Аннотация: Маленькое письмо, породившее большие дискуссии...
Если читать переписку Раду Красивого, сразу бросается в глаза то, что он очень сильно отличается от своего старшего брата Влада, прозванного Дракулой. У Раду нет ярких, запоминающихся посланий, которые мы встречаем у Дракулы.
Дракула, с кем бы ни переписывался, почти в каждом своём письме показывает характер: открыто насмехается над адресатом или тонко иронизирует, благодарит или негодует, при этом используя пословицы, поговорки и "красное словцо". А вот Раду делает с точностью до наоборот: он почти не показывает чувств и прячется за стандартными фразами.
Вряд ли это свидетельствует о том, что Раду был скучный человек. Гораздо вероятнее, что он был скрытен и привык взвешивать каждое своё слово, чтобы после не пришлось отвечать за необдуманные речи. Жизнь при турецком дворе в качестве султанского фаворита, судя по всему, научила именно этому. И даже спустя многие годы экс-фаворит так и не отказался от своих привычек.
Письмо от 10 августа 1474 года в Брашов, которое упоминается историками немного чаще, чем остальные письма Раду Красивого, не является исключением. Там тоже мало эмоций, все высказывания взвешены, но при этом явно прослеживается стремление Раду предстать перед адресатами - членами брашовского городского совета - в наиболее выгодном свете. Судя по всему, Раду даже обманывает брашовян, поскольку то, что он говорит в письме о некоторых событиях зимы 1473-1474 годов, мало согласуется с тем, что о тех же событиях пишут другие источники.
Таинственная "болезнь"
В этом письме Раду сообщает брашовянам, что был болен, и именно это упоминание о болезни впоследствии дало повод двум историкам предполагать, что Раду болел сифилисом.
Р.Флореску и Р.Макнелли в своей книге "Дракула: многоликий князь" утверждают, что Раду умер от сифилиса, но это лишь сомнительное предположение, а не факт. Первые упоминания о случаях заболевания сифилисом в Европе относятся к 1490-м годам, причём все эти случаи имели место в Западной Европе, а Раду на тот момент был мёртв уже более 15 лет, и он жил не в Западной Европе.
И почему обязательно сифилис? Болезнь могла быть любая другая, поскольку никаких существенных подробностей Раду не рассказывает. О болезни он упоминает в оправдание, когда говорит, что в ноябре 1473 года не вступил в бой с молдавским князем Штефаном, пришедшим в Румынию (Валахию) вместе с Басарабом Старым (Лайотой Басарабом), претендентом на румынский трон.
"... дал мне Бог (в испытание) болезнь: и так, когда пришёл (в мои земли) тот мой неприятель Штефан воевода, был я болен, и тогда же напустил (Штефан) на меня того врага моего Лайоту. Я перебрался со всем моим двором и с боярами моими ко граду Джурджу. И не уходил никуда из земли (той), и собирал (воинов) со своих земель около себя, и я по воле Божьей выздоровел, и смог ездить на коне, и пошёл (с войском) на этого врага моего".
Более того - есть все основания полагать, что болезнь выдумана, ведь Молдавско-немецкая летопись рассказывает о тех же самых событиях совсем по-другому.
Правда, с точки зрения источниковедения письмо Раду является более надёжным свидетельством, чем летопись, поскольку Раду рассказывал о себе, а летописец всего лишь собирал слухи. Письмо Раду - первоисточник, а летопись - нет, и по идее мы должны больше доверять письму, но, увы, версия Раду не находит подтверждения в других источниках, а вот сведения из летописи находят.
Это и заставляет нас думать, что Раду солгал, потому что хотел лучше выглядеть в глазах брашовян. Он знал, что брашовяне - люди прагматичные, и если сказать правду, они не станут помогать слабому человеку. Брашов всегда выступал на стороне силы.
Несовпадение в показаниях
Раду в письме к брашовянам умалчивает, что незадолго того, как Штефан явился в Румынию с войском, состоялась большая битва. Войска Раду и Штефана столкнулись возле румынско-молдавской границы, близ города Фокшани. И эту битву Раду проиграл.
То есть позднее, когда он не сражался со Штефаном, причиной являлась не болезнь, а то, что у Раду больше не было войска. Оно оказалось разгромлено.
