На самом деле ни одно существо с той стороны не придёт,
пока ты не пригласишь его. Пока не позовёшь его.
То, что ты рисуешь в своём воображении, немедленно обретает плоть.
Испугавшись, ты уже открываешь монстру дверь
Татьяна Мастрюкова, "Болотница"
Ленка даже представить не могла, что будет звать свою смерть в пятнадцать лет.
Незадолго до её днюхи отец объявил, что у него родился сын от другой женщины и Ленка с мамой должны освободить жилплощадь в центре города. Для них уже отремонтирована хрущоба, которую отец приобрёл загодя. Алименты просчитаны, составлен договор с банком по их перечислению.
И всё - чао, бамбино, сорри.
Прежний мир рухнул, а новый не захотел складываться из-за слёз мамы, её постоянных разговоров о предательстве; из-за пустоты, которая возникла после ухода отца; из-за невозможности нащупать опору в этой пустоте или найти то, чем можно её заполнить.
Как теперь жить? Раньше она знала: в любой момент папа решит любую проблему. Его любовь не знает границ, ни времени, ни обстоятельств. Теперь один путь - в бездну.
И Ленка призвала смерть от отчаяния и одиночества.
Она знала, что этого делать нельзя, но в реальность последствий не верила.
Вскоре ей пришлось в этой реальности убедиться.
Когда заплаканная мама потащила дочь на судебное заседание, ледяная ладонь коснулась затылка. Ленка сразу же пригладила волосы - пряди были холодны, как будто она пришла с двадцатиградусного мороза. Через секунду это ощущение исчезло.
Зато онемела от лютого мороза щека. В такую-то жару! Ленка попыталась ущипнуть себя, чтобы исчезло противное онемение. Кто-то дохнул ей на шею и в вырез блузки обжигающей стужей. Сердце забилось часто-часто, потом трепыхнулось пару раз и остановилось. Ленка решила, что умерла.
Мама почему-то этого не заметила, стала толкать её в спину, чтобы быстрее шевелила ногами, и попутно растолковывать, что нужно сказать на суде. Мёртвая Ленка молча села в такси рядом с мамой, которая стала трястись, как осиновый лист и говорить, не стесняясь шофёра: "Меня всю колотит... Это нервы. После суда точно загремлю в больницу. Нам ведь ничего не достанется! Это он подстроил, он! Ненавижу!"
Шофёр вдруг побледнел, поднял боковые стёкла и включил печку. Передёрнул плечами и буркнул в усы: "Холодище-то какой!"
Ленка промолчала.
Возле здания суда мама еле совладала с трясшимися руками, сумочкой, купюрами. Сунула плату водителю и, обломав ноготь о ручку, открыла дверь машины.
А Ленка задержалась. Таксист к ней обернулся, мол, освобождайте салон или проблемы какие-то? Ленка выдохнула ему в лицо снежное облачко. Нос мужчины стал белым, брови и волосы покрылись инеем.
Сначала быть мёртвой не понравилось: Ленка не только сама коченела, но и нагоняла холод на окружающих. А потом стало понятным преимущество не относиться к живым - исчезли все чувства, которые делали человека уязвимым и слабым.
Но это ничего не изменило в мире, им с мамой всё равно досталось очень мало из имущества и недвижимости, можно сказать, вообще не досталось ничего, кроме двухкомнатной хрущёвки и доли каких-то акций. Мама очень расстроилась, будто и не предвидела такого исхода и только сейчас узнала о том, что её предали.
Ленке же было всё равно. Она коснулась маминой щеки. Нежность далась ей с великим трудом, словно пришлось переплыть море или взобраться на Эверест. И мамино лицо точно закаменело. Это хорошо, не будет плакать и рвать своё сердце обидой. И то, что она перестала разговаривать, тоже хорошо. В молчании больше смысла, чем в словах.
Теперь уже Ленке пришлось подталкивать маму в спину, чтобы она шевелила ногами.
