Волшебный Кролик поправил на белом пушистом носу небольшое пенсне на золотой цепочке и сделал полшага назад, пропуская меня в приоткрытую дверь. Потом виновато улыбнулся и тихо добавил.
- Ведь это ничего, что мы "на ты"? Правда? На брудершафт мы, конечно, не пили, но...
Волшебный Кролик поднял левую лапу и многозначительно выставил указательный палец перед собою.
-Мы пили чай с вкуснейшим малиновым вареньем, а это, будь уверен, поважнее всяких там брудершафтов.
Я искренне заверил своего предупредительного спутника в том, что всецело разделяю его мнение. И что нам после такого интимного действа, как товарищеское чаепитие только и остается, что величать друг друга "на ты".
- Вот и ладненько, вот и прекрасно! А то знаешь - мне уже давно не нравятся фразы типа "иду на вы". Что-то в них есть болезненное. Да! Так говорят между собою постояльцы сумасшедших домов.
Волшебный Кролик, тщательно отряхнул снег с видавшего виды фрака и слегка затертых, но хорошо отглаженных брюк. Потом достал из кармана жилетки огромный, непонятно как там уместившийся ключ и запер входную дверь изнутри.
Я огляделся. Мы находились в довольно большой, если не сказать огромной прихожей. Под потолком висела, слегка покачиваясь, многоярусная кованая люстра со свечами. Пока мой спутник отряхивался от снега, я сам не знаю почему, принялся пересчитывать ярко горевшие свечи и насчитал их тринадцать штук.
Любопытство в ту пору было одним из моих достоинств, поэтому я не преминул спросить у Волшебного Кролика, почему свечей на люстре именно тринадцать.
Мой собеседник посмотрел на меня из по блеснувших стекол пенсне с таким видом, словно я сморозил несусветную глупость. Честно говоря, в тот момент я грешным делом подумал, не забрать ли мне мои слова обратно. Хотя, право дело, сам не осознавал своей вины. Но этот многозначительный взгляд - он говорил о многом. Мне стало не по себе, я моментально покрылся предательским румянцем и начал усиленно придумывать извинения.
К счастью, я не успел больше ничего добавить. Волшебный Кролик ловким движением выудил из все того же бездонного кармана жилетки круглые часы, откинул серебряную украшенную рисунком морковки крышечку и торжественно произнес:
- Мой юный друг, свечей на люстре тринадцать, потому что в году тринадцать месяцев. Это даже Одинокому Ежу понятно!
Я попытался, было, вяло возразить, что месяцев, мол, двенадцать и что он слегка ошибается. Но после того, как мой любезный собеседник еще раз одарил меня многозначительным и долгим взглядом поверх пенсне, я как-то быстро сник, виновато замолчал и принялся дальше рассматривать прихожую. А рассматривать, скажу я вам честно, было действительно что.
Натертый до зеркального блеска паркет устилали мягчайшие, явно старинной работы, персидские ковры. Вдоль стен, поблескивая массивными рамами, висели картины фламандских мастеров. Полукруглая лестница с широкими мраморными ступенями и затейливыми коваными перилами в виде переплетенных змей, вела на второй этаж. На ступенях, по краям вдоль перил, были расставлены в серебряных подсвечниках свечи, дрожащие оранжевые огоньки которых, словно манили за собою, приглашая подняться наверх.
Скажу вам откровенно - этот странный дом мне начинал нравиться. Более того, иногда, на какую-то долю секунду, у меня возникало смутное впечатление, что я уже бывал среди этих стен. Что я уже когда-то видел эти картины, вглядывался в застывшие темные лица на них. Что моя нога уже ступала на белый холодный мрамор ступеней.
Но только мне начинало казаться, что я вот-вот ухвачусь за тонкую нить забытого воспоминания, как дежавю, словно играя со мною в прядки, бесследно исчезало. Исчезало, надежно прячась в темных укромных углах огромной прихожей.
- Мне тоже здесь нравиться бывать.
Волшебный Кролик словно читал мои мысли.
