Ему говорили, что это секта, что там зомбируют и промывают мозги, что обратной дороги нет, но он все равно пошел.
О чем он думал? Прежде всего - о деньгах. Учеба осталась в прошлом, а заработать никак не удавалось. Он жил с родителями, которые продолжали верить в него, кормить, одевать и давать деньги. Если бы не совесть, можно было бы жить дальше. Он хотел найти работу по специальности или просто нормальную работу, хотел снимать квартиру... Он много чего хотел. Хотя стоило начать с покупки новой футболки. В общем, он готов был крыть крыши, если бы его взяли в бригаду.
Его уже не пугала никакая работа. Секта так секта. Главное, не проспать утром. Маршрутка, метро, сонные незлые люди - и он на месте.
Вывеска "Маркетинг", за дверью - радость.
- Мы будем называть вас Леонид-Четырнадцать, - сказал менеджер Дима-Дмитрий. Узкая белая рубашка и куцый галстук подчеркивали толстую шею.
- Так я не Леонид.
- Неважно. Я тоже не всегда был Димой-Дмитрием. Поприветствуем Леонида-Четырнадцать!
- Джо-о-о-о-ойс!
Хлопки, шлепки, плески. Откуда только взялось столько ладоней на руках?
Вот так он получил новое имя и номер. Когда он спросил, где Леонид-Тринадцать, наступила тишина.
- А зачем он вам? - растерялся Дима-Дмитрий.
У него вспотела шея. Вокруг сразу же скисли улыбки.
- Леонид-Четырнадцать! Вы задаете слишком много вопросов. Похоже, вы не хотите делать карьеру.
- Я...
- Последнее предупреждение, - сказал Дима-Дмитрий. - Поговорим после работы.
- Мы продаем не товар, а себя. Мы продаем радость.
- Джо-о-о-о-о-о-ойс!
- Мы продаем сегодня, а не завтра. И верим в импульс, а не логику.
- Джойс! Джойс! Джойс!
***
Когда-то я целовала эту шею.
Я помню запах и вкус. Саша, Сашенька... Ты до сих пор стоишь перед глазами, такой накачанный, с жилками-змейками. Я была твоей заклинательницей, помнишь? Губы дудочкой. А сейчас?..
Все уже кончено.
Ты до сих пор стоишь перед глазами. Теперь - чужой. Теперь - Дима-Дмитрий. Ты изменился. Даже пахнешь иначе. И дело не в духах. Не знаю, в чем дело. Ты делаешь вид, что ничего не было. А знаешь что? Плевать я на тебя хотела!
После того, что ты сделал...
Не понимаю, что произошло. Все было хорошо. И вдруг... Я сказала, что люблю тебя, а ты не сказал. Ты отвернулся от меня, надулся. "Саша, что-то не так?" Молчание. "Ты меня разлюбил?" Молчание. Возможно, ты уже превратился в Дмитрия.
Эта секта...
А помнишь, как все начиналось? Помнишь, как ты водил меня по маршруту, учил?.. Не помнишь, куда тебе. Ты же не Сашка. Это с ним мы целовались возле гигантских яиц. А потом ходили к Дому смерти, где жили все эти расстрелянные украинские писатели.
Я приносила тебе удачу.
Ты был самым успешным, ты звонил в колокольчик каждый вечер. Ты заслуженно стал менеджером. Тебе прислали печати, корону и новое имя. И ты взялся за метлу... Ты выгнал Таис и назвал меня Таис? Зачем?
Разве я была плохой Наташей?
А сейчас ты избегаешь меня. Втягиваешь шею, когда я рядом. Успокойся, я тебя не укушу. Скоро уйду вам на радость. Я уже была на собеседовании. Сказали, что я подхожу, только надо уменьшить декольте. Не проблема, я надену другое платье... Скоро уйду сама, слышишь?
Слишком громкая музыка.
Ты за стеклом. Наблюдаешь за нами, наблюдаешь за новеньким. Почему ты боишься его? Когда мы учились в школе, его никто не боялся. Леонид-Четырнадцать, надо же! Сам придумал или тебе подсказали? Самое смешное, что ещё не было ни одного Леонида.
Но мне не смешно.
Саша-Сашенька... Дима-Димочка... Джойс. Джойс. Джойс! Я хлопаю вместе со всеми. Дура...