Переезд случился очень скоро. Выкинуть что-то много времени не требуется, будь это вещь, человек или даже семья. После того, как погрузили их вещи, мёртвая Ленка равнодушно обвела взглядом дом, в котором выросла; двор, где знаком каждый сантиметр; окна квартиры, которые ещё помнили бывшую семью. Дом, и двор, и окна ответили таким же равнодушием. И правильно, Ленка-то уже не живая.
Создавать домашний очаг ни маме, ни ей не хотелось. Ведь этот очаг - любовь, которой полно сердце каждого. Её сердце мертво, а в мамином одни обиды. Какая уж тут любовь. А так Ленка и мама сделали квартиру вполне уютной, даже красивой.
Но в ней стоял жуткий холод. Они на него внимания не обращали, а вот их гости растерянно озирались, начинали дрожать и старались побыстрее покинуть "холодильник", как сказала мамина подруга.
Но Ленка знала, что теперь её дом никакой не холодильник, а самый настоящий могильник. Странно, конечно, что Ленка до сих пор в реальном мире, а не в яме под грудой земли. Но ведь, как и семейный очаг, могильный холмик может быть лишь мироощущением.
Проблемы нового места учёбы всегда были как бы верхними этажами, которые вырастали над старыми в некоем здании с вывеской "Школьные годы". Поэтому всякому новичку приходится несладко. И Ленка готовилась к тому, что её достанут даже через могильник. Но вот сюрприз: не только не стали доставать, но даже проявили интерес.
Классная руководительница, грубоватая тётка, коротко представила её ребятам и велела садиться за первый стол. Ленка осмотрелась и прошла к последнему в среднем ряду.
По классу пробежал шепоток: "Чего это она? А если Змей придёт? Нарвётся девчуля на неприятности".
Класснуха хмыкнула и, махнув рукой, удалилась. Во время урока один парнишка дважды выходил с мобильником за дверь. Ребята встречал его уход и появление одобрительными усмешками.
На следующий урок пожаловал Змей. Ленка поразилась точности данного ему прозвища. Из-под низкого лба на мир смотрели недвижные, полные ненависти глаза; лицо не выражало эмоций, как маска Фантомаса. Каждый, наверное, ощущал дискомфорт в присутствии этого высокого, выбритого под ноль парня. Но только не Ленка!
Ей уже шепнули: Змей - отморозок, никого не боится, на нём несколько преступлений, только доказать ничего не могут; девчонок принуждает к близости, но ни одна на него не заявила. Ленке было всё равно.
Отморозок и насильник сплюнул в мусорницу длинной струёй и направился к своему столу. Подошёл и одной рукой дёрнул столешницу по направлению к себе так, что на пол полетели Ленкины вещи, а её стул чуть не опрокинулся. К тому же ножка стола врезалась ей в бедро.
Учительница даже не попыталась осадить хулигана, стала звонить директору школы.
Ленка спокойно глянула в Змеевы ненавидящие глаза. Ну разве способно устоять чувство, которое свойственно лишь людям, против смерти?
Змей часто замигал, недвижность его физиономии разом прошла. Губы стали втягивать воздух, а Ленка-то знала, что сейчас он дышал лютым холодом; щёки и уши побелели от укусов мороза. Змей зашатался, взмахнул руками, схватился за голову и выбежал из класса, столкнув ещё два стола вместе с ребятами.
Вслед ему понёсся робкий хохоток. А потом грянул настоящий ржач. Змей услышал реакцию класса и взревел, как зверь. Или как бык, которого на скотобойне не сразу пришибли током.
Пришёл директор, увидел, что всё в порядке - и Змея нет, и кровь не пролилась - и отбыл, наверное, по вызову другого учителя. Школа-то слыла неблагополучной.
Ленка ловила восхищённые взгляды одноклассников, и её мёртвое сердце пыталось трепыхнуться. На перемене с ней все наперебой перезнакомились, предлагая обмен номерами телефонов и дружбу в соцсетях. Несколько девчонок сразу пригласили в гости. Только тот парнишка, что выходил звонить, совсем не дружелюбно шепнул ей, чтобы побереглась. Ленка равнодушно глядела на всех: мёртвые не боятся и популярность им ни к чему.
