Яркое солнце обжигало кожу сквозь прозрачные стены окон. Ветер поднимал занавески, наполняя маленькую комнату, заваленную горами бумаги, летним дыханием города. С улицы врывались шорох толпы и звонкие голоса автомобильных сигналов. Сквозь пелену покачивающегося марева и летящего мусора проглядывал непроходимый каменный лес небоскребов. Кливер опаздывал. Опаздывал уже, по меньшей мере, на десять минут, а этого никак нельзя было делать. Только не сегодня! Можно было опоздать когда угодно, хоть на собственную смерть, но только не сейчас. Потому что именно сегодня был переломный день в его маленькой жизни. Он наконец-то встретится с самим мистером Твидлом из центральной студии, большим человеком, с огромными возможностями и докажет, что даже самый захудалый сценарист на что-нибудь, да и способен. Кливер работал день и ночь более двух лет подряд только ради этого, пропахшего бензином утра. Он пробивался сквозь толпы себе подобных, лез напролом, старался, пыжился, выжимал из старенькой печатной машинки все соки, и все ради этой встречи. Одолев все девять кругов кабинетного ада, когда для того чтобы попасть на необходимую встречу, нужно было пройти, по меньшей мере, двадцать кабинетов, заполнить кипы ненужных бумаг,получить уйму справок, которые приходилось подтверждать по сто раз, короче говоря, получив в свое распоряжение несколько килограммов ненужной в хозяйстве макулатуры, Кливер решил, что он либо прорвется, либо не сделает этого уже никогда. И вот теперь, когда осталось только донести свою рукопись до кабинета мистера Твидла, получить от него контракт и пару тысяч безусловных единиц, которые Кливер без сожаления отправил бы на вывоз семейства тараканов из своей квартиры в место более подходящее для жизни этих экзотических насекомых, именно теперь, все пошло кувырком.
Часы трагически скончались ночью. Их батарейка ушла в лучший из миров, но зловредный механизм своей кончиной хотел обрушить будущую карьеру Кливера. Естественно, он проспал, вставая, уронил машинку и, лишив ее необходимости изо дня в день выносить удары его худых пальцев. За завтраком добавил к гористому рельефу мятой рубашки пару замечательных кофейных озер, и потерял рукопись, ту самую, которая была последним шансом на получение денег и последним лучом в беспросветной борьбе с тараканами. Тараканы выстроились в ряд и, словно в театре, наблюдали трагедию одного сценариста прекрасным летним утром. Он нашел рукопись, попытался запихнуть ее во внутренний карман своего старенького пиджака, но та предательски изогнулась и разлетелась по всей квартире. Наспех собрав все, что было похоже на его многомесячный литературный труд, он выбежал из квартиры на улицу, демонстрируя прохожим прическу в стиле "Бурная ночь", самозародившуюся у него на голове в темное время суток. Такси поймать удалось с третьей попытки, но, проехав пару сотен метров, машина наглухо встала в пробке. Откупившись от назойливого таксиста внушительной суммой, Кливер налегке поспешил к своей мечте. Еще через двадцать минут он стоял на 26 этаже перед офисом мистера Твидла, облаченный в мешок мокрого от пота костюма. Он чувствовал себя помятым, уставшим, жутко грязным и почти потерявшим надежду неудачником.
"Просто великолепный настрой на победу" - пронеслось у него в голове, когда он открывал дверь офиса, где сидело существо, решающее судьбы будущих сценаристов. Дверь закрылась, и Кливер попал в маленький оазис, созданный могучими легкими систем кондиционирования. Перед ним в массивном кожаном кресле, подобно обрюзгшей личинке в центре муравейника, сидел мистер Твидл. Маленькие глазки пронзили Кливера насквозь, приказывая сесть. Толстые щеки, подобно театральному занавесу разъехались в стороны, высвобождая нелепое подобие улыбки.
-- Итак, мистер...
-- Кливер, это я, вы же помните, я звонил вам на прошлой неделе, читал свои работы, и вы сказали, что ...
