Аннотация: - А ты умеешь летать? - Спросила маленькая девочка в огромной розовой шапке, подергав меня за край куртки.
I
- А ты умеешь летать? - Спросила маленькая девочка в огромной розовой шапке, подергав меня за край куртки. У ребенка были большие, то ли напуганные, то ли наполненные какой-то невезучей надеждой глаза, настроение было ни к черту, поэтому вместо ответа я просто дернула плечом и поглубже зарылась в теплый черно-бордовый шарф. Девочка разочарованно отпрянула и что-то прошептала. Глупенькая, ищи своего ангела не на вокзале и не после рабочего дня...
Девочка прошлась по всей остановке, пытаясь хотя бы случайно заглянуть в глаза людям, но те отворачивались или просто были слишком далеки от поисков девочки. Она только один раз остановилась, как мне показалось, от удивления, при виде какого-то человека, а потом быстро зашагала прочь. И ветерок легко заиграл концами розового шарфика.
Я села в автобус и постаралась замереть как можно удобнее на ближайшие полчаса до своей остановки. Сзади упорно давил народ, заставляя меня чуть ли не ложиться на сидящих впереди людей. Не забыть сделать извиняющееся выражение лица и попробовать все же вытащить зажатую ногу из-под чьей-то тяжелой сумки. Вдруг получится. Сзади послышалось натужное сопение. Боже, дай надежду, что сзади не стоит пьяный...
- Деееевушкааа, - довольно протянули с правого бока. Черт, вот невезуха. Теперь главное дышать через раз...
- Дееееевушкааа, а давайте познакомимся... Меня Проней зовут...- и, довольный собственной шуткой, захихикал.
Не слушать. В жизни всякое бывает, а настроение лучше окончательно не портить - еще же нужно в магазин зайти... Лучше вспомнить про эту девочку в розовой шапке. О чем там она говорила? Летать?.. Мда, это бы мне сейчас совсем не помешало.
Мужичек вышел через пару остановок, попытавшись забрать меня с собой, но какой-то добрый человек таки не дал меня уволочь. Не хочу быть мухой в гостях у паука. Я кивнула в знак благодарности пареньку. Он улыбнулся. Такой светлой и простой улыбкой, что было просто странно для этой грязной осени. Губы непроизвольно повторили чужую мимику, после чего я отвернулась обратно к окну. Странно все это.
- Знаешь, а ведь летать не больно, ты только попробуй расправить крылья, а ветерок сам подскажет, куда лететь. И не бойся ничего, - сказал некто сзади, едва выговаривая слова. Видимо, они предназначались только мне, и никто другой просто не должен был их услышать, что уже довольно таки проблематично в переполненном автобусе.
Кажется, я даже не удивилась - слишком непонятным был этот день. А эти поиски ангела, странные вопросы-ответы-подсказки так вписывались в эту мозаику, что мне осталось только принять это и сойти с автобуса...
II
Чашка кофе на столе. Если ее вылить, то скорее всего останется черный кругляш. Конечно, нечего до двух часов делать набросок для сайта, да и еще прихлебывать жуткий растворимый напиток, что по ошибке гордо зовется кофе. Благо, можно все следующее утро проспать - нужно появиться только на третьей паре по социологии, отсидеть лекцию, потом заглянуть к физруку - заискивающе глянуть и протянуть бутылку коньяка в пакете за следующий месяц. Везде и со всеми можно договориться. Главное знать подход.
Только утро все равно началось как-то непривычно. Казалось, что сзади за лопатками что-то свернулось и теперь нагло мешало перевернуться, отчего вся спина затекла, а по шее то и дело бегали мурашки. Со стоном я рискнула перевернуться. Перевернулась, теперь осталось набраться смелости встать, пока этот противный будильник не заверещал как сумасшедший.
Уже потом, когда я заправляла постель, то среди сбитого за ночь одеяла и простыни (ну да, меня мучают кошмары, но ведь это со всеми бывает?) было выужено перо. Простое черное перо. Можно было бы сослаться на подушку, мол лезет, зараза, но...Но - как я не люблю это заядлое но - перо было чересчур большим для перьевой подушки. Размером с ладошку. Скорее всего, каким-то непонятным образом в открытое окно на балконе залетел какой-то голубь, пробил клювом замок на двери, влетел ко мне в комнату, облинял на моей же постельке и чудом испарился, не оставив после себя более никаких приятно пахнувших предметов... Бред, конечно. Ну а где взять разумное объяснение? Да и нужно ли оно вообще? Особенно, если это вдруг какой-то черный юмор соседки?
По телевизору крутился клип одной известной группки, и ангелы там тоже были. Плакали. Черт, что ж за жизнь то такая? Куда ни глянь, везде они. Преследуют меня что ли?
Ладно, в ванную вползла несколько недовольная, но сонная - хоть убей. Включила холодную воду, протерла глаза. Взгляд все равно расфокусированный какой-то. Пасту на щетку и чистить зубы. Только уже когда стала смывать пену, что-то нехорошее шевельнулось внутри. Темновато что-то для ванны со сто ватовой лампочкой. Когда я бросила взгляд на зеркало, чтобы проверить, почему так темно - вдруг увижу чего - непроизвольно вырвалось:
- Ой, бля...
III
За спиной шевельнулся какой-то размытый темный образ непонятно чего, на секунду приобрел сходство с крыльями, а потом также быстро растаял. Вот черт... Это с недосыпа что ли так глючит? Или просто все эти разговоры о "А не полетать ли нам?" достали мою бедную подкорку?
Кажется, на кухоньке должна была заваляться где-то начатая пачка сигарет. Кто-то из парней соседки забыл. После таких миражей еще только глюков от сигарет как раз и не хватает. К сожалению, после пачки сигарет в пятнадцать лет, мой организм решил сам, что ему явно не хватает фантазий в мыслях, и он стал изображать мне монстров из аниме наяву. Ага, все, капец... Если я уже пошла к глюкам привычным и новые меня попросту пугают, остается только позвать в гости Beast и забить на пары.
Собственно, я это и сделала. Может быть, я и перегибала палку, но меня несколько все задолбало, что захотелось просто пачку сигарет, бутылку водки, вместо закуски - чипсы, и Биста под бок, чтоб теплее было, когда в одном топике решу выскочить покурить.
Друг явился через час. Несколько хмурый, с не поставленным хаиром и толком не накрашенный, но пришел. Мы с ним видимся довольно редко, но что называется, метко. Познакомились мы с ним пару лет назад, на каком-то форуме по отделке сайтов. Как обычно бывает, первые пару недель цапались по поводу и без. У меня тогда за плечами была только одна работа, неплохая, не халтурная, с вложенной душой, да только он все равно разнес ее в пух и прах. Для профилактики... Так и началось наше знакомство.
Пока он расшнуровывал свои бутсы, я оттащила пакет на кухню и вернулась, прислонившись к косяку. Темные волосы заслонили лицо, так что я и не видела, что у него опять синяки под глазами, хотя прекрасно об этом догадывалась. Вся современная молодежь - дети ночи. Просто каждый из нас - собственная разновидность, новый подтип, который видит ночь в своем свете - розовом, черном, синем, со звездами или со светом от экрана монитора, с мигающими огнями клуба или взбесившимися искрами от травки... Мы видим эту ночь, освещенной монитором, всегда и везде. Аминь.
Еще у него похоже новый шрам на руке - иногда он начинает резать руки только ради самой крови, когда уже по-хорошему нужно звать друзей и пить до умопомрачения, исстрачивая так бережно скапливаемый запас хрустящих бумажек.
- Улыбнись, - кажется, я действительно сильно увлеклась обдумыванием непонятно чего, а Бист уже стоял рядом, улыбаясь только глазами, чуть склонив голову на бок. Он выше меня, и, что пожалуй самое поразительное в нем, имеет какое-то свойство завораживающего спокойствия. Я толкнула его в бок, чтобы он хоть немножко отодвинулся, и не старался прочесть меня этим своим взглядом. Он усмехнулся, а я прошлепала на кухню вытаскивать все из пакетов и готовить завтракообед.
Мы сидели на кухне, болтали долго и увлеченно, потом переползли в комнату за компьютер, соорудили какой-то набросок для сайта, попытались его загрузить... Где-то упорно шла ошибка, отчего весь текст смещался в бок и его просто было не возможно нормально читать. Это все было какие-то совсем не важные мелочи, нечто, что должно было стать прелюдией к нашему странному разговору. Бист, скорее всего, понимал это, поэтому пока сильно меня не торопил и наслаждался этим безобразием, которое мы так упорно творили.
- Все, бросаем это дело, - я отодвинулась от ноута, прикованного к стенке шнуром телефонной сети, и пересела на свой диван. Бист еще пару минут побился над созданием этого несчастного сайта больной фантазии двух подвыпивших ребят и тоже последовал моему примеру. Я тут же улеглась к нему на колени и стала смотреть в потолок...
- Знаешь, у меня все чаще возникает такое ощущение, что кто-то следит за мной...
- Мания преследования? - усмехнулся он, поглаживая меня по растрепавшимся волосам.
Я нахмурилась. Знаете, иногда вот так запросто приходит раздражение, при этом, самое обидное, что раздражение приходит из-за очень близких людей.
- Нет, забей... - может быть, после этого нужно было бы и встать, но я продолжала лежать.
