Лысенко Сергей Сергеевич. Дайсуке после смерти

ДАЙСУКЕ ПОСЛЕ СМЕРТИ

Примечания:

Царь Яньло(по-китайски), Эмма(по-японски), Яма-раджа(на санскрите) - владыка ада, судящий грешников.

Святой Дайитоку("Великая мощь и стойкость") - один из 5 великих защитников учения Будды. Изображается с 6 ликами, 6 руками, 6 ногами, восседающим на белом быке среди языков пламени. В руках меч, трезубец, палица и колесо. Поражает зло и болезни.

Шримахадэви - богиня, почитательница блага. Изображается в пернатых одеждах и короне с жемчужиной исполнения желаний в правой руке.

Фудо("Непоколебимый владыка") - один из 5 великих защитников учения Будды. Изображается как грозный каратель грешников, сидящий посреди пламени с мечом в руке.

Мондзю(Манджушри) - божество мудрости.

Черное сакэ - изготовленная специальным образом рисовая водка, которую полагается пить только во время особо торжественных празднеств.

Река Сандзу - река, которую грешники после смерти переходили, прежде чем попасть в ад.

Час тигра - с 3 до 5 утра.

Мандзи - буддистский символ в виде свастики, но с загнутыми налево концами. Древнеиндийский символ вечности и блаженства.

Сутра порошка "Лотоса" - священная книга прачек.

Час зайца - с 5 до 7 утра.

Сёдзи - раздвижная наружная стена японского дома. Не деревянную раму натянута чрезвычайно прочная бумага.

Час курицы - с 17 до 19.

Час быка - с 1 до 3 ночи.

Акомэ - легкое платье, надеваемое под верхний наряд.

Синий свет сфетофора - сигналы первых светофоров в Японии были красно-желто-синими, поэтому японцы по привычке называют зеленый свет синим.

Много деревень возле Осаки, да не в каждой живет Дайсуке. Не в каждой слышатся ученые голоса, не в каждой пахнут лекарства. Если довелось услышать - значит, Дайсуке рядом. Он постиг, поэтому кричит, как Архимед: "Эрика! Эрика!" Захолустные крестьяне и самураи уже знают, что Эрика - иностранка. У Дайсуке что-то было с ней, а потом все прошло. Видать, не сошлись, не притерлись. Дело молодое и темное, особенно если смотреть отсюда - из дыры близ Осаки.

А Дайсуке, конечно, мудрец. Нашел язык с варваром, тем более - с женщиной, с этой Эрикой, у которой даже кимоно не было. Она купалась в чем мать родила, а ему хорошо думалось у воды. В то утро он думал о том, куда податься после смерти - в Ад или в Рай. Мудрец, что с него взять. И вот Эрика вылезла из воды и пошла по берегу - вся такая красивая, черноволосая как адский царь Яньло.

Дайсуке и принял её за адского царя Яньло, но, вместо того чтобы драпануть в камыши, перегородил Эрике дорогу.

- Куда, - сказал Дайсуке, захлебываясь слюной, - куда потом?

Эрика не знала японского. Она была пленницей на каком-то пиратском корабле, как-то спаслась и приплыла сюда.

- Hochesh' trahnut'sja? - сказала Эрика на своем языке. - Vse muzhiki odinakovy. Vy zhivotnye.

Дайсуке понравился её язык, он набросился на Эрику и поцеловал взасос. Так началась любовь.

Мудрец был рад, что Яньло оказался красивой девушкой. Как ни странно, именно Яньло он уважал больше других буддистских богов - Дайитоку, Шримахадэви, карателя грешников Фудо и, конечно же, бога мудрости Мондзю.

Раньше он часто пытался заговорить с Мондзю, но ответа никогда не получал. Не получал он ответа и в древних книгах. Современные книги тоже молчали, а Интернет тогда ещё не придумали.

