Во второй половине пятидесятых годов прошлого века маленький спокойный пансион на Rue de la Concorde 59 в Брюсселе, особенно любимый пожилыми дамами, приютил необычную для этого уголка чету.
Он был молодым человеком 30 лет, некрупного, но крепкого сложения, и излучавший какую-то силу. В холодные зимние дни он всегда ходил в рубашке с коротким рукавом и лёгких брюках спортивного кроя, и под одеждой угадывались мускулы борца или ...хищного животного. Невзирая на кажущуюся тяжеловесность, двигался он легко, быстро и бесшумно. Чуствовалось в нём что-то кошачье. Лицо его было запоминающимся, благодаря живой мимике и выразительным чертам.
Когда он был возбуждён, то в его тёмноголубых глазах присуствовал какой-то тлеющий блеск, но во время обыденного разговора его взгляд излучал мягкость и дружелюбие. Однако чуствовалось, что этот взгляд может стать стальным и выдержать его будет - очень трудно...почти невозможно
Взгляд Завоевателя ни останавливающегося ни перед чем. Исключительная личность, особенно в обрамлении бельгийского семейного пансиона.
Его Спутница вызывала ещё большее удивление у случайного наблюдателя. Проходящие по корридорам дамы всегда подглядывали в постоянно полуоткрытую дверь комнаты, где могли видеть яванскую девушку, казалось, сгибающуюся под тяжестью копны антрацитовых волос.
Её экзотичность исходила даже не от восточной одежды, её как раз и не было, но - акцентуировалась её цветом кожи, плосковатым носом, характерным для представителей её расы, и огромными глазами, что кардинально контрастировало с окружающим антуражем.
Пожилые дамы в Брюссельском пансионе не чаяли в "Нём" души, и в то время оне не знали ли вообще кто он был на самом деле.
Для них он был - "Капитан", и даже если бы кто-то посторонний спросил у них г-на Вестерлинга, то это имя скорее всего ничего бы им не сказало.
Конечно, они имели какое-то представление о борьбе за власть в послевоенной Индонезии, но это их ни в коей мерe не затрагивало.
Чуствовался какой-то исключительный характер, но даже узнав истину, они бы никогда не поверили, что этому человеку почти удалось, опираясь исключительно на собственные силы, захватить влась в богатой Имперской Индонезии, распростёршейся почти на 4000 км в океане с населением 75 миллионов человек. Можно понять индонезийских крестьян, которые воспринимали его как Мессию, прибывщего на их острова для исполнения 800-летнего пророчества.
Дамы из Брюссельского пансиона были бы определённо расстороены, если бы они услышали обвинения, выдвинутые против "их капитана", согласно которым Вестерлинг оказывался "мясником" и "убийцей 42.000 невинных душ".
Где же истина?...
Был ли он Святым, Рату Адил, Правомочный Властелин, которого так ожидали индонезийские крестьяне?...
Или был он - Дьяволом во Плоти, изгнанным у конце концов Индонезийским правительством?...Или кем-то Другим?
"Я впервые встретил Вестерлинга только в 1965 году. Он работал тогда смотрителем бассейна Брандинг в Доорверте, что неподалеку от Арнема. Постоянно в окружении молодёжи, Вестерлинг рассказывал и окружающие всегда заинтересованно слушали. Как было всем известно, благодаря своему приятному обхождению и чуству юмора, он легко заводил друзей. У него был красивый голос и если его просили спеть, то он делал это с удовольствием...Тот кого я увидел прекрасно вписывался в его уже создавшийся образ. Поговорить с ним мне так и не удалось. Вестерлинг умер в 1987 году."(с) Пит Схейле
МЕДАНСКИЙ ИНЦИДЕНТ
-Что в конце концов происходит в Медане!? ...Англичане сотрудничают с неким Вестерлингом. Кто он вообще такой!? ..Меня информировали, что он положил отрубленную голову на ступени мечети Делийского султана... кем бы он ни был, ему на Медане - не место!
(Начальник Разведки Военно -Морских Сил Ньювенхаюзен в своём запросе к NEFIS (Netherlands Forces Intelligence Service) от 12 февраля 1946 года)
Сообщение примечательно уже тем, что ясно характеризует хаос царивший в послевоенной Индонезии. Если даже Специальные Службы не имеют большей информации, чем раздутые до болезненных размеров слухи....
С капитуляцией Японии в Индонезии образовался вакуум власти. Союзники были не в состоянии проконтролировать сотни островов архипелага. Многие японские подразделения, квартировавшие на дальних островах, вообще восприняли сообщение о капитуляции как пропогандистский манёвр. Другие - не разоружались, третьи - негласно раздавали оружие со своих складов различным индонезийским националистическим группировкам всех оттенков и просто бандитам. Японский лозунг-"Азия - для азиатов" как то плавно трансформировался в -"Индонезия -для индонезийцев"...со всеми вытекающими последствиями...китайцы вырезывались семьями..судьба индоевропейцев была не на много радужней. Убийства, мародёрство, изнасилования стали обыденным явлением. Десятки тысяч военнопленных и просто - "белых" находилсь в лагерях под охраной всё тех же японских контингентов...крайняя степень истощённости и почти ежедневные экзекуции.."если европейцы умирали сотнями, то азиаты - тысячами"... Торговля почти прекратилась, поля не обрабатывались, стране грозил голод.. Сейчас бы это назвали -гуманитарная катастрофа.