После уроков, как только она зашла за угол соседнего дома, на неё напали сзади. Вонявшая табаком ладонь зажала рот, удар в висок превратил белый свет в непроглядную ночь, а жёсткий тычок в солнечное сплетение прервал дыхание.
А вот сознание Ленка не потеряла. Считается, что у мёртвых его нет. Скорее всего, у них отсутствует бессознательное состояние. А есть лишь вечное созерцание радостей и мук.
Поэтому она слышала и осознавала, что с ней происходит. Её проволокли пару метров и спустили по ступенькам. Запахи подвала сверлили ноздри кошачьей мочой, гнилью и тяжёлой кислятиной, словно где-то прорвало трубу и из неё хлынула не вода, а блевотина.
- Тьфу, она холодная и деревянная, как трупёшник, - сказал кто-то сдиравший с неё платье.
- Отлезь тогда, я сам, мне пофиг, труп или живая девка, - без всяких эмоций проговорил тихий голос.
- Не... договорились же: девка - мне! Сука!.. Она ж целка! - Больше насильник ничего сказать был не в силах. Он хрипел, стонал, пока не отвалился, как сытый клоп.
Из Ленкиного рюкзака высыпались вещи, звякнули ключи, и в грудную клетку вонзился нож. Один раз, второй, третий.
Она осталась одна в подвале.
Рядом шуршали большие, со спичечный коробок, тараканы, разыскивая корм, выясняя отношения, кружась в брачных танцах. Потом они стали носиться по Ленке. Их щетинистые лапки царапали и раздражали кожу.
Капала где-то вода. Казалось, запахи крови и блевотины загустевали и оседали на коже капельками влаги.
Ленка нашарила одежду, достала запасные ключи из кармана. Поднялась и пошла к выходу. Зажмурилась от дневного света. Порадовалась, что кровь уже не сочится, но потом поняла: а она и не сочилась вовсе.
Дома, в разграбленной квартире, Ленка встала перед зеркалом, приподняла пряди волос. На виске чернела грязная, в клочьях шерсти и комочках грунта, рана. Ленка сняла с волос прилипшую бумажку.
Три раны были расположены ступенькой, кожа вокруг них посинела.
Ленка отправилась отмокать в ванну.
Наверное, правду говорят, что всё, что ни делается, делается к лучшему. Пусть она умерла, когда поняла, что больше не нужна отцу и её семье пришёл конец. Зато всё, что с ней произошло в подвале, не имеет никакого значения.
И мама, если бы её не заморозила Ленка, жутко расстроилась бы и от кражи, и от дочкиных синяков. А так осмотрелась, подула, как в детстве, на ссадины, и сказала: "Всё пройдёт. Ничего, дочь, ещё наживём. Отец, надо отдать должное, назначил хорошие выплаты. Только одежду-то постирай, ты же страшеклассница". Живая Ленка рассказала бы про насилие. А мёртвой это делать необязательно, она и сама наказать кого надо может.
Ночью, послушав неспокойное дыхание мамы, Ленка вышла в прихожую. Громадное, во весь рост, зеркало отразило мертвецкую Ленкину красоту с тёмными кругами вокруг глаз, похожими на очки, синеватой кожей, почерневшими ногтями. Годится она чертям в подружки? А можно ли Ленке-смертушке явиться папеньке и его новой жене? Пусть полюбуются на обратную сторону их отношений.
А ещё лучше - напугать Змея и его подельника. Нет, не напугать, разломать им грудные клетки и вырвать поганые сердца...
Голова немного закружилась, отражение перед глазами расплылось, а свет от голубовато-зелёного светильника налился багрецом. Наверное, ей стало плохо потому, что ощутила человеческое желание поквитаться с обидчиками. Или ну их?.. Пусть себе бесчинствуют дальше, пока закон и возмездие не найдут отморозков. А ведь, возможно, и не найдут. И упыри будут таскать в подвал, гараж, лес новых жертв. Тех, кто так и останется лежать на земле...
