Мы очень любвеобильны. Мы любим всех и всё. Кроме, конечно, тех и того, чего не любим. А даже то, что нам не очень по нраву мы одобряем. Причем всенародно. У нас даже одобрительный рефлекс выработался в дополнение к инстинкту самосохранения.
А вот критику мы не воспринимаем. Думаю, что тоже в силу воспитанной привычки. Если хорошенько покопошиться в отечественной истории, то всегда найдется светлая личность, которая даже советчиков на кол сажала, а уж критиков... И вспоминать не хочется. Так до сих пор и относимся к критике, как к горькому и малополезному лекарству, вроде хины. На всякий случай подстраховались народной мудростью: тут и про неизвестную якобы, но любящую помычать корову, и про пресловутые пиломатериалы в глазу, помогающие очернять действительность, и - всенепременно! - про нахальную Моську... Всякое есть. Не знаю как насчет всего остального, но гитик мы умеем много. Иногда даже кажется, что временами больше, чем нужно.
Но, конечно, верхом рассуждений является фраза: "Сами с усами!" Речь ведь идет не столько об оволосении верхней губы, являющемся признаком полового созревания и не о самостоятельности мышления с этим созреванием связываемой. Современный подтекст этой фразы высвечивает истинного хозяина усов во всем его великолепии. Не хотелось бы примыкать к внезапно расплодившимся разоблачителям, но всё же замечу, что усы генералиссимуса долго еще будут являться нам как зловещие спутники и предзнаменования бед и несчастий.
Именно с роковых времен "кремлевского горца" берет свое начало стереотип критики, как чего-то предваряющего уже понятный приговор суда. Эдакий паллиатив выстрела в затылок. И не добиться ни опровержения, ни обжалования, ни помилования. Разве что - реабилитации. И то посмертно.
И критики подбирались соответствующие - удобные, ухватистые, приёмистые, как рифлёная, со специальными выступами, рукоятка пистолета. Или дубины. Последняя аналогия все же ближе к принятой методике обсуждения. Налицо преимущества: массированность и смертоносность удара, незатейливая простота в эксплуатации, сугубая принципиальность и пр. Немаловажно, что вне зависимости от того, кто критик - левша, правша или же умеет и так, и сяк - успех ему обеспечен.
Широко практикуемые в квазилитературных кругах сведение счетов, размазывание оппонентов по стенке и дальнейшее смешение их с первоэлементом, происходящие на якобы принципиально-идейной почве, вызывают в памяти воспоминания о войнах мышей и лягушек. Обе стороны так похожи друг на друга, что хочется воскликнуть временами: "А судьи где?" О том, кто судьи, говорить не приxодится.
Было бы нисколько не удивительно, если бы в результате выступлений в прессе, контрвыступлений и - в промежутках - естественного отбора, критики обзавелись острыми зубами и когтями, чтобы рвать в клочья чужих, мощным рогом, чтобы упираться в безнадёжных дискуссиях, длинным и гладким языком (для своих) и специально выделившимся писальным (писучим? Пишущим!) органом. И мы бы все убедились в сходстве этого существа со зверюгой, мельком описанной в эпиграфе.
Карел Чапек когда-то остроумно заметил: "Критик говорит: я бы написал так, если бы мог вообще что-нибудь написать". Современный писатель П. выразился еще жестче: "Критик - это абортированный писатель".
Не посмотреть ли нам на известное по-старому? Критика заключается, на самом-то деле, в совсем другом. Это увязывание, сопряжение, взаимовоздействие философии, религии, литературы, искусств, истории, филологии. Критика - это арена борьбы мира идей. Изучая, анализируя шедевры человеческой мысли и мастерства, критика не только познает их истинные глубины, но и дает толчок к дальнейшему развитию.
Вся эта несколько затянувшаяся преамбула должна пояснить какова истинная цель авторского рассмотрения произведений литературы и что именно беспокоит автора в нижепоименованном творчестве.
0 произведениях Василия Головачева я слышал много всякого, зачастую не согласующегося между собой. Знакомство же произошло в сборнике Калиюга издательства Молодая гвардия. И по прочтении вошедших в сборник произведений В. Головачева, я понял, что, видимо, определенные выводы можно делать и безотносительно вершин мировой фантастики и литературы вообще.
Открывается сборник одноименным рассказом. Сначала - несколько слов о сюжете. Возрождение динозавров под влиянием тех или иных условий ("парникового" эффекта, ядерного взрыва) дает богатейший материал для сатирических, экологических, социально-политических и др. размышлений. Василий Головачев, по праву автора, выбрал жанр социально-политико-экологичеокого боевика.
