Тирк отвернулся от созерцания однообразного пейзажа за окном и откинулся на мягкое сидение кареты. Эта дорога уже успела утомить его, теперь он еще больше чувствовал себя обязанным лорду Рейвиусу. Сначала рыцари белого волка спасли его из плена, затем Лорд Рейвиус согласился приютить его и обеспечить работой, теперь вот он снова помогает ему уйти от королевского взора. Тирк провел в Кайронхолле всего два дня, когда к нему в комнату вбежал Лорд-Наместник, держа в руках письмо от Его величества, с требованием переправить в столицу королевского изменника и подробным описанием внешности. У Тирка, как и Лорда Рейвиуса не было ни малейших сомнений, о каком именно преступнике идет речь в письме. Тогда Лорд-наместник и предложил увезти юношу в графство Лэспер в замок к своему тестю. Тирк, конечно же, пытался возражать, и собирался уйти самостоятельно, но все его возражения остались не услышанными, в тот же вечер его посадили в карету и под конвоем, в строжайшей тайне отправили из Кайронхолла. И вот теперь он сидит на мягком сидении, терзаемый мыслями о чувстве долга, перед Лордом Рейвиусом и его тестем, с которым ему предстояло вскоре познакомиться.
Помимо Тирка в карете так же находился Бретт, он сидел напротив юноши и большую часть дороги был нем. Раньше Тирк не видел и не общался с этим человеком, поэтому испытывал некоторую неловкость в его присутствии. И прошедшие двое суток дороги эту неловкость так и не сгладили. Помимо Бретта Лорд Рейвиус выделил ему в сопроводители двух кучеров, которые посменно правили каретой да четверых конных всадников, двое из которых ехали впереди кареты, а двое держались слегка позади.
В предыдущий день они пересели границу графства Дайвон, и въехали в графство Бартемье, об этом Тирк узнал от Бретта, который указал юноше на пограничный столб. Тирку еще никогда не приходилось покидать пределы своего графства, и он испытал легкое волнение от этой информации, которое впрочем, быстро испарилось под гнетом тяжелых мыслей, неотступно преследовавших Тирка с недавних пор. Замкнутость и неизменность пространства, в котором вынужден был прибывать юноша, только способствовало развитию этих мыслей. Он снова погрузился в печальные рассуждения о том, что могло бы быть, если бы он сбежал из дома, когда была такая возможность. Как минимум его дядюшки были бы сейчас живы здоровы.
Пейзаж за окном состоял из бесчисленных полей, да изредка попадавшихся ферм и деревушек. Люди, жившие в этих краях, казались Тирку счастливыми и беззаботными, иногда в окно кареты он видел как эти люди поодиночке или же целыми семьями занимаются хозяйством на своих фермах. Юноша им завидовал, он тоже хотел бы так жить спокойной жизнью где-то в своем собственном уголке, вести хозяйство заботится о своих близких и не опасаться того, что кто-то может принять его за наследного принца.
- Бретт, могу я задать тебе вопрос? - не обращая на это внимания, уже задал вопрос Тирк. Сначала он обращался к Бретту исключительно на вы, но суровый воин сердито потребовал, чтобы юноша прекратил это.
- Задавай, - отвлекся он от каких-то своих дум.
- Скажи, почему происходит столько бунтов? Почему счастливые люди готовы идти на войну? Я не могу понять. Вот взять хотя бы этих фермеров, - указал юноша за окно. - Они выглядят вполне довольными, у них есть многое из того, чего нет у других людей, я сомневаюсь, что в других уголках страны крестьяне сильно отличаются от здешних. Зачем война этим людям, для чего они поддерживают ее?
- Ты задал сложный и неоднозначный вопрос юноша, - после размышлений ответил Бретт. - Начнем с того, что бунты поддерживают не все, многие против этого, но их никто и не спрашивает. Все провоцируется единицами заинтересованных людей. Как верно ты подметил, счастливый человек на бунт не пойдет, так что первая задача этих заинтересованных людей показать ему, что человек не счастлив. Они или сулят кучу обещаний о лучшей жизни, в красках обрисовывая ее простому люду, или же на наглядном примере показывают, что кто-то живет лучше. Люди умеют быстро переставать ценить то, что имеют и жаждать большего. Задача лидеров восстания пробудить в людях эту жажду любыми возможными способами. Именно эта жажда и толкает людей на восстания.
- А зачем это все нужно этим единицам заинтересованных людей? - снова задал вопрос Тирк.
- Ну, они говорят, что просто хотят лучшей жизни своему народу, но зачастую это ложь. Запомни, ни один человек не будет стремиться к власти, не преследуя собственных интересов. Интересы могут быть самыми разными и иногда совпадают с интересами общества, но чаще всего носят личный характер. Вот возьмем, например Лорда Рейвиуса, в его стремлении возвести тебя на престол, тоже есть личные цели, он хочет развития и процветания своему графству. Тролли загнанны далеко в болото, и уже давно стараются избегать стычек с людьми, однако на востоке графство Дайвон по-прежнему считают диким и опасным. В Дайвонграде как впрочем, и в других городах нашего графства нет ни театров, ни красивых соборов посвященных богине Лерее, ни других высокоморальных сооружений, призванных поднимать общественную культуру. А все потому, что культурные люди боятся запада. В его желаниях можно разглядеть только пользу для всего народа. Теперь рассмотрим короля Алькара Стромлара. Ему нравится власть и те привилегии, которые она дает, поднимая бунт, он преследовал единственную цель - обрести богатство и силу. Он годами укреплял свое положение, раздаривая титулы и земли, для поддержания власти он старается угодить другим властным людям, но не народу. На простой народ ему совершенно плевать.
Тирк не стал спрашивать, с чего это Бретт сделал такие выводы, вместо этого он задал другой вопрос:
- Зачем вообще нужны правители? Разве мы не можем жить каждый сам по себе, зарабатывая на жизнь обычным трудом, а вопросы, связанные с порядком пусть решает специально избранная группа людей.
