Аннотация: В обычный день, на обычной остановке начинают происходить страшные события.
Автобусная остановка в час пик представляет собой маленький улей. Толпа народа постоянно перемещается на маленьком участке пространства, толкаясь и спотыкаясь. Всё вокруг копошащихся людей усеяно окурками, использованными билетами, бутылками, пустыми пачками из под сигарет, обёртками, и много еще чем. В сторонке стоит дворник в ярко оранжевой накидке с метлой в руке и с грустью наблюдает, как объем работы растет с катастрофической быстротой. Научить людей бросать мусор в урну, не сможет наверно никто. Это уже генетически заложено в русского человека. Даже если сейчас на каждой остановке поставить десять урн, заставляя всех буквально натыкаться на них при каждом шаге, все равно будут бросать мимо.
Приближающийся автобус вызывает почти паническое желание оказаться поближе к входным дверям, даже если это не твой маршрут. Не взирая на тычки и толкания, и возможность остаться без кошелька. Если стоять и ждать, можно просто не влезть в транспорт и соответственно: опоздать на работу (или еще куда-нибудь), замерзнуть, вспотеть или промокнуть (в зависимости от времени года), или погибнуть...
Я сидел возле окна и с вялым любопытством смотрел на улицу. Мне не надо было никуда торопиться, я потерял работу неделю назад. Все это время я был дома и заливал свое горе водкой. Решил дать себе отпуск. Резюме раскинул по агентствам, но мне слабо верилось, что я смогу быстро устроиться на приличное место. Голова гудела с похмелья, я потягивал холодное пиво, думая о том, что сегодня день пройдет, так же как и вчера - к обеду я напьюсь, к ночи просплюсь, а потом до утра буду смотреть телевизор.
Остановка на площади Станиславского ничем не отличалась от тысяч таких же остановок города, разве что народа обычно было больше, но именно здесь начались события, лавинообразно повлекшие за собой все остальные. Большой перекресток с круговым движением, был одной из самой напряженных развязок на левом берегу реки Обь. Пересечение улицы Станиславского и Титова - по три полосы движения в каждую сторону. В часы пик движение очень плотное, машины, буквально прилепленные друг к другу, сплошным потоком проезжают в четыре стороны. Улица Станиславского тянулась от одноименного жилмассива в сторону реки, до самой площади Труда - еще одной транспортной клоаки перед выездом на Димитровский мост. Улица Титова связывала центральную площадь левобережья - Маркса, с Западным жилмассивом.
Ларек, как всегда в это время, был закрыт на пересмену. Еще один маразм - самое время, чтобы делать выручку, с утра едущий на работу народ закупается сигаретами и кофе, печеньем и карточками оплаты сотовой связи, кто-то покупает воду, кто-то - пиво или коктейли. Любой человек, обладающий коммерческой жилкой, понял бы, что в это время даже второго продавца было бы не плохо иметь, а не на пересмену закрываться. Но двум молодым девушкам в который раз пересчитывающим товар, чтобы передать кассу от одной к другой, было абсолютно плевать. Даже с учетом, что их зарплата напрямую зависит от выручки. Еще один нонсенс нашего менталитета: мы не хотим много зарабатывать, мы хотим меньше работать.
Мое внимание привлек человек в черном плаще, стоявший око ларька. Он разительно отличался от всех, кто находился в это время на остановке. Стоял и курил. Длинную тонкую черную сигарету. Судя по всему, он никуда не торопился. Уже несколько автобусов отъехало от остановки, но он даже не сдвинулся с места. Как будто ждал чего-то.
