Аннотация: Очерк И. М. Дузя. Опубликован в книге "Сквозь тернии Гулага", Одесса, 1993
Непокоренным, гордым, душевно цельным прошел испытание сталинских тюрем, допросов следственных органов, дознаний Особого Совещания при Министерстве Госбезопасности СССР, пыток и физических истязаний в концлагерях известный одесский еврейский писатель Натан Михайлович Лурье (Нотэ Лурье). Его обвиняли в предательствах и идеологических диверсиях, стремились ломать его морально, причинили телесные увечья, а он стоял на своем, защищал свои принципы, сокровенные идеалы. Он не предал добрых, давнишних, но оклеветанных друзей, а высказал свою гордость их дружбой. Он стал инвалидом, но идейно был непоколебим.
Нотэ Лурье, находясь в тюрьме, а потом в лагере, страстно верил, что рано или поздно правда восторжествует. В одном из своих заявлений-жалоб он писал:
"Вот уже три года, будучи абсолютно невиновен, я нахожусь в заключении.
Все эти годы я верил, что правда будет установлена, иначе в Советском Союзе быть не может.
Я глубоко верю в советскую законность и надеюсь, что буду реабилитирован, вернусь в честную семью советских граждан и отдам все свои силы своей Родине".
Эта вера сохранила писателю силы, велела выдержать, выжить.
Но почему произошла эта трагедия?
В феврале 1950 года, Натан Михайлович принимает приглашение известного в Союзе председателя колхоза имени С. Буденного Березовского района Макара Анисимовича Посмитного, едет в с. Розквит писать книгу о сельских тружениках. Скажем попутно, что это хозяйство привлекало внимание многих писателей и, в частности, Остапа Вишни, Василя Минка, Якова Сикорского и других. Взялся за эту тему и Нотэ Лурье, вняв совету Олеся Гончара.
Было так. На одном из собраний писательской организации Одессы присутствовал как представитель правления Союза писателей Украины, автор весьма популярного романа "Знаменосцы". Шел разговор о творческих свершениях и планах одесских художников слова. Выступая в прениях, Олесь Терентьевич сказал:
-- Вы, дорогие друзья, в долгу, в большом долгу перед колхозным крестьянством. Вы должны всему миру рассказать о Посмитном. Это же уникум.
-- А кто напишет? - бросил реплику Иван Мавроди.
- Как кто? - переспросил Гончар и сразу ответил. -- Нотэ Лурье. Его же "Степь зовет" такого уровня. Уверен - ему это под силу.
Натан Михайлович и Макар Анисимович были знакомы раньше, встречались в Киеве. И вот новая встреча с Посмитным на партийно-хозяйственном активе. Писатель рассказал о своем замысле и сразу получил приглашение.
-- Это были счастливые дни моей жизни, - рассказывал автору этих записок Натан Михайлович. -Я и моя семья имели дом, хлеб и, до хлеба, уважение и любовь Макара Анисимовича. Я собирал материал и писал. Писал с вдохновением. Я чувствовал беду и хотел еще что-то сделать. Эти дни в моей памяти. Они незабываемы. На далеком Севере я вспоминал их, как фантастическую сказку.
За два месяца была написана повесть "Дорога к счастью". Она печатается в областной партийной газете "Чорноморська комуна" (редактором тогда был Иван Митрофанович Коляда). Публикуется в альманахе "Литературная Одесса", а за несколько дней до ареста автора выходит в областном издательстве отдельной книгой. Повесть получила десяток положительных рецензий, была рекомендована к печати во Всесоюзном альманахе "Год 33".
А над писателем уже собирались черные тучи. В апреле появились первые доносы. Сначала анонимные, а потом официальные, от лжедрузей. Оформляется специальное дело. 12 мая заместитель начальника 4-го отделения УМГБ по Одесской области майор Константинов делает представление на обыск квартиры и арест. В тот же день подписывается постановление на эту акцию. Оно согласовывается с высшим начальством и санкционируется прокурором области. 13 мая в Розквит направляется младший лейтенант К-ский, получивший задание привезти писателя в Одессу. В ночь на 14 мая Натану Михайловичу, уже в Одессе, предъявляется ордер N 119 на обыск и арест. В ту же ночь Лурье поступает в распоряжение начальника Одесской внутренней тюрьмы Рубцова.
Отмечу одну весьма значительную деталь. К моменту ареста Нотэ Лурье - известный на родине и за ее пределами писатель. Его роман "Степь зовет" еще в 30-е годы был переведен на русский, украинский, французский, немецкий языки. Но как свидетельствуют справка в следственном деле, "записи имущества, которое можно было бы конфисковать, при проведении обыска не сделано за отсутствием(подчеркнуто мной -- И. Д.) такового".
Что же инкриминируется писателю?
Первое: дружба с врагами народа -- с Ициком Фефером -- поэтом, ответственным секретарем антифашистского еврейского комитета, поэтами П. Маркишем и Д. Бергельсоном, журналистом Исааком Литваковым...
Второе: связь с американскими разведчиками Новаком и Гольдбергом.