- Обычно на собраниях люди кричат на тысячу голосов, не желая, слышать друг друга и не в силах придти к единому решению. К тому же чем больше яблок в корзине, тем больше вероятности, что одно из них гнилое. Правитель должен быть один, и человек это должен быть справедливый и незаурядный. И подобно тебе этот человек должен осознавать и трепетать перед той ответственностью, которая на него возложена.
- Знаешь, что я еще могу сказать тебе? - спросил он спустя какое-то время. - Я общался со многими людьми, и, как правило, та роль, которую они играют в этой жизни, накладывает определенный отпечаток на их рассуждения. Торговец думает о наживе, и все разговоры строит вокруг этого, рассказывает про удачные и неудачные сделки, интересуется о твоем роде занятий, думает, как можно это выгодно использовать и все в том же духе. Крестьянин же будет строить свой разговор вокруг каких-то мелких бытовых проблем, связанных с его жизнью. И скажу тебе откровенно, до сегодняшнего дня я не знал ни одного человека, выросшего на ферме, который интересовался бы жизнями и рассуждениями других людей.
***
Серый жеребец, на котором сидел Наир, нервно всхрапнул и потряс головой. Он уже устал стоять на одном месте и, несмотря на поздний час, рвался в путь. Этого коня Наиру любезно предоставил Тан Хаген взамен измотанного гнедого, позаимствованного у кого-то в Новом Стане. Воин успокаивающе погладил животное по шее, ждать оставалось недолго, он уже мог различить очертания приближавшегося всадника, и наверняка слышал бы его, если бы не журчание реки, возмущавшейся обилием препятствий на своем пути в виде торчащих из воды камней. Ночь на равнине не была безгранично темной, яркие звезды и луна заливали долину призрачным бледно-голубым светом. Рядом с Наиром по своему обыкновению безмолвно, замер в ожидании Торхейн. Несколькими часами ранее он с уверенностью подтвердил, что придуманный шаманом план никак не обострит ни его личные отношения с Квохрами, ни отношения Сазаратцев в целом. Наир решил довериться этому плану. Они сделали все в точности, как и задумывалось, и теперь поджидали Золу возле самого брода.
Всадник вскоре поравнялся с замершими на конях мужчинами и вскинул руку в приветственном жесте. Это была Зола, она улыбалась, а ее глаза по обыкновению метали веселые озорные искорки, угрожая воспламенить этими искорками глаза других людей. Наир ощутил удовлетворение от успешного завершения этого этапа плана и непривычную для себя радость, в причинах которой он не стал копаться. Зола спрыгнула с коня прямо в воду на мелководье и поманила Наира сделать то же самое.
- Поспешим, нельзя, чтобы у следов по разные стороны брода была большая разница во времени, - скомандовала она, снимая с лошади поклажу и водружая ее на свою хрупкую спину.
Наир последовал ее примеру, и очень скоро они вдвоем, попрощавшись с Торхейном и поблагодарив его за все, шагали вверх по реке, по щиколотку в воде. Идти было не так-то просто, Кухрат имел приличное течение, да и ноша на спине не упрощала задачу. В борьбе с течением они провели большую часть ночи, лишь под утро незадолго до рассвета Зола сказала, что они ушли достаточно далеко и могут немного передохнуть. Лагерь разбивать не стали, путники сняли вещи и проспали оставшееся до рассвета время прямо на голой земле.
Дальше они передвигались уже по земле, не боясь оставить за собой следы, Торхейн должен был увести погоню совсем в другую сторону, шли они по-прежнему вверх по течению реки, на север. День выдался погожим и ясным, что было не совсем на руку передвигавшимся по равнине путникам. Лишь прохлада, доносимая со стороны реки каждым дуновением ветерка, немного облегчала жизнь путникам.
Путешествие с Золой совсем не походило на то спокойное размеренное путешествие с Торхейном. Несмотря на свою тяжелую ношу, девушка без умолку о чем-то весело щебетала. Чаще всего она рассказывала Наиру о себе и своей жизни. Так воин помимо своей воли узнал, что у вождя не было сыновей, а было две дочери, и что Зола была старшей из них, и из-за этого ее во многом воспитывали как мальчика. Ее обучали искусству охоты на разных зверей, в чем она неплохо преуспела, и не без гордости заявила об этом Наиру. В четырнадцать лет она обнаружила у себя Дар, девушке удалось скрывать это почти год, но Холдыр в скором времени обо всем догадался. С тех пор он в тайне обучал Золу магии шаманов. Сейчас ей было двадцать семь лет, по традиции Квохров, если у вождя племени не было сыновей, то для поддержания рода старшая дочь должна была выйти замуж за его приемника. Но это должно было произойти только после смерти нынешнего вождя, до этого момента девушка должна была сохранять венец безбрачия. Поэтому у нее совсем не было ухажеров в племени и поэтому ее потеря является целой трагедией для племени. Теперь если что-то случится с Аидарын, ее сестрой, то роду вождя будет суждено прерваться.
Зола говорила много и о многом, то ей приглянулся на берегу камень необычной формы, и она еще долго восхищалась тем стечением обстоятельств, которые позволили появиться этой красоте. То ей мешал дувший с востока ветер, и она беспрестанно ругала его звучными словами на своем языке. То она вдруг вспоминала какие-то вкусные рецепты блюд и мечтательно описывала, как было бы неплохо сейчас отведать что-нибудь такого. Наиру было трудно фильтровать весь этот поток информации на полезную и бесполезную, периодически он отрешенно погружался в свои мысли,вовсе не слыша того, что говорит девушка.
- Откуда ты знаешь общий язык? - спросил как-то Воин Золу, прерывая ее речь о наглости местных птиц.
- Ваш язык очень труден для нас, мы гораздо быстрее усваивали общий, вот так и повелось, что все переговоры с вашим народом мы ведем на общем языке, - в ту же секунду ответила девушка, совсем забыв о птицах.