***
Не успели мы выйти на маршрут, как он стал приставать:
- Чем вы занимаетесь?
- Сколько получаете?
- Почему вы все время говорите "джойс"?
Мы с Таис молчали. Было жарко, нам не хотелось говорить. Не хотелось тратить силы. А смысл? Скорее всего, мы не увидим завтра Леонида Четырнадцатого. Скорее всего, завтра нам дадут другого неудачника.
- А вы знаете, что Джойс - это писатель, который написал толстую книгу, которую никто не может осилить?
Капитан Очевидность не унимался. Первой не выдержала Таис:
- Мы просто говорим "джойс". Книга не при чем.
- Это от английского слова "радость", - не выдержала я. - Это как "чи-и-из".
- А... - сказал он.
Мы зашли в какой-то офис - улыбки и груди полумесяцами. Лишь Леонид портил картину.
"Мы хотим предложить... только сегодня... эксклюзивно... со скидкой... у нас дешевле... выгодные условия... вторая - бесплатно... "
И улыбки, улыбки...
Нам показали на дверь. Один раз. Другой...
Ничего. Есть другие офисы. А в запасе ещё семь часов.
- Извини, - сказала Таис Леониду, - ты не мог бы?..
Мы понимали, что если он будет маячить рядом, у нас ничего не получится.
- Вы не хотите со мной работать?
- Не хотим, - сказала Таис. - Но Дима-Дмитрий сказал, чтобы мы тебе показали...
- Но нам нужно самим выживать, понимаешь?
Я нашла тень и закурила там.
- А у тебя какие? - спросила Таис, роясь в сумочке.
Я угостила её "вирджинией слимс". Леонид-Четырнадцать также подошел к нам.
- Не навреди своему здоровью, - предупредила Таис.
- А что будет, если мы ничего не продадим?
- Продадим, - сказала я. - Всегда что-то продаем.
- Ну а вдруг?
- Дима-Дмитрий засунет нам в рот лимон. Или лайм. Или другую кислятину.
- Правда?
Я затушила сигарету и посмотрела на Таис.
- Дело в том, - сказала я, - что мы стремимся. Через год-полтора мы откроем свой офис и станем менеджерами.
Пять лет назад я говорила то же самое Ольге-Три. Хорошая была девочка. И действительно Ольга. Я унаследовала её мотивацию, прическу и привычки. Дима-Дмитрий говорил, что она ничего не добьется, а она стала риелтором. Каково же было мое удивление, когда я встретила её в агентстве недвижимости. Она тоже удивилась, однако приняла меня нормально. Купила то, что я предлагала, пожелала удачи. Не жалела, что ушла от нас. Пришлось соврать, что я стала менеджером...
- Лимон - это ерунда, - сказала я. - Если не продашь, на душе намного кислее.
- И горче, - сказала Таис-Восемь.
Я посмотрела на неё. Моя напарница ещё не понимала, что скоро кто-то из нас станет Ольгой-Таис. Мы давно не были лидерами, давно не звонили в колокольчик. В конце дня Дима-Дмитрий опять соберет нас в круг и недовольно вздует жилы на шее. Понимает ли Таис, что мы ходим по лезвию? Хотя у них что-то было с Димой-Дмитрием. И что он в ней нашел?
- Ладно, пошли...
Вскоре мы увидели вывеску "Консалтинг".
- Не встревай, - сказала я Леониду. - Держись в сторонке, наблюдай.
- И побольше улыбайся.
Леонид улыбнулся и повернул дверную ручку.
- Что вы предлагаете? - спросил владелец кабинета.
Мы продали ему всё. Леонид-Четырнадцать наконец-то пригодился нам.
Джойс, джойс, джойс!
***
- Вы Леонид? Надо же!
- В смысле?
Она тычет мне прямо в лицо. Деловая, прокуренная... Свиристелка. Не люблю таких. Хотя фигура ничего... Как же её? Лена?
- В хорошем смысле, - подключается другая.
Эту я запомнил. Таис. Кучерявенькая. Улыбчивая. Не знаю, как она мне.
- У нас тоже есть Леонид.
Девушки показывают его мельком, а затем прячут от греха подальше. Я успеваю увидеть этого неудачника. Рыбак рыбака... Когда-то сам был таким.
- Покупая...
- Сегодня...
