Я, Ковыльчик Эмма Александровна 1938 года рождения (до замужества Лузгина) родилась в городе Полоцк Белорусской ССР.
Сначала хочу предоставить моих родных (мою семью):
- папа Лузгин Александр Иванович, 1912 - 1975г.г.; - мама Лузгина Мария Петровна (Губская), 1915 - 1990 г.г.;
- сестра Бонева Раиса Александровна (Лузгина), 1935-2006;
ее семья:
- муж Бонев Дмитрий Иванович, 1933;
- дочь Герасимова Наталья Дмитриевна (Бонева), 1960;
- ее дочь Герасимова Наталья Игоревна, 1987;
- сын Бонев Дмитрий Дмитриевич, 1969;
- жена сына Бонева Светлана А.... (Лебедь),
- его сын Бонев Владислав Дмитриевич, 1999;
- брат Лузгин Александр Александрович, 1953-2008;
его семья
- жена Лузгина Светлана Николаевна (Чехович ), 1952;
- дочь Лузгина Татьяна Александровна, 1977;
- ее сын Лузгин Дмитрий Александрович, 1997;
- мой муж Ковыльчик Леонид Александрович, 1935;
- сын Ковыльчик Владимир ЛеонидовичЈ1962;
его семья
- жена Ковыльчик Валентина Александровна (Шульгина), 1966;
- дочь Ковыльчик Елена Владимировна, 1998;
- сын Ковыльчик Максим Владимирович, 1990;
- сын Ковыльчик Виталий Леонидович, 1969;
его семья
- жена Ковыльчик Жанна Владимировна (Бухтилова), 1968;
- дочь Ковыльчик Альбина Витальевна, 1993;
- дочь Ковыльчик Анна Витальевна, 1995.
Ну вот, теперь можно перейти к рассказу о моей семье, моих воспоминаний.
Так как я родилась в 1938 году, то свой рассказ хочу начать с моего детства. Поколение что помнит историю, сразу может отметить, что мое детство прошло во время войны. Родилась я в конце сентября, 28 числа (у меня с мамой один день рождения). Война началась 22 июня 1941 года, так что на начало войны мне было всего 3 года. Кажется, что ребенок не может ничего помнить в таком возрасте. Честно могу сказать, что помню, не все. Но, наверное, война способствовала детскому восприятию. Некоторые моменты событий не стерлись с моей памяти.
До начала войны (Великая отечественная война 1941-1945г.г.), я и мои родители жили в городе Полоцке, Витебской области Белорусской ССР.
Папа работал инспектором пожарной команды. Мама временно не работала, так как у нее на руках были малолетние дети.
В апреле 1941 года отца перевели служить в город Сураж Витебской области, где и застала его война. В связи с тем, что нужно было спрятать (или уничтожить) какие-то документы, папа не смог "пойти" в армию. И когда немцы заняли город Сураж, папа попал в плен к немцам со своими сослуживцами. Это было что-то страшное (со слов мамы). Всех захваченных военных, немцы доставили в город Витебск, где находился лагерь для военнопленных.
Мама, собрав своих детей (меня и Раю) тоже ушла из Суража в Витебск. Оставаться одной с детьми в "чужом", захваченным немцами, городе было опасно. Ведь немцы семьи военнослужащих не жаловали. И вот мама оказалась в том же городе, где и был папа. Она передавала ему передачи и держала с ним связь. Со слов отца, лагерь должны были перевести в другой город.
В Витебске жила папина сестра Анна Ивановна, мама сообщила ей, где находится папа, и что ему нужно "устроить" побег. Но сначала нужно было его переодеть в гражданскую одежду. Так папа благодаря жене и сестре сбежал из лагеря.
В городе оставаться было нельзя, папа нанял лодку, погрузил на нее свою семью (жену и 2-х дочерей), и по реке Западная Двина, переправил семью в деревню Шаши, где жили родители жены (моей мамы). Передвигались по реке в основном ночью. Оставив жену и детей у родственников, папа ушел в партизанский отряд, где и находился до освобождения Белоруссии (июнь 1944г.).
В моей памяти остались моменты времен войны. Мы находились в партизанской зоне, но очень часто нашу деревню "занимали" немцы. Это было что-то ужасное. На левом берегу Западной Двины находились семьи партизан, а на правом партизаны. Папа часто навещал нас, когда уходили немцы. Деревня переходила из "рук в руки". Партизаны освобождали деревню от немцев и некоторое время было затишье. Жители как могли, помогали партизанам (сажали картошку, рожь). Пекли хлеб для партизан. Потом опять появлялись немцы. Мы прятались от немцев в лесу или в землянках, и все время приходилось менять свое место жительство. Часто мы находились в партизанском отряде. Но когда шли бои, партизанам было не до нас и мы опять попадали к немцам, которые занимали населенные пункты. Немцы жгли села, а жителей собирали и "гоняли" из одной деревни в другую.