- Рассказывай, - со вздохом потребовал он. Рассказывать обо всех этих странностях теперь было как-то неприятно, будто бы я действительно превратилась в психа, а мы даже и не заметили когда.
Я смотрела в потолок и говорила обо всех этих глупостях, что почему-то так сильно задевали мою душу. Возможно, от постоянных нагрузок мои чувства обострились и давили теперь мои мысли, как тараканов, заменяя их инстинктами или иной какой подобной чушью?
Он послушно принимал все мои излияния и даже дернулся один раз, когда я рассказала ему о сегодняшнем утре и темных крыльях за моей спиной. Он поднял и обнял меня, позволяя зарыться в его длинные волосы, дышать его ароматами, чувствовать его тепло.
- Глупенькая, тебе просто нужно немного отдохнуть, - говорил он, а я просто сидела у него на коленках и утыкалась куда-то ему в шею. Такие странные чувства - будто бы я ему дорога точно также, как и матери, которую последние два года я стараюсь просто не подпускать к себе слишком близко...
Он ушел, когда с учебы вернулась моя соседка. Улыбнулся на прощанье и исчез в лифте.
IV
Перед сном впервые в жизни напилась снотворного. Чтобы точно выспаться и завтра все же сходить на пары. Ведь я, кажется, должна. Эти маленькие беленькие таблеточки лежали передо мной на кухонном столе, а я смотрела на них и тянула свою минералку. Пузырьки шипели во рту, и я с каким-то отвращением к себе думала о них; о кровати, на которую мне нужно будет опять лечь, чтобы завтра проснуться и, не дай бог, обнаружить черные перья в пододеяльнике.
Мне снился голубь. Тот самый, который случайно забыл у меня в гостях свой лучший костюм, и теперь он, бедняжка, щеголял то ли топлес, то ли будучи полностью обнаженным по моему сумасшедшему сну. Потом у него резко выросли перья, и он превратился в черную ворону, которая повернула ко мне голову и сказала, укоризненно глядя: "Почему ты до сих пор не пристегнула свои крылья?". Я растерянно пожала плечами и зарылась в свой черно-бордовый шарф. Но ворона не отставала от меня: она летала вокруг, каркала и повторяла, чтобы я сходила в магазин и купила новенькие белые крылья. На вопрос "Почему белые?" она ответила, что черные - нынче дефицит, а завоз в магазине будет только через два месяца. Так что мне придется довольствоваться тем, что дают. Я решила обидеться, но внезапно перед моим носом открылась дверь, чуть ли не стукнув меня. Я попыталась оглядеть здание, куда меня так ненавязчиво заставляли входить, но оно уходило куда-то в высоту, теряясь в тумане и смоге большого города. Кажется, я попыталась разглядеть его название, дом или хотя бы улицу, но у меня попросту не получилось, ведь здание было рассчитано явно на великанов, и двери уходили в немыслимые высоты...
Я вошла в этот дом, и сон вдруг резко изменился. Такое ощущение, что я попала в лавку древностей - все здесь было пропитано ароматом старинных книжек, каких-то пряностей и ладана... Там было огромное количество деревянных полок, множество красивых и в то же время непонятных вещей. Напротив входа была стойка, за которой сидел человек с темными длинными волосами, скрывающих его лицо. На стойке горела древняя керосинка, в неровном свете которой по стенкам плясали рваные синие тени то ли необычных предметов, то ли невидимых существ. От человека пахло сказкой. Наверняка, это был добрый чародей, зачем-то навестивший мой неспокойный сон.
- Проходи, пожалуйста, - его голос был мягок и терпелив, и мне вдруг показалось, что в этом маленьком магазинчике я смогла бы найти покой, пускай временный, но так необходимый мне сейчас. Я шагнула вовнутрь, и солнечная керосинка наконец полностью осветила меня. За захлопнувшейся дверью вдруг взвыл зимний ветер, но и тот мгновенно стих, стоило мне только оглянуться назад и увидеть прочную дубовую дверь, которой, казалось, уже исполнилось не одна добрая сотня лет, но она еще долго собиралась служить своим хозяевам от мороза и вьюги...
Я подошла почти вплотную к стойке, но до сих пор не могла разглядеть его лицо. Да, в принципе, мне было даже и не важно красив он или страшен, если только позволит мне остаться в этом месте хотя бы не на долго, хотя бы только для того, чтобы отдохнуть, ведь я так сильно устала...
- Сядь, пожалуйста, в кресло. Нам предстоит долгий разговор. - Предупредил он, указывая на уютное креслице песочного цвета, вдруг появившегося рядом с невысокой стойкой. Знаете, а она вдруг стала больше походить на дубовый рабочий стол. Да и вообще у меня сложилось впечатление, что этот магазинчик древностей менялся по желанию этого странного человека...
Теперь я, наконец, увидела, чем был так увлечен этот человек. Он что-то упорно писал тем самым черным пером из моего вчерашнего дня и не отвлекался ни на секунду, даже хотя бы посмотреть - выполнила ли я его указание или нет. Может быть, этот человек-чародей знал, что я совсем не откажусь от теплого кресла, которое напоминало мне мое детство?..
Через пару минут он отложил перо и откинул свои волосы назад. Сверкнули спокойствием темно-синие глаза, улыбка коснулась знакомых губ, и я, не удержавшись, вскрикнула:
- Бист?
- Тебе только так кажется, дорогая. - Он внимательно осматривал меня, не шевелясь и нисколечко не обращая внимания на мою полную растерянность. - Тебе нравится это место?
Боже, до чего странный вопрос в такой ситуации. Ты ведь прекрасно знаешь, что да, очень.
- Сюда не так часто приходят гости. Еще реже наведываются враги... Думаю, теперь ты понимаешь, почему здесь так тихо? - За дверью недовольно заурчал зимний ветер, пытаясь пробиться в тепло, закидывая магазинчик снаружи сотней колючих снежинок. - Сегодня, ты здесь почетная гостья. И я надеюсь, что никогда не придешь в этот дом как враг...
По комнатке пролетел ветерок, и внезапно передо мной оказалась небольшая кружечка горячего шоколада с корицей. Я вздрогнула, но эти темно-синие глаза моего лучшего друга так добро смотрели на меня, что я все же решилась взять эту парящую в воздухе кружку и, дуя, чуть-чуть попробовать.
- Нравится?.. Это хорошо. А теперь послушай, пожалуйста, внимательно то, что я тебе сейчас расскажу. - Он сделал паузу, давая возможность мне сделать еще парочку глотков замечательнейшей жидкости. - Иногда так случается, что люди уже не могут просто оставаться людьми. На то бывают разные причины, и разное количество времени проходит, прежде чем они это осознают. Иногда им приходиться идти сквозь года, оглядываясь на редкие события в их жизни, пытаться связать их воедино, или же просто однажды утром проснуться и понять, что что-то произошло... И теперь им уже не суждено быть теми, кем они были еще вчера.
- Я не понимаю...
- Не бойся, ты поймешь все со временем, а теперь - спи...
- Но...
- Спокойной ночи...
V.
На паре по экономике природопользования я откровенно зевала. Ну скажите честно, зачем мне знать все нормативные документы по этому предмету, какие-то проценты допустимых свалов отходов? Почему-то я более чем уверенна, что в жизни мне это не пригодится. Если я и не пойду работать по своей специальности, то наши маленькие познания в устройстве сайтов, баннеров и прочей приятной мелочи неплохо скрасят наши кошельки отнюдь уже не звенчащими рублями. Поэтому, прослушав лекцию от силы полчаса, я перешла к одному заказу. Пробный вариант можно было соорудить и на коммуникаторе, потом более подробно рассмотреть все детальки и нестыковки уже на компьютере...
Скажем так, именно поэтому мне было мягко говоря не до этого, когда в большую аудиторию влетел воробей. Бедняга долго и упорно кружил где-то под небеленым потолком, потом пробовался в роли камикадзе - бился маленькой головкой о стеклопакеты и тихонько себе верещал. Препод пытался, конечно, не замечать пернатого и продолжать лекцию, но народ все больше шумел, подбадривая воробья криками, и, соответственно, абсолютно не давал проводить занятие.
Потом этот комочек перьев спикировал вниз, чуть ли не приземляясь каким-то незнакомым девчонкам на прически, и уселся на мою парту. Серо-коричневый пушистик чуть наклонил головку и неотрывно смотрел мне в глаза, вполне осознанно, как мне тогда показалось. Конечно, наслушаешься, насмотришься всякой всячины про крылатых зверюг, вот и понесет тебя вперед ногами по волнам шального разума...
Но он сидел и сидел, и совершенно точно никуда не хотел улетать. Ему понравилась моя парта, разукрашенная какими-то надписями, полуанимешными набросками нефоров и клубом "знакомств". До чего странно было глядеть на это реальное "чудо в перьях" и не замечать больше никого вокруг. Как будто бы этот птенец - никто иной, как парень твоей мечты, которого вот-вот уведет другая. До чего же странно...
Наверное, потому мы с ним и не увидели, как к парте подобрался коварный препод, защитник природы, блин. Именно потому мы с ним и не заметили руку "карающего", когда та только начала свое движение. Однако, моя птаха в последний момент с истошным писком вырвалась из "оккупации" и рванула прямиком к открытому окну, на встречу сладкой свободе.