- Прекрасный, уютный дом. И покидать его нет совершенно никакого желания. Лично для меня главным признаком хорошего дома является то, что мне хочется в нем остаться на ночь.
Волшебный Кролик мечтательно улыбнулся, обнажив два желтых крепких передних зуба.
-Я бывал во многих домах - начиная с тесной норы Одинокого Ежа, и заканчивая необъятными сахарными палатами Бубновой Королевы. Кроме того, я прожил целых три месяца в алюминиевой клетке в хозяйстве бабушки Жени. Так что поверь мне на слово - я знаю толк в том, что такое уют.
Волшебный Кролик достал из все того же кармана скомканный носовой платок и ловко сняв пенсне, ностальгически промокнул свои лиловые глазки.
- Так вот я готов остаться на ночь в этой прихожей. Прикорнуть, например, под лестницей, или хотя бы вон в тех креслах.
Волшебный Кролик указал снятым пенсне влево, где в густой тени угадывалась неясная темно-бордовая громада большого кожаного кресла.
- Да, да! И попрошу тебя запротоколировать мои печальные слова.
Я улыбнулся. Пожал плечами.
Вдруг где-то наверху торжественно забили часы. Мы с моим собеседником одновременно подняли головы.
- Боже мой, боже мой!
Волшебный Кролик встрепенулся. Судорожно поправил черную, немного засаленную бабочку на шее.
- Нам пора! Нас уже, наверное, дожидаются! Так идем же скорее!
Волшебный Кролик схватил меня за руку и торопливо потащил по ступеням на второй этаж.
Мы поспешно поднялись по лестнице и оказались перед огромными двустворчатыми дверьми из мореного дуба. Волшебный Кролик взялся, было, за дверную ручку, которая была искусно выполнена в виде головы кота с рубинами вместо глаз, но в последний момент остановился. Повернувшись ко мне, Кролик торжественным шепотом произнес:
- Мой юный друг! Мы прибыли. Но перед тем, как мы пройдем дальше, хочу тебе сказать следующее. Чувствуй себя как дома и ничему не удивляйся. Мы и так живем в самом чудесном и загадочном мире. Но в эту ночь и в этом доме все чудеса проявляются особенно явным и замечательным образом.
Я облегченно вздохнул. Мне уже думалось, что мой спутник начнет меня предупреждать о различных скрытых опасностях и всевозможных, поджидающих впереди трудностях.
- И еще.
Волшебный Кролик положил пушистую лапу на плечо и заглянул мне в глаза.
Я снова напрягся. Что может быть еще?
Кролик наклонился поближе ко мне и вдруг громко крикнул:
Мы переступили через порог и оказались в ярко освещенном огромном бальном зале. Справа на полукруглой эстраде играли музыканты. Самый настоящий оркестр!
Но что-то в нем было не так. Я присмотрелся внимательнее и от удивления даже открыл рот.
Скрипачи упоенно выводили смычками, закрыв от удовольствия глаза. Трубачи надували щеки и изо всех сил дули в свои до блеска начищенные трубы. Веселые альтисты подмигивали кларнетистам. А те в свою очередь, размахивая кларнетами и играя, успевали строить обидные рожи сидящим слева фаготистам.
Но больше всех меня поразил дирижер. Невысокий, худощавый, с угольно черными, торчащими в стороны усами и такой же черной клиновидной бородкой. В остроносых штиблетах, словно в стеклянной новогодней игрушке, отражались все музыканты оркестра - комично искаженные и еще более веселые, чем на самом деле. Волосы его были аккуратнейшим образом расчесаны на пробор и ослепительно блестели.
- Никак не меньше банки брильянтина истратил, шельма, - сразу же прокомментировал Волшебный Кролик, явно угадывая направление моей мысли и взгляда.
-Но чертовски талантлив. За это мы его и ценим.
Мой собеседник отвесил реверанс странному оркестру и дирижеру. Я тоже поспешно поклонился.
-Молодец! Так держать.
Кролик одобрительно покосился на меня.
- Люди больше всего на свете ценят внимание к своей собственной персоне. За это они готовы платить самую высокую цену.
