Лунный Кролик : другие произведения.

Мой бедный мотылёк. Глава 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ещё в детстве в Сумеречном Лесу осталась часть моей души. Ягоды сумеречного народа были сладки, но брали за свой вкус горькую плату. Я живу среди людей только благодаря своему брату, чья воля оберегает меня от зова волшебного народа. Брату, который никогда не сможет меня принять. Бой за мою душу ведется ещё до моего рождения, но кто бы мне об этом рассказал? Я - провидица семьи Нихиль, и я боюсь своего будущего.
  
  
  Интерлюдия
  
  "Я хочу жить! Я хочу жить!" - лихорадочная мысль билась в голове Солоны Нихиль.
  Она ведь прожила совсем ничего, не то, что ребёнка родить не успела, но даже повстречать мужчину, которого бы полюбила!
  Тело девушки сотрясла новая волна кашля. Из глаз брызнули слезы, когда во рту почувствовался металлический привкус; юная провидица утёрла окропившиеся алым губы носовым платком, который не выпускала из своей руки. Он уже весь был в кровавых подтеках и давно пора было его сменить, но никто этим не озаботился.
  Это всё она, по дурости своей, загнала себя в ловушку. Нет, тогда, пару недель назад, идея приехать в гибнущее поселение, чтобы узнать, как остановить вымирание, казалась ей хорошей. Солона была уверена, что её дар поможет разобраться с несчастьем, постигшем этих людей. Она узнала бы, как остановить болезнь, выдала необходимые инструкции, помогла по мере сил. В её голове не было ни единой мысли о том, что болезнь может коснуться не только местных, но и приезжих. Будь они хоть трижды провидцами - какая заразе разница?
  Кашель вновь сотряс хилое тело девушки, вырываясь из легких с жутким хрипом.
  "Не хочу закончить так..."
  Она почти справилась. Почти. Ей удалось увидеть, как выжить остальным людям, но не способ спасти больных. Способа не было, сколько бы она ни обращалась к богам. Ни Ауруун, ни Бог-Целитель Лух не отвечали ей, и молчание их было красноречиво.
  Люди уходили из поселения. Сама земля здесь была пропитана заразой, копившейся долгое время, и способа спастись от неё, кроме как покинуть насиженное место, не было. Люди хотели жить, поэтому покидали свои дома. Ещё долгое время на этой земле будет невозможно жить, но после двух десятков лет она обновится. Воздух вновь будет сладок и чист, споры болезни покинут его, а на земле, как и прежде, будут распускаться цветы.
  Вот бы увидеть это, протянуть, не отпустить свою жизнь из истончившихся рук...
  Кашель. Кашель. Все в груди болезненно сжимается каждый раз.
  Солона бессильно разрыдалась, уткнувшись в подушку.
  Почему плата за добро оказалась так велика?
  Неисповедимы пути Судьбы.
  Может... Это место и не должно было выжить?
  Шальная мысль промелькнула в голове девушки, но та со злостью её прогнала.
  Какая разница, должно оно или нет! Здесь страдали люди и им нужно было помочь!
  Отцу послали весточку о том, где она и в каком состоянии. Несомненно, он приедет к ней. Вот только путь займёт столько времени, сколько она может не подержаться...
  Не продержится.
  Неизведанность того, ?что ждёт за гранью, пугала. Никогда так яростно не хотелось дышать, совершать легкомысленные поступки, любить. Солона жалела о многом, чего не успела.
  Утомление накрыло глаза девушки своей тёмной рукой и та погрузилась в беспамятство.
  ...вокруг клубился туман. Провидица озадаченно огляделась вокруг, пытаясь сориентироваться. Какое диковинное место, ни конца, ни края не видать. И как только тут оказалась? Что она делала перед этим?
  - Ты так хочешь жить...
  Мягкий бархатистый голос раздался за её спиной. Девушка обернулась и настороженно оглядела незнакомца.
  - Не бойся меня, - попросил он, отступая на шаг. - Я здесь не для того, чтобы причинить тебе вред
  Юноша был похож на духа. Серые волосы до ключиц, поверх которых был надет узкий венец, светлая кожа, невероятные глаза. Солона смотрела на них, силясь понять их цвет, но тот все время менялся. Из алого в темно-синий, из черного в жёлтый, из белого в цвет весенней листвы.
