Утро и настроение выдались одинаково паршивыми. Первое - из-за дождя, второе... Даже не знаю, наверно, из-за какой-то чертовщины, снившейся всю ночь. Я уже с полчаса валяюсь в кровати и никак не решусь подняться. Ноги после вечерней тренировки не то что ноют - они вопят, что лучше не вставать вообще. Да уж, Сан Саныч нас со Светкой вчера вымотал капитально. Всё надрывался, что Россия” на носу, а наши параллельные прыжки больше похожи на перпендикулярные. Хотя нет, насчет перпендикуляров - это я сам придумал. Когда делали вращение, получил от Светки коньком под дых. Хорошо, хоть не лезвием - лежал бы ща в другом месте. Антоха, сосед по комнате, чавкает своим завтраком. Как всегда, яичница. Мне иногда кажется, что ее запах будет меня преследовать и на том свете. Но нет, Антон сегодня донельзя оригинален. Сварил яйца вкрутую. Запах кофе в один голос с Антоном зовут к столу. А ну их обоих! Утренней тренировки сегодня нет, можно и поваляться. Сан Саныч сжалился. Наверно, ему кто-то сказал, что фигуристы тоже люди, и, стало быть, иногда и им надо отдыхать. Так что до шести вечера я принадлежу сам себе. Вот и настроение поднимается. Как мало, оказывается, для этого нужно! Всего лишь вспомнить, что нет утренней тренировки.

- Денис, па-адъём! Кончай массу давить! Разжиреешь - жопу ото льда не оторвешь.

Иди ты! Простой, как сибирский валенок. Футболист хренов! Бей-беги. За свои восемнадцать лет только и научился, как правильно яйца закрывать, когда штрафной бьют. И какой мудрец тебя в юниорскую взял? Ты ж башку свою стриженную об мяч отбил еще будучи дворовой звездой в своем Муроме. Студент первого курса института физической культуры! Я ща прям в постель и пописаю. Когда я тебя встречаю на лекциях, мне почему-то всегда хочется смеяться. Такая вот вся огромная двухметровая горилла. Как три меня! С вечным впечатлением засунутой между ног табуретки. Вся такая в растопырку горилла. Я почти полгода порываюсь пойти посмотреть, как ты в футбол свой играешь, да всё боюсь со смеху надорваться. Ну да ладно, чего я к тебе привязался? Парень ты неплохой, в нашей общаге и похуже видали. Бабник большой - вот это плохо. Из-за этого я вынужден часто бродить со Светкой по Москве до полуночи, пока ты здесь натрахаешься. Но, с другой стороны, ты хорош тем, что каждые выходные домой отчаливаешь. Тогда-то мы со Светкой за ночные шатания и вознаграждаемся. Сегодня пятница. Вот ты говоришь бай-бай”, громко хлопаешь дверью и делаешь меня счастливым аж до понедельника. Бай-бай, Илья Муромец хренов!

Боже, как не хотелось сегодня просыпаться! Денис опять снился всю ночь. Сначала мы с ним оказались в лесу. Он держал меня за руку, мы продирались через какие-то кусты. Он заботливо убирал все ветки на нашем пути. Вышли на залитую солнцем опушку. Он развернул меня к себе и поцеловал... В губы. А потом сказал: Сережка, я всегда знал, что ты любишь меня. И я тебя тоже люблю. Теперь я буду кататься только с тобой”. И действительно, мы оказались с ним на каком-то большом соревновании, по-немецки там говорили. Жаль, не могу вспомнить, как мы катались. И вообще жаль, что это был всего лишь сон. Вот уже полгода, как я первый раз увидел его. Они обкатывали обязательную программу. Он был такой красивый! Весь в белом... Он был ослепителен! Высокий, стройный... Коротко стриженные черные волосы, густые черные брови, карие, почти черные глаза, и... весь в белом... С этого дня я не пропускаю ни одной его тренировки. Моя заканчивается раньше, и я остаюсь смотреть, как он катается. Я уже выучил наизусть и их короткую, и их произвольную. Закрываю глаза и представляю себя на месте Светки. Произвольная у них на Вальс цветов”. И мы кружимся с ним... пока я снова не открываю глаза. Нет, сегодня я обязательно пойду к нему. Я не могу больше! Я должен сказать ему всё! Пусть он не такой, как я, пусть он любит свою Светку... Я хочу, чтобы он знал, что я люблю его...

Ладно, на самом деле пора вставать. Чего доброго, накаркает Илья Муромец, и точно задница вырастет. Иду в душ. Нет, и сегодня не буду включать горячую. Закаляться - так закаляться! Фу-ф, класс! Аж дыхание сбивает. На сегодня хватит. Надо хорошенько уложить волосы, а то вчера Светка чучелом обозвала. А сама-то? Подумать только, за месяц набрать полтора килограмма! Сан Саныч весы хотел выбрасывать. Я спас их, сказав, что последнее время только и делаю, что вальсирую не с цветком, как по замыслу Чайковского и Сан Саныча, а с коровой на льду. Светка обиделась, но на диету сесть обещала. Пока, правда, не чувствуется.

Мы любим друг друга. Хотим пожениться. Через полгодика, когда ей стукнет восемнадцать. Это у нас мода такая давняя - жениться на партнершах. Даже не мода - что-то в виде талисмана. Все великие пары были еще и парами супружескими. Как-то раз, когда мы бесцельно шлялись по Москве и долго говорили на эту тему, мы сошлись на том, почему так получается. Не только потому, что мы почти всегда вместе. Выкладываясь на тренировках, мы настолько вживаемся в создаваемый нами образ, что начинаем верить в любовь. И плюс, конечно, взаимная подстраховка, поддержка. Мы не можем существовать в одиночку, потому что мы - пара. Так парой и живем. И на льду, и вне его. А вообще-то нам рано думать о свадьбе. Мы и жить-то вместе не можем. Вот квалифицируемся на Европу”, появятся деньги, снимем квартиру. Тогда - да. А так... Меня вышвыривают в одиннадцать вечера из ее общаги, как кота помойного. Только в выходные мы наслаждаемся друг другом. Кувыркаемся до вечерней тренировки. Она такое в постели вытворяет, что у меня потом даже на обкатку короткой сил не хватает. Сан Саныч бесится, но запретить трахаться не может.

Ух ты, зеркало показывает то, чего я и не заметил! Стоило только вспомнить выходные, как я возбудился. Щас бы Светку сюда, я б ее прям в душе и сделал. Она бы, как всегда, балдела от моих совершенных, почти мужских линий, а я бы жарил ее, постоянно переворачивая, чтоб не подгорела. А она, чёрт возьми, права: у меня красивое тело. Частенько в нашем общем душе у меня есть возможность сравнивать его с телами других, и всегда выигрываю я. Да и там, внизу... Светке очень нравится. Я не горжусь им, как кабан Антон своим, но он определенно красив. И он своей красотой заслужил то, что я сейчас с ним сделал. Он достал нашими со Светкой будущими детками аж до зеркала. Детки медленно стекают, оставляя мутные следы. Ну и пусть, вытирать не буду. У нас в душе многие дрочат.

