ХХХI
"Дерзай же друг ты мой приятель:
Теляти нашему да волка съесть,
Ты был всегда большой мечтатель,
Меня уволь - туда ль мне лезть?
И пошло общество уж там.
Уволь, ты понимаешь сам".
"Она тебе не интересна?
Бывает часто там она.
А спор? Тут ничего и неизвестно-
Фортуна вертит тут одна.
А ты там больше всё жевал,
В конце едва не задремал".
"Ну, полно, время по домам,
Вставать поутру рано нам".
     ХХХII
А шалость юности известна,
А жизни - не больше чем игра:
Бурлит и пенится, и тем прелестна,
Но всё же юность глупая пора.
А всех судить с годами легче,
Долдонить умненькие речи:
Кто сделать должен, что и как,
Кто поступает, где не так,
Кто просто глупый и дурак,
Кто правду говорить мастак,
Но сам ничто не произвёл,
Усилия на нет другие свёл.
Теперь везде: нельзя, нельзя.
Куда ж идти, спрошу их я?
      ХХХIII
Хоть друга действия, слова
Вполне достойны осуждения,
Но вот его, садовая глава,
Замечу между делом я,
Не придала словам своим значенье,
В нём не возникло и сомненье,
Что спор он может проиграть,
И даже он, поверьте мне,
Итог не думал проверять-
Гори едино всё в огне.
Он лишь приятеля задорил,
И оттого он только спорил,
А о другом он размышлял.
Да-да: о ней-то он гадал.