  На нем была шелковая рубашка цвета золы и темные брюки. Ничего необычного, но чутьё вдруг вскинулось внутри Солоны. Её ладони взволнованно сжались. Она поняла. Она вспомнила, что было перед её попаданием сюда. Да и здесь ли она на самом деле?
  - Ауруун.
  Она назвала его имя и тот кивнул. Бог казался уязвимым и чем-то опечаленным, и Солона поймала себя на мысли, что хотела бы как-то его утешить. Вовремя одернула себя.
  - Солона, ты поступила глупо, хоть и самоотверженно, явившись к тем людям, - юноша покачал головой. - Тихо, пожалуйста, не говори ничего.
  Девушка закусила губу, глотая невысказанные слова. Она была нужна тем людям. А теперь... Теперь, похоже, она умерла.
  - Нет, ты не погибнешь сейчас, если сама того не пожелаешь.
  Ауруун тихо вздохнул.
  - Я спасу тебя, если ты так жаждешь жить. Твой путь будет долог и ты ещё обретёшь всё то, о чем мечтала.
  - Плата, - севшим голосом сказала девушка. - Я права? Она всегда есть...
  Ауруун вновь сделал шаг к ней. Изящная рука коснулась тёмных волос провидицы и ласково убрала одну прядку за ухо. Солона смотрела прямо в его глаза.
  - Есть, - едва слышно сказал он. - Таковы правила.
  - Что ты хочешь?
  - Когда момент наступит, ты не сможешь не понять. Это будет дорого тебе.
  Провидица опустила взгляд. То, что будет дорого ей, однажды заберет сама Судьба. Что это будет? И всему ли, что дорого, можно однажды найти замену?
  Ауруун терпеливо смотрел на неё.
  - Я не заставляю тебя.
  - Нет. Я согласна, - Солона решительно взглянула в лицо божества. - Мы всё равно все однажды потеряем то, что любим. А если повезёт, то найдём взамен что-то ещё лучше.
  - Хорошо.
  Юноша склонился к ней и едва ощутимо коснулся губами лба, сдвинув волосы в сторону.
  - Живи, Солона Нихиль, но не забывай о том, что здесь произошло.
  Тонкий силуэт девушки начал медленно растворяться, пока вовсе его место не занял туман.
  Ауруун зарылся пятерней в светлые волосы и закрыл глаза.
  Первая нить была натянута.
  ...он ненавидел быть Судьбой.
  
  Глава 3.
  
  Бабушка набросила на мои плечи свою шаль и села рядом. Я взглянула в её непроницаемое лицо с надеждой и поерзала на своём месте в кресле.
  - Что-нибудь новое?
  Бабушка покачала головой.
  - Нет, опять ничего. Шей вновь искал, но бестолку. Возможно, просто нельзя найти того, кто не хочет быть найденным. Особенно речь идёт о тех, кто пришёл из сумерек.
  Я вздохнула и откинулась на спинку кресла. С одной стороны я испытала облегчение, что менестрель остался не найденным - может, так и лучше, так и забудется скорее. И проблем лишних избежим. А с другой я была разочарована.
  Прошло почти пять дней с той роковой встречи в городе. Семья от того, что произошло, встала на уши, и с тех самых пор я не бывала ни в городе, ни на прогулке за пределами особняка. И тогда меня обычно сопровождала бабушка, потому что душа её была не на месте. Мне оставалось только смириться, тем более я понимала, как сильно все обо мне волнуются. Почти все. Шей, вероятно, больше озабочен собой и печатью, но в поисках менестреля не отказывает. Более того, он сам вызвался этим заняться.
  Обход городских ворот и обращение к записям новоприбывших дали результаты. С западной стороны явился тот, кто идеально подошёл под описание менестреля - вплоть до лиловой лютни, которую тот нёс за спиной. Он представился Эфемом, странствующим музыкантом, и целью прибытия указал поиск старой знакомой. Шею этой информации показалось мало, и он потребовал имя стражника, который тогда стоял на воротах. Его обеспечили - не могли не обеспечить, потому что мало ли что этим Нихиль взбрело в голову, вдруг от этого целый мир зависит?