К концу второго дня они отдалились от поселения Квохров более чем на шестьдесят километров по прикидкам Наира. Следующий день принес путникам неожиданное разнообразие. Еще вечером они ушли в сторону от реки, и двигались на северо-запад, к обеду местность стала подниматься в гору, и сменился ландшафт, они приближались к отрогам хребта Малрона, скалистые образования, вырывавшиеся из-под земли, встречались теперь куда чаще и были теперь гораздо выше.
Все началось во время одного из привалов, девушка и воин только успели присесть у подножия большого холма, в тени одного из таких образований, когда на вершине этого холма показался отряд всадников. Зола хотела было броситься бежать, но Наир остановил ее, пояснив, что тогда их точно заметят и догонят, а сейчас есть шанс, что тень от утеса поможет им остаться невидимыми для всадников. К большому несчастью обоих всадники выбрали такую траекторию спуска, что встреча двух отрядов теперь была лишь вопросом времени. Наир по-прежнему удерживал девушку на месте, понимая, что бег - лишь понапрасну израсходует нужные силы. Воин оценивал обстановку, всадников было шестеро, все они были крепкими мужчинами в рассвете сил и все были вооружены луками или длинными копьями. Шансов на победу в открытом столкновении с ними у Наира не было совсем.
Всадники быстро заметили путников, отметили это громким воинственным кличем, и направились прямо к ним, лишь слегка изменив траекторию своего движения.
- Это люди из племени Айбадо. Это их клич. Квохры с ними в дружеских отношениях, это и хорошо и плохо, кто-то из них может узнать меня, - поведала Зола Наиру.
Воин замер в максимально непринужденной позе, но внутренне, каждый его мускул готов был моментально сократиться, посылая в бой своего обладателя. Добравшиеся до путников всадники окружили отряд, но не наставили на них копья, что не преминул отметить Наир. Все они были одеты в легкую одежду кочевников, оставлявшей торс неприкрытым, и внешне очень напоминали народ Квохров, если бы не заявление Золы, Наир бы решил, что люди ее племени, вопреки всем планам, все же настигли их. Один из всадников спешился со своего коня, он был на целую голову выше Наира, и под украшенной перьями рубахой угадывались не дюжие мускулы.
- Золахын ааа-йэхт, уамкэй хейт мааа Коохр, уамайу маа хыкин? - спросил всадник, обращаясь к Золе, и указывая пальцем на Наира.
Ее слова произвели на воинов сильное впечатление на окруживших их всадников, они еще более пристально начали рассматривать Наира и при этом о чем-то тихо переговаривались между собой. Высокий человек тоже не стал исключением, он внимательно разглядывал воина, словно оценивая его
- О чем вы говорили, - спросил воин у девушки на общем языке.
- Это Лоэйн, он лучший воин племени Айбадо. Он спросил меня, почему я не со своим племенем, и почему со мной путешествует чужак. Я ответила ему, что ты меня украл, и теперь мы идем в горы, чтобы посвятить себя друг другу. И попросила его не препятствовать нам и не говорить пока ничего Квохрам.
- Ты думаешь, это было разумно?
- Вполне. Это не мой народ, они не будут настаивать на моем исполнении долга дочери вождя.
- Хоак колай Золахын, рохайн айху лэхейб. Рохайн айху кэнэйол лэхейб маа нухак, - произнес спешившийся человек, вызвал шквал бурных криков среди своих соплеменников.
- Он сказал, что ты должен доказать, что ты меня достоин, доказать, что ты воин, - перевала Наиру дочь вождя.
Всадники тем временем спешивались один за другим, раздвигая границы круга, в середине которого находились воин и девушка. Лоэйн, стянул с себя рубаху, обнажив могучие мышцы, и теперь ходил по внешней границе этого круга, воинственно размахивая руками и крича какие-то кличи.
- И как я буду это делать? - спросил Наир, считая этот вопрос чисто риторическим.
- Поединок, - коротко ответила девушка. - Я надеюсь, ты по праву носишь звание лучшего война своего клана, - с улыбкой добавила она, прежде чем отойти к внешней границе круга.
Наир на это не надеялся, он знал. Он знал, что сможет быстро убить этого человека. Лоэйн мог быть гораздо сильнее, проворнее и быстрее его, но у него при его образе жизни не могло быть той искусности и мастерства, которые и делали Наира первым воином своего клана. Он мог быть хорошим охотником, следопытом, да кем угодно, в воспитании кого нуждался его народ, но никак не воином, для этого он слишком много драгоценного времени тратил на выживание. Наир видел перед собой очередного соперника, не обделенного силой, и благодаря этому уверенного в своем превосходстве. Убить такого не составит большого труда, вот только как остальные отнесутся к его смерти...
- Э нет, драться придется не мечом, - заметила Зола, увидев, как рука Наира стиснула рукоять Киота.
Воин, ослабив хватку, вопросительно взглянул на девушку. Вместо нее ответил один из бывших всадников, кинув на землю перед воином длинное копье. Лоэйн уже держал в своих ручищах такое же копье в ожидании Наира.
Копье было длинное, оно гораздо более подошло бы всаднику, нежели пешему воину. Наир поднял новое оружие с земли и повертел в руках, оценивая его. Длиной оно было около трех метров, тот конец копья, который заканчивался острием, был слегка тяжелее другого. Наир умел обращаться с любым оружием, и копье не было исключением, вот только это было для него через - чур, велико.
- Узнай, могу ли я обрезать его, - попросил он у Золы.
- Да можешь, - ответила ему девушка, после того, как перевела его просьбу всадникам, вызвав у последних сначала смех, а затем утвердительное кивание.
Киот все же вырвался из ножен и в один молниеносный удар укоротил упертое древком в землю копье где-то на метр, оставив после себя ровный разрез. Всадники, глядя на это, притихли и удивленно забормотали, было ясно, что они поражены тем, как легко меч разрубил закаменевшее дерево. Наир вложил меч в ножны, затем снял их с пояса и передал Золе. Вернувшись в круг, он поднял укороченное копье и занял боевую стойку напротив Лоэйна.
