Лысакова Дарина-Фалена : другие произведения.

Оумуши

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ну-с, кто осилит? Мама так и не осилила, а мне все равно нравится!!))
  ОУМУШИ
  
  "Поговаривают, если пойти в самую чащу леса,
   то можно увидеть оумуши. Они будут играть
  на солнце, не замечая вас. И тогда, быть может,
  один из них исполнит ваше желание..."
  сказание
  
  Лес молчал. Гроза прибила к земле траву и листья невысоких деревьев, утопив землю и рассыпанные по ней желуди в мутных лужицах. Небо тяжелой свинцовой крышей нависло над мокрыми остриями сосен, таких темных и неправдоподобно молчаливых в это время.
  Лес молчал. Гроза уничтожила все признаки жизни, задушила спертым горьким воздухом и неприятной сыростью звуки и шумы. Даже колючие лапы сосен, такие легкие и по-дикому красивые под весенним солнцем, не сбрасывали с длинных иголок мелкие бисеринки капель. Все замерло, все боялось показать, что оно еще по-прежнему живо.
  Лес покорили. Связали режущими тугими веревками, приставили заряженные арбалеты к вискам. Один вздох, одно движение - и вековые деревья пойдут на корабельные бревна. Один писк - и отважный зверек станет отличным украшением таверны или королевского дома.
  Страх липкой холодной паутиной охватил обитателей леса. Им некуда бежать, негде спрятаться. Их собственные дома уничтожат вместе с ними самими. Они не могут сражаться - их лишком мало, а людей слишком много. Кроме того, люди в них не верят.
  Забытый самой жизнью, побитый вражеской грозой, лес молчал, впитывая корнями многовековую отвагу, и готовился к битве, медленно, уверенно, не теряя надежды...
  
  Старый лис, истекая кровью, медленно поднимался на вершину холма. Он неимоверно устал, сил осталось всего на этот последний рывок между дамбой и лесом. Там, под спасительной тенью сосен, он сможет наконец спокойно умереть.
  Лис опирался на окровавленный меч, возвышающийся над его склоненной головой; затупившееся лезвие безвольно тащилось по траве, оставляя на ней неровный темный след.
  Он остался совсем один, остальных убили еще у городских ворот. Ему же дали шанс - бросили умирать в сточную канаву. Но самое главное он таки успел запомнить - схему ходов, ведущих от лесного озера до центральной площади. Если лис успеет рассказать об этом своим - у них будет надежда...
  Метко пущенная стрела вошла точно в затылок зверолюда, выйдя над переносицей. Густая бурая кровь закапала в открытый рот, глаза лиса наполнились диким ужасом.
  Он стойко перенес смерти своих товарищей, своей семьи, гибель своего дома - леса. Но когда коварная смерть бесстыже подобралась сзади и нанесла подлый удар в спину, лису стало по-настоящему страшно. Не за себя - за то, что станет с другими, если они не узнают эту переломную весть.
  Лис не добежал всего пару шагов до первых золотистых стволов сосенок. Он умер сразу же - врагам не пришлось даже утруждать себя, добивая раненого воина.
  А из недр леса, там, куда не осмеливались ступить даже самые бесстрашные люди, смотрели на смерть лиса тысячи желтых глаз. Последний его вздох пронесся эхом по всему лесу - погибала последняя надежда на спасение.
  Вечером, когда тело зверолюда остыло, на холм вышло несколько лесных воинов. Длинноногий лемур с полосатым хвостом и луком за спиной, обнаженная дриада, прикрытая только короткой кольчугой, крупный мускулистый грифон, суровый матерый волк в помятых блестящих доспехах и белая пантера, изящная и опасная. Они обступили погибшего и скорбно сняли шлемы и шляпы. Никто не проронил ни слова, но в их глазах все ярче разгорался огонек ненависти к врагам. У них не осталось ни выбора, ни спасения...
   - Наш последний, единственный шанс - это Оумуши, - прошептал лемур и, скрепя сердце, вынул из лап погибшего меч. - Оружие может послужить и другим воинам, ведь его у нас так мало.
   - Оумуши - это просто легенда. Мы не можем больше полагаться на сказки и жертвовать жизнями воинов, - категорически отрезала белая пантера и обвела холм голубыми глазами, - чем меньше нас становится, тем меньше у нас шансов победить.
   - Люди никогда не остановятся, ты же знаешь, Лажжера, - печально покачал головой зверолюд. Вздохнул, и подозвал остальных, осматривающих окрестности. - Шай, Ру, нам здесь больше нечего делать. Заберите тело и предайте его земле.
  Волк и дриада бережно подняли мертвого лиса и понесли в лес, для того, чтобы он навсегда остался в своем доме. Лемур положил меч в заплечный мешок и кивнул своему маленькому отряду.
   - Лажжера, найдите мне Оумуши, он несет перед нами ответственность. Если и из этого ничего не выйдет, нам не останется ничего, кроме как умереть плечом к плечу.
   - Скажи, Вилль, ты действительно веришь в силу Оумуши? Мы ведь даже точно не знаем, кто это, - Лажжера обернулась к командиру и уточнила, - это такой риск. Легенда об Оумуши - это всего лишь легенда. Может, Оумуши сам и придумал ее. Что тогда?
   - Тогда мы умрем, - спокойно ответил Вилль.
  Волк первым вошел под живые своды их небольшого убежища и печально завыл. Воины высыпали из палаток, раненые, измученные, обессиленные, и тихо застыли в центре. За последние полгода смерть стала настолько обыденным явлением, что воспринималась уже не так остро. Умер кто-то сегодня - завтра умереть можешь ты.
  Грифон помог опустить тело на землю, и кроты-гробовщики принялись за свою работу. Воины еще немного постояли и так же тихо разошлись, занявшись своими делами - заточкой оружия, изготовлением стрел и болтов, ковкой доспехов.
  Брошенные своими богами, они убивали и умирали сами - ради спасения своего дома и самой жизни.
  Вилль сел на закрученный толстый корень и положил меч лиса на колени. Скольких убило это неприметное оружие? Скольких хозяев оно уже успело сменить?
  А Оумуши - легенда или правда - он должен доказать, что не зря носит свое имя. Названный царем леса, общающийся с богами и демонами, почему этот избранный отшельник не хочет им помочь? Ведь без леса не будет и самого Оумуши - так, по крайней мере, говорят древние.
  Лемур погладил повязку на левом глазу - напоминание о том, какими жестокими могут быть люди. У них нет оправдания, они просто захватывают все, что может показаться им полезным. Лес, землю, жизнь...
  По извилистым корням к Виллю подскочила крупная рыжая белка в тяжелых черных доспехах, с луком и колчаном красноперых стрел за спиной. Ее мордочка была сплошь исполосована свежими розовыми шрамами, а усы - полностью вырваны. Белка скривила мордочку, показав осколки выбитых зубов, и обратилась к лемуру.
   - Большая белая кошка сказала, ты ищешь оумушей, - прошептала она, ее порванные губы машинально подергивались, - зачем тебе оумуши?
   - Ты должна понимать, что наше дело почти проиграно, - зверолюд положил лапу на меч и задумчиво полоснул когтем по длинному лезвию, - наша единственная надежда - это Оумуши, который может призывать древних богов на покинутые ими земли.
   - Моя мать, старая Очуха, говорила, что древние духи живут за лесом в Паутинном бору. Еще там частенько видывали маленького человека с желтым мехом, - белка потрясла ушками, показывая, что это вся информация, которую она хотела донести до лидера.
   - Подожди, Оумуши - это человек? - Вилль как подстреленный вскочил с корня и сжал в лапах меч. - Чем человек может нам помочь? Человек?
   - Успокойся, - белка взмахнула пушистым хвостом, - если тебе нужен Оумуши - прими его таким, какой он есть.