От моего дома до его общежития всего десять минут на автобусе, но я решил идти пешком. Мне нужно время. Я хочу попытаться подобрать те слова, которыми я смогу точно выразить всё, что держу в себе полгода. Выбрать такие, чтобы он понял, чтобы не выгнал сразу. Но как подобрать их, эти слова? Да и разве можно перевести это в обрывки звуков, вылетающих из гортани? Любое слово, которое вырвется из меня, не сможет и на сотую, на миллиардную долю выразить это. Но я должен идти. Сколько раз я порывался написать ему о своих чувствах, но... Слова на бумаге гораздо хуже тех, которые вырываются из гортани. Мне нужно видеть его глаза. По этим двум черным точкам на его лице я сразу пойму, что в нем вызовет мое признание. Я даже не хочу ничего слышать в ответ. Нет, хочу, конечно... то, что он сказал мне во сне. Но я знаю, что это нереально, что это был всего лишь мой сон... мои сны. И все-таки я должен сказать ему это именно сегодня. Иначе я просто не смогу больше жить... с этим... в себе. Дождь хлещет в лицо. Холодно. Начинаю дрожать. Но это не из-за дождя. Я уже вижу дверь общежития. Сердце готово выскочить. Ускоряю шаг, чтобы сократить мучения. Хоть бы он никуда не ушел!

Чёрт, полотенце мокрое, башка никак не вытирается. Обвязываюсь полотенцем, продолжая его концами вытирать волосы. В таком виде выхожу в коридор. Натыкаюсь сначала на чей-то велосипед, а потом... сталкиваюсь с Сергеем, одиночником из нашего клуба.

 Здравствуй, Денис. Извини... ты так резко вышел из душевой...

 Привет! А ты что, ты чё, тоже здесь живешь? Ты ж вроде бы москвич?

- Да... Нет... Я пришел к тебе.

 Ну заходи, раз ко мне.

Пока мы идем по коридору, я не могу оторвать взгляд от его тела. Я первый раз вижу его таким. Даже в самых своих дерзких снах я не видел, насколько красиво его тело! Стройное, гибкое, с совершенными отточенными линиями. И красивой родинкой чуть выше сердца...

Чёрт, вода в ушах! И чё этот педик приперся? Если в любви объясняться, то это не ко мне. Это к Сан Санычу. Судя по его растерянному взгляду, и вправду на это похоже. Только слепой бы не заметил, что он пялится на нас со Светкой каждый божий день, когда мы катаемся. Я было сначала подумал, что он в Светку втюрился. Даже ревновать начал. Но потом узнал, что его в клуб притащил Сан Саныч, и понял - педик! Отлегло, ревновать перестал. На меня пусть пялится, лишь бы не на Светку.

- Чай или кофе? Извини, но угостить нечем. Жрать вообще нечего...

 Спасибо... я не голодный.

- Так кофе или чай?

 Спасибо... не надо. Денис... мне надо с тобой поговорить...

Чертовски интересно, какими словами он это выразит. Я бы на его месте не знал, что сказать. Хотя... я на его месте не пришел бы вообще. Я никогда не буду на его месте! Помочь ему, что ли?

- Я тебя каждый день вижу у борта. Ты что, в Светку влюбился или за техникой смотришь?

- Первое... но... в тебя. Не влюбился... а... я люблю тебя, Денис! Люблю, понимаешь?

- Не-а, не понимаю. Ты не по адресу. Это не ко мне, это к Сан Санычу. Он у нас по этой части.

- Извини, наверно, я вообще не должен был приходить... но я не мог больше. Ты мне снишься почти каждую ночь...

- Сны-то хоть эротические? Слышь, Серый, не забивай себе и мне голову пустяками! Тебе сколько, шестнадцать, по-моему? Так вот, у тебя еще всё впереди. Найди себе девчонку. Больше ничего не требуется, остальное она сделает сама. И ты сразу забудешь о своих гомосексуальных любвях... о своем гомосексуализме.

 Извини... я не должен был приходить...

- Да. И пожалуйста, не приходи больше. По крайней мере с этим.

 До свидания. Еще раз...

- Бай-бай, - перебиваю его очередное извинение.

Какое там до свидания”? Не будет у нас никакого свидания! Блин, его рукопожатие! Как барышня. Просто вкладывает руку в мою. Так ласково я только хрен свой сжимаю. Я не завидую ему, что он педик, но завидую, что он одиночник. Год назад Светка вывихнула ногу, и мы пролетели с квалификацией на Европу”. А этот зависит только от самого себя. Сан Саныч выловил его где-то на катке в Москве. Наверно, они трахаются. А этому всё мало. Полтора года назад Сан Саныч был у нас в Самаре, увидел меня и пригласил в Москву. Месяц, пока не устроился в общагу, я жил у него. Вот тогда-то я первый раз и попробовал... Он как бы нечаянно зашел в ванную, когда я плескался, предложил массаж... Если бы я знал, что он... ночевал бы лучше на вокзале. Я разомлел от рук, блуждавших по спине, и не заметил, как он добрался до конца. Я позволил ему отсосать. Все-таки он так много сделал для меня... Только из благодарности. Даже кончить не смог. Светка это делает лучше. Потом, когда он начал нас тренировать, я пару раз осеменил его ротешник. Он был таким суровым на тренировках, но когда опускался передо мной на колени... это был такой чмошник! Я обожал смотреть сверху вниз на его блестящую лысину, ходившую взад-вперед, когда он брал на клык. Я так тащился от одного только взгляда на этого сексуального урода, что даже научился кончать ему на гланды. Не понимаю, какой кайф брать за щеку? А в жопу давать уж подавно... Но в зад я его так и не трахнул, как он ни просил. Ну а потом он нашел Сергея. Светловолосый, симпатичный, среднего роста парень, хрупкий, как девчонка. На педика похож. Вот они и спидарасничались. Сан Саныч не рассказывал, но это и так было видно. Хрен его знает, может, Сан Саныч его ко мне и подослал?

Нет, я не должен был ходить. Что я мог от него услышать, если не это? Одно дело - мечты, сны... другое... Хочется, чтобы он думал, чувствовал так же, как и ты, но так ведь не бывает. Мне ничего сверхъестественного от него не нужно, мне просто нужно, чтобы он выслушал меня. А он... он наверняка думает, что я только и хочу, чтобы он сделал со мной то же... что и с Сан Санычем. Он устроен по-другому и понять меня не сможет никогда. Он и не пытается. Он был прав, наверно, когда почти выставил меня. Но я все равно буду оставаться на их тренировки, ты уж прости, Денис. Это то немногое, что я могу себе позволить. Это та малость, которую ты у меня не отнимешь...

Фак, скорей бы стипендия! Позавчера потратил последние деньги Светке на цветы, и сегодня опять пришлось обедать Антоновыми яйцами. У меня уже холестерин из ушей прет. Нет, это вода от утреннего душа. Даже дневная акробатика в постели ее не вышибла. Пидарёнок ушел, мне расхотелось кофе, и я снова завалился в койку. Теперь вот разбитый весь. Чем больше спишь, тем больше хочется. И вообще, лучше бы утром была тренировка.

Я в раздевалке. Пришел Сергей с катка. За ним - Сан Саныч. Так, весь пидовник в сборе. Здороваемся. Тренер протягивает мне коньки - они в точке были. В пух и прах разносит Сергеевы тройки”. Говорит, что и до двух с половиной не дотягивает. Черт возьми, и чё он корчит передо мной сварливого тренера? Щас ведь закроются в душе и свои пососушки устроят. А интересно все-таки, кто кого? Ладно, устрою им показательные выступления. Маленький стриптиз. Снимаю всё. И трусы тоже. Одеваться не тороплюсь. Сан Саныч отворачивается к Сергею и продолжает его отчитывать. Совсем на меня не смотрит, даже обидно. Зато младший педик вовсе не слушает, какие они, эти тройные. Забавно, но его взгляд только на моем конце. Как удав на мышку уставился. А что ты скажешь на это?

