Шепа Мотыга с нетерпением ждал Янинку. Это не мешало ему проворно сгружать кирпич с пыльной под-воды и складывать его возле недостроенного хлева, ко-торый свежеобструганными стропилами упирался в про-зрачно-голубое небо.
Хоть бы скорее вернулась Янинка! И, представляя себе ее загоревшее лицо, обрамленное светлыми пуши-стыми волосами, голубые глаза, ямочки на щеках, когда она улыбалась, Шепа чувствовал, в груди -- то справа, то слева -- что-то скользит, щекочет словно кусочек гладко-го льда, отчего замирает сердце. Время от времени Шепа приподнимал обтрепанную соломенную шляпу, надвину-тую на самые брови, и, прищурившись, смотрел в степь. Потом переводил взгляд на артезианский колодец, где к вечеру, при заходе солнца, сбивается стадо и коровы надолго припадают к длинным деревянным корытам с чистой прохладной водой.
Зачем это ей, Янинке, вдруг понадобилось сегодня идти встречать стадо? Как будто коровы сами не нашли бы дороги. А вот коней давно бы пора гнать на пастби-ще. Но без Янинки Шепа в ночное не поедет. Если упра-вится, найдет еще какую-либо работу. Даже такую, ка-кую сейчас можно бы и не делать. Будет здесь крутить-ся, пока Янинка не появится с вечерним стадом.
Тогда они сядут верхом на лошадей и погонят табун в балку.
Алуштинская пегая кобылица подошла к краю заго-на, вытянула небольшую красивую голову с волнистой гривой и негромко заржала, глядя на дорогу, которая, извиваясь, шла в гору между золотистыми полями к молодой, недавно возникшей здесь еврейской деревне. Потом лошадь повела головой и большими грустными глазами уставилась на заходящее солнце, которое игра-ло, как рыжий жеребенок, -- то пряталось, то снова по-казывалось из-за золотых ветвей молодого сада.
Кто бы мог подумать, что за таким закатом последу-ет грозовая ночь.
Шепа Мотыга взял путы и стал развязывать узлы. Пот катился из-под соломенной шляпы и, задерживаясь на широких черных бровях, скатывался по лицу, по шее за ворот рубахи. Даже вечер не приносил прохлады. Давно уже стоит эта нестерпимая жара, иссушая зем-лю, и пшеница, не созрев, начинает желтеть.
Мысли у Шепы были невеселые: а может, Янинка не захочет поехать с ним в ночное, и зря он держит в загоне голодных коней. Давно пора им быть на паст-бище. Он не замечал, что он перебирает давно уже рас-путанные веревки. Он оглянулся. Откуда-то из Кривой балки донеслась песня.
Вчера, когда они там, в балке, пололи кукурузу, Янинка подняла голову, улыбнулась и весело спросила:
-- Федора знаешь? Федора Анцековского?
Конечно. Как же не знать председателя Айджурского сельсовета.
-- Чего это ты вдруг вспомнила Федора? -- спро-сил он.
Она рассмеялась и пошла дальше по своей делянке.
Вечером, когда закладывали фундамент под конюш-ню, она с Шепой еще раз заговорила. Все слышали, как она сказала: ни с кем так легко и весело ей не работает-ся, как с ним. Теперь она всегда будет с ним в паре.
-- Ты, Шепа, надежный, как гора.
Очень довольный, он что-то буркнул.
Ему тоже легко и радостно работать рядом с Янин-кой. Она еще увидит, какой он крепкий и неутомимый. Покажет, на что способен. Да вот и сегодня: сам и при-вез, и разгрузил и бревна и кирпич. Никто еще за день не привез столько. И Шепа удовлетворенно оглядел двор, обставленный подводами, арбами, мажарами, ко-силками, заваленный бревнами и кирпичом.