  Допрос с пристрастием раскрыл ещё немного информации. Менестрель вполне ясно выразился, какой внешности ищет знакомую, но стражник был из новеньких в городе, а потому ещё не знал о том, что белесыми глазами провидца в этих землях обладает лишь одна семья. Если не во всем королевстве. Тогда менестрель доброжелательно откланялся, сказав, что справится и сам, и с тех пор он больше не попадался на глаза тем, кого спрашивал Шей. Это казалось какой-то игрой абсурда, ведь тот обошёл за прошлые дни все постоялые дворы, спрашивал у всех торговцев на площадях, но никто и знать не знал о каком-то беловолосом менестреле по имени Эфем. Иногда правда люди задумывались на секунду, потом их брови медленно сводились, словно они изо всех сил пытались вспомнить, но... Нет. Ответ был всегда и тем же.
  ...Казалось, сами небеса издеваются над Шеем таким образом, хотя он и знал, что задачу выбрал непростую.
  Он гневался от того, что какой-то фаэ* водит его за нос, как какого-то простого человечишку, а потом вспоминал, что он и есть простой человек. Гнев его от этого становился не меньше. А фаэ - они всегда были неуловимы, вплоть до того, что однажды совсем обособились от людей. Что ж не так с этим одним из них, что он решил вернуться?
  Брат поделился с нами всем, чем обладает, и больше ничего нового не происходило. В душе тлела робкая надежда: а может, пронесло? Может, и не нужно больше волноваться?
  - Нужно выждать три сомны**, - сказала бабушка и взглянула за окно. - После третьей он будет не в силах искать тебя дальше и ему придётся вернуться. Только так в старые времена спасались от преследующих фаэ. Не дать им коснуться себя в течении всего этого времени. Впрочем, - она подсчитала что-то в голове. - Осталось всего две сомны, не считая сегодняшнюю.
  - Значит, две с лишним недели, - снова вздохнула я.
  - Потом ещё вдоволь нагуляешься, дорогая, а пока стоит остеречься, - бабушка сжала мое плечо. - Сделаю-ка я чаю. Выпьешь?
  Я помотала головой.
  - Не хочется как-то. Посижу у себя.
  Так мы и разошлись. Бабушка из зала отправилась на кухню, а я в свою комнату. Там-то я и упала на кровать, зарывшись в покрывало, и только лёгкий дождик за окном задорно постукивал о матовое стекло. Надо бы открыть окно, чтобы подышать во время дрёмы дождём...
  К вечеру снова наполз туман, а значит завтра вновь будет витать целый день и мешать приезжим людям.
  Одно радует: сегодня сонма, а значит душа как следует отдохнёт в тёплых снах. В сонму не снятся кошмары, а хорошие сны достаются даже тем, кто их обычно не видит.
  
  Капелька. Капелька. Капелька на стекле.
  Монотонность усыпляет, баюкает, как колыбельная мамы. Как будто я снова в детстве.
  Кожу обдаёт прохладным дождевым воздухом и я зарываюсь с носом в одеяло. Хотя и становится сладко, доносится аромат пьющих влагу роз под окном. Папа все обещал, что розы вырастут голубые, но торговец его провёл, и те были обычными белыми. Мама долго хихикала над ним: провидец, мол, как же, посмотрите на него...
  А я понимала папу. Заглядывать в будущее каждый раз просто не хочется. И не всегда возможно. Поэтому выросшие белые цветы - гимн тому, что жизнь все ещё может удивить и нас.
  Я как будто бы уношусь все дальше в детство, и вот уже чья-то рука ласково перебирает мои волосы. Я улыбаюсь сквозь сон. Хочется, чтобы этот момент длился вечно. Я уверена, что это мама или папа пришли пожелать мне сладких снов. Опять без сказки, опять до ночи дела, как трудно быть взрослым...
  "Почему же ты боишься меня?.. Ведь я не хочу тебе зла..."
  Горький шёпот раздаётся совсем рядом. Нежные пальцы оглаживают изгиб бровей и скулы, а после отстраняются совсем.
  
  ...проснувшись утром, я вижу приоткрытое окно. Убежденная в том, что я всё-таки открыла его перед сном, я подхожу к подоконнику и кладу на него руки. Смотрю на белое небо, что делится своими облаками с землёй, пуская их по земле туманом, и неосознанно улыбаюсь. Мне точно снился хороший сон. И почему сонма всего раз в неделю?
