Просто Миа : другие произведения.

За гранью маски-2 Сплетение судеб

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Вы верите в бессмертие души? А в судьбу, которая предопределена заранее?" Юный Эрих Фольстер не мог даже вообразить, каких подвигов ожидают от него жизнь и смерть, то загоняющие его в тупик, то выбрасывающие на перепутье дорог, где каждая предполагает нелегкий выбор. Интриги и роковые решения, кровопролитие и искупление грехов, вражда и любовь... - все это ожидает впереди юного Эриха, волею судьбы рожденного в семье простолюдинов из Дэласа и получившего имя благородного господина Аваласа.

Arishy

ЗА ГРАНЬЮ МАСКИ - II

Сплетение судеб

No, Просто МИА

г.Казань

No, Просто МИАNo, Просто МИА No, Просто МИА

  
  
  
  
  
   Arishy
  
   За гранью маски - II "Сплетение судеб": (повесть) /
   No, Просто МИА, 2014г. - 272 с.
  
  
   "Вы верите в бессмертие души? А в судьбу, которая предопределена заранее?" Юный Эрих Фольстер не мог даже вообразить, каких подвигов ожидают от него жизнь и смерть, то загоняющие его в тупик, то выбрасывающие на перепутье дорог, где каждая предполагает нелегкий выбор. Интриги и роковые решения, кровопролитие и искупление грехов, вражда и любовь... - все это ожидает впереди юного Эриха, волею судьбы рожденного в семье простолюдинов из Дэласа и получившего имя благородного господина Аваласа.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Часть 1. Воля рока
  

Конец Позднего безвременья. Государство Дэлас, город Клеппес

  
   В этот день в небольшом домике в семидесяти километрах от центра города появился на свет ребенок с весьма необычной способностью. Однако известно об этом станет еще не скоро.
   В укромной комнатушке прорезался плач младенца. С каждой секундой плач нарастал, набирал силу. Вскоре его можно было услышать в каждом уголке дома. Отец то и дело прибегал на зов ребенка, брал его на руки, нежно обнимал, успокаивал ласковыми словами, и когда малыш замолкал, возвращал его обратно на мягкую перинку добротной деревянной кроватки. Не проходило и двух минут, как тоненький, но довольно настойчивый голосок раздавался вновь, и все начиналось сначала.
   - Вот как, значит... - нахмурился темный силуэт, стоявший возле кроватки. - Значит, боишься меня? Неужели я страшный? Эх, а я ведь тобой восхищался...
   Малыш, глядя на человека в черном, заливался плачем.
   - Уже не помнишь меня... А ведь еще каких-то пять часов назад ты смотрел на меня своими прекрасными лазурными глазами, говорил со мной. Теперь твои глаза не те. Виднеется легкая голубизна, но тусклая, блеклая. Жаль. Ты начал новый жизненный путь с чистой памятью, не обремененной воспоминаниями из прошлой жизни и воспоминаниями о пребывании на Небесах. Но, несмотря на все это, несмотря ни на что, ты мне интересен. Я уверен, что в этой жизни ты проявишь себя не хуже, чем в предыдущей. Я уверен, что ты завоюешь величие, обретешь красоту и покоришь мир, грехи которого так беспокоили тебя. Как и обещал, я буду рядом с тобой. Но ты ошибся в одном, мой друг, то вовсе не привычка. Пожалуй, это мой каприз. Да, иначе быть не может. Каприз! Сопровождать тебя в твоей новой жизни, удивительный барон Эрих Ви Кроль - мой личный каприз, мое личное корыстное побуждение.
   Отец вновь откликнулся на зов и взял сына на руки.
   - Не буду более доставлять неудобства этому дому. До скорой встречи, мой друг, не скучай! - темный силуэт весело ухмыльнулся и исчез.
  
   ***
   Местный доктор, неприметный мужчина лет сорока двух в драповом сером пальто и с портфелем в руке показался на пороге дома приблизительно через три часа после того, как за ним послали. Привел его соседский мальчишка - единственный, кого смог поймать на улице в разгар рабочего дня Томас Фольстер. Его жена Сара находилась в тяжелом состоянии из-за затянувшихся непосильно болезненных для нее родов. Ехать в больницу было слишком далеко, да и не на чем. В отличие от соседей у молодой супружеской пары не было ни лошадей, ни телеги. Томасу едва хватало денег, чтобы выплачивать деньги за дом, платить налоги и на жалкие остатки кормить жену и будущего ребенка.
   Томас поспешил открыть дверь и, поприветствовав доктора, проводил его в комнату, где лежала в постели, истощенная от болей Сара.
   - Сара Фольстер, - доктор присел на край ее кровати и приступил к делу. Достав из портфеля необходимые инструменты, он осмотрел женщину. Вид у Сары был пугающим: потемневшая кожа лица, обессиленное тело, дрожащие руки. Дрожь, казалось, переходила в судороги и доставляла женщине новую боль. Обезвоженные губы были чуть приоткрыты, будто готовились произнести предсмертные слова. - Ваш ребенок так и не был рожден? - наконец, задал очевидный вопрос доктор.
   - Нет, - закрыв глаза, пошевелила губами женщина.
   - Наверное, вы догадываетесь, что вам и вашему супругу придется принять очень непростое решение?
   - Он должен жить. Мой сын.
   - Ваш супруг разделяет ваше решение?
   - Не имеет значения.
   - Что ж, - глубоко вздохнул доктор. - Нужно сообщить ему, - он быстрым шагом вышел за дверь.
   У Сары больше не было сил открыть глаза. Вокруг нее сгущалась тьма. Дышать становилось все труднее. Страх опутывал ее, словно злобный паук случайно угодившую в его сети жертву. Тьма подступала ближе со всех сторон и уже готова была поглотить напуганную женщину. Но вдруг из самых глубин тьмы донесся хриплый голос.
   - Сара. Сара Фольстер... - Голос словно призывал подчиниться тьме, оставить сопротивление, оставить надежду.
   - Я умру...?
   - Увы, но ваш смертный час был назначен судьбой с первых мгновений вашей жизни.
   - Я умру, так и не увидев лицо сына? - перебивая слова всхлипами, боролась со своим страхом женщина.
   - Сожалею, но изменять судьбы не в моих полномочиях, - размеренно звучал ответ. - Ваша жизнь не была напрасной. А ваша смерть станет благом для всего мира.
   - Но ведь мой сын будет жить?
   - О, да. Мальчик появится на свет.
   - Хорошо, - выдохнула с напряжением женщина.
   - Вы уже выбрали для него имя?
   - Джори. В честь моего отца.
   - Джори? - фыркнул хрипучий голос. - Это не имя для человека, который перевернет мир вверх дном!
   Женщина явно не ожидала подобного комментария.
   - Имя вашего сына должно звучать гордо и достойно.
   Сара молчала.
   - Эрих. Назовите его так.
   - Это имя благородного господина, а не простолюдина.
   - Вы не хотите, чтобы ваш сын стал благородным господином?
   - Дело не в моем хотении. Просто это неправильно.
   - Чушь! - возмутился хриплый голос. - В мире нет правильного и неправильного! Проблема в наших домыслах и предрассудках! - затем он произнес уже спокойнее. - Сара Фольстер, я готов предложить вам сделку. Да, я пойду на это ради..., впрочем, не важно. Я предлагаю вам несколько бесценных мгновений жизни, чтобы увидеть лицо долгожданного сына и проститься с мужем. Взамен же ваш сын будет носить имя благородного господина.
   - Но вы говорили, что не можете мне помочь? - с подозрением вопрошала Сара.
   - Верно, не могу, не должен. Но разница в несколько мгновений для меня не существенна - я смею такое допустить. Однако для вас эти мгновения могут стать весьма ценными.
   - Увидеть лицо сына, попрощаться с Томасом... взамен на имя, - она ненадолго задумалась, а затем решительно ответила. - Я согласна.
   - Вот и замечательно, - обрадовался голос. - Ваше время пошло.
   Тьма замерла, так и не притронувшись к женщине. Дышать стало легче. Судороги оставили обессиленное тело. А губы смогли четче и громче позвать:
   - Томас!
   В тот же момент в комнату вбежали двое: взволнованный доктор и Томас, чьи глаза были полны гнева и ужаса одновременно.
   - Сара! Я здесь! Я с тобой! - мужчина упал на колени возле кровати супруги и нащупал под одеялом ее похолодевшую руку.
   - Томас, послушай...
   - Нет, не говори, береги силы, - он старался сдерживать слезы, но всхлип все же вырвался наружу.
   - Ты не понимаешь, Томас, я умираю. Этого нельзя изменить. Но, - она отвернулась, растягивая немеющие губы в едва заметную улыбку, - я - невозможная эгоистка... Я заключила сделку со смертью, чтобы увидеть вас: тебя и нашего сына.
   - Что ты такое говоришь...?
   - Подожди. Наш сын достоин большего, чем жизнь простолюдина или безликого горожанина. Пусть он станет благородным господином..., - внезапно она громко и пронзительно вскрикнула.
   - Должно быть, схватки продолжились, - предположил доктор и взялся за инструменты.
   - Да, Томас, я увижу его! Я увижу моего сына и умру счастливой!
   - Сара, - только теперь Томас осознал всю безнадежность ситуации.
   - Воспитай его благородным человеком. Возможно, у него получится что-то исправить в этом мире. Возможно, он сделает мир более справедливым.
   Новая схватка. За ней еще две с нарастающей силой. Сара ощутила, как ее легкие вновь отказывались принимать новые порции воздуха.
   - Уже скоро. Я увижу его и уйду.
   Мужчина молчал, лишь крепче сжимая ледяную руку супруги. По щекам скользили горячие слезы - хрупкие мелкие капельки.
   И действительно минуло всего несколько мгновений, после чего раздался крик младенца, за которым последовал голос доктора.
   - Ваш сын, миссис Фольстер, - он передал обернутого в ткань младенца матери, которая нетерпеливо приняла его, всматриваясь в крохотное личико.
   - Последнее мгновение, - прошептала она. - Какой же ты красавец, мой сын..., мой Эрих. - Слабость снова одолевала ее руки и все ее тело. Томас вовремя успел подхватить ребенка, когда Сара откинула голову на подушку и, закрыв глаза, испуская последний выдох, тихо пробормотала. - Его зовут Эрих. Мой Эрих...
   - Чудесно, Сара, чудесно! - возликовала, поглощавшая женщину тьма. - Вам нечего бояться. Вы будете вознаграждены и очень скоро встретитесь с вашим Богом. Я провожу вас к нему. Страдания и боль закончились. Отныне вас ожидает покой.
   - Я умерла?
   - Теперь да.
   __________
  
   Сара Фольстер была похоронена на следующий день после того, как, умирая, дала жизнь сыну, который вместе с благородным именем получил в наследство благородную судьбу. Томасу стоило огромных усилий справиться со своим горем, чтобы ухаживать за ребенком. Он понимал, что для Сары жизнь сына была важнее ее собственной жизни, и ему следовало это принять. Прокормить и вырастить Эриха достойным человеком - стало его главной целью и, пожалуй, единственной. Томас был вынужден оставить работу и положиться на временную помощь старых друзей. Соседи помогали, чем могли, однако недолго. Уже через три года тридцатидвухлетний Томас Фольстер лишился последних благодетелей в лице Алэна Проффта - лучшего друга детства из дома напротив - и его супруги.
   - Прости, Томас, но нам нужно платить деньги за обучение собственного сына, - сказал ему Алэн тогда с искренним сожалением.
   Так Томас остался совершенно один с трехлетним ребенком на руках. Около восьми месяцев он недоедал, отдавая последние крохи сыну. Такой образ жизни рано или поздно, само собой, должен был сказаться на здоровье мужчины. И это случилось: Томас попал в больницу, где лишь одно не позволяло ему умереть - его сын и его цель. Пока старший Фольстер лежал в больнице, Эриха, которому на тот момент едва исполнилось четыре года, приняла к себе семья Проффтов. Алэн Проффт обзавелся семьей намного раньше Томаса, потому его сыну Дэву на тот момент было уже десять. Дэв не проявил никакого интереса к чужому ребенку, оказавшемуся в его семье и разделившего с ним, хотя и ненадолго, комнату. Скорее всего, Дэв ревновал родителей к столь нежданному подарку судьбы, однако на деле этого никак не проявлял в силу своей излишней скрытности и сдержанности.
   Выписавшись из больницы, Томас решил немедленно вернуться на работу. Конечно, на прежнее место его уже не приняли, однако работу он все же нашел. Теперь жизнь потекла иначе - легче. То ли оттого, что Эрих подрос и мог оставаться дома один, ожидая возвращения отца с работы, то ли оттого, что в семье появились хотя бы какие-то средства на питание, оплату налогов и долгов, которых у Томаса за три года набралось немало.
   Минуло еще три года. Эриху исполнилось семь. Жизнь в семье Фольстеров, состоящей из двух человек, наладилась. Томас уверенно шел по пути осуществления своей цели. Он беззаветно любил своего сына и старался ради него как мог. Вот только счастливый отец не замечал перемен, происходивших с сыном. Веселый и жизнерадостный мальчик был отвергнут сверстниками, стал объектом насмешек и издевок. С этим было невозможно бороться, оставалось лишь принять жестокую данность. Эрих замкнулся в себе. Мир беззаботного детства закрыл перед ним свои двери. Мальчик лишился так и непознанной дружбы, коллективной игры, взаимопомощи. Никто не протянул руку мальчику, который носил благородное имя вельможи.
   С годами неприязнь обострилась, а издевательства ужесточились. Жизнь мальчика постепенно становилась все невыносимей, и, что было хуже всего, он ничего не мог с этим поделать, был не в силах что-либо изменить.
   В тот день одиннадцатилетний Эрих возвращался домой из библиотеки. Он много читал, проводя в библиотеке все свое свободное время. Книги заменили ему друзей и открыли глаза на многие закономерные несовершенства окружающего мира. Что-то внутри него отказывалось принимать подобное положение вещей и рвалось в недосягаемую даль, туда, где появится хотя бы один шанс на невинную попытку смазать механизмы жизни, сделать их более гладкими и менее скрипучими.
   - Гляньте-ка кто у нас здесь! - из-за спины раздался до боли знакомый смех. На свой страх и риск Эрих обернулся. Ошибки не было. Восемь человек - дети горожан, которые располагали достаточными средствами для того, чтобы оплачивать обучение своих отпрысков в местной школе. Эрих знал их всех, правда, не по имени, а в лицо. Именно эти ребята не просто отвернулись от него, они постоянно унижали и оскорбляли ни в чем не повинного мальчика, издевались над ним и вселяли в него страх. Лидером группы был самый старший из ребят - парень шестнадцати лет по имени Джилт. Довольно неприятный, грубый и жестокий лидер никогда не отказывал себе в удовольствии в очередной раз указать Эриху на его место. В свою очередь Эрих успел убедиться, что спорить с Джилтом и перечить ему и его друзьям бессмысленно. Несмотря на разницу в возрасте Эрих был умнее каждого из них. Жалел он лишь о том, что не умел драться, о том, что в одиночку ему ни за что не одолеть восьмерых человек. Оставалось уходить еще глубже в себя, отключать органы слуха, зрения и тактильных ощущений. Не слышать их гнусных слов, не видеть их довольных ухмылок, не чувствовать их удары - так безопаснее всего было поступать при случайной встрече с Джилтом.
   - Эрих Фольстер, - важно произнес Джилт и рассмеялся. - Ты ведь все еще Эрих? Что же делает столь знатная персона среди нас - простолюдинов?
   - Тебе нет здесь места! - поддакивал другой.
   - Убирайся из города! - подхватил третий.
   - Сколько еще королевская особа намерена пребывать в среде недостойных? - Джилт подошел ближе со зловещей ухмылкой на губах и схватил мальчика за ворот рубашки. - Давайте проводим "его королевское высочество" в его резиденцию!
   Все подали одобрительные возгласы и, окружив Эриха, потащили его прочь с людной улицы.
   - Мой друг, ты вновь стал несчастной жертвой, - хмурился стоявший в стороне темный силуэт. - Видимо, такова цена твоего будущего величия. Прискорбно, что я абсолютно бессилен в столь отвратительной ситуации. И как только эти недостойные молодые люди смогут дожить до глубокой старости?! Возмутительно! Была бы моя воля...! Но я всего лишь безобидная, невидимая человеческому глазу субстанция, - грустный взгляд проводил заворачивающих за угол ребят и растворился в воздухе.
   Эриха привели к сточной канаве. Глядя на глубину и ужасающий вид, ощущая жуткий исходящий от нее запах, даже не запах, вонь, мальчик сглотнул. Глаза его наполнялись слезами, а ноги слабели, отказываясь приближаться к канаве.
   - А вот и ваша резиденция, ваше высочество! - Джилт снова залился смехом. Почему-то смех этого парня никогда не предвещал ничего хорошего, ровно, как и сегодня.
   - Я подам вам руку, - один из ребят дернул Эриха за рукав, подводя к зловонной яме. Мальчик задрожал. Неужели они настолько жестоки?! Неужели они действительно поступят подобным образом?!
   - Что здесь происходит? - окликнул Джилта высокий темноволосый парень, уверенной походкой направившийся к нему.
   - Не твое дело! - отмахнулся Джилт. - Иди своей дорогой.
   Подошедший парень смерил присутствующих оценивающим взглядом, который остановился на Эрихе.
   - Может быть, дело и не мое. Но ответь мне, Джилт, что скажет учитель, узнав о том, что ты сейчас планируешь совершить?
   - Иди, куда шел, Дэв! - оскалился лидер.
   Эрих знал и Дэва. Их отцы дружили с детства. Однако сам Дэв никогда не проявлял дружелюбия. Совершенно закрытый, но при этом уважаемый сверстниками и учителями Дэв Проффт предпочитал одиночество и тишину шумной компании друзей. Эрих всегда думал, что они с Дэвом похожи, но порой этого странного парня было слишком сложно понять. Тогда Эрих сдавался и приходил к выводу, что все-таки разница между ними огромна.
   - Ты ведь не хочешь совершить глупость? Отпусти мальчика, Джилт, - настоятельно посоветовал Дэв.
   - Ты мне не указ! - злился Джилт.
   - Конечно, нет, но иначе Бог не простит тебе твой грех.
   - Чтоб тебя...! - гневно выругался Джилт и отозвал ребят. - Оставьте этого сопляка. Мы еще встретимся с ним и окажем ему должную честь в следующий раз.
   Эрих и Дэв стояли, не шелохнувшись, до тех самых пор, пока Джилт с ребятами не пропали из виду.
   - Спасибо, - нерешительным голосом поблагодарил Эрих.
   - Думаешь, я сделал это ради тебя? - взгляд Дэва вновь сосредоточился на мальчике.
   - Не знаю. Но ведь и не ради Джилта, - отвечал ему Эрих, которому казалось в этот момент, что они говорят на одной волне.
   - Оспаривать очевидное не буду. - Дэв развернулся и побрел в первоначальном направлении. - До дома сам доберешься?
   - Все зависит от того, в какую сторону направился Джилт.
   - Ладно, идем.
   - Значит, ты идешь домой?
   - Нет, планы были другие, но, видимо, придется домой заглянуть.
   Поначалу они шли молча. Эрих разглядывал строгие черты лица своего спасителя: серые глаза, которые всегда четко знали, что в первую очередь должно быть удостоено их взора, темные волосы цвета горького шоколада, гордая и уверенная походка. Дэв учился в старшем звене школы, много читал, получал только положительные отметки. Он всегда был опрятно одет и предпочитал избегать разговоров со сверстниками. А что он, Эрих? Кто он такой в сравнении с этим парнем, которому две недели назад уже исполнилось семнадцать? Определенно, Эриху хотелось бы с ним подружиться, вот только возможно ли подобное чудо?
   - Тебе следует обходить стороной банду Джилта, - вдруг заговорил Дэв.
   - Я стараюсь. Но в нашем небольшом городке это удается не всегда, - смутившись, поспешно ответил Эрих.
   - В таком случае, тебе следует покинуть город. Не думай, я не гоню тебя. Это лишь совет.
   - Я все понимаю, но что я могу в одиннадцать лет?
   - Прости, забыл, что ты на шесть лет меня младше. Но и ты явно недооцениваешь себя. Я часто вижу тебя в библиотеке, а потому ты, верно, не глуп.
   - Если бы я имел возможность применить свои знания.
   - Такая возможность обязательно появится. Главное, не упустить ее.
   - Возвращаясь к началу, сейчас уехать из города не представляется мне возможным. Но однажды я так и сделаю.
   - А ты смелый парень, - с улыбкой на губах заметил Дэв. - Ты не удрал от Джилта, как сделал бы любой другой, будь он на твоем месте.
   - Убежав, я показал бы свой страх. Это доставило бы им еще большее удовольствие. Если же я смогу оставаться безразличным к их издевательствам, то, надеюсь, им вскоре это надоест.
   - Хм, понимаешь, я знаю Джилта довольно давно. Он всегда поступает своевольно и подчиняется даже самым глупейшим желаниям. Одно для него имеет вес. Во всяком случае, так было раньше.
   - И что это?
   - Церковь. Он верит в единого истинного Бога, замаливает все свои грехи на исповеди. Вот только меньше грехов у него от этого не становится. Что скажешь?
   - Это неправильно. И даже нелогично.
   - Так и есть. А ты веришь в нашего Бога, Эрих?
   - Не знаю. Отец верит. Верит, что именно благодаря ему я появился на свет. Не хочу отвергать его веру. Ведь пока я не располагаю достаточным знанием о Боге. А как насчет тебя? Ты веришь?
   - Скорее да, чем нет. В церковь я хожу, но обещанного священниками "божественного волшебства" не ощущаю. Думаю, это ложь. Поэтому можно усомниться и в существовании самого Бога.
   - Ясно.
   Остальную часть пути ребята молчали, и, видимо, по этой причине Эриху показалось неуместным замечание Дэва, сделанное напоследок, о том, что он, Эрих, интересный собеседник.
   - Как-нибудь еще побеседуем, - выказал свое расположение к мальчику Дэв.
   Эрих был счастлив. Сам Дэв Проффт обратил на него свое внимание. Нет, он не отверг его, он принял мальчика таким, какой он есть. Этот день положил начало их общению и открыл для обеих перспективы дружбы. Конечно, Эриху приходилось прилагать огромные усилия, чтобы быть действительно интересным для Дэва, ведь все-таки разница в шесть лет делала их представителями совершенно разных поколений, не способных понять друг друга. Но Дэву не было скучно с Эрихом. Порой его младший друг смешил его, заставлял улыбаться, обращая одиночество одного в веселое времяпрепровождение двоих. Стали заметны перемены и в Дэве. Парень чаще улыбался, стал более открытым и общительным. Дэву часто приходилось защищать Эриха от банды Джилта, и в иной раз дело доходило до настоящего противостояния, когда каждая из сторон не брезговала помахать кулаками.
   Дружба ребят с течением лет крепла. Томас так и не отдал Эриха в школу, однако Дэв помог другу освоить весь школьный курс без помощи учителей и без дополнительной оплаты. Но даже спустя года в обычном общении Дэв, как и прежде, оставался верен своему характеру, держась строго и достойно. Как и прежде, на первом месте для Эриха стояло его уважение к Дэву, и лишь после следовала их дружба. Правильно ли так было? Никто не мог знать.
  
   Ведь не бывает все "слишком" хорошо. Потому Эрих начал задумываться над тем, что что-то упустил из виду. Вот только что? И самое главное, когда это упущение произошло?
   - Вот это новость! - воскликнул, усмехаясь, Томас Фольстер. - Эрих, твоя тетка снова выходит замуж!
   - Тетушка Элизабет? - переспросил Эрих, выражая удивление.
   - Да-да, именно!
   Томас как раз вернулся домой с работы и по пути забрал новые письма. Точнее для семьи Фольстеров было лишь одно письмо. Эрих встретил отца дома с горячим ужином на столе. Когда с трапезой было покончено, Томас развернул письмо и увлеченно начал читать, с каждой новой строчкой все больше расплываясь в улыбке.
   - Ты мне никогда не рассказывал о тетушке, - попытался поддержать беседу Эрих. - Я знаю о ней лишь то, что она твоя младшая сестра, которая рано вышла замуж и уехала из Дэласа. Где она сейчас?
   - В Аваласе. Причем уже давно. Почему она тебя заинтересовала?
   - Ее имя, как и мое, не для простолюдинов.
   - Ах, вот ты о чем. В те времена Дэлас еще сохранял пережитки прошлого. Сделать из королевства с королем государство с президентом на деле оказалось непросто. Ты же помнишь историю?
   - Да, Дэв рассказывал мне. В этом году исполняется ровно девяносто пять лет со дня победы демократии над абсолютизмом. Только вот разницы, на мой взгляд, нет. Права горожан не соблюдаются, а налоги собираются регулярно, и также регулярно повышаются.
   - Не нам рассуждать об этом. Это дела верхов.
   - Но верха бездействуют. Не хотят увидеть назревшие проблемы своего народа.
   - Я не спорю, Эрих. Только обсуждать проблемы народа со мной бессмысленно. Я ничем не могу помочь им, да и ты тоже.
   - Что очень жаль.
   - Кажется, началась наша беседа с твоей тетки.
   - Да.
   - Так вот во времена нашего детства давать благородные имена своим детям было в порядке вещей даже в среде простолюдинов.
   - Жаль, что теперь все иначе.
   - И мне. Твоей тетке тогда очень повезло. Едва ей исполнилось восемнадцать, как в город приехал молодой торговец из Аваласа. Дальше все было как в красивой сказке. Он полюбил твою тетку и забрал ее с собой в Империю, откуда она ни разу даже погостить не приезжала. Правда, свои ежегодные письма шлет до сих пор. Вскоре тот торговец был удостоен титула барона, и твоя тетка стала баронессой. Затем она писала о том, что ее супруг скончался по причине слабого здоровья, и она вышла замуж во второй раз. Второй ее брак нельзя было назвать удачным. Супруг сумел вытянуть из нее половину состояния, оставленного ей покойным бароном. Когда Элизабет это поняла, то сама же с ним развелась, после чего долгое время не могла найти достойную партию. Да и возраст уже не тот. А теперь вот пишет, что, наконец, выходит замуж в третий раз.
   - Ты не упомянул о детях.
   - У Элизабет так и не было детей. Подробностей я не знаю.
   - И кто же ее новый избранник?
   - Так-так, - Томас пробежался глазами по письму. - Для меня слишком сложна его родословная, которую она здесь объясняет.... Его имя Дорин Валиэс.
   - Можно мне прочесть?
   - Читай, - отдал Эриху письмо отец.
   - Все верно, Дорин Валиэс, - сообщил Эрих, вырывая слова из контекста письма. - Он граф. И у него есть сын от первого брака.
   - Что ж, вот наша Элизабет и станет графиней.
   - Да, - кивнул Эрих. - Она пишет, что будет рада видеть нас в своем новом доме.
   - Нам и в Дэласе хорошо. Ехать через всю Касэду в Авалас.... Я уже слишком стар для приключений.
   - Сорок восемь - это "слишком стар"? - хихикнул Эрих.
   - Не надо смеяться над отцом. Мне действительно уже поздно искать приключений. А вот ты, если захочешь, можешь съездить.
   - Пока нет такого желания.
   - В таком случае...
   - Отец, - Эрих посерьезнел, напрягая голос, - мне девятнадцать. Когда ты одобришь мое решение?
   - Мы уже обсуждали это, - ответил ему с большей серьезностью Томас.
   - Я должен работать, чтобы приносить семье пользу.
   - Так выбери для себя достойную работу! Когда же ты поймешь, что физический труд не для тебя!
   - И кем, по-твоему, мне работать? Учителем? Библиотекарем? А может быть...
   - Эрих, я не знаю. Я не вижу в этом городе достойного места для тебя.
   - Хочешь, чтобы я уехал?
   - Хочу, чтобы ты повременил со своим выбором. Уверен, что в скором времени все прояснится.
   - Что прояснится? Бог спустится на Землю и одарит меня своим благословением?
   - Не смей! - рассердился Томас. - Бог дал тебе жизнь!
   - Жизнь дала мне мать. А Бог.... Еще не доказано, что он есть, - Эрих поднялся из-за стола. - Видимо, этот разговор был напрасным, как и все предыдущие.
   - Определенно.
  
