От этого состояния его пробудила длинная автоматная очередь ППШ, треск сухих веток и сильный толчок в спину.
- Вставай! Чё разлёгся? Бегом за мной, если жить хочешь! - это был голос Майора.
- А немцы? - засуетился ничего не понимающий лейтенант.
- Бегом, я сказал! Потом узнаешь.
Они вскочили и побежали вглубь леса, сзади донёсся сухой треск немецких автоматов. Пробежав метров двадцать, они повернули налево, потому что дальше было болото и под ногами уже начинала хлюпать земля.
Бежали они минут пять. От сырой болотной почвы неимоверно уставали ноги. Лейтенант несколько раз упал, ободрав об шершавый ствол дерева левую щёку. Закрыв рукой кровоточащую рану, он продолжал бежать, спотыкаясь и проклиная всё на свете.
Они остановились. Никаких признаков погони не было.
- Не пошли они за нами. Хотят помучать, погонять по этому болоту. А потом загнать в угол и взять в плен. Хрен им! Я рос на этой земле и не позволю всякому скоту топтать её! - тяжело дыша, злобно прорычал Майор, - осталось только прорваться к своим. Хм... самое сложное, учитывая что вся немецкая шушира в округе поднялась на ноги.
Лейтенант, не зная, что ответить, поднял свой взгляд вверх, на небо. Не смотря на позднюю осень, небо было чистое без единого облачка и холодное осеннее солнце пробивалось через почти голые ветви деревьев, а лёгкий ветерок обрывал оставшиеся жёлтые листья на безжизненных деревьях. Он тоскливым уставшим взглядом смотрел в это голубое небо, туда, где он совсем недавно парил, как птица, восхищаясь красотами родной земли, туда, куда он мог уже не вернуться.
Заметив это, Майор усмехнулся:
- Что? Хочешь в небо? Понимаю. Поэтому нам надо не сидеть на месте, а пробираться к своим. Или ты остаток жизни проведёшь в качестве мишени для немецких лётчиков-курсантов, летая на какой-нибудь разволюхе без топлива и патронов, это в лучшем случае, а в худшем... лучше не говорить.
Посмотрев друг другу в глаза, они направились дальше, на восток.
И снова бег по этой грязи, правда не такой быстрый как вначале. Снова мелькание деревьев. Ноги уже давно промокли насквозь. Кое-где порвалась одежда. И хочется выть от усталости. Но надо бежать, бежать домой, бежать, чтоб остаться вживых.
Наконец, через пол часа, добежав до края леса, Лейтент упал без сил. Его ноги почти не слушались его. Он сел к дереву, облокотившись на него спиной, не в силах дальше бежать. Перед ними лежало залитое солнцем небольшое поле. Хотя полем это можно было назвать с большой натяжкой. Это была открытая холмистая, с оврагами и обрывами местность. Ветерок, легко веящий с юга, шевелил невысокую высохшую траву. Чуть левее, на дороге, виднелись два сгоревших грузовика, их кабины были похожи на решето, словно в них стреляли из десятка ШКАСов. Дорога, по которой должна была ехать немецкая колонна, постоянно петляла, уворачиваясь от низины оврага и высоты холмиков.
- Вот и настал момент истины, Лейтенант. Видишь тот лесок? - Майор указал на полоску леса, видневшуюся за "полем", - до него метров пятьсот, и если мы туда доберёмся, то будем в относительной безопасности.
Но Лейтенант не слушал его, он даже не смотрел в его сторону. Он завороженно смотрел на северо-восток, туда, где небо было изрезано яркими разноцветными полосками трассеров, туда, где в ожесточённой схватке бился десяток самолётов. Это было достаточно далеко, поэтому было сложно определить где свои, а где чужие. Один самолётик вспыхнул как спичка и горящей стрелой, оставляя чёрный след, устремился к земле. Но не долетев до неё взорвался, покрыв землю сотнями осколков.
"Почему? Почему я здесь а не там? Почему я должен бродить по этому болоту, когда моё призвание летать? - думал Лейтенант, глядя на этот "пчелиный рой", светящийся, как новогодняя ёлка, - Господи! За чтож мне такое наказание?!" На его глазах навернулись слёзы.
- Отставить сопли! Ты офицер или кто? Что ты как маленький?.. Отдохнул? Пойдём вдоль обрыва, там нас меньше заметно. Хотя чем быстрее мы доберёмся до того леса, тем лучше.
Они пытались идти как можно быстрее, холмистая местность надёжно скрывала их от посторонних глаз, но и не давала оценить ситуацию. Под ногами шуршала безжизненная трава, размокшая от дождей. Казалось что она выросла прямо на песке. Справа возвышался небольшой но крутой обрыв. На обрыве остались следы пребывания артиллерии, а вокруг всё было изрыто воронками, похоже от немецких снарядов.
Майор остановился и стал прислушиваться. Он осторожно огляделся, как-будто искал кого-то и шепотом сказал:
- Ложись!
Лейтенант камнем упал на дно воронки находившейся рядом. Воронка эта была достаточно большая, в ней могли спокойно поместиться два человека, причём можно было даже стоять, это была даже какая-то яма или остаток блиндажа, в который попала бомба. Лежа, не двигаясь, и стараясь не дышать, он стал прислушиваться. Вокруг было слышно лишь шуршание травы, колышемой ветром.