Эпп-шник разочарованно вздохнул. Сейчас он напоминал лисицу, у которой увели добычу прямо из-под носа, при этом не просто увели, а дали понюхать, почувствовать ароматик жаренького, чтоб слюнки потекли, а потом - бац! - и жареная пташка улетела, помахивая покрытыми сытной корочкой крылышками. Ладно, птиц, пускай наша встреча была и короткой, но на недовольную рожицу препода все же стоило посмотреть...
Эпп-шник начал читать свою лекцию, не отходя от моей парты, поэтому пришлось понуро уткнуться в открытую тетрадку и старательно выводить буковки. Странно, но почему-то до прилета этого японского камикадзе вот ту надпись я не видела.
Размашистым подчерком было выведено: "Ты выбрала?".
И что я должна выбирать? Эпп как основной предмет? Дурдом...
VI.
Под ногами шуршали опавшие листья - желтые, красные. Пока их так много вокруг - таких радостных, ярких - что мысли о зиме уходят, даже не успев уютно усесться посредине всей этой красоты. Шур-шур - шуршат разноцветные кеды по асфальту, заваленному всей этой прелестью... А вот если я сейчас посмотрю направо, то увижу скамейку - немного вычурную, с чугунной спинкой и деревянной сидушкой - где мы впервые встретились с Бистом. До чего странно, ведь я до сих пор помню, как это было здорово, увидеть такого незнакомо-знакомого человека в реале. Посмотреть, врали ли присланные фотки или полностью соответствовали каким-то выдумано-надуманным ожиданиям. На ту встречу он пришел с кактусом и парочкой бубликов. Кактус был старый и колючий, но как раз для моего ноута (тот, привезенный еще из родного дома, пал смертью храбрых в борьбе с вредными компьютерными излучениями). Бублики мы раскрошили сбежавшимся на кормежку воробьям, и долго смеялись, увидев, как один, юркий и упрямый, умудрился утащить хороший кусочек прямо из-под носа у голубя. Благословенны старые времена...
Видимо, я слишком увлеклась теми счастливыми воспоминаниями, теми радостными минутами впервые не разочаровавшей встречи, что не заметила, как стала переходить дорогу на красный свет. Только взвизгнули тормоза, и показался кусочек серого неба...
...- Жаль, я планировал следующую нашу встречу провести не в подобной обстановке, но...что поделаешь... - когда я осторожно открыла один глаз, то на краю больничной койки сидел знакомый человек с длинными темными волосами и до боли знакомыми темно-синими глазами, почти как у моего друга.
- Бист, где я? - В руку воткнута иголка от капельницы. Боже, и что такого могло случится за те несчастные пару...минут?
- Знаешь, девочка, все же ты довольно странный экземпляр на моем веку. - Он чуть наклонил голову, разглядывая меня. Темные волосы легко скользнули вниз по плечу, закрывая половину лица. - Ты в больнице. Иногда все же не стоит глядеть по сторонам, особенно когда переходишь дорогу.
На тумбочке пищал какой-то аппарат, то ли отсчитывая количество ударов сердца в секунду, то ли - секунды до моей выписки из больницы. Кто его знает? Но почему-то больше ничего мне не удавалось разглядеть в этой комнатке, как я ни старалась. Все остальное напоминало какой-то сгусток материи, прозрачной и непрозрачной одновременно, бело-черной и какой-то потерянной в жизни, что ли? Такое ощущение, что ее не должно было быть в нашей реальности - тогда что же это?
Человек, которого я так старательно называла своим другом Бистом - одно лицо, не считая этих странных синих глаз - поправил белый халат. Он не стал одевать его как полагается, и теперь тот то и дело сваливался с плеч.
- Помнишь, вчера я начал рассказывать тебе сказку про людей? - По трубочке текла какая-то белая жидкость, исчезая где-то в моем теле... - Про то, что некоторые из них уже не могут оставаться простыми людьми? Некоторые из них успевают сойти с ума, или покончить жизнь самоубийством, или просто испугаться своей особенности и запереть ее где-то в себе, прежде чем такие как я смогут найти и помочь...
- Мы... тоже в сказке? - Бист, или "почти что Бист" доверительно улыбнулся и удовлетворенно кивнул.
- Ты быстро соображаешь, девочка...
- Значит, я могу опять попросить того шоколада, которым ты меня уже поил вчера?.. - Это всего-лишь проверка с моей стороны. Считает ли он меня мелочной?..
- Можешь, но ты ведь на самом деле этого не хочешь... - Он провел рукой по простыне, едва не коснувшись моих ног.
- Да, не хочу. Тогда почему мы здесь? - Я обвела взглядом это "недоделанное помещение". Видимо, этот человек просто не успел как следует склеить эту комнату, поэтому я и видела этот странный фантомный сгусток времени и пространства. - Почему бы нам не вернуться в ту комнату? Зачем нужны эти иголки, больница, вся эта показуха?
- А потому что сейчас ты лежишь на асфальте, водитель машины бегает вокруг тебя и не знает, чем помочь, а скорая попала в пробку... Ты понимаешь, девочка, мы не должны терять таких как ты. Вас слишком мало, а городов слишком много, и у каждого есть своя душа...
- Постой-постой... - Мне стало казаться, что образ этого странного чародея из моих снов стал растворяться, а у меня еще было слишком много вопросов, чтобы так просто уходить. Но сон есть сон, и его улыбка вдруг сменилась разогнавшим тучи солнцем.
VII.
Сидеть на холодном асфальте казалось слишком даже для меня. Рядом ругался водитель, скорее просто радуясь, что я жива и "руки, ноги - целы", чем хоть как-то ругая меня за попытку суицида. Какая-то сердобольная женщина уже собирала мои рассыпанные вещи, окончательно перегораживая уличное движение своими яростными попытками поиска несуществующей ручки или еще какой мелочи... Кто-то протянул мне отлетевшую в сторону шапку - мокрую и грязную, как я и моя куртка. Кедам и полосатым колготкам тоже досталось. Эх, непутевая я...
Потом, сквозь вопли надрывающихся водителей, я, кажется, услышала, как кто-то зовет меня по имени. А может мне показалось? Ведь в голове сейчас шумит почище морского прибоя после шторма...
Черное мужское пальто, руки в кожаных перчатках, знакомый аромат и большие - не синие, голубые - напуганные глаза. Потом он со всего маха уселся на коленки - может будет дырка? - и обнял меня, попутно ощупывая на предмет переломов. Он, видимо, что-то говорил, а мне опять виделось, как мы сидим в моей комнате на том полураздолбанном диване, и я утыкаюсь куда-то ему в плечо...
Потом меня дернули, поставили на ноги, кое-как оттряхнули, забрали сумку у той доброй женщины, и потащили куда-то вперед, полностью наплевав и на вызванную скорую, и на тот поднявшийся ажиотаж, на все и всех...
У него сильно дрожали руки, когда он открывал моим ключом входную дверь. Да у него все время тряслись руки, пока мы шли - глупый, ну зачем?.. Когда железная дверь распахнулась, все происходило так странно, так быстро и запутанно. Нет, он не кричал, не сверкал злобно глазами, просто затащил в ванную - стянул часть грязных вещей, настолько, насколько позволяли его моральные принципы - и засунул под душ, по пути пытаясь выискать ссадины и синяки.
Вдруг потекла тушь и тени - кто здесь плачет? Никто, это просто вода, а что соленая - так ее ж пробовать никто не будет. Значит не соленая, пресная.
И были эти глаза - темно-серые от пережитого. Наверное, он действительно сильно напугался, когда увидел меня на асфальте, почти что под машиной. А ведь он всего-навсего возвращался домой. Непутевая, не дала другу спокойно отдохнуть после пар - вон у него какие синяки под глазами от недосыпа.
Мыло, пена - черной водой уходит осенняя грязь, и выпутанный желтый - все еще радостный и почти непомятый - лист из заклоченных волос... Он осторожно вытер меня и вытащил из ванны. На руках дотащил до моего дивана. Аккуратно положил, где-то из под моих завалов вытащил теплый плед, и укрыл. Я больше не плакала, но и толком не осознавала, что происходит вокруг. Потом был горячий чай с медом и сон...
На этот раз никто мне не снился, не было ни больницы, ни того волшебного домика. Даже никаких попугаев или голубей. В комнате был почти что полный мрак - за зашторенными окнами солнце уже давно село. Когда я перевернулась на другой бок, то увидела его. Бист лежал и глядел в темноту. Не щурясь, не закрывая глаз - просто смотрел. Можно подползти чуть ближе, уткнуться в теплое плечо и опять заснуть. Надеюсь, сегодня он не уйдет, не бросит?..
Только потом он повернулся и увидел, что я проснулась. А в комнате было так тихо-тихо, только слышно, как мы дышим, да и сердечко почему-то стучит так громко, что становится страшно.
Потом был поцелуй - совсем не дружеский. И как-то так само собой получилось, что опять вернулся тот шумный прибой, а потом он заставил меня улететь куда-то далеко-далеко к волшебным звездам...
VIII.
Просыпаться было жалко и даже обидно. Но за спиной, такое ощущение, что-то поселилось и теперь упорно давило на лопатки. Почему-то я была уверена больше чем на сто процентов, что это ни рука Биста, и даже ни его голова. Поворачиваться было немножко страшно, ведь, кажется, это уже было пару дней назад...
