Мунке - батор почти выздоровел, когда они подъехали к лагерю Тохтамыша. Хотя рана, может быть смертельная для иного, ещё полностью не зажила, но осложнений особых не было. Тибетский врач, что пригласили еще в Хайхэне, сказал, что батыру не выжить и уехал, но плату взял полностью.
Он въехал в лагерь Тохтамыша в начале 1389 года. Когда поход на южных монголов был практически решен. Лагерь бурлил. Носились суматошно конники, беспрестанно проводились учения и смотры. Мунке поехал в ту часть лагеря, где поселились его земляки. Он и не думал, что там же найдет своих недавних врагов. Кадан был занят обычными хлопотами в своей тысяче, когда к нему пришел Кайды.
-Я слышал, - сказал старый вояка своему предводителю, - приехал Мунке-батор.
-Кто это? - не понял князь.
-Этот тот батор, что разбил нас в ущелье.
-Где он? - аж задрожав от возбуждения, выкрикнул Кадан, хватая со стены саблю. - Как мог он явиться сюда!
-Он со своими нукерами только что прошел мимо.
-Ну, сейчас мы посмотрим, кто чего стоит! Я из него кишки выпущу, - с этими словами он выскочил прочь из юрты и бросился за спокойно бредущей толпой нукеров Мунке-батора.
Кадан раньше встречался с ним в ставке Толумбека и сразу узнал его стройную фигуру в толпе. Не ожидавшие яростного натиска люди, прыснули в разные стороны, но первый удар Кадана пришелся в пустоту. Голова Мунке-батора, в которую метил князь, молниеносно исчезла с того места, где была мгновение назад. Кадан чуть не упал по инерции и, прежде чем он успел опомниться, как сабля его была сломана сильным ударом откуда-то сбоку. С этим обломком Кадан бросился на стоящего в стороне своего обидчика, но тот, шутя, отразил и этот его выпад. Вокруг них собралась толпа, с большим любопытством наблюдая за этой неравной битвой. Более ловкий Мунке-батор мог бы легко убить князя, но не делал это, явно развлекаясь этой игрой. Скоро появились стражники, начальник которых приказал сдать оружие и следовать за ним обоим. Мунке-батор не сопротивлялся, а на взбешенного князя пришлось наставить копья, и только после этого он отдал обломок своей сабли страже. Когда Тохтомышу доложили о стычке в кыркызкой части лагеря, он поморщился и решил разобраться в ней, что было редко, так как подобные стычки происходили сплошь и рядом. Но перед самым походом по монгольскому обычаю стали налаживать дисциплину и пресекать всякое неуправляемое буйство. Кроме того, было доложено, что напал на вновь приезжего непросто рядовой воин, а тысяцкий из кыркызких князьков, что было уже необычно. Приехавший был монголом, и тоже не рядовым воином. Он был известный тысячник Толумбека, ставшим им, дослужившись из рядовых нукера до командира тысячи во время войны с Китаем. Молва бежала впереди Мунке-батора. Так что Тохтамышу доложили, что он сбежал от смерти, к которой его приговорил наместник Лин Бэя, которого скоро казнили скоро за предательство и связь с врагом. Про его храбрость рассказывали легенды, особенно после того, как он убил наемного убийцу своего сюзерена, о чем хану тоже доложили. В военной среде слухи очень быстро распространяются, так что для хана с его осведомителями и прихлебателями не могли оставаться тайной сколько-нибудь долгое время любые разговоры и сплетни, что циркулировали по лагерю. Я уже сказал, что он бы не стал просто лезть в это дело, но любопытство двигает и вождями народов. Про Кадана он знал, что тот жаден и несдержан в своих поступках, к тому же злопамятен. Хан хотел посмотреть на вновь приехавшего тысячника, да и накануне похода, как считал он, нужно было приструнить страсти, которые могли привести к разброду и резне в армии. Наказание же двух командиров, послужит уроком для рядовых. Еще бы не хватало, чтобы вслед за командирами в драку полезли их войны. Кровь нужно было остановить, пока она не полилась ручьями.
Оба драчуна предстали перед ним почти тотчас, как он попросил, чтобы их ввели. Мунке-батор держался спокойно, но Кадан ещё не полностью успокоился и готов был кинуться и с голыми руками на своего противника. Тохтамыш внимательно посмотрел на упавших ему в ноги арестантов и поцеловавших ковер между руками, и оценил их, когда те поднялись. Мунке-батор был несколько выше князя, суше его и фигура не была особо сильной. Он казался слишком хрупким и беззащитным перед огромной массой мышц и костей кыркыского тысяцкого.
-Кто из вас начал драку? - спросил Тохтамыш, играя желваками под тонкой кожей скул.
-Я, - ответил не задумываясь князь, - и я его убью.
-И чем же он тебе не приглянулся?
-Он выгнал меня из улуса по навету Маметкула.
-Так это батор?
-Это была приказ наместника Хайхэна Толумбека. Я действительно разгромил его дружину и преследовал князя по его приказу, но у меня было тайное распоряжение сохранить жизнь князю и его людям. Я мог спокойно перебить остатки его войска и тогда ещё убить его самого, тем более ему пришлось бросить лошадей, а без лошадей он не мог далеко уйти. Кроме того, я распорядился, чтобы ему пригнали лошадей, и сбил погоню со следа. - Мунке-батор держался спокойно и явно не боялся гнева хана. Он уже много видел в этом мире. - Не убил его тогда, но мог убить его сейчас. Я просто сломал ему саблю.
-Это правда? - спросил Тохтамыш у начальника стражи. То, что сказал монгол, было похоже на правду. Без лошадей бы кыргызы никуда не ушли, тем более не вышли победителями в сражении с конными, это говорил сам Сотрясатель вселенной!