Я прекрасно знаю, что не сделал сегодня ни одного тройного, зачем же говорить об этом весь вечер? Наверно, Денис нарочно так медленно переодевается. Он что, играет со мной? Заметил, что я смотрел ему... туда. Вот он берет его в руку и делает жест... как будто предлагает мне его. Я смотрю Денису в глаза, но он и глазами будто спрашивает: Хочешь?” Я знаю, Денис делает это специально, он хочет знать, как я на это среагирую. Он издевается...

Я уже хотел сказать вслух: Ну чё уставился, подойди и приложись”, но пидарёнок вскочил, как ужаленный, оттолкнул тренера и выбежал из раздевалки. Да-а... перебор. Сан Саныч растерян. Стоит, ничего не понимая.

- Сан Саныч, а Сан Саныч... а у меня большой, как ты думаешь?

Я верчу им в руке, он даже поднялся немного. Тренер завороженно пожирает его глазами, точно как Сергей минуту назад.

- Ну чё молчишь, правда большой? Хочешь его, а? Пошли в душ, а?

Тот, не сказав ни слова, уходит. Не пойму я вас, педиков, я ж сам предлагаю, а вы? Нет, не пойму. То скулите, клянчите, а то шарахаетесь. Двинулись вы все на хреновой почве!

Светка уже на льду. Целуемся долго, пока не появляется Сан-Саныч. Почему-то хочет сначала произвольную. Ну все, Светик, за случай в раздевалке мы тут до полуночи покатаемся, он мне так просто не простит. Тебя вот жалко, не ты ведь его хреном завлекала. А вот и зритель наш единственный. Маленький, что с тобой, ты никак заплаканный весь? Становится на свое место у борта. Действительно, рожа блестит от слез. Или просто забыл вытереться?

Да, Денис мстил мне за утро. Сейчас он стоит в центре катка, холодный, надменный... и даже не посмотрит в мою сторону. Ну давай, начинай, тискай свою Светку! Подними ее выше, брось дальше. Да так, чтоб упала! Нет, ты этого никогда не сделаешь. Ты смотришь на нее, как на богиню. Господи, как мне хочется хоть на капельку, хоть на минутку быть на ее месте! Она даже не понимает, какое счастье держит в руках. Сейчас, как только пойдет фонограмма, она закроет глаза, потом как бы очнется от его поцелуя, и они поедут сразу на двойной аксель”. Потом еще и еще, и там снова не будет места для меня...

Аксель” был так себе, но приземлился удачно. Мы снова съезжаемся. В сотый, в тысячный раз. Я уже несколько месяцев не вслушиваюсь в музыку. Мышцы делают это за меня. Они уже запрограммированы на четыре с половиной минуты, а я просто их приложение. Только скелет, который эти мышцы скрепляет - никаких мозгов. Чё-то мне сегодня совсем не в кайф кататься. Интересно, Сергей смотрит? Еще бы, лишний вопрос! Выезжаем из угла. Поддержка. Светка смотрит на меня, я на нее, разворачиваю, сейчас пойдет бросок. По идее, мы должны быть точь-в-точь напротив Сергея. Интересно, смотрит ли он? Перед тем, как бросить Светку, невольно смотрю на Сергея. Бросок. Пока она летит, я понимаю - перекрутил! Останавливаюсь. Она падает на спину. Лежит. Без движения. Наклоняюсь. Дышит. Цветы продолжают вальсировать в ушах.

- Свет, а Свет, ты чего?

Ноль реакции. Сан Саныч бежит к нам.

- Свет, Светик, вставай! Я не знаю, как это у меня получилось. Вставай, слышишь?

Не знаю, слышит ли. Сан Саныч говорит, что поднимать нельзя. Проходит уйма времени, прежде чем появляется врач. Блядь, это всё из-за меня! Приезжает скорая”. Сан Саныч выталкивает меня из машины. Я стою на тротуаре. В коньках.

Все произошло в одно мгновение. Взляд Дениса, задержавшийся на мне, бросок... Пока Света летела, Денис остановился. Он всё понял. Света пыталась в воздухе сгруппироваться, но не смогла. Я невольно закрыл глаза. Слышал только глухой звук. Обычно такие звуки сопровождают мои падения, но этот был сильнее. Потому что Света упала на спину. Испугавшись, что свалюсь в обморок при виде крови, как это уже не раз случалось, я убежал. Сейчас нужно найти Дениса. Как на него орал Сан-Саныч! Наверно, несколько микрорайонов слышало. Неужели это всё произошло только потому, что он бросил на меня тот роковой взгляд? Уж слишком невероятной и нелепой кажется ошибка опытного фигуриста. Такие ошибки бывают в четырнадцать лет, но никак не в восемнадцать. Значит, это всё из-за меня. Надо найти Дениса!

Я увидел его на входе. Он стоял в коньках на асфальте и смотрел вслед уезжавшей скорой”. Я остановился в дверях, не решаясь подойти. Он сам повернулся ко мне.

- Сергей, отнеси коньки в точку... пожалуйста. Хотя... не надо. Они мне уже не нужны...

- Ну что ты, Денис... всё будет хорошо, вот увидишь...

- Ты думаешь?

- Да... конечно.

Пауза. Очень длинная. Денис играет желваками. Я не могу понять, о чем он думает. Потом садится на асфальт и снимает коньки.

- Я сам отнесу. Слушай, купи мне водки, а?

Я опешил. Насколько я знал, Денис ненавидел алкоголь. Я примерно представлял, что творится у него на душе, но это... Я утвердительно кивнул и сказал, что подожду его здесь. Если он вынесет мою сумку.

На кой чёрт я несу точить коньки? Светик больше не сможет кататься, это точно. Она даже в сознание не пришла. Да и Сан-Саныч сказал, что мудаков тренировать не намерен. Наверно, он прав. Странно, с этим элементом у меня никогда в жизни не было проблем... Неужели это всё из-за Сергея? Глупости. Он всегда стоял на этом месте... Глупости! Самое ужасное, что я до завтрашнего дня не буду знать, что с ней. Нет, надо нажраться. Пусть завтра наступит скорее!

Денис забыл мою сумку, и она осталась в раздевалке. Он пригласил меня к себе. При всем моем отвращении к алкоголю, разве я мог отказаться? И дело даже не в том, что я хочу быть с ним. Я не хочу сейчас оставлять его одного. И я пойду с ним куда угодно.

Бля, какой идиот придумал эту водку? Говорят, после этого надо закусывать, но что поделаешь, если яйца кончились, и в комнате нет даже хлеба. Какое сладкое это состояние! Даже словами не передать. Смешно наблюдать, как Сергей пытается залить в себя эту гадость, и как она тут же выливается обратно. А он, черт возьми, неплохой парень! Да, другой бы на моем месте давно бы испугался. Как же, вокруг только педики. А если разобраться, они ничем не хуже того же Антона. Тот пустой и никчемный. Как офсайд. А тут... Тот же Сан-Саныч, например. Ну и что, что я пару раз его вафлил? Если бы не он, катался бы я за свои самарские Крылышки”. Без шансов не то что на Европу”, даже на Россию”. Я надеюсь, что попал в Москву не только из-за того, что я симпотный. Что ни говори, именно Сан-Саныч разглядел во мне перспективного фигуриста. Да и Сергею, похоже, не слишком-то и нужно мое тело... мой... Он смешной, блин! Готов ради меня издеваться над своим желудком. Еще несколько глотков, и я... предложу ему сам.

