На утоптанной тропинке лежал реденький пух только что приземлившихся снежинок. Я тащил санки, в которых сидела Алёнка. Она повернула голову и наблюдала за линиями от полозьев. Это беда, если у вас есть младшая сестра. Когда разница в возрасте невелика, то терпимо: за товарища сойдёт. Ужас, если сёстры появляются у человека в солидные годы. Мне, к примеру, восемь было... И вот уже пять лет бегаю за трёхколёсным велосипедом или читаю детские книжки. А мог бы развлекаться с друзьями. Хорошо, что Витька, верный товарищ, всегда готов поддержать. Думаете, не жалко времени на то, чтобы елозить санками по аллеям старого парка? Но хуже всего - упрашивать Алёнку слушаться старших. Мы с Витькой поочерёдно её увещевали:
- Алёнка, сядь хорошо, а то свалишься!
- Алёнка, ты просила с ветерком промчать? Держись тогда крепче!
Сестра, как всегда, сделала всё наоборот: встала на колени и принялась ловить снежинки. Я переглянулся с Витькой, мы взялись за верёвку и рванули вперёд! Повалил снег, норовя залепить лицо, да ещё ветер стряхнул бахрому с кленовых веток. Парковая тишина, особенная, зимняя, сменилась шорохами и вздохами, еле слышным стеклянным звоном. Внезапно я почувствовал, что позади легко, без всякого сопротивления, подскакивают санки. Алёнка?..
- Стой, Витька! Алёнку вытряхнули! - крикнул я.
- Её вытряхнешь... Сама вывалилась, - ответил Витька.
Мы топтались и медлили не больше минуты, но аллея вдруг превратилась в снежный смерч, который перемешивал мир с колкими крупинками. Беспокойство и досада на зловредную сестрёнку обернулись страхом: а ну как свернёт с тропинки в парковые заросли? Ищи её потом... Замёрзнет, испугается. Я ринулся в метельную гущу. Крикнул: "Алёнка!.." и не услышал в завывании вьюги своего голоса. Крошечные льдинки резанули по векам, в рот понабились холодные хлопья. Пришлось вытянуть руки и вслепую топать сквозь пургу. Только бы побыстрее найти Алёнку. Не бойся, маленькая, сейчас брат тебя выручит. Кто-то схватил за плечи и потянул вниз. Витька, наверное, стал падать и уцепился. Устоять бы на ногах... Не повезло. Через миг мы куда-то покатились в ледяном крошеве.
Бух! Я врезался в твёрдь, даже дыхание на миг перехватило. Когда перед глазами перестали вспыхивать искры, соскрёб с лица снежную корку. Пурга прекратилась так же внезапно, как и началась. Впереди возвышался склон небольшого овражка, на пушистом боку которого мы пропахали колею. Нас удержала могучая сосна. Надо же, сколько раз бывал в парке, а никогда раньше не замечал ни её, ни овражка. Рядом вспучился сугроб, из него вынырнула Витькина ушанка. Я не стал дожидаться, пока он выберется, пополз наверх. Подгонял страх за сестру. По пыхтенью и чертыханию понял, что Витька движется следом. Вдруг он схватил меня за лодыжку, и в это же время сверху с тихим "плоп" на голову обрушился пласт снега. Какая-то сила сбросила нас вниз. Я отфыркался и заорал на друга:
- Нашёл время дурачиться! Алёнка потерялась, а ты... Не мешай, а то получишь!
Витька тоже задиристый, и в другое время таких слов бы не спустил. А сейчас застыл у сосны, ствол которой снова придержал нас. Глаза вытаращил, рот открыл. Я проследил за его изумлённым взглядом. Вот это да!.. От ужаса на минуту даже забыл про Алёнку.
