Что удивило Клавку, так это то, что Иван Иваныч не позвал её к себе домой, а сказал, что придёт к ней. Серёнька, заподозрив неладное, наотрез отказывался идти ночевать к бабушке. Ему казалось, что уйди он из квартиры, он потеряет не только своё место в доме, но и свою мать.
"Вообще-то, это даже хорошо, что он ко мне придёт, а не я к нему. Врать сыну, что у меня ночное дежурство, не могу - график дежурств в больнице висит на кухне и Серёнька изучил его вдоль и поперёк" - подумала Клавка, когда Иван Иваныч сделал ей непристойное предложение. Для своих двенадцати лет сын был очень смышлёным пареньком: лишних вопросов не задавал, учился сам, причём, учился на отлично, и ночевал с некоторых пор тоже сам, когда мать уходила на работу на ночь. Мальчишек в дом не водил, разве что единственного друга и одноклассника Сашку.
Но сейчас спокойный Серёнька взбунтовался не на шутку:
- Не пойду я никуда. Дома останусь, - категорично заявил мальчик.
- Серёнька, у меня сегодня девичник: мы с девчонками посидим, кофе попьём, посмеёмся, потанцуем...
- Мам, не ври: с какими такими девчонками? С тётей Верой ты уже восемь лет не дружишь, тётя Марина вечно занята, тётя Софочка в Израиле.
- Ко мне с работы придут две коллеги!
- Кто такие?
- Серёжа, тебе не кажется, что ты слегка перегибаешь палку? Пойдёшь к бабушке и всё тут, - когда Клавка злилась на сына, она называла его строго: Серёжа. А когда готова была убить, то звала Сергеем. Серёнька подумал, что до Сергея остался один шаг и предпринял последнюю попытку договориться с матерью:
- Мам, зачем тебе нужен этот старик? Нам же хорошо вдвоём было. Он придёт и уйдёт, а у меня на душе рана останется! С ребёнком так поступать нельзя. Смена партнёров у родителей влияет на детей, и у них остаётся травма на всю жизнь...
- Так, Сергей, сядь пожалуйста. Расскажи матери, кто тебе поведал эту муть?
- Папа. Он видел вас с твоим ВанВанычем. Позавчера. Позвонил и сказал. А я записал.
- Серёжа, - понизила градус Клавка. - Твой папа ушёл от меня и живёт припеваючи с тётей Верой. Неужели я не заслуживаю, чтобы рядом был достойный, умный, порядочный человек?
- Умного ты достойна. Но мне почему-то кажется, что этот ВанВаныч полный дурак.
- Он кандидат наук, на минуточку!
- А что, кандидаты дураками не бывают?
- Бывают... Но Иван Иваныч не такой. А вдруг мы сойдёмся и у нас будет настоящая семья!
- У вас будет. А я вообще без семьи останусь. Ладно, я всё понял. И я ухожу к бабушке. Буду там слушать истории деда про его приключения... Он меня достал. И ведь врёт же, а бабуля верит ему.
- Спасибо, родной! Не сердись! Давай дадим ему шанс!
- Давай сколько хочешь шансов, но ничего у вас не выйдет. Я так загадал.
- А что ты загадал, Серёнька?
- Если принесёт семь роз - выйдет. А если три - фиг, что выйдет.
- Варианты "одна роза" и "пять роз" ты не рассматриваешь? А ромашки или гвоздики?
- Только розы. Я пошёл! Дай денег на мороженное!
- Конечно! Только позвони мне, когда доедешь.
Иван Иваныч пришёл без цветов, но принёс коробку конфет и шампанское. Правда, что-то прятал за спиной, и на мгновение Клавке подумалось, что мужчина принёс в подарок кольцо. Её даже бросило в жар, но она решила подождать.
"Что бы это значило по Серёнькиному гаданию?" - пискнуло подсознание, намекая на то, что цветочков всё-таки нет.
"Заткнись, пожалуйста, и иди спать. Нет тебя", - подумала Клавка.