И вот однажды, "пришли" немцы в деревню (название не помню), где мы ночевали. Собрали всех жителей и стали с угрозами "спрашивать" где находятся партизаны. Жители конечно никогда не говорили. Но среди жителей деревень попадались и предатели (полицаи). Они-то больше и угрожали жителям. Не получив сведений о нахождении партизан немцы подожгли все дома в деревне, а всех нас (женщин, детей и стариков) погнали, а куда мы не знали. По дороге, по которой нас вели, возле леса был какой-то сарай, и нас туда загнали. Сарай снаружи немцы закрыли и подожгли. Сделав свое дело, немцы пошли дальше в поисках партизан. Мы им ведь не нужны были, им было не до нас. В сарае оказались старики и женщины с малолетними детьми.
Все собравшиеся в этом сарае были в панике, никто не предполагал, что такое может случится. Взрослые всеми силами старались открыть ворота и выбраться из горящего помещения. Как им удалось открыть ворота, не знаю, наверное, такая судьба у нас была. Мы все живые выбрались из горящего сарая и ушли. В деревню возвращаться смысла не было, так как дома сгорели.
Это только один эпизод.
Вспоминаю, как после "налета" партизан, немцы согнали всех жителей и заставили копать траншею. Когда траншея была готова, немцы поставили пулеметы и всех жителей поставили в шеренгу вдоль траншеи. Всё требовали, чтобы мы сказали, где партизаны и когда они приходят. Но никто не выдал партизан. Тогда немцы предупредили, что сейчас всех расстреляют.
Переговоры шли недолго. Я, конечно не все помню, но помню что нас освободили (спасли) партизаны. В нашем освобождении участвовал и мой отец.
Прогнали немцев и какое-то время наступило затишье (относительно). Через некоторое время немцы появились опять у нас и всех жителей куда-то погнали (как скот). Шли долго. Загнали в какой-то дом в одной из деревни и заставили женщин готовить для них (немцев) еду. Ловили оставшихся кур и поросят, оставленных жителями деревни в спешке. А дети были предоставлены сами себе.
И конечно все закончилось, партизаны снова освободили нас. Когда началась перестрелка между партизанами и немцами, все кто был в доме легли на пол. И пули не попали ни в кого. А немцы пригрозили, чтобы все вставали. Они догадались, о том, что партизаны стреляют выше, чтобы не попасть в своих (со слов мамы).
За время войны пришлось исколесить по дорогам, лесам и болотам весь Сиротинский район Витебской области.
Это было где-то 1942-43 г.г. Мне запомнился страшный эпизод как сон.
Когда немцы наступали на нашу деревню все жители уходили в лес. Немцы боялись леса - там были партизаны. Мы все пошли в лес, нас преследовали немцы с собаками. Мы зашли в болото (а в Белоруссии много болот) и "залегли" в него. Так как идти было некуда. Слышно было как немцы разговаривают, а собаки лают. И нам пришлось "нырять" в болото, чтобы собаки нас не учуяли. В это время заплакала наша маленькая сестричка Катя (ей было всего 9 месяцев). Мама как могла ее успокаивала. А люди ведь были разные. И взрослые всегда относились с недоверием к маленьким детям. Все боялись, что на плач ребенка могут выйти немцы, и все могут пострадать. А немцы подошли к краю болота, стали стрелять по кустам (пули пролетали у нас над головами). Собаки страшно лаяли, но они были на поводках. Никого не заметив, немцы ушли. Когда не стало слышно лая собак мы "вынырнули" из болота и вышли на сухое место, но в деревню не пошли. И в это время мама заметила, что Катя не дышит. Вот так была у нас потеря маленького ребенка - нашей сестры. Похоронили мы ее в деревне Шаши.
А потом, появилась еще одна беда, люди стали болеть сыпным тифом. У нас первыми заболели бабушка и дедушка. Немцы решили избавиться от заразной болезни и всех больных и здоровых этой деревни сжечь. В какое-то время маме передали, что нужно готовиться к побегу из этого "лагеря-смерти". Побег готовили партизаны. В назначенное время в одну из ночей будут ждать лодки на реке, для перевозки людей на другой берег реки, где были партизаны. И вот мы ночью все двинулись к реке, желающих бежать было очень много, так как кто-то узнал об этом побеге, собралась почти вся деревня. Мама собрала всю свою семью- отца, мать, сестру с двумя детьми и нас (Раю и меня) и ночью тихо пошли к реке. Река простреливалась ракетами, но нам удалось убежать из этого ада без потерь. Лодки были перегружены. Каждый хотел спастись, много людей утонуло. Позже мы узнали, что кто не смог убежать из этого лагеря немцы сожгли живьем (и больных и здоровых).