   Дэв Проффт теперь работал в школе учителем. Эрих, безусловно, уважал выбор своего друга, однако его самого больше привлекла бы работа каменщика или плотника, гончара или столяра. Кузнечное дело в Дэласе уже давно не пользовалось популярностью, хотя пара кузнец еще сохранились со времен правления королей. Эрих с детства мечтал выковать для себя оружие - такое, каким он сможет защитить себя, отца и Дэва. Потому более прочего ему нравилось кузнечное дело. Томас отказывался поощрять интерес сына к такого рода профессиям, ведь его целью было - вырастить благородного человека. А, следовательно, и заниматься благородный человек должен делом благородным. Томас пока не знал, что это будет, но твердо верил в то, что это благородное дело найдется само, нужно лишь немного подождать.
   - Встретимся в школе?
   - Да. Как обычно.
   По обыкновению в конце недели в назначенный день Эрих приходил к Дэву в школу, где они до позднего вечера увлеченно обсуждали события последней недели. Порой разговор подводил их к актуальным проблемам Дэласа в сфере политики, экономики или культуры.
   - Хотел бы я побывать на настоящем балу, - и воображение уже рисовало перед глазами Эриха пышные бальные платья из дорогих тканей, роскошь драгоценных камней, игру света и переливы цветов.
   - К сожалению, для Дэласа балы в далеком прошлом. Настоящий бал сейчас можно увидеть лишь в Аваласе.
   - Печально. Люди жаждут праздника. Скука и однообразие давно поселились в их душах. А это прекрасный повод покинуть Дэлас.
   - И уехать в Авалас?
   - Почему бы нет.
   - Вот только Авалас не ждет их. Уровень жизни там непомерно высок для граждан Дэласа. Да и для того, чтобы пересечь границы Касэды, необходимо специальное разрешение.
   - Таким образом, все мы обречены на пустую, безрадостную жизнь.
   - Которую в старости разнообразит лишь смерть. Эрих Фольстер, тебе бы на службу к президенту. Если он не оценит по достоинству твой талант, то он полнейший глупец.
   -Ха, льстишь, Дэв! - весело усмехнулся Эрих. - Льстишь!
   После обеда Эрих уже был готов к встрече с другом и не мог дождаться окончания рабочего дня. Прогулочным шагом он шел в привычном направлении и размышлял над вчерашним письмом тетушки Элизабет. Она ведь приглашает их в Авалас! В империю балов, карнавалов, маскарадов и атмосферы вечного праздника. Но Эрих отказался. Важнее не то, как ты живешь и где, а то, кто тебя окружает, кто рядом с тобой, кто любит и поддерживает тебя. Все верно. Вот причина, по которой великолепной Империи было отказано.
   К школе Эрих пришел на час раньше условленного срока. Ожидание всегда было для него мучительным, да и не для него единственного, как он считал. Ни одному человеку не нравится ждать. Это, как правило, очень скучное занятие, которое может быть оправданно лишь предвкушением ожидаемого. Эрих присел на каменную скамью неподалеку от входа. Уже через пятнадцать минут он ощутил, как прямые лучи палящего солнца обжигают его кожу, делая его пребывание вне тени невозможным. Наудачу к нему подошел один из учителей и сообщил, что Дэв в большой спешке выбежал из школы около часа назад. Но что могло произойти?! Он направился в сторону своего дома, а Эрих пришел к школе совсем с другой стороны - со стороны библиотеки, где провел сегодня первую половину дня. Именно поэтому встретиться они никак не могли. Обеспокоенный известием Эрих поспешил в сторону дома Проффтов. Что же заставило Дэва второпях уйти из школы за пару часов до конца рабочего дня? Какое дело оказалось столь важным и срочным, что не могло ждать ни минуты? И разве в лишенной всяческой суеты жизни Дэласа случаются такие дела?
   Эрих шел быстрым шагом, погруженный в свои тревожные мысли. Внезапно к нему навстречу вышел Джилт в сопровождении троих друзей. Даже долгие годы не смогли изменить этого человека. Джилт, как и прежде, презирал Эриха, а в последнее время еще и Дэва, особенно, после инцидента, произошедшего три дня назад. Тогда Дэв позволил себе с помощью кулака объяснить Джилту, почему не стоит притеснять слабых. Само собой, лидеру местной подростковой банды это не понравилось, и его ответный удар, несомненно, ждать себя не заставит.
   - Эрих Фольстер! - Джилт зааплодировал. Эрих недоверчиво поглядывал на спутников Джилта. - Спешишь к другу?
   - Что тебе нужно? - поборов свой привычный страх, осведомился Эрих.
   - Поговорить, - ответил лидер так, словно пытался убедить в этом намерении самого себя. - Да, поговорить.
   - Я спешу. Думаю, твой разговор может подождать.
   - Только не сегодня, - глаза Джилта противно блеснули.
   - Ты знаешь, где Дэв, - догадался Эрих. - Почему он так спешил?
   - Хорошо, я начну, а ты додумаешь. Если сильный перестанет истреблять слабых, то сам однажды станет слабым. Закон нельзя обойти, нарушить или изменить, потому что это закон. Не мы его придумали, но чтобы выжить, каждому приходится его постичь. Так вот, Эрих, на каждого сильного найдется тот, кто окажется сильнее. Согласен?
   - Не предполагал, что ты способен на такие сложные размышления.
   - Неверный ответ! - Джилт крепко зарядил Эриху по лицу.
   Эрих пошатнулся, но выстоял. Носом потекла кровь.
   - Что с Дэвом? - с напряжением в голосе он покосился на Джилта.
   - Дэв получил предупреждение. Надеюсь, одного будет достаточно, - ухмыльнулся лидер. - Иди, помогай своему другу. Если не испугаешься.
   Эрих гневно глянул в сторону Джилта и со всех ног бросился к дому Дэва. Он был не на шутку напуган. Что же Джилт со своей бандой могли сделать? Нет сомнений, это была их месть, их доказательство своего превосходства. И вот всплывает еще одно закономерное несовершенство мира сего - унижать и оскорблять, уничтожать своих соперников и врагов безнаказанно! Где органы власти, которые обещали заботиться о слабых?! Куда они смотрят?! Несправедливо! Как же все это несправедливо!
   Когда вдалеке показался дом Проффтов, Эрих замедлил бег и, задыхаясь, взвыл. Громко и протяжно. Это было единственным, на что хватило остатка его сил. Дом был охвачен пламенем. Горело абсолютно все, причем горело, по-видимому, уже давно. Набрав воздуха в грудь, Эрих ринулся вперед. Он еще плохо представлял, чем в такой ситуации сможет помочь, но оставить все как есть он не мог.
   - Воды! Нужна вода! - ревел он на всю улицу, но вокруг не было ни души. - Несправедливо! Почему так несправедливо?!
   Звуки бушующего пламени заполняли окружающее пространство, эхом разносились по всему телу приближавшегося к дому Эриха. Запах гари - мерзкий запах - замещал кислород в легких и вызывал кашель. Голова кружилась от страха и ужаса, от запаха и от напряжения. Потушить! Нужно потушить огонь! Но Эрих ясно осознавал, что ему одному не справиться с грозным пламенем.
   - Это ад? - беспомощно простонал Эрих. - Огонь, дым, сажа.... Но где Дэв?!
   Ищущим взглядом Эрих осмотрел дом. Оконные рамы уже догорали, развалившись на части.
   - Дэв?! Ты здесь?! - закричал Эрих, в надежде, что друг отзовется. Ответа не было. Тогда Эрих нашел в себе смелости подойти ближе. Жар пламени сразу дал о себе знать. Палящее солнце в сотни раз уступало сейчас этому огненному "монстру". Встал вопрос: стоит ли идти дальше? Там ли Дэв? И есть ли шанс вернуться из горящего дома живым? Странное предчувствие уверяло, что нужно войти внутрь и убедиться, что в доме никого нет. Однако страх заставлял ноги дрожать, а мышцы безвольно сокращаться, не позволяя сделать ни шага. Нет, в такой момент нельзя поддаваться страху, наоборот, необходим холодный ум. - Думать! Думать! - Эрих быстро огляделся и увидел выпавшие из окна первого этажа шторы. Огонь еще не успел их достать, да и ткань была достаточно плотной, а значит, это то, что нужно. Эрих подобрал шторы, сложил их в несколько слоев и, закутавшись в них, проскользнул в дом, минуя догорающую дверь. В доме стоял дикий треск. Второй этаж готовился обрушиться на первый. Некоторые ступени лестницы, к которой подбирался Эрих, уже полностью сгорели, оставив после себя огромные дыры. Страх обуял сильнее. Сердце, казалось, трещало в такт звукам горящего дома. Языки пламени пожирали все вокруг. Эриху удалось миновать лестницу и подняться на второй этаж. Долго оставаться здесь было нельзя. Судя по треску пола, этаж обрушится в самое ближайшее время, а потому...
   - Эрих, - сквозь отвратительный треск донесся чей-то стон. Среагировав на источник постороннего звука, Эрих замер на месте, протяжно вдыхая жар и дым. Под обрушившимися обломками крыши лежал Дэв. Не раздумывая ни секунды более, Эрих кинулся на помощь. Обжигая и царапая руки, он отбрасывал поддававшиеся доски в сторону в надежде освободить обездвиженного друга. Не слушая бормотанье Дэва, Эрих с ревом отталкивал последние массивные деревянные укрепления, являвшие собой когда-то каркас крыши. Дерево не поддавалось. Тогда голос Дэва раздался громче. - Уходи отсюда! Пол сейчас рухнет.
   - Я знаю! Поэтому должен вытащить тебя! - не оставляя попыток, кряхтел Эрих.
   - Меня уже не спасти, уходи один! Быстрее!
   - Нет! - рявкнул в ответ Эрих. - Я не позволю тебе умереть!
   - Разве можно объяснить безумцу, что у смерти свое расписание? - услышал Эрих скрипучий посторонний голос, который звучал так спокойно и вдохновляюще, что заставил приостановить напрасную борьбу с массивным деревом.
   - Кто вы?! - вскрикнул от неожиданности Эрих, увидев стоявшего рядом мужчину, одетого в черный фрак с черной шляпой-цилиндром на голове и с тростью в руке.
   - О, сейчас ты вновь задашь внушительное число вопросов, ответы на которые давно тебе известны. Причем, лишь тебе.
   - Не понимаю, о чем вы. Кто бы вы ни были, прошу, помогите мне!
   - При всем желании, не в моей власти спасти этого человека. Увы.
   - Как?! Почему?!
   - Я отвечу позже на большую часть твоих вопросов. Однако предпочтительнее будет, если ты все вспомнишь сам, - рассуждал мужчина. - Да, я подумаю над этим.
   - Почему вы не хотите помочь?! - не унимался Эрих, срывая голос.
   - С кем ты говоришь? - пробормотал Дэв.
   - Вот с ним! - Эрих указал на мужчину.
   - Где твои прежние манеры, - разочарованно покачал головой тот.
   - Но здесь никого нет, кроме нас с тобой. Должно быть, у тебя галлюцинации из-за недостатка кислорода. Тебе нужно скорее уходить! - взволнованно проговорил Дэв.
   - Никого нет? - Эрих настороженно вглядывался в мужчину, протягивая руку, чтобы коснуться его.
   - Да, мой юный друг, дотронуться до меня тебе не удастся, - подтвердил мужчина, - но я вовсе не галлюцинация! Это абсурдное убеждение!
   - Тогда кто вы?
   - Эрих, уходи!
   - Обстоятельства для знакомства не из приятных, - деловито покашлял мужчина. - Но ничего не попишешь. Называй меня Имитис. Я - твой давний знакомый.
   - Я вас не знаю.
   - Что ж, - недовольно вздохнул Имитис, - деликатнее не получится. Не хотелось бы тебя огорчать, мой друг, но я - есть смерть, бестелесная субстанция. Разумеется, люди не способны меня видеть. Все за исключением тебя, Эрих Фольстер.
   - Вы знаете мое имя? - поразился Эрих.
   - Я знаю о тебе все.
   С жутким грохотом пол проломился под тяжестью деревянного каркаса и начал осыпаться доска за доской.
   - С вами позже! - отрезал Эрих и ухватил Дэва за руки.
   - Эрих, подумай здраво, когда пол обрушится, ты не сможешь меня удержать, - с горечью взмолился Дэв.
   - Он абсолютно прав, - вставил свое слово Имитис. - Дэв Проффт умрет. Такова его судьба. В этот раз ты не сможешь ничего изменить. Смирись!
   - Замолчите оба! - прикрикнул Эрих. - Я вытащу тебя отсюда! Я должен!
   - Лучше простись с ним. Твоему другу осталось жить чуть меньше десяти минут. Я потому и пришел. За ним, - не унимался Имитис.
   - Нет! Не позволю!
   - Упрямец! - обиженно фыркнул мужчина. - Не думай, что в этой жизни ты тоже бессмертен. Один неверный шаг, и ты мертвец!
   - Молчи!
   - Не стану я молчать! Ты вернулся на Землю для того, чтобы изменить неугодные тебе положения! Ты должен жить ради этого! В любую секунду твое время может сократиться!
   - Я не брошу друга.
   - Ты невозможен! - возмущенно восклицал Имитис. - Я - твой друг! Твой единственный друг! Вспомни же, Эрих Ви Кроль!
   - Я - Эрих Фольстер.
   - Это имя принадлежит лишь твоей телесной оболочке.
   - Глупости.
   Пол обрушился. Массивное дерево потянуло Дэва за собой вниз. Эриху едва хватило сил удержать друга повисшего над грудой горящих досок и укреплений.
   - Отпусти меня, Эрих! - умолял Дэв, пытаясь освободиться из его рук.
   - Перестань! Я не отпущу! Я должен спасти тебя!
   - Пол под тобой сейчас обрушится, - предупредил Имитис.
   - Пусть! Я не позволю ему умереть!
   - Но я-то уже здесь. А значит, у него нет шансов.
   Остатки досок пола второго этажа рухнули вниз, увлекая за собой Эриха. Он ощущал жар огня, болезненные удары деревянных конструкций и мягкую руку Дэва, по-прежнему норовившую освободиться. Падение и сильный удар головой. Глаза Эриха больше не открывались. Сознание постепенно покидало его. Последнее, что он услышал, были слова Имитиса.
   - Время вышло. Сожалею, но твой друг покинул этот мир. Будь рад за него. Я провожу его к Торгусу, где он обретет покой. А тебе стоит побеспокоиться о собственной жизни. Собери последние силы и закутайся в эти убогие шторы. Заслони живот коленями, голову закрой руками. Потом можешь отдохнуть.
   Голос Имитиса звучал для Эриха как во сне, но он все же безвольно подчинился и в точности выполнил указания странного мужчины, после чего все исчезло.
  
   Эрих очнулся в больнице. Белые стены, белый потолок, режущий глаза белый свет - кто-то мог подумать, что это Рай, но для Эриха это было скорее призывом к смерти. Больничные кровати представляли собой тонкие деревянные пластины, укрепленные на маленьких ножках из того же дерева. Удобства такие конструкции совсем не обещали. Эрих с трудом повернул затекшую шею и увидел дремавшего рядом отца.
   - Тебе и в этой жизни удалось воскреснуть! - весело захлопал в ладоши Имитис, которого Эрих заметил последним. Мужчина элегантно расположился на стуле по другую сторону кровати. - Замечу, что Эрих Фольстер заинтриговал меня не меньше, чем ранее прекрасный барон Ви Кроль.
   - Снова вы, - разочарованно шепнул Эрих. - Вы спасли мне жизнь?
   - Нет, смерть способна лишь забирать жизни. Я дал тебе дружеский совет и, как оказалось, он был весьма полезен.
   - Что там произошло? И почему я в больнице?
   - Ты ударился головой и потерял сознание. Вскоре после этого пожар заметили и начали тушить. Затем прибежал твой отец и вынес тебя из тлеющего дома. Точнее дома там уже не было.
   - Все сгорело?
   - Почти.
   - А Дэв?
   - Он погиб при падении.
   - Я не смог спасти его.... Какой из меня друг после этого!
   - Тебе следует понять, что каждому в этом мире отпущен свой срок. Ты не сможешь взять ни больше, ни меньше. Разве что..., впрочем, тебе еще до этого далеко.
   - О чем вы опять?
   - Когда ты станешь тем, кем должен стать, возможно, тебе удастся влиять на судьбы других.
   - И кем я должен стать?
   - Человеком, способным изменить мир.
   - Вы говорите слишком красиво. Думаете, это так легко?
   - Не сложно.
   - С ваших слов, на великие дела способен каждый бедняк.
   - Все верно. Но лишь с условием, что он задастся такой целью. Почему Клеппес, да и весь Дэлас стал рассадником скуки? Настроения в городе и в стране диктует народ. Если люди пожелают, то смогут вернуть Дэласу былую славу. Однако жители Клеппеса привыкли к скучной жизни, привыкли лишь жаловаться, даже не задумываясь о действиях. Я не прав?
   - Все логично и, наверное, правильно. Но что могу я?
   - Набраться сил и явить миру себя.
   - К этому я должен стремиться?
   - Не мне за тебя принимать решения. Ты ведь знаешь, что нужно делать, остается продумать, как это осуществить.
   - Вы очень умны. Ваши манеры под стать высшему обществу Аваласа. А умение убеждать выше всяких похвал.
   - Лестно слышать это от тебя, мой друг, - радостно сверкнули глазки Имитиса. - Жаль прерывать нашу беседу, но работа не ждет. И напоследок, прекрати обращаться ко мне на "вы"! Я чувствую себя стариком в свои вечные тридцать.
   Эрих несколько растерялся от подобного заявления, чем и воспользовался Имитис, чтобы исчезнуть.
   Дэв мертв. Лучший и единственный друг! Эрих знал, по чьей вине это случилось. Но знали ли остальные? Желал ли Джилт смерти Дэва? Скорее, нет. Однако порой задуманное выходит из-под контроля и подчиняется воле рока. Да, именно эта самая воля - союзник и противник, обращающий мир в войну, жизнь в смерть и наоборот. Есть ли смысл противостоять этой воле, бороться с ней? Бывают случаи, когда сопротивление необходимо. Бывают случаи, когда надо продолжать жить, вопреки предреченной судьбой смерти. Но Эрих отказывался признавать волю рока. Для него виновником и убийцей Дэва был Джилт. Его Эрих возненавидел всем сердцем. Он желал вырваться из оков больничной палаты, желал, чтобы все узнали правду, которая, скорее всего, была сокрыта, желал заглянуть Джилту в глаза и отомстить. Отомстить не только за смерть Дэва, но и за все прошлые унижения и издевательства. Впервые в жизни Эрих был готов отомстить за себя. Сжимая в руках края одеяла, он стиснул зубы.
   Дремавший отец вдруг вздрогнул и проснулся.
   - Эрих, - Томас пододвинулся ближе к сыну. - Как себя чувствуешь?
   - Я не смог спасти Дэва. И я допустил ужаснейшую несправедливость.
   - Ты чудом выжил. Сам Бог защитил тебя от огня и обломков.
   - Это был не Бог, - Эрих вспомнил слова Имитиса, благодаря которым ему и удалось спастись. - Смерть не приняла мою душу, жаждущую правды и отмщения.
   - Нет, сын, забудь об этом. Тебе без того слишком много пришлось пережить. Я не хочу, чтобы ты завяз в этой грязи еще больше.
   - Но я знаю, кто устроил пожар! - негодующе протестовал Эрих. - Я должен отомстить ему!
   - Ты должен жить. С остальным пусть разбираются другие.
   - Что происходит в городе? Ведь истинную причину пожара никто не называл?
   - Сказали, что всему виной палящее солнце.
   - Но это неправда! - вскричал Эрих. - Это ложь! Как вообще можно было допустить такое оправдание?!
   - Успокойся, - утешал сына Томас. - Люди догадываются, по чьей вине произошел пожар, но если всю вину спишут на ребят из местной банды, то возмущенные родители поднимут скандал.
   - А скучному и тихому Дэласу скандал не нужен. Все ясно.
   - Ты побудешь в больнице еще дня два, а потом уедешь из Дэласа.
   - Но почему?!
   - Потому что твоя правда здесь не нужна. Да и зная тебя, я боюсь, что ты наделаешь глупостей.
   - Ты не желаешь правосудия?
   - Желаю. Но пока оно невозможно. За него надо бороться, чего ни Клеппес, ни целый Дэлас делать не станут.
   - И куда же я еду?
   - К своей тетке. В Авалас. Письмо я ей напишу.
   - А как же граница Касэды?
   - Племянника графа они пропустят.
   - Значит, домой я больше не вернусь?
   - Нет.
   Они помолчали, пристально глядя друг другу в глаза.
   - Тело Дэва достали из-под обломков?
   - Почти все сгорело.
   Эрих, сглотнув, отвернулся.
   - А как его родители?
   - Они довольно мужественно восприняли потерю сына.
   - Где они будут жить?
   - Пока поживут у нас. Места достаточно. Думаю, Алэн вряд ли согласиться отстраивать дом на прежнем месте. Потому с его восстановлением придется повременить.
   - Я виноват перед ними.
   - Нет. Ты ни в чем не виноват. Мы с тобой знаем, кто виновен во всем.
   - Только это ничего не меняет.
   - Алэн тоже знает.
   - И согласен молчать?
   - Согласен.
   - Тогда мне действительно больше нечего делать в Дэласе.
   - Тебе следует знать еще кое-что, - Томас сделал паузу. - Когда я тебя нашел, огонь успел добраться до штор, в которые ты был укутан.
   - Что-то серьезное?
   - У тебя легкие ожоги по всему телу.
   Эрих осмотрел свои ладони, затем предплечья.
   - На руках ожогов нет, - он вопросительно глянул на отца.
   - Правый локоть.
   Эрих нащупал длинный компресс, протянутый от правого локтя до плеча.
   - Ноги, спина, немного задело грудь и...
   - И?
   - И лицо.
   - Но... - Эрих осторожно провел двумя пальцами по щекам и подбородку.
   - У тебя сильный ожег на лбу. А еще правый висок и переносица.
   - С этим можно жить, - задумчиво улыбнулся отцу Эрих.
   - В Аваласе люди совсем другие. Там другая культура и взгляды на жизнь. Ты и сам знаешь. Для них внешность представляет большую ценность.
   - Думаю, я справлюсь.
   - Хорошо. Тогда выздоравливай. Я навещу тебя завтра.
   Эрих кивнул.
   Ценить внешность независимо от души? Разве такие люди чего-то стоят? Зачем нужна внешняя красота, когда внутри одно уродство? Кому нужны такие люди? В них нет ценности. К ним нет уважения, они просто его не достойны. Должно быть, именно это следует доказать миру. Нужно открыть глаза Аваласу на истинную ценность человека, обрушить тяжкий груз правды на плечи Дэласа. А Касэда... И она имеет изъяны, ведь иначе мир бы не был настолько испорчен.
   Томасу Фольстеру потребовалось около недели, чтобы подготовить отъезд сына из Дэласа. Все это время Эрих пребывал в больнице, залечивая свои ожоги. Наконец, спустя шесть дней, приготовления были завершены, и Эрих на кривой, крайне ненадежной телеге с упряжью из двух дряхлых кобыл отправился в Авалас.
  
   ***
   На что похожа жизнь души на Небесах? Задавались ли вы когда-либо таким вопросом? Вечный покой среди хрустальной голубизны, дарящий душам блаженство. Этот покой несравним с покоем земным. Он - нечто сильное и томное, подобное влиянию опия, подобное сладчайшему сну, исполнению мечты. Такое чудо ожидает каждую душу, которая сможет преодолеть границу пустоты, не затерявшись в ней. Однако, умирая, душа упорно противится этому, не желает покидать столь привычного для нее тела, в котором получила новую порцию жизненного опыта. Но стоит душе отделиться от своего сосуда, вновь взмыть к Небесам, как к ней возвращается ее прежняя память - память о каждой предыдущей жизни. Эта память определяет возраст души и является для нее бесценным сокровищем.
   - Мир продолжает изменяться, - грустно проговорил светлый силуэт, едва уловимый на фоне отливающего голубизной хрусталя.
   - Да, ничто не вечно, - подтвердил тихий приятный голос, не имевший лица.
   - Желаешь, чтобы я вновь спустился?
   - Для тебя это привычно.
   - Верно. Я бываю там часто. Но ведь все мои воспоминания будут утрачены.
   - Это ненадолго. Десятки лет для тебя пройдут как одно мгновение.
   - Семьдесят шесть лет позади. Я пришел сюда семьдесят шесть лет назад.
   - Теперь не хочешь уходить?
   - Пожалуй. Я бы хотел вернуть прежнюю жизнь, исправить ее, весь мир...
   - Но начать нужно с себя.
   - Изменить барона Ви Кроля? Я не вижу его другим.
   - Но ты изменишься.
   - Я это понимаю. И жалею об этом.
   - Ты ведь так стремился вернуться в мир. Что произошло? Что заставило тебя отказаться от своих стремлений?
   - Я хотел вернуть миру его красоту. Но теперь он настолько увяз в грехах, стал настолько убогим и пугающим, что я сдался. Не знаю, смогу ли что-либо сделать, не знаю, с чего следует начать.
   - Начало положит твое рождение.
   - Ха, барон Ви Кроль вновь воскреснет?
   - Переродится.
   - И все забудет. Забудет себя.
   - Чтобы узнать все с начала, чтобы понять измененный мир.
   - И все-таки избавь меня от этого, Торгус. Ты ведь великий Бог.
   - Не могу, Эрих. Твое время настало. Телесная оболочка для тебя подготовлена.
   - Не капризничай, мой друг, - из ниоткуда явился темный силуэт, разбавивший идиллию голосов своим скрипом, - пора показать миру себя, вернуть недостающее и очень важное звено в мировой механизм. Барон Ви Кроль как никогда нужен миру. Он - однажды стал его спасителем. Теперь мы ждем от тебя спасения снова.
   - Мы? - в вопросе звучала доля удивления.
   - Я в том числе. Ты ведь удивишь меня еще раз? Заставишь восхищаться тобой вновь?
   - Почему ты желаешь этого?
   - Скажем, я ожидаю это от тебя. Повторю твои же слова: "я не вижу барона Ви Кроля другим".
   - Значит, и ты, Имитис, хочешь вернуть меня на Землю?
   - Непременно.
   - Противиться Богу бесполезно. Да и смерть не стоит разочаровывать. Вы убедили меня. Я вернусь на Землю с единственной целью - изменить ее!
   - Так тому и быть!
   - Чудесно! - хитро улыбнулся Имитис.
   - Ты помнишь о моей просьбе семьдесят шесть лет назад? - обратились к темному силуэту лазурные глаза.
   - Как же я мог забыть.
   - Так каков же твой ответ?
   - Хм, разве тогда ты не понял? - глазки Имитиса лукаво сощурились.
   - Хотелось бы услышать.
   - Я выполню твою просьбу, мой друг.
   - Теперь я спокоен.
   __________
  
   Часть 2. Противоречия
  
   За последние девяносто пять лет серьезных изменений на политической карте мира не наблюдалось. Внутренние интриги, словно сорняки, пустили свои цепкие корни в правящие круги каждой из держав. Президент Дэласа, прикрываясь политикой демократии, заставил свой народ ходить по струнке и жить по расписанию. Дэлас стал безрадостным и скучным государством, создал свою идеальную систему, подчинив которой свой народ, превратил его всецело в средний класс, в который вошли как бедняки, так и люди с достатком. Касэда, названная "владычицей мира", занимала наибольшую часть материка. Ее президент, став мировым лидером, почувствовал свою власть и сразу же после окончания Всемирной войны вновь направил свои взоры на все еще сильного соперника - империю Авалас. Касэда на своей территории открыто заявила о демократии, которая в этой стране действительно существовала. Основную массу населения составлял класс людей с высоким уровнем достатка, бедности в стране практически не было. Должно быть, потому что под гнетом правительства все малоимущие законно и незаконно бежали из страны в Дэлас. Что касается Аваласа, то здесь-то, в стране, которая все еще сохраняла статус Империи, дела как раз обстояли хуже всего. Виновницей тому была Касэда. Начало развалу державы было положено в момент подписания императором Ричардом Абвелем мирного договора с президентом Касэды. Авалас лишился Миции и Ламбрея. Однако существовало и еще одно условие, о котором знали лишь члены правления - это политический брак восемнадцатилетнего наследника имперского престола Альфреда с племянницей президента Касэды. Одобривший брак император Ричард был, по-видимому, единственным и последним человеком, который понимал безвыходность положения Империи и разрушающую силу последствий предстоящего брака. Во избежание новой войны Ричард Абвель вынужден был дать согласие на брак, невзирая на протесты сына, который на тот момент уже готов был связать свою судьбу с прелестной графиней Валиэс. Но политика есть политика, и ответственность за судьбу Империи, возложенная на плечи юноши перевесила личные пристрастия. Так Касэда и Авалас породнились. Однако на этом когти "владычицы мира", запущенные в правящую династию Империи, не остановились. После скорой смерти Ричарда Абвеля и восхождения на престол его сына Альфреда на свет появился плод политического брака и наследник Империи Эред Абвель. Последний кровный император Альфред Абвель прожил довольно долго, продолжая дело отца. Эред был совсем не заинтересован в том, чтобы угождать народу, и после смерти Альфреда первое время отказывался принимать на себя бремя власти. Тогда в игру вступила, предпочитавшая прежде находиться в тени, императрица. Ей не только удалось заставить сына встать во главе Аваласа, но и найти себе достойную преемницу - сильную и властную, молодую и обеспеченную дочь своей подруги детства. Так Эред Абвель женился на юной мисс из Касэды. Народ был крайне обеспокоен еще одним политическим браком. Умные люди понимали, что их сын будет Абвелем уже лишь на четверть, и это вызывало недовольство. На балах и приемах знать перешептывалась, стоило там появиться императору с супругой. Новоиспеченная императрица оказалась вовсе не такой сильной, какой впервые предстала перед миром. Родив Эреду сына, она скоропостижно скончалась. Не только Авалас, но и вся Касэда скорбели о смерти прекрасной, еще совсем юной императрицы. В знак вечной памяти Эред дал сыну фамилию матери. Такой на первый взгляд совсем безобидный жест был воспринят народом Аваласа в штыки, и волнения в среде горожан усилились. Знать возмущалась не меньше. Однако президенту Касэды пришелся по душе наследник престола Империи с родственной фамилией и кровью, и чтобы немного утихомирить недовольство Аваласа, которое грозило вылиться в массовые беспорядки, расчетливый президент подарил еще маленькому Касэю Дотскому, будущему императору, отвоеванную у Аваласа Мицию. И действительно, такой ход сработал. Народ и знать были несказанно рады возвращению утраченного когда-то великолепного города. Император Эред перенес столицу Империи в Мицию, где в кратчайшие сроки был построен императорский дворец. А правительство Касэды, дабы сохранить политическую дистанцию, обосновалось в Монарке, оставив Ламбрей в качестве пограничного города. Монарка в скором времени стала столицей Касэды.
   На момент, когда девятнадцатилетний Эрих Фольстер отправился покорять Авалас, раздираемая противоречиями Империя трещала по швам. Престарелый император Эред Абвель все еще стоял у власти и как раз собирался передать власть своему тридцатилетнему сыну Касэю Дотскому. Касэй тогда еще не намеревался жениться, но все в Империи прекрасно понимали, что императрицу ему выбрать все же придется. И от его выбора будет зависеть дальнейшая судьба страны. Эрих был еще очень далек от политики, тем более от политики чужой ему страны, и не мог даже предполагать, что вскоре ему придется окунуться в этот океан интриг с головой.
  