  Лемур спрыгнул на ровную землю и начал ходить из одной стороны в другую, под его плоскими лапами скрипела и рассыпалась мелкая галька. Последняя надежда таяла, как первый снег на теплой ладони. Человек...
  Вилль побродил еще немного и наконец решился. В конце концов, если Оумуши им не поможет, этого уже не сделает никто.
   - Лажжера, - подозвал он белую пантеру, обучающую неподалеку молодняк. Кошка скосила большие голубые глаза на лемура и, оттолкнувшись крупными лапами от земли, приземлилась рядом с Виллем.
   - Боюсь, у нас нет выбора, - он вытер пот со лба и печально сообщил, - возьми отряд из трех воинов. Отправляйтесь в Паутинный бор и найдите там Оумуши.
   - Когда? - коротко спросила она.
   - Прямо сейчас. У нас мало времени, - Вилль тяжело вздохнул, предчувствуя что-то темное и плохое.
  Лажжера низко склонила голову и побежала в воинскую палатку. Сразу же из нее вышли быстроногий кентавр, мускулистый черный лев без хвоста и зеленокожая лесница с чешуей на лице. Они стали плечом к плечу и отсалютовали пантере.
  Маленький отряд вышел из лагеря и вскоре совсем скрылся за густым переплетением ветвей. Не осталось даже следов - опавшая бронзовая хвоя скрыла все. Только лемур, не веря, не надеясь, послав бойцов почти на верную смерть, печально глядел им вслед.
  Темные силуэты превратились в зеленое мутное пятно сосновых лап, путаницу колючек, обрывки седой паутины. Лес поглотил все, в предсмертной попытке воскреснуть или хотя бы не умереть совсем.
  А где-то высоко в блекло-голубом ситцевом небе, царапая зеленый горизонт циркониевыми когтями, на золотых лапах мчалось солнце. За ним вдоль всей Земли оставался дымный темный след, сиреневым туманом стелющийся по траве.
  Лес все еще жил. И был прекрасен именно в том умирающем увядании, которое свойственно только полевым цветам. Поэтому тем, кто считал лес своим домом, с каждым мигом становилось все страшнее за свое будущее, и тем сильнее не хотелось дать себя завоевать.
  
  Сивилья первой выскочила на залитую медово-золотистыми лучами солнца поляну, но, с опозданием осознав свою детскую беспечность, тут же бросилась под спасительную защиту буков.
  Это был не привычный им сосняк, светлый и прозрачный, как первая смола, а старый лиственный лес, прозванный в народе за свою неприступность и мрачную сырость Паутинным бором. Покореженные непогодой и временем грязно-пепельные стволы, неровно забрызганные тусклыми зеленоватыми пятнами мха, не пропускали к земле ни одного лучика света, не давая увидеть голубого осколка неба.
  Под ногами хлюпала влажная беловатая почва, усеянная кусочками коры и прозрачными скелетами листьев, а у самых корней иногда пробивались к жизни хилые, болезненные травинки. Здесь не кричали птицы, не шумел ветер, не хрустела хвоя. Мертвая тишина...
  Поэтому молодая лесница, привыкшая к солнцу и пронзительным птичьим крикам, волнам свежего воздуха и блестящей от раннего дождя хвое, так стремительно ринулась на освещенную солнцем поляну.
  В лесу медленно светало. На поляне, усеянной, словно проплешинами, мелкими ямками и кочками, не было ни души. Но под первыми робкими лучами уже просыпались нежно голубые крохотные цветочки, начали тихо, а затем все громче и громче стрекотать кузнечики.
  Сивилья вскинула длинный тисовый лук и прислушалась. Стояла неестественная тишина, которую прерывало лишь легкое дыхание за спиной.
  Гронгад гортанно зарычал и вытащил из заплечных ножен меч. Темно-зеленые тени листьев запрыгали по серебряному лезвию. Но лес молчал, никто не нарушал блаженного спокойствия. Вечного спокойствия.
  Все еще держа лук наготове, лесница грациозно выскользнула на поляну. Ни одна веточка не хрустнула под ее ногами, а зеленая кожа служила отличной маскировкой. Следом осторожно вышел большелапый черный лев, передвигаясь также бесшумно. Последними под теплые лучи солнца выбрались Лажжера и Вритра, кентавр слегка прихрамывал на левую ногу. Отряд застыл на этом единственном освещенном пятне, не зная, куда двигаться дальше.
   Внезапно из сплетения ветвей над их головами выпорхнула серокрылая чайка и села на протянутую лапу Лажжеры. Что-то прокричав на своем птичьем языке, она, взмахнув крыльями, рванулась в родное небо.
   - Там, в сотне шагов, какое-то строение, кажется, деревянная изба, - перевела белая пантера, - рядом никого не видно.
   - Я пойду первой, если что - буду стрелять, - лесница, не дожидаясь согласия, зеленой змейкой юркнула в заросли. Молча кивнув, следом за ней исчез в листве пегий кентавр. Лев и пантера, более массивные, нежели остальные двое, аккуратно последовали за ними.
   - Неужели оумуши могут жить в таких темных и глухих местах? - ворчливо поинтересовался Гронгад, выпутываясь из цепких веточек. За ним так же недовольно пыхтела Лажжера. Пантера смахнула клинком прилипшую к шерсти паутинку и полоснула когтями по попавшейся на пути ветке. Деревце отозвалось глухим треском и обижено склонилось в другую сторону.
   - О! - внезапно послышался впереди удивленный шепоток лесницы. Рядом уважительно присвистнул кентавр.
   - Неужели! - пантера ловко выбралась из зарослей и присела рядом с остальными. Но за пушистыми кустами боярышника оумушей - кем бы они ни были - не оказалось. Вместо этого, покрытый пятнистыми тенями листвы, на ярком весеннем солнышке нежился маленький уютный деревянный домик, словно созданный для того, чтобы в нем передохнули с тяжелой дороги уставшие путники.
  На пороге сидел сгорбленный кругленький старичок с желтой редкой бородой до груди, и задумчиво жевал конец трубки. На его коленях, запутавшись в плотной ткани халата, лежала раскрытая посередине книга со старинными буквами и виньетками. Старик довольно и сыто щурился, подставив солнцу пышные румяные щеки.
   - Вот негодяи! - возмущенно прошипела на ухо кентавру лесница. - Мы с голоду пухнем, а они тут жизнью наслаждаются. Неужели не знают, что у нас идет война за лес?
   - Война пока что идет только за наш лес, а не за паутинные местечки, - нахмурился Вритра. Старик ему тоже не очень нравился.
  Внезапно из-за угла дома выскочила девчонка - человеческая девушка с распущенными светлыми волосами в серебристом летнем платье; казалось, она не замечает утренней прохлады и первых легких заморозков.
  Выглядела девушка совсем не похожей на обычных людей. Что-то в ней было такое... нечеловеческое.... То ли странный продолговатый разрез желтых с краснотой глаз, то ли слишком искренняя детская улыбка, то ли какая-то звериная красота...
   - Асот, посмотри какой там рассвет! - радостно верещала она, прыгая вокруг старичка, который улыбался и следил за ней взглядом. Девушка вела себя совсем не по возрасту - носилась туда-сюда по поляне и не обращала внимания на возможно подстерегающую ее опасность.
   - Подожди, Оя, у нас гости, - старик обернулся к кустам, где сидели в засаде воины-зверолюды, и посмотрел прямо в голубые глаза Лажжеры, ярко выделяющиеся на фоне зеленоватой листвы боярышника. От неожиданности пантера стушевалась и подалась назад, неловко задев плечом Гронгада и наступив тяжелой лапой на тоненькую ножку лесницы. Та пискнула, кентавр неосторожно взмахнул мечом и, припав на раненую ногу, вывалился на поляну.
  Девушка испугано вздрогнула и отшатнулась, спрятавшись за спину старика. Тот, не обращая на нее внимания, встал и направился к кустам.
