Аннотация: Мой первый рассказ, выложенный в сеть.
Там еще было написано: "предположим даже, что это отрывок из повести".Ну - очень может быть.
Командир полка был благородно сед, имел густые бакенбарды, также седые, и, как и положено гусарскому полковнику, отличался крупными размерами. Его высокие сапоги, несмотря на весьма быструю ходьбу, поскрипывали как-то солидно и неторопливо. Невысокий корнет почти бежал за ним, иногда оступаясь в полутьме коридора на неровном кирпичном полу. Тогда шпоры корнета громко тренькали, отмечая каждую незамеченную ямку, а заодно и неуверенность их хозяина. Полковник это чувствовал, и, кажется, ему это нравилось.
- Вы, господин корнет, не смущайтесь так. Вы теперь гусар нашего полка и должны всегда выглядеть по-гусарски, то есть...- полковник ловко перепрыгнул через лужу - лихо... смело... и так далее. Что же вы, однако, так поздно?
- В штабе дивизии продержали.. - пытаясь дышать ровно быстро пробормотал корнет. - Они там говорят, сюда всегда успеешь...
- Так надо было их послать, корнет, послать... Крысы... Мы ведь тут почти в тылу врага, понимаете ли...
У одной из многочисленных дверей полковник неожиданно остановился и ласково положил руку на спину корнету.
- Здесь! - торжественно произнес он и рывком отворил дверь.
В казарме были очень высокие потолки и оттого, несмотря на многочисленные переносные светильники, расставленные как попало, создавалось впечатление полутьмы. Почти все помещение было уставлено железными кроватями, железными тумбочками, железными шкафами и железными же табуретами. На кроватях, табуретах и просто на полу располагалось с полсотни полураздетых людей. Они спали, просто лежали, курили, играли в карты, что-то зашивали, беседовали... Никакого впечатления открывшаяся дверь на них не произвела.
На вошедших обратил внимание лишь один обитатель - рослый человек, брившийся неподалеку от двери с помощью большого острого ножа, глядясь при этом в висящий на голой стене осколок зеркала.
- Здравия желаю. - спокойно произнес он, отвернув от зеркала полунамыленное лицо и посмотрев на полковника.
- Вот вам пополнение! - громко сказал полковник и с силой втолкнул корнета в казарму. - Не обижайте тут его.
Дверь позади корнета тут же хлопнула, и он понял, что полковник ушел.
Тут же все посмотрели на "пополнение", а высокий с ножом подошел к нему в упор и произнес, обтирая лезвие о рукав грязной рубахи:
- И ты, душара такая, здесь с нами жить хочешь?
Корнет немного замялся, но постарался ответить бодро:
- Так точно!
Однако уверенности в его голосе не было, так как за спиной высокого прочие обитатели казармы стали также подтягиваться к корнету, образуя широкий полукруг.
- А знаешь ли ты, щенок, как ты тут жить-то будешь? - продолжил высокий, оглянувшись на товарищей. Послышались смешки и реплики, которых корнет от волнения не разобрал. - Ты тут и швейкой и прачкой, и шнырем и петушком будешь... С чего сам-то хочешь учебу начать?
- Господа... Господа! - выкрикнул корнет. - Вы не можете! Я такой же гусар, как и ...
- Хрясь! - внятно произнес кто-то, когда метко пущенная картофелина сбила с головы корнета кивер. Корнет тут же кинулся его подбирать, но от полученного пинка растянулся на полу, в нескольких шагах от двери. Полукруг новых товарищей стал превращаться в круг.
- В очередь! - пропел кто-то фальцетом, но раздавшийся было смех тут же перекрыл рев полковника из громкоговорителя на стене:
- По машинам! Боевая тревога! По машинам, гаденыши!
Корнет сидел на полу и смотрел, как рассыпается круг зрителей. Гусары все разом, толкая друг друга, откатились в глубь казармы и несколько секунд лихорадочно одевались, распихивая по карманам вещи. Потом, сперва по одному, самые быстрые, затем все остальные, снова гурьбой, бросились к выходу, в руках у многих откуда-то уже было оружие. Корнет, все еще не вставая, отполз в сторону, но высокий гусар, пробегая и вытирая рукавом мыльную пену с лица, крикнул ему:
- В третий экипаж, бегом!
Корнет побежал за ним и увидел, что коридор теперь ярко освещен, а совсем рядом с дверью в казарму начинается огромный ангар, прежде совершенно темный и неразличимый. В ангаре он сразу увидел свою боевую машину с цифрой "3", криво намалеванной красной краской на корпусе, и исчезающих в ее люках гусар. Корнет глубоко вздохнул и побежал к ней, как был, в парадной форме, с кивером в руке. Потом опомнился, покрутился, чтобы оставить где-нибудь кивер и, не найдя другого места, положил его прямо на неровный кирпичный пол. И лишь через секунду, последним из экипажа протискиваясь в люк, он вспомнил о матушкиных деньгах, зашитых в кивере. Он остановился было, но чья-то рука тут же с силой дернула его вниз:
- На место связиста, душара, живо!
Корнет, сразу позабыв про кивер, плюхнулся на жесткое сиденье и стал искать в темноте наушники. Неожиданно кто-то впереди громко и тоскливо затянул:
- Я на тебе никогда не женюсь... Я лучше...
- Корнет! - прокричали сбоку сквозь шум заводящегося двигателя. Там у тебя сзади, в ящике для гильз, початая поллитра есть, дай ее водиле скорей, а то будет мычать всю дорогу!
Корнет со второй попытки нашел среди гильз бутылку и протянул ее вперед, где ее сразу вырвала чья-то грязная, пахнущая соляркой клешня.
Потом корнет наконец нацепил наушники и тут же услышал: "В Пермь! Третий, в Пермь!"
***
Когда их тарелка огибала Луну, чтобы взять курс на Северное Полушарие, корнет увидел в задний иллюминатор какую-то синюю звезду. "Красивая какая, сволочь!" - подумал он, и, по-кадетски смачно сплюнув на пол, закурил.