   Эриху Фольстеру предстояло покинуть пределы Дэласа, пересечь часть Касэды и миновать границу Аваласа. При грубом расчете дорога должна была занять не менее трех дней. Томас обеспечил сына необходимым запасом пищи и документами, которые требовались для переезда через границы. По совету отца Эрих надел темно-серый плащ, накрыв голову капюшоном, чтобы скрыть задетое ожогами лицо. Границу Дэласа с Касэдой юный Фольстер пересек довольно легко в тот же день. На документах поставили соответствующие штампы и разрешили телеге ехать дальше. На территории Касэды Эрих нанял проводника, который сопровождал его до следующей границы. Здесь пришлось ночевать дважды, так как казавшаяся на карте небольшой часть Касэды имела вполне внушительные расстояния, которые едва ли без регулярного отдыха смогли бы преодолеть несчастные кобылки. Погода благоволила Эриху, не пролив ни одного дождя за все время его путешествия. Хотя дневной жар серьезно утомлял и заставлял истекать потом.
   Второй день был позади. Эрих, лежа не траве, вглядывался в звездное небо.
   - Что ждет меня там? - пробормотал он себе под нос.
   - Искренне верю, что величие, - появился рядом с ним Имитис.
   Эрих вздрогнул и резко повернул к нему голову.
   - Значит, ты все-таки плод моей фантазии, - оправдывал юноша неожиданное явление мужчины.
   - Что привело тебя к такому заключению? - удивился Имитис.
   - Тебя могу видеть только я. Должно быть, я обезумел. Да, обезумел в тот самый момент, когда осознал, что потеряю единственного друга.
   - Не все в мире подчинено логике, мой друг, как бы тебе этого не хотелось. Мое существование логично, ведь есть смерть, а вот мое присутствие здесь - нет. Совершенно нелогичен мой интерес к твоей персоне, даже не так, к персоне бывшего барона Ви Кроля - к твоей душе.
   - Думаешь, я поверю тебе?
   - Отчасти твое недоверие забавляет меня. Ты снова молод и жив. Этому я рад. Но ты утратил ценную память, без которой твоя новая жизнь может оказаться напрасной.
   - Твои слова для меня не больше, чем бред.
   - Очень печально. Однако если ты поверишь мне хотя бы раз, я смогу оказать тебе небольшую услугу.
   - Какую?
   - По приезду в Авалас к своей тетушке, спроси у нее о народе Ише. На окраине Ля-Корсы стоит деревня Дошу, где обитает уже не первый век племя Ише. Барон Ви Кроль там бывал. Он связан с Ише. У ишейцев существуют заговоры и обряды, способные без остатка стереть следы ожогов с твоего лица.
   - Разве это так необходимо?
   - Больше чем ты можешь себе представить. Авалас заставит тебя вспомнить мои слова. Это Империя, чей народ сохранил свои величественные традиции и тягу к прекрасному. Они не примут твоего уродства.
   - Разве внешнее уродство - порок? Осуждать следует уродство души.
   - Справедливо и логично, мой друг, как все, что слетает с твоих уст. Но барон Ви Кроль считал иначе.
   - Кто такой этот барон Ви Кроль? Ты постоянно упоминаешь его имя.
   Имитис радостно улыбнулся.
   - Барон Эрих Ви Кроль - как раз тот человек, которым тебе предстоит стать. Его судьба очень впечатляет. А его внутреннее обаяние не оставило равнодушным даже смерть, как видишь.
   - Его звали также как и меня.
   - Твое имя дал тебе я.
   - Нет, моя мать пожелала, чтобы я носил это имя.
   - Верно. Сара Фольстер заключила со мной сделку. В обмен на несколько дополнительных минут ее жизни она согласилась дать тебе благородное имя.
   - Значит, ты лишил меня детства! Обрек на одиночество!
   - Так ли это было? А как же Дэв?
   - Он тоже умер по твоей вине! - разозлился Эрих, поднимаясь на ноги.
   - Не стоит перекладывать на меня все смертные грехи. Для начала стань тем благородным человеком, чье имя носишь, и лишь потом у тебя будет право осудить меня...! Не забудь про Ише. Тебе это понадобится. До встречи! - Имитис горделиво выпрямился, сделав каменное лицо, и показательно исчез.
   - Имитис! - закричал вслед Эрих, но лишь разбудил своего проводника, который вполне мог бы счесть юношу за сумасшедшего, разговаривающего с самим собой.
   На третий день Эрих добрался до границы Касэды с Аваласом, расплатился с проводником и отдал документы солдатам. Прежде чем поставить штампы, солдаты Аваласа велели юноше снять капюшон. Ужаснувшись изуродованному лицу последнего, они проверили достоверность его родства с нынешней графиней Элизабет Валиэс. Только получив все возможные доказательства, солдаты с большой неохотой поставили штампы на документах и пропустили телегу через границу.
  
   Великолепные улицы Миции в обеденный час были опустевшими. Эрих ехал на своей телеге медленно, разглядывая роскошное убранство местных зданий, искусно оформленные своды домов, многообразие скульптуры и ее соответствие компонентам архитектуры. Разнообразие фонарей всевозможной манеры позволило воображению юноши мысленно перенестись в атмосферу вечера. Вечный праздник! Нет, это был не тот скучный Дэлас. Эрих ощущал себя здесь иначе, словно в сказке, которую ему рассказывал в детстве отец. Всем своим существом он возжелал остаться в Империи. Он уже чувствовал, что должен принадлежать именно этому миру, и он дал себе обещание остаться здесь, став полноправным жителем Аваласа. Углубляясь в город, красота улиц и зданий не менялась, однако горожан становилось больше. И все они косились на человека в капюшоне, разъезжающего по улицам их прекрасного города на неподобающе разваливающейся телеге с неподобающе дряхлыми клячами в упряжи. Эриху не нравились их осуждающие взгляды, от которых веяло холодом, пробиравшим насквозь несмотря на жаркий день третьего осеннего месяца. Так он добрался до огромного особняка семьи Валиэс. Эрих не верил своим глазам: его тетушка Элизабет живет в одном из тех зданий, которые раньше он мог видеть лишь на страницах книг. А теперь ему собственнолично предстояло войти в такой дом и увидеть его изнутри. Легкие мурашки пробежали по спине и ногам юноши, когда дверь ему открыл дворецкий.
   - Эрих Фольстер, я так полагаю? - деловито осведомился уже слегка поседевший мужчина в соответствующем костюме, который, по-видимому, ему служил обычной формой рабочей одежды.
   - Да, - неуверенно ответил Эрих.
   - Прошу за мной. Графиня вас ожидает.
   Дворецкий, закрыв за юношей дверь, провел его на второй этаж в одну из первых комнат. Эрих не успевал рассматривать расписанные картинами потолки и украшенные различными деталями роскоши стены.
   - Это ваша комната. Приготовленный для вас наряд в шкафу, - дворецкий прикрыл дверь. Не успел Эрих войти и очумевшими глазами начать рассматривать свою новую небольшую, но богато обустроенную комнату, как из-за двери вновь раздался голос дворецкого. - Поторопитесь. У вас еще будет время осмотреться.
   - Хорошо, - поспешил с ответом Эрих, хотя позже осознал, что ответа все-таки не требовалось. Он распахнул дверцы шкафа и увидел несколько костюмов, из которых лишь один был не упакован в соответствующий чехол. Наряд был потрясающий: светло-серый элегантный костюм, какие Эрих раньше мог лицезреть, пожалуй, лишь на членах правительства Дэласа. И то те костюмы уступали костюмам Империи, будучи слишком заурядными. Переодевшись, Эрих отер руки о старую одежду и вышел из комнаты. Дворецкий окинул брезгливым взглядом юношу, говоря самому себе:
   - Нет, это не то, что нам нужно, - достав из кармана белоснежный платок, он отер с лица Эриха остатки дорожной пыли, а затем в другом кармане нашел расческу, которой расчесал слегка спутавшиеся, выросшие на целых десять сантиметров темные волосы. - Более ничего не могу сделать, - печально вздохнул мужчина и с досадой глянул на ожоги на лице Эриха. - Пойдемте, - дворецкий вновь спустился на первый этаж и, проведя Эриха по широким коридорам особняка, остановился возле одной из дверей. Легким движением кисти он постучал в дверь, - господин Эрих Фольстер!
   - Входите, - послышался за дверью мягкий женский голос.
   Дворецкий открыл дверь и, проводив Эриха внутрь, тут же удалился.
   - Мой дорогой племянник! Какой же ты взрослый! - пышная женщина в пастельно розовом платье с кружевами и тесно затянутым корсетом, оставив свой чай, поднялась из кресла и быстрыми шагами направилась к Эриху. Однако стоило ей увидеть лицо племянника, как она внезапно остановилась и на минуту замерла. Эрих видел, как ее глаза наполнялись влагой, которую женщина мужественно сдерживала. - Что произошло?! - будто смирившись, она продолжила шаг и сглотнула минутные эмоции.
   - Пожар. Дом Проффтов сгорел.
   - Алэн Проффт? - вспомнила женщина. - Он был другом детства твоего отца.
   - Да. Он им и остался.
   - Конечно. Так что случилось?
   - В доме был сын Алэна - мой друг, которого я не смог спасти.
   - Вот как. Грустная история. Но не время печалиться! - женщина натянула улыбку и жестом предложила Эриху присесть.
   Когда хозяйка и ее гость уже сидели в креслах друг напротив друга и пили чай из маленьких беленьких чашечек, Эрих смог разглядеть интерьер комнаты. Ничего нового он для себя здесь не открыл: прежняя роскошь и ослепительный блеск. Также он рассмотрел ближе лицо женщины. Оно было круглым с небольшими, но очень выразительными глазами, пропорциональным носом и пухлыми губами. Не удивительно, что эта женщина даже в свои сорок пять смогла выйти замуж. Элизабет действительно была по-своему красива и походила чем-то на старшего брата. Эрих передал ей письмо от отца, и после того, как женщина прочла его, их беседа была продолжена.
   - Это ужасно, мой милый, - казалось, Элизабет была поражена событиями, описанными в письме, до глубины души. - Я понимаю, почему Томас пожелал, чтобы ты некоторое время пожил здесь. Авалас пойдет тебе на пользу. Ты ведь уже видел город, когда ехал сюда?
   - Да.
   - Миция восхитительна! Не правда ли?
   - Да.
   - Что ж, конечно, ты устал после долгой дороги, но сегодня осенний бал, на котором, говорят, ожидают появления членов императорской семьи. Ты знаешь, ведь мой супруг отчасти тоже родственник императора. Хотя, пожалуй, уже нет.
   - Не совсем вас понимаю, - признался Эрих.
   - Прежде чем погружаться в историю рода Валиэс, тебе стоит узнать историю императорского рода Абвелей. Ты ведь многого не знаешь.
   - Так и есть.
   - Не беда. Попроси у Вильса книгу по истории Аваласа. Вильс - это наш дворецкий, с которым, надеюсь, вы уже нашли общий язык. Все факты в книге верны, а приукрашенные детали вскоре ты и сам заметишь.
   Эрих утвердительно кивнул.
   - Теперь тебе нужно принять ванну, подстричь волосы и ногти, выбрать наряд для бала... Словом, к вечеру стать членом высшего общества, - улыбка Элизабет была такой доброй и приятной, что Эрих просто не мог не улыбаться в ответ, соглашаясь со всеми словами тетушки. На мгновение он подумал, что эта женщина могла бы стать замечательной матерью. А ее неизрасходованный избыток материнской любви, скорее всего, теперь будет направлен именно на него - на ее племянника.
   - Значит, сегодня я тоже еду на бал?
   - Само собой. Будешь сопровождать меня. Дорин прибудет туда чуть позже с сыном. У них возникли какие-то неотложные дела, вынудившие их срочно уехать. Потому я познакомлю тебя с ними на балу. Дорин - чудесный человек и заботливый супруг. Его сын - кстати, он старше тебя всего на два года - хотя внешне походит на мать, на деле, как и Дорин, человек чести с превосходными манерами. - Элизабет вдруг прикрыла рот пальцем. - Нет! Я слишком много говорю! Нам пора собираться, мой мальчик. Я сейчас распоряжусь.
   И приготовления начались. Эрих Фольстер готовился к своему первому в жизни балу. Ощущая внутреннее волнение, он успокаивал себя тем, что будет держаться рядом со своей тетушкой и не оставит ее ни на секунду. Вильс по приказу госпожи помог Эриху принять ванну, подстриг ему волосы и ногти, а затем нарядил юношу в белый фрак с золотистыми пуговицами и украшениями на лацкане, которые, как оказалось, были из чистого золота.
   - А у вас нет менее нарядного костюма? - осторожно спросил Эрих, недоверчиво поглядывая на золотые пуговицы.
   - Нет, господин. Для бала необходим именно светлый фрак.
   - Но пуговицы ведь.... Я боюсь потерять....
   - Ничего страшного. У меня есть запасные.
   Одетый и причесанный Эрих подошел к зеркалу. Узнать прежнего Эриха Фольстера было очень сложно. Перед зеркалом словно стоял совсем другой человек, лишь отдаленно напоминающий прежнего Эриха. Единственное, что выдавало его с первого же взгляда - мерзкие ожоги на лице. Эрих вспомнил слова отца, а затем слова Имитиса. Чистая правда, красота здесь очень важна. И ее необходимо обрести.
   - Ожоги вам не к лицу, господин Фольстер, - отметил Вильс, не выражая при этом ни единой эмоции. Эрих с сожалением вздохнул и направился навстречу к своей тетушке в гостиную. Элизабет Валиэс выглядела не менее блистательно. Темно-красное платье, немыслимое число переливающихся драгоценностей на шее, руках и в уложенных волосах.
   - Эрих! Бог мой, тебя не узнать! Ты превзошел все мои ожидания! Чудесно! Чудесно! - восклицала Элизабет, увидев племянника в новом образе. - Пойдем, экипаж уже готов.
   Для Эриха было несколько странным и неожиданным то, что столь смешное расстояние, которое дома он преодолевал каждый день пешком, ему теперь предстояло проехать в карете.
   - Всего лишь километр?! - всерьез удивился он. - Дворец так близко?
   - Да.
   Однако спорить Эрих не стал, ведь и условия для спора были совсем не те: чужая страна, чужой город, чужая культура. Разве имеет он право вносить в это общество аристократии скуку и обычность Дэласа? Конечно, нет! Пусть все будет именно так! Богато, роскошно, сказочно.
  
   Экипаж ехал медленно, будто лошади грациозно вышагивали, вместо того, чтобы бежать рысцой. За окном зажигались фонари, и город обретал тот самый облик, который Эрих успел вообразить себе днем. Однако его фантазия несколько уступала реальности. Красота - везде, повсюду. Эта красота обращена к нему, к Эриху Фольстеру, встречающему ее своим обезображенным лицом. Мысли о своем несоответствии идеальному обществу стали посещать юношу все чаще. И, наконец, он решился довериться неизвестному чуду.
   - Тетушка Элизабет? Могу я вас так называть? - замявшись, начал он, нарушив молчание.
   - Можно и так, - улыбнулась ему по-прежнему мягко тетушка, - хотя такое обращение чаще предпочитают молодые дамы. Думаю, тебе лучше называть меня "леди Элизабет".
   - Хорошо, - задумался Эрих. - К прочим дамам мне следует обращаться также?
   - Если бы мы с тобой не были близкими знакомыми, или не находились в родстве, то тебе следовало бы обратиться ко мне "госпожа Валиэс". Среди молодых чаще можно услышать обращение по имени. Это не нарушает правил протокола. Однако не забывай, что любая дама для тебя госпожа и леди.
   - Благодарю, леди Элизабет. Теперь я немного разобрался.
   - Вот и замечательно.
   - Могу я задать вам еще один вопрос, не касающийся бала и протокола?
   - Конечно, милый.
   - Я слышал о том, что на окраине Ля-Корсы живет племя Ише, которое...
   - Ише, значит, - взгляд леди Элизабет посерьезнел. - Есть такие. Желаешь воспользоваться их чарами?
   - Правда, что они способны исцелить мое лицо?
   - Я этого не знаю. Но ничего положительного об этих язычниках я сказать не могу. Они не приемлют нашего Бога, почитая иных Богов.
   - Это единственная причина?
   - Тебе этого не достаточно?
   - Я не верю ни в каких Богов. Если бы Бог существовал, он бы не позволил Дэву умереть.
   - Каждому отпущен свой срок...
   - Я не смирюсь.
   - Что ж, тебе решать, во что верить. Если хочешь посетить Ля-Корсу, я не стану препятствовать, но знай, что и одобрить твой визит к ним я не смогу.
   - Я подумаю над вашими словами.
   - Да, это прежде всего.
   Вскоре экипаж остановился. Эрих вышел из кареты первым и подал свою руку леди Элизабет. Вымощенная мрамором начищенная до блеска дорожка вела к воротам дворца. Огромное здание с высокими куполами башен лишило Эриха дара речи. Его горящие глаза застыли при виде сего умопомрачительного творения. Дворец был раза в два больше особняка семьи Валиэс с вырезанными на каменных стенах фигурами животных, которые олицетворяли императорскую власть: орел - символ свободы, феникс - символ возрождения и бессмертия рода императора, тигр, раздирающий свою добычу - символ отваги и беспощадности к врагам. Эрих не успел рассмотреть всех животных по пути во дворец. Внутри переливы золота, хрусталя и, как показалось Эриху, драгоценных камней, на мгновение ослепили его. И даже после того, как ему удалось справиться с игрой света, резь в глазах не прекратилась и сопровождала его до самого бального зала, куда они с леди Элизабет вошли, миновав пару-тройку коридоров.
   - Это императорский дворец, - объясняла леди Элизабет. - Мы прошли по коридору направо и оказались в бальном зале. Другой коридор вел налево в ту часть дворца, где живут члены императорской семьи и, конечно, сам император.
   Но Эрих улавливал лишь бессвязные окончания слов своей тетушки, так как всецело был поглощен великолепием просторного, протянувшегося на десятки метров по всем направлениям, бального зала, его богатым убранством, выполненным в том же стиле, что приведший их сюда коридор, и переливом ярких красок длинных пышных дамских платьев, на чьем фоне порой кавалеры в своих светлых фраках попросту меркли. Приятные звуки оркестра, разбавленные шелестом платьев и кокетливым хихиканьем их обладательниц, ласкали слух. Вечный праздник! А ведь это обычный бал! Немного придя в себя, Эрих заметил, что все присутствующие на балу гости скрывали свои лица под масками, и ему вдруг стало не по себе.
   - И снова я позабыла надеть маску! - ахнула леди Элизабет. - Прости свою рассеянную тетушку, мой милый. Но мы сейчас все исправим, - она взяла племянника за руку и повела за собой вглубь толпы. Эрих был уверен, что сейчас вся эта толпа направит свои осуждающие взоры на него, но этого не произошло. По большому счету члены высшего общества, увлеченные беседами и вином, не обратили ни малейшего внимания на отсутствие у него маски. Однако сердце Эриха отчего-то продолжало тревожно стучать. - Дорин! - раздался вдруг счастливый возглас леди Элизабет. - А вот и мы! Я оставила дома наши маски! - она остановилась возле ухоженного седоволосого мужчины в сером фраке, очень похожем на фрак Эриха. Мужчина, добродушно улыбаясь, лишь поцеловал руку своей леди и, очевидно, успокоил ее тем, что сам тоже был без маски. Элизабет притянула племянника ближе и объявила, - Мой племянник - Эрих Фольстер!
   - Рад нашей встрече, я - граф Дорин Валиэс, - мужчина, выпрямившись, склонил голову. Эрих растеряно повторил тот же ритуал. - Прекрасно! - граф широко улыбнулся, собрав в уголках глаз с десяток морщинок, и делая вид, что не замечает безобразные ожоги на лице юноши. Пожалуй, Дорина Валиэс выдавали лишь эти морщинки. В свои пятьдесят два он был довольно подтянутым и составлял отличную партию для леди Элизабет.
   - Ваши маски, - к графу подошел молодой человек в черной маске со странными символами, вышитыми на ней серебряными нитями. Передав графу две маски: белую и темно-красную, он обернулся к Эриху.
   - Франс, сними, пожалуйста, эту нелепую маску, - обратился граф к молодому человеку, - я хочу тебе кое-кого представить.
   Франс покорно снял маску, и у Эриха перехватило дыхание. Стоявший перед ним стройный молодой человек был невероятно похож на Дэва. Его лицо словно сошло из-под кисти того же художника, который когда-то не пожалел ни красок, ни усилий, для своего шедевра. Те же волосы цвета горького шоколада, те же нос, губы, овал лица. Вот только глаза были чужими, одновременно зелеными и коричневыми, будто хамелеоны, изменявшие свой оттенок в зависимости от фона. Глаза эти не были глазами учителя, скорее это были глаза уверенного в себе доблестного воина, готового в любой момент нанести удар своему противнику.
   - Эрих Фольстер, племянник леди Элизабет, - сообщил граф молодому человеку, устремившему свой взор на лоб потрясенного юноши. Затем он обратился к Эриху, - а это мой сын - Франс. Надеюсь, вы поладите.
   Франс строго отвесил поклон, на что Эрих ответил тем же, все еще разглядывая лицо молодого человека.
   - Эрих, тебе ведь еще девятнадцать? - осведомился граф Валиэс, надевая маску. Вслед за ним маску надела и леди Элизабет.
   - Да, - ответ вышел бездумно.
   - Франс всего на два года старше. Полагаю, это не помешает вам найти общий язык. Ведь так, Франс?
   Франс смерил взглядом уставившегося на него Эриха.
   - Я подберу для него маску, - тихо ответил Франс. - Иди за мной, - сухо бросил он Эриху, направив свой стройный шаг к одному из коридоров, уводивших из бального зала.
   Эриха несколько настораживал тот факт, что они покинули бальный зал и удаляются от него все дальше. Звуки музыки стихли, и встревоженный Эрих слышал лишь стук каблучков двух пар туфель: его и Франса.
   - Проходи, - Франс открыл совсем неприметную дверь справа по коридору, и они с Эрихом вошли в комнату. Да, это была скромная комната с чайным столиком, небольшим диванчиком кофейного цвета и одним креслом. - Эрих Фольстер, - протянул Франс, устраиваясь в кресле.
   - Да, - смущенно ответил Эрих, чему сам очень удивился, ведь его собеседник был практически ровесник ему.
   - Это не допрос. Успокойся и садись.
   Эрих присел на край диванчика, однако успокоиться у него не получалось.
   - Ты приехал из Дэласа?
   - Да.
   - Сегодня?
   - Да.
   - Из какого города?
   - Клеппес.
   Франс недолго помолчал, о чем-то раздумывая.
   - Могу я тебе доверять, Эрих Фольстер?
   - Только если я в свою очередь смогу доверять вам, - ответил Эрих, а затем поправил, - доверять тебе.
   - Хм, можно попытаться. Для Аваласа сейчас непростое время. Уверен, что ты не знаешь об этом, - говорил Франс, наблюдая за реакцией Эриха. - В скором времени на престол должен взойти человек, чьи имя и кровь не принадлежат Империи. Касэй Дотский - наследник императорского престола Аваласа.
   - Я плохо осведомлен о внутренних противоречиях Империи. Знаю лишь, что Авалас - необычайно красивая и достойная восхищения страна, которой, несомненно, уступают Дэлас и Касэда.
   - Даже Касэда? Почему ты так считаешь?
   - Из Дэласа невозможно попасть в Авалас, не побывав в Касэде.
   - Это верно. Так Касэда уступает Аваласу?
   - Да, и мое мнение не исключительно, я прав?
   - Ха! - Франс, наконец, улыбнулся. Хотя искренности в этой улыбке было мало, однако об одобрении она свидетельствовать могла. - Тогда я скажу тебе вот что, Эрих, - он поднялся из кресла и достал из внутреннего кармана своего фрака черную маску - в точности такую же, как и та маска, которая была на нем самом в бальном зале. - Это для тебя, - Франс аккуратно надел на Эриха маску, скрывшую лишь верхнюю, неугодную обществу часть лица, нижняя же часть, включавшая губы и скулы, была открыта. - Я сделаю ставку на взаимное доверие. Не против?
   - Нет, - улыбнулся Эрих. Теперь он смог успокоиться и даже слегка улыбнуться своеобразному характеру сына графа Валиэс, напоминавшего ему погибшего друга.
   - У твоей маски особое предназначение. Она не только даст тебе возможность раствориться в кругах знати, но и позволит мне всегда узнать тебя. И это было первое. А второе - моя просьба. Приблизительно через полчаса на бал пожалует молодая особа в сопровождении мужчин в темных мундирах. Эта компания в любом случае привлечет к себе внимание. Так вот я попрошу тебя ненадолго отвлечь сопровождаемую ими молодую особу. Либо задержать.
   - Но зачем? - удивился Эрих.
   - Просто поверь мне. Так надо для блага Аваласа. Чтобы сохранить честь и величие Империи.
   - А как же доверие?
   - Я объясню тебе позже. Устроит?
   - Вполне, если все так и будет.
   - Я ведь уже доверился тебе, - Франс, довольно улыбаясь, похлопал Эриха по плечу.
   Покинув комнату, они вернулись в бальный зал, где Франс, надвинув на глаза маску, в одно мгновение смешался с толпой.
   Слишком уж необычная просьба к человеку, с которым он едва знаком. Да и вел Франс себя слишком подозрительно и странно. Он задумал какую-то аферу? Стоит ли верить его словам и выполнять его просьбу? В раздумьях Эрих путешествовал по залу, изучая настенные картины, внимательно рассматривая одежды знати и наблюдая за их поведением. Время от времени он тревожно бросал взгляд на двери, ведущие в бальный зал. А придет ли эта обещанная особа? Возможно, Франс пошутил? Решил проверить наличие у Эриха чувства юмора? Ожидание чудовищно! Оно изнуряет. Эрих раздобыл для себя бокал красного вина, и теперь уже не отрывая глаз от дверей, опустошил бокал. На последнем глотке он поперхнулся, так как в дверях появилась молодая леди, устремившаяся сквозь толпу знати к тому самому коридору, откуда около получаса назад вернулись в зал Эрих и Франс. Эту особу действительно было сложно спутать с другими. Она беспокойно оглядывалась по сторонам, будто искала кого-то, а позади нее держались ровным строем трое мужчин в темных мундирах. Темное насыщенно-синее шелковое платье и маска в тон, скрывавшая лишь глаза, пестрели на фоне ярких нарядов других дам, и позволили бы ей остаться незамеченной при отсутствии сопровождения и мнительного поведения.
   Эрих, откашливаясь, завернул в коридор, куда, как ему показалось, держала путь молодая особа. И он не ошибся. Спустя пару мгновений, в коридоре показалась она. Постоянно оборачиваясь и тяжело дыша, леди в темно-синем одеянии влетела в коридор, обессилено упираясь плечом в арочную колонну. Ее глаза судорожно метались по стенам коридора, возвращаясь обратно в зал. Эрих растерялся. Мужчины в темных мундирах, следовавшие за ней, отстали где-то позади, оставив свою госпожу в опасном одиночестве. Да, Эрих ощущал присутствие опасности. Вот только следовала ли эта опасность по пятам за молодой леди, или все-таки угрожала ему самому. Вновь оглянувшись, молодая особа рванула вдоль по коридору к тому самому месту, где ее ожидал Эрих.
   - Ты колеблешься? - раздался вдруг голос Имитиса совсем рядом с ним. - Ты не уверен в правильности того, что должен сделать?
   Эрих не отвечал, наблюдая за тем, как уже отчаявшаяся и утратившая все надежды молодая леди бежала по коридору, спотыкаясь на полпути.
   - Решай же, мой друг! Времени мало. Однако твое решение...
   Но Имитис не успел закончить свою мысль. С другого конца коридора послышались мужские выкрики:
   - Она должна быть где-то здесь!
   - Не дайте ей уйти!
   Эрих, не раздумывая более ни секунды, выбежал навстречу молодой леди и ухватил ее за руку, на что та ответила диким воплем и попыталась отнять свою руку.
   - Черная маска..., - пролепетали ее губы, а затем громогласно запротестовали. - Отпустите меня! Вы не смеете прикасаться ко мне! Если об этом узнают...
   - Прошу вас, замолчите, - шепотом перебил ее Эрих, потянув за собой вперед по коридору в поисках укрытия. - Я хочу помочь вам.
   - Нет! Отпустите! Я вам не верю! - продолжала свой протест леди, не слушая Эриха.
   Он понимал, что если она продолжит вопить и сопротивляться, то из его и так довольно зыбкой и ненадежной затеи ничего не выйдет. Потому Эриху пришлось рискнуть. Он прикрыл рот леди второй рукой и, наудачу, ему на глаза попалась арка, открывавшая путь в соседний коридор. Этот новый коридор был бесконечно длинным. По его левой стороне тянулась вереница дверей-близнецов, за одной из которых Эриху удалось скрыться вместе со строптивой леди, не желавшей молчать даже с зажатым ртом. Эрих плотно закрыл дверь и прислонил к ней уже визжавшую молодую особу. В комнатке, где они спрятались, отсутствовали какие-либо предметы мебели и интерьера за исключением, пожалуй, небольшого окна. Комнатка была маленькой и очень светлой, благодаря чему Эрих смог признать в вопящей леди юную девушку, с напуганными до ужаса глазами. Он крепче зажал ей рот, на что девушка нещадно укусила его руку, пытаясь освободиться. Эрих стерпел боль и, прижав ее к двери всем весом своего тела, зашептал ей на ухо:
   - Я не враг вам, поймите же! Я пытаюсь вам помочь! Успокойтесь, иначе они найдут нас!
   Девушка стихла, и Эрих услышал приближавшиеся шаги. По-видимому, девушка тоже их услышала, потому, когда Эрих освободил ей рот, она продолжила вполголоса.
   - Я не попадусь на ваши уловки! Вы не обманете меня! Это ведь все - часть вашего плана?! Желаете здесь избавиться от меня?! - она ударила кулаком ему в грудь.
   - Вы невыносимы, леди! - прошептал ей Эрих, остановив ее следующий удар.
   - Отпустите!
   - Учтите, вы сами вынудили меня сделать это!
   Удерживая девушку за руки, он прижал свои губы к ее губам.
   - Молчите, - едва различимо произнес Эрих, - иначе, - но это "иначе" наступило намного раньше, чем предполагалось. Он пришел к выводу, что вино, которое он сегодня попробовал впервые в жизни, ударило ему в голову, как описывалось в книжках. На какое-то мгновение он потерял над собой контроль и когда вновь мог осознавать свои действия, понял, что с ним происходит. Это было то самое чувство, когда у сердца отрастают крылья и оно взлетает, то чувство, которое он никогда не испытывал ранее, о чем сейчас очень жалел, ведь это чувство было прекрасно. Их губы сплетались в поцелуе, и он мог ощущать тот же самый трепет крыльев в груди совершенно незнакомой ему девушки. Происходящее не укладывалось у него в голове, не признавалось разумом. Но к его удивлению девушка замолчала, и перестала сопротивляться. Неужели она поверила его словам? Или у нее просто не оставалось выбора? Эрих осознавал свою вину перед ней. Но ведь ему удалось спрятать ее, возможно, даже спасти.
   - Ее здесь нет! - раздавались голоса из соседнего коридора.
   - Она сбежала?!
   - Вот бестия!
   - Нет, она не могла далеко уйти! К тайному ходу!
   Голоса удалялись все дальше, пока вовсе не стихли.
   Эрих отпустил руки девушки, а затем освободил ее губы. Виновато он смотрел ей в глаза. Стоило признать, красивые глаза - небесно-голубые, яркие, в отличие от его блеклых глаз. Затем он обратил внимание на порядком растрепавшиеся черные волосы, которые не были убраны в высокую прическу, как у всех дам на балу. Длинные волосы молодой леди, украшенные лентами, словно подарок, спускались по правому плечу до самой талии.
   Некоторое время они смотрели друг другу в глаза и молчали.
   - Простите, - осмелился выдавить из себя Эрих. - Я не хотел этого.
   Леди выпрямилась, но в ее глаза так и не вернулась враждебность.
   - Я никогда не забуду то, что вы спасли мне жизнь, но я навсегда забуду вас, иначе вы должны быть уже мертвы.
   Прощание было безмолвным. Девушка бесшумно вышла из комнаты и побежала по длинному коридору, который вскоре скрыл из виду синий цвет ее платья.
   Эрих стоял неподвижно на пороге комнаты и провожал девушку взглядом, пока перед ним не явился Имитис, широко улыбаясь.
   - Выбор был сделан. И он изменил твою судьбу. Желаешь знать, когда ты умрешь? - Имитис был готов рассмеяться.
   - Сейчас мне все равно, - отозвался Эрих, смотря, будто сквозь него вдаль коридора.
  