   - Стой, если жизнь дорога! - из зарослей выскочили все остальные, держа оружие наготове. Пантера начала осторожно обходить людей сбоку, чтобы если что, атаковать первой.
   - Здравствуйте, путники. Что вы забыли в такой глуши? Здесь редко бывают люди... - спокойно проговорил старик.
   - Да как ты посмел назвать нас людьми, человечишка? Это оскорбление будет стоить тебе жизни! Разве ты не знаешь, что идет война? - возмущенно зашипела Лажжера, вздыбив загривок и встопорщив длинные белые усы. Из-под черных губ показались загнутые острия клыков.
   - Война? - старик, устало поморщившись, присел обратно на порог. Сразу стало видно, что он очень стар и беспомощен. Девушка позади немного осмелела и заинтересовано выглядывала из-за его плеча.
   - Не строй из себя дурачка! - взбешенно заревел лев, его голос гулким эхом разнесся по всему лесу. Лесница вздрогнула, но промолчала.
   - Что вы здесь делаете? - спокойно продолжил старик, а девушка села рядом и с интересом стала наблюдать за происходящим. По ее светлому молодому лицу плясали темные блики листвы, глаза задорно щурились, а золотистые с зеленоватым отливом волосы, раздуваемые ветром, щекотали голые плечи.
   - Мы ищем оумушей, знаете, где их можно найти? - первой спросила пантера.
   - Оумуши? - старик растеряно заулыбался, а девушка захихикала. Затем он откинул волосы с лица, и зверолюды удивленно застыли. Из-под жидких желтых волос, облепивших зеленоватый череп, показались два загнутых острых уха, покрытых рябыми чешуйками. А под глазами кроме морщин и старческих складок стали видны корневые наросты древесины, и мелкие зеленые листики.
   - Ты не человек, - пробормотал Вритра, перебирая копытами и сжимая в потных ладонях лук. Внезапно тетива со звоном лопнула прямо посередине. Кентавр невольно вздрогнул, а его товарищи ощерились.
   - Я и не утверждал, что я человек, - спокойно усмехнулся старик, поглаживая свою короткую бородку, - вряд ли в этом лесу вы найдете хоть одного живого человека...
   - Неужели ты и есть оумуши? - вырвалось у потрясенной пантеры, и на этот раз вздрогнула уже девушка. Ее раскосые глаза расширились, как у дикой кошки.
   - Я? - старик громко засмеялся. - Я что, похож на вашего легендарного духа-спасителя, или кто он там?
   - Тогда назовись, старик, или мы прибегнем к более жестоким мерам, - прорычал Гронгад, припадая на передние лапы.
   - Меня зовут Асот, я лесовик, - представился он, - а это...
   - А зачем вам нужен Оумуши? - внезапно подала голос девушка. Он у нее был удивительно тихим и шершавым, как кора засохшего дерева, но необычайно приятным и умиротворяющим. Лажжере совсем не хотелось разговаривать с человеком, но она сдержала свои звериные эмоции и сдержано ответила:
   - Люди отнимают у нас лес. Они убивают наши семьи, сжигают поселения. Между нами идет война не просто за кусок земли, а за само наше существование. Но наших собственных сил очень мало, а на стороне людей множество оружия и техники. А Оумуши может позвать нам на помощь могущественных богов и демонов, которые вернут справедливость в наш лес.
   - Почему ты считаешь, что справедливость на вашей стороне? И с какой это стати Оумуши должен вам помогать? - девушка спокойно, ледяными янтарными глазами смотрела на кошку. Между ними возникла какая-то невидимая связь, тягучая, опасная. Пантера боялась отвернуться и не смотреть в эти желтые океаны забвения.
   - Потому что это и его лес тоже, - сбивающимся голосом ответила Лажжера, - если лес умрет, умрет и он.
   - А с чего ты взяла, что Оумуши - это он?
  Воины замерли. Эта мысль не приходила им в голову. Нет, они понимали, что Оумуши может быть кем угодно, но... они представляли себе большого могучего зверя, с умными человеческими глазами и загадочным телом.
   - Боюсь, вы немного расстроитесь, когда познакомитесь с Оумуши, - произнесла девушка. Спокойно села рядом с лесовиком и выжидательно посмотрела на воинов.
   - Как тебя зовут, человек? - грубо, с плохо скрытым испугом прошептала белая пантера.
   - Меня зовут Оумуши, - страшно улыбнулась девушка.
  Лес замер.
  Замолчал сухой ветер, перестали хрустеть старые стволы деревьев, затихли доски уютного домика. Лажжера только начала осознавать, что сказала девушка, но в ее разуме это совсем не укладывалось. Она не могла поверить, что этот маленький человек... и есть легендарный Оумуши...
  Асот строго и печально смотрел на девушку, а та, загадочно улыбаясь, смотрела куда-то в лесную даль...
   - Что ты сказала?
  Девушка резко повернулась к пантере и недоуменно ответила:
   - Меня действительно зовут Оумуши. Правда, к лесному духу я не имею никакого отношения... Это просто имя.
   - Неужели теперь мы обречены? - всхлипнула лесница. - Все было напрасно? Лес погибнет?
  Оумуши прищурила яркие желтые глаза и убрала волосы с лица. Сейчас она походила на лесную птицу, такую же дикую и независимую, которая сидит на самой высокой ветке сосны и через мгновение бросится на беззащитную добычу.
   - Послушай, Лажжера! - резко вскочил Вритра и повернулся к обезумевшей от ужаса пантере. - Нашей задачей было найти Оумуши, чтобы спасти лес и его обитателей. Кто знает, может эта Оумуши - и есть наша последняя надежда? Что, если она как-то может нам помочь?
   - М-м? - заинтересовано прислушалась девушка.
   - У тебя есть магическая сила? Или ты умелый воин? - обратился к ней кентавр. - Как ты можешь спасти лес?
   - Ну, не знаю... - лениво, растягивая слова, произнесла она. Ей явно были безразличны и гнев воителей, и судьба леса.
   - Хоть что-то же ты умеешь? - умоляюще глядя на Оумуши, прошептала Сивилья.
   - Да, доводить до белого каления, - зло зашипел Гронгад.
  Девушка задумчиво изучала гостей, ни капли не проникшись духом опасности или патриотизма. Вряд ли она вообще понимала, зачем эти странные существа явились в такую чащобу и требуют от нее чего-то. Так, мошки, мешающие насладиться желанной прохладой в знойный летний день.
  И что она могла увидеть? Злую крепколапую белую пантеру, исполосованную чужими когтями? У которой в светлых голубых глазах отражаются не любимый родной лес, а ярость и безразличное ко всему происходящему небо?
  Громадного черного льва с обрубком вместо хвоста и всклокоченной серой гривой, сжимающего в лапах погнутую секиру и хищно скалящегося на нее?
  Слабенькую худенькую девчонку-лесницу, которой едва ли исполнилось две дюжины лет? В ее зеленых глазах испуг и недоверие, она пытается спрятаться за широкие деревья. Таким ли должен быть воин, защищающий свой лес и свою жизнь?
  Полу-человека, полу-коня, хромающего на одну ногу? Да он скорее в ветках запутается, чем сможет кого-то убить, таким неповоротливым и непропорциональным существам не место на войне!
  И это их хваленая армия, пытающаяся отвоевать лес у людей? Неудивительно, что они пришли просить помощи у лесного духа, которого и в лицо-то не знают!
  Внезапно Оумуши пришла в голову какая-то идея, это было видно по ее напрягшемуся лицу и сузившимся янтарным щелочкам глаз.
   - Почему бы и нет? - отрешенно пробормотала она, а затем обратилась к зверолюдам. - Что я получу за то, что помогу вам?
   - Если ты сделаешь что-то, что уничтожит людей, мы отдадим тебе все, - с широким выдохом ответила Лажжера, - все, что захочешь.
  Девушка нахмурилась. Пантера заметила, что в ее словах для Оумуши было что неприятное. Но она ведь предложила ей все!