  
  ***
  
  
  Что-то мерзко накрапывало ему прямо на лицо. Шей неохотно открыл глаза и застонал - плечи ныли неимоверно от сна в неудобной позе. Вчера так замаялся, что заснул прямо около птичника, привалившись к клетке. Покормил всех, забрал Тогуса ненадолго, да так и не вернул. И где он теперь?
  А вот же. Шей облегченно улыбнулся, видя старую-добрую птицу. Тогус был одним из первых, кого он выходил и обучил. Ворон тревожно скакал рядом, периодически тыкая хозяина клювом в ногу, чтобы разбудить.
  - Проснулся я, проснулся, тихо ты.
  Он хлопнул по своему колену, приглашая ворона переместиться к нему поближе, и тот важно дошёл до него, после чего запрыгнул на предложенное местечко. Взглянул круглым черным глазом будто бы с укоризной.
  - И без тебя всё знаю, - фыркнул молодой мужчина. - Не хватало, чтобы меня ещё ворон отчитывал.
  Тогус пошевелил крыльями и перемялся с лапки на лапку. Мелкий дождик вдруг особенно начал раздражать Шея, он поднялся и отправил Тогуса в клетку. Скоро должно прекратить накрапывать, а все равно неприятно. Размяв одеревенелые конечности, Шей отряхнул одежду и прошёл в дом.
  Он сразу почувствовал, что что-то не так. Это было в воздухе. Незнакомый аромат. Шей встал в коридоре, пытаясь распробовать его на вкус, припомнить, и ему это удалось. Горькая полынь. Свежая, будто росла прямо у него в доме. Он хранил немного сушёной полыни в мешочке на кухне, но это точно была не она.
  Пожалев, что до того момента, как он найдёт в своей комнате клинок, его могут несколько раз отправить на тот свет, молодой мужчина крадучись двинулся по коридору. Его шаги почти не издавали шума, ни одна доска не заскрипела под ногами. Он миновал коридор и проник в зал, где и остановился. На деревянном столике у двух кресел и камина лежал белый лист. Такого он ещё вчера не припоминал. Он огляделся по сторонам - не ловушка ли это, но не обнаружив никого и ничего подозрительного дошёл до столика. Взял лист в руки и пробежался по каллиграфически выведенным строкам.
  'Ищущий меня брат той, кого ищу я.
  В 'Алой Опушке' в шесть вечера я буду ждать тебя.
  Не как недруги, но как посетители давай встретимся там.'
  Бровь Шея поползла вверх. Такого поворота он, признаться, ждал в последнюю очередь. Хочет добраться через него до Мелл? Что ж, пусть попробует. Интересно будет на это посмотреть. Тем более среди посетителей Опушки - сам же загнал себя в угол, где не сможет на виду у всех применить магию.
  Неясное беспокойство шевельнулось внутри Шея при этой мысли. Если бы он ещё знал что-то о магии фаэ... Судя по словам сестры, менестрель творил её с помощью музыки. Но все ли это были его способности?
  Нельзя идти неподготовленным. И уж точно сообщать кому-то из семьи - они могут все испортить.
  'Не как недруги...'. Шей усмехнулся. Если бы он был настолько наивен, что поверился фаэ, то невелика ему цена.
  Шей знал точно: фаэ боятся железа. Но как защищаться от их магии не представлял. Может быть, сработает обычный отражающий амулет. Может быть нет. Думай, глупый мальчишка, думай. Что ты слышал отличительного о фаэ ещё?
  Они не умеют врать. Да, но талантливо недоговаривают.
  Время в их землях течёт иначе. Но их земли - за морем, а распространяется ли это на Сумеречный Лес?
  Непредсказуемые и имеющие свои понятия о чести. Это главный отрицательный момент.
  Увы, ничего о магии он так и не вспомнил.
  Пришлось идти на поиски хорошего амулета. Блокирующего, поглощающего, отражающего - неважно, главное, чтобы волна магии его миновала. Дождь к тому времени прекратил раздражать его своими попытками стать чем-то большим. Туман, как и раньше, вновь стелился полупрозрачным полотном по Хэльгарду. Самое то для тех, кто не принадлежит миру людей, мрачно подумал Шей, шагая по мостовой. Для того, кто сам бел, как твой туман.