Лоэйн только этого и ждал, он поднял копье над головой, держа его в середине и проворно перебирая руками начал раскручивать его, сближаясь при этом с первым воином клана тихого лезвия. Наир тоже начал осторожное сближение. Он не знал чего можно ожидать от Лоэйна и поэтому сосредоточил свое внимание на лице воина, оно первым должно было предостеречь об опасности. И это произошло, когда между ними оставалось около пяти метров. Лоэйн внезапно оскалился, не прекращая вращения копья, перехватил его за самый конец, вместе с этим сделал два быстрых шага в направлении Наира и нанес сокрушительный удар на всю длину копья. Наир еле-еле успел отскочить назад, уходя из-под удара, а Лоэйн завершая удар, снова перехватил копье за середину и продолжил сближение, вращая его над головой.
Теперь Наиру стал понятен тот смех, который вызвало его желание укоротить копье. Воин понял, что именно таким вот странным способом в племени Айбадо мерились силами. Двое мужчин раскручивали над головой длинные копья или палки и мутузили ими друг друга. В такой битве длина копья играет большую роль. Благодаря тому, что копье Лоэйна было длиннее, он мог наносить удары с большего расстояния, не опасаясь ударов копья Наира.
Наир даже не думал о том, чтобы попытаться отразить удар кочевника. Физическое превосходство и крутящая сила вряд ли позволят воину устоять на ногах после такого удара. Даже если и позволят, то безболезненной эту попытку отразить удар уж точно назвать будет нельзя. Незачем понапрасну рисковать, если был более легкий способ.
Отступая назад, Наир слегка замедлил свой шаг, позволяя Лоэйну сократить расстояние между ними, и внимательно следя за его поведением. Когда между ними снова осталось около пяти шагов, Лоэйн в точности повторил свой удар. Именно это и было нужно Наиру. В этот раз воин не стал от него уклонятся, вместо этого он с силой воткнул свое копье в землю, так, чтобы оно стало препятствием на пути копья соперника, и бросился на кочевника с кулаками.
У Лоэйна уже не оставалась времени для того чтобы остановить ход движения своего оружия, та же крутящая сила, которая делала удары копья чудовищно сильными, теперь играла против кочевника. Лоэйн все же попытался изменить траекторию движения оружия, приподняв его вверх, но успеха эта затея ему не принесла, его копье с громким стуком врезалось в торчащее из земли древко. И через несколько долей секунд произошло еще одно столкновение, это Наир достиг своей цели, он повалил кочевника и не на секунду не останавливаясь, осыпал ударами его лицо и все до чего мог добраться. Продолжалось это недолго, вскоре соплеменники Лоэйна оттащили воина от своего товарища.
До этого момента все внимание Наира было сосредоточено на одном человеке, сейчас, в его сознание начала проникать информация о происходящем вокруг. Первое что услышал воин, это был смех Золы, девушка веселилась от души.
- Видел бы ты его лицо... - сказала она сквозь смех воину, заметив, что он на нее смотрит.
Лоэйн уже успел подняться на ноги, выглядел он очень обескураженным, кочевник не успел сильно пострадать от нападения Наира, но пара синяков все же красовалась теперь на его лице. Остальные люди из племени Айбадо откровенно веселились, все они поздравляли воина с победой, похлопывая по спине и постоянно произнося слово "Кохэйт" от недавней гнетущей обстановки не осталось и следа.
Остаток дня они провели, празднуя, люди из племени Айбадо не отпустили бы их, не отметив достойный союз дочери вождя соседского племени и Наира Кохэйта. Значение этого слова воину объяснила Зола. Кохэйт - это средних размеров кот, обитавший в местных горах. Хитрость и свирепость атаки Наира напомнила людям из племени это животное, и теперь они называли его только так.
Люди из Айбадо уже несколько дней охотились в этих краях, и часть их добычи была приготовлена на костре этим вечером. В качестве выпивки использовался хеку крепкий алкогольный кисломолочный напиток, который кочевники производили из козьего молока. Когда стемнело, подвыпившие кочевники устроили дикие танцы вокруг костра под музыку инструмента, похожего на длинную флейту. Наиру не доставляла удовольствия подобная заминка, он помнил о долге перед своим народом и не хотел терять драгоценного времени. Воин весь вечер лишь вежливо кивал да разводил плечами, когда к нему, на незнакомом языке, обращались по каким-то так и не узнанным поводам люди из племени Айбадо. В противоположность ему Зола веселилась от души. Она с дикими криками кружилась вокруг костра, громче всех смеялась и совсем даже не собиралась отказываться от выпивки. Глядя на девушку Наир всерьез начал опасаться за срыв предстоящего им завтра раннего подъема.
Впрочем, какоказалось, переживал он напрасно, утром, как и было, запланировано Наир и Зола тронулись в путь, попрощавшись с всадниками, которые решили задержаться на месте стоянки. Путники по-прежнему держали курс в северо-западном направлении, к заслонявшим горизонт громадам хребта Малрона. Наир, глядя на этих безмолвных гигантов, начинал чувствовать себя мелким и ничтожным человечком, погрязшим в бренной никому не нужной суете.
- Как ты собираешься найти там путь? - спросил девушку воин, кивая головой в сторону хребта. - Я так понял, ты не часто покидала стоянку племени.
Тирк испытывал невероятное облегчение, ведь теперь ему уже недолго оставалось трястись в карете, катившейся по неровной грунтовой дороге. Через окно уже виднелся Хайвел во всей своей рукотворной красоте, это был переломный пункт в их путешествии, здесь они распрощаются со старым способом передвижения, заменив его кораблем, стремительно плывущим вниз по течению Рены. Надо признать, что за прошедшие шесть дней Тирку уже порядком надоела эта карета, с куда большим удовольствием юноша путешествовал бы под открытым небом, сидя верхом в седле. Но обсудить этот момент с Бреттом он не решался, он не хотел еще больше обременять людей, и без того делавших для него слишком многое. Если Бретт изначально определил средством их передвижения карету, значит, ему было так комфортнее, Тирк не хотел доставлять никаких неудобств могучему воину.