Молдавско-немецкая летопись:
...а в воскресенье до зари ударил воевода Стефан на Радула. И убил 64 тысячи человек из его войска.
Битва проходила в ночь с 20 на 21 ноября, а 23 ноября передовая часть молдавского войска уже находилась возле Бухареста.
То есть три дня назад Раду был совершенно здоров и участвовал в битве (в том числе ездил на коне), а с приходом молдаван к стенам румынской столицы моментально слёг. Вам не кажется это странным?
К тому же в дальнейшем Раду опять повёл себя не как лежачий больной, потому что он в ночь с 23 на 24 ноября покинул румынскую столицу Бухарест и отправился в турецкую придунайскую крепость Джурджу за подмогой. К тому же, Раду, поехав в Джурджу, добрался туда очень быстро. На носилках так не доберёшься.
Молдавско-немецкая летопись:
Воеводе Радулу едва удалось бежать с немногими людьми в замок, который называется Дымбовица*. В том же месяце 23 дня пришел воевода Стефан со всем своим войском к этому замку и подверг его сильной осаде, а ночью воевода Радул бежал из замка.
_____________
* Бухарест стоит на реке Дымбовица, поэтому в Средние века его часто называли "крепость Дымбовица".
Вдобавок к этому возвращение было таким же быстрым, как и отъезд. Покинув Бухарест 23 ноября, Раду вернулся уже 28 ноября. И привёл с собой 13 тысяч турецких воинов, а также собрал 6 тысяч румын, после чего, не откладывая, прямо 28 ноября, вступил в битву с молдаванами.
Когда Раду мог болеть? Ему было совершенно некогда, а в письме говорится, что Раду уже был болен 23 ноября и добирался до Джурджу, также будучи больным, а затем вдруг выздоровел и уже 28 ноября ринулся в бой. Что же это за болезнь такая, которая валит с ног и не позволяет ездить на коне (о чём Раду нарочно упоминает), а уже через 5 дней больной выздоравливает?
Всё это звучит крайне неправдоподобно, если сравнивать письмо Раду с летописью, а ещё более неправдоподобными кажутся слова о том, что перемещение в район Джурджу состоялось вместе "со всем двором и боярами". Если "со всем двором", то Раду должен был забрать из Бухареста свою жену и дочь, однако, 23 ноября отправившись за подмогой, Раду оставил обеих в Бухаресте.
Далее 24 ноября, пока Раду собирал войска, Бухарест оказался взят молдаванами. Жена и дочь Раду попали в плен, и выручить их не удалось, поскольку новую битву, состоявшуюся 28 ноября, Раду снова проиграл.
Молдавско-немецкая летопись:
В том же месяце 24 дня воевода Стефан занял замок, взяв его штурмом.И захватил (Штефан) там (в Бухаресте) жену воеводы Радула и его единственную дочь со всем войском и с большими сокровищами...
И тут стоял воевода Стефан три дня у одного леса, пока он не привел в порядок свое войско, когда он услыхал, что турки в неизвестном числе идут на помощь воеводе Радулу. Их пришло в том же месяце 28 дня всего 13 тысяч человек с 6 тысячами мунтян (румын). И воевода Стефан мужественно встретил их; и Бог помог ему, так что он их разбил.
Странно, что в письме к брашовянам от 10 августа 1474 года нет ни слова о жене и дочери, как и о том, что в качестве подкрепления Раду использовал и турецких воинов тоже. В письме Раду пишет, что собирал "со своих земель", то есть только румын.
Раду в любом случае скрывал от брашовян, что пользуется турецкой помощью, даже если он имел в виду не ту битву, которая произошла 28 ноября, а более поздние события, имевшие место в декабре того же года.
Молдавско-немецкая летопись:
И воевода Стефан поставил воеводу Басараба господарем над страной Мунтенией; а через 4 недели в декабре месяце 20 дня пришел воевода Радул с 17 тысячами турок и 12 тысячами мунтян. И напал на воеводу Басараба и изгнал его из страны.
Стыдное поражение
Стремление Раду оправдаться болезнью кажется вполне понятным, если знать о том, как странно он повёл себя на румынско-молдавской границе близ Фокшани.