С трудом встав - всю спину как будто заклинило, превратив в один каменный истукан - я медленно побрела в сторону ванны. В глаза лезла челка, но поднять руку и убрать ее сил не было. Как будто бы весь прошедший день я работала внаклонку, и теперь мое тело мне же навязчиво мстило. Конечно, быть может так на меня повлияла та злокозненная встреча с чужим автомобилем, а может...
Не знаю зачем, но в нашей ванной какая-то добрая душа еще из прежних хозяев установила ночник. Скорее всего из тех побуждений, что дверь в ванную по какой-то странной прихоти имела большущее матовое стекло, и если кто-то вставал ночью чтобы навестить умывальник, то, чтобы не зажигать свет (который мог легко перебудить все спящее население нашей квартирки), включался маленький ночничек. Прошлепав в ванну и притворив за собой почти бесполезную дверь, я глянула в зеркало. Было темно, но ночник включать категорически не хотелось. Наверное, где-то в глубине души я все же знала, чем это закончится. И, наверное, я почти не удивилась, когда зажегшийся огонек осветил нечто явно лишнее...
Из ниоткуда появилась рука и зажала мне рот. Вовремя, потому что через секунду я перебудила бы всех своим воплем.
- Тихо-тихо, девочка... Не пугайся, все в порядке. Почти. - За спиной стоял полураздетый Бист. Волосы запутаны, глаза горят...горят ярким синим огоньком. - Пойдем, - шепнул он мне и вывел из тесной ванны. Черным мраком скользнули следом новые крылья.
Он довел меня до комнаты, все также продолжая сжимать мне рот. Заходить в комнату совсем не хотелось, будто бы крылья могли растаять под светом случайного лунного луча.
- Что же ты? - Волосы на затылке шевельнулись от его дыхания, посылая по телу волну страха. Затем он отпустил меня, приглашая сесть на расстеленный диван.
- Все же вовремя твой друг пришел тебе на помощь, да и то, что он провел сегодняшнюю ночь у тебя - прямо подарок судьбы для меня... - Он игриво улыбнулся незнакомой улыбкой и запустил в волосы пятерню. А я стояла рядом, в короткой маечке, растрепанными волосами и черными недо-крыльями. В горле стоял ком, спина жутко болела, и становилось с каждой минутой все страшнее - ведь, пришло осознание, что этот человек в теле моего друга - это совсем не тот заботливый паренек, который вчера ласково меня обнимал, сидя посреди улицы на асфальте.
- Кто ты? - Мне удалось хрипло выдохнуть эти два слова, после чего я тут же пожалела - в горле провело наждаком и засыпало все солью.
- Мы с тобой уже пару раз встречались в твоих снах. Я надеюсь, ты это помнишь? - Бист уселся на кровать, подобрав под себя ноги.
- Кто ты? - Еще раз с не меньшим трудом выговорила я.
Человек, прищурившись, наблюдал. Он не спешил отвечать, не спешил объяснить мне, как Он оказался в теле самого дорогого мне человека?
- Чтож, если ты так хочешь это знать... Я - хранитель душ. Я помогаю таким людям как ты войти в новый мир. В какой-то степени мне приходится выполнять роль проводника и учителя. Ну и конечно же, роль человека, который подталкивает таких как ты к краю. Помнишь, я говорил про сумасшествие - это не правильно рассчитанная доза жизненных препятствий... Но давай по порядку. Больше я не буду не договаривать, не привирать... В жизни людей во все времена, как только стали образовываться города, стали происходить определенные события, после которых некоторые личности оказывались на перекрестке. Его нельзя назвать случайным перекрестком. Здесь человек оказывался перед самым важным выбором - иногда вполне осознанным, иногда предопределенным, как у тебя - своей жизни: стать ли тем, кем он должен был стать или нет. Некоторые из них не могли принять свою сущность, и уходили в другие миры. Другие были не способны принять новые возможности и превращались в маленьких птиц, не решаясь вернуться в проблемы жизни. Последние, кто мог принять свою сущность и завладеть способностями, становились ангелами.
IX.
- Ты знаешь, что такое Город? - Он зажевал губу и покосился на меня. - В смысле, не место, где живут люди, такие как мы с тобой? Нет?.. Чтож, Город - это чистая квинтэссенция душ людей, собранных в одном месте. Еще с древних времен, как наши предки стали вести оседлый образ жизни, в местах, где появлялись общины, у воздуха возникал какой-то особый привкус. Это сейчас все вы привыкли к нему и совсем не замечаете, а тогда... Тогда было все по-другому... - Как-то грустно сказал он, уставившись на меня своими темными - чужими - глазами. Начало было многообещающим, поэтому я решила присесть, дабы в самый ответственный момент раскрытия "тайн" бытия ножки мои не подкосились, и я не поцеловалась бы с полом от избытка чувств. - Сначала люди боялись его, точно также как и диких зверей. Потом стали привыкать. Да и этот "аромат", если его вообще можно назвать таковым, тогда был совсем другим - слабым, неоформившимся мотыльком. Он был активным в центре, а к краям общины растворялся в воздухе, будто бы его и не было.
- А сейчас? - Крылья неудобно давили на спину, и у меня появилась какая-то мазохистическая мысль пойти на кухню и отпилить их тупым ножиком.
- Сейчас... - Бист опять зажевал губу, подбирая нужные слова. - Сейчас он другой. Да и люди другие. Он, как бы так сказать, эволюционировал вместе с ними - смотрел на них, рос, услужливо предоставляя свои дома, площади, мосты, лишь бы только стать чуточку сильнее. По мере своего роста, этот "аромат" превратился в "Город". Нет, уже совсем не в место, где строятся многоэтажки-многоквартирки... У него появилась Душа, сотканная из энергии простых людей, кто когда-либо жил или живет в этом городе. Она пронизывает все: улицы, квартиры, нас с тобой. Она везде и нигде. Более тонкая, более изящная и не заметная - но, по-прежнему, наивная, как котенок. Есть на ней и свои черные пятна - чувства озлобленных людей, скопленных в одних местах, будто стянутые в узел... Их не так много, если посмотреть на процент преступности в твоем городе. Но они есть, и они щелочью разъедают благополучие остальных...
- То есть, ты хочешь сказать, что город сам по себе - живой? И у него есть душа, точно также как и у меня? - Воспитание. Я атеистка, я не верю в бога, не верю в реинкарнацию душ, даже просто не верю, что у меня есть эта "душа".
- Язвишь? - Вздохнул он, и я мысленно зааплодировала - давай-давай, добей меня. - Город - сама по себе мертвая штука без людей. Они - есть кровь: лейкоциты, эритроциты, что несутся по венам и артериям - улицам. Убери людей из города, и вся "одухотворенность" распадется на атомы в одночасье, будто бы ее и не было никогда. Если ты хочешь знать, живой ли город, то я скажу так - он мертв, для тех, кто не верит в души. Он мертв, потому что он не чувствует боли, как другой нормальный живой организм. Он мертв, потому что с ним невозможно поговорить - ведь у него нет рта. Он мертв, потому что он - не мыслит, следовательно, он - не существует. Ты ведь это хотела узнать? - Этот учитель с телом моего друга сидел и злился. Возможно, он считал, что объясняет очевидные вещи, возможно, он уже считал меня бездарной ученицей. Но - не мог ничего поделать, впрочем, как и я.
- Тогда, если Город - мертв, откуда у него берется душа? - Луна заглянула в гости на наши посиделки и тонким лучом заискрила синие глаза.
- Душа... Хм... Стены тоже живут своей жизнью, просто более медленной, нерасточительной. Так и Город - копит силы, стягивает их и - в какой-то момент - из тупого животного превращается в нечто, что уже выходит за рамки простой человеческой логики. Я... - Бист как-то внезапно весь выгнулся, и с губ сорвался легкий стон. Глаза моего друга закрылись, и он погрузился в глубокий липкий сон.
X.
Солнечные лучи бывают изрядно надоедливыми. Особенно если случайно с вечера забыть задернуть шторы, а наваленный хлам на подоконнике в лучшем случае загородит тебя только на четверть. Рядом сопело тело. Хм, странно, обычно я никого лишнего в постель не таскаю - в детстве, конечно, были и игрушки, и котята, но чтобы... э-э-э...парни?
Тело заворочалось, и из-под сбитого за ночь одеяла показалась черная макушка. Вот это еще интереснее. Кого там вчера ко мне нелегкая занесла, и почему я ничего толком не помню? Мозги тихонько щелкали себе на полочке, отсчитывая возможных кандидатов с черной макушкой на мой старенький, местами продавленный диванчик. Выходило не так уж и много. А точнее - один. И как только в голову крадучись заползла предательская мысля с знакомым до чертиков именем, кто-то там наверху включил таки передатчик, и в голове услужливо запрыгали новые интересные факты. Первым дерганным движением я полезла проверять наличие недо-крыльев за своей спиной. К счастью, этой прелести на месте не оказалось - и ладно, не надо мне такой радости, я и так как-нибудь проживу... Второй мыслью было воспоминание о вчерашней аварии, причиной которой собственно я и являлась. Может, это у меня какое-то временное помутнение рассудка, раз такое мерещиться начало? Потому что верить во весь тот полуночный бред, пока ярко светит солнце, не хотелось совсем. Значит, пока будем считать инцидент с крыльями исчерпанным - рано нам еще нимбом обзаводиться, сайт новый не доделали и кофе утренний не выпили. Дальше стало еще веселее - в голову полезли непрошенные воспоминания о прошлой ночи, вернее о самом ее начале. Это вчера было хорошо и как будто бы все в порядке, сегодня же было в пору хвататься за голову и думать, как быть и что делать.