Вид Хайвела заворожил юношу,это был самый большой город, который когда-либо видел Тирк, даже с такого расстояния было видно, что большинство зданий в городе имеет как минимум два этажа в высоту. Город расположился на границе сразу трех графств, растянувшись на несколько километров вдоль противоположного берега реки Рены. Хайвел не имел никаких крепостей, это был крупный торговый порт, именно отсюда экзотические товары из Мардена сушей отправлялись в Феран столицу Герфарии и другие близлежащие графства, это Тирк знал из уроков Тома.
Вскоре карета, вместе с юношей и его провожатыми, приблизились к одной из паромных переправ через Рену. Тирк в ту же минуту поспешил вырваться наружу, чтобы как следует осмотреться, без ограничивающих его кругозор стенок кареты. Пока они поджидали очередной паром, юноша успел вдоволь налюбоваться окрестностями. Больше всего его впечатлила Рена, Тирк много слышал о трех великих реках, но как, оказалось, всегда недооценивал их величину. Рена не принадлежала к их числу, но даже она превосходила в размерах все его предположения, что уж говорить о Ефрате, Нарве и Иане. В месте переправы расстояние от берега до берега составляло около полукилометра, но это было не самое широкое место. Рена протекала с северо-запада на юго-восток, стремительно перемещая огромные толщи воды в этом направлении.
Тирк все еще топтался на деревянном пирсе, восхищаясь масштабами реки и силой природы, породившей подобные масштабы, когда причалил паром, предлагая всем его ожидавшим сменить место дислокации. После того как паром заполнился, вместив Тирка, снова занявшего свое место в карете, всех его провожатых, и еще с дюжину путников, паромщик, при помощи масляной лампы подал сигнал на другой берег, что послужило поводом для натяжения толстенных канатов и судно вступило в свою постоянную борьбу с течением реки.
Хайвел был последней судоходной точкой Рены, поэтому все переправы между берегами располагались в той части города, которая была по течению выше порта. Из-за этого нюанса город делился на две части, одну из которых звали - портовая, вторую - верхняя. В окно кареты Тирк с интересом рассматривал видневшиеся вдалеке судна, пришвартованные к многочисленным длинным пирсам в портовой части города. Ему, как человеку всю жизнь прожившему в рыбацком городке, в окружении рыболовных лодок, было крайне интересно взглянуть на знаменитые речные корабли, о которых так часто говорил Том. Однако с такого расстояния слишком много деталей оставались не различимы для человеческого глаза. Панорама вида, которой приходилось довольствоватьсяюноше, не могла удовлетворить его любопытства, а лишь подогревал его.
По мере приближения парома к Хайвелу портовая часть города исчезла за изгибом реки, и Тирк вынужден был переключить свое внимание на верхнюю часть города. Теперь уже Хайвел вовсе не казался ему таким красивым как раньше. Высокие деревянные или каменные здания тесно жались друг к другу, оставляя между собой безобразные узкие улочки, проходы в которые имел честь наблюдать юноша. В этих улочках явно не хватало солнечного света, Тирку оставалось только недоумевать над подобным архитектурным решением, ведь места вокруг было предостаточно для менее густонаселенной застройки.
Пересев к другому окошку Тирк увлекся созерцанием механизма, который помогал ему перебраться на противоположный берег. Он состоял из двух больших воротов, каждый из которых соединялся системой зубчатых колец с маленьким рычагом, вращение которого приводило к наматыванию каната на один ворот и разматыванию с другого или же, наоборот, в зависимости от направления вращения. А так, как канат проходил через противоположный берег и к нему был прикреплен паром, то работа этого механизма позволяла парому переплывать реку с минимальными затратами человеческой силы. Для вращения маленького рычага было достаточно всего одного человека, и вращал он его без особых видимых усилий.
- При желании они могут переключить механизм и опустить оба каната в воду, чтобы прошли суда, - заметив интерес парня, пояснил ему Бретт.
Видимо этот механизм когда-то тоже заинтересовал его, именно так объяснил себе Тирк причины, которые побудили мужчину поделиться с ним этим фактом.
После того как паром причалил, Бретт дал какие-то указания кучеру и всадникам, и карета помчалась вдоль береговой линии в направлении портовой части города. Было около восьми часов вечера, и городские улицы были полны народу. Тирк очень надеялся, что они не задержаться надолго в этом городе, теперь, когда он мог чувствовать местный запах, ему вовсе перестал нравиться Хайвел. Здесь было слишком тесно, душно, многолюдно, да и вообще, все было как-то слишком.
Все провожавшие юношу всадники теперь ехали впереди кареты, вынуждая толпу расступаться и освобождать путь. Теперь Тирк был неплохо знаком с каждым из них. Все они были рыцарями ордена Белого волка, Гарет и Ховер были всего лет на пять старше самого юноши и они можно даже сказать, что подружились за последние шесть дней.
По мере приближения к тому самому изгибу, за которым открывался вид на портовую часть города, сердце Тирка замирало в предвкушении. Но его надежды рассмотреть речные корабли снова провалились, так как карета свернула на одну из тесных улиц, и немного попетляв, остановилась во внутреннем дворе какой-то гостиницы. По прикидкам Тирка порт находился всего в паре кварталов от их остановки, но отсюда его не было видно, что очень расстраивало юношу.
Гостиница носила название "Рябая дева" и была с виду очень приличной. Внутренний двор, в котором остановились путники, имел весьма внушительные размеры. Слева и справа он обрывался безоконными стенами соседних зданий. Спереди он был огорожен метровым декоративным забором, а заднюю часть не было видно из-за возвышающегося на четыре этажа деревянного здания. Остальные здания района были как минимум на этаж ниже, и Тирк задумался о том, что возможно, если они поселятся на последнем этаже, он таки сможет удовлетворить свое любопытство. Гостиница занимала собой практически всю ширину двора, оставляя лишь небольшие проходы с обеих сторон. Один, из которых был совсем узким, шириной около полутора метра, второй - шириной около пяти метров.