  Он не стал тратить время на рыночные прилавки и уличных торговцев, и сразу отправился к Чертогу Колдунов. Некоторое время он обучался там той базовой магии, которой обладает сейчас, поэтому там его помнят. Если все ещё работают старые учителя, с которыми он расстался на уважительных нотах.
  На складе нашлось то, что ему нужно, но выкупать амулет было ни к чему, что среди учеников Чертога и не практиковалось; вещи брались в аренду. А вот если нерадивый ученичок лишался или разбивал взятую в долг вещь, то тогда уже оплачивал двойную стоимость. Так что колдуны с ранних пор приучиваются к аккуратности и внимательности.
  - Зачем такой сильный-то, Шей?
  Учитель Харизд, мужчина пятидесяти лет с хвостом каштановых волос, которые рассекали седые пряди тут и там, вопросительно посмотрел на бывшего ученика.
  Шей погладил лежащий на ладони гладкий амулет в форме двенадцатиконечной звезды. Красивый, как и большинство зачарованных вещей. Магия не любит поселяться в том, что грубо отделано или внешне уродливо. Чем искуснее выполнена работа амулета, тем больше сил в неё можно вложить.
  Поверхность звезды рассекали десятки узких линий, которые, если присмотреться, были вовсе не линиями, а ювелирно крохотными нитями слов. У магии был свой язык, и именно им пользовались колдуны, от мала до велика.
  - Сражаться с кем-то будешь? - взгляд Харизда потяжелел. - Пустое это.
  - Говорить, - фыркнул Шей, надевая шнурок амулета на шею и пряча его под тунику. - А это для лишней безопасности.
  Харизд не стал уточнять, на каком языке собирался говорить его ученик - магическом или ларантийском.
  - Ты всегда был неспокойным внутри, Шей.
  Харизд взглянул куда-то в сторону, припоминая старые времена.
  - Внешне, конечно, и не скажешь... Но это чувствуется. Как будто внутри тебя все время горит пламя и причиняет тебе боль, а ты, вместо того чтобы потушить его, делаешь вид, что тебе не больно. Я знал двух таких ребят, Шей. Они выгорели, так и не найдя верный путь для себя. Если ты не совладаешь с собой, тебя может ждать то же.
  - Я обязательно приду ваши слова ко вниманию, мастер Харизд. А теперь позвольте откланяться.
  Колдун провожал усталым взглядом уходящего юнца. Прислушается, как же. Никто никогда не прислушивается, пока не станет слишком поздно. Жаль. В парне ведь было что-то.
  
  Вечер не заставил себя ждать. Тогда и распогодилось немного, туман почти сошёл на нет, а в небе стали видны первые звёзды. Первыми в этих краях всегда были видны Три Прекраснейших, названные так в честь добрых богов: Анви, Бога Любви и Удачи, Этхи, Богини Урожая и Очага, и Латии - Богини Доблести и Огня. Их любили и почитали больше всего в народе, а к нейтральным богам обращались обычно те, чью область они затрагивали. Их не чествовали на народных гуляниях, как трёх добрых богов, но и для них были свои, куда менее популярные празднества.
  Шей не любил Аурууна. Судьба и Иллюзии - вот его удел, то, что незыблемо и то, что сочится сквозь пальцы. Издавна покровительствовавший клану Нихиль, отчего-то он решил сделать одного из наследников пустышкой. За что же его любить?
  Но Шей не делал поспешных решений. Какой-никакой, но это был бог-покровитель, а значит однажды он ещё сможет это как-то использовать. В том, что однажды это случится, Шей не сомневался.
  'Алая Опушка' была чистой таверной в центре города, просторной и излюбленной народом. Цены здесь были немного выше, чем везде, но качество и приятная атмосфера того стоили. На вывеске было изображено ясное голубое небо, под которым располагалось поле алых цветов - часто происходили споры, что же это за цветы, потому что никто их не узнавал, а художник загадочно отмалчивался. Своя тайна в этом месте уже была.
  Шей открыл дверь вовнутрь и оказался в царстве запахов. От аромата сочного мяса с пряностями тут же сжался желудок, и брюнет осознал, что после завтрака у него и крошки хлебной во рту не было. Надо же, как забегался. Зал был наполовину пуст - для основных посетителей было ещё немного рано, но зато вторая половина была почти полностью поглощена тем, что творилось на сцене, что возвышалась над полом буквально на один фут.