Главным дестабилизирующим фактором оставался бандитизм, нередко рядящийся в национально-освободительные одежды.
Впрочем, предоставим слово самому Капитану
Террористами ежедневно обстреливались военные джипы союзников, потери личного соства становились всё более ощутимы. И даже если кого-то удавалось схватить, то англичане чтобы не эскалировать ситуацию отпускали задержанных. После непрекращающихся убийств солдат и офицеров даже британское терпение стало иссякать. Все следы вели к одной и той же банде террористов. Полевой командир которых был известной личностью - некий Теракан, полуяпонец-полукитаец, штаб-квартира которого располагалась в джунглях в кампонге неподалеку от Медана.
Был издан приказ о его аресте, но для исполнения его не представлялось никакой возможности. Теракан был труднодосягаем и из своего логова не показывался. Он посылал своих людей в грабительские налёты, но сам всегда оставался в тени. Территория вокруг кампонга охранялась круглосуточно. Если бы кто то и решился вторгнуться в его владения, то его приход был известен заранее. Оповещение омуществлялось за многие километры тамтамами в дневное время и световыми сигналами - по ночам.
Все обычные способы ареста Теракана в были неэффективны. Британские войска периодически бомбили всю деревню, но в большинстве случаев жертвами становились невинные. Таким методом достичь успеха было невозможно.
Арест одного-единственного человека- к этому стремились Англичане.
Однажды ко мне в бюро зашёл английский майор и стал распространяться о своих проблемах...
-ну как можно заполучит в руки этого человека!?
-передай мне приказ о его аресте
-в течение 24 часов он будет у тебя на руках...и...что ты собираешся делать?...
-схожу за ним...
майор только рассмеялся...
-бьюсь об заклад на бутылку виски, что тебе никогда не удастся ... до завтрашнего утра...
-принимается...
-ну что-ж, встречаемся завтра на ужине...
Я неспроста заметил, что смогу привести Теракана в течение 24 часов.
Я знал что я говорю. Это вошло у меня в привычку - везде иметь своих людей, и быть достаточно проинформированным о каждом, против кого мне предположительно, прийдётся принимать жёсткие меры.
У меня был свой осведомитель также в кампонге Теракана, лагерь которого располагался всего в 7 км от Медана. Этот шпион был Батак по национальности, классический воин с Суматры, которого я обеспечил всякими предметами для торговли и послал в деревню Терекана с заданием - разведать ситуацию, создавая вид, что ничто кроме как мелочной торговли его не интересует.
Он побывал в деревне несколько раз и самое важное- он разузал в какой хижине обычно спал Текаран...
Cтандартным британским методом было - послать целое подразделение солдат к деревне, но пока они маршировали, тамтамы уже оповещали Теракана о их количестве, направлении движения, возможных направлениях отхода...
Я знал что именно такой поход был бы абсолютно бессмысленен. Это была скорее задача для маленькой группы...И чем меньше- тем лучше... Успех был возможен только в том случае, если при приближении к кампонгу её никто бы не обнаружил...
Я выбрал для акции двух человек, шпиона, который уже знал деревню досконально и старого солдата, уроженца Мадрасса...Мы облачились в чёрную одежду и выкрасили лицо и руки в чёрный цвет. Идея была не только в том, чтобы стать невидимыми в темноте, но более того - стать 'Ночными Духами'. Индонезийцы страшно боятся темноты. Они верят, что с её наступлением в Этом Мире материализируются 'Ночные Духи'- демоны, от которых надо держаться подальше, особенно людям с не совсем чистой совестью.
Даже террористы не проводили свои операции после захода солнца и до его восхода. Чем позднее мы планировали свой выход, тем больше шанс быть никем не увиденными.
Впрочем, если бы кто-то нам всё таки случайно встретился - одного взгляда на нас уже было бы достаточно, чтобы его парализовало суеверным ужасом.
Мы были готовы к тому, что будем вынуждены всё-таки принудить кое-кого к молчанию -вокруг хижины Теракана постоянно дежурили телохранители. Но это должно было произойти бесшумно. Потому наше основное вооружение и состояло из кинжала, бутылки хлорофома и наручников. Был у нас ещё пистолет и ручная граната, но это - на всякий случай. Мы надеялись, что до их применения дело не дойдёт.