   - Я могу пойти с вами, но за результат не отвечаю, - сурово отрезала девушка. Старик рядом что-то пробормотал себе под нос, но вслух мысли не озвучил и лишь отвернулся в сторону.
  Девушка одним прыжком преодолела расстояние до зверолюдов и пристально посмотрела на занервничавшую кошку. Опять глаза невидимой магией соединились с глазами: золото наложилось на голубое серебро, и весь окружающий мир замер. Наваждение продлилось всего миг - так, по крайней мере, показалось пантере.
  Потом Оумуши стала лицом к остальным и снова напомнила им чем-то лесную птицу - такую же легкую, дикую, неуловимую. Она излучала что-то нечеловеческое, хотя точно была человеком.
  Воины хмуро представились и виновато отвернулись. Им было немного не по себе оттого, что их цель, их главная миссия были восприняты не всерьез, а с издевкой. Все-таки ради этого леса они умирали, теряли всех и вся. А она...
  Они прекрасно понимали, что девушка не была никаким духом леса и могущественным богом. Просто человек... может, один из шпионов вражеской армии. Но не бог, не тот, кому под силу победить целые тысячи хорошо вооруженных людей.
  Правда, выбора у них не было. Потому они и вяли ее с собой, чтобы хоть что-то попытаться изменить, приблизить. Хоть что-то... или победу, или смерть.
  Старик встал у порога и укоризненно, с непонятной никому обреченной печалью смотрел на уходящий отряд. Он единственный - даже больше, чем сама Оумуши - понимал. Понимал, почему она уходит. Понимал, что произойдет далее.
  Он был не просто обитателем леса. Он был его душой, жил в каждой его веточке, в каждом ростке, в каждой шишечке... И он прекрасно знал, что сейчас идет война. Не просто война за лес, за дом и за жизнь, а война за весь мир, за существование обеих рас. Выиграют ее люди - не станет больше лесных жителей. Победят звери... а что будет тогда? Не случится ли то же самое и с их врагами, не уподобятся ли они по жестокости и изобретательности людям?
   Старик предчувствовал эту предстоящую, неизбежную, как летняя гроза после засухи, битву. Последнюю битву, которая положит конец единственному спору на этой земле - между жизнью и смертью.
  Война - это не отстаивание жизни. Это - отстаивание смерти.
  Люди, звери... они ничем не отличаются. Они одинаково бросили своих древних богов, а теперь пришли просить у них же помощи? Звери хотя бы пришли... Не подумав, а не лучше ли им вовсе потерять разум и стать рабами людей, безмолвными, покорными.
  Нет, он их не понимал. Не понимал никого, особенно - Оумуши, которая зачем-то пошла на эту бессмысленную войну. Если ее меч поразит хоть одного человека, это будет поистине чудом из чудес. Намного чудеснее, чем ежели бы тут появились все отринутые зверьми и людьми боги и начали кому-то помогать.
  Все они отверженные. Отверженные от жизни, и, быть может, Оумуши осталась единственным островком жизни и надежды в этом поглощенном смертью мире...
  
  Карро Ворон бездумно кромсал на мелкие кусочки большое Литаррийское яблоко широким охотничьим ножом, предназначенным совсем не для этого, вырезая сочную фиолетово-винную мякоть и разрубая мелкие твердые косточки. Дойдя до середины, он наконец заметил, что делает, и от неожиданности уронил влажный сладкий огрызок на пол. Тот упал с неприятным смачным шлепком, будто состоял уже не из одного остова, а из целого ковша липкого фруктового пюре.
  Карро задумчиво посмотрел на плачевные останки плода и печально вздохнул. Что ни говори, в нынешнее время, отягощенное продолжительной, но столь предсказуемой войной, различные излишества, которые так любят аристократы, буквально на глазах иссякали. Курьеры больше не могли поставлять фрукты и напитки из Литаррии и Шиингена. На Прикордонных дорогах их караулили вражеские лазутчики, убивающие всех без разбору. Да, зверолюдам тоже нужна еда, но.... Но они все же враги, с какой стороны на это не смотри.
  В конце концов, они первыми отказались присоединить свои территории к Виленее и стать ее союзниками. А эти земли были крайне необходимы людям Виленеи для строительства новых оборонных сооружений, защищающих от племен скифов. И Карро, прозванный Вороном за быстрые смертоносные атаки, глава Виленейского королевства, лидер мастеров оружия в Кайлине, понимал это лучше остальных. Он видел свои земли, разоренные варварскими набегами и выжженные дотла. Видел людей, иссушенных до костей. Видел и зверолюдов, беззаботно жиреющих в своих лесах.
  Карро Ворон не считал себя убийцей. Не считал и мародером, бессовестно вторгнувшимся в чужие жизни. Его цель была выше - помочь своим людям, даже если для этого придется убивать других существ.
  У каждого своя правда, и ни одна из сторон не желала уступать другой, искренне веруя, что только они имеют право на жизнь.
  В столовую без стука вошел один из министров, громко шаркая стоптанными каблуками. В отличие от Карро, молодого, хитрого, храброго, мужчина выглядел невзрачным, тусклым, приземистым толстобрюхом. Его не интересовали ни судьбы людей королевства, ни благополучие самого государства. Единственное, что изредка заполняло его застоявшиеся мыслишки - жажда собственного удовлетворения.
   - Сэй Карро, сегодня звериные повстанцы опять разрушили западную стену, - сразу начал министр, его голос звучал лениво и слащаво-приторно, как клейкий, прокисший литаррийский сыр, - что предпримем?
   - Пир Шаюн, мне это уже все надоело! - нахмурившись, ответил молодой король. - Мы отстраивали ее уже четыре раза, почему бы им, наконец, не успокоиться?! Нас больше, мы сильнее, у нас есть мощнейшее оружие! Чего они добиваются? Полного уничтожения? И этот их Вилль, и я прекрасно понимаем, кто выйдет победителем. Почему же они так упорствуют, а, Шаюн?
   - Не имею понятия, Сэй Карро, - безразлично произнес министр, тупо разглядывая высокий, искусно лепленный потолок. Его не интересовало, что случится с людьми и зверолюдами. Его вообще ничего не интересовало.
   - Шаюн, ты меня окончательно достал! -не выдержал и поднял глаза к тому же потолку Карро. - По-моему, ты меня вообще не слушаешь! Зачем мне такой министр?
   - Ибо других у вас нет, - наконец хоть как-то оживился Шаюн и даже попробовал смущенно улыбнуться, - а я в курсе всех изменений в нашем военном положении.
   - И то правда, - разочаровано вздохнул парень, - был бы у меня кто-то получше, он бы давно заменил тебя на этой должности, а твоя лысеющая голова украшала бы городские ворота. Да, наверное, поэтому мы все еще никак не можем победить какую-то мелкую кучку повстанцев!
  Министр покивал с таким флегматичным видом, словно он каждые выходные цеплял свою голову на городской частокол, и это успело ему порядком поднадоесть.
   - Может, мне лучше вообще остаться без министра? - задумчиво пробормотал себе под нос Карро. Министр этого не заметил, или сделал вид, что не заметил. Его не интересовали такие незначительные мелочи, как чье-то суждение о его судьбе.
   - Они пытаются разрушить дамбу, верно? - опять призадумался повелитель, абсолютно забыв о присутствующем в зале Шаюне. - Видимо думают, что таким образом пробьют наше слабое место, лишат защиты и захватят город? Черт! Да мы же сами можем обрушить на их головы эту дамбу вместе с бешеной уймой воды...
  Парень радостно ударил кулаком по ладони и продолжил:
   - Они сейчас очень ослаблены, и вряд ли собираются хоть что-то предпринять в таком положении! Надо немного подождать и победа будет за нами!
   - Позвольте уточнить, сэй... - подал голос министр, до этого остававшийся невидимым. - А что, если они нападут раньше и не на дамбу?