  На деревянном стуле сидел менестрель в светлой одежде. На нем были высокие кожаные сапоги, серые бриджи и белая туника до середины бедра, расшитая по краям мерцающей от света голубой нитью. Он играл на лютне, бархатисто напевая что-то на незнакомом языке, и голос его мгновенно очаровывал. Словно навевал воспоминания о чем-то хорошем, но давно позабытом.
  Молодой мужчина, к своему удивлению, не ощутил и капельки магии. Что ж, фаэ неплохо пел, но это среди их народа и не редкость.
  Шей увидел, как провожал его взглядом менестрель, пока он добирался до свободного столика, но едва он собирался устроиться, как к нему подскочила официантка. Густо краснея, она попросила 'милорду Нихиль' присесть за столик у камина, который предварительно занял для 'своего друга' менестрель. Фаэ ждал, конечно, и заранее позаботился.
  Брюнет устроился за предложенным столиком, где на соседнем стуле висел синий плащ и сума менестреля, и заказал себе для приличия пряного вина. Официантка принесла заказ почти сразу, но вот уходить не спешила.
  - М-милорд, - проговорила она, нервно теребя в ручках фартук. - Могу я задать вам вопрос?
  Шей вопросительно посмотрел на неё.
  - Давай, почему нет.
  Девчушка с русыми кудряшками выдохнула.
  - А... а давно вы зна...м... Господин Эфем вас знает?
  Бедняжка была совсем растеряна. Старший из наследников Нихиль был чертовски хорош собой, отчего на него часто засматривались девушки, но мрак в его глазах отпугивал. Сам он не знакомился ни с кем, как и начатые не по его инициативе знакомства с женщинами предпочитал не продолжать. Ходили даже слухи, что он 'из этих', но и с мужчинами его никогда не видели. Как и каждый из семьи Нихиль, Шей по-своему интриговал людей, хотя и сам того не хотел.
  - Честно? Я впервые его вижу, - Шей пожал плечами и улыбнулся. - Понятия не имею, что ему от меня нужно. А он сам не рассказывал?
  - Н-нет, - помотала головой официантка. - Просто попросил занять столик для себя и господина Нихиль.
  - Понятно. Жаль, - тут же потерял интерес брюнет.
  Поняв, что дальше стоять над душой почтенного господина невежливо, девчушка поспешила отойти. Может, сладкоголосый Эфем заинтересуется ей, раз молодой Нихиль так холоден...
  Менестрель закончил свою песню, и на последних секундах музыка струн уже была едва слышна. Он поднялся со стула и улыбнулся аплодисментам, поклонился, а после неспешно проследовал к своему столику. Он непринуждённо опустился напротив Шея и обвёл того изучающим взглядом.
  - Ты пришёл один. Я и не рассчитывал. Думал, сразу приведёшь с собой стражу.
  - Так можно было? И я бы застал тебя врасплох? - Шей скрестил руки на груди, подняв брови.
  Менестрель был немного ниже него, и тоньше в кости. Всерьез его воспринимать было трудно: он производил как раз то впечатление, которого, вероятно, и добивался.
  - Не совсем, - улыбнулся тот. - Я Эфем. С некоторых пор странствующий менестрель.
  - А до этого?
  - А до этого - менестрель родных земель, - терпеливо пояснил тот. - Ты, насколько я осведомлён, брат Мелл.
  - Простите мне мою бестактность, - невесело усмехнулся Шей. - Позволь представиться: Шей Нихиль. Как ты верно заметил, брат Мелл. Которая боится тебя как огня.
  Взгляд Эфема мгновенно потускнел.
  - Я знаю. Я не понимаю этого. Другие люди не боятся меня.
  - Подозреваю, они просто не знают, кто ты и откуда ты пришёл. Не представляю, каким они видят тебя, но зато я знаю, что ты опасен. И не приблизишься к моей сестре.
  Лёд в голосе и глазах старшего Нихиль, казалось, был способен уязвлять одним своим присутствием. Эфем с непониманием смотрел на него, как на судию, что обвиняет его в несовершенных преступлениях.
  - Я никогда не причиню зла Мелл. Я прошёл долгий путь, чтобы встретить её вновь, и не отступлю просто так. Неужели ты не понимаешь?
  - Это ты, фаэ, не понимаешь, что если ты приблизишься к ней, то тебе придётся иметь дело со мной.