-- Я сказал, что, может быть, что-то и получится! Но послушайте, у меня по сотне звонков в день, больше чем у половины звонящих я не могу запомнить даже первые две буквы имени, но они еще счастливчики; четверть не получает и этого, начитывая свои эпохальные творения моему автоответчику; еще половина из них вообще наслаждается мелодичными сигналами, когда я вешаю трубку. Так что, у меня есть все основания забыть вас в ближайшие пять минут, если вы, конечно, не гений или самородок.
Кливер покраснел. Ему подумалось, что он начал неплохо, и мистер Твидл настроен крайне доброжелательно. Он уже тайно мечтал, что за его произведение, не лишенное идеи и смысла, в отличие от сотен других, ему перепадут не такие уж и жалкие средства. Тогда он сам дислоцируется в более достойное место жительства, оставив квартиру своим многоногим друзьям. Странно, но именно сейчас он начал верить в свои силы. Он работал, старался, а, главное, держал идею своего проекта в строжайшей тайне, потому что охота за информацией была работой сотен агентств вокруг. Свежая идея для фильма или пьесы была на вес золота.
--
И сколько вы хотите получить за это? - осведомился Твидл, сжимая потрепанные листы: он уже успел прочитать по диагонали написанное, для себя решил все вопросы и теперь проверял уровень интеллекта и степень наглости Кливера.
--
Ну, - протянул Кливер, лихорадочно соображая, что именно хочет услышать этот жирный тип - я не уверен, но может быть...
--
Покороче, у меня за вами целая армия таких же бумагоносцев, назовите цену!
--
Две тысячи! - выпалил Кливер, руководствуясь мужской интуицией, которая по своей разрушительной силе могла сравниться разве что с женской логикой.
--
Знаете, человек, который лезет вверх по служебной лестнице это не только карьерист, но еще и пожарник - сострил он и продолжил - но вы лезете просто на небесные высоты, две тысячи за это? Вы платите мне сотню, и я выпускаю вас из здания без сопровождения охраны. Плюс, вы выносите этот шедевр на помойку... сами!
--
Но как? - выдавил Кливер
--
Молча, желательно молча - не люблю скандалов и истерик. Забирайте вещи и ищите счастье где-нибудь еще. Моя фирма не занимается плагиатом.
--
Последнее слово обожгло слух Кливера, он напрягся, готовясь к обороне, но Твидл, поняв его порыв, встал и громко продекламировал:
-Молодой человек, уж не знаю почему, но гениев на этом свете единицы, остальные же довольствуются тем, что по крупицам передают друг другу известные всем истины: один сказал, другой повторил, вот так и живет наше общество, состоящее из сплошных диктофонов и магнитофонов. Одни говорят умную мысль, другие запоминают ее и воплощают по сотне раз за день: в разговорах, фильмах, книгах; повторяют, повторяют и повторяют, топчутся на месте, пока весь мир не будет думать так же и говорить те же слова, что и они. Потом все забывают эту светлую мысль, - продолжил он, зажигая жуткого вида сигарный обрубок, - пока какой-нибудь умник не вспомнит это хорошо забытое старое и не запустит механизм снова.
-Но я не...- Кливер почти плакал, осознавая весь ужас происходящего. Кроме того, он начал задыхаться в удушливом смраде сигары.
--
Вы именно такой диктофон - передатчик. Наслушались где-то чего-то, склеили кусочки популярных мыслей в эту поделку и притащили мне. Но заметьте, у меня на столе уже лежит одна такая же, написанная тем же стилем, и раскрывающая ту же идею. Но, вот только имя немного другое! Кливер - вы жалкий зауряд, прощайте.
--
На негнущихся ногах Кливер вышел из здания и побрел в неизвестном направлении. Почему его удачные мысли приходят в голову кому-то еще, и этот кто-то всегда обгоняет его на шаг, почему все то, над чем он так давно работал, думал, все то, во что он верил, уже придумано кем-то? Почему люди, считающие себя неповторимыми личностями, из эпохи в эпоху твердят об одних и тех же вещах, но на разный лад? И почему Кливеру никогда не удается пропихнуть свое произведение, которое непременно уже написано кем-то другим?