Третье: проведение антисоветской, сионистской агитации, распространение клеветы на социалистический строй. Извращение действительности в художественных произведениях и публицистике. Создание националистического романа "Степь зовет".
Подсудимый полностью отрицает предъявленные обвинения. Он отбрасывает их, говорит о фальсификации фактов. Ведет активную оборону.
"Я виновным себя не признаю. Вредительством, шпионажем, пропагандой национализма не занимался", -- твердо и решительно заявляет он на допросе 14 мая.
- А дружба с врагами народа? А связь с американскими шпионами? - бросает следователь. Писатель этих фактов не отрицает. Да, дружил с поэтом Ициком Соломоновичем Фефером. Познакомился с ним еще в 1932 году, знал его как человека и как писателя, который возглавлял еврейскую секцию ВУСППа - Всеукраинского Союза пролетарских писателей. Они вместе были на первом Всесоюзном съезде литераторов, радовались успехам еврейских писателей, выступали как единомышленники. В 30-е годы Фефер часто бывал в Одессе по делам творческой организации. После Великой Отечественной войны встречались в Москве. Ицик Соломонович помог другу-одесситу материально, рекомендовал главы книги романа "Степь зовет" к печати. Привлек его к сотрудничеству в газете "Эйникайте". Написал письма Максиму Рыльскому и Николаю Бажану с просьбой оказать помощь в трудоустройстве и получении жилья.
- Я дружил с ним, -- твердил Лурье. -- Дружил и не верю, что Фефер -- враг народа.
-- Но он арестован и изобличен, -- настаивает следователь.
-- Это недоразумение. Его оклеветали. Он будет оправдан, -- стоит на своем Натан Михайлович.
На вопросы об отношениях с П. Маркишем Н. Лурье отвечает так же спокойно и твердо: обменивались изданиями, вместе выступали на литературных вечерах, дружили семьями.
-- Маркиш мой единомышленник по творчеству. Не верю, что он враг народа. Это честный советский человек, талантливый поэт, красивый душевно и внешне, -- утверждает он.
-- А Литваков? -- жестко бросает следователь.
Натан Михайлович отвечает, что гордится своим знакомством с человеком, который раскрыл ему секреты журналистского труда, оказал помощь в редактировании романа "Степь зовет", в его публикации.
-- Расскажите о связи со шпионами, - требует следователь.
И снова Н. Лурье подтверждает встречи с Новаком и Гольдбергом, не отрицает, что был с ними на приеме у председателя горисполкома Карпова, ездил в районы Одесской и Херсонской областей. Уточняет: ездил как с гостями, выполняя поручения партийных органов, отдавая дань уважения американским писателям. Но Лурье категорически отрицает шпионскую деятельность, то, что они якобы собирали разведывательные материалы, что в их очерках и рассказах содержались секретные данные об экономике и культуре края.
Майор Гришаков наступает, требует "не крутить", говорить правду, "разоблачиться перед правосудием".
-- Вы сеяли сионистские идеи, разлагали молодежь, подрывали дружбу народов. Вы издали целиком националистический роман "Степь зовет". Издали за рубежом.
- Нет, -- отрицает и это обвинение Натан Лурье, - мой роман не националистический, а глубоко партийный. Я показал как при советской власти преобразовалась жизнь еврейского населения. Показал классовую борьбу в еврейской деревне, разоблачил вредную теорию безбуржуазности еврейского народа, утверждения, что "все евреи братья". Это было ново по тематике. В еврейской литературе таких произведений не было. Работая над романом, я не интересовался какими-то специфическими национальными проблемами. Меня интересовал один вопрос -- перестройка деревни на социалистический лад, указанный Лениным и Сталиным.
-- Прекратите демагогию, -- кричит следователь. - О Ленине и Сталине вы забывали на литературных вечерах. Вы читали вот такую галиматью (ударение делается на последнем слове -- И. Д.):
НаВашвопросответитьнеумея,
Сказалбыя--намбедысуждены.
Мывиноватывтом,чтомыевреи,
Мывиноватывтом,чтомыумны...
Он показывает дату и место, где читались эти стихи. Нотэ Лурье отвечает: такие стихи звучали, но я их не читал...
Следователь:Вы аплодировали...
Лурье:Аплодировал...
Следователь возмущен дерзостью подследственного, который упрям и настойчив в стремлении доказать свою невиновность. И тогда в ход идут провокации, шантаж, угрозы. Потом побои, прижигание каленым железом.
10 июня 1953 года Нотэ Лурье посылает в адрес Министра юстиции СССР, Министру внутренних дел, Председателю Совета Министров СССР, Секретарю ЦК КПСС, Председателю Президиума Верховного Совета СССР письма, в которых сообщает об этом изуверстве:
"В продолжении семи месяцев допрашивает меня майор Гришаков, пользуясь недопустимыми, несоветскими методами ведения следствия. Я не имел возможность обжаловать действия следователя, так как прокурор ни на одном допросе не присутствовал.
Мое дело полностью сфабрикованное. В нем нет моих действительных показаний, не отражены мои протесты против беззакония, против умышленного обмана партии и правительства со стороны следствия. Мои просьбы и требования вызвать свидетелей (ответственных работников обкома партии, писателей и других лиц), дать очные ставки не были удовлетворены..."
