Майстренко Натали : другие произведения.

Сказка о правителе (от 25.03.2015)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.00*7  Ваша оценка:
  
   Глава 1
  
  
  Тихо-тихо, словно на цыпочках приходит осень. Она еще осматривается, неторопливо смывает дождями летнюю жару и пыль, трогает пробными мазками желтой краски листья, зажигает первые костры, от которых тянет горьковато-терпким дымом. И все чаще в наших днях появляются странные тревожно-тоскливые минуты, как - будто ждешь чего-то...
  И хочется остановиться, прислушаться... Словом, на границе уже не лета, но еще и не осени ждешь сказки...
  Сказки? А почему бы и нет? Что стоит нам, побродив между клумбами с еще не увядшими астрами, не тронутыми первым заморозками великолепными георгинами; полюбовавшись на голубые шарики агератума, на черно-бордовые велюровые корзиночки скабиозы, восхитившись пестрым ковром из бархатцев и поахав над разнообразием начинающих свое цветение хризантем, устроится, накинув кружевную шаль, в беседке, увитой уже багровеющими лозами девичьего винограда, с чашкой ароматного чая и отпустить фантазию в полет?
  Сказка... О чем? Конечно, о любви. Когда? В какие-то далекие времена... Где? Разве так важна география? Где-то там, в теплых краях...
  
  
  Высоко в горах, которые здесь называют Домами Небесных Драконов, берет свое начало река Джамсати. Спускаясь каскадами водопадов, несет она свои бурлящие воды по узким ущельям. Стремительно вырывается на равнину, но постепенно успокаивает течение, становится широкой и полноводной. Только в сезон дождей вспоминает она свою силу и разливается, затопляя степь.
  Долина реки, каменистые предгорья, глубокие ущелья и широкие степи - это Монакир. Страна богатая. Поколения правителей были людьми державными. Заботились о своем народе, укрепляли границы, множили казну. Конечно, случались в истории Монакира войны и потрясения, но больше было счастливых времен. Недаром предки нынешнего правителя носили гордые прозвища: прапрапрадед - Собирающий Земли, прапрадед - Великий Воин, прадед - Строитель Городов, дед - Хранящий Мудрецов, отец - Страж Границ.
  Народ уважал своих правителей за то, что благодаря их мудрому правлению Монакир встречал невзгоды подготовленным и переживал тяжелые времена с наименьшими потерями. За то, что думали о казне государства больше, чем об удовольствиях и не заставляли народ платить огромные налоги. За то, что законы страны не нарушались в угоду богатым и знатным.
  Нынешний правитель Амраф еще не носил гордое прозвище. Но был любим народом. Продолжая традиции предков, правил справедливо и мудро, был храбрым воином и держал границы государства под контролем, уважал ученых мужей: богословов, звездочетов, математиков и медиков.
  
  Сегодня большой праздник. Дворец украшен флагами и гирляндами цветов. Переходы и галереи освещены факелами. Стражники на стенах надели парадные доспехи. В Главном Зале собрались Советники, знатные люди страны, славные воины, первые красавицы гарема. Музыканты и певцы радовали слух прекрасными мелодиями. Танцовщицы завораживали великолепными танцами. Акробаты, жонглеры и фокусники дарили свое искусство. Придворные повара расстарались на славу - каких только кушаний не наготовили.
  На Дворцовой площади боролись известные всей стране пехлеваны, пищали зурны, били барабаны, на отгороженных местах проводили петушиные бои, народу раздавали монеты и сладости.
  Но когда Луна заглянула в резные решетки дворцовых окон, Правителю наскучили и фокусы, и танцы. Но он не хотел обидеть ни Советников, ни придворных - все так старались, так веселились. Поэтому притворился он опьяневшим от заморского вина и с помощью слуг отправился в свои покои.
  Конечно, он знал, что они не пусты - очередная красавица была заперта там, и Амраф даже загадал, что если будет она черноволоса- то завтра отправится на охоту. Пока шел, он думал: "Какой будет девушка? Готовой на все, что бы завоевать его? Испуганной и плачущей? Равнодушной? Покорной? Будет обороняться как дикий зверек?" Его забавляли эти игры - он находил подход, и девушка покорялась ему. Женщины и должны подчиняться!
  Правитель открыл резную дверь и застыл от удивления. Это шутка к празднику? Нет, волосы у нее шикарные - тяжелые локоны на всю спину, редкого пепельного цвета. Но... красавица??? Маленького роста, худенькая, такая бледная, что казалась прозрачной.
  И тут девушка подняла на него глаза - большие, необычные серо-зеленые и
  удивительно спокойные.
  - А твой слуга не соврал. Ты действительно красив, Правитель!
  Амраф не сразу понял, о чем говорит девушка.
  Звонкий смех наполнил комнату.
  - Вот уж не думала, что ты так удивишься...
  Язык саматов? Шайтан! Братец совсем обнаглел?
  - Ты из племени "детей степи"? - он презрительно прищурился.
  Почему она опять смеется?
  Она - странная... Впервые Амраф растерялся. В этих покоях девушки так искренне не смеялись.
  Она - странная... Почему от этих глаз, этого смеха стало трудно дышать?
  - Нет. Я просто учила их язык. Хорошо, что его понимают во многих странах.
  Она - странная... так смешно выговаривает слова.
  - Эй! Может я перепутала, и ты - не Правитель? Так и будешь стоять там, в дверях, с таким глупым выражением лица?
  Она - странная... разве можно говорить Правителю, что он выглядит, как погонщик ослов!??
  - Ты ведешь себя непозволительно, женщина! - за грозным окриком Амраф спрятал растерянность.
  - А теперь ты похож на разгневанного Бога Северного моря!
  - На севере есть море?
  Ее смех снова застал Правителя врасплох.
  - Мне все твердили, что Монакир - просвещенная страна! А тут ничего не знают о северных странах.
  Амраф устроился на диване и, скрывая любопытство, позволил рассказывать.
  
  Дворец правителя еще спит. Только стражники на внешних стенах перекликаются: "Слушайте и смотрите!". Медленно гаснут звезды, неохотно светлеют тени, первые робкие лучи зари только-только начинают осветлять небо. Тихо... Этой ночью долго праздновали, теперь отдыхают. Легкий ветерок касается флюгеров на шпилях высоких башен.
  Становится все светлее. Ночная стража гасит фонари, в казармах чувствуется движение - готовится к выходу дневная смена. Просыпается хозяйственный двор: кухни, водоносы, уборщики... Дворец словно потягивается, оживает...
  Амраф сидел на широком подоконнике и наблюдал за этой утренней жизнью. Ему совершенно не хотелось спать, он посмотрел на уснувшую на его постели девушку, и
  улыбнулся. Она все-таки странная... Первый раз он не знал как себя вести, первый раз не овладел женщиной в ночь знакомства, а был доволен. Правитель чувствовал необычное оцепенение...
  Все. Нужно встряхнуться. Он открыл дверь, черный раб Музлум сразу вскочил со своей подстилки.
  - Оседлать Красавчика! И не надо много охраны, хватит и пяти человек. Да, и позови Орбея! Быстро!!
  
  Главный евнух Орбей за долгую жизнь привык ничему не удивляться, быстро и точно исполнять приказы, а свои мысли держать при себе. Он лично присутствовал при уборке, указывал, торопил - к возвращению господина все должно быть сделано. После двух часов немыслимой спешки Главный евнух одобрил результат. Теперь можно позволить себе и чашечку кофе. Сделав несколько глотков, Орбей прикрыл глаза. Дааа... Неожиданно... Правитель никогда никого не выделял... У него не было фавориток. Евнух не помнил, что бы кто-то побывал у Господина дважды. Одна ночь - и девушка отправлялась в Верхний или Нижний гарем. А бывало, что сразу на невольничий рынок... Что же такое в этой? Орбей покачал головой. Не красавица, вот только глаза необычные. Общается на языке " детей степи", но не из их племени. Говорит - из далекой северной страны.
   Ее привез недавно друг правителя - Исхан. И сам парень, и его люди были измотаны, а девушка, казалось, вообще не доживет до утра.
  - Я так хотел порадовать Амрафа новой игрушкой! - Исхан умоляюще сложил руки, - пригласи к ней лекаря Матери! Прошу тебя, Орбей!
  Для кого-то другого евнух может и не стал бы стараться, но Исхан не просто лучший друг Правителя, он его двоюродный брат! Поэтому врача позвали. Она оказалось просто сильно утомленной, спокойный сон, хорошая еда, и, конечно же, секретное снадобье целителя восстановили силы. Брат правителя долго уговаривал Главного евнуха отвести девушку в покои.
  Теперь она будет жить в Маленькой Башне. Не в Верхнем гареме, а в отдельных покоях - столько чести для дикарки. Даже жены правителей, даже Мать господина не жили отдельно. Это что-то новое, посмотрим, чем закончится прихоть Правителя Амрафа. Нет-нет, вы не подумайте, Главный евнух искренне любил своего господина, и был ему всецело предан, но он прожил нелегкую жизнь и стал скептиком.
  
  
  Как здорово! Свежий ветер остужает разгоряченное лицо. У Красавчика всегда стремительный галоп.
  - Почему я раньше не выезжал так рано утром? Дорожная пыль еще тяжелая от росы, нежаркое солнце ласково обнимает за плечи.
  Всадники вылетели на речной берег. Как тихо... Амраф вспоминал ночной разговор.
   Девушка неторопливо, подбирая слова, рассказывала о Северном Море. О высоких волнах прибоя, разбивающихся о скалы. О сверкающих в лучах восходящего солнца тысячах мельчайших капель, составляющих радугу, о резком соленом ветре, о белых чайках и черных, с алой грудью фрегатах, гнездящихся в расщелинах высоких утесов, об огромных китах, выпускающих белые фонтаны, об игривых дельфинах. О бескрайних хвойных лесах с вековыми елями, корабельными соснами и прекрасными кедрами. О могучем звере - медведе, спящем в своей берлоге. О хитрой и опасной рыси, о гордых красавцах оленях. О темных лесных озерах, медлительных реках, богатых рыбой. О суровых, честных и свободных людях своей страны.
  Правитель спешился, достал яблоко, Красавчик - лакомка.
  Я ведь уже давно не ребенок, а слушал ее рассказ, как дивную сказку. Дара - в ее стране это имя означает - Подарок богов.
  Амраф улыбнулся, глаза его заискрились.
  Она обозвала Исхана слугой. А еще сняла все ножные украшения - "не хочу звенеть как стадо коз!" Стадо коз. Надо же! Интересно, если заставить всех одалисок в ножных
  браслетах пробежаться по галерее, на что будет похоже? Что за мысли лезут в голову?
  Дара... Она странная, нет, она - другая... Дочь Северной страны. Хорошо он придумал - поселить ее в Маленькой Башне. Никто не должен знать, что между ними ничего не было! Гарем должен быть уверен в его мужской силе. Главное - Честь Правителя! Амраф медленно шел вдоль берега. Дара... Такая забавная... Замечательную игрушку привез ты мне, Исхан! Да, пусть поживет отдельно от всех.
  Матушка напросится на завтрак (конечно, уже знает о моем распоряжении), будет выпытывать и воспитывать. О, я люблю свою мать, она - замечательная, но даже ей придется подождать объяснений.
  Красавчик фыркал, легонько толкал головой в плечо - хитрец, знает о куске сахара! Нужно будет расспросить Дару, какие лошади в ее стране.
  Как не хочется возвращаться! Провести бы у реки целый день! А, может, послать за братом? Вспомнить детство: поплавать наперегонки, пускать "лягушек " по воде, развести костер и жарить речных устриц и улиток... Ох, и попадало нам от матери, когда сбегали на реку.
  А, государственные дела подождут!
  - Эй, Музлум!
  Правитель смотрел в небо. Высоко-высоко парил орел. Увидеть орла на рассвете - хороший знак.
  
  
  - Ну, умоляю тебя, Великая Мать Правителя, не сердись на нас! Это был замечательный день! Мы дурачились, как мальчишки! Матушка, я давно так не веселился! Мы плавали нагишом! Наперегонки, ловили друг друга, ныряли, набрали речных устриц (Музлум здорово их жарит). А потом мы купали коней. Даже не заметили, как прошло столько времени. О, прошу тебя, я не хотел никого беспокоить, не сердись! Ты, конечно права - пять человек охраны - это не по правилам. Но по правилам так не отдохнешь... Ну, маааа, улыбнись! Все так замечательно!
  Матушка Малика безгранично любила своего сына. Конечно, она сразу простила своего ребенка за причиненное волнение, как только увидела его глаза, светящиеся счастьем!
  - А у меня есть кое-что,- Амраф развернул платок - смотри, сколько. Я устрою праздник и для тебя! Давай, накинь покрывало Ридхимы, мы сбежим на крышу конюшни, Музлум будет их жарить, а мы - есть. Горячими. Исхан уже стащил на кухне лимоны и лепешки!
   Разве может мать испортить такой день ворчаниями и нотациями!! Отругает она Правителя завтра. А сегодня - такой редкий случай побыть с сыном без всех этих церемоний! Да и жаренные речные устрицы... В молодости матушка тоже любила тайные вылазки...
  
  Они втроем просидели на крыше до сумерек. Вспоминали детство, смешные истории, пели, все перемазались сажей. Потом, когда умывались у большой бочки в конюшне, Амраф сказал матери:
  - Могу тебя успокоить, матушка! Я понял, что люди знают кто я - только когда видят на праздниках, в богатых одеждах, окруженного стражей. А женщины, которые пришли стирать белье, меня не узнали, даже выругали и прогнали от мостков. Глаза правительницы стали огромными.
  - Они... видели... вас обоих... нагими?
  Амраф смешно сморщил нос и скосил глаза:
  - Нууу... не совсем.
  - О, Великий Бог! - мать схватилась за голову. - Мой сын - развратник и бесстыдник!
  На дружный хохот мужчин звонким ржанием отозвался Красавчик.
  
  
   Глава 2
  
  
  На шикарном ковре, закрывавшем практически весь пол, среди живописно разбросанных цветных подушек, лежала Дара. Разбросаннось подушек - ее творение, правда, она не заботилась о живописности. Девушка была не в духе. Но сколько не швыряй подушки - ничего не исправишь! Сама виновата! И что у нее за характер? Дара закусила губу, чтобы не расплакаться и закрыла глаза.
  Отец утром предупредил всех: в лесах у поселка появилась шайка лесных разбойников. Патрули усилены, за ограду поселка не выходить. Лошадей держать в конюшнях, склады и погреба без надобности не открывать.
  Конечно, у нее нашлось неотложное дело на озере! Она и ста шагов по лесу не сделала... Ее просто ударили сзади. Связали. Завернули в жутко воняющую конским потом попону и унесли. В разбойничьем лагере девушку втолкнули в низкую кованую клетку, поставленную на повозку. Соседки по тюрьме были Даре не знакомы. Весь день небольшие группки разбойников возвращались в лагерь. Кто с добычей, кто нет. Вечером пленницам просунули сквозь прутья немного хлеба и сырой моркови. Девушки все время плакали, жались друг к другу. Дара сначала тоже всплакнула, но больше от злости на себя. Потом успокоилась и стала думать о побеге. Всю ночь она строила планы. Но рано утром разбойники снялись с места. Клетку плотно укрыли шкурами. Ехали целый день до самой темноты. Новый лагерь устроили в глубоком овраге. Развели костры. Девушкам снова дали хлеб и немного вяленого мяса. Дара ждала, что мужчины перепьют хмельного и уснут. Тогда можно попробовать бежать. Но к ее огорчению все были трезвыми. По обрывкам разговоров девушка поняла, что банда спешит на встречу с кем-то. С первыми лучами солнца снова тронулись в путь. Ехать в низкой клетке можно было только сидя, повозку немилосердно трясло, на пол не настелили даже соломы, тесно и душно. Неожиданно они остановились. Клетку раскрыли. Какие-то люди в пестрых одеждах говорили с атаманом разбойников. Девушек связали попарно и пересадили в крытую повозку. Дара даже не успела толком оглядеться. В повозке ехать оказалось мягче. Не останавливаясь, ехали даже ночью. Вечером следующего дня пленниц выпустили из повозки. Дали умыться. Накормили горячей похлебкой. Разомлев от еды, девушки уснули. Утром опять в дорогу. Вечером на привале Дара хотела убежать, но ей помешали собаки. Большие, черные. Наверное, они были научены стеречь пленников. Их везли все дальше. Судя по солнцу - на юг. Леса постепенно редеют, переходят в степь. Переправились через небольшую речку. Девушка подсчитала: едут уже десять дней. Поздно вечером на стоянку приехали какие-то люди. Нескольких девушек забрали. А еще через день пути их обоз въехал в степной поселок. Два дня Дара наблюдала. На третью ночь, прихватив немного лепешек и тыквенную бутыль с водой, она убежала. Ей казалось, она шла на север. Днем пересидела в зарослях колючего кустарника. Снова шла ночью. Она случайно разбила бутыль. Воды не было. Лепешки то же закончились. Девушка ждала, что вот-вот выйдет к реке. На пятый день стало ясно, что она заблудилась. Еще день Дара брела, опираясь на толстую палку. На закате присела отдохнуть у большого камня. Она очнулась от того, что кто-то тряс ее за плечо. Какой-то человек говорил с ней. Он повторял один и тот же вопрос на разных языках. Дара заговорила на языке саматов - это единственный язык южных стран, который она знает. Ее поняли! Напившись и поев, девушка выяснила, что встретила караван. Караванщик нашел ей место в одной из повозок. Хитрый торговец промолчал, что делает это не бесплатно. Через несколько дней он продал девушку своему хорошему знакомому - Исхану. Он и привез ее в этот дворец.
   Она уже немного смирилась с тем, что придется жить в новом для нее мире, но Дару угнетала бездействие. Сейчас она рассеянно следила за солнечными бликами на богато расписанных стенах. Внизу у большого бассейна с фонтанами одалиски занимались танцами. Голос учителя, ритмичный счет, звон браслетов - все это Дара слышит каждый день. Но сейчас привычные уже звуки раздражают. Вчера, чтобы хоть чем-то заняться, она вышла погулять в розарий. Удовольствия не получилось. Служанка предупредила ее, сейчас для роз не сезон, и они уже не так прекрасны, но северянку восхитили даже эти "жалкие остатки великолепия", а что же будет в сезон... Дара сразу поняла, что ее выхода ждали. "Ооо, наша маленькая госпожа осчастливила нас своим появлением... Ах, милая, теперь тебе нужно больше есть, бедра женщины должны быть как тяжелые горы песка... Стан должен изгибаться лозой, а ты похожа на молоденького евнуха... Глаза нужно подводить гуще... А что, Правитель не подарил тебе украшения?... И за что этой такая милость..." Женщины были похожи на стаю галдящих ворон. Дара холодно смотрела на них, в душе медленно закипала ярость. Конечно, она не смогла сдержаться: "Правителю наскучили ваши песчаные горы... Вы напоминаете стадо тюленей на берегу..."
  Зависть - страшная сила! Хотя чему завидовать? Заточению в этой башне? А вообще - жалко их. Ну что за жизнь в этом гареме? День за днем, нарядившись, лежать на подушках и ждать: вдруг Господин пожелает развлечений! Самое высшее счастье! И ничего нельзя делать, как можно, что бы Правитель застал тебя за каким-то делом! Периодически можно заниматься танцами, плести интриги, сплетничать, устраивать истерики... И все время жевать что-нибудь сладкое. " Госпожа, съешьте кусочек варенной в меду груши - ваше настроение сразу станет слаще... Госпожа, попробуйте эти финики, копченные на рисовой соломе... Ах, госпожа, эти орехи, жаренные с тростниковым сахаром - просто великолепны... Вяленые персики, маринованная в меду с ароматным уксусом дыня..." Дара чувствовала себя попавшей в мед мухой. Девушка с силой швырнула подушку. Ее никто не спросил! Тут вообще не принято интересоваться хочет ли она кого-нибудь развлекать! Еще одна подушка шмякнулась о стену. Почему она должна ждать? Сидеть в этой башне, дуреть от безделия, жевать и превращаться в откормленную гусыню! Подушка ударилась о стену в опасной близости от раскрытого окна. Это не жизнь! "Госпожа, как можно, ваши руки загрубеют от воды... госпожа, шитье - работа для слуг... вы устанете и будете не так свежи ..." О, Боги! Еще одна подушка - в углу что-то зазвенело. Служанка заглянула в комнату, огорченно покачала головой. Разнести бы это все! И уехать домой! Домой... К родителям, сестре. К морю, лесу, к любимым книгам...
  Дара вдруг вскочила.
  - Фарида!
  Служанка с удовольствием и гордостью рассказывала:
  - Правитель Монакира - Амраф - самый просвещенный среди правителей соседних стран. Он всегда любил науку, построил две обсерватории в разных частях страны. Не только в больших, но и в маленьких городах поддерживает школы для мальчиков, а в столице планирует открыть школу для девочек; в столице и на самых больших стоянках караванов он содержит лечебницы; содействует художникам и музыкантам, и продолжает собирать библиотеку, оставленную еще его дедом.
  Би-бли-о- те- ка! Урра!
  - Арек! - евнух неслышно стал на пороге. - Отведи меня в библиотеку!
  - Но, госпожа, это...
  Голос Дары был так холоден и спокоен, что евнух съежился.
  - Я прошу о чем-то недостойном? Если ты не отведешь меня, я пойду сама. Поверь, никто не сможет меня задержать. И я буду спрашивать дорогу у каждого встречного.
  
  Главный евнух смущенно и растерянно развел руками:
  - Поверьте, Господин, она так и сделала бы. Ареку только удалось уговорить ее накинуть покрывало...
  Амраф покосился на Исхана, уткнувшегося в подушку и стонавшего от смеха.
  - Подожди в малом зале, Орбей.
  Несколько минут Правитель смотрел в окно, затем хмуро глянул на друга:
  - Какой ифрит дернул тебя привести ее?
  Но Исхан видел, как блестели глаза под насупленными бровями и скорчил в ответ рожицу:
  - Теперь тебе не придется скучать! Я молодец, да? А она удивила всех! А в твоей библиотеке есть книги на языках северных стран? Может сразу снарядить караван?
  Амраф хмыкнул, покачал головой.
  - Не придется скучать...
  
  Вот это дааа! Сколько томов! Действительно прекрасная библиотека! Он молодец. Дара нашла несколько книг на знакомом языке, а старик, хранитель Азиз, обещал искать еще.
  Та-ра-ра-ру-ру
  Та-ра-ра-ра-ра
  Та-ра
  Та-ра!
  Дара кружилась по комнате с книгой в обнимку.
  - Фарида! Так и быть, тащи свои орехи!
  Служанка, обрадованная хорошим настроением девушки, быстро принесла большую тарелку, добавив туда еще и курагу.
  Вошел Орбей.
  - Госпожа Дара, вам больше не стоит утруждать себя походами в библиотеку. Правитель Амраф велел служителям приносить книги по вашему желанию.
  - Передайте правителю мою благодарность за заботу.
  
  Амраф никак не мог сосредоточиться. Вот уже который раз пытался прочесть доклад наместника Северной провинции, но дальше первых строк не продвинулся. Он сердился, вздыхал. Это Орбей виноват! Поломал все планы. Шайтан! Правитель не должен решать такие мелкие проблемы в гареме. Да еще и братец... И что он до сих пор тут делает?
  В соседнем зале Исхан кормил попугая кусочками сочной груши и учил говорить "Амраф - хороший". Он терпеливо повторял фразу, как только птица брала лакомство. "Амраф - хороший, Амраф - хороший"... Повторял слова на разный манер, посвистывал, цокал языком, наклонял голову вместе с пернатым учеником. Но пока добился только протяжного " Кра-а-а-а". Но парень был упрям. Еще один кусочек. "Амраф - хороший"...
  - Если бы это был верблюд, он уже заплевал бы тебя.
  Амраф стоял, прислонившись к дверному косяку.
  - Что за глупость...
  Исхан, копируя кого-то из женщин, ахнул, прижал руки к груди, сделал невинные глазки и тоненьким голоском стал объяснять:
  - О, мой Господин! Самый Великий из Великих правителей! Я учу птицу этим правдивым словам, для того, чтобы услышав их в добром расположении духа, ты возрадовался. А если во гневе - то чтобы они помогли усмирить его.
  Затем сложил губы бантиком и кокетливо похлопал ресницами.
  - Презренный! - Амраф горделиво выпрямился, грозно нахмурил брови.- За неслыханную дерзость ты будешь наказан!
  Правитель схватил курительную трубку и, размахивая нею, как мечем, направился к брату.
  - Трепещи, несчастный!
  Исхан пятился, кланяясь и причитая:
  - О, Великий господин! Прости недостойного!
  Амраф сделал выпад, намереваясь ткнуть брата под ребра. Но тот уклонился, схватил подушку и прикрылся как щитом.
  - Подлый шакал!
  Мужчины кружили по залу. Опрокинули несколько скамеек, разбили большую вазу. Попугай кричал и хлопал крыльями. Музлум с улыбкой наблюдал за поединком. Он отправил назад прибежавшую на шум стражу. Наконец, Правитель, подловив брата обманным движением, нанес ему хлесткий удар в область чуть ниже спины. Исхан по- женски взвизгнул, упал на колени, обхватил ногу противника и, жалобно подвывая, бормоча отрывки молитв, запросил пощады.
  - Я - милостивый правитель. Поэтому оставляю тебе жизнь, презреннейший из презренных!
  "Презренный", бормоча молитвы и благословения, потянулся, чтобы поцеловать полу одежды, но не выдержал и расхохотался. Смеялись и Амраф с Музлумом.
  Брат ушел. Правитель наблюдал, как горделиво подняв голову, он медленно и важно идет по террасе, едва заметным кивком отвечая на приветствия.
  - Вот обезьяна... А ведь никто не знает, на сколько он серьезен, на самом деле...
  
  
  А Исхан вовсе и не важничал. Просто задумался. " Последняя поездка была тяжелой. Но какие сведения собраны! Вот только почему не покидает смутное чувство тревоги? Что же я упустил? Так, посланник Кушадасата приедет завтра. Мы уже все обсудили, когда пришел Орбей. Ха-ха! Хорошо, что купил ее тогда..."
  
  Степь просыпается с первыми лучами солнца. Под звонкие песни жаворонков медленно потягивается, умывается росой, нежится, раскрывая свои просторы легкому ветру. Время света и прохлады. Время движения, громких звуков, сочных цветов и запахов. Солнце поднимается выше. В его ярких лучах блекнут краски, стихают звуки. Степь словно замирает и ждет. Полдень. Тонкие жаркие фонтанчики поднимаются вверх, запахи трав смешиваются. Струйки жара постепенно сливаются в сплошную стену. Горизонт за ней кажется неясным и зыбким. Воздух густой и терпкий. Под натиском горячего дрожащего марева степь начинает плавиться, становиться вязкой, как мед. Медленно, обволакивая камни, окутывая стволы редких деревьев, течет в неясную даль.
  Всадники в серых одеждах гнали лошадей легким галопом, только в самые жаркие часы переходили на рысь. Ехали до темноты, на привалах не ставили шатров, не жгли костры. Даже на родных землях Монакира. В один из дней ветер донес звон бубенчиков и рев верблюдов. Караван...
  Рыжий Кабир - опытный караванщик. За свою жизнь исходил много дорог, немало повидал. Как молитву повторял он: " Жизнь сохранит осторожный ". Поэтому, заметив приближающихся всадников, сразу занял оборону. Кто знает, что за люди? На разбойников не похожи... Но, может, отвлекающий отряд? Повозок нет... Странные путешественники... Кабир напряженно всматривается. И вдруг широко улыбается.
  - Эй! Кабир! Так ты встречаешь друзей?
  - Ай! Брат Газир! Старые глаза подвели Кабира. Не сразу узнал твоих лошадей.
  Караванщик отправляет людей охотиться. Совсем рядом стадо сайгаков.
  На закате подошли к источнику. Расположились большим лагерем. Поставлены шатры, от костров тянет дымом и запахом жареного мяса. Кабир в честь встречи с другом принес курдюк с вином. По своим шатрам приятели разошлись поздно. Лежа на теплой подстилке, молодой человек считал дни. Хорошо, что торопил людей... Они будут дома намного раньше срока... Как удачно им встретился караван. Кабир будет стоять здесь долго, можно дать своим людям день на отдых... "Газир" - смешное имя ... " Газир"... Исхан устало закрыл глаза. Спааать....
  Утром брат Газир проснулся поздно. Он жадно пил шубат и только махнул рукой на все шутки Кабира.
  Конечно, караванщик не удержался и стал хвастаться товарами. Он водил друга между тюками, открывал их, показывал, хвалил вещи, торговался, поздравлял с удачной покупкой, подарил несколько безделушек. Наконец они подошли к двум крытым повозкам. Рыжий торговец нарочно приберег этот товар "на сладкое". Девушки... Светло-карие глаза Газира забегали.
  - Уууу, Старый Лис! Смейся! Побить бы тебя. Нарочно прятал!
  Кабир считал делом чести торговать качественным товаром. Он даже готов был нести убытки, но не запятнать репутацию. В отличие от многих других, о рабынях заботился. В повозках были тюфяки и теплые покрывала, девушек хорошо кормили, на долгих стоянках для них грели воду, давали чистую одежду.
  Молодой человек с удивлением рассматривал девушку в странном тряпье. Какая светлая кожа... И волосы... Вот только слишком худая.
  - Ты так наказываешь? За что?
  - Ааа, нет. Я подобрал ее три дня назад. Полуживую от голода и жажды. Видно сбежала... Дикая она. Говорит на языке самитов, но как-то странно. Никого не подпускает. Шипит как степная гадюка, дерется.
  Девушка стояла, прислонившись спиной к повозке. Слуга хотел подвести ее к остальным. Кабир тронул друга за локоть:
  - Смотри.
  Рабыня спокойно посмотрела на охранника, и покачала головой. Слуга взял ее за плечо и хотел подтолкнуть. Девушка вырвалась и с презрением посмотрела на него.
  Газир хитро прищурился.
  - Да! Она с характером. Но, ты видел ее глаза...
   Кабир торговался:
  - Я кормил ее лучшей едой.
  - Сама девушка тебе ничего не стоила.
  - А новая одежда!
  - Хорошо. Еще пять монет. И добавь теплое покрывало.
  На следующее утро, глядя в след уехавшему другу, Кабир думал: " Я, конечно, люблю его. Газир - хороший друг, у него доброе сердце, щедрая душа. Но в таком возрасте нужно быть серьезней. То он решил путешествовать, то торговать. Потом увлекся историей и поехал смотреть развалины. А потом решил "познать вершины философии" и целый год просидел в монастыре. Был и наемником и отшельником, и бродячим артистом... Теперь изучает рудники! Его мать - несчастная женщина! Ах-ах, зачем боги так рано забрали у мальчика отца? Дикарку эту купил! Легко тратить деньги, когда сам не работаешь!"
  
  
   Глава 3
  
  
  - Простите, мой Господин, ваша мать, Правительница Малика, просит осчастливить ее вашим посещением.
  "Властелин Монакира, Благороднейший Правитель Амраф вошел в галереи гарема!"
  Мать ждала его в своем любимом бело-зеленом зале. К его удовольствию - одна.
  - Как прошел твой день, сын мой? Ты не слишком устал?
  - Ты звала меня...
  - Ах, сынок, любопытство - такой невинный женский каприз, что не грех ему потакать...
  - Одно твое слово, и любопытство будет удовлетворено.
  - Весь дворец говорит о твоей новой забаве - Северянке, а от матери ты ее спрятал.
  - Я с удовольствием доставлю вам развлечение, матушка.
  
  Дара спокойно вошла в зал, поклонилась.
  - Поди сюда, дитя. Сядь. Мой дорогой племянник Исхан - неутомимый путешественник, но даже он не забирался в твои края. Расскажи немного.
   - Ах, Правительница, вы задали мне трудную задачу, но я попробую.
  Дара говорила, ее голос наполнял комнату теплыми волнами покоя. Амраф слушал, и ему казалось, что он видит зеленые сосны и ели, слышит завывание метели, его руки стали холодными от мороза. Малика украдкой наблюдала за сыном. Кажется, ему нравиться такое развлечение.
  - Не устала говорить, милая?
  Повелительница хлопнула в ладоши. Тотчас служанки внесли блюда с едой и кувшины со щербетом.
  - Ты - замечательный рассказчик. Мне очень понравилось. Что хочешь в награду за удовольствие?
  - Мне нужен учитель вашего языка. Хочу прочесть много книг из библиотеки Правителя.
  Малика засмеялась:
  - Вот уж неожиданно!! Ты действительно необычная девушка!..
  
  
  День, полный забот, неспешно покидал столицу. В ее восточные ворота тихо и торжественно входил вечер. Солнце еще золотило верхушки башен дворца, высокие купола храмов, поблескивало в цветных витражах окон. Мягкий розовый свет еще дрожал на белых стенах, но вечер уже удлинял тени, сиреневой дымкой окутывал мостовые, собирался в подворотнях, тонкой голубоватой вуалью накрывал цветы, усиливая их аромат. Легкий ветерок подхватывал краски и запахи, поднимал их выше городских стен, смешивал, создавая удивительные сочетания и оттенки. Со стороны потемневшей, и, ставшей от этого непривычно-загадочной, реки в город входила прохлада. Вечер неспешно добавлял фиолетовую краску в ясную синеву неба. День прощально выстрелил салютом золотисто-красных лучей и ушел за горизонт. Город, поддавшись магии вечера, украшал себя зажженными фонарями, освещенными мягким светом окнами, мерцающими огнями факелов. Становилось темнее, на густо-синем небе все ярче сияли звезды. Тонкий серп Луны расправил рожки. На столицу тихо спускалась ночь. Она добавила в воздух пряных специй и прохлады, разлила по улицам таинственность и тишину, и медленно полетела над крышами. Ночь несла магию и, смешав ее с мягким светом молодой Луны, отблесками огней, ароматами цветов, творила любовь. Занятая этим важным делом, она не заметила, как зацепилась краем плаща за флюгер. Рассердившись, бросила свое творение прямо на голову человеку, стоящему на балконе отцепила плащ, опустилась ниже и рассыпалась по темным улицам.
  
  
  Этой ночью Амраф спал тревожно, часто просыпался, ворочался, вздыхал. Верный Музлум тихонько заглядывал в комнату и тоже вздыхал...
  Утром первым желанием правителя было - увидеть Дару. Он даже совсем уж было собрался так и сделать, но зацепился взглядом за развешенное на стене оружие. В его памяти всплыло строгое лицо отца, твердая рука, лежащая на плече десятилетнего мальчишки и его слова: "Амраф, сын мой, помни - тебе суждено стать правителем этой страны. Правитель должен быть мудр, справедлив, милосерден, силен. Правитель не имеет права на слабость, прихоти и капризы, он должен быть образцом для подданных. "
  Амраф подошел окну, постоял несколько минут, вдыхая свежий ветер. Да, отец, никаких слабостей!
  - Музлум! Пришли Гамбо на площадку мечников!
  Это именно то, что нужно! Немного боевых занятий поможет привести голову в порядок!
  Через два часа, спокойный и уверенный, Правитель принимал послов из Кушадасата. После приема он отправился на строительство новой дамбы, а оттуда - осматривать лечебницу в портовом поселке. Вернулся на закате. Красноватый свет лежал на оружии. Амраф тронул рукоять отцовского кинжала...
  
  
  До поздней ночи Дара боролась с книгой. Соперницы стоили друг друга. Одна была упряма и любопытна, другая - интересной, и написана на одном из старых диалектов, который уже почти не использовали. Когда во всем дворце освещенным осталось только одно окно в Маленькой Башне, Фарида чуть ли не силой уложила свою госпожу спать. К удивлению служанки Дара встала рано. Быстренько умылась и схватила книгу.
  - Госпожа, дайте вашим глазам отдохнуть. Сады гарема так красивы в это время дня.
  Девушка сначала хотела возразить, но потом согласилась.
  Солнце еще не успело высушить росу, нагреть мозаичные дорожки. Дара медленно шла, рассматривала неизвестные цветы и растения, расспрашивала Арека.
  Садовник создал великолепные композиции, где каждое растение подчеркивало красоту своих соседей. Листья, стволы, цветы - от пестрого к однотонному, от матового к блестящему. Цветники то узкими лентами окаймляли дорожки, то составляли ковры на зеленых лужайках, то яркими пятнами играли в тени деревьев. Скамьи на изящных резных ножках, беседки, увитые цветущими лианами, бассейны с золотыми рыбками, фонтаны. Девушка поняла: за один день всего не осмотреть.
  - Мяяга!
  Дара вздрогнула от резкого крика и, обернувшись, застыла.
  - Это павлины, Госпожа.
  До этого дня она считала, что самые красивые птицы - лебеди. Но это! Кааакооой хвост! Такие переливы цвета! Девушка засмотрелась и не заметила, что кто-то подошел.
  - Хочешь их покормить?
   Дара чуть не подпрыгнула от неожиданности. Арек склонился в низком поклоне и прошептал:
  - Госпожа Неджмие. Сестра Правителя.
  Девушки рассматривали друг друга.
  - Я все думала, что за кошка так странно кричит, а это - птица...
  Сестра правителя была выше Дары. Черные прямые волосы, высокие скулы... Не очень на брата похожа...
  - Ты - Дара. Как тебе понравились сады?
  Они разговорились. Неджмие с улыбкой слушала восторги северянки.
  - Я так привыкла ко всему этому, что не замечаю красоты. Павлины почти ручные. Мой любимый - вон тот - белый. А хочешь, я покажу тебе самую большую птицу?
  Этот уголок сада был отдан птицам. Возле каждой клетки Дара застывала, ахала от восхищения. Большие и совсем крошечные, пестрые, с удивительными хвостами, смешными клювами. Евнухи переглядывались и улыбались. Северянка так искренне и шумно выражала восторг, что и сама напоминала диковинную птицу.
  - Правитель собирает их, как книги?
  - А, нет. Это - мамины. Брат любит охотничьи. Только теперь он редко выезжает со своим любимым беркутом. Все из-за диких кочевников.
  Ловчие птицы! Дара сама добывала перепелов на соколиной охоте, а отец ходил на гусей и уток. Монакирские соколы были крупнее и почти черные. Оценила она и беркутов. Великолепные птицы. Вот бы увидеть их в деле! Из таких когтей не вырвется крупная дичь. И вот они перед большой загородкой. Неджмие не выдержала и рассмеялась, увидев гримасы новой подруги.
  - Разве это птица? Это половина лошади!
  - Это - страус. Он не летает, но бегать может очень быстро.
  - Я сегодня столько увидела! Даже голова кружится. А в первый раз и розы толком не рассмотрела...
  На обратном пути девушки задержались у небольшого фонтана. Здесь их нашел слуга Матери. Дара удостоилась чести быть приглашенной на завтрак к Правительнице.
   Какое веселое утро! Неджмие удачно повторяла гримасы Дары, ее ахи-охи. Матушка, насмеявшись, расспрашивала о северных птицах. Конечно, девушка постаралась как можно ярче описать самых красивых птиц севера - лебедей. И белых, и очень редких - черных. Рассказала о танцах журавлей, о токующих тетеревах, о совах. Говорила и о морских птицах: чайках, олушах, фрегатах, буревестниках. Не забыла и забавных синиц, щеглов, воробьев.
  Малике нравилась эта девушка. Такая живая, непосредственная, искренняя. И держится с достоинством.
  - Жалко, что мне не хватает слов в этом языке, что бы описать всю красоту птиц моей страны.
  - Я нашла тебе учителя, милое дитя. Смотритель библиотеки Азиз будет заниматься с тобой. Можешь начать завтра.
  Дара подпрыгнула от радости, прижала руки к груди и медленно, старательно выговаривая звуки, произнесла фразу на языке Монакира. Неджмие чуть не подавилась персиком. Малика удивленно подняла бровь, а потом хмыкнула. Девушка поняла, что сказала что-то не то, растерялась, смутилась.
  - Кто научил тебя говорить это?
  Дара покраснела, на глаза навернулись слезы. Она злилась на свою доверчивость.
  - Тот парень, что привез меня. Он сказал - так благодарят...
  - Это не Исхан, а дикий кочевник! Вот он появится!
  Неджмие шепотом объяснила, что слова эти ну очень неприличные. Бедная северянка готова была провалиться от стыда. Она закрыла лицо руками. Вот опозорилась! Малика успокаивающе погладила ее по плечу.
  - Не огорчайся.
  - А ведь он советовал так поблагодарить Правителя утром... Хорошо, что я забыла...
  Неджмие представила удивленное лицо брата и рассмеялась первая.
  - Утром...
  Малика хохотала до слез.
  Дара возвращалась к себе. Она заметила, конечно, каким недобрым взглядом провела ее одна из одалисок. Но сегодня ничто не испортит ей натроения!
  - Вот, это тебе! Со стола самой Правительницы Малики,- девушка протянула служанке большой персик.- Я завтракала с ней и Неджмие.
  Не дав Фариде ничего сказать, Дара усадила ее рядом с собой и подробно рассказала о прогулке по саду, птицах, страусе и завтраке. И главное - она будет учиться! Завтра! А то шутят тут...
  
  
   Глава 4
  
  
  Старый слуга открывает ворота.
  - Со счастливым возвращением, Господин.
  Он говорит так всегда, даже если возвращаешься через пять минут. Исхан отдает поводья и быстро идет к дому. За дверью легкие шаги. Она всегда торопится встретить. Даже если его не было несколько часов. Видя, как вспыхивают радостью ее глаза, он каждый раз чувствует уколы совести. Если бы только мог, бывал бы здесь чаще... Сегодня она обнимает крепко-крепко. Знакомый запах лаванды... Он берет теплые нежные ладони, прижимает к своим щекам, закрывает глаза...
  - Мама...
  - Здравствуй, мой дорогой.
  - Прости, я - плохой сын... Но этот недостойный голоден, как крокодил. Покормишь? Ах, ни одна кухня мира не сравниться с твоей!
  Мать легонько щелкает его по лбу.
  - Ай, хитрец! Я не учила тебя такой грубой лести. Но сегодня не могу сердиться. Фарид приехал. Сыновья дома. Что еще нужно матери? Только...
  - Маааа...- Исхан страдальчески закатил глаза.
  - Да-да. Мне не хватает невесток и внуков!
  Фарид! Отлично! Но придется поголодать.
  Больше трех часов ждет он брата и деда. Так было всегда. Пока все не обсудят, не посчитают доходы и убытки от поездки - ни отдыха, ни еды. Таков закон их торгового дома. Наконец посох деда застучал о плиты двора. Забегали слуги, зажигая лампы. Повар занял свое место на кухне.
  Фарид нашел старшего брата мирно спящим в беседке.
  - Вставай, бродяга!
  Исхан открыл один глаз, потянулся.
  - Сон - лучший способ не чувствовать голод.
  - Что-то ты совсем стал неженкой на дворцовой службе. Не можешь потерпеть пару минут.
  - Как смеешь ты сомневаться в доблести старшего брата, командира особой стражи Правителя?
  Надира с улыбкой наблюдала, как ее сыновья, совсем как в детстве, устроили борцовский поединок. Кряхтели, сопели, топтались на месте, освобождались от захватов, тузили друг дружку. Наконец. Старший со смехом отпустил младшего и пожаловался матери:
  - Вот всегда он применяет запрещенные ходы! Хитрец! Щекотка - это не честно!
  - Ты же знаешь, брат, не всегда выигрывает сильный мускулами.
  За ужином неспешно беседовали. Исхан рассказывал о недавнем празднике во дворце, о строительстве дамбы. Говорили о старых знакомых, об урожае, о том, что караванщики нанимают больше охраны, о ценах на черных рабов. Когда Надира и уставший Фарид ушли спать, старик Мусад отпустил слуг. Задержал старшего внука:
  - Ты осчастливишь наш дом, если проведешь ночь здесь. Окажи уважение - раскури кальян...
  Ароматный дым тонкой струйкой поднимается к расписному потолку, не громко бурлит вода в сосуде. Дед, словно продолжая беседу, говорил:
  - Погонщики Хакима остались без работы. В этот раз на рынок в Бадри кочевники почти ничего не пригнали. Ни лошадей, ни овец, только не много своих быков. А ведь год был хорошим для скота, и мора не было. Они привезли только шерсть и овечьи шкуры. Ни одной конской. Хаким теперь ждет рынка в Дарджаде, но сам знаешь, у кочевников лучшие лошади... Он надеется вернуть убытки на овцах. А вот Мусафаил в прибыли - кочевники скупили у него всех верблюдов. Да, удача переменчива. Кому прибыль, кому убытки.
  - С нашим торговым домом, надеюсь, все в порядке?
  - Наши дела не зависят от погоды и скота. Но охотников быстро получить деньги достаточно. Появилось много камней. Хороших. Старой огранки. Не в наших конторах и дешево. А я не слышал о трудностях в алмазных торговых домах.
  Поговорив еще немного, Исхан ушел. Мусад совсем забыл о кальяне. Задумался.
  Он не знал, были ли его далекие предки благородными, и что заставило их занятся торговлей. Очевидно, Боги подарили его роду такой талант за какие-то благие дела. Семейное дело процветало, передавалось по наследству, расширялось, укреплялось выгодными браками. Очень скоро из простых торговцев предки перешли в разряд уважаемых купцов. Во всех городах страны были их лавки, они снаряжали караваны, открывали конторы в столицах соседних государств. Мусад получил в наследство один из пяти самых крупных торговых домов страны. Он поднял его до третьего. Дед нынешнего правителя решил построить крепость для защиты границы. Но в казне денег не хватало. Правитель Васик Хранящий Мудрецов обратился к самым богатым домам. Мусад дал больше других. Две грозные крепости охраняют Монакир на западе. Потом он не стал говорить о деньгах. Мир в стране важнее. Да и не опустошать же казну. Но и разорить торговое дело не допустимо. Выход был прост: в одной семье не считают долгов. Его старшая дочь Малика стала женой сына Правителя - Бахира. Подарила ему Амрафа. Три года спустя зять сам приехал устроить брак Надиры. Младшая дочь вышла за Джаведа - лучшего друга Бахира, командира отряда особой стражи. Через два года родился Исхан, еще через пять - Фарид. Торговый дом получил контроль над продажей драгоценных камней, над золотыми и серебряными рудниками. Только в конторах Мансура выдавали документ со специальной печатью, подтверждающий законность сделок и уплату пошлин. Сам он не хвастался высоким родством, почти не бывал во дворце, жил в старом родовом доме. Зачем привлекать внимание к своим делам? Он ждал, что Исхан примет наследство. Но мальчик, при всех его талантах, был увлечен делом отца. А вот Фарид порадовал. В некоторых вопросах даже превзошел деда. Старик вздохнул... Вот еще женить бы внуков...
  Тонкие изящные пальцы медленно перебирают бусины четок. Сон матери короток. Бесконечна молитва. Надира бесшумно ходит от двери к двери, слушает дыхание сыновей. Покой матери не долог. Бесконечна молитва. Бусина к бусине, десяток к десятку. Скоро рассвет. Она смотрит на бледнеющие звезды. Где-то там душа ее Джаведа... "Видишь ли ты, мой дорогой, какими стали наши мальчики? Фарид совсем уже взрослый. Такой серьезный, самостоятельный. Управляет вместе с дедом торговым домом. Отец им очень доволен, но ты же знаешь старика, ворчит больше, чем хвалит" Бусина, бусина, десяток... Губы шепчут давно привычные слова. Все матери просят Богов об одном. Бусина, бусина... "Они так похожи на тебя. Высокие, стройные, смуглые. У Фарида такие же широкие брови, сросшиеся на переносице, жесткие непослушные волосы и твоя улыбка. А у Исхана - светло-карие глаза, красиво очерченные губы. Точно такой же характер. Все скрывает за шуткой. И такой же любимец женщин! Ты гордился бы сыновьями. Оба умны, образованы, заслужили уважение. Оба выбрали опасную дорогу в жизни" Бусина к бусине. Пальцы дрожат, вытирают непрошеную слезу. Тревоги матери постоянны. Любовь неизмерима. Бесконечна молитва...
  Пора. Как не хочется уходить. Видя, как наполняются тревогой ее глаза, он каждый раз чувствует уколы совести. Если бы мог, бывал бы здесь чаще! Она обнимает его крепко-крепко. Знакомый запах лаванды... Он прижимает ее ладони к щекам, закрывает глаза.
  - Мама...
  Она всегда провожает, даже если уходишь на несколько часов. Не спрашивает о возвращении. Старый слуга открывает ворота.
   - Счастливой дороги, Господин.
  Он говорит так всегда. Исхан сразу пускает коня в галоп. Не оглядывается - плохая примета.
  
   Молодая плеть зеленого плюща заглядывает в окно. Листочки еще клейкие, нежные и очень любопытные. Амраф притянул веточку, понюхал. Жалко, ничем не пахнет. Через час Первый Советник придет с докладом. А пока можно навестить Кри - любимую самку беркута. Он тяжело вздохнул. Бедная птица, наверное, совсем затосковала без неба. Правитель любил охоту. Не парадную, когда весь двор выезжает к точно выбранному месту. Шатры, кухни. Загонщики уж обложили зверя. Женщины в шелках и драгоценностях наблюдают с высокого крытого помоста. На другом помосте - разнаряженные гости, в честь которых устраивают все это. Слуги разносят щербет, фрукты и сладости. Это не охота! А вот когда вырываешься в степь без кучи охраны, переодевшись простым воином, вот это - охота!
   Кри разминает крылья, кричит, и ты сам кричишь вместе с ней, предвкушая радость и азарт погони. Нетерпеливо повизгивает сидящая рядом в седле собака. Коня - в галоп! Беркут ловит ветер. И вот слышен победный крик - Кри увидела добычу. Собаку на землю и - вперед! Джейран еще дрожит в мощных лапах. Удар кинжалом. Запах крови пьянит. Кри, жадно раскрыв клюв, ждет своей порции горячей печени. Собака грызет ухо. Жаренное на раскаленном камне мясо... Эх! Нужно выехать, хоть и с отрядом охраны.
  Что за сборище у вольеров с ловчими птицами? Ну, если ему не доложили о происшествии! Он ускорил шаги. Странно. Все улыбаются. Евнухи, заметив Господина, раскланялись и ушли. Остался только один. Амраф хотел было прикрикнуть на него. Но... Шайтан. Что там происходит?
   - При записи устного высказывания, действует "закон открытого слога", и в конце слова, если оно заканчивается на согласный звук, пишут дополнительную гласную "е" или "и", которая не произносится. Дара выдохнула и, уперев руки в бока, обратилась к двум соколам:
   - Бедные монакирские ученики. Зачем нужны эти буквы, которые никто не произносит? Только расход чернил. Давно нужно было просить Правителя, что бы отменил этот " закон открытого слога"!
  Девушка набрала воздуха, приготовилась повторить еще какое-то правило и тут заметила наблюдавшего за ней Амрафа.
  - Доброе утро, Правитель.
  Он кивнул.
   - Это не попугаи.
  - Я не собиралась учить их говорить. Просто мне нужны были слушатели. А еще хотела посмотреть, чем их кормят. Они не болеют от баранины? Это же не дичь.
  Амраф презрительно хмыкнул:
  - Что женщина понимает...
  Дара вздернула подбородок.
   - Отец подарил первого сокола, когда мне было десять лет!
   Ты дочь простого охотника.
  - Мой отец владеет землями Экето. Уважаемый ярл. Один из совета семи!
  - Аааа... Хорошо. Значит сокола подарил... Ану-ка, возьми его. - Он указал на птицу. - Эй! Кто там! Принесите все!
   Девушка критично осмотрела рукав и перчатку.
   - Пряжки. Неудобно. Шнуровка лучше. И мне велико. Арек! Дай мне свой шарф.
   Амраф с удивлением наблюдал, как уверенно она управляется со снаряжением.
  - Это все? Клобук, обножки и дожик? Вы не надеваете нагрудник и нахвостник? Колокольчики только на ноги?
  - Что? Нагрудник? Зачем?
  
  - А у вас не выходят на коршуна или ворона?
  Дара уверенно вошла в вольер и, приняв стойку, выставила руку в перчатке. Она ловко надела на голову слетевшей к ней птице клобук, спутала ноги и пристегнула поводок.
  - Хороший. Только это средний сокол. У нас воины любят больших. А у меня был малый - "девичий".
  - "Девичий"...
  Он тряхнул головой и приказал:
  - Отправь птицу на место. И я жду рассказ о соколиной охоте в твоей стране.
  - Хорошо, Правитель. Только... Можно мне подержать беркута?
  Где братец нашел такую? Подержать беркута... И такой блеск в глазах!
  Разговор получился интересным. Дара рассказывала, как опытный охотник. О традициях и приемах, о соколах разных видов, о методах вываживания, о кормежке и уходе, о добываемой дичи и зрелищных поединках с крупными соперниками. Показывала руками, какие крутые виражи и повороты могут демонстрировать они в полете. Амраф слушал очень внимательно, задавал вопросы, уточнял. Он стал говорить о беркутах и так увлекся, что стал вспоминать свои приключения с Кри. О том, что самка беркута добыла не одного степного волка, причем чаще всего ломала хищнику хребет. Как терпеливо ждала его на джейране. И о той, редкой охоте в горах, когда Кри сбрасывала с уступов горных баранов, намного превосходивших ее в размере.
  Робкое покашливание Арека прервало их беседу.
  - Господин, Первый Советник ждет уже больше часа.
  - Шайтан! Совсем забыл! - кивнул и ушел.
  Только у двери в Малый Зал Правитель приостановился. Он говорил об охоте с девушкой! Как с мужчиной! Удивительное дело.
  
  Дара смотрела в след уходящему Амрафу. На центральной башне дворца ударил колокол. Она хлопнула себя по лбу.
  - Азиз! Урок!
  Девушка спешила. Надо же так заболтаться! Она отвлеклась на красивую бабочку и не заметила, что из-за большого куста жасмина ей на встречу вышла Зехра. Они чуть не налетели друг на друга. Одалиска отпрыгнула в сторону и что-то злобно прошипела.
  - Прости, пожалуйста, я не хотела тебя пугать.
  Зехра только презрительно хмыкнула. Северянка, конечно, не оставила бы без внимания такое к себе отношение. Но она торопилась. Если бы не урок!
  Когда Даре сказали о разрешении учиться, она поделилась с Фаридой планами того, что будет делать по дороге на уроки и назад. Например, она думала побывать на занятиях мечников. Что бы понять приемы боя, попросить подержать оружие, понаблюдать за дрессурой лошадей и много чего еще. Девушка с вдохновением строила планы. Фарида слушала, качая головой. Наконец, женщина решилась на разговор. То, что услышала Дара, было не приятным откровением. Воспитанная в других традициях, девушка не подозревала о темной стороне гаремной жизни - зависти, оговорах, интригах, сплетнях. О яростном желании власти, о готовности сделать многое ради положения в гаремной иерархии
  - Каждая одалиска мечтает стать женой правителя или его любимой фавориткой. Гарем - казан полный пауков. Даже дочери и сестры правителей не свободны.
  Девушка долго сидела задумавшись. Фарида сказала: " В Монакире традиции и правила не такие строгие, как у южных соседей. Но не стоит считать зубы у крокодила" Дара вздохнула. Нужно было внимательнее слушать Главного Евнуха, когда тот рассказывал ей о правилах. Чуть Арека не подвела под наказание. А вдруг из-за нее пострадал бы еще кто-то?
  
  Девушка критично посмотрела на отражение в зеркале. Какая она смешная в этой одежде! Волосы туго заплетены и спрятаны под платок. Шелла называется. На яркое платье надета абайя - черная такая рубашка, длинная до пола. Она еще раз крутнулась и показала своему отражению язык. Что ж, раз уж решила быть ответственной - терпи. Они с Ареком теперь идут до библиотеки не самыми центральными переходами. Дара сама несет красиво расшитую сумку с книгами. Ей пришлось повоевать за эту привилегию.
  - Ученье - труд. Ученик должен осознать все тяготы этого труда, тогда он с легкостью будет нести полученные знания.
  Арек уступил, но вот шкатулку с чернилами и перьями ей все-таки не доверил. Старичок Азиз оказался хорошим учителем. Объяснял увлекательно, спрашивал строго. А в конце занятий читал стихи.
  
   Первый Советник ушел. Амраф продиктовал писцу письмо к правителю Фальгура (северному соседу). Подписал указы о создании нового пограничного укрепления и начал читать прошение одного из знатных землевладельцев. Какое-то движение за окном отвлекло его от дела. Большая бабочка села отдохнуть на лист плюща. Она то раскрывала, то складывала крылышки. Из тоненькой и серой становилась яркой, похожей на удивительный цветок. Он залюбовался сменой цвета и формы. Сидел не шевелясь, чтобы не спугнуть насекомое и, как в детстве, шептал: " Не складывай крылышки!" Бабочка, словно услышала его, застыла. Она была восхитительна! Фигурно вырезанные крылышки очерчены широкой темно-синей каймой, внутренний край ее становился постепенно бирюзовым, терял четкие границы, светлел. На бледно-голубом фоне рассыпаны черные точки и совершенно неожиданно, возле самого тельца, блестело яркое желтое пятно. Дав человеку полюбоваться, красавица улетела.
  Правитель забыл о делах. Он вспоминал, как говорила об охоте эта странная девушка. Она так увлеклась рассказом, что даже не заметила, как несколько раз схватила его руку. А когда объясняла, какой петлей держат дожик - стащила с него шарф. И задавала совершенно мужские вопросы! Амраф вспомнил, как Дара убирала с лица тонкую прядь, ее улыбку, нежный румянец, и как вспыхивали в глазах золотистые искорки. Такая малышка! Не достает ему даже до плеча... Надо же, учить урок по грамматике с ловчими птицами. Может, и в самом деле, взять и отменить своим указом этот закон? " Только расход чернил, бедные монакирские ученики" Правитель представил, как удивится Ученый Совет, объяви он о таком решении.
  Стражники у дверей переглянулись: что смешного можно найти в государственных бумагах? Музлум тихонько заглянул в комнату.
  - Как думаешь, мой старый друг, подвластны мне законы грамматики?
  Эфиоп удивленно похлопал глазами.
  - Это ваша страна, Господин.
  Амрафу вдруг стало стыдно. Бабочки, девушки. Чем занята голова? Столько бумаг: прошений, проектов законов и указов, донесений. Подданные ждут решений. Занимаясь делами, он не мог отделаться от странного ощущения: словно все товарищи играют во дворе, а ты - наказан.
  
   Ночь. Спит город, спит и дворец, напоминающий днем шумный муравейник. Но любопытная Луна, заглядывая в окна, нашла человека, меряющего шагами балкон. Правитель не спал. Смутные, отрывочные мысли не давали покоя.
  Луна видела, как ночь бросила свое незаконченное колдовство, и знала, что для одного человека этого много, его нужно разделить на двоих, иначе оно принесет только страдание. Закрывшись легкой тучкой, Луна стала шептаться с Ночью, уговаривая исправить последствия ее необдуманного поступка. Ночь и сама чувствовала себя виноватой, и согласилась. Две подружки уговорили хор цикад спеть ночную симфонию. Легкий ветерок собрал запахи цветов и специй. Луна опустила легкие лучи на голову и плечи человека, гладила, успокаивала. Цикады старались во всю, им удалось отвлечь внимание мужчины, он глубоко вздохнул, прикрыл глаза, в груди у него потеплело. Ночь незаметно собирала излишнее колдовство.
  Амраф повел плечами. Поздно уже. Спать. Завтра мать придет на завтрак ...
  Две подружки - Ночь и Луна, думали, что делать с оставшимся колдовством. Ветер подсказал решение. Луна заглянула в одно из открытых окон, пустила в комнату тонкий луч, Ветер раскачал занавески, и Ночь скользнула внутрь по лунному лучу. Да, хорошо они придумали! Тонкой паутинкой колдовство накрыло девушку.
  Трое друзей: Луна, Ночь и Ветер, довольные проделанной работой, Гуляли по улицам Дагри..
  
  
   Глава 5
  
  
  - Ах,господин Газир! Как долго мы были лишены счастья видеть вас! Наша радость от встречи безмерна!
  Толстый человек в зеленых шароварах кланялся, лебезил, суетился. Как же, такой важный гость!
  - Сейчас, сейчас! Хозяйка выйдет сейчас.
  - Не устраивай суматоху, Ахриз. Я немного развлекусь игрой.
  В большом зале полно гостей. Мужчины ведут неспешные беседы, покуривая кальян, или играя в вари. Из соседнего зала слышны азартные крики - там играют в кости, ставят на скорпионов. Все ждут, когда начнут выступать танцовщицы. Слуги разносят напитки и угощения. Газир проиграл несколько ставок, побросал кости и, разговорившись с одним из посетителей, сел играть в бао.
  - Удача хитра и переменчива. Пока молод, она частенько поворачивается, что бы посмотреть на тебя. Но время натягивает на твое лицо морщины, превращая его в подобие одного места под петушиным хвостом. Капризнице становится не интересно смотреть. И теперь даже победа в игре кажется значимой. Смейтесь, мой мальчик, смейтесь! Пусть ваша молодость длиться долго! Успейте сделать все, что задумали! Живите легко: не жалейте о потраченных деньгах, любите женщин, побеждайте на скачках, доберитесь до Южного моря. И тогда старость ваша будет украшена воспоминаниями, а не полна горьких сожалений!
  С верхнего этажа спускаются музыканты. Гости рассаживаются вокруг места для танцев. Хозяйка Карима приветствует собравшихся. Выступления начинаются. Мужчины бросают на ковер золотые монеты, украшения, драгоценные камни и жемчужины. Они хлопают, кричат, подбадривают танцующих кутани неприличными словами. После каждого танца кто-нибудь из гостей поднимается на второй этаж. Перед Газиром останавливается высокая темнокожая девушка. Она танцует именно для него. Молодой человек бросает ей под ноги горсть монет, подмигивает, поводит плечами. Но тут его внимание привлекает другая девушка - с длинными рыжими волосами. Она оттеснила темнокожую. Соревнование кутани развлекает не только Газира. Крики и свист усиливаются. Девушки танцуют все откровеннее, стараясь завлечь гостя. Наконец, темнокожая, вцепившись сопернице в волосы, оттаскивает ее. Рыжеволосая не остается в долгу и, размахнувшись, бьет напавшую по лицу. Драка разгорается. Но хозяйка не спешит разнимать девушек - гости бросают больше денег. Наконец, под смех и улюлюканье, дерущихся разнимают. Они визжат, бранятся, плюют друг на друга. Веселая компания требует, что бы тот, из-за кого началась ссора, угостил всех собравшихся. Газир, гордый от такого внимания, садится на почетное место, принимает поздравления. Слуги бегают, разнося обильный ужин. Некоторые объедаются - конечно, ведь платить не нужно. Гости расходятся под утро. Хозяйка довольно щурит глаза. Удачная ночь, хороший доход. Карима запирает сундук с деньгами, обходит свой дом, следит, как слуги наводят порядок, заходит в комнаты к подравшимся девушкам. Глупые! Господин Газир - особый гость, даже не посмотрит на простых кутани. Что бы он постоянно приходил, она прячет от всех красавицу Сариту. Ах, эта девушка приносит большие деньги. Нужно заказать новый наряд.
  
  Исхан толком и не выспался. Нужно было поговорить с Правителем. Все новости, что собрал он за несколько дней, вызывают опасения.
  - Видишь ли, брат, мне никак не удается ухватить виляющий хвост! Что-то ускользает. Это важно. Но вот где искать? Понятно, что дикие собирают армию. Им кто-то помогает. Кто? Соседи? Свои? Всех признаков много. Южане, конечно, самые надежные наши союзники. А вот западные торговые княжества не упустят возможности заработать. Северные соседи - выжидают.
  - Государство контролирует самые большие шахты и рудники. Оружейникам не выгодна контрабанда.
  - Кривой Хаким был в "Веселом доме" в новом халате. Взял танцовщицу, ставил на скорпионов. С чего у него доход? Да еще такой, что этот скряга так потратился? Омар увеличил количество верблюдов в своем караване, и не только он. Может, проверить куда уходит руда со "свободных" жил?
  - Сейчас нельзя забрать их под контроль государственной печати. Последние золотые копи стоили жизни твоему отцу. Нужно съездить в Тимо - к оружейникам.
  