Денис так быстро опьянел... Голова качается из стороны в сторону. Смешной такой... Смотрит на меня... как-то не так. Боже, и мог ли я утром подумать, что этот день так кончится! Меня подташнивает от водки. Я уже давно хочу подойти к нему... и поцеловать... но я боюсь... Не его вовсе - водку, сидящую во мне.

- Сергей, а почему ты влюбился именно в меня?

- Не знаю... но это произошло в первый день, как только я тебя увидел.

 И ты что, хочешь трахаться... хочешь, чтобы я... тебя?

- Нет. Просто я хочу быть с тобой...

- А как же Света? Я не могу так. Я люблю ее. Мы скоро поженимся... если она... конечно...

- Я знаю, Денис... я просто прошу тебя... хоть иногда быть со мной...

Мои последние слова остались без ответа. Голова Дениса с силой ударилась о стол. Денис спал. Мне стало плохо. Водка просилась наружу. Пошатываясь, я пошел к двери... и уперся головой в грудь Антона.

- Ты, пидар, ты чё тут делаешь? Вали отсюда, пока мы тебя всей общагой не продрали, - раздался из-за спины Антона голос Феликса, главного конкурента Дениса за место в сборной. Антон развернулся и ударил меня по лицу. Я упал...

Не помню, как я нашел свой дом. Мама не спала. Увидев кровь на моем лице, она лишь всплеснула руками. Когда поняла, что я пьян, с ней чуть приступ не случился. Она всегда считала меня идеальным сыном. Ей страшно хотелось знать, что произошло, но она не решалась устроить допрос, видя, как мне плохо. И все-таки переборола себя: Серёжа, сынок, что случилось? Почему ты пьян?”

- Мама, прости меня... я... голубой... я люблю парня... и ему сейчас очень плохо...

Слезы прыснули из глаз. Я рыдал у нее на плече. Она молчала, только гладила мои волосы. Дальше ничего не помню. Наверно, я потерял сознание.

Фак ми, как же я вчера нажрался! Башка трещит, но это не главное. Гораздо важнее то, что мне снилось. Нет, я скоро двинусь с этим пидарёнком! Как вспомню сон, так в дрожь бросает. Никогда такого не было! Я лежу на кровати, передо мной склоняется кабанья рожа Антона. Говорит, всегда знал, что все фигуристы - пидары. Ну а я ему: Ну и что? Хочешь, трахни меня”. Он снимает трусы и ложится ко мне. Гладит меня везде. Он возбужден. Берет мою голову и толкает туда: Познакомься с моим дружком. Смотри, какой хороший, какой большой!” И с силой запихивает его мне в рот. Давлюсь, потому что он заполняет все пространство. Он так мерзко воняет! Антон прижимает мою голову сильнее, и я лицом чувствую волосню. Он дергает мою голову во все стороны и задыхается от восторга. Ну что, Пёстрый, куда хочешь, чтобы я спустил, в рот или в жопу?” Мычу в ответ невнятное. Антон резко поворачивает меня на живот, раздвигает половинки, плюет туда, и я чувствую, как огненный кол все глубже продирается в меня. Даже во сне мне больно. Антон приподнимает меня, я уже стою раком. Потерпи, Пеструшка, я сейчас...” Но мне уже не больно. Наоборот, становится... приятно... Я возбужден и не хочу, чтобы он кончал. Еще! Еще!” - ору я, и мой крик смешивается с победным криком Антона. Он выходит из меня, разворачивает и опять засовывает в рот. Мне неприятно, но я облизываю... Потом наступает пустота, больше ничего не снится. Странно, несмотря на то, что мне противно вспоминать этот сон, я возбудился... Невольно беру член в руку. Удивительно, но я чувствую, как что-то заднице отзывается на мои движения рукой. Такое впечатление, что у меня в заднице что-то есть... Проверяю... Разумеется, ничего! Но... Не знаю, как чувствует себя оттраханный педик, но мне почему-то кажется, что меня оттрахали. Открытие это возбуждает еще больше, и я сливаю в кулак. Блин, больше пить не буду! Чего только не привидится! На Антоновой кровати кто-то спит. До меня доходит - Сергей. Ну, естественно, это его присутствие навевает такие извращенные сны! Надо разбудить и выставить. Подхожу. Трясу за плечо:

- Сергей, вставай. Иди домой!

- Пёстрый, ты чё, какой я те Сергей? Это я, твой любимый парень.

А этот откуда здесь? Он же должен быть в своем Муроме? И что значит любимый парень”?

- Чё ты несешь? Какой парень?

- Пестрик, ты чё, забыл, как просил меня засадить тебе еще?

- Ты чё, спятил?

- Не делай из себя дуру!

Антон отодвигает одеяло и показывает свой член.

- Узнаёшь?

Этот елдак я видел во сне! Мама мия, неужели...

- Слушай, я ничего не помню, расскажи, чё было-то?

- Ну чё, ты попросил тебя трахнуть, ну я тебя и сделал. Слышь, отвали, спать хочу! Да и перегаром от тебя несет. Иди, Пестрик, сосни, и всё пройдет.

Да, определенно, что-то случилось! Он никогда, зная, что мне это не нравится, не называл меня по кличке. Ее придумал, вернее, первый раз произнес Феликс. Из зависти. Сан Саныч принес газету, на первой странице которой красовались мы со Светкой. Прямо под фоткой была подпись: Лучшая юниорская спортивная пара: Светлана Макарова и Денис Пестрецов”. Феликс начал склонять наши фамилии и родил в конце концов то, что потом стало кличкой. Как только Сан Саныч начинал злиться на меня, с его уст срывался Пёстрый”. Да и Светка тоже. Особенно в постели, когда я уже не мог, а она все еще хотела... Блин, башка раскалывается! Нащупываю на столе недопитую бутылку и опрокидываю остатки в себя.

Уже светло. Это означает, что наступило утро. Молодец, башка снова работает! Теперь всё по-порядку: на тренировке перекрутил Светку, потом пидарёнок... Сергей, то есть, пришел ко мне, мы пили, я хотел его трахнуть... Та-ак, ниточка обрывается. Потом... этот сон... потом второй... что Антон вернулся... Я боюсь повернуть голову. Вслушиваюсь в дыхание того... Сердце стучит, мешает слушать. Да, это Антон так дышит. Но все равно надеюсь, что это Сергей. Ща досчитаю до десяти и поверну голову. Тьфу ты, чушь! Резко встаю. Да, это жопа Антона. Она уже полгода здесь валяется. В неизменном положении. Так, это значит? Да нет, ерунда! Я и не пью столько, чтобы просить себя трахнуть. Да и не педик я вовсе! Но почему тогда непонятные ощущения в заднице? Такое впечатление, что ее зубной пастой намазали. Мой средний палец возвращается оттуда. Чистый. Всё ерунда! Ставлю кофе. На двоих.

Уже светло. Я просыпаюсь с таким радостным чувством, что даже пугаюсь. Мама... Да, наверно, мне так легко на душе потому, что я ей всё рассказал. Я так люблю ее! Почти бегу к ней в комнату. Пусто. На кухню. Стоит, смотрит в окно.

- Мама! Мамочка! Прости меня!

Она прижимает меня к своей груди. Я рыдаю. Мама, прости...

- Серёжа, сыночек... я люблю тебя, малыш. Ты мой и только мой... Успокойся...

Я всхлипываю, а на мой затылок падают крупные слезы...

- Что-то пахнет кофеём. Козлы! Вы чё, со своим гомиком все яйца мои сожрали?

- Нет, я съел их еще в обед. Да ты переживай, сейчас пойду к Феликсу и чё-нибудь притараню.