   Когда Эрих вернулся в бальный зал, то заметил, что переполошенная знать, возмущенно и опасливо переговариваясь между собой, покидала бал. Попытки выяснить причину воцарившейся в зале суеты привели Эриха к истекающему кровью мужчине в темном мундире. Зрелище было настолько отвратительным, что у Эриха прорезался рвотный рефлекс и если бы его, оцепеневшего от ужаса, вовремя не оттащили назад, то была большая вероятность, что содержимое его желудка освободилось бы прямо на платье близстоявшей дамы, намеревавшейся в этот самый момент потерять сознание. Эрих пошатнулся и сам, ухватившись за своего спасителя. Им оказался Франс. Маски на нем уже не было, как впрочем, и на многих гостях, для которых бал был безвозвратно испорчен и которые в страхе спешили покинуть дворец.
   - Он мертв? - сквозь голос Эриха пробивалась дрожь.
   - Боюсь, что да, - безучастно ответил Франс.
   - Это ведь один из сопровождающих. Что с ним произошло?
   Франс отвернулся, чтобы избежать ответа.
   - Нам тоже следует удалиться. Завтра могут поползти ненужные слухи.
   Но Эриха такое поведение Франса не устроило. Схватив молодого человека за плечо, Эрих развернул его, заставив посмотреть ему в глаза.
   - Это твоих рук дело? - серьезно спросил Эрих. - Я хочу знать правду! Что, к чертям, здесь происходит?! - он стянул с глаз маску.
   - Я ошибся в тебе, - ответил, недолго думая, Франс. - Глупо было полагать, что ты сможешь понять необходимость радикальных политических мер.
   - Политика?! - нервно усмехнулся Эрих. - Это убийство, Франс!
   - Довольно! - Франс грубо схватил Эриха за предплечье и повел прочь из бального зала к выходу. Хватка Франса была железной. Эриху казалось, что его предплечье зажали в тиски так, что кисть начинала неметь. Насколько он мог знать, подобной силой обладают в большинстве своем люди военные: офицеры и солдаты - те, кому доводилось не просто носить оружие, но и неоднократно использовать его. Рука такого человека не имела права дрогнуть в решающий час. И рука Франса, по ощущениям Эриха, была именно такой.
   Сохраняя полное самообладание, Франс вышел за ворота дворца, все еще ведя рядом с собой Эриха, который счел разумным не оказывать сопротивление столь опасному человеку. Экипаж уже ожидал. Франс впихнул Эриха в карету, и экипаж тут же тронулся.
   - А как же леди Элизабет и...? - опасливо начал Эрих, но не смог закончить, заметив, как глаза Франса сверкнули в темноте. Эрих даже представить себе не мог, что эти глаза способны быть настолько устрашающими.
   - Отец и леди Элизабет уже уехали домой, - на удивление терпеливо отвечал Франс.
   Эрих предпочел воздержаться от дальнейшего разговора, прикидывая, какова вероятность того, что после его догадки относительно совершенного убийства, Франс не захочет избавиться от свидетеля по пути в особняк. Но Франс оказался куда проницательнее.
   - Если бы я желал убить тебя, то давно бы уже сделал это.
   - Звучит ободряюще, - иронично отметил Эрих, не оставляя свои размышления.
   - Я совершил ошибку, Эрих, доверив тебе столь важное предприятие. Однако твое появление на балу, да и чего уж там, в моей жизни, также не входило в мои планы.
   - Создается впечатление, что ты видишь во мне неразумное дитя, которое явилось для тебя обузой.
   - Совершенно верно.
   - И это притом, что мы почти ровесники?
   - Ты ничего не знаешь о жизни внутри Аваласа. Все, что пишут в ваших книжках по истории, не более чем красивая сказка. Так как мне следует к тебе относиться?
   - Но ведь и ты ничего не знаешь обо мне. Погруженный в мелкие проблемы, ты не способен увидеть насколько испорчен стал этот мир! - обижено выдал Эрих.
   - Ты прав, мне нет дела до мировых проблем. Меня волнует судьба Империи - моей страны.
   - В таком случае, я желаю знать все.
   - Это невозможно, - усмехнулся Франс.
   - Тайные сведения?
   - В том числе.
   - Однако ты владеешь этими сведениями. А потому я не вижу проблемы.
   - Не боишься умереть? Чем больше секретов, тем выше риск быть убитым, - ухмылка не покидала лица Франса.
   - Что касается и тебя. Ты рискуешь своей жизнью, а значит, этот риск должен быть в полной мере оправдан.
   - Это так, - Франс испытующе посмотрел на Эриха. - Мне необходимо обдумать твое неожиданное пожелание.
   - И когда я смогу получить ответ?
   - Через несколько дней.
   - Я подожду.
  
   Оставив Эриха в особняке Валиэс, сам Франс там надолго не задержался.
   - Молодой господин редко появляется дома, - ответил Вильс на вопрос Эриха о Франсе.
   - Но где он живет?
   - Полагаю, у друзей.
   Внешне удивительно походивший на Дэва Франс Валиэс оказался совершенно непохожим на него изнутри. Окутавший себя тайной Франс своим странным поведением не вызывал у Эриха никаких иных чувств, кроме как потаенного страха, тогда как Дэв занимал в жизни юноши значительное место, которое теперь пустовало без малейшей надежды на восполнение.
   И, тем не менее, Эрих ожидал ответа Франса. Ему хотелось понять то, что происходит вокруг него, то, что скрыто от его глаз и то, что раньше его вовсе не заботило. Теперь он, Эрих Фольстер, здесь, в Аваласе, а потому изменять этот мир стоило начать именно отсюда. Эрих прекрасно осознавал, что одному ему не под силу повлиять на мировой порядок, но если рядом с ним встанет некто вроде Франса - сильный волей и имеющий достаточно власти, если этот некто разделит с Эрихом его идеи, то общими усилиями они смогут исправить ход хотя бы одного маленького колесика в механизме сего мира, что, согласно логике вещей, должно привести к гораздо более серьезным изменениям.
   На следующий же день Эрих, получив от леди Элизабет в личное пользование экипаж с кучером, отправился в Ля-Корсу. Путь к восточной границе Аваласа занимал не менее полных двадцати четырех часов. Поздней ночью экипаж сделал остановку на постоялом дворе, хозяин которого заранее подготовил достойную комнату для племянника леди Валиэс. Позже выяснилось, что род Валиэс был широко известен как в высшем обществе, так и в средних классах своими безупречными манерами и внушительным состоянием. Вероятно, поэтому хозяин постоялого двора безмерно улыбался недоумевающему Эриху и не переставал выказывать ему свое почтение. К утру отдохнувшие лошади были вновь запряжены, и экипаж продолжил путь.
   - Ты все же прислушался к моим словам, - в карете прохрипел голос Имитиса, а после появился и он сам.
   - Снова ты, - не придал значения его явлению Эрих.
   - Ты не рад мне?
   - Чему мне радоваться? Сомнительным галлюцинациям?
   - Но ты говоришь со мной.
   - То и странно.
   - Значит, ты решил посетить Дошу.
   - Решил.
   - Великолепно! Я весь в ожидании! - глазки Имитиса восторженно заблестели. - Надеюсь, Ише свершат чудо.
   - О чем ты?
   - О твоем величии.
   - Я еще не готов этого понять.
   - Вскоре ты все поймешь, - хитрый взгляд Имитиса был устремлен на Эриха. - Ише мудры, хотя и самобытны. Едва ли тебе удастся принять это. Мне за целый век так и не удалось. По прибытии в деревню тебе следует поговорить с годой.
   - С годой?
   - Именно. Ее еще называют дочерью Ише. Думаю, она сможет тебе помочь.
   - Видимо, мне не остается иного выхода, кроме как поверить тебе.
   - Верно. Кстати, мы уже приехали.
   И действительно, минуту спустя экипаж остановился.
   - Добро пожаловать в Дошу - место, где все начинается и заканчивается. Сама судьба привела тебя сюда.
   - Нет, сюда меня привел ты. И сейчас я попытаюсь выяснить, не напрасно ли. - Эрих вышел из кареты.
   Невысокая деревянная изгородь, сделанная либо на скорую руку, либо с какой-то иной целью, но только не для защиты от врагов и диких животных, обрамляла деревню, раскинувшуюся в зеленой долине, радующей глаз своей нетронутой природой. Ветхие деревянные домишки, хаотично рассредоточенные по территории деревни так, что сложно разобрать предполагались ли здесь улицы, на первый взгляд казались весьма ненадежными и непригодными для жизни. Однако причудливый народец, по большей степени мужчины, чьи лица были располосованы черной и белой краской, то и дело входили в эти домики с большими баулами и выходили оттуда за новыми.
   - Что они делают? - заинтересовался Эрих, наблюдавший с небольшого холма за размеренным течением жизни в деревне. Ише напоминали ему маленьких муравьев, старательно трудившихся на благо своего муравейника.
   - Заготавливают к зиме запасы пищи, а также соломы, древесины и прочих материалов. Они относят свои баулы в общие хранилища, где после местный шаман, именуемый Отши, проведет специальный ритуал освещения.
   - Отши?
   - Не пугайся, если увидишь его. Я ведь предупреждал, что Ише - самобытный народ.
   - А почему они носят на лицах черно-белые цвета?
   - Это окрас воинов. Ише издревле были воинственным народом, с которым даже имперская армия едва ли могла управиться. И тогда явился человек, которому удалось приручить этих дикарей и присоединить Дошу к Ля-Корсе.
   - Знают ли они общий язык?
   - Насколько я осведомлен, раньше отдельные представители племени могли говорить на общем языке. Но с тех пор минули десятилетия. Полагаю, года должна была перенять общий язык от своей наставницы.
   - Поэтому мне следует обратиться именно к ней?
   - Не только.
   - Как они воспримут мое появление?
   - Есть вероятность, что враждебно. Просто попроси аудиенции у годы.
   - Что ж, раз уж я здесь..., - Эрих уверенно зашагал в направлении деревянных построек.
   Пройдя через калитку на территорию деревни, он попросил у играющих неподалеку ребятишек проводить его к годе.
   - А зачем? - спросила маленькая девочка лет восьми в грязно-сером платьице, сшитом из старой мешковины.
   - Мне нужна ее помощь, - улыбнулся ей Эрих.
   - Года давно ждет тебя, - к ним подошел мальчик постарше.
   - Ждет меня? - удивился Эрих.
   - Да, - подтвердил мальчик.
   - Такое вполне возможно, - поймал Имитис растерянный взгляд Эриха. - Годе ведомы многие истины мира сего.
   - Вот как, - отозвался Эрих. - Так ты проводишь меня к ней? - спросил он мальчика.
   - Провожу.
   Мальчик в зеленой холщевой рубашке быстро подскочил и, встрепенувшись, скрылся за угол дома.
   - Подожди, - поторопился за ним Эрих.
   Когда он настиг мальчика, тот стоял возле неприметного домика с тремя ступенями, ведущими на крыльцо.
   - Здесь, - мальчик указал пальцем на дверь.
   - Спасибо, - поблагодарил его Эрих и, постучался.
   - Входите. Я уже давно ожидаю вас, - послышался приятный женский голос.
   Эрих вошел в дом. Темнота ослепила его. Дневной свет исчез, как только за Эрихом закрылась дверь. Сквозь два маленьких окна в дом попадало намного меньше света, чем ожидалось от этих овальных дыр в стене. Потребовалось не менее минуты, чтобы глаза привыкли к недостатку света и мрачному облику помещения. Только после Эриху удалось разглядеть несколько циновок на полу, своеобразное подобие кровати, где вместо матрасов была уложена солома, а вместо простыней - небрежно накиданы тряпки. Возле кровати стояла молодая женщина в светлом балахоне. Первое, что бросилось Эриху в глаза - символы на лице женщины. Это были не черно-белые полоски, а красные и черные знаки.
   - Я рада, что вы нашли путь к Ише. Я - Ринке, дочь Ише.
   - Вы года?
   - Да, - символы на лице женщины искажали ее улыбку. - Так меня называет мой народ. Но вы можете обращаться ко мне по имени. Должно быть, вы не помните мою наставницу - году Роэки?
   - Я впервые в Дошу, потому я не мог знать ее.
   - Значит, мне известно куда больше, чем вам, Эрих.
   - Вы знаете мое имя?
   - Да, оно не изменилось, как я вижу.
   - Позвольте поинтересоваться, что еще вам известно обо мне?
   - Многое. Могу я просить вас присесть?
   - Конечно, но..., - Эрих окинул растерянным взглядом комнату.
   - Пожалуй, вам придется смириться с нашими обычаями, - женщина по-прежнему улыбалась, поглядывая на циновки.
   - Да-да, - подхватил Имитис. - Вот с чем смириться непросто. Она предлагает тебе присесть на циновку. Но учти, что твой наряд в этом случае будет обречен.
   - Ничего не поделаешь, - ответил он Имитису, и его колени опустились на циновку.
   - Так лучше.
   - Как я понимаю, цель моего визита вам также известна?
   - Вы желаете одно, ваше внутреннее "я" жаждет другого, но привело вас сюда третье.
   - Вы говорите загадками.
   - Я разгадаю их для вас. Вы желаете избавиться от следов ожогов, обезображивающих ваше лицо. В душе вы чувствуете, что найдете здесь нечто большее, чем исцеление. Но привели вас сюда вовсе не побуждения и логика. Частички памяти, сохраненные вашей душой. Это память о Ише. Ведь здесь все началось, и здесь же был положен конец всему. Так чего вы желаете в действительности?
   - Вспомнить! Вспомнить! - заверещал Имитис. Однако Ринке, как все прочие люди, не могла его ни видеть, ни слышать.
   - Если я могу получить здесь нечто большее, нежели исцеление, то я не стану противиться этому.
   - Вы потеряетесь, Эрих. То, что я могу вам предложить - великая ответственность, тяжкая ноша, которую вам придется нести. Есть ли у вас проводник, который выведет вас из трясины вашего разума?
   Эрих недоверчиво глянул на Имитиса.
   - Я обещал тебе, - посерьезнел тот.
   - Ринке, - ответил Эрих, помолчав, - прошу вас, сделайте так, как сочтете нужным. Я готов довериться вам.
   - Значит, ей ты доверяешь?! - Имитис чуть не поперхнулся от возмущения. - А то, что дочери Ише нельзя доверять, ты в расчет не берешь?! Я уже говорил тебе об этом век назад. Эта женщина не менее опасна, чем предыдущая!
   Эрих пропустил возмущения Имитиса мимо ушей.
   - Глупое создание, - пробурчал Имитис.
   - Что ж, Эрих, это будет болезненно для меня, но я покажу вам, - женщина подошла ближе к нему и коснулась холодными пальцами его лба. Поток бессвязных образов заполонил его мысли. Одна за другой картинки проносились перед его глазами. Совершенно незначимые, неизвестные ему картинки. Долгие секунды, казавшиеся вечностью, продолжалось это безумие. Но разум не выдержал подобного напряжения. Пелена поплыла перед глазами, даруя спасительное отдохновение. Сгущаясь, пелена заволакивала все сознание, погружая его в облачную негу, мягкую, безмятежную. На округлившихся тускло-голубых глазах выступили слезы, и Эрих утонул в неге.
   - Предупреждал ведь, - самодовольно отметил Имитис и растворился во мраке комнаты.
  
   ***
   - Великий Бог света, что заставило вас призвать меня?
   - Ты взял себе имя?
   - Да. Имитис.
   - Решил уподобиться людям?
   - Мне нравится мой незамысловатый образ. Но принимаю я его не часто.
   - Почему ты не оставишь эту душу в покое?
   - Возможно, душа сама того не желает. Я дал обещание прекрасному барону, что не оставлю его.
   - Он сам захотел этого?
   - Да.
   - Противоестественно. Но какое тебе до него дело? Ты темнишь, Имитис.
   - Нисколько. Его жизнь - для меня очередной спектакль с сильным и величественным героем в главной роли.
   - Так ли это?
   - Отчего же мне лгать Великому Богу?
   - И что же ты задумал на этот раз? Эрих Фольстер ведь неспроста отправился в Дошу?
   - Он желает вернуть свою красоту.
   - А чего желаешь ты?
   - Совсем ничего, - голос Имитиса поник.
   - Ты желаешь вернуть его душе воспоминания, ведь так? Это нарушение высших правил. Тем более с твоей стороны.
   - Вы заблуждаетесь, я не помышлял ни о чем подобном.
   - Хочу напомнить тебе, что ты никогда не переходил черту, сохраняя полный нейтралитет. Так почему теперь ты поступился своими принципами?
   - Вероятно, я внес коррективы в мои принципы. Позволю себе и на этот раз воспользоваться привилегией своего нейтралитета и избежать дальнейших вопросов.
   - Ты совершаешь ошибку, Имитис.
   - Ее совершил не я. Это изначально было вашей ошибкой - отдать душу барона Ви Кроля в лапы Верге и позволить смерти охранять ту душу долгие двадцать лет.
   - Ты утверждаешь, что Великий Бог ошибся?
   - Люди не единственные грешники. Они не могли сами придумать ошибки и грехи. Должно быть, люди научились этому у нас, - черные глазки, словно угольки, вспыхнули и, догорев, исчезли.
   - Хитрец, как и прежде. Века не изменили тебя.
   __________
  
   Музыка и менуэт. В центре внимания молодая пара: белокурая юная леди и безликий стройный кавалер в белом одеянии. Напрягается зрение, глаза готовы прослезиться кровью, но увидеть большее не представляется возможным. Лиц не было. Затем все померкло. Пара танцевала на небесах среди хрустальной голубизны. Ближе, ближе. Юная леди улыбалась, ее глаза с небывалым восхищением смотрели на кавалера.
   - Я люблю вас, - пролепетала она.
   - Элис..., - до боли знакомый голос позвал леди по имени.
   Элис весело засмеялась. Ее смех, становясь все глуше, постепенно исчезал вдали. И вот не было уже ни леди, ни ее кавалера, лишь голубизна, отливающая серебром, на фоне которой мгновением позже показались два чистейших камня. Бесподобные. Чище хрусталя, ярче переливов морских волн в солнечном свете, драгоценнее самых безупречных бриллиантов. Да, это была лазурь. Лазурные глаза улыбались, лукавили, печалились, злились - выражали сотни эмоций и чувств. А после показалась маска. Белый фарфор с золотым узором, сияющим в лучах солнца.
   - Барон, что же скрыто под вашей маской?
   - Жизнь. И смерть, - без промедления отвечал голос барона. - Маска - есть грань между жизнью и смертью.
   Вскоре голос барона Ви Кроля наполнил все пространство вокруг. Отдельные обрывки фраз, отголоски чего-то утерянного звучали, звучали:
   - Имитис, я - твоя привычка? ... Элис, я так и не успел сказать вам того, что должен был.... Мамочка, не оставляй меня! ... Отец, и ты покинул меня.... Кровь Ише? Роэки, я не понимаю такую любовь.... Я вернусь на Землю лишь для того, чтобы изменить ее! ... Имитис, будь со мной рядом, как раньше...
   ...
   Холодный пот проступил на лбу, обезображенном ожогами. Глаза невольно открылись, но смотрели куда-то в пустоту.
   - Вы пришли в себя? - мягкие женские руки погладили его волосы и утерли пот со лба. Он ощущал, что лежит на постели из соломы и не способен пошевелить ни одной конечностью.
   - Роэки? - прошептал его голос.
   - Неде, Эрих. Года Роэки отправилась к Торгусу. Ее больше нет с нами.
   - Роэки...
   - Она всю жизнь стремилась подняться к Великому Торгусу, все свои мучительные восемьдесят семь лет. Вы ведь были там. Ответьте, почему Торгус столь жестоко с ней обошелся? Почему он не призвал ее на небеса раньше?
   - Потому что он любил ее. Она была первой, кто отверг Верге и пожелал обручиться с Богом света.
   - Значит, любовь..., - грустно вздохнул женский голос. - Как вы себя чувствуете?
   - Что со мной произошло? - безучастно спросил Эрих.
   - Вы обрели то, за чем пришли.
   - Вы тоже видели это?
   - Да.
   - Теперь вам известно, кем я был и кем являюсь. Ринке, а увидели ли вы будущее?
   - Боюсь, что столь сокровенное знание мне не подвластно.
   - Не стоит жалеть об этом. Лишь смельчак может пожелать подобное. Мы же с вами, полагаю, особой смелостью не наделены.
   - Не стоит умалять своих заслуг. Ваши деяния говорят за себя.
   - Я принес миру лишь войну. Нет, не я. Барон Ви Кроль. Ныне он мертв. А я еще не успел отличиться в этой жизни.
   - И все же вы - барон Эрих Ви Кроль, как бы вы того не отрицали.
   - Значит, мой грех будет преследовать меня вечно.
   - Неде. Вам дана новая жизнь на его искупление.
   - Должно быть, вы правы, - задумался Эрих. Ощущение тела постепенно возвращалось к нему.
   - Я оставлю вас ненадолго. Несмотря на привилегии, у дочери Ише есть и свои обязанности.
   - Понимаю, - его усталые глаза успели уловить лишь грязный подол балахона Ринке, скользнувший за дверь. Дверь закрылась тихо, почти беззвучно. - Ты здесь, Имитис? - позвал он вслух.
   - Да, - проскрипел его голос откуда-то из угла комнаты. - Я ожидал твоего пробуждения.
   - И как долго пришлось ждать?
   - Ты был в бреду около двух дней. Дочь Ише поила тебя неведомым мне красным отваром.
   - У Ише свои методы. Не думаю, что в них есть злой умысел, - Эрих оторвал голову от соломы, ища глазами своего собеседника.
   - Могу я рассчитывать на то, что не являюсь более порождением фантазии Эриха Фольстера?
   - Можешь, - ухмыльнулся на мгновение Эрих, а затем снова вернулся к прежней отчужденности. - Мой несчастный разум сейчас борется за выживание. Обычному человеку не дозволено владеть знанием о жизни своей души.
   - А разве барон Ви Кроль был когда-либо обычным человеком?
   - В новой жизни я - Эрих Фольстер.
   - Тебе того хочется?
   - Вопрос не в моем желании. Это тело не принадлежит барону Ви Кролю. Сложно передать словами то, что я чувствую. Я рожден и воспитан в чужой семье и в чужой стране. Но они стали для меня столь же родными, какими были прежде Авалас и фамильный замок Ви Кролей. Все выглядит так, словно барон Ви Кроль вторгся в сознание Эриха Фольстера и начал устанавливать там свои порядки. Воспоминания разрывают разум на части. Воспоминания, принадлежащие двум разным людям. Это ужасно, Имитис. Теперь я понимаю, почему душа обретает новую жизнь в новом невинном теле с чистой памятью. Иначе можно лишиться рассудка.
   - Сожалею, но мне не понять твоих чувств.
   Эрих приподнялся, упираясь головой в деревянную стену.
   - Я утратил осознание того, кто я. И меня это пугает.
   - Должно быть, дочь Ише о том и предостерегала тебя, - предположил Имитис, пересекая комнату прогулочным шагом. - Однако, мой друг, ты не можешь не помнить о цели своего возвращения на Землю.
   - Я пришел сюда, чтобы изменить этот мир, - вспоминал Эрих, напряженно потирая виски.
   - Именно.
   - Того же желал Эрих Фольстер.
   - Возможно. Но мечты юного мальчишки были весьма далеки от своего воплощения. А вот барон Ви Кроль сможет повлиять на ход мировых событий.
   - Я больше не барон Ви Кроль. Эта жизнь и это тело принадлежат другому человеку - Эриху Фольстеру.
   - В таком случае Эриху Фольстеру придется стать Эрихом Ви Кролем, принять его воспоминания, его судьбу, вернуть его былое величие. Только так наивное дитя сможет стать знатным господином и обрести достаточно власти, чтобы исполнить задуманное.
   - Стать бароном..., чьи воспоминания и чувства подобны бескрайнему океану, окружившему материк моего сознания. Они переполняют меня.
   - Поразмысли над этим. Печально, что ты не можешь осознать ту силу и ту власть, что заключены в твоих воспоминаниях. Все ведь настолько просто: чтобы стать бароном Ви Кролем, тебе достаточно всего лишь пожелать этого, - Имитис снял шляпу и отвесил низкий поклон. - Приветствую тебя, мой прекрасный барон! Я слишком долго ждал твоего возвращения. И я искренне верю, что ты не омрачишь моей радости, - взгляд черных глаз впился в Эриха и не отступал до тех пор, пока темный силуэт Имитиса полностью ни исчез из виду.
   - Но могу ли я? Имею ли я право? - он лихорадочно потер лоб, ощущая шершавую кожу своих ожогов, которые все еще отвечали на его прикосновения пульсирующей болью. Закрыв глаза, он попытался совладать с внутренним беспокойством. В памяти вновь всплыло имя.
   - Элис.... Сотня лет позади. Но ее имя я помню до сих пор, - его беспокойство внезапно обернулись небесным покоем. Душа успокоилась, и он уснул.
  
   Когда Эрих пришел в сознание снова, в комнате уже было достаточно светло, чтобы безошибочно определить красноватый оттенок деревянной крыши, которая в последний раз показалась ему черной, как, впрочем, и все, что окружало его. Из окна повеял теплый ветерок, в котором улавливались нотки осенней прохлады. Сегодня Эрих смог подняться с кровати. Океан памяти поборол шторм и сменил его на легкий бриз. Эрих подошел к окну. Утро. Капельки росы подрагивали на широких листьях, разросшегося под окном куста неведомой культуры.
   - Начало нового дня, - донесся из дверей женский голос.
   - Нет, Ринке. Это начало новой жизни. Тот кошмар, что я пережил, навсегда закрыл для меня двери в мою прежнюю жизнь. В омуте воспоминаний барона навсегда утонул Эрих Фольстер.
   - Вы снова бредили ночью.
   - Элис. Угадал?
   - Да..., но кто она?
   - Та, с чьим образом в сердце мне теперь предстоит жить. Барон любил эту женщину. Но не успел открыть ей своих чувств.
   - Его печаль теперь передана вам.
   - Я будто знал ее, будто держал ее за руку, но черты ее лица не знакомы мне. Однажды я забуду о ней. Хочется в это верить.
   - Вы уже приняли решение?
   - Хм, - на губах Эриха скользнула насмешливая улыбка. - Пожалуй.
   - И что вы планируете делать дальше?
   - Жить. Так, как захочу. Вернуть беззаботные дни прошлого. Думаю, Эрих Фольстер не будет против.
   - Вернетесь в столицу?
   - Да. Надеюсь, вы не станете отговаривать меня?
   - Неде. Ведь ваши чувства теперь и мои. Я восхищаюсь тем, как вам удалось справиться с хаосом воспоминаний. Я не смогла. Меня поглотил этот хаос.
   - Вот моя рука, - Эрих подошел к Ринке, протягивая ей свою ладонь.
   - Полагаете, у меня еще остались силы бороться?
   - Не попробовав, не узнаете.
   Ринке колебалась с минуту, заглядывая в бледно-голубые глаза Эриха. Его уверенный взгляд придал ей отваги, и она, наконец, решилась.
   - Хорошо, - Ринке коснулась холодными пальцами протянутой ей горячей ладони. Эрих наблюдал, как ее веки тяжелели, тело опутывала слабость, и женщина с трудом держалась на ногах.
   - Вам лучше присесть, - Эрих усадил ее на кровать.
   - Вы более не принадлежите Ише. Ни ваши глаза, ни ваша кровь. Но вашей душе тепло здесь. Наша кровь согревает ее. Душа, которая принадлежит потомку Ише, - слова давались женщине тяжело, но она продолжала. - И потому я буду ждать вас. Не оставляйте меня одну. Не забывайте обо мне.
   - Не забуду. Даю вам слово.
   - Тогда я спокойна.
   - Осталась еще кое-что. Мое лицо.
   - Сейчас я не готова вам помочь. Простите.
   - Надежды нет?
   - Надежда всегда есть, - выдавила улыбку Ринке. - Мне нужно время. Я постараюсь найти что-нибудь для вас.
   - Буду вам очень признателен.
  