В следственном деле имеется заявление Нотэ Лурье с просьбой пригласить свидетелей - Макара Посмитного, секретаря обкома партии по идеологии, писателей Ивана Гайдаенко, Александра Батрова, Георгия Захарова, Александра Уварова. С этим никто не посчитался.
24 мая был составлен насквозь лживый документ. Нотэ Лурье именовался агентом американской разведки, который передавал секретную информацию о Советском Союзе. Утверждалось, что он был членом антисоветской националистической организации, которая пропагандировала сионизм, растлевая молодежь, распространяла клевету на социалистическую систему, деятельность правительства и Коммунистической партии. Роман "Степь зовет" именуется националистическим.
- Самое странное то, - рассказывал мне Нотэ Лурье, - что второй части романа "Степь зовет" никто не читал. Он вышел на еврейском языке в 1948 году. Следователь получил фальсифицированные, специально состряпанные рецензии, в которых передергивались факты. А я ведь воплощал в художественные образы идеи и указания товарища Сталина, высказанные им на Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(6) в январе 1933 года.
Все документы следствия были направлены на рассмотрение и утверждение Особого Совещания (ОСО). Оно, как свидетельствует Нотэ Лурье в своей жалобе, не проверив фактов, не изучив и заявлений о нарушении законности, выносит однозначный, не подлежащий обжалованию приговор -- пятнадцать лет каторжных работ в спецлагере N 5 МВД, город Магадан.
Нотэ Лурье своей трагической судьбе посвятил десятки, только десятки страниц в повести "Перед грозой". Но и они были изъяты цензурой. В январе 1991 года, когда исполнилось 85 лет со дня рождения писателя, автор этих строк обнародовал запрещенные когда-то строки на страницах "Вечерней Одессы". Вот они, эти сорок страниц машинописи - отдельные фрагменты, абзацы, реплики и два раздела. Уже из первой главы был вычеркнут остро социальный эпизод встречи основных действующих лиц - Эльки и Шефтла. Они вспоминают юность, свою дружбу. Старый друг спрашивает как Элька жила все эти годы? Она рассказывает о своем несчастье, о том, что три года назад арестовали мужа. Алексей - участник гражданской войны. Имеет три ранения. "Алексей был ранен, стал известным конструктором, военным инженером. Это несправедливость, - говорит Элька. - Я уже четыре письма послала Берии, но ответа нет".
Из одиннадцатого раздела было вычеркнуто два абзаца текста. Там Элька вспоминает, как страшный кошмар, допрос и фальсификацию фактов майором НКВД Дерюгиным, свои мытарства после увольнения с работы. Она рассказывает, что искала помощи в райисполкоме. Но тщетно. Ее только высмеяли, категорически отказав восстановить на работе как жену врага народа. Доведенная до отчаяния Элька пишет письмо Сталину, просит помочь восстановить правду, веря, что найдет поддержку, что к ней вернется счастье. Элька ошиблась. "Отец народов" не ответил на письмо. Алексея не освободили. Напротив, ситуация только осложнилась - над ним нависла новая опасность.
Яркие, исторически достоверные, художественно убедительные фрагменты изъяты из пятого раздела второй части романа. Автор рассказывает о судьбе учительницы Любови Михайловны, о том, как в одну из ночей 1937 года к ней в дом ворвались службисты НКВД, устроили обыск, арестовали родного человека, о страданиях и унижениях.
В шестом разделе сняты две страницы - 211 и 215. На одной воссоздано сновидение рядового А. И. Орешина. Ему видится каторжный лагерь "Белая сопка", он с напарником тянет сани, полные камней, преодолевая пургу. Далее - путь в неизвестность, "столыпинский" вагон, минская тюрьма и допросы, допросы...
Далее (с.215) действие разворачивается в полевом госпитале. Раненый Алексей встречает там палача -- следователя. И здесь нашел себе тепленькое местечко. Работает всего неделю, а всем уже успел насолить. Устами штабного писаря ему дана лаконичная характеристика: "Личность. Сволочь, которой свет не ведал".
И еще две большие купюры. В девятом разделе из пятнадцати страниц текста оставлено только четыре. А первый раздел второй книги был снят полностью. Здесь, как и в предыдущих изъятиях отчетлив биографический характер повествования. Вот картина допроса, изображенная человеком, который явно знает подобную ситуацию не понаслышке. Дознание ведет все тот же майор НКВД Дерюгин.
"Он встал, прошелся по комнате, потом сел и монотонно, низким сипловатым голосом начал диктовать.
-- Протокол номер такой-то. - Откинувшись на спинку кресла, он ждал пока Николенко запишет.
- Готово? Пишите дальше. Вопрос. Двоеточие. Вам известно о контрреволюционной деятельности вашего мужа? Врага народа...
- Записали? Пишите дальше. Ответ. Двоеточие. Да, мне известно, что мой муж занимался контрреволюционной деятельностью.
- Что вы пишете? - закричала Элька.