Он шел, наблюдая как сквозь битое стекло свое будущее, бедное и безрадостное, где он будет вечно плестись позади колонны гениев со своими жалкими нереализованными, но уже на корню плагиаторскими идеями. Он не успел повернуть голову на звук рвущихся покрышек и заметить оскал радиаторной решетки, гнутый молот бампера и прочие ужасы надвигающегося автомобиля. Машина смела его с дороги, и, описав в воздухе дугу, он рухнул на горячий асфальт города. Он еще слышал звук разлетающегося в куски автомобиля, который очевидно протаранил остановку, видел, как на землю сыпется дождь из стекла и пластика, видел, как белые листы-птицы его рукописи кружатся в воздухе, осыпая летний город снегом нереализованных идей. Потом звук пропал, а в глазах потемнело. На лицо упал белый листик, пропитался кровью и отлетел прочь.
Очнулся Кливер довольно быстро. Почти сразу он понял, что вокруг него находятся люди. Открыв глаза, он потерял всякую надежду на то, что увидит врачей. Вокруг него стояли люди всех мастей и громко спорили. Некоторые не выдерживали и с воплями бросались к проходу, где возвышалась небольшая желтая дверь, другие, очевидно, потеряли бодрость духа и скорчились в углу, третьи просто молча стояли, с опаской глядя вокруг и пытаясь сообразить, где они и как сюда попали. Кливер отнес себя к третьей группе и решил вступить в контакт с одним из ее представителей.
--
Простите, где я? - поинтересовался Кливер как можно вежливее.
--
В ответ он услышал звуки неизвестного происхождения, и понял, что человек явно не может общаться, хотя и очень этого хочет. Что здесь делали иностранцы? Вопрос наслаивался на вопрос, но если Кливер попытался построить логическую цепочку, то получил бы следующее: Он находится в каком-то здание, в коридоре, куда набилась уйма самого разного народа, по звукам и манере общения можно было заключить, что народ прорывается к двери, за которой и расположена цель визита всех собравшихся. Эпизод с машиной выпал из памяти. Кливер решил, что это он потерял сознание и странным образом пережил очень реалистичный сон; добрые люди доставили его в какую-то организацию, где он должен был получить помощь, и вот теперь, он здесь и должен пробиться к двери: там не будет этой толпы (во всяком случае, он надеялся на это), и можно будет подумать дальше. Между тем в коридоре завязалась нешуточная драка, которая несла в себе помимо зрелищности еще один положительный момент: Кливер услышал ругательства на знакомом ему языке, но не стал пробиваться к их источнику, так как понимал, что человек, издающий столь внушительные вопли, вряд ли слышал что-нибудь о мирном способе решения проблем.
Тихо проскользнув к двери, он оттолкнул лишенного надежды типа и юркнул в дверной проем. Теперь перед ним открылся вид маленькой комнатки, где в углу притаился стол, служивший ареной для двух картежников, стол побольше, заваленный бумагой и заставленный непонятными приборами. На стене висело нечто, изображающие весы, которые находились в состоянии равновесия. При появлении Кливера одна чашка весов упала вниз, и "картина" немного изменилась. Венчал этот архитектурный ансамбль лысый и довольно худой человек в очках.
--
А, это снова вы? - поинтересовался он, не обратив ни малейшего внимания на вошедшего Кливера.
--
Что, простите? - сказал Кливер, мысленно составляя список самых необходимых вопросов, - Меня зовут Кливер...
--
Я знаю вас, вы здесь уже не в первый раз, поэтому давайте без всяких церемоний. Разберемся с вашей проблемой и расстанемся.
--
Угу, вам здесь официально не рады, и будут счастливы избавиться от вас как можно быстрее - добавил один из картежников, бросая карту на стол.
--
Подождите, объясните хоть что-нибудь? - взмолился Кливер, падая на стул возле стола - Где я?
--
А где, по-вашему, может быть человек, которого сбила машина? - ехидно поинтересовался лысый, поднимая голову и обнажая в зловещей улыбке ряд ослепительно былых зубов.