Армия Раду шла на сближение с армией Штефана, но точного местоположения друг друга они не знали, а затем Раду внезапно оказался хозяином положения. Его войско, насчитывающее не менее 70 тысяч, случайно наткнулось на передовую часть молдавского войска, составлявшую всего около 15 тысяч и возглавляемую лично Штефаном (и там же находился Басараб Старый).
Румыны отлично видели, что встреченные молдаване сильно уступают им в числе, а молдаване в свою очередь видели, что им не уйти незамеченными, и что им легко могут навязать бой, поэтому бежать бесполезно. Но Раду почему-то не сумел воспользоваться этой ситуацией.
Две армии разделял лишь небольшой стремительный поток, и если бы Раду дал приказ перейти поток и напасть, то легко победил бы. Штефан с Басарабом оказались бы в плену... Но Раду не отдал приказа. Причину никто не знает, но, вероятно, ситуация показалась ему весьма похожей на ту, которая привела к гибели нового султанского фаворита, Хасс Мурата-паши.
Летом 1473 году султан Мехмед отправился воевать против своего давнего врага - Узун-Хасана. Незадолго до этого Хасс Мурат-паша был назначен бейлербеем Румелии (начальником над всей европейской частью Турции) и получил под командование корпус в 60 тысяч человек. В начале лета султан двинулся в поход, а 4 августа 1473 года Хасс Мурат-паша, двигаясь со своим корпусом впереди всей турецкой армии, подошёл к Евфрату и увидел, что на противоположном берегу находится незащищённый лагерь Узун-Хасана. Хасс Мурат переправился через реку и атаковал лагерь, но это оказалось ловушкой. Люди Узун-Хасана, которых было больше, чем у Хасс Мурата-паши, окружили нападавших. Турецкие войска, потеряв в битве 12 тысяч человек, начали беспорядочно отступать, и во время отступления погиб Хасс Мурат-паша, утонул в Евфрате.
Это случилось за 2 месяца до того, как Раду отправился на свою войну, и о судьбе Хасс Мурата ему было известно. Очевидно, Раду не напал на молдаван, которых было явно меньше, поскольку решил, что такого везения быть не может, и что молдаване приготовили ловушку. Однако разница между этими ситуациями всё же есть. Хасс Мурат принимал решение импульсивно, не имея времени на раздумья. Раду имел в распоряжении целых два дня.
В Молдавско-немецкой летописи сказано, что два войска простояли друг напротив друга с 18 ноября, которое выпало на четверг, до вечера субботы, то есть до 20 ноября. У Раду было достаточно времени, чтобы получить подробные разведданные, которые показали бы, что других молдавских войск поблизости нет. У него также было время посоветоваться с боярами и принять взвешенное решение - что напасть всё-таки надо. Однако все два дня Раду как будто пребывал в ступоре, а за это время к Штефану подошла основная часть его войска - примерно 60 тысяч.
15 тысяч молдаван и новоприбывшие 60 соединились ночью. Штефан решил не ждать, а напасть на румынское войско "до зари".
Молдавско-немецкая летопись:
В месяце ноябре 8 дня (1473 года) в понедельник расположил воевода Стефан свое войско со своей хоругвью...* у реки Милковой**; эта часть войска состояла из 48 дружин, а с частью в 12 дружин он выступил с воеводой Басарабом против воеводы Радула, не зная, что воевода Радул приближается со своим войском. Все части войска соединились ночью, так что воевода Радул и его войске ничего об этом не знали. И они думали ничего иного, как что оно молдавское войско так мало, каким они его видели. И случилось в этом месяце 18 дня в четверг, что воевода простоял весь день у ручья, который называется Поток. И простоял, до вечера субботы, а в воскресенье до зари ударил воевода Стефан на Радула.
_____________
* Хоругвь - знамя.
** Река Милкова протекает рядом с городом Фокшани.
Странный приступ нерешительности, пережитый Раду Красивым, действительно можно назвать болезнью. Но это не физическая болезнь, о которой говорится в письме к брашовянам. Это психологические проблемы, которые, судя по всему, стали следствием турецкого прошлого. Как мы знаем из записок историка Халкокондила, Раду стал "мальчиком" султана Мехмеда отнюдь не добровольно. На Раду оказывалось давление - физическое и психологическое - и вот теперь мы видим уже взрослого Раду, который не в состоянии выдерживать психологическое давление. Он паникует, он пасует.