- Спокойно. Не кричите. Записали? Пишите дальше. Вопрос. Двоеточие. Почему в таком случае вы пишете жалобы? ... - Дерюгин бережно снял пепел с сигареты и продолжал тем самым невыразительным монотонным голосом: -- Ответ. Двоеточие. Когда я писала жалобу, мне не были известны ряд фактов его контрреволюциями деятельности, которые он от меня скрывал...
- Записали? Дальше. Вопрос. Двоеточие. А теперь вам такие факты известны? - Он снова встал, походил по комнате, постоял под люстрой, поковырял в зубах. - Ответ. Двоеточие. Да, теперь мне такие факты известны. Готово? Пишите: протокол записан точно с моих слов, что я подтверждаю своей подписью. Дерюгин взял протокол, посмотрел и подписал. Затем передал его Эльке. -- Прочитайте и подпишите..."
Нотэ Лурье отправили на Колыму в лагерь, известный всем суровым режимом, тиранией охранников. Лагерь размещался за несколько сот километров от Магадана, на высочайшей сопке. Ее называли "Белой", потому что целый год она была покрыта снегом. Ничего здесь не росло. Сюда даже не залетали птицы. Тут хозяйничали, рассказывает писатель, холодные, колючие, сильные ветры. Они сбивали с ног. Среди высоких снежных сугробов за колючей проволокой, стояли низенькие деревянные бараки. Ранним утром каторжников выводили на работу за пределы зоны. Поздним вечером, насквозь промерзших, пригоняли назад. Нужно было терпеть. Нотэ Лурье терпел. В письме родным 22 июля 1951 года он писал:
"Дорогие мои, милые Хавелэ и Долюсик! Сердечно обнимаю вас и крепко целую. Я здоровый, выгляжу неплохо. Очень скучаю за вами, а основное - очень досадно, что вам причинил столько хлопот и переживаний. Я надеюсь, что в Москве во всем разберутся, и я скоро вернусь и буду целиком полноценным, честным советским человеком. Но пока время идет, и вам трудно, и это меня очень и очень угнетает. Мне хочется одного - чтобы вам было хорошо. Когда я вам сообщу точный адрес, напиши: как ты, Хавелэ, справляешься с работой, как Долюсик сдал экзамен, как дома, как проводите свободное время. Прошу, за меня не переживайте, живите полнокровной жизнью, как все советские люди, честно, по-стахановски работайте, дружите только с кристально честными людьми, ходите в кино, театр, будьте везде и во всем образцовыми.
Желаю вам здоровья и счастья. Крепко целую. Нотэ.
Р. S. Долюсик, дорогой, слушайся и помогай маме."
Сколько боли, заботы, о близких содержит в себе этот разукрашенный печатями и штампами треугольник с обратным адресом: Новосибирск, п/о 4, п/я 138. А потом стали приходить почтовые открытки (письма в конвертах не разрешались) с пометкой: Магадан, п/я 383/4. И в них то же терпение, та же вера, та же надежда.
Нотэ Лурье был арестован как раз тогда, когда он, вчерашний фронтовик, особенно много и плодотворно работал в литературе. Стремительно двигались к завершению трилогия "Степь зовет", переговоры о ее публикации. Она осуществилась в 1948 году в издательстве "Эмес". Произведение стало этапным и в творческой биографии писателя, и в истории многонациональной советской литературы.
Талант Н. Лурье одним из первых почувствовал еще в 1934 году М. Горький, отметивший идейно-художественный достоинства первой книги на Всесоюзном съезде писателей. Молодого литератора сердечно приветствовал Луи Арагон. А когда трилогия уже была написана, Олесь Гончар отметил:
"Произведения Нотэ Лурье давно запали в душу многих украинских читателей. К ним принадлежу и я. Его роман "Степь зовет" написан рукою умелого мастера художественной прозы. Умением создать народные колоритные характеры владеет не каждый из тех, кто пишет. Нотэ Лурье даровано такое большое искусство. Оно делает ему честь. В творчестве Нотэ Лурье сильно звучат интернациональные мотивы. Его книги согреты чувством единой Родины, светлым могуществом дружбы народов. Этим они так близки нам".
С высокой оценкой Гончара солидарен Эммануил Казакевич: "Роман "Степь зовет" -- это могущественная книга, наполненная здоровьем и уверенностью в правоте нашего дела, проникнута любовью к людям советского села. Природа Украины изображена в ней с трепетной любовью..."
Были еще десятки, сотни отзывов, писем, телеграмм с теплыми словами благодарности. Знали ли об этом палачи? Наверное. Возможно, именно поэтому заключение писателя в Гулаг показалось им недостаточным наказанием. Надо было уничтожить, предать забвению все его творчество. Сразу после ареста роман "Степь зовет" запрещается, изымается из библиотек, книжных магазинов, сжигается. А патриотические очерки послевоенного периода классифицируются как контрреволюционная акция. Рецензируя их, главлит Одесской области Гордиенко писал:
"Автор статей, матерый сионист, нагло, в открытой форме пропагандирует среди читателей идеи сионизма, доказывает, что в Одессе среди еврейского населения идеи национализма живут и процветают".