Над овражным склоном возвышалась гигантская фигура. Одежда показалась сотканной из глухих ночных снегопадов. А волосы, наверное, выбелили трескучие морозы. Лоб гневно наморщился, в глазах - тусклый блеск студёного неба. Разомкнулись губы, и из чёрного провала потянуло таким жутким холодом, что застонали кусты и деревья. Лопнула сосновая кора. А рядом со мной упала на снег заледеневшая птичка. Я ощутил редкие толчки сердца. Тук... тук... всё глуше... Не пошевелиться, даже не вздохнуть. А как же моя сестра Алёнка? Малышка, за которой не уследил? Безразличное оцепенение разом прошло. В носу горячо захлюпало, и я... чихнул. Когда открыл глаза, снежный колосс исчез.
Ну и денёк сегодня! Всё разом на мою голову: и пропажа сестры, и чудище... Так, быстрее наверх, спасть Алёнку... Что там с Витькой?
- Витя! Поднимайся, нужно отсюда выбраться, - сказал я как можно увереннее, хотя язык еле шевелился от пережитого страха.
Витька сидел истуканом, весь белый, будто мукой обсыпанный. Вот беда! Я стащил залубеневшие перчатки и набрал пригоршни снега. Сейчас разотру другу лицо. Нет, не пойдёт. В школе говорили, что так делать нельзя. Нужно просто согреть, заставить двигаться. Я подышал на его руки, похлопал по щекам, попытался растормошить. Ну, очнись же поскорей! Где-то меня ждёт Алёнка...
Наконец Витькины щёки порозовели, а взгляд оживился.
- Что это было? Громадина... Глаза - во!.. Рот - во!.. - сипло вымолвил он.
- Да никакая не громадина, а зимний мираж, - я ляпнул первое, что пришло на ум. - Бывает при преломлении лучей света в ледяных кристалликах. Ну, обман зрения по-нашему.
Ничего подобного я не знал, просто выдумал на ходу для Витькиного успокоения, но друг-фантазёр повёлся и размечтался, как расскажет про мираж одноклассникам. Прежде чем вскарабкаться на откос, я подобрал птичку и бережно устроил за пазухой.
Как я надеялся сразу же увидеть Алёнку в розово-жёлтом пуховичке среди сумеречных теней, перечеркнувших аллею! Но кругом - безлюдье и пустынная тишина... Сглотнул солоноватый комок и помчался вперёд, а Витька - за мной.
- Димка, мы санки где-то посеяли, - как глухому, крикнул друг в моё правое ухо. Забежал слева и снова крикнул: - Не молчи, Димка. Сейчас мы её найдём за поворотом. А не найдём, будем звать. Вот так: Алёнка, ау-у!
- У-у-у... - прошумело в заснеженных кронах.
Друг снова попытался обогнать меня, чтобы заглянуть в глаза. Даже схватил за рукав, но споткнулся, упал и, как обычно, потянул за собой. Ну почему он такой неуклюжий! Я забарахтался - встать, помочь подняться Витьке, - но замер от удивлённого шёпота:
- Дима, мираж вернулся!
"Вот только чудища не хватало!" - подумал я и огляделся, но никого не увидел. Зато почувствовал, что тропинка стала неровной, а ноги упёрлись во что-то. Стукнул каблуком - загудело. Значит, железяка. Во дела! Прямо на глазах из утрамбованного снега поднимались рельсы и шпалы, с тихим звоном, роняя синеватые искры, возникали над головой провода. Угасавший дневной свет сгущался и застывал... трамвайным вагончиком!
Сначала мы двинулись к нему на четвереньках. Опомнились, встали и побежали, скользя и оступаясь.
- Какой-то странный трамвай. Сроду таких не видел! - восторженно сказал Димка. Как будто трамвай на парковой аллее - событие, которое он ждал всю жизнь.
Я дотронулся до дверцы "гармошкой", всмотрелся в маленькие окошки в рамах с закруглёнными углами.
- Похож на вагоны со старых фотографий. Только совсем новенький, будто с завода, - сказал я медленно, потому что изо всех сил отгонял мысли о нечистой силе и пытался рассуждать здраво. Но придумать объяснение, как в случае с миражом, не получилось. Это было не видение, а настоящий трамвай!