Волшебный Кролик стукнул себя лапой по лбу, да так, что пенсне несолидно съехало на бок.
- Ну конечно! Откуда тебе знать. Это же Томас Бичем - лучший из дирижеров. И вообще, на наш карнавал приглашены только самые лучшие. Да ты, мой юный друг, и сам вскоре сможешь в этом убедиться.
Странно. Оркестр наводил меня на мысль о подозрительной шайке разбойников, а предводитель этой банды больше напоминал не талантливого британского дирижера, а закоренелого пирата.
Музыканты, заметив наш поклон, перестали передразнивать друг друга. Благодарно заулыбавшись, они с удвоенной мощью грянули очередной развеселый марш. Да так, что у меня совершенно заложило уши. С дирижером, казалось, вот-вот случится истерика. Он начал дирижировать не только своей острой, как шпага эбонитовой палочкой, но и помогал себе другой рукой. Более того, он умудрялся помогать себе и ногами - поочередно поднимая их и комично потрясая в такт музыке.
Несмотря на странные кривляния это шайки, играли они на удивление слаженно. Музыка лилась чистая и приятная, словно ключевая вода.
Я покосился на своего спутника, но он лишь вежливо дружелюбно улыбался и уже уводил меня дальше.
Нас окружало множество самых различных людей. Все были одеты в самые невероятные костюмы - начиная от персонажей итальянской комедии, заканчивая всевозможными человеками-пауками и трансформерами. Но была одна общая особенность - независимо от маскарадных костюмов, лица всех присутствующих были совершенно открыты. Не было ни масок, ни носов из папье-маше, ничего такого, чтобы смогло помешать рассмотреть лицо.
Люди оживленно общались между собою, пили искрящееся в высоких бокалах шампанское, смеялись, обнимались, короче говоря, наслаждались обществом друг друга. Между отдыхающими бесшумно и ловко сновали черепахи в пестрых лакейских ливреях. Черепахи быстро перемещались на задних лапах, так как передние были заняты удержанием подносов со всевозможными, подобающими данному событию, напитками.
Я, конечно, не удержался и спросил у своего спутника, почему при подборе официантов на этот вечер, выбор пал именно на черепах.
- Потому что они самые ловкие и быстрые, - невозмутимо ответил Волшебный Кролик, - особенно, если перемещаются на задних лапах. И к тому же они совершенно не выносят напитки, крепче одного градуса.
Мне ничего не оставалось, как только лишь молчаливо согласится с, как всегда, убедительными доводами моего спутника.
- О, какие люди!
Волшебный Кролик широко расставил свои мохнатые лапы и ринулся к одному из присутствующих. Я поспешил следом.
Человек этот был худощав, невысокого роста, имел прямо таки армейскую выправку. Темно-русые волосы, подстриженные коротким ежиком, влажно блестели. Одет он был в колониальный костюм цвета хаки и высокие, начищенные до зеркального блеска, яловые сапоги. На боку висела кобура с револьвером.
- Николай Степанович, как я рад вас видеть!
Волшебный Кролик низко поклонился и крепко пожал двумя лапами правую руку Путешественника (так про себя я успел окрестить этого человека).
Путешественник сдержанно улыбнулся.
-Давно ли вы из Африки? Ах, не отвечайте, не отвечайте, - Кролик снял пенсне и стал протирать его своим мятым платочком.
- Я и сам знаю, что вы прибыли только сегодня. Лучше скажите, надолго ли вы задержитесь в родной стороне?
Путешественник вдруг посмотрел мне прямо в глаза и ответил с ноткой душевного волнения:
- Я надеюсь, что не надолго. Мне нужно попросить прощения у одного достойного человека. В прошлый раз я некрасиво поступил... была дуэль...
Волшебный Кролик мягко улыбнулся.
- Уж ни Максимилиана Александровича вы, дорогуша, имеете в виду?
Путешественник пришел в волнение. Гладко выбритые скулы покрылись предательским румянцем.
- Вы мне поможете? Прошу вас...
Путешественник умоляюще смотрел на меня.