- Да ты чё? Он после вчерашнего тебя и в комнату не пустит.

- Так-так-так, расскажи.

- Слышь, не ломай из себя целку! Бляха-муха, полгода жрать из одной тарелки с пидаром! Я тебе ща яйца оторву!

- Слышь, не томи, а? Ты чё, меня не знаешь? Я и вправду ни хрена не помню!

- Если бы я тебя не знал... Ну... если не помнишь... Короче, возвращаюсь, у двери слышу: ты не один. Ну, думаю, тёлку свою делает. Я - к Феликсу. Дай, говорю, у тебя посижу, пока Денис Светку свою прожарит. А он мне: какую Светку, она в больнице? Пидар у него сидит! Ну мы и рванули - только чмошников мне не хватало! Входим, точно - пидар! Дали ему в глаз, забросили тебя в койку. Феликс еще сказал, что руки после тебя надо помыть. Только спать лег, слышу, кудахчешь. Ну, думаю, блядь, Ирина Роднина моя блевотиной задохнется. Хотел тебя на бок перевернуть, а ты мне: трахни! У меня как раз стояк был, ну я и...

- Стоп! Антох, ты понимаешь, что это все по пьяни?

- Дык ясен перец! Только мне вот что-то по пьяни не хочется, чтобы меня пидарасили. И потом, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Ты мне его так классно отполировал, что мне еще хочется...

- Забудь! И попробуй только вякни кому! Я за себя не отвечаю!

- Да чё ты? Я-то ничего. Только вот Феликс наверняка уже по всем этажам звонит. Попробуй, докажи, что ты его не трахаться приводил.

- Антох, обещай, что никому...

Стук в дверь. Феликс.

- Привет гомосекам! Ты уж прости, что мы вчера с Антохой тебе весь кайф сломали. Правда, Антох?

Молчит. Спасибо, родной. Я всегда знал, что ты нормальный пацан. Если я сейчас не набью Феликсу морду, он меня уест. А если набью, то раззвонит и по общаге, и по институту, и в клубе... Но он и так это сделает. Значит, надо бить морду. Медленно иду на него. Видимо, у меня на роже всё написано. Феликс отступает и захлопывает дверь.

- Извини, Антох, но о завтраке не может быть и речи.

Я рассказал ей всё. От Сан Саныча до вчерашнего вечера. Она уже не плакала, только курила всё время. Потом взяла мою ладонь в свою и сказала: Сын, ты уже взрослый парень, поступай, как знаешь”. Я обнял ее. Мы долго так сидели.

- Ладно, иди из кухни. Тебе нельзя дышать дымом. И пить, кстати, тоже.

На лице проступил огромный синяк. Никогда не думал, что буду радоваться этому. Обязательно расскажу Сан Санычу, что Феликс меня бил! Нет, я вовсе не ябида. Я хочу помочь Денису! В понедельник Сан Саныч должен будет послать заявку на Россию”. У нашего клуба одно место. Если со Светой будет всё в порядке, то у них будет шанс. Я уничтожу этого Феликса! Он всегда завидовал Денису! И тому, что они первые в клубе, и тому, что у Дениса партнерша лучше. Просто симпатичнее. Не то что его носатая Наташка. Да и он тоже: коротышка с кривыми ногами и толстой задницей. Совсем не похож на фигуриста. Когда они с Наташкой выезжают на лед, судьи пугаются и заранее снимают полбалла. Только бы Света была здорова!

Блин, что все эти разборки в сравнении... Бегу вниз звонить Сан Санычу. Надеюсь, он еще дома. Руки дрожат, и я пару раз ошибаюсь номером. Последний жетон...

- Алло?

- Сан Саныч, здравствуй. Это Денис. Как... как Света?

- Тебе на самом деле интересно, или ты из вежливости?

- Ну что ты?

- Нет, это ты что? Девку чуть калекой не сделал! Идиот! Чтоб на глаза мне не попадался! Уже ходит, но о России” и не думай, понял?

- Понял. До свидания.

Фу! Как полегчало-то сразу! Черт с ней, с Россией”! Пусть этот ублюдок едет. Мы со Светиком все равно лучше, и все это знают!

Иду в душ. Антон уже там. Торопится на игру. Сожалею, что едет голодный. Блин, вспомнил, он же мне неделю назад говорил, что у них в субботу игра с Фарерскими островами! Еще хвастался, что камня на камне от них не оставят. И стыдил еще, что я не знаю, где острова эти находятся. И как я мог забыть? Не приводил бы Сергея, и ничего бы не случилось. Мало того, что бедному парню по репе настучали, теперь вот Антон отворачивается. Никого нет, но он все равно пытается держать дистанцию. Ну и пожалуйста, жалко, что ли?

Чёрт, все-таки как-то не по себе! Как ни крути, но и в зад дал, и в рот взял. По пьяни, правда. Даже почудилось, что приятно было... Антон вытирается. У него почти стоит. Ничего себе! Неужели эта штука была в моей утробе? Он же мог запросто разорвать! У меня встает, блин! Отворачиваюсь, желая победы.

Спиной чувствую ветерок. Кто-то вошел.

- Ага, подмываемся? Три, три получше, а то Светка твоя запах говна унюхает. Теперь я понял, почему у вас не получаются параллельные. Тяжело ногу поднимать, когда очко раздолбано, а?

Оборачиваюсь. Феликс со своим соседом... хотел сказать, по палате. И еще с кем-то. Мочить, что ли, пришли? Судя по неожиданно длинной фразе, похоже. Держись, Денис!

- А что тебе долбали, что ты не делаешь всё остальное?

- Стухни, петух! Развели, блядь, педрильник в клубе, так ты еще и здесь хочешь? Слышали, пацаны, этот вафлёр еще и огрызается? И в душе общем моется...

Последние слова возбудили тех двоих. Они направились ко мне, а Феликс продолжал за их спиной:

- Чё притух, хошь, мы тебя по кругу пропустим?

- Ты ж сам сказал стухни”, вот и молчу. Одному слабо было прийти? Тебе ваще какое дело, кто ко мне ходит в гости? Ты вааще ответишь за пидара один на один?

- Зачем? Ща нам Антоха скажет. Ну чё, трахал ты его?

Мне издалека было видно, как Антон, красный весь, побелел. Но я не сомневался, что он не разболтает.

- Ну.

- Ну чё теперь скажешь? Чё, язык проглотил, а?

Я бросился на Феликса, но сразу два кулака осадили меня. Рожи замелькали, потом сменились на разноцветные звездочки. Феликс, по-прежнему прячась за спинами, надрывался:

- Антох, давай и ты врежь ему! Ты же чморишься об него!

- Да идите вы все!

Последнее, что я услышал, была хлопнутая что есть силы дверь...

Уже полчаса катаюсь, тренируя школу”. Сан Саныч, наверно, у Светы. Пытаюсь прыгать трёшки”. Опять не получается. Наконец, слышу: пришел. Не думал, что его голос может казаться мне родным.

- Как Света, Сан Саныч?

- Привет. Нормально. Ходит, но пока не знаю, когда сможет кататься. Что с глазом?

- Сан Саныч, это Феликс!

Я думал, меня убьют, но они даже по ногам не били. И как это Феликс не додумался? Я ж теперь все равно его обскачу! Зато он другое придумал. Очнулся я, когда они втроем на меня ссали. Потом плевать начали. Феликс наклонился, схватил за волосы и плюнул в лицо. Блин, а все-таки плохо быть педиком! Без вины виноватый... Почти без вины... Умываясь, я смеялся. Я - педик! Класс!