Внутри вспыхнул свет в овальных зарешёченных лампах. Весело хлопнули, открываясь, дверцы. С них осыпался иней, а к ногам свалилась Алёнкина рукавичка - розово-жёлтая, под цвет пуховика и комбинезона. Я схватился за необычные деревянные поручни, поднялся на ребристую подножку и заглянул в трамвай. Сестры не было, только на одном из пузатых сидений лежала вторая рукавичка. Споткнувшись о резиновый коврик, прошёл в вагон, взял рукавичку. Уселся и прижал сестрёнкины вещи к груди. Витька плюхнулся рядом.
- Димка, ты у нас самый умный. Как объяснить... эту... эту ерунду? - спросил друг. - Ну или мираж. И откуда здесь Алёнкины рукавицы? Может, она в этом трамвае пару остановок проехала и домой отправилась?
- Ты сам-то веришь в то, что болтаешь? Ей всего пять лет... Что-то нереальное произошло. Словно мир кувырком полетел. Или в голове всё перевернулось. Подумай: мы остановились сразу, как почувствовали, что санки пустые. Сколько метров налегке пробежали? А сестра исчезла. Потом буря, чудище... Теперь вот трамвай из прошлого.
- А что я тебе втолковываю? - воодушевился Витька и, по обыкновению, стал молоть всякую чушь: - Мы очутились в коридоре между прошлым и настоящим. Чтобы найти Алёнку и назад вернуться, нужно проехаться в этом вагоне!
Я с обидой посмотрел в пылающие от любопытства Витькины глаза. Ему хорошо фантазировать, не его сестра пропала... Друг осёкся, приуныл, а потом снова завёлся:
- А может, мы в параллельном мире оказались? А трамвай - посредник между реальностями? И нужно прокатиться на нём...
Я не стал слушать. Закрыл рукавичками глаза.
- И если будет нужно, мы разгоним стаю снежных чудищ... И Алёнку вернём, - горячо закончил Витька. - Я с тобой, друг!
И тут под ногами лязгнуло, дёрнулось, застучало. "Гармошка" - складные дверцы - распрямилась с такой силой, что зазвенели стёкла. Вагон вздрогнул и покатился, хотя водительская кабинка пустовала.
- Приобретайте билеты! - звонко раздалось позади.
Мы подпрыгнули от неожиданности и не без страха обернулись. Не позабылась ещё встреча с чудищем... Но увидели невысокую худющую девчонку в ватнике, валенках и ушанке. Поверх ватника - холщовый фартук. Кожаная сумка на груди, а к ремешку примотан рулончик билетов. Круглые тёмные глаза, длинный острый нос. Девчонка по-птичьи склонила голову к плечу и требовательно посмотрела на нас.
- А ты... кто? Откуда взялась? - первым отмер Витька.
Девчонка не ответила, но высвободила из-под лямки фартука громадную блескучую бляху. На ней чёрным по золотому было выведено: "Кондуктор Синичкина Варвара".
Друг пошарил в карманах, вытащил смятую пятидесятирублёвку и положил на протянутую ладонь.
Кондуктор Варвара недовольно присвистнула. Купюра бесследно исчезла, а с руки Синичкиной скатились на пол капельки воды. Но кондуктор и не подумала отстать, сунула ладонь мне прямо под нос. Понятно, трамвай-то не из нашего времени или мира... Я с неудовольствием подумал, что начал рассуждать, как фантазёр Витька. Но против факта не попрёшь: в качестве проездной платы нужно что-то другое, не наши деньги. Замаячила смутная мысль, но я не смог её ухватить. Вытащил из внутреннего кармана шоколадку, которую купил для сестры. Не потому, что очень добрый и щедрый, просто иначе Алёнку домой не загонишь. К удивлению, кондуктор шоколадку приняла и любезно спросила:
- Где желаете сойти?