Занятый своими мыслями, он не сразу увидел при-близившееся стадо. Рябая корова с отяжелевшим выме-нем, хлестнув себя длинным хвостом по спине, пусти-лась к огороду, откуда доносился сладкий запах созрев-ших дынь. Нинка, едва касаясь земли босыми ногами, помчалась за ней. Забежав вперед, широко раскинула руки и отогнала корову. Пестрое ситцевое платье плотно облегало стройную фигуру девушки, мягкие глубокие складки спадали на крепкие, красивые ноги.
Шепа не мог глаз от нее отвести.
-- Ты еще не вывел лошадей в ночное? -- с укором спросила Янинка, увидев его возле загона.
-- Я пока... вот видишь, кирпич, бревна... -- расте-рянно бормотал Шепа, помогая ей привязать корову. -- Тебя ждал. Сейчас вместе поедем.
-- Еще чего?! -- с досадой отозвалась Янинка и, взяв ведро, пошла к корове.-- Ну, рябая, убери ногу!
Шепа потер правый глаз, потом левый. "Всегда, ког-да теряешься, глаза начинают чесаться. Не хочет Янинка ехать в ночное, и не надо,-- подумал Шепа.-- Возьму с собой Кудлатого, будет веселее. Куда это путы подевались..."
-- Вот тебе и на! Забыла, что сегодня и мой черед, -- недовольно взглянув на Шепу, сказала Янинка и, за-жав юбку коленями, присела возле коровы на корточки, тряпкой стала вытирать вымя.
-- Не надо было забывать, -- буркнул Шепа и пошел разыскивать путы.
...Синие сумерки опустились на долину, когда Шепа и Янинка погнали лошадей ТСОЗа в ночное.
Девушка ехала молча, опустив голову, она была не в духе. Собиралась сегодня пойти в Джелал на комсо-мольский вечер, и вот пожалуйста -- паси коней! А на вечере будет Федор. Он ведь тоже рассчитывает на эту встречу. Столько дней уже не виделись. А Федор нужен ей, нужен, как дождь этим полям. Могла бы завтра поехать в ночное. Ведь Федор будет ждать. Хотя... мо-жет, так даже лучше! Пусть думает, что не спешит она увидеться.
Пегая кобылица, на которой ехала Янинка, весело заржала, повернув голову к лошадям, привязанным к ее уздечке.
На буланом жеребце покачивался Шепа. Он то по-хлопывал коня по холке, то поглаживал его густую чер-ную гриву. Никогда Шепе не было так хорошо и радост-но. В небе плескалась луна, и мягкий голубоватый свет колыхался над полями.
Степь притихла. Только из-за Джелальской горы время от времени слышался отзвук далекой песни. Пар-ни и девушки шли в клуб на вечеринку.
-- Шепа, -- вдруг позвала Янинка, -- Шепа!..
Он придержал Буланого, и она взглянула на него большими ласковыми глазами.
-- Что, Янинка? -- радостно откликнулся Шепа.
-- Зачем я тебе нужна? -- тихо сказала она. -- Раз-ве ты сам не справишься? Будь другом, попаси сегодня ты, а завтра -- я.
Шепа нахмурился и, не ответив, ударил босыми пят-ками жеребца в бока.
-- Подожди! Не скачи так! -- кричала ему вслед Янинка. -- Что ты помчался как оглашенный?!
...Аншл Коблицер, конюх соседнего ТСОЗа, возвра-щался домой. С бахчи он завернул по кривой меже в соседнюю украинскую деревню, чтобы договориться о породистом жеребце для гнедой кобылы. Вот уже несколько дней, как гнедая мечется, томится, рвет сбрую. Он глаз с нее не спускает, боится, чтоб не при-стал к ней какой-нибудь захудалый черт, непородистый жеребец. Какой же был бы он, Аншл, конюх, если бы допустил это. Надо было подыскать жеребца породисто-го для Гнедой, чтобы получился жеребенок такой краса-вец, что хоть показывай на выставке.