   К обеду Эрих был готов к отъезду. Он простился с Ринке, поймав на себе крайне неприветливые взгляды ее соплеменников, чему не стал уделять особого внимания. Держа ее руку, он дал обещание вернуться в Дошу, как только появится такая возможность. Кучер, который на время пребывания своего господина в деревне был помещен в отдельный домик, откуда Ише отказались его выпускать, все это время, словно преступник, сидел в заключении и в полнейшем одиночестве. А потому теперь беспокойно поглядывал на своих молчаливых стражей и мысленно призывал господина как можно скорее отбыть в Мицию. Его призыв, однако, понят не был. Ожидание продлилось еще долгие минуты до того, как Эрих забрался в карету и отдал приказ трогаться.
   С самого начала пути он пребывал в раздумьях на протяжении получаса, после чего тихо произнес:
   - Имитис, ты же изначально задумал вернуть мне воспоминания. Ради этого ты совершил недозволенное: нарушил законы Торгуса. Что же заставило тебя так поступить?
   До ушей Эриха донесся самодовольный смешок. Несомненно, это был смех Имитиса, однако сам он так и не показался.
   - Мне нужен ответ, - настаивал Эрих. - Ведь я могу и не согласиться играть по твоим правилам. А без главного героя твой спектакль обречен на провал.
   - Угрозы - удел слабых, - пискнул Имитис.
   - Отчего же, - загадочно улыбался Эрих своей мысленной победе в развернувшемся словесном поединке, - слабые не способны здраво мыслить. Они скорее прибегнут к физическому насилию.
   - Я приятно удивлен тем, как скоро к тебе вернулись мудрость и изворотливость.
   - Отнюдь, Имитис. Это лишь небольшое лукавство. И все же я ожидаю твоего ответа. Почему ты решил нарушить свой нейтралитет?
   - Роль наблюдателя, конечно, имеет свои преимущества, но за целую вечность, она успела мне наскучить. Пусть я и не смогу принять непосредственное участие в этом спектакле под названием "жизнь", но расставить декорации так, чтобы повлиять на поворот сюжета, думаю, мне удалось.
   - Так и быть. На сегодня я удовлетворюсь твоим ответом, - сощурив глаза, Эрих заговорчески улыбался. - Но подозреваю, что истинная причина кроется не в твоем нелепом оправдании.
   - Обижаешь, мой друг. Когда же ты утратил доверие ко мне?
   - Ты - хитрец, Имитис. Мы оба это знаем. А доверять хитрецу может слишком дорого обойтись.
   - И давно тебя посещают подобные мысли?
   - Я знал всегда.
   - Так ты загубишь во мне всяческие проявления интереса, - возмущенно провопил Имитис.
   - Не предполагал возможности такого исхода? Удивляет.
   - Я не намерен более разговаривать с сим неблагодарным созданием! - фыркнул Имитис на пределе своего негодования. - Пора прекратить нашу бесполезную беседу.
   - Последний вопрос. Если я стану бароном Ви Кролем, я действительно обрету силу, необходимую для того, чтобы изменить мир?
   - Определенно, - хихикнул Имитис, напрочь позабыв о своем возмущении.
   - Тогда я приму эту роль. Я стану бароном Ви Кролем!
   - Великолепно! Великолепно! - восторженные аплодисменты зазвенели в ушах Эриха.
   - Однако, Имитис, и твое участие в этом фарсе будет обязательным.
   - Разумеется! Я доведу свой спектакль до феерического финала! Будь уверен!
   - Как и ожидалось. Могу я перейти сразу к делу?
   - Конечно, я весь внимание! - Эрих был уверен, что невидимые глазки Имитиса сейчас горели ярким огоньком предвкушения, словно у малолетнего ребенка, которому пообещали купить сладостей, если тот будет себя хорошо вести.
   - Меня интересует одна загадочная личность. Франс Валиэс. Думаешь, я могу ему верить?
   - Всех подробностей я и сам не знаю. А то, что мне известно, я пока не могу тебе раскрыть, иначе есть опасность того, что нарушится естественный ход событий.
   - Естественный ход событий уже был изменен. Тобой, Имитис. И тебе это известно как никому другому.
   - Все верно. Декорации уже претерпели некоторые изменения. И я не хочу менять их снова.
   - Но мы с тобой ведь не можем допустить того, чтобы господин Франс Валиэс затмил своей загадочностью имя барона Ви Кроля.
   - Само собой. А потому ты вскоре сам все узнаешь, мой друг. Ждать осталось недолго.
   - В таком случае...
  
   Часть 3. Круг черных
  
   В просторном кабинете богатого особняка семьи Грэйдэнов в этот вечер собралось около двадцати человек. Все они, облаченные в черные плащи, толпились вокруг рабочего стола в центре комнаты. Лицо каждого из них скрывала тень накинутого на голову капюшона. За столом сидел молодой человек, читавший только что принесенное ему письмо. По-видимому, содержание письма было не из приятных, так как во время прочтения он раздраженно покусывал губы и все крепче сжимал в кулак свободную левую руку. На плечах молодого человека повис черный плащ, однако, капюшона на его голове не было. Обеспокоенные карие глаза впивались в слова, написанные на единственном листке бумаги, что мог заметить каждый из присутствующих в кабинете.
   - Что ж, дожидаться опоздавших не будем, - молодой человек резко поднялся из-за стола, отложив письмо в сторону и пригладив непослушные пепельные волосы легким движением руки. - Сколько нас сегодня?
   - Двадцать два, - ответил кто-то из самых дверей кабинета.
   - Мало, - вздохнул молодой человек. Плащ медленно сполз с его плеч, открыв голубоватого цвета мундир с отличительными знаками, свидетельствовавшими об офицерском звании.
   - Я слышал, что к нам присоединились еще несколько человек. Это правда? - спросил кто-то, стоявший справа от стола, и из-под плаща которого выглядывал точно такой же мундир, как и у организатора собрания.
   - Все верно. Трое из них офицеры. И еще двое - обычные горожане.
   - Итого нас теперь сорок три, - подсчитал все тот же человек справа.
   - Да. Но и этого недостаточно. В личной охране императора не менее восьмидесяти отменных солдат, среди них немало офицеров. Еще не так давно стало известно о существовании тайной полиции, возглавляет которую все тот же император, - возбужденно вещал организатор.
   - Сколько человек?
   - Нет данных. Нам предстоит это выяснить. Не исключено, что в имперском дворце скрываются и люди в темно-синих мундирах.
   - Касэдские псы! - зашептали собравшиеся.
   - Да, - подтвердил организатор, - это без сомнения мундиры Касэды. Мне только что доставили письмо из дворца. В нем говорится о том, что темные мундиры обитают там уже несколько месяцев.
   - Я видел мундиры такого типа, - донеслось из толпы, - их носят люди из личной охраны президента Касэды, - собравшиеся расступились и к столу вышел второй молодой человек без капюшона. Голубой офицерский мундир подчеркивал его стройность и придавал взгляду зеленовато-карих глаз-хамелеонов суровости.
   - Где ты мог их видеть? - удивился организатор.
   - Вы все могли их видеть, - обратился вошедший к собравшимся. - Вспомните мятежи в Полетасе два года назад. Эта колония тогда подняла много шума и в Аваласе и в Касэде. Император Эред отправил туда большую часть своих войск, чтобы угомонить проклятых полетасцев. Именно после тех великих битв многие из вас, включая меня, были удостоены звания офицеров. Так вот полетасцы просили помощи у колонии на соседних островах, которая принадлежит Касэде. Чтобы урегулировать возникшие недопонимания между колониями сам президент Касэды изволил посетить острова. А сопровождали его...
   - Точно! У его личной охраны были в точности такие же мундиры! - напомнил голос слева.
   - Это наводит на мысль, - организатор бессознательно потянулся к волосам, чтобы вновь их пригладить. - Я не закончил с письмом, - внезапно вспомнил он. - В течение последних трех месяцев во дворец уже дважды инкогнито приезжал некто из Касэды. Подозреваю, что для охраны этого человека во дворце и поселились темные мундиры.
   - Значит, наш "некто" вполне может оказаться самим президентом, - заключил недавно вошедший оратор с глазами-хамелеонами.
   - Либо кем-то из его окружения, - продолжил организатор, не отнимая руки от непослушной прядки волос, никак не желавшей принимать горизонтальное положение. - А кем была эта женщина на балу?
   - Неизвестно. Она странным образом исчезла. Хотя мы все продумали заранее, и у нее не было ни единой возможности сбежать.
   - Ее сопровождали темные мундиры. Нельзя исключать, что именно она и есть наш таинственный "некто". Однако сопровождавших было всего лишь трое. На мой взгляд, для правительственной особы этого маловато. А что с ее спутниками?
   - Убиты.
   - Все?
   - Все. Одного мы попытались схватить живым, но..., - глаза-хамелеоны приняли невинный вид.
   - Но?
   - Но, к сожалению, мы его убили.
   - Франс! Это ведь был наш шанс узнать правду! О чем ты только думал! - захлебнувшись негодованием, организатор все же оторвал руку от своих волос.
   - У нас не было выбора! Тот мужчина был действительно очень силен и мастерски владел оружием! Трое моих людей были ранены!
   - Ты убил его?
   - Не я.
   - Но явно поспособствовал.
   - Мне нравится это не больше твоего, - гневно сверкнули хамелеоны. - А как бы ты поступил в такой ситуации, Роберт?! Позволил бы врагу убивать своих товарищей? Просто наблюдал бы?!
   - Конечно, нет, - сдался Роберт.
   - Может быть, вы прервете свой вдохновенный диалог и перейдете к сути дела, - перебил лидеров один из собравшихся.
   - Да, - быстро опомнился организатор, - прошу простить. У Франса есть для нас важное сообщение.
   - Во дворце прошел слух, что старый император Эред решил передать бразды правления своему наследнику.
   - Если Касэя коронуют, то все полетит к чертям! - выкрикнули из толпы.
   - Именно поэтому мы должны как можно скорее собрать все необходимые сведения и начать действовать! Вы согласны?
   - Разумеется, - раздалось из дальнего правого угла кабинета, - однако за целый год мы не смогли разузнать ровным счетом ничего, что касается намерений императора и его сына. Так каким же образом, мы должны добыть сведения теперь?
   - Коронация Касэя состоится после весеннего бала. Потому наш таинственный "некто", скорее всего, объявится на балу. К этому времени нам следует все продумать и подготовить так, чтобы на этот раз провала не было. Если мы раскроем личность этого "некто" и сможем узнать у него интересующие нас сведения, то у нас будут аргументы, которые мы предъявим народу. Думаю, их нам будет достаточно для того, чтобы жители Миции сами помешали коронации.
   - Сложно что-либо планировать в условиях недостатка данных о противнике, - заметил Роберт.
   - Мы разузнаем, что сможем.
   - Да! - поддержали из толпы.
   - Во имя Ричерда Абвеля мы наведем порядок в Аваласе и вернем Империи ее украденное будущее! - восклицал Франс.
   - Верно! - поддержали его собравшиеся.
   - Приведем Авалас к процветанию! Не позволим Касэде захватить престол Империи!
   - Не позволим! Уничтожим проклятых псов Касэды! Во имя императора Ричарда! - голосила толпа.
   - Императору известно о существовании Круга черных. Если он и его люди раскроют нас.... Ты ведь понимаешь, что нам грозит казнь? - шепнул Роберт Франсу.
   - Понимаю, - продолжал подбадривать своей улыбкой возбужденную толпу Франс, - и они это понимают, но все же идут за нами. Потому у нас нет права отступать. Как и нет права на поражение.
   - Когда ты говоришь об этом так уверенно, то вселяешь в меня надежду. Напомни мне, не подобные ли речи сподвигли меня последовать за тобой?
   - Эти люди знают правду и способны лишь верить. Но ты, Роберт, знаешь больше, чем они. Ты знаешь меня. Ты - мой товарищ и добрый друг. Полагаю, в этом истинная причина.
   - Порой мне кажется, что тебе известно обо мне больше, чем мне самому, - усмехнулся Роберт, похлопав друга по плечу, а затем объявил всем. - Попрошу вашего внимания, господа! Обсудим планы на ближайшие дни!
  
   - А Миция изменилась. Город разросся, стал более оживленным и беспокойным.
   Эрих наблюдал из окна своего экипажа за шумными городскими улицами, где кипела торговля, и в большинстве разговоров не обходилось без слов "стоимость", "прибыль", "производство", "деньги".
   - Нет. Мне не по душе такая Миция. Люди лишили ее прекрасного сердца, превратив город в средство наживы. Отвратительно! - нахмурился Эрих, выходя из кареты.
   Леди Элизабет встретила его с порога.
   - Мой мальчик! Как же я беспокоилась о тебе! - она крепко сжала руку племянника. - Рада, что ты вернулся! А почему так долго? Твое путешествие затянулось на целую неделю.
   - Я нашел культуру Ише весьма интересной и решил изучить ее. Конечно, не могу сказать, что этот народ был гостеприимен, однако я узнал об их традициях достаточно, чтобы удовлетворить свое любопытство.
   - Вот как, - кивнула ему леди Элизабет. - Отдохни после дороги до ужина. Я прикажу Вильсу приготовить для тебя ванну.
   - Было бы замечательно.
   - И еще. Франс искал тебя дня два тому назад. Он ожидал твоего приезда, даже на ночь остался, но утром передал для тебя письмо и уехал.
   - Я обязательно прочту, - Эрих натянул усталую улыбку и отправился в свою комнату. Нет, теперь он не признавал эту комнату своей. Она была слишком скромной, слишком обычной в сравнении с его апартаментами в фамильном замке Ви Кролей, в который он так желал возвратиться.
   Растянувшись на широкой кровати, он повертел в руках сложенный пополам лист бумаги.
   - Даже без конверта. Уверен, что хотя бы двое, но уже ознакомились с содержанием. Франс столь неосмотрителен? - он развернул записку и прочел несколько строк: "В понедельник на званом ужине в особняке семьи Грэйдэн. Буду ждать в пять. Франс Валиэс". - Видимо, он готов посвятить меня в свои планы, - Эрих отложил записку и, протяжно зевнув, поплелся к шкафу. Открыв дверцы, он пробежался оценивающим взглядом по висящим ровным рядом костюмам. - И это нынешняя мода? Не нравится! Наряды до невозможного скромны и лишены изящества. - Он закрыл шкаф и вновь вернулся на кровать. - Я действительно становлюсь бароном Ви Кролем.... Даже мои мысли, мои вкусы, мои взгляды - все в корни меняется, не оставляя мне права выбора. Но ведь я все еще остаюсь Эрихом Фольстером! Или...., нет. Эрих Фольстер во мне медленно умирает.
   - Господин, ваша ванна готова, - в дверь постучался Вильс.
   - Да, иду.
   Субботний вечер Эрих провел в особняке Валиэс. Супруг леди Элизабет - граф Дорин Валиэс - вернулся домой лишь поздно ночью. Все свободное время, не похищенное леди Элизабет на пустые беседы, Эрих провел в библиотеке, изучая успевшую кардинально измениться историю Аваласа и императорского рода. Помимо этого он пролистал еще несколько книг, откуда узнал об изменениях в культуре, моде, правилах этикета и других элементах, без которых сохранить свое достоинство в высшем обществе было бы весьма сложно. Покинул библиотеку Эрих лишь в воскресенье, во второй половине дня. А в понедельник утром уехал якобы взглянуть на окрестности города. С момента прибытия в Мицию из Ля-Корсы на улице Эрих не снимал с головы капюшона его светло-серого плаща, скрывая под ним следы ожогов.
   Окрестностями Миции оказался заброшенный замок, к которому не вела ни одна дорога. За километры до замка протягивались заросли высокой травы, кое-где встречались кустарники. Эрих оставил экипаж и дальше пошел пешком. Еще ребенком Эрих Ви Кроль любил бродить по одинокой тропе, которая отчего-то не зарастала травой и известна была лишь членам семьи Ви Кролей. Спустя век тропа все еще ожидала единственного, кто знал о ней, кто так или иначе принадлежал роду Ви Кролей и кто смог преодолеть ее ухабы, чтобы достичь замка. Идти пришлось недолго. Тропка отняла у Эриха не более получаса, но то, что он увидел после, его совсем не обрадовало. Заброшенный сад, поросший сорняками, будто заснул вековым сном, ожидая своего хозяина. Высокие решетчатые ворота были закрыты, однако и с ними Эрих смог совладать. Кому как не ему были известны все тайны своего родового замка. Пробираясь к дверям по полувысохшим растениям и цветам, хрустящим под ногами, на его глазах непроизвольно наворачивались слезы. Его душа болела, страдала, оплакивая увядшую красоту своего родного дома. Возле дверей Эрих остановился. Он знал, что как и ворота, двери были заперты. Эрих помнил о том, что находится за этими дверьми. Водя пальцами по старинному темному дереву, обрамленному металлом, он вспоминал дни величия и красоты этого замка, который в свое время не уступал даже имперскому дворцу в Ламбрее. Удивительно, что за столько лет здесь не поселилась ни одна живая душа. В замок не пытались проникнуть, сломав ворота. Почему? Чтобы такой замок и не привлек нынешних торговцев? Вероятно, они просто не знают о нем. А может быть.... Эрих вздрогнул, представляя себе догнивающие останки своих слуг. А ведь он знал и помнил имена некоторых из них - тех, кто были с ним с самого его детства и не покинули до смерти, оставаясь преданными своему господину до конца.
   - Позволю себе поинтересоваться, каким же образом ты намереваешься воскресить барона Ви Кроля? - Имитис объявился неподалеку от дверей замка.
   - Все тайны, которые хранил род Ви Кролей и этот замок теперь принадлежат мне. Мне известно все о бароне. Я знаю даже..., - Эрих подошел к правой колонне и, раскопав песок и пыль у самого ее основания, достал из крохотной щели металлическое лезвие прямоугольной формы. Лезвие было около десяти сантиметров в длину и имело странные вырезы и выступы по всей поверхности. Подойдя к дверям вновь, Эрих вставил лезвие в замочную скважину. Глаза Имитиса округлились от удивления и восторга: лезвие вошло легко и с той же легкостью повернулось на два с половиной оборота, после чего дверь нещадно заскрипела, открывая Эриху путь в кромешную тьму.
   - Потрясающе! - Имитис аплодировал не жалея ладоней. - Вот! Вот, мой прекрасный барон, почему я не перестаю тобой восхищаться!
   - Они умерли там? - покосился на Имитиса Эрих, прежде чем войти.
   - Да.
   - Когда?
   - Дай подумать, - Имитис показательно потер подбородок, - недели через две после твоей смерти. Но ведь потеря не велика, ты можешь нанять новых слуг.
   - Конечно. Того, что случилось столетие назад, уже не исправить. Тебе не понять, Имитис, но эти люди были дороги барону Ви Кролю. Он знал их с детства. Я чувствую его тоску и скорбь всем сердцем.
   - Человеческие чувства! Величайшая для меня загадка. Хотел бы я однажды стать человеком. Но боюсь, это невозможно. Такова моя сущность.
   - Все верно, - Эрих набрался смелости и, разведя двери шире, вступил во тьму.
   Покрытые толстым, непроницаемым слоем пыли и затянутые не одним рядом паутины, безмолвные и слепые оконные стекла могли вызвать лишь жалость и отвращение. Именно эти чувства присутствовали во взгляде Эриха, медленно ступавшего по ровному каменному полу. Окна не пропускали свет, потому единственным его источником были распахнутые двери.
   - Значит, все здесь осталось нетронутым, - Эрих пытался осматриваться по сторонам, однако царивший в помещении мрак был тому явной помехой. - Наверху должны быть свечи. - Достигнув лестницы, Эрих торопливо поднялся наверх, хватаясь за резьбу деревянных перил, которую все еще помнили его руки. В одной из комнат он действительно обнаружил свечи и факелы. На прежнем месте. Натура Эриха Фольстера, яро возненавидевшая огонь после смерти Дэва Проффта, не позволила ему воспользоваться факелом. Эрих взял несколько свечей и принялся исследовать дом. В своей комнате он обнаружил первые кости. Это был осыпающийся скелет смышленого молодого парнишки - его слуги, над наивностью которого Эрих часто любил подшучивать. Но теперь.... Теперь ему было не до шуток. Душа больно обжигала тело изнутри, скреблась и стонала, оплакивая утрату. Сколько замурованных заживо человек ему предстоит обнаружить в стенах замка? И того они пожелали сами, они сами сделали такой выбор. Обойдя верхние этажи, Эрих нашел еще несколько скелетов, осыпающиеся кости которых смешались с покрывшей их пылью. Всюду на глаза попадалась паутина, придававшая комнатам и коридору особый вид лишенной цвета старины. Эриху казалось, что такая же паутина сейчас опутывала его сердце, делая юношу законной частью этого замка.
   - Ты слишком печален, мой друг, - нарушил тишину Имитис. - Ведь все поправимо. Полагаю, ты даже знаешь с чего начать.
   - Если это твое утешение, - Эрих вскинул плечи, - то оно бесполезно. Да, я знаю, что буду делать дальше. Но ничто, никто, и даже ты, не сможет избавить меня от поглотившей мою душу горечи.
   Имитис смолк и надулся, словно его всерьез задели эти слова.
   - Возрождение Эриха Ви Кроля подождет. Сейчас я желаю остаться здесь и оплакивать бесстрашных и посмертно верных своему господину слуг, - он присел рядом с кучей костей на застеленный белым покрывалом паутины диванчик. Еще недавно на месте этих костей, должно быть, уверенно сидел цельный скелет.
   - Что за чушь! - прокомментировал решение своего друга Имитис.
   - Оставь меня, - проговорил Эрих, даже не посмотрев в его сторону. - Уходи.
   - Будь по-твоему, - расстроился Имитис. - Но не забудь о приглашении Франса. Ты обязан присутствовать на предстоящем ужине.
   Мгновением позже Эрих остался один в своем печальном одиночестве среди глухой тишины и беспросветного мрака в царстве паутины, окутавшей холодные стены родового замка Ви Кролей.
  