Речь шла о статьях "Письма" и "Прекрасная культурная жизнь евреев в Одессе", опубликованных Н. Лурье в американском журнале "Морген Фрейтаг". По словам рецензента, Нотэ Лурье "оценил произведения еврейских писателей, как лучшие произведения человеческой мысли и на второй план отнес произведения классиков марксизма-ленинизма". Комментарии здесь, как говорится, излишни.
Читаю сегодня очерки "Новоселы", "Под лучами солнца", "Братья Кангун", "Со всей семьей", "На колхозных полях", "Сохранившиеся сокровища". Речь в них идет о возрождении колхозной деревни после временной фашистской оккупации, о мужественной борьбе братьев Кангун с интервентами в первые годы после Октябрьской революции, о труде скотников и птичниц пригородного хозяйства. Вопреки мнению следователя никаких тайн, никакой клеветы, никаких шпионских данных они, эти очерки, не содержали.
Опровергая дикие измышления, Нотэ Лурье заявлял:
"Всю свою жизнь я прожил честно, честно в большом советском понимании. Я прилагал все силы, чтобы в своих произведениях показать величие нашей советской эпохи, пропагандировал идеи Ленина-Сталина. Это роман "Степь зовет", книга очерков "В моей стране", повесть "Дорога к счастью" и другие. Они получили положительную оценку".
Трудно сказать, как бы сложилась дальше судьба Нотэ Лурье, если бы не смерть "каменного человека с трубкой во рту". Начался пересмотр дел. Арестованный тогда высокопоставленный чин Комитета Государственной Безопасности И. И. Рюмин, один из исполнителей воли Кагановича и Сталина, сознался в том, что от начала до конца фальсифицировал так называемое "дело евреев".
Нотэ Лурье прилагает все усилия, чтобы раскрыть злодеяния следственных органов, доказать свою незапятнанность, реабилитировать свое детище -- роман "Степь зовет". Перед нами -- очень важный документ. Извлеченный из секретных архивов, он красноречиво свидетельствует об эпохе, о личности писателя. Натан Михайлович объясняет:
"Действие моего романа "Степь зовет" происходит в еврейской деревне на Гуляйпольщине. Писал я о еврейском колхозе по двум причинам:
а) я вырос и все время был связан с этой деревней;
б) я хотел показать, как при Советской власти преобразовывалась жизнь еврейского населения, показать классовую борьбу в еврейской деревне (еврейские буржуазные националисты утверждали и утверждают, что у евреев классовой борьбы быть не может -- "все евреи -- братья". В романе я выступил именно против этой националистической концепции), хотел показать, как еврейские колхозники, патриоты своей Родины, совместно со всеми народами СССР строят коммунистическое общество. Это было ново по тематике. В еврейской литературе таких произведений не было.
Работая над романом, я не интересовался какими-то специфическими национальными проблемами. Меня интересовал один вопрос -- перестройка деревни на новый, социалистический лад. Это подтверждается следующим:
1. Хотя колхоз, о котором идет речь, фактически находился тогда в еврейском административном национальном районе, я не уделил этому ни единого слова, ибо не это меня интересовало.
2. На 600 страницах романа нет ни одной строчки, которая бы касалась национальных проблем.
3. В романе нет еврейских национальных атрибутов, специфического какого-то быта, еврейских национальных обрядов, не это интересовало автора.
4. В романе показана любовь батрачки Насти-украинки с батраком Коплдунером, евреем, как обычное явление. Это не является "проблемой" ни для них, ни для окружающих их украинцев и евреев.
5. Все симпатии автора направлены к украинке-батрачке Насте и против еврея-кулака Оксмана.
6. Не все евреи в романе являются положительными образами. Показаны такие исключительно отрицательные типажи, как кулаки Пискун, Симха Березин, Янкл Оксман, как оппортунист Матус, "шляпа" Меер Волкинд - это все евреи.
7. В романе показан не один русский образ, а целый ряд, притом положительных образов: секретарь райкома партии Иванов, бывший партизан Траскун, батрачка Настя и другие.
Но в книге действительно показан один отрицательный образ -- это украинец Синяков.
Когда я работал над II частью романа, я руководствовался выступлением И. В. Сталина на Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в январе 1933 года, в котором он подверг глубочайшему анализу события тех лет (эти годы отражены во второй части романа).
Исходя их этих указаний, я показал:
а) как в колхоз проник кулак, отъявленный враг колхозного строя -- Юдл Пискун, который всякими способами старался подорвать и разложить колхоз. Юдл Пискун -- еврей;
б) как в руководстве этого отстающего колхоза, не выполняющего госзадания, стоит недалекий человек с партийным билетом, хотя субъективно честный и преданный делу -- Меер Волкинд (еврей).
А как здесь действует враг Советской власти -- бывший петлюровец Синяков -- старший агроном МТС. В данном случае мне пришлось показать в лице петлюровца не еврея, а украинца. Но я показал не просто украинца, а сына крупного кулака, ярого националиста, выступающего против украинского народа. Я показал в романе, как украинский националист Синяков действует совместно с евреем, врагом Юдлом Пискуном, как они совместно творят преступные, мерзкие дела против украинского и еврейского народов, против Советского государства. Я показал их давнюю связь. Юдл Пискун, будучи контрабандистом, в свое время покупал у петлюровца Синякова вещи, награбленные у евреев, и спекулировал ими. Он же, Юдл Пискун, спас в 1918 году Синякова от советских органов, перебросив его через границу. Встретившись в годы коллективизации, они опять действуют вместе против Советского государства.