Благодаря информации своего осведомителя я знал, что кампонг охранялся хорошо, но не со всех сторон. С одной сторны деревня лежала под защитой "непроходимого" болота. Через него я и решил идти. Во время своей учёбы в Коммандос я изучал способы передвижения болотам и для их выпускников "непроходимых территорий" практически не существует.
Cледует признаться, что при свете дня пересечь болото было бы гораздо легче, когда видищь при дневном свете хоть какие то корни и кусочки возможной суши. Как бы оно ни было - мы его пройдём, решил я. Мы вышли в девять вечера и уже к часу ночи достигли берега болота, почти в километре от кампонга. Когда мы наконец то достигли противоположного берега, то выгляделии ещё страшнее - кроме чёрных лиц и рук наши одежды были обильно покрыты грязью. А времени у нас оставалось не так уж много, так как мы хотели завершить операцию ещё до рассвета. Благодаря обходному манёвру мы разминулись с большинством часовых, но мы знали, что между нами и хижиной Теракана было ещё три телохранителя.
Снимать часовых- это один из самых элементарных уроков получаемый в Коммандос. Ни один из троих ни проронил ни звука. Я намеревался всё обставить максимально эффективно и мы даже потрудились утопить их тела в ближайшей реке, случайно находившейся поблизости. Между прочим, это была не просто страсть к порядку и желание прибирать за собой. Мне не только не хотелось, чтобы случайные посетители спотыкались о тела и догадались о происходящем. Я больше думал о психологическом эффекте производимом на террористов. Обнаружение пары трупов ни в коей мере бы их не шокировала. Они были бы под бОльшим впечатлением, если бы тела, именно, не были бы найдены. Исчезновение само по себе более таинственно, чем убийство.
Я давал почву для полёта их фантазии, замешанной на суевериях.
Собаки представляли гораздо большую сложность, чем часовые. Однако существует прекрасный способ заставить собак замолчать. Ты начинаешь ползти на руках и коленях, раскрываешь рот и оскаливаешь зубы, благоларя чему ты выглядишь не менее агрессивным, чем нападающая на тебя собака.
Мне трудно обьяснить почему это так действует на собак, - знаю только что это срабатывает.
Нападение собак можно предупредить также намазавшись жиром пантеры, но для этого его, как минимум, нужно иметь под рукой.
После преодоления преград в виде болота, часовых и собак оставался только собственно Теракан и как я ожидал - всё прошло как по писаному.
Я знал, например, что Теракан будет один в своей хижине. Кастовая симтема в Индонезии исключительно сильна и субординация не позволяет руководителю бандформирования спать под одной крышей с каким нибудь крестьянином или с одним из своих подчинённых. Это настолько же немыслимо, как например, Нью Йоркский банкир разделял бы свою спальню со свиньёй или курицами.
Ещё одно преимуществом было в том, что туземцы этой части мира спят очень глубоко. Их трудно разбудить даже тогда, когда это необходимо.
Одного из своих людей я оставил снаружи хижины присматривать за обстановкой, а второго взял с собой в случае возникновения каких-либо сложностей. Но трудностей не намечалось. Облив лоскут хлороформом, я подержал его перед носом и ртом Теракана. Он сделал пару рефлективных движений. Сомневаюсь, что он даже вообще проснулся. За пару минут стало ясно, что пройдёт длительное время до того, как он проснётся. Я взвалил его на свою спину и мы, так никого и не встретив, достигли болота..
Всю дорогу нести его не потребовалось. На полпути он пришёл в себя, к моему облегчению, хотя он, вероятно чуствовал себя по-другому.
Он увидел себя в окружении трёх 'Ночных Духов', котрые его куда-то уводили, так это как минимум выглядело.
По прибытии в бюро я начал допрос.
Он всё ещё недостаточно пришёл в себя после хлороформа, чтобы ясно реализировать, что он был похищен не мстительными духами, а английскими солдатами.
Несомненно это была причина того, что он стал безастановочно давать показания- не только убийства нескольких английских офицеров, но и множество других убийств, поджогов и изнасилований, проведённые его бандой и им самим непосредственно.
Я вынудил его принять позу, которая рекомендуется для заключённых во время допроса - на полу с вытянутыми по струнке ногами. В этих краях часто случается, что арестованные от отчаяния или страха нападают на допрашивающих. Шанс на такую реакцию был ещё больше потому, что мы оставили его руки развязанными. Если кто-то старается получить какие либо сведения от пленного индонезийца, то совершенно непродуктивно одевать на него наручники или связывть руки - если он не сможет жестикулировать, то будет не в в состоянии высказать свои мысли.С таким же успехом можно допрашивать арестованного с забитым в рот кляпом.
Если кто-то сидит на полу на корточках, то он может вскочить в любой момент.
Но если же он вынужден сидеть с вытянутыми ногами, то он для того чтобы встать - должен вначале скомбинироваться. Разница между простым единственным движением и двойным становится разницей между -иметь несколько мгновений отреагировать на внезапное нападение или - не иметь его. Потому я и посадил Терекана именно так. Рядом с ним стоял Мадрассец с обнажённой саблей, готовый отреагировать.