- Что такое? - прошептал Лейтенант, - Я ничего не слышу.
- Сейчас всё будет, подожди.
Лейтенант продолжал напряжённо слушать окружающее пространство. Буквально через несколько секунд он услышал звук мотора, доносившийся сквозь шум травы.
- Что это? - испуганно спросил Лейтенант.
- А как ты думаешь?..
Майор осторожно поднялся, стараясь не высовываться и тихо огляделся, оценивая ситуацию. Наконец, он опустился обратно.
- Плохи наши дела, лётчик.
- Почему?
- А ты сам посмотри! Только не светись.
Дрожа от страха, горе-лётчик тихо высунулся из воронки. Сквозь траву он увидел немцев... много немцев. Одна группа шла из того леса, откуда совсем недавно вышли наши бойцы; другая направлялась навстречу из того места куда надо было дойти. И третья, в сопровождении бронетранспортёра шла прямо на воронку со стороны поля. Все фашисты двигались цепью, прочёсывая всю местность. Хотя расстояние до них было приличное, постепенно круг сжимался, перечёркивая все шансы остаться незамеченными.
Лейтенант опустился обратно. Он закрыл лицо руками, понимая что это конец.
- Как звать то тебя, Лейтенант?
- Алексей, - открыв лицо и посмотрев на Майора, растерянно сказал лётчик.
- Знаешь Лёша... ты не виноват в гибели моего отряда, - в глазах Майора появилась искра доброты, - я тогда был... просто... я был очень злой... и мне было жалко ребят. Пойми, Лёша, мои чувства, когда сбитый по своей глупости лётчик приземляется рядом с твоим отрядом, на который возложена важная задача по разведке. И тут же нас накрывают немцы. Тогда была жуткая рукопашная. Каждый из моих бойцов голыми руками задушил по два-три фашиста... Выжил только я один... И я не мог оставить тебя одного...
- Русский! Сдавайтесь - гарантируем жизнь, - внезапно раздался голос немца, неплохо говорящего по-русски, - Вы окружён... Вам не уйти. Сдавайтесь, Германия нужны хороший солдат или вы будете умирать...- Немцы всё-таки догадались, что нашли то, чего искали весь день. И теперь, с усмешкой и ликованем по поводу своей маленькой победы, начали смешливо кидать в сторону русских солдат ехидные фразы на своём языке. Некоторые из них хотели поиздеваться над "беглецами", некоторые хотели взять их в плен и замучить в лагерях, а третьи страстно желали пристрелить их на месте...
- Вот и всё, Лейтенант. Если не сдадимся - закидают гранатами, если сдадимся... нет, Русские не сдаются...
Майор молча достал две гранаты. Одну дал Алексею, вторую зажал в своей руке. Так же он снял с плеча один из автоматов (их было два) и протянул Лейтенанту. Тот дрожащими взял блестящий на солнце немецкий автомат.
- Слушай сюда, Лёша. Гранатами умеешь ползоваться? Кидаешь гранату, дожидаешься взрыва, а дальше начинаешь отстреливаться. Швыряй гранату в сторону офицеров, надеюсь ты их видел... Начинаем по моей команде. - Майор посмотрел на небо, на облака, на солнце. Словно видел их в последний раз. - Эх... Лёша, отличный день для смерти... прости, Господи. - Майор перекрестился.
Алексей осторожно выглянул из воронки. В двух десятках метров от неё стоял во весь рост немецкий офицер, держа в руках пистолет. Рядом достаточно плотной цепью, стояли солдаты.
Лейтенант дрожащей рукой выдернул чеку и крепко зажал гранату в потной руке, боясь выронить её. Серде Алексея билось в бешеном ритме, казалось что оно вот-вот выпрыгнет из груди, он тяжело дышал, скорее не от усталости, а от страха перед неминуемым пленом, или гибелью.
Майор тоже немного высунулся, сохраняя железное спокойствие, и держа перед собой автомат. В отличие от молодго лётчика, он многое повидал на своём веку: смерть друзей, родных, побег из плена и удивительное возвращение обратно в армию, минуя бесконечные допросы НКВД. Он уже не боялся ни убить, ни умереть, его отпугивала лишь мысль о вражеском плене. Он прицелился... и через несколько мгновений разалась короткая очередь.
- Бросай гранату, Лейтенант! - закричал Майор, выдёргивая чеку и бросая свою гранату.
Лейтенант заметил, как две пули попали фашистскому офицеру в грудь и одна в голову.
Алексей со всей силы кинул гранату, даже немного потянул руку, и сразу попытался спрятаться.
Раздался истошный немецкий крик: "Ахтунг!!!". Два взрыва сотрясли землю. Раздались автоматные очереди. Над головами яростно засвистели немецкие пули. Огонь был настолько плотный, что невозможно было высунуть голову. Майору удалось кинуть оставшиеся две гранаты, судя по стонам фашистов, зацепить несколько человек. Но немцев уже невозможно было остановить, их ярость достигла апогея, они желали лишь одного - мучительной смерти своих врагов. Они уже не слушались приказов, ими двигала лишь жажда мести за убитых друзей, первобытный инстинкт, затмевающий разум. В такой ситуации оставалось лишь молиться...
- Граната! Ложись! - это был крик Майора, пытавшегося закрыть своим телом немецкую гранату, влетевшую в воронку и лежавшую на её дне, последний крик.