  Шей видел, как похолодели аметистовые глаза собеседника, а лицо утратило былое доброжелательное выражение. 'А вот ты и снял маску', - с торжеством подумал про себя брюнет.
  - Фаэ остались за морем, человек. Те, что живут в наших лесах, отвергнуты ими.
  - Значит, всякий сброд живёт в Сумеречных Лесах, а ты, выходец из этого сброда, ещё на что-то претендуешь? - надменно усмехнулся краем губ Шей.
  - Не смей, - совсем тихо сказал менестрель, не отводя взгляда. - Не испытывай меня.
  - Из каких ты фаэ, менестрель? Отвергнутый саану? ***
  - Саану не изгоняют своих. Я из элтарьин.
  Шей долго разглядывал своего собеседника, а потом стукнул несколькими пальцами по столу.
  - Ну да, конечно. Самые бесполезные из фаэ.
  Глаза Эфема потемнели.
  - Да что ты знаешь, человек?
  - Что вы гордитесь тем, что храните знания целого мира с его рождения, но не делитесь ими ни с кем. Оттого вы и бесполезны.
  - Не тебе, враноглазый, говорить мне это.
  Фраза элты иглой впилась в сердце молодого мужнины, отчего гнев внутри него вспыхнул, как спичка.
  Враноглазый. Вот как извернулся. Всё вместил в это слово - и птиц его, и пустые глаза.
  Не видать ему встречи с Мелл. Каким бы безопасным он не был, теперь точно нет. Да и раньше тоже. Он просто не мог отдать сестру зову Леса.
  Какой же от неё тогда прок?
  Рука сама потянулась к кинжалу, предусмотрительно висевшему на поясе. Это был рефлекторный жест, Шей прекрасно знал, что не стоит оголять кинжал на людях, но...
  Но Эфем успел быстрее.
  Прохладные пальцы коснулись щеки Шея, элта склонился к нему, отчего вдруг стал ощутим аромат полыни, а потом тихо заговорил, ровно глядя в черные глаза:
  - Ты приведёшь Мелл к себе домой, где мы и повстречаемся с ней. Обо мне ты не обмолвишься ни словом, как и не сможешь перечить или причинить вред ближайшие сутки. Завтра в это же время я приду к твоему дому, где и рассчитываю увидеть вас двоих. Понял, человек? Отвечай мне.
  Под льном туники вдруг вновь ожила печать, болезненно нагреваясь. Словно в противовес руки Шея похолодели и крепко вцепились в край стола. Еще немного, казалось ему, и он ударит этого паршивого фаэ. Ещё немного и все узнают о том, кто он такой. Ещё немного и...
  - Понял, - говорит его рот.
  Элта отстраняется и кивает. На лице его вместо ожидаемого удовлетворения отражается разочарование.
  Он вновь протягивает руку и пальцы ловко хватают шнурок, виднеющийся из-под чёрной туники собеседника. Медленно вытягивает амулет из-под одежды и некоторое время разглядывает.
  - Красивый. Жаль, что бесполезный.
  Бледные пальцы ласково проходятся вдоль граней звезды, а после выпускают амулет.
  Дальнейшее происходит как в тумане, что уже покинул Хэльгард: Шей помнил, что допил вино и расплатился, что отправился к себе. Вместе с Тогусом он передал письмо сестре, содержание которого он совершенно не уловил, хотя и писал сам. Отправился в постель.
  И только перед самым сном в его голове возникла осознанная мысль. Самое осознанное его желание за всю жизнь. То, что он и попросит у Аурууна.
  _____________
  
  *фаэ(от анг. слова faerie) - разношерстный волшебный народ, что когда-то обитал невидимым даже среди людей, но однажды обособился и поселился на острове за морем.
  **сомна - пятый и последний день в неделе, в который по воле богов всегда снятся хорошие сны. В сомну луна приобретает блеклый розоватый оттенок, а вокруг неё возникает хало.
  *саану - один из высших, правящий народ фаэ. Шей счёл разумным предположить, что Эфем принадлежит именно к ним, потому что те почти единственные максимально похожи на людей внешне, не обладают рогами, острыми ушами или другими прелестями. Элтарьин по сравнению с саану такой незначительный народ, что ему его сразу и не удалось вспомнить.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"