  Правитель пришел к Матушке по делу и задержался. Одалиски устроили вечер сказок. Он заметил и Дару. Одна из девушек рассказывала о тысяче храбрых воинов, отправившихся в горное ущелье, что бы убить огнедышащего ифрита и погибших там. Собравшиеся ахали, всплескивали руками, жеманничали, поглядывали на Амрафа. Он заметил, как усмехнулась северянка, услышав о трагическом завершении похода. Рассказчица - Зехра,тоже заметила усмешку.
  - Какие, наверное, каменные сердца у жителей северных стран, их не трогает смерть героев...
  - Разве это героическая смерть? Отправились такой толпой в неизвестное место. Без разведки, ничего не зная о своем враге: где его логово, в чем слабость. И просто сгорели в пламени! Зачем? Этот ифрит так и будет творить гадости, причем еще больше.
  Амраф свел брови к переносице и стал внимательно рассматривать носки своих туфель. Неждмие, сидевшая рядом с братом, не выдержала и захихикала. Даже матушка улыбнулась, глядя, как возмущенно качает головой девушка. Трагичный момент, на который рассчитывала Зехра, не получился.
  - Если северные воины так осторожны, можно усомниться в их храбрости.
  Малика остановила готовую возразить Дару.
  - Это не женское дело, вести спор о доблести воинов! Расскажи о своей стране. Что-нибудь грустное.
  Северянка вздохнула, ничего, она еще припомнит этой Зехре!
  - Грустное? - Дара на минуту задумалась. - Что ж, попробую.
  И снова Амрафу казалось, что негромкий голос девушки подхватывает его, уносит далеко-далеко, что он уже там, в холодном лесу ловит первые снежинки. Вместе с мальчишками бросает на лед камни, что бы проверить прочность, стоит на морском берегу, видит, как скалы одеваются в белую скорлупу, чувствует, как, дрожит земля под ударами шторма.
  Одна из одалисок о чем-то шепталась со своей соседкой, хихикала, звенела браслетами. Посторонние звуки мешали. Правитель резко повернулся и посмотрел на шумевшую. В его взгляде было столько гнева, что у бедной девушки дыхание перехватило от испуга.
  Голос Дары уже рисует, как Зима посылает метель за метелью, как объединяет ветра, и уже не метель, а снежный буран ломает деревья в лесу. Ему кажется, что это он - тот погибающий странник, сбившийся с пути. Это он ничего не видит сквозь плотную стену снега, ветер стаскивает его с лошади, отчаяние поселяется в душе. Может ли маленький человек выстоять в середине бешеной круговерти? Крики тонут в завывании ветра. Не стоит ждать помощи.
  И вдруг все прекращается. В одну минуту куда-то исчезает ветер и снег. Низкое зимнее солнце выходит на чистое, без единого облачка небо. Потрепанный бурей лес осторожно вздыхает, поднимает верхушки деревьев, осматривается. Солнечные лучи отражаются в миллионе снежинок, наполняют воздух блеском.
  Дара делает несколько глотков воды и продолжает:
  - Зима не дает передышки. За метелями следуют морозы. Солнце не в силах согреть остывшую землю. Холод набирает силу. И вот однажды, лунной ночью, на тысячу мелких осколков разобьет тишину волчий вой. Холод гонит стаи к человеческому жилью. За легкой добычей. Волков много, голод делает их отчаянно смелыми. По ночам они подбираются к стоящим на краю поселков домам. Разрывают собак, забираются в овчарни и конюшни, нападают на людей. Стаи заходят все дальше в поселки, не боятся ни костров, ни шума. И даже днем нападают на обозы.
  Неджмие прижимается к брату. Она тоже видит, как приближается стая. Слышит скрип снега под мощными лапами, тяжелое дыхание испуганных лошадей. Волки не боятся, в их желтых глазах уверенность и сила. Амраф чувствует, как дрожит сестра, слышит, как вскрикивают девушки. Ему кажется, что стоит протянуть руку - и он коснется оскаленной, перемазанной горячей кровью морды зверя. В ушах не смолкают крики людей, отчаянное предсмертное ржание лошадей, хруст костей, чавканье и сытое ворчание.
  - Мороз усиливается. День за днем Холод накатывает, как волны. Море становится тяжелым, вся поверхность покрыта толстым слоем ледяного крошева. Стужа рыщет по лесу, ищет жертву. Кажется, что даже ветер замерз и спрятался. Воздух густой и плотный. В тишине слышно, как трещит и лопается кора на деревьях. Это Мороз добирается до сердцевины - ищет остатки тепла. Злобствующий холод загоняет зверье в норы, сбивает оленей в стада, губит больных и слабых. И вдруг этот безжалостный убийца настораживается - в его владениях одинокий человек. Нет-нет, Мороз не убьет его сразу. Будет играть. Медленно-медленно, осторожно заберется под опушенные инеем ресницы, начнет показывать сказочные видения. Заберется под шапку и станет тихонечко шептать удивительные рассказы. Путник, убаюканный обманной лаской, перестает бороться, засыпает. Холод ловит каждую крупицу теплого дыхания. Пробирается к самому сердцу, остужает кровь. И сердце бьется все медленнее и тише. Вот оно вздрогнуло и остановилось навсегда. Звери чутко поводят ушами, услышав злобный хохот холода.
  Дара замолчала. В комнате еще несколько минут было тихо. Из оцепенения всех вывела Неджмие. Она уткнулась лбом в плече брата и громко всхлипывала. Малика вздохнула.
  - Ах, какой ты талантливый рассказчик, дитя!
  Девушка смущенно кашлянула.
  - Благодарю. Но, простите, я не хотела, что бы кто-то плакал.
  Амраф обнял плачущую сестру, вытер своим платком ее мокрые щеки.
  - Все могут уходить! А ты,- он посмотрел на северянку,- задержись!
  Одалиски расходились молча. Только Зехра злорадно улыбалась.
  - Ты выполнила желание Матушки, но прогнала улыбку с губ моей сестры. Хочу услышать, что есть хорошего в этом времени холода. И верни улыбку...
  Девушка снова присела на скамеечку у окна.
  - Я попробую, Правитель. Конечно, Зима приносит не только мрачные дни и события.
  И вот Неджмие представляет, как ребятня катается с горы, барахтается в снегу, строит снежные крепости, устраивает сражения. Дара говорила и о праздниках. О встрече восхода зимних созвездий, о строгом дне памяти предков. Не забыла описать свадьбы и огненные проводы Зимы. Рассказала об удивительной лесной птице, которая кормит птенцов, вылупившихся в самую стужу, кашей из еловых семян и закончила сказкой о том, как Мышка заставила Медведя перевернуться в берлоге на другой бок, что бы быстрее пришла Весна. Девушка устроила целое представление: говорила разными голосами, показывала, как спит медведь, посасывая лапу, как бегает мышка.
  Неджмие хохочет, набрасывается на брата со словами: " Переворачивайся, медведь!", пытается пощекотать. Правитель снисходительно улыбается, глядя на проделки сестры.
  
  - Да, брат, Боги не всем дарят такой талант. Я даже запах крови почувствовал. Жалко, не смогу так рассказать! Неждмие плакала. Везет тебе находить что-нибудь интересное. Ха! Как она возмущалась бесполезным походом. И ведь в чем-то права! Я послал ей книгу с описаниями жизни наших полководцев. Пусть сравнит со сказками.
  Исхан с удивлением наблюдал за другом. Пожалуй, впервые Амраф говорит о девушке. И столько. Да еще признает ее ум. А Правитель уже рассказывал о соколиной охоте в северных странах. Сравнивал традиции и особенности, показывал стойку, какую приняла Дара, какой петлей крепила поводок.
  - Завтра утром выедем! Хочу поднять сокола с земли. Да и Кри нужно подышать.
  - Охраны много возьмем?
  - Здорово было бы вообще не брать! Но возьмем твой отряд.
  Разговор снова перешел на рассказы о севере. Командир Особой стражи хитро прищурил глаза. Ох, не зря, не зря разговорился его друг и Господин!
  Замечательный день! Охота удалась. Соколы легко слетали с руки. Умница Кри взяла джейрана. Амраф был доволен и на обратном пути дразнил брата:
  - Птицы умные! Это тебе не танцовщицы! Им все равно, какие у тебя глаза!
  Исхан только фыркал и гримасничал.
  Правитель проследил, как устроили птиц на отдых, дали им свежей воды. Когда шел к себе, встретил в саду сестру с Дарой.
  - Занятия по грамматике сделали птиц умнее. Я получил удовольствие от новых приемов. В благодарность за удачную охоту, я велел прислать на твой обед лопатку джейрана.
  Неджмие удивленно раскрыла глаза.
  - Ты должна мне все рассказать! Брат еще никогда ни одну девушку не угощал дичью!
  
  Фарида улыбалась и качала головой. Кто бы подумал, что сестра Правителя такая болтушка! Служанка видела ее только на строгих приемах, там девушка вела себя совсем по-другому.
  - Отец очень любил Малику, и когда родился наследник, решил не иметь детей от других женщин. Евнухи и лекари строго следили за этим. К несчастью, второй их ребенок умер еще младенцем. А потом отец долго воевал. Мою маму он привез из последнего похода. Избавляться от ребенка было поздно. Она не перенесла родов. Малика воспитывала меня, как свою родную. Она очень хорошая, и Правитель любит свою сестру. А вот отец не очень интересовался. Но я не сержусь. Мужчины всегда больше любят сыновей.
  Дара внимательно слушала подружку. Как не справедливо! Почему нужно любить только мальчиков? Ее отец очень удивился бы.
  Неджмие рассказывала, что совсем маленькой, почему-то боялась брата. Хотя он всегда угощал ее чем-нибудь вкусным, приносил игрушки.
  - Отец учил его, что нужно быть серьезным, ответственным, думать о стране. Вот Амраф и старался, даже не улыбался. А брат Исхан всегда шутил, катал меня на своей лошади, подбивал на шалости. А у тебя есть братья?
  - У меня родная младшая сестра. Братья только двоюродные.
  - Замечательно, наверное, когда есть сестра. С одалисками не подружишь. Они все притворяются, только бы я напомнила о ком-нибудь брату. Да я и не люблю из них никого. Девушки все время жалуются друг на друга, ссорятся. Хуже всех - Зехра! Такая подлая! И почему ее не переведут в нижний гарем?
  Девичьи разговоры прервал посланник от Матушки. Неджмие ушла. Дара села за учебники, но правила не шли на ум. Она вспоминала сестру, родителей, братьев, лесное озеро с прозрачной водой, речку с песчаной отмелью и скалистый морской обрыв. У нее защипало в носу. Только не плакать! Девушка вздохнула и стала зубрить правило. Нужно учить. Если даже птицы стали умнее... Надо же! Лопатка джейрана! А он действительно почти не улыбается. Что за глупость учить ребенка быть суровым! Бедные наследники. И то им запрещено, и это. И гарем еще на шее! Дара вспомнила, как вчера вечером одалиски старались показать себя. Она улыбнулась: и пересаживались, и ахали, и звенели украшениями, и бросали томные взгляды! Правитель - невозмутим. Все старания напрасны. Интересно, он помнит их по именам? Как нежно вытирал слезы сестры! А они не похожи, разве что оба высокие. Неджмие - черненькая, глаза карие, носик пуговкой. А он - зеленоглазый, каштановые кудри, гордый профиль. Красивый... Конечно, все одалиски... Неожиданно девушка разозлилась. Утащил бы их всех Болотный Дух! Подумаешь, красавицы! Брови нарисованы, щеки выбелены! Спросонья увидишь - испугаешься! Дара фыркнула. Ну и пусть! Мне-то что? Вон правила не выучены!
  
  
   Глава 6
  
  
  Исхан собирался на север в Тимо - город оружейников. Великий предок - Собирающий Земли, приложил немало усилий, чтобы этот аянат присоединился к Дагри. Да и другие земли с рудниками и копями то же. Северные провинции стали основой благополучия Монакира. Со временем, богатым аянам стало выгоднее сотрудничать с государством, чем добывать руду, золото и камни самостоятельно. Многие вообще отдали рудники в аренду государству и жили на довольно большой доход от прибыли. Оружейники тоже подчинялись "государственной печати". Им не выгодно было продавать свои изделия в обход казны. Но как бы ни было хорошо кому-то, всегда есть недовольные.
  Вместе с караваном он отправился в путь. Мерно покачиваясь в седле, думал о жизни, о странных ее поворотах. Недавно приехал с запада, теперь едет на север. Словно облако, гонимое ветром. Постепенно мысли молодого человека стали веселее. Он заметил в одной из крытых повозок яркое платье. Значит, путешествие будет не таким уж скучным. Исхан внимательно следил за нужной повозкой. Вскоре он уже знал, что там везут девушек для одного старика - аяна. Разве можно было упустить возможность и не насолить старому развратнику! Слуга уже передал девушкам фрукты. Они выглядывали в щели навеса, угадывая от кого подарок. Молодой человек подъехал ближе и раскланялся. В повозке возня, смех. Вот нежная ручка, унизанная кольцами, приподнимает полог. Какой цветник! Блестящие глаза, белозубые улыбки, воздушные поцелуи! Исхан пишет на клочке бумаги имя, завязывает в платок и, проезжая мимо, быстро сует его в щель. Снова смех, ахи. Ответ не заставляет себя ждать. Слуга поднимает выпавший сверток. В нем - красивая сережка, изящный браслет, тонкая цепочка, перстенек и пряжка от пояса. К вещицам прикреплены бумажки с именами. Вечер обещает быть интересным. На закате караван останавливается. Слуги ставят шатры, готовят еду. Исхан пробирается к повозке. Он стразу заметил девушку с одной сережкой, и другую - без одной пряжки на поясе. А как угадать остальных? Так, кажется, еще одну нашел! Служанка громко сокрушается о браслете. А вот эта часто касается шеи, значит, цепочка - ее. Теперь только решить, кому вернуть украшения, а кто придет к нему забрать свое. Он идет открыто, что бы заметили. Оставляет узелок у сложенных тюков. Девушки замечают, в какой он входит шатер. В узелке нет сережки...
   Большой лагерь затихает. Сторожа дремлют у костров. Полог повозки откинут. Исхан подхватывает девушку на руки. Она легкая, как тростинка. Он бесшумно пробирается со своей ношей между спящими. В шатре тепло, девушка сбрасывает плащ. В полутьме глаза кажутся черными-черными. Ее волосы пахнут сандалом. Он целует нежные губы, длинную шею... Ах, какая тонкая талия, длинные ноги... Поцелуи становятся жарче, туки требовательнее. Вдруг он останавливается и отталкивает девушку.
  - Ты...
  - Да, и я, и все мои подруги - невинны, Газир. - она обнимает его. - Не хочется дарить такое сокровище старику. Ты - молод и красив. Мы решили, что воспоминания о первой ночи должны быть счастливыми.
  Мужчина растерян, но девушка настойчива, и он сдается. Длинные косы, словно змеи, шевелятся вдоль тела. Он гладит ее плечи, маленькую, упругую грудь. Она отвечает на поцелуи, запускает руки в его волосы. Есть только два тела, только страсть, только одна ночь. Потом он отнес ее к повозке. На подушке остался платок, пахнущий сандалом.
  Еще несколько дней пути, несколько жарких ночей. В расшитом шелковом мешочке - пять платков на память: Сима, Рахиль, Далила, Бети, Тила. Они никогда больше не встретятся.
  В лучах полуденного солнца черные дымы печей Тимо кажутся не такими густыми. Это даже не город - скопление плавильных печей, кузниц, ям с углем, складов с рудой и дровами, жилищ, лавок, контор. Все покрыто сажей, копоть глубоко въелась в каменные кладки домов. Чумазые мальчишки играют на улице. В светлых и ярких одеждах ходят только приезжие. В ушах гудит от шума мехов, звона молотков, гула печей.
  Газир остановился на постоялом дворе за городом, подальше от удушливого дыма и копоти. Расспросил хозяина о лучших оружейниках. Он хотел переплавить несколько простых кинжалов из семейной коллекции на более дорогие, причем наблюдать за процессом. Хозяин назвал ему несколько мастеров, сказал цену такой работы, посоветовал, где можно сделать вставки из травленого серебра на рукояти или золотое покрытие с драгоценными камнями. Молодой человек отправился в город.
  
  О, Боги! Как же он зол! Правитель награждает кого хочет, чем хочет! И не обязан объяснять свои поступки! Надо же, как все удивлены! Подумаешь, раньше не угощали девушек дичью. Да это вообще единственная девушка, которая понимает, что такое охота! Мужчинам же не дарят серьги за советы! Амраф поднял на собравшихся глаза. Советники сникли под тяжелым взглядом.
  - Большому Совету не стоит тратить драгоценное время на пустяки. Займемся делами. Я собрал вас, что бы сообщить...
  Музлум, стоявший у трона, довольно засопел: умеет его любимый Господин заставить уважать себя!
  После совета он принимал благородных аянов из южной провинции. Говорили о строительстве плотин в нижних течениях двух небольших речек и о снижении пошлин на черных рабов. Затем Хранитель Казны пришел с докладом, за ним - Первый Советник с указами.
  Вечером он нарочно ушел в мастерскую к резчикам. Нечего все вечера торчать у Матушки. Вернулся поздно, уставший, но довольный. Ее рассказы, конечно, очень интересные, однако Правитель не должен поддаваться слабости.
  Утром Амраф решил, что сам выведет Красавчика в манеж, а потом вычистить его. По пути вспомнил о яблоках. Возвращаться не хотелось, гонять слугу - долго, и он свернул к саду. Немного поговорил со смотрителем, сунул несколько яблок за пазуху и пошел к боковой калитке. Случайно поднял глаза и, словно споткнувшись, остановился. На террасе Дара расчесывала волосы. Солнечные лучи запутались в локонах. Казалось, она пытается выпустить их, проводя дорожки широким гребнем. Но лучи не хотели уходить из пушистого плена, забирались глубже, прятались от костяных зубцов, подсвечивали каждый волосок. Он заворожено наблюдал, как медленно скользит гребень, как тонкие пальцы придерживают пучки окрашенных светом волос. Длинные волнистые пряди укрывали девушку блестящей струящейся шалью. Вот она, как будто устав бороться с лучами в своих волосах, отложила гребень. А они, обрадовавшись своей победе, окружили голову Дары золотистым сиянием. Девушка повернулась. Правитель почувствовал, как его накрывает волна мягкого света. Дыхание перехватило, и закружилась голова. В этот момент их взгляды встретились. Дара сразу и не узнала в этом мужчине, одетом в простую рубаху и шаровары, Амрафа. А потом растерялась от его взгляда. Она не придумала ничего лучше, чем молча чуть вздернуть подбородок, как бы спрашивая:
  - Что хочешь?
  А он вдруг улыбнулся и, то же молча, тряхнул головой:
  - Нет, ничего.
  Девушка поклонилась и поспешила уйти. Она прикрыла за собой дверь, прислонилась к косяку. Почему так дрожат руки?
  Амраф рассеянно гладил Красавчика. Вытаращился как... баран! Шайтан! Почему так дрожат руки?
  Весь день его отвлекали от дел солнечные блики. Они нарочно прыгали в окно, бегали по стенам, прятались в бумагах. И мысли Правителя так же прыгали, убегали вслед за блестящими пятнышками. Он никак не мог сосредоточиться, отвечал невпопад, сердился. Наконец, устав бороться с собой, решил поработать в мастерской. Но и там солнечные зайчики не дали покоя. Сидел, зажав резец в кулаке, а перед глазами - девушка, расчесывающая волосы... Нет, сегодня совершенно не возможно работать! Что ж, от рассеянности есть только одно средство.
  - Музлум, пришли Гамбо на площадку мечников!
  - Осторожно, Госпожа, вы так сожжете пальцы. Опускайте потихоньку, с краю.
  Дара, высунув кончик языка от усердия, повторяла все движения служанки. Они готовили лепешки и разные соусы к ним. Потом девушка усадила Арека у очага, поставила перед ним поднос с едой и приказала:
  - Ешь! И скажи где чьи!
  Хитрый евнух начал с острого соуса, и заявил, что перец обжег ему язык. Теперь он не различает тонкостей вкуса. И не может определить, какие из лепешек кто готовил. Но они так вкусны, что он съест все, даже если у него лопнет живот.
  - Ах ты, Рыжий Лис!
  В Маленькой Башне тихо. Фарида ушла стирать, Арек дремлет у порога. Дара задумчиво следит за пылинками, танцующими в солнечном луче. Чего она растерялась утром? А у него красивая улыбка... Он так странно на нее смотрел... Рубаха облепила плечи... Красивый... Только она немного побаивается его. Смотрит всегда строго. И еще он высокий, приходится задирать голову, когда разговариваешь. Девушка вздохнула. Не повезло ей с ростом. Все смотрят сверху! Дома - братья, здесь - одалиски. Ох, эти девушки и друг на друга смотрят так, словно увидели перед собой дохлую ящерицу. Важные такие. Даже смешно. А, ну их! Пусть живут, как живут!
  
  Большой прием окончен. Советники расходятся. Амраф поднимается на балкон к Матушке. Поговорить о делах, подписать документы. Он уже уходит, слуга открывает тяжелые занавеси. Правитель поворачивается в своде арки, что бы кивнуть на прощание, вдруг кто-то обнимает его. Мгновение - и кинжал уже у горла напавшего.
  - Шайтан!!
  - О, мой Господин, даже смерть от твоих рук будет счастьем! Прими любовь недостойной рабы Салимы, Великий Правитель!
  Одалиска прижимает его руку к груди, гладит, дышит часто, словно в экстазе закатывает глаза. Амраф брезгливо отталкивает ее. Стражник, растерявшийся в первый момент, тащит девушку к выходу. Салима вырывается, падает в ноги Правителю, целует край одежды, бормочет любовные признания. Амраф, не глядя на побелевшего Главного Евнуха, бросил:
  - Избавься...
  Орбей краем глаза замечает удовлетворенно-злорадную усмешку Зехры.
  Правитель расхаживал по террасе. Глупая курица! "Смерть от твоих рук..." Женщина не должна так предлагать себя. Мужчина всегда выбирает сам! Он фыркнул. И грудь у нее потная...
  Амраф вспомнил, как Дара держала его за руку, когда пересаживала жучка с травинки на ладонь. Пальчики перепачканы зеленым соком - показывала, как плетут оберегов из травы.
  - Солнышко, Солнышко полети на небо, принеси хлеба, черного, белого, только не горелого! Видишь? Улетел! Значит, сбудется!
  Она такая... Хорошо, что северянка не похожа на других девушек. Как спорила с ним, доказывая, что тетива из тонкой льняной косички пружинит лучше, чем из жилы! От мыслей о Даре он успокоился. Она нужна ему! Рядом с этой малышкой отдыхает душа.
  
  Бывает такой день, когда дело цепляется за дело, поторапливает, подбрасывает новые и новые проблемы, и человек бежит, бежит, и ему все кажется, что какое-то важное дело не сделано.
  Амраф устал. Люди, дела, бумаги - он чувствовал, как начинает кружиться голова. Нужен был перерыв.
  Правитель, сделав знак Ареку, тихонько заглянул в комнату. Дара играла с котенком. Она хихикала, наблюдая, как малыш гоняется за привязанным на веревочку перышком. Теплая волна нежности накрыла Амрафа, унесла усталость и тревогу. Он уже хотел уйти, но девушка заметила его.
  - Здравствуй, Правитель! Разреши представить тебе - мой новый друг и твой верный подданный, самый удачливый из беспородных - Аро!
  - Аро? Что за имя? Оно что-то значит на твоем языке?
  - О, это имя само прилипло к нему. Так громко орать, сидя на ветке, мог только Аро!
  - И кто же снимал животное?
  - У вас во дворце живут очень добрые и милые чистильщики печных труб. Хотя я и сама могла бы залезть на дерево. О, у Арека было точно такое же выражение лица, только он был в два раза бледнее...
  Дара заметила, что Фарида делает ей какие-то знаки.
  - Прошу прощения, Господин, я забыла о гостеприимстве. Не желаете отведать полдник вместе с нами?
  Горячие лепешки с медом и холодным молоком. Мммммм... Вкусно.
  - Так едят в твоей стране?
  - Не совсем... У нас пекут другой хлеб...
  Глаза девушки затуманились. Амрафу вдруг захотелось коснуться ее щеки. Дара тряхнула головой и спросила:
  - Как мне поблагодарить вашу матушку? Она нашла замечательного учителя.
  - Напишешь ей благодарственное письмо, или прочтешь несколько глав из книги.
  Котенок вскарабкался на колени Амрафа, незаметно для себя Правитель стал поглаживать теплый комочек. Они говорили об учебе, о трудностях языка. В какой-то момент, заметив, как он гладит котенка, Дара подумала, что Правитель - не плохой человек, и он образован, и ...
  Их разговор прервал посланник - прибыл срочный гонец из дальней провинции.
  
  
  Дара внимательно слушала подругу. Ох, как все запутано! Девушка не раз замечала, что одалиски очень ревностно относятся к тому, на каком месте сидят возле Матушки или идут на приемы, лежат у бассейна. Неджмие пояснила:
  - Девушки в гареме разные. Одни - подарены Правителю, они из благородных семей соседних государств. Такие обычно не попадают в Нижний гарем. Большая часть - купленные. Орбей постоянно посещает торговцев в поисках красавиц. А есть такие, что попадают в Верхний гарем случайно, вот как ты, например, или Правителю понравится девушка, и не важно даже, что она рабыня. Кроме того, у Правителя может быть любимица, он зовет ее к себе чаще других. Все это - мера власти, возможность стать женой. Правда, у брата нет любимицы. Только Зехра была у него два раза. Вот она и заносится. Хотя Салима, ну та, что устроила скандал, была благороднее по происхождению.
  А потом Неджмие стала выговаривать подруге за неправильное поведение:
  - Почему ты не носишь украшения?
  - Я не привыкла носить столько каждый день, только на праздник. Да и руки от браслетов тяжелые.
  Но, оказывается, Дара таким поведением оскорбляет Правителя и как Властелина страны, и как мужчину. Кроме того, дает повод к сплетням. А это не допустимо!
  - Брат много говорит с тобой, дарит украшения. А ты не носишь. Девушка должна всегда быть красивой для своего мужчины. Показывать всем знаки его внимания. А так пойдут подозрения и разговоры. Скажут, что Правитель скуп или что тебе не за что дарить украшения. А больше всего будут говорить, что он ведет себя не как мужчина: терпит выходки женщины. А о тебе - что не принимаешь подарки, потому что отдала сердце кому то другому. Начнут искать...
  Северянка не знала: плакать или смеяться. Но, помня разговор с Фаридой, решила "не дразнить собак". Носит же она "правильную одежду", поносит и украшения.
  
  
   Глава 7
  
  Словно капли дождя звенят браслеты.
  Мое сердце убегает вслед за тобой.
  Ах, глупое! Эта девушка не твоя,
  Как цветок в чужом саду.
  - Эй! Опять ревешь, как голодный ишак! Давно палка ходила по твоим ребрам? Работать, что ли я буду?
  Хозяин постоялого двора, бормоча ругательства, отправился по делам. И снова тишина. Исхан лениво потянулся. Скучно! Завтра будет готов его заказ, и домой. Наконец! Он, наверное, еще неделю будет чихать сажей. Что за город? Печи, кузницы, дым и копоть. Правда, в "Веселом доме", местные таваиф порадовали исполнением муджра. А у этого паренька хороший голос, зря старик прогнал его.
  - Господин, этот сын ослицы только и делает, что бормочет свои стихи! Лодырь! Да разве он умеет петь? Так, гонят воздух! Но, слово гостя закон. Эй, Юсуф! Благородный господин желает услышать твою песню. Старайся, мошенник! Если гость останется недоволен, будешь жить в загоне для верблюдов и жевать сухие лепешки!
  - Я буду стараться, хозяин, - парнишка поклонился. - Что спеть господину?
  Исхан слушал, прикрыв глаза. Ах, какой молодец! Да, брат прав - ему везет находить что-то интересное в поездках. То редкую книгу, то коня, то девушку.
  - Сколько тебе лет?
  - Семнадцать, господин.
  - Кто научил тебя этой песне?
  - Никто не будет учить сироту, господин.
  - Ты слышал, как кто-то пел ее?
  - Нет, господин, она была в моей голове.
  Исхан прищурил глаз и нарочно прикрикнул на Юсуфа:
  - Как смеешь обманывать!
  - Клянусь огнем в главной кузнице, господин, песни сами приходят ко мне!
  Мальчик снова запел. Гость рассматривал его. Мелковат для семнадцати, худой, длинные волосы не чесаны, чумазый, одет в лохмотья. Но мордашка симпатичная. А голос! В этом Исхан разбирается. Да еще и поэт в придачу!
  - Довольно. Позови хозяина.
  Старик явился, готовый наказать слугу. Он сначала удивился желанию гостя выкупить мальчика, а потом стал торговаться. Но потомок старого торгового дома вышел победителем.
  Вечером Исхан рассказывал Юсуфу, что увезет его в столицу. О том, какой это красивый город.
  - Ты знаешь легенду о строительстве Дагри? В далекие времена, когда в горах еще жили Небесные Драконы, дома людей были похожи на пещеры или звериные норы. Один охотник помог молодому Дракону, попавшему в беду. В благодарность, мудрые существа научили человека, как строить дома, где брать для этого красивый белый камень. Вот так и вырос среди серых скал Белый Город - Дагри. Путешественники, подъезжающие к столице, издалека видят светлое зарево - это отражаются в белых стенах и золотых куполах солнечные лучи.
  - А Драконы?
  - Они улетели. Давно. Так вот, сначала, ты поживешь в доме моей матери. Нужно откормить тебя немного. А потом я отведу во дворец. Петь для Правителя и его Матушки. А теперь - спать. Завтра уезжаем!
  Юсуф долго лежал с открытыми глазами. Он боялся, что если уснет, то его счастье исчезнет. Какой хороший новый хозяин! Накормил досыта, купил новую одежду и сапоги, отправил в хамам и к брадобрею постричься. А когда нечаянно свалил кальян - не ударил, только смеялся. О, он будет петь, будет стараться, не подведет Господина!
  Исхан был доволен. Он никогда не возвращался без подарка брату. В этот раз будет поэт! Не всегда же привозить девушек!
  По пути домой, на каждой стоянке, Хозяин заставлял Юсуфа петь для попутчиков. В основном, похабные куплеты. Парень краснел, смущался, но, ослушаться не смел.
  
  
  Амраф удивленно раскрыл глаза. Неджмие хохотала и хлопала в ладоши. Шайтан! Он позорно проиграл! Сегодня не его день! Такого еще не бывало, что бы три из пяти обручей пролетели мимо конуса. А она? Она должна была проиграть Правителю!
  - Брат, слово Властелина Монакира - закон! Можно и мне с вами?
  Он сначала нахмурился. Дерзкие девченки! Одна победила его, другая требует немедленно выполнить обещание. И вдруг рассмеялся. Глупо сердиться на женщин.
  - Арек! Пусть откроют оружейную!
  И вот впервые в истории (ну по крайней мере он такого не помнит) в оружейной женщины. Амраф наблюдает, как Дара идет между стойками мечей, касается щитов, украшенных чеканкой доспехов.
  - Можно взять? Странный меч.
  Девушка взяла шотел с двойным изгибом. Выставила перед собой, качнула в лево, в право.
  - Похож на серп. Им что, головы отрезают?
  - Иногда.
  Дара брала мечи, расспрашивала, как называются, почему именно такой формы.
  - Килидж, шамшер, хайбер - это длинные, а короткие - кора, кукри и адьяр коти. У наших мечей нет вот этой части на рукояти, навешие более плоское. Вот этот (как называется?) похож. У северных мечей нет стольких форм. Есть тяжелые - для двух рук, и для одной - короче и легче.
  Как странно... Маленькие ручки, украшенные браслетами, на рукояти меча... Тонкая девичья фигурка в черной кандуре медленно идет между рядами доспехов. Это не правильно. Оружие для мужчин. Хотя... Шайтан! А ведь его всегда раздражали крики и метания женщин во время опасности. Сколько воинов погибло из-за глупости красавиц. Правитель представил, что у него есть отряд женщин-воинов. Как вражеские солдаты столбенеют от удивления, как после победы воительницы гуляют в чайханах. Нет! Пусть лучше носят браслеты!
  Подруги весело болтали. Неджмие хотела примерить шлем, но сама боялась, и уговорила Дару составить компанию. Они выбрали самые маленькие. Теперь девушкам срочно нужно было зеркало. Они пытались разглядеть отражение в клинках, в отполированных частях щитов.
  Амраф с чувством превосходства подумал: "Мужчин не беспокоят такие пустяки". Девушки дурачились, пытались копировать выпады мечников, корчили рожицы. В общем, были очаровательны. Он вдруг захотел подойти к Даре, обнять, снять тяжелый шлем, развязать шелла, растрепать волосы. Представил, как целует эти пухленькие губки, как расстегивает пуговки у ворота, открывая шею, как медленно его руки скользят вниз, изучая все изгибы тела...
  Он вздрогнул от грохота. Три тысячи ифритов! Женщины! Правитель не выдержал и расхохотался. Девушки, прижавшись друг к другу, стояли среди груды доспехов, упавших со стоек. Неджмие крепко зажмурилась и втянула голову в плечи, а Дара прижала ладони к щекам и широко раскрыла глаза. Добавьте еще шлемы, надетые поверх шелла, кандуры, все перепачканные пылью и тысячи солнечных зайчиков, разбегающихся по стенам.
  - О, Боги! Воистину, женское любопытство разрушает города!
  Неждмие тараторила, рассказывая матушке о походе в оружейную. Правитель рассеянно осматривал сад. Девушка-служанка несла на плече кувшин с водой. Она шла медленно, плавно покачивая бедрами. Желание, еще не отпустило Амрафа. Он поднял на Орбея глаза, подал знак.
  
  Зехра металась по комнате. Она сбросила со столика поднос с фруктами, разбила о стену вазу, разодрала в клочья шаль, служанке, сунувшейся убирать осколки, надавала пощечин. Наконец, упала на диван и злобно зарычала. " Ну, кто знает, что у него в голове! Все одалиски были рядом! А понравилась служанка! О, Боги! Слепой он что ли? Ну, пусть уж так. Это лучше, чем северянка! Только бы на место дурочки-Салимы не прислал эту рабыню!" Одалиска немного успокоилась и стала думать, что неплохо было бы поссорить сестрицу правителя с этой дикаркой. Она строила план за планом. Постепенно мысли Зехры стали более мирными и приятными. Вот Правитель замечает ее, присылает красивое ожерелье. Орбей приходит только за ней. Одалиски зеленеют от зависти, некоторые отказываются от еды, а северная дикарка бросается с высокой дворцовой стены, или нет - вешается у себя в Маленькой Башне, или топится в ванной, или режет вены...
  Матушка начинает ласково говорить с любимицей сына, отдает ей место рядом, по правую руку, угощает сладостями. Правитель забрасывает подарками: наряды, украшения, личные рабыни. Она уговаривает выдать Неджмие замуж. Торжественные проводы. И вот наступает день, когда ему скажут замечательную новость: скоро родится наследник! У нее будет наипышнейшая свадьба! А потом Жена Правителя сумеет навести свои порядки! Уж она найдет способ добиться для братьев назначений на высокие должности при дворе. Будет Амраф есть у нее с руки, никуда не денется!
  
  
  Утром Правитель долго валялся в постели, нарушая им самим заведенный порядок. Голова была тяжелая, как при лихорадке. Запретил звать лекаря. Он не болен, просто не выспался. Постепенно дела захватили его. Но странное чувство, как в детстве, когда скрываешь шалость, и ждешь, что все откроется, не проходило. Это мешало.
  Все началось еще вчера. Почему-то ему не захотелось долгой "игры". И не потому, что девушка - простая служанка. Мало ли у него было служанок! Эта оказалась милой, уже достаточно опытной. Их встреча доставила удовольствие телу. И только.
  Амраф вышел на балкон, рассеянно следил за суетой слуг. Вот он заметил знакомую маленькую фигурку и неожиданно для себя вздрогнул - Дара. Вчера, в оружейной, она уверенно показывала приемы северных мечников. Он любовался ее напряженным личиком, нежным румянцем, тем, как она высовывает кончик языка от усердия. Кандура плотно облегала ее фигурку при поворотах, из-под шелла выбились прядки. Была такой манящей в этом шлеме... Шайтан! Он в любой момент может... Правитель вспомнил, как блестели глаза девушки, когда она рассказывала о своей стране, как искренне смеялась и корчила рожицы, когда победила его в споре, какой трогательной показалась ему, когда играла с котенком. Он ясно понял: она не будет такой после... Потом ничего уже не будет таким, как было. Ему не нужна другая Дара. Пусть остается такой, как сейчас. А для тела у него есть гарем.
  
  Аро снова удрал и забрался на крышу беседки. Дара и уговаривала его, и манила лакомством, и сердилась. Но рыжий бандит, сделав вид, что не видит и не слышит свою хозяйку, с независимым видом разлегся среди плетей глицинии и прищурил глаза. Девушка решила подождать, может он скоро спустится. Она недавно заметила, как одна из одалисок стегала розгой симпатичную беленькую собачку - любимицу другой девушки, и теперь беспокоилась о котенке. Дара велела Ареку принести книгу. Но читать не получалось. Она все время отвлекалась: слушала, не спускается ли Аро, рассматривала цветы, наблюдала за муравьями. Здешние строили свои дома под землей, не так как северные, и сами насекомые были другие - маленькие, черненькие, блестящие. Из беседки виден птичий уголок, маленький фонтан, галереи и центральная терраса. Кто это там? Так: Правитель с Главным Советником. Дара хорошенько осмотрелась по сторонам и стала наблюдать за мужчинами сквозь дырочку в ажурной решетке. Амраф стоял в своей любимой позе: заложив одну руку за спину, и внимательно слушал, потом легким кивком отметив окончание разговора, отпустил собеседника. Девушка рассматривала Правителя. Что за привычка хмурить брови? О, как поводит плечами! Вот интересно: дома воины тоже суровые, но она никого не боялась. А его не то, что бы боится, а как то странно робеет. Гордость и упрямство не позволяли ей обнаружить свое смущение. Она старалась вести себя совершенно независимо, показывала, что ей все равно хмурит он брови или нет. Как красиво лежит ожерелье у него на груди. Дара уже не удивлялась тому, что все здесь носят много украшений, даже выучила несколько правил. Вот, например, только Правитель может носить больше пяти перстней. Или эти жемчужные нити - только Правитель носит три, соединенные между собой специальными пряжечками с драгоценными камнями. По украшениям можно определить, насколько благороден человек. Но это только для мужчин.
  Амраф расхаживал по террасе. Девушка отметила и тонкую талию, и красивый наклон головы, и своеобразную кошачью грацию движений. Вздохнула: "Красивый". Только злит его манера быть снисходительным. Голову так наклонит к плечу, глаза прищурит, усмехается. Вот Леший! И еще привык, что ему никто не возражает. Если Дара спорит, смешно фыркает, широко раскрывает глаза, поджимает губы. А когда слушает что-то интересное, становится похожим на любопытного мальчишку. Может, получится подружиться с ним? Дружила же она с двоюродными братьями.
  Неджмие все время делает замечания: " Девушка не должна так открыто смотреть в глаза мужчины, не должна говорить об оружии (хотя сама напросилась в оружейную), не должна читать книгу о полководцах (а ведь это ее братец прислал), не должна то, не должна это". Ну не принято у нас на севере ходить мелкими шажками, вилять бедрами, томно вздыхать и хлопать ресницами! Нет, северные девушки вовсе не грубые и не похожи на воинов! Просто не ведут себя вот так. И мужчины их уважают, считают равными. Она хихикнула, вспомнив, каким растерянным был Правитель, когда проиграл в споре. А сначала был таким важным!
  Амраф ушел с террасы. Дара посидела еще немного, потом позвала Аро. К ее удовольствию, беглец спустился. Он стойко выслушал нотации хозяйки, а потом потерся мордочкой о ее подбородок. Мир и спокойствие восстановлены.
  
  Исхан шел к покоям Правителя. Раскланивался с придворными, останавливался поболтать немного.
  - О, Господин Командир Особой Стражи!
  - А, Благородный Господин Омар!
  Молодые люди подчеркнуто церемонно раскланялись.
  - Как замечательно, наверное, служить на такой должности. Когда захочешь, можешь съездить куда-нибудь.
  - Как замечательно вообще не зависеть от службы. Вам ли жаловаться!
  - А что это ты с пустыми руками? Неужели в этот раз не откопал в провинциальной грязи очередной бриллиант? У нас уже не дворец - хранилище редкостей!
  Омар улыбался, на щеках играли милые ямочки.
  - В следующий раз поделюсь находкой, мне не жалко. Подаришь от своего имени. Кто знает, может, твой бриллиант будет самым большим в коллекции?
  Исхан подмигнул собеседнику.
  - Отметим твое возвращение? Или предпочтешь другую компанию?
  - Ты же знаешь, друг Омар, я не люблю, когда прекрасные глаза плачут. В этот раз повеселитесь без меня.
  - Интересно, сколько прекрасных глаз лило слезы в твое отсутствие?
  - По крайней мере - пять.
  - О, ты нашел одноглазую?
  - Нет, ее второй глаз плакал о моих деньгах.
  Омар расхохотался.
  - И слезы были искренними!
  Мужчины еще раз раскланялись и разошлись. Исхан рассеянно подумал: " С чего это Омар решил отмечать мое возвращение?" Он остановился, посмотрел в след уходящему аяну. Странно. Обычно они развлекались в разных компаниях. И этот намек на родство с Правителем и пренебрежение службой.
  
  
   Глава 8
  
  
  На центральной башне дворца тревожным набатом гудел колокол. Большие и маленькие колокола храмов Дагри соединили с его басом свои голоса. Дара с настороженным удивлением повернулась к Фариде.
  - Идет буря, Госпожа. Нужно, чтобы люди приготовились.
  Дворец шумел и был похож на потревоженный муравейник. Слуги закрывали окна, снимали подвесные корзины с цветами, клетки с птицами накрывали плотными чехлами, уносили мебель с террас и балконов. К фонтанам перестали подавать воду, бассейны закрыли матами из камыша. Стражники завязывали лица плотным муслином.
  Неджмие потащила подругу на смотровую площадку, показать, как движется туча.
  - Мы успеем вернуться до того, как она дойдет до стен города.
  Северянка не раз видела бури и в лесу, и на море. Она не боялась.
  В далекой точке на горизонте собиралась темнота. Казалось, что она медленно притягивает к себе все окружающее. Вот уже втянула ветер, громкие звуки, часть неба, она продолжала тянуть степь, реку, город и далекие скалы. Темнота росла, из ее центра выползали длинные щупальца, захватывали что-нибудь и возвращались назад. Видно было, что воздух дрожит от их движения, закручивается вихрями. Отдельные потоки соединялись в большие спирали, сталкивались друг с другом, разбивались, разбрасывая неровные длинные хвосты. Тьма все больше уплотнялась, окружала себя дымкой. Солнце, захваченное в плен, пыталось бороться. Оно заполняло просветы между вихрями яркими лучами, призвав на помощь реку, отражало свет в ее водах. Но чудовище неумолимо росло. Где-то внутри темного кокона уже чувствовалась сила. Видя отчаянную борьбу Солнца, степь задрожала, наполнилась тревогой. Тоска и отчаяние передались реке. Волна паники накрыла город. Его белые стены утратили сияние. Вот уже только багровые блики на боках мрачного гиганта напоминают о поединке со светилом. Буря довольно ворочается, неясным гулом отмечает победу. Степь, зажмурившись от страха, подчиняется пугающей силе. Река еще борется с душной немой темнотой, отражает ее от зеркальной поверхности. Но чудовище, грозно нахмурившись, разбивает речное зеркало яркой молнией. Вместе с раскатами грома вырывается ветер. Одурманенный темнотой, он топит остатки речной глади, летит к берегу. Река становится послушна буре, отдает свои воды. Тьма погружает щупальца до самого дна, крутит ними, создает водовороты, волны и впадины. Ветер свистит, запутавшись в высоких мачтах багам, пытается потопить легкие ганьи. Покоренные степь и река горько стонут. Буря, показывая нарастающую мощь, посылает молнию за молнией. Ей осталось захватить город и горы. Весь воздух наполнен тихим шорохом, но это не дождь - по белым стенам шуршит песок. Город стойко выдерживает первую атаку. Злой гигант выпускает ветер. Он раньше любил жить здесь, среди домов, храмов и дворцовых башен, но сейчас, наполненный мраком, засыпает любимые места песком, треплет ветви деревьев, бьется в окна и двери. Набирая скорость и силу, кружит и кружит, наполняя улицы вязкой мглой. Город не сдается. Темнота забирает краски. Ветер пробирается в самые тонкие щели, потягивает за собой песок. Песчинки до блеска полируют шлемы отважных стражников, заставляют чуть слышно гудеть колокола. Так и не дождавшись от города покорности, Буря решает просто поглотить его и отправиться завоевывать горы. Но силы не равны. Острые пики разрезают тело чудовища. Отдельные щупальца еще бьются у подножий исполинов, но всем понятно, что они уже не страшны и бессильны. Освободившееся Солнце расправляет лучи, согревает и успокаивает степь, реку, сжигает остатки тьмы в крыльях ветра. Степь умиротворенно вздыхает. Река еще несколько раз обиженно всхлипывает, собирает разлившиеся воды. Ветер виновато гладит исцарапанные песком стены, просит прощения у испуганных деревьев, ласково касается гордых шпилей с флюгерами. Город, словно зажмуренные глаза, открывает окна, стряхивает песчаную пыль и весело смеется звонкими детскими голосами.
  
  Второй день во Дворце суматоха. Пользуясь случаем, Главный Эконом решил сделать самую тщательную уборку. Повсюду копошились слуги с метлами, тряпками и ведрами. Двигали мебель, снимали и выбивали ковры, чистили подушки и диваны. Натирали воском все деревянное, полировали мелом все металлическое. Воздух наполнен запахами мастики, розового масла, горячего воска, ладана и мокрой пыли. Дворец, казалось, дрожит от беготни и громких разговоров. А сколько давно потерянных и забытых вещей, украшений, писем, документов найдено! Сколько ссор, слез и наказаний из-за них оказались напрасными!
  Амраф устал от суеты. Кроме того, он был голоден. Но, как оказалось, Главный повар занят такой же основательной уборкой в кухнях; чистил трубы от сажи, выскребал казаны и сковороды, натирал серебряную посуду. Поэтому кроме вчерашнего холодного мяса, фруктов и сладостей ничего не может подать к обеду. От немедленной казни несчастного повара спас Исхан. Он что-то тихо сказал Правителю. Тот сразу успокоился, махнул рукой, отпуская перепуганных слуг. Слух о том, что Господин гневается, быстро разнесся по дворцу. Шум и суета усилились: все спешили быстрее покончить с утомительной работой.
  Три воина не спеша выехали из боковых ворот. Спокойно пересекли Дворцовую площадь и, только свернув на тихую улицу, рассмеялись.
  Старый слуга открывает ворота: " Со счастливым возвра..." Амраф прикладывает палец к губам: " Тихо!" За дверью легкие шаги. Надира ахает, увидев входящих
  - Спасешь от голода племянника, тетушка?
  Посох Мусада стучит о плиты двора.
  - Позволь немного побыть твоим внуком.
  Дрожащими руками старик обнимает гостя, отмахивается от извинений:
  - Гость в доме - подарок Богов, радость встречи - бальзам для души!
  Вкусная еда, домашние разговоры, шутки. Юсуфа зовут петь для гостя. Почему время бежит так быстро? Пора уходить. Правитель крепко обнимает деда, грозит пальцем готовой заплакать Надире, хлопает по плечу Фарида. Слуги несут корзины с гостинцами.
  Три воина не спеша въехали в боковые ворота. За несколько часов уборка закончена. Все вычищено, натерто, вымыто, расставлено по местам. Амраф тихонько пробирается к себе. Через четверть часа Малика и Неджмие угощаются разными вкусностями. Матушка, конечно, отчитала сына, как можно так рисковать! Исхан торжественно обещает следить за тем, что бы Правитель больше не нарушал правила безопасности. За что получает подзатыльник то тетки. Он потирает ушибленное место и шутливо жалуется:
  - Женщины не должны драться.
  Неджмие фыркнула, и очевидно, повторяя за кем-то, важно заявила:
  - Девушка должна уметь защитить себя!
  Малика всплеснула руками:
  - Я запрещу тебе бегать к Даре! Зря вам позволили пойти в оружейную.
  Когда женщины ушли, Амраф, сдавшись под натиском брата, рассказал и о проигранном споре, и о посещении хранилища, и о том, как Дара расспрашивала о мечах, как показывала выпады. Исхан внимательно, стараясь не улыбнуться, слушал, кивал.
  - Она тебе нравится, да?
  Правитель резко замолчал, нахмурился.
  - Я поработаю немного. Пусть не мешают.
   dd>  Дворец медленно засыпает. Закрыты ворота, решетки, разделяющие его на части, опущены. Ночная стража на постах. Одно за другим гаснут окна. В нише бокового полутемного перехода застыл человек в накидке. Он терпеливо ждет. Тишину нарушает только хор цикад, да перекличка ночных стражников. Вот мужчина поднял голову. Нет, это не шорох крыльев летучей мыши - чьи-то осторожные шаги. Бесшумной легкой тенью спешит он вслед за ускользающим звуком. Останавливается, прислушивается, еще поворот. Ах, только неясный силуэт мелькнул и растаял вдалеке. Мужчина огорченно вздыхает: " Упустил" Так же бесшумно идет обратно. На условный стук открывается дверь. В комнате незнакомец сбрасывает накидку. Это Исхан.
  - Да, брат Музлум, ты не ошибся. Но мне не удалось увидеть кто это. Что ж, пока не будем ничего менять, пусть думает, что мы не знаем. Постережем еще пару ночей.
  Музлум кивает. Тайный Советник еще долго не спит в своей комнате. Кто этот ночной гость? Видно с планом дворца знаком хорошо. Но куда пропал? Неужели в этом крыле есть секретный ход, неизвестный Исхану? Нужно поискать в документах, оставленных отцом.
  
  Дара крепко обняла Аро, чмокнула в мокрый нос:
  - Не бойся, заберу тебя с собой.
  Фарида вздыхает в нижней комнате. Сейчас придет Арек и скажет, что ее ждет. Девушка с грустью осматривала свое жилище. Жалко будет уходить, привыкла уже. А все из-за этой злыдни.
  Дара кормила золотых рыбок. Милое, мирное занятие. Но жизнь в гареме полна сюрпризов. Несколько неприятных случаев, подстроенных одалисками, научили девушку всегда быть настороже. Она давно заметила, как шептались Зехра и Тина, косились в ее сторону, только не подала виду. Так же спокойно бросала в воду мелко раскрошенные кусочки лепешки. Ага, вот что они задумали! Тина осторожно подкрадывалась, с явным намерением столкнуть северянку в воду. Девушка подпускает одалиску совсем близко, и в тот момент, когда та, вытянув руки, для удара, делает шаг - резко отпрыгивает в сторону. Тина, не ожидавшая такого маневра, по инерции делает еще шаг, запинается о бортик бассейна и плашмя падает в воду.
  - Вай-уляй! Спасите мою дорогую жизнь! Эта дочь девов решила меня утопить!
  Евнухи и служанки вытаскивают мокрую, злую одалиску. Услышав громкие крики, в сад спускается Матушка. Главный евнух, как оказалось, видевший все произошедшее, ждет, что Дара начнет жаловаться и оправдываться. Но северянка гордо молчит. Малика велит всем разойтись. Дару отправляют к себе. Никто не заметил, как ушла Неджмие.
  Вот и шаги на лестнице. Первой в комнату вбегает ее довольная подруга.
  - Мой брат - самый лучший в мире Правитель! Да-да! Не смейся! Ареку приказано не отходить от тебя ни на шаг. А эту глупую сегодня выдадут замуж за командира отряда конницы, получившего должность в провинции. Брат сказал, что так хоть какая-то будет польза.
  
  Два дня усиленных тренировок с тяжелой двуручной кхандой (по примеру северных воинов), показали, что он слаб, как женщина! Мышцы болели, пальцы сводило судорогой, ноги предательски дрожали.
  - Все эти льстецы называют меня Великим воином. Даже ты, брат! Нужно перестроить тренировки мечников. Скажу командирам отрядов увеличить упражнения на выносливость.
  Исхан, тренировавшийся вместе с братом, заворчал:
  - Тебе что, огненный джин приснился? Я ни сесть не могу, ни повернуться.
  Он выпятил нижнюю губу, скривил рот подковкой, и, скорчив рожицу плачущего ребенка, захныкал, стал тереть глаза.
  - Вот ты обезьяна! Ладно, не хнычь! Я знаю, что нам поможет.
  Горячий влажный воздух хамама наполнен ароматами эвкалипта и мяты. Братья растянулись на теплых скамьях.
  - Полный массаж, Господин?
  Правитель довольно покряхтывал. Хабиб - опытный телак, свое дело знает. Какое блаженство! Вместе с ароматной пеной смывается боль и усталость.
  - Хабиб, ты - кудесник!
  Они еще долго нежились в клубах ароматного пара. Потом пили травяной чай и болтали. Утром Амраф был бодр и здоров. Для того, что бы день был совсем удачным... Он знал, что в это время Дара повторяет уроки, сидя под большим платаном. Правитель ведь не должен никому объяснять, почему гуляет по саду рано утром. Шел неторопливо, как будто размышляя о чем-то. Вот уже видна маленькая фигурка на белой скамье. На перилах мостика, переброшенного через ручей, греются в солнечных лучах пестрые ящерицы. Очевидно, в этот момент Правитель столкнулся с невидимым сыном джинов. Иначе как ему в голову могло прийти такое! Амраф быстро осмотрелся по сторонам, схватил зверька, и, спрятав руки за спину, подошел к девушке. Дара отложила книгу, поздоровалась, задала положенные вопросы о делах и здоровье. Правитель невозмутимо отвечал и, вдруг, протянул девушке руку с ящерицей.
  - Бедная! Тебе жарко, да?
  Дара взяла животное из рук растерявшегося мужчины и, отпустила в траву, приговаривая:
  - Такой большой, схватил, прижал, чуть хвост не оторвал.
  Потом покачала головой и с осуждением сказала:
  - Правитель...
  И, тут же, не выдержав, расхохоталась, глядя на его растерянное и смущенное лицо.
  - У меня есть двоюродные братья. Они научили не бояться.
  По широким листьям платана прыгали солнечные лучи, собирались в развилках веток, скатывались каплями росы в траву и замирали, прислушиваясь к разговору.
  - Я притащила сонного ужа домой. Устроила ему гнездо в своей корзинке для рукоделия и поставила на полочке у очага в зале. Ну, что бы ему было теплее спать. Кто же знал, что случиться через пару часов! К маме зашла ее сестра. Эта тетушка Беата мне не нравилась. Она постоянно ворчала, что я только и делаю, что играю с братьями, да пропадаю в лесу. " Тебе уже десять лет, а еще ни одной рубашки не вышито!" Так вот, во время разговора, она заметила мою корзинку, взяла ее. Не знаю, может, хотела опять сделать замечание, может, похвалить. Беата успела сказать только мое имя. В этот момент, проснувшийся от тепла, уж поднял над краем корзинки голову и медленно высунул язык, словно поздоровался с тетушкой. Змея и человек посмотрели в глаза друг другу. А потом... На визг тетушки прибежали воины. Бедный уж! Если он не умер от тетушкиного крика, то от хохота собравшихся оглох точно! Отец долго уговаривал свою шмыгающую носом дочь отнести ужа обратно в лес.
  Амраф, живо представивший картинку, хохотал. Он даже расстегнул шервани. Дара невольно отметила красивую ямочку на шее. Правитель отправил Арека за щербетом. Евнух вернулся в сопровождении нескольких слуг, тащивших столик и подносы с едой.
  - Время завтрака, Господин.
  Они ели горячие лепешки, а Дара вспомнила, как братья учили ее жарить на углях лягушачьи лапки.
  - Мы с одним из них решили, что стоит сделать на зиму запас! Нашли старый бочонок, несколько дней забивали щели сухим мхом и густо обмазывали сосновой смолой. Потом опустили его в подвал, натаскали воды. И три дня заполняли лягушками! Наш план угостить всех лапками на зимние праздники разрушила случайность. Одна из кухарок решила проверить: что храниться в бочке?
  И снова Амраф хохотал, хлопал себя по коленке. Даже Арек вытирал глаза концом палантина. Правитель сморщил нос.
  - Лягушачьи лапки? Нам с Исханом не приходило такое в голову, а вот речные устрицы - да. Не часто удавалось сбежать на реку, и наказание было строгим.
  Девушка кивнула.
  - Да, наказание... Но кого останавливают такие мелочи? Только не будущих воинов и охотников! Кому-то из мальчишек однажды придумалось, что если пить собачье молоко, то сможешь слышать запахи, как охотничий пес. Как мы только не уговаривали нашу Ласку! Скормили ей приличный кусок вяленого мяса, приносили яйца и косточки. Но она так и не подпустила к соскам, хоть и позволяла брать щенков.
  Амраф скорчил смешную рожицу.
  - А от верблюжьего молока может вырасти горб, поэтому мы и не пили его, даже шубат, чтобы не плеваться пеной.
  Дара уже видела такое, и, представив Правителя, покрытого белыми хлопьями, рассмеялась. Они вспомнили еще несколько смешных детских убеждений.
  - У тебя была жизнь веселее моей! Вы были свободными.
   Да. Конечно, мальчишки не всегда брали меня в свои игры. Я обижалась. Месть моя была страшна и неотвратима! Мед в сапогах, края кружек, натертые молочаем, сосновые иголки в постели, ножны, полные смолы, болотная тина вместо чернил, сажа в карманах, спрятанное снаряжение...
  Девушка сделала невинное личико, скосила глаза. Амраф шутливо ужаснулся:
  - Да ты просто - злобный ифрит!
  Весь день он совершенно не к месту улыбался, вспоминая утренний разговор. Дара тоже улыбалась, представляя, как смеялся Правитель. Его лучистые глаза, растрепавшиеся кудри, красивую ямочку на шее.
  "Господин в саду гарема". Не первый раз слышат Советники эти слова по утрам. Тихим шорохом по переходам дворца слухи, домыслы... " Правитель... по утрам... беседует... неужели выбрал... ах-ах...". Разные чувства вызывают эти разговоры. От искренней радости, до такой же искренней ненависти.
  " О чем они говорят?" Зехра твердо решила, что сегодня точно это узнает. И вот одалиска тихонько стоит за большим кустом спиреи. Она думала, что услышит воркование влюбленных... А они говорили о государственном устройстве ее страны... Сколько раз Зехра представляла свои беседы с Правителем: о погоде, о поэзии, музыке, сердечных муках. Точно знала каждое слово, каждый взгляд и вздох. А тут... Одалиска совершенно растеряна. Девушки так не ведут себя... Никакого почтения! Эта дикарка смеет возражать Господину! А он позволяет... Внимательно слушает... Не понятно. Ничего не понятно! Ох уж эта северянка! Какой ифрит привел ее в гарем? Все беды из-за нее! Украли бы эту змею дикие кочевники!
  Матушка Малика, конечно, не пряталась, просто немного задержалась у живой изгороди. Очччень интересно! Дара стояла на бортике фонтана, уперев руки в бока и с жаром говорила:
  - Женщин в моей стране уважают. Они управляют землями не хуже мужчин! Были такие, что избирались в Совет Семи, защищали свои владения от нападений пиратской вольницы!
  Правительница расстроено вздохнула. Ах, дворцовые сплетники! Она совсем уж собралась готовиться к свадьбе. Видно еще долго не нянчить ей внуков! Малика усмехнулась: " Какая необычная девушка, эта Дара. Возражает. А ему, похоже, нравиться..."
  
  
  
   Глава 9
  
  
  - Ааааууу! - Исхан смачно зевнул, потянулся до хруста в спине и передернул плечами. Еще одна ночь без сна. И снова без результата. Он изучил все планы дворца, составленные со времени закладки Центральной башни. Тайных ходов в этом крыле не было! Сколько хитрых предлогов придумал он со своими людьми, что бы, не выдав истинных целей, сделать замеры стен, высчитать разницу. Ничего. Переходы кружным путем могли привести к гарему. Неужели неизвестный пробирался туда? И снова нужно, сохранив в тайне свой интерес, наблюдать за стенами и воротами, следить за евнухами и служанками. Исхан даже подпоил помощника одного из лекарей гарема. Парнишка проявил стойкость и наотрез отказался говорить о фигурах и форме ног одалисок, но об отваре, не дающем забеременеть, рассказал. Самое главное: рецепт секретный, тайком не сваришь - очень строгий контроль и действует он только пока теплый. Наблюдение снова ничего не прояснило. Если не к гарему, то ночной путешественник пробирался к складам. Зачем? Что-то украсть? Испортить продукты? Люди тайного отряда следят за хозяйственной частью дворца. Пока без результата.
  Исхан стал помогать своему отцу - Тайному Советнику Правителя Бахира с пятнадцати лет. Служба учила наблюдать, делать выводы из разрозненных фактов, быть всегда настороже, не спешить с активными действиями. Он чувствовал опасность, умел разумно рисковать и терпеливо ждать. В конце концов, все тайны выходят на свет. Выйдет и эта. А пока нужно хорошо выспаться. Послезавтра - праздник.
  