Я замялся, но неожиданно выручил Витька. Выхватил у меня рукавичку и заявил:
- Желаем сойти там же, где и Алёнка. Это вот его сестра, - он мотнул головой в мою сторону.
Синичкина Варвара озабоченно нахмурила брови, подумала и ответила:
- Нет такой остановки.
- Почему нет? - хором спросили мы.
- Не знаю. Ваша Алёнка никак не может выбрать между тем, что нравится, и тем, что нужно делать. Стало быть, нет для неё остановки.
От таких слов сначала пошла кругом голова, а потом накатила ярость. Но пришлось сдержаться. Всё здесь, в этом мире, такое странное... А сестра, похоже, в опасности. Нужно время, чтобы разобраться. И не дерзить - как бы хуже не вышло.
- Кондуктор Синичкина Варвара, - начал я вежливо и неторопливо, по-взрослому, - прошу вас ответить, была ли в этом вагоне моя сестра Алёнка.
- Была, была, - закивала Варвара, роясь в сумке. - По первому маршруту каждый хоть раз, но ездил.
- Тогда, пожалуйста, скажите, где она сошла. Или куда подевалась, - несмотря на усилия, в голосе послышались слёзы. Я перевёл дух, помедлил и по возможности внушительно продолжил, как будто читал инструкцию или правило: - Ведь должны же вы следить, чтобы малолетние пассажиры...
- Слежу! Слежу! - перебила Варвара. - Все бы старшие так за малышами следили!
Обиженно отвернулась и прошла, как-то странно подпрыгивая, на своё место. Уселась и сердито нахохлилась.
Витька снова выручил. От всей души взмолился:
- Помогите нам, пожалуйста! Очень просим!
- Всем! Всем помогаю! - раздалось из-под нахлобученной на нос шапки. - Встречаю, провожаю. Но есть график движения. Нарушать нельзя.
- Какой график?! - не выдержал я. - Разве есть что-то важнее спасения маленькой девочки?
Вагон резко остановился. От толчка мы чуть не упали, но удержались. Дверцы распахнулись, и в трамвай, пыхтя, забрался мальчонка, Алёнкин ровесник. Он, видно, недавно плакал: розовый нос распух, рот выгнулся горестной подковой.
- Я Шашка из второго дома, - объявил малец. - Шам иш шадика домой пошёл и жаблудилша. Где моя мама?
- Не знаю, Сашка, - ответила Варвара. - Или садись и ожидай, пока не станешь по-настоящему самостоятельным, или не задерживай трамвай.
- А долго ждать шамош...шамош...ношть? - так и не смог выговорить трудное слово Сашка.
- Бывает, и полжизни пройдёт, - хмыкнула Синичкина.
- Как это не задерживай трамвай? - возмутился я. - Нужно помочь потеряшке.
- Не могу, - ответила Варвара. - График!
А в открытых дверцах за спиной Сашки чернела ночь, в фонарном свете тянулась улочка между низкими домами. "Таким выглядел наш город много десятилетий назад", - подумал я. Эта же мысль пришла в голову и Витьке, потому что он прошептал, вглядевшись в стылый мрак:
- А потом эти дома снесут и построят стадион. Бабушка рассказывала.
Сашка захныкал, а Варвара беспокойно завозилась на своём кондукторском сиденье. Вдруг вагон тронется? Как же поступить?..
- Дима, ты это... поезжай дальше. А я с Сашкой пойду, поищу его дом. На улице темень, мороз... Может, он уже целую вечность скитается, ищет маму, - сказал Витя, взял за руку малыша и стал спускаться.
На какой-то миг я сам захотел оказаться в роли Сашкиного спасителя - не одному же Витьке быть героем, но вспомнил о сестре. Да и о друге забеспокоился:
- Витя, а как ты вернёшься? Уверен, что сам здесь не застрянешь?