Вот так нам в очередной раз удалось избежать смерти. И конечно в этом большая заслуга партизан.
В то время папа находился в партизанском отряде. Как мы добрались до своей деревни, я не помню. Конечно, деревни как таковой уже не было. Все дома были сожжены, иногда одни трубы торчали. И мы все время жили в лесу.
Через некоторое время мама заболела тифом. Папа приходил к нам, сделал шалаш из еловых лапок, чтобы больной маме и нам было где укрыться от дождя и холода. После этого папу мы долго не видели.
Начиналось наступление наших войск по освобождению Белоруссии (июнь 1944 года). Началась адская бомбежка. Стреляли и катюши и артиллерия. Был сплошной ад. Для нас это было и интересно и страшно одновременно. Мы все это время скрывались в овраге (так называемом Глинный ров). Только снаряды и пули "свистели" над головой. Взрослые запрещали нам детям, выходить из оврага и посмотреть по сторонам. И вот что врезалось в памяти - забегают в этот овраг (ров) двое наших разведчиков. Спросили что-то у деда и побежали. Через некоторое время появился у нас один из этих разведчиков с перебитой осколком снаряда рукой. Дедушка оказал ему первую помощь, перевязал чем смог, и разведчик убежал.
А потом появились четверо военных (разведчики или нет - не знаю). Они нас на нас набросились с автоматами и хотели всех расстрелять. Мотив злобы был такой - типа мы убегали совместно с немцами, но отстали. Очень сильно военные ругались. Но дедушка как смог объяснил, что это не так. Что в овраге мы скрываемся от бомбежки. Тогда они нас оставили и убежали дальше, а нам сказали, чтобы мы убирались из оврага, а то нас могут перестрелять или наши или немцы (вот так чуть не погибли от своих освободителей). Шло наступление, освобождение от немцев захваченной ими территории Белоруссии. Мы долго в этом овраге не сидели и двинулись по берегу вдоль реки Западной Двины, к лесу должны были находиться наши бойцы. Под обстрелом из пушек мы, кое как добрались до леса (где ползком, где в полный рост). Придя в лес, мы впервые встретились с вооруженными нашими солдатами. По словам солдат, очень много тогда погибло военных в этом сражении. Мне очень запомнился эпизод, когда уже в лесу стояли наши машины и в них грузили (сначала я думала это дрова) тела наших погибших военных и куда-то их увозили.
Было очень много раненных, которые просили о помощи, но чем мы могли им тогда помочь?
Бой за освобождение нашей деревни Шаши длился долго. И только на следующий день наступило относительное затишье. В это день маме кто-то (из жителей деревни) сказал, что папа находиться где-то недалеко от нас. Он болел тифом и не смог присоединиться к действующей армии. Мама решила идти искать папу ночью, оставив нас с сестрой Раей с бабушкой. Я конечно же не хотела оставаться и со слезами упросила маму, чтобы она взяла меня с собой. И мы с мамой ночью пошли по лесу искать папу. Где искать папу мама приблизительно знала. Шли мы всю ночь. Но ночь была не совсем темной, так как в это шел грозой дождь и стреляли "катюши" (это уже потом я узнала это название). От грозы и снарядов нам было хоть и страшно, но было видно куда идти. И где-то только днем (я не помню время) мы нашли папу. Смотрим на каком-то бугорке сидит старичок с длинной бородой. Мама подошла к нему и узнала в нем папу. После перенесенного тифа, папа стал плохо слышать и когда увидел нас очень удивился. Слезы из глаз сами потекли у него и у нас. Папа очень худой и с длинной бородой. Узнать его конечно было трудно. Вдвоем с мамой как могли его успокоили. Такой встречи были все рады, самое что он, папа, живой. Мама попросила у солдат ножницы и постригла папе бороду. Немного, как смогли в этих условиях, его обмыли, одели (мама принесла с собой кое-какую одежду) и стало всем веселей от того, что мы встретились. Солдаты нас накормили, как сейчас помню - гороховым супом (очень вкусный, по моим детским ощущениям) и какой-то кашей.
Долго мы в этом месте, где нашли папу, не находились, нужно было возвращаться "домой", там нас ждали моя сестренка Рая и бабушка с дедушкой. Только ночью мы пришли в свою деревню. Конечно это только название, что деревня, ведь ни одного дома не было, все сгорело, только стояли обгоревшие печи пепелище вокруг. Есть было нечего, собирали в лесу грибы, траву лебеду (мама из нее пекла лепешки) и ягоды. Но это не беда, самое главное, что все были вместе живы и здоровы.