Всё произошло как-то странно и непонятно: аккуратно повесив брюки на спинку стула, сняв и разгладив руками носки, он медленно стал расстёгивать пуговицы на рубашке. Клавка следила за ним, как завороженная, думая, что это похоже на какую-то игру или фильм. Но игра затягивалась, потому что, нарушив интригу, Иван Иваныч прозаично сказал:
- Клавдия, прости, дорогая, я могу попросить у тебя вешалку?
- А зачем тебе вешалка?
- Рубашку повесить. Я, видишь ли, сам глажу рубашки.
"О, значит это надолго! И хорошо, а то с Петькой-то у меня раз-два и в дамки. А раз рубашку на вешалку - это серьёзная заявка", - подумала Клавка, пошла в спальню и достала из шкафа вешалку.
Набросив на вешалку рубашку, Иван Иваныч протянул её Клавке со словами: "Повесь в шкаф, Клавдия".
"О, наверное, это на всю ночь!" - подумала женщина, когда относила рубашку в спальню, где стоял старый платяной шкаф. Когда она вернулась в комнату, абсолютно голый Иван Иваныч сидел на диване, держа зубами тоненькую розочку, которую, всё-таки, принёс в подарок женщине и оставил в коридоре:
"Кольцо, предложение..., - хихикало подсознание. - Сюрприз так сюрприз!"
Клавка чувствовала себя ужасно неловко: серьёзный Иван Иваныч с розочкой в зубах смотрелся, прямо сказать, смешно.
- Может. Мы пройдём в спальню? - предложила Клавка, не зная, когда снимать платье и снимать ли его вообще. В этих делах у неё совсем не было опыта.
- Зачем же в спальню, Клавочка? У тебя очень симпатичный диван! Холодная кожа в жаркий, летний вечер даже как-то приятно возбуждает, хоть и липнет к попе! - хихикнул Иван Иваныч. - Раздевайся, дорогая! Или ты хочешь, чтобы я отымел тебя прямо в платье?
Клавке стало душно и холодно одновременно: "Как это - отымел? Что такое это его отымел? Я что ему, проститутка какая-то?" - подумала она; но вслух сказала:
- Иван Иваныч, отвернитесь, пожалуйста. Мне как-то неловко.
- Это ещё почему?
- У меня давно не было этого... Я как-то смущаюсь, понимаете?
Иван Иваныч нехотя отвернул лицо, а Клавка быстро стянула с себя платье. Потом натянула купленную ночную рубашку, выключила свет и села рядом с Иван Иванычем.
Всё случилось молниеносно и заняло в буквальном смысле минуты две.
"Ничего нового..." - разочарованно думала Клавка, лёжа в неудобной позе на самом краю дивана. Она молча встала, накинула халат и хотела было пойти в ванную, но её за руку схватил Иван Иваныч. И тут же последовал его вопрос:
- Ну как, тебе было хорошо?
Если бы он спросил что-то другое, пусть даже самое несусветное, это не удивило бы Клавку так сильно.
"А как мне может быть, идиот?" - хотелось закричать ей, потому что чувствовала она себя "резиновой Зиной", но никак не женщиной в прекрасном смысле этого слова. "Давай, соображай, дурища, что ему ответить на этот идиотский вопрос, - включилось вредное подсознание. - Ответь по-еврейски, как сказала бы мама: вопросом на вопрос".
- А как ты думаешь? - подала встречный иск Клавка.
- Я думаю, что я тебя удивил! - с гордостью ответил Иван Иваныч.
"Ну, тут тебе даже врать не придётся", - шепнуло подсознание.
- Удивил, - просто сказала Клавка.
- Да, я это могу, дорогая! Ты тоже была великолепна! - желая сделать комплимент, горделиво произнёс Иван Иваныч. - И давай уже перейдём на "ты". Мне кажется, мы стали друг другу значительно ближе!
"И как это он понял за две несчастные минуты, что ты была великолепна? То есть, если он продержался ДВЕ минуты, это все 10 баллов. А если минуту - это 5, что ли? А чтобы заработать 1 балл по его шкале, то, судя по всему, 12 секунд? Классный мужик!" - шептало подсознание.
- Спасибо, дорогой! Вы... То есть, ты на самом деле был великолепен, - отводя глаза в сторону прошептала Клавка, размышляя, что будет дальше.