  Даре не спалось. То ли подушку Фарида положила жесткую, то ли ночь слишком душная. Девушка и слова по алфавиту вспоминала, и зайцев, прыгающих через канаву, считала. Она не хотела беспокоить слуг, не зажигала лампу, лежала, рассматривая тени на стенах и потолке. Конечно, было бы здорово побродить по саду, но ночью это не возможно. Накинув шаль, Дара вышла на балкон.
  Амрафу, как на зло, не спалось. То ли ужин был жирным, то ли последняя чашка кофе оказалась слишком крепкой. Он и названия городов Монакира с севера на юг вспоминал, и виды мечей по алфавиту расставлял. Погладить бы сейчас гриву Красавчика. Но какой шум поднимется во дворце! Правитель, не надевая туфель, что бы ни разбудить Музлума, вышел на балкон.
  Трое друзей: Ночь, Луна и Ветер переглянулись и вздохнули. Ох, и упрямые люди попались! Только троица не привыкла бросать истории любви на полпути. Ветер собрал все громкие звуки и унес за стены дворца, оставил только трели цикад. Луна наполнила свои лучи серебристой пылью, и все, чего они коснулись, покрылось тончайшим налетом, изменило цвет, очертания, стало непривычным и сказочно-загадочным. Даже Время, заигралось с волшебными пылинками и замедлило бег. Ночь нежно обняла людей, ласково, как мама, поцеловала в макушки, сняла с уставших плеч груз дневных мыслей и стала тихонечко шептать заговор. Слова на древнем, как Мир, языке удивительным образом проникали в сердце, покрывали его замысловатым светящимся узором. Две души, освобожденные от оков Разума, летят на встречу друг другу. Луна, Ночь и Ветер довольно вздыхают: " Они будут вместе!" Восторженное настроение испортил черный ифрит, притаившийся в глухом уголке сада. Он взмахнул большими перепончатыми крыльями, пытаясь разделить души влюбленных. Но Ветер помешал ему, Луна осветила убежище духа, а Ночь поспешила спрятать их подопечных. Ифрит затрясся в бессильной злобе и, брызжа ядовитой слюной, прорычал: " Не стоит торопить Радость! Все мечты сбудутся не скоро! Они познают скорбь!" Ночь только усмехнулась в ответ: " Рычи- рычи! Заговор тебе не отменить. А что исполнится он не завтра, так что ж: " Не ценит счастья тот, кто не познал печали..."
  День Спасения Дракона. Праздник, который возник так давно, и так крепко пустил корни, что попытка служителей новой веры, при объединении земель, запретить его, привела к бунтам в стране. Был даже издан указ, запрещающий отменять любимые народом праздники во веки веков. Этот день - дань благодарных потомков своим учителям - мудрым Небесным Драконам. Именно они научили человека письменности, стихосложению, музыке, философии, рисованию, математике, астрономии. Благодаря им, люди умеют строить дома, мосты и корабли. Праздник - день мира, красоты и искусства. Дома украшают гирляндами из цветов и лент, перила мостов становятся похожими на пышные клумбы, шпили башен расцветают пестрыми флагами. Река то же становится нарядной от множества разноцветных парусов на мачтах багам и ганьей. В небо запускают тысячи воздушных змеев! В этот день в школах проводят смотры знаний и талантов. Любой желающий может посетить обсерваторию или зайти в дом к ученому для беседы. Можно даже посетить библиотеку Правителей во дворце. Актеры, певцы, художники, музыканты, акробаты, фокусники готовят свои лучшие выступления и произведения для показа на площадях городов. Ремесленники то же придумывают что-то особенное. Чего только нет в лавках и на лотках! Изящная посуда, великолепные ткани, украшения тончайшей работы, ковры, с затейливым переплетением орнаментов, удивляющие легкостью и аккуратностью кованые изделия. По традиции, мастера предлагали свои изделия очень дешево, а треть и просто дарили. Сегодня дети не могут оставить без внимания все сладости, булочки, пирожные, печенья и другие вкусные шедевры пекарей и кондитеров. Строгие мамаши стараются не замечать, как сильно их чада измазаны медом, сладкой пудрой и сиропом. Улицы городов наполнены радостным шумом, смехом. Веселятся даже воры, которым традиция запрещает заниматься их ремеслом в День Дракона. Того, кто ослушается, ждет наказание - руку укравшего сведет такой сильной судорогой, что ни один лекарь не сможет снять ее. В компаниях воров ходили пересказы истинных историй, назывались имена известных разбойников, испытавших на себе действие запрета. Говорили, что кто-то, что бы избежать позора, рубил себе руку, что, правда, не спасало их от насмешек. А кто-то, что бы искупить вину, открывал приюты для сирот или стариков. В честь праздника, купцы и богатые люди из знати считали необходимостью посетить дома бедняков, не скупясь дать денег. Люди не столь богатые и знатные просто дарили одежду и обувь жителям Пестрых кварталов.
  В День Дракона благородные аяны привозили, что бы представить при дворе, повзрослевших детей: мальчиков десяти, девочек пятнадцати лет. Да! Нужно сказать, что это был единственный день в году, когда женщинам Монакира разрешалось снять черные абайи и шелла. Отцы многих семейств могли оценить будущих невесток. Конечно, если два рода уже решено соединить, то свадьбе быть в любом случае. Но разве плохо, когда девушка не только знатна и богата, а еще и красива в придачу!
  Женщины в гареме Правителя ждали праздника, наверное, сильнее, чем остальные в стране. Амраф (в отличие от многих аянов) не часто баловал одалисок прогулками в степь, катанием по реке, наблюдением за охотой и скачками, другими развлечениями вне стен дворца. На больших приемах, особенно если приезжали важные иностранные гости, он даже обязал их закрывать лица гишвой. А тут столько удовольствий в один день!
  Неджмие часто говорила о Днях Дракона, запомнившихся ей с детства. О том, как веселились всей семьей. Отец приводил их к лоткам с крестьянской едой. Во дворце, конечно, прекрасные повара, но они, почему-то не готовят такие блюда. Горячие мясные шарики, политые холодным шубатом с огурцами. Маленькие тыквочки, наполненные овощами с кисло-сладким соусом и запеченные в печи. Речные рыбки, жаренные в масле и щедро приправленные куркумой с имбирем. Сочные перцы, с мягким, чуть солоноватым козьим сыром внутри, зажаренные на углях и, конечно, речные устрицы с лимонами! А сколько сладостей! Последний раз они праздновали вместе, когда ей было десять. А в шестнадцать она веселилась в компании Исхана и Фарида. Кроме обычных развлечений братья поводили ее по улицам Пестрых кварталов, позволили спуститься в винный погреб и даже угостили вином! Но это было три года назад. С одалисками праздновать не так интересно. Но в этом году она уж точно уговорит брата, что бы дал им в сопровождающие Фирида, если Исхан будет занят. Неджмие частенько заговаривала с Правителем о своих планах. Потом дулась и даже пару раз плакала, потому, что Амраф сначала сказал: " Выдумщица", потом "до праздника так далеко", "у меня нет времени на твои шалости", "не делай меня тираном". И только совсем недавно обнадеживающее: "Я подумаю", но кто знает, что будет. Дара так часто и много слушала рассказы подруги, что не заметно для себя то же стала с нетерпением ждать заветный день.
  Чем ближе праздник, тем больше суеты и нервозности в гареме. Одалиски срочно начинают худеть, некоторые падают в голодные обмороки. Все заказывают и шьют наряды, выбирают украшения, придумывают прически. А накануне гарем и вовсе превратился в бурлящий котел. Служанки и евнухи бегают. Из комнат слышны крики, звон разбитой посуды, горькие рыдания, треск рвущейся ткани. Сколько гневных взглядов выдержали евнухи, сколько обидных слов выслушали служанки! Хамам переполнен: все делают массажи, выкатывают воском волосы на ногах и руках, делают маски и притирания, выщипывают и красят брови, наносят на руки и ступни узоры хной. Неджиме повела подругу заниматься красотой позже всех, чтобы их никто не торопил. Дара удивлялась: столько нужно сделать ради одного дня! Все эти массажи-притирания-ванны немного утомили ее, поэтому мастерицу по росписи хной девушка решила принять уже у себя в Маленькой башне.
  Амрафу нужно было срочно уточнить у Дары некоторые из законов ее страны о налогах. Он не обратил внимания на возглас Арека, быстро поднялся в комнату и застыл на пороге. Дара сладко спала, сидя в плетеном кресле. Фарида заботливо обложила свою хозяйку подушками. Хна на рисунках еще не совсем высохла и служанка следила, чтобы спящая девушка ничего не смазала. Закатное солнце чуть тронуло розовым лучом нежные щеки. Сорочка из тончайшего муслина на тонких бретелях, казалось, только подчеркивала и белизну обнаженных плеч, и округлости небольшой груди, с темно-розовыми пятнышками сосков, плавные изгибы талии, бедер, и темный треугольничек внизу живота. О каком законе кто-то хотел спросить? О, Боги! Мужчина почувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев - так захотелось коснуться нежной кожи. Он чуть не сделал шаг вперед, что бы обнять, заглянуть в сонные глаза, и целовать! И маленькие ушки, и длинную шею, и плечи. Спустить бретели и продолжить поцелуи дальше, ниже. Дара пошевелилась. Правитель вздрогнул, тряхнул головой, словно освобождаясь от наваждения и тихонько вышел.
  
  Фарид подвел черту под ровными столбцами цифр. Все. Завтра можно отдыхать спокойно. Он выглянул в окно. Под навесом кухни Юсуф чистил серебряные кувшины. Повар сочувствующе поглядывал на парнишку. В чистке не было необходимости.
   "Бедный парень, столько перемен в жизни за пару месяцев. Ох, уж, эти женщины! Мужчины достойны молитв за терпение!" Фарид не был черствым человеком, он был торговцем. Сострадание редко посещало представителя торгового дома Мусада. Наверное, это завтрашний праздник так расчувствовал его. " Нужно спасти кувшины, иначе придется тратить кругленькую сумму на новые" Он спустился по боковой лестнице, подошел к работающему и хлопнул по плечу.
  - Брось это. Знаешь, она рассердиться. И улыбнись! Завтра обязательно поведу тебя на карусели, куплю самое большое пирожное!
  Юсуф послушно оставил работу и, поболтав немного, ушел к себе. Конечно, он волновался. Не каждый день выпадает петь во дворце перед множеством гостей. А что, если голос подведет его? Он не имеет права опозориться! Особенно теперь. Это будет первый День Дракона, который Юсуф отпразднует с семьей! Все сироты мечтают о родных. Вот и его мечта сбылась, да еще как! Теперь он не просто мальчик-слуга, одна из самых богатейших фамилий приняла его. Завтра, на приеме во дворце, старик Мусад представит всем еще одного внука. Когда мама Надира сказала о своем решении, он сразу не осознал всю ответственность, легшую на его плечи. Сначала просто радовался, даже повизгивал как щенок. А потом не спал всю ночь, думал. Это очень большая честь! И парнишка старался быть достойным. Старший брат Фарид, поворчав о занятости, все же согласился заниматься с ним математикой, Надира сама учила грамоте. Юсуф тронул богато расшитое шервани, кисти бишит. Завтра Правитель оденет ему перстень с родовым гербом. Ничто не успокаивало его так, как пение.
  Ветер, словно большой пушистый кот, растянулся на перилах балкона. Положил голову на мягкие лапы, прикрыл золотистые глаза и, чуть помахивая кончиком хвоста, слушал. Приятно, когда песню посвятили тебе, да еще поют таким красивым голосом. Конечно, он свободен и легок, и силен. Но почему все считают его беззаботным? Столько же работы! Даже песню некогда дослушать. Ветер качнул легкие занавески, нежно коснулся щеки певца и, подхватив запахи цветов, отправился выполнять свои обязанности. Нужно повертеть флюгера на башнях дворца, покачать ветви старых чинар, макнуть длинные косы ив в речную воду. Обязательно нужно проверить все ли печные трубы на месте, постучать незапертыми воротами. Очень важно убрать легкие тучки до восхода первой звезды, встретить Ночь, рассказать ей и Луне все дневные новости. А на Заре купаться в солнечных лучах, поддерживать крылья орлов. Целый день летать туда-сюда, надувать паруса, собирать и разгонять облака. Да мало ли дел у Ветра! А еще нужно поиграть с Горами. Он набирает как можно больше тепла и поднимается высоко-высоко, до самых вершин, и даже выше. Там остывает, наполняется холодом и медленно опускается вниз. Ему нравится сдувать легкие снежинки, цепляться за острые выступы и все время дразнить каменные громады. Их игра длится не одно столетие. Горы никогда не отвечают Ветру. Достоин ли внимания маленький проказник? Они, не дрогнув, встречают бури! С высокомерным равнодушием смотрят исполины на мир. Ничто не заботит их. Ни засухи, ни ветер, ни сезоны дождей. Ни эти смешные люди, копошащиеся далеко в низу. Сколько их было, сколько будет... Стоит ли замечать их лица, имена? Горы не помнят даже названия исчезнувших в истории стран. Иногда, словно отвечая на только им слышный зов, незыблемые стены движутся, сбрасывают лавины, гремят камнепадами. И снова застывают в безмолвном равнодушии.
  
  
   Глава 10
  
  
  Утро праздничного дня начинается с ожидания. Дара и Неджмие, как и положено традицией, ждут, когда в большом зеркале дальней обсерватории отразиться первый луч Солнца. Они стоят на крыше Маленькой башни. Если оглянуться - то почти на каждой крыше и во дворце, и в городе собрались люди. Наконец яркая вспышка! В небо поднимаются Воздушные Змеи! Они взлетают и взлетают. С крыш, с дворцовых и городских стен, со степных курганов, с речных островов. Кажется, что вместе с ними, словно уцепившись за яркие хвосты, поднимается в высокое небо приветственный гимн. И хотя слова его люди произносят на давно забытом языке, их голоса сливаются в сильную, радостную симфонию. Девушки подняли и своих змеев, смотрели, как взбираются вверх привязанные к прочной нитке пестрые флажки. Услышав удары в большой гонг, привязали "посланцев радости" к специальным скобам и побежали наряжаться.
  
  У Дары к празднику приготовлено три платья. Первое - строгое, закрытое - для торжественного приема. Второе - удобный для прогулки по городу, катанию в лодке и на карусели - шальвар-камиз. А третье - для вечернего приема - открытое, из легкого, струящегося шелка.
  Гости заполняют Большой Зал. Восходящее Солнце наполняет помещение золотистым светом, попускает лучи сквозь цветные витражи, отражает их в гранях стеклянных бусин люстр. Веселые яркие зайчики бегают по стенам, потолку, добавляют радостные оттенки в гирлянды цветов и лент, делает улыбки еще веселее, блестящие глаза еще ярче, голоса звонче. Неджмие хохочет, видя, как восхищенно раскрывает глаза ее лучшая подруга. Девушки шепчутся, рассматривают украшения зала. Дара старалась сохранять невозмутимое выражение лица, убеждала себя, что разглядывают не ее, а сестру Правителя. Упрямица заставила любимую подружку стоять рядом, на почетных местах. Гости, на всякий случай, кланялись. Девушка вскоре заметила, что собравшиеся держатся группами, и хотя приветствуют друг друга подчеркнуто вежливо, за вежливостью часто видно тщательно скрываемое презрение. Ох, уж, эта родовая гордость! Больше общения среди купцов и менее знатных гостей. Только девушек, собравшихся в этом зале, кажется, совершенно не интересует сейчас ни гордость, ни родовитость. Они думают только о празднике. Глаза сияют, щеки горят румянцем. Быстрые переглядывания, чуть заметные улыбки, вздохи, смех. А ведь нужно еще обсудить наряды и украшения, рассмотреть понравившуюся прическу. Дара тихонько указывает подруге на небольшую группу гостей, державшихся совсем уж особняком. Они отличались покроем одежды, не большим количеством украшений, интересным говором и какой-то особенной манерой держать себя.
  - Это горцы. Они не каждый год приезжают.- Неджмие говорила с уважением.
  Малика радостно обнимает женщину, очень на нее похожую.
  - Тетушка Надира!
  - Мои дорогие, сегодня вас ждет сюрприз. Смотрите.- Она указала на четверых мужчин.
  - Дедушка Мусад (он давно не бывал во дворце), Исхан, Фарид, а кто рядом, я не знаю.
  
  Трубят трубы, стихают разговоры. Распорядитель церемонии объявляет о приходе Правителя. Амраф, прежде чем подняться к своему дивану на помосте, задерживается, чтобы поприветствовать горцев. Северянка замечает, как недовольно поджимают губы некоторые из гостей. Правитель приветствует собравшихся, поздравляет с праздником.
  - В этом году День Дракона принес особенную радость для одного из благороднейших родов - вернул давно потерянного сына! Представляю вам: Юсуф, сын Джаведа, из рода Дагар!
  В настороженной тишине слышны шаги. Исхан и Фарид сопровождают побледневшего от волнения парня к Правителю. Мусад кланяется, принимая поздравления. И снова Дара замечает недовольство, и даже злобные взгляды. Пока торжественно представляют наследников других знатных фамилий, Надира рассказывает историю о счастливом обретении младшего сына ее мужа, наконец найденного Исханом.
  И вот торжественный прием окончен. Через некоторое время, сменив наряд и прическу, девушка спускается в сад. Неджмие зовет ее и сообщает:
  - Ты идешь со мной, мамой и тетушкой. А еще нас будут сопровождать дедушка, Фарид и новый брат Юсуф. У него первый День Дракона со всей семьей
  Северянка вежливо отказывалась. Неудобно, она помешает семейному гулянию. Но подруга прикрыла ей рот ладошкой.
  - Не хочу ничего слышать! Не заставляй меня сердиться сегодня! Мне даже брат не запретит веселиться с тобой! И тебе будет скучно с одалисками. Ни по ярмарке толком не дадут походить, ни поесть, ни как следует покататься на карусели.
  Одалиски, сопровождаемые евнухами и охраной, направились к центральным воротам. Орбей, словно пастух, шел позади.
  Через несколько минут, и их компания подходит к выходу. Там поджидают два воина. Неджмие вдруг взвизгивает и подпрыгивает.
  - Ты - самый лучший в мире брат и Правитель!
  Дара удивленно хлопает ресницами. В этой одежде не сразу узнаешь братьев. Подружка шепчет:
  - В прошлом году они не ходили на праздник. Только не называй его "Правитель", говори - дядя.
  Амраф, услышавший последние слова, шутливо дергает сестру за ухо.
  - Я, что, такой старый? - И добавляет уже серьезно, - но ты права. И его то же называйте "дядя", без имени.
  Девушка впервые выходит за стены дворца. Она с любопытством рассматривает:город, Дворцовую площадь, заполненную людьми. Неджмие бежит туда, где поднимается от жаровен ароматный дым. Все идут за ней. Девушка указывает на разные блюда, торопит служку, усаживает родных на длинной скамье и, закрыв глаза от удовольствия, ест. Дара пробует все, что у нее на подносе. Ах, как жаль, что такую еду не принято готовить во дворце!
  Исхан подсовывает Фариду, засмотревшемуся на гуляющих девушек, острый перец. Молодой человек не сразу замечает, что именно он ест, а потом вскакивает, хватает кувшин с водой и жадно пьет. Братья дразнят его, только Юсуф соблюдает нейтралитет. Фарид не остается в долгу. Улучив момент, подбивает руку Исхану, когда тот ест пирожное. Тут и старик Мусад не удержался от смеха, глядя на измазанную кремом физиономию внука. Пока Юсуф помогал умыться обожаемому "первому старшему брату", Амраф щедро посолил его щербет. Неджмие хихикала: "Это только начало, увидишь, сколько всего будет". Девушки и не заметили, как их дупаты связали. Не пожалели и старших: в их порции цветной молотый лед добавили двойную порцию лимонного сока. Дара только глаза раскрывала. Веселятся, как мальчишки! Малика качала головой, наблюдая, как четверо братьев (Юсуф то же не отставал) катались на карусели, зазывали к себе незнакомых девушек, задирали парней. Амраф спрыгнул с расписного кресла, подбежал к подружкам и, схватив их за руки, потащил за собой со словами: " Пора и вам покататься с "дядюшками"!" Он помог сестре сесть рядом с Исханом, а Дару усадил с собой. Братья пели какой-то военный марш, корчили друг другу рожицы. Потом все смотрели, как танцуют бродячие артисты. Тонко пела скрипка, нежная мелодия звала за собой. Вдруг Юсуф поклонился Надире, приглашая в круг. Исхан, опередив брата, повел Малику, Фарид - Неджмие. Северянка немного растерялась. Но "дядюшка" уже кружил ее, останавливал, подсказывал, как делать шаги. После танцев долго ходили по ярмарке, делали покупки. Дара ждала, пока Неджмие решит какой взять зонтик: желтый или розовый. Кто-то осторожно взял ее за руку, положил в ладонь мягкий комочек. Девушка оглянулась: Амраф подмигнул ей и сморщил нос. В бархатном мешочке оказались серьги с цветной эмалью и к ним подвеска на тонкой витой цепочке. Матушка, заметив маневр сына, довольно улыбнулась. Исхан потащил всех на площадку борцов. Зазывала предлагал всем желающим попробовать силы в схватке с чемпионом. Здоровенный детина, сложив руки на груди, мрачно поглядывал на зрителей. Братья пошептались и в круг, сняв шервани, вышел Юсуф. В толпе раздались смешки, подбадривающие крики, свист. Чемпион презрительно скривил губы, повел плечами. Он рассчитывал сбить смельчака с ног одним ударом, но юркий паренек, нырнул борцу под руку и, оказавшись у него за спиной, пнул под зад. В толпе заулюлюкали. Глаза чемпиона налились кровью. Он рванул к сопернику. Юсуф резко упал борцу под ноги, тот перецепился и растянулся на земле. Зрители хлопают, свистят, хохочут. Борец поднимается, отряхивает песок и резко бросается к парнишке, но тот ждал такой ход, он отпрыгивает, хватает нападающего за руку и сильно дергает. Чемпион теряет равновесие, еще один пинок под зад помогает ему снова упасть. Под одобрительный рев толпы победа присуждается Юсуфу. Братья хохочут, обнимают проказника, хлопают по плечам. Потом они катались на лодке, смотрели на фокусников и дрессированных животных, слушали, как читали свои стихи поэты, наблюдали за тем, как из тонкой проволоки в руках кузнеца появляется роза. Видели представление в театре кукол, бросали обручи и мячи, еще ели, пили щербет и лимонад. Потом смотрели на скачки, на собачьи бега. Неджмие уговорила Дару пойти к попугаю, достающему из большой корзины мешочки с предсказаниями. Девушки нетерпеливо читали о том, что приготовила им судьба. " Не верь ласковой улыбке. Змеи всегда красивые" Сестра правителя фыркнула: " Что за предсказание? А у тебя?" Северянка пожала плечами. " Вслед за засухой приходит сезон дождей" Не понятно. Через несколько минут она забыла о клочке бумаги. Веселье прогнало смутную тревогу. Гуляние продолжалось. Выпускали птиц, в честь праздника. Катались на осликах, смотрели на канатоходцев. А потом сидели у фонтана, отдыхали, рассматривали прохожих, болтали. Неджмие решила вымыть липкие после сладостей руки. Исхан что-то тихонько сказал ей на ухо. Через минуту все уже брызгали друг на друга водой. Дара, уворачиваясь от брызг, спряталась за кого-то, не сразу поняла, что это Амраф. Он закрыл ее от летящих капель, обнял, легонько прижал к груди, коснулся щекой волос и отпустил, пока никто не заметил. Братья потом еще метали ножи в цель, пытались сдвинуть груженную камнями повозку. А девушки пытались сорвать ленту с вертящегося колеса, искали в мешке с шерстью сверток с сюрпризом. Солнце прячется за городские стены. Пора возвращаться во дворец. Неджмие вздыхает.
  
  - Госпожа, это же дорогие вещи!
  Фарида и Арек растерянно смотрят друг на друга. Они не ожидали такого. Обычно слугам давали пару монет в честь праздника. Правда, их госпожа не похожа на других. Не тратит свое содержание на наряды, украшения и сладости. Дара огорченно вздыхает:
  - Я что-то не так сделала?
  - Ах, госпожа, у вас очень доброе сердце!
  Арек сразу же примеряет новый пояс, прикалывает к чалме серебряную брошь с зернью. Фарида украшает руки новыми браслетами, одевает серьги, набрасывает на плечи шелковую шаль.
  До вечернего приема еще есть время, что бы умыться, немного отдохнуть. А потом снова делать новую прическу, одеваться в нарядное платье. Девушка лежала на диване, вспоминала праздничное гуляние. Сегодня она увидела Правителя другим. Таким... простым, умеющим веселиться, готовым на шалости и ... нежным. Обычно, Дара рассказывала Фариде все, что считала интересным. А сегодня промолчала и о том, что Господин был с ними на празднике, и о том, что проказничал с братьями, и о коротких объятиях у фонтана. Она вспомнила, как уверенно он держал ее на карусели, как нежно взял за руку, вручая тайный подарок, как тепло было в его руках. А еще Даре показалось, что он старался поймать ее взгляд. Девушка улыбнулась: это такой секрет (особенно от его болтливой сестрички), и мягкое теплое ощущение в груди то же.
  
  Второй удар гонга. Гости занимают места в Большом зале. Неджмие ведет подругу на балкон. Малика и Надира уже там. И снова Дара старается не замечать любопытные взгляды. Она с восхищением рассматривает преобразившийся в свете множества свечей зал. Если утром солнце делало его легким, немного легкомысленным, то теперь в гирляндах появились тени, придавшие цветам и лентам выразительности, позолота чуть потемнела, стала солидной, виражи, прозрачные утром, сейчас хвастаются своими рисунками. Люстры, утром казавшиеся похожими на большие, чуть поблескивающие коконы, сейчас превратились в ярких бабочек. Большой зал с гордостью демонстрирует все свое великолепие! И гости в дорогих нарядах и украшениях только усиливали впечатление.
  В честь праздника во дворец приглашены лучшие артисты. Свои таланты покажут и представленные утром молодые аяны. Девушке очень понравился ритмичный танец горцев (она опять заметила у некоторых недовольно поджатые губы). И вот объявляют, что будет петь Юсуф. Надира в волнении сжимает руки, шепчет молитву. Юноша смотрит на балкон, улыбается. Кланяется Правителю и начинает. Чуть насмешливые улыбки гаснут. Голос, неожиданно яркий и глубокий, очаровывает. Молодой певец открывает глаза. Песня окончена. Он испуганно смотрит на Амрафа и успокаивается, увидев выражение его глаз. Спустя мгновение тишина взрывается восторженными криками. Надира вытирает слезы. К Юсуфу подходит один из горцев и, сдернув с руки перстень, с поклоном протягивает подарок. Парень смотрит на Правителя, тот кивает. Певец принимает дар, кланяется, широко улыбается.
  Снова звучит гонг. Все выходят на террасы. В свете полной луны, в небо улетают освобожденные воздушные змеи. Дорогу им освещают яркие вспышки фейерверков.
  
  На следующий день все спят долго. Потом не спеша завтракают, делятся впечатлениями, хвастаются покупками и подарками. Даре не удалось отдохнуть. Неджмие, едва умывшись, прибежала к подружке. Они вспоминали вчерашние приключения, грызли печенье. Северянка спросила о горцах.
  Не так давно, Монакир граничил с небольшим княжеством. Горный народ разводил овец особой породы, из их шерсти ткал тонкие теплые ткани, выделывал шкуры, собирал шафран, добывал уголь и железную руду. Так случилось, что дочь Князя и один из сыновей главы большого рода кочевников, полюбили друг друга. Пока родители думали, как им поступить, влюбленные сбежали. Отец молодого кочевника в гневе отказался от сына, Князь то же не спешил прощать дочь. Влюбленные остались в степи с немногими верными друзьями. Легкая добыча для воюющих родов кочевников. Старый Князь долго корил себя за упрямство, но жизнь не вернуть вспять. После этих событий и горное княжество, и род кочевников покинула удача. Самым большим несчастием стало сильнейшее землетрясение, разрушившее столицу горцев. Под развалинами погиб единственный наследник Князя. У кочевников мор выкосил половину рода. Умер и старый вождь. На этом можно было бы историю и закончить, если бы не одно обстоятельство. После землетрясения ушло под землю высокогорное озеро, открылись ходы в пещеры. Там нашли богатые серебряные залежи. Новость эта быстро облетела степь. Кому же не нужны серебряные копи? Молодой вождь кочевников вспомнил об изгнанном и погибшем брате, женившемся на дочери горного князя. А раз наследника у горцев теперь нет, то вождь решил, что теперь он имеет право на княжество. Старый Князь знал, какая участь ждет его народ под властью степняков, но у него не было достаточно воинов для защиты. Он обратился за помощью к Правителю Бахиру. Договорились, что богатый и сильный Монакир примет маленькое княжество в состав своих земель, на условии сохранения законов и веры. Конечно, кочевники обиделись и ни как не оставляют попыток забрать эти земли себе. А почему монакирская знать не довольна? Так у них всегда для ворчания найдутся причины. А вообще это мужские дела.
  Амраф тоже заметил, что аяны не довольны его вниманием к горцам. Конечно, они ведь не такие благородные! А ведь страна богатеет во многом благодаря их серебряным рудникам. Отец правильно оставил копи под властью "государственной печати". Эх, не хочется сегодня с утра думать о делах. Ну, хотя бы с утра. Даже если утро началось почти в полдень. Он зажмурился и вспомнил, как пел Юсуф, как вытирала слезы Надира. А дед! Молодец, такую историю придумал: потерянный сын Джаведа. Исхан благородно выполнял просьбу отца - искал. Мысли постепенно повернулись в очень приятном направлении. Дара... Так мило краснела от смущения, звонко смеялась, искренне удивлялась и радовалась. А еще он заметил, что девушка украдкой наблюдала за ним. И так доверчиво прильнула к нему, когда обнял у фонтана. Правитель рассеянно бродил по саду. Ноги сами привели его к Маленькой башне. Девушки в комнате не было, он вышел на балкон и замер. Дара забралась на перила и, стоя на цыпочках, держась одной рукой за столб навеса, старалась что-то достать в подвесной корзине цветов.
  - Что ты творишь, женщина?
  Он схватил ее за талию и стащил с перил. Она испуганно пискнула, а потом возмутилась:
  - Ты меня испугал. Я держалась.
  - Зачем ты туда забралась?
  - Я случайно забросила туда вчерашнее предсказание.
  - Что?
  Девушка виновато потупилась. Амрафу захотелось схватить ее за плечи и трясти. Как Исхана в детстве, когда тот выводил его из себя. Шайтан! Кто в силах понять женщин? Он сурово посмотрел в лицо глупышке. Гневные слова застряли где-то в горле, мешая вдохнуть. Ее глаза так близко. За смущением в них прячутся искорки смеха, вспыхивают, манят. Хочется смотреть и смотреть. Радоваться тому, что не дал упасть неразумной, держать вот так, прижав к груди. Ее руки у него на плечах, игривый локон щекочет шею. Она надела подаренные вчера серьги... легусенькая, он держит ее одной рукой... ах, какая тонкая талия... сердца стучат рядом. Мужчина крепче прижимает девушку, запускает пальцы в волосы и осторожно, нежно целует. Дара удивленно раскрывает глаза, пытается вырваться. Сопротивление заставляет его только крепче держать, целовать настойчивей, жарче, дольше, пока и самому не хватит воздуха. А потом, шумно вдохнув, прижаться щекой к щеке и застыть в бесконечном мгновении счастья.
  
  
   Глава 11
  
  
  Исхан вальяжно развалился на подушках. Аккуратно отрывал ягоды от большой кисти винограда, придирчиво осматривал каждую. Затем утвердительно кивал, отправлял в рот и, раскусив, делал удивленное лицо: " Надо же! Сладкая!" Настроение у молодого человека было замечательное. "Боги недаром придумали праздники, и мудро закрывают глаза на праздничные ночи. Ах, Сарита! Хмель твоих поцелуев до сих пор шумит в голове. Если бы еще устроить дела так, что бы удалось поспать, то счастье было бы полным. Он уже больше часа торчит под навесом на площадке мечников. Правитель приказал явиться. Только вот не понятно, почему такая тренировка. Вроде не расстроен, похоже, доволен. "Вот будет смешно, если братец, машет мечем из-за женщины! Нееет! Разве этот зануда способен позволить себе любовь? "Любая привязанность - слабость Правителя"
  - Эй! Хватит валяться, как буйвол в тине! Вставай! Покажи, на что способен! Или танцовщицы вымотали тебя?
  Исхан поднялся, всем видом показывая, насколько оскорблено его самолюбие. Выпятив нижнюю губу и насупив брови, обвел присутствующих выразительным взглядом, полным презрительного снисхождения. Не торопясь снял шервани и курту.
  - Поспеши, сын черепахи!
  Несколько взмахов мечем для разминки.
  - Господин, позволь поединок с кем-нибудь для разогрева мышц.
  - Лиса! Я не устал!
  - О, я пекусь о своем здоровье!
  - Музлум! Задай ему трепку!
  Брат Правителя принимает картинную позу, сводит брови к переносице и рычит:
  - Трепещи, черный воин Магриба!
  Эфиоп, приняв не менее картинную стойку, вращает глазами, скалит зубы. Друзья переглядываются и одновременно кричат:
  - Я разрублю тебя, презренный!
  Во время поединка соперники корчат страшные гримасы, показывают язык, обещают убить страшной смертью. Амраф грозит им кулаком:
  - Две обезьяны!
  Шутливый поединок окончен. Братья продолжают вдвоем. Их движения точны, тела, бугрящиеся мышцами, гибки. Пояса шальвар потемнели от пота. Они неохотно прерывают занятие. Главный Советник пришел с важным сообщением.
  Амраф лежит на мраморной скамье в Большом зале. Удрал сюда от всех. Особенно от братца! Почему тренировка, зачем тренировка? Скажи ему, так изведет потом! Он сам не ожидал, что поцелует Дару. Удивился своему порыву, и тому, что будет так счастлив, тоже. Мало ли перецеловал женщин? Но вот такого сладкого поцелуя не помнит. И что бы кружилась голова, замирало сердце... Да и девушки, обычно, иначе реагировали. А Дара растерялась... Пальчики к губам прижала, глаза открыла широко-широко. Он почему-то смутился, и не придумал ничего лучше, как уйти. Амраф закрыл глаза. Шайтан! Не здоров он что ли? Прежде тренировки помогали избавиться от лишних мыслей. А сегодня... От воспоминаний сердце замирает, болит и от этого на душе становиться так... сладко, что хочется вспоминать еще и еще! О, Боги! Вы создали женщин для испытания твердости духа мужчин! Все, довольно! Правитель - не мужчина, а наместник Богов! Он не подвластен слабостям и женским чарам. И все же, как сладко болит сердце...
  Вечер он провел в мастерской. После ужина хотел было позвать Орбея, но передумал. Спустился в конюшню, кормил Красавчика яблоками и сахаром. А потом долго сидел с книгой.
  Неджмие тормошила подругу, сердилась, когда та отвечала невпопад, и, даже уже собралась обидеться, но потом решила, что Дара просто не выспалась, приказала отдыхать и ушла. Девушка обрадовалась, хорошо, что не придется сидеть вечером у Матушки. Слушать пустую болтовню одалисок, самой рассказывать что-то. Нет, она не... Шиш запечный! Она злилась! Как он... Леший! А сама-то вытаращилась как сова! Смеется, наверное, сейчас... Это не Правитель, а настоящий Анчутка! Дара вздохнула. Вот тебе и первый поцелуй. Настоящий. Нельзя же назвать серьезными те, на зимних праздниках. Она тогда проиграла братьям. Вот они и придумали такой откуп - поцеловать десять воинов в губы. И что было делать? Усадила десять человек на скамью, заставила вытянуть губы трубочкой, чтобы усы не мешали. Сама то же губы сильно-сильно вытянула (смеяться хотелось - жуть!), и быстренько: "чмок". А этот... Сердечко так замирает, кажется, что ты в одно время и падаешь, и взлетаешь! Страшно и радостно. Девушка опять вздохнула. Схватил, не спросил, поцеловал, ушел. Это у них тут так положено? Дома за такие хватания и глаза выцарапать могут. Ох, уж, эти мужчины! А он сильный... ресницы пушистые... теплый такой, ласковый... ууууу, Леший!
  Весь вечер она повторяла уроки. Спать легла рано.
  Утром Дара пыталась вспомнить свой сон, но так и не смогла. Одно знала точно - во сне был он. Вот, Леший! И что теперь делать? Ладно, поживем - увидим.
  Сегодня в гареме день без истерик. Зехра с подружками так объелись за праздничные дни, что заболели. Лежат в своих комнатах, стонут и пьют лечебные отвары. Одалиски, пользуясь отсутствием главных злюк, веселятся. Северянка уже со многими наладила отношения. Оказалось, что жизнь женщин не так и скучна. Они не только лежат у бассейна. Девушка училась готовить новые блюда, танцевать, вышивать бисером и лентами (вышивка благороднее простого шитья), играть на тамбуре и рике, играть в бао и другие игры. Вот сейчас устроили "догонялки" Дара убегала. Вдруг кто-то схватил ее за руку и втащил в узкий боковой проход. Амраф?! Он прижал девушку к стене и хотел поцеловать, но его губы наткнулись на ее ловко подставленную ладошку. Правитель вопросительно поднял бровь. Дара упрямо вздернула подбородок. Голоса играющих звучат все ближе. Он прижал девушку крепче. Она упиралась кулачками в его грудь. Амраф посмотрел в ее потемневшие глаза, вздохнул и отпустил. Приложил палец к губам и бесшумно ушел. Дара отдышалась, топнула ногой. Ну, прямо лесной разбойник, или как тут говорят: "дикий кочевник"!
  
  Исхан спешил к торговой пристани. Пришли багамы с низовий реки. Нужно было встретиться со своими людьми. Странно, почему много стражников? Молодой человек обратился к важному торговцу:
  - Уважаемый дядюшка, что случилось? Почему столько воинов?
  - Ах, сынок, Боги посылают нам испытания! Племя саматов под стенами города!
  Исхан присвистнул. Да, эти тащат все, что оставлено без присмотра. Вольное племя - "дети степи". Несколько дней окрестности города будут украшены яркими кострами, повозками, разрисованными диковинными цветами. По улицам будут ходить девушки в пестрых юбках и красных платках, звенеть бубенчиками на ножных браслетах, танцевать, петь, предлагать предсказать судьбу. Вместе с ними ходят компании подростков. Многие хозяева потом обнаружат пропажи. Не берут эти "вольные люди", пожалуй, только посуду из белой глины тонкой работы - слишком хрупкие вещи.
  На пристани тоже спешка, нужно быстрее закрыть товары в склады. Тайный Советник, немного расстроенный новостями, пробирался между снующими туда-сюда носильщиками.
  - Ай-ай-ай! Дяденька! Я ничего не взял, только посмотрел!
  Толстый купец тащил за ухо босого мальчишку в яркой рубашке.
  - Пусти, дяденька! А то скажу бабке, она сглазит твою торговлю!
  - Ах ты наглец! Отдам стражникам! Выпорют плетьми вас обоих! Шайтаново племя!
  Никто не обращал внимания на эту парочку. У всех свои заботы. Мало ли воров на пристани! Исхан равнодушно прошел мимо. Старая саматка уцепилась за полу его шервани.
  - Благородный Господин! У тебя доброе сердце! Мой внук ничего не взял у этого человека! Клянусь доброй дорогой! Спаси ребенка от плетей стражников! Боги и Духи Степи на забывают помогающих "вольным людям"!
  Первым желанием было оттолкнуть старуху, что ему до ее просьбы? Но в глазах женщины увидел боль и отчаяние. Почему-то подумал о матери. О, Горные джинны! Не умеет он отказывать женщинам. " Если клянется дорогой, значит правда". Исхан догнал торговца и долго уговаривал отпустить мальчика.
  - Боги сохранят тебя в дороге, Господин! Когда я буду петь о тебе Духам Степи, какое имя говорить: данное матерью или службой?
  Парнишка объяснил:
  - Бабушка Ата все знает.
  Старуха протянула странный амулет на кожаном ремешке:
  - Приходи с этим к моему костру сегодня вечером. Будем благодарить тебя.
  Когда озадаченный Господин ушел, мальчик спросил:
  - Зачем ты позвала его к нам, Ата? Он даст много денег?
  - Духи хотят проговорить с ним.
  Исхан вертел в руках данную саматкой вещицу. Никуда он не собирался идти. Но как только солнце коснулось воды в реке, а в степи заалели костры, почувствовал такую тоску и тревогу, что вынужден был отложить все дела и поспешить за городские стены. Спасенный им утром мальчишка ждал на большом придорожном камне.
  - Идем со мной, Господин.
  Жарко горит костер, поют струны. Ата дает ему душистый отвар в деревянном резном кубке.
  - Не смотри на огонь, Господин, смотри на девушек, танцующих для тебя! Я знаю, о чем ты думаешь. Будешь долго искать врага, хоть он и на виду. Его мечты не сбудутся. А для тебя вижу много дорог. Останься в наших шатрах до утра. Кто знает, может присниться уготованное судьбой?
  Ах, старухе не нужно просить его остаться. Только вот которую из двух девушек выбрать? Хитрый джинн шепчет на ухо: " Бери обеих!"
  Долго горят костры, поют и танцуют саматы.
  Волосы девушек пахнут горькой полынью и дымом. На губах вкус степного терна. Алыми лепестками слетает одежда, открывая все тайны девичьих тел. Исхан не заметил, как и сам остался нагим. Девушки восхищенно ахают, гладят мускулистые плечи, живот. Подставляют под поцелуи свои груди. Его руки исследуют каждый изгиб, каждую впадинку. Страстны поцелуи, жарки объятия, бесстыдны позы, тела неутомимы.
  Звон мечей, крики людей, кровь и боль. Исхан трясет головой. Сон. Это сон.
  Его ночные гостьи обчистили карманы и унесли дорогое шервани. Хорошо, хоть шальвары оставили. У потухшего костра курит трубку Ата.
  - Я буду вспоминать твое лицо, когда стану говорить с Духами. Прощай.
  
  Государственные дела требовали присутствия Правителя в провинции. Ранним утром воины выстроились у ворот дворца. Матушка пришла провожать, как положено в таких случаях, с одалисками. Амрафу хотелось увидеть одного человека, но он сдерживал желание поискать среди провожающих. Обнимая сына, Малика шепнула: "Правая арка" Почувствовала, как застучало его сердце. Но взгляд был таким быстрым и рассеянным, что никто не понял, куда и на кого посмотрел Правитель.
  
   Всадники давно скрылись на залитой солнцем дороге, осела пыль, а мать все стоит на высокой дворцовой стене. Жены правителей недолго играют со своими сыновьями, у наследников вообще короткое детство. Когда ты, мой мальчик, выезжал в первый поход со своим отцом, был таким серьезным в свои двенадцать лет. Так стеснялся обнять мать, чтобы не уронить достоинство наследника перед воинами. Теперь ты вырос, а не стесняешься, обнимаешь. Сын - гордость отца, вечная тревога матери. Да хранит тебя моя любовь на всех дорогах, во всех делах, днем и ночью! Ты стал хорошим Правителем. Отец гордился бы тобой. Как вы похожи! Долг - прежде всего!
  Малика глубоко вздохнула. Теперь эта девочка... Ты ничего не сказал матери. Что думаешь? Что чувствуешь? Но я вижу - она заинтересовала тебя. Конечно, это и не мудрено. Своеобразна, слишком другая. Мужчины не слушают матерей, но как бы я хотела отдать тебе всю мудрость и терпение, что бы помочь понять: любовь ли это... Не торопись, не спугни, не потеряй эти чувства, сынок! Не променяй на долг Правителя свое счастье.
  Дорога белой полосой ложится под ноги лошадям. Мерный гул от топота сотен копыт, мерное покачивание всадников, горячее солнце, сухой степной ветер, пыль. Ничто не отвлекает от раздумий. О, Боги! Вы сами понимаете, созданных вами женщин? То она растерялась, то отказала! Хорошо, что никто не видел. Может, он мало дарил подарков? Или ей не понравилось? Раньше никто не жаловался. Может, на севере не целуются? Она воспитана в других традициях. Но тогда... Шайтан! Теперь пусть живет по традициям его страны! Должен признать, у нее есть характер. Ему нравится ее манера говорить, что думает. А не как все одалиски. Закатят глаза и: "Да, Господин, ах, Господин, одно твое слово, Господин". И все-таки почему? Может, он ей не нравится? Как может не нравится Правитель? Правда, он старше в два раза. Амраф вспомнил, как Дара играла с котенком, как пускала кораблики из листиков в бассейне, как пела песенки жучкам. Ей только девятнадцать. Как Неджмие. Ооо! Джинны, видно, унесли твой разум! Глупец! Она просто еще ребенок!
  - О, мой брат и Господин! Ты собрался на войну? Так грозно хмуришь брови.
  Исхан шутил и дурачился.
  
  Золотисто-зеленый жучок на тоненькой травинке пьет росу. Малюсенький! капля больше него. Вот он деловито вытер усики, потер задние лапки, расправил крылышки и улетел. Рядом в траве гудит шмель. А вот он кружиться над сиренево-розовым цветком клевера. Пестрые мухоловки снуют над лошадьми, осторожный суслик застыл столбиком возле своей норки, тянет дымом, запахом походной еды. Амраф лежал на пригорке и наблюдал за жизнью лагеря. Скоро в дорогу. Он лег на спину, закрыл глаза. Раз, два, три - если увидит парящего орла - поездка будет не долгой. О, даже два! Правитель довольно улыбнулся.
  - О, мой господин, вы улыбаетесь! Наверное, видели хороший сон и не хотите с ним расставаться? Вы видели одну известную нам особу? О, Боги, пошлите моему господину больше таких снов!! Мы с радостью будем наблюдать за любовью нашего Правителя!
  Исхан отвешивал шутливые поклоны на все стороны света, бормотал слова восхваления божеств.
  - Я решил, что мне не стоит забывать о своих верных подданных, а именно о тебе, мой брат. Ты так много и, главное, бескорыстно служишь на благо Монакира, а Правитель платит тебе неблагодарностью. Но только что я придумал, как сделать многих людей счастливыми, отблагодарив одного тебя. По возвращении в Дагри, я женю тебя. Да-да! Представь, как обрадуется твоя мать. И я буду рад твоему счастью! Да, и я запрещу тебе выезжать из страны и даже ездить в провинции... лет пять. Тебе же нужны наследники.
  Амраф ушел к своему шатру. Онемевший от удивления Исхан только развел руками... Какой джинн потянул его за язык?
  
  
   Глава 12
  
  
  Дорога домой всегда, кажется короче. Лошади бегут резвее, колеса повозок быстрее крутятся. Вот уже видно светлое зарево, еще немного, и вот он - великолепный белый город!
  Всю поездку Исхан старался лишний раз не попадаться на глаза брату. Вдруг вспомнит о своем обещании, да и пошлет домой гонца с приказом готовиться к свадьбе! С него станется. Вот и сейчас парень ехал поодаль, был мрачен, возвращение домой больше тревожило его, чем радовало. " Вот, шайтан! Женю! Подумаешь! Кто боится женитьбы? Ну и женюсь! Вот то, что запретит выезжать... Может упросить тетушку Малику? Пять лет! Что я буду делать дома пять лет? Есть халву? Слушать ворчание женщин? Фарид, сам прекрасно справляется с делами. За пять лет на плове, халве и щербете я стану толстым, солидным и ленивым. Это не жизнь! И чего рассердился? Не угодил с девчонкой? Так продай ее, делов-то! Или отдай в жены какому-нибудь воину! Я привезу тебе новую, и не одну! Мало что ли девчонок? А если уж сильно нравиться, то чего злиться? Ты - Правитель, захотел - женись! Точно! А то "тебе нужны наследники" А сам? Ах, да. Долг Правителя, я и забыл. Так одно другому не мешает! Вечно ты все усложняешь. Зануда ты, братец, зануда! Дагри. Амраф придержал Красавчика. Сколько раз, возвращаясь, он видел город издали. Каждый раз восхищался им, как чудом. Да, его предки выбрали красивое место. Степь зеленым морем плескалась у подножия серых скал, голубая лента реки делала крутой поворот, создавая полуостров, а на нем - Белый город. Дом!
  
  Правитель вздохнул. Дом. Когда возвращался из первой поездки с отцом, точно так и радовался, и грустил. Он давно уже не ребенок. Откуда теперь это странное чувство?
  Поездка была полезной. Оказывается, он засиделся в столице, верил донесениям. А в провинции наместник забыл о своем долге! Потакал капризам богатых аянов, притеснял крестьян и ремесленников. Требовал себе плату за разрешение на торговлю, за то, что бы пустить воду в каналы, за разбирательство дел и за многое другое. " Ест он эти деньги, что ли? Разжирел, как бегемот! Шеки распухли, словно его пчелы искусали, глаза еле открыть может! Ничего, теперь-то придется постройнеть!" Амраф каждый день с утра до вечера проводил в седле. Каждый день дела, лица, голоса, просьбы, слезы, угрозы, благодарности. Он был доволен тем, что сделал. Правитель должен заботиться о подданных, тогда в стране будет порядок. Не плохо бы объехать вообще все провинции! Растрясти жирок с наместников! Амраф снова вздохнул. Жалко, что нельзя все время разъезжать, а в столице бывать только на праздники. Жизнь во дворце, со всеми церемониями, правилами, приемами, гаремом - сделала его вялым, ленивым. Две недели далеко от Дагри - хорошая встряска. Какими не серьезными проблемами и переживаниями было заполнено его время! Правитель не может допускать капризов и слабостей. Еще один вздох. А сны... Что ж, разве ему одному они снятся? Просто не нужно о них вспоминать. Это только женщины верят ночным видениям и ждут, что они исполнятся наяву. Мужчины не так наивны! Нельзя же думать, в самом деле, что Дара спустится к нему на белом-белом облаке, в прозрачных одеждах, с распущенными волосами. Он подхватит ее на руки... О! Постой, постой! Кто-то принял решение не вспоминать. Недостойно Правителя в тяжелое для страны время позволять такие мысли.
  Матушка встречает его у ворот дворца, как и положено в таких случаях с гаремом. Через четверть часа, за обедом, он рассказывает о поездке, дарит привезенные в подарок безделушки. Неджмие убегает примерить провинциальные наряды.
   Вечером, приняв доклад Главного Советника и разобрав дела, Амраф решил немного развлечься. В малом зале устроили небольшой прием с танцами. Исхан, сославшись на болезнь, удрал. " Ха! Знаю я твою болезнь" Правитель был невесел, рассеянно следил он за движениями танцовщиц. Все говорили, что Господин просто устал, и он послушно соглашался, хотя в глубине души знал причину. Правитель должен думать о долге, не допускать слабости, поэтому он нарочно не искал в толпе встречающих Дару. Подданные не должны знать привязанности правителей! Теперь он злился и мучился. Хоть бы матушка придумала позвать ее для рассказа о северных странах. Так нееет! Три тысячи ифритов!
  Очередная танцовщица вышла в центр зала. Ее движения были плавными, перетекали одно в другое, руки словно гладили тело, чуть задерживаясь в определенных местах. Что бы подчеркнуть это, она меняла ритм дыхания, закрывала глаза. Ее бедра, чуть подрагивающие в начале, стали раскачиваться сильнее, грудь поднималась все чаще. Девушка извивалась плавными, змеиными движениями. Глаза горят, рот приоткрыт. Амраф почувствовал, как тяжело стучит кровь в висках. Он сделал знак Орбею.
  Утром, стоя на балконе, Правитель видел, как шла по длинному переходу закутанная в шаль (его подарок) маленькая фигурка в сопровождении Арека. Учиться. В библиотеку. На душе была щемящая пустота. А когда он увидел хищное удовлетворение в глазах ночной гостьи, стало совсем гадко. Целый день - дела, бумаги, люди. Вечером, получив приказ явиться, Исхан приготовился выслушать неприятное известие.
  - А давай напьемся, брат! А?
  Ничего себе поворот...
  Матушка Малика нервно шагала от стены к стене в своем любимом зеленом зале. Почти всю ночь она не находила себе места от тревоги. Только на рассвете стражники принесли новости. Ну, Амраф! Выпороть бы этих братцев, как черных рабов! Дверь с шумом распахнулась. Два грязных, оборванных человека, шатаясь и хихикая, вошли в зал. Матушка ахнула. В пьяных, с разбитыми лицами мужчинах, она с трудом узнала сына и племянника...
  Вечером, когда братья протрезвели и привели себя в порядок, Малика пришла в комнаты Амрафа.
  Хо - рот - шиии! Ну, ладно, Исхан! Он не несет ответственности. Но ты!!! Вы удрали из дворца вдвоем! Ты, конечно, не подумал, что может произойти всякое. Хорошо, я понимаю, иногда мужчины совершают глупости. Ну, напились бы в конюшне! Спали бы там на сене. О, Боги! Какой позор! Правитель страны и его брат гуляют в чайханах Пестрых Кварталов! Вы пили с недостойными. Вы задирали прохожих, орали песни, били камнями бутылки. Вы заявились на выступление известной в этом районе танцовщицы и устроили там скандал! С толпой пьяных гуляк вы проникли в имение купца, заперли пожилого человека в комнате, а сами выпустили на улицы города всех гусей приготовленных на продажу! Оооо! Что сказал бы твой отец? Даже безусым юнцом ты не вытворял подобного. И, самое интересное: вы устроили драку с караулом стражи! Вас все-таки связали и привели в городскую тюрьму. И Музлуму пришлось выкупать вас, как последних бродяг!
  Утром следующего дня Амраф вызвал к себе командира городской стражи. Ему строго указали на недостаточную подготовку стражников, которые только количеством могли одолеть двух пьяных. Начальнику тюрьмы приказано вычистить и выбелить камеры; менять солому в тюфяках каждые две недели и следить за качеством питьевой воды.
  
  Амраф посмотрел в зеркало и поморщился. Внушительный синяк расползался под глазом. Дааа, погуляли! Правитель хохотнул, вспомнив ночные приключения, и тут же схватился за ребра. Ох, стражники - молодцы! Исхан хромает, губы разбиты. Еще один взгляд в зеркало. Нет, с таким лицом нельзя идти на совет с крупными торговцами зерном. И отложить этот совет никак нельзя, люди и так ждали его возвращения из провинции. Шайтан! И не закрыть никак. Вот если бы закрасить. О! Это же выход!
  - Музлум! Попроси Неджмие прийти, и пусть захватит ларец со своими румянами!
  Сестра осторожно замазывала синяк белилами.
  - Ох, не очень хорошо... Придется выбелить все лицо... Послушай, мама так сердилась, называла тебя диким кочевником... Больно? Прости, я буду осторожнее... Брат, ты же любишь свою маленькую сестренку? Я хочу попросить...
  Амраф смотрел на свою сестру с удивлением и растерянностью.
  - Да! Как Даре, так ты разрешил! И она сказала, что твоя школа для девочек пустует, потому, что ты не показываешь пример своим подданным! Кто отдаст учить дочерей, если Правитель не учит сестру?
  - Неджмие, я не могу отпустить тебя в школу! И пустить учителей в гарем то же не могу!
  - Так разреши мне учиться с Дарой у библиотекаря Азиза!
  - Ааааа... Ну, хорошо, учись!
  - Ты - лучший в мире брат и Правитель!
  Неджмие повисла у Амрафа на шее.
  Теперь утром к библиотеке ходили две закутанные в шали фигурки, их сопровождали евнухи и стражники. Учиться вдвоем интереснее. Сначала Дара думала, что ее подружка нашла себе новое развлечение, и продлится учеба не долго. Но Неджмие действительно серьезно взялась за дело. Она даже не болтала во время уроков! Зато потом, по дороге в гарем, словно наверстывала упущенное. Говорила обо всем сразу. Северянка только головой качала:
  - Ох, сорока!
  Как-то раз, девушки, возвращаясь с занятий, встретили Амрафа с Исханом и Матушкой. Они шли смотреть подарок, присланный Правителю - нового жеребца. Неджмие упросила, что бы ее с Дарой взяли то же. Амраф слышал, как идущие сзади подружки, о чем -то шептались, хихикали, повторяли чью-то манеру говорить. Он не слушал, о чем именно они говорили, просто ловил голос Дары - вот она удивилась, вот засмеялась, вот что-то ответила Матушке...
  Жеребец был действительно удивительный - трехлетка, точеная голова, круто изогнутая шея, тонкие ноги, редчайшей изабелловой масти.
  Все так залюбовались оттенком окраса, что не сразу поняли: что-то не так. Жеребец нервно перебирал ногами, круп его подрагивал, он косил покрасневшими глазами, прижимал уши, храпел. Неожиданно конь заржал, в конюшне ему ответил Красавчик. Жеребец резко присел, мотнул головой, потом рванулся, на губах появилась пена.
  Вдруг Дара ткнула в руки стоящему рядом Амрафу сумку с книгами и рванула вниз по лестнице.
  - Не смей!!! Только не хлыст! Ему нужно поменять удила! Пустите его! Вы делаете ему больно!
  Дара оттолкнула молоденького конюха и стала прямо перед готовой стать на дыбы лошадью.
  - Тихо, Дзинтарс, тихо... Ты хороший мальчик, тихо малыш. Дзииинтааарс, красивый, умница. Ах, они глупые! Не сердись, сейчас я тебе помогу.
  Девушка медленно подошла, тихонько коснулась гривы, погладила по шее, осторожно тронула морду. Жеребец дернулся.
  - Тихо... тихо. Дай мне снять это, хорошо? Вот так, вот молодец.
  Дара гладила мягкие губы лошади, похлопывала по холке. Животное перестало дрожать и перебирать ногами. Наконец жеребец шумно выдохнул и положил голову Даре на плечо.
  - Ну вот! А вы сразу с хлыстом! Кто же берет таких молодых коней сразу на мундштук? А у Дзинтарса видно, нежные губы!
  Дара расхохоталась, увидев вытянутые от удивления лица.
  - Вот это дааа! Прямо под копыта! - Исхан даже присвистнул.
  Амраф с удивлением заметил - он так сильно сжимает отданную ему сумку, что костяшки пальцев побелели.
  - Ты покорила его. Теперь он не будет слушать другого хозяина! Что ж, дарю жеребца тебе. Если хочешь, можешь сама отвести его в стойло.
  Амраф отдал сумку охраннику, надеясь, что никто не видел его испуга.
  - Ты должна рассказать нам что-то интересное! - сказала матушка Даре, когда все пили щербет на крытой веранде. - В благодарность за подарок, и что бы мы совсем уже успокоились.
  - Почему ты назвала его - Дзинтарс? - Неджмие подпрыгивала от нетерпения.
  Дара сняла с шеи кулон.
  - Вот. Этот камень называется - янтарь, дзинтарс. Жеребец почти такого же цвета. Поэтому так и назвала. А хотите, я расскажу вам легенду о янтаре?
  И снова голос Дары рисовал живые картины: море, Богиня, разгневанный отец. Амраф подержал камень в ладони - он действительно теплый. Слезы богини, дарующие силы. Красиво.
  - Боги наградят вас долгой жизнью, Господин.
  Скрипучий старческий голос режет слух. В сморщенной руке поблескивают монеты.
  - Ступай. Я не забываю услуг.
  Мужчина открывает окно. Ему кажется, что посетитель оставил в комнате запах старости. " Ничего нового. Этот выскочка не умнеет. Так печется о стране, а до сих пор не подумал о наследнике!" Человек сжимает кулаки. Его довольно приятное лицо сейчас искажено ненавистью. " И братец такой же осел! Только и знает, как таскаться по танцовщицам!" Полные губы складываются в презрительную усмешку. " Я уже начал бояться, что эта северянка станет фавориткой, или, еще хуже - женой. Пусть будет благодарна Правителю: его глупость спасла ей жизнь. Пока. Хорошо, что евнух Зехры - понятливый малый. Эта глупая еще пригодится. Нужно, что бы она напела Малике, что пора выдавать дочь замуж. А то, кроме учебы, еще какая-нибудь блажь в голову стукнет. И "самый лучший в мире брат" позволит. Замуж ее, замуж! И достойная партия уже есть
 &nbs
  
   Глава 13
  
  
  Ветер играет с облаками. Соединяет одно с другим, делит большие на части, меняет формы и размеры. Вот это сначала было похожим на черепаху, а теперь вытянулось, и стало крокодилом. А вон то, маленькое, медленно тает, скоро исчезнет совсем.
  - Госпожа, не смотрите на небо так долго, глаза покраснеют.
  Ах, что за беда! И пусть! Не все ли равно? Гарем и так шепчется за спиной. Но она не допустит, что бы надежды растаяли, словно облака. Зехра сжимает виски руками. Она что-нибудь придумает. Должна придумать.
  Утром, после ночи в покоях Правителя, одалиска была уверена, что в ее жизни настанут грандиозные перемены. Вот сейчас откроется дверь, войдут старшие евнухи с дорогими подарками, объявят о пожалованных новых служанках, о том, что ее переселяют в лучшие комнаты, увеличивают содержание.
  Дверь действительно открылась, но вошел только ее евнух Бакоп. Принес обычные браслеты, даже без камней. И все. Она так растерялась, что не кричала, не плакала. "Это шутка. Правитель любит пошутить. Сейчас войдут слуги " Из оцепенения ее вывел удар большого колокола. Не стоит ждать, никто не объявит ее фавориткой. Ожерелья не будет. Зехра представила, как спускается в сад. Любопытные, полные зависти взгляды быстро станут насмешливыми и презрительными. Оооо! Она не может показаться с такими же, как у всех браслетами! Хорошо, пусть не ожерелье, но нужно что-то...
  К положенному времени, в новом наряде, она появилась у бассейна. Одалиска щурила глаза, снисходительно кивала тем, кто заискивал и, гордо вдернув подбородок, проходила мимо тех, кто язвил. Все, конечно, заметили ее новые серьги с большими сапфирами. Никто никогда не узнает, что на самом деле, они достались ей от матери. Она хранила их, как память о доме, в тайном отделении ларца с румянами. Служанки не видели, что именно принес евнух, а старик слишком любит деньги. О том, что будет, если обман раскроется, одалиска старалась не думать.
  Конечно, гарем шептался. Все ждали, что Правитель подарит Зехре ожерелье, как официальной фаворитке, а подарил серьги. И хотя они очень дорогие, это совсем не то. И живет она в своих прежних комнатах. Да и в покои ее больше не зовут. А когда Господин осчастливил гарем своим посещением, то никак Зехру не отметил. Можно сколько угодно гордо вздергивать подбородок, но как была просто одалиской, так и осталась.
  А тут еще новость: Северянка получила в дар жеребца! Интересно, за что ей дарят такие необычные подарки? Хорошо, видно дружить с сестрой Правителя. " Северная гиена! Опять стоишь на пути! - Зехра закусила губу. - Пусть сбросит ее этот конь и затопчет, как степную гадюку!"
  Неджмие отложила книгу, закрыла глаза и улыбнулась. Замечательно! Ах, какие стихи! Каждое слово, словно глоток нектара. И дают же Боги людям такой талант и такую любовь! Девушка вздохнула, тряхнула головой, потянулась. В саду за окном кричали павлины. " Глупые птицы! Есть крылья, а не улетают! Почему Боги не дают крылья людям? Вот взмахнула бы! Взлетела..." Последнее время она так счастлива! Все одалиски скучают в гареме, а они с Дарой ходят по дворцу. И не важно, что их прогулки только до библиотеки и по боковым переходам. Там тоже можно увидеть что-то интересное, увидеть кого-то знакомого. Щеки покрывает густой румянец. Как он смотрит, когда говорит: " Удачного дня, Госпожа"
  Последнее время Дара замечает, что Неджмие необычно ведет себя. Густо чернит брови, губы красит кармином. Неужели из-за того кареглазого, что стал встречать их у маленькой лестницы? Прежде, девушка иногда сталкивалась с этим мужчиной. Он проходил мимо, словно не замечая ее. Северянка не могла объяснить свою неприязнь. Симпатичный, вроде, парень. Но вот не нравится ей этот человек, и все тут! Встречает, словно прячется, смотрит слишком пристально, кланяется не как все, а так кивнет слегка, слова цедит сквозь зубы, услышит чьи-то шаги - исчезает в переходах. Она, конечно, не слишком разбирается в тонкостях дворцового этикета, но как-то все не правильно. Дара попробовала поговорить с подругой, но та и слушать ничего не стала:
  - Ты ничего не понимаешь!
  И надулась на полдня. " Может, я действительно все придумала? Тут же не как дома. У нас воины общаются с девушками открыто, а здесь, может, так " Но чем чаще этот благородный встречался им, тем больше смутная тревога мучила девушку. Нужно было посоветоваться. Но с кем? Понятно, что сделать это необходимо осторожно. Вдруг навредит влюбленному парню? Матушке не скажешь. Правитель? Кто знает, как он воспримет. Не с Фаридой же обсуждать такой вопрос! После некоторого раздумья, Дара решила, что самым подходящим для такого разговора будет Исхан. И брат, и характер у него легкий.
  Исхан рассеянно гладил обнаженную спину прильнувшей к нему Сариты. Ах, не была бы танцовщицей - женился бы! Он усмехнулся: " Интересно, если бы она знала, что сейчас я думаю о другой, что сделала бы?"
  По своей должности, он в общих чертах знал, что происходит в гареме. Но привык не воспринимать всерьез истерики и сплетни. Что с женщин взять? Тем более, если они не твои. Пусть Амраф сам с ними разбирается. Вот новую красавицу привезти - пожалуйста! " Дааа, привез вот одну! А ведь еще по рассказам брата нужно было понять, что она не женщина. Фу-ты! Нет, она, конечно, женщина. Но не такая, как все. Уж если брат ее заметил. А случай с жеребцом? Одним словом - северянка! Вот и сегодня..."
  Он случайно встретил девушек, идущих на занятия. Решил сопроводить их. Неджмие почему-то хмурилась, отвечала неохотно. А в библиотеке ушла к самому дальнему стеллажу искать книгу. Он с усмешкой наблюдал за сестрой. " Надо же, какя серьезная!" Когда Дара тронула его за рукав и поманила в сторону, Исхан удивился, и готов был возмутиться. Как! За спиной Правителя! Но девушка заговорила не о любви. Вернее о любви, но не к нему. Молодому человеку понравилось, что Дара объясняла без лишних отступлений, охов и хлопанья ресницами. Совсем, как воин.
  Ничего себе история! Конечно, по описанию, Исхан понял о ком идет речь. Северянка права - это не по правилам. Но спешить не с выводами не стоит. Понаблюдаем, проверим. Там будет видно, действительно ли Боги одарили парня любовью.
  " Но, огнедышащий джинн! Кто же ожидал от женщины такого? Заметила то, что сам я пропустил. И не глупая, и смелая. Северянка!"
  Сарита погладила его по груди.
  - Мой Господин, оставь грустные мысли, поцелуй свою Сариту.
  Исхан улыбнулся. Нет, лучше иметь дело с обычными женщинами. Сложностей ему и на службе хватает.
  - Моя белая лилия, твои поцелуи слаще меда, хмельнее вина!
  Звонкий петушиный крик разбудил Амрафа. Он еще немного полежал с закрытыми глазами надеясь вернуть сон. Потом потянулся, перевернулся на живот и совсем проснулся. За окном еще темно. Впрочем, петушиный крик испугал ифритов и джинов. Они стали спешно разлетаться цепляя когтями край плаща Ночи, задевали крыльями Луну, путали дороги Ветра. На зов своей любимой птицы откликнулась Заря, она еще не подошла к горизонту, но мир уже слышал ее шаги. Луна побледнела и стала опускаться в темные воды реки, Ночь огорченно рассматривала изорванный плащ. Убегающие духи разрушили магию, и ее одежда начинала таять. Ветер застрял в переплетении дорог и затих. Прозрачный свет стал собираться на востоке, набирать цвет и силу.
  Амраф встал и тихонько вышел на балкон. Миром сейчас правила Тишина, она заполняла степь, горы, город, каждый дом, вытесняла звуки ночи, уносила дурные сны, несла покой, готовила дорогу свету. Правитель присел на влажные от росы перила. Тишина обняла его за плечи, заглянула в лицо. Она не стала мешать мыслям человека. Зачем мешать мечтать? Тем более о таких красивых глазах? Еще один петушиный крик разбил магию тишины. Едва уловимое движение изменило картину - на востоке показалась яркая корона Зари. Амрафу то же захотелось движения. Он медленно прохаживался переходами дворца, сзади, легкой тенью, шел Музлум. Неясный звук привлек их внимание, привел в конюшни. Правитель с удивлением смотрел, как мальчик в длиной серой курте и белой чутра чистил Дзинтарса. Странно. Так рано? И в такой одежде? Амраф бесшумно подошел поближе. Какой-то необычный конюх. Хотя работает хорошо, видно, что дело свое знает. В этот момент взгляд Правителя упал на человека, сидящего у стены на старом седле. Арееек? Амраф перевел взгляд на конюха и увидел испуганно-растерянные глаза Дары. Девушка подбежала к нему вцепилась в руку и стала говорить жарким шепотом:
  - Только не наказывай никого! Очень тебя прошу! Это животное никого не подпускает!! Хочешь, накажи меня, меня одну! Ну, что, я должна была бросить его???
  Амраф растерялся. В нем боролись два желания: отругать ее за это сумасшествие и смеяться.
  - Ты закончила с ним? Пойдем.
  Огорченная Дара плелась в двух шагах позади. Пока они шли безлюдными переходами, Правитель успокоился. У двери Маленькой башни он повернулся к девушке и строго сказал:
  - Надеюсь, ты понимаешь, что поступила неправильно? Зачем было так рисковать?
  Дара совсем сникла, но не сдавалась.
  - А что же было делать? Животное страдает без ухода...
  - Я подумаю об этом. В этот раз придется наказать тебя одну. Но только в этот раз!
  Дара прижала руки к груди.
  - Благодарю тебя. Какое меня ждет наказание?
  - Ты будешь носить ножные браслеты.
  Оставив обескураженную Дару, Амраф вышел в крытый переход.
  Надира схватила сына за ухо.
  - Хитрый джинн! Соблазняешь мальчика, слово сладкоголосая Пери! Юсуф! Запрещаю тебе его слушать! Ты - поэт и певец, а не воин Особой Стражи!
  Исхан освободил ухо из цепких пальцев и, абсолютно честными глазами, посмотрел на мать.
  - Я просто говорил, что, благодаря моей должности, братишка может быстро получить постоянное разрешение на посещение дворцовой библиотеки. Там много трактатов, написанных самыми знаменитыми поэтами страны. Он жаждет их изучить. И, на всякий случай, предупредил, что бы вел себя прилично в присутствии Неджмие и ее подруги. Все. А ты что подумала?
  - Все? Ох, если бы ты не был сыном Джаведа, я поверила бы. Думала, что хоть один сын будет спокойным. Женится, подарит мне внуков. Я уже и невесту ему стала подыскивать. Так вы с Фаридом, пользуясь скромностью и покладистым характером, втягиваете его в свои дела. Один за счета засаживает, другой - воина решил сделать!
  Молодые люди переглядываются, ловят руки женщины, целуют пальцы, говорят комплименты. Наконец, надира сдается и хохочет.
  - Что старший, что младший! Я уже всерьез стала задумываться, может, Юсуф на самом деле сын Джаведа? Уж очень похож характер.! Довольно тут шептаться! Пойдем обедать.
  Исхан очень серьезно отнесся к тому, что сказала Дара. Девушка до конца не понимала всю сложность и щепетильность ситуации. Неджмие не просто наивная девушка, она - сестра Правителя страны. Вдруг кто-то задумал использовать ее в политической игре? Любой слух могут повернуть против Монакира. Он несколько дней думал, начал собирать информацию о человеке. Но как последить, не вызывая подозрений? Самому не выйдет. Послать своих людей, тоже не выйдет. Тот, кто долго прожил во дворце, может заметить подмену стражников. Нужен был человек, который мог бы быть рядом с девушками не вызывая подозрений. Лучше всего евнух или родственник. Евнухи не надежны. Фарид - очень уж серьезен. Не посылать же Амрафа, в самом деле! А вот Юсуф... Что ж, он парнишка понятливый, и по возрасту к девушкам ближе. А предлог для его появления во дворце искать долго не надо.
  