--
Я в больнице?
--
О, век прагматиков и реалистов! В вас не осталось ничего святого. Похоже, будни выжали из вас всю фантазию и воображение, оставив лишь слепое желание рационально двигаться вперед. Причем тут больница? Конечно, по большей части, вы там, кое-что еще осталось на дороге, где вы совершили небольшой акробатический этюд, оттолкнувшись головой от бампера, но главная ваша часть, мыслящая, здесь.
--
Я что, умер? - сказал Кливер, поймав себя на мысли, что ему не страшно и не обидно, скорее все равно, как-будто умирал он уже не впервые, и вся предстоящая процедура была ему знакома до мелочей.
--
Ничто не вечно, но и ничто не уходит в никуда и не приходит из ниоткуда.
--
Только не надо этих словесных игр, ближе к делу - проговорил Кливер, чувствуя непонятную неприязнь к собеседнику.
--
Ладно, вы умерли, сыграли в ящик, склеили ласты, отправились к верхним людям, так понятнее? А теперь, если быть совсем кратким, я должен решить, что вам делать дальше.
--
Все ясно, - буднично отозвался Кливер - теперь меня ожидает одно из двух небезызвестных мест. Загробная жизнь в вечном благе или наоборот вечная пытка и ужас. Но, подождите... А где же свет в конце тоннеля, бесконечный коридор, список всех моих благих и не очень поступков, где все это?
--
Этого нет - отменили. Понимаете, ситуация сложилась довольно сложная, у нас не хватает ресурсов, а всякие коридоры с подсветкой в конце - довольно дорогие спецэффекты. Теперь они неуместны. Кроме того, пришлось отказаться и от стандартных видов размещения сущностей, т.е. вас, в данном случае.
--
У вас не хватает ресурсов? - не поверил Кливер - А в чем же проблема?
--
Проблема в вас, людях - холодно отозвался лысый, вставая и протирая запотевшие очки - но я не собираюсь объяснять вам это в десятый раз. У меня за вами еще такая же точно толпа...
--
Кливер вспомнил Твидла, и аналогия стала более чем ясна. Он вдруг нашел источник своей неприязни и покосился на лысого судью, который расхаживал перед ним словно птица на длинных ножках.
--
Послушайте, - сказал он - там, на Земле, люди вроде вас никогда не находили времени для людей вроде меня. Неужели и тут нет никакой справедливости? Хотите отправить меня плыть по течению? Хотите чтобы я молча, понурив голову, ушел - не выйдет! Я буду бороться за свои права, потому что теперь я умер и никуда не тороплюсь!
--
Кливер оглянулся и понял, что стоит посреди кабинета с поднятой вверх рукой. Он снова сел под аплодисменты и тихий смех картежников.
--
Великолепно! Отличный монолог, но вы не оставляете мне выбора. Ладно, слушайте историю возникновения великой очереди или "кризиса толпы", как мы его называем. Давным-давно, - начал человек в очках - были построены ад и рай, соответственно, места, где бы сущности людей могли пройти ряд необходимых процедур и вернуться на Землю, обретя новую оболочку, старые идеалы и получить комплект новых идей по усовершенствованию жизни общества. Кроме того, имелось еще и нечто среднее, что-то вроде предместья двух стихий. Там сущностям указывали на их прежние, земные, ошибки, исправляли память, очищали, и потом присуждали им путевку в одно из двух вышеупомянутых мест. Пока не слишком сложно?
--
Да нет, занимательно - ответил Кливер, слабо понимая суть дела.
--
Схема была выработана идеальная! Теория учитывала все и на выходе, должна была получиться полная утопия. Но, кажется, один момент все-таки был упущен - позабыли о природе людей. Во-первых, они начали слишком быстро размножаться. Что поделаешь, земные блага и искушения хоть как-то скрашивали их ежедневную борьбу за существование и все возрастающее отчуждение от природы. Второе, проблема населения была опасна тем, что люди сами плохо реагировали на изменение своей популяции. Возникла внутривидовая конкуренция, такая сильная, что смогла расшевелить и запустить дремлющий доселе механизм прогресса. Люди начали свое победоносное шествие по планете. Разрушая и воссоздавая уже по своему образу и подобию, они сделали последний шаг в пропасть хаоса: начали убивать друг друга. В огромных количествах! На это не рассчитывал никто. Ряд карательных мер никак не исправил несчастных безумцев. Война стала синонимом слова "человек".
