ХХII
В неповоротливой машине,
Что наша армия теперь,
Вы, как в болоте и трясине-
Но мне уж на слово поверь-
Вы теплых мест найдете много:
Таких, что мне не хватит слога.
Уж я сказал: он быстро выдвигался,
Пускай на диво это вам,
Он сам не много-то старался,
Не шёл он вверх по головам,
Но через год на капитана
(Да-да, без всякого обмана)
По должности вытягивал тогда,
Так что мерещилась карьера иногда.
     ХХIII
А Ольга? Он рукой небрежной
Посланье как-то намарал,
И письма чередой прилежной
Он раз в неделю получал.
Но он её к себе не звал,
И скоро над письмом зевал,
Всё реже их перебирал,
Былое быстро забывал,
И свой ответ ей не марал,
И всё зевал, зевал, зевал.
Он охладел и обленился,
Над будущим уже не бился,
Хоть одиночеством томимый
Нашёл покой на службе мнимый.
       XXIV
Но Ольга лишь одним жила:
Лишь письмам душу изливала,
Лишь одного его ждала,
А сердце болью изнывало
Под гнетом тягостных сомнений,
Ночных кошмаров и видений,
Но понимала, что держать
Любовь лишь белыми листами
Не стоит, сердцу просто врать,
Хоть к этому привыкли с вами.
Но мужа уж покинула она,
Жила монашкою одна,
Не вызывая сплетен массу,
И не внимала им напрасно.