   - Ты глупец? - Карро покосился на Шаюна. - Если они так поступят, то я сильно их переоцениваю. Они так сделают, только если полные идиоты, незнакомые с воинским делом, как ты, Шаюн!
  Министр даже не понял, что его только что оскорбили.
   - Подождем и посмотрим, - хитро прищурился молодой сэй и наколол на нож крупное фиолетовое Литаррийское яблоко. Шкурка с щелчком лопнула, по холеному лезвию потекли розоватые капельки сладкого сока. На столе яблок стояла целая корзина, почти нетронутая, и плоды, недолгостойкие в этот жаркий сезон, начали темнеть и плесневеть.
  Карро Ворон задумчиво откусил яблоко и с удивлением заметил, что оно было абсолютно не вкусным.
  
   - Ты - Оумуши? - у Вилля не хватало слов, в его мыслях все путалось и мешалось.
  Девушка виновато пожала открытыми плечами, совершенно не предназначенными для ношения кольчуги или ремня ножен. Такая слабая, тощая... Воин? Маг? Дух? Нет, все-таки обычный человек, намного слабее и неприспособленнее своих сородичей.
   - И чем ты думаешь нам помочь? - хрипловато засмеялся старый лемур. - Будешь махать мечом?
   - Наверное... - по своей забавной звериной привычке она прищурила яркие желтые глаза. - Я могу попробовать...
   - Попробовать? - охваченный ужасом, Вилль захохотал диким истерическим смехом. - Вы слышали? Она попробует биться мечом на войне! А? Каково"?
  Воины смущенно молчали, печально опустив головы или изучая своих соседей. Никто не винил Оумуши, но... Но она была виновата, виновата своим именем перед всем миром.
  Виновата, потому что невиновна.
  Оумуши рассержено посмотрела на лемура, но ничего ему не ответила. Она могла бы сейчас сорваться, показать свой норов и ударить зверолюда, но сдержала себя.
   - Придет время, когда ты на коленях будешь ползать и боготворить меня! - только грубо прошипела она. - Посмотрим!
   - Не смеши меня! - Вилль перестал хохотать и так же неприязненно взглянул на девушку. - Нам конец! Теперь люди нас точно уничтожат!
   - Ты прав, - печально произнесла Лажжера, - но, видимо, у нас действительно нет выбора. Нам ПРИДЕТСЯ принять ее помощь, какой бы скудной она ни была.
   - Если бы эта "помощь" не пошла нам во вред! - закричал кто-то с другого конца стола. Зверолюды одобрительно загудели.
  Оумуши обижено сидела в сторонке, зажатая со всех сторон старающимися перекричать друг друга воинами. Когда она впервые вошла под корневые своды Скайфеллона, все смотрели на нее голодными глазами диких зверей, полными ненависти и отчаяния. Никто не увидел в ней спасения, никому не захотелось помочь ей самой. У всех хватало своих проблем; все настолько разуверились во всем, что перестали быть похожими на разумных существ.
  С волками жить, по-волчьи жить. А Шиингенские волчицы воют человеческими голосами, зазывая в свои логова наивных путников...
   - Пан Вилль! - задыхаясь обжигающим, как лед, воздухом, в зал вбежал зелено-красный с кожистым гребнем тритон. Он остановился возле стула лемура, специально поставленного так, чтобы все могли услышать голос своего предводителя.
   - Ун, что случилось? - стараясь не выдать охватившей его тревоги, спросил лемур.
   - Пан Вилль, виленейцы собираются поджечь лес! - заверещал посыльный, размахивая руками и хвостом. - Пан Сирый только что вернулся из Кайлина, он слышал это собственными ушами!
  Зал моментально замолк. Все с надеждой посмотрели на пораженного этой новостью вождя, а потом, с тревогой, на Оумуши.
   - Когда? - побелевшими губами прошептал Вилль.
   - В ближайшие сроки, - Ун виновато пожал плечами, - это конец, да?
   - Конец наступил уже давно, - мрачно ответила посыльному Лажжера. Пантера подошла к предводителю и поддержала его за плечи.
  Вилль был поражен. Нет, поражен - не совсем подходящее сюда слово. Он был шокирован. Он знал, что люди - подлые существа, но это было верхом идиотизма. Если они сожгут лес, то полностью сотрут с лица земли не только всех повстанцев и зверолюдов, но и уничтожат тысячи акров земли. Они останутся открытыми перед лицом вражеских племен скифов и тутариев. Разве сам Карро Ворон, король людей, этого не понимает?!
   - Так давайте нападем на них раньше! - резкий звонкий голос проник в мысли старого лемура. - Даже если это обман, и люди хотят, чтобы вы покинули свои убежища и дома, то мы просто обязаны опередить их!
  Все в изумлении посмотрели на молчавшую до сих пор Оумуши, и Лажжера, единственная, кто сумел-таки сохранить самообладание, хмуро поинтересовалась:
   - Ну и что же ты предлагаешь?
   - Напасть на их самое слабое место, ведь у них такое точно найдется! - девушка говорила отрывисто, воодушевившись своей идеей. - Мы соберем все наши силы и ударим в одну точку!
   - Из тебя вышел бы отвратный стратег! - поморщилась белая пантера. - Твой план - полная ерунда, его не одобрил бы и дилетант.
   - Но у вас же нет выбора! - Оумуши повысила свой голос, и теперь почти кричала. - Мы должны напасть немедленно!
   - И кто же тебя послушает, а? - ехидно уточнила воительница.
   - Звери, кому вы поверите? - развернулась к остальным девушка и ткнула пальцем в крупную лапу Лажжеры, уже выпустившей когти, чтобы полоснуть по лицу наглого человека. - Этой кошке или легендарному Оумуши? Что вы потеряете, если нападете? Мы должны отвоевывать своими собственными силами право на жизнь!
   - Оумуши права! Мы должны сражаться! Убить всех людей! - загомонили тут же собравшиеся. - Вперед на Виленею!
   - Да замолчите же вы, идиоты! - закричала на них Лажжера, но все было без толку. Ее слова утонули в общем радостном гуле.
   - Вилль, скажи им что-нибудь! - умоляюще посмотрела она на лемура. - Они совсем обезумели!
   - Я прошу вас, замолчите! - зверолюд встал на пустой стол, но и там его мольбы остались без ответа. - Вы все умрете, но леса не спасете! Мы найдем другую возможность...
   - Сам заткнись, Вилль, - спокойно ответил ему Шай, старый седой волк, - ты еще не сделал ничего, что хоть сколько-нибудь помогло бы нам!
  Лемур пораженно взглянул в глаза воину. Как так? А кто же ежедневно вел их к этой битве, кто во всем помогал и все отдавал? Просто несправедливо, эта безрассудная Оумуши околдовала их всех!
   - Они решили идти за тобой. Ладно, я тоже доверюсь тебе, - Вилль подошел к Оумуши и сурово окинул ее взглядом, - но запомни: их смерть будет на твоей совести!
   - Я приведу их к победе! - радостно заявила девушка и прокричала всем воинам. - Раз вы хотите убить людей, то завтра мы это сделаем!
  
   - Они наступают на город? - искренне удивился Карро, когда один из советников донес до него эту весть. - Они что, совсем лишились остатков своего звериного ума?
   - Видимо, да, - этот советник был из числа коварных и подлых обманщиков, но, не в пример Шаюну, имел свои собственные мозги, - кто-то сказал им, что вы собираетесь поджечь лес.
   - Да я что - блаженный? - хмыкнул парень. - Этим самым я подписал бы смертный приговор всей Виленее! Разве они этого не понимают? Почему Вилль, их лидер, согласился на такое безрассудство? Мы сейчас сильны, как никогда!
   - Я слышал, что среди зверолюдов появилось новое лицо... - заговорщически зашептал советник.
