Я разогнал собак. Она лежала но была жива.
 И не было заметно рваных ран на первый взгляд.
 Как тяжело читать всю боль, сочившуюся сквозь глаза
 Слепит сиянье смерти, кристаллизуя жизни яд. 
 Как страшно искалечен был несчастный зверь!
 Беспомощный котенок в то же время, в струпьях и в грязи.
 И диким напряжением передних лап страдалица тащила
 Все то что телом было... Верь - не верь,
 Мне показалось ли, но вырвала она себя у смерти.
 Из моего плаща носилки - первый дар мой приняла
 Но на диване она беззвучно угасала с неподвижным взором.
 Метанья, стоны, сокрушенья в сердце удушив
 Не знал - прервать страданья нить "добить иль не добить"
 От нежности бессильной наклонился чуть не плача,
 Губами к жаркому затылку прикоснулся и хотел шепнуть
 И почесал за ушком... Глаза ее раскрылись изумленно,
 Забуду ли когда? Что стал той лаской хуже палача
 Звереныш замурлыкал. Боль обернулась вдруг истомой 
 Не ведая что в смерти есть желание уснуть, 
 Мурлыкала она так сладко, как впервые в жизни,
 Рванувшись к ласке, вдруг упала в полный мрак
 Агония лишь вторила моим слезам, танцуя близко-близко
 Я тихо выдохнул "хорошая моя и ласковая киска"
 А на руке остались лишь кровавые шерстинки
 Непониманье времени нас вновь ввергает в круговерть
 И мне порою кажется завидной эта смерть.