- Это вы репетировали такую браваду? - искренне поинтересовался Кливер.
- Вы слушаете или где? - огрызнулся тощий
- Я пытаюсь, но вы говорите какой-то бред. У вас не хватает ресурсов, все идет не по плану.
- Ага, а еще постоянно отключается свет, и трубы прорывает. В прошлый раз мы Землю прилично затопили - проговорил один из картежников, и, похоже, проиграл.
- Алло, порядок в толпе! - прервал откровения лысый, резко втыкая очки обратно в переносицу.
--
Ладно, к чему это вы клоните? - спросил Кливер, приподняв бровь.
--
Ну, слушайте, я все сейчас объясню! Люди уничтожали себя сотнями, сметая на своем пути все. Потом сами силы природы, расшатанные их неудержимой агонией, вступили в борьбу. Люди гибли и гибли, продолжая наполняться яростью, страхом, паникой. Они теряли цели и все ускоряли бег прогресса. И вот тут запланированная схема утопии рухнула.
--
Какой ужас! - сказал Кливер наигранно
--
Мрак! - поддакнул первый картежник
--
Кошмар! - ответил второй
--
Пас! - сказал первый
--
Я требую переигровки - изумился второй
--
Тихо! - рявкнул лысый и уронил какую-то штуку со стола, размахивая руками. Штука отползла в угол и начала там тихо хихикать. На столе явно образовалась нервная обстановка, и куча приборов пустились издавать раздражающие звуки. Вот черт возьми! - в панике завопил тощий тип.
--
Не буду - отозвался один из картежников - Зачем ты мне?
--
Это я фигурально - в панике сгребая приборы в кучу, промямлил лысый.
--
Так что там дальше было? - спросил Кливер, окончательно усугубив всеобщий дурдом.
--
Механизм не справился. Захлебнулся своим естественным ресурсом - сущностями, душами людей, которые подобно диким стадам, кочевали около врат нашего мира. Их было слишком много, они заполнили собой буквально все! - продолжил лысый, сев и успокоившись.
--
Мало того, что всякая возможность реабилитировать сущность, очистить ее, указав на ошибки, наполнить идеями и новыми мыслями, возродить и перестроить, мало того, что все это исчезло (теперь стал действовать принцип простого распределения на плохих и не очень), так вскоре выяснилось, что рухнули и критерии определения положительных, отрицательных, и нейтральных поступков! Не было возможности объективного заселения сфер ада и рая, наступила всеобщая суматоха, когда людей пихали куда угодно, лишь бы успеть разгрести завалы до прихода следующей волны.
--
И? - протянул Кливер.
--
Все было безнадежно. Своим безумием люди умудрились заразить и небеса. Все, на чем держался этот мир, скривилось и исказилось в причудливом человеческом стиле. Люди потеряли самое главное - веру! Доверие друг к другу и к силам, которые всегда превосходили силу их несовершенного разума.
--
Отлично! Я понял, что у вас тут капитальные проблемы морально-этического плана. Но, поразмыслив немного, пришел к выводу, что могу вам помочь - сказал Кливер, стараясь взять ситуацию под контроль, - В своей жизни, я не совершал того, за что можно было бы капитально обвинить, как и того, за что следовало бы наградить всеми известными благами. Следовательно, я довольно прочно сохранил нейтралитет, балансируя на грани дозволенного. Нет, я не безгрешен, но, заметьте честен...
--
И непомерно скромен - вставил одни из картежников в углу.
--
Поэтому, - продолжал Кливер, - будет разумнее просто послать меня в рай, если уж там собрался всякий народ и похуже меня. В рай, и закрыть мое дело! Он натянуто улыбнулся, пытаясь вызвать приступ жалости хоть у кого-то.