На этом и закончилась для нас эта война. После войны (после освобождения Белоруссии) построили какую-то хижину (типа бани) очень маленькая, но все-таки крыша над головой. Так и жили некоторое время большой семьей (дедушка, бабушка, мамина сестра Анастасия с двумя детьми (Митя и Эмма) и мы (папа, мама, Рая и я), но ничего как говориться в тесноте ни в обиде.
Белоруссию освободили в начале июня 1944 года и где-то осенью к нам в деревню приехал папин старший брат Филипп. Он в это время жил в деревне Зюзино Полоцкого района у младшего брата Ивана. Иван до войны был директором школы и жил в этой деревни. Дом-школа остались после войны целыми, и там жили бабушка Женя (папина мама), Филипп, Иван со своей семьей (жена Шура (Александра) и дети Люба и Эдик).
Филипп забрал папу и Раю в деревню Зюзино, они уехали на лошади, так как расстояние было примерно около 30 км. А мы с мамой остались в деревне Шаши, но не долго мы там прожили. Вскоре папа приехал за нами, и мы уехали в Зюзино. Там семья была большая, но места хватило всем. Школа еще не работала и все жили в этой школе. Жили все дружно. Условия жизни сразу улучшились, ведь у Ивана была свои корова, свиньи и лошадь. После всех скитаний мы наконец-то почувствовали настоящую спокойную жизнь.
Иван работал в школе деревни Тросница учителем, это примерно в 3 километрах от Зюзина. Филипп работал в самом городе Полоцк, примерно от Зюзино в 12 километрах. Папа долго не сидел без дел, он поехал (пошел) в город и поступил на работу, на прежнее место работы - в пожарную команду, инспектором. Каждый день папа уходил утром на работу и только поздно вечером возвращался.
Жили практически как и все, кто перенес войну. А тут еще напасть пришла - мама заболела малярией. Ходить она не могла, очень тяжело болела. Папа уходя на работу выносил маму в сад и мама была на свежем воздухе, мА как могли заботились о ней.
Осенью 1944 году Рая и Люба пошли в школу в деревне Тросница. Ходить было далеко (примерно 3 километра), но учиться надо было. Я и Эдик в школу еще не ходили.
Летом 1945 года вернулся младший брат папы Борис с фронта с молодой женой Анной. Он в 1941 году закончил медицинский институт в Витебске и сразу же его отправили на фронт. Он "дошел" до Берлина и вернулся домой с наградой - орденом Красной Звезды. Мы все были рады его возвращению. И вот наша семья прибавилась еще на 2 человека. Спали где только могли, конечно в основном на полу. Но это не беда. Зато тихо и спокойно, нет стрельбы и страха перед немцами. Потом Борис устроился на работу в г. Полоцк в железнодорожную больницу главным врачом и переехал в город (ему там дали квартиру).
Филипп переехал примерно в 1946 г. на работу в город Дисна, от города примерно в 3 километрах находился детский дом и он стал директором этого дома (дома детей войны).
Вернулась из Германии и старшая сестра папы Анна Ивановна (которая нам помогала в г.Витебске). Она с мужем и сыном Генной была вывезена в Германию, на "работу". Она знала хорошо немецкий и французский языки и это ей помогло остаться в живых, и сохранить свою семью. Анна Ивановна с мужем (Семеном Алексеевичем) и сыном Геннадием уехали тоже к Филиппу в детский дом. Семен Алексеевич работал там бухгалтером. Геннадий учился в Полоцком лесном техникуме. Вот и стало нас уже меньше в Зюзине.
Папа нашел в Полоцке съемную квартиру и перевез нас в город. Через некоторое время папе выделили участок земли в Громах (район г. Полоцка), и папа стал строить себе дом. Строили своими силами (папа и мама) долго, и к осени 1947 г. дом построили и уже в школу мы с Раей пошли в городе Полоцке. Учились мы в средней школе N 59 (где и закончили ее). Домик был маленький, стояли только две кровати в спальни и небольшой столик, но зато свой, не надо жить на квартире, где у нас была только одна кровать (мы с Раей спали на кровати, а папа с мамой на полу).
На улице где папа с мамой построили дом, было всего 3 дома, с нами рядом был соседом Гореликов И. с семьей из 4-х человек, и далеко где-то примерно через 10 домов (не существующих) еще один дом.
Папа часто ездил в командировки по работе, а мы оставались одни, было страшновато. Иногда мы даже слышали вой волков. Ведь жили, можно сказать, на пустыре за городом. Но недалеко был железнодорожный вокзал и школа (чудом оставшееся здание после войны). Таких зданий в городе (не разрушенных) можно пересчитать по пальцам, больница в районе Верхнего замка, Церкви, железнодорожный вокзал на станции Громы и школа N 59.