- А хочешь, я тебе стихи почитаю! - спросил Иван Иваныч.
"Это у него ритуал такой! Он после секса всем стихи читает. Есенина, например. Или , на худой конец, Блока... Соглашайся! Это хоть как-то сгладит впечатление от свидания", - не унималось подсознание.
- Да, конечно, почитайте... Почитай.
- Я Блока люблю! А ты?
- А я Пушкина,- не раздумывая сказала Клавка.
Иван Иваныч встал с дивана, вышел на середину комнаты, даже не подумав спрятать свои причиндалы в трусы, налил себе в бокал шампанское и пафосно поднял бокал вверх.
"О доблестях, о подвигах, о славе
Я забывал на горестной земле,
Когда твое лицо в простой оправе
Передо мной сияло на столе.
Но час настал, и ты ушла из дому.
Я бросил в ночь заветное кольцо.
Ты отдала свою судьбу другому,
И я забыл прекрасное лицо.
Летели дни, крутясь проклятым роем...
Вино и страсть терзали жизнь мою...
И вспомнил я тебя пред аналоем,
И звал тебя, как молодость свою...
Я звал тебя, но ты не оглянулась,
Я слезы лил, но ты не снизошла.
Ты в синий плащ печально завернулась,
В сырую ночь ты из дому ушла.
Не знаю, где приют твоей гордыне
Ты, милая, ты, нежная, нашла...
Я крепко сплю, мне снится плащ твой синий,
В котором ты в сырую ночь ушла...
Уж не мечтать о нежности, о славе,
Все миновалось, молодость прошла!
Твое лицо в его простой оправе
Своей рукой убрал я со стола". (А. Блок)
Клавка сидела в халате на диване и не знала, что ей делать. Она еле сдерживалась, чтобы не засмеяться в голос, хотя, почему-то, ей хотелось плакать: голый Иван Иваныч с бокалом шампанского, декламирующий Блока - это было что-то с чем-то!
- Грустное стихотворение, - сказала Клавка, давя в себе смех и слёзы. - А ещё можете... можешь что-нибудь почитать?
- Давай в другой раз, милая, - мягко сказал Иван Иваныч и, выпив залпом шампанское, произнёс:
- Клавочка, я, пожалуй, пойду.
"Что??? Это как? Куда? За что?" - металась Клавка в поисках ответов на свои вопросы.
"С Богом! И побыстрее! И чтоб духу твоего не было, нарцисс несчастный!" - опять включилось подсознание.
- Так скоро? Ну, ладно! - быстро сказала Клавка, боясь, что мужчина передумает и останется.
Иван Иваныч оделся, поцеловал на прощанье Клавку в лоб, сказав ей "мне с тобой было очень хорошо, дорогая!", вышел из квартиры...
Клавка молча подошла к столу, налила себе пол бокала шампанского, потом, подумав, долила бокал до краёв и залпом выпила. Из раскрытой коробки она взяла конфетку и засунула её в рот. Одной конфеты ей показалось мало, и Клавка, взяв коробку со стола, села на диван и включила телевизор. Но, не желая смотреть какую-то очередную слезливую многосерийную мелодраму, выключила телевизор, подошла к зеркалу и уставилась на своё отражение... А потом заплакала. Клавка рыдала, стоя перед зеркалом, и ей казалось, что эти слёзы были ей нужны больше конфет, больше шампанского, больше всего на свете: они омывали истосковавшееся по любви Клавкино одинокое сердце. А ещё, льющийся из глаз солёный водопад смывал некое ощущение грязи, оставшееся после визита незадачливого любовника... Клавка плакала впервые после того, как от неё ушёл муж, и ей становилось легче.
"Тише, милая... Успокойся, - шептало подсознание. - Это был просто опыт! Неудачный, но так ведь бывает! Сколько у Софочки было таких опытов, а нашла же своё счастье! Может, съездишь к ней? Вдруг и ты там найдёшь свою судьбу!"
"Ни за что! Даже не думай!" - разозлившись на себя, Клавка вытерла слёзы, пошла в спальню и, накрывшись с головой тонким, летним одеялом, крепко заснула...