Пятеро мужчин, собравшихся в этот ранний час в щедро залитом утренним солнцем кабинете, многим отличались друг от друга - положением, возрастом, опытом, и даже расовой принадлежностью. Но было одно обстоятельство, объединявшее их - доверие друг к другу, приобретенное ценой многих пройденных вместе испытаний. И не важно, что самый младший из них едва перешагнул рубеж своего первого столетия, а старший уже не помнил, сколько тысячелетий он оставил за спиной. Все они были соратниками и друзьями, едиными в прошлом и в своем видении будущего.
- Прости, Дхиртар, я не думал, что твой сын станет новой мишенью Равана. Раньше он всегда начинал с моего дома.
Беловолосый мужчина с орлиным профилем и властным взглядом слишком светлых серых глаз нервно прошелся по комнате. Сейчас, среди своих, не было нужды сохранять маску невозмутимости и он мог позволить себе редкую роскошь искренности.
- Пустое, Вай, мы все его мишени, - лорд Дхиртар нахмурился, отгоняя воспоминания о случившемся. - Важнее понять, почему он поступил именно так.
- Следует вывод, что для его планов важно именно Земное царство. - Ираван, как всегда, сохранял невозмутимость, задумчиво созерцая великолепную панораму утренних гор в окне. - И нападение на Кенри было спланировано Раваном, а не Индрой.
- Хотя, возможно, сам Индра об этом не догадывается... - продолжил Дхиртар реплику своего начальника разведки.
- На Земле сейчас неспокойно. Полное безверие или бездумный фанатизм встречаются все чаще, порабощая целые народы. Люди утратили мудрость. - Тэнгу сокрушено покачал головой.
- Там всегда было неспокойно. Особенно последние две тысячи лет. Дэвы в своей борьбе за власть поставили этот мир на грань катастрофы. - возразил Ираван, - То, что Раван хочет отдать Дом Востока Индраджиту - очевидно. И то, что Индра готов помочь своему сыну в этом - тоже. Вот только зачем? Дэвы и так практически покорили этот мир.
- Рискну предположить, что Индра хочет возвести сына до уровня дэва, - впервые подал голос младший, которому все присутствующие приходились либо учителями, либо наставниками.
- Секта... - протянул начальник разведки с видом взявшей след гончей, - Как ракшас, он может легко появляться в средних мирах, не теряя своей Силы, а как дэв... вполне возможно, он тоже может аккумулировать энергию молитв. А уж организовать парочку чудес для легковерных ему не составит сложности. Там это несоизмеримо легче, чем в любом из магических миров.
- А став Смотрителем Земного царства, он получит возможность действовать почти бесконтрольно. - Вайшраван сжал рукоять кинжала с такой силой, будто это было горло врага, - Даже зная все, остальные Лорды не смогут ему помешать.
- А Раван, скорее всего, планирует впоследствии подчинить себе и дэвов, используя внука. Однажды ему это удалось. И с таким козырем, как Индраджит, он может попытаться еще раз. - Дхиртар обвел присутствующих взглядом, спрашивая, есть ли другие мнения. Увы, все были согласны.
- Дом Востока сейчас наиболее уязвим.
- Увы, друг, ты даже не представляешь, насколько, - грустно усмехнувшись, Дхиртар протянул Лорду Севера кристалл памяти, привезенный Аруном. - Ознакомься, что учудил твой воспитанник. Остальные уже в курсе.
Через пару минут, с невероятной быстротой просмотрев содержимое, Вайшравана резко встал, прошелся по комнате, уделив особое внимание пейзажу за окном. И, стремительно обернувшись, обвел внимательным взглядом присутствующих, ловя на лицах отзвуки отношения к происходящему. Сдержанный гнев и напряжение в его глазах постепенно сменялись азартом и предвкушением схватки. Для тех, кто хорошо знал "первого среди равных", это было верным признаком того, что и план, и стратегия предстоящей битвы уже сложились в хитроумной голове одного из древнейших воинов Вселенной.