-Монгол сломал тысяцкому саблю, и мог того зарубить, - бесстрастно ответил тот и бросил на пол обломок сабли Кадана, которую ему тотчас подали.
-Ты заслуживаешь смерти за нападение на вышестоящего начальника.
-Я не боюсь смерти, но я тоже тысяцкий, кроме того я монгол, а не безродный кыркызишка, - зло и гордо заявил Мунке-батор, - так, что имею права его убить, за то, что он напал на монгола. Я не просил его на меня нападать, да я даже не убил его или покалечил, хотя имел полное право это сделать. Если бы я намеривался его убить, то его бы не спасло ни его положение, ни ваше слова, ни стража. Кроме того, я только что прибыл и никак не могу находиться ни на чьей службе, - ответил гордый монгол.
-Ладно, то, что ты монгол, извиняет тебя, мне нужны такие люди, - проговорил хан, обращаясь к Муне-батору. По существу батыр был прав - Почему ты сбежал из Лин Бэя?
- Я не бежал, хотя меня обвиняли в том, что я не смог защитить своего господина, но я был тяжело ранен и без памяти и мои нукера решили увезти меня подальше от греха, спасая своего господина, а наместника Лин Бэя скоро после этого казнили за предательство.
- Я это знаю, - уже более спокойно сказал хан. Ему нужны были опытные командиры, а Мунке-батор воевал с ханьцами и был очень талантлив. - Ты наберешь тысячу из самых головорезов, но пойдешь в Чагатайские землю с разведкой с сотней. Тебе на разведку дается всего месяц. А тысячу твою пусть соберут твои люди. Сколько у тебя сейчас людей?
- Почти три сотни.
- Вот, почти три сотни. - Хан немного помедлил и повторился. - Вот поставишь кого-нибудь, пусть собирает тебе оставшуюся тысячу, а с сотней скачи в Хорезм, там ты сможешь показать свою храбрость. Ты теперь у меня на службе. А тебе, князь, нужно готовить тысячу к войне. - Тохтамыш имел хорошую память и запомнил Кадана, так как он имел физические данные богатыря, что резко выделяло его из толпы воинов. - Я специально проверю на смотру, что твои баторы стоят. Иди, князь, мы собираемся воевать с Тэмуром. Железным воином и, значит, войны наши должны быть то же быть железными.
При выходе из юрты хана им вернули сабли. Взбешенный князь чуть было вновь не кинулся в драку, но на него навалилось с десяток нукеров и остановили его. Начальник стражи, стараясь быстрей разрядить обстановку, повел Мунке-батору в юрту, отстоящую в нескольких десятков шагов от ханской. Почтительно поклонившись лысому толстому человеку с внимательным взглядом умных властных глаз, начальник стражи передал слова хана и, столь же почтительно кланяясь, вышел из юрты.
-Кто ты? - спросил хозяин недружелюбно.
-Мунке-батор.
-Это ты с тысяцким дрался?
-Я
-И тебе не отрубили голову?
-Нет.
-Странно. - Хмуро ответил тот. - Значит головорез ты добрый, коль не казнил тебя хан. Но ничего, там тебе голову сбреют тамерлановские батыры в один момент. Имя мне твое знакомо, ты из каких мест.
- Из кыркызких.
Человек задумался. Посидев некоторое время молча, видимо вспоминая, вздохнул и продолжил:
-Я сейчас тебе человека дам, он тебя отведет туда, где ты будешь со своими нукерами жить. К кыркызам не ходи, пока этот дурак не успокоится. Сколько у тебя человек?
-Две сотни и еще будет половина.
Человек хмыкнул.
- Кто ты по должности?
- Тысяцкий.
- Ты не воевал с ханьцами?
- Да.
- Ты случайно не из рядовых нукеров выслужился?
- Да.
Лысый человек почтительно посмотрел на него и больше не стал задавать вопросы.
-Это уже лучше. Ладно, иди, завтра будь на месте со всеми своими людьми. К тебе есть дело, счастливчик, - с этими словами он хлопнул в ладоши, и тотчас в юрту вошёл невысокий стройный юноша со стальными, бесстрастными глазами убийцы.
-Отведешь этого человека и его людей к моей страже, проследи, чтобы их разместили, - обращаясь уже к вошедшему, продолжил неизвестный.
Вошедший посторонился, пропуская Мунке-батора вперед, и сам вышел следом. На улице он предложил ему следовать за собой, смотря на него холодными и, как показалось Мунке, мертвыми глазами. Несмотря на то, что этот человек произвел на него самое неприятное впечатление, он все-таки спросил его о том, у кого он был на аудиенции.
-Это хан Бек-Пулад, - односложно ответил вестовой и больше не произнес ни слова.
Бек-Пулад был правой рукой Тохтамыша, и про него Мунке-батор слышал давно. Это был один из сибирских ханов, что помог прийти к власти Тохтамыша в Ак-Орде, а затем и во всей Золотой Орде.. В отличие от жителей Поволжья и Северного Причерноморья, которые в большинстве своем давно приняли или ислам или были крещены, Бек-Пулад сохранил, как и большинство его сибирских сподвижников, верность Черной вере монголов. Он был убежден в превосходстве монголов над всеми людьми этого мира и сохранил, кроме веры в древнего бога, ещё и веру в непобедимость и несгибаемость кочевого ополчения, не заметив в своем глухом углу, тех изменений, что произошли в мире. Он был одним из инициаторов этого похода. Хорезм был частью улуса Джучи и, по мнению Бек-Пулада, его надо было вернуть в Кок-Орду.
В стане стражи Мунке-батору и его спутникам, быстро и без разговоров, выделили место для размещения и без лишних слов и расспросов накормили их.