Можно, конечно, поспорить с автором относительно вероятности выживания суперзавров на полигоне, абсолютной защищенности и неуязвимости этих колоссов и их физических размерах, временами вступающих в противоречие с законами механики и сопромата. Замечу кстати, что принцип жизнедеятельности суперзавров, кое-как ещё понятный изучающим его в рассказе яйцеголовым ученым, самим автором понят не вполне, а уж мной, читателем, и подавно. Но в этом ли суть?
Если схематизировать ситуацию, то она выглядит примерно так: из неких, инопланетного происхождения (способ доставки неизвестен) яиц под воздействием радиации вылупляется ящероподобное существо, этой самой радиацией и питающееся. Такая вот безотходно-самоходная система. Тоже своего рода чудище из эпиграфа. Плюс еще вооруженное лазером - на всякий, как говорится, пожарный случай. Такова интрига и какие тут могут быть претензии? Одно слово - фантастика.
Ну что ж, обстановка прояснилась. А какова же обрамляющая ее форма? Тут-то и выясняются некоторые любопытные подробности творческого метода В. Головачева. Судя по его описаниям героев, людей он не знает вообще и, во всяком случае, хуже, чем описываемые сюжетные коллизии. Да и зачем? Даже взяв героев из апробированно-штампованных боевиков, В. Головачев сумел по-вампирски высосать из них любой намек на жизненность. Насытившись, он, видимо, понял, что перестарался и для компенсации решил предпринять следующее. Порожденных зомби он, ничтоже сумняшеся, пересадил на американскую почву.
Прелестная, надо сказать, особенность у многих авторов, в том числе и именитых, в случае невозможности высказаться по отечественным проблемам, вынести их в проклятый нами зарубеж. И это можно, если не всегда простить, то, хотя бы, понять: что бы там не творилось, у нас не болит и мы можем открыто и аргументировано осуждать, так как одобрять там заведомо нечего.
Но В. Головачев пошел дальше; считая, что незнание психологии вообще не равнозначно незнанию психологии американцев. Экие предрассудки, что все мы из одного теста! В силу своей ненатуральности, американцы Головачева реальны в той же степени, что и суперзавры. Для оживляжа они общаются друг с другом в многократно пародированном хэллобобском стиле. Бедный старый Хемингуэй, что сказал бы он, прочитав бесчисленных эпигонов? Вот уж действительно, Бог миловал! Впрочем, в отличие от многих именитых, паразитирующих на Хэме, Головачев бесхитростен и прост, чтоб не сказать примитивен. Он не дотягивает своих героев даже до принятого в боевиках уровня обычного американского парня, в принципе, человека неплохого и веселого, но не приведи Господи задеть его по серьезному.
Живописуя нравы американских полигонов, военно-политической верхушки и пр., автор расстарался и просто невозможно не умилиться. Все наши недостатки - головотяпство, нераспорядительность - несть им числа - с зеркальной точностью перенесены на американцев. Ну и, естественно, усилены. Разница между описываемыми (желаемыми) американцами и реальными нами так мизерна и неощутима, что хочется прослезиться и в порыве братских чувств броситься на шею ... автору. А кому же еще?! Не американцам, в конце-то концов! Братья-то они братья, хотя и это еще надо доказать и предъявить документы и справки со времен той самой безвестной обезьяны, но уж какие-то дефективные - местами даже похлеще нас, грешныx. И-де генералы у них сплошь тупицы да убийцы, и политики циники и прагматики, и ученые сплошь зашорены, куплены и ангажированы. Да и остальной народец, судя по людям, окружающим главных героев - Кемпера и Алиссона, дрянцо порядочное. Просто болваны какие-то бессмысленные. Остается только согласиться с тем, что сильна Америка Богом, ибо только чудом можно объяснить, почему страна не только существует, но и процветает.
Беда вся в том, что сам автор свято верит в то, что описывает. Такой вот современный вариант: Верую, ибо абсурдно; новый вид гордыни - упоение собственным обскурантизмом.
Но вернемся к рассказу. Итак, панспермиты (таково другое название суперзавров), питаясь радиоактивными веществами, растут до невообразимых размеров и передвигаются по территории США, уничтожая ядерные запасы по маршруту следования. Всем, кроме героев рассказа, понятно, что для того, чтобы остановить их, требуется лишь изоляция от всяческих источников атомной энергии. Замечу, что если тревога генералов за обороноспособность страны понятна, то страхи Алиссона и Кемпера не убеждают. Ну жрут панспермиты все радиоактивное, и что с того? Ведь сами на людей они не нападают. Да и обеззараживание попутное, чем плохо?! Однако, так как всё пока происходит на территории США, то олигархи боятся подрыва могущества. А чего бояться честным людям?