Так это показано в романе. Вот чем я руководствовался, создавая образ Синякова. Меня не интересовала его национальность как таковая. Меня интересовало его социальное лицо. В романе я показал дальнейшее развитие колхозов, показал, как партия разоблачала врагов, показал колоссальное значение и роль, которую сыграла в этом речь Сталина на Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б).
Вторая часть романа вышла в свет в 1948 году (Москва). Даже беглое ознакомление с романом подтвердит вышеизложенное.
Когда я работал над романом, я всей душей стремился показать великие события в истории человечества -- переход крестьянства на колхозный лад, преимущество колхозной системы, рост сознания крестьян, роль партии. Я мечтал написать произведение, которое пользовалось бы успехом у народа, которое получило бы признание и нашей советской общественности.
В романе, возможно, есть слабые места в художественном отношении, возможно, кое-где требовалась некоторая редакция, но, я уверен, что роман "Степь зовет" -- партийная книга".
Нотэ Лурье опровергает фальсификации, клевету, вымыслы. После пересмотра его следственного дела и постановления Особого Совещания 24 апреля 1955 года приговор был аннулирован за отсутствием состава преступления. Писатель вышел на свободу, а через некоторое время был полностью реабилитирован, восстановлен в Союзе писателей с сохранением стажа с 1934 года. Натан Михайлович включается в общественную жизнь и творческую работу. Он создал десятки рассказов, очерков, эссе, роман "Небо и земля", принимал участие в работе всех республиканских и Всесоюзных писательских съездов, избирался в руководящие органы.
Это была слава, признание, любовь. Длинным и тернистым был путь к триумфу.
В одной из своих автобиографий, еще находясь под следствием, Натан Михайлович писал:
"Родился я в маленькой и очень бедной еврейской деревушке в 30-ти километрах от Гуляйполя. Отец был раввином. Жили от своего скудного хозяйства. Имели огород, корову, птицу. Земли не имели. Один год учился в школе. Началась махновщина. Целые еврейские деревни были сожжены, население зверски уничтожено. На моих глазах творились ужасы. С 13 лет я вынужден был начать самостоятельную жизнь. Вместе с другими односельчанами я попал в Ростов-на-Дону. Поступил на мыловаренный завод чернорабочим. Работал там до 1921 года, с 1921 по 1922 год работал в Запорожье на маслобойке рабочим. Была засуха. Маслобойка закрылась. Полубеспризорником, странствуя по разным городам, оказался в Минске. Меня определили на сельскохозяйственную ферму "Курасовщина". На ферме была комсомольская ячейка, проводилась воспитательная работа. В мае 1922 года я вступил в Комсомол и стал активным участником бурной комсомольской работы. Выполнял разные комсомольские нагрузки, состоял в Чоне, писал в стенную газету. Днем мы -- ферменники - работали, вечером -- занимались.
Осенью 1923 года комсомол направил меня на подготовительный курс в Минский еврейский педагогический техникум. В техникуме я принимал еще более активное участие в комсомольской работе, печатал статьи, очерки в газетах.
В 1926 году поступил во Второй Московский государственный университет на еврейское отделение педфака".
- Следственные органы, -- рассказывал Натан Михайлович, -- пугало все. Даже то, что я родился в Гуляйполе, месте рождения "Батьки Махно", то есть в бандитском крае.
-- Там все бандиты, -- кричал следователь, -- и Махно, и его соратник Левка Задов, и твои родители. Они же не евреи, не пархатые, а жиды богатые.
И вот учеба в Москве. Какие это были славные, по-настоящему счастливые годы. Они ознаменовались творческими исканиями. Написаны десятки корреспонденции. Рассказ "Кто он", посвященный памяти Владимира Ильича Ленина, был напечатан в журнале "Молодняк", который выходил на еврейском языке.
-- Нотэ, -- сказала мне тогда моя мама, -- вспоминал Натан Михайлович, - Разве это правда, что бедный сын бедного еврея учится в такой хорошей школе?
Это была великая правда нашей жизни. Юноша овладевал знаниями, учился секретам художественного творчества. Какой непростой, какой нелегкий был этот процесс. Молодого автора приглашают на работу в прессу. Сначала он литературный работник, потом ответственный секретарь журнала "Пионер", а затем -- "Юнгвальд" ("Молодняк"), выпускающий газеты "Эмес" ("Правда"). В 1931 году Нотэ Лурье окончил университет и получил назначение на работу в Одессу. Он преподает литературу и язык в ремесленной школе швейников, затем (до 1935 года) - в машиностроительном техникуме.