И вот Яньло явился. Не испепелил, не насадил на вилы, а подарил Дайсуке любовь. Но мудрецам всего мало. У них прожорливые мозги. Ответь на один вопрос - зададут другой, третий, пятисотый.

Тогда Дайсуке был ещё молод, совсем мальчик, стройный и безбородый, как девочка. Эрика - была его первой и последней любовью. Уже который месяц она ходила голой по берегу, и дурная слава ходила следом за ней. Те, кто лег с ней, называли её потаскухой, кто не лег - ведьмой. Дайсуке видел всех этих людей, однако считал их обычными вуайеристами. С самого детства Дайсуке был мудрецом, но наивным мудрецом. Он полагал, что домом и одеждой Эрики были камыши, а едой - рыба и водоросли.

Одним вечером Дайсуке не спалось. Он перелез через спящих родителей и оставил их наедине со снами. Ночь была душной, болото пускало газы. Впереди по тропинке шел пират - он распивал ром и распевал песни. Дайсуке никогда не видел пиратов.

- Рjatnadcat' chelovek na sunduk mertveca... - пел пират, - Pej, i d'javol tebja dovedjot do konca.

Пират резко ломанулся в камыши, где жила Эрика. Дайсуке по наивности подумал, что пирату просто припекло, но вскоре он услышал голоса.

- О-о, kogo ja vizhu! Еmma! - крикнула Эрика. - Tvoja gadina uzhe zazhdalas'!

Дайсуке немного освоил этот язык. Ему стало больно.

- Ty vsja techesh', - сказал тот, кого назвали Эммой.

- Мore vnutri menja, - сказала Эрика.

- Hochu poplavat'! - сказал Эмма.

- Trahni menja plavnikom!

Дайсуке услышал шорох одежды и хлюпанье. Потом стали раздаваться голоса рыб. Они оглушили Дайсуке, поэтому он не слышал стонов и визжаний, а также странной китайской молитвы. Пока не вернулся слух, Дайсуке по-рыбьи пялил глаза.

- Nalej черного сакэ, moja gadina, - попросил Эмма.

Дайсуке не знал, откуда в камышах черное сакэ. Между тем Эмма шумно отхлебнул и довольно крякнул.

- Оn schitaet menja Яньлом, - сказала Эрика.

- Smeshno! Kakoj iz tebja Яньло?

- Dumaesh', ne smogla by?

- Dumaju, net. Ty prosto zhopa na palochke.

- От такого слышу! - крикнула Эрика и ударила Эмму по щеке. Оказывается, она прекрасно знала японский.

Через миг к ногам Дайсуке прилетела оторванная голова Эрики. Её лицо налилось гневом, как у Горгоны. Дайсуке попятился, а пират Эмма заржал в камышах.

- Дайсуке, - любовно позвал Эмма, - я знаю, что ты здесь.

В ответ Дайсуке поджег камыши. Он был мудрым, поэтому знал, как угодить адскому гостю. А ещё он понял, куда попадет после смерти.

- Jo-ho-ho, i butylka roma, - довольно пел Эмма, облизываемый пламенем.

Никто не узнал о случившемся, но по ночам к Дайсуке являлся китайский гость Эмма в дорогом кимоно. Он приглашал Дайсуке пересечь речку Сандзу.

***

А потом Дайсуке наконец умер. Во сне или наяву. Он стал легким и быстрым как китаец. Мог летать, надувая легкие. Эмма сидел верхом на нем, он говорил, куда лететь:

-- - Vpered, v Valhallu, oh mein Graf Zeppelin.

Эмма дергал Дайсуке за гриву на лысой голове. Рано утром - в час тигра - Эмма садил Дайсуке на озеро. Они божественно шли по воде к камню с крестом Мандзи под пятисотлетним деревом.

- Znaesh', pochemu my ne tonem? - спрашивал Эмма.

Дайсуке мотал головой.

- Потому что мы бесплотны?

- Dumaj luchshe! - смеялся Эмма. - Ty zhe mudrec.