Заваливание суперзавров криогенераторами, наверно, в кино выглядело бы эффектно, на бумаге же - несколько бессмысленно и немотивированно. С не меньшим успехом можно было бы посыпать зверюг графитом - для поглощения нейтронов. И уж предложение советского физика о скармливании суперзаврам радиоактивных отходов настолько очевидно, что стыдно даже не за недогадавшегоея доктора Хойла, сколько за В. Головачева, с таким недоверием относящегося к умственным способностям читателей. Это так же ясно, как и то, что взрыв ядерной бомбы вызовет лишь активизацию панспермитов и непрогнозируемость дальнейших событий.
Понятно, что героев надо убить из соображений гуманизма или, хотя бы, поставить перед возможностью смерти от рук плохих людей. Правда, что мешало сделать это на первой же странице? Нельзя даже искусственно нагнетать то, чего нет.
Да, мы живем в калиюге, эпохе греха и порока, которая началась три тысячи лет назад. Может, мы и не привыкли к ней, но, в любом случае, успели убедиться, что на тему жестокий век, жестокие сердца можно высказаться куда искусней. Иначе книга может стать наказанием читателю, достойным эпохи.
Хотелось верить, что повесть "Чужие" отличается от Калиюги. Но увы! Те же идеологические и художественные конструкции, но в большем объеме. В одном из "0десских рассказов" Бабеля тонко подмечено: Не будем размазывать белую кашу по чистому столу. Попытаюсь последовать совету, тем более, что ничего принципиально нового в повести нет.
... Исследовательский звездолет из светлого будущего проваливается в ходе эксперимента в темное прошлое, то есть в наше настоящее. В результате аварии он потерял возможность получать какую бы то ни было информацию из окружающего пространства. И летает себе на орбите над Землей. Но американские пвошники, само собой разумеется, не спят. Увидев на звездолете какие-то громадные выступающие трубы, они принимают их за некое сверхоружие (на самом деле это генераторы малопонятного, но вполне мирного ТФ-поля) и решают завладеть им, сбив НЛО ракетами. Смелые до безрассудства люди! Оружие увидели, восхитились и невдомек им, бедолагам, что может оно и по ним пальнуть.
Ну, естественно, все тот же хэллобобский стиль, порядочный офицер с псевдоиндивидуальными чертами и прочий антураж из предыдущего рассказа... И вот на очередном витке решают вражьи дети сбить пришельца. Русские, конечно, никаких мер не предпринимают. Судя по авторским намекам - из соображений гуманизма.
А пока звездолет приводняется иа озеро в совершенно пустынном месте густонаселенной Флориды. И закрутилось, и завертелось: тут тебе и вундеркинд из будущего, и малопонятные действия экипажа, и вовсе бессмысленные ответные акции вояк. Ну и обязательные рассуждения порядочного офицера-манекена о гуманности, человечности и т.п. на фоне гнусно-реакционных сослуживцев. Пересказывать все это хочется еще меньше, чем читать. Имеющийся неплохой конфликт сведен на уровень агитки. Плюс умышленное нарушение законов жанра. К примеру: полное отрицание автором причинно-следственных связей. Если рассуждать по логике, то об инциденте со звездолетом должны били остаться записи в анналах Прошлого. И если не сами звездолетчики, то уж спасатели из Будущего обязаны были найти эти документы и ознакомиться с ними. Автор величественно пренебрегает такой возможностью. Нехай себе помучаются, посушат мозги!
И пока герои из будущего имитируют мозговую деятельность, усиленно морща лоб, пока традиционно недобитые неофашисты по определению безнадежно рвутся к власти, честный офицер делает свой выбор. Ну, а дальше все понятно: неофашистам, естественно, каюк, хлипкая заокеанская демократия спасена, заложники-звездолетчики свободны и офицеру остается произнести ритуально-благородные фразы и скончаться. Этого добивается, то самое государство, которое он только что спас от путча, кровожадный автор, не знающий, что делать дальше и читатель, которому стало в конец скучно и тоскливо.
Кажется, что колесница времени промчалась мимо В. Головачева незамеченной. И снова мы возвращаемся к эпиграфу: чудище родом из сна разума. Но теперь оно заключено в идеологическую клетку с монументальной табличкой: Образ Врага.
Я понимаю, что к мысли о том, что врагов имеет тот, кто хочет их иметь и наоборот - надо привыкнуть. Может быть, хватит кричать про чужие недостатки, а лучше пристальнее взглянуть на собственные, так называемые, достоинства? Тем более, что своими же худшими качествами, мы сами наделяем врагов. Неужели подобные аксиомы все еще нуждаются в разжевывании и зазубривании?!