Сан Саныч побагровел. Взял меня за руку, ворвался в раздевалку, прижал Феликса к стене:

- Ты что, оборзел? Что ты себе позволяешь? Зачем ты его бил, а?

- А я... я ничего, это не я... Это Антон, сосед Пестрецова.

Я заорал: Нет, это ты! Еще обзывал нас с Денисом гомиками и говорил, что и Денис тоже получит. Сан Саныч, спросите сами у Антона”.

- Ну, чмо, я тя достану!

- Всё, ты здесь кончил! Пестрецов едет на Россию”, а ты... ты... В-о-о-он отсюда!

- Никуда я не уйду. А если на Россию” не поеду, все узнают, как Вы мальчиков совращаете. Вспомните, как и меня хотели... Что, если я не такой податливый, как Пестрецов и... этот? Что, Россия” только для педиков?

- Заткнись! И слепой видит, что Пестрецов с Макаровой лучше. А ты... ты брось херню нести. Может, за хулиганство хочешь сесть? Лучше уйди тихо... Во-о-он!

Сан Саныч выскочил из раздевалки. Я ничуть не боялся Феликса. Смотрел ему прямо в глаза. Они сверкали искрами, но сам он молчал. Я спокойно развернулся и пошел на каток.

Я понимаю Антона. И не виню. В конце концов, не его вина, что я подствил ему свою задницу. Но и не моя тоже - пьяный был. А он... он испугался, что безумный Феликс и другие обвинят его в том же. Спасибо, хоть бить не стал...

Я сказал Сан Санычу, что сегодня кататься не смогу. Отпустил. Еще бы, какая там тренировка! В клубе воцарился траур. Носатой Наташке тренер пообещал найти нового партнера. Опасаясь, что он и меня выгонит, я поспешил к Денису.

Как все-таки классно, когда нет тренировок! Странно, почти ничего не болит. Ноет неприятно... где-то глубоко внутри. Обида? Вряд ли. Жалость? Ага, но не себя, боже упаси! Какие они все убогие! Стая безумных волков... шакалов, пытающихся сожрать всё, что хоть малость отличается от них. Поодиночке они трусливы, эти шакалы. Истекают пеной, но боятся. А когда собираются в стаю, начинают мстить... за свою трусость. Им кажется, что они сильнее того, кого боятся. Стоит только поссать на него, и ты - победитель! Но потом, когда стая распадается, вся жуть возвращается к ним. Ибо это страх перед самим собой. Страх, который не обоссышь. Внутрь себя поссать невозможно! Страх неистребим!

Только что я был у Дениса. Сообщил новости. Он лишь улыбнулся и... выгнал меня. Сказал, что мне там находиться опасно. После вечерней тренировки я встречаюсь с ним! Он сам предложил.

Вернулся Антон и разбудил меня. Раздобыл еды, сейчас сидит, чавкает. Предлагает. Отказываюсь. Встаю, собираю вещи. На прощание складываю губки бантиком и посылаю воздушный поцелуй. Я пидарас, мне можно. Прощай, Илья Муромец! Ухожу. На Фарерские острова. Благодаря тебе, я теперь знаю, где они.

Вспоминаю пожелание Сан Саныча и на глаза стараюсь не попадаться. Забираюсь на самый верх трибуны и тихо сижу за прожектором. Сергей просек, но вида не подает. У него идут тройки”. Вот он разгоняется, грациозно взмывает вверх, раз, два, три, три с половиной оборота! Точное приземление, выезд” и восторг Сан Саныча. Наверняка это первые в его жизни три с половиной. В шестнадцать лет! Еле сдерживаюсь от рукоплесканий. Сан Саныч обнимает его, но Сергей отстраняется, косясь на прожектор, за которым я. Сан Саныч прощается и уходит.

- Ну-у, ты даешь! Поздравляю. Слушай, а может, он тебя на Россию” заявит?

- Да что ты? Я еще маленький. Но на следующую - обязательно. Спасибо, что пришел.

- Слушай, а я ведь больше тройки” никогда не прыгал...

- Я и сам не знаю, как у меня получилось... Денис, покатаешься со мной?

Последняя пара уходит со льда. Говорю, чтоб разминался. Надеваю коньки. Никогда так быстро их не шнуровал. Удивительно, почему меня так тянет на лед? Неужели...

Пока Денис переодевался, мне показалось, что я сделал и четверку”. Не выехал”, правда. Завтра покажу Сан Санычу. Денис... В моем любимом белом костюме! Мой Денис!

Сергей завороженно смотрит на меня, и я не замечаю, как останавливаюсь у входа на лед. Чёрт, он же сумасшедший! Резко выезжаю, хватаю за руку, везу на круг, разъезжаемся и, не сговариваясь - два тройных подряд. Мне стыдно: из второго я не выезжаю”. Сижу на льду. Подкатывает. Довольный. Тянет руку. Отталкиваю, встаю сам. Смеется. И я смеюсь. Ну, держись! Сейчас я тебе покажу!

- А слабо то же самое, только аксель” и тулуп”? И ты ведешь?

Хватает меня. Крепко, не как тогда, в общаге. Разъезжаемся. Ха-ха! Я в порядке, а он валяется уже после акселя”. Ну что, получил? Помогаю подняться. Стоим, почти обнявшись. Щеки румяные, как у Светки после тренировки. Дышит часто.

- Чё, дыхалка слабовата?

- Да нет. Ты же сам видел, как Сан Саныч меня гонял... Послушай... Денис, а давай... вашу произвольную?

Я знаю, он ее давно выучил. Боюсь... Я боюсь, что он будет... лучше Светки. Да и того броска тоже.

- Дыхалки-то хватит?

Он сияет.

- Хватит!

Музыки нет. Она будет в нас. Я закрываю глаза. Как Светка. Он целует меня в щеку. Как Светку. Это сигнал к началу. Вальс цветов” включается. Денис вцепился мне в руку. Никогда не думал, что у них такая стальная хватка - со стороны не заметно. Очнулся” - сразу в угол, на аксель”. Приземляемся параллельно! Он снова цепляет меня. Поддержка. Я боюсь только одного: потерять” от счастья музыку! Успеваю вспомнить, что после поддержки Светка становится на левую ногу. Приближается бросок. Денис цедит сквозь зубы: Готов?” Я почти кричу своё да”. Подъем, вынос”, бросок... Ровно два оборота! Чудо: мой конек твердо становится на лед! Отъезжаю. Вижу, как он радуется. Идем на аксель” еще сложнее того, после которого я упал. Есть! Денис чуть покачался, но до льда не дотронулся. Съезжаемся на параллельные вращения...

И чего этот дебил говорил, что параллельные у меня не идут? По-моему, очень даже ничего. Я удивлен, я просто потрясен Сергеем! Светка давно не каталась так чисто. Вот если и с финалом справится... Как я боялся того броска! Но как он приземлился! И почему он парень? Последняя поддержка. Мы снова в центре. Обнимаемся. Хочу поцеловать, но вспоминаю... Нет, я бы все равно поцеловал его, но... раздались аплодисменты. Откуда-то сверху. Сан Саныч!

- Браво! Шесть, ноль девять раз! Так, Пёстрый, я ж тебе сказал: никаких цветов”, никакой России”! Одну угрохал, теперь за другого принялся?

- Сан Саныч, но всё же было так классно? Ты же видел? Чистяк ведь, а?

- Я и говорю: "шестерки". Только вы с этим... с этим вам надо на голубую” олимпиаду. А здесь... Во-о-он отсюда!