Рядом заворочался Бист. Высунулся, сонно поморгал и глупо улыбнулся. Мама, таким лучшего друга я еще точно не видела. И это меня, мягко говоря, пугало. Он вдруг удивленно посмотрел на меня и ухмыльнулся. Э-э-э, и что со мной не так? Выяснилось все довольно просто - на мне каким-то чудом оказалась его футболка. Интересно, мне вчера лень было свою искать, или еще чего? Благо, мальчишеская футболка оказалась порядочно длиннее, чем была бы моя, поэтому, когда я все же решила направиться в ванную, то одежка все целомудренно скрыла.
Все же утро было каким-то странным и не таким. Проснувшись окончательно, Бист мрачно перенял мое молчание и что-то себе тихо там думал. Про то, что вчера ночью он мне рассказывал какую-то смутную байку про "Город", он почему-то не вспоминал. Возможно, это все же были пост-стрессовые глюки, или мне вообще это просто приснилось?
Из подъезда мы вышли тоже как-то молча. Даже толком не попрощались - так, кивок в сторону и все. Черт, терять лучшего друга из-за такого...
В институте перед парой ко мне подбежала какая-то накрученная первокурсница. Якобы фотомодель и все остальные бла-бла-бла. Заискивающе глянула и предложила халявку - решить за нее контрольную работу по пределам за первый курс. Да легко, к вечеру будет решение. Ага, деньгу в конвертике. Все как обычно. Когда девчонка скрылась в толпе студентов, я тяжело вздохнула. Деньги лишними никогда не бывали, осталось только правильно рассчитать свободное время. Ведь раз пришла одна - скоро прибегут и другие, а набирать кучу индвидуалок в мои планы как-то не входило, ночью ведь тоже спать надо. И даже теперь чуть-чуть грустно, что в одиночку...
XI.
Прошло две недели - не скучных, не грустных, просто взяли и прошли мимо, даже не помахав ручкой на прощанье. Так бывает точно так же с желтыми листьями, что кружатся и улетают в сторону, в одночасье распрощавшись со всей своей семьей - нет у них этих ручек чтобы прощаться.
На протяжении всех этих дней сумку услужливо оттягивали тетрадки первокурсников с вышкой - иногда приходилось переходить на подножный корм, пока жеманная удача не выдавала очередной Интернет-заказ. А пока - качаем мускулатуру и зарабатываем деньги на сантехника, ведь, кажется, давно пора прочистить канализацию.
И Биста я так и не видела. Иногда вот так мы начинаем играть в прятки ("Я тебя не вижу", "Я не в сети", "Я боюсь"... ), забывая о том, что мы ведь - друзья, которых стоит держаться как самих себя. Бывает обидно, бывает - оправданно, но что происходило сейчас - отчасти не понятно...
А самое странное - никаких историй, никаких намеков или недомолвок, никаких видений, просто ничего. Будто бы мне все это привиделось, будто бы я временно сошла с ума, или напридумывала себе сказку с принцем-конем, злодеем-учителем и тотальной битвой не на жизнь, а на смерть, которую я умудрилась проспать. Смешно? Ну хоть не страшно.
А дальше - дальше я шла домой, опять нагруженная тетрадками и домашним заданием. Светили желтым сырным светом фонари на улицах, почти не шуршали перетертые в разноцветную крошку листья - осень в этом году выдалась поразительно засушливой. Денег в кошельке было очень, до голодного кульбита в желудке, мало - всего-навсего двадцать рублей. Вот скажите, и что на эти деньги можно сделать? Доехать до дома или купить булку хлеба? Или все же оставить на поездку до института на завтра, а сегодня гулять по вечернему городу? Я выбрала последний вариант. До завтрашнего утра нам перечислят стипендию, да и за ночь я решу пару-тройку работ - а это еще около семисот рублей при самом хорошем раскладе...
Может быть именно поэтому, из-за голодных рассуждений о деньгах, я и не услышала, как сзади в ритм моих шагов вплелся еще один - тихий уверенный шаг знающего человека. Может быть, мне все же не стоило поехать домой сегодня на автобусе, и - черт! - гори огнем первая пара специализированного предмета? Кто ж знал, что все так обернется...
- Девушка! - Раздался сзади крик, и когда я уже поворачивала голову, меня сбили с ног. Больно шмякнувшись, и, разодрав в кровь руки и коленки, я постаралась вывернуться из рук этого сумасшедшего человека. Куда уж там! Сдернув сумку, в которую этот гад вцепился, будто в собственную вещь, я получила хоть какой-то шанс быстро сбежать. Но то ли сноровки не хватило, то ли опыта (все же не каждый день на меня маньяки нападают) - вместо того, чтобы вывернуться из лап этого вора, покусившегося на мои последние две десятки, я пребольно ударилась о кирпичную кладку.
- Иди сюда, моя сладенькая! - Ко мне потянулись волосатые руки незнакомца, после чего мне вдруг стало страшно. Ведь если бы просто стащили сумку, где нет ничего особо ценного, кроме пустого кошелька, то это было бы так - досадной мелочью, а это...
- Не трогай меня, гад! - Со всей дури истерично завизжала я - дома жилые, должен же хоть кто-то услышать этот вопль?! Или нет?..
Одной рукой он вцепился мне в горло, второй удерживая мою правую руку, жарким боком прижался к ногам... Из горла вырвался хрип - Боже, пожалуйста! Хоть один собачник, хоть одна любопытная старушка, хоть кто-нибудь! Еще не так поздно, чтобы сидеть дома и смотреть передачу про маньяка-извращенца. Черт, если ты сейчас не выглянешь в окно, то станет на одну жертву больше! Боже!!! Рукой цеплялась за побелевшие кисти-совки мужика, а он смотрел мне в глаза, в котором все сильнее разжигался бесовский огонек.
- Пож...лу...ста...- задыхаясь, попробовала сказать я. Он лишь поднял руку, запрокидывая мне шею.
А на небе - никаких звезд. Только вот на кладке, за которую уже почему-то судорожно цепляется моя рука, какой-то белый рисунок... Кажется, здесь были крылья ангела - два любителя граффити пару дней назад соревновались в своем творчестве...или нет?
А почему в глазах - какой-то белый туман? Что вообще происходит?..
XII.
Город был тихим, умиротворенным и каким-то... не живым, что ли? На улицах горели желтым кованые фонари, разгоняя сиреневатую мглу по углам и подворотням. В окнах невысоких и мокрых, будто после дождя, домов, за шторами радостно светили маленькие личные солнышки, заключенные в стеклянные замки. Только вот людей почему-то рядом с этими "солнцами" не было. Не было и припозднившихся прохожих, будто бы все жители собрались в каком-то старинном английском клубе, где дамы пили чай, а их кавалеры выкуривали прекрасные кубинские сигары.
По брусчатке мирно стлался такой же сиренево-желтый туман: под фонарями немного более прозрачный и менее игривый, чем в паре метрах, где он, резвясь, начинал складываться в какие-то узоры. Все это походило на декорации сказки, только про самих героев писатель как-то совсем забыл, может быть, отвлекшись на чашечку кофе.
В витринах, украшенных ажурной ковкой неизвестного мастера, на продажу были выставлены крылья. Они церемонно стояли на специальных постаментах внутри магазина, и каждое перышко на них было подогнано будто на заказ неизвестным трудолюбивым господином. Полюбовавшись пару минут, будто на ювелирное изделие высокой цены, я медленно пошла дальше по этому странному месту, все еще надеясь встретить хоть одного жителя этой неведомой страны.
Под очередным фонарем стоял невидимый Никто, в черном котелке и белых перчатках. В руках у него была неуместная узловатая трость - мне кажется, что сюда бы намного лучше подошла бы простая, отполированная, из какого-нибудь дерева, а не эта, явно вышедшая из потомков Древней Руси.
И да, этот Никто ждал меня. Как только я приблизилась к нему, он величественно приподнял котелок своими белыми перчатками и затем услужливо предложил пройтись под ручку. Так правильно было идти вот так, с невидимым Никто по этому городу, не известно куда и не известно зачем.
Хотя, цель моего Никто оказалась мне знакомой. Он привел меня к тому дому из моего сна, где стены его упирались в тяжелые сиреневато-свинцовые тучи. Он услужливо приоткрыл мне дверь и предложил войти. Его белые перчатки как бы невзначай указали мне направление. И, мне кажется, мой неизвестный Никто улыбался - ему явно доставила огромное удовольствие наша безмолвная прогулка.
Как только я зашла во внутрь, дверь за мной тут же захлопнулась, и снаружи вновь разразилась буря - ветер завыл и осыпал колючими мелкими снежинками, по-своему пытаясь укутать этот мир. Где-то внутри догорал теплый камин, изредка потрескивая поленцами. Там на полу точно должна была лежать шкура какого-то теплого зверя, которая могла бы подарить покой точно также как и то "впрошлоразное" кресло. Оставалось только сделать пару шагов и очутиться в самой комнате, где меня уже точно ждал...