Дайсуке не мог, он стал немудрым мудрецом. Под взглядом Эммы он снова мотал головой. В конце концов, Эмма давал Дайсуке "Сутру порошка "Лотоса", и тот искал в ней ответы.

***

- Почтенный! - послышался человеческий голос. - Подскажи, где живет Дайсуке?

Дайсуке оторвался от чтения и посмотрел на незнакомца взглядом барана.

- Живет? - растерянно спросил он.

Незнакомец тоже растерялся словами

- Я мудрец Дайсуке, - сказал Дайсуке. - Но я умер, поэтому меня нет.

- Кого же я вижу?

- Призрака?

Незнакомец заорал и сделал ноги.

Когда следующим утром тигр вырыкал Солнце, к камню с крестом Мандзи и окаменевшему Дайсуке опять приблизился незнакомец.

- Кто из вас мудрец Дайсуке? - спросил он.

Вдруг камней стало три - это Эмма решил пошутить.

- Я камень, - сказал камень с крестом Мандзи.

- Ja kamen' na dushe, - сказал Эмма.

Дайсуке ничего не сказал. Он боялся испугать прекрасного незнакомца. Он отложил сутру и нежно взял незнакомца за руку.

- Говори, - сказал Дайсуке.

Незнакомец изобразил приветствие.

- Женщина потеряла много крови...

Дайсуке прокашлялся.

- Это случилось в камышах...

Дайсуке кивнул.

- Они стонали под шумок... Женщина и её любовник из Осаки. У женщины был муж, у которого был острый меч. Любовник кончил без головы. Женщина умоляла не убивать её, и муж не убил её. Только поковырял острым мечом. Вырезал кресты Мандзи на её белом теле. Потом поджег камыши...

Эмма захихикал. Незнакомец решил, что ему послышалось.

- Надеюсь, Фудо накажет его по заслугам, а царь Яньло заберет его в ад. Муж сделал себе харакири. Его жена чудом выжила - дождь затушил огонь. Сейчас она очень плоха. Ее отец Оцука щедро тебя наградит, если ты спасешь её.

Дайсуке затрясло от волнения. Картина из прошлого стала у него перед глазами: катящаяся голова Эрики и китаец Эмма в горящих камышах.

- Ты в порядке? - поинтересовался незнакомец в ответ на улыбку Дайсуке.

- Теперь уже в порядке, - сказал Дайсуке.

- Тогда в путь! Там мои люди с лошадьми.

Выехали в час зайца. По дороге в Осаку незнакомец рассказал о себе. Звали его Фудзиока, он был родом из бедной семьи, служил у господина Оцуки и был всем доволен. Одна ноздря Фудзиоки была занята бородавкой. Дайсуке смотрел на неё, а потом заснул.

- Где, - закричал Дайсуке, просыпаясь, - где то место?

Фудзиока развернул лошадей. Пришлось ехать назад.

- Он зарезал себя вон там, за бугорком, - показал рукой Фудзиока.

Дайсуке чуть с лошади не свалился. Это было то самое место, где Эмма обезглавил Эрику.

- Эрика! Эрика! - закричал мудрец Дайсуке, как Архимед.

Он все-таки свалился на землю.

И снова умер.

***

Когда слуга отодвинул сёдзи, Дайсуке увидел женщину.

- О всевышний Будда...

Эта женщина была вылитой Эрикой.

- Проходите, - сказал слуга.

Старое сердце Дайсуке не выдержало. Он глухо упал наземь, будто мешок с рисом.

- Слишком много смертей, - сказал слуга, переворачивая Дайсуке.

***

Фудзиока подошел к лежащему во дворе Дайсуке.

- Что с тобой, Дайсуке? Ты ни жив, ни мертв.

- Может быть, я и вправду призрак?

Фудзиока по-бабски завизжал и умчался прочь. Но его бородавка ещё долго стояла перед глазами Дайсуке. У мудреца была отличная зрительная память

***

В доме, где его положили, Дайсуке размышлял.