- Николай Степанович, будьте терпеливы.
Кролик многозначительно подмигнул мне, хотя я совершенно ничего не понимал. Мне оставалось лишь молчаливо стоять и слушать. Волшебный Кролик между тем продолжал.
- Будьте терпеливы. В такую ночь сбываются самые невероятные желания. И я, честно говоря, не вижу оснований для того, чтобы и ваше желание не осуществилось.
- Но прошу прощения, Николай Степанович, - Волшебный Кролик сделал полшага назад и жеманно поклонился, - нам с моим спутником пора. Удачи вам и пусть ваши желания непременно сбудутся.
Волшебный Кролик крепко взял меня за руку, и мы двинулись дальше.
Меня разбирало любопытство, и я не преминул спросить у своего спутника, о том, с кем мы только что общались.
Волшебный Кролик наигранно вздохнул.
- Неужели ты не узнал одного из лучших русских поэтов? Это был Гумилев.
- Как?!
Я ошарашено остановился и посмотрел назад. Но толпа ряженых уже успела скрыть невысокого худощавого поэта.
- Пойдем-пойдем, у нас еще много дел.
Волшебный кролик потащил меня в сторону высившейся где-то в глубине необъятного зала елки.
Гостей было довольно много. Нам с Волшебным Кроликом иногда приходилось прямо таки протискиваться между танцующими, а также увлеченно общающимися между собой гостями.
-Какой чудесный удивительный вечер, - я то и дело повторял про себя эту фразу, словно слова молитвы, не переставая удивляться.
То, что этот вечер действительно был необычайно чудесен, подтверждали веселые, беззаботные улыбки на всех без исключения лицах гостей. Оркестр, время от времени начинал играть очередной разудалый марш, что, по словам моего спутника, свидетельствовало о прибытии очередного гостя.
- Приглашенные будут являться до половины двенадцатого - у нас так принято, - перекрикивая громкую музыку, прямо мне в ухо кричал Волшебный Кролик, - приезжать на бал позже считается дурным тоном.
Я не стал спрашивать, в чем именно заключался дурной тон. Меня в данный момент больше интересовало, то, что происходило вокруг.
Многие гости были мне смутно знакомы. Меня не покидало чувство, что уже когда-то давным-давно я был знаком со многими из них, или, по крайней мере, раньше точно видел.
Когда мы с моим спутником, наконец, вышли на более-менее свободное пространство, я случайно обратил внимание на двоих гостей. Они стояли немного в стороне от остальных, рядом со старинным автоматом по продаже газировки и лимонада. Автомат разливал свою воду в граненые стаканы совершенно бесплатно, чем с удовольствием и пользовались эти двое.
Один из собеседников, тот, что повыше ростом и постарше, был одет в наряд то ли недоросля медведя, то ли переростка чебурашки. Коричневый плюшевый костюм с маленьким кругленьким хвостиком сидел на нем довольно ладно. Лишь странно выглядели два старинных кремниевых пистолета за широким кожаным поясом. На курчавой темноволосой голове с роскошными бакенбардами, непонятно каким образом держалась маленькая шапочка с небольшими круглыми ушками. На ногах, вместо туфель, были надеты плюшевые тапочки в виде огромных трехпалых лап.
Человек этот также показался мне знакомым. И в следующее мгновение догадка поразила меня словно молния. Я замер на месте, медленно повернулся к Волшебному Кролику.
- Неужели это он?
Мой собеседник весело рассмеялся.
- А то кто же? Несомненно, он и есть. Александр Сергеевич Пушкин своей собственной персоной. Более того, прошу обратить особенное внимание и на его собеседника. Это ни кто иной, как лучший друг прославленного литератора, сам являющийся не менее ярким светилом на поэтическом небосклоне - самый известный в мире поручик - Лермонтов Михаил Юрьевич.
Я не верил собственным ушам. Как? Каким образом? Я постарался внимательнее вглядеться в облик поэта.
Довольно молод, лет двадцати пяти, не более. Каштановые волосы были зачесаны вперед, щегольски завиваясь у висков. Аккуратные, еще юношеские усики над пухлыми губами. И этот дерзкий взгляд.