Ленка бросилась в ванную. Изо рта хлынула вонючая тёмная жидкость. Она пенилась в раковине, кружа прожилки крови.
Утром Ленка пришла в школу, села за последний стол. Парнишка, Змеев соглядатай, вылетел из класса, как пуля, с мобильником в руке.
Ко второму уроку заявился Змей, плюхнулся на стул рядом. Сиденье жалобно скрипнуло. Когда учитель стал показывать опыт, Змей бесшумно развернулся к Ленке, сгрёб за плечи, дёрнул платье. Пуговицы так и посыпались. Он отшатнулся, увидев подсохшие ножевые раны. Ленка сама приподняла пряди волос, показала ему рану на виске.
Он обмяк на стуле и тихо прошипел:
- Да кто ты такая?
- Смерть, - ещё тише ответила Ленка. - Ты не бойся, я не твоя Смерть.
- Даже не понимаю, о чём ты, - равнодушно пожала плечами Ленка.
- Ты хочешь сказать, что не донесёшь? - громко сказал Змей.
На них воззрился весь класс. Змей показал кулак, и ребята послушно отвернулись.
- Зачем мне на тебя доносить? - удивилась Ленка. - Если мне захочется, я стану твоей Смертью и тебя не спрошу. Веришь?
- Верю... - на грани слышимости произнёс Змей и уронил голову на грудь.
Так и просидел, понурившись, до конца урока.
Он вообще стал ходить на все уроки, словно боялся выпустить Ленку из виду. И вертелся под её окнами до самой темноты. Все жильцы дома всполошились: такого ухажёра стоило бояться. Однако Змей присмирел.
Зима наступила ещё в ноябре: грянули холода, земля выстыла и потрескалась, деревья почернели. Все стали пророчить "чёрную зиму", суеверия из прошлых веков прочно осели в умах людей, а их здоровье атаковали сезонные болезни.
Ленка ходила в школу налегке, как летом. Ребята и учителя косились на неё, а потом стали уважительно шептаться о том, что она правильно закаляется: вон, все кашляют и чихают, а она как ни в чём ни бывало разгуливает в ветровке и без головного убора.
Змей стал даже что-то отвечать на уроках, а уж домашние задания он списывал давно: отлавливал кого-нибудь из одноклассников, вытряхивал из рюкзака тетрадки и срисовывал заданное. Потом швырял тетрадь "донора" на пол и сдавал свою учителю.
Однажды он зажал Ленку между шкафами в раздевалке и, кося глазами в сторону, должно быть, от смущения, сказал:
- Слышь, Ленка, ты классная чувиха, я таких сроду не видел.
- Поцеловать хочешь? - улыбнулась Ленка, прикидывая, как склонить Змея к поцелую с языком и откусить совершенно ненужный ему орган. В последнее время что-то жутко тянуло на кровь.
- Ты чего?!! Ещё не хватало! - с воплем отшатнулся Змей, а потом приблизил свою кариозную пасть к самому Ленкиному уху и прошептал: - Мне бы таким же, как ты, стать... Ну, то есть, мёртвым. Или ещё одной Смертью. Прикинь, прикольно: две безносые за одним столом в одном классе!
Ленка выдохнула ему в лицо колкие снежинки и отпихнула прочь:
- Сам не знаешь, чего просишь.
Змей схватил её за плечи, опустил было руки - Ленка по-прежнему обжигала холодом, но потом решительно прижал её к себе, игнорируя бившую его дрожь:
- Слышь, Смертушка, я в прошлом году подколол во время драки кое-кого. Сели за это другие. А недавно на кичу наш щегол заехал. Ну, его там прессанули. И он поплыл. Так что мне срочно нужно стать таким, как ты. Отблагодарю. Не сомневайся.
Ленка взяла его мёртвой рукой за подбородок и оттолкнула, потом долго мыла в фонтанчике пальцы, жирные от лопнувших Змеевых прыщей.