- Эту тоже зовут Эрикой, - говорил он себе под нос. - Какое совпадение.

Дайсуке представил себя её мужем. Он поднялся и позвал Фудзиоку.

- Звали? - спросил Фудзиока.

Бородавка в его носу стала больше.

- На кого я похож?

Фудзиока закричал и пулей вылетел из дома.

Вскоре Дайсуке надоело быть мужем Эрики. Он умер - и стал собой.

***

В час курицы Дайсуке осмотрел Эрику. Она действительно была очень плоха. Во всех отношениях - отрицательная героиня. Лицом - кикимора, телом - дракон. Вся в нарывах и рвоте. На животе - коростовый символ вечности. А уж как она пахла. Дайсуке умер в который раз.

Потом он промыл раны Эрики, сделал перевязку и напоил её целебным зельем. На тот свет он отправился со спокойной совестью. А там - как всегда. Раздетый до пояса китаец Эмма предлагает переплыть речку Сандзу. На другой стороне реки, на фоне Игольной горы красуется голая Эрика. Она бесстыдно расставляет ноги и гладит живот. На животе вырезан неправильный крест Мандзи с загнутыми вправо концами. Дайсуке хочет крикнуть, что крест нарисован неправильно, но китаец Эмма толкает его в реку.

Дайсуке проснулся в поту. Был час быка. Он оделся и пошел к больной. Двор пустовал. Раздвинув сёдзи, он посмотрел внутрь. Эрика лежала, напевая странную китайскую молитву, молитву Эмма.

- Раньше я думал, что ты Яньло, - сказал Дайсуке.

- Ja i est' Яньло, - сказала Эрика.

- Ври больше, гадина.

Эрика весело зашипела.

- Sejchas Яньло imeet v adu moego muzhen'ka.

- Что делает?

В ответ Эрика встала с матраца и сняла свое акомэ. Дайсуке еще раз восхитился ее красотой. На белой коже уже не было гнойников и порезов. Остался лишь шрам на животе - в виде креста Мандзи.

- Оtymej menja, mudrec, - сказала она, - kak v starye vremena.

Дайсуке испугался и умер от страха.

А утром к нему в дом забежал Фудзиока.

- Вставай, Дайсуке! - крикнул он. - Эрика умерла. Да спасет ее Будда!

***

Господин Оцука пышно проводил умершую дочь. Съехалась вся местная знать и люди из императорского двора в Киото. Только мудрец Дайсуке разъехался - он отправился умирать домой.

Он опять летал над озером и читал священную книгу прачек. Прошло время, и пришел Фудзиока.

- Его Императорство родил наследника, - сказал Фудзиока. - Ты приглашен на банкет.

Фудзиока протянул мудрецу приглашение с императорским гербом.

- Я уже слишком мертв для этого, - сказал Дайсуке, отмахиваясь.

- По всему Киото пройдут народные гуляния. - Фудзиока будто не слышал его слов. - Театр "Но" покажет новый спектакль. Его Императорство оплачивает билеты.

- Нет.

Фудзиока замолчал и посмотрел на спокойную озерную воду.

- Тогда, может быть, это. - В руках Фудзиоки появился согнутый лист бумаги.

- Что это?

- Это письмо.

Дайсуке помотал головой, но Фудзиока прочитал слова вслух:

"Priezzhaj v Kioto. Ne lomajsja. Est' razgovor".

Дайсуке изучил листок. Подписи не было, однако внизу был нарисован круг, а внутри круга - переплетенные тела змеи, свиньи и петуха. Дайсуке хорошо знал этот знак. Это был символ слуги владыки ада, символ мира страданий.

- От кого письмо? - спросил Дайсуке.

- Я встретил его по пути, - сказал Фудзиока. Высокий и красивый. Такие загребущие руки. Наверно, китаец.

- Это он.

- Кто?

Дайсуке не ответил. Он снова умер.