Одет поэт был в костюм орла. Все тело укрывали большие коричневые перья. Лишь шею, словно первый ноябрьский снег на сырой земле, венчало плотное белое оперенье. Широкие крылья доходили до самых колен.
Поэты жадно пили стакан за стаканом. При этом я заметил, Что Александр Сергеевич предпочитал лимонад, а Михаил Юрьевич тянулся к кнопочке, разливающей газировку.
Сказать, что я был удивлен - ничего не сказать. Я был поражен. На голову разбит. Но кое как справившись со своими чувствами, я сказал Волшебному Кролику, что возможно в его слова вкралась досадная ошибка. Михаил Юрьевич никак не может быть лучшим другом Александра Сергеевича. Насколько мне было известно, они даже не были знакомы.
Кролик лишь снисходительно улыбнулся, обнажив крепкие желтоватые зубы.
- Я привык доверять своим собственным глазам. Посмотри-ка на них. Они смотрят в одну сторону. А так смотрят только друзья. В этих глазах нет ни зависти, ни соперничества - только безмерное уважение и любовь.
Волшебный Кролик поправил пенсне и добавил:
- А если есть уважение и любовь - люди обязательно найдут друг друга. Обязательно!
Я, как вы уже поняли, был сегодня не в настроении вступать в споры с моим спутником.
В последний раз глянув на Медвежонка и Орла, я поспешил дальше, вслед за тянущим меня за руку Волшебным Кроликом.
Вот мы прошли мимо одиноко стоящей невысокой женщины в ослепительном вечернем платье. Тонкую нежную шею украшало небесной красоты бриллиантовое колье.
Мне показалось, что эта прекрасная женщина кого-то ждала. Она напряженно вглядывалась в каждого проходящего мимо человека. Вот ее взгляд остановился на мне, в следующее мгновение скользнул по моему спутнику. Женщина приветливо улыбнулась нам, слегка кивнула, как своим давним знакомым.
Мы с Волшебным Кроликом тоже вежливо поклонились.
Я спросил у своего ушастого собеседника, кто эта очаровательная дама.
Кролик остановился, расставил лапы и торжественно продекламировал:
Всходили и гасли звезды,
Откуда такая нежность?-
Всходили и гасли очи
У самых моих очей.
- Неужели Марина Цветаева? Я, если честно, уже ничему не удивляюсь.
- И правильно делаешь. Да, это Прекрасная Марина - нимфа морская.
- Мне кажется, она кого-то ждет. Уж слишком рассеян ее взгляд.
- Ты не ошибаешься, мой юный друг. Ждет она своего спутника, вечно опаздывающего и так же вечно ею прощаемого - Осю Мандельштама. Ведь кого любишь - всегда прощаешь. А вот, кстати, и он.
Волшебный кролик указал на спешащего моложавого мужчину, с проникновенными темными глазами, одетого в костюм королевского пажа.
- Да, - мой собеседник вздохнул, - такова участь всех королев.
Но вот, Паж подбежал к своей прекрасной Королеве, опустился на одно колено и нежно поцеловал руку.
Но я не успел насладиться романтическим зрелищем.
Чьи-то цепкие пальцы ухватили меня за руку.
- Здравствуйте, здравствуйте!
Я остановился, испуганно оглянулся.
Передо мной стоял мужчина средних лет, с одухотворенным лицом римского поэта. Впечатление лишь портили массивные квадратные очки в черепаховой оправе.
Одет он был в костюм дельфина. На спине красовался темно-синий резиновый плавник. В руках Дельфин держал по небольшой, кажется, пластмассовой селедке. Русые волнистые волосы были небрежно зачесаны назад и влажно блестели, словно этот человек действительно только что выбрался из моря.
Кролик покосился на меня, и мы поклонились незнакомцу.
Дельфин крепко сжал мою руку.
- Спасибо вам огромное! Этот дом, это, это...это просто чудо. Черное море, вилла, солнце, окраина империи. Все, как я мечтал. Я так счастлив! У меня просто нет слов.