Потомство от Вороного, которого он видел в украин-ском селе, будет что надо. Обо всем договорено. Завтра утром приведут жеребца. Аншл был доволен, он достиг своего. Остановился, собираясь закурить. Вдруг в сизой мгле увидел он клубящуюся пыль и различил на дороге силуэты всадников, скакавших навстречу. Подождав немного, Аншл крикнул:
-- Кто это? Янинка, ты?
Девушка натянула уздечку, кони остановились. Аншл Коблицер пригладил рыжие курчавые волосы и, улыбаясь, спросил:
-- Э-э... Янинка, куда ты, красавица, направи-лась? -- и озорные искорки блеснули в его глазах.
Янинка безразлично поглядела на него.
-- А ты чего прогуливаешься тут?.. Ваши земли ведь, кажется, возле Старого колодца?
Аншл оттолкнул лошадь, подошел ближе к девушке.
-- Откуда? Я, видишь ли, был в Добрушино. По-дыскал там жеребца. Пусть берут сколько хотят, на все согласен. Последнюю рубаху и ту бы отдал. Но жеребе-нок будет красавец. На тебя похожий, Янинка, дорогая!
-- Скорее на тебя, -- недовольно буркнул Шепа.
Аншл даже и не оглянулся на него, подошел к де-вушке и взял ее за лодыжку. Янинка рассмеялась и дернула ногой.
-- Отпусти, слышишь? Отстань! ..
Аншл неохотно отступил.
-- Если б ты видела Вороного, черт побери! Мощ-ный, могучий! Получим от него жеребенка такого, что хоть сразу в упряжку. Вот будут и у нас породистые кони. Это так же верно, как то, что ты яблонькой рас-цвела. Эх, как щечки твои пылают, Янинка, дорогая, что-бы ты здорова была!
Шепа нахмурился и тронул поводья.
-- Лошади голодные, -- сухо обратился он к Янин-ке. -- Что ты остановилась? Не время теперь болтать.
-- Сейчас поедем. Аншл, отпусти уздечку!
-- Эх, Янинка, как я ему завидую, -- он указал на Шепу. -- Завидую!
-- Иди, иди! -- Девушка оттолкнула Аншла.
-- Не толкай меня, Яниночка. Видишь, какая нам светит луна? Что ж ты меня гонишь?
-- Вовсе не гоню. Хочешь, давай с нами! -- смеясь воскликнула она. -- Садись на нашего жеребца.
-- Тоже мне жеребец! -- поморщился Аншл. -- При-ходи завтра к нам, такого красавца, как Вороной, ты сроду не видела! Когда его пускают в табун, всех кобылиц в дрожь бросает.
-- Ну, хватит! -- с досадой оборвал его Шепа. Аншл с пренебрежением оглянулся на Буланого, на Шепу и не спеша зашагал по пыльной дороге.
Шепа и Янинка стреножили коней, пустили их пастись, а сами пошли подыскать место, где можно от-дохнуть. Нашли зеленый лужок. Шепа опустился на ко-лени и в нерешительности покосился на Янинку -- мож-но ли прилечь. Янинка не спеша причесала свои корот-кие светлые волосы, опустилась на траву и, расправив платье, прилегла рядом с Шепой.
Почва после дневного зноя была сухой и теплой. Степь давно жаждала влаги, дождя. Но высокие Алуш-тинские горы, которые издали казались синими, задер-живали тучи, наползавшие с моря. Ни одного дождя не выпало за все лето. Земля трескалась. Сначала появи-лись на ней узенькие трещины, в которые мог бы заползти лишь муравей, потом они становились все шире. Сухим зноем дышала земля, а небо оставалось таким же чи-стым, как выдержанное в подвалах Ореанды вино.
Ничего так не желали загорелые переселенцы, ев-рейские крестьяне, как первого своего урожая.
Янинка перевернулась на спину, уставилась в звезд-ное небо. Вспомнила первомайский вечер.