***

Дайсуке не узнал Киото, а Киото не узнало Дайсуке. Люди оделись в яркую одежду, улицы пестрели от красочных флагов, гирлянд и конфетти. Навстречу полз оранжевый дракон. Он вилял головой и разевал на Дайсуке пасть. Носильщики тащили дары Императору. Следом ехали артисты в масках и самураи без масок. Тем временем слепой поэт читал стихи: "О горная сакура, давай мы с тобой пожалеем друг друга: ведь кроме твоих цветов, в мире нет у меня никого".

Дайсуке и Фудзиока направили своих вороных лошадей к дворцу Императора. Там проводились соревнования по стрельбе из лука и борьбе, в театре "Но" готовилось новое представление, а в самом дворце были танцы, пение, конкурсы запахов и, конечно же, угощения.

Древний императорский дворец высился на севере города. Дайсуке сразу узнал его по китайским изогнутым крышам, позолоте и пейзажным росписям. У парадного входа стояли стражники в тяжелых доспехах даймё - красные шнурки на шлеме, узоры на кольчуге и украшенные драгметаллами мечи. Такие доспехи носили только великие воины.

- Мудрец Дайсуке из Осаки! - прокричал слуга.

Гости оторвались от яств и повернули головы в его сторону. Император приподнялся, изображая приветствие. Дайсуке поздравил Его Императорство с рождением наследника и скромно присел за стол.

Подавали рисовые лепешки, пончики в масле, мальгу, сушеное птичье мясо, мандарины, омаров, лососей и жареных осьминогов, однако Дайсуке не притрагивался к пище. Мертвые не едят.

- Скушай же что-нибудь, Дайсуке, - сказал сидящий рядом Оцука.

Подбородок его был измазан жиром, а в углу рта торчало рисовое зернышко. Он отхлебнул черного сакэ из чаши. Маленькие свиные глазки сощурились, и на его жирном лице появилась улыбка.

- Может, тебе подать жареного фазана или струганого окуня?

- Я не голоден, - сказал Дайсуке.

- Проехать такой путь и не притронуться к сказочным угощениям! Лучше делай как я. - Оцука взял большой кусок фазана и попытался проглотить его, не жуя.

- Кхе-кхе, подайте мне сакэ.

Он все-таки подавился. Слуги попытались помочь Оцуке. Но ему уже стало лучше - остатки фазана, вылетев изо рта, попали в регента. Тот гневно посмотрел на Оцуку. Промолчал.

- За здоровье Императора, за здоровье наследника! - прокричал Оцука и осушил чашу с сакэ.

Гости поддержали его. Пришлось и Дайсуке смочить губы.

Набив рот едой, Оцука попытался обратиться к Дайсуке. Но Дайсуке надоело все это. Он поднялся и вышел из зала. Прогулялся под кипарисовыми колоннами здания, вернулся к главному входу, а потом вышел в город.

Женщины в масках "но" водили хороводы, мужчина пускал изо рта огонь, другой вызывал змей. Стук барабанов доносился со всех сторон. Толпа понесла Дайсуке к театру, где он врезался в человека в маске лиса. Дайсуке извинился и пошел себе, но лис не отставал. Дайсуке свернул в темный переулок и отдышался.

- Starost' - ne radost'?

Дайсуке обернулся и увидел Эмму с деревянной маской лиса в руках.

- Пожалуйста, говори по-японски, - сказал Дайсуке.

- Почему ты постарел, а я - нет? - спросил Эмма. Он взгромоздился на мусорный бак и открыл бутылку "окинавской".

- Потому что я был человеком.

- Так и я человек, - сказал Эмма.

Эмма отхлебнул воды и передал Дайсуке бутылку. Мудрец подозрительно принюхался и неохотно сделал глоточек.

- Ты не совсем человек, - сказал Дайсуке. - Ты...