Еле оттаскиваю Дениса. Боюсь, Сан Саныч достанет нас в раздевалке. Он является, когда мы собираемся в душ. Первый раз вместе...

- Так, Сергей, завтра в пять. Пестрецов, ты свободен!

Холодный воздух с силой бьет по лицу. Денис молча открывает воду. Холодную. Я стою в трех метрах, но брызги достают меня и там. Не говоря ни слова, Денис выходит в раздевалку. Я успеваю заметить большой синяк на спине... ниже... Не такой, как от падения. Молча одеваемся. Боюсь заговорить первым. И вдруг:

- Серый, знаешь, мне некуда сегодня идти. Я посплю здесь, скажи вахтерше, что ты уходишь последним, ладно?

Мне не нравятся его интонации.

- Зачем здесь? Идем ко мне? Знаешь, Денис, я пришел вчера и рассказал всё маме. И про тебя тоже. Она хочет, чтобы ты пришел...

- Не говори ерунды! Я приду... в качестве кого? Твоего любовника?

- Моего любимого. Ты не волнуйся, у нас в квартире много комнат...

- Спасибо. За это я не волнуюсь.

Я еще не видел таких огромных квартир. Минут десять Сергей водит меня по комнатам. В его спальне задерживаемся дольше. Там картин много разных...

- Денис, смотри, вот моя любимая. Айвазовский. Подлинник! Мамочкин подарок к шестнадцатилетию.

Ничего в этом не понимаю, но смотрю долго. Сначала для приличия, а потом и вправду начинает нравиться. Он тащит меня на кухню. Мама его очень мила. Курить выходит на балкон, боится за наши легкие. По ней даже не видно, что она знает...

- Мам, ты не представляешь, я сегодня танцевал с Денисом их произвольную!

Чувствую, как начинаю загораться. Уши... те вообще пылают! Она замечает и уводит разговор подальше. Рассказывает об отце Сергея. Он крупный дипломат, работает за границей. Чай разливают уже по-третьей. Она отрывается от чашки, смотрит на меня и тихо, едва слышно произносит: Серёжа... вам стелить вместе?” Я отрицательно киваю головой, но с моих губ срывается да”. Чашка Сергея усеивает осколками полкухни.

Мы уже с полчаса лежим вместе. Денис все это время смотрит в потолок. Его красивый профиль проступает в полумраке, напоминая посмертную маску. Ни одного движения! Я никак не могу прийти в себя после его неожиданного согласия. И он, наверно, тоже... Денис сильно изменился со вчерашнего утра. У него в глазах появилось какое-то новое... тепло! Раньше он смотрел на меня... никак... а сегодня, во время танца... у меня внутри все сжалось. Это был другой Денис! И этого, другого, я люблю еще сильнее!

- Денис, можно, я тебя поцелую?

- Хошь хохму? Последнюю ночь я провел с хреном в заднице! А утром... было еще веселее... я... сразу с троими... извращенным сексом! Они ссали на меня... втроем! Они ссали на пидараса!

Его лицо по-прежнему недвижимо. Губы перестают шевелиться, всё та же предсмертная маска, только с крупной слезой, ползущей по щеке.

- Сергей, я гомик! Утром мне сказали то, что я боялся сказать себе сам. Понимаешь, мне нравилось... я тащился, когда меня трахали! Орал, чтоб засадил глубже... А ты спрашиваешь, можно ли меня целовать... Меня трахать надо! Меня...

Он поворачивается ко мне. Обнимает. Жадно впивается в мои губы. Соленый привкус растворяется во мне...

Поцелуй был коротким. Сергей отстранил меня. Сказал, что не хочет этого. Что это у меня от отчаяния. Да, наверно, он прав. Я снова изучаю потолок. Странно... Когда целовал его... в губы... я давно так не возбуждался... Неужели... то, что я ему сказал... правда? Он взял мою руку в свою. И положил себе под голову. Я испугался, что он уснет... и оставит меня наедине с потолком. Нет, не спит. Смотрит на меня. Я улыбаюсь. И он тоже. У него такая красивая улыбка... Прижимаю его к себе. Слышу, как бьется его сердце. Нет, это моё. Нет, его. Нет - оба!

- Серёж, можно я тебя еще поцелую, а?

Вместо ответа - всхлипы.

- Денис, они били тебя? За то, что я был у тебя, да? Ну скажи...

Мой язык заходит в него, и вопрос разносится где-то глубоко внутри меня. Он пытается вырваться, но я не отпускаю. Я же мужчина.

Я чуть не задохнулся. Зря я его спросил об этом. И так ведь понятно. Как понятно и то, что он об этом не расскажет.

Утро. Денис спит. Тот поцелуй был нашим последним. Я крепко обнял его, и он засопел на моей груди. Несколько часов я боялся пошевелиться, пока он сам не развернулся. Спи... Я скоро вернусь!

Я не был у Сан Саныча дома почти месяц. Я так усердно пытался забыть к нему дорогу, что не сразу вспомнил подъезд. Звоню. Долго. Открывает. Заспанный. Его зевок спрашивает: чего тебе?

- Можно?

- Чего не спится? Ты хоть знаешь, который час? Или влюбленные часов не наблюдают?

- А Вы что, ревнуете?

- Зачем пришел?

- Поговорить. Вы ведь возьмете Дениса на Россию”?

- Если Макарова будет в норме. А ты что, ради этого пришел?

- Я знаю, завтра комиссия...

- Я не пойму, у вас с Пестрецовым... что? Он же непробиваемый?

- Он мой друг. Просто друг. Допускаете такую возможность?

- Милый, мне уже много лет, и я всё допускаю. И вижу всё. Думаешь, не заметно, как ты страдаешь по нему? Тебе на следующий год в сборную, ты мне из команды блядюшник не делай, понял?

Говорит, а руки уже в моих штанах. Это еще вопрос, кто из нас первым блядюшник сделает. Покоряюсь. Смотрю, как мелькает взад-вперед его лысина. Надо быстрее кончить, иначе это до тренировки продлится. Делаю над собой усилие... Получай свой завтрак, старый козёл! Тебе должно хватить. Надолго! Навсегда! Вытирается... Глазки похотливые блестят... У-ух, ненавижу!

Улыбаюсь на прощание. Это стоит больших усилий, чем кончить. Казалось бы, я добился, чего хотел: теперь я точно знаю, что Денис будет на России”. Но... пусто как-то внутри. Господи, неужели лет через сорок и со мной будет то же? И на мою лысину будут сверху вниз смотреть мои ученики? Будут презирать меня, а в глаза... улыбаться? Будут лепетать передо мной на льду, а в раздевалке... поливать самыми грязными словами? Бр-р-р! Это я от холода.

Я проснулся - холодно стало. Сергея рядом не было. Мать не знала, куда он ушел. От завтрака отказался, хоть она и упрашивала. Поблагодарил. За всё. Интересно, куда он умотал? Ума не приложу. Надеюсь, не с Антоном разбираться, у него мозгов хватит. Ладно, вечером спрошу. Странно, я подумал о вечере как о разумеещемся... Почему бы и нет, собственно? Мне хорошо с ним... Он мой друг... Он... мой парень... Тьфу ты, глупости! Сейчас увижу Светку, и всё встанет на свои места.

Еле уломал тётку на проходной ЦИТО пустить меня. Сказал, что я Светкин партнер и почти муж. Стучу. Тишина. Захожу. Спит. Целую в щеку. Открывает глаза.

- Привет, извини, я без цветов - степуха только завтра.

Лицо обжигает пощечина. Еще одна...

