Кадан, как и многие люди перед решающими моментами в судьбе, обращаются к религии, потому в окружении приближенных он поехал к шаману. К этому времени ещё юный Чоно считался самым сведущим в этом ремесле. Добирался до шамана Кадан долго. Приехал только к вечеру. Тот их уже ждал. Чоно знал, что монголы вновь вторглись в пределы Кыркыза и не избежать кровопролития. Хотя те не занимались грабежами, но битва назревала, как нарыв, который вот-вот должен был прорваться. Уже темнело. Шаман сидел у костра в полном облачении. При встрече с бегом он даже не поднялся. Сидя выслушал Кадана и сказал:
- Тебе ещё мой дед сказал, что твоё дело пасти коров, а не воевать. Ты привёл на наши земли монголов, будет кровь и будет много крови. Сулдэ разгневан на кыркызов. Я попрошу у духов, чтобы эта кровь не полилась рекой, а ты езжай. Твой путь известен. Ты мог мирно пасти свой аал, растить детей и вести тихую жизнь. Духи тебя покарали, и теперь тебе носить шапку из бычьей мошонке, облезлый овечий тулуп и ездить на худой лошади, покрытой лыковой попоной. - Шаман махнул рукой в сторону тропинки, по которой они приехали. - Езжай. Я не могу изменить твой путь, и ты тоже его не изменишь. Луна полная, она тебя проведёт туда, куда ты поедешь, а мне пора разговаривать с духами.
В это время тревожно заржали лошади, послышался шорох на противоположном склоне за ручьём. Кто-то осторожно бежал по нему. Увидев посторонних людей у костра, он остановился и вдалеке, где он стоял, блеснули волчьи глаза.