К концу недели похолодало. В городке давно ждали снега... Ибо, какая, право, зима без пушистых белоснежных сугробов, радостного похрустывания под ногами и возможности в выходные в шумной компании друзей двинуться на каток и снова почувствовать себя беззаботным и счастливым ребенком...
Медленно опускались сумерки, ноги уверенно ступали по уже кем-то протоптанной тропинке к дому... Он машинально мелькнул взглядом по окнам - нужное окно мерно приглушенно светилось. Что-то екнуло в сердце и отпустило. Все как всегда. И этим оно и хорошо.
Он приходил в этот дом регулярно, никогда не задумываясь, зачем. У него был и другой дом, и он только пожимал плечами, когда его спрашивали, какой, собственно, дом он считает Домом. Хотя... Ему давно уже не задавали подобных вопросов. Просто перестали лезть ему в душу, пытаться понять, чем он дышит...
Дойдя до промерзшей железной двери подъезда, он нащупал в глубине кармана ключ. Кажется, он был рад, когда Она дала ему ключи от этих железных дверей, подъезда и квартиры... Как это было давно...
Тесный лифт... Среди надписей, нанесенных подростками и тщательно каждую неделю оттираемых вездесущими пенсионерками, неизменной оставалась информация, что створки дверей лифта движутся по направлению соответственно "Туды" и "Сюды". Он устало хмыкнул... Тяжелый день выдался... Сплошные препирания на работе... жена опять что-то подозревает... ничего не скажет, конечно, слишком тактичная, тем не менее... приятного мало!..
Хорошо хоть, с Ней никогда не бывает проблем... Она не задает ненужных вопросов, не укоряет в недостатке внимания... Почесав подбородок, вспомнил, что не успел побриться с утра... ну и фиг с ним, опять же, пилить никто не будет...
Нужный этаж. Остановка. Створки. "Туды" и "сюды"... Кнопка звонка. Железная дверь. Деревянная дверь. Она обе открыла сама. Вторым ключом он толком не пользовался. Хм...
Она только что принимала ванну. Влажные взлохмаченные волосы, тело обернуто полотенцем. Пары секунд, пока она закрывала за ним дверь, хватило, чтобы уловить запах ее кожи, геля для душа и шампуня. Он прижал ее к стене, ее тепло приняло атаку мороза, принесенного им с улицы. Это был ритуал, Ей он, кажется, нравился... По крайней мере, целовала она его страстно, несмотря на резкий перепад температуры...
Куртку на вешалку. Ноги из ботинок в тапочки. Погладить встречающую в коридоре кошку, получить благодарный "мррр" и полный обожания взгляд, повысить голос на кота, чтоб знал...
В спальне гудит вечно бодрствующий компьютер. Надо бы что-то с этим сделать... Ладно, потом, все потом... Очередная музыкальная подборка, утянутая Ей из локальной сети. Вроде под настроение...
На мониторе на темно-синем фоне каждую секунду появлялись белые строчки сообщений чата, периодически со смайликами. Пока не актуально.
Он повалил Ее на кровать. Сколько он не видел Ее? Кажется, недели две... Дурацкий график, ни на что не хватает времени...
Мешающие элементы одежды - на пол и на стулья... Все накопившееся желание и животную агрессию - выплеснуть наружу... Какое-то время она лежит рядом, положив голову Ему на плечо... Она знает, что после не нужно к нему прикасаться, его кожа очень чувствительна к навязчивым прикосновениям... Она идет в ванную, потом на кухню за соком... Это так хорошо - после бурных эмоций выпить сока, покурить, лежа обнаженным на постели, овеваемой легкой прохладой из щелочки окна... Она садится у компьютерного стола, равнодушно следит за строчками текста на мониторе... Он присаживается рядом, строчки его тоже не особо интересуют... А вот картинки, которые она у кого-то скачала, весьма любопытны...
После занятий сексом у них обоих просыпался аппетит, близкий к волчьему. Она приготовила перекусить, вместе выбрали фильм, вернулись в постель... Фильм оказался не таким захватывающим, как о нем говорили... Тем не менее, Он чувствовал себя комфортно здесь, в этой комнате, полной всяких мелочей, с возможностью курить, когда захочется, говорить, о чем захочется, или не говорить совсем, если не хочется... И сейчас Он просто отдыхал... Ни о чем не думалось, ничего не хотелось, ничто не раздражало...
Она лежала рядом, едва ощутимо соприкасаясь с ним, как всегда, и Ему было достаточно этого, чтобы быть уверенным, что Она принадлежит ему и душой, и телом. Принадлежал ли Он ей?.. Опять вопросы!..