  Солнце еще высоко стояло над горизонтом, но караванщик торопил людей. Нужно успеть войти в город, пока открыты ворота. Не хочется ночевать под стенами. Погонщики и охранники весело переговаривались, предвкушая отдых после долгой дороги, подстегивали медлительных верблюдов. Хозяин, довольный спокойным переходом, обещал прибавить немного к их жалованию. Путешественники и паломники, примкнувшие к каравану ради безопасности, облегченно вздыхают. Вот и ворота города. Добрались.
  Мужчина, приехавший с караваном, средних лет, состоятельный, судя по одежде и украшениям, снял на постоялом дворе комнату, заплатил конюхам, что бы вычистили его лошадь, вымылся с дороги, съел легкий обед и провел некоторое время в общем зале, покуривая кальян и беседуя с другими постояльцами. Когда закатное солнце окрасило стены домов в розовые тона, он переоделся, и, расспросив слуг о лучших "веселых домах", отправился развлекаться. Приезжий неторопливо шел по оживленным столичным улицам. Это было то время дня, когда жители торопились закончить все дневные дела, что бы спокойно насладиться вечерним отдыхом. Большие и маленькие повозки торговцев гремели колесами по камням мостовых, развозя оставшиеся товары и заказы. Мужчины, закончив работу, спешили к своим семьям. В лавках, делающих скидки в конце дня, толпились покупатели. Ученики шумными компаниями возвращались из школ. Няньки гуляли со своими воспитанниками у фонтанов. На Дворцовой площади еще торгуют едой. Гость столицы задержался посмотреть на петушиные бои, послушал странствующего певца, выпил щербет и, уточнив у лавочника дорогу, свернул с площади в небольшой переулок.
  Тщедушный человек с реденькой рыжей бородкой, блаженно закрыв глаза, сидел на самом солнцепеке. Рядом на небольшой жаровне посвистывал чайник. Человек подливал себе ароматный чай в большую пиалу и, пил, шумно присербывая и причмокивая. Иногда он заходился натужным кашлем, хватался за грудь худой рукой. Смотрители на "леднике" часто болеют. "Ледник" - так назвали в народе " Хранилище тел погибших горожан, временно неузнанных родственниками". Сюда, в большой подвал, набитый горным льдом, городская стража привозила тех, кому судьба приготовила горькую участь - умереть на улице. Кого родственники не искали, через месяц хоронили за счет казны. Место службы спокойное, даже прибыльное. Вот только болеют смотрители часто. Громкие удары в ворота отвлекли человека от приятного занятия. Он поморщился, вздохнул и пошел открывать.
  - Эй! Что ты так мрачен, страж чертога смерти?
  Увидев стоящего перед ним парня, он просиял, хлопнул себя по бокам.
  - Ох-хо-хо! Брат Газир! Пусть Боги благословят тебя долгой жизнью!
  - Раскрывай шире ворота, брат Вехби! Прими скорбящего друга!
  Газир, очевидно, гулял всю ночь. Его и теперь слегка покачивало. Волосы растрепаны, шервани измято, шальвары в грязи. Он высыпал в руку мальчика-носильщика щедрую горсть монет, указал, куда поставить корзину, из которой вкусно пахло и торчало горлышко бутыли, залитое красным сургучом. Молодой человек обнял смотрителя и попросил:
  - Помоги мне, друг. Скорбь моей души так велика, что не пройдет сама по себе. Что мне делать с такой большой тоской? Я решил: пусть станет глыбой льда здесь! Это уж лучше, чем носить ее в сердце!
  Вехби суетливо расставлял на низеньком столике еду, откупоривал вино, и все время поддакивал жалующемуся Газиру.
  - Ты не видел ее, мой старый друг! Ах, если бы ты ее увидел, то тоже пропал бы, как и я! Бархатные глаза, длинная шея, стройные ноги! Жаль, что я не взял тебя с собой!
  - Имя красавицы знаешь?
  - Конечно! У нее прекрасное имя - Звездочка!
  - Как необычно родители назвали девушку.
  - О чем ты подумал, брат? Это - кобыла! Какой-то приезжий перебил мою цену на вчерашних торгах!
  Вехби долго смеялся и заходился кашлем.
  - Вот-вот, смейся! Я призываю тебя быть лекарем, и вернуть мою больную душу к жизни! Чем можно излечить скорбь? Только чужой скорбью!
  Газир подливал другу вино, и захмелевший смотритель рассказывал о тех, кто попал сегодня под его опеку. Пока Вехби ходил за углями для жаровни, гость бросил в его кубок немного какого-то порошка. Через несколько минут человек спал. Газир проверяет, крепко ли заперты ворота, снимает с пояса смотрителя ключи, зажигает в переносном фонаре огонь и спускается в подвал.
  Вот, второе тело по правую сторону. Мужчину нашли зарезанным и ограбленным. Уличные воры оставили его в одних шальварах. Молодой человек снимает покрывало. Да, это именно тот, кого он искал. Газир тщательно осматривает тело, рану, замечает большой синяк на ноге и царапины на левом запястье.
  Гость долго сидит возле спящего смотрителя. Размышляет. Еще два дня назад голубь принес известие. Вчера утром караван был в городе. А на встречу его лазутчик не пришел. Не хорошо. Он решил начать поиски с "ледника". Да, там лежит его человек. Как же так? Это был опытный воин. Зря, наверное, он приехал под видом богатого путешественника. Его убийство замаскировано под ограбление. Все подсказки, которые были в одежде уничтожены. Нет, он не будет посылать людей ни на постоялый двор (не составляет труда его найти), ни в тот переулок. Там слишком много глаз. Хватит одного разоблачения. Оооо, сотня бешеных шакалов! Обидно давать врагу преимущество. Зачем мужчина пошел в тот переулок? Это даже не и не улица, так - небольшой промежуток между оградами садов. Люди сокращают путь от Дворцовой площади до улицы "веселых домов", чтобы не обходить через квартал ремесленников. Времени было достаточно. Этот человек был осторожен и подозрителен, вряд ли его заманили. Может, слежка? Вехби сказал, что тело привезла вечерняя смена караула. Значит, убили еще засветло. Ага, рисковали. Выходит, его лазутчик узнал что-то очень важное. Настолько важное, что врагам было не интересно, даже, кому именно он должен был передать информацию. Главным было - не допустить это. Почему не убили в дороге? Или были не уверенны в том, кто лазутчик, или, а это более вероятно, так могли раскрыть себя. Так что же получается? Мужчину сбили с ног и всадили в спину кинжал. Быстро сняли одежду, торопились, боясь, что их заметят и не проверили, умерла ли жертва. Впрочем, могли быть уверены. Удар мастерский, после таких не выживают. Спешка подвела убийц. Стражники нашли мужчину, сидящим возле молодого куста акации. Вехби еще сказал, что воины смеялись: " Шипом оборонялся от воров" Шип, шип. Стоп! Царапины! Он оставил знак! Да-да, как ты сразу не понял? Еще один спуск в подвал. Знак, знак. Знакомо. Что-то такое знакомое. Думай, Тайный Советник, думай. Вот уже и твой приятель просыпается.
  Вечером Исхан повез брату разрешение на посещение библиотеки. Слушая разговоры, рассеянно чертил на клочке бумаги знак. Фарид тронул его за локоть и язвительно сказал:
  - Вот уж не думал, что Командир Особой Стражи Правителя, до сих пор играет в героя Шамси.
  Исхан вскочил, схватил брата за плечи, сильно тряхнул, хлопнул себя по лбу, смеясь и пританцовывая, сделал круг по комнате, поцеловал мать и умчался. Надира только головой покачала. А Фарид вздохнул:
  - И чего тогда обижаться, если род Дагар называют сумасшедшим.
  Амраф внимательно слушал.
  - И тогда все стало на места. Человек приехал из западных провинций, а на руке знак кагана кочевников. Он узнал, кто помогает "диким"!
  - Согласен. Тайный знак Шамси. Хорошо придумано. И снова эта провинция. Твой отец был прав: там дремлет бунт. Постоянно. Но и он не знал почему. Собирай информацию. Как можно больше.
  Братья долго еще говорили, вспоминали и сопоставляли события, решали, как и что будут делать.
  
  
   Глава 14
  
  
  Ветер тихонько посвистывает, играя между колон, на колокольной площадке Центральной башни. Ах, сегодня у него гости. Нет, это не старик-звонарь. Ветер торопливо, словно радушный хозяин, сдувает пыль со ступеней и перил. Знал бы заранее - принес запахи цветов.
  Молодежь весело переговаривается, рассматривая открывшийся вид. Улицы запутанным лабиринтом спускаются от каменистых холмов к реке. Юсуф назвал их "ходами яблочных червячков". Белые раковины площадей, зеленые пятна садов, рыжие черепичные крыши. С такой высоты город кажется нарисованным. Неджмие прислонилась к колонне, рассеянно слушала, о чем говорил ее спутники. Зря она сердилась сначала на нового брата. Придумалось ему ходит вместе с ними в библиотеку! Но парнишка оказался славным. Веселый, общительный, всегда умел рассмешить, приносил им с Дарой уличную еду, мог часами читать стихи и петь. А вот сегодня уговорил подняться сюда, что бы увидеть город так, как "смотрят на него легкокрылые птицы". Да, зря она боялась. Ему не мешало присутствие Юсуфа. Девушка, конечно, знала, как зовут встречающего их человека. Но ей очень нравилось в своих мыслях называть молодого парня - Он. Как в легендах говорят о героях, а в песнях - о влюбленных воинах. " Походных костров алое пламя в суровых Его отражалось глазах" " Его сердце, сердце воина, не знавшее страха, сгорело в пламени любви" "Томимая любви недугом, душа Его в сражениях покой искала" Ей казалось, что если называть имя, то это будет просто, как у всех. А у нее же не как у всех! Он такой смелый! Решился подойти. Такой серьезный и умный. Слушать их с Юсуфом беседы о литературе - одно удовольствие. Такой романтичный... Идет рядом, молчит и только вздыхает. Такой красивый! Большие карие глаза, густые ресницы, изящно очерченные губы, милые ямочки на щеках, когда улыбается. А еще голос. Глубокий баритон, от которого перехватывает дыхание. Каждый раз перед сном, Неджмие представляла, как он здоровается и пристальный взгляд: " Удачного дня, Госпожа" Ах, как хорошо!
  Залитая солнечным светом, богато обставленная комната сейчас напоминала лавку с одеждой. На диванах разложены вещи. Молодой человек придирчиво рассматривает подобранные наряды.
  - Зачем ты притащил старую курту, сын осла? - он отпустил мальчику-слуге звонкий подзатыльник. - Опозорить меня решил? Принеси новую, цвета топленого масла, а тут зеленые шальвары смени на черные.
  Слуги суетились, приносили туфли, палантины, пояса, украшения. На широком подоконнике сидел человек в одеждах служителя храма. Он со снисходительной улыбкой наблюдал за другом.
  - Ты и раньше, брат Омар, любил щегольнуть одеяниями, а теперь превосходишь сам себя!
  - Каюсь, потакаю своей слабости. Не все могут бороться с соблазнами, как слуги Богов. Что ж, если ты заметил, то мои старания не напрасны. Заметят и другие.
  - Ха-ха! Неужели все это для юного поэта?
  - Если бы ты не был служителем храма и моим старым другом, приказал бы вырвать твой язык! Лучше заставь его говорить умные вещи. Расскажи, что особенного в стиле Адиль Бюлль Касима. Юный Дагар не раз восторгался его великими творениями и особой манерой рифмования. Не могу же я обнаружить теперь свою неосведомленность.
  - Воспользуюсь своим положением друга, защищающим мой язык. Неужели любовь к литературе заразна?
  - Знаешь, друг Саид, парень просто одержим поэзией. Слышал бы ты, как он вчера описывал, подражая стилям разных поэтов, игру света и тени на дворцовой стене! Я искренне рукоплескал его таланту. Впрочем, талант не мешает юнцу быть истинным Дагаром. Самовлюбленный, заносчивый, как и братья. Но мы отвлеклись. Так что там с Касимом?
  Омар внимательно слушал. Даже записал некоторые интересные сведения. Он довольно улыбался, глаза блестели.
  - И правда, влюбленные готовы делать странные вещи! Раньше ты не любил стихи. Многие удивятся, узнав о новом увлечении и о причине. О, женщины! Но чего только не сделаешь, когда сердце пылает!
  - Кто знает, мой друг, кто знает. Не всегда безумие ходит рядом с любовью. Но мы заболтались. Как думаешь, что лучше надеть: гранатовое шервани или темно-зеленое?
  
  
  Исхан застал Правителя за странным занятием. Тот сидел на полу и крутил волчок. Яркая игрушка вращалась, внутри звенели бубенчики. Амраф покачивал головой и вполголоса напевал детскую песенку.
  - О, брат и Господин мой! Что скажут ваши подданные? Нужно быстрее позвать лекаря с отваром, исцеляющим от яда девов! Говорил я вам, не спите с открытыми окнами и без огня!
  - Как смеешь ты, сын верблюда, дерзить господину?
  Исхан поймал брошенный в него апельсин.
  - О горе! Это, видно, был очень злобный дев! Позовите стражу! Принесите веревки!
  Молодой человек не успел увернуться и потирал ушибленное еще одним апельсином плече.
  - Великие Боги! Даруйте Властелину Монакира свое благословение и защиту!
  Он ловит подушку, и, словно сбитый с ног, падает. Правитель хлопает в ладоши:
  - Стража! Отведите этого бунтовщика в самую дальнюю темницу!
  Музлум грозно хмурит брови, кланяется, и, не выдержав, хохочет. Исхан поднимается.
  - Что заставило тебя вспомнить об этом, брат?
  - Жизнь не устает удивлять нас! Оказалось, что я больше брат, чем думал.
  - "Самый лучший в мире брат и Правитель". Неджмие так всегда говорит.
  - Именно сейчас во мне они ведут поединок. Я получил предложение о браке для нее.
  - Что ж, Правитель Кушадасата не раз говорил о желании сделать дружбу наших стран еще крепче. Что ты качаешь головой? Нет? Так это одно из торговых княжеств?
  - Потомок одного знатнейшего рода Монакира. Да-да, я тоже не знал, что сказать.
  - Удивил. Но и мне есть чем удивить тебя. Я знаю, о ком ты говоришь. Они уже больше месяца общаются.
  - Что? Знал и не сказал!
  - Мы оба не подумали, что... Северянка первая заметила. Я приставил Юсуфа. Давай пошлем за ним, пусть сам все расскажет.
  Пока ждали поэта, Амраф размышлял:
  - Не заметил, как она выросла. Конечно, я знал, что когда-нибудь Неджиме должна выйти замуж, но не думал, что это время наступит быстро. Как Правитель, я понимаю важность дружбы с соседями. Как брат, беспокоюсь: что за жизнь будет у сестры в чужой стране? Может, стоит подумать и о спокойствии в своих землях? Да и малышка останется рядом, никто ее не обидит.
  - Ты думаешь примириться с аянами золотоносных земель? Мое мнение о них не изменилось. Но, послушай Юсуфа, может, его рассказ поможет тебе принять решение.
  Амраф хмурился, передергивал плечами, но парнишку не перебивал.
  - На первый взгляд - воспитанный, образованный, милый молодой человек. Любит покрасоваться, произвести впечатление, гордится происхождением? Но кто из благородных аянов не такой? Да, они говорят иногда. Абсолютно невинные беседы о природе, погоде и литературе. Вроде и придраться не к чему.
  Правитель усмехнулся.
  - Но ты нашел к чему. Да?
  - Это только мое ощущение. Как объяснить? Вот! Не хватает пылкости и почтительности. Для влюбленного слишком спокоен. Дыхание не сбивается, глаза не горят. Но замечает, как сестрица рассматривает его наряд, улыбается ли при встрече. Смотрит пристально. Долго, пока она не смутится и не отведет глаза. И улыбка у него какая-то победно-снисходительная. А если случается им идти рядом, идет так близко, что рукавами задевают друг друга. Несколько раз во время разговора позволял себе наклониться к сестре так низко, что чуть не коснулся губами щеки! И еще много мелочей.
  Правитель посмотрел на Исхана.
  - О пылкости влюбленных ты знаешь много. Но, многие умеют сдерживать свои чувства. Мало почтительности? Потомок рода, почти равного роду Правителей Монакира... Возможно, он запутался между чувствами и правилами?
  Командир особой стражи упрямо надул губы.
  - Аяны западных земель также не надежны, как гнилые крепления в старых рудниках. Никогда не знаешь, где и когда отвалится.
  - Этот род всегда принимал сторону державной необходимости. Никто не запятнал себя связями с бунтовщиками. И его глава употребил все сое влияние, что бы сохранить мир в провинции, когда погиб твой отец. Не все осы жалят, брат. Но спешить с ответом не буду. Сам похожу на занятия, посмотрю.
  - От болота всегда тянет гнилью, брат.
  Амраф похлопал хмурого Исхана по плечу.
  - Ты суров и незыблем, как пики Гор Небесных Драконов!
  Разве мог подумать хранитель Библиотеки, что станет учителем? Он так радовался, когда получил это место. Тихо, тепло, любимые книги, хорошее жалование. Азиз был уверен, что спокойная и безбедная старость ему обеспечена. Но правильно говорят, сто судьба полна сюрпризов. Сначала эта девушка прибежала, искала книги, торопила его. С ее появлением из библиотеки ушла тишина. Потом сама Матушка велела учить чужестранку. Закончилась его спокойная жизнь. Сестра Правителя пожелала заниматься вместе с подругой. О, Боги, какой из него учитель! И вот сегодня. Поверить, как идет обучение девушек, пришел сам Господин! Бедное стариковское сердце, выдержит ли такие потрясения! Азиз испугался. Все ли он делает правильно? Понадобилось несколько минут, что бы голос перестал дрожать. А Правитель посидел, послушал, всех похвалил. После занятий, что бы успокоиться, старик выпил пять чашек зеленого чая с мятой и чабрецом. Он уже расставлял на полках книги, когда пришел слуга, принес дорогую бишит и сообщение об увеличении жалования. Первый раз за долгие годы службы Азиз приехал домой в наемной повозке.
  Дара старательно выводила буквы. Она медленно двигала перо, наклоняя его то больше, то меньше, линии получались тоньше и толще, складывались в буквы. Постепенно из них получались слова: мама, роза, солнце, дом, звезда, Аро, Дара, Амраф... Нужно вырвать эту страничку, а то Неджмие увидит... И что он лезет везде, этот Амраф? Все ходит, смотрит, проверяет... А Дара вовсе и не делала ничего такого... За Дзинтарсом он сам разрешил ухаживать и выводить на прогулку в манеж. Теперь она ходит в конюшню с тремя евнухами и Гамбо - здоровенным африканцем-охранником. Странно, но Дзинтарс принял великана. Иногда даже казалось, что эта парочка играет в свои мальчишечьи игры: толкают друг друга, борются, копируют звуки. Жалко, что нельзя пока выехать куда-нибудь в степь, что бы коня - в галоп! Как то господин пришел, понаблюдал за ее занятиями верховой ездой, ничего не сказал, а приходить стал чуть ли не каждый день. Станет, руки за спину заложит, глаза прищурит... И чего смотрит? И на занятия стал приходить. Хвалит. Стихи с нами читал, а старичку Азизу жалование увеличил. Вообще то, он хороший, этот Правитель. Сестру любит, сразу видно. А у Неджмие только и разговоров, что о брате: и так он хорош, и сяк, и с этого боку, и с того... Ам-раа-фф... Фу, ты, пять раз написала! Нужно быстренько бросить в очаг и этот листок. Нет, он, конечно молодец, вот не рассказал же никому о том случае, не наказал никого, только так хитренько улыбается, когда Дара звенит браслетами. У, Леший! И глазища зеленые! Красивый, правда, Леший... Неджмие говорит, что он похож на их бабку... Она вообще такая болтушка! Хотя, не все, что девушка узнает от своей подруги, можно назвать приятными известиями. Эта Зехра... Все грозится Даре глаза выцарапать... А вчера Юсуф нашел в комнате скорпиона, но, может, насекомое и само залезло... Аааммммррраааффф... Фу, ты! Опять листок выдирать!
  Сегодня на занятиях Дара была невнимательна. Видно было, что девушка старается скрыть беспокойство, но даже чтение любимых стихов не развлекло ее. Немного повеселела она только возле Дзинтарса. Освободившись от дел, Амраф зашел в Маленькую башню. Что-то случилось. И Арек мрачный, и Фарида расстроена. Глаза у Дары красные.
  - Ты нездорова? Что случилось?
  От горестного вздоха сжалось сердце, сколько боли и отчаяния в ее глазах!
  - Аро пропал... Его нет уже третий день. Конечно, этот бандит самостоятельный, но так на долго он не уходил. Я боюсь, что кто-то... потому, что он мой...
  Какие крупные слезы! Она совсем еще ребенок! Хотя доля правды в ее опасениях есть, Неджмие говорила о Зехре. Амраф нежно обнял Дару за плечи, погладил по волосам:
  - Не плачь, с ним все в порядке. Такие разбойники как Аро и Исхан не пропадают! Давай, умывайся, и пойдем, поищем твоего любимца.
  Дара широко раскрыла глаза от удивления. Правитель осторожно снял пальцем слезинку с ее щеки, поднес к солнечному лучу:
  - Ах, а я думал, получится янтарь... ну, в крайнем случае - бисер, правда, для него нужна Луна
  Две подруги - Луна и Ночь с удивлением смотрели на человека, разгуливающего на балконе. Странные эти люди: плохо им - не спят, радуются - тоже не спят. Амраф вспоминал, как они искали котенка. Дара звала своего любимца, голос ее срывался, она сдерживала слезы, шмыгала носом. А он очень боялся - поиски будут напрасны, но уверял девушку, что с молодыми котами загулы случаются. И все время держал ее за руку... Они нашли пропажу! Ухо разорвано, через весь нос царапина, хромает, худой, грязный! С каким отчаянным "мяу" он бросился к Даре! И не известно, кто из троих был счастливее в этот момент. Потом они кормили проголодавшегося Аро и смеялись, когда он урчал и прижимал мясо лапой.
  - Знаешь, а ведь он снова уйдет гулять. Как бы его обозначить, что бы, никто не обидел?
  Амраф отправил Музлума за лентой для грамот и сургучом. Через некоторое время кот щеголял в великолепном ошейнике с тремя гербовыми печатями.
  - Вот! Теперь он под охраной Правителя.
  Дара счастливо улыбалась. Она взяла Амрафа за руку, заглянула в глаза.
  - Спасибо! Ты и в самом деле лучший в мире Правитель( как говорит Неджмие).А что это за история с бисером?
  - Говорят, что ифриты похищают красивых девушек, уносят их в горные пещеры, прячут от Солнца, выпускают гулять только под Луной и заставляют плакать. Так получается волшебный лунный бисер, правда девушку должна носить имя Айгуль. Об этом даже стихотворение есть.
  Когда Амраф закончил декламировать. Дара спала в обнимку с Аро. Бедняжки, так устали. Правитель укрыл девушку покрывалом, осторожно убрал с лица локон.
  - Мамулечка...
  Амраф усмехнулся, ну... Он подошел к столику с тетрадками. Аккуратно пишет, молодец. А это что? Сердце гулко стучит в груди. Целый лист, большими и маленькими буквами - его имя! Правитель оглянулся: никто не видит? И спрятал листок себе за пояс. Он еще посмотрел на спящую девушку и вышел. Внизу, у двери его остановил Арек. Три скорпиона. Последний - черный. Он не стал пугать девушку, она случайно узнала только о последнем. Через несколько минут у дверей Маленькой башни стояли стражники. А правитель еще долго гулял на балконе и смотрел на листок, исписанный его именем.
  
  
   Глава 15
  
  
  Солнце вовсе не равнодушно, как некоторые могут подумать. С высоты своего положения оно наблюдает за жизнью людей. С любопытством заглядывает в окна, подслушивает разговоры. Кого-то жалеет, иногда сердится, радуется, если может - помогает. Вот сейчас оно ласково гладило щеки и плечи девушек, стоящих перед рассерженным Правителем. Успокаивало, тихонько шептало, что все обойдется.
  Амраф действительно был зол. Он возмущенно разводил руками, вздыхал.
  - Я ошибся в вашей дружбе. Мне жаль, но видно придется забрать назад разрешение учиться.
  Неджмие, слушая брата, пыталась спрятаться за спину Дары, втягивала голову в плечи, кусала губы и совсем уж была готова зарыдать. Северянка хмурила брови и сопела. Наконец она не выдержала и возмущенно заявила:
  - И что страшное случилось в Монакире, из-за того, что мы ловили в ручье лягушат? Это запрещено вашими законами?
  Амраф замер на полуслове и удивленно раскрыл глаза. Неджмие дергала подругу за рукав, но девушка уже не могла остановиться.
  - Кто, кроме евнухов, видел, чем мы занимались? О, Великая Мать Всех Богов!
  Дара в притворном ужасе округлила глаза и, копируя интонацию, сказала:
  - Сестра Правителя ходит босиком в ручье и показывает голые ноги!
  Девушка уперлась руками в бока и резко шагнула вперед, от неожиданности Правитель попятился.
  - Голые ноги? Она даже коленки не открыла! А от хождения босиком у нее что, кожа позеленела?
  - Ты забываешься, женщина! Вы вели себя недостойно!
  - Купаться в бассейне на виду у всех, можно! А поболтать ногами в ручье - недостойно!
  Она фыркнула и топнула ногой.
  - Ничего нельзя! По дворцу ходить нельзя, учиться - нельзя, без шелла -
  нельзя! Если честь лягушек пострадала, пойду просить прощения!
  Малика, наблюдавшая за происходящим, закашлялась, скрывая смех. Амраф растерялся.
  - И зачем вы полезли в ручей?
  Неджмие немного осмелела и рассказала. Им с Дарой было скучно. Ну, вот, бывают такие дни. Гуляя по саду, услышали, как садовник удивлялся, что в дальнем маленьком прудике не стало лягушек. Решили это исправить. И все было бы замечательно, если бы брат случайно не застал девушек. Они успели поймать всего несколько головастиков, и даже не испачкались. Может не стоит строго наказывать за невинную шалость?
  - О каких "невинных шалостях" я еще не знаю?
  Девушки переглянулись, и глядя на Правителя абсолютно честными глазами, уверили, что, если не считать того случая, когда они, спрятавшись за кустами гортензий, подслушивали, как стражники ругаются бранными словами, то ничего недостойного.
  - Брат! Пожалуйста! Не забирай разрешение учиться!
  - Я подумаю. Ступайте к себе.
  Неджмие потянула готовую возмутиться Дару за рукав. Девушка хмыкнула, но за подругой пошла молча.
  В дверях они столкнулись с евнухом Зехры. Старик, часто кланяясь, просил прощения за то, что дерзнул побеспокоить, но долг верного подданного велит ему говорить. Бакоп просто обязан предупредить, что дружба Молодой Госпожи и Дочери Севера может обернуться неприятностями. Дочь девов все время подбивает Неджмие на шалости, что не допустимо, для девушки такого высокого положения. Конечно, Северянку еще никто ни в чем не уличил. Это только подтверждает, на сколько, она хитра и коварна. Но сами шалости! Одалиски не способны такое придумать и, главное, дерзнуть исполнить. Своими проделками она попирает все традиции и показывает другим дурной пример.
  Старик видел, что Правителю слушать его неприятно. Но сделал вид, что не замечает ни недовольно поджатых губ, ни тяжелого взгляда, ни предостерегающего жеста и продолжал торопливо говорить. Он хотел высказаться, пока не выгнали. Все больше распаляясь, он трясся всем телом, давился словами, брызгал слюной.
  - Они спрятали посох Главного Евнуха, они привязали к знамени с родовым гербом Династии колокольчики, они залепили тестом фамильные знаки у дверей благородных одалисок. Поймали в саду черепаху, прилепили к панцирю зажженную свечу и пустили ночью гулять в первые попавшиеся комнаты. Привязали на тонкую бечевку яблоко, спустили с крыши к окну, ветер раскачивал его, оно стучало по раме и стеклу, а никто не мог понять: откуда стук. Нашли старый замок, повесили на дверь, и бедный эконом целый день подбирал к нему ключ. Утащили из ларца лекаря сонную настойку и подмешали в питье некоторым одалискам. Ну, о соленой халве, краске и меде в туфлях, страшных сказках и завываниях, ореховой скорлупе под ножками скамеек, посыпанных острым перцем сладостях и прочих мелочах можно говорить долго. Бакоп хотел еще что-то сказать, но пришел Орбей. Под его сердитым взглядом старик сник и поспешил уйти.
  Вечером Амраф жаловался Исхану:
  - Веселый получился день! Сначала эти "ловцы лягушек" с кучей "невинных шалостей". Не успел я поговорить с Матушкой, как сумасшедшие одалиски устроили скандал. В пылу ссоры одна толкнула другую, та скатилась с лестницы. Лекарь сказал, что, скорее всего, девушка останется хромой. А знаешь, из-за чего вышла ссора? Слуги перепутали после стирки дупаты! Вот чего им не хватает? Содержания? Подарков? Сладостей? Матушка говорит - им скучно.
  - Тетушка права. Скука ужасна! Вот ты заметил? После даже самого маленького праздника женщины забывают ссоры и обиды. Они целыми днями вспоминают: что и как было, какие наряды надели гости, кто из певцов спел какую песню. Чем им еще заниматься? Только языки тренировать!
  Одалиски собрались у ворот гарема. Громко разговаривают, смеются, подталкивают друг друга. " Как воробьи весной, - подумала Дара, - только большие и черные"
  Сегодня гарем просыпался по привычке неторопливо. Женщины принимали утренние ванны, делали массажи, завтракали, перебирали наряды. Еще никто не провинился, не вспыхнули ссоры. Обычное начало дня.
  Орбей вернулся от Правителя и уже через несколько минут, по всему гарему, поднялась суматоха. "Словно лиса забралась в курятник",- смеялась Северянка. Служанки и евнухи бегают, носят горячую воду и угли для утюгов. Там разлили ароматное масло, тут что-то разбили. Кому-то выдрали гребнем клок волос, кто-то ошпарил руку. Одни не могут найти пару к туфле, другие плачут над испорченным нарядом. Крики, смех, плачь, обмороки. Зовут лекарей.
  Дара тоже торопливо выбирала наряд и украшения, заплетала волосы и ворчала:
  - И скажи, Фарида, зачем? Под шелла и абайей, все равно ничего не видно!
  - А как же Госпожа! Такой случай!
  Действительно редкий случай. Правитель подарил одалискам посещение зверинца. И хотя выходить из дворца не нужно, девушки надели новые блестящие шелла, дорогие шелковые абайи, расшитые бисером и кружевами.
  Увидев свой разнаряженный, волнующийся гарем, Амраф почувствовал даже не укол, а хороший пинок от совести. Мало, мало уделяет он девушкам внимания, раз столько переживаний по такому пустяковому поводу. Может, и правда, если чем-нибудь развлекать их хоть раз в неделю, то и ссор будет меньше?
  Правитель, в отличие от многих, не любил зверинец. Животные прекрасны на воле. Клетка унизительна. Но изменить традицию не мог. Нельзя же обижать тех, кто дарит, отказом.
  Если честно, он не думал устраивать всегаремный праздник. Хотел показать Даре львов и тигров. Недавно на занятиях о них говорили. Неджмие бы, конечно, с собой взял. Но вот этот сын гулий Исхан так хитро прищурил глаза! Не давать же ему повод к злословию! Так неожиданно получилось развлечь всех.
  Одалиски взвизгивали, жались друг к другу, когда звери рычали и показывали клыки. Жеманно закатывали глаза, ахали и отчаянно старались бледнеть от страха. Он прохаживался вдоль клеток и, словно случайно, остановился рядом с Дарой. Она, склонив голову на бок, рассматривала барса.
  - Красивый.
  - Горцы подарили на День Дракона. А в твоей стране есть зверинцы?
  - Вообще-то, у нас не принято. Воины иногда подбирают осиротевших волчат или медвежат, но когда подрастут - отпускают. В столице есть зверинец Совета Семи. У нас тоже не отказываются от подарков. Там были львы и леопард, только черный. Не отпускать же их в наши леса!
  Девушка еще раз грустно посмотрела на барса.
  - Жалко его. Тоскует больше других, не привык еще.
  Одалиски так ахали и благодарили за развлечение, что Правитель снова почувствовал, как тяжело ворочается совесть. Он пробыл в гареме еще долго. Позволил развлекать себя, хлопал каждой девушке, исполнившей танец или спевшей, угощал апельсинами. Но из своих рук покормил сладостями только сестру.
  Сегодня такой замечательный день! Когда шли на занятия, Дара негромко жаловалась подруге, что Дзинтарсу надоело бегать только в манеже, и было бы здорово прогнать его по степи. Неджмие предложила поручить такое дело Гамбо. Северянка грустно согласилась с такой идеей, хотя ей самой хотелось увидеть, как обрадуется жеребец возможности размять ноги по-настоящему. Девушки и даже и не думали, что, идущий за ними вместе с Юсуфом, Амраф их услышит.
  Как же удивилась Дара, когда пришла в конюшню. Дзинтарс стоял под седлом и нетерпеливо бил копытом.
  - Госпожа, Благородный Правитель Монакира позволил сопровождать его на прогулке в степь!
  Он сдержал улыбку, увидев ее радостную мордашку. Спросил о северных лошадях. Пока ехали по улицам, девушка говорила, что в ее стране животные крупнее и тяжелее монакирских, и, скорее всего, выносливее. Они тоже по-своему красивы: пышные гривы и хвосты, ноги до копыт обросли длинной шерстью. Южные лошади - изящные, нежные, не смогут выдержать суровые условия природы и тяжелую работу. Рассказала об осенних скачках. Она сама в больших соревнованиях еще не участвовала. А вот двоюродная сестра победила однажды.
  - Женщина выиграла у мужчин? Это не возможно. Женщины не умеют правильно руководить лошадью.
  Дара прищурила глаза и вздернула подбородок. За рассуждениями Амраф не заметил перемену в настроении девушки. Он с ехидной миной вещал, что, принимая во внимание медлительность северных лошадей, можно предположить, что воины просто не захотели по- настоящему соперничать с девушкой.
  - В Монакире девушка не выиграла бы у мужчины!
  - Да? Может, проверим?
  - Зачем тратить время на что-то, если знаешь, чем закончится!
  Они уже выехали за городские ворота.
  - Красавчик много лет первый в скачках.
  - Прошу прошения, но ему придется уступить сегодня. Он, конечно, замечательный, но, увы, уже не так резв. Да и вы, Господин, раза в четыре тяжелее наездницы Дзинтарса. И, ваша покорная слуга, снова прошу прощения, полна решимости доказать, что женщина может выиграть скачки у мужчины. Даже в Монакире.
  Дара придержала коня.
  - Вон видите то одинокое дерево у двух больших валунов? Думаю, расстояние достаточное?
  - Мне придется приказать эконому выдать юной спорщице весь запас носовых платков из кладовых дворца.
  - Пошлю Арека на рынок за большим подносом кунжутной халвы. Как иначе подсластить горечь поражения? Так до валунов?
  Амраф кивнул.
  - Слава Небесным Драконам!
  Дара резко пришпорила коня, над степью полетел звонкий разбойничий свист. Стражники на несколько мгновений растерялись, а потом бросились догонять умчавшихся в степь Правителя и девушку.
  Полуденное солнце вовсю веселилось, наблюдая за великолепной картиной: по изумрудно-зеленой степи летит золотистый конь с маленькой наездницей в черных одеждах на спине. Следом, отставая на корпус, вороной жеребец, с прильнувшим к его гриве всадником. И совсем уж отстав - отряд стражников.
  Ветер, густой и терпкий от запаха трав, зовет вперед и вперед. Ах, это чувство полета! Кажется, еще чуть-чуть и копыта лошадей будут ступать не по дорожной пыли, а звонко зацокают по небесной синеве.
  - Ааааа! Ха-ха! Мы победили!
  Дара треплет гриву Дзинтарса, хлопает по шее. Жеребец кружит на месте, отвечает на слова хозяйки звонким ржанием. Как же здорово! Она и не думала, что стены так давили на нее, что ей не хватало простора, воздуха, ветра, запахов! И ничего, что рядом отряд охраны. Все равно это - замечательно! Красно-серые скалы, казавшиеся из дворца просто грязными, вблизи блестящие, яркие и величественные. А в степи столько цветов! Ну, и, конечно, Дагри, с его сиянием, издали действительно выглядит потрясающе.
  Девушка кланяется Правителю, спрыгивает на землю, целует жеребца прямо в нос, хвалит его, придумывает ласковые прозвища.
  Амраф тоже спешивается, нервно дергает Красавчика за поводья. Она выиграла! У Правителя! Теперь веселится! Странное чувство охватило его: досада, смешанная с восхищением, радостью, гневом и еще какими-то ощущениями, название которым мужчина сейчас дать не мог. Он сорвал с себя тюрбан, шервани и быстро, большими шагами, направился к бившему между камней роднику. Дара гладила Красавчика, утешала, говорила, что он не виноват, что его хозяин сейчас успокоится, а в конюшне угостит яблоками и сахаром. Оставив лошадей под присмотром подъехавших воинов, девушка пошла мириться. " Обиделся! Ну, совсем, как мальчишка! А еще Властелин страны" Она подошла к умывающемуся мужчине, и все слова, которые она собиралась сказать, словно замерли у нее в горле. Он закатал рукава выше локтя, набирал воду в ладони и плескал на лицо. Мелкие капельки блестящими искорками падали на камни и в траву. Девушка вдруг поняла, какие красивые у него руки: длинные пальцы, тонкие запястья и закаленные многими часами тренировок мускулы. Она проследила взглядом за его движением вверх, к лицу. Завороженно наблюдала, как зажмуривается, потом трясет головой. Любовалась прилипшими ко лбу мокрыми колечками волос, милыми слипшимися ресницами. Следила за тем, как капельки стекают по щекам и шее. Мокрая рубаха облепила грудь и плечи, подчеркивая рельефность тела, в глубоком вырезе курчавились волоски.
  Амраф заметил, что на него смотрят, но сразу не подал виду. Медленно уложил руками мокрые волосы, повел плечами и вдруг пристально посмотрел девушке в глаза. Дара смутилась, закусила губу и отвернулась.
  Потом она бродила между гигантскими камнями, собирала цветы и травы, плела венок и рассказывала о Зеленом Празднике - яркой встрече лета. О хороводах, кострах, о прыжках через огонь, о гадании. Дара сняла шелла, распустила косу и, надев готовый венок, пела и танцевала. Ветер сразу стал играть ее локонами, Солнце придало им блеска, казалось, что золотистое облако окутало девушку. Она плавно двигалась по кругу, медленно, словно взлетая, поднимала руки, кружилась.
  Всю обратную дорогу ехали молча. Амраф был под впечатлением от танца Дары, а она вспоминала дом. Он нарочно держался рядом, задел пару раз своим стременем ее стремя. Возле самого города Дара хитро глянула на Правителя и сказала:
  - Ну, что? Кто первый до ворот?
  Исхан вволю потешался вечером:
  - Что это было, брат? Погоня? Ты так плохо обращался с девушкой, что она решила сбежать к "диким"? Ах, соревнование? Ты нарочно уступил, чтобы малышка не плакала? Угу. Ты же старше и мудрее. Конечно, тебе нужно было умыться. Я думаю, ты напомнил ей купающуюся утку. А потом она пела тебе? А почему не ты ей? Ага! Это тот самый поднос с халвой? Ммммм, как вкусно! Что за кислое выражение лица? Слушай, а что ты подарил ей за победу? Ооооо! А ты не так безнадежен!
  Арек вернулся от Правителя с подарками. Новая уздечка с камнями для Дзинтарса, сладости. Евнух набирает воздуха и скороговоркой выдает:
  - Благородный Правитель Монакира своим указом назначил десять воинов для охраны и разрешил выезжать в степь раз в неделю.
  Дара закашлялась, Фарида уронила кувшин, Неджмие потрясенно ахнула.
  
  Глава 16
  
  Слухи, словно странные существа цвета дорожной пыли, живут во дворце. То ли змейки, то ли ящерицы, то ли паучки, то ли осы. Цокают по мраморным полам коготками на мохнатых лапках, шуршат по стенам чешуйчатыми брюшками, залетают в окна, на тонких паутинках свисают с лепных карнизов. Большие и маленькие, они собираются в углах комнат, прячутся между подушками, в складках занавесей, в ларцах и сундуках. Поодиночке, стайками и целыми колониями перебегают из комнаты в комнату, пролезают в любые щели и даже в мельчайшие дырочки москитных сеток. Услышав голоса людей, застывают, поднимают острые мордочки, высовывают из зубастых пастей красные раздвоенные язычки, и, поблескивая разноцветными глазками, жадно ловят каждое слово. Потом, греясь на солнышке, мотают маленькие, с половину рисового зернышка, коконы и разносят их по дворцу. Оставляют везде, где только придумают. На блюдах со сладостями, в посуде, в ларцах с румянами, на одежде и украшениях. Люди не замечают, как съедают шарики, втирают в кожу, вдыхают вместе с дымом кальянов. А потом говорят, говорят... Слухов, сплетен и домыслов становится больше и больше. Повсюду во дворце слышен тихий шорох и свист: ссссеверянка... шшш... сссстражники... шшш... сссстепь... шшш... шшш...
  В гареме еще не устали вспоминать посещение зверинца, а тут свежие новости. И все: от одалисок до служанок и евнухов с новым силами обсуждают, удивляются, строят предположения. " Ах-ах, что за странные милости оказывает Правитель этой дикарке?" "Так она фаворитка или нет? Подарил бы, как положено, ожерелье и все стало бы ясно!" "Наверное, в тех краях не знают цены драгоценностям и золоту, вот Господин и делает понятные ей подарки" "А, может, это и не значит, что она фаворитка!" "Эта северянка - сумасшедшая, точно вам говорю! Вот наш добрый Правитель и жалеет ее!" "Нет, девочки, Господин на ней проверяет, как посмотрят люди на то, что девушка сама разъезжает верхом. А потом разрешит своей капризной сестрице!" " И все-таки, за что только ей милости?" " Слуууушайте! А как же Зехра?" " Ха- ха! Вот она бесится сейчас!" "А нечего заноситься! Здесь каждая может сесть возле Матушки!"
  Когда Зехра вошла в Общий Зал, там собрались уже все одалиски. Смотрят выжидающе, шепчутся. Она не покажет свои чувства этим глупым гусыням. С независимым видом делает еще несколько шагов и застывает. В глазах темнеет. Ее худший кошмар наяву: Дара сидит по правую руку Малики и мило беседует! На том самом месте, где должна сидеть она! Тысяча проклятий на голову подлой гадины!
  За спиной смешки и злорадный шепот: " Не вышло, да?" Одалиска резко, так что длинные серьги ударили по щекам, повернула голову, чтобы увидеть сказавшую. Презрительно сощурилась, губы искривила язвительная усмешка. Вижу, вижу - рады. Но, рано! Зехра так быстро не сдается!
  - Опустите занавеси и пойдите вон!
  Женщина дождалась, пока за Бакопом закроется дверь и, медленно передвигая непослушные ноги, добралась до дивана. Несколько часов в Общем Зале вымотали ее, словно тяжелая болезнь. Она лежала в странном оцепенении. О, Боги! За какие грехи вы лишаете людей своей милости? Ведь столько уже удалось! И вот когда до заветной цели осталось совсем немного, появилась эта бледная моль!
  Сердце мощными толчками гонит закипающую от ярости кровь. Голова кружится, темнеет в глазах, тело горит, как в лихорадке. Хочется кататься по подушкам, рычать и выть, разорвать в клочья что-нибудь или со звоном разбить, а потом выплакаться, уткнув лицо в скомканную шаль. Но, жаркое, покрытое липким потом, тело не слушалось. Зехра не могла пошевелить даже пальцем. Горло перехватило судорогой. Ни крика, ни слез. Она захлебывалась в немой, застывшей истерике. И только пульсирующее яркими вспышками слово "отомщу" не давало сознанию покинуть несчастную.
  Большой и шумный Дагри засыпает, убаюканный тихим шепотом степи, хором цикад и лунным светом. Город вытянул улицы, как будто уставший за день человек вытягивает натруженные руки. Камни мостовых чуть слышно вздыхают и еле заметно шевелятся, разминая затекшие плечи. В домах добропорядочных граждан гаснут огни, это столица закрывает глаза. Шаловливое эхо носит по пустынным улицам стук каблуков ночных караулов, дробь колотушек сторожей, лай собак, крики ночных птиц и едва различимые отголоски музыки из Пестрых Кварталов. Спокойно и крепко спит город, уверенный в доблести своих стражей и благополучии страны. Легкие шаги одиноких ночных прохожих не мешают отдыху.
  Исхан задержался на пристани, беседуя со знакомым хозяином торговой багамы. Он уже хотел свернуть в сторону Дворцовой площади, как заметил крадущиеся за ним две темные фигуры. Выругал себя за беспечность. Так- так! Грабители? Слежка? Мужчина неторопливо направляется к тихой улочке. Нужно проверить, кто это. Ах, досада! Изгороди увиты плетистыми розами. О, вот небольшой просвет. Он прячется между цепкими ветками и, к своему удивлению, обнаруживает узкую дверь. Так она и не заперта! Уже слышны торопливые шаги его преследователей. Молодой человек тихонько заходит в чужой сад и слушает. По обрывкам разговора понятно, что шли за ним просто воры. Он ждет еще несколько минут. Все спокойно, можно выходить. И, вдруг, рядом шорох, и чей-то голос шепчет: " Идите за мной, Господин" Шайтан! Не очень хочется знакомиться с хозяином. Ладно, что-нибудь придумаем! Исхан прикрывает лицо свободным краем тюрбана и сжимает рукоять кинжала. Снова шепот: " Смелее, Господин" Стараясь не выходить на освещенные луной участки, он идет за провожатым. В небольшой беседке горит тусклый светильник. " Я так ждала тебя, мой любимый!" Женщина обнимает, прижимается всем горячим телом. Потом замирает, отстраняется и подносит светильник к лицу гостя. " Как интересно!- она смеется низким, грудным смехом с волнующей хрипотцой. Затем гасит трепещущий огонек. Мужчина чувствует, как открывают его лицо, и губы обжигает поцелуй, такой неожиданный и страстный, что перехватывает дыхание, кружится голова. Руки женщины уверенно и властно двигаются по его телу. Молодой человек подчиняется ее натиску. Через несколько минут, совершенно сбитого с толку, и тяжело дышащего, Исхана выталкивают из тайной калитки. Вслед летит тихий грудной смех, на одежде остался запах ее духов. Уже в своей комнате он вспоминал подробности. " Что за приключение! Я слышал байки воинов. Сам немало повидал женщин. Но что бы даже не сняв пояс с кинжалом! И так... стремительно! Я почувствовал себя жеребцом на скачках! "
  Дара играла с Аро. Хитрый кот делал вид, что не замечает, как мимо него медленно ползет кисточка. Он прищуривал глаза и независимо дергал хвостом, но в самый неожиданный для девушки момент, резко прыгал и хватал игрушку лапами. Фарида чем-то зашуршала в соседней комнате. Рваное ухо сразу повернулось на звук - нет, его не зовут. Аро подошел к хозяйке, и, потянувшись, понюхал кончик ее носа, потом ткнул лбом в подбородок.
  - Ах, хитрец, просишь вкусненького...
  Покормив любимца, Дара умостилась на груде подушек, намереваясь почитать. Но мысли не дали ей этого. Поездка в степь всколыхнула воспоминания. Ее первое гадание - венок далеко унесло течением. Мама сказала: "Ты выйдешь замуж в очень далекое селение". Кто же знал, что так далеко? И замуж ли... Амраф... Правитель... Она все больше думает о нем. А он? Думает? И что думает? Так странно смотрел на нее в степи... а потом забрал ее венок... Разрешил выезжать. А теперь только важно кивает при встрече! Ладно! Ну и пусть! И не будем о нем думать. Займемся кое-чем полезным. Дара решила удивить подругу - научиться пользоваться звездной картой и сверять ее с ночным небом. Но дело оказалось сложнее, чем думалось. Однако и девушка была упряма. Целый вечер она провела на балконе, но пока не могла похвастаться успехом. Дара злилась на свою бестолковость, но не отступала. За этим занятием и застал ее Амраф. Пару минут он понаблюдал за поединком девушки и карты.
  - Твой народ не пользуется картой звезд?
  - Пользуется. Но я не училась.
  - Нужно правильно выбирать ориентиры. Смотри.
   Он показывал на звезды, называл их, рисовал путь от одной до другой, составляя созвездия. Заставлял Дару поворачиваться, разводить руки, считать расстояния. Получалось не сразу. Девушка и сердилась, и смеялась, фыркала, топала ногами, корчила рожицы.
  - Так, повторяем еще раз, - Дара резко повернулась и потеряла равновесие. Амраф подхватил ее. Он видел, как под нежной кожей на шее пульсирует жилка. Неожиданно для себя самого он прижался к этому месту губами. Дара вздрогнула от неожиданности, вздохнула и замерла. Он прижал девушку крепче, и с величайшим наслаждением поцеловал.Не отпускал, пока не открыла глаза. Но ее взгляд не стал мечтательным, затуманенным и нежным. Она не вздохнула, не положила голову к нему на грудь. Смотрела внимательно, чуть удивленно и, ему показалось, с ноткой осуждения. Мужчина растерялся. Дара выскользнула из объятий, стала у перил, горделиво выпрямилась.
  - Спокойной ночи, Правитель.
  Амраф кивнул и ушел. Он уже свернул в галерею, и вдруг, хлопнув Музлума по плечу, расхохотался.
  -Она выгнала меня. Выгнала! Правителя! Ха-ха! Эта девушка - кладезь сюрпризов! Шайтан!
  
  
  Глава 17
  
  Дара сняла туфли, поставила сумку с книгами на столик у окна и плюхнулась на диван. Какой тяжелый день! Вот как с утра не заладится, так и пойдет хромать на обе ноги! А началось-то с оторванной пуговицы.
  На занятия пришел Правитель. Неджмие надулась: снова ее благородный найдет причину и постарается поскорей уйти. Азиз строго спрашивает. Так еще и этот Леший уселся так, что, если смотреть на учителя, так и на него! Делал вид, как будто внимательно слушает, важно кивал, пробовал подсказывать сестре. Но девушка заметила, что из-под чуть опущенных ресниц наблюдает за ней. Сначала она немного растерялась, а потом взгляд стал мешать. Дара отвлекалась, переспрашивала. Библиотекарь удивленно разводил руками: " Вы поссорились со своим вниманием, Госпожа Дара?" Вот стыд-то! Она разозлилась, опустила глаза и постаралась добросовестно слушать учителя. Это не Правитель, а настоящий Шишок! Надо же! Еще и довольно усмехается! Ах, какой длинный сегодня урок! О! Господин решил сам прочесть строки великого поэта? Глазюки хитрющие, блестят. Леший! А голос у него красивый... и декламирует с чувством.
  Дара облегченно вздыхает: урок окончен. Однако обрадовалась она рано. Амраф зовет сестру прогуляться. Ну, шли бы вдвоем! Но Неджмие же не может обойтись без подруги! " Твое настроение сразу станет лучше!" Конечно, интересно побродить по центральным галереям. Сначала, действительно, было неплохо. Мужчины оживленно беседовали. Девушки рассматривали мозаики, нюхали цветы, шептались. Но потом им стало встречаться слишком много людей, Омар под вежливым предлогом ушел, сама прогулка утратила легкость и непринужденность. Правителю все кланялись, старались сказать что-нибудь приятное, советники отвлекали вопросами. Скучно! Центральная часть дворца красивая, но слишком строгая, и зелени мало. Они поднялись на колокольную площадку, посмотреть, как в степи ставят шатры. Завтра - Верблюжьи бега!
  Наконец-то она у себя. Зачем вообще нужна была эта прогулка? Шатры в степи показать? Дара раздраженно фыркнула. Полдня потратить на такой пустяк? Девушка вспомнила, как Амраф кивал в ответ на приветствия. Как, стоя в своей любимой позе, заложив одну руку за спину, слушал советников. И его быстрые внимательные взгляды. Она рассмеялась. Так это он красовался! Ах, ты, Анчутка! Девушка вскочила с дивана, прошлась по комнате. Ой, Дара-Дара, а еще выросла с братьями! Забыла, как мальчишки любят показать себя? Ну, ладно, Правитель!
  Как всегда, праздничное утро было в гареме хлопотным. Большие Верблюжьи бега - событие, а о том, что Господин решил взять с собой одалисок, сказали только накануне вечером. Однако к назначенному времени все готовы. Ждут Правителя. Он спускается во двор и удивленно открывает глаза при виде Красавчика. Грива подобрана сложным переплетением из косичек и тонких ремешков, хвост подвязан плотным узлом.
  - Дочь северных джиннов!
  В ответ на его рычание, жеребец всхрапывает и вскидывает голову. Амраф оглядывается. Музлум застыл, словно вырезанная из дорогого черного дерева статуя. Исхан, закусив губу, отчаянно пытается сдержать смех. Правитель забирает поводья у бледного и дрожащего конюха.
  - Не будем испытывать терпение наших подданных, и задерживать начало праздника.
  Вчера вечером Дара расспросила Фариду о том, что это за праздник такой - Большие Верблюжьи бега.
  Раз в год, перед сезоном дождей, вокруг Дагри вырастает город из шатров и загонов для животных. Любой житель Монакира, имеющий верблюда, может выставить его на бега. Победитель, нужно отметить, что это именно верблюд, а не человек, получает возможность общения с самками из стад Правителя, запас корма, дорогую сбрую. Всадником тоже может быть любой житель Монакира, даже Правитель. Сложилась традиция: что бы участники ни придерживали животных, подыгрывая знати, все верблюды в простой сбруе, без украшений и родовых знаков, всадники - в одинаковых зеленых одеждах, лица закрыты свободным краем тюрбана. Большие нагрудные знаки с номерами тянут по жребию. Вот так. Номера - что бы зеваки могли делать ставки.
  Одалиски рассаживаются на высоком помосте. Они стараются быть сдержанными и скромными. Как же! Столько людей смотрит. Северянка с любопытством осматривается. Помост Правителя, рядом - большие и маленькие, аянов, богатых торговцев, места для жителей и гостей столицы. Возле загонов с верблюдами спорят знатоки, принимают ставки. В ожидании забегов, люди смотрят выступления артистов, поют, танцуют, едят у лотков.
  Дара все время тормошит подругу, расспрашивает.
  - А почему на скачки допускают только молодых животных?
  Неджмие сначала удивляется, а потом хохочет. Северянка хлопает себя по лбу: оказывается, она ошибалась, когда думала, что второй горб у верблюда вырастает с годами. Бактрианы и дромедары отличаются друг от друга, как тяжеловозы севера от легких монакирских лошадей. Девушка с интересом рассматривает сбрую и седла, снова пристает с расспросами. Но подруга только и может сказать, что для скачек используют самые простые седла, а для дальних поездок - немного похожие на привязанное за ножки креслице, со смешной лукой, похожей на растопыренную куриную лапу.
  Правитель подъезжает к месту празднования. Стражники с трудом сдерживают толпу, ринувшуюся его приветствовать. Амраф кланяется, машет рукой. Слуги раздают фрукты и сладости. Распорядитель соревнований встречает Господина у загонов, показывает животных, сбрую, место для забегов, докладывает о готовности начинать. Правитель поднимается на помост, подходит к Матушке поздороваться. Одалиски шумно приветствуют его, желают удачных ставок и делают комплименты Красавчику, который сегодня ну уж очень красиво выглядит. Он хмурится, сдержанно благодарит, отходит в сторону. Аяны и советники тут же обступают, и снова пожелания удачи, похвалы жеребцу. На скулах Амрафа играют желваки. Он мрачно зыркает в сторону гарема. Малика замечает и недовольство сына, и невинно опущенные глазки Дары.
  Наконец, Распорядитель соревнований подает знак. Раздается протяжный крик трубы - сигнал приготовиться к забегам. Удар гонга! Толпа взрывается криками, свистом, машет руками, топает!
  Ах, скачки - это скачки! Не важно: лошади или верблюды! И что с того, разбираешься ты в этих животных или нет! Горячая волна азарта подхватывает, зажигает кровь.
  Бегущие верблюды напомнили Даре взлетающих с воды лебедей. Вытянутые шеи, длинное тело, наездники позади горба, словно детеныши. Она ловит каждое движение: всадники сидят, высоко подняв колени, управляют животным при помощи веревки и длинной палки.
  - Наверное, седока сильно трясет во время бега?
  - Не знаю. Женщины из благородных семей ездят на верблюдах только в каффас или тахтерванах и медленно.
  - Жалко, так бы ты знала: стучат ли зубы.
  Девушки пробуют угадывать, кто победит в забегах, смеются горячности некоторых гостей. Наблюдают, как радуются победе, считают выигранные деньги, танцуют победители очередного забега. Сочувствуют тем, кто в отчаянии от неудачи, срывает тюрбан, падает на колени, плачет, или, не стерпев насмешек, лезет в драку.
  Забег за забегом. К нагрудным знакам победителей привязывают цветные ленты. Праздник, с перерывами на отдых для животных, еду, песни и разговоры длится почти весь день. Солнце уже низко опустилось к закату. Последний забег. Под рев толпы побеждает верблюд с красивой цифрой пять на нагрудном знаке, вторым приходит номер восемь. По традиции, всадники поднимаются к Правителю, чтобы получить из его рук сладости, с закрытыми лицами. Их приветствуют, просят показать себя. Опять же, по традиции, первым открывает лицо проигравший. Неджмие тихонько ахает: " Омар" Молодой человек, поклонившись, принимает подарок и выжидающе смотрит на соперника. Мужчина снимает повязку, и все видят Исхана. Толпа ликует, славит победителя. Дара с удивлением замечает, как лицо Омара искажает злобная гримаса, глаза яростно сверкают. Однако аян быстро взял себя в руки и заулыбался. " Ишь, ты! Чего это он так взвился? Проигрыш задел благородную гордость? Так уступил-то не бедняку... Странно" Девушка смотрит на подругу. В глазах Неджмие растерянность и недовольство.
  Вечером Дара нашла в комнате подарок: десять пар ножных браслетов. Леший!
  После завтрака, Правитель и Матушка вышли в Общий Зал. Одалиски, перебивая друг друга, благодарили за вчерашнее развлечение. Малика видит, что сын с рассеянной вежливостью слушает привычные слова, а сам поглядывает на двери. Так-так, Неджмие с подругой задерживаются. Ага, вот и они. Почему же ты отворачиваешься? Ох, совсем как отец. Упрямец! А глаза-то блестят! Как же наша девочка? Матушка удивленно хмыкает, стараясь не засмеяться, перебирает мотки цветных ниток. Что за представление?
  Дара шла глядя в пол, не спеша, виляла бедрами, копируя манеру одалисок. Брови и глаза подведены, губы красные от кармина. Каждый шаг сопровождает тихий звон. Девушка кланяется и занимает свое место. Подол яркой кандуры, словно случайно, открывает изящную ножку, украшенную десятком браслетов. Амраф обхватывает рукой подбородок и кашляет, скрывая смех. Дара томно вздыхает и, жеманно растягивая слова, интересуется самочувствием Правителя, беспокоится, не простыл ли он на бегах, желает, чтобы болезни всегда обходили его стороной. При этом прижимает руки к груди, хлопает ресницами, смущается под пристальным взглядом и звенит браслетами.
  Одалиски шепчутся. Одни удивлены, другие одобряют, третьи - злорадствуют: "Наконец-то Господин приструнил дикарку"
  Малика наблюдает. Упрямцы! Так старательно прячут любовь! Ну, ничего, не такие крепости пали в борьбе с этим прекрасным чувством! Да-да, сынок. И можешь грозно не сверкать глазами, не хмурить брови. Этим ты обманешь одалисок, не мать!
  