Мерзопакостного вида старуха, скрюченная, со злобными маленькими глазками и перекошенным лицом так яростно проталкивалась в автобус, что стоящий рядом мужчина, высокий и довольно упитанный едва не упал. Бабка пробормотала что-то вроде: "Отойди, хрыч!" - и начала утрамбовываться в автобус. Со стороны площади Маркса, с улицы Титова на кольцо на полной скорости влетел крупнотоннажный самосвал какой-то китайской фирмы. Перед светофором он правой стороной переднего бампера протаранил стоящую "Тойоту Витц", которая как пушинка вылетела боком на пешеходный переход и сбила двух мужчин. Кто-то пронзительно завизжал. Любопытство людское предела не имеет. Люди на остановке, услышав удар и вопль, сразу захотели поглядеть, что же происходит. Автобус, который не мог отъехать от остановки, потому что бабка так и не утрамбовалась, мешал обзору. Она все кричала, чтобы впереди подвинулись в салон, держалась двумя руками за поручень и, раскачиваясь вперед и назад, толкала мужчину перед собой. Люди начали обходить автобус сзади и спереди, чтобы лучше увидеть аварию. Грузовик, которого от маленькой "Тойоты" повело влево, сбив женщину, помчался через кольцо на улицу Станиславского. Женщина, получив удар всей тушей машины, пролетела метров десять и врезалась в рекламный щит в центре площади. Как куль, тело упало на дорогу. Теперь грузовик отделяло от остановки только три полосы движения дороги в сторону Станиславского жилмассива. Самые любопытные, стоявшие в первых рядах, увидели, что навстречу на полной скорости летит огромный самосвал, шарахнулись назад, толкая тех, кто напирал сзади, надеясь успеть разглядеть, что происходит на кольце. Теперь вопль раздался уже на остановке. Самосвал на полном ходу врубился в борт автобуса. Скрежет, звон разбившегося стекла, и вопли находящихся в автобусе людей на миг заменили все остальные звуки. Автобус на пару метров отъехал боком к остановке и опрокинулся. Бабка не удержалась за поручень и упала на спину, сверху на нее обрушился автобус, похоронив под собой еще пять человек. Раздался нечеловеческий визг, кто-то на остановке перекрестился.
Со светофора вылетел крупный внедорожник. Водитель, увидев, что на дороге лежит автобус, и поперек проезжей части стоит врезавшийся в него самосвал, резко крутанул руль вправо и влетел на остановку. Сбитый мужчина пролетел над головой человека в черном, и врезался в ларек. От удара в решетку, защищающую витрину, голова мужчины оторвалась и покатилась в сторону. И вот тогда мне стало страшно. Человек в черном поднял ногу и поставил ее на подкатившуюся к нему голову. Бросив на землю недокуренную сигарету, он развел руки в стороны и начал махать ими как будто пытался взлететь. И он взлетел. Медленно поднялся метра на три в высоту и завис. Я посмотрел на недопитую бутылку пива, уж не мерещится ли мне все это? А потом стали происходить еще более странные вещи. От лежащих на остановке трупов, из окон автобуса, от рекламного щита, где лежала мертвая женщина, начали подниматься полупрозрачные белые облачка. И все они потянулись к висящему человеку в черном. Подлетев к нему, облачка приблизились к груди человека и растворились в нем. Неужели никто на остановке этого не видит? Или правда, у меня крыша поехала? Площадь превратилась в ад. Повсюду кричали люди, несколько машин, резко затормозив, чтобы не наехать на мечущихся по площади людей, столкнулись друг с другом. Что-то взорвалось. В небо взвился черный столб дыма. А маленькие белые облачка все продолжали подлетать к человеку в черном и исчезать у него в груди. Это что, души? Гудели сигналы машин и сигнализации. Продавщицы из ларька выскочили на улицу и, расширившимися от ужаса глазами, смотрели на происходящее. Поток белых облачков прекратился, и висящий человек начал поворачиваться. Вот сейчас я смогу увидеть его лицо. Но когда фигура повернулась в мою сторону, под капюшоном я увидел только два огромных сверкающих красных глаза. Они смотрели прямо на меня. От самой шеи по позвоночнику пополз ужас, я не мог отвести взгляд. Руки мелко задрожали, я покрылся липким, вонючим потом. Ноги похолодели. Я не мог оторвать взгляд. Глаза приближались и приближались. Я уже не видел ничего кроме этих бездонных пылающих огнем колодцев, в которые я начал проваливаться. Я залез на подоконник и открыл нараспашку окно. До земли было восемь этажей.