   Экипаж остановился возле великолепного особняка, который своим изысканным убранством ничуть не уступал фамильному особняку Валиэс.
   - Мы прибыли, господин, - сообщил кучер. Эрих неторопливо вышел из кареты и направился к дверям особняка. Встретил его мужчина средних лет вовсе не похожий на дворецкого. Более того, Эрих был уверен, что мужчина им и не являлся.
   - Эрих Фольстер? - уточнил мужчина в темно-сером костюме. Эрих утвердительно кивнул. - Вас уже ожидают. Пройдемте. - Мужчина проводил его в гостиную.
   Эрих заметил, что в доме было достаточно тихо, что совсем нехарактерно для званого ужина. И его подозрения вскоре подтвердились. Устроившись в мягком уютном кресле, он слышал приближающиеся шаги и, сосредоточив взгляд на входе в гостиную, выжидал, когда в дверях покажется идущий. Но в комнату вошли двое. Франса Эрих узнал сразу, а вот второй - молодой человек на вид такого же возраста, что и Франс, с непослушными, торчащими в разные стороны пепельными волосами был ему не знаком. Франс, не проронив ни слова, занял кресло чуть поодаль от Эриха. Второй же скромно присел на диванчик, с осторожностью поглядывая на дефекты кожи на лице гостя.
   - Как ты понимаешь, - заговорил Франс, - званый ужин придуман для отвода подозрений.
   - Я уже догадался, - Эрих с интересом рассматривал голубоватый мундир, в который был одет Франс.
   - Мы пригласили тебя сюда, чтобы немного побеседовать. Однако беседа не обещает быть увлекательной.
   - Признаться, иллюзий я и не питал.
   - Для начала, я хочу тебе представить Роберта Грэйдэна - моего хорошего друга, боевого товарища и хозяина этого дома. Граф и графиня Грэйдэн около года тому назад перебрались в Птэльш подальше от светской жизни, а фамильный особняк оставили сыну.
   - Рад знакомству, господин Грэйдэн, - Эрих впился взглядом в Роберта так, что молодого человека передернуло.
   - И я рад, - Роберт взял себя в руки и, немного расслабившись, откинулся на спинку дивана.
   - Леди Элизабет сказала, что ты путешествовал в Дошу к местным язычникам.
   - Я провел там около недели.
   - Веришь в языческих Богов? - презрительно сощурил глаза Франс.
   - Не верю. Или лучше сказать не хотелось бы верить. Но эти Боги существуют, вынужден признать. И ваш истинный Бог тоже.
   - Никогда не поверю в языческих Богов.
   - Разумеется, служители вашего Бога потрудились на славу, затуманив разум прихожан и внушив им свои собственные убеждения.
   - Смелое суждение. Так ли ты смел на деле?
   - И какой ответ ты желаешь получить? - Эрих сосредоточенно посмотрел на Франса.
   - Во время нашего последнего разговора тебе нужна была правда. Но действительно ли ты готов принять эту правду и всю ту ответственность, что она влечет за собой?
   - Догадываюсь, к чему ты ведешь. Если я не оправдаю твоих ожиданий, то ты можешь убить меня. Что скажешь?
   - Я не знал тебя раньше, Эрих Фольстер, но могу поклясться, что ты сильно переменился за минувшую неделю. Что произошло в Дошу?
   - Как и ожидалось, ты непомерно проницателен. Но беседу начал ты, а, следовательно, и раскрыть карты тебе следует первым.
   Глаза-хамелеоны смерили Эриха надменным взглядом.
   - Вы слишком далеко зашли..., - загорелся возмущением Роберт, но Франс прервал его, сделав жест рукой.
   - Тебе о чем-нибудь говорит имя "Альфред Абвель"? - Взгляд Франса держал Эриха под прицелом, и, казалось, достаточно было ему проронить неверное слово, как глаза-хамелеоны примут обличие хищника и растерзают его.
   - Единственный сын Ричарда Абвеля.
   - Хорошо. Знаешь ли ты, как изменился Авалас со смертью императора Ричарда?
   - Полагаю, исторические книги о многом умалчивают. А потому, надеюсь на просвещение с твоей стороны.
   - Альфред Абвель был вынужден пойти на политический брак и жениться на племяннице президента Касэды во избежание новой войны. Их сын - Эред Абвель или старый император, как его теперь часто называют, по велению своей покойной матери также связал судьбу с юной касэдской красавицей.
   - Об этом я прочел.
   - Кровь династии Абвелей была осквернена кровью нашего врага. Наследник имперского престола Касэй Дотский результат многолетних стараний Касэды по захвату Империи изнутри. Им всего-то нужно привести Касэя к власти и подавить последующие волнения в среде народа.
   - Перспектива не из приятных. Но ведь должен быть и луч надежды?
   - Ты прав. Еще до того как Авалас породнился с Касэдой Альфред Абвель был обручен с некой графиней, которая в тайне от всех родила императору дочь и сына. Мальчик родился на девять лет позже Эреда.
   - Таинственный кровный Абвель? Звучит интригующе. И кто же имеет больше прав на престол, чем законный император?
   - Графиня, которая дала жизнь детям Альфреда Абвеля, носила фамилию Валиэс.
   - Ха! Так луч надежды Аваласа сейчас передо мной?! - Эрих улыбался собственному открытию.
   - Это известно немногим, - серьезно продолжал Франс. - Мой отец даже слышать не желает о том, чтобы вмешаться в естественный ход истории, хотя он и является прямым наследником императора Альфреда. Ему не нужен престол, его не интересует судьба Аваласа.
   - Но она заботит тебя, Франс. Не так ли?
   - Именно. Мы с Робертом собрали и объединили тех, чьи мысли схожи с нашими, и образовали Круг Ричарда Абвеля - истинного императора, которым я с детства восхищаюсь.
   - И много у вас единомышленников?
   - Около пятидесяти, - опередил Роберт с ответом.
   - Мало, - протянул Эрих.
   - Будет больше! - оправдался Роберт.
   - Каковы ваши планы?
   - Об этом рано говорить. Ведь не можем же мы доверить судьбу Империи неизвестному нам человеку.
   - Если мы будем неосмотрительны, то Касэде удастся подчинить себе весь мир! - эмоционально добавил Роберт.
   - Касэде? Подчинить мир? Я не позволю этому случиться, - усмехнулся Эрих.
   - Лишь слова, - глаза-хамелеоны были непреклонны. - Теперь твоя очередь. Кто же такой Эрих Фольстер?
   - Прошу прощения! - в гостиную влетел мужчина в темно-сером костюме, встречавший Эриха у дверей особняка. - Срочное сообщение из дворца для господина Грэйдэна!
   Франс с Робертом переглянулись.
   - Я ненадолго оставлю вас, - произнес Роберт и спешным шагом последовал за мужчиной.
   - Кто этот человек? - не сдержал любопытства Эрих.
   - Один из Круга. У него превосходная реакция на неожиданности. Поэтому в числе его задач защита Роберта.
   - Тебя он тоже защищает?
   - Мне защита не требуется.
   - Вы оба еще молоды, но уже офицеры, - Эрих вопросительно глянул на Франса, хотя интонационно в его словах вопрос обозначен не был.
   - Если ты ознакомился с историей Империи, то должен был прочесть и о мятежах в Полетасе - одной из колоний Аваласа.
   - История говорит, что полетасцы самоотверженно сражались, не уступая внушительной военной мощи Аваласа.
   - Да, эта бессмысленная война унесла жизни многих моих товарищей. Выжившим в том аду император Эред даровал звание офицеров.
   - И все же написанная в книгах история скучна. Она лишена чувств, которые призваны спасти наше восприятие от однообразия.
   - Возможно. Но вернемся к моему вопросу.
   - Эрих Фольстер.... Правде ты не поверишь, Франс. Так в каком варианте ты предпочитаешь ложь?
   - Я предпочитаю правду. А верить или нет этой правде, я решу после.
   - Ише поведали мне, что я являюсь наследником одного состоятельного, но уже покойного барона.
   - Я его знал?
   - Не думаю, он умер задолго до твоего рождения. Если быть точным, девяносто пять лет тому назад.
   - Его имя.
   - Барон Эрих Ви Кроль.
   На пару мгновений у Франса перехватило дыхание. Глаза-хамелеоны встревожено забегали по комнате в поисках пристанища. Эрих впервые видел его таким: неестественно побледневшим и утратившим свою сосредоточенность.
   - Очень жаль, что мне не представилось возможности узнать этого человека лично, - проговорил Франс, приходя в себя.
   - Так ты слышал о нем? - на этот раз поражен был Эрих.
   - Из поколения в поколение в роду Абвелей передавалась история о маленьком мальчике, носившем фарфоровую маску и предсказывавшем смерть. Император Ричард очень любил этого необычного мальчика, и потому пожелал сохранить память о нем, пусть даже в виде небольшой истории. Однажды, уже повзрослев, я вновь услышал эту историю и задался вопросом, существовал ли мальчик в действительности.
   - И что же ты выяснил?
   - То, что Эрих Ви Кроль - не детская сказка. Он был сыном Роберта Ви Кроля, присоединившего Ля-Корсу к Аваласу и тем самым внесшим неоценимый вклад в историю Империи. Эрих Ви Кроль в пять лет лишился матери, которая принадлежала к племени ишейцев. После потери отца в шестнадцать лет он унаследовал титул и все состояние Ви Кролей. Городская знать недолюбливала и побаивалась новоиспеченного барона, потому в обществе появлялся он редко, однако каждое его появление на приеме или балу порождало в толпе знати новые настроения. С началом Всемирной войны молодой барон Ви Кроль исчезает со страниц истории. Ричард Абвель объявил его замок запретной территорией, где бродят неупокоившиеся души замурованных в стенах замка слуг барона.
   - По этой причине замок стоит нетронутым уже сотню лет?
   - Вероятно. Сам я там не был.
   - Вижу, ты неплохо осведомлен о бытии барона. Придет время, и мы поговорим о нем еще.
   - Придет время?
   - Не буду скрывать своих намерений, я желаю возродить личность барона Ви Кроля.
   - Каким образом?
   - Став им.
   - Немыслимо! - возмутился Франс. - Как юноша из чужой страны, не знающий ровным счетом ничего об Империи, может претендовать на титул барона и на фамилию знатного рода?! Непростительная дерзость! - Франс возбужденно подскочил, оставив кресло. - Ты не можешь быть наследником барона Ви Кроля!
   Эрих, по-прежнему пребывавший в своем кресле, с иронией глядя на Франса, старался сдерживать разоблачающие факты своего превосходства.
   - Я предупреждал тебя, Франс. Правда слишком сложна для твоего понимания, - Эрих поднялся из кресла и, отмеряя каждый шаг, прошел к двери, ведущей из гостиной в коридор. - У тебя нет повода не доверять мне, как, впрочем, и доверять. Все уже решено. Такова моя судьба - занять место барона Ви Кроля. И это вовсе не сложно, мне достаточно недели. После я присоединюсь к вашему Кругу уже в качестве барона.
   - Что за безумные речи! - оскалился Франс, схватившись за рукоять револьвера.
   - Нет необходимости, - возразил Эрих. - Я не предам тебя. Более того, я считаю, из тебя выйдет превосходный император.
   Франс ослабил хватку руки, держащейся за револьвер, однако ладонь с рукояти не убрал. Открыв дверь, Эрих задержался на пороге:
   - Почему молодой барон Ви Кроль носил маску? Разве его лицо было безобразно?
   - Мне это неизвестно.
   - Я поведаю этот секрет позже. Но тебе следует знать, что его лицо, скрывавшееся под маской, было прекрасно, - Эрих покинул гостиную, прикрыв за собой дверь.
   Франс еще некоторое время не сводил недоумевающий взгляд с двери.
   - Однозначно, ты не Эрих Фольстер. Но кто же ты? - он, наконец, освободил рукоять от своей ладони и присел на край кресла, опустив глаза в пол. Сейчас ему следовало бы выбежать в коридор за этим самозванцем, и если не пристрелить, то хотя бы схватить для выяснения его личности. Почему же он бездействовал? Почему он позволил уйти дерзкому мальчишке, возомнившему себя всесильным хитрецом? Кем бы ни был этот фальшивый Эрих Фольстер, но ему известно намного больше того, чем он говорит. Франс не мог ему доверять. Доверие при таких обстоятельствах совершенно неприемлемо. Но что-то помешало. Помешало выйти в коридор и снова заглянуть в бледно-голубые глаза. Что-то желало верить в речи безумца, незнакомца, державшегося столь уверенно и твердо, что сам Франс Валиэс мог ему позавидовать. Теперь же Эриху Фольстеру известно о Круге Ричарда Абвеля. Верить в то, что он не предаст, удавалось едва ли. Обладая столь ценными сведениями, можно с легкостью свести на нет все усилия членов Круга. Франс корил себя за то, что отпустил его, сжимая руки в кулаки и ударяя ими по обивке кресла, разозлившись на самого себя.
   За дверью послышались быстрые шаги, и в комнату вошел Роберт.
   - Франс? - настороженно проговорил он. - А где же наш гость?
   - Полагаю, уже ушел, - отвечал Франс, не поднимая глаз.
   - И ты позволил ему уйти?! - голос Роберта вмиг наполнился досадой и осуждением. - Ты понимаешь, чем нам грозит подобная оплошность?!
   - Я знаю, Роберт. Но Эрих Фольстер был достаточно убедителен в некоторые моменты нашей беседы. Возможно, нам стоит дать ему шанс, прежде чем убивать, так ничего и не узнав о нем.
   - Он показался мне весьма странным.
   - Соглашусь с тобой. Должно быть, мы с ним в чем-то похожи.
   - Да, оба слишком самоуверенны. Настолько чтобы совершать опрометчивые поступки и не замечать очевидностей.
   - Этот человек задумал нечто непостижимое. Все равно, что бросить вызов самому императору, оставив без внимания его окружение, личную охрану, армию...
   - А разве ты поступаешь не также?
   - Я не настолько безрассуден, чтобы действовать подобным образом. И потом я считаюсь с той ответственностью за жизни членов Круга, что легла на мои плечи.
   - Опять же, это был твой выбор.
   - Может быть.
   Роберт испытующе смотрел на замолчавшего Франса, который, казалось, не замечал ничего вокруг, не желал замечать даже своего друга. Однако спиной Франс чувствовал на себе взгляд Роберта, чего-то ожидавшего от него. Вероятно, Роберт ожидал естественного решения, действия, поступка. Но Франс не понимал этого просто потому, что мысли его были сейчас чуть дальше от особняка Грэйдэнов.
   - Франс, - не выдержал Роберт, - что ты будешь делать? Оставишь все, как есть?
   - Почти. Отправь двух-трех человек следить за Эрихом Фольстером.
   - Лишь следить?
   - Пока достаточно слежки. Я хочу знать о каждом его шаге. Я должен знать, как преодолеть законы мира. Если у него получится задуманное..., если он в действительности претворит это в жизнь.... Черт возьми, я поверю во что угодно! - Франс резко сменил положение в кресле, расправив плечи и сложив руки на подлокотники.
   - Ты расскажешь мне, о чем вы говорили в мое отсутствие?
   - Конечно. Позже, - он поднял глаза на Роберта и улыбнулся ему. Глаза-хамелеоны вспыхнули яркими, насыщенными красками и засветились, словно крохотные зеленоватые фонарики. - Сейчас важнее то, что передали из дворца.
   - Герцог Ольстен устраивает бал в честь своей красавицы-племянницы, приехавшей погостить к нему в Мицию из захолустного городка на северо-востоке Аваласа.
   - Никогда бы не подумал, что у герцога есть племянница.
   - Я тоже ничего не знал об этом.
   - В чем важность данного события для нас?
   - На бал приедет Касэй Дотский, чтобы выразить почтение молодой леди.
   - Мы приглашены на этот бал?
   - Герцог разослал еще не все приглашения. Бал состоится через неделю. И если приглашений для нас не будет, то мы возьмем их сами.
   - Верно. Слишком много сомнений вызывает этот бал. Нужно все проверить.
  
   Первую половину следующего дня Эрих провел в замке Ви Кролей. Здесь под старым буковым деревом среди увядшей и высохшей растительности сада во дворике перед замком он похоронил кости своих верных слуг.
   - Я не стану молиться тебе, Торгус. Но прошу дать этим отважным людям в их новой жизни всех земных благ, - произнес Эрих подобно заклинанию.
   Вторая половина дня была посвящена наследству барона Ви Кроля. Чтобы получить наследство по завещанию, написанному сотню лет назад, необходимо было собрать кучу разных бумажек, документов, писем, подтверждений, удостовериться в подлинности завещания. Процедура эта навевала на Эриха скуку, но другого способа получить законное наследство не было. И в каждом подразделении, куда бы ни заглядывал за очередным документом Эрих, все происходило в точности, как в предыдущих. С порога взоры служащих впивались в обезображенный ожогами лоб и провожали его до соответствующего кабинета. Эрих говорил, что желает получить свое наследство, на что в ответ ему приветливо улыбались, задавая уточняющие вопросы, требуемые регламентом. А когда допрос достигал своего пика, работники подразделений, широко раскрыв глаза и заикаясь, переспрашивали:
   - Сто лет назад? У завещавшего и наследника одно имя?
   Но они даже представить себе не могли, каков будет ответ.
   - Сотню лет назад я собственноручно подписал это завещание. Зная, что барон Эрих Ви Кроль не покинет Землю надолго, я оставил наследство для самого себя. Или существует закон, запрещающий сохранять право на наследство за собой?
   - Нет, - сраженные ответом Эриха, чьи слова были полны серьезности, служащие выдавали ему запрашиваемые документы и подписывали необходимые бумаги, не желая более иметь с ним никаких дел. Все теми же напуганными глазами работники подразделений провожали безумного наследника до дверей и облегченно выдыхали минуту спустя после его ухода.
   В среду во второй половине дня все документы были оформлены. После того, как самодовольно ухмыляясь, Эрих вышел от нотариуса, последний, надев очки и вцепившись в лупу, еще долго сверял подписи: сомнений не было - подписи, сделанные с интервалом приблизительно в сотню лет, абсолютно идентичны, будто их оставила одна и та же рука, хотя умом несчастный нотариус понимал, что такое просто невозможно.
   Получить наследство, обладая цельной памятью барона Ви Кроля, не составило труда. Но это было лишь началом возрождения Эриха Ви Кроля, его личности и его власти. За последующие четыре дня Эрих потратил колоссальные суммы на то, чтобы вернуть себе титул барона, нанять новых слуг и управляющего, который к назначенному сроку должен был полностью восстановить красоту родового замка как изнутри, так и снаружи. Конечно, финансы Ви Кролей были не безграничны, что Эрих понимал и потому позаботился и об этом, вложив достаточно крупную сумму денег в область морской торговли. В своем расчете он не ошибся: торговля, набирая обороты, становилась мировым двигателем прогресса, а торговые отношения с колониями ценились превыше всего. Так Эриху удалось найти постоянный источник немалого дохода, который грозил быть целиком затраченным на восстановление замка.
   Ровно через неделю, в понедельник, Эрих, теперь уже барон Ви Кроль, счел уместным вновь навестить главу Круга Ричарда Абвеля в особняке Грэйдэнов. На этот раз его вовсе не ждали. Дверь ему открыла женщина, встревоженная внезапным появлением неизвестного гостя. Судя по скромному коричневому платью и белому переднику, можно было догадаться, что она работает прислугой в доме Грэйдэнов, причем уже много лет. Женщина, отведя свою тревогу в сторону, действовала предписанным в подобных случаях образом. Она провела Эриха в маленькую комнатку, где из предметов мебели присутствовали лишь чайный столик, деревянный стул с мягким сиденьем и высокой спинкой и два шкафа, полки которых были забиты книгами. Должно быть, это были избранные хозяином дома книги, за чтением которых он проводил время, уединившись в этой комнате. Такого вида комнаты присутствовали в каждом богатом доме и предназначались для того, чтобы господа могли погрузиться в свои мысли, обособиться от мира роскоши, очистить свой разум и сбросить с себя отягощающий титул и положение в обществе. Здесь человек мог быть просто человеком, мог быть самим собой, признавая равенство всех перед единым истинным Богом. Замок Ви Кролей тоже содержал "комнату уединения", как ее иногда называли.
   - Я сообщу господину о вашем визите. Прошу подождать здесь, - отчеканила женщина и спешно удалилась.
   Господа сего дома долго ждать себя не заставили. Стоило Эриху присесть на стул и погрузиться в раздумья, как за дверью прозвучало:
   - Вы все сделали правильно. Благодарю, - голос приближался. Эрих уже знал, кому принадлежит этот голос. Он мысленно нарисовал себе картину, на которой горделиво расправив плечи и натянув на лицо его привычное выражение строгости, даже некоторой суровости, стройной походкой по коридору шел Франс Валиэс - кровный наследник престола Аваласа. И вместо замешательства, которое имело бы место у любого другого человека, на губах Эриха всплыла улыбка, когда картинка из его воображения перенеслась в действительность. В комнату вошел Франс. Проследовав до столика, молодой Валиэс остановился напротив Эриха и пронзил его взглядом.
   - Приветствую тебя, Франс, - не скрывал своей улыбки Эрих, будучи практически уверенным в том, что помешал какому-то важному мероприятию.
   - С новой встречей, - процедил Франс. - Признаться, мы не были готовы к столь внезапному визиту. Чем обязан?
   - Я попросил у тебя одну неделю. Помнишь?
   - И каковы успехи?
   - А вот это ты мне скажи. Ведь твои люди всю неделю ходили за мной по пятам.
   - Чем они себя выдали?
   - Отсутствием навыка вести слежку. Имперские солдаты, которых готовят для разведки, проходят специальное обучение, чтобы стать тенью объекта слежки, а не его преследователями.
   - Вот как, - Франс отвел взгляд и помолчал. - Значит, тебе удалось перевоплотиться в барона Ви Кроля.
   - Остались детали.
   - Теперь мне следует обращаться на "вы" к господину барону, - язвительно заметил Франс.
   - Только не наследнику престола.
   - Ты явился, чтобы присоединиться к Кругу?
   - Ты не допустишь этого, не так ли?
   - Так.
   - Мне не нужна принадлежность к группе заговорщиков, чтобы быть в курсе дел и действовать в общих с ними интересах.
   - Ты опять что-то задумал?
   - Вовсе нет. Я всего лишь желаю присутствовать на вашем собрании, узнать о текущей обстановке в Империи и о планах Круга по ее изменению. И конечно, я предприму определенные меры, чтобы вернуть Авалас к прежним дням.
   - Что тебе известно о прежних днях? - пренебрежительно отозвался Франс.
   - Намного больше, чем тебе. При Ричарде Миция была другой. А Ламбрей - восхитительный сказочный город - был его родным домом. Но любовь императора к городу ослепляла его, и потому он совершал те же ошибки, что и его предшественники.
   - Ошибки?
   - Именно. И главная ошибка - любовь к Ламбрею. Размещать столицу огромной Империи на границе с Касэдой, которая уже тогда не считала Авалас серьезным соперником, стало непростительным упущением.
   - Говоришь так, словно сотню лет назад присутствовал при этом лично.
   - Не исключай такой возможности, Франс, - лукаво улыбался Эрих.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Побеседуем о былом в другой раз. Я ведь отнимаю бесценное время у Круга. Полагаю, тебе пришлось оставить их, чтобы встретить меня.
   - Если ты уже обо всем догадался, то к чему были прелюдии?
   - Почему бы тебе не познакомить меня с Кругом.
   - Ты слишком далеко заходишь, - злобно глянул на него Франс.
   - Барон Ви Кроль предлагает свое содействие, а ты противишься этому, занимая свои мысли вопросом доверия. Чтобы что-то изменить, приходится идти на риск.
   - Риск должен быть оправдан.
   - Он сможет оправдаться лишь после того, как ты рискнешь.
   - Тогда ответь, каким чудом смог Эрих Фольстер из Дэласа превратиться в барона Ви Кроля? Без поддержки тех, кто, так или иначе, стоит у власти, возвыситься невозможно!
   - Ты ведь не бывал в Дошу. Тебе придется поверить моим словам. Люди, живущие там, не имеют той власти, о которой знаешь ты, но им ведомо нечто большее. Мудрость, духовная сила, магия, если тебе так будет легче понять - вовсе не уступают власти. Почему ишейцы покорились Роберту Ви Кролю?
   - Потому что он сразил их.
   - Заблуждение. Не он сразил их, а скорее наоборот. Дочь Ише, перед которой преклонялось все племя, покорила сердце доблестного Роберта.
   - У ишейцев своя история.
   - А что, если это не история ишейцев? Об этом знал сам Ричард Абвель. Об этом есть записи в дневниках Роберта Ви Кроля.
   - Все, о чем ты говоришь, противоречит тем фактам, которые известны мне.
   - Ты живешь в ложном Аваласе. А я знаю его настоящим.
   - Хочешь, чтобы я поверил сомнительной истории?
   - Не доверять мне твое право. Но я все же надеюсь на то, что твое решение окажется верным.
   Франс смерил Эриха ненавистным взглядом и зашагал к двери. Один. Эрих поднялся со стула и, глядя Франсу вслед, ожидал. Ожидал ответа, решения, которое должен принять глава Круга Ричарда Абвеля. Выйдя в коридор, Франс внезапно остановился. По-видимому, он колебался, раздумывал над ответом, вступая в конфликт с самим собой, не желая принимать решение. Он действительно не мог доверять Эриху, однако неподдельный интерес к тайне барона Ви Кроля, оставшейся позади него, требовал своего удовлетворения. Франс видел в Эрихе и то, чего бы желал сам, но что для него было закрыто в связи с занимаемым им положением лидера заговорщиков. Все правильно, Эрих не ошибся, назвав Круг Ричарда Абвеля заговорщиками. Даже если сами члены Круга отвергали правду, от нее не сбежать. Истина есть истина, а заговорщики - есть заговорщики.
   - Идем, - произнес после длительного перерыва Франс. - Но помни, что я убью тебя при малейшем подозрении того, что ты собираешься нас предать.
   - Рад, что ты принял верное решение, - одобрил Эрих, последовав за Франсом.
   - В этом мне еще предстоит убедиться, - бросил ему Франс и прибавил шаг.
   У самых дверей кабинета, где по обыкновению собирались сторонники Круга, их встретил Роберт. Завидев Франса, он громко зашептал:
   - Слишком долго! Все ждут тебя! - но заметив идущего позади Эриха, Роберт внезапно побледнел и начал дышать чаще под напором возмущения, готового вырваться наружу. - Это сумасшествие, Франс! Ты позволишь ему...? - Роберт смолк, как только Франс достиг дверей.
   - Значит, я сумасшедший, - издал он странный смешок, который содержал отголоски глубокого напряжения, перерастающего то ли в панику, то ли в непомерную злобу.
   - Сегодня в мир вернется барон Эрих Ви Кроль. Сегодня он готов явить себя обществу, - Эрих хитро улыбнулся изумившимся его словам Франсу и Роберту и достал белую маску, изготовленную по образцам современной моды. Она закрывала лишь верхнюю часть лица до середины щек и, несмотря на свою упругость, с легкостью повторяла даже самые сложные изгибы на лице. Эта маска не имела ни малейшего сходства с фарфоровой маской, которую носил истинный барон Ви Кроль, разве что цвет был тот же. Украшали маску изгибы толсто сплетенных серебряных нитей. Франс не мог не заметить этих нитей, ведь черные маски его людей на недавнем балу тоже имели вышивку серебром. Торжественно надев маску, Эрих произнес. - Отныне для всех я - барон Ви Кроль.
   - Ложь! - не сдержал недовольства Роберт. - Вы собираетесь лгать всему миру?!
   Эрих перевел взгляд на Франса. Глаза-хамелеоны встретились с глазами Эриха. Франс явно стремился разгадать все загадки поддельного барона, понять его замысел, раскрыть его сущность. Взор Франса устремлялся в самую глубь, словно пытался увидеть душу стоявшего перед ним человека.
   - Я не позволю вам! - негодующий Роберт пытался найти поддержку в глазах друга, однако Франс молчал, сдерживая жар напряжения в груди и отдавая взамен лишь лед. Ледяной взгляд глаз-хамелеонов не оставлял избранной цели.
   Роберт выхватил из ножен саблю и пригрозил Эриху, на которого, как оказалось, подобная угроза не произвела никакого впечатления.
   - Эрих Фольстер, едва ли я признаю в тебе барона Ви Кроля, - сухо выдал Франс, продолжая поиски правды в глазах довольного своим триумфом юноши. - Если желаешь исполнять эту роль в своей детской игре, то знай, что меня ты этим не впечатлишь...
   - Но Франс...! - возразил Роберт, догадавшийся о намерении друга.
   - Возможно, маска нужна тебе с той же целью, что и на балу - спрятать обезображенное лицо. Пусть так, - слова Франса настораживали своим спокойствием. Он подошел к Роберту и сдернул с его плеч черный плащ. - Однако за этой дверью совсем не то общество, которое может быть втянуто в твою игру, - швырнув плащ Эриху, Франс продолжал. - У Круга свои правила. Желаешь войти - придется их соблюдать. Будь любезен, надень это. Круг Ричарда Абвеля еще называют Кругом черных, потому как мы носим черные плащи и прячем свои лица под черными масками либо в тени капюшонов.
   Эрих ловко поймал плащ и послушно надел его поверх светлого выходного наряда.
   - Капюшон, - раздраженно фыркнул Роберт, вставляя саблю обратно в ножны.
   Наградив его странной ухмылкой, Эрих накинул на голову капюшон, который вмиг скрыл верхнюю часть его лица вместе с маской.
   - Теперь мы можем войти, - объявил Франс, открывая двери в кабинет.
   Эрих понимал, что сейчас, когда ему стоило немалых усилий, чтобы уговорить Франса провести его на собрание, не следует проявлять излишнее упорство и настаивать на своем. Особняк Грэйдэнов - чужая территория, где необходимо считаться с Франсом, Робертом и остальными членами Круга. У него еще будет не одна возможность диктовать свои правила, но не здесь и не сейчас. В голове у Эриха мелькнула мысль о том, что он действительно повел себя как ребенок, от которого требуют серьезного поведения в то время, как тот хочет лишь одного - играть в свою игру. Так глупо, наивно, по-детски. Должно быть, в нем все еще живет тот самый мальчик, которого лишили детства. Мальчик не мог играть со сверстниками. Почему? И тут истории прошлого сплетаются в одну. Два человека - два мальчика из разных времен, разных стран, разных семей и обществ разделили одну судьбу. Кем же был тот мальчик? Эрихом Фольстером или Эрихом Ви Кролем? Тем, кто был отвергнут всеми из-за своего благородного имени или тем, кто отвергал сам, ведомый страхом предсказать их смерть? Оба этих мальчика теперь живут в нем, в Эрихе Фольстере, по собственной воле принявшем память, а вместе с ней и судьбу барона Ви Кроля. Отступать уже некуда. Особенно теперь, когда он стоял на пороге кабинета, которой откроет ему что-то новое. Пора повзрослеть, притупить внутри детский эгоизм, справиться с беспечностью. Хотя бы ненадолго. Зачем барон Ви Кроль вернулся в этот мир? Чтобы продолжить свою счастливую беззаботную жизнь? Или чтобы осуществить желание Эриха Фольстера? Все перепуталось. Ведь так хочется и беспечности, и отнятого детства, и приключений, и былую Империю, и немного справедливости. Все побуждения и желания были нечеткими, какими-то "половинчатыми", должно быть, оттого что Эрих сам теперь был соткан из двух половинок. Думая об этом, он вошел в кабинет.
  