- Одно зернышко риса склоняет чашу весов, - с непроницаемо-хитрым видом протянул Симмэн, отвечая на невысказанный вопрос.
- И это зернышко на этот раз оказалось в нашей чаше, - закончил за него Ираван.
- Пророчество? - задумчиво спросил Дхиртар, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Пророчество... - Вайшраван повторил это слово медленно, словно пробуя его на вкус, - Возможно. По крайней мере, это первая ситуация за последние три тысячи лет, соответствующая ему.
- Я пригляжу за девочкой. А вот вам, пока Хасс не будет обезврежен, там лучше не появляться. - непререкаемо заявил тэнгу.
Впрочем, спорить с ним никто не собирался.
- Ираван, Бейнир* передаст тебе всю имеющуюся у нас информацию по Хассу. Думаю, вдвоем вы сможете справиться с ситуацией. Ну, а я тем временем, - Лорд Севера с веселой злостью хлопнул ладонью по столу, - напомню Равану о своем существовании.
* Beinir (древнеисланд.) - Бейнир /"помощник"/
Майя
Мы с бабушкой покинули усадьбу, когда солнце стало клониться к горизонту. Я бодро шагала за ведуньей по отворенной ею тропке, стараясь унять начинающийся мандраж. С закатом должна была проститься прежняя Майя, а встретить рассвет - новая. Хранительница, ведунья... мне не знакомая, и потому вызывающая легкую оторопь: а наяву ли это происходит? Со мной ли? Или все это лишь сон?
Калейдоскопом сменялись пейзажи, мягко ложилась под ноги зачарованная стежка-дорожка, а я все пыталась нащупать точку равновесия. Поэтому миг, когда мы вышли на идеально круглую поляну, окруженную величественными елями, явился для меня полной неожиданностью.
Сплошная стена могучих великанов не позволяла разглядеть окрестности, но ощущение, что мы находимся на вершине высокого холма, было слишком отчетливым, чтобы его игнорировать. А атмосфера сдержанной мощи, покоя и какой-то первозданной мудрости этого места внушала благоговение, помогая сбросить шелушу никчемных опасений и сомнений.
Бабушка принялась чертить что-то на земле своим посохом, охватывая рисунком почти всю поляну.
Этот посох был предметом моего жгучего, но так и неутоленного любопытства еще с детских лет. Примерно полтора метра странного светло-серого дерева, покрытых тонкой резьбой и увенчанных фигуркой полярной совы с поразительно живыми янтарными глазами. Эта сова, жившая своей загадочной жизнью, всегда не давала мне покоя. Она меняла позы, открывала или закрывала глаза, а могла и вовсе исчезнуть на несколько дней. Но сколько бы я не расспрашивала бабушку, она всегда отвечала лишь одно: "Тебе привиделось". Я даже пыталась сфотографировать эту птицу в разных позах, но пленка с завидным постоянством оказывалась засвеченной.
- Солнце садится. Пора.
Бабушкин голос прозвучал неожиданно громко, заставив меня вздрогнуть.
Я осмотрела рисунок, начерченный на земле: пентаграмма, замкнутая в круг, проходящий через вершины лучей. И лишь у одного луча, обращенного острием на запад, контур был не замкнут, давая мне возможность пройти внутрь.
Я легла на землю, оказавшуюся удивительно теплой, приняла "позу звезды" и постаралась расслабиться. Насколько я поняла из объяснений ведуньи, мое дальнейшее участие в ритуале было довольно пассивным.
Старейшая замкнула контур, тотчас же засветившийся тускло-золотистым светом. Ударила посохом в землю, в вершину западного луча у меня в головах, и тихо запела. Когда последние лучи солнца окрасили небо алым, уступая место стремительно наступающей тьме, ее голос стал набирать силу, то взметываясь в небо буйным ветром, то припадая к земле звонким шепотом ручьев. Контуры рисунка начали слабо светиться, пульсируя в такт мелодии.