- Здравствуй, дорогая! Надеюсь, мой друг Никто удосужился тебя встретить и проводить в дом? - Бист вольготно вытянулся на пушистом белом звере. В синих глазах играли блики от камина, а в руке он держал кружку с горячим глинтвейном. По комнате плыл аромат дерева, гвоздики и чуть пьяной корицы. - Хочешь? - Смешливо посмотрел он на меня, протягивая свою кружку.
Я медленно стала раскручивать намотанный вокруг шеи шарф, стараясь лишний раз не отводить взгляда от этого потерявшегося для меня человека. Он стал странным, местами сумасшедшим, проводником в этот мир, моим другом - и моим незваным учителем. Конечно же, я его опасалась, ведь только сменится синий цвет на серо-голубой, и мне придется придумывать какую-то правдоподобную сказку, объяснять любимому другу этот безлюдный мирок, который и меня то не особо признает, раз не показывает своих обитателей.
- Иди сюда, ко мне. Думаю, нам найдется, о чем с тобой поговорить... - улыбнулся он мне.
И я пошла, по пути сдергивая длинный шарф...
XIII.
"Какой мягкий", - босые ноги почти по щиколотку зарываются в уютный снежно-кремовый ворс. Подпушек у этой неизвестной зверушки настолько плотный, что ноги просто утопают в нерешительной нежности, и кожа впервые чувствует столь бережные прикосновения. От ворса по всему телу разливается какое-то щекочущее тепло, и появившийся из ниоткуда пушистый котенок от счастья выпускает остренькие коготки. Глаза сами по себе начинают довольно жмуриться.
- Что же ты не ложишься? - Он мурлычет, как довольный кот, уже выжравший свою валерьянку. Он жмурит глаза, в которых играют блики синего, лазурного, фиалкового цветов.
Шарф наконец-то полетел в сторону, на прощанье помахав черно-бордовыми кистями, и, как верный пес, улегся возле выхода из комнаты, ожидая свою гулящую хозяйку.
Как только опускаюсь на колени - его лицо вдруг оказывается на опасной близости. Он ласково смеется, и воздух несет ко мне ароматы пьянящего вина и совсем чуть-чуть сухого дерева из разгоревшегося камина. У него другие глаза, и я никогда не позволю себя ему поцеловать.
- Ох, глупенькая! - Этот человек продолжает приглушенно смеяться, откидываясь на мягкую шкуру. Действительно. Глупая. Он же читает мои мысли, а я тут придумываю всякое.
- Не бойся, не буду я к тебе приставать... Ложись рядом. - Он чуть сдвигается в сторону, от чего по его телу начинают бродить неровные тени от полыхающего сбоку камина. Это придает ему оттенок волшебной загадочности, будто бы ее и так мало в этой комнате...
Шуршит тканью куртка, пока я развязываю пояс - по комнате давно уже плывет жар совсем не осеннего солнца, и вся спина покрывается влагой. Он же следит за мной, чуть лукаво улыбаясь, этот чеширский кот местного разлива. Следит за моими немного нервными движениями, за пальцами, которые почему-то дрожат. Будто бы это сцена из далекого прошлого, когда впервые целуешь какого-то мальчишку, сидя на чужом диване в чужом доме...
- Эх, девочка моя! - Его улыбка порхает где-то в районе моего уха, его дыхание щекочет кожу... Все же этот учитель не обладает нужной выдержкой - подхватился сам, взял меня за руку, потянул на себя...
- Посмотри на огонь, - попросил он меня, поворачиваясь ко мне лицом. - Иногда языки пламени могут рассказать чудные истории, главное правильно вслушиваться... - Его дыхание чуть опаляет мои щеки, поленца едва слышно уютно потрескивают. - Давным-давно жил на свете один человек, то ли женщина, то ли мужчина - время стерло эти рамки, оставив лишь суть. Он был простым смертным - работягой, который трудился день и ночь, то ли в доме, если бы он был женщиной, то ли в поле - если бы он был мужчиной. Но он был очень добр, даже слишком, как казалось тогда его соседям. Никогда не гонял соседских мальчишек, которые забирались в его сад по клубнику, никогда не подымал руку на блудливых кошек и собак-попрошаек... - Он подпер одной рукой голову, вглядываясь во что-то позади меня. В его глазах еще играли блики, хотя я и послушно смотрела на огонь, где язычки сплетались в сильную фигуру, трудящуюся где-то там... - И вот однажды в их село пришла странница, настолько необычная, что весть о ее прибытии разнеслась на многие деревни вокруг. Казалось, она не была человеком - слишком мелодичен был ее голос, лившийся подобно арфе, слишком тонки были руки с округлыми зеленоватыми ногтями, слишком упрямо девушка прятала свое лицо за темным капюшоном. Она не была ни доброй (не помогала никому вокруг, не рассказывала никаких волшебных целительных рецептов, которые должны были быть, как уверяли односельчане), ни злой (не похищала детей, не готовила их на вертеле) - просто путница с дивным голосом, ради которого со всех округ приходили дети послушать песнопения о великих героях... Как-то раз пришел на вечерние посиделки и этот работяга. Устроился поудобнее после рабочего дня и погрузился в печальные, но чистые нотки ее мелодии. О чем пела путница в тот вечер, никто не запомнил. Да только когда уже всех детей разогнали по домам, а все взрослые ушли готовиться к завтрашнему дню, остались они вдвоем, один на один. Девушка спела еще какую-то балладу на неизвестном наречии, и открыла свое лицо. Ночи тогда, говорят, были намного темнее, чем теперь, потому он и не увидел ничего. Вернее, ему сначала показалось, что он видит лицо дивной красоты, такое, как он думал должно было быть у такой сказочной путницы, как его собеседница. Но потом он понял, что у нее нет лица, лишь туман, что чуть зеленее на месте глаз. Не успел он испугаться, как девушка заговорила не своим прекрасным голосом, а чьим-то чужим, глухим и тусклым... Она рассказывала, что много видела в своей жизни, с многими людьми разговаривала, но нигде не получала того отклика, что нашла в его душе. Теперь он уже не боялся, теперь ему стало интересно - уж очень хотелось узнать, что же она разглядела в нем такого своими несуществующими глазами. Он попытался разузнать это, но девушка лишь сказала, что верит ему, что он все скоро сам поймет, и что совсем не обязательно, чтобы она рассказывала ему все сама. Она накинула капюшон и вновь заговорила своим чудесным голосом. Она попросила разрешения остаться в этой деревне и жить здесь вместе с этим человеком в одном доме. Не долго думая, работяга согласился. Тогда девушка улыбнулась одним только голосом и объяснила, что, как только, он согласился принять ее такую, безголовую уродку, к себе в дом, она стала потихоньку растворяться в этом селе без остатка. Она пообещала, что будет везде - неслышными тенями бродить по улицам, кошачьими глазами следить за детишками, собачьим лаем доносить о неприятностях. Она сказала, что нашла свое счастье, не ошибившись в этом человеке. И перед тем, как полностью растаять, она попросила разрешение изредка приходить к нему в своем привычном облике и разговаривать с ним о селе, работе, приятностях и неприятностях - словом, обо всем, о чем бы только ни пожелал говорить с ней добрый человек. Взамен же она просила, лишь капельку его заботы и участия - чтобы он берег ее душу, что всегда будет в сердце этого человека...
- И он согласился? - В нетерпении спросила я. Передо мной, на живом, красно-желтом экране пламени разворачивалась пьеса имени того доброго человека, пьеса его жизни.
- Да, согласился. И она растворилась в селе. - Закончил этот странный человек, и с довольным видом уставился в потолок, подложив руки под голову.
- Она...превратилась в Душу Села? - Неуверенно предположила я, переводя взгляд с импровизированного телевизора на друга.
- Да, - так просто ответил он; в его волосах запутался блик огонька, и они стали сверкать и переливаться, как какие-нибудь драгоценные камни.
- Но что же она такое увидела в его душе? Он потом разобрался? - Сейчас меня совсем немного тянуло прикоснуться к его волосам, но это был скорее порыв восхищения рассказом, чем порыв на...
- Говорят, он смог понять, что именно заметила в его душе путница, но никогда никому не рассказал об этом. Говорят, что Душа Города сама выбирает себе хранителя. Ведь он действительно стал своеобразным Хранителем первой Души... - Он едва улыбнулся, глядя, как я, задумавшись, закусила губу и теперь настойчиво что-то там проигрывала у себя в голове.
- Но это...всего лишь... сказка? - И широко открыты глаза, потому что в моей сказке просто не могла начаться еще одна сказка...
- Это так называемая Перво-Легенда о том, как появились Души у Городов. Это один из множества вариантов, никем особо не признанный, но более широко известный, чем остальные, - немного неохотно признался Не-Бист. - И что ты скажешь?
- Но ты ничего не рассказывал о крыльях у этих хранителей... - Чуть удивленно отметила я, погружаясь в его темно-синие глаза...
Он рассмеялся тихим мелодичным смехом.
- Это же просто легенда, - сказал он. - Ведь это совсем не обязательно, чтобы все в ней оказалось правдой, ведь так?..
XIV.