Бретт, выбравшись из кареты, велел всем оставаться на своих местах и чинно прошествовал внутрь заведения. Отсутствовал он не более двадцати минут, но этого хватило, для того чтобы Тирк успел досконально изучить окружающий его пейзаж и опять обратиться к тягостным думам о своей прошлой и дальнейшей судьбе. Вернувшийся Бретт вырвал его из объятий горьких дум, заявив, что все готово к размещению. Вслед за Бреттом прибежало несколько мальчишек, которым путники поручили заботу о лошадях и карете, а сами всей компанией отправились внутрь здания.
Вопреки ожиданиям Тирка, общий зал гостиницы был относительно небольших размеров и даже близко не был переполнен, лишь четыре столика были заняты в этот день небольшими компаниями или одинокими личностями. Бретт не стал здесь задерживаться, а повел всю компанию наверх, вызвав у Тирка новый порыв надежды, который оказался напрасным, так как их комнаты располагались на третьем этаже, а не на четвертом. Всего комнат было четыре, им предстояло разместиться по двое. У Тирка не было никаких сомнений по поводу того, кто именно будет его соседом.
- Тирк, тебе сюда, - произнес Бретт, отворяя последнюю дверь в коридоре. - Ларс, ты и Гарет займете комнату слева, Ховер и Кайл комнату справа, а Рено и Торн следующую за ней, один постоянно должен находиться у этой двери, - показал он на дверь, в которую уже прошел Тирк и теперь замер в нерешительности, ожидая, когда череда приказов дойдет до него. - Составь график, покажешь мне его через пару часов.
- Есть сэр, - принял указания рыцарь. - Ховер, первые два часа твоих, - тут же распорядился он.
Реакцию Ховера Тирк уже не увидел, так как Бретт вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Однако в том, что подобный приказ мало обрадовал молодого рыцаря, не приходилось сомневаться.
- Я заказал еду в номер, скоро ее принесут. Как следует поешь и сиди в комнате. Если тебе что-то понадобиться, попроси об этом рыцаря за дверью, - кратко проинструктировал Бретт юношу. - Меня не будет пару часов, мне нужно найти корабль.
Корабль. Это слово еще больше разбередило любопытство Тирка. Если бы только Бретт смог взять его с собой, тогда ближайшие пару часов прошли бы гораздо более информативно и интересно, чем это предвиделось в иной перспективе. Однако Тирк не осмеливался попросить об этом Бретта, он по-прежнему не хотел доставлять лишних хлопот людям, которым итак уже был сильно обязан. Бретт ничего не подозревая о мыслях Тирка, покинул помещение, определив тем самым судьбу парня на ближайшие пару часов.
Оставшись в одиночестве, юноша первым делом стянул с себя дорожные сапоги, и какое-то время просто наслаждался новообретенным ощущением свободы. Затем, чтобы хоть как-то скоротать время, он принялся разбирать дорожную сумку, босиком ступая по деревянному полу гостиницы. Закончив с этим делом, юноша решительно оглядел комнату в поисках нового занятия, ему нужно было себя чем-то занять, чтобы не думать, ибо мысли влекли за собой воспоминания, а в воспоминаниях содержалась боль. Его взгляд упал на окно, юноша вспомнил, что порт совсем близко, и поспешил ознакомиться с уличным пейзажем.
Он видел реку, чуть левее гостиницы видел мачты и паруса и... видел уродливые крыши уродливых зданий застроенных плотными рядами. Тирк в очередной раз подумал, что ему не нравится этот город. Будь застройка менее плотная или же находись он совсем чуть-чуть повыше, он бы провел время, изучая нюансы строения корпуса речных кораблей, это помогло бы на время отогнать печальные воспоминания. Жаль, что он не может увидеть их из своего номера... или может? Тирк осмотрел стену здания, составлявшие каркас здания деревянные балки могли обеспечить ему надежную опору при подъеме наверх.
Мысли юноши прервал открывший дверь в комнату Ховер. Он пропускал вперед слугу, который нес поднос с целым жареным цыпленком и печеной картошкой. Едва взглянув на блюдо, Тирк почувствовал, как его рот наполнился слюной и непроизвольно сглотнул, а донесшийся вскоре аромат, вызвал у его желудка желание напомнить о своем существовании настойчивым урчанием. Забыв обо всем, Тирк занялся трапезой, так вкусно он не ел со времен пребывания в гостях у Лорда Рейвиуса. Юноша съел половину блюда, а вторую половину на всякий случай оставил для Бретта.
Запив еду вкусным светлым пивом, Тирк в блаженстве растянулся на кровати. Однако очень скоро желудок, удовлетворивший свои требования, вновь отступил на второй план, освободив место более мрачным мыслям. Тирк знал, что легко может подняться на 4 этаж, и возможно даже выше, на крышу, однако если в это время вернется Бретт, то он будет нервничать, а этого Тирку не хотелось. Он не хотел доставлять дискомфорт тем людям, которые так много сделали для него.
После небольшой борьбы с самим собой Тирк пришел к компромиссу, он залезет, но не высоко, чтобы слышать, когда вернется Бретт и иметь возможность дать ему знать о своем местонахождении. В конце концов, ничего плохого ведь он не делает.
Приняв решение, Тирк стремительным шагом отправился к окну, опасаясь того, что может все же передумать. Он спешил еще и по другим причинам, Бретт уже должен был вскоре вернуться, а юноша все же рассчитывал вернуться в комнату до наступления этого момента. Выступы балок были достаточно широкими, чтобы вместить стопу юноши, и в них было достаточно трещин, за которые можно было зацепиться, карабкаясь вверх.