Змей долго топал за ней, но не приближался. Однако на том самом месте, где на неё напали, забежал вперёд и бросился на колени:
- Ленка! Помоги, прошу! И это... прости! Но тебе ж всё равно было, ты же неживая.
Ленка застыла. А потом сказала:
- Ну хорошо. У меня сегодня мама во вторую смену. Приходи в восемь часов.
- Может, принести чего? Ты заказывай, у меня деньги есть. И немалые, - обрадованно затараторил Змей.
- Подотри своими деньгами свою ... - Ленка выругалась и побрела домой.
Едва зашла в квартиру, как залился разудалым мотивом мобильник. Отец. Ленка равнодушно сунула трубку в рюкзак. Надо же - первый звонок за три месяца. О чём бы с ней ни намеревался поговорить родитель, Ленке это не интересно.
Гораздо интереснее подумать, отчего ей так в последнее время хочется крови. Она ж просто мёртвая, а не какой-то вампир. В фильмах зомби жрали плоть, но Ленка не зомби. Она - обычная Смерть с вечным холодом и отсутствием всяких человеческих потребностей. Благо замороженная мама ничего не замечает. Даже ран на голове и теле, которые не зарастают.
Итак, кровь... Может, это новое свойство её мёртвой сущности - возвращать утраченное за счёт чужой плоти? И если она напьётся крови, затянутся её раны.
А может, это желание - всего лишь испытание её в новом качестве? Как тогда в детстве, когда ей пришло в голову: а каковы на вкус спиртные напитки? И она напробовалась вермута до ползания по полу ванной и рвоты.
Отец вернулся на обед, помог ей, а после объяснил, что такое испытание на взрослость проходят все глупцы. В результате им становится плохо, к тому же они попадают в рабство к тому напитку, который попробовали. Умные взрослеют, совершая полезные для их будущего вещи или просто помогают другим людям. Ленка оценила отцово объяснение позже, тогда лишь порадовало, что он её не отодрал ремнём, как сосед своего сына Витьку.
Так, может, поэтому отец сегодня собрался поговорить с ней... Почуял беду и позвонил. Ну что ж, живая дочь бы прислушалась. А Ленка мёртвая. И где он был, когда её насиловали и резали в подвале?..
Змей притащился за два часа до назначенного срока, бродил под окнами, курил, смотрел на Ленкины окна. Только в восемь часов она включила свет и взмахом руки позвала его.
В доме не было лифта, но Змей позвонил в дверь через считанные секунды. И даже не запыхался, несмотря на курение.
Они устроились на кухне.
Змей разочарованно похлопал глазами, поди, ожидал каббалистических знаков и чёрных свечей, потом спросил:
- Ну?
Ленка вспомнила те несколько дней, которые оставались до её дня рождения, вздохнула и сказала:
- Представь то, что можешь назвать своей душой, лучшей её частью. Семью, к примеру, увлечение какое-нибудь, мечту, друзей, любимую девушку...
- Ты что, издеваешься, да?! - взревел Змей. - Какая семья? Какая девушка? С полоумной бабкой я живу и на хрен ей не нужен, а шалав этих давно считать перестал, уродки и проститутки, за просто так ноги раздвинут... А кулак покажешь, так раком встанут.
Ленка задумчиво посмотрела на негодовавшего Змея. А ведь он, не имевший в жизни ничего, оказался более живым, чем она сама. Забавно.
- Ну а себя же ты считаешь некоей ценностью? - спросила она. - Иначе бы ты ко мне не обратился, собрал бы свою кодлу и попёр на врагов.
- Себя - считаю, - согласился Змей. - И хочу в этой жизни подзадержаться, чтобы отсыпать заслуженного всем: и бабке, и кодле, и учителям, и классу, и соседям!..
- И мне? - вкрадчиво спросила Ленка.