   - Если это рядовой воин, то мне это неинтересно, - отмахнулся Карро, - чем он может меня заинтересовать?
   - А тем, - мужчина нагнулся еще ближе к молодому господину, хотя ему совсем не нравилось унижаться и быть всего лишь слугой, - что это - Оумуши!
   - Почему я должен его знать? - лениво поинтересовался повелитель. - Он что, местная знаменитость?
   - О, не то слово! - восторженно пропел советник. - Они считают, что Оумуши - это легендарный дух леса, которому под силу уничтожить всю империю!
   - Да? - тут же заинтересовался Карро. - И что он из себя представляет?
   - Здесь слухи расходятся, - на лице мужчины играла заискивающая улыбка, - но все они едины в одном: это великий муж, высокого роста, с горами мышц, с оленьим лицом, десятью парами рогов и тигриными когтями...
   - Что ж это за чудо-юдо такое выходит-то? - засмеялся парень. - Наверное, многие достаточно приврали, чтобы создать такое нечто! Я думаю, что Оумуши - самый обыкновенный зверолюд, но только очень сильный или умелый воин.
   - Сэй, это все неважно. Что мы должны делать сейчас? - заволновался советник. Он как раз подошел к одному из окон и увидел надвигающуюся армию врага. - Они все ближе, еще несколько сотен шагов, и они начнут наступление.
   - Да, это серьезно, - кивнул Карро, - иди, созывай людей. Поставь лучников в бойницы. Арбалетчиков на мост, а мечники пусть ждут у входа. А еще закипятите побольше смолы.
  Советник понятливо поклонился и был таков.
  Вилль первым подошел к подвесному мосту в Кайлин (опущенному в самый разгар дня и вовремя не поднятому) и громко позвал вражеского предводителя. Карро выглянул в бойницу, надежно защищенный стоящим перед ним охранником, и уважительно кивнул.
   - Сдавайте свои позиции, люди! - закричал лемур так, чтобы вся армия его услышала. - Мы пришли сжигать ваши дома, убивать ваши семьи! Вам не будет пощады!
  Слишком глупо. И Карро, и Вилль это одинаково понимали.
  Они бросились штурмовать ворота - вооруженные до клыков зверолюды и другие обитатели леса. Нападающие оскалили пасти и зарычали, подняли мечи, топоры и алебарды и без команды ринулись к городской стене.
  Эта битва была короткой. Первые ряды зверолюдов, не добежав до моста нескольких аршинов, как картонные фигурки одинаково упали на спину, простреленные арбалетными болтами. Пока арбалетчики перезаряжали свое оружие, дали залп лучники. Но он был не таким удачным, как предыдущий. Упала только половина нападающих, а остальные успели перебежать под спасительный навес окружной стены, туда, где стрелы и болты не могли их достать.
  Под защитой стены зверолюды разделились: одни полезли вверх по выступающим камням, а другие начали выбивать мост, используя как таран собственные щиты и булавы.
   - Давай, - кивнул тот самый советник стоящим наверху солдатам.
  Когда первые лапы зверолюдов показались на зубчатой верхушке стены, им на головы полились кипящие смола и вода. Обожженные, со сваренными заживо глазами и языками, они с дикими воплями посыпались на землю.
  Это ввергло нападавших в шок. Они замешкались, чем и воспользовались люди. Лучники стреляли без единого промаха, и все больше и больше зверолюдов падало замертво.
   - Вперед! - завопила Оумуши.
   - Не позволяйте им уйти! - приказал своим Карро.
  Она заметила его. Молодого, самодовольного, гордого. Совсем еще юношу, с темно-русыми коротко-стрижеными волосами и острым, каким-то лисьим лицом. Но все же в его взгляде и движениях было что-то королевское - именно такое, какое должно быть у истинного правителя.
  Карро взмахнул рукой, и из ворот появились новые воины - с мечами и щитами. Зверолюды совсем растерялись, они были уверены в своей полной победе и не ожидали такого напора врага. Выбежавшие люди подмяли их мощной волной стали и серебра, мятежники в ужасе подались назад, но там их уже ждала засада.
  Это было поражение. Люди убивали зверолюдов, зверолюды безжалостно убивали людей, никто не видел дальше острия своего меча. Трава стала кровью, а небо над головами окрасилось в цвет смерти - черный.
   - Я возьму его! - крикнула Оумуши Виллю, но тот ее даже не заметил, прижатый двумя воинами к стене.
  Девушка побежала по направлению к балкону, на котором стоял Карро. Несколько человек бросилось ей наперерез, но Оумуши резко отскочила в сторону и проскользнула под мечом одного из виленейцев. Оружие ударило уже по пустой земле.
  Она оттолкнулась от земли крепкими мускулистыми ногами, взрыхлив влажную от крови почву острыми когтями, и одним точным и красивым прыжком преодолела расстояние до Карро.
  Оумуши приземлилась на поручень балкона наверху смотровой башни. Девушка немного не рассчитала силы, и по инерции присела на согнутые гибкие ноги, одной рукой ухватившись за красивый розовый мрамор, а вторую отставив в сторону для равновесия и позволив сверкающим в наступившем сумраке золотым перьям на крыле свободно трепетать на ветру.
  Карро не отвел взгляда, когда Оумуши посмотрела на него острыми птичьими глазами с черными точками зрачков. Нежные пушистые перья светящимся ореолом окружали ее худое лицо, сливаясь с лимонными волосами. Крылья, выходящие длинными маховыми перьями из локтей и срастающиеся с руками до самого затылка, нетерпеливо подрагивали, рассыпая мелкие желтые искры по его лицу.
   - Оумуши...
  Без сомнения Карро произнес ее имя.
   - Прощайся с жизнью, - дерзко и коротко бросила она.
  В темном воздухе белой изящной молнией сверкнул ее клинок. Но внезапно он встретил быстрое сопротивление - Карро поднял свою руку на мгновение раньше, чем девушка, и теперь опасно теснил ее к самому краю перил.
   - Думаешь? - беззвучно прошептал он.
  Его взмах оказался сильнее, тонкий клинок выскользнул из потных пальцев девушки и исчез в черной мешанине тел внизу. Широкий меч парня по инерции полоснул Оумуши по правому плечу и отлетел в сторону.
  Девушка испугано схватилась за плечо и, соскользнув со скользкого мрамора босой ногой, упала на сражающиеся армии, оставив после себя в воздухе рой золотых перьев.
  Карро Ворон изумленно смотрел вниз и не мог проронить ни слова.
   - Открывай дамбу!!! - завопил откуда-то снизу министр.
   - Нет! Отступаем! - закричал своим воинам Вилль, и все в ужасе начали разбегаться по сторонам, подгоняемые виленейскими мечниками.
  Внезапно люди как будто исчезли - на опустевшем пространстве остались только зверолюды.
  
  Первые полосы леса смыло до основания. Вода выворачивала деревья с корнями, оставляя после себя измочаленную зыбучую землю и размытые пески. Потоком на поверхность выбросило большие валуны и размыло часть дороги.
  Выжить успели лишь те, кто спрятался за стены.
  
   - Мы не сделаем тебе такого одолжения и не убьем, - сухо вынес приговор Вилль. Его глаз, красный и влажный, смотрел безразлично и пусто, - убирайся отсюда и никогда не возвращайся. Вернешься - мы тебя уничтожим.
  Сжимая ладонью рваные края пореза, Оумуши испугано ежилась и оглядывалась. Зверолюды, немногие оставшиеся в живых, обступили ее со всех сторон и рычали, осыпая девушку проклятиями и угрозами. Они все стали калеками, едва способными держать меч в лапах. Сегодня убили их последнюю надежду.
  Приговор убийце - больше, чем просто смерть.
   - Ты обманула нас, притворившись нашей надеждой, - глухо говорил лемур, - теперь у нас не осталось ничего. Мы ни за что не отдадим врагам наши дома и жизни. Но тебя - тебя никогда не простим. У людей хотя бы может быть оправдание...