Как вскоре оказалось, меры нами предпринятые были необходимы. По мере того как хлороформный туман постепенно выветривался у него из головы, Теракан стал осозновать, что он попал не в руки демонов, но всего лишь в руки простых смертных.
Внезапно, подобравшись он вскочил намереваямь напасть на меня.. Реакция моего Мадрассца была не менее быстрой, его сабля пропорола воздух в тот же самый момент, когда Терекан почти выпрямился. Его тело свалилось рядом слегка задев меня, но опастности он уже не представлял. Его голова, срезанная как бритвой, безжизненно закрутилась на полу. Как минимум хоть этот террорист не будет отпущен британцами на свободу, подумал я. Голову, которая была мне нужна для идентификации, я завернул в пальмовые листья и положил в жестяную коробку от бисквитов.
К обеду появился майор. Стол был накрыт у меня в кабинете, в том самом, где я пару часов до того допрашивал Теракана. Мы сели за стол. Я ни обмолвился ни словом о террористе и решил спокойно выждать...
В конце концов майор стал высказывать признаки нетерпения.
-ну и...сказал он- где моя бутылка виски?
-никакого виски я тебе не должен, -сказал я
-ты хочешь сказать, что тебе всё таки удалось его арестовать?
-да,
-и где же он тогда?!
-ЗДЕСЬ!
-где здесь?!
-в этой комнате...
Майор оглянулся.
-ну вот тебе, сейчас я начинаю думать, что меня тут просто разыгрывают!
-ни в коем случае - сказал я убедительно.
-а ну ка - посмотри
Я нагнулся под стол, вытащил голову Текарана из бисквитной коробки и поставил её аккуратно ему на тарелку. Его аппетит исчез моментально.
На этом эпизод с Тереканом не совсем завершился.
После пары часов, точнее после того как посыльный доставил бутылку Black and White сопровождающуюся устными комплиментами майора, мы убыли в направление кампонга.
С собой у нас был подарок для банды Теракана, - голова их лидера. Я подумал, что исчезновение его и троих его телохранителей может быть обьяснено членами его банды как банальное дезертирство. Я хотел продемонстрировать им, что Терекан исчез отнюдь не по собственной воле. Кроме того, это заставило бы их задуматься о судьбе исчезнувших телохранителей. Как мне подумалось,- это могло оказать на них благотворное влияние. Теракан за свою жизнь не сделал ничего хорошего и после своей смерти может хоть раз послужить доброму делу, как в этом случае- предупреждением террористам..
Посреди деревни, на площади мы вбили кол, на которую насадили отрубленную голову. Под ней я прибил записку - предупреждение членам его банды, составленное в вежливой форме - если они будут продолжать в том же духе, то и их головы составят компанию голове их лидера. .
В полном соответствии с вокабюлярным стилем самих бандитов, которые любят выступать под всякими страшными прозвищами, я подписался - 'Белый Тигр'.
Эта демонстрация сработала магически - на следующий день вся банда в полном составе ушла из кампонга и в деревне остались одни миролюбивые крестьяне. В тот же вечер поселяне провели перед болотом, из которого как они верят появился их освободитель, 'Белый Тигр', мистическое существо победитель Терекана и его бандитов, праздничную церемонию.
ИСХОД ВОЕННОПЛЕННЫХ
Первыми представителями войск союзников высадившиеся на Суматре было подразделение под командой Вестерлинга. Впрочем, подразделением это назвать можно было бы с очень большой натяжкой - пять человек, включая командира, с минимумом муниции и продовольствия, были сброшены на парашютах в районе Меданского аэропорта. И звание у него тогда было- всего лишь Лейтенант. Цель - организовать туземный полицейский корпус в количестве до 200 человек, который бы смог обеспечить правопорядок во время высадки войск союзников и Передачи Власти....Гладко было на бумаге...реальность была намного страшнее...
В то время как мы ожидали высадки подразделений союзников на Суматре, я получил предписание штаб-квартиры Вооружённых Сил в Коломбо, в котором мне приказывали разыскать Нидерландского Генерала Овер Аккер. Поcле того, как он попал в японский лагерь для военнопленных и организовал там что то наподобие ячеек Движения Сопротивления, был перемещён позднее в тюрьму, и с тех пор о нем ничего не было слышно. Я прибыл в штаб-квартиру японского командования вместе с индонезийцем-полукровкой, котороый разговаривал на японском.
У японцев было достаточно офицеров, свободно разговаривающих на английском, но все они делали вид что ничего не понимают.
В штаб-квартире я попросил разыскать майора - начальника тюрьмы, куда по моим сведениям был отправлен генерал Аккер. Меня проводили в зал, в котором японские офицеры сидели за праздничным ужином в честь какого то национального праздника. Было видно, что было выпито уже немало сакэ и они пребывали в агрессивном настроении.