Из дальнейших действий Раду видно, что он стыдился своей временной слабости, проявленной в битве близ Фокшани, и очень хотел исправить последствия. Молдавско-немецкая летопись стремится представить его трусливым человеком, который всё время "бежит" от врага (бежит от границы до столицы, бежит из столицы в Джурджу), однако нападение на войско Штефана, произошедшее 28-го ноября, это очень смелый поступок, хоть и безрассудный.
18-20 ноября Раду, имея в распоряжении около 70 тысяч воинов, опасался нападать на 15 тысяч молдаван. А теперь, имея в распоряжении лишь 13 тысяч турецких воинов и 6 тысяч румын, он не побоялся напасть на врагов, которые были так сильны, что сумели захватить румынскую столицу. Для Раду это смелый поступок, хоть и продиктованный отчаянием: жена и дочь Раду к тому времени уже оказались в плену, а столицу захватили, то есть терять было уже нечего.
Судя по всему, когда Раду 23 ноября отправился в Джурджу за подмогой, то рассчитывал, что столица продержится какое-то время, а когда он приведёт воинов, то ударит в тыл молдаванам, осаждающим город, и таким образом обратит их в бегство.
Увы, Раду опять просчитался. Он, собрав подкрепление, вернулся быстро - через 5 дней - и наверняка был потрясён, узнав, что Бухарест уже захвачен, а жена и дочь в плену.
С учётом этого контекста кажется вполне понятным, почему Раду не захотел откровенничать с брашовянами, рассказывать им о своей слабости, приведшей к столь печальным последствиям, а вместо этого предпочёл соврать: дескать, был болен и не имел сил даже сидеть на коне.
Последний приют в Брашове?
Что касается своих отношений с турками, то Раду скрывает их от брашовян по другой причине. Раду не пишет, что в военных действиях против Штефана и Лайоты пользовался помощью турок, поскольку брашовяне, будучи подданными венгерской короны, в своей политике оглядывались на венгерского короля Матьяша, а для Матьяша турки были врагами, с которыми даже переговоры не следует вести. Венгрия потихоньку готовилась к очередному крестовому походу против Турции.
Именно поэтому в письме Раду к брашовянам появляется фраза "я не раз рисковал головой, чтобы вам была польза от поганых (турок) и моей земли". Что конкретно она означает, сказать сложно, но мы знаем, что через Румынию (через город Брэилу на Дунае) шла торговля брашовян с Турцией.
Брашовянам эта торговля приносила солидный доход, поэтому Раду пытается извлечь из этого обстоятельства политические дивиденды: "Вас прошу как приятелей моих и добрых соседей: настолько, насколько будет в силах, теми речами, которые исходят от врага моего, ложными, никак не прельщайтесь и не давайте ему то, чего он просит... И когда попросит воинов сколько-нибудь, не давайте их ему, и также никак пусть не ходит сквозь вас (ваши земли), вы мне этим услужите, чтобы не миновал мирно вас (ваши земли)".
Однако попытка не удалась. Брашовяне никак не помогли Раду удержать трон. Письмо датировано 10 августа, а уже в октябре венгры считали "воеводу Радула пропавшим без вести, так как никто не знал, куда он делся". Об этом говорит Молдавско-немецкая летопись.
Эта же летопись косвенно свидетельствует, что к тому времени у Раду уже не было союза с брашовянами. "В октябре месяце первого дня (1474 года) снова выступил воевода Стефан с Басарабом и с большим войском в Мунтению (Румынию) и подошел к замку, который называется Тележан..."
Крепость Теляжен, которая упомянута здесь, располагалась к северу от Бухареста. И если бы Штефан шёл к Бухаресту своим привычным путём, с северо-востока, то не встретил бы её на пути. Чтобы встретить её на пути, пришлось бы делать крюк, а вот если войско шло с севера...
Но если войско шло с севера, это означает, что оно прошло через земли брашовян хотя бы по краю, а если брашовяне пропустили, то не выполнили того, о чём Раду просил их в письме: "Никак пусть не ходит сквозь вас (ваши земли), вы мне этим услужите, чтобы не миновал мирно вас".