Певучий голос Дельфина дрожал от возбуждения.
Я совершенно не знал, чем был обязан этому приятнейшему человеку. Но уже привык ничему не удивляться. Я был уверен, что позже Волшебный Кролик мне все объяснит. Поэтому лишь улыбался и смущенно говорил "пожалуйста".
Волшебный Кролик осторожно потянул меня за рукав и мы, откланявшись, двинулись дальше.
- До полуночи осталось всего три минуты.
Мой спутник достал из кармана часы и показал мне.
Я заметил, что оркестр перестал играть марши. По бальному залу разливались приятные завораживающие звуки нежного вальса.
Мы подошли к самой елке, которая возвышалась никак не меньше, чем на добрых двадцать метров. Ее украшали хрустальные, золотые и серебряные игрушки, а также самые настоящие свечи, которые горели ровным оранжевым пламенем. Елка находилась на небольшом возвышении. К вершине возвышения, не небольшую площадку вели деревянные ступени.
- Нам туда, - указал мохнатой рукой вверх Волшебный Кролик.
- Нам? На возвышение? Ты ничего не путаешь?
Я удивлено посмотрел на своего спутника.
- Нет-нет! Идем же.
Когда мы торопливо поднимались по ступеням, я лишь успел спросить, кто же был этот мужчина в костюме дельфина и за что он благодарил меня?
Это поэт Иосиф Бродский. Разве ты его не узнал?
- Иосиф Бродский? Неужели?
- Да, именно он. Но все, у нас больше нет времени. Осталась минута до полуночи.
Мы наконец поднялись на возвышение, остановились под елкой. Пахло хвоей и мандаринами. Следом за нами поднялась черепаха-официант с подносом в лапах.
- Бери, бери.
Волшебный Кролик указал тупым коготком на шампанское.
Мы взяли по бокалу.
Мой верный спутник повернулся ко мне. Сняв пенсне, он внимательно посмотрел мне прямо в глаза. Я увидел отражение елки и огоньков свечей в его круглых фиолетовых зрачках.
- До Нового Года остается полминуты. Сейчас я оставлю тебя, мой юный друг. Ты должен будешь совершить самое волшебное действо на этом чудесном и прекрасном балу.
- От тебя все эти люди, - Волшебный Кролик указал лапой вниз, на затихших сказочных персонажей, - да, все эти люди ждут одного - тост. Тост, пожелание. Понимаешь?
Я был поражен.
Как? Кто я такой? Почему именно я?
Множество вопросов за короткое мгновение пронеслось в моей голове. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди и пойдет плясать вприсядку по бальному залу.
Оркестр затих.
Все люди внизу вдруг замолчали и обратили на меня свои взгляды. Сказочные герои приветливо улыбались и ждали моих слов.
Волшебный Кролик торжественно поклонился мне и медленно сошел по ступеням вниз.
От волнения перехватило дыхание. На глазах выступили слезы.
Но я справился с собою, поднял бокал и начал говорить. Постепенно голос мой обретал силу. Я говорил все уверенней.
Я искренне, с полным любви и радости сердцем желал всем этим людям Счастья, обретения всего того, что за свое короткое пребывание на этой земле они не сумели обрести - покоя, благоденствия, настоящих друзей, любви, веры, надежды, понимания. Мне хотелось каждого из них обнять. Заглянуть каждому в глаза.
Сказать Спасибо, за то, что они были и есть рядом со мною всегда. И главное, что они со мной будут.
И еще.
Я желал Мира тем, другим, которые не смогли попасть на этот праздник. Мира в их сердцах.
Громко зазвенели колокола. За окнами вспыхнул разноцветный салют. Торжественно ударил оркестр, и по бальному залу полилась прекрасная музыка.
Раздалось многократное ура. Все люди обнимались, целовались, радовались.
Я тоже громко кричал ура. И радовался вместе со всеми.
Теперь я все прекрасно понял.
Ах, этот Волшебный Кролик! Он был как всегда прав. Трижды прав!
Если с нами Вера, Надежда и Любовь - с нами и Вечность.