Директором тюрьмы оказался здоровяк с бычьей шеей, который, по мере того как переводчик переводил мой запрос, принялся нагло меня разглядывать. Вокруг нас стали собираться и другие японские офицеры, которые, как казалось, выдавливали меня взглядом...
Майор сказал пару фраз на японском и взял переводчика за руку. Переводчик посмотрел на меня виновато и выдавил из себя извиняясь.
- Он сказал, что вы должны прийти завтра...обьяснил он - что касается меня, то я приглащён остаться с ними....
Именно это мгновение мне показалось исключительно к месту, как то - использовать навыки прямого контакта полученные в коммандос. Мой кулак поддел челюсть майора и его тело отлетело метра на четыре назад. Стоящий рядом с ним адьютант прыгнул на меня, на мне удалось перекинуть его через стол и он приземлилися рядом со своим ничего не понимающим начальником.
Когда я выхватил пистолет, то все остальные офицеры, будто сговорившись, желая 'спасти лицо', представили это - как шутку.
И xуду подобно -окружающие офицеры пришли к открытию, что они могут разговаривать на английском, и даже - использовать этот язык для принесения извинений за своего коллегу. Его крайнюю недружелюбность они обьясняли влиянием количеств выпитого сакэ. Не обращая на них внимания я взял всё ещё ничего не понимающего майора в охапку, потащил на улицу, втолкнул в поджидавшую машину и отправился к тюрьме, желая уже на месте выснить происходящее.
Я нашёл генерала Овер Аккер, но только - в списках заключённых. Он был обезглавлен. Если честно, он был более удачлив, чем многие другие. Быть обезглавленным как минимум означало быструю смерть, что гораздо милосерднее, чем то, что случилось, например с швейцарской семьёй Тиллес в Медане, пережившей все режимы и в разрезанной по кусочкам...живьём...у себя дома...
Во время нападения индонезийских террористов на японские лагеря и тюрьмы из за самоустранения охраны многие заключённые приняли мученическую смерть.
И всё же - кое когда происходили странные вещи. В другой тюрьме сидел молодой человек, сержант Колсон, ставший впоследствие моей правой рукой, который вполне смог бы багодарить японцев за спасение своей жизни, хотя - и по случайности, без всяких намерений со стороны оных. Но всё же это - факт и подобное - тоже случалось. Как нидерландский офицер, он с группой других военнопленных, содержался в ужасных условиях в камере. Все они были полумертвы от голода и невзгод, их тела были покрыти вшами, они были больны всеми мыслимыми и немыслимыми болезнями.
Японские войска уже капитулировали, но Колсон и его соратники всё ещё находились в заключении, завися от "милости побeждённых", которые даже не потрудились им сообщить о изменении ситуации. В один из дней тюрьма подвергнулась нападению банды террористов. Японские солдаты не оказали никакого сопротивления, открыли ворота перед бандитами, спокойно дали себя разоружить, что уже выгляжело как приглашение к массовосу избиению безоружных заключённых. Впрочем, за предательство им предстояло заплатить той же монетой. После того как японские надзиратели были разоружены, они были загнаны во внутренний дворик, заперты и им было пообещано, что с ними расправятся позднее - после европейцев.
Террористы шли от камеры к камере, открывали двери и расстреливали свои магазины в тела заключённых, многие из которых были настолько больны, что даже не могли предвигаться, не говоря уже о том, чтобы оказать хоть малейшее сопротивление.
Со смелостью обречённых японцы расшатали и выломали часть одной из стен, вооружились кирпичами и подсаживая друг друга к провалу, начали забрасывать террористов камнями. Кирпичи были их единственным оружием, в то время как террористы имели автоматы, но эти банды как только наталкивались на сопротивление зачастую были не очень храбры. Убийство беспомощных было их специализацией. Они бежали под градом кирпичей, благодаря чему заключённые, чьи камеры ещё не были открыты - были спасены, и среди этих счастливцев находился и мой будущий адьютант - Колсон.
Но этот было всего лишь случайностью. Во всей Нидерландской Восточной Индии заключенные, годами ожидавшие освобождения, избивались сотнями. Только на Яве в этот период было убито около 3000 голландских и англосаксонских военнопленных, а настоящая бойня - ещё только начиналась.
Мне было ясно- моей наиболее важной задачей было обеспечение безопастности для европейских заключённых, до того, как они подвергнутся нападению.
Проще сказать- чем сделать. Только на Восточной Суматре было расположено три лагеря, которые необходимо было эвакуировать в Медан, где было бы проще организовать их зажиту. Эти лагеря находились в Паканбари, Ронапрапате и Сихантаре, в расстоянии от 100 до 200 км от Медана. Как представитель стороны победителя, я имел полносочия давать приказы японцам. То есть я вполне мог дать указание перевезти заключённых на их транспорте и под их защитой в Медан, но я слишком уж знал хорошо, что бы в этом случае произошло. Японцы бы организовали конвой, одновременно сообщив террористам - когда и по какой дороге он проследует. Террористы осуществили бы нападение, и после пары выстрелов в воздух, для создания иллюзии сопротивления, японцы дали бы себя "разоружить", после чего мужчины, женщины и дети, как и больные и инвалиды, были бы вырезаны.