  
  Глава 18
  
  
  Подслушивать - занятие недостойное Правителя, но очень интересное, особенно, если получилось все случайно. Он, совсем как в детстве, спрятался в занавесях у входа в комнату Матушки. Малика, отпустив одалисок, беседовала с дочерью и Дарой.
  - Веселье и шалости не должны преступать дозволенной меры. Ваш долг - уважать Правителя, помнить о своем положении и чести.
  Девушки выходят. Неджмие огорченно вздыхает, Дара упрямо хмурится. Ах, Матушка умеет распекать. Нужно и самому уходить потихоньку, а то придется выслушать упреки о недостойном поведении. Амраф знал, что его ждут советники, но, нарушая правила, не спешил. Долго гулял у вольеров с птицами, по саду. Незаметно для себя пришел в конюшню. У входа играют в бао Гамбо и Арек. Он делает им знак и тихонько подходит к загородке. Дара расплетала гриву Красавчику и ворчала.
  - Тебе же понравилось? Праздник же был! И причем тут "саматский конь"? Все говорили, что красиво. И вовсе я не подставляла под удар ничью честь!
  Жеребец перебирает ногами, фыркает в ответ на слова девушки.
  - А как же узнать, кто уважает на самом деле, если все - о-бя-за-ны уважать Правителя? Вдруг, кто-то притворяется? Попробуй, разберись!
  Красавчик косит темным, блестящим глазом, поводит ушами.
  - Ох, что за жизнь! Все делать, помня о чести и долге Правителя! Это как? Ходить - как Правитель, смотреть - как Правитель. Есть, пить, говорить все - как Правитель? Ни улыбнуться, ни рассердиться - как человек? Прямо - беда! Ты меня понимаешь?
  Животное машет головой, девушка смеется.
  - Да-да! Вот он и ходит важный такой, гордый. Все ему кланяются. " Ах, Господин, ох, Господин!" И он кивает в ответ. Честь соблюдает. Только не понятно: доволен или нет. А может, у него в это время туфли жмут, или живот болит? Но показать нельзя! Бедная честь не вынесет проявления чувств!
  Дара расчесывает гриву, угощает Красавчика сахаром.
  Амраф подписывал документы. Резко дернул пером - подпись получилась угловатой, длинный росчерк украшали мелкие кляксы. Он поморщился, недовольно зашипел, но и следующая подпись получилась не лучше. Скорее бы закончить дела! Сегодня его почему-то раздражали и привычные обращения, и поклоны, и тихие голоса советников. "Дочь северных джиннов! Дерзкая девчонка!", - Правитель не мог сказать, в чем именно дерзость, и понимал, что обвиняет девушку несправедливо, но упрямо хватался за такое объяснение своего испорченного настроения. Уф! Последний документ подписан, все дела разобраны. Можно спокойно поразмышлять в одиночестве. Действительно: "как узнать, кто уважает на самом деле" и "что за жизнь, если ни улыбнуться, ни рассердиться, как человек"? Он долго ходил от окна к окну. То хмурился, то вздыхал, то улыбался. Так ничего не решив, махнул рукой: " Может, когда-нибудь Боги подскажут, как поступить". Вечер провел в мастерской.
  
  
  Утром Правитель должен был уехать. Он был расстроен новостями со строительства дамбы. Вернувшись, решил сам поставить Красавчика в стойло. Странно, Дара должна быть с охраной.
  - Что ты здесь делаешь?
  Женщина повернулась и, вскрикнув от неожиданности, выронила пузырек. Верный Музлум бросился вперед и схватил пытавшуюся убежать Зехру. Амраф поднял маленькую бутылочку, понюхал.
  - Вывести лошадей в манеж! Заменить воду, поилки вымыть с известью! Сено и зерно из кормушек - сжечь!
  
  Дара добросовестно учила урок, как прибежала взволнованная Неджмие.
  - Брат в ярости! Даже мама не может его успокоить. Никто ничего толком не знает!
  
   Крики и плачь в гареме, стихли. Неджмие ушла. Дара сидела на подоконнике и смотрела на восходящую Луну. Резко распахнув дверь, вошел Амраф. Он подошел к девушке, набрал воздуха, чтобы что-то сказать, но передумал. Как-то странно рыкнул, погладил Дару по щеке и попросил:
  - Спой что-нибудь на своем языке.
  Дара пела, ее голос, непонятные слова, спокойный мотив несли умиротворение. Амраф так и не сказал ей, что Зехра хотела отравить Дзинтарса. Еще придумает жить в конюшне. Теплая ладошка накрыла его крепко сжатый кулак.
  - Ты злой?
  Амраф взял ее руку в свою, заглянул в глаза.
  - Правителю, приходится иногда совершать жестокие поступки.
  - Тот, кто имеет власть, должен соблюдать закон и делать, что необходимо, без сомнения и слабости, помня об ответственности перед людьми - так записано в нашем Своде законов.
  Амраф усмехнулся, покачал головой.
  - Спой еще...
  Песня за песней, ее ручки в его ладонях, глаза так близко.
  - Поздно уже...
  Правитель прижал ладонь Дары к своей щеке, зажмурился.
  - Мммм... хорошо...
  Дара погладила его по другой щеке:
  - Ты - хороший Правитель.
  Амраф открыл глаза и улыбнулся.
  - "Самый лучший в мире"? Спокойной ночи. Спасибо за песни.
  
  В сумеречный час, кода Солнце и День уже покинули Землю, а Луна и Ночь еще не вступили в свои права, из дальнего угла дворцового сада вылез Черный ифрит. Притворившись тенью дерева, поднялся до окон спальни в Покоях, оторвал волосок со своего хвоста, что-то прошептал и просунул в щель. Потом, довольно покряхтывая, медленно скрылся в своем логове. Волосок, извиваясь, словно змея, добрался до ложа и спрятался в изголовье.
  
  Музлум проснулся от странного звука, схватил кинжал и настороженно прислушался. Звук повторился. О, Небесные Драконы! Стражник бесшумно вошел в спальню. Правителю, очевидно, снился кошмар. Он метался на постели, подушки потемнели от пота, простыни и покрывала сбиты. Амраф задыхался и хрипел.
  - Господин! Да прибудет с тобой милость Богов! Проснись!
  Музлум схватил спящего за плечо и крепко тряхнул. С протяжным отчаянным стоном Правитель открывает глаза, садится. Видит охранника в бледном свете ночного фонаря и с облегчением вздыхает.
  - Ты спас меня от жуткого видения, мой друг. Хвала Богам, это - сон!
  Мужчины бормочут молитвы. Музлум приносит холодной воды с мятой и лимоном. Амраф задумчиво смотрит в начинающее светлеть окно. Он не запомнил, что именно приснилось. Но это и не важно. Страшен был не сам сон, а то, что там он был беспомощен. Странная темная сила забирала самое дорогое в его жизни. Тянула длинные костлявые руки, скрюченными пальцами раздирала грудь и царапала когтями сердце. Удивительно, но тело не чувствовало боли. Мучение причиняло сознание: он ничего не может изменить. Ужасное чувство. Так было, когда умер отец. Кто же мог знать, что Правитель Бахир - Оберегатель Границ, переживший столько сражений, умрет во время мира?
  Торговля - важное и нужное для страны дело. И опасное. В своих тюках караваны везут не только товары. Уцепившись за седла, границы переходят эпидемии. Тогда, территории, пораженные мором, окружают кордонами. И даже Правитель не может пройти сквозь них. Выживший, но ослепший, старый слуга рассказал о том, прожил последние дни его Господин. И передал только слова. По правилам, все вещи сожгли вместе с телом, а прах захоронили в общем кургане. " Будь сильным, будь верен долгу, будь мудрым, сын мой!"
  Амрафу захотелось стряхнуть тягостное чувство. Скоро рассвет. Он велел оседлать Красавчика.
  Солнце играло с туманом на реке. Прятало розовые блики в его седых космах и весело улыбалось, когда они испуганно сбивались в плотные комки. Ветер шуршал в прибрежных зарослях, поднимал в небо трели птиц. Утренняя свежесть, быстрая езда, орел высоко в небе. От грустных мыслей не осталось и следа. Правитель медленно едет вдоль кромки воды, любуется переливами цвета. Музлум, ехавший впереди, останавливается, спешивается и исчезает в зарослях тамарикса. Охрана окружает Господина. Он хмурится: такое утро испорчено! Эфиоп возвращается.
  - Опасности нет, Господин!
  - Что там?
  Музлум неопределенно поводит плечами. Амраф спрыгивает на мокрый песок и, приказав воинам остаться, идет за охранником. Через несколько шагов их приветствует Арек, рядом видны дворцовые стражники.
  - Госпожа Дара пожелала побыть в одиночестве.
   Он подходит к просвету в зарослях.
  Солнце еще низко стояло над водой. На его красном фоне, словно обведенный золотой каймой - силуэт девушки. Дара стояла на самом краю длинной песчаной косы. Раскинув руки и подставив лицо лучам, она что-то торжественно говорила на своем языке. Казалось, светило внимательно слушает, довольно улыбается, окутывает маленькую фигурку светом, делает ее невесомой. Торжественную речь сменяет песня. Девушка медленно и плавно кружится, в распущенных волосах запутываются золотистые искорки. Лучи просвечивают вышитую красным узором сорочку, очерчивают линии. Танец становится быстрее. Амраф завороженно следит за тем, как взлетают и опускаются руки, как высокие боковые разрезы открывают стройные ножки. Как тонкая ткань натягивается и опадает на груди и талии. Как ветер развевает волнистые пряди, открывает изящную шею, точеные плечи. Дара снова что-то говорит, заходит в воду и окунается. Он не может отвести взгляд: ее сорочка от воды стала совсем прозрачной. Мужчина рванул ворот шервани, схватился за грудь, словно пытаясь удержать на месте бегущее галопом сердце. Он тихонько отступает в заросли. Хорошо, что его состояние видел только Музлум. Теперь мужчину гложет стыд. " Что с тобой, парень? Ты же не безусый юнец! О, дочь северных джиннов!"
  Весь день Правитель отвлекался: то задумчиво грыз перо, заставляя Главного Советника ждать подписи, то вдруг улыбался во время доклада Главного Казначея, то переспрашивал по несколько раз. Он старался взять себя в руки. Амраф привык владеть чувствами, быстро выстраивать размышления. Чем дольше это не удавалось, тем больше он раздражался, считая себя подверженным ничем не объяснимой слабости. Правитель не может позволить себе такую роскошь, он подчиняется долгу! А все эти глупости нужно просто выбросить из головы! И для этого есть простой способ! Он позвал Орбея.
  Амраф решительно входит в комнату. Девушка падает ему в ноги, бормочет что-то о дарованном счастье. Он, милостиво улыбаясь, поднимает ее с колен, гладит по щеке, берет за руку. Одалиска, счастливо ахнув, льнет к его груди. Глаза блестят, на щеках румянец, дыхание замирает. Она тянется вверх, подставляя приоткрытые губы для поцелуя. Эта поспешная готовность задевает его, гасит огонек желания, вызывает досаду и раздражение. Амраф отстраняется. Девушка не замечает перемены в настроении. Неверно понимает его движение и начинает танец, покачивая бедами, застывая в откровенных позах. " О, Боги! Как старательно показывает страсть!", - с неприязнью подумал Правитель. Девушка смелеет, сбрасывает прозрачное покрывало и пробует обнять мужчину. Грозный окрик останавливает ее.
  Через четверть часа, рыдающую одалиску везут в один из городских храмов - служить Богам.
   Земля уже давно ждала дождя. Казалось, даже скалы выгорели на солнце. Река обмелела. И вот он первый раскат грома! Тяжелые капли падают в горячую дорожную пыль, на тусклые от зноя степные травы, прыгают по речной глади, стучат по крышам. Дождь все сильнее. Свежий ветер гонит духоту из комнат. Краски начинают оживать, звуки - громче. Люди, словно сбрасывают медлительную истому, усталость, их глаза блестят, радостное нетерпение наполняет душу. Амраф стоял у окна и смотрел на дождь. Он был доволен - с дамбой успели. Какие-то обрывки стихов лезли в его мысли, он лениво отгонял их, пытался сосредоточиться, но дождь не давал думать. И вдруг...
  - Поди-поди, дождик! Сварю тебе борщик! Поди-поди, пуще! Дам тебе гущи!
  Дара, раскинув руки и подставив лицо каплям, стояла у фонтана. Фрида звала ее, сердилась. Но девушка упрямо мотала головой и смеялась. Она прыгала по лужам, пела и танцевала. Она простудится! Амраф спустился вниз.
  - А, Правитель! Вы то же идете гулять по лужам? Первый дождь - загадывайте желание! Смелее! Дайте дождю смыть все плохое!
  - Ты простудишься! - он протянул девушке руку,- иди под крышу. Тебе нужно переодеться!
   Дара скорчила рожицу, и, качнув ветку, обрызгала его.
  - Ай-ай! Вы боитесь дождя!
  - Упрямая девчонка!
  Правитель хотел схватить ее, но девушка увернулась. Матушка Малика наблюдала, как ее сын гоняется за хохочущей Дарой. Сначала он сердился, но постепенно и сам заразился ее весельем. Лил дождь, гремел гром, а они смеялись и что-то кричали друг другу. Вот Амраф, сделав обманное движение, поймал девушку, перекинул ее через плечо и, пританцовывая, пошел к Маленькой Башне. Дара мотала ногами и возмущалась:
  - Поставь меня! Я не мешок с мукой!
  Он снял ее с плеча, но ставить на землю не спешил. Она такая маленькая и хрупкая. Ее глаза сияют, губы так близко. Амраф потянулся к ним, но за миг до поцелуя заметил в окне матушку. Он поставил девушку, резко развернулся и ушел.
  Фарида долго грела Дару в горячей ванне, поила молоком с куркумой и выговаривала за баловство. Амраф то же сидел в ванне и ругал себя за непонятное смущение.
  Всю ночь Правителю снилась Дара под дождем. Мокрая одежда, тонкие прядки, выбившиеся из косы, прилипли к щекам и шее, по лицу стекают крупные капли. Он подхватывает ее на руки и ... просыпается. Ты - глупец, Амраф! Шайтан! Ты первый в стаде ослов!
  
  
   Глава 19
  
  
  Над степью снова шумит гроза. Сезон дождей. Вообще-то Дара представляла это время несколько иначе. Она думала, что будет похоже на осень в ее стране: желтые листья, низкие тучи, холодно, сыро. А оказалось все иначе. Правда степь перед самым началом сезона стала рыжей и тусклой, а в саду гарема не стало цветов, но о прохладе Северянке оставалось только мечтать. Было жарко и душно. Хорошо, что дожди не льют постоянно.
  Подчиняясь только своему капризу, Ветер начинает собирать облака. Перегоняет их с места на место, кружит, треплет за пышные бока, портит замысловатые прически. Милые белые тучки начинают сердиться и темнеть. Крылатый проказник сталкивает их друг с другом. Облака защищаются: сверкают молниями, гремят громом и стараются намочить крылья Ветра дождем. Шалунишка делает вид, что испугался и отступает. Тучи расходятся. Солнце отражается в тысячах оставленных ливнем капель, миллионы сверкающих бликов дрожат на стенах, стволах деревьев, доспехах стражников. Час, другой - и от дождя не осталось и следа. Деревья поднимают отяжелевшие ветви, птицы звонко щебечут, колеса повозок гремят по высохшим дорогам. И вот, полюбовавшись на успокоившуюся степь, Ветер вновь начинает дразнить облака.
  Даре, впрочем, нравились шумные грозы с яркими, во все небо, молниями и оглушительными раскатами грома. Дожди, словно плотной тканью накрывающие город и степь. Великолепные многоцветные радуги, воздух, наполненный неповторимыми ароматами и теплые лужи на мозаичных дорожках. Она любила стоять на мостике и наблюдать, как ивы полощут свои тонкие ветки в мутном потоке наполненного дожем ручья, того самого, где они с Неджмие хотели наловить лягушек. " Странная она, то светилась от счастья, если Благородный просто поприветствует ее, то, вдруг, стала гордой и равнодушной. И даже не сильно огорчилась, когда услышала, как Омар говорил Юсуфу, что уедет, и, возможно, надолго - отец вызывает. Правда, потом, вечером, плакала. А вчера, наслушавшись рассказов о русалках, принесла в гарем новую игру: подстерегать друг друга, пугать и щекотать. И ничего не хочет говорить, только фыркает и поджимает губы"
  Неджмие задумчиво наблюдала, как по тонкому желобу в большой кувшин сбегает дождевая вода с навеса над балконом. Ах, совсем не таким должен был быть этот сезон дождей! Ну, вот почему? Все же так замечательно складывалось у нее в жизни: мало кому везет встретить подругу, брат позволил учиться, и, конечно, Омар! Девушка просто купалась в своем счастье, любовалась им, украшала мечтами. И вдруг, словно споткнулась и упала, когда увидела на бегах искаженное злобой лицо молодого аяна. Она чувствовала себя обманутой, обиженной, как ребенок, у которого забрали любимую игрушку. Поэтому и повела себя холодно с виновником ее недовольства. А когда Он уехал - рассердилась еще больше. Из упрямства и гордости не хотела ни с кем делиться переживаниями, даже с Дарой. Северянка обязательно сказала бы: " А я тебе говорила..." Вот и размышляла сама. Ее мысли блуждали между обидой и удивлением, гордостью и долгом. Память услужливо подсказывала те моменты, на которые в свое время девушка не обратила должного внимания. Теперь же они казались почти знаками судьбы. Ее мучила совесть, за то, что забыла о чести и долге, не принимала заботу братьев, жег стыд, потому, что иногда позволяла по отношению к себе неуважение. Она корила себя и даже придумала наказание - целый день не ела сладостей. Но все же, Неджмие так не хотелось расставаться с теми чувствами и мечтами, которые принесли столько счастья! Немного поплакав и помолившись, девушка решила, что ничего, совсем уж порочащего честь она не совершила. Это - раз. А во-вторых, честно призналась себе, что Он ведь не совершал ради нее подвигов, как храбрые витязи в сказках! И даже не пробовал сделать что-нибудь похожее на те бесстыдные и опасные поступки, о которых шепчутся в гареме. А она, все-таки - дочь и сестра Правителя! Взглядов и разговоров явно не достаточно! Вот поэтому - имеет право сердиться, и не обязана скучать! И не будет, из гордости! Правда, Неджмие нравилось мечтать. О том, как Он спасет ее от похитивших "нежный цветок" коварных врагов, разбойников, злобных ифритов. Для этого, конечно, нужно отыскать пещеру или дворец, противостоять колдовству и победить множество воинов!
   " Кто осмелится говорить о таком с Правителем, сын?" Амраф отложил резец и стал тщательно сметать с рисунка мелкие опилки. Да, ты права, мама, о долге Правителя перед гаремом говорить прямо не осмелится никто. Будут шептаться, и злословить по углам. "Последние события растревожили одалисок" "Советники высказывают опасения" Ох, это уже Главный Советник или Первый Служитель дворцового храма напросились к Матушке на прием, к слухам ловко подвели политику. "Неизвестность страшит, мой дорогой, смущает наивных" И этот сын обезьяны, Исхан, со своими шуточками: " О, Гроза женщин Монакира!" " Ты задумал построить тысячу храмов в стране, Суровый Властелин?" Шайтан! Шайтан! Шайтан! Ему вдруг вспомнились слова Дары: " Что за жизнь, все делать как Правитель?" Да, невеселый вышел завтрак с Матушкой сегодня. Он внимательно осмотрел поделку, подправил неровности, кое-где углубил выемки. " Не забывай: порядок в Стране начинается с твоего дворца" " Исполни свой долг..." Все, конечно, правильно. Но как быть, если требования долга и желание сердца не совпадают? О, Боги! Ну почему сейчас? Столько лет жили без официальной фаворитки, и ничего! А теперь не могут?
   Несколько дней Правитель был мрачен. Наконец он решился и Орбей получил указание привести в Покои Дару.
  За окнами бушевала гроза. Амраф, закрыв глаза, лежал в ароматной воде. Раньше он никогда не нервничал перед ночью с девушкой, и никогда так тщательно не готовился. Ванна, брадобрей, притирания с маслом розмарина. Потом долго выбирал наряд. И все представлял: он входит, вот так, так посмотрит, а так возьмет за руку. Нет, лучше, пусть она поклонится сначала, а потом... Как называть ее? Моя милая? Дорогая? Северная жемчужина? Просто - Дара? Оооо, покусай их всех огненный ифрит! Он совсем забыл о времени, открыл двери в спальню далеко за полночь. Тревога и смутная неуверенность исчезли, как только Амраф увидел ее. Такое облегчение, словно после острого перца дали ложку меду с молоком! Дара крепко спала, свернувшись калачиком на большом ложе. Он тихонько закрыл дверь, стараясь не шуметь, погасил светильники, укрыл девушку легким покрывалом, опустил полог. Счастливо посмеиваясь, лег на стоящий у стены диван, и сразу уснул.
  Проснулся очень рано. Долго смотрел на спящую Дару. " Надо же! Уснула! Что за девушка! Уснула в Покоях Правителя, не дождавшись его!" Он безжалостно задавил мохнатую гусеницу сомнения, шептавшую, что, возможно, это - признак равнодушия. Нет! Она - просто другая! И еще совсем ребенок.
  Тонкий солнечный лучик пощекотал Даре нос, потом стал перебирать реснички. Девушка что-то пробормотала, попыталась прогнать шалунишку, но лучик не сдавался. Она сморщила нос, потянулась, чихнула и проснулась.
  - С приятным пробуждением, Госпожа!
  Амраф засмеялся, когда Дара вздрогнула от неожиданности. Ах, какая она! Растрепанная, в глазах видны тени сна, удивление, смущение и растерянность. На розовой бархатной щечке отпечатался рисунок сережки. Капризные, припухшие губки.
  - Ой! Уже утро. Я уснула, да?
  И что ей ответить? " Нет, это проделки хитрых маридов", что ли? Амрафу и точно показалось, что все вокруг наполнено колдовством.
  Солнечные лучи проскальзывали в узкие щелки между занавесями, чертили яркие дорожки на мраморном полу, расписных стенах. Выделяли завитушки на мебели, играли с кистями подушек и полога, зажигали мерцающие огоньки, разбегались цветными бликами. Упрямо штурмовали плотную ткань, закрывающую им дорогу. Комната наполнялась пурпурно-золотистой световой пылью теплой, бархатной. Она медленно кружилась, тихонько окутывала плечи, вспыхивала таинственными искорками. Словно в ответ, в груди Правителя стало тепло-тепло. Чем дольше он смотрел на девушку, тем больше чувство росло, становилось светлым, легким, цветным. Было совсем не похоже на простое желание страсти. Амраф откуда-то знал: то, что сейчас заполнило до краев его сердце - очень важное, драгоценное и только его. Он обрадовался такому неожиданному подарку, и, тут же, заволновался, что это может исчезнуть. Боялся расплескать, сделав неловкое движение или вспугнуть, сказав хоть слово. Правитель молча любовался Дарой. Вот она растирает щеку, вот заплетает косу, что-то тихо бормочет. Потом, когда девушка ушла, в сопровождении евнухов, лег на то место на ложе, где она спала. Лежал, закрыв глаза. Теплое чувство в груди только крепло, он слышал его тихий шепот: " Ты понял? Ты знаешь?" И с радостью отвечал: " Да! Да!"
  Приход Музлума развеял чары. Слуги раздвинули занавеси, свет мощным потоком залил комнату, стирая нежные краски. Амраф тихо вздохнул. Ох, как сейчас он завидовал самому бедному крестьянину в своей стране, которому не нужно скрывать свои чувства и думать о долге Правителя!
  
  
  Глава 20
  
  Солнце, зевая и потягиваясь, лениво поднималось из-за горизонта. Протирало сонные глаза, неторопливо расправляло лучи. В сезон дождей никто не спешит. Скоро ветер закроет небо еще одной грозой. Степь подставит каплям свои просторы. Будет недовольно ворчать: " Мало, давай еще!" И хотя все реки, озера и впадины до краев наполнены, она с ненасытной жадностью копит и копит драгоценную влагу, словно хочет запастись нею так, что бы хватило до следующего сезона. Довольно вздыхает, глядя на свои богатства, и готовится дать сигнал молодым росткам.
  В рассветной тиши слышно, как плещется вода о борта больших лодок. Речушка тужится, пытается вытолкнуть их на берег или отправить по течению, она должна победить накрытые шкурами громадины! На каменистом берегу спят люди. Дозорный поддерживает огонь.
  Ветер примостился у небольшого костерка и забавлялся, играя с угольками. Тихонько дул на них то с одной, то с другой стороны. Зажигал все сразу, потом каждый по очереди. Прикрывал тоненьким дымком, почти гасил, а потом резко раскрывал, раздувая огонь. Собирал язычки пламени в центре, распределял по кругу. Украшал края костра белыми хлопьями пепла. Подхватывал яркие искры, перебрасывал с ладошки на ладошку и вздыхал, когда они гасли. Из-за большого валуна, осторожно переступая лапкам и принюхиваясь, вышла степная лисица. Прямо на одну из лодок опустилась небольшая цапля. Ветер махнул на них дымом: " Не шумите, не мешайте моим усталым друзьям!" Конечно, друзьям, ведь он давно знает их всех. Вот этот, у костра - Бала. Кто в Дагри не знает смелого и удачливого торговца! И нет ничего удивительного, что он сейчас в степи. Дожди наполняют русла речушек, делая их судоходными. Чем не новые торговые пути! Многие купцы стараются забраться на легких ганьях как можно выше по течению. Жители поселков и стойбищ, лежащих далеко от постоянных путей, с нетерпением и радостью ждут смельчаков. Такие поездки, хоть и прибыльные, но очень трудные и рискованные. Разбойники, залетные отряды кочевников, дикие кошки, да и время нужно уметь рассчитать правильно, чтобы не бросить судно в обмелевшей реке. Так уж сложилось, что торговцы соревнуются: кто первый уйдет из порта и получит самый выгодный маршрут.
  Бала подбросил угля в огонь, разложил на горячих камнях мясо и задумчиво посмотрел на спутников. Вот спит, обняв скомканную накидку, словно девушку, его лучший друг. Это он придумал хитрый план поездки: оставить ганьи в порту, сбив с толку соперников, а уйти на рыбачьих лодках. " Разбойники сейчас высматривают паруса в степи, мы же пойдем на веслах. И лишнего внимания так не привлечем, да и поднимемся выше других!" Все получилось как нельзя лучше. Они перехитрили всех, и забрались дальше, чем когда-либо.
  Ветер, которому надоело играть с костром, подхватил тонкую струйку аромата и пощекотал ею в носу у спящего парня. Молодой человек чихнул и проснулся.
  - Хвала Богам и Небесным Драконам! Ты открыл свои ясные глаза, Господин Газир! Солнце даже не успело нагреть то интересное место, чуть ниже спины, за которое в стойбище щипала тебя старшая дочь хозяина, а потом и мрачная на вид ученица шаманки, да и другие девушки, когда ты показывал им ленты и бисер! Вернемся - вознесу молитвы в пяти храмах Дагри за твое здоровье!
  - Твой язык соскучился по свежему воздуху, брат Бала?
  - Что за хмурый взгляд? Ты злишься, что мы мало погостили у веселых пастухов? Не можешь забыть тех настойчивых сестричек?
  - Торговая крыса! Ты с ними сговорился! - Газир в притворном ужасе широко раскрыл глаза и с дрожью в голосе сказал, - Ты выбрал жестокий способ погубить друга! Я всегда знал, что доверять купцам нельзя! Но стоит ли моя доля в прибыли сделанного тобой?
  Газир, кряхтя и зевая, пошел умываться. Молодой торговец следил за тем, как жарится мясо и думал. " Мы возвращаемся. Боги милостивы! Удачная получилась поездка. Напрасно волновался, что служба Правителю помешает торговле. О, мой друг! Не зря тебя называют Ирвес (леопард)! Умен, хитер, силен и красив. Как бы уговорить тебя, чтобы одолжил своих людей для охраны в следующей поездке? А еще лучше - сам поехал. Я еще не торговал с такой прибылью! Вот уж и правда: наследник торгового рода! Любого уговорит купить или обменять. Знает, кому поклониться, на кого грозно глянуть. И при этом разговорить, узнать то, что нужно, не вызывая подозрений! Дааа. Долго я буду вспоминать это. Ха-ха! Словно девушка! Ах, братец, братец! Интересно, сколько красавиц украдкой вздохнет и прошепчет: "Ах, Газир!"? Вспоминая лучистые глаза, улыбку, приятный баритон, стройную фигуру, мускулы, играющие под тонкой сорочкой, замысловатый амулет и курчавые волоски на загорелой груди. То, как нежно ты обнимаешь, как целуешь, как шепчешь красивые слова жаркими, страстными ночами. Немало слез прольют. Глупые! Они не знают, что сердце ты спрятал в самом темном углу самого глубокого подземелья во дворце. А потом забыл, где это место!"
  А Газир, умывшись, задумчиво смотрел на дрожащие верхушки тростника. Думал совсем не о девушках. " Правильно, что поехал. Нет, в своих людях я уверен, они собрали бы столько же сведений. Но почувствовать нужно самому. Да, тревожно в степи, хотя и тихо. Боги! Будьте милостивы!" Молодой человек потянулся, тряхнул головой и вдруг хмыкнул: " Настойчивые сестрички! Ох, слаб, слаб и недостоин! Не могу отказать красивой женщине!"
  
  Он твердо решил, что будет следовать традициям и не появиться в гареме несколько дней. Не зайдет даже к Матушке. У мужчин всегда много дел, а на его плечах - целая страна! Разве может он тратить драгоценное время Правителя на болтовню с женщинами, забивать уши их сладкими восторгами! Амраф добросовестно занимался делами, старательно отгоняя разные приятные размышления. Но как сложно бороться с собственным сердцем! Да еще если оно заключило союз с хитрым джинном искушения! Он еще мог бы устоять, опираясь на обязанность и долг, но наткнулся на листок, который Дара исписала его именем, и сдался. Правда честь Правителя и самолюбие удержали от того, чтобы сразу все бросить и последовать за своими желаниями. Он потянул время, нашел для себя несколько оправданий, и придумал повод для появления в гареме.
  Неожиданное распоряжение взбудоражило дворец. Поднялась такая суматоха, словно в каждую комнату залетел рой диких пчел. Господин решил отправиться смотреть речные пороги и милостиво позволил одалискам сопровождать его.
  Сначала, он не хотел собирать большую процессию: повозки, шатры, кухни. Это же не парадный выезд, так, небольшая прогулка. Но Главный евнух умоляюще сложил руки: " Правительница Малика не должна ехать верхом" Амраф посмотрел на встревоженные лица помощников, вздохнул и махнул рукой: " Делайте. Как знаете. Но через час я выезжаю!" Отменять задуманное было уже поздно, хотелось увидеть Дару, к тому же, совесть вовремя подсказала, что он не так часто развлекает одалисок. Через час с четвертью были уже в пути.
  Один из притоков Джамсати неторопливо пробирался степными низинами, старательно и основательно прокладывал русло. Наверное, какой-то могучий дух решил пошутить немного и перекрыл течение обломками скал. Трудолюбивый поток пробил себе дорогу под ними, и, как и прежде, неторопливо продолжил путешествие. Но сезон дождей менял характер реки. Ей не нравился узкий проход. Вода гневно бурлила, билась о глыбы, как будто хотела сдвинуть их с места, протискивала струи в любую щель. Мощным потоком перекатывалась через камни, накрывала их головы, словно хотела утопить. Шумела, фыркала, разбрасывала брызги и пену, надеясь, что валуны не устоят, испугаются и уйдут с ее пути. Чайки белыми молниями носились над бушующей водой и что-то восторженно кричали.
  Дара стояла отдельно от всех и смотрела на белые буруны. Ах, как похоже на морской прибой! Глаза защипало, девушка прикусила губу: "Не плакать!" Подошла Неджмие
  - Пойдем, мама зовет нас пить щербет.
  Слуги уже установили навесы, развернули ковры, разложили подушки. Главный повар руководил поварятами, командовал какие подавать закуски и блюда, в какой очередности, как украсить. Обед был великолепен. А, может, все просто проголодались к этому времени. За едой беседовали. Дара сидела рядом с подругой и рассказывала, как на севере сплавляют по рекам бревна для строительства кораблей. Амраф старался не очень пристально смотреть на то, как двигаются губы девушки, как дрожат ее ресницы. Ему хотелось взять девушку за руку, пройтись вдоль по берегу. Он заметил тень грусти в ее глазах и сердце почему-то заныло. Эх, обнять бы эти точеные плечики, коснуться щеки, сказать что-то ласковое или веселое, чтобы она улыбнулась. Вот, баран! Нужно было просто выехать с ней в степь! Устроили бы соревнования, как в тот раз. А теперь только смотреть.
  Слуги заметили рыбаков. Любопытные девушки собрались на берегу, наблюдали, как забрасывают сети, как достают из воды, шумно радовались каждой пойманной рыбе. Неджмие стала просить Матушку и брата, чтобы разрешили покататься на лодке. Пока она спорила, Дара взяла яблоко, потихоньку обошла навес и направилась угощать Красавчика. Она гладила его и хвалила.
  - В конюшне скоро не останется моих лошадей! Все будут слушать только тебя.
  Девушка даже подпрыгнула от неожиданности.
  - Ох, подкрался, как рысь!
  Дара поклонилась. Амраф чуть прикусил губу, сдерживая смех, и важно кивнул в ответ. Она дернула подбородком, отвернулась, чтобы Правитель не видел, скорчила рожицу. Смутилась немного, заметив, как по лицу Музлума скользнула улыбка, но тут же приложила пальчик губам и с невинным видом поспешила уйти. Эфиоп тайком показал господину, как гримасничала Северянка. Амраф довольно усмехнулся: " Дочь северных джиннов! Эх, нужно было выехать с ней в степь!"
  Он нарочно не стал затягивать прогулку. Ехал впереди, чтобы не оглядываться. Вечером сидел в мастерской, над очень уж замысловатым и тонким узором. Удивлялся такому своему упрямству, но ничего не предпринимал.
  
  Правитель пришел в библиотеку, конечно же, по делу, и задержался на несколько часов. Юсуф переводил одну из песен Дары. Потом Амраф вспоминал, как девушка требовала убрать "лишний звон браслетов":
  - Воины севера - во-и-ны! И никаких "ясноликих, грозным взглядом врагов побеждающих"!
  Поэт говорил, что песня еще не готова, но Правителю уже нравилось.
  Рукоять меча в ладони согрей,
  Рядом с другом стань в строй!
  Не думай сейчас о жизни своей,
  С улыбкой встречай бой!
  
  На следующий день повез Дару и Неждмие смотреть на родившихся ночью верблюжат. Девушки любовались неуклюжими малышами, жалели, что грозные мамаши не подпускают к ним даже смотрителей. А так хотелось погладить. Говорили о том, о сем. Он и не заметил, как согласился покатать их на верблюде. Северянка, в отличие от подружки, не визжала, не зажмуривалась и не причитала. Амраф крепко держал ее за талию. Дара старательно повторяла за ним каждое движение, и только чуть задержала дыхание, когда седло уж очень сильно качнуло. Он думал проехаться легкой рысцой, но не устоял перед уговорами девушки и пустил животное в галоп. Дара почему-то стала хихикать. Потом, когда ели лепешки с зеленым луком и шубатом, подружки рассказали, как гадали на бегах: сильно ли стучат зубы у наездников.
  
  Амраф снова тщательно собирался: ванна, брадобрей, притирания. В этот раз Дара не спала. Сидела на подоконнике и смотрела на небо.
  - Видел? Звезда упала! Успел загадать желание?
  Это вместо положенного приветствия. Правитель стащил девушку на пол.
  - Сумасшедшая! Разве не заешь? Увидеть падающую звезду - дурной знак.
  - Кто тебе сказал такое? Звезда падает - Боги посылают своего слугу отнести на Землю новую душу, где-то родится человек. Увидеть это - к удаче, исполнению желаний!
  - А у нас верят, что это дух смерти спешит забрать чью-то душу.
  И как вышло, что они проговорили до утра? Было так здорово сидеть рядом на подоконнике, свесив босые ноги наружу, болтать ими в воздухе. Грызть орехи, читать стихи, смеяться над нелепыми приметами, сравнивать сказки. Дара корчила рожицы, смеялась, размахивала руками. Он все время хватал ее, боялся, что упадет. Когда небо прочертила еще одна звезда, девушка зажмурилась, а мужчина, наоборот, проводил взглядом и загадал желание. А потом они вышли на балкон встречать рассвет. Дара зябко повела плечами. Амраф обнял ее, словно укутал руками:
  - Теплее?
  Девушка кивнула, чуть пошевелилась, устраиваясь удобнее. Его выдержки хватило на пару минут. Повернул ее к себе лицом и пристально посмотрел в глаза. Дара смутилась. В его поцелуе не было желания овладеть, наоборот, он делился тем чувством, что жило у него в сердце. Делился щедро, и чем больше раскрывал запасы, тем сильнее и глубже проникал свет в его душу.
  Всю прелесть момента испортил стук в дверь. Прибыл важный гонец.
  
  - Госпожа, время проснуться, Госпожа!
  Фарида легонько хлопала по кровати.
  - Госпожа! Проснитесь, госпожа!
  Через некоторое время, наскоро причесанная, умытая, но не совсем проснувшаяся, Дара вышла к ожидавшему ее Орбею. Из длинного монолога Главного Евнуха девушка поняла, что Правитель оказал ей большую честь, избрав фавориткой, вечером эту честь он будет вручать. Следует благодарить, забыть о шалостях, помнить о чести, доге и быть осторожной при выборе друзей. Теперь ей положено переехать в другие покои, увеличение содержания, больше слуг и одежду будет шить портниха Матушки. Дара кивала, соглашалась. Она видела, что Орбей ожидал от нее другой реакции на такие новости и это злило. " Я не хотела никаких фавориток, и визжать от радости или падать в обморок не буду! И зачем мне это? Я, вообще-то, спать хочу!" Но выспаться так и не получилось. Фарида засунула ее в ванну, потом массаж, маски, прическа. Дара терпела, подчинялась, учила благодарственную речь.
  Собравшиеся в Общем Зале одалиски, встретили ее молчанием. Хорошо, что сразу пришли Матушка с Неджмие. Подруга улыбнулась, незаметно пожала руку, а Малика ласково погладила по щеке. Шло время. Вечер пока ничем не отличался от прежних. Дара даже подумала, что зря Фарида так старалась. Но вот, в сопровождении слуг, вошел правитель. Орбей объявляет о воле Господина, подводит к нему девушку. Амраф сам надел ей ожерелья. Одно - парадное. Широкое, почти от плеча до плеча, тяжелое, украшенное жемчугом, большими и маленькими рубинами. Второе - повседневное. Изящное, с прозрачными сиреневыми камешками. Девушка благодарит. Правитель ведет ее к почетному месту возле Матушки. В честь радостного события обещает выполнить ее первое пожелание.
  - Хочу остаться жить в Маленькой Башне!
  Амраф удивленно поднимает брови, потом улыбается и кивает:
  - Хорошо!
  Угостив всех сладостями из своих рук, Правитель ушел. Он, конечно же, с удовольствием провел бы вечер в гареме, сегодня как раз день историй. Но только что приехал Исхан. Его доклад не может подождать. Особенно после известий привезенных важным гонцом.
  
  Дара недовольно поморщилась. Ну, вот зачем? Зачем ей еще пять служанок и три евнуха? От их постоянных "Госпожа" звенит в голове. Хорошо, что Фарида (теперь она - старшая служанка) нашла всем работу, и в сад удалось уйти только с Ареком (который теперь - старший евнух). Девушка провела в дальней беседке почти весь день. За это время Маленькую Башню вычистили от ступенек крыльца до шпиля на куполе, обустроили, украсили. Дара посмотрела, сказала, что довольна работой и велела Фариде угостить всех сладостями. Пришла портниха и два часа измеряла, прикладывала образцы тканей, лент и тесьмы. Не успела девушка облегченно вздохнуть, как, хитро улыбаясь, в комнату вошел Арек со свертком в руках. В свертке была мужская одежда. Интирессноо! Девушка переоделась. Евнух повел ее темными боковыми переходами. Возле маленькой двери их ждали двое.
  - Госпожа, постарайтесь идти как мужчина, хотя бы по придворцовым кварталам.
  Дара даже присела от удивления. Глаза Амрафа блестели.
  - Это - тайная вылазка. Мы идем есть хвост крокодила.
  Когда они плыли в лодке, Музлум рассказывал:
  - Ловцы крокодилов всегда жили на болотистых берегах Большого Притока. Великий предок - Собирающий Земли, в награду за то, что спасли его армию от желтой лихорадки, даровал им " свободу земель" и защиту. С тех пор никто не принуждал жителей джунглей присоединиться к Монакиру, признать власть Правителя, сменить веру. С их вождями заключают договора о сотрудничестве и мире. В сезон дождей с гор прибывает много холодной воды, река остывает, гавиалы становятся вялыми. Охотники ловят их, женщины вялят мясо. Ну, и, конечно у них есть свои праздники. Сегодня - второе полнолуние сезона дождей - праздник крокодильего хвоста.
  Лодка была узкая, они сидели, прижавшись, друг к другу. Амраф накинул на плечи девушки теплую накидку, да так и не убрал руки.
  - Скоро дожди прекратятся, река успокоиться. Лотос поднимет свои листья и цветы. Будет очень красиво.
  Ярко горят костры, звенят бубны, танцы, песни. На большом вертеле - целая дюжина крокодильих хвостов. Дара храбро опустила кусочек мяса в соус. Музлум вовремя остановил ее. Даже десятая часть того, что хотела съесть девушка, вызвала пожар во рту. Амраф, конечно, предвидел такой поворот, он смеялся и отпаивал ее молоком.
  Из-за холмов во всей красе выплыла полная Луна. Все направились к воде, пели хвалу Богине Реки, Луне, пускали маленькие лодочки с подношениями и зажженными огоньками. Потом девушки танцевали очень красивый танец. Амраф куда-то пропал. Дара оглядывалась, искала его. Музлум тронул ее за плечо, указал на идущих к центру поляны мужчин. Ох! Девушка сняла чутра. Это от костра стало так жарко? Вот это мускулы! В черных широких шароварах, с обнаженным торсом, в ярком свете костров. Даре понадобилось несколько глотков воды. Ну, Леший!
  - Это и танец, и соревнование, - объяснял слуга. - Победитель на год становиться правой рукой главы этого клана. Господин всегда проигрывает - проявляет уважение к охотникам. Но мне кажется, ему просто нравится получать утешительный приз.
   Лицо эфиопа было абсолютно спокойно. Вот в кругу осталось двое. Конечно, он проиграл. Чествовали победителя. А к Амрафу с цветами в руках направились все незамужние девушки селения. Поцелуи... поцелуи... Глава клана что-то сказал своим людям. Даре принесли цветок, и повели к проигравшему. Ну не убегать же! Их поцелуй был самым долгим... Ах ты, хитрый Лис!
  Амраф сам привел ее в комнату.
  - Не зажигай огня. Да, и не проговорись Неджмие, никто не должен знать, что я выхожу без охраны. Тебе понравилось?
  - Очень красивый праздник. Даже не смотря на соус!
  - Мне кажется, - Правитель обнял девушку за талию,- что утешительный приз был маловат.
  На его губах до сих пор чувствуется перец.
  Со счастливой улыбкой, пританцовывая, Амраф возвращался к себе. Дара... Какие сладкие губы! Как она смотрела на него на празднике...
  - Разве с таким счастливым лицом можно заниматься государственными делами? - Исхан лежал на диване в Малом зале. - Когда мысли правителя заняты женщиной...
  - Я помню о своем обещании женить тебя...
  Амраф нахмурился: " Наглец (я сам дал ему много свободы), будет мне указывать, как заниматься государством"
  
  Глава 21
  
  Огонек за цветным стеклом лампы мигнул, задрожал, выпустил тонкую струйку копоти. Старая служанка поправила фитиль, качнула опахалом, выгоняя в открытое окно неприятный запах.
  
   Малика медленно перебирает четки. "Великая Мать Всех Богов! Услышь молитву земной женщины! Даруй сыну моему свою защиту и благословение! Ты сама Мать, знаешь, как болит сердце в тревоге за детей. Но твои сыновья и дочери - Всемогущие Боги! Я не прошу для своего сына силу Богов! Пусть будет здоров, сделай дорогу его жизни ровной и светлой!"
   Губы шепчут молитвы, а перед глазами встают воспоминания. Вот она рассматривает через узорчатую решетку важных гостей, беседующих с отцом, вот родственники подводят ее в ярком наряде невесты к свадебным носилкам, счастливые глаза Бахира, узнавшего, что стает отцом, звон колоколов и воздушные змеи над Дагри, когда родился наследник. Она отказалась от кормилицы и десятка нянек, все делала сама. Амрафу не было девяти месяцев, когда отец разрезал фамильным кинжалом невидимые путы на ножках, чтобы шаги наследника были твердыми и быстрыми. А в первый день рождения сын удивил всех: притянул к себе весь поднос со Знаками Судьбы, не взял что-то одно!
  
  " О, Великая Мать, пошли сыну моему Духа Мудрости, чтобы научил его не поддаваться гордыне, быть справедливым и милосердным!"
  
  Ах, каким проказником рос наследник! В два года красил сурьмой кошек, попугаев и всех служанок и евнухов. Ему нравилось украшать драгоценностями мать: все браслеты из ларца заставит надеть, на каждый палец перстень! Служанки не успевали наводить порядок в покоях. То мальчик выставит на полу кувшины, то масло для ламп разольет, то вытащит все вещи из случайно оставленного открытым сундука, а вот уже старательно вышагивает в отцовских туфлях. В три - научился прятаться от нянек и убегать в сад. Не было у матери спокойной минуты! Где его только не находили! Вот, забравшись в бассейн, ловит руками золотых рыбок. Только переоденут - нет его! Уже в конюшне пробует на вкус овес из кормушки. То он в нижнем гареме прищемил палец у ткацкого станка, то наступил на пчелу, то чуть не опрокинул казан с кипящей водой, то полез по тонкой решетке за яркой бабочкой! Когда вокруг него причитали встревоженные женщины, хмурился, закусывал губу и топал ногами.
  В пять лет наставником Амрафа стал опытный воин Вахид. В новой, мужской, жизни он освободился от суетливой, шумной опеки женщин и, не смотря на необходимость подчиняться строгим правилам и режиму, получил больше личной свободы. Никто не сдерживал его любознательность, не ограничивал исследования. Теперь, когда ребенка приводили к Матери, он не забирался к ней на колени, садился рядом, как взрослый и начинал спокойно рассказывать свои новости. Но потом сбивался с положенного тона. Пережитые яркие эмоции захватывали. Мальчик брал Мать за руку, торопливо, захлебываясь словами, рассказывал о том, что видел, чему научился. Его щеки розовели, глаза сияли. Амрафу нравилось, что Малика слушает внимательно, расспрашивает о подробностях, удивляется, хвалит.
  Будущий Правитель рос, его пытливый ум требовал знаний. Вахид объяснил, что ответы на вопросы хранятся в книгах и отвел в библиотеку. Родители выбрал сыну учителей. Амраф усваивал науки легко. Теперь он частенько приходил к отцу, терпеливо дожидался пока уйдут советники, плюхал перед ним раскрытый на заинтересовавшей странице том, обычно это были описания подвигов героев и воинов, и просил объяснений. Бывало так, что их беседа затягивалась, и мальчик засыпал, положив голову на колени Бахира. Отцовское сердце наполнялось гордостью.
  
  " Великие Боги! Пошлите сыну моему верных друзей, взаимную любовь, подарите столько радости, сколько звезд на небе!"
  
  Спокойное время закончилось, как только младший Исхан смог составить Амрафу достойную компанию. Вдвоем повторять подвиги героев, конечно же, интересней! Сколько накидок и шалей превращено в походные шатры, сколько разбито кувшинов, ламп и витражных окон во время осад и сражений! Сколько захвачено в плен воинов и рабынь! Сколько одержано побед! Сколько ран получено в боях! Придворные лекари извели рулоны полотна на перевязки и только Богам известно, сколько целебных мазей! После того, как сын с небольшим отрядом стражи захватил Центральную Башню Дворца, отец взял его в поход. Только на седьмой день пути выяснилось, что в одной из повозок мальчик спрятал младшего брата. Ребята с достоинством переносили трудности переходов. Жили вместе с простыми воинами: спали на земле у костра, ели из общего котла, чистили оружие и лошадей.
  Вернулись братья изменившимися: игры и шалости забыты, они все время проводили на занятиях и учениях, тренировали волю и тело. Только иногда, улизнув с урока литературы, сбегали на реку. Малика, как и любая мать, и радовалась успехам сына, и грустила от того, что он так быстро взрослел.
  Когда Амрафу было шестнадцать, он мужественно сражался в первом настоящем бою. Потом хвастался Исхану, что его даже ничуть не мутило при виде разрубленных тел и от запаха крови. Он с почестями отпустил постаревшего Вахида на покой. Теперь рядом всегда был брат и молодой эфиоп Музлум.
  Бахир садил сына рядом в Зале Совета, учил управлять государством, хитростям политики. В девятнадцать Амраф ушел в поход без отца. Одно из соседних княжеств, потеряв войско, подписало с Монакиром договор о "Вечном мире"
  
  " Великие Боги, дайте сыну моему защиту от злых духов, недоброго слова и взгляда, охраните от тревог и сомнений, от боли, страданий и потерь!"
  
  Потом были еще походы и победы. Братья возмужали, закалились в боях, заслужили уважение воинов. Отцы гордились сыновьями. Молодым людям казалось: чего больше желать? Вершина жизни достигнута, весь мир лежит у ног гордых и независимых потомков древнего и знатного рода!
  В мирное время юный Правитель скучал в Дагри. Смысл жизни - в действии! А все эти дворцовые правила, приемы, заседания совета тяготили его. Амраф изматывал войска на учениях, устраивал парадные шествия. А иногда исчезал с одним или несколькими отрядами в степи. И вот уже торговцы рассказывают о странных воинах с закрытыми лицами, кружащих у караванов. Из провинций на взмыленных лошадях летят гонцы, сообщая о войске, готовом взять в осаду город или крепость. Сборщики податей, купцы, торгующие золотом и камнями, в страхе нанимают дополнительную охрану или сворачивают торговлю. Рабочие рудников требуют дополнительную плату из-за угрозы нападения. Бахир долго не обращал внимания на такие проделки сына, объясняя их его молодостью и горячим нравом. Но когда Амраф стал безобразничать в Дагри, понял, что ошибался.
  Малика вздыхает, качает головой. Сейчас никто уже и не поверит, что Правитель был зачинщиком разных выходок. То неизвестные люди перегородят улицы пустыми повозками, сковав их колеса цепями, то поменяют опознавательные знаки торговых багам. То выкрасят ворота достойного горожанина в зеленый цвет (как у "веселого дома") и несчастный хозяин вынужден отбиваться от непрошенных гостей. Чего только не было: скачки по ночному городу, шумные праздники в домах знати, кулачные бои, поединки диких зверей на площадях! А девушки! Бедные девушки. Ну, кто из них мог устоять под пристальным, дерзким взглядом чуть прищуренных зеленых глаз Господина Саида? Перед его нежной улыбкой и томным вздохом? Не один отец поспешил договориться о замужестве дочери с немощным стариком. А сколько братьев хотело найти обидчика и отомстить за слезы сестер!
  
  " Великие Боги, даруйте моему ребенку защиту в сражениях, накройте любовью матери, как самым крепким щитом! Поверните мечи врагов на них самих!"
  
  Слуги приносили слухи о сыне. Малика сердилась, не верила и, даже, избавилась от нескольких. Иногда она ласково журила своего мальчика, просила сдерживать себя. Ослепленная материнской любовью, не замечала ни горделивого хвастовства, ни презрительности и пренебрежения, ни недостатка почтительности и не понимала, почему муж не доволен сыном. А Бахир с удивлением смотрел на своего наследника. Как произошло, что мальчик стал таким? Разве он учил его быть безответственным? Пока отец думал о своих промахах и способе повлиять на сына, Амраф отличился.
  Хозяйка одного из "веселых домов" не пустила компанию молодых людей в свое заведение. В одно из посещений они вели себя вызывающе, задирали посетителей, разбили зеркала, испортили несколько ковров и пытались уйти не заплатив. Такое отношение задело самолюбие парня. Конечно, открой он свое настоящее имя, получил бы, что хотел. Но этого допустить нельзя, впрочем, как и забыть обиду тоже. Он решил проучить женщину по-своему. В одну из безлунных ночей вместе с братом похитил из заведения двух лучших танцовщиц. Ночной караул видел воинов с навьючеными лошадьми. Один из стражников узнал сына Правителя, но благоразумно промолчал. Так бы и эта дерзкая выходка сошла братьям с рук. Однако у хозяйки "веселого дома" оказались влиятельные друзья, поэтому история с похищением не была забыта. Наоборот, обрастала подробностями, свидетелями, догадками и слухами. Девушек и их посетителей искали. В конце концов, воин, узнавший Амрафа, добился приема у Командира Особой Стражи - отца Исхана.
  Амраф догадывался, почему отец вызвал его. Увидев в Зале мать, нахмурился. Ждал, что объявят о наказании. Но Бахир заговорил не с ним.
  - Посмотри на Дагри, жена, на белые паруса на реке, на бескрайнюю степь. Послушай, как шумит город. Запомни это, Малика! Время изменит Монакир.
  - Почему говоришь с такой грустью, муж мой? Все перемены будут к лучшему. Ты немало сделал для этого.
  - Я старался достойно продолжить дело предков. Но, в заботах о стране, выпустил руку сына. Ах, я ошибся, решив, что он уже вышел из возраста детских забав. Да-да, не удивляйся. Мужчина, Правитель может считать, что прожил жизнь не зря, если передал свое дело, свои мечты в руки достойного наследника. Как странно! Я говорил своему сыну те же слова, что слышал от своего отца, но не научил понимать их смысл. Посмотри на своего любимца, мать. Все слухи о нем - правда! Как грустно, что все свои знания и достоинства он тратит на бесславные подвиги, гордится сомнительными свершениями. Ослепленный гордыней, оглушенный лестью, даже не понимает, как низко пал. Мое сердце болит, тревожные мысли гонят сон. Неужели я напрасно прожил жизнь? Неужели слава рода Дагар угаснет? Что ждет Монакир? Горько сознавать, что я стану причиной его упадка.
  У молодого человека стучало в висках, дыхание перехватило. Столько боли в словах отца, столько грусти в глазах. Мама тихонько плачет. Это хуже любого наказания. Зачем отец оставил ему жизнь? Лучше умереть, чем видеть родителей разочарованными! Словно в тумане он вышел из комнаты.
  Малика дождалась, когда стихнут шаги сына и принялась успокаивать мужа, убеждать, что их мальчик вовсе не испорченный и совсем не позор семьи. На самом деле он умный, с добрым сердцем, искренне уважает и любит родителей. Просто немного ошибся. Только Боги не ошибаются! И, конечно, исправиться.
  Амраф сидел в углу, прислонившись горячим лбом к напольной вазе. " Неблагодарное животное! Бородавка! Гнилой плод! Болотный червь, возомнивший себя Драконом - вот кто ты! Глупый павлин! Нееет, отец правильно оставил тебе жизнь! Каждый день ты будешь смотреть в зеркало, и видеть морду бесстыжей обезьяны!"
  
  Малика смахнула слезу. С того дня ее мальчик изменился. Стал первым помощником отца. Она радовалась, что Бахир оценил старания сына, но скучала по его шуткам и смеху.
  " Великие Боги! Услышьте молитву матери! Даруйте сыну моему долгую и счастливую жизнь, свою заботу и покровительство!"
  
  Высокая трава клонится под ветром, глушит звук шагов. Возле шатра нет охраны, только большой серый пес. Вот он поднял голову, всмотрелся в темноту и заворчал. Нежная ручка отбрасывает полог, на фоне яркого пятна - стройная фигурка. Девушка ласково успокаивает животное и негромко зовет: " Господин! Господин!" Мужчина входит. Хозяйка шатра улыбается, манит за собой. Тихий смех, звон браслетов. Незнакомка то появляется, то прячется за тянущимися откуда-то сверху прозрачными перегородками. Он догоняет, обнимает. Ее волосы пахнут... Жареным мясом? Девушка снова скрывается в складках легкой ткани, выходит с чем-то в руках. Какой странный букет: базилик, кинза, веточки эстрагона и тимьяна. Она обжигает горячим дыханием и страстно шепчет: "Господин, съешь меня!" Он видит, что плечи девушки присыпаны специями, на щеках блестит жир, руки вместо браслетов украшены колечками лука. Она хихикает, тоненько, словно ребенок, и неожиданно грубым мужским голосом требует: " Ешь! Вкусно же!"
  Исхан вздрагивает и просыпается. Ничего не понимая смотрит на смеющихся Амрафа и Музлума. Брат, сидя рядом, держал у его носа кинжал, с насаженным на кончик кусочком аппетитно поджаренного мяса.
  - Ааа... где девушка?
  Друзья засмеялись еще громче.
  - Что я говорил? Он не скажет "дай поесть"! Что, опять снились танцующие Пери?
  - Не совсем. А было бы не плохо, чтобы завтраком меня накормила из своих рук красивая девушка!
  - Вставай, сын бегемота! Расскажешь: зачем ждал меня вчера и остался спать в Малом Зале.
  Исхан обрадовался, что брат не заговорил о женитьбе.
  Пока ели, Правитель рассказывал, как прошло его ежегодное обязательное посещение праздника у ловцов крокодилов.
  - Главе нравится, что я не тащу с собой толпу придворных, как было при отце. В знак дружбы, мы обменялись кольцами. Видишь: это - клык Священного Белого Гавиала! Хоть один надежный союзник у нас есть.
  - А горцы?
  - Согласен! Два! А что у тебя?
  - Посланник приедет вместе с наместником, которого ты вызвал. Видно в гостях у горцев был другой человек. И еще: главы самых больших кланов кочевников собрались на совет в Долине Соленых Камней.
  - Вот как? Ну, за один раз не договорятся, уверен. Сколько их? Восемь? Раньше больше трех не договаривались о набеге.
  - За каждым из них дружественные семьи.
  - Они хотят весь Монакир. Интересно, как долго будут договариваться? Сколько у нас времени?
  - Соберутся еще два раза точно.
  - Зачем посылают посланника?
  - Подписать "Вечный мир"
  - Хорошая шутка, брат!
  Они еще долго говорили, решали, стоит ли начать переводить к восточным границам войска, где набирать людей, с кем из соседей подписать дополнительные договора о дружбе и помощи, и как найти в своей стране тех, кто помогает врагам.
  