Они используют энэлпэ или типа того. Напрасно, на меня эти штуки не действует. Я же не Саня Че. На него подействовало. Был мужик - и не стало. Теперь он в секте. Что они с ним сделали? Не пьет, не курит, называет себя Дмитрием.
- Покажите мне Леонида.
Девушки испуганно переглядываются. Расступаются, растекаются. Леонид стоит передо мной, как лист. Как голый. Сейчас упадет. Кажется, что у него спагетти вместо костей. Я давлюсь смехом. Наверно, я уже получил радость в подарок.
- Присаживайся.
Он садится, по-девичьи, на краешек. Бледный, красный.
- На самом деле я не Леонид. Я...
Девушки что-то хотят сказать. Я останавливаю их жестом.
- Знаю. Ты Саша, Сережа или Леша.
Он улыбается, немного расслабляется.
- Откуда вы знаете?
- У меня опыт, - говорю я. - Я разбираюсь в людях. А раньше был как ты. Но я много работал. А почему ты не хочешь работать?
Он промычал что-то невнятное.
- Это не работа. Не обманывай себя. Пойди куда-нибудь, устройся. Я начинал с нуля. Юридическая фирма "Консалтинг". Взяли компьютерщиком. Делал все подряд... Регистрировал. Рассылал письма... Печатал, настраивал. Даже в железе ковырялся. И получал копейки. А надо было платить за квартиру. Мы снимали с другом. И его женой. Жили вместе, готовили.
Я слышу, как перешептываются Таис с подругой. Что-то о Джойсе. Начитанные.
- Короче, надо работать. Вот вы продаете радость...
Девушки разжимают свои пружины. Нависают, подавляют.
- На самых выходных условиях, - говорит Лена.
Я киваю. Все подражают мне... Энэлпэ...
- Да, мне не хватает радости в жизни. Вчера "Металлист" опять облажался. Какая может быть Лига Чемпионов? Я так расстроился, что не спал полночи. Вот ты смотришь футбол?
Леонид мотает головой.
- Играешь? Тоже нормально. Оно и для здоровья... Я в детстве тоже играл.
- Футбол - это хорошо, - говорит Таис. - Мы с Ольгой смотрели Евро. Я болела за Германию, а она за Испанию...
Я отвергаю их взглядом. Женщины не разбираются в футболе.
- Так, я проголодался. Ещё немного - и съем кого-то, - я подмигиваю девушкам. - Леонид! Я знаю, что ты не Леонид. Но мне пора обедать. Мне нужна радость. Могу себе позволить. Почему нет? Что там у тебя, Леонид? Давай, выкладывай. Поддержу тебя.
И я избавляю свой кошелек от опухоли.
- И добавку! Беру всё!
Пересчитывая деньги, Леонид виновато оглядывается.
Оля-Лена и Таис шушукаются за его спиной. "Джойс... Джойс... Джойс!" Надо будет и мне почитать.
***
Единственный человек в городе, который читал Джойса, гулял со своим отцом - Рэмом Михайловичем - и своими внуками. Его звали Рэмовичем.
Прогулка не приносила удовольствия. Рэму и Рэмовичу было грустно и тоскливо. Из них сыпалась скорбь и печаль. И дело не в жене Рэмовича, которая умерла относительно недавно. Дело не в семейных проблемах. Не в отсутствии денег или здоровья. Не в футболе и не в политике. Рэм и Рэмович были печальными от природы.
С самого детства они улыбались считанное число раз. И то по просьбе фотографов. Ну а чему радоваться, если все плохо? Если каждый год планируется конец света, планируют напасть американцы, китайцы тоже что-то планируют, а в андронном коллайдере появилась черная дыра.
Разве у этого мира есть шансы? Тут и Бог не поможет.
Печаль превратила Рэма и Рэмовича в близнецов. Хотя Рэмович был гораздо моложе, чем отец. Он успел обзавестись похожей лысиной, очками и одеждой. Даже палку купил в том же магазине. Теперь мало кто мог отличить стариков.
Впрочем, внуки как-то отличали их. Рэмовича они слушались, а Рэма любили. Прадед был их братом по уму. Не таким быстрым и веселым, зато с пенсией.
Рэм и Рэмович не любили гулять. Но они понимали, что нужно двигаться и дышать воздухом. Обычно они доходили до конца улицы, отдыхали на скамейке в сквере, а затем шли обратно. Обычно они гуляли в конце дня, когда спадала жара, и возвращались домой до темноты.