Это было не только моё предположение -подобное уже произошло ранее. Попытки эскортировать заключённых японцами на Яве привели именно к такому результату.
Надо сказать, что не все японцы поступали именно так. Существовали секторы, где они делали всё возможное, чтобы защитить заключённых в лагерях, но я не мог идти на римк и ставить под угрозу жизни людей, за которых я отвечал в данный момент, опираясь только на предположение, что японцы в районе Медана готовы к безаговорочному сотрудничеству. Шанс того что они будут вести себя враждебно был исключительно высок, и у меня были причины не доверять "благим намерениям" японцев. Я понимал, что было необходимо самому эвакуировать заключённых, без их так называемого "сотрудничества".
В то же время формирование туземного полицейского корпуса проходило очень медленно. При соотношении- терроризируемое население в окружении японцев и бандитов, и нас всего то 9 человек для их защиты, у местных жителей возникало мало желание записываться добровольцами.
Более того, у нас была только пара привезённых с нами пистолетов и не было оружия даже для того малого количества добровольцев приходивших на вербовку.
Я послал по этому поводу запрос в Коломбо, но там придерживались формальной юридической позиции - оружие должно храниться на складах и не должно никому выделяться. Какие либо измения могут произойти только после заключения официальной Комиссии по Разоружению, и только после официального Акта о Передачи Власти. Возражений бы не было, если бы господа в Коломбо на самом деле придерживалиь этого заверения.
Фактически они были заняты тем, что раскрывали по ночам двери своих арсеналов для бандформирований. Бандиты подьезжали на грузовиках, японские часовые, опасаясь свидетелей, делали пару выстрелов в воздух, чтобы в случае необходимости можно было бы доказать, что 'необходимый отпор' имел место. После чего они проводили нападавших в арсеналы и спокойно наблюдали как те загружались и отьезжали.
Если это был единственный способ добыть себе оружие и амуницию, решил я, то и мы тоже так сможем.
Через некоторое время одна из групп террористов занимавшаяся рутинным разграблением арсеналов столкнулась с неожиданностью. Они триумфально возвращались с акции на грузовике гружённым оружием. В какой то момент фары осветили дерево лежавшее на дороге и мешавшее движению. Шофёр затормозил и бандиты выскочили намереваясь убрать неожиданно возникшее препятствие.
В этот момент из засады выскочило пятеро моих людей и напали на бандитов. Пары выстрелов было достаточно чтобы обратить террористов в бегство, после чего мы завели машину и убыли.
После того как эта операция была повторена пару раз у нас начал формироваться довольно приличный арсенал. Непрямое разоружение японских войск действовало превосходно. Террористы отбирали оружие от японцев, а мы- у террористов.
Чтобы эвакуировать заключённых из трёх лагерей и эскортировать их до Медана у нас недоставало людей, а дело не требовало отлагательств.
Я создавал свои подразделения в тайне и не хотел привлекать внимания до тех пор, пока мы не будем достаточно сильны чтобы полностью контролировать ситуацию. Кроме того, сами планы эвакуации заключённых я должен быть реализововать в полной конспирации, потому что в случае утечки информации герилья поспешила бы их уничтожить. .
Ситуация в которой террористы были в численном превосходстве и были лучше вооружены единственным шансом было - использовать элемент внезапности. Если его небыло - его надо было создать.
Огромным нашим преимуществом была постоянная междоусобная вражда различных группировок, подпитываемая завистью и расхождением политических и религиозных ориентаций. В своих взглядах они сходились только в одном пункте: Европейцы - Враг Номер Один. Похоже, что хотя они заключили какой то негласный 'общественный договор' ставящий своей целью убийство белых, китайцев и индусов, в междоусобной борьбе за власть они представляли противоречащие течения.
Некоторые террористы считали себя принадлежищими к Республиканской Армии Сукарно, другие - к коммунистам, среди которых были ещё и 'другие коммунисты', готовые следовать направлению Советской России, в то время как третьи называли себя Троцкистами или Коммунистами- Националистами.
Было также огромное число военнизированных мусульманских группировок, стремящиеся к созданию в Индонезии исламского государства. В конце концов- были просто банды грабителей не имевшие никаких политических принципов и интересов, но так же прикрывающиеся лозунгом борьбы за независимость.