   Густая пелена тумана вырисовывала причудливые фигуры на фоне мрака ночи. В этой мгле где-то вдали виднелись огоньки города. Какого города? Одинокая карета с упряжью из двух лошадей, рассекая туман, спешила навстречу неизвестности, навстречу наблюдателю. Мимо пронеслось знакомое чувство, знакомый аромат, знакомый образ. Из окна экипажа наблюдателю улыбалась белокурая леди. Еще совсем юная, одетая в голубое бальное платье. Почему она улыбалась? Кто она? Наблюдатель знал ее. Имя юной особы вертелось на языке, но не желало быть произнесенным. Пришло ощущение тяжести, которое будто свалилась с небес, чтобы покарать нерадивого наблюдателя. Кто она?!
   - Я буду ждать вас, - принес ветер слова, произнесенные сладким женским голоском.
   - О, Господи! - сошло с уст наблюдателя.
   ...
   - Кто ты?! - вскрикнул он, внезапно проснувшись в поту. - Кто же ты? - прошептал он уже тише, задавая вопрос самому себе, своим воспоминаниям, которые снова сыграли с ним злую шутку.
   - Что показали тебе воспоминания? - скрипучий ровный голос был совсем близко.
   Тяжело дыша, Эрих поднял глаза, и его взгляд уперся в стоящего рядом с кроватью мужчину в черных одеждах.
   - Это была полнейшая бессмыслица, - ответил Эрих, стараясь восстановить дыхание и успокоить волнение в груди.
   - Любая бессмыслица таит в себе смысла больше, чем может увидеть наблюдатель.
   - Туман. Карета и... молодая леди. Я знаю ее. Или знал раньше.... Но я уже видел ее в Дошу. Когда пребывал в бреду.
   Имитис расплылся в улыбке.
   - У меня есть догадка. Твою леди зовут Элис. Верно?
   - Элис..., - Эрих обратился к своей памяти, словно перебирая ее крупинки в поисках совпадения.
   - Элис Брекли. А впоследствии Элис Нолтон.
   - Да. Это - то самое имя. Я уже называл его, - Эрих выглядел потрепанным и разбитым, что заставило улыбку Имитиса вмиг исчезнуть.
   - Приди в себя, мой друг, - нахмурился Имитис. - Не позволяй сломить свое сознание, спутать сон и реальность.
   - Элис Нолтон. Я помню. Эрих Ви Кроль был влюблен в нее. Но почему же...?
   - Почему он не открылся ей? Потому что осознал и принял это чувство слишком поздно.
   - Там, в Дошу, я перенял его любовь. Теперь она живет во мне.
   - Это чувство всегда принадлежало тебе. Ведь ты Эрих Ви Кроль.
   - Порой я утрачиваю нашу связь, а после воспоминания больно напоминают о себе, заставляют терять рассудок.
   - Прискорбно слышать, - Имитис, все еще хмурый, вовсе не выражал на своем лице скорби.
   - Обрела ли она свое счастье в жизни, Имитис? - голос Эриха стал менее напряженным, уверенным, мягким.
   - А что ты называешь счастьем? Элис Нолтон долгое время не оставляла надежды на твое возвращение. Минули годы, и ожидание стало невыносимым. Столь же невыносимым, как и ее одиночество. Она вышла замуж во второй раз и прожила со своим новым супругом до глубокой старости. Элис умерла своей смертью.
   - У нее остались дети, внуки?
   - Нет. Дети - плоды любви, но эта женщина так и не смогла полюбить вновь. Всю свою жизнь она ждала тебя и не переставала надеяться. Барон Ви Кроль был единственным, кого она когда-либо любила.
   - Мне жаль. Я отнял у нее счастье, вселил в ее сердце надежду. Моему поступку нет прощения, - в груди Эриха родился комок жгучей боли. Его печальные глаза поглядывали на Имитиса.
   - Она нашла успокоение в смерти. Ее душа тосковала по Небесам и, вероятно, обрела счастье, лишь возвратившись к Торгусу.
   - Мир был несправедлив к ней. Милая Элис..., - в воспоминаниях Эрих отыскал все, что связывало его с Элис Нолтон сотню лет назад, - вам пришлось ждать целую вечность. Также как Роэки ожидала встречи с Торгусом, вы ожидали встречи со мной. Но ни одна из вас так и не смогла стать по-настоящему счастливой. И я тому виной? Я подобно зловещему талисману приношу дорогим мне людям лишь страдания, лишаю их счастья.
   - Век закончился. И тот "зловещий талисман" утратил свою силу вместе с телом и маской барона Ви Кроля. Твои воспоминания даны тебе для того, чтобы не совершать прежних ошибок. В этой жизни все может быть иначе. Помнишь, ты ведь сам хозяин своей судьбы, ты - единственный, кто обладает способностью изменять судьбы.
   - В первую очередь я должен изменить свою судьбу.
   - Не забудь о моем спектакле, - важно добавил Имитис.
   - Конечно. Эрих Ви Кроль вернется к праздной жизни. Но прежде всего он исправит свои ошибки. Всемирная война подтолкнула Касэду к действиям против Аваласа. И даже после окончания войны Касэда продолжает оказывать влияние на Империю, уже не прибегая к помощи армии.
   - Намереваешься совершить переворот?
   - Это не мой замысел.
   - Франс Валиэс. Ты веришь его словам?
   - Возможно. Прямых доказательств нет, кроме документа с его родословной. Но полагаю, что в анналах истории Аваласа можно найти свидетельства связи императора Альфреда Абвеля с некой графиней Валиэс. По словам Франса, старшая сестра его отца - прямого наследника престола - умерла пару лет назад. Остаются два прямых наследника - Эред Абвель и Дорин Валиэс. Эред становится императором, и покойная супруга оставляет ему сына Касэя Дотского, получившего фамилию матери. По праву наследования после Эреда престол должен занять Дорин. Однако Эреду об этом ничего неизвестно, а Дорин не желает становиться императором. В таком случае есть два пути: либо Дорин передаст свое право на престол Франсу, либо престол в порядке наследования перейдет к Касэю.
   - Насколько я понимаю, нарушений здесь нет.
   - Все верно, - Эрих вновь улегся на кровать и завернул руки под голову. - Порядок наследования соблюден. Им-то и воспользовалось правительство Касэды. Они оказались довольно умны, превратив нашу же силу в нашу слабость. Постепенно разбавляя кровь Абвелей своей кровью, им удалось создать идеального захватчика - Касэя Дотского. Формально Касэй - беспрекословный наследник Империи, но если отбросить формальности и взглянуть на вещи под правильным углом, то Касэй, являясь наследником Абвелей, вовсе не Абвель. Он - сын Касэды, который носит чужое имя, и в чьих жилах течет чужая кровь.
   - Тебе поведал об этом Франс?
   - Не только. Он лишь указал мне на некоторые факты, а я, связав их вместе, открыл истину.
   - Ты ведь не допустишь преемника Касэды до престола Аваласа.
   - Разумеется. Франс на эту роль подойдет куда лучше.
   - Собираешься помочь ему?
   - Отчасти. Вечером я присутствовал на собрании Круга.
   - Было нечто любопытное?
   - Пожалуй. Я увидел в молодом офицере задатки сильного, справедливого и отважного императора. Великолепный оратор, любимый своими сподвижниками и товарищами. Люди, собравшиеся вокруг него, пойдут за ним до конца.
   - Тебе пришелся по душе молодой Валиэс? - Имитис лукаво улыбнулся.
   - Скажу так, - Эрих, поймав улыбку Имитиса, ответил ему тем же жестом, - за таким императором готов идти даже я.
   - Значит, и мне стоит обратить на него внимание.
   - Стоит. Об этом я и хотел тебя попросить. Завтра на балу, когда мы встретимся с ним, расскажи мне о его смерти. Мне важно знать, какова судьба будущего императора.
   - Чтобы изменить?
   - Если это потребуется.
   - Позови меня, как окажешься рядом с ним.
   - Обязательно.
   - А теперь прекрасному барону необходим полноценный сон перед балом.
   - Твоя правда. Я немного устал.
   - Спи крепко, мой друг. Не поддавайся более дурным видениям, - произнес Имитис и в мгновение ока исчез.
   Эрих прикрыл глаза и перевернулся на правый бок. Усталость, бесспорно, ощущалась, однако сон совсем не спешил забрать барона в страну грез. Эриху вспомнилось собрание членов Круга Ричарда Абвеля, с которого он вернулся около четырех часов тому назад.
   Когда в особняке Грэйдэнов он вошел в кабинет, его глаза быстро привыкли к освещению. Света было немного, но вполне достаточно, чтобы разглядеть предметы мебели, архитектуру кабинета, двух молодых людей в офицерских мундирах, занявших места возле письменного стола в центре комнаты, и не менее сорока человек, скрывавшихся под черными плащами и плотно жавшихся друг к другу ввиду того, что кабинет просто не был рассчитан на такое количество гостей. Одежды под плащами, также как и лица присутствующих, были надежно укрыты от сторонних глаз благодаря тесноте и недостатку света. Черные плащи остались равнодушны к вошедшему в кабинет Эриху. Несомненно, они не имели ни малейшего представления о том, кто скрывался под плащом Роберта Грэйдэна, однако Эрих ожидал большего внимания к своей персоне. Остановившись неподалеку от центра кабинета, он внимательно всматривался в лица Франса и Роберта - единственных в этом помещении, кто пренебрег облачением в плащи. Молодые офицеры держались на высоте. Как оказалось, и Франс, и Роберт были отменными ораторами и чувствовали, как и что нужно говорить толпе. Эрих, наблюдая за двумя друзьями, стоявшими сейчас плечом к плечу, вынужден был признать, что дружба и товарищество действительно имеют цену, особенно для них. Воспоминания ясно высветили картинку из жизни Эриха Фольстера. На красочной картинке Дэв Проффт - первый и, возможно, последний в этой жизни друг Эриха, еще был жив. Жарким летним днем, они сидели за учительским столом в школе друг напротив друга и обсуждали последние деяния президента Дэласа, так или иначе отразившиеся на благосостоянии страны. Лишь эти воспоминания - о Клеппесе, небольшом городке Дэласа, где Дэв жив и счастлив - служили свидетельством того, что барон Ви Кроль в этой жизни связан нерушимыми узами с Эрихом Фольстером, с его прошлой и настоящей жизнью. Эрих быстро отбросил подобные мысли и попытался вслушаться в слова ораторов. Франс говорил строго и твердо, хотя в его голосе присутствовал и восторженный призыв к сплочению во имя общей цели. Слова Роберта были проще и эмоциональнее. Чувства, которые он испытывал, высказывая очередную мысль, легко прочитывались на его лице, что сближало его со слушателями. Эрих открыл для себя вспыльчивого Роберта Грэйдэна совсем с другой стороны. Этот молодой офицер был наделен немалой отвагой и великодушием, обладал серьезностью и самоуверенностью, присущими Франсу, и свято верил в стоявшего рядом друга. В Эрихе проснулась своеобразная гордость за Роберта.
   - Главное, на чем нам следует сосредоточить внимание - предстоящий бал герцога Ольстена по случаю приезда в столицу его племянницы, который запланирован на завтрашний вечер. На балу будет присутствовать сам Касэй Дотский, что и показалось нам весьма подозрительным, - объявил Роберт.
   Далее обсуждались лишь вопросы, касающиеся бала, которые Эриха интересовали мало. Однако возникало противоречие: на бал могли попасть лишь те, кому были разосланы персональные приглашения от герцога, которых соответственно у членов Круга не было. Потому и обсуждались пути и способы проникновения на бал.
   - Герцог Ольстен - мужчина преклонного возраста. Не думаю, что он помнит в лицо всю знать, которую приглашает на бал, - отметил Франс. - В этом наше преимущество. Само собой, граф Валиэс получил приглашения на бал, но присутствовать там он не сможет.
   - Так как мы пройдем на бал, имея всего лишь пару-тройку именных приглашений? - кто-то из толпы, недоумевая, задал вполне логичный вопрос.
   - Готов поспорить, что у господина Валиэс есть тайные знакомства в доме герцога! - высказал предположение молодой мужской голос. Его обладатель, как предполагал Эрих, стоял возле самого стола рядом с ораторами.
   - Вы не ошиблись, - губы Франса на мгновение вытянулись в улыбку и тут же вернулись в прежнее положение. Глаза-хамелеоны поддержали улыбку, и даже после ее исчезновения не утратили своего блеска.
   - Наш добрый друг из дома Ольстенов предоставит необходимое количество приглашений. Причем свое имя каждый сможет вписать сам, - пояснил Роберт.
   - Два именных приглашения, предназначавшихся графу Валиэс и его супруге, уже обрели новых адресатов. Остальным участникам завтрашнего торжества следует придти в дом завтра в шесть через черный ход. Там вам вручат ваши приглашения. Останется лишь вписать имена и пройти в бальный зал, - продолжил Франс.
   - Бал начнется в половине восьмого, - добавил Роберт, ставя логическую точку.
   После этих слов собрание действительно подошло к своей финальной стадии. Ораторы уточнили еще некоторые детали, и возвестили об окончании собрания. Черные плащи начали лениво расходиться, образуя три потока, направлявшиеся к трем противоположным выходам из кабинета. Помедлив, Эрих решил поддаться общему настроению и, присоединившись к главному потоку, продвигаться к дверям, через которые вошел, однако чья-то тяжелая рука внезапно легла на его левое плечо. Эрих замер от неожиданности. Настроение толпы в тот же момент оставило его, и холодный рассудок призвал мысли. Эриху уже довелось познакомиться с этой рукой - он был уверен. Да, на осеннем балу, когда после произошедшего там инцидента Франс Валиэс вывел его из дворца.
   - Чудесная речь, Франс, - чуть улыбнулся Эрих самому себе.
   Эрих не ошибся. Из-за его спины послышался тихий голос Франса.
   - Комментарий излишен. Ведь ты не благодарности от меня ожидаешь.
   - Не ее.
   - Третье приглашение на имя барона Ви Кроля. Он придет?
   - Непременно. Отказываться от веселья не в его правилах.
   - Я рассчитывал на это. До встречи на балу. Буду с нетерпением ждать от барона феерии и чудес.
   - Но ты не веришь в чудеса.
   - А разве возвращение барона Ви Кроля с того света не чудо? Я надеюсь, что он покажет еще много чудес. Пусть он заставит меня поверить в эти чудеса.
   - Вот как, - не удержался от усмешки Эрих, - что ж, я постараюсь не разочаровать тебя.
   - Твое приглашение, - тяжелая рука соскользнула с плеча Эриха. При этом он ощутил несказанную легкость, словно освободился от оков и цепей, сковавших его с минуту назад. Франс незаметно передал Эриху небольшой конверт прямоугольной формы, рассмотреть который Эриху представилась возможность лишь в карете по пути в особняк Валиэс. Приглашение действительно было адресовано барону Эриху Ви Кролю.
   - Уже завтра, - мысленно произнес Эрих. - Барон Ви Кроль навсегда займет место Эриха Фольстера.
  
   Пока нанятый Эрихом управляющий возвращал замку Ви Кролей былой вид, особняк Валиэс оставался временным пристанищем воскресшего барона. Эрих с каждым днем сознавал, что все больше и больше перевоплощается в барона Ви Кроля. Он мыслил, ощущал, даже смотрел на мир именно так, как сотню лет назад это делал настоящий Эрих Ви Кроль. Ему все больше казалось, что не Эрих Фольстер исполнят роль барона Ви Кроля, а наоборот, барон Ви Кроль вынужден временно поддерживать образ Эриха Фольстера, чтобы не утратить расположения к себе о стороны леди Элизабет и графа Валиэс.
   К предстоящему балу Эрих был готов. Ему хотелось скорее предстать перед знатью Миции в качестве барона, заявить о своем величии и окружить свой новый образ прежней таинственностью. Эрих облачил себя в белый наряд, в точности такой же, какой в свое время носил барон Ви Кроль. Этот наряд молодой барон очень любил. Он всегда предпочитал белый цвет, который идеально контрастировал с цветом преследовавшей его смерти. Перед зеркалом Эрих вновь примерил белую шелковую маску. Да, современная мода требовала новой маски. Вряд ли найдутся те, кто в настоящем времени адекватно примет человека с цельной фарфоровой маской на лице. Современность требует перемен даже от неизменного образа барона Ви Кроля. И он не стал противиться этому.
   Достав из шкафа еще одну деталь, дополнявшую его образ, Эрих развернул старую ткань и с наслаждением пробежался пальцами по расписанной золотом слоновой кости. Той деталью была бесценная трость барона Ви Кроля. Благоговейно Эрих рассматривал уже затерявшееся в его памяти навершие трости в виде гордой птицы с прекрасными крыльями и двумя рубинами на месте глаз. Это сокровище Эрих отыскал в замке в тот самый день, когда привез туда управляющего. Нетронутая временем трость лежала на своем прежнем месте - в покоях барона Ви Кроля в нижнем ящике комода. Оттуда Эрих ее и забрал.
   Экипаж ожидал Эриха у ворот особняка уже с семи часов. Однако молодой господин совсем не торопился спускаться. Леди Элизабет беспокойно поглядывала на настенные часы, минутная стрелка которых, преодолев два деления, медленно подбиралась к отметке в пятнадцать минут.
   - Вильс, если он не поторопится, то опоздает к назначенному времени, что будет крайне невежливо, - обратилась к дворецкому леди Элизабет. Утром Эрих предупредил ее о том, что вечером в половине восьмого отправляется на бал к герцогу Ольстену. Леди Элизабет не знала о жесткой системе именных приглашений, с которой ей приходилось сталкиваться довольно редко. Ведь зачастую весь город знал о том или ином бале, на который мог приехать любой титулованный представитель знати и провести с собой всех тех, кому он покровительствовал. Но будь то бал или иное торжество, ограниченное четкими временными рамками, по правилам этикета гости имели право опознать на него не более чем на двадцать минут. Прибыть на бал позже допустимого означало проявление неуважения к хозяину торжества.
   На обращение леди Элизабет глаза Вильса чуть сощурились, выражая едва уловимую улыбку. Следом за Вильсом на лестнице показался Эрих. Одетый в белоснежный наряд и с тростью в руке, он изящно спускался вниз по ступеням. Если бы леди Элизабет не знала своего племянника, то, скорее всего, приняла бы его за высокородного господина, представителя какой-нибудь старинной знатной фамилии.
   - Ты великолепен, мой мальчик! - прослезившись, на одном дыхании произнесла женщина.
   - Благодарю, леди Элизабет, - улыбнулся ей Эрих зачаровывающей улыбкой.
   - А как же твое лицо...? - осторожно спросила она, закусив губу, чтобы помешать непроизвольной улыбке.
   - Не стоит беспокоиться на этот счет. У меня есть маска, - Эрих продолжал улыбаться, будто успокаивая этим свою тетушку. И женщине действительно становилось спокойнее.
   Простившись с леди Элизабет, Эрих поспешил к ожидавшему его экипажу. Нырнув в карету, он приказал кучеру трогаться. На протяжении всего пути, занявшего не более двадцати минут, молодой барон крепко сжимал в руке свою маску, которую надел лишь после того как экипаж остановился.
   - Чего и следовало ожидать от герцога, - насмешливая улыбка скользнула по его губам и тут же растворилась.
   Внушительных размеров особняк показался Эриху излишне помпезным и чересчур роскошным. Предъявив в дверях свое приглашение и получив в награду от прислуги косые недоверчивые взгляды, Эрих все же вошел в дом, где его встретили и провожали до бального зала переливы света, чрезмерный блеск и красно-золотые тона, в которых были оформлены холл и коридоры. Красный и золой - фамильные цвета Ольстенов, которые присутствовали на их родовом гербе. Эрих помнил это еще из прошлой жизни барона Ви Кроля. Тогда ему дважды доводилось бывать в этом особняке и встречаться с дедом нынешнего герцога. Эрих вновь улыбнулся. Сегодня ему хотелось улыбаться, выражая свои настоящие эмоции. Из бального зала доносилась приятная мелодия. Однако то была не танцевальная музыка. Значит, герцог еще не объявил о начале бала. Вспомнив покосившихся в его сторону слуг, встретившихся ему в холле, Эрих поправил маску, опасливо касаясь пальцами шелкового покрова на лбу.
   - Теперь это маска, - обреченно вздохнул он, - больше не грубые уродливые ожоги, а всего лишь маска. Должно быть, так лучше, - подумал он, достигнув распахнутых дверей бального зала. Чарующая мелодия, источником которой была обыкновенная флейта, тут же заполнила все его сознание. Эрих огляделся по сторонам и, убедившись в том, что его предположение оказалось верным, вошел в зал. А предположил он то, что одна единственная флейта не способна играть для огромного зала. Потому флейт было четыре. В каждом углу зала стоял флейтист и играл свою мелодию в унисон с тремя другими. Подобную задумку было очень сложно осуществить, и позволить себе подобное музыкальное сопровождение могли лишь самые влиятельные богачи, поскольку обучение музыкантов такой игре и их наем стоили настолько дорого, что не каждый состоятельный представитель знати смог бы выделить для этого необходимое количество денежных средств. Пожалуй, лишь эти четыре флейтиста смогли ненадолго привлечь внимание Эриха. Все остальное было для него не ново. Пышный бал, блеск и сияние свечей и ламп, одетые по последней моде господа и леди, фальшивые улыбки, которые они надевали на лица, словно какой-то предмет гардероба, колкие шутки и искусственный, притворный смех. Все это было естественным содержанием любого бала. И очередной бал, разумеется, не мог стать исключением. Хотя Эрих и ожидал от сегодняшнего вечера чего-то большего, однако стоило ему войти в зал и раствориться в толпе, как скоро к нему пришло разочарование. Да, здесь ему будет слишком скучно. Задумавшись, Эрих припомнил вчерашние слова Франса. Молодой Валиэс ждал от барона Ви Кроля феерии и чудес. Это зародило в Эрихе толику интереса. Франс и Роберт, определенно, должны быть уже на балу. И стоило Эриху подумать о том, каковы его шансы найти их среди все еще прибывавшей знати, как его взгляд упал на стоявшего возле столика с напитками молодого человека со своенравными пепельными волосами, которые, несмотря на упорные попытки владельца пригладить торчащие в разные стороны прядки, совершенно не желали ему подчиниться. Эрих узнал его сразу. Роберт Грэйдэн с самой первой встречи запомнился Эриху своими непослушными волосами. И извечное их приглаживание, по-видимому, вошло у молодого господина в бессознательную привычку. Роберт с некоторым напряжением смотрел сквозь толпу в противоположный конец зала. Именно там, как заметил позже Эрих, устроился в мягком красном кресле, сделанном по образцу трона императора Аваласа, грозного вида старичок.
   - Сколько ему? - вопрос подошедшего человека в маске заставил Роберта придти в себя. Вновь потянувшись к своим волосам, он на мгновение остановился, всматриваясь в бледно-голубые глаза, которые терялись на фоне белого шелка маски.
   - Эрих Фольстер? - внезапно закашлялся Роберт, возвращая свой бокал с белым вином на столик.
   - Вчера я престал им быть. Теперь я - барон Эрих Ви Кроль.
   - Перемены налицо, - с недоверием буркнул Роберт, наконец, дотянувшись до своих волос.
   - Так сколько ему? - повторил вопрос Эрих, кивнув в сторону герцога Ольстена.
   - Шестьдесят восемь, если не ошибаюсь.
   - Выглядит вполне бодро.
   - Да, - Роберт бросил быстрый взгляд на герцога.
   - Забавно. Большинство мужчин не доживают до его возраста.
   - Думаю, ему осталось не более трех лет. Хотя не мне говорить об этом. Ведь насколько я знаю, назвать человеку точную дату его смерти, мог лишь барон Ви Кроль, - съязвил Роберт.
   - Полагаете, спустя сотню лет барон утратил эту способность? - с улыбкой отозвался Эрих. Его улыбка не содержала ни грамма искренности и была не менее язвительной, чем слова вызвавшие ее. Роберт раздраженно глянул на Эриха. Глаза молодого Грэйдэна вспыхнули диким огнем. Однако последовавший ответ поразил Эриха своей сдержанностью.
   - Этого я знать не могу. Но если подобное волшебство действительно существует, то мне хотелось бы его увидеть.
   - Что ж, я расскажу вам о смерти герцога. Но чуть позже.
   Взгляд Роберта выразил сомнение. Затем некоторое время Эрих и Роберт молчали. Молодой Грэйдэн при этом успел опустошить еще один бокал с белым вином, на что Эрих лишь умиленно улыбался.
   - Как вам удалось пройти мимо стражи в своей маске? Они не сочли вас подозрительным? - спросил Роберт, словно для поддержания разговора.
   - Должно быть, это везение. От самых дверей меня провожали косыми взглядами, шепотом за спиной. Но такой реакции я и ожидал от невежественных людей. Они еще не знают меня. Кроме вас с Франсом еще никто не знает о воскресшем покойнике.
   - Не понимаю, что заставило Франса поверить вам, - Роберт с презрением посмотрел в улыбавшиеся глаза Эриха. - Меня вы не обманите.
   - Я не собирался вас обманывать. Попытки Круга повлиять на обстановку в Империи напоминают мне игру детей в песочнице. Со стороны это выглядит весьма занятно. Потому я лишь наблюдаю, не мешая вашей игре. Однако если я увижу, что Франс начал действовать всерьез, я выйду из своей тени и приложу все возможные усилия, чтобы возвести на престол истинного императора.
   - Говорите красиво. Но красивые слова часто оказываются ложью.
   - Пожалуй, я соглашусь с вами. Красивые слова предназначены для лжи и лести. Но льстить не по мне, а лгать не имею привычки. Ложь хороша, когда приносит благо. А в обмане Франса и вас, Роберт, благ я не вижу.
   - Должно быть, они видны лишь мне, - фыркнул Роберт.
   Внезапный удар барабанов заставил флейты смолкнуть. Роберт с Эрихом настороженно переглянулись, забыв о своей словесной перепалке, и устремили взоры в противоположный конец зала, где грозный старичок поднимался из своего трона. Барабаны ударили вновь, и Роберт вздрогнул. Но в то же мгновение тяжелая рука легла на его плечо, и молодой Грэйдэн ощутил как все его напряжение и негодование рассеиваются, а их место занимают душевное тепло и покой.
   - Рад, что все в сборе, - позади Эриха и Роберта стоял Франс. Будто направляемый интуицией, он положил свою правую ладонь на плечо друга, который только что у него на глазах вздрогнул от барабанных ударов. Роберта явно что-то тревожило, и Франс вполне мог его понять, ведь он знал его, знал, как никто другой, знал уже давно. Роберту сейчас хотелось обернуться и увидеть своего освободителя, но он сдержал эмоции, и выдавил из себя со всей присущей ему серьезностью:
   - Бал еще не начался. Можешь считать, что не опоздал.
   Франс воздержался от ответа, переведя свой взгляд на объект всеобщего внимания в другом конце зала. С того места, где стояли трое молодых людей, обзор противоположного конца зала был не из лучших. Однако все трое могли отчетливо слышать слова герцога, наблюдая за его поведением и действиями.
   - Дорогие гости! Я счастлив сегодня видеть здесь всех тех, кого могу назвать своими сторонниками и друзьями! - осипшим голосом начал приветственную речь герцог Ольстен. - Прежде всего, я несказанно рад, что нас почтил своим присутствием сам наследник императорского престола. Несомненно, не существует более достойного императора, чем его императорское Высочество Касэй Дотский!
   Ладонь Франса, лежавшая на плече Роберта, сжалась в кулак, но выражение лица молодого Валиэс осталось неизменным. Эрих заметил, что слова герцога крайне задели Франса.
   - Он поддерживает Касэя? - будто невзначай спросил Эрих.
   - Разумеется. Герцог Ольстен не знает о существовании иного наследника, - ответил Франс с долей безразличия в голосе.
   - Так почему бы ему об этом не узнать?
   - Они с Эредом давние друзья. У герцога нет причин противостоять восхождению Касэя на престол.
   Тем временем герцог Ольстен продолжал:
   - Как всем вам известно, ко мне приехала погостить моя милая племянница, - грозный вид герцога немного смягчился, и он протянул вперед руку в ожидании ответного жеста. К нему навстречу вышла молодая леди в бирюзовом платье с серебристым отливом. Девушка почтительно взяла герцога за руку, которую он ей протянул, и скромно встала рядом с ним. - Леди Катрина Ольстен! Прошу любить и жаловать. - Катрине едва удалось перебороть свое стеснение, чтобы улыбнуться. Однако улыбка эта выглядела неестественно, даже в некоторой степени печально. И, тем не менее, зал залился приветствующими прекрасную леди аплодисментами. Катрина действительно была красавицей. Черные волосы, уложенные в высокую прическу, пестрили мелкими жемчужинами, длинные ресницы, кокетливо укрывали яркие голубые глаза от восхищенных взоров, а алые губы, сдерживавшие улыбку, казалось, чуть подрагивали. Хотя девушка была среднего роста, ее хрупкая фигурка визуально отнимала пару его сантиметров и делала из молодой женщины девятнадцати лет еще совсем юную девушку.
   - Вот и виновница торжества, - протянул Роберт, улыбнувшись. - А она очаровательна.
   Франс, задумавшись, наградил молодую леди долгим оценивающим взглядом.
   - Даже слишком, - отозвался он на комментарий друга.
   - Я бы хотел с ней познакомиться, - заинтересованно проговорил Роберт.
   Эрих рассматривал фигурку девушки, пытался разглядеть ее лицо, но, увы, расстояние ему этого не позволяло. Что-то в молодой леди казалось ему знакомым. Чем дольше он смотрел на нее, тем сильнее убеждался в том, что встречал ее раньше. Вот только где и при каких обстоятельствах он мог ранее видеть племянницу герцога Ольстена?
   Роберт уже собирался пересечь зал, чтобы представиться юной красавице, но внезапно остановился. Остановиться его заставил человек, подошедший в этот момент к леди Ольстен. Это был молодой мужчина лет тридцати в белом фраке со смольно-черными волосами и такими же черными глазами. Приподняв руку Катрины, он, не колеблясь, поднес ее к губам и поцеловал. Девушка восприняла это с поразительным безразличием.
   Роберт и Франс застыли подобно каменным изваяниям. Рот Роберта чуть приоткрылся, но он не мог выдавить из себя ни слова.
   Эрих с недоумением глянул на них, потом вновь вернул взгляд на Катрину и приветствовавшего ее кавалера. Тень сомнения скользнула в мыслях у барона. Он догадывался, кем был тот молодой мужчина.
   - Это и есть Касэй Дотский?
   - Да, - сдерживая шквал негодования, процедил сквозь зубы Франс.
   - В нем нет ничего от Ричарда Абвеля. Ни малейшего сходства.
   - Потому что он сын Касэды.
   - Но почему он...? - огорченно опустил глаза Роберт.
   - Должно быть, он решил засвидетельствовать юной госпоже свое почтение, - предположил Эрих.
   - Мне это не нравится, - настороженно произнес Франс. - Касэй всегда поступает лишь с выгодой для себя. Он бы не явился на этот бал и уж тем более не стал целовать руку молодой леди из глубинки, будь она даже первой красавицей Империи. Что-то здесь не так.
   - А теперь пусть играет музыка! - воскликнул герцог Ольстен. - Да будет менуэт!
  