Но сегодня Леонид привез внуков...
Внуки - это радость, но только не для Рэма и Рэмовича.
Рэм и Рэмович собирались сварить макароны, почитать книгу и посмотреть криминал. Но внезапно блудный сын нарушил все планы:
- Жена уехала, а я на работу...
Рэм и Рэмович не успели глазом моргнуть, как оказались на улице, в толпе, под отрытым солнцем. Внуки вели их куда-то в даль, в парк, где прятался зоопарк.
- Я в зоопарк не пойду, - прокряхтел Рэм Михайлович. - Я не люблю. Скажи им.
- Стойте, ребята, - сказал им Рэмович. - Дедушка не дойдет в зоопарк.
- Ну, деда...
- Лучше мы купим мороженого.
Рэм Михайлович дал денег, а Рэмович купил мороженого. Все присели.
- Языком, - сказал Рэмович. - Не кусайте. Заболит горло.
- Разве это мороженое?
Рэм Михайлович был жутко консервативным. Рэмович был не таким, но тоже боялся пальмового масла.
И вдруг...
В белой рубашке, с кровавым галстуком, уверенной директорской походкой... На одной руке - темно-серый пиджак, на другой - блондинка в длинной цветастой юбке.
- Папа! - радостно закричали дети.
Они побежали к нему.
- Вот раньше было мороженое... - Рэм Михайлович смотрел в другую сторону.
- Леонид! - позвал Рэмович. Он поднялся.
Леонид тупо улыбался. Будто зачарованный.
- Значит, так ты работаешь? Не успела жена уехать...
- Свалил на нас внуков, - подключился Рэм Михайлович. - А сам по бабам.
- Да мы просто гуляем, - сказал Леонид. - Кстати, это...
- Люба, - представилась девушка.
Рэм, Рэмович и внуки окружили Леонида.
- Мне не очень нравится твоя жена, - сказал Рэмович. - Но эта нравится ещё меньше.
- Хватит, па... Мы просто.
Леонид рассмеялся, чтобы снять напряжение.
- Смешно тебе?
- Я купил радость. Я...
Рэм Михайлович хотел ударить Леонида палкой, но не достал его. Радость Леонида бесила больше, чем блондинка Люба. Рэмович испытывал подобные чувства.
- Вы всегда чем-то недовольны. Были недовольны мамой, а когда её не стало...
- Зато мы не изменяли, - сказал Рэмович.
- Мы таким не занимались, - добавил Рэм Михайлович. - Мы летали в космос, а вы?
Печаль против радости. Между ними - дети.
- И вы радовались? - сказал Леонид.
- А?
- Когда Гагарин полетел в Космос, вы радовались?
Рэм и Рэмович переглянулись.
- Радовались, - сказал Рэм Михайлович, - пока американцы не высадились на Луне.
- Ладно вам. Космос - это радость. Его на всех хватит.
- Но мы сейчас не в Космосе, - сказал Рэмович.
- Мы на проклятой Земле.
- Ну-ну, - сказал Леонид. - А что вы на это скажете?
Он достал что-то из кармана и показал старикам.
- Что это?
- Джойс, - сказал Леонид.
- Джойс?
Рэмович читал Джойса в молодости. Он помнил только то, что книга была большой и тяжелой.
- Кварк радости.
- Похоже на говно, - сказал Рэм Михайлович.
- Нужно говорить "джойс". Тогда сработает.
Старик взял кварк в руки, понюхал, бросил на землю и растоптал его.
- Тебя надули, - сказал Рэмович.
- Джойс... - сказал Леонид.
Можно было бы сказать, что печаль победила радость, но в карманах Леонида было ещё много радости.
***
Люба... Сегодня она красавица. Сегодня все смотрят на неё. Распущенные светлые волосы. Крымский загар на плечах и ниже. Майка в обтяжку, которая так подчеркивает грудь. А какая яркая юбка. Какая... Люба.
Сегодня ей легко и радостно. Она рассекает ветер и взгляды. Она идет с удовольствием, идет, почти не касаясь земли, навстречу своему счастью. Люба уверена, что оно близко, где-то здесь, в парке...
Да вот же оно!
