Чжулху был прост, глуп и неудачлив. Есть же на свете люди, к которым несчастья просто прилипают или цепляются на каждом мало-мало значительном повороте судьбы. Хотя неудачливость всегда есть продолжением недостатков человека. Во-первых, Чжулха был родственником нойона по матери и оттого был чересчур честолюбив. Он считал себя ничуть не ниже Доржи-нойона и стремился не отставать от него ни в чем. Он тратил на одежду и оружие больше, чем имел доходов. Он хотел быть нойоном, и его поощряли в этом и Нока, пока был в силе, и Хадан. Его тайком снабжали деньгами, но таким образом, что долги его нарастали и нарастали. Пока никто не требовал их возврата, но час этот неизменно приближался. Хадан, решив, что медлить с переворотом некуда, так как главный его противник уже устранен. Осталось легкое дело: убить нойона, что ему виделось делом простым, даже совсем легким. Вот только убивать собственными руками Доржи-нойона Хадан не хотел, а желал представить это дело, как борьбу родственников между собой. Потому-то ему и потребовался Чжулха. Раньше, когда Нока был в силе, он бы не решился на это, поскольку тот везде имел свои уши, но теперь его не стоило бояться. Он был просто раб. Богол хатуни. Он слышал, что та сохранила ему жизнь только из-за того, что тот был грамотным. Кроме того хитрый Ли приходил и жаловался, что эта кыркызка разоряет его. В то, конечно, Хадан не поверил, что китайца разоряют или можно разорить так просто, но то, что Нока теперь занимался торговлей: вечно что-то переписывал и пересчитывал товары, что привозил китаец, подтверждало, то, что Нока сохранили жизнь только из-за того, что знал грамоту. Потому-то он стал менее осторожен. Вечером Чжулху сидел в юрте у Хадана. Чжулху был пьян.
- Ты один раз брал у меня в долг - не отдал, второй - не отдал, вот и в третий раз взял и тоже не собираешься отдавать. - Так говорил Хадан отпрыску нойонского рода. - По Ясе тебя нужно казнить.
- Я все отдам, - бормотал Чжулха. Он был испуган и подавлен, потому со страху подливал себе молочную водку и пил без меры и без закуски. Если бы он даже все продал, то не смог бы возместить и половину всех долгов.
- У тебя нет ничего, чем ты будешь отдавать? Если ты мне не вернешь долг, то я пойду к нойону, и по Яссе тебя казнят.
- Я родственник нойона! - пытался защищаться Чжулха, трезвея при этих словах. Как у каждого труса в опасных ситуациях у него стали проявляться признаки мужественности, но.. но сии ростки этой самой мужественности были безжалостно растоптаны сапогами Хадана.
Хадан хоть и был прост, как и все кочевники, но долгое время командовал нукерами, так что управлять людьми он научился. Теперь он дергал за нужную ниточку, рассчитав результат движения данной марионетки заранее.
- Доржи-нойон не станет оплачивать твои долги и сочтет лучшим убрать соперника, а оставить все богатства своим детям. Он недавно женился и эта корявая кыркызка наплодит ему кучу сопливых детишек, а ни тебе и ни твоим детям ничего не достанется из его богатства. - Решив дожать Чжулху, Хадан продолжил. - Нойон у нас молодой и умрет ещё не скоро, так что я не могу так долго ждать. Возвращай долги, или твоя жизнь пойдет в страну предков.
- Ты это не посмеешь сделать! - петушок ещё хорохорился, но был давно уж в зубах у лисы.
- Верни долги, и я ничего не буду требовать.
Хадан спокойно и без церемоний подводил своего собеседника к нужной ему мысли. Ему необходимо было убить Доржи-нойона, чтобы стать претендентом на освободившееся место, а попутно избавится и от этого глупого Чжулхи, чтоб он не путался под ногами, когда придет время дележа наследства. Принудить жену нойона выйти за него замуж, при наличии верных ему нукеров, не казалось ему сложным.
- Я не могу сейчас вернуть долги, повремени, я найду, чем отдать.
- У тебя нет столько денег, ни скота, а богатства твои состоят только из одежды и оружия, которое куплено на те деньги, что я тебе дал. Нойон не станет тебе давать в долг, Нока, у которого можно было занять, теперь раб у хатуни и совсем нищий. Возвращай долги, иначе умрешь.
Кровь, перемешанная со страхом, ударила в голову Чжулхе. Он совсем потерял рассудок.