Благодарность: девушке, что сидит со мной за одной партой ^^
Сквозь мглистые облака пробилась одна звездочка и стала подбадривать меня своим ярким отсветом. Она шептала мне своим тихим и звонким звездным голоском какие-то слова, иногда срываясь на громкие реплики, но тут же затихала и, переживая, задавала один и тот же вопрос: "С тобой все в порядке?". Но что же я могла ответить на ее переживания, если горло мое горело огнем, и от этого периодически проплывали толстые мглистые мухи прямо перед моим носом. Стоп, а собственно, почему мне так больно? Я же только что лежала на том восхитительном ковре, да и от меня еще пахнет камином и "его" глинтвейном...
Взмахнув свободной рукой, я каким-то чудом умудрилась оттолкнуть от себя это похотливое тело на приличное расстояние. Мужика откинуло от меня, как будто бы из запертого сосуда Одиссея выпустили шквальный ветер, и тот своей силой унес его от меня. Только почему-то его, здорового бородатого мужика, как будто бы приморозило к асфальту, и он не мог сдвинуться с места. Глаза его повылазили из орбит, а по подбородку стекла тоненькая струйка слюны. А я просто стояла возле кирпичной кладки и держалась за саднящее горло рукой. Кричать сил не было, оставалось только злобно глядеть на этого жуткого человека и в такт сорванному дыханию помахивать крыльями...
Стоп! Чем помахивать?!
Так вот почему этот маньяк теперь стоит и с ужасом глазеет на нечто темное за моей спиной? Так вот почему он дрожит так, что даже мне видно, как по нему бегают мурашки размером с кулак?
Я ляпнула первое, что пришло в голову своим гипер-охрипшим голосом и помахала крыльями:
- Бу!!! - в горле провело крупной наждачкой, вызвав поистине адские боли, но реакция этого мужичка того стоила. С воплем "Демоны!!!" он весь как-то сразу сжался в размерах, прижал свои волосатые ручки к груди и обиженно припустил из подворотни. Это было до того забавно, что, даже не смотря на свое несостоявшееся "изнасилование", я плюхнулась на асфальт и стала тихо-мирно хохотать, вспоминая небезызвестный фильм советского производства и гениальнейшую фразу, которая явно вдохновила этого чудаковатого маньяка на поиски нечисти среди своих жертв. Правда, вместо нормального смеха у меня выходили какие-то жуткие звуки, которые и классифицировать-то не возможно, но ведь это совсем другая история, да?
Вот так я и сидела минут двадцать на холодном месте, похихикивая над незадачливым маньяком и наблюдая, как мои конспекты треплет мой личный ветерок от неоформившихся крыльев. Я больше их даже не боялась - ну крылья, ну мои, а что делать-то? И на них даже перьев-то нет. Так, одни какие-то переливчатые потоки темного, сгущенного воздуха по краям, а что у меня за спиной творилось - я даже не представляла. Хотя все же нет, представляла. Там же кладка с белыми нарисованными крыльями. Вот такая вот странная картинка вечером в нашем городе вырисовывалась - сидит себе девушка на полу в позе "Я упала с сеновала, тормозила чем попало", нацепила себе одни крылья, темные, а за ними - еще одни, светлые, видимо, для контраста...
Руки живут отдельной жизнью, и потому сами тянутся до телефона в кармане куртки, а потом нагло подсовывают голове с уже набранным знакомым номерком - мол, разговаривай сама, вот коварные.
Как только слышится усталое "Алло", голос, как оказывается, тот еще предатель, начинает вещать нечто странное:
- Привет, учитель! Представляешь, нам даже с тобой не пришлось идти в тот магазин за крыльями в твоем пустом городе! А знаешь, почему? Ты просто не поверишь - они у меня сами по себе появились! Эй, ты меня слушаешь? Алло!
- Прости, что?.. - в голосе не то что полное недоумение - нотки раздражения напополам с привкусом страха.
- Я... я... - мозг лихорадочно соображает, и единственное, в чем он действительно уверен, прыгает на меня фразой "Что ты несешь, глупая?", - Прости, я, кажется, что-то не то сказала? - весь восторженный адреналин испаряется даже быстрее чем в мгновение ока, оставляя в висках упертого дятла, а в горле - хрипящего зверька неизвестной породы.
- Где ты? С тобой все в порядке? - убила бы за одну только твою догадливость, Бист. Севшим голосом вру:
- Все в порядке.
А в ответ слышу его строгое "Не верю" и чуть позже "Ты где?".
- Шла домой из института, пока на меня не напал маньяк, - в голос вплетается усталое безразличие. Только не говори, что хочешь услышать эту безумную свистопляску с маньяком, учителем-тобой и дорогим Никто?
- Иди на остановку и жди меня там. Я сейчас приеду.
Трубка пищит отбоем. На губах кривится улыбка. Так странно, мой дорогой Бист. Мы не общаемся неделями, а потом ты летишь ко мне первым же рейсом по банальному требованию сиюминутного желания...
Да, но сейчас важнее всего придумать, как спрятать эти крылья. Просто я так случайно подозреваю, что запоздалые пассажиры не особо оценят мое новое воздуховидное приобретение...
XV.
Он появился в конце улице - запыхавшийся, в своем извечном черном пальто, с насупленными бровями и мокрыми волосами (неужели, я вытащила тебя из ванны, друг? А помнишь, как сам...вытаскивал меня?..). Он не бежал, почти летел. Неужели ты опоздал на последний автобус, и, чтобы я не осталась одна, преодолел те четыре остановки за пятнадцать минут? Каким чудом ты умудрился сделать это так быстро, или...не у меня одной есть - крылья?
Два шага, просто сделай два шага и обними меня, я же вижу, как тебе этого хочется, тебе это абсолютно необходимо - видишь, даже этот мужичек с лысиной и в больших очках косится и с удивлением ждет, когда же ты... когда же я...
- Глаза... Почему они такие темные у тебя? - как напоминание в ушах звучит детский мультик про волка, старушку и простушку-внучку в чепце. Пытаюсь отогнать непрошенные воспоминания, но куда там - волчьим охрипшим голосом отвечает мне Бист:
- Не пугай меня, вот они и не будут темнеть, - объясняет он, и тут же с силой прижимает меня к себе, так что где-то за спиной хрустят выдуманные крылья. Отстраненно соображаю, что волосы пахнут едва смытым шампунем, и мокрые пряди - это совсем не то, чем может гордиться волк из старой сказки. Иллюзия крошится и осколками сыпется на асфальт.
- Идем, переночуешь у меня. Сегодня я тебя уже точно никуда не отпущу... - шепчет он, отрываясь от меня, и берет за руку, чтобы потянуть за собой, в очередной кружок желтого сырного фонарного света. Почему он не хочет дождаться автобуса? Ведь так было бы намного проще. Или это был действительно последний автобус? А тогда чего этот чудак в больших очках здесь сидит? Или он здесь живет...
- Кажется, мне что-то это напоминает, ты так не думаешь? - отстранено спрашиваю я.
Он быстро смотрит на меня и закусывает губы. Он тоже помнит. И помнит, что после этого последовало. Не важно...
- Ты можешь рассказать, что именно случилось? - уже в темной прихожей снимаем обувь. - Прости, когда я выскакивал из дому, перегорела лампочка, и у меня не было времени ее поменять... - В его квартире я бывала редко. Можно даже пересчитать по пальцам. Два или три раза? Не важно...
- Могу. - У него, как у кота, мерцают глаза под бликами полуночных лучей. Я путаюсь в шарфе, а он уже снял свое пальто, и выжидающе смотрит, почему-то не рискуя больше прикоснуться ко мне.
- Помнишь, я рассказывала тебе про крылья в ванной? - рука тянется развязать пояс, потом также скользит молнией вниз, извлекая вжикающий звук в тихой квартире (только в ванной капает вода из неплотно закрытого крана). Бист живет один уже несколько лет - предпочитает независимость со всеми самостоятельными проблемами, хотя родители преспокойно живут в этом же городе, в нескольких кварталах от нашего института. Чтож, это его решение - он сам зарабатывает, сам оплачивает проживание, а родители только лишь изредка помогают деньгами. Наверное, это замечательно, что он смог сделать такой шаг и уйти из отчего дома.
- Так вот, они опять появились...
Смешок, не нервный, просто смешок. Чужой смешок, не дружеский бистовский.
- Ты думаешь, что сможешь так просто рассказать все своему другу - выдать свою тайну, свою особенность? Подвергнуть опасности все наше дело? Ты слишком незначительна чтобы иметь право на принятие подобного рода решений! - припечатывает жестко, сильно, чужими стальными нотками в голосе. Ранит, так больно, что хочется наконец расплакаться. А потом, уже буднично, его голосом:
- Хочешь чаю? - Бист бы никогда этого не предложил мне, правда, ведь он точно знает, как я терпеть не могу чай.
- Это ты, опять? - Поднимаю взгляд, в прихожей все еще темно, и теперь главное - не споткнуться о тумбочку, стоящую непосредственно рядом со входом. Он стоит, прислонившись к косяку. А за спиной - сырные блики фонарей на кухне.
- Да я. Мы с тобой опять не закончили, - рукой поправляет волосы, прядками легшие на глаза. Кажется, они полностью высохли.
- Что вы хотите от меня? - удрученно следую за ним на кухню, пытаясь вспомнить, где тут у Биста выключатель.
- Ты не думала, что тебе пора узнать, для чего тебе нужны эти способности? - он уже стоит возле раковины и задумчиво выуживает из шкафчика черные чашки. - Где же у него здесь заварка? - шепчет себе под нос и начинает рыться в каких-то целлофановых пакетиках. Видимо, надо будет подарить другу какую-нибудь красивую коробочку под чай, чтобы не стыдно было оставлять прямо на столе...