Оно что-то бормочет. Неважно. Главное, что у него приятная улыбка и голос. И шикарный костюм.
Мир останавливается, в ушах пищит тишина.
- Леонид... Просто Лёня.
- Люба, - говорит Люба.
Она берет Леонида под руку. Сразу прижимается к нему. Наверное, слишком рано, но его рубашка такая свежая, а под ней тело, мускулы... Нет, всё-таки рано. Люба слегка отстраняется.
- Так ты согласна? Пойдем?
Люба кивает. Леониду можно доверять.
Они куда-то идут. Или гуляют по парку. Леонид любовно воркует, Люба делает вид, что слушает.
О чем она думает? Она думает, что ей наконец повезло. Конечно, на пальце Леонида кольцо, но это ерунда. Люба не станет мириться с какими-то женами, они не помешают её счастью. Если надо, она уведет любого мужика. С последним было проще всего. Жена-старуха. Да и он сам... Пока у него были деньги, Люба была с ним. Потом ушла искать настоящую любовь.
И вроде нашла. Вот он - такой радостный. Таких у Любы ещё не было.
Он начинает рассказывать о работе, хвастается. Это хорошо.
- Сейчас так мало платят, - говорит Люба. - Или надо спать с шефом.
- Мне не надо, - говорит Леонид. - Я и так шеф.
- Правда?
Леонид довольно ухмыляется.
- А ты где работаешь?
- Сейчас нигде. Нигде не могу устроиться. Такая я работница.
- Могу устроить.
Люба удивленно смотрит на Леонида. "Нет уж, - думает она, - работать будешь ты".
- Но это не значит, что тебе придется спать со мной.
Люба отворачивается.
- Шутка.
- То есть ты меня не возьмешь на работу?
- Не возьму, - улыбается Леонид. - Я - шеф. Могу затащить тебя в постель.
- Правда?
Их рты сближаются. "Может, не надо? - думает Леонид. - Может, позже. Тут нас могут увидеть".
И вдруг:
- Папа!
Дети окружают его. И откуда они взялись? Он же отвел их к дедушкам.
- Леонид! Значит, так ты работаешь?
Дедушки тоже спешат к нему. Избивают палками землю.
- Не успела жена уехать...
Леонид продолжает улыбаться.
- Люба, - представляется Люба.
Она шокирована этими жуткими детьми и стариками. Её душа поет всё тише, а затем вовсе замолкает. Люба смотрит на Леонида трезвым взглядом. Она думает.
Леонид уже не кажется ей таким красивым и успешным. Возможно, она ошиблась. Возможно, он не её судьба. Возможно...
И Люба незаметно отходит в сторону. Она сворачивает на соседнюю аллею и снова устремляется на поиски любви.
- Джойс, - говорят позади. - Джойс!
Какой ещё Джойс?
***
Радость - это отдых после хорошо сделанной работы, после праведного труда. Привкус выполненного долга и парадный марш сердца. Так думал Дима-Дмитрий, возвращаясь с работы. Этим вечером он радовался.
Этим вечером колокольчик впервые достался новичку. В лесу сдох розовый слон. На президента опять напал венок. Муха, которую согнали с ролла "Калифорния", вызвала ураган в Калифорнии.
Леонид-Четырнадцать продал всю радость Просто-Леониду.
Просто-Леонид радовался весь день, а когда его карманы опустели, явился в "Маркетинг" за новой дозой. Он сразу нашел Диму-Дмитрия. Он пообещал продать свою фирму и работать за несколько кварков в день. Дима-Дмитрий даже не пытался его отговаривать.
Этим вечером Дима-Дмитрий хотел сделать из Таис-Восемь и Ольги-Два-Три одну девушку, но новичок спас обеих. Вместо лимона Дима-Дмитрий накормил всех пиццей с тунцом и лимоном.
После пиццы Дима-Дмитрий уединился в кабинете с Таис-Восемь. Он снова стал Сашей, а она - Наташей. Они снова стали пылкими и неуверенными, поэтому все вышло хуже, чем могло быть.
Когда они кончили, в офисе уже никого не было. Дима-Дмитрий подождал, пока уйдет Таис-Восемь, а затем вышел сам.
Всё - как в первый раз. Диму-Дмитрия возбуждали его эмоции. Динамика настроения красиво отображалась на лице, которым заканчивалась атлетическая шея.