- Тебе - первой! Явилась, не такая, как все. Как насмешка над всеми. Молиться на тебя? Накось выкуси. Мы ни на кого не молимся! - прошипел Змей, приподнялся со стула и приблизил свои глаза к Ленкиным. Потом уселся и добавил: - Ну что, теперь зассышь открыть секрет?
- Нет секрета, - равнодушно ответила Ленка. - Нужно мысленно разрушить себя и свой мир, отказаться жить и подумать, что лучше умереть. Попытаться ощутить свою смерть. Сначала покажется, что паришь в пустоте, а потом твоя смерть найдёт тебя. Она всегда находит того, кто её призывает.
- И получится? - не поверил Змей.
- У меня получилось, - пожала плечами Ленка.
Лицо Змея потемнело, щёки раздулись, на шее выступили вены. Ленка еле удержалась от смеха. Как бы будущий мертвец не наделал в штаны от натуги.
- Не могу, не получается, - сказал Змей, шумно выпустив воздух изо рта.
Ленка развела руками:
- Попробуй через не могу.
- А можно не смерть позвать, а какой-нибудь ужас из детства? Ну или любой другой страх?
- Да ты пробуй! Этого ведь никто не знает! - рассердилась Ленка.
Змей втянул голову в плечи, зажмурил глаза. Его рожа стала тёмно-багровой, губы посинели и задрожали, потом застыли в привычной маске Фантомаса.
Ленка подумала, что парень, поди, заснул, и нужно его растолкать и выпроводить - скоро вернётся мама.
Кухонный абажур вдруг качнулся, свет замигал, потом погас. Пятиметровая кухня оказалась в кольце тьмы, которую не могло разогнать уличное освещение и рекламное разноцветье.
Змей уронил голову на стол и тоненько запищал:
- Не надо, дядя, пожалуйста, не надо! Нет, нет, сегодня не меня, пожалуйста! Ты же вчера... А сегодня к своему Петьке иди!
Шипящий голос откуда-то снизу, из-под пола, а может, из адовых глубин потребовал, чтобы Лёшка нашёл тёткину заначку и передал ему. Иначе он будет Лёшку драть, пока он не сдохнет.
Этот голос был перебит женским визгом. Бесчинствовавшая баба орала:
- Пей уксус, ублюдок! Пей, или глаза тебе выжгу! Ишь, тварь, спёр деньги, без которых я за квартиру снова заплатить не смогу! По суду итак выселять должны! Пей, сволочь, да скажешь потом, что сам бутылки перепутал!
Ленка слышала и сиплый плач Лёхи, и его падение, и дробный стук пяток по полу, и крики соседа, который ворвался в комнату и вызвал скорую. А потом фальшиво жалостный и наигранно испуганный голос тётки, которая якобы только что вернулась.
- Так вот почему Змей говорит тихо и всё время словно шипит, - догадалась Ленка.
Она без всякого страха увидела, что её одноклассник исчез, а рядом стоят две расплывчатые чёрные фигуры.
- Донесёшь? - рявкнула одна так, что дрогнули стены и снова закачался абажур.
- Донесёшь? - взвизгнула вторая, и весёленькие шторки с незабудками сорвало с кронштейна.
Но какая-то сила или чья-то воля восстала против монстров, готовых напасть. Чёрные фигуры завибрировали, пошли трещинами, перекосились.
Ленка дождалась, пока они рассыпались хлопьями пепла и унеслись в раскрытое окно.
Змей не материализовался, как она ждала. Видимо, вся его сила, все возможности ушли на то, чтобы защитить Ленку от личных Змеевых страхов.
Она привела кухню в порядок, размышляя, где и когда она ещё раз встретится со Змеем, который наверняка и на адских сковородках не забудет, как дважды облажался из-за неё.
В школе поднялся шум, когда классная руководительница заявила в полицию об исчезновении Змея. Выяснилось, что его бабка пребывала во второй стадии деменции и считала, что внука должна забрать из садика её давно зарезанная мужем дочь.
Ленка отмолчалась на все вопросы, а опера и представитель комиссии по делам несовершеннолетних, ёжась и унимая дрожь рук, быстро от неё отстали.