Джелальский клуб был переполнен. Парни и девуш-ки громко смеялись, нетерпеливо дожидаясь концерта. Переступив через порог, Янинка сразу же заметила Фе-дора -- он с кем-то разговаривал; она прошла мимо и остановилась в противоположном углу. На стене висел плакат, и Янинка подошла к нему. И вдруг почувствова-ла на плечах чьи-то ладони. Позади нее стоял Федор.
-- Что читаешь, Янина?
-- Разве не видишь? -- улыбнулась она, чувствуя, как кровь приливает к щекам, к шее.
-- Вижу, конечно, прошлогодний плакат! -- Федор тоже улыбнулся.
-- А я и не заметила, что прошлогодний. -- Подума-ла: "Какие красивые у Федора волосы". И с улыбкой сказала: -- Ты почему не причесался? Идем... Идем, я тебя причешу.
...Шепа лежал молча и сосредоточенно жевал стебе-лек катрана. Потом ему это надоело, и, сорвав белевшую рядом ромашку, коснулся цветком щеки девушки.
-- Что, задремала, Янинка?
-- И не собиралась, -- неохотно ответила она.
-- О чем же ты сейчас думала? -- с любопытством спросил Шепа.
-- Не помню уже... А где лошади? Смотри, чтоб в пшеницу не забрели.
-- Слежу. -- Шепа сел, незаметно придвинувшись ближе к Янинке. -- А я о чем думаю, знаешь... Я ду-маю -- вот если бы убрать верхушки Алуштинских гор.
-- Это зачем? -- удивилась она.
-- Понимаешь, если убрать, они бы не задерживали тучи.
-- Ох, какой умник! Ну иди убирай, кто тебе мешает?!
-- Давай вместе ,-- улыбнувшись, сказал Шепа. -- Вместе веселее.
-- Ты вправду говоришь, не шутишь?! -- Она сверк-нула лукавыми глазами.
-- Конечно, вместе... с тобой.-- Он еще что-то хотел добавить. Но Янинка вскочила и побежала завернуть лошадей, которые добрались на своих спутанных ногах почти до самого пшеничного поля.
Подул ветер. Закачались, зашумели хлеба. Янинка, поеживаясь, направилась к стожку сена. Шепа последо-вал за ней.
-- Ой, ты только посмотри, какие тучи! -- сказала Янинка, застегивая на верхнюю пуговицу свое ситцевое платье, и, нагнувшись, полезла под невысокий стог.
-- У-ва! .. Будет ливень! -- сказал Шепа и тоже за-лез под стожок.
-- Это еше неизвестно,-- задумчиво заметила Янин-ка боясь, как бы не сглазить долгожданный дождь.
-- Вот увидишь! Целый день кони потели.
-- Они и вчера, и на прошлой неделе потели. Все дело в том, кто их погонял.
-- И ласточки низко летали, -- продолжал Шепа.
-- Тоже не очень надежная примета, -- усмехнулась Янинка.-- Тебе не холодно, Шепа?
-- А тебе, Янинка?! В таком легком платье, конечно, холодно. Придвинься ближе.-- Он обнял девушку и при-тянул к себе. Их волосы смешались -- его растрепанные черные, пахнущие щедрой землей, и ее светлые, словно пропитанные запахом свежего сена.
-- Будьте добры, товарищ Шепа, -- очень спокойно сказала Янинка,-- уберите руки и, сделайте одолжение, засуньте их поглубже в собственные карманы.
У Шепы пересохло в горле. Он хотел что-то сказать и не мог.
-- Шепа, ты что, оглох?!
Он отпустил Янинку, чувствуя себя очень обижен-ным. Молчала, а потом вдруг -- на тебе.
А тучи все сгущались. Косматые, неслись по низко спустившемуся небу, гнались за бледной луной. А та, словно испугавшись, плыла, увертывалась из послед-них сил.
Стало еще темней. Луну почти затянуло черными клубами облаков. Ветер усилился.
Буланый вдруг заржал так, будто что-то учуял в этой грозовой ночи, стал бить копытами сухую землю.