--
Вполне логично, но невозможно - заметил лысый человек.
--
Но почему? - изумился Кливер, который решил, что от жизни нужно было брать все, а поскольку жизни, как таковой, уже не было, то нужно было брать еще больше, - я это заслужил!
--
Не мне судить, но мест нет. Это я вам и пытался втолковать. Люди перестали верить! А вера - великая вещь! Ее плоды не всегда можно увидеть глазами. Они порой нематериальны, но от этого не менее ценны. Ведь никто не задумывался над тем, что весь мир существует только благодаря вере тех, кто его населяет, и чем она слабее, тем безумнее и кошмарнее становится он.
--
Но я верю! - завопил Кливер, понимая, что путевка в рай медленно ускользает от него.
--
Подождите вы, дослушайте до конца - сказал его лысый собеседник, вспоминая, на чем он остановился, - И никто даже и не пытался представить, что от веры зависит и существование потустороннего мира. Популярным убеждением ваших дней, была замечательная фраза-отговорка о том, что, безусловно, жизнь после жизни есть, но совсем не такая, как мы себе ее представляем. И чего добились те, кто кричал об этом изо дня в день?
--
Они умерли? - предположил Кливер
--
А то! - подтвердил один из картежников.
--
Умерли, это само собой. Но главное было не в этом. Теперь люди потеряли даже самое слабое представление о том, что там есть. Веру заменила слепая надежде дожить до следующего дня, где кто-то разъяснит все и расставит по своим местам. Такая универсальная фраза объясняла многое, отбивая охоту для самостоятельного поиска истины. В конце концов, люди просто запутались. А без веры, наш мир сжался. В нем не осталось ни места, ни содержания.
--
То есть? - промямли Кливер, чувствуя недоброе.
--
То есть, теперь в райских садах нет деревьев чудесной красоты, нет дивных птиц, животных, нет солнца и света, нет радости и ощущения вечного полета, нет ничего! Людская фантазия своей размытостью, неуверенностью и убогостью оставила нам голые облачка, однообразные дни, холод высоты и бесконечные белесые дали. Ад постигла та же участь. Люди даже не могут определить свои страхи. Не могут смело посмотреть друг другу в глаза, сказать правду, решить проблемы. Не могут сделать вообще ничего! Они просто плывут по течению изо дня в день. Плывут в ад, который волею своей же фантазии, превратили в гигантскую черную комнату, где все жмутся к стенам, и в страхе забиваются в углы, шарахаются от собственных теней, и вечно ждут, что их настигнет страшная пытка, кара или наказание. А ничего такого не случится, потому что это что-то еще не придумано. Так они изнывают там, в бесконечной неизвестности. В аду пусто, все черти уже на Земле!
--
Я ничего не понимаю! В аду и раю не осталось места, но люди систематически истребляют друг друга, увеличивая число местных посетителей в геометрической прогрессии. Кроме того, они забывают изредка верить хоть во что-то, поэтому ваша территория испаряется на глазах. И что же делать? Куда вы деваете всех тех, кто уже тут? Людей вроде меня? - спросил Кливер.
--
Мы посылаем их на Землю. Снова и снова, уже очень и очень давно. Люди еще не потеряли свой главный инстинкт - у них гигантский аппетит к разрушениям. С каждым разом им нужно все больше жертв, все больше ужаса и крови. Масштаб имеет для них огромное значение. А для подобного нужны средства - те же люди. Вот мы и получаем замкнутый круг. Человек всю жизнь живет так, как ему велит толпа. С самого детства он наполняется в случайном порядке кусочками чьих-то чужих мыслей, образов, идей, формируя, таким образом, свою "неповторимую" личность.
--
Я уже слышал где-то нечто подобное - честно признался Кливер
--
Зачем что-то изобретать, к чему-то стремится, когда толпа и сама жизнь показывают тебе путь наименьшего сопротивления? Будь как все, и не будет проблем! Не нужно идти наперекор, думать, верить и чего-то добиваться. Ты же личность, не важно, что составленная, словно из сотен кусочков себе подобных.