Её беспокоила мама. Она стала казаться... размороженной, как бы смешно это ни звучало. Ещё в день исчезновения Змея она сказала дочери, и глаза её были тёплыми и полными тревоги:
- Позвонил папа. Он очень беспокоился, что ты не берёшь трубку. Просил передать, что любит тебя по-прежнему и ты можешь в любое время с ним посоветоваться обо всех вещах на свете.
- Почему же он не сказал это во время развода и отъезда? - взъерепенилась Ленка, чувствуя привычное головокружение от проявлений человеческого.
- Доченька... ты ведь такая была чужая... Ты и сейчас чужая. И ты была на моей стороне, я понимала это. Однако не радовалась. Ты бы не приняла ни одного слова, которые связывают папину любовь к тебе с его чувствами к новорожденному сыну. Я видела, что он боится поговорить с тобой, думает, что причинит тебе ещё большую травму, - сказала мама.
- Да неужели? А сегодня травмобоязнь внезапно закончилась? - ядовито произнесла Ленка.
- Нет. Папа почуял, что тебе угрожает не травма, а смерть, - понизив голос, с ужасом сказала мама.
Прошло несколько дней, этот разговор не хотел забываться. Неужто отцовская любовь полосата, как зебра: сегодня он любит старшую дочь, завтра - младшего сына?
Однажды Ленка шла мимо подвала, вспомнила тараканов, царапанье их лапок по своему голому животу. И тут же крик заклокотал в её горле, забил дыхание. Градом хлынули слёзы, между ног вспыхнула резь, грудь разорвалась от ударов ножа. Вонявшая табаком ладонь зажала ей рот. Неужели сейчас всё повторится по новой?
И что-то пошло не так. Мерзкую ладонь с силой оторвали от Ленкиного лица. Раздались чавкавшие удары, потом дикий вопль, который звучал всё тише и наконец замолк.
Боже, что это?
Ленка тряхнула головой.
Она была в своей комнате.
За окном не стыл на ветру хмурый ноябрь, а золотилась ранняя осень. В открытое окно веял ароматный ветерок, видно, у соседей варился персиковый джем. Она стояла в клетчатом платье, в котором собиралась в школу первого сентября.
Ленка провела рукой по виску - никакой незаживающей раны. Не было и следов от удара ножом.
Ленка глянула на маму. Постаревшую и подурневшую из-за семейных раздоров, но такую же любимую и дорогую. Поцеловала её и вышла навстречу своей новой судьбе - будням обычной девчонки, которая переживала развод самых главных людей в её жизни.
В школе её встретили равнодушно, но Ленка обрадовалась: уж лучше так, чем с какой-то двойственностью, даже "рванодушием" от боязни пойти против Змея, желанием угодить, подыграть ему и одновременной ненавистью к агрессору.
Однако её пригласили после уроков пройти за мастерские, там, дескать, ей сообщат нечто важное.
Идти или нет? Ленка решила не отступать. Ну, поколотят. Бывает. Это ведь тоже испытание. Или предложат выпить. Сейчас ей не десять лет, из открытых банки или бутылки её не заставишь отпить и под угрозой смерти. Ленка пошла.
Оказалось, что поминали убитого летом одноклассника, Гармаева Алексея. Задиристый был парнишка, но верный и бесстрашный друг.
Ленке показали портрет Алексея с траурной лентой, сунули его в руки и забыли забрать.
Ленка выпила со всеми, разговорилась и незаметно оторвала чёрную полоску, скатала её и щелчком пальца отправила в густую траву. Потому что Змей с фотографии подмигнул ей, широко улыбнулся и вновь сделал постную мину.
Ленка украдкой вытерла слезинку: Змей сейчас очень, очень далеко. И его не вернуть, как бы ни хотелось. Нельзя даже позвать. Уж она-то знает!.. Ведь только Змею удалось выпрямить кривую смерти, вернуть всё в мире на свои места.