В 1932 году в московском издательстве "Эмес" на еврейском языке выходит его первый роман "Степь зовет". О нем сразу же заговорили и читатели, и литературная критика. Свершилось чудо: никому не известный учитель становится выдающимся писателем. Его избирают делегатом на Первый Всесоюзный съезд советских писателей (1934 г.), принимают в Союз писателей. В этом же году роман переводится на украинский язык и издается в Киеве. В 1936 году произведение было переведено на русский и молдавский языки. Роман получил высокую оценку в прессе. На страницах газет и журналов появилось восемнадцать отзывов. Среди них был и голос газеты "Правда". В статье поэта Ивана Кулика, опубликованной в газете "Правда", читаем: "Нельзя не отметить, что один из лучших романов, посвященных социалистическому строительству на селе, написал молодой еврейский писатель, который живет на Украине. Это -- "Степь зовет" Нотэ Лурье."
Тогда же имя одесского писателя появилось на страницах "Литературной энциклопедии".
В чем причина такого успеха? Во-первых, в актуальности темы. Несмотря на то, что данной проблеме посвятили свои произведения М. Шолохов, А. Платонов, Г. Эпик, И. Кириленко, несколько позже -- К. Гордиенко, И. Ле, А. Десняк, -- роман Нотэ Лурье стал явлением. В нем изображены яркие характеры, воссоздано богатство души простого сельского труженика. Роману присущи метафоричность языка, яркая изобразительность, лиризм.
Нотэ Лурье остался верным этой теме навсегда. Слава не вскружила голову писателя, но вызвала зависть, а за ней клевету его тайных врагов.
-- Меня начали критиковать и устно, и в прессе, -- вспоминал он. - В марте 1937 года "Литературная газета" напечатала большую разгромную статью о книге "Обыкновенная жизнь". В чем я только не обвинялся!
А в июне на республиканском совещании писателей был резко раскритикован рассказ "Под колесом", названный антисоветским. "Литературная газета" (N 34) напечатала обширный отчет об этом. Там находим строки, в которых Нотэ Лурье "сознается", что в его произведениях проявились "мелкобуржуазные рецидивы". Это вспомнилось на процессе в трагические пятидесятые. Следователи усердно разрабатывая данную версию инкриминируют связь с "украинскими националистами, членами контрреволюционной террористической организации" Василием Миколюком, ответственным секретарем Одесского филиала Союза писателей Ук122 раины, поэтом Паньком Педой (оба были расстреляны в 1937 году). Его пребывание в Иране в составе Советской Армии (это было в годы Великой Отечественной войны) дает дополнительный повод для обвинений в связях с иностранными разведками. Еврейская тематика в произведениях писателя служит основанием для обвинения в космополитизме. А космополитизм, как считалось тогда, -- это оборотная сторона буржуазного национализма-сионизма. Сионизм же -- чуждая идеология, сионисты -враги народа. Все, круг замкнулся.
Вспоминаю рабочий кабинет Нотэ Лурье. В нем все скромно и рационально, все подчинено работе. Вот портрет Максима Горького. Еще в молодые годы, работая в Ростове-на-Дону на мыловаренном заводе, Натан Михайлович первый раз узнал о великом писателе, увлекся его рассказами. Позднее Алексей Максимович добрым словом отозвался о социально-психологическом романе "Степь зовет", который тогда вышел в переводе на русский язык. За подписью М. Горького получил Лурье билет члена Союза писателей.
Здесь же портрет известного украинского писателя Олеся Терентьевича Гончара. Он тоже как уже отмечалось, оказал влияние на писательскую судьбу Лурье.
На стенах кабинета -- портреты Льва Толстого, Шолом-Алейхема, Менделе Мойхер-Сфорима. Вот фотография Нотэ Лурье и Александр Фадеев на писательском съезде, снимок с космонавтом, дважды Героем Советского Союза Георгием Береговым.
На столе письма от читателей. Инвалид Великой Отечественной войны Николай Качанов из Ровно пишет, что только теперь, так поздно, прочитал книгу Натана Михайловича "История одной любви". Далее объясняет: сборник ему, прикованному к постели, принесли юные тимуровцы. "Ваша книга -- это добавочный заряд бодрости, энергии, желания жить".
О высоком идейном и художественном достоинстве романа Нотэ Лурье писали доцент Днепропетровского металлургического института Н. Кубланов, рабочий из Львова У. Витрога, инженер А. Трибельский из Омска, доцент О. Гармиза из Одессы.
"История одной любви", как и другие произведения 60-х -- 70-х годов ("Небо и земля", "Перед грозой", "Только море и небо", "В дороге") вызвали большую прессу. Приведем некоторые оценки специалистов. Сразу же после выхода романа в свет профессор А. В. Недзведский отметил:
"Нотэ Лурье написал роман на вечную тему -- тему любви. Она великолепна."
Московский писатель Т. Ген, рецензируя книгу Нотэ Лурье, писал: "Сколько уже написано о любви. Нельзя сосчитать. И вот перед нами еще одна история любви. Она захватывает нас своей свежестью, чистотой и глубиной чувств, которые сохранились от юных лет до старости, то есть на всю жизнь".
Заслуженный деятель культуры Российской Федерации Борис Миллер (Хабаровский край) делился такими соображениями: "Нотэ Лурье в своем произведении "История одной любви" достиг новых высот в изображении жизни советских людей, проникновении в психологию, в раскрытии их внутреннего мира... Роман проникнут глубоким лиризмом и настоящим драматизмом".