- Я не говорю о душе... - Эмма отмахнулся. - Я говорю о теле. Мое - молодое, твое - дряхлое. А ведь я старше тебя. Меня тоже родила женщина. Её тоже звали Эмма. Это произошло черт-те когда на острове Окинава. Я научился плавать раньше, чем ходить. Я пил правильную воду и рос правильным мальчиком.

- Ты!.. - У Дайсуке не было слов.

- Да, я пью только живую воду - окинавскую. Она структурированная кораллами, которые образовали остров. В этом мой секрет.

- Я читал об Агасфере, - сказал Дайсуке. - Вечном жиде.

- Не знаю, кто это такой, но допускаю, что дело в воде.

- Он не дал воды сыну Бога.

- Я бы тоже не дал. Хорошей воды всегда мало.

Дайсуке глотнул воды уже без опаски и вернул бутылку Эмме.

- А Яньло? - спросил Дайсуке.

Это был мудрый вопрос.

Эмма задумался. Он думал до утра. Когда бутылка опустела, он сказал:

- А что Яньло?

- Он китаец, - сказал Дайсуке. - Ты служишь китайцу. И себя выдаешь за китайца...

- Потому что Ад - в Китае. Все грешники становятся китайцами. Я же просто работаю китайцем.

- Стану ли я китайцем после смерти? - трансформировал вопрос Дайсуке.

***

Стражники с лошадиными головами утверждали, что китайский посол не трогал мудреца даже пальцем. Дайсуке свалился наземь от старости. Песок посыпался из его разорванных мешков.

- Так долго не живут, - говорила стража.

Надевая китайское кимоно, господин Эмма лучился улыбкой того, кто знает больше, чем говорит.

***

Яньло оказался красивым как Эрика, толстым как Оцука, но быстрым как Фудзиока. Дайсуке еле поспевал за ним. Они шли по адской улице. Яньло знал, куда идти - он ходил с восьми месяцев.

- Я здесь царь, - сказал Яньло и хлебнул "окинавской".

До этого он молчал, однако тихо не было. По дороге шумно катились гробы. Их толкали неведомые лошадиные силы. На обочине толпились грешники. Они спешили, но никуда не успевали. Женщины ничем не отличались от мужчин - все коротковолосые, все в штанах.

Городские огни слепили Дайсуке - он так жмурился, что стал китайцем.

Когда молитвенные столбы синели, гробы останавливались и грешники перетекали на противоположную сторону.

Гроб на перекрестке бибикнул. Из него высыпались господин Оцука и его слуга Фудзиока.

- Свинья и петух, - сказал Яньло. - Они служат мне.

Дайсуке догадывался, кому кланяются Оцука и Фудзиока, но не знал, что они мертвы.

- Оцука - моя копилка. Когда-нибудь я разобью его...

Оцука кашлянул.

- Когда-нибудь я зарежу его.

Оцука залез в гроб.

- Будда много чего сотворил, в том числе и дерьмо, - сказал Яньло. - Однажды он предательски подошел ко мне с бутылкой "окинавской" и дружески положил руку на плечо. "Сегодня "J-лига", - сказал Будда. - "Гамба Осака" играет с "Уравой Ред Даймондс". Идем?" Я не любил футбол, но Будде отказать не мог. Мы вышли и пошли. Перед стадионом была выгребная яма, до краев наполненная навозной жижей. Мы могли обойти, но это было не по-божески. Будда посмотрел на меня и рассмеялся. Матч уже начинался, а я не знал, что делать. И тут перед нами нарисовался Оцука. Он был прирожденной свиньей. Он посадил нас на себя и перевез через дерьмо.

Господин Оцука высунулся из гроба и нескромно кивнул.

- А этот... - Яньло показал на Фудзиоку. - Этот разбудил меня, когда я заснул мертвым сном за рулем. Целую ночь я гнал в Токио Отель, где должен был расселить нагойскую команду "Грампус Эйт". Кофе и музыка не помогали. Я сбивал и таранил. Потом захрапел. Все подумали, что извергается вулкан Асама. Ещё немного - и я врезался бы в Токио Отель. Но Фудзиока кукарекнул. Он спас меня. С тех пор он спасает меня каждое утро.