- Возьми мою жену и всё возьми, только не отдавай меня нойону! Я буду тебе верно служить и буду всё исполнять, что не прикажешь! - С этими словами Чжулха упал на колени, обхватил ноги Хадана, и, не выпуская их, продолжил горячо молить. - Не отдавай меня! Я хочу жить! Забери всё: и оружие, и одежду, и жену, только не отдавай нойону. Пожалей меня!
Хадан небрежно и легко оттолкнул от себя Чжулху, хотя тот был довольно крепким и сильным.
- Рассчитаться со мной ты можешь только тогда, когда станешь нойоном. Я не хочу терять денег, что я тебе дал. - Хадан прятал свои намеренья, чтобы при неудаче покушения на Доржу-нойона, свалить все на его родственника. - Так что тебе нужно стать им.
- Как я им стану? - немного приходя, в себя осторожно поинтересовался Чжулха.
- Ты им можешь стать, только тогда, когда ты убьешь его.
Опять страх охватил Чжулху. Убить дзерена - одно дело, а убить человека - совсем другое. Чжулха весь побледнел, что было заметно, даже через смуглую от природы и почти черную от загара его кожу.
"Трус, - подумал Хадан, - трус перед боем бледнеет, а батыры те краснеют. Не убьет".
- Ты, что предлагаешь мне убить Доржу?
- Можешь его не убивать, тогда мне придётся отдать тебя под суд. Яса ещё жива, и тогда убьют тебя. Мне безразлично, кто будет нойоном, но долг ты должен мне вернуть. Я тебе только предлагаю это сделать, а ты уж там сам думай. Твоя Самура молода и ноги у неё сильные, она может ещё много детей мне родить и доставить удовольствия. - Хадан намеренно издевался над этим родовитым недотепой. Он хорошо знал, кто такая Самура. Эта была простая аратка, которая смогла свести с ума Чжулху и выйти за него замуж. Теперь же она вертела им, как хотела.
"Если ты скажешь все своей бабе, то тут ещё ничего не понятно, но она хочет быть нойоншей, что уже точно. Тогда она сама на убийство толкнет этого дурака, - Хадан на мгновение задумался и продолжил свои размыщления, одновременно наблюдая за Чжулхой. - При том, что если Чжулха все-таки выдаст Хадана, то он и не будет отрицать этого разговора, только скажет, что посмеялся над ним и потребует возврата долга".
Успокоив свои встревоженные мысли, поскольку затея ему, ранее казавшаяся верной, стала вызывать сомнения. У него всё время вертелось в голове: "Если он и согласится убить нойона, то сможет ли хоть натянуть лук, чтобы выстрелить?" Эта мысль его застряла с этого момента у него в голове. Ему казалось, что он что-то делает не так или уже ошибся, начав этот разговор, но как человек жесткий и решительный, он подумал: "Если идти, то нужно идти до конца". Это не раз выручало его в критические моменты жизни.
"Тенгри рассудит нас! Великий Чингисхан заступится за меня перед ним!". Хадан, хотя и был сторонником темной религии монголов, но в душе все-таки был немного фаталистом, что не было свойственно этому народу в те года. Он верил в свою звезду, а она звала его к власти. Впрочем, он так думал. Он хотел быть первым в улусе, чтоб все ему служили, а не он был в услужении и должен быть верен своему нойону, которого он вообще мало уважал, в отличие от его отца, которого он даже побаивался ещё будучи молодым. Но он не знал, что не всем суждено быть королем, кому-то уготовлена роль первого, а может быть второго плана, а может быть и статиста. Он этого не знал, а верил, что может стать первым в этом не столь большом мирке, который был не самый большой улус Доржи-нойона. Роли в этой пьесе распределялись стремительно, и ему не суждено было королем, поскольку в этом деле появилась женщина, которая круто изменила все планы и действие, казалось, приостановилось в состоянии неопределенности, из-за того, что кто-то должен был взять инициативу в свои руки и изменить расстановку сил, теперь же все стало раскручиваться стремительно и нить управления этими событиями выпала из рук Хадана. Виной всему было то, что Хадан хоть и знал людей, но не знал женщин. Эту женщину звали Самурой. Ему казалось, что он её знает, но он её просто не знал. Он знал, что Чжулха непременно пожалуется на свою долю жене. В лучшем случае та упадет в ноги к Доржи-нойону. Его могут обвинить в покушении на него, но он даже не будет отрицать этот разговор, только скажет, что требовал с Чжулхи долги, а тот сказал, что отдаст их, когда станет нойоном, на что он ответил только, что тот станет им, убив нынешнего властителя улуса. Он был прав в части Самуры, но была ещё одна женщина. Эту женщину звали Ану.