В газете "Биробиджанер штерн" находим такую оценку: "Роман "История одной любви" написан на одном дыхании. Так он и читается. Автору удалось через своих героев с большой любовью, знаниями и силой реализма показать жизнь нашего края, начиная с 20-х годов до сегодняшних". Она совпадает с мнением поэта Григория Карева, который в послании Нотэ Лурье, подчеркнул:
Иподнимаясьввышину
Звездсамыхдальних,
Тыпостигаешьглубину
Сердецпечальных.
В книге "Очерки и портреты" доктор филологических наук Г. Ременник заметил: "Произведения Нотэ Лурье проникнуты любовью к Советской Родине, к людям. Они дышат интернационализмом. Ветеран советской литературы Нотэ Лурье находится в строю первоклассных творцов современной еврейской литературы".
А вот мнение профессора института мировой литературы имени Максима Горького У. Гуральника: "Радуют успехи в оперативном жанре очерка известного еврейского писателя Нотэ Лурье. Автор общеизвестного романа "Степь зовет", который стал классическим, он уверенной рукой опытного мастера в статье "Только море и небо, небо и море" рисует колоритный образ капитана дальнего плавания, человека высокого интеллекта, мужественного и опытного. Он по праву возглавляет дружный многонациональный коллектив моряков".
Добрые слова о таланте Нотэ Лурье сказали и писатели М. Рыльский, Ч. Айтматов, Н. Бажан, Я. Брыль, А. Вергелис, Г. Полянкер, Ю. Трусов, А. Зорич, И. Гордон и многие другие. А поэт А. Уваров в день восьмидесятилетия писателя выразился:
Ты прожилмного,передумалмного-
Всяжизнь твоя--дела,дела,дела...
Стехпор,какстепьвдалекуюдорогу
Тебянаславныйподвигпозвала.
Немудростьлиземлитаитсявхлебе,
Рождающемдворцы,векатомныхмашин.
Твоироманыоземлеинебе
Достойныэтихсолнечныхвершин.
Пустьвжизнивсесвершаетсякакнадо-
Играетмореигремитприбой
Имудростьвека--высшаянаграда
Какореолсияетнадтобой.
В архиве писателя, который хранится в Одесском государственном литературном музее, находим объемную папку с телеграммами и открытками к юбилею Нотэ Лурье. Вот некоторые из них:
"Дорогой Натан Михайлович! Писатели Украины сердечно поздравляют Вас, ведущего советского прозаика, со славным юбилеем. Ваши романы, повести, воссоздают важные вехи народной жизни, воспевают духовное богатство советских людей. Желаем Вам новых творческих успехов, доброго здоровья, счастья". Эти искренние слова подписали члены Президиума Союза писателей Украины Павло Загребельный, Юрий Збанацкий, Александр Левада, Юрий Мушкетик, Борис Олейник.
Слова глубокого уважения прислал юбиляру Павло Григорьевич Тычина: "Сердечно поздравляю выдающегося еврейского советского писателя Натана Михайловича в день славного юбилея. От души желаю новых творческих успехов, счастья, здоровья. Обнимаю".
В адрес Натана Михайловича пришли телеграммы от писателей Василя Земляка, Павла Байдебуры, Саввы Голованевского, Степана Олейника, писателей Крыма, Харькова, Донецка, Биробиджана, Эстонии. Люди помнили и любили его зарисовки и рассказы, пьесу "Элька Руднер", переводы с русского, украинского, белорусского языков. Ценили его организаторские способности: еще в тридцатые годы Н. Лурье был членом редколлегии общественно-политического и литературно-художественного журнала "Литературный Октябрь", несколько лет работал ответственным секретарем писательской организации Одессы, в послевоенный период постоянно избирался членом правления областного Союза писателей Украины, более двадцати лет входил в состав редколлегии журнала "Советиш Геймланд" ("Советская Родина"). Помнили его как участника всех республиканских и всесоюзных писательских съездов. И всегда в деятельности Нотэ Лурье проявлялись лучшие черты его характера -- принципиальность, трудолюбие, честность, добропорядочность, душевная доброта.
Героизм и мужество Нотэ Лурье в годы Великой Отечественной войны с немецким фашизмом отмечены боевыми и памятными медалями. За вклад в развитие советской литературы он удостоен высокой республиканской премии -- Почетной грамоты Президиума Верховного Совета, а в день восьмидесятилетия писателю торжественно вручили высочайшую интернациональную награду -- орден Дружбы народов.
Вот так, преодолев сталинские Гулаги, выдержав нечеловеческие мучения, сохранив верность народу и светлым идеалам братства и правды, вошел в историю многонациональной мировой литературы Натан Михайлович Лурье.
![Открытка, посланная Нотэ Лурье из лагеря []](/img/l/lurxe_n_n/nepokorennost/otkrytka_1.jpg)
![Еще одна открытка, посланная семье из лагеря []](/img/l/lurxe_n_n/nepokorennost/otkrytka_2.jpg)