Сова на посохе открыла медовые глаза, а ведунья заскользила по кругу, вращаясь вокруг собственной оси по часовой стрелке и продолжая петь. В вершине каждого луча она замирала на мгновение, ударяя посохом в вершину луча. Сова издавала пронзительный крик и вращение-скольжение возобновлялось, постепенно погружая меня в подобие гипнотического транса.
Вернувшись в исходную точку, Старейшая с силой вогнала посох в землю. Раскинула руки в стороны, словно призывая кого-то, и ни на секунду не прерывая мелодию. Мне показалось, что в ее пение вплетаются другие голоса, более низкие, мужские. Они усиливалась, переплетались между собой, передавая друг другу мелодию. Вот рокотом далекого прибоя зазвучал барабан, капелью зазвенел бубен...
В вершинах лучей стали проявляться силуэты. Вначале туманные, они постепенно обретали краски, становясь реальными участниками этого загадочного действа. Высокий негр, задрапированный в леопардовую шкуру, сидя на корточках, выбивал замысловатый ритм на небольшом барабане. Индеец с длинными черными волосами, украшенными несколькими перьями, пел гортанным, чуть хрипловатым голосом и танцевал, не сходя с места, разбивая мерный рокот звонкими вспышками бубна. Невысокий, невероятно худой мужчина с копьем в руках, вызывающий ассоциацию с аборигенами Австралии широким носом и полными губами на темном лице, размеренно ударял древком в землю, закрыв глаза и всем телом покачиваясь в такт. А азиат в легко узнаваемых оранжевых одеждах буддийского монаха низким голосом тянул сложный речитатив, вокруг которого лозами свивались все остальные звуки.
Эта странная музыка постепенно заполняла собой все мироздание, заставляя сознание отступать вглубь моего существа, выпуская наружу нечто первозданное, с готовностью откликающееся на эти звуки, этот ритм, повторяющий биение моего сердца, сливающийся с единым ритмом Вселенной.
Ее живые токи пронизывали меня, давая возможность ощущать каждое живое существо, воплощаться в каждом из них в отдельности, и вмещать всех их в себя, растворяясь в бесконечном многообразии, быть всем и ничем.
Сознание ширилось, словно река, в своем течении вбирающая в себя множество притоков, больших и малых. А потом... словно приближение океана, готового принять в себя реку, я-мы ощутили приближение чего-то огромного, великого настолько, что даже наши объединенные разум-чувства были не в состоянии осознать его. Это НЕЧТО распахнулось навстречу объятьями бархатной тьмы, наполненной мириадами звезд, и я-мы растворились в нем, став его неотъемлемой частью, еще одной галактикой в его бесконечной глубине...
А потом одна из звезд лукаво подмигнула нам и поплыла навстречу, все увеличиваясь, становясь центром бесконечности, заслоняя ее собой. Свет стал невыносимо ярким, и я открыла глаза, спасаясь от этого непрошенного вторжения в благодатную тьму, чтобы сразу увидеть край солнечного диска, величаво поднимающийся над лесом.
Все Хранители стояли лицом к солнцу, протянув к нему руки с раскрытыми ладонями, и пели. Тихая, величавая, но поначалу показавшаяся мне монотонной, мелодия постепенно ширилась, обретая новые краски, подобно тому, как обретал их мир под лучами своего светила. Я поднялась с земли, повторяя жест ведунов и присоединяя свой голос к общему хору.
Когда солнце полностью поднялось над вершинами елей, песня постепенно стихла. Хранители удивительно синхронно повернулись лицом ко мне, склонили головы, принимая мой земной поклон, и исчезли, словно растворившись в набирающем силу солнечном свете.
Вряд ли можно найти слова, чтобы описать чувства, владевшие мной в тот момент. Единение с миром и наполненность им, которые я впервые ощутила во время ритуала, по-прежнему были со мной. Как и осознание того, что мой собственный мир изменился бесповоротно. Навсегда. И... я была этому рада.