--
Назад? Назад на Землю? - удивился Кливер.
--
Да, они отправляются на Землю пустыми. Их сущности не успевают отдохнуть от прошлых воплощений, не успевают осознать и переосмыслить то, что было с ними раньше. Они не получают новых идей и мыслей, следовательно, для них остается открытым только один путь, испытанный и проверенный. Путь, по которому они уже шли когда-то в прошлом.
--
По-вашему, люди каждый раз делают одно и тоже? Из года в год мы крутимся на одном месте?
--
Да, это так, - заметил человек напротив, поправляя очки - Много-много людей, топчутся на одном месте, веками решая одни и те же проблемы; они все такие разные, неповторимые, но внутри у них сидит их усталая, безыдейная сущность, которая ведет их старым путем. Путем наименьшего сопротивления! Человеку гораздо проще пойти по дорожке, которую он топчет изо дня в день, чем искать новую, неизвестно где. Вот так и получается, что целая планета населена теми, кто потенциально может что-то придумать, но не в силах этого сделать, а если и придумывает, то только одновременно с кем-то еще. Вся планета - это, фактически, один большой магнитофон с заевшей пластинкой.
--
Значит, на Земле уже давно живут одни и те же люди, разбросанные в случайном порядке по разным телам, и лишь изредка этот стандартный набор разбавляется свежими поступлениями отсюда? - обратился Кливер скорее к самому себе.
--
Вы все по-разному одинаковые - заметил кто-то из картежников, делая очередной ход.
--
Но... неужели нельзя просто послать на Землю тех, кто попал к вам в первых рядах? Сущности тех людей, которые уже достаточно отдохнули и готовы наводнить мир новыми мыслями и взглядами? Стоит послать туда такую армию, и она изменит мир, подготовит его для сотен заурядных личностей. Все будут довольны и счастливы - продолжил он неуверенным голосом.
--
Но так и происходит! Мы посылаем туда наш "золотой запас", тех, кто еще может что-то изменить. К сожалению, мы не можем заполнить мир гениями. Стоит нам так поступить, мы потеряем всякие гарантии на успешный финал. Нет, слишком большой риск того, что на Земле погибнут лучшие из вас, а в наших рядах останутся только уставшие и измученные типы, еще не успевшие отдохнуть. Что тогда? Постепенная деградация и гибель всей цивилизации? И так все еле держится.
--
Хорошо, и что же делать мне?
С потолка отвалился большой кусок штукатурки, завалил стол картежников и те обиженно стали избивать его. Хихикающая штука тихонько вышла за дверь. От греха подальше.
--
Вам? - лысый глянул на часы и проговорил - возвращайтесь. Ваше время пришло. И постарайтесь там, сделать хоть что-то: ломайте стереотипы и идите вперед. Жалко, что вы забудете наш разговор, таковы правила, но хоть попытайтесь что-то изменить. Счастливо, еще увидимся! Он пристально посмотрел на Кливера и тот прочитал в его взгляде только то, что люди неисправимы.
--
Выход направо - сказал один из картежников.
Кливер вышел, про себя думая о том, что услышал, а также о том, кто были эти два типа с картами. Тут же он споткнулся о хихикающую штуку, которая шла обратно в комнату, и вогнал ее, тем самым, в другое агрегатное состояние - бесконечную истерику. Он попытался ее успокоить, но потом плюнул и пошел дальше. Дурдом какой-то! Тут беспредел, а на Земле еще хуже! И от делать нечего люди мотаются туда-сюда, лишь бы чем-нибудь заняться. Он без труда нашел дверь с табличкой "Выход в новую жизнь", отметив, что народу в коридоре прибавилось, и теперь здесь была настоящая давка. Он взялся за ручку, твердо решив, что навсегда завяжет с карьерой писателя любого рода, остановится и сломает тем самым свой первый стереотип... Вот только напишет о том, что видел здесь и обязательно остановится...
2002 Лури Макс (Самая гигантская из всех благодарностей Галине Вайпер! Только редакторы - реально святые люди :@))