XXXV
Ну, право, на его бы месте
Любой помчался, ей же бог,
Чтобы с предметом век быть вместе
Иль волочиться просто мог.
Я говорил: век наш расчета,
Любовь-то требует с нас счёта,
А жизнь, коль сильно захотеть,
В купюры можно перевесть.4
Конечно, надо попотеть,
Всё тонким образом учесть:
И взлеты гения, его причуды,
Воспроизводство, банка ссуды,
Квартиры, барахло, детей
И смех, и слезы. Ну, скорей?!
     XXXVI
В наш век под окна не идут
С гитарою и шпагою уже,
И серенады больше не поют
И изменились мы в душе:
Теперь мы всё с пеленок знаем,
Теперь любовью не пылаем,
Нам скучны поцелуи под луной,
Прогулки долгие вдвоём,
И чувств ковер эфирный и простой
Не замечаем мы в невежестве своём.
И в окна не полезем мы,
Поскольку здесь мы негодны,
Хоть что-то в глубине и бережем,
Пока, ей богу, не умрём.
   XXXVII
И сердце больше не трепещет
От косновенья нежных рук,
Мы остроумьем чаще блещем:
Не ведая любовных мук.
Зеваем, скукою давясь,
И, надо всеми лишь смеясь,
Вы, наконец, устав от жизни,
Женились. Должен кто стирать?
Не всё ж таскаться по отчизне,
И слово хочется, кому сказать.
А дальше? Пустоту глотать,
Да на семье тоску сгонять.
Но то издержки воспитания
И женщин глупое желанье.