   - Убирайся, шайра! Вон отсюда! - зарычали зверолюды на перепуганную Оумуши. Самые отчаявшиеся и злые подскочили на несколько шагов ближе и попытались достать девушку острыми когтями и клыками, но она успела отпрыгнуть в сторону и прижаться спиной к выступу в скале.
  Столько ненависти в одном месте она еще никогда не видела. Ненависть заливала девушку жесткими шершавыми волнами цвета стали и пурпурного серебра и сковывала шею тугим ошейником. От такой ненависти некуда спрятаться, она не отпустит даже уже задохнувшуюся и остывшую жертву.
  Звери зарычали еще громче, оружие загромыхало еще страшнее, и Оумуши ринулась прочь. Она едва успела отскочить от занесенного над ней хвоста дракона, изувечившего бы ее навсегда.
  Девушка помчалась в глубь леса, и еще много-много часов своего бега она слышала их дерущие слух голоса, тяжелым воском впечатывающиеся в ее память.
  В лесу было необычайно тихо, словно весь мир готовился к грозе. Внезапно замолчали все деревья, трава, цветы... Земля больше не хрустела летним инеем хвои под ногами, небо застыло холодной голубой пасторальной картинкой.
  Ни одного облачка, ни легкого ветерка - дыхания леса, ни тайного шепота коры.
  Гроза точно будет - она всегда приходит после такого мертвого затишья, когда вся мокрая листва и прелая трава пахнут брожением и тухлостью.
  Первые капли одиноко забарабанили по трусливо поджатой молодой хвое. Одна капля, две...
  Скоро они сольются в единый мощнейший ливень, который не только напоит и вымоет каждую веточку и букашку, но и разорвет гнилые, уже ни на что не годные в этой жизни листья...
  
   - Честный поединок, хм? Это же не турнир, право слово! - пробормотал Карро себе под нос. Уже не с каждым днем, а с каждым часом ситуация становилась все запутанней и странней.
  Зверолюды, потрясенные таким стремительным и, главное, неожиданным поражением, вынесли себе вердикт: или немедленная победа, или скорая смерть. Поэтому им ничего не оставалось, кроме как решить все раз и навсегда.
  Карро согласился. Он уже победил зверолюдов один раз и был полностью уверен в своей теперешней победе. К тому же, его армия, в которой были не только сами виленейцы, но и шиингенцы и литаррийцы, составляла около полумиллиона человек, а армия противника - всего тысяч семь.
  У зверей не было ни единого шанса.
  Лишившись опоры и поддержки верной Лажжеры, погибшей при разрушении дамбы, Вилль впервые почувствовал себя по-настоящему одиноким и беспомощным. У него не осталось никого, действительно способного постоять за судьбу леса и зверолюдов.
  Обе армии выстроились лицом к лицу на той самой широкой равнине, где некогда подлым выстрелом в спину был убит лис-разведчик. Но в отличие от прошлого раза, когда все цвело и радовалось жизни, в этот страшный день все внезапно замерло. Казалось, даже трава уныло поникла и посерела, а яркие разноцветные бутончики полевых цветов спрятали лепестки вовнутрь.
  Небо стало белым, как напряженно сжатые губы воинов. Никто не разговаривал, никто даже громко не дышал.
  Вилль и сам прекрасно видел, что их победят. Победят быстро и легко. Какая же тут может быть речь о честном поединке? Но каждый воин понимал, что лучшая смерть - на поле боя.
  Громадное поле, словно специально созданное для такого случая, и мелкие черные бисеринки людей и зверолюдов на нем, такие одинаковые с высоты птичьего полета...
  Одиноко прокричал в небе сокол.
  Люди и зверолюды по сигналу командиров рванулись вперед, словно цепные псы, натренированные атаковать и рвать без размышлений.
  И тут же замерли на месте, в полушаге друг от друга, с поднятыми мечами и открытыми в крике ртами. Все как один глядя на вершину холма, за которым начинался лес.
  Она стояла в самом центре, там, где ее мог увидеть каждый воин. В своем настоящем обличье, с распущенными золотыми перьями на крыльях, свирепо встопорщенными светлыми волосами и сверкающим в правой руке мечом. Она стояла, не шевелясь, пронзительными птичьими глазами сверля всех одновременно, так, что каждый невольно вздрагивал, но не мог отвести взгляда.
  Прошло немного дольше, чем просто пара мгновений. Люди смотрели на нее со все нарастающим ужасом, а зверолюды - с чувством вины и появляющимися в глазах слезами.
  Они не видели в ней просто человека или человека-зверя. Они не могли понять почему, но этот тонкий и невысокий силуэт, подсвеченный сзади восходящим солнцем, внушал им не просто суеверный страх, а дикий, замораживающий до крови ужас.
  Пальцы Оумуши вздрогнули, и она начала медленно, очень медленно, медленнее, чем удары миллионов сердец, поднимать меч. Первые лучи солнца полоснули по сверкающему лезвию и поползли дальше, вверх к острию.
  И в тот же миг, еще закрытое уходящим ночным сумраком Нечто появилось за краем холма. Земля мелко задрожала, и воины судорожно схватились за оружие.
  Дрожь не прекращалась, к ней добавился приближающийся из-за леса шум. С верхушек деревьев в напряженное небо испугано вспорхнули птицы, истерично крича и рассыпая за собой следом ворох перьев.
  С каждым плавным движением меча горизонт темнел все больше. И вот контуры наконец стали четкими, обрисовывая голову с торчащими треугольными ушами. Когда показалась шея, ряды воинов разом вздрогнули.
  Голова закрывала собой почти весь лес, а тело чудища, когда оно вышло полностью, заслонило собой поднимающееся высоко в небо солнце.
  Громадный белый бог-лис, с бьющей по воздуху сотней пушистых хвостов и горящей огнем шкурой, молчал и спокойно смотрел вниз красными щелками глаз. Он был действительно богом - великим, бессмертным, сумевшим выжить в человеческом безверии. Увидев его, воины захотели упасть на колени и выть о прощении, не глядя богу в лицо.
  Слева от Оумуши тоже появилось растущее темное пятно. Оно увеличивалось и перекатывалось, не меняя округлых очертаний. Не прошло пары мгновений, и второй древний бог во всей своей напитанной веками мощи поднялся над тонкой и смутной линией горизонта.
  Казалось, он смотрит каждому прямо в душу, пожирая и уничтожая любые посторонние мысли или желания. Конечностей шарообразного, сотворенного из земли и каменной глыбы голема не было видно, будто они врастали в почву, и он сам являлся ее частью, жуткой, аномальной, невозможной. Единственно живым на всем его естестве был громадный, на полтела глаз, идеально белый и круглый, с пугающе застывшим матово-красным зрачком. Иногда небольшие груды земли или кусочки гранита с шорохом и пылью ссыпались вниз, и тогда все войско судорожно вздрагивало.
  Так они и стали, справа от Оумуши огненный бог-лис, слева - каменный бог-голем.
  Никто из людей или зверолюдов не проронил ни слова. Никто даже не шелохнулся, все ждали и знали, что это еще не все, успокаиваться рано.
  Одновременно справа и слева от Оумуши появились еще двое: чудовищный, пугающий одним своим видом до колючей стужи в крови гигантский бог-кентавр, с завязанными плотной коллирией глазами и сжимающими длинные палаши шестью руками; и существо с головой крокодила, страусиными перьями на длинном скользком змеином теле и зажатой в лапах жердью с лошадиным черепом на острие.
  Следом за ними на холм вышли и другие боги: совсем недавно забытые, молодые, такие как саблезубый снежный левомедведь, птица с перьями из редчайшей твердейшей стали с четырьмя крыльями и пятью глазами; и боги - древнейшие из древнейших, те, имена которых забыли уже первые предки настоящих людей - существо, состоящее из одной ледяной воды, совсем без глаз и конечностей; покрытый извивающимися черными червями муравьед, химера - крылатый свирепый буйвол с торчащей из спины головой гиены.