Щелкаю выключателем.
- И зачем по вашему они мне нужны? - как же мне это надоело, надоело раз за разом оказываться рядом с этим человеком и питаться салатом из намеков и недосказанностей, кто бы знал...
- Тебя этот маньяк что, сильно головой приложил, раз ты ко мне на "Вы" стала обращаться?
Друг повернулся ко мне лицом и расплылся в странно счастливой улыбке. Глаза были голубыми, и голос все же был скорее его, а не с этими учительскими нотками. Боже, ну и куда катится этом мирок, если эти две личности сменяют друг друга с поразительной скоростью, а я их почти не успеваю отличать?..
XVI.
- Бист, иди сюда, - я подскакиваю со стула и нервно тянусь за ним, заставляя отставить в сторону чашку, заварник и чайник.
- Пожалуйста, сядь вот сюда, на стул, напротив меня, чтобы я постоянно могла видеть тебя. Смотри мне в глаза, не отворачивайся и не в коем случае не выключай свет, - торопливо говорю я, стараясь не отвлекаться ни на какие мелочи и все же увлекаю его, усаживаю на стул и сажусь сама. Он немного заинтригован, но еще не знает, что я буду рассказывать ему...
Он вытирает руки о желтое кухонное полотенце, продолжая смотреть на меня. Как же я не люблю заглядывать людям в глаза, как же я не люблю искать там что-то... Когда есть возможность, я всегда отворачиваюсь, чтобы лишний раз не заглядывать туда, вовнутрь, потому что иногда можно увидеть совсем не то, чтобы ты хотел увидеть. Даже у тебя, мой друг, даже у тебя.
- Я не знаю, что может произойти сейчас, Бист. Я честно просто не знаю, что может произойти/я честно просто даже не представляю, что может произойти/я теряюсь в догадках/, ты мне веришь? Просто кое-кто считает, что я не должна тебе кое-что рассказывать, что я не должна выдавать какую-то там тайну, которую я и сама-то толком не понимаю... - боже, как путаются мысли. Боже, лишь бы этот учитель не выкинул какой-нибудь фортель /фокус/ и не заставил меня лить глупые слезы от злости.
- Успокойся, я с тобой. - Он протягивает мне руку. Шрамики, много-много мелких шрамиков. Боже, какие же мы идиоты, ты и я. И вся эта ситуация...
- Бред-бред-бред, - твержу я быстро-быстро и смотрю ему в глаза. Пока голубые. Я должна заметить этот момент, должна почувствовать /прочувствовать/, как произойдет смена "душ". Он чуть сжимает мою руку, давая понять, что вот он, рядом, сидит и пока ничего не понимает, но готов, обязательно готов все понять и помочь.
- Так... Слушай, - губы закусаны. Как бы умудриться преподнести этот бред, чтобы он не выглядел бредом? Чтобы ты смог хоть чуточку поверить, а? - Я не до конца уверена в том, что со мной происходит. Но ко мне приходит один и тот же человек. Не в смысле именно "приходит", он приходит ко мне во сне, приходит, когда у меня начинаются глюки, приходит в тебя, когда ты этого не помнишь. Он как будто бы - это ты, второй и чужой. Я не уверена, что он - страшный человек, но я боюсь, что он будет контролировать меня, боюсь от того /того/, что он все чаще и чаще приходит ко мне. И если раньше он действительно приходил ко мне только во снах, или когда я падала в обморок - помнишь, тогда, под машиной? - то теперь он приходит ко мне сейчас/в реальной жизни/. Вот ты помнишь, как оказался на кухне с чашками в руках? Ты ведь знаешь, помнишь, как я не люблю чай - а сам готовишь этот жуткий напиток, помнишь/понимаешь/?
Оттенок глаз, его, пока его, он чуть изменился, но это всего лишь потому, что он очень старается вспомнить, как это у него так получилось - забыть, что он делал пять минут назад... Он не понимает, мне так кажется... И я на это надеюсь.
- О, боже-боже... Этот человек, учитель (я стала называть его этим именем, чтобы хоть немного отличать тебя от него), он говорит странные вещи. Да и эти странные вещи все время происходят со мной. Он рассказывает мне какие-то истории, которые, как он считает, должны мне помочь понять, кто я такая, и что со мной происходит. Он все время намекает, что у меня должны появиться крылья, и, черт, они действительно появляются! Этими "крыльями" я умудрилась напугать маньяка - он бы меня так просто не отпустил, правда! Он ведь почти задушил меня, а тут появились эти крылья. И...он просто испугался! И убежал... Да я сама, наверное, боюсь... Я не знаю.
- Смотри мне в глаза, пожалуйста... - просит сам, когда я чуть-чуть начинаю коситься в сторону. Боже, ты понимаешь? Я быстро перевожу взгляд на тебя, смотрю прямо в глаза - нет, они все еще твои, какие-то /просто/ грустные...
- Что он тебе рассказывает, этот учитель? - спрашивает тихо-тихо. Я не знаю, на сколько он мне сейчас верит - то ли думает звонить в психушку (ведь туда звонить никогда не поздно, так?), то ли он и в правду понимает, что я говорю какую-то сумасшедшую правду...
- Он рассказал мне одну легенду о том, что у каждого Города есть своя Душа, которую нужно защищать. И, как я поняла, защищают ее такие люди, как я. Почему именно они, как кто-то нас отбирает, зачем - все это недосказанность на недосказанности... Просто нам посылают какие-то неприятности, раз за разом, и смотрят, как мы с ними справляемся. А следят за этим такие вот "Учителя", которые определяют степень неудачливости, или как это еще можно назвать? Они ждут того момента, когда мы будем близки к эмоциональному срыву, когда мы стоим на пороге сумасшествия, чтобы взять, подхватить и сделать, превратить непонятно в кого, или во что... Он говорит, что некоторые не выдерживают - и их превращают в голубей. Некоторые, кто посильнее, отправляются в психбольницу, ну а последние... последние превращаются в этих людей с крыльями... От нас, от таких, чего-то ждут. Мы что-то должны сделать такое, чтобы что-то случилось. Будто бы ждут чего-то великого... Черт, это действительно бред...
Эмоциональный контакт, зрительный контакт... как я все же умудрилась догадаться, что именно так, именно так я смогу рассказать ему все?
Прядка, упавшая на глаза. Не отвлекайся, смотри на меня. Смотри на меня, держи меня за руку. Не смотри в бок, не смотри вокруг. Мы с тобой одни. Свет погас уже минут пять назад, ты знаешь? Только смотри мне в глаза, держи меня за руку, и не смей - слышишь? - не смей отварачиваться. Да, я знаю, что там, под столом, что по всей кухне уже давно расплылся фиолетовый туман. Он светится, едва-едва мерцая. Я даже боюсь предположить о том, что он означает.
- Бист...
XVII.
Мы уже не здесь, не в нашем родном городе, где мы учимся и живем. Где очень сухая осень с перетертыми в крошку рыжими листьями и кованными скамейками в парке. Где урны выкрашены серым, а витиеватые фонари светом рисуют круги по асфальту. Мы там. В смысле - ТАМ - в том городе из моего сна. Где есть магазин, продающий крылья; где живет мой Никто, разгуливающий в черном котелке и отстукивающий тросточкой занятную мелодию по тротуару; где есть то здание для великанов, где ждет меня "Учитель"... И туман, дом родной, для этого ласкового сиреневатого зверька (и кто мне сказал, что он - живой?), который прибежал за мной и довольно жмурится искорками, лежа у меня в ногах.
Я все еще стараюсь смотреть прямо в глаза Бисту. Только он уже не может - взгляд начинает бегать по комнате.
- Бист, Бист, пожалуйста, успокойся, пожалуйста, смотри мне в глаза и все будет хорошо, слышишь? Ты только не смотри по сторонам, хорошо? - я почти умоляю его. Друг, ну же, слушай меня, слушай мой голос и смотри на меня. Я для тебя буду правдой. Все остальное - иллюзия, выдумка, пустышка и игра.
Он вдруг резко выпрямляется, но не встает, и теперь, широко открыв глаза, смотрит на меня. За плечами становится неуютно тяжело - там, точно, появились эти черные призрачные крылья.
- Ты... - выдыхает. Родной, стой, стой, не смей уходить, не смей отпускать руку - если ты это сделаешь, кто же знает, что произойдет с этим миром? Но он только крепче хватает меня за руку, сжимает, и смотрит мне в глаза. Голубой цвет с небольшими искорками сиреневого - я очень надеюсь, что это всего лишь отблески от тумана.
Он не ушел, он не предал. А ведь если бы он только отпустил руку, перестал смотреть в глаза - такие неважные мелочи, которые делают этот мир миром - то я, наверное, потеряла бы его. Или он бы потерялся в этом мире без меня.
- Мы не сможем смотреть в глаза друг другу вечно... Нам нужно попробовать... - шепчет он мне. Конечно, ты прав. Конечно... Только мне так страшно, что после того, как я взгляну на тебя в следующий раз - на твоем месте окажется некто другой. А я не хочу. - Я сейчас перестану смотреть на тебя, и ты закрой глаза, хорошо? Просто не отпускай меня, ни в коем случае не отпускай меня. Закрывай.