Пошел Иван днем в лес по грибы-мухоморы. Было жарко, солнце пекло, Иван уставший, вспотевший присел на пенёк и достал остаток сушеных мухоморов из сумки. Стал их грызть, мечтать о пышной бабе и ждать, когда у него перед глазами полянка появится. Такая полянка, чтобы на ней было много мухоморов, лежали всякие Марфы и Василисы, и чтобы на ней был также вкусный самогон и закуска. Такую полянку замечтал себе Иван, чтобы на ней можно было бы делать все, что захочется, и без постороннего глазу. Умял Иван двойную порцию, но сказка все не являлась. Подумал путник, что это из-за того, что он съел на обед две тарелки борща, сковороду картошки и выпил банку кваса. Решил, что надо пройтись и свой обед растрясти. Сломал Иван деревце, сделал из него посох и побрел за грибами в ожидании радости. Вдруг увидел Иван жабака в цилиндре. Тот сидел на бревне, закручивал папироску и поглядывал на Ивана с подозрением. Испугался Иван и побежал дальше по тропинке, думая, что жаба - это недобрый знак.
Шел-шел Иван, увидел полянку и обрадовался, что нашел её, родимую. Однако рано он начал расслабляться. На той поляне стоял столик, за ним сидели медведь в синих вытянутых плавках, волк в сюртуке и широкоплечий заяц с поднятыми вверх небольшими ушами. "Какая странная порода зайцев", - подумал Иван, заприметив возле столика две большие гири. Трое играли в кости. "Разбойники", - подумал Иван. Хотел он их обойти, но кругом одни заросли непроходимые, тропинку, по которой шел сюда, не видно, да и жабу было страшно вновь встретить. Волк прищурился, завидел путника и махнул лапой, чтоб гость подошел поближе. Заяц надел круглые очки в роговой оправе, а медведь кивнул на свободный табурет, чтоб Иван присел. Звери продолжали играть в кости. Медведь начал хмуриться из-за своих проигрышей, а потом стал злиться и винить в этом могучего зайца. Косолапый предъявил, что в кубиках железные шарики, а у косого есть особые магниты, которым он ловко манипулирует. Заяц, видимо, не любил таких разговоров и молниеносно заехал толстой лапкой медведю в нос. Медведь разозлился, достал из кармана ежа и кинул его в зайца, но попал в волчью морду. Волк взвыл от боли, спустился под столик, а заяц от увиденного залился гадким утробным смехом. Медведь, видимо, привык доделывать дело до конца: он схватил крышку стола, отодрал от пенька и надел на голову зайца, оглушив его.
Волк выковыривал иглы от ежа и косился на медведя.
Иван не двигался и моргал. Медведь заявил, что игра окончена и велел Ивану следовать за ним, так как он - его выигрыш. Иван оторопел и не шевелился. Тогда медведь достал из синих плавок ошейник на цепи, ловко надел на свою добычу и повел за собой. Иван оглянулся назад, где лежал заяц под крышкой столика и сидел раненый волк. Серый прищурился, махнул лапой на медведя и сказал: "Он людоед". После этого у Ивана покапали слёзы, он отчаянно попытался снять шипованый ошейник, но не тут то было! Спустя некоторое время пленник тащился на ошейнике как тряпка, словно смирился со своей участью. Ошейник больно сжимал шею, и вырываться не было сил. Вдруг Иван заметил, что за ним скачет тот самый жабак с папироской. На задних лапках у него было красные сапожки, а в передней лапке чудо-тросточка. Жабак допрыгал до медвежьей лапы и ударил по ней палочкой. После этого прикосновения медведь начал распадаться на множество частиц, которые растворились в воздухе под светом заходящего солнца. Жабак подпрыгнул к Ивану и с размаху больно ударил его по лбу волшебной тросточкой. Сказал ему, что если он еще будет жрать мухоморы, то за ним придет заяц в очках, и что тросточка тут уже не поможет.
Иван очнулся дома на печи и почувствовал, что долго плакал. Утерев лицо рушником, он спрыгнул на пол и пошел полоскать портянки, решив завязывать с вредными привычками.