Друг глянул печально, но потом попытался изобразить бодрость:
- Уверен только в том, что вот этого молодца нужно вернуть маме. А если... ты же меня не бросишь, правда?
- Само собой, - сурово ответил я, хотя почувствовал, что в носу защипало.
Витя и Сашка скрылись в темени, а трамвай помчался дальше. Странно всё это... Похоже, что движение по дурацкому графику как-то связано с поступками человека. Наделал ошибок, вроде как искривил реальность, - полезай в вагон и жди, пока не сможешь исправить. Я вспомнил слова - "иногда полжизни пройдёт" - и чуть не разревелся. Синичкина Варвара клевала носом, видно, очень устала. Заметно похолодало, у рта колыхался пар, а окна затянуло изморозью.
Скоро колёса заскрежетали, и вагон остановился.
- Ну, кто на этот раз потерялся? - спросил я у Варвары.
Синичкина к чему-то прислушалась, склонив голову набок, а потом зачастила:
- Беда! Фельдшер Ниночка не успевает к больной. Нужно укол поставить вовремя, а она не успевает. Беда!
В трамвай ввалилась девушка в обындевелом тулупчике. Осторожно поставила на сиденье металлический чемоданчик с красным крестом на крышке. Вот чудеса-то! Такие чемоданчики я видел на фотографиях в нашей поликлинике, на стенде, посвящённом её истории. Что же это за трамвай, где могут оказаться люди из разных времён? Девушка стала притоптывать валенками:
- Ну, скорее же! Скорее!
Вагон тронулся, а Ниночка всё не успокаивалась и причитала:
- Жуткая метель! Транспорта нет... А всё девчонки: попей да попей чаю! Успеешь! Кабы знать, что такая пурга начнётся, загодя бы вышла.
Трамвай затрясло от быстрого бега по рельсам. Ниночка заплакала в голос:
- Не успеть... Умрёт старушка Петрова...
Варвара прошла в пустую водительскую кабинку и стала вглядываться в мелькающие огни. Я к ней присоединился. Свет фар выхватывал из темноты незнакомый и тревожный мир. Внезапно до меня дошло: трамвай мчится по кругу! Точно: вот фонари какой-то стройки, потом вроде как парк, малоэтажные дома старой части города. И снова фонари над строящимися зданиями...
- Варвара! - закричал я. - Не успеет Ниночка, потому что трамвай едет по кольцу! Нужно остановить его!
- Не успеет, - печально согласилась Синичкина Варвара. - По кольцу движемся, это так. Невыполненный долг. Самая частая ошибка в маршруте.
- Разве ничего нельзя сделать? Подумай, Варвара! Нельзя же так - позволить случиться беде... Должен быть выход!
Варвара внимательно посмотрела на меня, подумала и ответила, как всегда, очень туманно:
- Выход всегда есть. Но не все его находят...
Я рассердился:
- Ты не могла бы чётко и ясно сказать, что нужно сделать, чтобы Ниночка успела к больной старушке?
- Спрыгнуть на ходу. Успеть перевести стрелки. Вот, - прочирикала Варвара и сунула мне в руки металлический ломик, который всегда есть в кабине водителя.
- Всего-то? - весело спросил я. - Справлюсь! Где тут рычажок, который двери открывает?
Варвара пожала плечами:
- Они сами открываются, когда нужно.
Но даже удар кулаком не помог створкам сложиться в гармошку. С отчаянием посмотрел на Варвару, а она - в глубь вагона. Проследил за её взглядом... И вдруг тёплая волна подкатила к сердцу, а руки затряслись от радости. Спотыкаясь, ко мне спешила Алёнка! Я отёр струйки пота со лба и облегчённо вздохнул: раз сестра нашлась, значит, мы с ней поступили правильно! Хоть в чём-то... Нужно ещё выбраться из трамвая...
Сестра сразу басовито заревела:
- Дима! Я потерялась! Звала тебя, звала! А ты всё не шёл! Я больше не бу-у-уду...