  
  Глава 22
  
  Неджмие прибежала утром, посмотреть, как устроилась подруга в новых комнатах. Совала любопытный носик в ларцы и шкатулки, перебрала все безделушки, посидела на каждом диване. И, конечно, рассказывала последние гаремные сплетни. Она гримасничала, копируя выражения лиц одалисок и хихикала. Потом потребовала подробно рассказать, какие ткани выбрала Дара на новые наряды, сколько их заказала портнихе, и когда будут готовы. Девушка ходила по комнате и распоряжалась.
  - Пошли Арека к мастерам, пусть закажет новое седло и сбрую для Дзинтарса. И, да! Нужна нарядная одежда для твоего отряда охранников. Еще нужно заменить посуду, вдруг Правитель решит разделить с тобой трапезу. Вели, чтоб принесли образцы. Отдай служанкам свои сорочки и купи шелковые. Спальню пусть все время окуривают благовониями. У тебя что, только два пузырька с духами? Закажи еще и разные масла для ванн и притираний. Тааак! Еще заменить навес на северном балконе, на террасы добавить скамеек, ниши украсить вазами с цветущими растениями, лестницы застелить коврами. Еще нужно...
  - Позолотить шпиль на Башне, ступени крыльца украсить жемчугом.
  Неджмие, занятая своими мыслями, кивнула, соглашаясь со словами подруги, потом поняла, что Дара шутит, и показала ей язык. Хотела еще что-то добавить к списку нужных дел, но передумала, вздохнула, и махнула рукой.
  - Странная ты. Стала фавориткой, а не рада. Только ворчишь. И служанки тебе мешают, и комнат много, и наряды не нужны.
  И, вдруг рассердившись и уперев руки в бока, стала строго отчитывать подругу:
  - Как ты не понимаешь, что теперь не можешь жить, как простая одалиска! Сколько тебе говорить!
  Дара, надувшись, молча смотрела на воспитывающую ее Неджмие. Их милую беседу прервал посланник от Матушки.
  Новые служанки притихли, с удивлением и опаской наблюдали за швыряющей подушки Госпожой. Кто знает, вдруг ее гнев обрушится и на их головы.
  Подушка с глухим звуком ударилась о стену. "Подумаешь, сестра Правителя! Так младшая же! И меня не старше!" Еще одна подушка совершила полет. "Сколько тебе говорить! Нарушаешь традиции! Теперь не можешь!" Дара фыркнула, и снова схватила подушку. " Я не просила оказывать мне честь! Даже совершенно не хотела! Напридумали себе традиций! А ты теперь мучайся, исполняй!" Подушки падали, трагично взмахивая кистями, застывали в ожидании следующего полета. " Украшать жизнь Правителя - твой долг!" Девушка стукнула кулаком по дивану. " Как ожерелье? Виси на шее, молчи и радуйся, что выбрали тебя? А то вон, целый ларец с драгоценностями под рукой!"
  Кто знает, сколько еще подушки приносили бы себя в жертву, если бы не Аро. Пушистый рыжий красавец зашел в комнату с балкона. С громким и радостным " мрррмяя" запрыгнул на руки Даре.
  - Явился, бродяга! Где тебя носило три дня? А если бы Правитель не разрешил мне здесь остаться жить?
  Девушка обнимала любимца, гладила и ругала:
  - Я же волнуюсь! Совести у тебя нет! Опять дрался? Весь хвост в колючках.
  Аро перебирал лапами, щурил глаза, на каждый вопрос хозяйки отвечал коротким "мр", с разными интонациями. Через минуту, очевидно решив, что нравоучений достаточно, спрыгнул на пол, требовательно мяукнул и внимательно посмотрел на девушку, словно спрашивая: " Ты только ругать будешь, или покормишь?"
  - Вот наглец! Значит только поесть пришел?
  Дара накормила кота, вычесала из пушистой шерсти колтуны и колючки.
  - Ну, вот, выглядишь достойно, а то пришел, как бродячий кот.
  Аро прикрыл глаза и дернул хвостом.
  - Да-да! А ведь у тебя теперь начинается новая жизнь. Учись вести себя, как подобает. Помни о чести и долге, Господин Аро! Ты теперь - кот фаворитки Правителя! Поэтому, с этого дня - никаких долгих путешествий и драк в кустах!
  Молоденькие служанки тихонько хихикали, прикрываясь ладошками, и собирали разбросанные по комнате подушки.
  Пока возилась с котом, девушка успокоилась. Она еще раз вспомнила, что ей говорила подруга и признала, что в чем-то Неджмие права. " Ох, Дара, Дара! Столько уже живешь здесь, а все надеешься, что в гости зашла. Мамочка! Как я хочу домой! А, может, взять Дзинтарса, Аро, да и рвануть? Только ведь догооонят. Правитель рассердится, лишит меня имени и отправит в отдаленный храм, мыть ноги девадаси - танцовщицам Богов, как несчастную Зехру. Эх! Нужно было еще из каравана убегать! Что стоило вылезти ночью из повозки, отвязать лошадь. А теперь сиди и терпи все эти запреты и правила! Ладно, раз уж так вышло, буду фавориткой" Дара гладила довольно мурчащего Аро и размышляла. В гареме все разговоры, в конце концов, сводились к тому, как замечательно занять это место. Одалиски любили повторять: " Ночью капли стучат громче"
  " Запутанные у них тут отношения. То все, что можно, женщинам запрещают, то, вдруг, слушают их советы! И все ходят кружной дорогой. Почему нельзя прямо прийти к Правителю и сказать, что нужно? Вот, как дома. Что-то я не помню, чтобы кто-то просил дядю, чтобы он попросил деда сказать маме, чтобы повлияла на папу, когда ярл принимает решение!" Выросшая в других традициях, Северянка не видела в месте фаворитки ничего привлекательного. Слишком оно ненадежно, зависимо и уязвимо. " Что ж, мне это не нравится, но изменить ничего не могу. Буду следовать традициям. Как говорила сердитая Неджмие? " Сделай хоть немного!"
   Из длинного списка дел, намеченных подругой, Дара решила выполнить два. Первое - навес на северном балконе. Второе - выбрать новую посуду. Вдруг, действительно Правитель решит у нее обедать или Матушка. " Не будем разорять казну, и не станем торопиться что-то менять. Так! На занятия я буду ходить. Ладно, в дорогой абайе и пусть два евнуха несут книги и ларец с чернилами. И Дзинтарса я буду чистить сама! А то привыкли: не успеешь чихнуть, как тебе уже кто-то нос вытирает!"
  Девушка дала распоряжения Ареку и собралась в конюшню, но пришла портниха. Наряды были практически готовы, и Дара подумала, что примерка не затянется долго. Обрадовалась он рано. Не успела уставшая от неподвижного стояния и переодеваний девушка вздохнуть с облегчением, как принесли образцы посуды. Ах! Какая женщина останется равнодушной! Служанки осторожно доставали из наполненных соломой корзин завернутые в плотную ткань изделия монакирских мастеров. Большие и маленькие блюда, тарелки, блюдца, чайные и кофейные чашки, пиалы, вазочки для фруктов и сладостей, кофейники, кувшины. Глубокие и не очень, на резных ножках, с волнистыми краями, изогнутыми носиками, витыми ручками. Легкие, почти невесомые и такие тонкие, что рисунок можно рассмотреть с обратной стороны. А серебряные подносы, кубки и столовые приборы! Украшенные позолотой и драгоценными камнями, чеканкой, эмалью, черненые, с ручками из нефрита, кораллов, черного и красного дерева. Девушка чуть не забыла о своем решении " не разорять казну" Потом ей пришлось успокаивать евнухов, спорящих какой ковер лучше положить на балконе.
  Даре все-таки удалось сбежать в конюшню. Она гладила Дзинтарса, ждала, когда его оседлают. Конюх решительно не позволил ей сделать это самой.
  - Не сердись, мой хороший, сейчас выедем. У меня уже голова кружится, столько пересмотрела тканей и тарелок. Да еще эти девушки не замолкают. " Госпожа, вам так идет этот цвет" " Госпожа, ваш стан гибче лозы" "Госпожа, как вы тонко заметили" "Госпожа, Боги наградили вас даром видеть красоту" Вот как привыкну, что все меня хвалят! Буду ходить вааажнаяяя! Служанок туда-сюда гонять. И стану совсем, как все в гареме.
  Жеребец фыркнул, мотнул головой.
  - Я тоже не хочу. Если заметишь - разрешаю меня сбросить.
  Девушка прижалась к теплому боку, грустно вздохнула:
  - Жалко, что ты не Дракон.
  Командир десятка охранников уже выучил привычки Госпожи. По улицам она ехала медленно, в плотном окружении воинов, нигде не задерживалась, ни на что не отвлекалась. Перед городскими воротами сопровождающий ее евнух спрашивал: " Спокойно ли в степи?" Если было тревожно, их отряд сворачивал к реке, легкой рысью шел вверх или вниз по течению до первого рыбацкого поселка и возвращался. Но стражникам больше нравились другие поездки. Когда услышав " все спокойно", девушка прикрывала глаза, улыбалась, наклонялась к уху лошади и что-то шептала на своем языке. Всаднице хватало терпения отъехать от города на приличное расстояние. А потом! Ветер уносит далеко-далеко разбойничий свист и звонкое ржание. Стремительный галоп, перепрыгивая через валуны и ручьи, выбрасывая из-под копыт комья земли. Однажды, вылетев из глубокой лощины, они чуть не налетели на крестьянскую арбу. Госпожа ехала первой и, вместо того, чтобы осадить жеребца, пришпорила его и перелетела через неуклюжую повозку. Потрясенный крестьянин, наверное, и внукам будет рассказывать, как над его головой пронеслись двенадцать лошадей. Не могли же воины отстать от девушки! Командир посмотрел тогда на нее строго, хоть в душе и восхитился. Воины кланялись, признавая мастерство Госпожи.
   "Сегодня в степи неспокойно" За его спиной огорченно вздохнул кто-то из охранников.
  Прогулка, как всегда принесла удовольствие. Вернувшись, она отпустила конюхов, чистила Дзинтарса, напевала песенку. Ей почему-то пришел на ум тот случай, когда Правитель застал ее в конюшне ранним утром. Теперь смешно, а тогда не на шутку испугалась. Она и теперь побаивается, если он сводит брови и поджимает губы. И, чтобы никто не заметил ее робости, вздергивает подбородок и спорит. Впрочем, улыбку Дара видит чаще. Девушка вспоминала разные случаи, когда сердился или смеялся Господин. Таких моментов насобиралось много. Хватило на все время, пока чистила лошадь и пока принимала ванну, и собиралась к вечернему выходу в Общий Зал. Потом Даре пришлось оставить приятное занятие. Пользуясь ее задумчивостью, служанки готовились нарядить госпожу в парадное платье, пошитое ко Дню Дракона. Она, конечно, понимала, что ее выхода ждут, но "поражать взоры" не собиралась. Выбрала кандуру в цвет камней в ожерелье, новую шелковую дупату, серьги и перстни, присланные в "день оказания чести". Волосы велела заплести в косу, и уложить узлом на затылке (как делала мама). Правитель в гарем не пришел. Девушка раздраженно подумала: " Стоило наряжаться для одалисок!" Для развлечения сегодня пригласили артиста с дрессированной обезьянкой. Вернулась Дара в хорошем настроении. Фарида доложила, что новую посуду уже доставили. " К вам теперь особое отношение"
  Девушка ворочалась и никак не могла уснуть. " Особое отношение, особое отношение. Что мне все твердят об этом особом отношении? Особое, особое... Ну, если считать, что... С чего же начать считать? Вообще-то, он должен был отправить меня в нижний гарем или продать еще после первой встречи. По-моему. Я сказала тогда, что у него глупый вид. А вот, поселил в Маленькой Башне, хотя это не по традиции. Да и потом сколько раз мы спорили, я даже гонку выиграла. "Брат разрешает тебе то, чего раньше не позволялось никому" Я считала, что это об учебе... Все наши разговоры, ему нравилось слушать о севере. Я думала, мы просто подружились. Ох! Друзья не целуются! Вот что никак не понятно: за что он выбрал меня в фаворитки. Все прекрасно знают, зачем одалисок приглашают в покои. Но мы только говорили! Что-то не доверяю я этому его "особому отношению". И как мне теперь к нему относиться? Теперь? А раньше я что, к нему никак не относилась?" Эта мысль показалась такой неожиданной, что Дара села. " Я никогда об этом не думала!"
  В Маленькой Башне тишина. Спят служанки и евнухи, на большой подушке свернулся калачиком Аро. Слышно, как бьется в стекло лампы ночной мотылек, шаги стражников, да трели цикад. Девушка, закутавшись в шаль, сидела на подоконнике. Она вспоминала события, слова, свои эмоции за то время, которое живет во дворце. Получалось, что ее чувства, словно разделены на две части. Есть Правитель, и есть Амраф. Правителя она уважает, побаивается и немножко жалеет. А вот Амраф... Почему начинают гореть щеки, если вспоминаешь его глаза, кудри, нежные теплые губы? Почему сердце так радостно замирает? Дара тихонько спустилась на пол, прислушалась и, встав на цыпочки, покружилась. Он - красивый. Кра-си-вый! Она засмеялась тихонько, потом легла, повозилась, устраиваясь удобнее, глубоко вздохнула и уснула.
  Конь нетерпеливо бьет копытом, звонким ржанием зовет хозяйку. Она бежит по освещенным факелами пустынным переходам, спускается по широкой лестнице. Подковы высекают искры из дорожных камней. Вот они и за городом, скачут быстрее и быстрее. И это уже не жеребец, а прекрасный Золотой Дракон несет ее над ночной степью. Страха нет, только восторг. Внизу, словно белое пятно виден город, блестит в свете луны река. Дракон снижается, и снова став лошадью, выносит ее на поляну. В ярком свете костров, подчиняясь ритмичному грохоту барабанов, воины исполняют танец. Слаженные движения завораживают. Пламя то вспыхивает, выбрасывая длинные жаркие языки, то горит ровно, то чуть ли не гаснет, то снова разгорается и стреляет искрами. Мужчины двигаются быстрее, медленнее, наклоняются резко, медленно приседают, поднимаются. От костра к костру, из света в тень. Неровный свет покрывает их обнаженные до пояса тела причудливыми рисунками. Круг, еще круг. Ритм все быстрее. Воинов в танце все меньше. Движения оставшихся шире, резче. Вот их осталось двое. Они похожи на кружащих, готовых напасть друг на друга хищников. Барабаны резко смолкают. К ней направляется победитель. Она узнает фигуру, разворот плеч, мягкую, кошачью походку. Лунные лучи смешиваются со светом костров, окутывают мужчину, подчеркивают каждый мускул, то, как бугрятся на руках, на широкой груди, делают еще четче рельеф на животе. По разгоряченному танцем и жаром костров телу стекают капельки пота. Она невольно следит за тем, как они прячутся за поясом шальвар. Воины кричат, приветствуя лучшего. Она льет в его ладони воду из откуда-то взявшегося кувшина. Мужчина плещет себе в лицо. Мокрые колечки волос прилипают ко лбу, на слипшихся ресницах дрожат капельки. Он плещет еще, на плечи, на грудь, трясет головой, разбрасывая брызги, счастливо смеется.
  - Победителю положен приз!
  Его руки ласковые теплые, поцелуй нежный, на губах чувствуется жгучий перец.
  - Амраф...
  Дара проснулась от звука собственного голоса. Сон. Вот, Леший, и в сон пробрался! Дома девчонки сказали бы, что она влюбилась. Влюбилась? Глупости. Ничего не влюбилась, просто сон такой. Нельзя же не заметить, как влюбляешься! Девушка была растерянна, чувствовала странное смущение и злилась на себя. " Только этого мне не хватало! Не успела с фавориткой разобраться, так нате вам!" Потом, немножко подумав, Дара решила, что ничего страшного не случилось, уши у нее не отвалились. Может, все ей просто показалось. Если не болтать, то никто ничего не поймет. " Сначала решим, что делать с "высокой честью", а потом... потом будет видно!"
  
  Глава 23
  
  Матушка провела хлопотное утро. Выслушала доклады Главного Евнуха и Лекаря гарема. Составила списки блюд к обеду и ужину, отправила их поварам. Дала указания Эконому, посмотрела, как залатали прохудившуюся над комнатами рабынь крышу. Посетила захворавших. Разобрала жалобы, назначила наказания. Гарем - большое хозяйство. А сегодня еще и традиционный завтрак с другими женами. Раньше Малика не любила эти встречи, больше похожие на поединки соперниц. Но смерть Бахира и зависимое положение (Амраф разрешил женщинам остаться во дворце, а не отправил жить при храмах) усмирили страсти. Конечно, подругами вдовы не стали, но хотя бы, не воевали. Теперь они просто завтракали и говорили на общие темы.
  Гости ушли. Матушка немножко посидела за вышивкой, а потом тихонечко подошла к двери, прислушалась, осторожно закрыла защелку. Через минуту она стояла на середине комнаты и легко, грациозно танцевала в стиле Мохини-аттам. Любимый мужем танец чаровницы.
  Вечером пришла Надира. Малика обрадовалась, не часто виделась с сестрой. Ах, сегодня она не выйдет в общий зал.
  На жаровне тихонько посвистывает чайник, от чашек поднимается ароматный пар.
  - Ты же знаешь наших сыновей, ничего не расскажут, если не побить хорошенько. Мне известно, что в этом году на востоке слишком тихо, и это - плохо. Похоже, кочевники затевают большой набег. Посланник от них зачем-то едет. Хитрят. Наместник восточной провинции слишком уж подружился с дикими. Хоть сын ничего не говорит, вижу - обеспокоен.
  Женщины вздыхают: " Боги! Храните Монакир и наших сыновей!" Слово за слово, заговорили о приятном - о фаворитке.
  - Я знала, что сын выберет Северянку.
  - А ты не довольна?
  - Многие не хотели, чтобы это место заняла чужестранка. Мол, не знает тонкостей наших традиций. Но я наблюдала за Дарой, мы много говорили. Мне она нравиться. Да, тонкостей не знает. Но девушка умная, умеет наблюдать, запоминает и быстро учится. Гордая, с характером, себя в обиду не даст, но не заносчивая, не злопамятная. Честная, искренняя, но не наивная. Есть и нетерпеливость и упрямство. Иногда действует слишком прямо, но это скорее влияние молодости. И она совсем не стремиться воспользоваться своей властью. Относиться к ней, как тяжелой обязанности.
  - А что гарем?
  - А то ты не знаешь! Не любят, но бояться уже начали. Хотя Дара нарочно ничего для этого не делала. Да-да. На следующий день после объявления воли Правителя, к ней очередь выстроилась. Все с поздравлениями, пожеланиями. Кто заискивает, кто зубами скрипит. Девушка терпеливо слушала, раздавала сладости. Вечером снова стали подходить с поздравлениями. Дара только у одной спросила: " Ты решила проверить, помню ли что сказали мне утром?"
  - Ха-ха! Молодец!
  - Потом одалиски, те, кто смелее, начали рассуждать о том, сколько достойных людей в стране, как много пользы могли бы они принести, если бы воплотили в жизнь свои идеи по устройству государства. Да вот беда! Никто не рассказал о них. А какие знатные имена! Господин непременно принял бы их советы! Девочка слушала, молчала, а потом спросила: "Вы, в самом деле, сомневаетесь в том, что Правитель способен сам принимать решения?" Одалиски и удрали от нее, как от рогатого дева.
  - Хм, смелая! Она почти обвинила их в измене! Она и мне нравиться. Нарочно или нет, но этот северный ветер остудил многие горячие головы. Понимаю, почему племянник выбрал ее.
  - Нет, не понимаешь! Мне кажется, он - влюблен!
  - Хвала Богам! У нас будут внуки!
  
  И две матери стали мечтать о приятном будущем.
  Второй день в Дагри дождь. Фарида сказала:
  - Злые джинны украли Ветер. Закрыли в большом бурдюке, отнесли в далекую пещеру. Теперь небо плачет без своего друга.
  - И кто освободит его?
  - Жадные джинны станут забирать друг у друга бурдюк, да и порвут. Ветер выберется наружу.
  - Так просто? Значит, не будут посылать на выручку войска? О подвигах воинов не расскажут в легендах?
  - Если завтра не выглянет солнце, Правитель призовет храбрецов.
  Дара вышла на балкон. Да, уж, небо не просто плачет, оно глубоко скорбит и щедро делится своей скорбью со всеми. Закрылось плотными сизыми тучами и плачет. Поливает город слезами, смывает яркие краски, покрывает все скучным серым налетом. Кажется, что шпили на башнях стали ниже, колокола звучат приглушенно и печально, даже огни фонарей потускнели. Дождь с тихим шорохом ложится на красные черепичные крыши. Тонкие струйки, жалобно причитая, текут по желобам и с громкими стенаниями вырываются из водосточных труб. Большие капли собираются на краях кровель и навесов, срываются вниз, с горестными стонами разбиваются о камни или с отчаянными всхлипами тонут в лужах. Небо на минуту светлеет и с новой силой рыдает. Деревья грустно склоняют головы, редкие цветы обреченно роняют лепестки. Степь и город насквозь промокли, а с высоты все льются и льются слезы, словно хотят вымыть из всего мира остатки радости, наполнить печалью. И само время отяжелело от тоски, стало медленным и вязким. Жизнь без ветра теряет смысл.
  Девушка подставила руки под падающие с навеса капли, закрыла глаза. Если не видеть, то кажется, что она дома, в осеннем лесу. Вместе с дождем падают с деревьев желтые листья. Немножко постараться - и в пряных запахах Дагри можно различить родные: море, сосны, а крики павлинов принять за прощальный кличь улетающих журавлей. " Мне все больше хочется удрать отсюда! Эх, была бы выше ростом - украла бы у евнухов одежду, да и вышла из дворца! А там можно купить место в караване, наняться слугой к богатому путешественнику или придумать еще что-нибудь!" Дара прижала мокрую ладонь ко лбу: " Зачем думать о невозможном! Только душу бередить. Я и так злюсь последние дни. Всем обязательно нужно поздравить фаворитку с высокой честью, напомнить о долге и пожелать поскорее подарить Правителю наследника! Оооо! Сбегу! Обрежу волосы, переоденусь конюхом и уеду на Красавчике!"
  Ее размышления прервал возглас одной из служанок:
  - Госпожа! Вы совсем промокли! Да защитит вас Великая Мать от простуды! Спасите наши головы от гнева Правителя, позвольте вас переодеть скорее!
  Поднялась суматоха: снимали с Госпожи мокрое платье, растирали нагретыми у очага кусками полотна, сушили волосы, надевали сухую одежду, укутывали шалями.
  Дара злилась: " И ничего я не простудилась бы! И переодеться могла бы сама! Раскудахтались!" Словно подтверждая свои мысли, она чихнула. Фарида тут же распорядилась:
   - Госпожа, вам нужно хорошенько согреться! Эй! Принесите чай!
  Девушка засопела (хоть это и недостойно фаворитки): " Вот нужно и все! И попробуй возразить, так начнут причитать: " долг перед правителем" "мы несем ответственность"
  Служанки внесли низенький столик и подносы. Начали готовить чай, весело переговаривались. Дара нахмурилась: " Вот не могут просто чашку чаю сделать! Вечно натащат всего! Тысячу видов халвы, тысячу видов лукума, нуги. Сахар со специями, молочную помадку, цукаты, фрукты в меду и в сахарном сиропе. Пахлаву, сладкие самосы!" Фарида по-своему поняла недовольство Госпожи и шикнула на болтушек:
  - Ваши языки работают быстрее рук! Заставляете ждать.
  Звякнули чашки.
  - Что пожелаете к чаю, Госпожа?
  Этот простой вопрос почему-то рассердил девушку. Она неожиданно для себя съязвила:
  - Клюквы с морошкой!
  Дара тут же пожалела о своей несдержанности. От вида испуганных, растерянных лиц заворочалась совесть. А евнухи и служанки наперебой стали уверять, что стоит ей только приказать - в дворцовых кладовых Правителя (в которых есть все) обязательно отыщется необходимое, и Главный Повар тут же приготовит названное блюдо! Они просят простить их за то, что оставили свою Госпожу без любимого лакомства! Северянка махнула рукой:
  - Не будем утруждать Главного Повара. Никто не виноват. Эти ягоды на юге не растут. Вам придется смириться с тем, что в кладовых Правителя есть не все!
  Чтобы совсем успокоить слуг, она съела шарик росмалая, кусочек лукума с лепестками роз, несколько долек засахаренного лимона и выпила две чашки чая. Потом устроилась на диване с книгой, собиралась почитать стихи Бюлль Касима, но незаметно уснула. Фарида забрала тяжелый том, плотнее укрыла девушку: " Пусть спит. Боги смилуются, выглянет солнце, все огорчения забудутся"
  
  Небо скорбит и плачет. Тихонько жалуется, вздыхает и все рассказывает, рассказывает удивительные истории о своем пропавшем друге. Люди прислушиваются к шепоту дождя, замирают и, убаюканные сказками, засыпают. Истории о Ветре накрывают покрывалом сна и дворец, и город, и степь, и реку. Шум дождя глушит звуки. Совершенно не хочется открывать глаза и прерывать цветные сны. Наверное, поэтому жители Дагри пропустили момент, когда в город вошел большой караван, а во дворце не сразу поняли, что за гости прибыли в такую погоду.
  Исхан разглядывал посланника и его людей через небольшое смотровое окошко. " Тьфу! Шайтан! Что за посольство? Три человека всего! Ох, хитрят! Лошади у них хорошие, но свободных нет. Решили подарить Правителю вьючную? Первый раз приехали, неужели с пустыми руками? Решили оскорбить?" Командир Особой Стражи еще немного понаблюдал. Определил, кто самый главный, где, чей слуга. " Интересно, что больше развяжет их языки? Золото, хмель или женщины? Попробуем рискнуть с толстяком, он, похоже, не доволен тем, как с ним обращается Посланник"
  Амраф выслушал брата.
  - Не будем нарушать традиции. Сегодня гости пусть отдыхают. Завтра наместник побеседует с Главным Советником, я послушаю. А потом решим, когда звать этого Посланника, и устраивать ли в честь него прием. А что тебе делать - сам знаешь!
  На следующий день братья обсуждали новости.
  - Я удивлен и огорчен,- говорил Амраф.- Такой был надежный человек! Похоже, шаманы диких опоили его зельями, отбирающими разум!
  - Смена наместника не помешает их планам, может, немножко задержит. Сам видишь, это посольство - уловка. Эти смешные торговые договора, скудные дары. Чтобы мы не сделали, или не сказали - дома они скажут, что Монакир оскорбил послов. Так убедят те кланы, что еще сомневаются.
  - Что ж, не будем задерживать их во дворце, раз все равно ничего не изменишь. О, Боги! Будьте милостивы! Сохраните страну от войны!
  
  Вечером был прием в честь Посланника от восточных соседей. Без излишней пышности, но уважения гостям оказано достаточно. Дара сидела рядом с Неджмие на балконе матушки.
  - Брат расстроен. Наместник приехал с дурными вестями. Да еще и гостя какого-то привез. Видишь, вон сидит?
  Гишва (специальная накидка, закрывающая лицо, но достаточно прозрачная) - хорошая вещь, можно наблюдать, а тебя не видно. Девушке не нравился наместник, все лебезит, юлит. Но больше не нравился гость. Скуластый, глаза узкие, губы тонкие. Говорит мало, смотрит с презрением. В самый разгар приема этот человек обратился к Правителю:
  - О, Повелитель, слава о вашем правлении достигла и наших земель. Говорят, вы скрываете два великолепных бриллианта - свою сестру и прекрасную рабыню-северянку. Я не столь дерзок, что бы просить танцевать молодую Правительницу, но поделитесь своим вторым сокровищем.
  - Да-да, - заюлил наместник. - Желание гостя - закон. Поделитесь, Господин...
  Неджмие тихо ахнула:
  - Он провоцирует брата, проверяет! Это оскорбление, такая просьба!
  "Черт! Когда же я выучу эти тонкости!"
  В Большом Зале напряженная тишина.
  - Сокровище потому и ценно, что храниться в тайне. Покажи его всем, и прелесть исчезнет! К тому же, известно - чужой секрет мучительнее всех несчастий. Зачем вам утруждать себя владением чужой тайной и обрекать на мучения? Наслаждайтесь легкой жизнью!
  Тонкая улыбка заиграла на губах Посланника, быстрый взгляд скользнул по балкону. Ох, не хорошо это. Недаром гость не понравился.
  
  Утром Правитель, как радушный хозяин, показывал гостю с востока лошадей. Тот вежливо хвалил, задержался у Красавчика, поцокал языком, покачал головой. Но когда увидел Дзинтарса... Гость застыл в восхищении!
  - Ца-ца-ца! О-ах-ах! Если бы я имел земли - отдал за такого жеребца!
  После прогулки гость уезжал.
  - Я много увидел, Повелитель. Просвещение не всегда благо. Кому нужна читающая жена? Но у вас слишком доброе сердце - вы уступаете капризам своих женщин.
  
  
  Глава 24
  
  
  Тяжелые створки дворцовых ворот с грохотом закрылись. Скрипят поворотные круги, в желобах лязгают цепи, опуская кованую решетку. Посольство восточных соседей покидает Дагри. Отряд стражи будет сопровождать их один день пути. Все, как обычно. Мало ли посольств видела столица!
  Исхан наблюдал за отъездом гостей, стоя возле узкой бойницы сторожевой башни. "Легкой дороги! Пусть хранят вас Боги от диких кочевников!",- молодой человек невесело усмехнулся своей шутке. Ему казалось, что мостовые, по которым проехали посланники, потемнели, словно копыта лошадей вымазали их.
  Ветер, как будто прочитал мысли воина, стал собирать облака. Вскоре над городом шумела гроза. Дождь смывал темный след, оставленный нежеланными гостями. Ах, если бы так же легко можно было избавиться от мрачных мыслей!
  Вернувшись с занятий, Дара обнаружила в своей комнате гостя. Правитель вальяжно развалился на диване и жевал яблоко.
  - И где это тебя носит? Почему ты смиренно не ждешь меня?
  Девушка удивленно застыла на пороге.
  - Ну, ладно, - он снисходительно улыбнулся. - Подойди, скажи: "прости меня, мой повелитель" и поцелуй.
  Она выпрямила спину, склонила на бок голову и вопросительно подняла бровь.
  - Ну, я жду!
  Девушка не шелохнулась - Ты должна повиноваться! Мое терпение не безгранично! Хорошо, окажу тебе милость - подойду сам.
  Амраф стал перед ней, повел плечами.
  - Говори: "прости меня, мой повелитель", - голос стал жестким.
  Дара смотрела ему в лицо, чуть прищурив глаза. Разве она дала повод к неуважению? Девушка видела, что Правитель начинает сердиться, но молчала. Она не боится. Извиняться? За что? Что это за демонстрация власти?
  - Я повелеваю здесь всем! Ну!
  Голос Северянки был спокоен и холоден.
  - Вели дождю закончиться.
  Амраф схватил ее за локоть, рванул к себе
  - Здесь все повинуются мне! Ты - принадлежишь мне, как и все во дворце! Ты..
  Звонкая пощечина прервала его на полуслове. На мгновение Правитель застыл, потом схватил девушку в охапку, но отнести к дивану не успел. Он вскрикнул и схватился за укушенное ухо, ослабив хватку. Дара вывернулась и отбежала к стене. Она была бледна, глаза потемнели от гнева, но страха не было. Была гордость и решительность. Амраф рванулся к ней, потом остановился и яростно прохрипел:
  - Я продам тебя диким кочевникам!
  Девушка только выше вздернула подбородок.
  Правитель вылетел из комнаты, загремели вниз по лестнице сбитые ним кувшины, хлопнула дверь. Дара глубоко вздохнула и села на пол. Вот тебе и "особое отношение"! Где тут вообще отношение? Самовлюбленный тиран! А она считала его хорошим.
   Воины сменяют друг друга, поединок за поединком. Он не чувствует усталости с каждым выпадом уходит ярость. " Какой ифрит укусил тебя? "Прости, мой повелитель..." Ооооо! Ты вроде не пил с утра! И кочевник этот не танцевал вокруг с бубном!" Шаг, поворот, меч высекает искры. " А она-то! Ты же знал, что Дара - другая. Решил, что трех поцелуев достаточно? Шайтан! Но она позволила себе... А была спокойна..."
  На площадку пришел Исхан.
  - Что это за бесконечное сражение?
  - Женщины созданы Богами в наказание мужчинам за грехи!
  - Я догадываюсь. Что, так плохо? Ну, так отдай ее...
  Лезвие меча застыло в миллиметре от сонной артерии.
  - Понял, не отдашь. А давай, я привезу тебе другую!
  Лезвие застыло в миллиметре от кадыка.
  - Уйди, Исхан!
  " Наглец! Другую! И что теперь делать?" Амраф отдал меч, отпустил воинов, подставил голову под струю фонтана. Руки дрожат. " Только не жалей себя! Ты же воин! Правитель! И все здесь в твоей власти! И она! Мммм... Во власти? Да, натворил ты дел!"
  Полдня в Маленькой Башне звенят бубенцы, раздается счет - Дара добросовестно учит движения. Теперь она должна уметь танцевать в дворцовом стиле. Девушка не чувствует усталости, не обращает внимания на горящие ступни. " Какие были у него глаза! " Ты принадлежишь мне!" Вот уж нет! Я никому не принадлежу! И не буду! Продаст? Ну и пусть! Аро только жалко и Дзинтарса"
  Пришла Неджмие, посмотрела на танцующую подругу. Сначала хотела похвалить за усердие, но потом заметила странное выражение лица Северянки, перешептывание слуг. Она заставила девушку остановиться, усадила на подушки.
  - Да что такое произошло сегодня? Мама не выходит из комнаты для молитв. Исхан сотый круг проходит по дворцовым стенам. Ты решила сбить ноги в кровь, изучая танец. Брат весь день гоняет мечников на площадке!
  Дара неохотно буркнула в ответ:
  - Я думаю, он три дня будет гонять мечников! И вообще, может, решит продать меня.
  - Продаать? Рассказывай немедленно!
  Но, как, ни старалась сестра правителя, ничего не узнала, ни от подруги, ни от слуг, так и ушла удивленная и сердитая.
  Служанки массажировали Госпоже натруженные ноги, накладывали на натертые ступни целебную мазь. " И что теперь будет? Такое оскорбление чести! Да, натворила ты дел!"
  Вечером у Матушки девушки рассказывали разные истории. Амраф пришел к очереди Дары. Она снова говорила о море. О том, как весной ломается лед, и большие белые глыбы уносят волны. Как освободившийся прибой радостно гремит о скалы, как над обрывом появляется радуга, как возвращаются птицы. О первом весеннем выходе кораблей под новыми парусами. Правитель слушал, стоя в дверях. Он не видел ее, просто впитывал голос. Рассказ окончен, Матушка отпустила девушек. Дара ушла вместе со всеми, даже не взглянула на него.
  - Сын, - Малика обняла его. - Ты расстроен? Все-таки решил сменить наместника?
  - Да, сменю. Но это недолгая отсрочка...
   Матушка, со слов Неджмие, знала о размолвке сына с фавориткой, и его мрачное настроение объяснила не только политикой, но расспрашивать не стала. Когда Амраф прощался перед уходом, вроде бы совсем не к месту сказала:
  - Она видела твое отражение в этой абиссинской вазе. И все время, пока говорила, смотрела на него.
  Тень облегчения у него на лице.
  Утром Дара и Неджмие, как всегда, отправились на занятия. Потом, она, как всегда, пошла в конюшню. Потом, как всегда... " Не продаст. Иначе Орбей пришел бы сразу"
  Утром Амраф, как всегда, наблюдал за тем, как девушки идут в библиотеку. Потом, как всегда, занимался делами. Потом, как всегда... " Не продам. И довольно об этом. Не время думать о желании сердца!"
  Проказник Ветер решил пошутить немного: собрал облака, словно перед грозой, а потом разогнал их. Солнце не спешило расправлять лучи: вдруг хитрец продолжит шутить и снова соберет тучи. Ночная прохлада задержалась в тенистых дворах, узких улочках у фонтанов и бассейнов. Одалиски гуляли в саду. Дара сидела на большом камне возле пруда с рыбками. Солнце отражалось в дрожащей воде. Блики падали на растения, камни, ветки деревьев на людей. Веселые голоса, смех, все довольны хорошей погодой. Амраф, стоя у окна, наблюдал, как Дара щурится на солнце, улыбается, как вылавливает из воды чью-то дупату, как уворачивается от брызг. Она должна быть худой, бледной и страдать! Он отошел в глубину комнаты, но и там его настиг веселый шум. Амраф с силой ударил кулаком по столу: " Ты - Правитель, никакой привязанности!" Среди бумаг, упавших на пол - маленький листок, исписанный его именем. Нет, он не порвет его! Оставит, как напоминание, что нельзя быть слабым.
  
  Неджмие видела брата в окне. Вздохнула: " И что между ними произошло? Дара так и не рассказала, и слуги ее молчат. Не расспрашивать же брата! Мама говорит, что когда два крутых нрава сталкиваются - гремит гром, но потом ярче светит солнце. А мне обоих жалко. Хоть они и похожи на двух барашков на узком мостике! Ох, хоть бы никто этой ссорой не воспользовался! Слухи уже поползли по дворцу. О, Боги, смилуйтесь, помирите упрямцев!"
  Закутавшись в шаль и обложившись подушками, Дара вспоминала события последних дней. Праздник на реке, объявление фавориткой, все было хорошо, поцелуй на балконе его спальни... Ах, от его поцелуев так кружится голова... Девушка перебирала в памяти события, свои действия - нет, ничего такого. Все говорят о нем хорошо, уважают. Значит не самодур. Что же это было? Для такого поведения нужна причина. Конечно, она в его власти, тут уж не поспоришь. И нужно честно признаться себе: она к нему не равнодушна, но... Но это не значит, что нужно падать в обморок от радости при его появлении! Конечно, сердечко замирает, и глупые мысли лезут в голову... Что же все-таки произошло тогда? Неджмие тоже ничего не знает. Говорит утром водил восточного гостя в конюшни, провожал. Что бы так расстроили государственные дела? Этот гость на приеме повел себя вызывающе, может опять... Ну а Дара причем? Кто поймет этого Правителя? А теперь что делать? Если бы еще не пощечина... И не приходит, и не смотрит... Ну и не надо! И чтоб не снился! И поцелуи не вспоминать! Леший! Натренировался в своем гареме! Ну что ж так плохо-то?
  Зачем боги придумали ночь? Днем мысли заняты. Государство требует законов и решений. Приемы, заседания советов, бумаги... За эти несколько дней он разобрал столько дел! Но приходит ночь... И что на него нашло тогда? " Пусть враги преувеличивают твои недостатки", - так говорил отец. Этот человек посчитал тебя слабым? Значит, будет повод удивиться. Дара... Как все складывалось... Она ответила на поцелуй... Шайтан! От воспоминаний начинает стучать в висках и ныть в груди. А как она... да, ручка у нее крепкая... хорошо, что ты не применил силу... И что теперь делать? Три тысячи ифритов! Правитель не извиняется! И вовсе не стоит к ней идти! Она веселиться с девушками и не смотрит на него... Ну и не надо! И чтоб не снилась! И поцелуи не вспоминать! О, дочь северных джинов! Позову кого-нибудь на ночь, гарем большой... Ну что ж так плохо то?
  
  
  Глава 25
  
  
  Ридхима, старшая служанка Матушки, дала звонкий подзатыльник молоденькому евнуху: " Проснись, сын ишака! Прикажешь мне качать опахало?" Затем принесла кувшин воды с лимоном и уселась на свое место у ног Малики. Старушка внимательно следила: слушают ли слуги мудрые размышления великого служителя Богов - Зейни Отшельника. Кто не сможет повторить то, что читает сейчас Госпожа Дара - ляжет спать голодным!
  Библиотекарь Азиз заболел, но, как добросовестный учитель, назначил, что должны выучить девушки за время его отсутствия. Матушка решила: под ее надзором подружки будут добросовестно учиться, а не болтать о разных пустяках. Каждый день Дара и Неджмие по очереди читали, писали под диктовку, пересказывали главы из книг.
  
  Ридхима и виду не подала, что разгадала уловку Малики. Все книги ее Госпожа может прочесть и сама. Старший Хозяин Мусад, отчаявшись дождаться сына, стал учить дочерей чтению, письму и математике. Раз уж нет наследника, пусть они помогают вести дела!
  И совсем не важно, будут ли слуги знать изречения философов. Матушка пользовалась возможностью общения с фавориткой без лишних глаз, без соблюдения церемоний. Обсуждение прочитанного незаметно переходило в разговоры на разные житейские темы. Верная служанка восхищалась: " Ах, какая умная моя Госпожа! Не зря Боги сделали ее Матерью Правителя! Как деликатно учит она Северянку!"
  Малика, конечно, хотела узнать Дару лучше. " Я желаю сыну счастья! Боги подарили двоим любовь, но не забрали упрямство. Кто, кроме матери поможет?"
  Дара отчаянно скучала по дому. А в последнее время чувствовала себя совсем уж одинокой. " Мамочка! Как ты далеко! Жить во дворце - мучение! Как я хочу вернуться! Согласна рыть канавы для спуска воды с торфяных болот, скоблить бочки из-под тюленьего жира и дегтя! Как мне вас не хватает! Столько всего произошло, а посоветоваться не с кем!"
  Девушка невольно потянулась к Матушке. Их беседы, не смотря на то, что Дара осторожничала и не слишком уж откровенничала, грели душу, подсказывали, помогали понять.
  Вот сегодня говорили сначала о жизни философа-отшельника, незаметно перешли к размышлениям о том, как жилось его семье. Северянка возмущалась: " Зачем он так поступил с женой и детьми? Ох, уж, эти мужчины!"
  Малика положила руку на плече юной спорщицы:
  - Мое дитя! Мужчины такие упрямцы! Сделают что-нибудь ошибочное, но никогда не признаются, что не правы. Даже если самим от своих глупостей плохо. Женщины умеют быть мудрыми. Пусть мужчины считают, что все им подвластно. Мы-то знаем, что они без нас пропадут, просто не говорим об этом. И не покоряем, словно вражеская армия. Так ничего не получиться! Нужно, очаровать, словно сладкоголосая Пери, спутать мысли, чтобы мужчина был уверен, что он сам все придумал и принял решение!"
  Дара вздохнула и виновато потупилась. Матушка погладила ее по щеке;
  - Не нужно выяснять: кто прав, кто упрямее. Помни - ты мудрее. У вас впереди будет столько счастливых дней!
  Девушка расхаживала по своей комнате: " Не упрямиться, быть мудрее. Не потерять гордость и уважение. Очаровать! Быть мудрее..."
  Девушки возвращались с занятий. Амраф, беседующий с Главным Советником, встретился с ними в крытом переходе. Когда до мужчин оставался один шаг, Дара подняла на Правителя глаза, задержала на секунду взгляд на его лице и, снова потупившись, пошла дальше. Амраф почувствовал, как его накрывает серо-зеленой морской волной, он тонет, задыхается, сердце летит бешеным галопом, весь мир исчез, есть только этот взгляд, этот миг... Он сделал глубокий вздох, возвращаясь в реальность.
  - Дочь северных джинов!
  По тому, как закашлялся визирь, Правитель понял, что сказал это вслух. Шайтан! Не хватало, чтобы все знали о его смущении. Он хмыкнул и улыбнулся. Дерзкая девчонка! Удивительно как стало радостно на душе! Забыв о делах, Правитель пошел к Матушке. Просто так. Они болтали о пустяках, он что-то рассказывал о новом строительстве, размахивал руками и перевернул блюдо с орехами и сухофруктами. Смутился, сел в уголок дивана, сложил руки на груди и закусил губу. Малика засмеялась:
  - Совсем как в детстве, когда напроказничаешь, - она погладила сына по волосам. - Какой ты уже большой, а все так же упрям. В детстве никто не мог тебя переубедить, даже отец. Уж если что засело в голове... Вот и теперь я не буду переубеждать, только спрошу: кто сказал тебе, что любовь делает мужчину слабым? Твоему отцу она никогда не мешала быть настоящим Правителем. Он говорил: "Любовь дает мужчине крылья, он взлетает и с высоты видит лучше что делать и как". Да-да"
  - Брат мой, Исхан! Я решил наградить тебя за бесчисленные заслуги! Я, конечно, женю тебя! Но не сейчас! И не запрещу выезжать! Да, и невесту ты выберешь сам!
  Правитель стукнул ошарашенного Исхана кулаком в плечо и стремительно удалился. С галереи послышался его голос.
  Исхан потряс головой, потер плечо, и похлопал глазами. "Невесту выберешь сам"! Это приказ? И как скоро? Ну, хорошо, что хоть дома не заставит сидеть! Ах, брат, ты же не позволишь взять в жены танцовщицу из Пестрых кварталов... или ту цыганку... или девушку из племени охотников на крокодилов... Эх!... Может и себе привезти северянку? И кто поймет этого Амрафа? То - чуть не зарезал, то - решил наградить!"
  
  Дара была довольна: "Дочь северных джинов" - это комплимент! Только нужно будет как-нибудь ему сказать, что на севере джины не живут. Замерзают, бедные, как мухи или комары, дохнут, в общем! Там живут суровые северные Ведьмы и Колдуны! Лешие, Кикиморы, Русалки, Водяные... И чья же я дочь? Кто у нас самый вредный, нет, мудрый? Каааак он задохнулся! А что мы сделаем еще? Девушка подхватила на руки Аро:
  - Как думаешь? Нужно придумать что-то новенькое. Абсолютно новое! Взгляд мы повторим чуть позже!
  Амраф отпустил Совет, отменил аудиенцию Главного Казначея. Музлум проследил, чтобы за три комнаты до Покоев, не осталось никого из слуг. Братья обсуждают один план. Хорошо, что Исхан не показывался посланникам. Теперь он едет на восток. У Правителя мелькнула мысль: " Эх, нужно было не обещать отсрочку с женитьбой!" Они все обсудили, вышли в Малый Зал. Их встретил эфиоп
  - Господин! Вам нужно увидеть!
  Правитель вышел на крытую террасу. Что за сборище? Матушка, Неджмие, одалиски. Все хлопают, смеются. Тут и Главный Советник. Орбей, смущенно покашливая, объяснил:
  - Мой Господин! Госпожа Дара воспользовалась правом фаворитки и взяла подруг на прогулку по дворцу. Она решила развлечь Правительницу Малику.- Главный Евнух указал на манеж.
   В манеже Дара давала представление. Она гнала Дзинтарса мерным галопом, заставляла брать один барьер за другим. Гамбо и стражники добавляли высоту препятствий. После каждого прыжка зрители хлопали, свистели, восхищенно кричали. Вот установили "призовой" барьер. Амраф видел, что девушка рискует - скорости и расстояния может не хватить для прыжка. Но Дара уверенно, не сделав дополнительный круг, а, только добавив скорости, пошла на препятствие. Прыжок! Он невольно залюбовался картиной: прекрасная лошадь словно зависла в полете, каждый мускул напряжен, уши прижаты, хвост и грива летят по ветру. А у нее на спине - маленькая фигурка в черном шальвар камизе, шелла слетел, волосы растрепались и смешались с летящей гривой. Сосредоточена, прижалась к шее коня, практически слилась с ним. Приземление! Все, это последний прыжок. Но не конец представления. Круг по манежу, остановка и - крики восторга - Дзинтарс кланяется! Шайтан! Когда она его научила? Дара наклоняется к уху коня, что-то говорит, хлопает по шее. Что, еще? Из манежа убрали все препятствия. Дара подобрала волосы, повязав шелла на разбойничий манер. Дзинтарс идет размашистой рысью. Девушка, освободив ноги из стремян, свешивается то на одну, то на другую сторону, переворачивается на ходу, едет спиной вперед и, к удивлению и восторгу зрителей перелезает под брюхом лошади! Дзинтарс снова раскланивается, делает круг по манежу, перед уходом Дара поднимает коня на дыбы! Ух! вот это дааа! Не каждый мужчина может такое! Все хлопают, качают головами!
  
  
  Исхан восхищенно цокал языком:
  - Брат! Это - не девушка! Позволь мне, в твоем присутствии, конечно, выразить ей восхищение!
  Амраф и сам был удивлен и восхищен. И ничего такого в том, что идет к ней! Он просто не может отказать человеку в просьбе. А вовсе не соскучился! И не проявляет слабость!
  Братья поднимались на верхний балкон Маленькой Башни. Странно, с кем она разговаривает?
  - Ты видел мое представление? Да? Ты все видел? Не уходил? Понравилось? Ооо, даже так? Как нежно... уууу, еще, ну пожалуйста... о, я просто таю... какие красивые глаза... о, разве я могу устоять после такого... властелин моего сердца... мой самый любимый...
  
  Амраф застыл. Коварный северный скорпион! Так вот почему она так холодна с ним! Мир вокруг стал черным, душным и беззвучным. И кто же в ее сердце? Рука легла на рукоять кинжала. Держась рукой за стену, хватая ртом воздух, Правитель поднялся на последние ступени. Сейчас! Сначала он убьет его! У нее на глазах! Еще шаг...
  
  Дара лежала под навесом на ковре. Рядом сидел Аро, он протягивал лапу, трогал ее за щеку, вытягивал шею, нюхал губы, лизал кончик носа. Девушка давала ему кусочки лакомства.
  - Какой нежный поцелуй... ах, господин, ты неотразим... еще немножко нежности...
  Исхан утащил его вниз, пока она не увидела. Амраф долго умывался у фонтана. Это же надо! Хорошенький же был у него вид! С кинжалом! Перед котом! Три тысячи ифритов! Немного придя в себя, он повернулся к Исхану:
  - "Властелин моего сердца"...
  Брат не выдержал и фыркнул, оба долго смеялись. Прощаясь, Исхан серьезно посмотрел Амрафу в глаза:
  - Я знаю тебя всю жизнь. Видел разным. Но таким... Рад и счастлив! Боги подарили тебе настоящую любовь! Дара - удивительная! Почему не сделаешь ее женой?
  - Сам подумай! Сейчас моей первой женой может быть только дочь кого-нибудь из соседей. Но сколько друзей останется с нами, если я (в такое тревожное время) возьму в жены девушку, найденную в степи?
  Исхан хотел что-то возразить, но Правитель остановил его:
  - Отложим этот разговор. Тебе скоро ехать, навести своих.
  Во дворце только и разговоров, что о вчерашнем выступлении. Визирь, покашливая, сообщил, что некоторые из служителей Бога не довольны - женщина выставила себя "напоказ"!
  - Передай недовольным: "на показ" был выставлен прекрасный жеребец и его талант. Дзинтарс - умнейший конь, но и он не может обойтись без седока.
  
  Говорить не хотелось. Всю ночь ему снилось, что чьи-то руки обнимают Дару. Он встал с головной болью и мучительным чувством беспомощности. А если она и в самом деле отдала свое сердце кому-нибудь? А как узнать? И очень хочется, что бы это для него прозвучало: " властелин моего сердца"... Уехать бы вместе с Исханом! Но у него тайное дело, Правитель должен быть в столице. О чем думаешь? Государству угрожает война! А ты думаешь о сердце девушки.
  Амраф спустился в сад. Сезон дождей заканчивается. Несколько солнечных дней - и все зацветет. Степь станет красной от тюльпанов, река - зеленой от листьев лотоса, сады побелеют от цветущих яблонь, а горные склоны станут желтыми от мимозы. И будут гудеть пчелы...
  Он шел по мощеной цветной плиткой дорожке, думал о восточной провинции, о той части тайного плана, что знают только двое: он и Исхан. Его отвлек смех. В беседке Неджмие учила Дару движениям танца. Правитель наблюдал из-за большого жасминового куста. Случайно повернувшись, сестра заметила его:
  - Не подглядывай! Хочешь посмотреть - иди открыто.
  Но продолжения урока не получилось. Дара все время сбивалась, рассердилась и ушла. Неджмие расстроено глянула на брата:
  - А так хорошо все получалось.
   Амраф посмотрел вслед девушке. На дорожке что-то блеснуло. Она потеряла ножной браслет! Он вспомнил, как заставил надеть их.
  Ночь и Луна заглядывают в окна. Вот - Маленькая Башня. Девушка спит, светлые волосы рассыпались по подушкам, дышит спокойно. Рядом растянулся кот. Вот рваное ухо шевельнулось. Кто-то бесшумно, словно тень, вошел в комнату. Подошел к спящей. Любопытный лунный луч прыгнул на человека. Амраф? С величайшей осторожностью он одел на ногу девушки браслет, постоял, посмотрел на нее, положил на раскрытую книгу расшитый бисером мешочек, глубоко вздохнул и ушел. Конечно, он не видел лукавой улыбки, украсившей губы девушки...
  В мешочке, оставленном на книге, Дара нашла еще пару браслетов. Леший! А как нежно касался ее ноги... Пора повторить взгляд. Они встретились у конюшни. И снова Амраф тонул в серо-зеленом море ее глаз, теперь еще дольше, потому что девушка добавила чуть заметную улыбку.
  Азиз выздоровел. На один из уроков, что бы послушать стихи пришла Матушка. Девушки читали хорошо и учитель, и гостья остались довольны. Малика подарила библиотекарю шаль за учительские труды. Старик был растроган. Женщины возвращались крытым переходом. Неджмие, вспомнившая о каком-то деле, побежала вперед. Матушку задержал Главный Повар. Дара не спеша шла к себе. Вдруг чьи-то сильные руки схватили ее, и она оказалась в темном боковом проходе.
  - Ну что за манеры! Прямо лесной разбойник! Хвать - и тащить! Зачем пугать бедную девушку? Чуть абайю не порвали. Теперь на пол руки будет синяк!
  Амраф растерялся, чуть отступил назад и отпустил девушку. Она сердито фыркнула, передернула плечами и пошла к выходу, бурча под нос:
   - Просвещенное государство! По дворцу пройти нельзя! Воспользовался тем, что евнухи задержались с Матушкой, а охранник ушел с Неджмие. Теперь буду ходить с Гамбо!
  - Дара... - в его голосе растерянность и нотки вины.
  Девушка остановилась. Он подошел, положил руки ей на плечи, вздохнул:
  - Я не хотел тебя пугать...
  - Я ношу ваш подарок,- Дара приподняла полу абайи и выставила ножку. - Но лучше бы вы подарили мне кинжал, чтобы я могла защитить себя.- Она высвободилась из его рук.
  - Дочь северных джинов!
  Девушка чуть задержалась:
  - На севере эти теплолюбивые не живут!
  Амраф прислонился к стене, закрыл глаза и улыбнулся. Она надела браслеты и заговорила с ним! Кто же тогда живет на севере? " Лесной разбойник" - это вроде "дикий кочевник"! А кинжал... Нееет, лучше не дарить... А что он хотел сказать ей? Забыл. Она всегда собьет с толку!
   - Север. Край величественных лесов, полноводных рек и глубоких озер. Край сурового Северного моря, скалистых обрывов и холодных ветров. Эти земли полны таинственности и чудес. Там правят Великие Боги и не менее Великие Духи...
  Каждый раз, слушая Дару, Амраф видел живые картины ее родного края, чувствовал холод, запахи, вздрагивал от звуков. Как же девочка тоскует по дому, как тяжело ей здесь, в жаркой стране. Смелая, гордая дочь Севера, нет - дочь Лесных Духов!
  Вечерние посиделки у Матушки закончились. Но Правитель все еще был под впечатлением рассказа о Севере. Он сидел на балконе, думал о странных поворотах, которые иногда совершают судьбы. Но, что это? Над засыпающим дворцом - песня. Дара! Бедная, расстроила себя воспоминаниями. Он дошел до ее двери, но войти так и не решился. Стоял под балконом и слушал пение.
  Даре было действительно тоскливо. Зачем нужно было говорить о доме? Она попела, немножко поплакала, обняла Аро и уснула. Утром девушка была задумчива. Все пыталась вспомнить сон: он точно был о доме, мама что-то говорила...
  
  Глава 26
  
  Два дня солнце поднималось над горизонтом недовольно-красным, хмурым и до самого заката пряталось в мутной дымке. Белесое, размытое пятно на потускневшем небе. Ветер то совсем стихал, то вдруг налетал резкими сильными порывами, поднимал тучи пыли на улицах, распахивал окна. Он словно хотел разорвать затянувшую небо и Солнце пелену, но никак не мог справиться с неожиданной бедой. Сердился, переживал, с нарастающей тревогой наблюдал, как опускается с неба тонкий занавес, размывающий очертания гор. Он гудел в колоколах, трепал флаги и флюгера, стучал ставнями, как будто звал людей на помощь. Все чувствовали беспокойство Ветра, но не понимали его призыв и только вздыхали, пили отвары, снимающие головную боль и успокоительные настойки. Звездочеты утверждали, что сейчас - дни особого расположения планет и снисходительно посмеивались над теми, кто придавал такому явлению много значения. А бабушки и няни говорили детям, что Солнце на что-то обиделось, вот и прячется от всех.
  Конечно, как можно не рассердиться? Еще два - три шумных ливня, и сезон дождей закончится! А что видит оно с высоты? Пустую, неопрятную Степь, лениво развалившуюся и совершенно не собирающуюся приводить себя в порядок к приходу Весны! Еще и Горы успокаивает: " Куда торопиться? Успеем!" Что она себе думает? Вся покрыта пятнами облезлой пожухлой травы! Валуны лежат бесформенными грудами. Заросли тростника растрепаны, растерянно качают реденькими метелочками. Кустарники словно полиняли за время дождей. Добросовестное Светило и пригорки припекало, и низинки подсушивало в надежде разбудить у лежебоки совесть! Никакого результата! Вот и обиделось.
  Ветер примостился на колокольной площадке Центральной Башни и с нетерпением ждал рассвета. Неужели и сегодня Солнце спрячется? Вот оно уже до половины поднялось над землей, бросило вниз хмурый взгляд и от увиденного просто выскочило на небо! Степь, довольная солнечным удивлением, скромно вздохнула: " Ну, вот, я же говорила, что все успею!" Хитро прищурилась и засмеялась птичьими трелями. Солнце радостно осматривается. Сверху, на тонком зеленом ковре из молодых ростков, пятна желтой травы кажутся веснушками. По тростникам и рогозу, словно прошлись гребнем. Берега речек украшены белым песком. Дороги аккуратными светлыми лентами рисуют замысловатые узоры. Веселые лучи тронули каждый росток, нырнули в каждое озерцо, обняли каждую веточку посвежевших кустарников. Они добавили красок на крылья лирохвостов, сооружающих гнезда. Помогли высохнуть шерстке только что родившегося джейраненка. Заглянули в щели между валунами в логово степного волка. Не оставили без внимания и Горы. Обычно равнодушные, и они готовились встретить Весну. Казалось, пики стали еще стройнее и выше, резче проступил рисунок скал, граница снегов подведена четче.
  Как же любило Светило это время! Наблюдать, как травы становятся гуще, как появляются первые бутоны. Слушать многоголосые птичьи песни, серенады лягушек. Любоваться тем, как маленький сайгачонок толкает горбоносой мордочкой живот матери, требуя молока, как проохают над водой стрекозы, как просыпается лотос. И, конечно, заглядывать в наполненные любовью глаза людей! Весна, все-таки!
  Амраф задержал дыхание - бросок! Тонкое лезвие входит точно в центр мишени. "Смешно: Правитель жаждет прощения от женщины!"
   Бросок, бросок, бросок.
   "Северная гордячка! "Лучше бы вы подарили мне кинжал" Шайтан!"
  Белый кружок покрывается длинными порезами.
   " Дочь Лесных Духов! Ни слова Неджмие не сказала! Она скучает только по дому!"
  Бросок, бросок, с правой и левой руки, с длинным и коротким замахом, с поворотом.
  " Три тысячи ифритов! Как хочется к ней пойти!"
  Музлум с трудом вытаскивает кинжалы из мишени - вошли по самую рукоятку.
  "О, Боги! Управлять страной легче, чем понять эту женщину!"
  Амраф еще долго метал кинжалы. Думал, как же так сделать, чтобы Дара поняла: он просит прощения, но и не задеть честь Правителя.
  Дара старательно подбирала мелодию.
  О грозные скалы, ревя, разбиваются волны.
  И пену белую, кружась, уносят вдаль.
  Эх, тар - не тагельхарпа и не ротта. Некрасиво получается.
  Стоят утесы серые над бурным морем твердо,
  Напрасна ярость волн, не страшен их напор.
  Нет, южные инструменты звучат слишком тонко для песни о рожденных морем, суровых воинах севера! Она отложила инструмент, вышла на балкон.
   " Если все время думать о доме, с ума можно сойти. А если думать о Правителе - кто знает, до чего додумаешься "
   Девушка села прямо на нагретый солнцем пол.
   " Ну, построила ему глазки! Зачем? И что вышло? Ему целый гарем каждый день ресницами хлопает! Глупая ты, Дара. Выдумщица! "Ты принадлежишь мне" - он так сказал. И спрашивать не будет. Правителя обязаны любить. Вот так!"
  Большой жук, темно-зеленый, с желтым брюшком, медленно полз по перилам. Вот он остановился, выпустил тонкие крылышки и, басовито жужжа, взлетел.
  " Не приходит. "Особое отношение" - это как любимая игрушка? Все равно никуда из дворца не денусь?"
  Служанки, весело переговариваясь, делали уборку в комнатах.
  " Ты все себе придумала. От скуки. Никакая это не любовь!"
  Дара перебралась в тень на ковер с подушками.
  " А даже, если и не придумала, никому знать не надо! Пусть не радуется!"
  Девушка еще долго лежала на подушках, думала о том, как изменилась ее жизнь, о своих чувствах, о том, чего ждать от Правителя.
  Библиотекарь Азиз никак не мог привыкнуть к тому, что на занятия может прийти Господин. Всякий раз так переживал, что даже руки дрожали. И, хотя обычно и учитель, и ученицы слышали только похвалы, волнение его не оставляло. Вот и сегодня Правитель послушал, похвалил. Когда занятие закончилось, сказал:
  - Хорошего учителя следует наградить. Отныне помогать вести дела в библиотеке будут два лучших ученика одной из школ. А для прилежных учениц есть развлечение. Большой караван Хасана пришел. Я приказал не раскрывать тюки. Кто знает, какие чудеса, из каких стран привез хитрый торговец?
  Всю дорогу до стоянки каравана Неджмие трарторила. Дара только посмеивалась над восторгами подруги.
  - Хасан - самый храбрый и самый богатый караванщик. Много раз ходил до Южного моря. Не часто купцам выпадает такая честь - первый покупатель Правитель. Знаешь, как они гордятся потом? Отец "закрывал" тюки для мамы, только я маленькая была. А брат еще ни разу! Здорово! Только ты торгуйся! А то обидишь купца. Ах, это тебе не во дворце образцы смотреть!
  Караванщик и помощники, в нарядных одеждах, благоухающие розовым маслом, красные от волнения, низко кланялись, встречая особых гостей. Хасан начал произносить приветственную речь, но сбился, икнул от волнения, хотел было начать снова. Правитель ободряюще похлопал его по плечу:
  - Твои товары, мой друг, лучше всяких слов. Пусть они расскажут этим нетерпеливым женщинам о далеких краях.
  Караванщик, немного ошалевший от оказанной чести и ласкового обращения, велел открывать товары. По привычке, поторопил помощников крепким словцом. Спохватился, испуганно вытаращил глаза, забормотал извинения. Но высокие гости милостиво сделали вид, что не заметили его оплошности.
  Амраф не стал ходить между тюками. Сел в тени старой чинары и наблюдал. О, женщины! Имя вам - любопытство! Нужно все потрогать, пощупать, заглянуть во все коробочки и узелки. Открыть все пузырьки и скляночки, сунуть внутрь пальчики. Разлить что-то, задумчиво вертеть в руках, постучать, потрясти, попробовать оторвать. О, женщины! Кокетство ваш вечный спутник! Накинуть все шали, замотаться в отрезы тканей, приложить к себе кружева, ленты и страусиные перья. Обязательно найти зеркало, потом разглядывать себя с разных сторон и корчить смешные рожицы. О, женщины! Как вы непостоянны! Вот только что ахали над какой-то вещью, уверяя, что лучше нет в мире, и без нее никак не обойтись, и тут же отбрасываете ее прочь, словно хлам, увидев что-то другое. О, женщины! Коварству и хитрости, во истину, вас учат сами девы! Ведь нужно же уметь найти столько изъянов в понравившемся товаре, чтобы сбить цену! " Побойся гнева Богов! Две денежки за пять локтей кружева! Да там же спущены центральные петли, после первой стирки разлезется " " Где ты оставил свои глаза? Разве это перо страуса? Это - общипанный петух!" И рисунок на шалях не ровный, и ткань не уберегли от дождя она вся в разводах и пятнах, и сурьма комками " вот смотри, как ложится" (евнухам красят глаза и наносят белила). То - слишком пестрое, это - тусклое, тут на изнанке видны неаккуратные нитки, а здесь ненадежное крепление. Бисер разного оттенка, нитки гнилые, и масло пахнет совсем не пачулей, а скорее рыбой! О, женщины! Глаза сияют, щеки горят румянцем, с губ не сходят улыбки, голоса звенят.
  Сначала Правитель посмеивался, наблюдая за подружками, а потом только головой качал. Бедный Хаким, обливаясь потом, носился по стоянке, просто разрывался, стараясь угодить гостям. Он то развязывал тюки, доставал товары, рассказывал, откуда они. Расхваливал, показывал, как играют краски на солнце и в тени, разворачивал кружева, пересыпал с руки на руку бисер и бусины, то спешил к Господину, проверить, всем ли он доволен, показать что-то достойное внимания, узнать тот ли сорт чая заварили помощники, достаточно ли сладостей, у какого именно повара заказали самосы.
  Вот все осмотрено. Девушки кормят морковкой осликов в небольшом загоне, наблюдают за тем как охотятся на червей маленькие черепашки в каменном бассейне.
  "Кто знает, из каких стран привез товары торговец" Дара, конечно, не была уверена, что найдет что-нибудь северное в токах караванщика, но "вдруг" - такое обнадеживающее слово. Сначала девушка рассматривала все, что показывал Хасан, просто за компанию с Неджмие, а потом увлеклась. Может, и не плохо, что они не нашли ничего, связанного с домом. Вечером, вернувшись от Матушки, она нашла в комнате свертки с нарядами, ткани, кружева. Ларцы, полные ароматного мыла, масел и соли для ванны. Веера из перьев страуса и других диковинных птиц. Флаконы с духами, скляночки и коробочки с румянами, бальзамами для губ и сурьмой. Шкатулки с разными принадлежностями для рукоделия. Множество милых безделушек. На подносе лежали бархатные мешочки с драгоценностями. Девушка сначала подумала, что слуги перепутали, и принесли к ней все, что выбрали вместе с Неджмие, но когда увидела украшения, поняла - это подарки от Амрафа. Она рассеянно слушала восторженные речи служанок, нахваливавших Господина, его щедрость, умение выбирать подарки и тонкий вкус.
   " Подарки, подарки. Он что? Полкаравана скупил? И куда я буду все это девать? Нашью сто одинаковых нарядов? Щедрость то, щедрость..." Дара раздала служанкам купленные нарочно для них браслеты и отправила девушек из комнаты. "Мне все говорили, что тут и пикнуть лишний раз нельзя. А я, все-таки, с ним поссорилась. Правда, он тоже был не прав! Так это он извиняется! Ой, мамочки... Правитель не ... Гордый Властелин Монакира, Благородный Амраф просит прощения. Ох! Надо же! Придумал, как извиниться и честь не уронить! Что ж, нужно сказать "спасибо". А вот, что он мне нравится, и что без него очень скучаю, что ночью. Снятся его поцелуи - все равно, никому не скажу!"
  Дара напевала песенку и старательно заплетала гриву Красавчика. Она почти закончила, когда в конюшню пришел Правитель. Конюхи испуганно отводили глаза. У стены на корзине сидит Арек. Сердце радостно забилось от догадки: " Дара" Он подошел тихонько и несколько минут наблюдал за стараниями девушки. Вот она закрепила последнюю прядку и обернулась.
  - Красавчик - не саматский конь.
  - Простите, Господин, я просто хотела сказать " спасибо", за подарки.
  - Дочь Лесных Духов!
  Дара закусила губу, потом не выдержала, фыркнула и рассмеялась:
  - Красавчик не возражал. Но если это так уж не положено, я расплету.
  Она поклонилась и хотела уйти. Амраф поймал ее руку, легонько сжал.
  - Это не запрещено...
  Вот так бы стоять, держать маленькие пальчики, смотреть в глаза и говорить, говорить... И не важно о чем, не важно, что вокруг суетятся конюхи. Может Правитель позволить себе несколько минут счастья?
  Амраф жил в тревожном ожидании. Каждый день неизвестности выматывал, вынужденная бездеятельность угнетала. А от Исхана все нет и нет вестей. Конечно, Правитель не просто ждал. Под видом торговцев и паломников в крепости на восточной границе отправляются воины. Но разве можно хотеть войны? Страна пережила их немало. Амраф надеялся на успех "тайной миссии". Это будет, по большому счету не крепкий мир, но и угроза войны уйдет. Что же ты молчишь, Исхан?
  А миром правила Весна. Она щедро раскрашивала все, что встречала на своем пути яркими красками, наделяла ароматами, делала звуки громче, и, конечно, она растворяла в воздухе Любовь. Люди, не зависимо от возраста, чувствовали острее, становились романтичнее. Ах, как любила Весна парочки, нежные взгляды, вздохи, счастливый смех, поцелуи...
  Река уже успокоила свое течение, и тихие ее заводи покрылись листьями лотоса, а вот и первые бутоны начинают выпускать нежные лепестки.
  Сегодня Юсуф разбудил Дару на рассвете:
  - Госпожа, Правитель Амраф приглашает вас посмотреть на первые цветы лотоса.
  - А что так рано?
  Бутоны очень красиво поднимаются из воды навстречу Солнцу.
  Они встретились у большой лодки с навесом. Река еще покрыта туманом, тихо-тихо...
  Дару закутали в теплую накидку, усадили на скамеечку и попросили не шуметь. Амраф ловко орудовал веслом. Девушка невольно залюбовалась его движениями. Простая рубашка плотно облегала плечи, пояс подчеркивал талию. Ей вдруг вспомнился праздник "хвоста"... Тихо, лодка легко скользит по туманной воде, мерный плеск весел. Какие красивые у него движения... под рубашкой угадывается каждый мускул... Вот борта лодки стали задевать широкие листья. Музлум осторожно опустил якорь. Туман стал гуще, порозовел от солнечных лучей, легкий ветерок оторвал его от воды. В блестящих окошках между листьями появились мелкие пузырьки, в глубине угадывалось движение. И вот над поверхностью появились острые кончики бутонов, похожие на наконечники копий. Дара представила, что там, под водой, притаилось войско. Туман совсем уже растворился, солнце пронизывало воду. Медленно поднимались бутоны, напоминающие сложенные вместе ладошки, коричневые, блестящие. Они на какое-то время замерли, вбирая свет и тепло. Потом зашевелились, раскрываясь и выпуская нежные почти прозрачные розовые лепестки вместе с неповторимым ароматом. Это было восхитительное зрелище! Амраф хотел сорвать цветок, но девушка остановила его.
  - Не нарушай красоту, жалко.
  Она давно уже сбросила накидку, сняла шелла, перешла на нос лодки. Правитель любовался ее стройной фигуркой, светлой косой, заплетенной на "северный манер", тонким профилем, изящным поворотом головы. Он с удовольствием отметил, что девушка надела изумрудные серьги, те самые, что подарил недавно.
  Они возвращались уже начинающими шуметь переходами. В галерее Амраф взял Дару за руку, заглянул в глаза и, с ноткой обиды, сказал:
  - Ты не захотела взять цветок...
  Она успокаивающе погладила его руку:
  - Ты подарил мне все, что были на реке. Они прекрасны - там. Мы ведь можем еще много раз увидеть такой рассвет.
  Какой теплый у нее взгляд, какая нежная улыбка. Амраф подхватил Дару на руки.
  - Господин! Стража увидит!
  У обоих в глазах лукавые огоньки.
  - Они смотрят за дворцовые стены.
   Она обнимает его за шею, прижимается щекой к щеке, запускает руки в волосы. Как долго ему снились эти губы... В галерее чьи-то шаги. Они, взявшись за руки, заскакивают в боковой проход, тихо хихикают, еще один поцелуй. Музлум нарочно громко приветствует кого-то.
  - Иди, дела ждут тебя...
  Как не хочется ее отпускать!
  - Еще один...
  - Нельзя получать все сразу, Господин!
  