Она приподнялась, оперлась на локоть, в полумраке комнаты, где единственным источником света был монитор с меняющимся видеорядом посредственного фильма, он едва различал черты ее лица.
-- Можно тебя спросить?
-- Конечно.
Ее голос был тихим и серьезным. Он внутренне напрягся, готовый отразить возможное давление на чувства.
-- Я хотела бы любить тебя сегодня.
-- Что?
-- Можно мне любить тебя сегодня?
-- Хм...
Она ждала ответа. А он не знал, что сказать. Она очень давно не говорила о чувствах. Наверное, он просто отвык...
-- Только сегодня?
-- Сегодня.
-- А потом?
-- Если захочешь.
-- А если не захочу?
-- Не буду.
-- Хм...
Простой вопрос предполагает простой ответ. Уточнение деталей приведет к ненужному и местами болезненному обсуждению сродни поиску смысла жизни.
-- Хорошо.
-- Да? - уточнила Она на всякий случай.
-- Да.
-- Хорошо.
Она ласково улыбнулась. Снова легла рядом, ее взгляд снова блуждал где-то в районе монитора.
Вроде бы ничего не изменилось. Или...
Он не мог понять. И не хотел спрашивать. И не хотел думать, почему. Да, ничего не изменилось.
Еще пару раз в Нем просыпалось желание, и он занимался с ней сексом. Как обычно. Немного грубо, без лишних ласк и поцелуев, с периодическими покусываниями ее плеча и шеи, которые Она всегда позволяла ему, с азартом поддерживая его игру, давая ему возможность почувствовать себя сломившим ее свободу...
Нет. Ничего не изменилось...
Тревожно отозвался мобильный. До знакомства с Ним Ей очень нравилась эта мелодия... Она остановила просмотр фильма, в комнате воцарилась тишина, необходимая Ему, чтобы не быть скомпрометированным. На мониторе снова замелькали белые фразы на темно-синем фоне. Она не вслушивалась в его разговор. В этом не было необходимости, Она и так знала исход.
-- Мне пора.
-- Да, похоже на то.
Она, как всегда, курила, наблюдая, как Он торопливо одевается, проверяет, не забыл ли чего, следуя за ним из комнаты в коридор. На прощание Он поцеловал Ее, Она пожелала Ему удачно добраться.
Когда-то Она была больна Им. Казалось, больна тяжело и неизлечимо. Это напоминало помешательство. Она ни дня не могла прожить, не позвонив ему, не увидев его имя в списках чата. Она шла по жизни, как по лезвию бритвы, мучаясь от его равнодушия, задыхаясь от ревности, глуша в себе одиночество и жалость к себе, запивая горечь алкоголем, чтобы потом, в порыве абсолютного отчаяния заливаться слезами...
Она не скрывала от Него своей болезни. Она надеялась на его поддержку, сочувствие, и, получая очередной плевок в открытую нараспашку душу, искренне верила, что это случайность, и никто ей плохого не желал... Она продолжала жить мыслью о том, что когда-нибудь Он тоже заболеет ею...
Но в какой-то момент Она сломалась. Иллюзии развеялись, упала пелена с глаз... Проснувшись однажды с больной головой и ощущением, что мир вокруг с треском рушится, Она поняла, что пришло время лечить свою душу...
Потребовалось много времени, усилий, помогли добрые люди, вовремя оказавшиеся поблизости, бескорыстно поделившиеся с ней теплом... Теперь Она чувствовала себя гораздо лучше. Она повзрослела. Она была благодарна ему за каждый день, который они были вместе и не вместе, за опыт и знания, которые Она получила... Теперь Она изменилась. Он этого не заметил, но это уже было не важно. Она научилась контролировать свои чувства. Она научилась быть свободной. Она обрезала последнюю нить, привязывавшую Ее к Нему.
Сегодня Она любила его. Находясь рядом с Ним, Она отдавала Ему всю себя, без остатка, до последней капли. Он взял ее любви столько, сколько Ему было нужно. Не важно, почувствовал ли Он разницу... Эти несколько часов Он был Любимым. Ему было хорошо с Ней, и Она была этим счастлива. Он ушел, но Она по-прежнему была счастлива, потому что ее Друг ушел туда, где ему тоже будет хорошо.
Снег хлопьями мягко кружил в воздухе, сверкал в желто-рыжем свете фонарей. Она наблюдала поздний вечер сквозь холодное стекло. Душа пребывала в умиротворении. Как котенок, напившийся вдоволь теплого молока, и свернувшийся пушистым клубком близ батареи, в защищенном от сквозняка уголке.