Под ногами у Тирка располагался просторный внутренний двор, с хозяйственными постройками и конюшнями. К счастью для юноши сейчас там не было ни одной пары глаз, обладатель которых мог неправильно понять намерения, ползущего вверх по стене паренька. Тирк выбрался на ближайшую к окну балку и, стараясь обуздать охватившее его волнение, приступил к подъему. Здесь он не спешил, как бы ему того не хотелось и каким бы простым не казался подъем. Зная что спешка и недооцененная ситуация как правило приводят к ошибкам, юноша тщательно продумывал свои действия.
Тирк успел преодолеть один балочный пролет, когда услышал из открытого окна стук наспех открываемой двери. Юноша решил, что это вернулся Бретт, и уже собрался было подать воину знак, однако из комнаты слышались странные звуки. Было похоже, что там идет какая-то борьба. Возможности заглянуть внутрь Тирк не имел, в окно могли заглянуть только его коленки, чтобы это исправить, юноше нужно было спуститься обратно, чего он сделать пока не решался.
Звуки борьбы вскоре стихли, оборвавшись на слабом вскрике, голосом, очень похожим на голос Ховера. Теперь в комнате слышались только тяжелые, размеренные шаги.
Сразу после этого послышался топот убегающего человека. Тирк почувствовал, как у него на спине выступил холодный пот. Он не знал, что происходит сейчас внутри, но в одном он нисколько не сомневался, для него это происходящее не сулит ничего хорошего. Не зная, что он может предпринять, юноша замер в одной позе, стараясь ни малейшим звуком не выдать своего близкого присутствия.
Из комнаты снова послышался топот бегущих ног, который вскоре сменился ельным противным голосом. Было сразу ясно, что хозяин этого голоса всячески пытался выслужиться перед человеком, к которому обращался.
- Мой господин, вы желали меня видеть? - спросил голос.
- Ты сказал, что их было восемь, мы нашли только семерых, где же восьмой? - снова зазвучал властный бас. Голос был очень гулкий, он произносил слова слегка лениво и протянуто, но вместе с тем, как-то весомо, выделяя отдельно каждое слово и надолго отпечатывая смысл сказанного в сознании слушавшего.
- Я, я, я не знаю.... - растерялся его собеседник. - Сначала вошел тот верзила, который сейчас лежит на лестнице, он забронировал четыре комнаты, а затем привел остальных. Они шли быстро, я мог в спешке обсчитаться. Но из гостиницы никто кроме верзилы не выходил, в этом я готов поручиться.
- А который тогда из них тот, который по твоим словам "совершенно точно подходил под описание"? -задал новый вопрос человек, говоривший басом.
- Да вроде как вот он лежит, вы посмотрите у него светлые волосы и он совсем не маленького сложения.
Тирк почувствовал, как где-то в животе у него мгновенно сформировался тугой холодный комок. Не оставалось сомнений, эти люди искали именно его. А обладатель ельного голоса, скорее всего, указывал сейчас на Ховера, обладавшего таким же цветом волос, как и у Тирка.
- Ты получишь обещанное, а теперь пошел прочь отсюда, - отдал распоряжение все тот же властный голос.
- Слушаюсь господин, спасибо господин, - напоследок зазвучал голос его собеседника, быстро сменившись удаляющимся топотом.
- Ковер, иди вниз и разузнай, сколько точно было гостей, что-то не очень этот человек похож на северянина, - зазвучал знакомый бас, после нескольких секунд молчания.
- Ок босс, - прозвучало в ответ.
В этот момент, судя по звуку, в комнату ворвался еще один человек, не позволив Коверу приступить к выполнению своей миссии.
- Босс, кто-то оповестил стражу, они идут сюда, - доложил вошедший.
- Проклятие! Ковер, твое задание в силе, ты останешься здесь, слушай не вызывая подозрений. Все остальные - уходим. Живо. Негоже страже видеть нас в обществе семи свежих трупов, - сказал босс, повысив голос, вызвав в коридоре легкие смешки, а затем сильный топот.
Тирк больше не терял драгоценного времени, забыв обо всех тех предосторожностях, которые он соблюдал не так давно при подъеме, он полуслез, полусвалился во внутренний двор и, не задерживаясь более не на секунду, побежал в сторону двухметрового забора на другом его конце. Серьезное препятствие в любой другой ситуации, не задержало Тирка даже на секунду. Юноша даже не заметил, как перемахнул через него в одно движение.
Оказавшись за забором, Тирк и не думал останавливаться. Страх гнал его вперед, не позволяя здраво мыслить и рассуждать. Он что есть мочи бежал через незнакомый город, не разбирая дороги, вызывая подозрительные взгляды прохожих. Тирк вкладывал в этот бег все свои недавние переживание и весь свой нынешний страх. Он отдавал эти чувства бегу, а бег забирал их, испуская куда-то вовне, вместе с силами, постепенно покидавшими парня. Юноша чувствовал, что уже не сможет остановиться, пока этот бег совсем не опустошит его.
Тирк не знал, сколько времени он бежал и как далеко удалился от гостиницы. Обессиленный, он остановился в каком-то безлюдном закоулке. Солнце к тому времени уже начало клониться к невидимому юноше горизонту, добавляя в серый цвет города багряных красок и удлиняя и без того преобладающие в городе тени. Тирк опустился на корточки, прислонившись спиной к каменной стене дома, и с большим трудом старался перевести дыхание. Страха больше не было, как и былых переживаний, физическая нагрузка забрала их полностью, без остатка. Однако бег не мог устранить источник этих чувств, Тирк чувствовал, что они скоро снова вернутся к нему, вместе с потраченными силами. При этом муки совести, которыми терзался юноша, обещали усилиться многократно, ведь теперь к недавней смерти гномов, причиной который был он сам, добавилось еще семь смертей хороших людей.