Брашовяне как всегда перешли на сторону сильного и предали своего слабого союзника. Они пропустили в Румынию и Штефана и Лайоту Басараба, на счёт которого Раду их особенно предупреждал.
Возможно, именно этот эпизод и дал повод для одной странной записи в средневековой хронике. Польский средневековый историк Ян Длугош в своих "Анналах и хрониках славного королевства Польши" (книга 12-я) пишет о том, что Раду нашёл приют в Брашове и в 1477 году был выдан Штефану. Получается, что речь в хронике на самом деле может идти о событиях 1474 года, но всё перепутано, как часто в хрониках и бывает: брашовяне, пропустив Штефана через свою территорию, фактически отдали Раду на расправу молдаванам.
К тому же непонятно, зачем Раду стал бы искать у брашовян убежище три года спустя, если один раз уже убедился в том, насколько это убежище ненадёжно. А что касается Длугоша, то он вполне мог перепутать Раду с другим представителем рода Басарабов (румынских князей), ведь таких в Трансильвании в то время жило множество, и почти все претендовали на румынский престол.
Тем не менее, всё это побуждает некоторых историков утверждать, что Раду умер в Брашове - если не от сифилиса, то от меча молдавского князя, потому что Штефан, которому брашовяне выдали своего недавнего союзника, казнил Раду немедленно.
Никаких серьёзных оснований эти утверждения о смерти в Брашове не имеют.
* * *
А теперь полный текст письма Раду Красивого в Брашов от 10 августа 1474 года.
Мой перевод:
(Слова и выражения в скобках отсутствуют в самом документе, но добавлены для лучшего понимания смысла).
Я, Иоанн Радул воевода и господин (всей земли Угровлахийской), пишу от своего имени (и желаю) много здравия добрым приятелям моим, членам городского совета в Брашове. И также вам говорю я*, что дал мне Бог (в испытание) болезнь: и так, когда пришёл (в мои земли) тот мой неприятель Штефан воевода, был я болен, и тогда же напустил (Штефан) на меня того врага моего Лайоту. Я перебрался со всем моим двором и с боярами моими ко граду Джурджу. И не уходил никуда из земли (той), и собирал (воинов) со своих земель около себя, и я по воле Божьей выздоровел, и смог ездить на коне, и пошёл (с войском) на этого врага моего (Лайоту). Так вас прошу как приятелей моих и добрых соседей: настолько, насколько будет в силах, теми речами, которые исходят от врага моего, ложными, никак не прельщайтесь и не давайте ему то, чего он просит. И держитесь моей правды, как прежде поступали со мной: ведь знаете, как я не раз рисковал головой, чтобы вам была польза от поганых (турок) и моей земли. И доколе буду жив, так прошу вас: будьте мне приятели, как я вам был и (остаюсь) до сего (дня). И когда попросит воинов сколько-нибудь, не давайте их ему, и также никак пусть не ходит сквозь вас (ваши земли), вы мне этим услужите, чтобы не миновал мирно вас (ваши земли). А если будете мне приятели и быть со мной в мире захотите, а мне Бог поможет, чтобы так было, то буду просить Бога о вас, о здравии и долголетии. Писано в августе десятого дня.
Иоанн Радул воевода, милостью Божьей господин (всей земли Угровлахийской).
_____________
* В письме во многих местах встречается фраза "господство ми", для которой довольно трудно подобрать русский аналог.
Весь этот отрывок правильнее было бы перевести так: "Иоанн Радул воевода и господин (всей земли Угровлахийской) пишет владетельная персона моя (и желает) много здравия добрым приятелям владетельной персоны моей, членам городского совета в Брашове. И также говорит вам владетельная персона моя..."
Как видите, если переводить точнее, получается текст, трудный для восприятия, а в оригинале этого не видно, поскольку фраза "господство ми" там везде написана сокращённо. Именно поэтому я решила вообще обойтись без неё.
Фотокопия письма из городского архива в Брашове:
Можете открыть изображение в большом размере и попытаться прочитать текст самостоятельно. Написано по-славянски так называемым полууставом.