   Глава 27
  
  
  Любой житель Монакира, приехав в столицу, может посетить утреннюю службу в Дворцовом Храме и помолиться вместе с Правителем.
  Амраф не любил эти службы. Годы походной жизни приучили его беседовать с Богами в одиночестве. "Великие слышат даже мысли, не только слова. Для искренней молитвы не нужен храм и толпы служителей" Но Правитель должен соблюдать традиции.
  Храм заполнен людьми. Сколько глаз наблюдает за каждым движением, сколько ушей ловят каждое слово! Большинство - с восхищением: Властелин молится рядом с простыми людьми о стране и подданных! Но есть и такие, что смотрят с недовольством: почему Правитель произносит одни и те молитвы каждый раз? О чем думает,когда слушает чтение священных свитков? О чем просит, молча, прищурив глаза и плотно сжав губы? А есть несколько таких, что старательно прячут ненависть за опущенными ресницами.
  Служба окончена. Храм пустеет. Первый Служитель доволен: чаши для пожертвований наполнены до краев!
  
  Амраф устало опустился на подушки.
  - Да-да, мой старый друг, Боги каждому посылают испытания, зная слабости! Ожидание - вот моя плата за нетерпение! Шайтан! Я чувствую себя беспомощным, словно младенец! Неизвестность и ожидание.
  Музлум успокаивающе заметил:
  - Плохие вести приходят быстрее, чем хорошие, Господин!
  - Хм, может, ты и прав, может, и прав.
  - Позвать Гамбо?
  - Нет. Займемся письмами.
  
  Фарида улыбалась и качала головой: " Ох, и Госпожа! Всегда придумает шалость!"
  Дара нашла в одной из старых книг красивое стихотворение и решила сделать подруге подарок - переписать на большой лист, украшенный по краям цветным орнаментом. Переписывание заняло времени больше, чем предполагалось. Девушка испортила несколько листов, но упрямо выполняла задуманное. И вот последний завиток старательно выписан! Теперь нужно подуть, чтобы чернила высохли быстрее, закрепить листок книгами, сесть на пол, полюбоваться работой, потом свернуть трубочкой и перевязать красивой ленточкой. Она довольно улыбнулась, потянулась, разминая затекшую спину. Вдруг в комнату влетел Аро. Шерсть дыбом, уши прижаты. Он пронесся по комнате, перепрыгнул через колени хозяйки, вскочил на стол, перевернул пузырек с чернилами. Остановился, дернул хвостом, спрыгнул вниз, направился к девушке, хотел забраться к ней на руки. Но Дара заметила, что кот вступил в лужицу чернил, и схватила любимца так, чтобы он не мог испачкать ее. Позвала служанок. Они забегали, ахали, промакивали губками чернила, мыли лапы коту, собирали разлетевшиеся листы. Одна из девушек заметила, что рыжий бандит оставил на одном следы, и хотела выбросить лист, но Госпожа остановила ее.
  
  Правитель закончил диктовать и отпустил писца. Музлум принес кувшин со щербетом.
  - Ты, случайно, не потомок прорицателей? Угадал мое желание.
  Эфиоп довольно хмыкнул, подал напиток.
  - Это письмо Господин оставил на завтра?
  - Еще не все? Дай!
  Странное какое-то, без печатей, с голубой лентой. Амраф разворачивает лист.
  - Ха-ха! Дочь Лесных Духов!
  Под четкими кошачьими отпечатками написано, что это письмо собственнолапно составил самый верноподданный из подданных, беспородный Аро, а его хозяйка передает послание Правителю, уверенная, что он так мудр, что, конечно же, поймет язык котов!
  Хорошо, что Музлум - надежный человек и никому не скажет, что Господин вдруг стал похожим на растаявший на солнце кусочек лукума, к которому кто-то приложил сияющие глаза и широкую улыбку. И о счастливом смехе, и о том, как нежно шептал "Дара" И о том, что обвел пальцами каждую букву, и как прижал к губам ленточку. И, конечно, никто не узнает, что письмо было спрятано в особую шкатулочку, украшенную сложной резьбой, в которой уже хранился один лис ток, исписанный знакомым почерком. Все это - Строжайшая Государственная Тайна!
  
  Дара читала, рядом дремал кот. Занавеси резко раздвинулись, и в комнату торжественным шагом вошел Арек в сопровождении двух евнухов с подносами. Он серьезно, без тени улыбки объявил, что Властелин Монакира прочел письмо Господина Аро. В награду за бесчисленные заслуги жалует ему титул благородного аяна, отдает во владение Господину Коту и признанным ним наследникам подвалы под Маленькой Башней, место Истребителя мышей, с жалованием в одну монету и, в дополнение - новый ошейник и перепелку к обеду!
  Девушка смеялась, тормошила любимца, меняла ошейник, показывала грамоту с гербовыми печатями. Наконец, Аро вырвался, схватил свою перепелку и убежал.
  
  
  Веселье и тревога ходят рядом. Счастливую улыбку Правителя погасили слова Музлума:
  - Господин Юсуф из рода Дагар просит принять его!
  Амраф поспешил в Малый Зал, бормоча на ходу:
  - Хала Богам! Правду говорят: почтовые голуби дагаров - лучшие в Монакире! О, Небесные Драконы! Да хранит этих птиц ваше благословение, дает попутный ветер крыльям, хранит от коршунов!
  
  Небольшой клочок бумаги вспыхнул, изогнулся, охваченный жаром и, спустя мгновение, рассыпался невесомым пеплом. Правитель рассеянно наблюдал, как тает легкий дымок. "План сработал наполовину. Что ж, уже результат. Запас времени мы, все-таки, выиграли. Можно уверенно вести переговоры с соседями. Кто знает, может, удастся сохранить хрупкий мир"
  Достоин уважения Правитель, выигравший войну! Однако тысячи матерей, жен и детей благословляют Правителя, сумевшего ее избежать.
  Амраф действовал не спеша, продуманно: звал нужных и проверенных людей, подбирал послов, составлял условия договоров. Каждый день - приемы, встречи, переговоры, поездки, горы документов. Голова идет кругом! А сердце, совсем не вовремя, вышло из повиновения - рвется в Маленькую Башню. Он разрывался между долгом и любовью. Сердился на себя, упрекал за слабость, боялся упустить что-то важное в делах. Но если не видел Дару несколько дней - сердце начинало замирать в тоскливом страхе, словно у одинокого путника в жаркой степи. Он тогда говорил совести: " Нужно вести себя, как обычно, не показывать возможным шпионам наших врагов, что об их намерениях и готовим ответные меры" И устраивал развлечения для одалисок или прием с артистами. Завтракал в Маленькой Башне, гулял с фавориткой по саду. Любовался искорками света в глазах девушки, слушал звонкий смех. Сердце наполнялось любовью и счастьем, как пересохший колодец водой в сезон дождей. При малейшем удобном случае, он порывисто обнимал девушку, целовал, жадно, долго, словно про запас. И уходил, как только просыпалось желание. А потом снова успокаивал совесть, говорил: " Я не могу сейчас! Не могу позволить любви расправить крылья в полную силу!"
  
  Дара швырнула вышивку в ларец, громко хлопнула крышкой. Цветы получались какими-то кривыми, нитки путались. Взялась за уроки, но скоро и это занятие оставила. Перо царапало бумагу, брызгало чернилами. " Ммм! Что за невезение? Вроде, и не полнолуние сегодня" она улеглась на диван, крепко обняв большую подушку. Закрыла глаза и стала самой себе жаловаться: " Вот что за жизнь! Прямо каждый день не с той ноги. Не везет!" Но потом фыркнула, ударила ногой валик. " Начни еще горько вздыхать и отчаянно заламывать руки. Будешь совсем уж настоящая одалиска! Ох, и плохо на тебя дворцовая жизнь действует. Знаешь же, из-за чего все из рук валиться. Вот и подумай" Конечно, она знала. И сердилась. Сердилась на себя, на то, как все складывается. Во-первых - никто не собирался становиться фавориткой. Во-вторых - никто не собирался ни в кого влюбляться. Тем более в Правителя! В-третьих - все так запутанно. И не понятно, и обидно, и... вообще! Матушка говорит, что мужчины должны сами справляться со своими делами, оберегать красивые женские головы от того, что трудно понять и не огорчать плохими вестями. Что за традиция? Одному же трудно все решать. И почему женщины должны быть только развлечением? Вот! Вот, что мучит сомнением. Это "особое отношение" - что оно для Правителя? Ничего же не говорит! Эти объятия-поцелуи - традиция? " Мужчина отдыхает от дел рядом с женщиной" Обидно быть просто успокоительной настойкой. Ах, если бы ее сердце оставалось равнодушным! Тогда, может, она смогла бы это спокойно обдумать. А так... Так только все сильнее запутывается. Девушка еще несколько раз ударила валик. " Поцелуи... Сердце стучит так громко, что даже мыслей не слышно. А, может, в этот момент их и нет вовсе. Вылетели, потому что голова кружится. Я уже и не замечаю, как его руки задерживаются в самых интересных местах моей фигуры" Дара мяла подушку, вздыхала. Мысли метались от "не буду глупой одалиской" до " на первый взгляд и не скажешь, что у него такие нежные губы" Пострадав еще немного, так ничего не решив, девушка стала собираться на ужин к Матушке. Сегодня, согласно традиции, в гости приглашены Старшие жены.
  Утром приехал Исхан. Уставший и злой. Дела хуже, чем хотелось бы. То, что в Монакире есть люди, помогающие кочевникам, было понятно и раньше. Но, оказалось, что один из таких людей совсем рядом - во дворце! Правда его самого никто у "диких" не видел, он присылает только своих людей. Но сам факт слишком неприятен. И кто знает, может, такой человек не один. Кому теперь доверять?
  Занятый невеселыми мыслями, Амраф прогуливался по галереям. Ноги сами привели его в Маленькую Башню. Но Дара ушла на ужин к Матушке. Он и сказать ничего не успел, как за девушкой отправили слугу.
  
  Не успели гости Малики занять свои места, как за Дарой пришел Арек. Правитель пожелал видеть фаворитку. Девушка спешила к себе и тихонько бубнила:
  - Пожелал, пожелал... Может, и не скучно сегодня было бы.
  Она на несколько мгновений задержалась на крыльце, чтобы восстановить дыхание. И вдруг, все сомнения, недавно терзавшие ее, навалились с новой силой.
  - Пожелал! Значит, можно и традицию нарушить, если Правитель сильно желает? Тогда почему не нарушить все? И почему можно только ему? Я тоже хочу что-нибудь нарушить, если мне так захочется!
  Дара медленно, словно несла тяжелую ношу, поднималась по лестнице. Дверь в комнату открыта, видно, что Господин сидит на диване, гладит Аро. Кот щурит желтые глаза, мурчит. Она не спешит входить, нужно успокоиться. Девушка разглядывает мужчину. Его руки машинально гладят пушистую шерсть, а мысли, явно, где-то далеко, и, очевидно, думает он о неприятных вещах. Она отмечает, что устал, нос заострился, скулы выступают резче, между бровей глубокая складка, губы какие-то жесткие, глаза смотрят строго, даже зло. Дара, все еще под влиянием сомнений, не поддается сочувствию. " Правитель на то и Правитель, чтобы о стране переживать" Девушка делает решительный шаг. Резко звякнули браслеты. Амраф вздрогнул, повернулся на звук. Она застыла, пораженная тем, как вдруг изменилось его лицо. Оно засветилось, словно одновременно зажгли сто ламп, глаза радостно заблестели, щеки порозовели. Дара даже не знала, что чувствовала сейчас. Радость, боль, вера, обида, недовольство, прощение, упрямство, понимание, и еще множество чувств, смешались, подхватили ее сердце стремительным вихрем. Кто-то говорил, что нужно держать себя в руках? Помнить о гордости, не поддаваться его обаянию и излишнему сочувствию? Да будь у него гарем в каждом городе Монакира! Разве это что-то решит сейчас?
  Она растерялась немного от нахлынувших ярких эмоций. Глубоко вздохнула и, чтобы не показать смущения, поклонилась, заговорила первая.
  - Хорошо, что ваш Великий Предок своим указом запретил казнить гонцов, приносящих плохие вести. Это благое дело сохранило жизнь вашему брату, ведь он, точно, и сам не рад сообщить о скором нападении кочевников.
  В следующее мгновение Дара увидела, как человек превращается в каменное изваяние. Она огорченно закусила губу: " Вот глупая! Нужно было болтать! Испортила такой счастливый момент" Амраф медленно встал, подошел к девушке, взяв за подбородок, заставил поднять голову, строго и пытливо заглянул в глаза.
  - Кто говорил с тобой об этом?
  - Никто.
  Он недоверчиво прищурился.
  - В гареме перестали обсуждать наряды?
  Дара чуть отступила, дернула головой, освобождаясь от его пальцев.
  - О том, что кочевники каждый год грабят южную и восточную провинции, знают все.
  - От кого ты узнала, куда ездил Исхан?
  - Я не знаю куда. Просто сделала выводы из того, что известно. Вы - лучшие друзья. Раз. Сегодня приходила твоя тетушка, сказала: " Все сыновья дома - сердце матери спокойно" Два. Когда я вошла, ты сидел с расстроенным лицом. Три. А пока Исхана не было, ты был спокоен. Четыре. Во дворце появились новые воины. Пять. Значит, что? Все ждут набег, и готовиться оборона. Это же понятно и ребенку.
  Правитель внимательно посмотрел на нее, недоверчиво покачал головой.
  - Откуда видно, что воины новые?
  - Они часто отвлекаются, все с интересом рассматривают, заглядывают в лица всем, кто проходит мимо, шепчутся. Удивленно раскрывают глаза, когда видят нас с Неджмие, я даже заметила, как толкают друг друга локтями. И, конечно, застывают с восторженными лицами, заметив Правителя. У нас к новичкам всегда приставляют наставника из "стариков", чтоб сдерживали их пыл, а те, в свою очередь не дают дремать другим. Вот так. Честное слово, я не хотела тебя огорчить. Думала, все знают.
  Амраф прошелся по комнате, сел на диван, подозвал девушку к себе, усадил на колени, обнял, уткнулся носом ей в шею. Посидел так несколько минут, потом поднял голову и спросил:
  - Все Дочери Лесных Духов такие умные?
  - Конечно!
  Он хмыкнул и поцеловал ее. Дара вздохнула. Показывать, что расстроилась, и чувствует себя виноватой, не хотелось. Ее выручил громко забурчавший живот.
  - И совсем не смешно! Я, по твоей милости, не поужинала. А ты тоже? Замечательно. Я угощу тебя "северной" едой. Эй, Фарида!
  Служанки суетились, расставляли на низеньком столике блюда и пиалы. Девушка объясняла:
  - Это, конечно, не совсем наша еда. Здесь нет нужных продуктов, и специй я добавила. Но, похоже.
  Ему понравилось. И капуста, приготовленная особым образом ("квашенная" - так называется), и запеченное в тонком тесте мясо, и куриная печень с овощами, и маленькие лепешки "оладушки", и напиток из молока, название которого получилось выговорить после нескольких минут тренировок - "простокваша" Когда еду убрали, Амраф притянул Дару к себе.
  - Ты забыла самое сладкое.
  Сначала он легонько касался ее губ, потом сильнее, захватывая по очереди верхнюю и нижнюю, проводил по ним языком, надавливая, скользил ним между ними, касался ее язычка. Его руки медленно двигались по фигурке, запутывались в локонах, ласкали бедра. Они оба все больше поддавались чарам поцелуев. Дара перебирала кудри на его затылке, гладила плечи. Амраф осторожно приподнял край туники, коснулся нежной кожи над поясом шальвар. Девушка вздрогнула, замерла, стыдливо потупилась. Он легонько прижал горячую ладонь к ее напряженной спинке. " О, Боги! Нужно остановиться!" Еще один жаркий поцелуй.
  - Дела ждут меня. Вы с Аро будете скучать?
  Дара, немного растерянная и смущенная, показала ему кончик языка:
  - Мы найдем, чем занять себя!
  В ответ - ласковое ворчание:
  - Дочь Лесных Духов...
  
  
  Глава 28
  
  
  Над чашей с ладаном поднимается ароматный дым. Белесые, голубоватые и почти прозрачные струйки закручивались спиралями, причудливо изгибались, сворачивались клубками, переплетались между собой, создавали замысловатые узоры, вытягивались и таяли.
  " Великие Боги, примите благодарность за все, данное мне..."
  Неджмие вздыхает: " Как Боги решают, кому родиться мужчиной, кому - женщиной? И в какой стране? Как выбирают, кому даровать судьбу крестьянина, а кому - Правителя?" Снова вздыхает, старательно читает молитву, кланяется, прижимается горячим лбом к прохладным плиткам пола. Последнее время она много молится. Что еще остается, если не можешь разобраться в своих чувствах? Но, ни пост, ни чтение священных свитков не помогали. Непонятная тревога, недовольство и странная обида не уходили. Как одно слово, сказанное кем-то случайно, может в один миг прояснить самые запутанные наши мысли! Недавно Неджмие услышала, как Первый Служитель говорил Матушке: " ... сестра нашего дорогого Господина достигла возраста замужества..." Её словно пчела укусила - все сразу стало ясно.
  " Возраст замужества. Неужели брат уже решил что-то? Не буду спрашивать. Разве я распоряжаюсь собой! Только... страшно. Я буду там совсем одна. Не хочу замуж. Хочу жить тут, с мамой и Дарой!" Девушка вспомнила, как однажды, отец, взял ее за подбородок и долго рассматривал лицо:
  - Ты похожа на свою мать. Ничего не взяла от рода Айяшар. Но, все-таки, моя дочь слишком хороша, чтобы отдать южным соседям.
  Тогда она радовалась и гордилась. Глупая. Не отдал отец, отдаст брат. Не один гарем, так другой. Неджмие шмыгнула носом: " И Дара теперь фаворитка, никто ее со мной не отпустит. Хорошо девушкам в ее стране! Ни гаремов, ни решений Правителя. А я еще о благородном аяне мечтала! Стыдно даже. Ванны с маслом вербены принимала, весь кармин на губы извела. И не слушала никого" Девушка еще долго молилась, плакала. Ей то хотелось поговорить с мамой, спросить решено ли что-то, то заявить брату, что не хочет уезжать, то думала уехать служить Богам в один из храмов, то удрать с первым же племенем саматов. " Слышала бы меня мама! Точно сказала бы, что это у меня "северный ветер" в голове. Честь и долг! И никуда не денешься. О, Боги! Даруйте мне терпение и мудрость!"
  
  Исхан слушал брата, задумчиво потирал подбородок.
  - Впервые женщина дает мне уроки. Хм, забавно.
  - Смейся громче.
  - Я думаю, стоит набрать отряд охраны из северных девушек.
  - Хорошая мысль. Уверен, что справишься с такими воинами?
  - Я - мужчина!
  - Ха! Боги, храните Монакир!
  - Что? Я смогу исполнить, наконец, мечту матери - приведу в дом достойную невестку!
  - О! Тогда - да! Жаль, времени на поездку нет.
  Исхан трагично заломил руки, скорбно поджал губы.
  - О, ты убил нежную бабочку моей мечты!
  - Прости, брат. Мне сейчас нужен рядом воин, а не поэт.
  Молодой человек покорно опустил голову и с горьким вздохом произнес:
  - Только безграничная любовь к моему Господину заставит меня спрятать прекрасный цветок своей души под железными доспехами!
  - Обезьяна!
  Командир Особой Стражи кланяется, приседает, прыгает с ноги на ногу. Амраф решительно снимает шервани и украшения.
  - Да ты смеешься надо мной! Что ж! Я сам накажу тебя, ничтожнейший!
  Музлум с улыбкой наблюдает за борцовским поединком. Братья мастерски проводили захваты и освобождались от них. Они - то сплетались, словно змеи, так, что не разберешь, где, чьи руки и ноги, то отскакивали друг от друга, кружили по залу, и снова бросались вперед. Соперники были равны, уступать никто не хотел. Мужчины катались по ковру, пыхтели, рычали. Вдруг Правитель ослабил хватку, засмеялся:
  - Эй! Мошенник!
  - Любимый прием Фарида. Всегда у меня таким способом вырывает победу!
  - Дагары! Шайтан!
  
  Что человек по сравнению с горами? Песчинка на пути Времени. Люди восхищаются исполинами, боятся, бросают вызов. Горы равнодушны к восторгам, презирают страх и снисходительны к смельчакам. Они окутывают себя легендами и надежно хранят тайны.
  Торговый путь лежит через перевал Поющих Ветров, по ущелью Тысячи Потерь. Оно глубокое и мрачное. Опасное место: слишком часто случаются тут обвалы и камнепады. И, хотя, древняя легенда рассказывает, что где-то здесь скрыто начало дороги в прекрасную долину Садов Драконов, пока не нашлось смельчаков, рискнувших сойти с безопасной тропы, чтобы отыскать его. Жизнь дороже призрачных богатств. Но, если такой человек найдется, ему стоит подняться вверх по течению Реки Слез до самого водопада Борода Дракона. Там, разгадав загадки древних и преодолев лабиринт, он найдет вход в тоннель. Пройдет по нему за стеной воды и попадет в расщелину Драконья Глотка. Темную и такую узкую, что между скалами нужно протискиваться боком. Преодолев нелегкий путь, попадет в пещеры Зубов Дракона. Если удача не отвернется от него, пройдет все семь. Так он попадет на длинный скальный уступ - Драконий Язык. С него долина Садов видна во всем своем великолепии. Тот, кто хоть раз побывал тут, навсегда запомнит и величественные скалы Северного и Южного Щитов, и далекие заснеженные вершины - Рога Небесных. Лежащее внизу озеро с островом в середине - Глаз Дракона, и ухоженные сады, и бродящих по долине замбаров и гауров, и стаи прекрасных белых цапель. Огни, горящие у пещер, и людей с красными крыльями, парящих вместе с орлами.
  В далекие времена Драконы приносили сюда со всего света семена и саженцы растений, понравившихся им животных и птиц. Потом, когда подружились, пригласили в долину людей. Передавали им свои знания и учили летать. Сейчас уже никто не скажет, почему мудрые существа покинули эти места, почему закрыли дорогу к своим садам. Люди, оставшиеся в долине, верили, что Драконы вернутся. Хранили полученные знания и ждали. А потом стали строить храмы и поклоняться Небесным, словно Богам. За Северным и Южным Щитами шумело время. Появлялись новые страны, новая вера. О Драконах теперь вспоминали только в легендах. В пещерные храмы долины Садов пустели, учеников становилось все меньше.
  Старый Служитель стоял у входа в Храм Видений. Грустно смотрел на скалы. "Что будет, если в храмах никого не останется? Неужели наступит такой день, когда в долине смолкнет голос последнего человека? Суждено ли мудрости Драконов исчезнуть? А ведь я помню, как дракиты - хранящие знания, вели учеников на полетные площадки, как вспыхивали в солнечных лучах красные и золотые крылья, как эхо подхватывало радостные крики. Мало, мало людей теперь приходит сюда. Настоящих учеников - единицы. Остальные же, хотят только воспользоваться тайными знаниями, получить что-либо, не прилагая усилий, не познав сути. Оставляют в храмах золото вместо сердца. Что ж, это их выбор. То, что они унесут отсюда, не изменит судьбы" Старик услышал шаги, повернулся. " Вот и этот Гость, проведет ритуал, и уйдет, довольный полученным ответом. А душа его останется холодной и темной"
  Молодой мужчина, сопровождаемый служителями, по широкой лестнице спускается в огромный зал. Двенадцать голов Драконов, мастерски вырезанные из целых глыб нефрита. Он зажигает у каждой светильник. У каждой молится, льет на каменные языки молоко с медом. Кладет в чаши золото и драгоценные камни. Вместе со служителями поет гимны. Старый Служитель замечает, что руки Гостя дрожат. Но мужчина не боится, не волнуется, это - нетерпение. Он жадно всматривается в изваяния: " Скорее! Сегодня вы должны ответить! Мне нужно быть уверенным в успехе!" Вот ему подносят кубок, он пьет, сбрасывает одежды, садится в центр высеченного на полу узора из загадочных знаков. Служители под удары бубна начинают медленно двигаться по кругу. Человек в центре узора раскачивается, без остановки повторяет слова призыва видений. Служители двигаются все быстрее, голос вызывающего громче, тело извивается. В какой-то момент ему кажется, что весь воздух наполняется звуками боя. Он видит, как лицо человека, которого он ненавидит, искажается болью, из зеленых глаз уходит жизнь. Мужчина резко останавливается, эхо долго повторяет его торжествующий смех. Он видел то, что хотел. Теперь нет сомнений. Пора собирать людей.
  Старик-дракит наблюдал, как уходит Гость. "Торопится. Не захотел даже отдохнуть после испытанного. Оставил столько золота! Наивный человек. Духи Небесных Драконов не исполняют желания"
  
  Амраф договаривался с соседями о дружбе и помощи. Если не получится избежать войны, то можно, хотя бы собрать большую армию. Отправлял посольства, дарил дорогие подарки. Устраивал встречи союзников у границ, приглашал Правителей соседей к себе. Развлекал гостей приемами, скачками и охотой, принимал дары. Проводив гостей, вызывал наместников, заседал с советниками.
  В один из вечеров он пришел к Даре такой уставший, что просто уснул, слушая ее рассказ. Поняв, что мужчина крепко спит, девушка сначала хихикнула: "Надо же, убаюкала. Правитель, Правитель, а сопит, как маленький" Потом ей стало совестно: "Правитель тоже человек, если б не традиции, то не тянул бы все сам" Потом разозлилась: "Замучили, анчутки такие, Господина. Вон даже во сне о делах думает, брови хмурит" Дара поправила подушки: "А то еще храпеть начнет" Амраф пошевелился, глубоко вздохнул. Девушку просто захлестнуло волной нежности: " Мой Правитель..." Она легонько провела по его кудрям: " Спи, дорогой..." Погасила лампы, осторожно легла рядом. " И.. пусть. Не съест же".
  Посреди ночи Амраф открыл глаза. Не сразу понял, где находится. Рядом спала Дара. Он обнял ее и, счастливый, снова уснул. Спал крепко, до позднего утра.
  - С пробуждением, Господин!
  " Ее улыбка - лучшее начало дня! Эх, просыпаться бы так каждый день!"
  - Господин желает провести в постели весь день? Так и передать Первому Советнику?
  - Дочь Лесных Духов!
  - Арек поможет принять ванну и переодеться.
  " Серьезная такая. Командует. Как же хорошо! Перееду жить в Маленькую Башню"
  Пока Правитель нежился в теплой воде, принесли завтрак. Дара, немножко смущаясь, спросила:
  - Все ждали, пока ты проснешься. Первый Советник сто раз присылал евнухов. Исхан вообще все утро просидел на крыльце. Мы не сильно нарушим традиции, если он поднимется сюда?
  - Зови.
  Брат говорил, понизив голос:
  - Это не девушка! Ты бы видел, как она охраняла твой сон! Бедный Первый Советник. Наверное, старик подумал, что встретил львицу! Она поставила у дверей Гамбо и приказала именем всех Богов и Правителей отрезать язык каждому, кто скажет громкое слово, а из голов, заглянувших без разрешения, пообещала сделать бусы и одеть на самую большую статую в стране!
  Принимала всех гонцов, разобрала документы в зависимости от важности и срочности. Вот видишь - стопки.
  Отправила меня (я боюсь ее, честное слово!) принимать караванщиков, торговцев, землевладельцев и разбирать их дела. Она даже навела страху на гарем! Новенькие, которых ты принял в подарок, что-то не поделили, завели ссору. Так Дара отправила их работать: кого на кухню, кого мыть лестницы, кого в ткацкую мастерскую! И, главное, все слушаются ее! А твоя матушка только улыбается.
  Амраф только удивленно хмыкал. Он присел было к документам, но девушка так глянула сначала на Исхана, потом на него, что братья быстренько пересели к подносам с едой.
  Исхан умчался с поручениями. Правитель немного задержался:
  - Послушай, эти девушки...
  Ее глаза опасно сощурились.
  - Как Правитель страны я не мог...
  Дара запустила в него подушкой.
  - Ты ведешь себя непозволительно...
  Еще одна подушка.
  - Прояви уважение...
  Сразу две подушки.
  - Я накажу тебя...
  Первый Советник, пришедший с докладом, недоуменно смотрел на комнату, усыпанную перьями и на своего Господина, гоняющегося за прыгающей по диванам, хохочущей девушкой.
  
  
  Глава 29
  
  
  Далеко-далеко уносит ветер мелодию. О чем песня? Да, обо всем! О том, что пастух и курай - давние друзья, что у одного на душе, то у другого в голосе. Сегодня - радость. Вот и рассказывает свирель, какой ее друг молодец. Две весны назад, отец выделил ему стадо. Пусть не большое, третий сын в роду, но все овцы крепкие. Уж как Пастух старался! На пастбища с самой сочной травой их приводил, из самых чистых ручьев поил, сена на время засухи много заготовил, укрывал от дождей под навесом. Разговаривал с овцами, колючки из шерсти выбирал. И вот - не зря старался! Этой весной получил хороший приплод. Ай-ца-ца! Хорошо! Отец доволен. Эй-вэй, счастье! Не пожалели родители двух баранов - сговорились о свадьбе. Все стойбище пришло смотреть, как красавица-невеста сеет пшеницу на том месте, где будет стоять новая хижина. Всходы получились дружные - к добру. И-и-и- ла! Обещала милая, что сегодня улизнет из дому, прибежит к нему! Ждет Пастух, степь разглядывает. Все время она разная! Чуть дожди перестали - зеленым муаром покрылась. Через день-два глядишь - вся в сиреневой дымке. " Сон трава" зацвела. Еще несколько дней - глаз не оторвать от ковра из солнечно-желтых горицветов с синими узорами из гиацинтов и гадючьего лука. Не успеешь налюбоваться - полыхнет пожаром алых тюльпанов. А потом станет нежной, бело-розовой. Ветренница трепещет шелковыми лепестками. Ковыль русые косы по ветру пускает. Заросли цветущего терна и степной вишни напоминают горы отбеленной шерсти. Кустики покрытого розовыми цветами миндаля издали похожи на сказочных Пери. Хрупкие шары кичима, словно потерянные красавицами кружевные накидки. И вот это спокойствие надоело Степи. Добавляет все оттенки фиолетового: цветет шалфей и лаванда. А потом, забыв о правилах сочетания цветов и умеренности, Степь смешивает краски. Яркие и полутона, создает невообразимые оттенки и формы. Наденет озорной, пестрый наряд и будет веселиться: танцевать под птичьи трели, подпевать стройному пчелиному хору. И только в засушливые месяцы присядет отдохнуть.
  Поет, поет пастушья свирель. О чем песня? Да обо всем! Сидит Пастух с любимой на пригорке, овцы пасутся, собаки дремлют в траве. Светит Солнце, дует ветер. Жизнь прекрасна, а впереди будет еще лучше!
  
  Дара гуляла в розарии, нюхала распускающиеся бутоны и думала. Она стала меньше скучать по дому. Привыкла уже, что ли... А, может, потому, что на скучание времени теперь нет. Совершенно неожиданно свалились обязанности фаворитки. Прямо все сразу. И учиться у Матушки вести гаремное хозяйство, и, даже, на некоторых заседаниях и приемах Правителя присутствовать. Амраф...Понятно, отец тоже бывал серьезным и собранным, когда ожидали набегов. А потом? Что будет потом?.. Потом из головастиков получатся лягушки! А пока...
  Как только Правитель бывал свободен, Дара придумывала какое-нибудь приключение. Ну, чтоб не очень видно было, что скучала. То они забрались в голубятню. Кормили птиц, выпускали, наблюдали, как кувыркаются голуби в лучах солнца. Девушка свистела совсем, как "лесной разбойник" То, напугав до икоты Главного Повара, явились в кухни. Готовили какие-то невообразимые кушания. Дара учила Правителя резать лук, и оба от этого плакали. То она пожелала посетить обсерваторию, то выехать в степь, то кататься на лодке. Дара долго упрашивала Амрафа совершить тайную вылазку из дворца. Сколько было радости, когда он согласился! Девушку одели в мужскую одежду, прихватили Исхана с Музлумом. Гуляли по базару, ели с лотков крестьянскую еду, смотрели на танцующих саматов и на представления уличных фокусников. Как хорошо быть вместе! Хорошо, когда он - Амраф, а не Правитель. Тогда можно держаться за руки, лежать на сене и грызть яблоки, сидеть, прижавшись друг к другу, и смотреть на огонь. И совсем не думать ни о стране, ни о набеге, ни, даже, о том, что будет.
  
  Еще одно посольство покидает Дагри. Отряд охраны будет сопровождать гостей один день пути.
  Слуги облегченно вздыхают: беспокойные дни закончились. Аяны, живущие во дворце с сожалением снимают парадные одежды. Советники, довольно улыбаясь, отдыхают в своих покоях: важный договор подписан. Исхан исчез сразу же, как только за гостями закрылись дворцовые ворота.
  Правитель сидел в кресле у окна. Он устал. Устал от дипломатических игр, ожидания, от постоянной тревоги, вынужденного бездействия. Амраф прикрыл глаза. Не хотелось ни что-либо делать, ни, даже, думать. Хотелось в степь. Идти медленно, смотреть, как из-под ног выскакивают кузнечики. Сорвать резной листик полыни, размять в пальцах и долго вдыхать горьковато-терпкий аромат. Лежать в траве, слушать гудение пчел и смотреть, как в небе тают облака. Дара так всегда делает. Дара... Не девушка - сундук, полный сюрпризов! Никогда не угадаешь, кого увидишь, войдя в ее комнаты: фаворитку или проказливую девчонку. Иногда он удивлялся: мужчина, Правитель, а идет у нее на поводу. Дочь северных Духов! Мужчина вздохнул: " Я пошлю ей подарок. Велю, чтоб принесли украшения, сам выберу"
  Мысли путались, рвались, рассыпались и исчезали. Он этому, даже, обрадовался. И странному оцепенению тоже. Устал. Просто устал. Разве Правитель - не человек?
  
  Старая шаманка, бормоча заклинания, жгла в глиняной чаше заговоренные травы. Долго смотрела сквозь дым на человека, привезенного в стойбище неизвестными воинами. Потом велела отнести больного в свою хижину. Успокоила собравшихся:
  - Дорога его жизни здесь не закончится.
  Всю ночь она била в бубен, окуривала мужчину дымом десяти снадобий и поила молоком, смешанным с кровью черного козла. Мудрая женщина знала, что задумал человек, лежащий на шкурах в ее доме, духи сразу открыли ей все его тайны. Если бы могла, не тратила бы на него силы и время. Но никто не вправе нарушать волю Всесильных!
  Мужчина метался, стонал и, отвечая своим видениям, хрипло, торжествующе смеялся. Утром он открыл глаза. Несколько минут осматривался. Вдруг, о чем-то вспомнив, вскочил с ложа. Но человек был еще слаб и, сразу же, упал.
  - Ярр, ярр, Господин, не торопи судьбу.
  " Снова этот странный напиток. Почему во рту вкус крови? Эх, зря не послушался служителя. Теперь валяюсь в этой жалкой, вонючей лачуге! Но что значат несколько дней? Я ждал дольше!"
  На потрескавшихся губах - довольная улыбка. Он видел. Боги справедливы! Когда-то его предок совершил ошибку. Несколько поколений сполна расплатились за нее. Слишком мало мужчин рождалось в семье. С самого детства он слышал горькие сожаления, жалобы и перечисления обид. Презирал чрезмерно осторожного отца, готового довольствоваться жалкими крохами. Эти подачки от Правителей Монакира - оскорбление! Теперь он знает что делать! Не упустит возможности! Эх, если бы несколько лет назад он был в стране! Тогда один из аянов, не желая отдавать под власть "государственной печати" новый золотой рудник, убил Джаведа Дагара. Это было неожиданно. Храбреца объявили сумасшедшим! Ах, нужно было не гасить мятеж! Нужно было дать пожару разгореться! Но теперь все будет по-другому! Что несколько приисков! Можно взять всю страну! Он вернет своему роду честь и славу!
  Несколько дней мужчина набирался сил. Лежал на шкурах и мечтал. Он, конечно, убьет своего главного врага. И всех братьев Дагаров. Но прежде у них на глазах обесчестит всех женщин! А потом отдаст кочевникам. Себе оставит только Северянку. Презренная дерзкая дикарка! Но, ничего, голод и плеть всех делает шелковыми.
  Как только силы вернулись, странный гость уехал. Шаманка не задерживала. " Я не забываю услуг" - сказал человек, оставил горку золотых монет. " Все уже решено Всесильными, все решено. Каждый получит то, чего достоин". Женщина отнесла золото на один из холмов и разбросала по норам сусликов. " Не принесет оно добра, пусть Духи хранят монеты"
  
  Правитель не забыл ни о войне, ни о предателе. Всеми силами хотел избежать первого, и найти второе. Но Боги не всегда благосклонны.
  У Амрафа было немного свободного времени. Они просто гуляли по дворцу. Он рассказывал о своих предках, строивших его. Правитель захотел показать старые помещения гарема, сейчас там склады, но на стенах еще кое-где осталась мозаика и лепнина. Дара, чтобы увидеть сверху форму центрального фонтана, вышла на балкончик с красивыми резными перилами. Жалко, что теперь это хозяйственный двор, фонтан в форме лотоса - великолепен! Амраф что-то говорил ей о лепных карнизах, а внимание девушки привлекли воины, бесшумно появившиеся со стороны западных ворот. Она тронула его за руку:
  - Ты размещаешь новый отряд стражи?
  Правителю хватило несколько секунд, чтобы понять ситуацию. Они в дальней части дворца, пока доберется стража, пройдет время, вооружен только Музлум, у него самого - только кинжал. Дара то же поняла: это враги, они проникли во дворец и, очевидно, хорошо знакомы с его планом. Нужно выбираться и поднять тревогу.
  - Нам нужно подняться выше - что бы стража быстрее заметила. Дай мне свой кинжал.
   Он удивился. А девушка, сняв мешавшую ей абайю и выхватив оружие из ножен, уже отрезала длинный край своей кандуры.
  - Чтобы не мешала бежать. Что за этими стенами?
  - Кухни.
  Они успели проскочить узкий проход и выбежали на плоскую крышу. Дара свистела "разбойничьим" свистом, привлекая внимание стажи, Музлум обрушил часть старого ограждения, в кухнях поднялся крик. Стража заметила их преследователей! Но время, нужно время! Узкая боковая лестница вывела их на площадку мечников. Дворец уже наполнился звуками боя. По нижней галерее к ним пробивалась стража. Неожиданно на площадку ворвался Исхан с двумя своими людьми:
  - Боковой проход пока свободен, - он протянул брату меч. - Попробуем дойти к центру.
  Они почти дошли. Враги настигли маленький отряд, зажали с трех сторон. Пятеро мужчин приготовились к бою. Братья стояли рядом, прикрывая притихшую в углу Дару. В переходах, спеша на помощь, рубилась стража. Но чужакам нужен был Амраф. Волна за волной накатывались они на пятерку смельчаков. Стоны раненых, звон оружия, тяжелое дыхание, брызги крови, неподвижные тела на полу. Вот ранен Музлум, убиты люди Исхана. Двое с трудом сдерживают натиск. Девушка тихонько подбирает отлетевший к стене меч. Братьям она не поможет, мастерства не хватит. Но живой врагам не сдастся, это точно! Наконец, стражники добираются до места боя. Враги опускают оружие. Исхан хромает, рукав Правителя в крови, воины помогают Музлуму. Хвала всем Богам! Дара отбрасывает ненужное теперь оружие, делает шаг вперед, краем глаза замечает движение, оборачивается и видит человека, готового метнуть кинжал.
  - Аамрааааф!
  Как больно... Но она успела прикрыть его спину. Девушка улыбается подхватившему ее Правителю. Она не слышит его отчаянный крик, не видит, ставшие пустыми глаза.
  
  
  Глава 30
  
  Исхану, вдруг, показалось, что время стало вязким, словно жидкая карамель. Он слышит, как кричит брат. Видит искаженное мукой лицо Амрафа и безжизненное тело девушки у него на руках. Молодой человек переводит взгляд на того, кто метнул кинжал. Мужчина тоже кричит, медленно опускается на колени, хватается за голову. В широко открытых глазах - ненависть и удивление. Исхан узнает напавшего. Успевает остановить воина, занесшего над предателем меч. Стражники связывают врага. Он не сопротивляется, только сначала смеется, а потом воет, как смертельно раненный зверь. Части сложной головоломки разом стали на свои места. Командир Особой Стражи потрясенно замирает, а потом и сам кричит от ярости и беспомощности.
  Давний кошмар сбывается наяву: жуткая темная сила забирает самое дорогое, а он - бессилен...
  На его руках, словно тонкий лучик среди туч, угасает любовь. Мир тонет в беззвучном мраке. Боль и отчаяние жгут и замораживают душу, вытесняют кровь из вен, воздух из легких. Амраф, будто в тумане, видит длинный локон, выбившийся из косы, жемчужную сережку, темное пятнышко родинки. На побелевших губах вспухают пузыри кровавой пены...
  Удар молнии!.. Небесные Драконы! Где лекари? Скорее!
  Он нес девушку сам, со страхом прислушиваясь к прерывающемуся дыханию. Пинком распахнул дверь. Уложил Дару на диван. Схватил Главного Лекаря за плечо и так тряхнул, что с несчастного слетел тюрбан.
  Фарида что-то говорила, настойчиво выпроваживая Правителя из комнаты. Амраф не понимал слов, как слепой за поводырем, шел за спокойным, уверенным голосом к робкому огоньку надежды во тьме безысходности. Кто-то уговаривает перевязать раненную руку. Он позволяет, лишь бы оставили в покое. Разве это важно сейчас? Самое главное там - за резной дверью. Теперь - ждать. Мужчина даже не молится. Перед глазами только одно: он склоняется к Музлуму. Крик. На кандуре Дары расползается темное пятно. И ее улыбка.
  Пришел, прихрамывая, Исхан. Злой, взъерошенный. Хотел было сказать, какие отдал распоряжения, но, увидев глаза брата, молча, присел рядом. Потом. Все решения, все действия потом. После слов лекарей.
  Правитель ловит каждый звук, доносящийся из комнаты. Что-то звякает, шуршит, резкие приказы врача. Вдруг, сердце останавливается. Кричит Дара. Рванулся на этот крик, в безотчетном желании защитить, наказать обидчика. Исхан с трудом удержал его. "Великие! Отдайте всю ее боль мне! Я готов! Все ее страдания! Мне! Милосердия - ей!"
  Наконец, открывается дверь. Нечем дышать.
  - Господин! Все в руках Всемогущих. Мы сделали все, что могли. Госпоже дали эликсир, она будет спать.
  Медленно вдохнуть. Спать - это хорошо. Амраф тихонько входит. Сердце снова сжимается от боли. Служанка собирает в корзину окровавленные вещи.
  Дара. Такая маленькая на этом большом ложе. Тоненькая жилка бьется едва-едва на нежной шее. Он осторожно коснулся бледной руки. Не решился взять, боясь потревожить. Девушка дышит тяжело, но ровно. Снадобья эскулапов снимут боль.
  - Спи, Дочь Лесных Духов. Моя Дара...
  Правитель вылил на себя несколько ведер холодной воды. Боль не ушла, спряталась в сердце. Он не гнал ее. Просто сейчас нужна ясная голова.
  В сопровождении охранников, уверенный и спокойный, Амраф неторопливо шел к Башне Откровений. С его появлением, тревожный гул, наполнивший дворец, стихал, прятался в переходах, рассыпался по комнатам испуганными возгласами, взволнованным шепотом.
  Правитель знал, кого увидит в одной из камер. Знал, что это потомок знатнейшего рода. Знал, что именно этот человек метнул кинжал. Амраф был согласен с выводами, сделанными Исханом. И очень хотел узнать, что заставило аяна совершить такое.
  В забранные решетками бойницы заглядывает закатное солнце. Его красные блики соперничают с неровным светом факелов. Правитель смотрел на мужчину, бьющегося в цепях. Странно, но не чувствовал ни ненависти, ни злости. Этот человек вызывал презрение, жалость и сожаления о судьбе его рода.
  Палач остался без работы. Пленник говорил сам. Он проиграл, но не мог понять, где совершил ошибку. Сбиваясь, повторяясь, перескакивая с одного события на другое, рассказывал все. О детстве, о несправедливом отношении к его семье, о друзьях, обидах, планах, мечтах о справедливом возмездии. О том что, когда, и как предпринял. Кого считал союзником, кого вынудил к сотрудничеству, с кем составил договора, кого отправлял к кочевникам.
  Тюремный писец торопливо скрипел пером, боясь упустить хоть слово, и только чуть слышно ахал, услышав очередное известное имя.
  А узник, словно обрадовался возможности, говорил, говорил. Хвастался, в чем перехитрил Правителя и Командира Особой Стражи. Язвил и давал советы. Смеялся. Сердился и сыпал проклятьями, когда вспоминал о своих промахах, неудачах и неисполненных планах. Размышлял о причинах. Сожалел о том, что не выполнил свою великую миссию, страдал и плакал. Захлебывался злобной радостью от того, что видел страдания и боль своего главного врага.
  В конце своей истории ненависти, попытался принять горделивую позу, и начал было предрекать, что в стране найдутся его последователи, и Правителю не стоит так уж радоваться. Но резко осекся, увидев, как Амраф вытянул из пояса шальвар тонкий шнурок и протянул тюремщику. Человек потрясенно молчал. Торжественной казни на Дворцовой площади не будет? Ни волнующейся толпы. Ни палача в красных одеждах и с ритуальным мечем. Ни перечисления преступлений. О нем не узнают. Не будут шепотом рассказывать о благородном аяне. Он умрет, как... бродяга?
  Словно хлыстом ударил спокойный голос:
  - Вычеркнуть из летописей и хроник все упоминания о роде Гассар!
  
  Дворец, переживший полный событий день, растревоженный переживаниями, долго не мог уснуть. То хлопнет дверь, то зажгут вновь, погашенные ранее огни, то слуги перейдут из комнаты в комнату. Вот заскрипели засовы на калитке - наверное, помощник лекаря принес снадобья для раненных. Стражники перекликаются на стенах. Кричат павлины в саду гарема.
  В Большом Зале, на полу, возле помоста с диваном Правителя, горит одинокая лампа. Сам Правитель сидит в полутьме, на скамейке у стены. Он весь вечер ходил то по покоям, то по переходам. Странная тоска, замершая где-то под ложечкой, гнала, гнала, не давала покоя ногам, шумела в голове. И только тут, в прохладной тишине, отпустила немного. Амраф смотрел на обитый дорогой парчой диван. " Вот он, трон Монакира. Вожделение Омара Гассара. О, Боги! Как разрушительна одержимость. Заговор - дитя ненависти и гордыни. Важно ли знать, что стало причиной? Чья ошибка или невольное действие сдвинули первый камень лавины?" Любопытный лунный луч скользнул в щель между занавесями, на мозаичном полу пролегла яркая дорожка. А перед глазам Правителя мелькали картинки из прошлого: пышные приемы в этом зале, охота, скачки, веселые лица, улыбки, праздники в родовых домах знатных аянов, беседы старших, шумное веселье молодых. " Я должен поступить, согласно закону и чести. И должен быть милосердным. Этот безумец прав, бунт не скроешь. Что бы я ни сделал сейчас, найдутся недовольные: для одних я буду слишком суров, для других - мягок. Великие! Пошлите мне мудрости и сил!" У раскрытых дверей в зал безмолвно застыли стражники. На Центральной Башне гудит колокол. Амраф горько вздыхает: " Война будет. Теперь можно не скрываясь собирать войска. Но сначала - навести порядок в стране" Он берет лампу, и решительно выходит из Зала.
  
  Не смотря не позднее время, в Маленькой Башне не спят. Арек ворчит на задремавших слуг, помощник лекаря готовит отвар. Фарида спокойно докладывает: повязки недавно проверили, крови нет, Госпожа больше не кашляет, спит спокойно, жара, хвала Богам не было.
  Он осторожно взял ее маленькую ручку. Пальчики теплые. Девушка, конечно, бледна, но уже не той пугающей бледностью близкой смерти, губы чуть порозовели. Боль, шевельнувшаяся было в сердце, снова замерла. Кивнул слугам: " Приду утром".
  
  Неджмие проснулась рано. Вернее она почти не спала. Много думала, плакала. Сначала она никак не могла уяснить: как же так, брат ведь такой замечательный, такой мудрый Правитель, почему его хотели убить? И почему на это преступление пошел Он? Потом, девушка долго молилась, чтобы Боги сохранили жизнь ее храброй подруги. И снова размышляла о заговоре. Корила себя за доверчивость и глупость, за то, что забыла о чести. Дала себе слово: не давать воли чувствам и мечтам, вести себя достойно своего положения. Решительный настрой не покинул ее и после пробуждения. Неджмие совсем уж собралась бежать, проведать Дару, но Матушка прислала за ней евнуха. В Общем зале, не смотря на раннее время, были одалиски. Девушка услышала окончание фразы: "... Господин теперь будет искать утешения, нужно только не упустить свой шанс!", заметила, как, соглашаясь, кивают остальные. В глазах потемнело от гнева: " О чем думают эти глупые курицы! Брата вчера чуть не убили! Моя подруга на грани жизни!" О, как хотелось хватать вазы, блюда, подушки, все, что попадет под руку и швырять прямо в головы, украшенные яркими заколками. Как хотелось браниться теми словами, что подслушала у стражников и слуг! Она делает еще шаг. Сестру Правителя заметили, замолчали, кланяются. Именно поклоны заставили Неджмие вспомнить о том, кто она и сдержаться. Она хмуро посмотрела на одалисок.
  - Думать о нарядах и развлечениях, в то время, когда вашему Господину угрожает опасность - преступление. Вы нанесли оскорбление Правителю, его чести, говоря о том, что он забудет о стране ради утех. Утверждая подобное, вы выражаете сомнение в состоянии его ума, а это уже измена. Кто будет терпеть такое во дворце?
  Одалиски испуганно переглядываются, снова кланяются и торопливо рассаживаются по скамьям. А возмущенная девушка фыркает и шепотом отпускает им в след несколько крепких бранных словечек. Могла бы, отправила всех в самые дальние храмы, служить Богам!
  
  Малика сидела в своем любимом кресле, перебирала четки, но не молилась, просто монотонное движение успокаивало. Поздно ночью к ней приходил Правитель. Ох, каким тяжелым был их разговор. Кто же мог подумать, что за ошибки предков придется расплачиваться ее сыну! Она мечтала, что, подобно предшественникам, Амраф заслужит гордое прозвище (честолюбивое желание матери). А теперь? Неужто, из-за презренных бунтарей, его назовут кровавым?
  А Неджмие? Хорошо, что не поторопились с ее браком. Что было бы с нею? Лучше быть нищей, чем женой заговорщика!
  Сколько горя, сколько горя! И ведь, это еще не конец.
  
  Амраф пришел проведать Дару и застал там Матушку и сестру. Главный лекарь как раз докладывал о состоянии Северянки.
  - Даже воину тяжело перенести такое ранение, не то, что хрупкой девушке. Сон для Госпожи, сейчас - лучшее снадобье.
  Неджмие гладила руку подруги и тихонько плакала. Увидев брата, вскочила, повисла у него на шее.
  - Она самая храбрая в мире, да? Казни всех, кто хотел тебя убить!
  Он ласково погладил сестру по волосам.
  - Правитель должен быть справедливым. Не плачь. Она сильная.
  
  Несколько дней Дара то просыпалась, то снова проваливалась в сон. Она не могла отличить, что происходит на самом деле, а что сновидение. Послушно пила разные настойки и отвары, молоко, бульон. Девушка понимала, что ее поднимают, переворачивают, но не владела телом, не чувствовала боли. Голоса говоривших странно дрожали, словно доносились из далека. Она не различала лиц, только размытые силуэты. И вот Дара проснулась сама. Худой высокий старик внимательно смотрел на нее, и вдруг радостно улыбнулся:
  - Вот и прекрасно, Госпожа! Теперь начнем выздоравливать!
  Служанки, под чутким присмотром Фариды привели девушку в порядок: мягкими губками, смоченными в теплой воде, протерли тело, умыли, сменили повязки, надели чистую сорочку, постелили чистые простыни, причесали. Сделали все быстро, она даже не устала. Потом Старшая служанка сама кормила Госпожу странным блюдом, похожим на очень жидкую кашу с овощами, и подробно рассказывала обо всех событиях, произошедших за те дни, пока Дара спала. Не веселые события. Бедный Правитель. Как только она подумала о нем, дверь распахнулась, и в комнату стремительно вошел Амраф. Девушка однажды уже видела, как радость меняет лицо мужчины, и с восхищением наблюдала это снова. Он присел на край ее дивана, осторожно, словно боялся сломать, взял ее руку и прижал к своей щеке. Девушка чувствовала, как в нем что-то меняется, словно тяжелый груз, давивший на плечи, сброшен, и можно вздохнуть полной грудью. Правитель, все еще держа ее за руку, расспрашивал о самочувствии, сообщил самые последние новости и некоторые подробности событий. Говорил о том, как все переживали из-за покушения. И о том, что нужно будет ехать в Западные земли. Потом перевел разговор на шутки. Сидел долго, пока Дара, не уснула.
  
  На следующий день, Амраф пришел, нежно поцеловал девушку, вздохнул и сообщил, что уезжает.
  Нужно ехать. Командир Особой Стражи со своими людьми пронесся по провинции карающим смерчем. Время правителю сказать свое слово. Как же тяжело вершить правосудие.
   Исхан встречал его в столице западной провинции. Здесь был центр заговора. В подвалах городской тюрьмы ждали своей участи оставшиеся в живых мятежники. Вдоль дороги стоят на коленях их жены и дети, рыдают, молят о пощаде.
  Амраф мрачен. Хитрость врага - благородна. Хитрость своих - предательство. Предательство не прощают. Он должен решить: кого казнить, кого лишить имени и земель, помиловать ли кого-нибудь.
  Уже несколько дней в городе плачь и стенания. Правитель неумолим. Зачинщики казнены, их земли теперь под властью государства. Многих лишили имени, отправили рабочими на рудники, на строительство дорог и каналов. Кого-то простыми воинами в пограничные гарнизоны. Женщины и девочки старше пяти лет, будут служить Богам в самых дальних храмах. Мальчики старше семи - отданы на обучение воинскому делу. Самые маленькие девочки отданы в бездетные семьи, мальчики - в школы при храмах. В провинции новый наместник, крестьянам, пострадавшим от мятежа выделены деньги из казны. Ах, глупцы! Провинция теперь долго будет в упадке. И это перед войной!
  
  
  Глава 31
  
  
  Полдень. Жизнь в Маленькой Башне замирает. Островок тишины среди шумящего Дворца.
  Главный Лекарь настоятельно рекомендовал Госпоже Даре "отдыхать в полуденные часы под опахалами" А рекомендация лекаря - это не просто слова, это - закон! Закон следует исполнять. Причем всем и неукоснительно.
  Сначала, у Дары просто не было сил сопротивляться, теперь же, ее ворчания, недовольства и попытки бунта разбивались о непреклонность Фариды, как волны о прибрежные скалы.
  Колокол на Центральной Башне еще дрожит после двенадцатого удара, а на пороге Комнаты Приемов возникает Старшая Служанка: " Прошу простить мою дерзость, Госпожа, время отдыха" Посетителей вежливо провожают (даже Матушка торопится уйти), книги или вышивку с почтением забирают. Переодевают в рубашку для сна, распускают косу, поят отварами-настойками, укладывают в постель. Задергивают занавеси, закрывают двери. Сказано лекарем спать, значит - спать. Пока не будет иного распоряжения.
  И только Аро имеет право в это время зайти в спальню к хозяйке. Дара, сама, не помнила, рассказали служанки, как рыжий бандит заслужил такую привилегию. Опасаясь, чтобы животное не беспокоило раненную, или случайно не навредило, его решили в комнаты не пускать. Но кот, упрямо пробирался. Когда его замечали и пытались выгнать - шипел, сверкал глазами, прижимал уши, выл и царапался, если брали на руки. Один из лекарей решил понаблюдать: что будет, если коту не мешать? Аро посидел немножко на краешке дивана, потом осторожно улегся рядом с девушкой, вытянувшись вдоль ее тела, глубоко вздохнул и замурчал. Он пролежал так несколько суток. Не вставал, даже если его манили лакомством. Только, когда Даре меняли повязки, жадно пил воду. Служанки (не смотря на ироничные замечания медиков) были твердо уверены, что так верное животное лечит свою хозяйку. Убедили в этом и Сестру Правителя. Неджмие просидела весь день в библиотеке, просмотрела гору медицинских трактатов, свитков о необычных методах врачевания и книг о кошках, и нашла подтверждение этому невероятному предположению. Теперь Аро носил на ошейнике, вместе с печатями, еще и знак Дворцового Лекаря. Снисходительно принимал заботу слуг и пренебрежительно дергал хвостом, слушая похвалы гостей.
  Спать не хотелось. Ну, вот ни капельки. Дара подумала, что можно было бы потихоньку встать, на цыпочках добраться до сундука у окна, взять книгу и почитать. Но потом представила, какой шум поднимет Фарида, если увидит, чем занимается Госпожа. А то, что Старшая Служанка зайдет проверить, девушка знала точно. "Ох-ох, с каких пор это ты стала бояться слуг? А? Даа, жизнь во дворце плохо на тебя влияет! Дома..."
  Она не часто болела. Терпеливо и добросовестно лечилась. И вовсе не потому, что нравилось болеть или боялась строгой мамы. В постели ее удерживали опасения, что братья увидят ее, вытирающей нос. Обязательно стали бы назвать " соплюшкой" или " шмыгалкой". Да мало ли обидных прозвищ придумают мальчишки! Причем дразнить будут и потом, когда выздоровеешь. Не спасет даже, если поставишь себе пять пиявок сразу! Будут говорить - " храбрая соплюшка" Примиряло с вынужденным затворничеством только то, что для болеющего готовили любимую еду. Дара вздохнула, погладила лежащего рядом Аро. Кот открыл один желтый глаз и недовольно посмотрел на хозяйку: " Чего не спишь?" Девушка почесала за рваным ухом: " Где тут возьмешь, например, пирогов, или топленого молока?" Она хмыкнула, вспомнив, как служанки хором убеждали, что "стоит Госпоже пожелать", и нужную печку построят, "особенно теперь"
  "Особенно теперь" - эти слова беспокоили, как жужжащий над ухом комар. В "теперь" Дара, неожиданно для себя стала не просто фавориткой, а "благословенной Великими, сохранившей жизнь Правителя" Еще большей неожиданностью оказалось, что все стали относиться к ней, как к жене Властелина Монакира. Обязанностей, ответственности и почестей столько же, сколько сейчас у Матушки. Главный Советник сообщает о делах в стране, Главный Казначей докладывает о состоянии казны. Прошения приносят, распоряжения выполняют. "И никакой свободы! То завтрак с одалисками, то малый прием, то визиты ( старейшины благороднейших родов, главы гильдий торговцев, наместники, главы служителей храмов), то присутствовать на заседаниях Совета. Полуденный отдых этот. Ежедневные дела гарема. К привычным занятиям прибавилось изучение законов. А я еще жаловалась, что женщины тут ничего не делают!"
  Девушка переживала, занимаясь государственными делами, не торопит ли события? Ведь на самом деле, она - не жена. Но, когда заговорила об этом с Маликой, та погладила ее по щеке, улыбнулась: " Ах, дитя, стоит ли бороться с очевидным? Стоит Правителю вернуться - весь Монакир запустит воздушных змеев, празднуя вашу свадьбу!"
  Дара задумчиво наматывала на палец тоненькую прядку. О том, как все складывается, думала не первый раз, но разобраться в своих сомнениях не могла. Не нравилось, что все решения уже кем-то приняты, а ей сообщают об уже свершившемся. Замуж - дело хорошеее... Но! Она не была уверена, что готова к большой ответственности, связанной с высоким положением. Правда успокаивала себя тем, что будет спрашивать советов у опытной Матушки.
  Да и само замужество... Она, как-то совсем по-другому себе все представляла... Возможно, чтоб было хоть немножечко похоже на то, как такие вещи происходят дома. "Тут у девушек, конечно, не очень спрашивают. Оказали честь - никуда не денешься! Но, хоть пару слов Правитель мог сказать! Сам он хоть знает о том, что его женили? И что будет делать когда узнает? Согласится? Потому, что так велит долг? Меня совсем не устраивает " сколько бы потом не было бы фавориток или жен, к тебе будет особенное отношение" Это, вроде, будет обязан? Никто не любит, если напоминают, об обязанности. Не хочу быть вечным упреком"
  В своих чувствах девушка не сомневалась - любит и женой быть согласна. Вот только что с гаремом делать? Нарушить все традиции и отправить одалисок служить Богам в самые дальние храмы? Во-первых не получится, а во-вторых - новые появятся.
   Как ни гадай, а без разговора с Амрафом не разобраться. Так Дара и решила. Вот приедет, откровенно поговорит, а там уж будет видно.
  Она скучала. Очень. Представляла любимые зеленые глаза, теплые губы, ямочку на шее. Сердечко замирает уже только от воспоминаний о поцелуях, а тело наполняется жарким желанием , когда думаешь о том, где бывали его руки. Ох, похоже, мечты Матушки о внуках могут исполниться довольно скоро.
  Незаметно для себя, Дара уснула. Фарида, заглянувшая проверить, решила, что Госпоже снится хороший сон, плохим снам не улыбаюся.
  
   Молодой Месяц только на несколько часов показал свои блестящие рожки.
  Миром правит Ночь. Украсила сонно вздыхающую Степь яркими рубинами костров. Раскинула над ней роскошный темно-фиолетовый бархатный шатер, расшитый серебряными звездами с таинственно мерцающей Небесной Рекой. Окружила стоянки путешественников загадочной тишиной, наполненной чудесами. Играла на магической арфе мелодию, вселяющую в души людей покой и желание рассказвать удивительные истории.
  Любопытному Ветру, подслушивающему разговоры сидящих у огня людей, нравилась легенда , согласно кторой, Драконы, однажды уплывшие по Небесной Реке, в поисках Истока Мудрости, в один прекрасный день, вернутся по ней обратно. И еще одна - в ней говорилось, что когда-то давно, это была дорога от Земли до Седьмого Неба, где жили Боги. Но злые ифриты разрушили ее, и теперь люди не могут ходить к Великим за мудростью и помощью.
  Походный лагерь затихает. Только дозорные окликают друг друга. Не спит и Правитель. Он ходил за шатрами до темноты, размышлял. А потом долго сидел с воинами у костра, вспоминал былые походы и сражения ,слушал веселые истории, и даже, сосвем как в юности, пел вместе с ними о героях. Исхан и удивлялся, и радовался: "Давно брат не был таким. Наверное, это потому, что завтра мы будем в Дагри" И только чуткий Ветер слышал, как звенят слезы сердца, в красивом голосе Господина. Амраф закрывает глаза, крепко сжимает зубы. " Завтра. Я заранее отправил гонца.О, Боги! Правитель не может иначе"
  
  Павитель въезжает в городские ворота, Дворец доржит от нетерпеливого ожидания. Придворные, гости, гарем - ждут объявления о свадьбе.
  Все собрались в Зале Совета. Амраф занял место на троне. Глашатай объявляет:
  - Властелин Монакира, Благородный Правитель Амраф сообщает о своей воле! В благодарность за спасение жизни он дарует Дочери Севера Даре - Свободу! И отпускает ее домой,в сопровождении каравана и отряда личной стражи!
  С милостивой улыбкой Правитель Добавил:
  - Ты можешь взять своего коня, любимые книги из библиотеки и всех слуг.
  В напряженной тишине прозвучал чуть охрипший голос:
  - Благодарю, мой Господин! Когда мне ехать?
  - Хорошая примета - отправляться в дорогу на рассвете.
  Она едет домой. Домой... Он даровал ей свободу... Зачем? Амраф гонит ее? Странно... Неужели ошиблась? И кто поймет этих мужчин? Его глаза, губы и руки говорили о любви... А что теперь? И что ей делать со своим сердцем?
   Дзинтарс останется здесь, конь слишком заметен, еще украдут разбойники и слишком нежен для жизни на севере. Книги возьмет, и Аро. Вот только этот бандит сбежал куда-то...
  Дара долго прощалась с Дзинтарсом, давала наставления Гамбо. Проведала Азиза, взяла книги. Аро так и не пришел. Рыдающая Неджмие обещала о нем позаботиться. Не смотря на возражения Госпожи, Фарида и Арек твердо решили ехать.
  Вещи уложены. Караван под стенами города, отряд охраны ждет у ворот. Музлум едет с ней. Матушка Малика пришла проводить. Обняла, расцеловала. Все... Тронулись в путь Только перебравшись через реку, девушка оглянулась. "Он не пришел... Прощай, Дагри - Белый Город. Я запомню твое светлое сияние на фоне серых гор..."
  