После получасового отдыха Тирк снова обрел способность мыслить. Нужно было решить, что делать дальше. Тирк не знал, как его могли найти, но из разговора он понял, что описание его внешности известно многим. Необходимо было это исправить. Тирк достал из ножен, висевших на поясе широкий охотничий нож, который всегда старался держать при себе после отбытия из Кайронхолла и как можно короче, под самый корень срезал свои длинные волосы, убирая отрезанные патлы к себе в карман. Он очень тщательно отнесся к этому делу, досконально ощупал руками всю свою голову на предмет забытых локонов, прежде чем убрал нож обратно в ножны.
Когда с этим было покончено, Тирк задумался о том, что будет с ним в дальнейшем. Он твердо решил рассуждать холодно и здраво. Вновь подкатывающему чувству вины придется подождать до лучших времен. Сейчас было не время и не место предаваться угрызениям мук совести, нужно было решать обилие возникших насущных проблем, а не вытирать сопли.
Тирк собрался с мыслями и разложил все в своей голове "по полочкам". Он придерживался того мнения, что все проблемы нужно решать последовательно. Незачем забивать голову вопросом о том, что он будет завтра есть, когда нужно сначала определиться, где он будет сегодня спать. Выстроив последовательную цепочку проблем, которые требовали такого же последовательного решения, Тирк сосредоточился на первом пункте этой цепочки. Ему нужно было найти ночлег. Уже практически стемнело, оставаться на улице вполне вероятно было опасно.
Тирк лихорадочно пытался найти решение этой проблемы, однако существовало два фактора, которые делали поиск решения очень затруднительным. У него совсем не было денег, и он совершенно не знал города. В какой-то момент Тирк в ходе своих умозаключений поднял глаза к небу, чтобы оценить, сколько времени у него было в запасе до наступления темноты. В процессе этого подъема его взгляд зацепился за крышу одного из многочисленных зданий, и подсказка, как найти решение, сама пришла ему в голову.
Дома в Хайвеле стояли максимально плотно друг к другу, и, взобравшись на крышу одного из них, можно было с легкостью перебраться на крышу другого. Там существовал свой собственный мир, отличный от того мира, который протекал внизу. В этом другом мире можно было гораздо проще обнаружить укромный уголок, защищавший от посторонних глаз. Тирку оставалось только найти отправную точку в этот новый мир. Превозмогая боль в уставших мышцах ног, Тирк поднялся и отправился на поиски.
Долго искать подходящее здание не пришлось, Тирк нашел егоуже через один квартал. Это было квадратное здание в высоту два этажа, каркас которого, подобно большинству зданий в городе был выполнен из массивного деревянного бруса. Тирк знал, что в Хайвеле, в отличие от Рыбного или Дайвонграда некоторые большие дома предназначались для многих семей, а не для одной. Этот дом был как раз из таких. В нем не было единого стиля, Тирк сделал вывод, что в нем живет как минимум шесть семей, а то и больше.Двускатная крыша здания была выполнена из черепицы, и располагалась вплотную к соседнему трехэтажному зданию.
Подойдя к углу дома, Тирк убедился в отсутствии ненужных зрителей и приступил к подъему. Не смотря на усталость в ногах, юноша быстро справился с поставленной самому себе задачей, и аккуратно ступая, по не слишком крутому скату крыши, поспешил ретироваться со здания-входа. Оказавшись на соседнем доме, Тирк добрался до той точки, с которой он был бы не виден наблюдателю с земли и здесь позволил себе оглядеться.
В том, что он решил скоротать свой досуг на крышах города, крылось решение еще одной будущей проблемы. Тирк, наконец-то хоть как-то смог ориентироваться на местности. Гавань находилась теперь гораздо дальше, но вместе с этим он определенно был в самом сердце портовой части города. Осмотревшись, Тирк сделал вывод, что во время своего забега двигался вдоль города, слегка смещаясь к северу. Как далеко находился отправной пункт его забега юноша определить не смог.
Теперь, когда решение с ночлегом было уже близко, Тирк позволил остальным звеньям цепочки вклиниться в его рассуждения при выборе пути направления. Перво-наперво ему нужна была еда. Способов получения еды было всего два, это воровство или честный труд. Воровать Тирк не собирался, поэтому оставался второй способ.
Теперь предстояло решить каким именно трудом, ему проще всего будет добывать себе пропитание. Юноша подумывал было о том, чтобы податься в матросы, однако отложил эту мысль на потом, он не был рыбаком и практически ничего не знал о судоходстве. Самым очевидным решением, напросившемся в голову парня, была работа грузчиком, для нее не нужно было иметь особых знаний. А избыток работы подобного рода обещал встретить любого человека непосредственно в порту, поэтому Тирк, перемещаясь по крышам в поисках пристанища, решил держаться в том направлении.
Он преодолел половину расстояния, отделявшего его от гавани, прежде чем встретил место, в котором решил провести ночь. Кто-то неизвестный, неведомо, когда натянул импровизированный навес, между двумя соседними скатами крыш, упиравшимися друг в друга, трубой, торчащей из одной из этих крыш и стеной более высокого смежного здания. Места под навесом было совсем мало, но Тирк и не искал обратного. Неведомый создатель этого убежища отсутствовал уже давно. Юноша нашел это убежище случайно, едва не наступив на него в темноте, расположенное между двумя скатами крыш, оно было надежно укрыто от посторонних глаз.
Тирк кое-как устроился под навесом, не испытывая ни малейшей надежды заснуть. Завтра он будет подрабатывать грузчиком, таким образом, заработает себе на еду, а что потом? Где он будет жить? Под этим навесом? Летом - возможно, а что будет зимой? Тирк не знал ответа. Сразу же после того как будет кое-как налажено его нынешнее "сейчас" он решил вплотную заняться вопросом на тему, что будет потом.
Его не пугал тот факт, что он остался совсем один, без каких либо средств в незнакомом городе. Тирк считал себя мужчиной, а что за мужчина не сможет устроить свою собственную жизнь. Однако он все же испытывал чувство дискомфорта от той ситуации, в которой оказался.