Во время акций в Индонезии, моей устоявшейся тактикой стало - помещать своих людей среди бандитов, что позволяло мне быть полностью проинформированном о происходящем во враждебном лагере. У меня были осведомители в разных группировках, которые информировали меня о менталитете бандитов, своеобразном сплаве звериной жестокости и детской непосредственности. Я был в курсе всех их внутренних конфликтов, междоусобной борьбы и периодически происходящих кровавых инцидентах. Мои люди отсылали мне также оттиски резиновых печатей, которыми главари бандформирований подтверждали официальную корреспонденцию между собой. Даже те, кого интересовала только добыча, делали вид что действуют исключительно по политическим мотивами и присваивали себе офицерские звания и титулы. Как только мне было известно достаточно, я диктовал пару вызывающих писем, написанных на индонезийском, и рассылал их соперничающим группировкам.
Они даже не думали сомневаться в подлинности этих посланий. И с чего бы им сомневаться? Они были подписаны подлинными именами людей, которых они знали как руководителей конкурирующих группировок, и они не ожидали что эти имена известны европейцам. Кроме того на письмах стояли отиски официальных печатей группировок, от которых они предположительно исходили, и в самих посланиях сквозило глубокое знание происходящего, которое, как они думали, было известны исключительно задействованным в них персонам. Я играл на эмоциях и посредством этой корреспонденции мне удалось привести их в ярость.
На оскорбления они отвечали местью и уже очень быстро между группами герильи вспыхнула самая настоящая гражданская война. Уничтожение белых было временно забыто и герилья занялись самоуничтожением.
К тому времени, когда междоусобицы затихли, и всё вернулось на круги своя, моя операция было тоже окончательно завершена. С горсткой людей мы перевезли из трёх лагерей практически всех экс - военнопленных в Медан. Ни одного нападение не наши эскорты не было, террористы были слишком заняты сведением счётов.
Мы поместили их в закрытой со всех сторон стенами локации в центре города, которую возможно было оборонять от нападения превосходящих сил противника, даже обладая минимальным контингентом.
Лагерь, куда были помещены освобождённые европейцы, больше напоминал полевой госпиталь. Добрая половина была больна бери-бери, в то время как другая страдали от дизентерии и прочими заболеваниями, следствие недоедания. Почти все быи завшивлены и большинство - не вставали. Многие перемещались с трудом из за перебитых ног или имели неправильно сросшиеся кости рук и ног, как следствие излюбленного наказания за провинности японских надзирателей. Дети выглядели как скелетики и каждый был одет в кусочни износившихся тканей, кое как сшитых в некое подобие одежды. Всё это выглядело какой то сценой из ночного кошмара.
Было ясно, что эти люди не в состоянии защитить себя против мало мальского нападения, а у меня самого был минимум средств для их защиты. Снаружи я установил японских часовых, но доверия к ним не было. Моей главной опорой была горстка местных добровольцев, уроженцев Амбона, индонезийского острова жители которого всегда славились своей воинственностью, которых я раставил внутри за колючей проволокой. Их поддерживала пара бывших заключённых, бывших чуть более крепкими, чем остальные, но всё же моя позиция выглядела исключительно слабой. Считая, что лучшей защитой от нападения - это не допустить самого нападения, как минимум до тех пор, пока экс-заключённые достаточно окрепнут и примут подобие человеческих существ, я решил следовать тактике - оставаться как можно более незамеченным и не провоцировать террористов. Идеальным было бы, если бы они вообще забыли о существовании лагеря в Медане.
Наверное, в каждой группе всегда можно найти пару идиотов с настойчивым позывом к самоубийству. Они нашлись и среди наших экс-заключённых.
Некоторые из заключенных, бывшие чиновники высокого ранга и банкиры, едва переместившись на несколько менее опастное место, не придумали ничего лучшего, как поставить нас всех перед лицом прямой угрозы.
Первое, что они захотели - это поднять над лагерем нидерландский флаг.
Триколор, который вообще исчез в Индонезии, за исключением пожалуй нашей служебной машины. Я посчитал это ни много ни мало как - провокацией чистейшей воды, и не в моих целях было, вытащив их из могилы -видеть их снова туда сходящими.
Эти господа не думали даже благодарить моих людей за спасение из откровенно фатальной для них ситуации. Они не доверяли моим способностям трезво оценивать сложивщееся положение и принимать адекватные меры.
Я был трус...Я был даже не Голландец....Я был рождён за границей и носил британскую униформу. Удивляюсь, что они меня не обвинили ещё и в измене.
В один из дней мне нанесли визит трое довольно ветхих Нидерландских господ.
У всех них были звучные колониальные титулы прошлых времён. Они держались передо мной довольно надменно, надменно насколько это было возможно для этих только что возрождённых к жизни ходящих трупов.
-Мы все - Голландцы, - начали они -Мы находимся сейчас на территории Нидерландской Колонии и над нашим лагерем должен быть поднят национальный флаг.
- Это Невозможно - ответил я - мы не можем форсировать ситуацию, до тех пор пока у нас не будет возможности себя защитить. У нас в данный момент таких средств - НЕТ....
Они убыли вроде бы согласившись. Но как оказалось, мои слова их не убедили. Они установили мачту в центре лагеря и подняли голландский флаг.