-- Шепа, ты слышишь? -- толкнула Янинка его. -- Бушует, еще других разгонит.
Шепа неохотно поднялся и, нахлобучив на голову со-ломенную шляпу, направился к лошадям. Буланого ра-зыскал на дороге, ведущей в соседнее село. Конь непрестанно ржал, как будто звал кого-то, и вздымался на дыбы. Остальных лошадей тут не было. Пригнав Бу-ланого, Шепа побежал искать их.
В Кривой балке ветер сорвал с него шляпу и пота-щил за собой. Шепа только махнул рукой.
Лошадей он вскоре разыскал. Шепа согнал их на лужайку и вернулся к Янинке.
-- Всех коней собрал? -- спросила она.
Шепа не отвечал.
-- Я спрашиваю...
-- Всех,-- хмуро ответил он и тут же добавил: -- Ветер шляпу унес.
-- Ух, какая ночь, -- проговорила Янинка. -- Чего ты там стоишь, лезь под стожок. Иди, погрейся.
Шепа сел рядом.
-- Может, возьмем лошадей и вернемся домой? -- предложила Янинка, отодвигаясь от него.
-- Зачем? -- пробормотал он.
-- Сейчас хлынет дождь.
-- А может, и не пойдет. Пусть лошади пасутся.
Буланый опять заржал. Кони с растрепанными гри-вами встревоженно прядали ушами и уходили черными тенями подальше от Буланого.
Янинка присела и вытянула острый стебелек травы, коловший ей под платьем голые ноги.
-- Этот несносный жеребец опять разгонит лошадей!
-- Ша!.. -- перебил Шепа, прислушиваясь.
Из ночной темноты донеслось ржание. Все громче, все возбужденнее.
-- Слышишь, кто-то сюда скачет.
-- Кто ж это может быть? -- заволновалась Янинка.
-- Скорей всего, из коллектива Аншла. Они пасут своих лошадей недалеко отсюда. Видишь, Янинка, со-седи домой не торопятся, -- произнес Шепа.
Буланый совсем взбесился. Он беспокойно ржал, вставая на дыбы, и задирал голову с взлохмаченной черной гривой. Вскоре донесся топот скачущей лошади. Янинка проворно выскочила из-под стога.
-- Эй, кто там скачет?! Кто это там пшеницу тра-вит?! -- возмущенно крикнула она.
-- А-тю!.. -- Шепа сунул два пальца в рот и резко свистнул.
Ржание и топот совсем близко.
-- А-тю! А-тю! -- Шепа и Янинка пустились напере-рез лошади. Верхового на ней не было.
Бесновавшийся ветер взметал с земли сено, кружил в воздухе и сухими стеблями хлестал по их лицам.
Шепа и Янинка не пробежали и тридцати шагов, как увидели возле Буланого Гнедую с порванными путами. Встряхивая длинной гривой, она терлась о бок Булано-го. Обе лошади негромко ржали; их горячие, раздутые ноздри вздрагивали. Буланый припадал на задние ноги и пружиной взвивался на дыбы, потом устало падал на спутанные передние.
-- Надо прогнать кобылу. -- Янинка вся тряслась от холода. -- Давай, Шепа, прогонять.
-- Не уйдет. Видишь ведь...
-- Она же вымотает Буланого. На нем путы. Чего стоишь как истукан! Она погубит коня.
Шепа ничего не слышал. По телу пробежала дрожь.
-- Буланый ведь... Да не стой же ты как в воду опущенный! Давай развяжем путы. Скорее, смотри...
В Буланого, казалось, влились свежие силы, и он опять встал на дыбы. Путы на ногах лопнули.
Гнедая, задыхаясь, ржала, гнулась задними ногами к земле. Тело ее подрагивало.
У Шепы перехватило дыхание. Он вдруг схватил Янинку, поднял на руки и побежал.
-- Куда ты меня тащишь?! -- закричала Янинка. Шепа не отвечал. На бегу он горячо целовал ее лоб, глаза, шею.
