Аннотация: От прикида Голого даже инопланетяне оказывались не в своей летающей тарелке.
Рубашка сидела на Голом как влитая. Красивая рубашка, созданная портнихами другого мира. Здесь же был обыкновенный нудистский пляж, где культурно отдыхали люди, одетые лишь в загар. Один Голый корчил из себя белую ворону. Все пялились на рубашку, а Голый ухмылялся, и складки под животом ухмылялись вместе с ним.
От прикида Голого даже инопланетяне оказывались не в своей летающей тарелке. Вопиющее неуважение к братьям по коже или необычный фасон были тут ни при чем. Пришельцы даже не посмотрели бы на рубашку, будь её создательница с чужой планеты. И не зовись она Ниной.
В далекой инопланетной стране Три-Кота сказки об этой рубашке передавались по наследству. Швея Нина вложила в неё тепло своих следов и холод расчета, сладость детских снов и соленость девичьих слез. Каждый шов был пропитан потом души, а в карман насыпана щепотка счастья - основного платежного средства Три-Кота.
Согласно легенде, полотно ткалось на станке самого Бонниклайда "Наше-Всё" Вышнего, а карман раздобыл Зебулон "Чертов Кот" Котангенс - он и держал его шире, когда Нина наносила последние штрихи. Возможно, в театральных кругах эта кислая парочка играла роль верховных существ - бога и дьявола, очень может быть, что им клали поклоны верующие иных миров, но трикотанцы превратили их в героев комиксов и мультсериалов.
Годы тянулись как жвачка, а Нина всё трудилась над рубашкой. Когда седые внуки спрашивали, кому из них достанется рубашка, Нина пожимала сухонькими плечиками.
- Чертов Кот его знает, - говорила она, недоуменно таращась на рукава, сшитые не ею. Как ни странно, горловину тоже вырезали другие, делали боковые швы и козлиную вышивку.
Только Бонниклайду и Зебулону было известно, что рубашка шилась во многих измерениях сразу. В каждом из прирученных миров была своя портниха Нина, само же изделие лежало на столе Наше-Всё Вышнего.
Ветерок накладывал друг на друга боготканные полотнища, невидимые ножницы разрезали ткань, а иглы отставляли ровные строчки ниток.
Много завтраков назад, когда Бонниклайд Вышний хрустел куртуазными хлопьями "Летающие тарелки" с Три-Кота, запивая их обезжиренным "Райским молоком" с Земли, Чертов Кот Котангенс взлохматил свою шерсть.
- Ваше Вашество - сказал Зебулон, отрывая Бонниклайда от еды, - он снова гол как сокол.
Подбежав к черно-белому ящику, Котангенс пятками притормозил изображение.
Экран заклинило на смуглых окороках нудиста Голого, раскинувшего члены на берегу водоема. На пляже хватало особей помоложе и поженственнее, но стройности и округлости не интересовали горнюю парочку.
Наше-Всё и Чертов Кот не могли оторваться от задницы Голого.
В незапамятные времена желтая пресса голубой планеты шокировала читателей скандальной заметкой о сексуальной связи Бонниклайда и Голого. Это могло быть похожим на правду, если бы не следующий факт.
Голый был сыном божьим - родным дитём Наше-Всё Вышнего.
Чертов Кот Котангенс, который принимал роды, мог подтвердить это под присягой, но, кроме него и звезд, свидетелей не было, чем и воспользовались бульварные корреспонденты. Их стоило наказать, но Бонниклайд был слишком забывчив.
- Срочно приодень сокола! - завопил Вышний, выстреливая "летающими тарелками". - Где та рубаха, в которой он родился?
Зебулон залезал во Вселенские Шаровары и перекатывал шары, набитые мирами. Самые разные Нины появлялись и исчезали на горизонте. Чертов Кот отбирал только лучших портних. Рубаха должна была удивить самого Наше-Всё Вышнего, а для этого Котангенсу не было жалко ни времени, ни своего живота.
И вот настал тот день, когда божий сын Голый скрыл свой загар под рубашкой.
Нудисты всего пляжа - морщинистые и молодые, стройные и упитанные, плоские и грудастые, бритые и волосатые - уставились на него.
Целое поколение трикотанцев, которое, соревнуясь с пространством и временем, будто Ахиллес с черепахой, прилетело на этот уютный пляж, не могло оторваться от рубашки Нины.
Изображение в черно-белом ящике Наше-Всё Вышнего зависло без помощи пяток Котангенса.
Бонниклайд хлопнул в ладоши от восторга, а Зебулон ударил по шарам Вселенских Шароваров сильнее, чем надо.
Над пляжем грохнуло, и небо потемнело как ночью.
Голый поднял голову, но летающей тарелки уже не было.
Трикотанцы снова почувствовали себя не в своей тарелке - вокруг бушевало молочное море, а у берега пришвартовалась гигантская ложка. На пачке размером с гору было написано: "Летающие тарелки" - именно такие выпускали в стране Три-Кота.