- Теперь я понимаю, почему ты меня так раскрутил! Что, с ним лучше, чем со мной? Пшёл вон, гомосек вонючий!

Толкая меня к двери, корчится от боли. Но выталкивает. Долго смотрю на нее через стекло. Она стоит по ту сторону. Ждет, когда уйду. Блин, чертовщина какая-то! Какая сво... Вежливо здороваюсь с медсестрой. Снова представлюсь почти мужем. Не знаете, кто был у нее вчера? Пожилой мужчина, а потом девушка? Черненькая такая, носатенькая? Так я и знал, Наташка! Сука! Два сапога - пара! Ну как же - на Россию”-то хочется! Спасибо. Это я сестре.

Денис меня не дождался. Ушел. К Светке, наверно. Он еще не знает, какой сюрприз я для него приготовил. Ну ничего, пусть до вечера потерпит. Я уверен, он придет! Снова спрячется за прожектором и дождется, пока не умотает Сан Саныч. И опять будет Вальс цветов”...

Сука носатая! Все, все против меня! Надоело! Завтра получу деньги, и - домой! Крылышки” ничем не хуже вашего задрипанного Спартака”. И мать пишет, что соскучилась. Устроюсь на работу, всё будет лучше. А здесь того и гляди очко опять зачешется. Бля, я ведь сижу около Большого театра! То-то я смотрю, мужики косятся. Совсем распидарасился! Фак, сказал бы мне об этом кто-нибудь три дня назад... убил бы! Третий час бросаю камешки в Москву-реку. Жопа от холода давно онемела. Жду, когда кончатся камешки. Но... рядом их целая куча.

У меня опять не идут тройные! Нет Дениса! Я постоянно смотрю на тот прожектор, уже зеленые точки перед глазами появились. С каждым разом все увеличиваются. Под конец Сан Саныч хочет еще раз произвольную. Говорит, чтоб на цветы” сил не осталось. Успокаиваю: Денис сегодня не придет. Делает вид, что верит. Но произвольную все равно хочет.

Еле доползаю до раздевалки. Сан Саныч прощается до утра. Нет сил даже коньки снять, лежу на лавочке. Все уже ушли. Неужели не придет? Иду на лед. Стоит на другой стороне катка. Точно на том месте, откуда я наблюдал их тренировки. При соприкосновении со льдом чуть не падаю.

- Денис, поздравляю! Ты... вы со Светой едете на Россию”!

- Мы никуда не едем! Слушай, чего тебе от меня надо, а? Откуда ты вообще взялся на мою голову? Ты же приносишь мне одни несчастья! Если бы не ты, ничего б не было! Какого хрена ты приперся тогда утром? Какого хрена ты торчал на наших тренировках? Любовь, говоришь? Хреново мне что-то от твой любви!

Денис перепрыгивает через борт, подходит и бьет наотмашь. Потирает руку и идет к выходу. Догоняю его, я ведь на коньках. Хватаю сзади за плечи:

- Денис, ты что?

- Еще хочешь? Отвали!

От отталкивает меня и уходит. Снимаю коньки, натягиваю кроссовки и выбегаю на улицу. Его нигде нет!

Наверно, Сергей уже ушел. Чёрт, забыл сумку, надо бы вернуться! Вахтерша удивлена: А твой уже ушел”. Боже мой! Когда всё это кончится? Сумку не сперли, да и кто? Сергей забыл закрыть шкаф. Лезвие конька торчит. Интересно, правый или левый? Если правый, поеду домой, если левый... Нет, домой мне нельзя. Я всю жизнь мечтал о Москве, и - на тебе! Если левый... Беру его... Левый... Провожу пальцем по лезвию. Точили сегодня. Размеров на пять меньше, чем у меня. Как у Светки почти... Вчера Сергей сказал, что ему нравится, когда я в белом... Одеваюсь в его любимое белое. Шнурую коньки. Затягиваю. Опять развязываю. Вчера получалось быстрее... Всё, я готов! Левый, говорите? Левый конек в моей правой руке. Лезвие левого конька на моей левой руке. Закрываю глаза... Есть! Всё, Серёга, ты последний раз проехался по моей жизни левым своим коньком! Нет, предпоследний... Левая рука слабеет... А вот теперь точно последний... Я готов!

Выхожу на лед. Мне кажется, я слышу аплодисменты. Объявляют сначала на немецком. Значит, Вена. Значит, Европа”. Отчетливо слышу: Денис Пестрецов унд Сергей...” Черт, фамилию забыл! Моя рука стискивает его. Красные капли падают на красную точку в центре катка. Ну что, красно-белый костюм мне идет больше? Разгоняюсь на аксель”. Есть! Чисто! Брызги крови разлетаются во все стороны. Вальс играет всё громче. Вот и параллельные. Смотри, Феликс! Ровно девяносто градусов! Скоро пойдет бросок. Серёга, ты готов? Ну что же ты молчишь? Бросок... Я слышу звук падения. Я чувствую холод льда...

Наверно, он поругался со Светой. Иного объяснения я не нахожу. Опять он был такой же жестокий, как и в то утро. Но сейчас-то... он другой. Ой, как неприятно ёкнуло слева в груди...

Театр абсурда прям! Пьеса со счастливым концом! Как в кино! Сначала доктор, белый весь такой. Я ему: а Вы доктор или апостол? Он мне: апостолы самоубийц не принимают. Я ему: значит, доктор. Он мне: значит, доктор. Потом Сан Саныч: Пёстрый, я послал на вас заявку на Россию”. Потом Светка: Денис, любимый, прости. Как все-таки классно вскрывать вены! Еще Антона с Феликсом не хватает. С их: прости, Денис, никакой ты не педик, обознатушки-перепрятушки. И Сергея: Денис, прости, я тебя уже не люблю. Это он, кстати, меня и спас. Переборов обморок, позвал вахтершу. Потом, правда, все-таки грохнулся. Светка сидит и рассказывает. Никакой скромности: говорит, что пол-литра крови мне отдала. Ну благодарю, конечно. А зачем? Зачем я вам всем нужен? Вон их сколько, мастеров спорта! Бери любого! Кстати, если постараться и покопаться как следует, можно найти нормального... не педика. Я не буду с тобой кататься! Ты... хуже, чем он. Мы с ним идеальны... когда катаемся вместе. Спроси Сан Саныча, если врать не захочет, подтвердит. Да и тот бросок... Я никогда... никогда больше не смогу бросать тебя, потому что... я бросал его. Он... я люблю его!

Светка плачет. Я-то думал, что этот монолог был только в моих мозгах, но он, оказывается, незаметно перекочевал в рот. Сомневаюсь, что сказал ей правду... Я не знаю...

- Светик, у нас нет будущего! Ни в спорте, ни в жизни. Везде, всегда... он будет преследовать нас... меня... Видишь, он даже умереть мне не позволил... Я люблю тебя, Светик... Но... не тебя одну...

Стук в дверь. Только бы не он! Он! Заходит. Светка хочет выйти, но я не отпускаю. Он садится. На глазах, понятно, слезы. Только попробуй сказать, что любишь!

- Денис... Света... Я только прошу... не обижайтесь... Вот... это деньги... вам... на квартиру... на полгода... хватит...

Театр абсурда продолжается! Еще одно его слово, и мы втроем разрыдаемся.

- Откуда?

- Помнишь Айвазовского?

- Помню. Думаешь, нам хватит на двоих?

На троих”, - поправляет Светка.

- На троих, - поправляюсь я.

- На троих, - повторяю я.

љ Дмитрий ЛЫЧЁВ, 1997.