  Боги выстроились в прямую линию по бокам от Оумуши, как ее верные псы, и весь холм от начала леса до обрыва был заполнен их зловещими силуэтами, мерцающими в розоватых искрах восходящего солнца и горящей шкуры бога-лиса.
  Меч до сих пор медленно поднимался. Оказалось, две дюжины богов вышли быстрее, чем прошло одно мгновение. Хотя всем стоящим внизу воинам показалось, что прошла целая вечность.
  Боги. Управляющие стихиями и планетами. Те, кто создал мир и все его части, людей и животных. Те, существование которых практически невозможно. Те, кого не видели уже множество тысяч лет и о которых думали, что они уже давно мертвы.
  Откуда-то послышался сиплый крик Карро, призывающий воинов собраться и атаковать. Первые ряды виленейцев трусливо сделали два шага в сторону холма и неуверенно посмотрели на армию зверолюдов.
  Меч Оумуши внезапно резко и быстро поднялся вверх. Острие ярко вспыхнуло в краснеющем рассвете, и белая вспышка ртутной змейкой стекла в ладонь.
  Без команды, боги, все как один, в одно мгновение ринулись вниз с холма. Земля лопалась под их огромными гладкими когтями, взлетая вверх целыми пластами и большими глыбами.
  Они не собирались воевать бок о бок со зверолюдами или людьми, они бросились на тех, кто первым решился напасть на них. На людей - счастливая случайность для зверолюдов?
  Боги сплошной волной мышц, лезвий когтей, клыков и чистой слепой ярости ударили в армию людей, как в песчаный замок врывается голодное темное море, прибивая все к земле и разбрасывая на мили вокруг.
  Не успевшие ничего сообразить люди даже не сдвинулись с места, когда громадные существа врезались в их строй и сразу затоптали сотни воинов. Осмелев и вновь обретя надежду, радостно заорали зверолюды и, стиснув в когтях свое оружие, помчались на врагов.
  Даже имея на своей стороне почти полмиллиона отличных бойцов, поддержку от Шиингена и Литаррии с новейшими атакующими машинами и пушками, Виленея не могла ничего поделать. Ее просто "чистили", соскребая и пережевывая бритвообразными челюстями.
  Кто-то в панике бежал, кто-то пытался атаковать могущественных существ, именовавшихся богами. Одному перепуганному шиингенцу случайно удалось подсечь ноги громадному носорогу с железными бивнями и рогом, и бог всей своей тяжеленной тушей упал в пыль и кровь.
  Люди радостно закричали. Смерть одного из богов придала им уверенности - они увидели, что боги растеряли все свои волшебные силы, они сейчас не больше, чем просто огромные звери. Карро взмахнул своим мечом, и, осмелевшие, воины бросились в бой.
  Среди сражающихся окровавленных воинов обеих армий почва то и дело раступалась, и целые тонны земли вместе с телами падали в образующиеся провалы, где их, даже не замечая, растирал по стенам бог-голем. Совсем рядом, под непрерывным градом атак лап-лезвий птиц заживо горели люди, мимо которых проносился быстрый, как белый смерч, бог-лис.
  Оумуши все так же спокойно стояла на холме и неотрывно смотрела в самую гущу битвы, туда, где сражался Карро Ворон. Солнце уже коснулось середины неба, и теперь полыхало на ее волосах и перьях неземным, странным огнем. Теперь вся ее кожа отливала розовым серебром, а золотые глаза, по-птичьи умные и зоркие, казалось, в последний раз тлели жидкими самородками.
  Ставшее местом кровавой бойни, поле закричало в предсмертной агонии. Из леса в небо вспорхнули птицы, бросились вон насекомые и грызуны.
  Карро убил очередного зверолюда, худющую пепельную лисицу, и посмотрел на вершину холма. Бой как бы сам собой замедлился, сражающиеся остановились, лишь иногда в наступившей тишине слышался одинокий лязг меча о щит или тихий стон.
  Оумуши словно вспорхнула со своего места, оказавшись точно внизу возле первых воинов. Медленно пошла вперед, не убирая меча в ножны, и все воины, люди или зверолюды, молча расступались перед ней, глядя в землю, пряча за спинами окровавленные лезвия.
  Она шла, и все боги становились перед ней на колени и склоняли головы. Затем зверолюды, роняя оружие в пыль и кровь, сплошной волной упали на землю, глотая выступившие слезы и не поднимая глаз.
  Почти все поле стояло на коленях, когда она шла к своему противнику. Только тут Карро заметил, как мало осталось людей, намного меньше, чем зверолюдов.
  Рука, державшая меч, постоянно подрагивала, шею сводило судорогой от перерезанных мышц. Но Оумуши этого даже не замечала - не замечала давящей длительной боли, тяжести в уставших ногах и руках, стоявших только для нее на коленях воинов и богов...
  Их поединок закончился не начавшись. Он первым поднял на нее свою рапиру, из-за сломанного меча отобранную у какого-то трупа, но девушка извернулась с быстротой лесной птицы и замахнулась на него своим мечом.
  Пчелкой встрепенулась рапира, соприкоснувшись с сильным и твердым боком меча, заскрежетал ломающийся металл и полетели искры. Рапира соскользнула с широкого лезвия и, на размахе, встретила что-то более мягкое и податливое...
  ...как бок заплесневевшего литаррийского яблока...
  От неожиданной развязки Карро испугался и резко выдернул оружие из груди Оумуши. Девушка, шатаясь, сделала шаг в сторону, из ее полуоткрытого рта капнуло несколько темных капелек крови. Глаза, печально улыбающиеся, сменили цвет золота на совсем темные опалы.
  Она упала, лишь раз победно глянув на ошарашенного Вилля. "Я же говорила..."
  Едва Карро подхватил ее уже не дышавшее тело, битва закончилась. Несколько сотен людей, оставшихся в живых, медленно побрели с равнины прочь. Никто их больше не трогал и не пытался добить. Все вынесли из этого сражения суровый урок.
  Окровавленные боги, хромая, низко опустив головы и тяжело дыша, уходили обратно в лес, чтобы уже никогда не появляться перед зверолюдами и людьми.
  Поле как травой, прибитой после затяжной грозы, было усеяно трупами людей, зверолюдов, нескольких богов, И все это вскоре стало одной пропитанной кровью землей. Ведь если вдуматься, все они были одинаковыми, единой земной плотью, с шерстью или без, с руками или лапами...
  Собрав бессознательное в сознательном, эта единая плоть рассоединилась, став такими разными существами. Никто из них так и не победил в бою, в бою, который будет продолжаться до тех пор, покуда существует мир.
  Лес остался сам по себе, не принадлежащий абсолютно никому: ни людям, ни зверолюдам. Он молча смотрел, как, так и не отпустив ее тела, рыдает над Оумуши Карро; как рядом стоит на коленях Вилль и тоже плачет.
  В лесу начался дождь - настоящая весенняя гроза, полная жизни и свежести. Она приглушила яркие и чуждые ей краски битвы, сменив их серо-голубыми плавными полосами.
  Небо наконец-то приобрело свои истинные тона - нежно синие, с золотинкой, с розовыми вкраплениями, как в зрачках Оумуши. Трава весело перестукивалась с каплями, папоротник трепыхался, словно намокший мышонок.
  Она знала, что и как произойдет. Знала, что было до и что будет после. Видела, как умирает. Поэтому не боялась, не засомневалась ни на миг - все случилось, как и должно было быть, каждый что-то понял и чему-то научился.
  Гроза... она с высоты, но совсем не свысока отмыла лес от вековой крови и слез, от следов людей и зверолюдов.
  Лес стал таким же первозданным и нетронутым, каким был сразу после возникновения мира, когда по нему ходили только один боги и демоны.
  Лес молчал...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"