Первыми об этом мне сообщили представители республиканской герильи. Индонезиец принёс письмо оказавшееся ультиматумом, в котором сообщалось, что если голландский флаг не будет спущен немедленно, то лагерь будет восприниматься как вражескоя укрепление и будет подвергнут нападению республиканских вооружённых сил. Все его жители будут восприниматься как борцы за колониальную систему, что как я знал в менее вежливых словах - будут вырезаны.
Я вызвал этих троих господ и высказался.
...Как оказалось, в противоречии с моими инструкциями вы подняли голландский флаг
Один из них выпрямился намереваясь произнести речь.
- Да, Мениир, Флаг Её Величества развевается над колонией Её Величества!
Я дал им прочитать ультимату. Они побледнели.
-Что вы собираетесь делать, лейтенант
- Как раз этот вопрос я собирался задать вам. Это Ваше дело - ведь Вы подняли флаг.
-но вы же не собираетесь бросить нас на произвол убийц...- выдавил из себя один из них.
-естественно нет- уверил их я.- В случае нападения мы имеем пару дюжин человек, пару ружей и Бренгун. Я же предполагаю, что они пошлют на нас пару сотен человек вооружённых автоматическим оружием.
Три старичка зашептались и в конце концов один из них взял слово.
-Мы считаем, что при таких обстоятельствах флаг лучше спустить. - провозгласил он...- учитывая, что с нами находятся женщины...
- и дети- добавил второй номер
Я вызвал адьютанта.
-Идите в лагерь и поставьте двоих вооружённых часовых перед флагштоком с приказом - ни дать никому спустить флаг
я обернулся к делегации
-Господа, я не хотел поднимать флаг, но учитывая тот факт, что он уже поднят, спускать я его не буду. С этого момента этот вопрос стал вопросом престижа.
-вы хотите. чтобы нас всех перебили из за вопроса престижа. - спросил один из них дрожащим голосом.
-естественно - нет! ответил я. - если вы и будете перебиты, то это произойдёт только после самого ожесточённого противодействия с моей стороны.
Я поместил устрашающего вида единственный Бренгун, который у нас имелся на нашу машину рядом с шофёром и приказал вьезжать и выезжать из лагеря - создавть иллюзию военных приготовлений. Из найденной тут же старой трубы, из различных точек лагеря трубились команды. Пара человек постоянно перемещалась по видимой потенциальному противнику территории и давала видеть себя в различных точках лагеря, а паре всё ещё способных передвигаться экс- заключённым было выданы ружья с точно такими же инструкциями.
Идея заключалась в том, что внешний мир должен быть уверен, в случае нападения что у нас достаточно хорошо вооружённых людей. Из опыта я знал, что террористы боятся реального противостояния.
Атаки так и не последовало. Я не знал, было ли это следствием моего блефа, или - кто вообще кого переблефовал.
Я до сих пор не знаю, стояла ли за их ультиматумом реальная решимость привести в исполнение обещанное, но за моими мои манёврами- явно. К их счастью они об этом так и не узнали - флаг оставался поднят.
ПАЦИФИКАЦИЯ ЮЖНОГО ЦЕЛЕБЕСА.
"5 декабря 1946 Корпус Специальных Формирований под командованием капитана Вестерлинга был послан на Южный -Целебес (Сулавеси), после чего за ним потянулся шлейф слухов - обвинений в военных преступлениях. Мы об этом почти ничего не знали. Газет у нас не было. Иногда мы слушали радио, но все радиостанции были в руках голландцев. Ничего нелицеприятного по ним о голландцах не сообщалось. Между прочим, как и в Нидерландах. За исключением пары газет, среди которых - коммунистическая 'De Waarheid' (Правда). В Нидерланды поступали невнятные собщения о тысячах убитых во время зачисток на Южном Целебесе. Говорили, Вестерлинг использовал свою собственную методику - экзекуции на месте и поджоги кампонгов. Историк Лу де Йонг в своей обьёмной работе 'Королевство Нидерланды во время Второй Мировой Войны' пишет, что Вестерлинк расстрелял многих лично. В некоторых случаях он заставлял жителей захваченных кампонгов драться один на один, после чего побеждённый пристреливался. Подобные сообщения потрясли голландские власти, и Корпусу Специальных Формирований закрыли 'карт бланш' на самостоятельное проведение акций. Вестерлинг был представлен как предводитель собственной банды, подчинявшийся приказам только тогда, когда это было в его интересах. Солдаты 'носили его на руках' и были готовы 'идти за ним в огонь'. В начале 1946 года Вестерлинг был представлен к Бронзовому Льву, который он так никогда и не получил.' (Мой дедушка служил под командой капитана Вестерлинга)
Особо интригующе прозвучало сообщение о кулачных боях, 'горе побеждённым' - какой то неиспользованный сюжет к киносценарию 'Апокалипсис Нау'. Было ли это вообще, или - 'врут, как все очевидцы'...Что вообще происходило на Южном Целебесе?