Фудзиока кивнул. Бородавка куда-то исчезла.

- Когда-нибудь я зарежу и его.

Фудзиока залез в гроб.

- Поехали, - сказал Яньло и тоже залез в гроб.

Они понеслись куда-то с бешеной скоростью. Дайсуке испуганно закрыл глаза. Он перестал походить на китайца.

Возле Токио Отеля в гроб залезла Эрика.

- Эрика - змея, - сказал Яньло. - Она также служит мне.

Девушка была яркой и пахучей, словно китайская роза.

- Японские цветы не пахнут, - сказал Дайсуке. - Ты стала китаянкой?

- Я всегда ею была, - сказала Эрика. - Но мне так нравятся ваши камыши. Нравится название, нравятся их песни.

- Однажды я заблудился в камышах, - сказал Яньло. - Их тоже сотворил Будда, кто же ещё. Я ходил и аукал много дней. Я хотел есть и пить, а поблизости не было ни одного суши-бара. Солнце бестолково светило голой грудью. Болотный живот пучило. А ещё эта песня...

- Камышеваха красиво поет, - сказала Эрика.

- Эрика спасла меня, - сказал Яньло. - Она проползла мимо, и я пошел следом - по змейке. Я шел много дней, я умею ходить с детства. Мимо проплывали лодки и города-города. Позже на горизонте появился суши-бар. Я зашел в него, когда он увеличился. За столом сидел Будда. Он ел, пил и улыбался.

Гроб остановился в камышах. Запела Камышеваха. Дайсуке почудилось, что он дома.

Время в аду ходит тихо. Дайсуке и не заметил, как оно прошло. Он постарел и умер. На этот раз удивился даже Яньло.

***

Дайсуке подошел к воде и посмотрел на свое отражение. Он снова стал японцем, снова стал мудрецом. Позади неразборчиво шептал камыш. Что-то было не так.

Дайсуке оглянулся - за спиной стоял Эмма в маске лиса.

- Куда все подевались? - спросил Дайсуке.

В ответ Эмма протянул ему зажигательные палочки. Камыши настороженно зашушукались. Где-то вдали загрохотал гроб.

- Не дай им уехать, - сказал Эмма.

- Почему?

- Ты же хочешь попасть в рай?

Видит Будда, Дайсуке хотел. Ад ему не понравился. Но он помотал головой.

- Смотри. - Эмма достал из-за пазухи картину.

Дайсуке увидел семицветное море возле острова Окинава.

- Вот это - рай, - сказал Эмма. - И он на Окинаве. Японцы должны попадать туда.

Дайсуке был согласен с ним, но...

- Тебе-то что? - сказал он.

Гроб шумно отдалялся.

- А может, я хочу быть Яньло?

- Kakoj iz tebja Яньло? - сказал Дайсуке.

Эмма вспыхнул, он гневно сорвал свою маску и швырнул её в воду. Он был старым, как Дайсуке или даже старше.

- Двери в ад открываются с другой стороны, - сказал мудрец.

Это были его последние слова. Эмма оторвал ему голову и что-то сделал с телом. Но Дайсуке уже был далеко. Он летел над морем в сторону Окинавы.

Комментарии: 52, последний от 23/11/2010. © Copyright Лысенко Сергей Сергеевич (slysenko@ukr.net) Размещен: 08/10/2010, изменен: 23/12/2010. 25k. Статистика. Рассказ: Мистика, Постмодернизм Книга Почтовый ящик пани Доры Иллюстрации/приложения: 1 шт.		Оценка: *4.868** Ваша оценка:
Аннотация: Много деревень возле Осаки, да не в каждой живет Дайсуке...

Лысенко Сергей Сергеевич : другие произведения.

Дайсуке после смерти