  
  Глава 32
  
  Вот и все.
  Он видит застывшие от удивления лица.
  Вот и все.
  В напряженной тишине громом раздается стук каблучков.
  Вот и все.
  Вместо слов любви, сказал о разлуке.
  Вот и все.
  Ах, как сначала удивленно раскрылись, а потом потемнели ее глаза. Гордо вздернулся подбородок, расправились плечи.
  Вот и все.
  Матушка останавливает рванувшуюся к трону Неджмие.
  Вот и все.
  Долгого приема не будет. Лучший друг, по давней традиции, привез Правителю подарок из провинции - нового пехлевана. Утверждают, что этот борец за последние два года не проиграл ни одного поединка. Господин желает скорее увидеть силача в схватках. Для соревнований все уже готово, распорядителю разрешено принимать ставки.
  
  Слуги постарались. Факелов и ламп достаточно, песок на площадке идеально ровный, ограждение натянуто, как тетива. Подушки разложены, подносы полны закусок и напитков. Благородные аяны рассаживаются, согласно знатности. Неспешно, с достоинством, беседуют.
  Исхан, скрестив руки на груди, стоял у колонны. Командиру Особой Стражи кланялись. Он, скорее по привычке, отмечал, кто спешил отвести глаза. Не сердился. Даже когда услышал, как между придворными, словно сквознячком потянуло: " Неумолимый... верный пес Правителя... ужас золотоносной провинции..." Нет, не сердился. Последние события встряхнули Монакир, как хорошее землетрясение. Сколько разрушено, сколько потеряно! Люди напуганы и растеряны. Подсчитывают убытки. Да, заносчивых и надменных хозяев рудников не очень любили. Но страна-то одна. С ними торговали, заключали выгодные договора и браки. А что теперь? " Осторожничают. Правитель (а ведь были и такие, что считали его мальчишкой, не достойным отца) с честью вышел из сложившихся обстоятельств - ни чрезмерной жестокости, ни излишнего милосердия. Теперь все ждут: станут ли вспоминать былые связи? С кем налаживать новые? Они пока не говорят, но многие уже подумывают о том, что благородных семей стало меньше, что власть и влияние не должны пропасть" Молодой человек рассматривал веселящихся людей. Сердце, словно иголкой пронзила тоскливая жалость: " Они еще не знают, что войны не избежать. Не верят слухам. Мы выступим через пару дней. Гонцы уже спешат в гарнизоны с приказами. Кто из тех, что смеются сейчас, исполнит мечты и планы?"
  
  Удар гонга. Пехельваны на площадке. Забыв о чести и положении придворные, кричат, топают ногами, свистят. Но кто осудит их? Боги придумали развлечения, ифриты, сговорившись с джиннами, околдовали людей азартом. Даже Правитель нетерпеливо постукивает кулаком по колену.
  Исхан вздохнул: " Ох, брат, брат! И не объяснил ничего " Так нужно!" А ведь могли бы отпраздновать свадьбу. Опять твои " долг, честь, страна" Теперь только вспоминать о любви. Но! Какая сила! Не знаю, я смог бы?"
  
  Легкий ветерок играет с огоньком светильника. На расписном потолке танцуют тени. Мысли Амрафа тоже исполняют в замысловатый танец. Кружатся, кружатся, останавливаются, сбиваются и начинают снова. Маленькие ножки неутомимых танцовщиц, острые, как кинжалы тимоской стали, вырезают в душе и на сердце витиеватые узоры, похожие на тончайшее кружево. Глубокие следы наполняются кровью и болью. А мысли кружатся, кружатся. Новый танец, глубже раны, сильнее боль.
  Все время, что провел в западной провинции, он вытеснял из себя Любовь. Гнал доводами рассудка, понятиями чести и долга. Отворачивался, чтобы не видеть слез, закрывал уши, чтобы не слышать нежный голос. А в ту ночь в степи, когда пел с воинами у костра, похоронил ее. Сам завернул тело в саван. Сам насыпал над могилой курган. Горько вздохнул: " Великие Боги! Зажгите в память о ней яркую звезду!" Но Любовь восстала из могилы. Тенью стояла рядом, укоризненно качая головой: "Что же ты сделал? Я - живая!".
  Амраф поднимает голову, выдерживает пронзительный взгляд: " Я - Правитель, должен делать иногда жестокие вещи " Вместо ответа - рука указывает в сторону Маленькой Башни. " О том, что она для меня дороже жизни, знает весь Монакир. Сможет ли вся твоя сила защитить ее от кинжала или яда тайных врагов, когда я буду занят войной? Они могут использовать Дару, как средство повлиять на мои решения или действия. Мужчина не воюет, оглядываясь назад. Правитель не смеет потерять страну из-за любви. И что будет с ней, храните нас Великие Боги, если кочевникам удастся задуманное? Мысль о том, что я - причина несчастий или гибели той, что сделала меня счастливым, мучительнее самой изощренной пытки. Потерять любовь, сохранив жизнь - моя плата долгу и чести Правителя " Тень склоняет набок голову, вопросительно поднимает бровь. "Так нужно. Показанное всем равнодушие - залог ее безопасности. Обида - лучшая защита от нее самой" Красивая головка склоняется на другую сторону. " Зачем спрашиваешь, если знаешь ответ? Ладони горят, словно в них зажгли костер, так хочу обнять ее. Ты видишь, что стало с моим сердцем - так больно оставаться ему одиноким!" Прозрачные прохладные пальцы касаются горячего лба, нежные губы - влажных ресниц. " Буду рядом..."
  
  Так много Неджмие еще никогда не плакала. Вечером рядом с подругой, почти всю ночь у себя в покоях. Откуда только взялись слезы утром, когда провожала Дару? Переживания просто лишили ее сил. Голова болела, лицо опухло. Суета служанок раздражала. Хотелось темноты, тишины и страдать. Поэтому приходу Главного Лекаря, вызванного евнухами, не обрадовалась. Но старик умел уговаривать капризничающих женщин. И вот, успокаивающий сбор с валерианой и мятой заваривают, на воспаленные веки кладут компрессы с ромашкой. На виски наносят масло бергамота и массируют. Занавеси задернуты, в аромалампах благоухает сандал и анис, евнухи качают опахала.
  Постепенно головная боль и резь в глазах проходят. Остается обида на тиранствующего брата. " Мужчины! Совсем не обращают внимания на страдания бедных женщин! Все так радовались, ждали праздника. Какого ифрита он встретил в степи? Неожиданная благодарность. Несправедливо! Все одалиски теперь радуются. А мне Дару жалко! Так жалко! Я осталась одна. Наверное, запретит учиться. А еще все эти слухи о диких. Вдруг решат отдать замуж? Ох, мужчины! Остается только молиться"
  Под влиянием отваров и масел, мысли начинают путаться. Убаюканная мерным поскрипыванием опахал, Неджмие засыпает.
  
  Матушка обнимает сына, на минуту прижимается щекой к щеке, чтобы не заметил наполненных слезами глаз.
  - Ты всегда окружал нас заботой и вниманием. Я - счастливая мать. Неджмие почитает тебя.
  - Но ты говоришь сыну - "нет", оставляешь в сердце тревогу. Подари ему уверенность. Позволь исполнить долг сына и брата. Я нашел надежное убежище для вас. Не хочу пользоваться правом Властелина и принуждать.
  - И Правителю я скажу "нет", воспользовавшись правом Старшей Женщины Правящего Рода. Это не упрямство. Подумай сам: завтра новость о грядущей войне облетит Монакир, наполнит сердца людей страхом и сомнениями. Долг каждого из Айяшаров показывать пример спокойствия, рассудительности и уверенности в победе. А если мы покинем дворец, будет похоже на бегство, на то, что мы готовы проиграть.
  Амраф усмехается, качает головой и целует руки Малики.
  - Я так долго шел темным переходом, ты зажгла светильники. Признаю мудрость моего Самого Главного и Верного Советника. Но могу ли быть уверенным в людях, которые будут рядом с вами, после заговора? Что если кто-то решит повлиять на мои решения, угрожая вам?
  - На все - воля Богов. Враги могут найти нас и в самом надежном убежище, и во дворце. В таком случае остается достойно встретить судьбу, не уронив чести. Одно могу сказать: сделаю все, чтобы помешать чьим-либо планам. Оставь горькие мысли здесь.
  Правитель прикрывает глаза, молчит несколько мгновений.
  - Боги! Уберегите нас от последнего средства. Пусть родовые перстни сохранят яд в тайниках! Хочу, чтобы вы встречали меня с победой!
  - Так и будет, мой дорогой, так и будет.
  Они проговорили до полуденного удара колокола на Центральной Башне. Амраф уходил неохотно. Не так уж и приятно сообщать Большому Совету о войне. Малика задержала его руку в своей, заглянула в глаза:
  - Отец гордился бы тобой, оценил бы и твою жертву, как мужчина и Правитель. Я же, хочу забрать всю боль твоего сердца. Буду молить Богов о том, чтобы вернули тебе любовь.
  Правитель вздрогнул, на скулах заходили желваки:
  - Мои действия так понятны для всех?
  Матушка успокаивающе погладила сына по плечу:
  - Не переживай, люди не обременяют себя размышлениями - только бы их голов не коснулась немилость Господина. Только мать не обманешь.
  Амраф порывисто обнял Малику, вздохнул, и, улыбнувшись, сказал:
  - Ты - самая лучшая в мире...
  
  Плохие вести имеют крылья! Весь Монакир знает о грядущей беде. Из больших и малых гарнизонов к назначенному месту спешат войска. Пора и Правителю отправляться в поход. Дагри торжественно провожает воинов. По старинной традиции, чтобы привлечь удачу и победу - в небо запускают воздушные змеи.
  
  
  
  
  
  Глава 33
  
  Караван длинной пестрой лентой растянулся на степной дороге. Кто удивиться такому в Монакире? Крестьяне, спешащие на рынки Дагри, равнодушно отметят: " Большой", и только. Навьюченные верблюды и лошади. Груженые повозки. Караванщик Хасан ведет за повод первого верблюда, своего любимца - Зура. Первый день пути следует проделать пешком - отдать дань уважения духам Степи и Дороги. " Не оставишь в пыли свои следы - как вернешься? След тянется к следу, приведет домой" Сколько их осталось в белесой пыли, на обжигающем песке и вязкой глине! Если бы они превратились в камни - улицу можно было бы вымостить. Сколько товаров перевезли его караваны! Сложить в одном месте - пусть не гора, но на большой курган хватит. Сколько шатров износилось, сколько сгорело костров! А уж, сколько случаев разных - смешных, грустных, счастливых - возьмись, кто записать, толстая книга получится! И поучительная вышла бы книга! Ведь многие думают, что жизнь у караванщика легкая и беззаботная. Закупил товар, навьючил верблюдов, пришел в любой город, торгуй-набивай кошель монетами. Ругают торговцев за хитрости, обвиняют в скупости. Вот когда-нибудь, слово честного караванщика, Хасан закупит хорошей бумаги и чернил, попросит у соседа, ученого-философа, его ученика, пусть мальчишка запишет, какое это нелегкое торговое дело.
  Нужно знать, куда какой товар везти. Людей в погонщики да в охрану набрать дело свое знающих, не болтливых, надежных. Время рассчитать, сколько воды и еды взять, и о сундучке с лекарствами не забыть. О тысяче мелочей должен подумать хозяин перед дорогой. Все традиции соблюсти, молитвы и заговоры прочитать. Знать на какую тропу свернуть, в какой ложбине укрыться, не допустите Великие Боги, от разбойников. В каком городе к кому за разрешением торговать идти, сколько налога платить. Эх, о покое только мечтать приходится!
  Шаг - след, шаг - след. Все дальше и дальше в степь. Ведет Хасан первого верблюда, гонит от себя тревожные мысли. Как можно без уверенности людей за собой вести? Только вот еще ни разу так поспешно не готовил он караван. Еще ни разу не выходил из Дагри, не зная точно, куда отправляется. " Великие Боги, кто знает, чем обернется милость Правителя. Когда Господин осчастливил " первой покупкой", я, глупец, радовался. Как же, все уважать стали! Теперь же - боюсь. Пришел важный гонец, приказ передал: " Отвезешь Госпожу Дару домой! Ко "дню путешествий" будь готов. Да не болтай много!" Что делать бедному караванщику, если "день путешествий" через три дня? Думал, уйду с пустыми тюками. Но щедрость Властелина не имеет границ! В дорогу отправился достойный караван. В спокойное время хороший торг был бы! Теперь - кто знает. Как тут не прогадать: какой товар придержать, что новое закупить, не заплатить больше, не продать задешево? Еще бы точно знать дороги к этому дому Госпожи! Я бывал в Торговых Княжествах. В семи из двенадцати. Проводников нужно будет брать. Ох, ненадежная это честь - сопровождать ту, что спасла жизнь Правителя. Великие Боги и Небесные Драконы! Даруйте нам всем свою милость и защиту!"
  Хасан ласково хлопает Зура по длинной шее: " Что ж, друг мой, наши глаза видели Южное море, увидят и Северное!"
  
  На ткани, накрывающей повозку, нарисован дракон. Красивый: зелено-черный с золотистыми глазами. Ткань колышется, кажется, что он взмахивает крыльями. Дара закрывает глаза. Что на него смотреть? Выучила уже все трещинки на рисунке, за столько-то дней пути.
  Она помнит: "Хорошая примета - отправляться в дорогу на рассвете ..." Сначала растерялась от неожиданности. А потом... Удивление, обида, возмущение оскорбленной гордости, боль, разочарование, ощущение беспомощности, отчаяние - все вместе и по отдельности навалились и, словно, перенесли в один из тех странных полуснов, которые видела в горячке после ранения. В тишине затуманенного сознания замерцал робкий огонек надежды: " Это сон, сон... Сейчас придет Амраф и разбудит меня. Сейчас, сейчас..." Наверное, по этому, девушка не плакала, не злилась. Спокойно что-то говорила, куда-то ходила, что-то делала. Успокаивала Неджмие, не мешала служанкам собирать вещи. Прощалась с Матушкой. Не споря, пересела с лошади в повозку. Даже когда издалека смотрела на белые стены Дагри, сердце все еще ожидало, не слушало доводы рассудка. Оно упрямо надеялось весь день, до самого вечера. Огонь первого костра на стоянке сжег надежду дотла. Реальность обрушилась на Дару, ошеломила звуками, запахами. Заставила задохнуться от боли, и, не дав ни минуты, на то, чтобы прийти в себя, потребовала незамедлительно вникать в происходящее. Оказывается! Оказывается Северянка едет не просто так, а, как и положено Первой фаворитке, Спасшей Жизнь Правителя. На ее повозках: подарки для Властелина земель Экето и его семьи, все ее вещи (под словом " все", нужно подразумевать действительно все, добросовестная Фарида умудрилась загрузить даже кресла и небольшой диван, что говорить о коврах и посуде!). А раз столько добра, то помогают управляться с ним все отданные ей служанки и евнухи. Ну, а чтобы путешествие было спокойным, охраняют Фаворитку двадцать воинов личной охраны Правителя во главе с Музлумом.
  Дара, слушая Арека, только руками разводила. Зачем? К чему эти почести? Немедленно все вернуть! И воинов тоже. Ничего ей не надо. Даровал свободу, - какая разница как она доберется домой! И не стоит так испуганно смотреть!
  Девушка вздрогнула от спокойного голоса эфиопа: " Усталость - причина несправедливого гнева, Госпожа".
  Музлум прав - не стоит забывать о чести. Конечно, она понимает, что все они выполняют приказ Правителя. И что подарки - это дань уважения. Нет, Дара не хочет, чтобы о Властелине Монакира говорили, как о неблагодарном скупердяе. О, Боги! Девушка не думала, что ее слуг посчитают беглыми рабами!
  Ко всей боли еще и вина - она чуть не сделала людей несчастными! Дара медленно опустилась на примятую траву и заплакала, тоненько подвывая, по-детски всхлипывая и растирая слезы по щекам. " Что ж все так сразу! Я же не каменная!"
  
  Поскрипывают колеса, машет крыльями нарисованный дракон. Дорога не близкая. Не спеша, с достоинством, идет караван. Несколько дней, девушка ехала в повозке. И не потому, что Фарида настаивала, напоминая о традициях и безопасности. Нужно было прийти в себя. Грустно. Хоть бы Аро был... Она лежала на тюфяках, вспоминала разные события, разговоры, взгляды. Искала что-то особенное, какие-то знаки. Задавала сама себе вопросы, строила предположения, варианты развития событий. Запутывалась в мыслях, чувствах, желаниях и боли. Катится по степной дороге повозка, качается. Даре кажется, что едет она по кругу, в котором все воспоминания расставлены по порядку. Это круговое движение затягивало, укачивало, лишало воли, все плотнее и плотнее укутывало меланхолией и отчаянием. Еще немного и она просто задохнется. Нужно что-то менять, причем как можно быстрее!
  Теперь Северянка ехала верхом. Пока служанки срочно шили для госпожи точно такую же одежду, как у воинов из отряда охраны, девушка взяла мужской костюм у одного из мальчиков, помощников погонщиков. Косу прятала под тюрбаном, закрывала лицо его свободным краем. Целый день в седле - это именно то, что было нужно! Саднили натертые поводом руки, спину ломило, ноги сводило судорогой, глаза слезились, на зубах скрипел песок. Вечером девушка, даже не поужинав, падала на тюфяки и засыпала. Так Дара пыталась заглушить одну боль другой. Фарида качала головой, служанки вздыхали, натирая тело Госпожи лечебными мазями. Но странным образом усталость и боль в теле проясняли мысли. Она больше не плакала. Тот случай - просто минута слабости. Не изводила себя вопросами: "Почему? Ведь она любит его! А он "в благодарность за спасение"... Может и не любил? Так, игрался?.. Почему? Ничего не понимаю!" Дара старательно гнала грустные размышления и воспоминания. Заставляла себя: " Радуйся! Едешь домой. Столько скучала, хотела сбежать. Вот теперь едешь. К родным людям. К морю, лесу, к снежной зиме" А вопросы - зачем спрашивать, если некому на них ответить! Боль? Что ж, воины учатся жить без отрубленных рук, и она привыкнет не нянчить свою беду.
  
  Караван встречает воинские отряды, обозы с продуктами для армии. Постоялые дворы опустели. Музлум суров и молчалив, сказал только: " Теперь Господин может воевать спокойно". Девушка не стала расспрашивать почему.
  Она все время находила себе занятие. Учила служанок и евнухов языку Рагнера, рассказывала о традициях и законах. Вечерами, училась приемам боя.
  Дорога домой оказалась длиннее. Дара удивлялась, как тем, кто украл ее, удалось пробраться мимо больших и маленьких городов? Хасан подробно расспрашивал, с какими княжествами граничит Рагнер.
  Вот еще переход, последняя граница позади. Несколько дней и она - дома! Ее, конечно, не ждут. Вот будет новость!
  Ветер уже пахнет морем. На вершинах холмов знакомые сторожевые вышки. Их заметили. С вышек слышен звон, виден густой дым. Сейчас отец собирает воинов, высылает разведчиков.
  Дара едет в пятерке передовых воинов, кричит девиз своего рода. Наконец-то отзыв. На краю большой поляны их встречают воины. Девушка всматривается, ищет знакомые лица. Есть! Это передовой отряд ее дяди. Дара зовет его, спешивается и бежит к своему несказанно удивленному родственнику. В Экето отправили гонцов. Караван медленно идет по узкой лесной дороге.
  
  Воины двух стран рассматривают друг друга. Тихо переговариваются между собой. Все вызывает интерес, все отличается. Южане уже слышали от Дары, что на севере все крупное, мощное. Вот и подтверждение ее слов. Северные воины - статные, широкоплечие, под одеждой угадываются мускулы, оружие, даже на вид, тяжелое, под стать хозяевам и лошади. Не менее интересна и одежда - высокие сапоги, кожаные штаны, широкие пояса и странные накидки из шкур зверей. Добавьте заплетенные в косички волосы и бороды. Чудеса.
  Северяне ничего не знают о гостях, поэтому с легкой снисходительностью посматривают на смуглых и, по их мнению, мелковатых воинов. Тонкие сапоги, шаровары, плетеные пояса и эти мечи странной формы. А лошади... У северных лошадей жеребята больше. Пожалуй, только этот черный воин на что-то способен.
  Музлум ехал с непроницаемым лицом. Оооо! Действительно Север удивителен! Он не верил, что деревья могут быть такими огромными, теперь знает, что такое настоящий лес. Джунгли Монакира - пустыня по сравнению с этими землями. Сказочный край!
  На закате разбили лагерь. Общаться легче, когда делишься едой. Северянам понравился острый рис и сухофрукты, они даже попробовали верблюжье молоко. А южане с удовольствием ели вяленое мясо и копченую рыбу, а свежесобранная земляника была единодушно названа пищей Богов.
  Объясняясь знаками, осматривали друг друга. Ощупывали одежду, взвешивали на руке оружие. Оценивали лошадей. Вот уже кто-то набрасывает на плечи озябших гостей меховые жилеты, русые головы украшают черные тюрбаны.
  Дядя Ходжелик охрип, рассказывая Даре обо всем, что произошло за время ее отсутствия. Девушка, как музыку слушала родной язык. Завтра они будут в Экето.
  
  Рассвет позолотил верхушки стройных сосен, присыпал розовой пудрой лапы огромных елей, на длинные иглы кедров надел блестящие колпачки. Свет, пробираясь сквозь густую хвою, разделялся на тончайшие нити, ясно заметные в легкой туманной дымке. Нити тянулись до самой земли, по пути разделяясь все больше, пока не превращались в отдельные пылинки. Эта светлая пыль проникала в самые укромные уголки леса, создавала причудливые узоры на стволах, траве, опавшей хвое. Переплетения то вспыхивали, то прятались в тени, то причудливо мерцали сквозь утренний туман. Лес наполнялся звуками: непонятные ночные шорохи уступили место звонкому птичьему пению, осторожное шуршание - отчетливому топоту оленей. Лучи солнца становились плотнее, соединялись, и вдруг, словно водопад, заполнили сразу весь лес. Туман испугался, съежился и осел большими каплями росы. Музлум, проснувшийся раньше всех, застыл от восхищения. Он жалел, что не наделен талантом поэта, чтобы описать увиденное.
  
  Еще несколько часов пути и взглядам путешественников открылось поселение. Дома, сложенные из бревен, высокие крыши венчают резные коньки, окна, словно обведены кружевом: белым, голубым, зеленым. Навесы над широкими лестницами поддерживают фигурные столбы.
  Дара сразу увидела свой дом, красные столбы крыльца, а на нем...
  Девушка гонит коня, влетает в селение... Маааааамаааааа! Она целовала мокрые от слез глаза и щеки, плакала и смеялась. Кто это отрывает ее от мамы? Отец! Почему у него мокрая борода? А этот рыжий вихрь, душащий ее? Сестренка! О, Боги! Дома!
  Караван неспешно входит в Экето. Жители высыпали на улицы. Такого здесь еще не было. Во главе воинов - черный великан в красных шелковых одеждах, солдаты в черных тюрбанах, странной формы мечи. А эти животные с горбом на спине...
  Мужчины Монакира старались сохранять спокойствие на лицах. Это удивительная страна! Женщины выполняют мужскую работу и справляются не хуже воинов.
  И эти одежды... они не закрывают лицо... не носят абаи поверх своих вышитых платьев... не прячут волосы под шелла... и, не смущаясь, говорят с мужчинами!
  Первые слезы и объятия закончились. Дара ведет родителей знакомиться с гостями. Отец несколько смущен количеством отданных ему поклонов. Девушка переводит и приветствия, и просьбу караванщика Хасана разрешить торговлю и обмен товарами, и слова отца и просьбу сестренки потрогать руку Музлума... У нее немного кружится голова от избытка эмоций.
  
  Воинов и торговцев размещают, лошадям и верблюдам находят место. Экето готовится принимать много гостей. Такой повод - вернулась дочь владельца этих земель ярла Виглифа, одного из Совета Семи. Родственники и соседи уже в пути. Как только гонцы принесли радостные вести, охотники отправились в лес. Дичи нужно много, гулять будут долго.
  Как ей удается делать столько дел сразу? Переводить, отвечать на вопросы, рассказывать и одним и другим о традициях, объяснять, предупреждать, подсказывать, как определить цену на товары, помогать готовить еду для гостей, показывать, как носить южную одежду, собирать меховые жилеты для южан, встречать гостей...
  Дара с большим трудом уговорила Музлума занять место рядом с ней за накрытым к ужину столом. Эфиоп, как посол Монакира, передал самые лучшие пожелания и подарки от своего Господина, предложения дружбы и торговли. Северянам понравились яркие шелковые ткани, тончайший муслин, украшения, чеканная посуда, специи.
  
  
  Глава 34
  
  
  Дара проснулась рано-рано, можно сказать, почти и не спала. Тихонько, со всяческими предосторожностями, чтобы не разбудить никого из служанок, выбралась из комнаты. "Уф, дома, а от Фариды прячусь, как во Дворце!" Девушка улыбнулась, покачала головой, зябко повела плечами. " Это в Монакире давно уже лето, а здесь пока еще весна".
  Она бродила по дому, наполненному белесыми предрассветными сумерками. Вроде все так, как она помнит: тяжелая кованая решетка на очаге, массивный отцовский стул, накрытый медвежьей шкурой, доспехи вдоль стен, шкаф с книгами, рядом на стене - два ряда зарубок: отец в День Солнцеворота отмечал насколько выросли его девочки, теплая печка на кухне, пахнет можжевельником и горячим хлебом. Почему же душу гложет странное чувство, что она тут чужая? " Глупости! Просто отвыкла. Пройдет" Вот и любимое место - потемневший от времени ларь под лестницей, лоскутное покрывало, мама велела повесить светильники, "чтоб дочь глаза за чтением зимой не ломала". "Мама... И целовала вчера, и ругала. Наплакались обе, а толком не поговорили. Ничего, еще успеем". Дара легла на ларь, свернулась клубочком, и вздохнула: " Аро нет. Сейчас бы погладила, не так грустно было. Знала бы, что буду ехать с караваном, взяла бы Дзинтара. Хоть бы Гамбо к себе подпустил, а то заболеет еще" Она лежала так долго, пока не услышала, как на кухне гремит заслонкой печи старая Санни. Думала о том, что ее жизнь странным образом разделилась на три части. До похищения. Монакир. Возвращение. Что она уже не та, что была. Что ее боль не ушла, как змейка, свернулась у сердца. Что нужно отучить служанок относиться к ней как к фаворитке. Что нужно не вспоминать. " И не нужно ждать, что вот-вот на Центральной Башне ударит колокол. Представь, что читала книгу о путешествиях, она закончилась. Закрой и поставь на полку"
  Экето просыпается. Вот уже играют на рожках пастухи, собирая стадо. Скрипят колодезные журавли. Потянуло дымком от печей. Новый день, новые заботы. Дара, чтобы стряхнуть с себя невеселые мысли, исполняет связку движений одного из дворцовых танцев, кланяется сама себе и решительно идет будить Фариду. Сегодня родители будут завтракать по-монакирски!
  Сегодняшний день не легче вчерашнего. Переводить, объяснять, за всеми следить, рассказывать, разбирать повозки с вещами, успокаивать служанок и евнухов. И снова переводить, объяснять, рассказывать.
  
  "О, Боги! Я люблю своих родственников! И сейчас с большой любовью убью своего братца Волафа! И знала же, что он способен на любые глупости, а южане - горячие! Хорошо, что хоть успела во время. Мужчины! Выпили хмельного, и вот - скачки! Ну-ну! Конечно, тяжеловозы проиграли легким и стремительным скакунам"
   Гостей приветствовали, пожимали руки. Ну а на долю Волафа и его друзей досталось столько насмешек, что самовлюбленный братец, добавив пива, решил взять реванш врукопашную. Южане заволновались, стали плотным кольцом. Забряцали мечи.
  Дара, быстро поняла, что к чему, и вот уже на задиру вылито ведро холодной воды. Тот тряхнул головой, взревел, развернулся, чтобы разобраться с храбрецом, посмевшим его остановить. Но вся его решительность мгновенно испарилась вместе с хмелем, как только он увидел глаза Дары. Волаф, был на несколько лет старше, и раза в три крупнее девушки, храбрец в бою. Но он знал, что в гневе его сестра способна на многое. А судя по тому, как девушка сжимала в руках коромысло... Суровый воин, пробормотал что-то похожее на " извините гости дорогие", отмахнулся от шуточек товарищей и поспешил уйти. Южане успокоились. Зеваки расходятся.
  
  Экето шумел. Новости о торговцах с юга, о невиданных товарах расходились по поселениям. Желающих купить, продать, обменять и просто поглазеть было много. Караванщик Хасан даже не ожидал, что эта поездка будет такой удачной! Он повезет назад достойный товар: красивейшие меха северных зверей, великолепные вещицы, вырезанные из моржовых клыков, прочнейшую кожаную упряжь, льняные и шерстяные ткани, сушеные северные ягоды, отличнейшего качества воск, удивительные орешки из шишек, тюленьи кожи, разные забавные мелочи и, главное: редчайшие камни - янтарь. Торговец уже подумывал о снаряжении не одного каравана.
  
  Дара была занята подготовкой к приезду гостей, когда к ней пришли ее двоюродные братья. С разговором. Они хотели понять, насколько хороши южные воины. Но не воевать же с гостями! Да и драки устраивать как-то не хорошо. Вот и решили северяне, что ничья гордость не пострадает, если показать друг другу приемы владения оружием и ведения боя. Девушка сначала хотела сказать "нет", но потом подумала, что это не такая и плохая идея. И гости не будут скучать, и следить, что бы кто-нибудь из местных не развязал случайно драку не нужно. Она поговорила с монакирцами, они даже обрадовались.
  Полпоселка пришло посмотреть, конечно же, и отец, и, даже, мама. Сначала свое мастерство показывали северяне. Гости качали головами, восхищенно цокали языками. Если в учебном бою разлетаются щиты и мечи высекают искры, то, что будет в настоящем? Очередь южан. Теперь уже ее братья удивленно поднимают брови и одобрительно кричат. Нет, они не так просты, как казалось, эти смуглые! Такие хитрые выпады, такие обманные ходы! Волаф чесал затылок: хорошо, что не полез на рожон... Воины меняются мечами, пробуют выполнять движения, разбиваются на пары. Как они понимают друг друга?
  Через несколько часов уставшие, но довольные воины дружно идут в баню. Потом сидели за общим столом. Ели, пили, пели, обнимались, хлопали друзей по плечам, дарили подарки. Северяне навесили на пояса ножны с фигурными кинжалами. Южане примеряли меховые одежки. Волаф поманил за собой Музлума. Через некоторое время Эфиоп вернулся в высоких сапогах, кожаных штанах и рыжей лисьей шапке. А Волаф щеголял в широких шароварах и расшитом серебром шервани.
  
  Вечером дом ярла наполнился гостями. Виглиф, щедрый хозяин, не будет радоваться возвращению дорогой дочери один. Столы накрыты, музыканты занимают места.
  Праздновали два дня. На третий, рано утром Дара разбудила монакирцев. Бедные воины, не привыкшие к крепкому хмелю, были уже не смуглыми, а немного серыми. Чтобы ее гостеприимные родственники из лучших побуждений и переизбытка чувств, не уморили гостей выпивкой, девушка решила их увести. Поедем к морю.
  Дара нарочно вывела свой отряд к скалистым обрывам. Такое великолепное зрелище стоит увидеть. Сосны бесстрашно нависли над самым краем, некоторые, совершенно отчаянные смельчаки, уцепившись корнями за выступы скал, висели над пропастью. До самого горизонта - море! В это время года спокойное. Без белых, штормовых барашков на гребнях волн. Но в этом спокойствии ощущалась мощь и сила. Море мерно вздыхало, накатывало на берег мягкими волнами, словно игралось, откатываясь назад, открывало прибрежные валуны. О том, что оно просто отдыхает и прячет свою силу, говорили скалы, изъеденные прибоем и камни, почти круглые от постоянного катания.
  На каждом выступе скал гнездились птицы. Большие и маленькие чайки, мощные черные фрегаты, медлительные серые, с голубыми ногами, олуши и еще множество яркокювых тупиков. Это птичье население шумело, летало, ловило рыбу, кормило птенцов.
  Ветер оставлял на губах соленый привкус. Доносил к берегу дыхание глубины. Даре, не раз видевшей эти виды и то перехватило дух, что же говорить о тех, кто увидел впервые!
  Разбили лагерь. Они будут здесь до завтра, что бы гости увидели прибой. А сегодня Дара покажет свои самые любимые места, проведет их к воде, наберет мидий и, вдруг повезет, наловит крабов. Воины, как дети, трогали воду, убегали от волн, пробовали море на вкус. Музлум, по примеру девушки, ходил по берегу босиком и смешно ахал, если наступал на торчащий камень. Потом эфиоп сидел у костра и рассеянно наблюдал за хлопочущими над едой людьми. Это удивительное путешествие! Нужно хорошо все запомнить, чтобы рассказать дома. Зачем он не поэт? Теперь понятно, почему Исхан не сидит на одном месте! Столько красивых видов, столько новых знаний! И хватит ли слов, что бы описать все это? И как рассказать о вкусе морского ветра, о цвете заката, о шепоте леса?
  Воины распробовали мидии - вкусно, а запеченные крабы - еще вкуснее, а рыба в море без костей. Дара не давала им спать до восхода Луны - чтобы увидели светлую дорожку! А утром все проснулись от шума прибоя. Даааа! Это действительно потрясающе! Водяные горы с грохотом обрушиваются на берег. От ударов волн дрожат скалы, мельчайшая водяная пыль поднимается выше сосен, в солнечных лучах вспыхивает радуга!
  
  Еще несколько дней прошли в интересных занятиях: продолжали учения, ходили в лес за ягодами, занимались рыбалкой, охотились. Но Музлум стал торопить отъезд. Эти бесстыдники стали заглядываться на девушек! Дома война, а им любовь подавай! Да и Хасан уже готов ехать.
  
  И вот они уезжают. Дара обнимает своего черного друга, плачет, уткнувшись носом в его широкую грудь.
  - Прощайте, Госпожа Дара. Желаю вам счастливой жизни. Я буду помнить это путешествие,- и, наклонившись к ее уху, тихо добавил,- я буду беречь Его...
  Девушка долго стоит на дороге. Гостей проведут до самой границы. Музлум увез в тюке с подарками для Матушки и Неджмие ее сердце. О, Боги! Пусть моя любовь защитит его! Я желаю тебе победы и мирной счастливой жизни, гордый ,упрямый Властелин Монакира, Благородный Правитель Амраф!
  
  
  Глава 35
  
  
  В Желмир новости идут долго, по дороге обрастая слухами и вымыслами. Поэтому рассказам торговцев и бродячих артистов не то, чтобы не верили, а ждали подтверждения от войсковых гонцов. Последние известия тревожили. Заговор, грядущая война. Мужчины только об этом и говорили. У Храмов, в чайханах, дома с соседями, даже в игровых залах " Веселого дома". Осуждали бунтовщиков, хвалили Правителя, рассуждали о кочевниках. В степи всегда готовы к набегам. А то, что дикие собрали большое войско - не причина для паники. У Монакира тоже воинов не мало, а нужно будет - все мужчины возьмут в руки оружие!
  Женщины тоже говорили о войне, плакали и молились. Тайком от мужей и братьев проводили обряды поклонения полузабытым древним Божествам и Драконам, чтобы те смилостивились, отвели от страны беду, сохранили многие жизни.
  Армия Монакира раскинула походные шатры в котловине между сопками. Правитель прибыл к месту встречи с союзниками первым. Неожиданная задержка и бездействие вызывали у Амрафа досаду. Он злился и на себя, за торопливость, и на южан, за медлительность, и, даже, на воинов, с удовольствием отдыхающих у костров. Чтобы успокоиться, Правитель решил немного пройтись. Но не ходить же, туда-сюда по лагерю. На склоне одной из сопок виднелась странная груда камней. Вот туда, в сопровождении охраны, и отправился.
  Камни. Просто камни. Кто знает, зачем ифриты принесли их сюда. А он, совсем, как ребенок, представлял, что найдет что-нибудь интересное: место, где проводят тайные обряды приверженцы старой веры, могилу отшельника, разрушенное разбойничье логово. Но это просто камни. Сердиться глупо. Правитель недовольно поморщился: кажется, раздражение становится его верным спутником. Он потрогал валун - теплый. На ладонь вдруг опустилась божья коровка, и сразу вспомнилось: пальчики, перепачканные зеленым соком, и " солнышко, солнышко, полети на небо..."
  "Шайтан! Почему гули не живут у рудников? Украли бы Гасара еще младенцем! Знал бы, что задумает этот сын девов, сам отдал бы в услужение огненному ифриту, чтоб снимал ледяными щипцами нагар с его языка тысячу лет!"
  Жучок расправил крылышки, взлетел. Амраф следил за его полетом, пока не встретился взглядом с Исханом.
  - "Очи его мечут молнии, голос подобен грому. Лик грозный врагов повергает в трепет. Буря в степи поднимается от взмаха меча его" Кого казнил в мыслях своих мой Господин?
  - Можно ли казнить дважды...
  - Сколько чести безумному Гассару! Властелин Монакира не стер его имя из своей памяти, изволил думать о нем!
  Правитель горько усмехнулся:
  - Изволил... И после долгих размышлений оценил его. Умнейший стратег.
  - Ненависть затмила его разум.
  - Ненависть ослепила его, вывела на ложный путь, но не лишила рассудка. Безумец, задумай он занять трон, бросился бы на Правителя прямо в Зале Совета. Его вело бы сиюминутное желание и не заботили бы последствия поступка. А Гассар продумал все свои действия.
  - Ты хвалишь больше, чем он заслужил. Гассаров не приняли бы на троне. Аяны восточных и южных земель оспорили бы его притязания.
  - У него был хороший план.
  - Ничего " умнейшего" Сначала, для укрепления своего положения, он берет в жены дочь правящего рода. Неджмие подарит "правильного" наследника. Как только это произойдет, участь Правителя и тех, кто может претендовать на трон, решена. А чтобы аяны, верные правящему роду, не мешали, их нужно отвлечь войной.
  - Разве не достойно похвалы?
  - Не думаю. Намеренно втянуть страну в последующую за сменой Правителя смуту, отдать земли на разграбление врагам - не слишком ли большая цена за удовлетворенную ненависть? Уж, лучше был бы безумцем, чем таким стратегом.
  Амраф покачал головой
  - Я тоже не сразу понял. Ты помнишь его речь? Сколько лет в мечтах он уже правил Монакиром! Точно спланировал, что и как будет делать в каждый день своего правления. Гассар никому не отдал бы и мизерной доли того, что считал своим. Для исполнения планов, он пообещал бы кочевникам самые немыслимые вещи. Но! Омар знал, что вся дикая степь не объединиться, в лучшем случае их войско будет равно армии Монакира. Он ненавидел меня (и тебя за одно), но глупцом не считал. Понимал, что замечу приготовления кочевников и начну действовать, позову союзников. Я уверен, он на это рассчитывал. Объединенное войско разбивает врагов и освобождает его от выполнения договоров... Вот так. А смута... уставшим в боях аянам мир нужнее власти. Просто провинции, на которые опирается Правитель, будут другие.
  - Хм! Не думал, что скажу это, но, шайтан, не так уж безумно!
  - Эх! Я погорячился тогда! Подарил ему легкую и быструю смерть. Нужно было подержать его в подземельях, устроить пару встреч с палачом.
  - Ты стал кровожадным?
  - Знали бы теперь точно: как велико войско, есть ли предводитель, где оно и много другого не менее интересного.
  - Что ж, узнаем все сами. Да прибудет с нами милость Богов!
  Братья еще долго гуляли по склону сопки. Говорили о том, что волновало сейчас больше всего: чего ждать от объединившихся кочевников, не изменят ли они привычки ведения войны, как предупредить их хитрости. Смотрели на лагерь в ложбине, рассуждали, как эта война повлияет на жизнь страны.
  Они сильно удивились бы, если бы знали, что в это же время, в таком же военном лагере, еще один человек думал о предстоящей войне и Монакире.
  
  Сидя в легком походном гэре, вождь Мэргэн пил чай. Напиток был таким, как он любил: на козьем молоке, чуть-чуть посоленный, заправленный поджаренным курдючным салом, со щепоткой перца. Вождь шумно тянул из пиалы густую, горячую жидкость, щурился от удовольствия. Хорошее это дело - чай! Мэрген даже не думал ни о чем - кто же делает два дела сразу, достойный человек не торопиться. Сначала - еда, потом - размышления.
  И вот пиала пуста. Он велел, чтоб не беспокоили. Верные нукеры застыли у входа. Вождь закрывает глаза.
  Его род был большим и уважаемым, но, так случилось, что отец ушел к предкам, когда Мэрген был еще ребенком. Пока мальчик рос, правили братья отца. Из-за их вражды род потерял и уважение, и пастбища, и людей. Ему пришлось быстро взрослеть и быть жестоким, чтобы вернуть потерянное. Теперь у него достаточно земель - настоящий аймак, большие табуны и стада, достаточно воинов, чтобы охранять их и совершать набеги, люди его рода забыли о голоде и распрях. Вот только нет былого уважения. Легко потерять, не просто вернуть. Мэрген старался. Небо видит, не для себя, для рода. Сыновей учил держаться вместе. Водил воинов в дальние и рискованные набеги, справедливо делил добытое. Лучшим дарил коней и скот. Помогал семьям тех, кому не суждено было вернуться.
   Степному человеку нельзя без набегов. Разве мальчики станут мужчинами, не испытав себя в бою! Где воины возьмут красивые украшения для жен и возлюбленных? Как обходиться без пленных? Добытые в набегах запасы помогут выжить, если Небо вдруг прогневается и на скот нападет мор. Вот только совершать набеги все труднее. За несколько последних лет Монакир укрепил границы, увеличил гарнизоны в городах. Приходилось объединяться двум-трем родам, чтобы поход был удачным. Степных воинов гибло все больше, добытого было все меньше.
   В самой степи было не спокойно - малочисленные кланы стали грабить чаще, случалось, их вырезали полностью. Приходилось держать на границах своего аймака больше воинов.
   Мэрген видел, что торговля с соседями приносит, хоть и не большой, но постоянный доход. Но, Великое Небо! Разве можно изменить традиции предков! Его люди не станут презренными торговцами! Хватит и былых унижений!
   Тревожные мысли не давали Мэргену уснуть. Но выхода он пока не видел.
  И вот в такое время и появился в степи молодой монакирец. Хорошие лошади, одет в шелковое дэли. Вел себя уважительно. Оружие и сапоги оставил за дверью. Пиалу взял двумя руками. Пил чай, улыбался, не спешил говорить о деле. Подарил синий хадак. Удивил тем, что предлагал. Вождь обещал подумать. Неожиданному гостю он не верил. Его желанию получить власть - да, тому, что выполнит обещанное - нет. Видит Небо, разве можно верить задумавшему предательство! Да и что такого он обещал? Когда это степняки спрашивали разрешения оставить себе то, что добыли в набеге? Откроет проход, отозвав к столице войска? Хм, для этого сначала нужно стать Правителем. А только Небо знает, станет ли. Да и личные гарнизоны землевладельцев никуда не уйдут. Торговать в Бир-Ким они могут и без непонятного договора. Земли? Так они не его, аянов. Они ни за что не отдадут свое, и дань платить не будут. Пастбищ там мало, а обрабатывать Землю - оскорбить ее и Небо, великие несчастия падут на того, кто осмелится на такое.
  Степь волновалась. Посланники от монакирца стали частыми гостями в гэрах вождей. Везли подарки, оружие, золото. Согласных становилось все больше. Совет у Соленых Камней решил отправить посольство. Посольство вернулось с договором и впечатлениями. Мэрген не спорил с теми, кто называл нынешнего Правителя слабым. Он встречался с Амрафом в бою. Настоящий воин. А женщины? Кто из мужчин не любит женщин! Долго думал вождь, очень долго. И согласился идти в большой набег. Почему? Глупо отказываться от того, что само идет в руки. А еще возник у него план. Если монакирец хитрил, то и Мэрген схитрит. Самое ценное, что предлагалось - земли. Земли самого Монакира, они не получат и не удержат. А если захватить то, что не совсем Монакир? О, вождь помнит о горном княжестве! Если страну охватит заговор и смута, защищать князей будет некому. Главное, захватить. А потом видно будет: или новому Правителю напомнить об обещанных землях, или со старым воевать. Будет на то милость Неба и Тэнгэр - станет хозяином серебряных рудников, нет - так значит, постарается увезти, как можно больше драгоценного метала. Зато его род вернет былое уважение, и будет уверенно смотреть в будущее. Мерген решил, что пойдет со всеми до границы, а там придумает, как поступить. Единства в степной армии нет. Этим можно воспользоваться. И ничего, что его гэр стоит на советах не в первом круге, влияния вождя хватит, чтобы быть услышанным.
  Мэрген довольно вздыхает, усмехается: " Решено. Скажу шаману, чтобы провел обряд восхваления девяносто девяти Тэнгэр! И пусть хорошо покропит молоком и на запад, и на восток!"
  Он садится перед алтарем и, чуть раскачиваясь, возносит хвалу Великому Небу.
  - Я стал вождем не потому, что я хорош и силен,
  Вождем я стал, благодаря милости Отца - Могущественного Неба...
  
  Степь, разморенная полуденным солнцем, вытянулась до самого горизонта и дремала. Изредка только приоткрывала один глаз - проверяла все ли в порядке. Довольно вздыхала: все спокойно, и снова засыпала под стрекотание кузнечиков и гудение пчел. Ах, хорошо спиться, пока до засухи далеко! Но, как часто бывает, вдоволь насладиться отдыхом Степи не дали. Ее разбудило ворчание Духов, обитающих в окрестностях сопок. Некоторое время, она слушала, как они возмущались, ругали людей за бесцеремонное вторжение и нарушение мирного покоя и уединения. Но вскоре стенания обиженных созданий ей надоели. Степь недовольно качнула травами, подняв мириады мошек, жучков и бабочек, и сердито загудела сотней шмелиных роев: " Ох! Что происходит под Вечным небом! Поразительный случай. Не верю ушам своим! Духи говорят о людях больше минуты. И какие жаркие речи! Воистину, за гордыней скрывается глупость! " Хранители тайн сестер великих гор..." Не слишком ли много чести вы присвоили себе и этим земляным кочкам? Эх, рассержусь, да и напущу на них кротов и сусликов! И что же заставило вас выть, подобно голодным гулям? Глаза обманывают меня? Или я действительно вижу чаши с молоком и медом и курящийся ладан? Вам, как положено, оказали уважение! Принесли извинения за нарушение покоя. Неужели вы потеряли счет времени, сидя в этой глуши, и ждете жертв, как во времена первых людей? Прямо уничтожить воинов готовы. Конечно, зачем обращать свое драгоценное внимание на причины, чьих-то поступков, если есть повод обидеться. Как мелочно и недостойно Древних! Но разве такие самовлюбленные создания что-то слышат?"
  Высказавшись, Степь расправила травы, несколько раз вздохнула, и, довольная наступившей тишиной, снова задремала. Ах, если бы она знала, к чему приведет ее невинное желание отдохнуть!
  Любопытный ветер еще немного покружил над сопками, надеясь услышать что-нибудь интересное, но, ничего не дождавшись, улетел.
  Духи молчали. Стоит ли говорить, если не хотят понять? Впрочем, хоть это и не очень приятно признавать, в словах Степи есть доля правды - слишком много внимания горстке воинов. Но от людей слишком много шума! А слух у Бестелесных созданий так тонок, что ловит не только слова и звон оружия, но, даже, мысли. Только зачем Древним вообще знать все эти человеческие размышления и смешные желания. И, как тут "не дать волю гневу"! Но только вот это: "как мелочно и недостойно" и "такие самовлюбленные"... Что ж, честь важнее гнева. Духи окажут милость. Не всем, одному-двум. И эти счастливцы должны быть действительно достойны внимания Наделенных силой. Из-за глотка щербета или натертой пятки никто и пальцем не пошевелит. Древние создания решили, что они слишком утомлены непривычными переживаниями, чтобы делать что-либо прямо сейчас. К тому же, до утра воины никуда не уйдут, времени, чтобы выполнить обещанное достаточно. Духи решили действовать, когда сумерки уже начали осторожно гасить краски дня. Нет, солнечный свет не мешал им, просто, соблюдением церемоний хотелось произвести впечатление на Степь.
  В степи, в отличие от городов, сумерки короткие. Небо еще хранит следы солнечных лучей, а горизонт уже скрывает темнота. В это таинственное время смены дня и ночи происходят самые удивительные вещи. Например, можно увидеть истинный свет каждой души.
  Внимание Бестелесных сразу привлек яркий огонек, и что было совсем уж любопытно - они рассмотрели рисунок древнейшего заговора и тонкую нить, связавшую двоих, и боль разлуки, и груз вины. Что ж, раз уж этот человек отмечен Великими, выбор очевиден.
  Духи осторожно коснулись тоненькой серебристой нити. Забавно... Странные эти люди, как можно с одинаковой силой хотеть сохранить любовь и отказаться от нее?! Впрочем, какое дело Древним до людских сомнений! Оказывать милость - значит, оказывать милость! В этот момент они хотят встретиться? Будет им встреча!
  
  
  До самого заката Амраф старался чем-нибудь занять себя. То тренировку устроил, то пошел проверять запасы провизии, то в десятый раз выслушал донесения разведчиков, словом делал все, чтобы не вернулась досада и раздражение. Вот уже сумерки опускаются на вершины сопок, значит, еще один день ожидания закончился. Если Боги будут милостивы, завтра подойдет армия южан. Нетерпение - самая большая слабость человека, а уж для Правителя так почти преступление. Воевать нужно с холодной головой. Никуда кочевники не денутся, хоть степь и большая. Эти размышления успокоили. В самом деле, разве важно когда именно встретишь врага! И почему эти разумные мысли не пришли с утра?
  На темнеющем небе появляются первые звезды. Над степью разливается тишина. Потрескивает хворост в кострах. Перекликаются ночные птицы. Амраф хотел посидеть с воинами у костра, даже вышел из шатра, но отвлекся на пролетевшую совсем рядом летучую мышь и замер. Куда хотел идти? Что хотел сделать? Он прихлопнул севшего на щеку комара и, неожиданно для себя, зевнул. Спать? А почему и нет! Быстрее наступит завтра.
  Это сон, конечно, сон! Разве может человек наяву попасть в такое чудесное место? Башни и башенки из белого и розового камня, беседки, галереи и террасы тонут в изумрудной зелени. То ли сад во дворце, то ли дворец в саду. Диковинные растения склоняют ветви над ручьями и озерами. На тенистых лужайках пасутся белые и золотые газели. Удивительные птицы летают между деревьев. Над дивной красоты цветами порхают изумительные бабочки. Воздух наполнен чарующим ароматом. В струях фонтанов вспыхивает радуга.
  Сон, это, конечно, сон! Только во дворце Прекрасных Пери стены украшены самоцветами и жемчугом! На полах лежат великолепные ковры, и шкуры невиданных зверей. Занавеси тончайшего шелка, диваны затянуты нежнейшим бархатом, алтабасовые подушки. Резные чаши из горного хрусталя нефрита и яшмы, наполненные превосходными плодами. Звучит прекрасная музыка.
  Но Амрафу не до всего этого великолепия! Непонятное волнение гнало, словно шептало на ухо: " Нужно найти, скорее!" И он шел от зала к залу, гулкими переходами, открывал двери в покои, выходил на террасы, спускался и поднимался по лестницам. Где искать? Что вело его? Любопытство, упрямство, необъяснимая уверенность?
  Они просто столкнулись. Одновременно повернули и столкнулись. Правитель подхватил ойкнувшую от неожиданности девушку, не падать же ей, в самом деле. Едва коснувшись, он знал - нашел, это она, та о ком не мог не вспоминать. Ее тонкая талия, светлые локоны и неповторимый аромат амбры и масла давана. Сердце сначала пропустило несколько ударов, а потом понеслось такими скачками, что будь это лошадь, ни один седок не
  удержался бы в седле. Амраф обнял нежно и крепко, прижался щекой к волосам и выдохнул: " Моя Дара!" Боль, занозой сидевшая в сердце, исчезла, казалось, что с каждым вздохом он наполняется покоем, как водой в сезон дождей пересохший ручей. "Великие и Всемогущие! Благодарю за щедрый дар! Есть ли слова, чтобы описать счастье!" Амраф почувствовал, конечно, что девушка, услышав его голос, вздрогнула, задержала дыхание и замерла, но посчитал, что это от удивления и неожиданности. Сейчас она поднимет голову, и он без сопротивления утонет в серо-зеленом море ее глаз.
  - Я рада, что неожиданная встреча подарила Благородному Правителю Амрафу радость и счастье, а если меня перестанут душить и отпустят, то и сама стану счастливой.
  Девушка упиралась кулачками в грудь мужчине, старалась выбраться из объятий и, даже, постаралась наступить на ногу, чтобы он отвлекся и развел руки. А он, опьяненный радостью, любовался ее серьезным личиком, нахмуренными бровями и крепко сжатыми губами. Конечно, никто ее не отпустит. Амраф улыбнулся:
  - Дочь Лесных Духов, тебя невозможно предугадать.
  Дара вздохнула:
  - Властелин Монакира, от которого знаешь чего ожидать - хватает всех девушек, оказавшихся рядом.
  Правитель одной рукой крепче прижал к себе вырывающуюся девушку, другой нежно провел по ее щеке.
  - Я знаю только одну, которую хочется схватить, когда она оказывается рядом.
  - Несчастная! Мало ей синяков от хватания, так еще и от этих злобных завистливых крыс в черных абайях отбивайся!
  Она довольно засопела, заметив, как поморщился мужчина, от того, что ей удалось-таки наступить ему на ногу. Амраф вздохнул: " Не могу ее отпустить, не могу. Словно сейчас мы - единое целое, отпущу - оторву часть себя" Понимал, почему Дара сопротивляется и хочет уйти. А отпустить не мог. Немного ослабил хватку и спокойно сказал:
  - Прекрасный дворец. Ты успела его осмотреть?
  Девушка прищурилась, цокнула языком.
  - Если меня будут держать так же крепко еще несколько минут, то точно задушат, и прекрасный дворец станет моей прекрасной усыпальницей.
  - Я думаю, это дворец Прекрасных Пери - чудесных дев, исполняющих желания. Я желал так сильно, что они услышали и исполнили.
  - Надо же! Но я не слишком удивлена, в этих краях принято исполнять желания мужчин. Моего желания никто и не думал спросить. Да и исполнять, как я вижу, не собирается.
  Дара фыркнула, и в очередной раз попробовала освободиться. Правитель снова вздохнул. Эх, где то время, когда он был юным? Одного игривого взгляда бывало достаточно, чтобы покорить девушку. Возраст наделяет мудростью, но забирает обаяние и легкость общения. Что ж, вспомним проверенные способы.
  - Дивное место. Очаровывает, вдохновляет. И, хоть я не поэт, просятся строки:
  Есть девушка, на орешек киндаля похожа,
  сердечко колючее, словно куст дикой розы.
  Уста ее нежные, созданы лишь для молитвы,
  слова же суровые режут, как бритва.
  Один раз взглянув, мимо прошла,
  а в сердце моем пожар разожгла.
  И солнечный свет не мил уж тому,
  кто глаз ее серых познал глубину.
  Улыбка ее, словно буря степная,
  восторг и смятенье в душе вызывает.
  Не знаю, на счастье дана иль на горе,
  та девушка - моя ясная зорька.
  Пусть ядом разлуки отравлена кровь,
  я душу отдам, лишь жила бы любовь!
  Девушка слушала, иронично подняв бровь, потом кивнула:
  - Мило.
  Он смущенно потупился, склонился к ее ушку, и, почти промурлыкал:
  - Автору положена награда...
  И, не дав ей опомниться, поцеловал. О, Боги! Как же он скучал по этим губам! Дара возмущенно мычала, вырывалась, молотила кулачками по его плечам. Но Амраф не отпускал ее. Тогда девушка затихла и, даже, стала отвечать на поцелуй. Он, поверив, что она перестала упрямиться, расслабился, закрыл глаза, и... тут же вскрикнув, на мгновение отпустил девушку.
  - Шайтан!
   Дара, довольно сильно прикусила его за губу, и, воспользовавшись растерянностью мужчины, выскользнула из объятий.
  - Ты - дикий кочевник!
  - Какое суровое наказание за неудачные строки.
  Увернулся от летящей в него подушки.
  - И за невинный поцелуй...
  О стену с мелодичным звоном разбилась ваза.
  - Ты сердишься на меня, зачем же громить чужое жилище?
  - Пусть знают, как помогать...
  Еще одна подушка, задев корзину с цветами, вылетела в окно.
  - Пощади прекрасный дворец...
  Дара фыркнула, и схватила очередную вазу.
  - Довольно! И в гневе нужна мера.
  - Я еще не сердилась.
  Девушка гордо вздернула подбородок, крутнулась и направилась к выходу.
  - Не уходи, не завершив разговор!
  - Ты не можешь мне приказывать. Я не твоя подданная!
  Амраф вздохнул.
  - Я прошу.
  Она остановилась, повернулась.
  - Послушай. Не знаю, чьей милостью, нам подарили встречу, скажу только, что безмерно благодарен за подарок Всесильных. Но, кто скажет, будет ли еще такой случай?
  Девушка нахмурилась.
  - У меня горят ладони, так хочу обнять тебя! Но, если решишь уйти - не стану удерживать. Подумай. Решив уйти сейчас, не будешь ли сожалеть и корить себя за то, что не воспользовалась чудесной возможностью? Ни один человек не знает, что уготовано судьбой. Я не знаю, что случится в сражении. Одно знаю точно - твое лицо проплывет перед моими глазами прежде, чем они погаснут навсегда. Это..
  Девушка жестом остановила его. Отвернулась к окну, нужно собраться с мыслями. " Вот же, Леший! "твое лицо проплывет перед моими глазами прежде...", ох, я глупая, ведь война же! Утащи болотный дух, этих кочевников! А ведь он станет мечем махать рядом с воинами..."
  Он, молча, напряженно ждал, не мешал, любовался тем, как меняется выражение ее лица. Разве можно предугадать Дару? Вот девушка поворачивается. Как понять этот блеск глаз? Почему она резко выдохнула, и тряхнула головой, отвечая, очевидно, своим мыслям? Что решила?
   Подошла. Стала, уперев руки в бока.
  - Ай-ай-ай, Наследник Великого Собирателя Земель, Сын Стража Границ, потомок Знатнейшего Рода Айяшаров, властелин Монакира, Благородный Правитель Амраф, слышали бы тебя сейчас воины и подданные! " Я не знаю, что случиться в сражении" Что это за женские причитания? Сожалеть, говоришь? Если и буду сожалеть, то о том, что нет у меня с собой шила, чтобы исколоть твой глупый язык!
  Дара решительно шагнула ближе, Амраф даже вздрогнул. Но девушка, привстав на цыпочки, обняла, прижалась щекой к щеке и неожиданно всхлипнула. Правитель обнял ее, а она, обхватив ладонями его лицо, глядя прямо в глаза, говорила:
  - Ты не можешь! Не смей думать о смерти! Попробуй только! Я тебя тогда поколочу самой большой дубиной!
  Голос сорвался, слезы текли по щекам. Дара уткнулась лбом в широкую грудь мужчины, била кулачками по плечам и повторяла:
  - Слышишь? Не смей! Слышишь!
  А потом обвила руками шею и поцеловала. И столько было в ее не слишком умелом поцелуе: и прощение, и решительность, и любопытство, и волнение, и жаркое желание, и призыв. Это смешение чувств захватило обоих. Не прерывая поцелуя, он подхватил девушку на руки, пинком распахнул двери в ближайшие покои.
  
  Духи, устроившие встречу, раздраженно вздохнули: " Ну, наконец-то! И сколько возни с этими людьми! И как долго! Страсти им прибавить, что ли?"
  Они не дошли до роскошного ложа. Это Дара виновата. Запустила руки в волосы, прижалась сильнее и, вдруг, скользнула язычком ему рот. Амраф задохнулся от жаркой волны и, вместе с драгоценной ношей опустился на ковер. Она тихонько смеется и прикусывает мочку уха. Легкая тень удивления: " Разве это его стыдливая девочка?" Но до размышлений ли сейчас? Он осыпает поцелуями ее лицо, шею, руки. Девушка гладит его заросшие густой щетиной щеки и подбородок, трогает упрямую складку между бровей. Они смотрят в глаза друг другу и тонут, тонут, тонут ... " Моя Дара..." ... "Амраф..." ... Горячие, жадные поцелуи. Дара никак не справится с застежкой шервани, он рывком распахивает полы, отрывая пуговицы, одним движением снимает курту. Она восхищенно ахает, трогает кубики пресса, перебирает курчавую поросль на груди, и целует ямочку на шее, и грудь, и плечи. С треском рвется тонкая ткань, у Амрафа не хватило терпения на шнуровку ее одеяния. Он задохнулся: " О, Боги! Как восхитительна ее нагота!" Нежная шейка, с пульсирующей жилкой, точеные плечики, грудки с заострившимися сосками! Последние покровы сброшены. Они ласкали и целовали тела, забыв о мире и времени, поили друг друга любовью. Еще мгновение и они сольются в древнем танце страсти.
  
  Ночь, занятая привычными хлопотами, не сразу обратила внимание на проделки духов. А когда поняла, что может произойти, решительно прервала творящееся безобразие. Если бы могла - надавала бы подзатыльников и затрещин самовлюбленным глупцам, чтоб впредь думали, прежде чем вмешиваться в судьбы людей. Она порадовалась, что успела во время и ее подопечные не совершили непоправимой ошибки. Затем вместе со Степью и Луной, пользуясь правом древнейших, придумали духам наказание - лишить их силы и отправить жить среди людей до тех пор, пока не избавятся от гордыни и научатся понимать человеческие чувства.
  
  С протяжным хриплым стоном наслаждения Амраф открыл глаза. Не сразу понял, что находится в своем шатре. "Сон! О, Боги, какой сон! " Он с удивлением обнаружил, что ему нужно менять шальвары. " Такого со мной не случалось с тех времен, когда был совсем юнцом!" Но сон ли это? Губа прокушена, на груди царапины от ноготков, рукав курты оторван, шервани без пуговиц. А какие ощущения! Шальвары теперь менять ...
  Исхан, привлеченный странной возней в шатре Правителя, застал брата за переодеванием. " Сон приснился? Говорил же тебе, долгое воздержание вредит здоровью. В ближайшем же поселке приведу тебе кутани" Вдоволь посмеявшись, ушел. Амраф ничего не сказал ему о сомнениях и о том, что в кулаке он крепко сжимал янтарный кулон Дары. Не спал до утра, вспоминая и размышляя - что это было: дар, наказание или шутки Всесильных.
  
  А в это же время в своей кровати горько плакала Дара.
  Ей снился удивительный сон. Прекрасный дворец, Амраф... Но сон резко прервался. Она не сразу поняла даже, что очнулась в своей комнате. " Какой странный сон. Да и сон ли?" Девушка горела, как в лихорадке, тело покрыто испариной, низ живота тянет. Она чувствовала каждое прикосновение, каждый поцелуй. Сорочка разорвана... А в кулачке зажаты пуговицы от его шервани.
   Стараясь не шуметь, сменила сорочку. Легла, свернувшись клубком, и заплакала. Потому что совсем не понятно и обидно!
  Дара не знала, что под дверью сидит разбуженная ее стонами Фарида, и тоже горько плачет, жалея свою госпожу.
  
  
Оценка: 8.00*7  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"