Аннотация: Вот уйдем мы старики и некому будет рассказать...
Из воспоминаний Борисовой З.И.
Уйдем, мы старые люди из жизни и никто не узнает, как жил поселок во время войны, ведь мы тоже много делали для фронта, трудились не покладая рук, жизнью рисковали, голодали, все было. Просто молодые были, порой не осознавали, что смерть то нам в лицо дышала. Когда немец подходил к Москве, нас от фабрики посылали рыть окопы в Мячково. Я в то время жила на Красном знамени, так вот: мы с подругой шли пешком по шоссе до конца Островцов. Потом поворот на Мячково до церкви, спускались на лодочную станцию и на лодках переправлялись до Нижнего Мячково, затем проходили через всю деревню до полей между д. Мячково и д. Титово. Вот на этом месте командированная молодежь из фабрики, школьницы-десятиклассницы и ополченцы строили оборонительные сооружения и рыли окопы. Мы ночевали на квартирах в деревне, десятиклассницы ночевали в школе. Руководителями нашими были Калганов Л.,Катков Ф.,а Выборновова Е. была массовиком в нардоме. На выходной день отпускали помыться после работы, на следующий день рано утром нужно было быть на месте. Выходили из дома в 3 часа утра и пешком шли копать окопы. Приходили на место лишь к 7 час. с небольшим. И так копали окопы с октября 1941 по март 1942г.,а уже в мае 1942 г. меня послали на ст.Куровскую, что находится под Люберцами, на заготовку торфа для обеспечения работы поселка, т.е для отопления детсадов, детдома ,бани и др.Здесь было немного полегче. А вот окопы вспоминаю со слезами. Особенно один случай. Был ясный день, мы копаем окопы, вдруг показался самолет, фюзеляж был весь разукрашен. Видно было летчика, а опознавательных знаков мы не увидели и приняли его за нашего. А он фашист, летел низко, искал замаскированный аэродром ,но с воздуха его не обнаружил. Увидев, что мы его заметили, он, облетел нас три раза, платком начал нам давать знаки, чтобы мы уходили. А мы, глупые в ответ тоже начали махать руками, смеялись, шутили, решили, что это союзники. И вдруг он начал по нас палить из пулемета. Все испугались, кто побежал, кто бросился на землю, вдруг кто-то скомандовал :-"Ложись. Тихо". Мы приникли к земле, казалось, слились с нею. Страх застилал душу. На низком бреющем полете фашист в упор расстреливал беззащитных женщин и детей. Была ранена Полина Полехина ,в нее он попал дважды, один раз в ногу, а второй раз -живот. Она жутко кричала от боли, ещё была ранена Зина Соколова в ногу, а четверо ополченцев были убиты. Полину везли у больницу в Верхнее Мячково на деревянных санях. Не довезли. Она умерла от потери крови и боли. Около больницы умерла. Пять человек сопровождали её на санях, как же мы хотели, чтобы она выжила. Мы были потрясены. Холод смерти как бы тоже нас коснулся. Ведь с любым из нас могло случиться тоже самое. Сердце сжимается, когда это вспоминаю. А вот уже в 1943 г. нас послали от фабрики в военный госпиталь, что находился под Быковым, ухаживать за ранеными. С утра с 3 часов до 3 час дня мы работали в цеху, а потом шли пешком до Спартака, что находится неподалеку от Быкова ,куда привозили раненых. Мы делали перевязки, подмывали, кормили, хоронили умерших на Колонецком кладбище./г.Колонец/ Позже, мы были там .Могилки ухоженные стоят, на них мраморные обелиски с именами погибших солдат, а ухаживал за могилками старенький дедушка. А ещё помню такой случай, аж мороз по коже. Пришла очень большая партия раненых, прибыл на ст. Быково вагон с поля боя. Глав. врач Захаров, имя отчество забыла, был очень строгим, мы его боялись, он требовал с нас чистоту и порядок, грязь не терпел, да и то правда, госпиталь полностью не оборудован, все могло быть, но Бог миловал. В этот день было много операций и военврач с помощниками работали до темноты. Несколько солдат не попали на операционный стол, перенесли на завтра, мы с Машей Рыбиной было собрались домой, как услышали стоны раненого, он скрипел зубами, плакал от боли, просил отрезать ногу. Военврача я не нашла, видно отошел куда-то по делам. Мы Машей подошли к раненому, он умоляюще смотрел на нас и глаза его просили :-"Помогите". Мы разрезали ножницами штанину, и к своему ужасу увидели развороченную рану, торчащий осколок, вся рана в крови ,а в ней шевелящиеся опарыши, причиняющие раненому нестерпимую боль. Мы быстро принесли перекись водорода, йод, вату, тщательно промыли рану, до зловеще торчащего осколка, старались не дотрагиваться, а когда все сделали, я пошла за военврачом. Когда он пришел и увидел все, он сильно ругался за то, что я взялась не за свое дело. Я не хотела ничего говорить, но когда почувствовала, что сейчас разревусь, показала ему салфетку с опарышами. Он замолчал, посмотрел на меня и спросил :-"Крови не боишься?". "Нет" - ответила я. Перенесли раненого в операционную, военврач Захаров на бумажке написал мне названия инструментов и я ему помогала. Во время операции у меня к горлу внезапно подступила тошнота, я побледнела. Врач это заметил, прикрикнул на меня "Держись", поднес к моему лицу ватку с нашатырем. Я пересилила себя и продолжала помогать хирургу. Солдат был спасен, нога осталась при нем. А нас с Машей отвезли домой за полночь на машине. На работе в цеху, наш начальник Петров Т.С, он относился к нам с очень большим уважением, наградил нас 2 талонами на обед в столовую. Потом этот госпиталь расформировали, я не знаю, что стало потом с нашим солдатом, но что остался жив, знаю точно. Вот такие дела...