Я схватил Алёнку, прижал к себе. Счастье-то какое!
- Домой хочу! К маме и папе... Ещё есть хочу... И спать тоже... А где мои санки? - между приступами закатистого рёва успевала сказать сестра. - Пойдём домой, домой!
- Алёнка, - попытался объяснить я, - понимаешь, не могу сейчас домой отправиться. Во-первых, нужно перевести трамвайную стрелку, чтобы Ниночка успела старушку спасти. Во-вторых, Витю дождаться, он пошёл доставить Сашку-потеряшку домой. Ты посиди в вагоне ещё чуть-чуть, а я...
- Не-ет! - совсем, как в нашем реальном мире, а может, даже громче, заверещала Алёнка. - Не-ет! Домой! Кушать! Спать!
И тут стала ясной мысль, которая вертелась между извилинами с самой первой минуты, как только мы вошли в вагон. Словно в тёмной комнате свет вспыхнул! Я присел на корточки, притянул к себе сестру, посмотрел в капризные и сердитые глаза.
- Домой хочешь?
- Да-а!
- Так ступай.
- Без тебя? Не могу без тебя... Я ма-а-аленькая... - попыталась заныть Алёнка, но у неё почему-то не получилось.
- А я не могу без Витьки. Без него не доберётся до дому Сашка. Без Ниночки не выживет старушка. А если умрёт старушка, трамвай так и будет кружить... Вернуться мы можем только все вместе, понимаешь, Алёнка?
Сестра похлопала ресницами, склеенными слезами, и тихо ответила:
- Не понимаю... Подожду тебя здесь. Только ты меня больше не теряй.
- Я тебя не терял. Просто так получилось... Но я всё исправлю! Верь мне и жди!
Алёнка надула губы и засопела, но послушно села у самой кабины. За пазухой что-то завозилось. А я и забыл про птичку! Она, наверное, отогрелась. Вытащил ожившую бедолагу и протянул сестре. Ну всё, теперь можно заняться спасением всех нас!
Дверцы сами по себе открылись, и я высунулся наружу, держась за поручни. Ледяной ветер стеганул по лицу, словно наждачной бумагой. Я подхватил ломик и приготовился спрыгнуть в снежную круговерть. И обмер от ужаса.
Навстречу трамваю неслось давешнее чудище. Огромная пасть изрыгала вихри, глаза горели лютой злобой. Я отшатнулся, шагнул назад в тёплый освещённый вагон. Понял, что вряд ли смогу оторваться от поручней и броситься прямо в лапы снежного великана. Может, просто подождать, пока трамвай промчится мимо него? Я никак не мог решиться... Над ухом раздался свист. Царапнули куртку крохотные коготки. Прошуршали крылышки, и храбрая птичка вылетела из вагона. Тогда и мне не годится медлить! Может, страшилище - действительно всего лишь видение, которое можно победить волей? Ведь при первой встрече монстр рассыпался, как только я вспомнил о своём долге. Ну же, вперёд!..
Вот это был прыжок! Видел бы Витька... Я три раза кувыркнулся через голову и застрял в сугробе. Сейчас выберусь, найду ломик и переведу стрелку. И никакие чудища не помешают. Не побоюсь. Ой, а кто это хохочет-заливается? Вытер запорошенные глаза...
Предо мной стояли Витя и Алёнка и от души веселились, глядя, как я копошусь в снегу. Лиловый зимний вечер кутал деревья и круги света под фонарями в полупрозрачный пух.
- А-а... где трамвай? Чудище? - спросил я. Подумал, что сейчас снова поднимут на смех. Но Витя и сестра замолчали. Словно попытались что-то вспомнить. Но, видно, так и не вспомнили, потому что друг сказал:
- Поздно уже, домой пора. Садись, Алёнка, промчим с ветерком!
Сестра послушно уселась в санки, крепко схватилась за поручни. И мы заторопились из парка.
А вослед что-то с радостным торжеством насвистывала синичка.