-- Перестань, Шепа! Пусти! -- кричала Янинка.
Но он ее не отпускал. Он прижимал к себе ее упру-гое, налитое тело. Встречный ветер полоскал ее платье, и во тьме грозовой ночи молочно-белыми казались ее красивые ноги.
-- Я-ни-нка... До-ро-гая... -- задыхаясь, бормотал он. Она пыталась вырваться из его объятий. Шепа по-скользнулся и вместе с ней повалился на траву.
-- Мотыга, отпусти! Отпусти, слышишь?
-- Яни-нка, Яни-нка... одну секунду... -- умолял он. Янинка изо всех сил отталкивала его.
Они катались по траве.
-- Я ведь тебя люблю... Сильно люблю... Пойми, люблю, -- повторял он.
Острая молния полоснула по тучам и на миг освети-ла их разгоряченные лица.
-- Не дотрагивайся до меня. Не смей! -- Глаза де-вушки были колючими, злыми.
Шепа еще сильнее обхватил своими крепкими рука-ми Янинку, прижимая к себе ее тугие груди, и что-то горячо шептал ей на ухо.
-- Нет, нет! -- выдохнула она через стиснутые зубы.
-- Я... Янин-ка...
-- Нет! Слышишь!
-- Я ведь тебя люблю... люблю... очень... - От ее платья отлетела пуговка. Янинка вся напряг-лась.
-- Мотыга, оставь меня! Говорю я тебе: сию же ми-нуту оставь! Слышишь?
Кто-то бежал к ним через поле.
Янинка, вырвавшись наконец, устремилась навстречу темной фигуре. Низкие тучи опять прорезала молния, и над самой головой грянул оглушительный раскат грома.
Янинка увидела Аншла, босого, с подвернутыми шта-нами. Он бежал, держа наперевес вилы.
Так с вилами он и пустился к лошадям, бросился на Буланого, который опять стал на дыбы.
-- Заберите его, чтоб он подох! Заберите эту дохля-тину! Он погубит потомство. Заберите, или я ему, пар-шивцу, кишки выпущу!
Аншл замахнулся на Буланого вилами.
-- Не смей! -- толкнула конюха Янинка.-- Теперь уж не трогай! Зачем пустил сюда кобылу?! Недоглядел? А теперь не трогай! Слышишь!
Молния осветила бушующую степь. Лицо Аншла было неузнаваемо. Его обычно веселые глаза горели злобой. Он снова бросился к коню:
-- Ах ты падаль! Куда лезешь! -- и ударил Булано-го вилами по хребту.
Янинка вздрогнула.
-- Не смей! -- закричала она, бросаясь на Аншла. Схватила его за ворот рубахи, дернула так, что пугови-цы полетели, и повалила наземь.-- Вилами бьешь? Сам виноват, зачем пустил? А теперь вилами! -- Прижав Ан-шла к земле, она колотила его кулаками.
Над их головами яростно столкнулись черные тучи. Грянул оглушительный гром, хлынул ливень. Косыми тя-желыми струями хлестал он по высохшей, жаждущей влаги земле, по притихшим коням, по Янинке, Аншлу и Шепе.
Конюх все еще барахтался, старался высвободиться и что-то кричал.
Шепа с трудом разнял их.
Янинка, пошатываясь, встала, юбка ее насквозь про-мокла и прилипла к горячему телу.
Аншл с трудом поднялся. Наполовину оборванным висел рукав его рубахи.
Дождь лил все сильней и сильней.
Лошадей не было видно.
Аншл отыскал вилы и, словно только теперь увидев, какой сильный льет дождь, задрал взлохмаченную, мок-рую голову к небу.
-- У, какой дождь! Какой щедрый дождь. Ну, те-перь, считай, наши поля спасены! -- радостно восклик-нул он.
![Нотэ Лурье - молодые годы []](/img/l/lurxe_n_n/vnochnom/yunost.jpg)