   - Твой выход, Имитис, - произнес Эрих в полный голос, прикрывая рот рукой. Франс и Роберт, стоявшие рядом с ним, не могли услышать его слов: оркестр наполнил зал пленительными звуками музыки, разбавленной женскими и мужскими голосами, шелестом платьев, стуком каблучков и звоном бокалов. Центральная часть зала скоро освободилась, и первые пары начали выстраиваться для менуэта.
   - Пригласишь леди на танец? - обратился Франс к Роберту, наблюдавшему с потерянным выражением лица за беседой прекрасной племянницы герцога Ольстена с наследником императорского престола.
   - Думаю, меня уже опередили, - разочарованно ответил Роберт. - Разве я соперник Касэю Дотскому?
   - Они всего лишь беседуют, - попытался приободрить друга Франс. - Только вот для чего же столько усилий с его стороны. Я не верю в то, что Касэя привлекла эта леди.
   - Она красавица. Почему нет? - Роберт удивленно взглянул на Франса, оторвав свой взор от Касэя и леди Ольстен.
   - Его интересует лишь корона. Вполне вероятно, что Касэй уже давно заключил тайное соглашение с президентом Касэды, где значится имя избранной особы, на которой ему предстоит жениться.
   - В таком случае, зачем ему бал Ольстенов и племянница герцога? - недоумевал Роберт.
   - Вот это-то меня и беспокоит.
   Имитис объявился сразу же, как только Эрих назвал его имя. Черные глазки быстро пробежались по всему залу и, вмиг повеселев, остановились на Эрихе.
   - Восхитительно! - Имитис зааплодировал. - Чудный бал! И ты, мой друг, послужил отличным дополнением к нему. Истинный барон Ви Кроль! А маска..., немного не такая. Холодный фарфор мне нравился больше. Но и шелк тоже не плох. Жаль, что глаза не столь выразительны, какими были прежде. ...
   Имитис мог продолжать свой монолог и дальше, однако глаза Эриха налились серьезностью, что заставило Имитиса прервать свой беспорядочный ход мыслей.
   - Ладно, - беззаботно улыбнулся он, - убедил. Вижу, ты хорошо изучил меня. Значит, желаешь перейти сразу к делу?
   - Пожалуй, - отрезал Эрих.
   - Хм, - Имитис изобразил раздумье, - помнится, вчера, тебя интересовала судьба молодого Валиэс.
   - Верно.
   - Занятно, занятно..., - Имитис уставился на Франса и некоторое время, молча, наблюдал за ним.
   - Так ты мне поведаешь эту тайну? - не выдержал Эрих.
   - Непременно, - пискнул Имитис. Его лицо вдруг выразило явную озадаченность. Едва ли Эрих мог припомнить, когда видел у своего приятеля подобное выражение лица, да и видел ли вообще.
   - Довольно, - вмешался Эрих в его мучительные мысли. - Говори, что знаешь.
   Имитис осторожно перевел взгляд на Эриха и, помедлив, наконец, ответил:
   - Франс умрет. И это случится совсем скоро.
   У Эриха на несколько секунд перехватило дыхание, пульс чуть ускорился, но молодой барон все же ответил:
   - Невозможно. Когда это произойдет? Как?
   - Через двенадцать дней в доме Грэйдэнов.
   Эрих быстро подсчитал.
   - В понедельник?
   Имитис утвердительно кивнул.
   - Что еще тебе известно?
   - Вторая половина дня.
   - Скорее всего, вечером.
   - Его сердце пронзит сабля.
   - Кто это сделает?
   - Точно не могу сказать. Даже в моей голове все слишком запутано.
   Эрих напряженно выдохнул, не переставая думать над словами Имитиса. Позволив молодому барону пребывать в таком состоянии еще несколько минут, Имитис вскоре повеселел вновь.
   - Мой спектакль не испортится, если погибнет один из актеров, - своей лукавой улыбкой Имитис смог отвлечь Эриха от дурных раздумий. - А прекрасный барон умеет изменять судьбы. Или ты позабыл?
   - Ты прав, Франс не умрет. Ему предстоит взойти на престол. Только ему я могу доверить Империю.
   - Ты ведь должен спросить меня еще об одной смерти, - глазки Имитиса сощурились и покосились в противоположный конец зала.
   Эриху потребовалось время, чтобы понять намек.
   - Да, я ведь обещал Роберту раскрыть другую тайну. Так когда же ты посетишь герцога Ольстена?
   - Один год восемь месяцев и пять дней. Вторая половина дня. Естественная смерть.
   - Роберт полагал, что у старика Ольстена больше времени, - усмехнулся Эрих, позабыв о своей тревоге и полностью освободившись от напряжения.
   - Молодой Грэйдэн слишком добр. Хотя в нем есть задатки лидера. Но пока рядом с ним Франс, они не проявят себя.
   - Франс всегда будет рядом. Они с Робертом связаны нерушимыми узами дружбы.
   Имитис в недоумении уставился на Эриха.
   - Нет, Имитис, объяснить это невозможно. Это особенное ощущение глубоко внутри, которое можно лишь почувствовать.
   - Ах, люди, - сдавшись, фыркнул Имитис, - вы такие забавные!
   - Думаю, мне твоя помощь более не потребуется, - с иронией в глазах, но твердым голосом произнес Эрих. - Благодарю. И можешь откланяться.
   - Я останусь. Не лишать же себя веселья.
   - Веселья? - насторожился Эрих. Внезапное волнение пронеслось в груди и спустилось к животу, где вскоре растворилось. - Сегодня на балу кто-то умрет? - вопрос пришел сам собой, чему молодой барон очень удивился. Почему у него в голове родилась подобная мысль? Возможно, схожая ситуация?
   - К сожалению, нет. Я здесь без приглашения, - хихикнул Имитис и чинно зашагал в гущу толпы.
   Франс и Роберт все еще переговаривались между собой, не сводя глаз с племянницы герцога. Однако обстановка резко переменилась, как только музыка начала увядать. Менуэт подходил к концу и скоро должны были объявить о новом танце. Музыка на мгновение смолкнет, а затем оркестр вновь начнет играть, и вечер продолжится.
   Не успел оркестр доиграть мелодию менуэта, как Катрина Ольстен и ее спутник направились к центру зала. Очевидность не допускала иных вариантов: они собирались танцевать. Никаких подозрений их намерение не вызывало, однако Франс испепеляющим взглядом провожал Касэя Дотского и его даму до тех пор, пока они не остановились в центре зала. Разочарованный Роберт также проводил молодую пару взглядом, полным грусти и зависти.
   - Если она ему не нужна, то он вскоре оставит ее, - раздался позади Роберта голос Эриха.
   - Правильно, - Роберт повернул голову в его сторону. - Но почему же обида так душит?!
   - Смерть душит сильнее. Можете мне поверить.
   Роберта передернуло от этих слов, и он обратился к Эриху.
   - Желаете поговорить со мной о смерти?
   - Разве что о смерти герцога Ольстена, которой вы недавно интересовались.
   - Вы увидели его смерть? - с недоверием в голосе спросил Роберт.
   - Понимаю, вы сомневались в том, что я обладаю способностями барона Ви Кроля. Тем не менее, я не намерен убеждать вас в этом. Верить ли мне, доверять ли моим словам и поступкам - дело сугубо ваше. Я в свою очередь расскажу вам о том, что вы хотели услышать.
   - И как скоро герцог покинет наш мир?
   - Через год восемь месяцев и пять дней, - повторил Эрих слова Имитиса, - во второй половине дня герцог Ольстен встретит свою естественную смерть.
   - Меньше, чем ожидалось. Однако..., - Роберт перевел взгляд на Франса, наблюдавшего за танцем Касэя Дотского и Катрины Ольстен, - члены Круга находятся под постоянным прицелом императора. Одному лишь Богу известно, когда мы оступимся и раскроем себя. Это может произойти гораздо раньше, чем уйдет из жизни герцог. И по вашим словам, вы уже знаете, смогу ли я лично удостовериться в том, что почтенный герцог проживет не более назначенного вами срока.
   - Вы верите в судьбу, Роберт?
   - Судьба переменчива. Ей свойственны вариации.
   - О, да. В том-то и интрига.
   - Потому я верю в Бога и во Франса. Этого мне достаточно.
   - Значит, судьба не предрешена?
   - Предрешена смерть. Она настигнет нас независимо от нашего желания. Но мы не можем знать, когда именно встретимся с ней.
   Эрих удовлетворенно улыбнулся.
   - Вы правы, судьба переменчива. Но верят в то далеко не все. Смирившись с приближающейся смертью, некоторые перестают бороться, оставляют надежду, доверяясь судьбе.... Судьба не изменится сама собой. Вы должны приложить усилия, чтобы изменить ее.
   - В таком случае воля человека превзойдет волю Бога.
   - Бог не претендовал на первенство. Вспомните, священные книги: он вел людей за собой, шел рядом с ними. Ваш Бог никогда не желал превосходства. Именно поэтому он даровал человеку волю, способную превзойти волю Бога.
   - Порой вы заставляете меня усомниться в том, что вам лишь девятнадцать. Либо в вас действительно вселился дух пропавшего без вести барона.
   - Вы как никогда близки к истине, - улыбался Эрих.
   - Роберт, - позвал друга Франс, прервав их разговор с Эрихом, - нам пора.
   - Верно, - отозвался Роберт.
   - Вы покидаете бал? - выразил минутное удивление Эрих.
   - Не совсем, - в глазах Роберта заиграл азарт.
   - Справишься без нас? - обратился Франс к Эриху.
   - Вполне.
   - В таком случае, мы вынуждены оставить тебя в одиночестве.
   - Печалиться не стану, - не сдержался от усмешки Эрих.
   - Отлично, - ответил Франс, и Эрих распознал в его голосе встречную усмешку.
  
   Когда Франс с Робертом ушли, второй танец подходил к своему финалу. Эрих встал возле столика с напитками на то самое место, где до него стоял Роберт, уперся спиной в стену и поднял со столика бокал с красным вином. Прошло еще минут пять, и танцующие остановились, музыканты перелистали ноты, выбирая следующее произведение для исполнения, а Эрих допил оставшееся к тому времени в его бокале вино. Казалось, он смотрел в никуда, в неизвестную далекую точку, находившуюся где-то за пределами бального зала. Заиграла флейта. Чистые мягкие звуки ласкали слух, навевали сонливость, окунали в негу, вознося ввысь. Мечтательная идиллия скоро разрушилась - вступили остальные музыканты, и грянул разряд общей музыки. На этом фоне флейта утратила свою красоту и зачаровывающую силу. Эрих обратил свой взор к залу. Пестрота платьев закружилась в вальсе, и из этого цветного безумия вырвался серебристо-бирюзовый цвет. Хрупкая фигурка неспешно приближалась к нему. Эрих оторвал взгляд от приятного оттенка платья молодой особы и принялся рассматривать черты ее лица. Теперь они были ближе, и разглядеть их не составляло труда. Яркие голубые глаза смотрели совсем в ином направлении, не замечая того, что стали объектом случайного внимания таинственного молодого барона. Он узнал эти глаза, вспомнил их. Они снова что-то искали, озираясь по сторонам, но на этот раз в них не было тревоги и непомерного страха. Девушка подошла уже настолько близко, что остатки сомнений Эриха вмиг развеялись. Еще каких-то пять или шесть шагов разделяли их. В этот момент она увидела его взгляд и на мгновение замерла. Ее губы невольно что-то прошептали, охваченные дрожью. Неожиданно для себя Эрих ощутил, как в груди больно кольнуло, словно в сердце вонзили иглу и оставили ее там, не позволяя высвободиться крови.
   - Что со мной происходит? - возбужденно дернулся Эрих в попытке пересилить это странное ощущение, причиной которого были яркие небесно-голубые глаза, повстречавшие его взгляд.
   Девушка сделала два шага назад, а затем ринулась сквозь толпу к одной из арок, ведущих в лабиринт коридоров особняка. Не понимая ни себя, ни испугавшуюся его молодую особу, Эрих устремился за ней. Разумеется, она его узнала, ведь и он узнал ее. Но кто она? Сейчас перед Эрихом вставали десятки вопросов, и лишь она могла дать на них ответ. Но ответит ли? Нет, к чему все это? Ведь он больше не Эрих Фольстер, который около трех недель назад на осеннем балу спас молодую леди от преследователей. Однако тайны и загадки всегда были его слабостью - его, барона Ви Кроля. Разве смеет он, совершенно другой человек, раскрыть себя, задавая прямые вопросы? Даже для него это слишком бесцеремонный поступок. И потому есть лишь один путь, его личный и всегда беспроигрышный - подчиниться маске, и начать спектакль.
   - Леди Катрина? - произнес он спокойным голосом, сдерживая отдышку.
   Девушка остановилась, вскинула плечи и с гордо поднятой головой обернулась. Эрих наблюдал в ее лице явные перемены: ни испуга, ни растерянности, ни сомнений. Горделивый и холодный взгляд, чем-то напоминавший взгляд Франса, и уверенный голос сбили Эриха с толку.
   - А вы? - деловито поинтересовалась девушка, сделав шаг навстречу пораженному барону.
   Спектакль - есть арена актеров, играющих роли. Осознавая это, Эрих не имел права отступать.
   - Уверен, что мое имя вам ни о чем не скажет. Но я все же почту за честь представиться прекрасной молодой особе. Я - барон Эрих Ви Кроль.
   - Ваша правда, - улыбнулась девушка. - Я слышу о вас впервые.
   - Откуда вы приехали?
   - Из Глоттена. Бывали там?
   - Не имел удовольствия. Путешествия - не моя страсть. Поэтому я предпочитаю не покидать пределы Миции.
   - Вот как. Могу вас понять. Миция - чудесный город. Еще и столица.
   - Последнее меня мало заботит.
   - Вас не радует столичная жизнь?
   - Светская жизнь по-своему интересна, но порой даже она наскучивает.
   - Не могу с вами спорить. В Глоттене осталось очень мало представителей знати. Нет ни балов, ни приемов, ни пышных торжеств. Потому я приехала сюда. И должна признать, увидев великолепие дядюшкиного дома, подобного императорскому дворцу, я не в силах скрыть своей зависти.
   - Чему же завидовать? Этот дом всего лишь обычная золотая клетка. И привыкшая к свободе птица никогда не сможет прижиться здесь.
   - Вы верно заметили, - уголки губ девушки чуть приподнялись. - Возможно, мой вопрос прозвучит бестактно, но я не могу не спросить. Почему на вас маска?
   - Действительно, - Эриху хотелось широко улыбнуться, но он не смел нарушить установленных спектаклем правил. Потому он допустил лишь умеренно вежливую улыбку. - Вопрос выходит за рамки этикета. Полагаю, ни одна юная леди из Миции не задала бы подобного вопроса.
   - Вероятно, мне следует просить прощения, но я сделаю это лишь после того, как вы удовлетворите мое любопытство, - взгляд девушки бросал Эриху вызов, который он не оставил без ответа.
   - Я могу назвать прекрасной леди сотни причин. Но вот в которой из них она распознает правду?
   - Значит, вы отказываете моему любопытству?
   - Я предпочитаю оставаться в тени тайны. Ответ на ваш вопрос известен лишь двоим. Однако даже им открыта лишь часть правды.
   - Не терплю тайн. А потому стараюсь не иметь с ними дело. Но вашу тайну, уважаемый барон Ви Кроль, я обязательно раскрою.
   Эрих смотрел девушке в глаза, налитые подавляющей решимостью. Его взгляд был столь же серьезен и тверд. Противостояние взглядов оборвала девушка, посчитав, по-видимому, беседу исчерпанной.
   - В таком случае, леди, вам следует остерегаться того, что и я раскрою вашу тайну.
   Катрина вздрогнула, и толика тревоги ворвалась в ее взгляд. Значит, он не ошибся. Тайна у прекрасной Катрины Ольстен все-таки имелась.
   - У меня нет тайн, - резко отрезала девушка. - Вам не повезло.
   - Без тайн жизнь скучна, с тайнами - опасна. Большинство присутствующих здесь гостей заслужили свои титулы лишь благодаря своим тайнам, чужим секретам и гнусным интригам. Какого же рода ваша тайна?
   Катрина отступила назад, ближе к коридору, начинавшемуся у нее за спиной. В ее груди забилась паника. Человек, стоявший перед ней, защитивший ее от приспешников Круга черных, до настоящего момента казался ей совершенно безобидным и наивным, но в действительности он оказался коварным хитрецом, обладающим чрезмерной проницательностью. Это открытие стало для девушки пугающей неожиданностью. Теперь Катрина не сомневалась, что человек, представившийся ей бароном Ви Кролем, является членом зловещего Круга черных. Растерянность сковывала ее мысли и не позволяла здраво рассуждать.
   - Убежден, что прекрасная леди также не станет отвечать на мои вопросы. Но я задам вам их с иной целью.
   Катрина выжидающе смотрела на человека в белой маске. Ее уверенность постепенно улетучивалась, замещаемая тревогой.
   - Цвета вашего платья не удовлетворяют фамильным цветам рода Ольстенов. Конечно, вы имеете право на оправдание. Но на каждое ваше оправдание у меня найдется свой аргумент. Желаете знать почему? Потому что Миция - мой дом, а Авалас - родная страна.
   - Что вы хотите этим сказать? - выдавила из себя девушка, облачая слова в возмущенный тон.
   - Осенний бал. Синее платье. Убегающая молодая леди... Я могу продолжать.
   Слова Эриха неимоверной тяжестью рухнули на хрупкие плечи девушки. Он все помнит и обо всем догадался. При этой мысли по ее спине пробежал холодок. Он все знает. Катрине хотелось раствориться в воздухе или провалиться сквозь землю, но это было, увы, за гранью фантазии.
   - Не понимаю о чем вы, - бросила она ему, отводя взгляд. В ее голову поступил сигнал о необходимости побега.
   - Кто вы, Катрина Ольстен? - задал свой решающий вопрос Эрих. Именно этот вопрос должен был поставить точку в их словесном поединке и нанести противнику сокрушительное поражение.
   Катрина нервно закусила губу и, неожиданно развернувшись, скрылась в темном коридоре. Эрих, помедлив, направился за ней. Однако девушка этого ожидала. Не намереваясь бежать дальше, она стояла посреди коридора и хищно улыбалась. Всем своим нутром Эрих ощущал подвох, но, казалось, он был готов к любому исходу.
   - Вам оставили жизнь в тот день только благодаря моему молчанию, - дерзко заявила Катрина. - Вы, так или иначе, связаны с Кругом черных, с этими заговорщиками. Хотя для меня остался загадкой тот факт, что вы помогли мне бежать вопреки планам своих товарищей, мне все же безразлична причина вашего предательства. - Она подступила ближе, ее движения были раскованны и свободны, что заставило Эриха насторожиться.
   - Я получил даже больше ответов, чем рассчитывал, - невзирая на опасность, он улыбался.
   - Ответы? - усмехнулась девушка. - К чему они мертвецу? - язвительная улыбка исказила ее губы.
   - Вы намерены убить меня?
   - Ваша смерть - мое спасение. Надеюсь, вы это осознаете?
   - Хм, как иронично, в прошлый раз вас спасло нечто иное. А теперь вы желаете убить своего спасителя? Что ж, дерзайте, - к изумлению девушки Эрих повернулся к ней спиной и побрел обратно.
   - Что все это значит?! - негодующе выкрикнула девушка. Но Эриха ее слова вовсе не остановили. Напротив, на его губах воцарилась самодовольная ухмылка.
   - В вашей власти меня убить, пока я не покинул коридор. Если вы опоздаете, то упустите свой шанс.
   Возмущенная девушка смотрела ему вслед, не в силах подобрать слов, чтобы ответить на столь безрассудное поведение барона. Эрих прикрыл глаза и шел вперед, наслаждаясь своей блестящей победой. Он был уверен, что даже если бы у этой леди имелось оружие, ей просто не хватило бы духу им воспользоваться. Вдруг где-то метрах в пятнадцати от него послышались одиночные шаги, а затем раздался мужской голос:
   - Мисс Катрина! Этот человек причинил вам вред?!
   Теперь настала очередь Эриха изумиться. Он оглянулся и заметил, как к оставшейся позади Катрине подбежала мужская фигура, настолько укутанная в черное одеяние, напоминающее балахон, что невозможно было разглядеть даже лица. Девушка гневно глянула на него. Мужчина в балахоне, явно прочитавший в ее взгляде немые слова, мгновенно остановился и исправился:
   - Прошу прощения, моя госпожа! - он низко поклонился девушке, так, что полы его длинных одежд скрыли выглядывавшую из-под них странную обувь. - Прикажете убить его?!
   Эриха передернуло от собственной догадки. Катрина изначально ожидала появления своего слуги и потому держалась так уверенно. Вот в чем заключалась его, Эриха, ошибка: Катрина не нуждалась в оружии. Этот мужчина и был ее оружием. Девушка молчала. И Эрих, и человек в балахоне ждали ее ответа. Должно быть, мучить свою жертву молчанием забавляло прекрасную леди. По крайней мере, такая мысль сейчас посетила Эриха. Однако Катрина словно сражалась сама с собой. Она ясно осознавала, что от нее зависит жизнь дерзкого барона, вздумавшего тягаться с ее властью.
   - Нет, - выдохнула девушка. Борьба чести и жалости, гордости и милосердия была окончена. - Мы уходим, Леонард, - бросила она своему слуге, и тот мгновенно подчинился, не прекословя и не удивляясь решению госпожи.
   Неожиданно для себя Эрих произнес:
   - В иной раз преимущество может оказаться не на вашей стороне.
   Но Катрина проигнорировала выпад барона, и с восполнившейся решимостью уже удалялась вглубь коридора, сопровождаемая одетым в черный балахон мужчиной.
   - Ты был слишком суров к ней, мой друг, - по правую руку от Эриха появился Имитис.
   - Ничуть, - отозвался Эрих, не обращая на него внимания. - Я знаю, кто она.
   - И как ты намерен поступить с этим знанием? Откроешь правду о ней молодому Валиэс?
   - Может быть. Но не сегодня.
  
   Прошло чуть более недели со дня грандиозного бала, организованного герцогом Ольстеном в честь приезда в столицу его прекрасной юной племянницы. Эрих навестил своего управляющего в родовом замке Ви Кролей и мог наблюдать кардинальные перемены как во внешнем облике замка, так и внутри его помещений. Управляющий признался, что если доплатить работникам и новой прислуге денег за старания и усердную работу, то все приготовления для переезда в замок молодого барона будут окончены уже к началу следующей недели. Ухмылка барона в ответ на эти слова осталась так и не понята управляющим. Однако на следующий же день запрошенная им сумма была доставлена в замок одним из доверенных людей барона.
   Трость из слоновой кости и шелковая маска стали вечными спутниками Эриха. Лишь ночью, когда их владелец спал, они оставались лежать на прикроватной тумбе в ожидании утра. Леди Элизабет не удивилась преображению своего племянника. Женщина лишь с пониманием качала головой, хотя едва ли понимала его в действительности. Граф Валиэс вовсе не обратил никакого внимания на то, что его гость разгуливает дома и на улице в маске и с дорогой тростью. С Франсом Валиэс и Робертом Грэйдэном Эрих предпочел пока не видеться, отклонив приглашение на собрание Круга Ричарда Абвеля. Поступил он так не потому, что желал скрыть от Франса и от всего Круга истинную личность молодой Катрины Ольстен. Эрих решил выяснить все сокрытые от него обстоятельства связи Катрины с наследником Империи. Он строил множество догадок, но большинство из них сходились на одном: и Катрина и Касэй Дотский, так или иначе, связаны с предсказанным убийством Франса. До рокового дня оставалось совсем немного времени, а у Эриха все еще не было никаких доказательств, что явилось для него весьма удручающим и тревожным фактором.
   В выходные дни Эрих проверил свои фехтовальные способности, которые оказались, увы, не на высоте, но на достаточном уровне для того, чтобы задержать противника, отражая его атаки. Ясно понимая, что времена изменились, и фехтование все больше уступает место револьверам и ружьям, он не стал изменять своим правилам и упрямо отказывался слушать глас разума, призывавший его обзавестись хотя бы самым дешевым револьвером. Разумеется, вопрос был не в стоимости оружия, а в его изящности и красоте обращения с ним. Глупый каприз! Он и сам это прекрасно понимал, однако упрямство всякий раз оказывалось сильнее здравого смысла. А потому в понедельник вечером молодой барон отправился на очередное собрание Круга, вооруженный лишь своей тростью. Даже приближаясь к дому Грэйдэнов, Эрих не жалел о своем решении. Он был уверен, что сегодня барон Ви Кроль не может погибнуть, сегодня должен умереть Франс, чему Эрих намеревался помешать с помощью своего оригинального оружия.
   В холле особняка его встретил сам Франс.
   - Поторопись, собрание уже началось, - повелительным голосом произнес Франс, протягивая Эриху традиционный черный плащ, свидетельствующий о принадлежности к Кругу.
   Небольшое опоздание, как оказалось, сыграло ему на руку. Эрих изначально планировал предупредить Франса о надвигающейся опасности, но вырвать главу Круга с собрания для разговора один на один было бы весьма непросто. Поэтому столь удачный момент он упустить не мог.
   Они торопливо шли по коридору, ведущему к кабинету, где по обыкновению проводилось собрание. По невыразимо серьезному лицу Франса можно было догадаться, что он настраивал себя на предстоящую ораторскую речь. Эрих, идущий рядом с ним, внимательно наблюдал, как серьезность молодого Валиэс перерастала в суровую гримасу. Теперь Франс был готов разнести своего оппонента в клочья. Ни один член Круга, даже Роберт, не вздумал бы потревожить, а хуже того, вступить в полемический спор с этим человеком. Но только не барон Ви Кроль. Чуть натянув вверх уголки губ, Эрих улыбнулся сам себе и разрушил окружавшее их молчание.
   - Франс, есть нечто важное, что ты должен узнать, - произнес он своим обычным голосом.
   - После, - бросил ему Франс.
   - Нет, сейчас. "После" может не наступить.
   - Что ты имеешь в виду? - он гневно глянул на Эриха.
   Эрих, не удосужившись даже убрать с лица остатки улыбки, продолжил:
   - Необходимо усилить охрану дома и подготовиться к неожиданностям.
   Франс с недоверием смотрел на Эриха. Молодой барон посерьезнел и добавил:
   - Сегодня вечером тебя могут убить.
   - Откуда у тебя подобные сведения? - без явных перемен в лице осведомился Франс.
   - Когда я говорил, что являюсь наследником барона Ви Кроля, речь шла не только о материальной составляющей. Я способен предсказывать смерти людей. И если не вмешаться в естественный ход вещей, то этим вечером смерть настигнет тебя.
   - Охрану дома усилить не сложно, - подумав, ответил Франс. - Но поверить твоему "предсказанию" было бы слишком неразумно с моей стороны.
   - Неразумно игнорировать мои слова.
   - Я не верю в столь мистические вещи: в потусторонние силы и свехспособности.
   - И это твое величайшее упущение, - иронично заметил Эрих. - По крайней мере, я попрошу тебя усилить охрану. И буду надеяться, что ты прислушаешься к моему совету.
   Франс наградил собеседника по-императорски надменным взглядом и, не произнеся более ни слова, вошел в кабинет.
   - Твои убеждения излишне категоричны, Франс, - вздохнул Эрих, накидывая на плечи плащ. - Они-то и погубят тебя, - покрыв голову капюшоном, он вошел в кабинет и плотно закрыл за собой дверь.
   Для Эриха это было вторым по счету собранием Круга, членом которого он даже не являлся. Однако, победив Франса своим упрямством ровно две недели назад, он добился того, чтобы глава Круга допустил его до участия в собраниях. Эрих пробрался сквозь десяток или два сторонников Круга и остановился на этот раз метрах в четырех от письменного стола, который, как обычно, отделял Франса и Роберта, одетых в голубые офицерские мундиры, от черноты плащей их сподвижников.
   Франс незаметно подозвал человека из личной охраны Роберта и шепнул ему пару слов, на что тот утвердительно кивнул и покинул кабинет через ближайший выход. Подождав еще с минуту, Франс, наконец, начал собрание.
   В первую очередь молодой Валиэс поделился с собравшимися актуальной информацией, пришедшей из императорского дворца. Бурно шло обсуждение последнего заявления императора Эреда Абвеля о том, что уже весной он намерен передать корону и Империю своему сыну Касэю Дотскому. Торжественное отречение старого императора и коронация нового станут ключевыми событиями в планах Круга. Когда Роберт сообщил, что ряды сторонников Круга стремительно растут, Эрих, усмехнувшись, окинул взглядом присутствующих. Включая двоих лидеров, число собравшихся сегодня членов Круга не составило даже трети названной Робертом цифры в сотню человек. Должно быть, из них здесь присутствовало человек тридцать. Но достаточно ли будет этих тридцати, чтобы защитить жизнь Франса?
   На этом интерес слушателя в Эрихе угас. Далее уточнялись и оговаривались пустяковые формальности, которые не имели к нему никакого отношения. Молодой барон со скукой поглядывал на Франса и Роберта, уделявших отдельное внимание каждой мелочи. Но Эрих понимал - такими и должны быть истинные лидеры. Несколько раз его ладонь ныряла под капюшон, чтобы приглушить едва уловимый звук, с которым потоки воздуха стремительно покидали его рот. И хотя зевал он крайне деликатно, однако о правилах этикета, в которых сказано, что в таких случаях необходимо прикрывать рот рукой, молодой барон никогда не забывал.
   Намереваясь зевнуть уже в шестой раз, Эрих повел руку под капюшон. Не успев покинуть легкие, воздух внезапно остановился на подступах к горлу и с секундной задержкой непроизвольно вылетел из горла, вызвав кашель. Многие застыли на месте и притихли. Роберт прервал свою речь на полуслове и последовал общему примеру. Несколько человек зашептали соседям:
   - Определенно, это были выстрелы!
   Черные плащи продолжали прислушиваться. Франс бросил быстрый взгляд в сторону Эриха, а затем, медленно потянулся к кобуре.
   Выстрелы действительно были. Их невозможно спутать с чем-либо еще. И каждый присутствующий здесь офицер, прекрасно это знал. Эрих тоже смог распознать выстрелы. Вот только принадлежали они револьверу или солдатскому ружью - он определить не мог. Тишина царила в кабинете еще две минуты. Ожидаемых новых выстрелов не последовало. Из отдаленных уголков дома доносились вскрики, визги, беготня. Само собой, череда выстрелов заставили прислугу и охрану переполошиться. Однако как долго это могло продолжаться? Франс, не теряя зря времени, уже с револьвером в руках, бесшумно подобрался к главному входу в кабинет. Роберт с выражением тревоги на лице последовал за другом. Эрих, не отставая от них, прорвался к двери сквозь застывших на месте людей в черных плащах, продолжавших упорно вслушиваться в звуки, раздававшиеся за пределами кабинета.
   - Если выйдешь - умрешь, - в полголоса произнес Эрих, пресекая попытку Франса открыть дверь.
   - Я не верю в твои предсказания, - грозно ответил Франс. - На мне лежит груз ответственности за всех членов Круга Ричарда Абвеля! А потому идти должен я.
   - Кому будет нужен твой Круг, если их лидера не станет?!
   - Он прав, идти следует мне! - вызвался Роберт, протянув руку к дверной ручке.
   - Нет! - оттолкнул его Франс. - Я не позволю тебе...
   За дверью послышались быстро приближающиеся шаги. Человек было несколько. Мгновенно оценив ситуацию, Франс отскочил от двери к стене, потянув за собой Роберта, и громко скомандовал:
   - Всем достать оружие и приготовиться к бою!
   Эрих, упираясь спиной в стену слева от двери, затаил дыхание. Шаги остановились перед дверью. Черные плащи заняли выжидающие позиции, обнажив свои клинки и подготовив револьверы и кинжалы.
   Ошибки быть не могло, в чем убедились члены Круга в тот самый момент, когда распахнулась дверь.
   - На пол! - заорал Франс, завидев повисшее над порогом дуло ружья. Прикрывая Роберта, он сделал первый выстрел. Мужчина, державший в руках ружье и успевший выпустить из него около десятка пуль, на глазах у Эриха сполз на колени и рухнул головой вперед. На мундире у мужчины четко на уровне сердца виднелось крохотное отверстие, которое в тот же миг начало заполняться темной жидкостью. Чего еще было ожидать от отважного лидера Круга и заслуженного офицера.
   - Имитис не предупредил, что сегодня здесь состоится праздник смерти, где он будет в качестве главного гостя, - пробормотал себе под нос Эрих, перехватывая трость ниже, чтобы использовать ее как оружие.
   Переступая через тело своего боевого товарища, убитого Франсом, в кабинет ворвались еще человек пятнадцать.
   - Это мундиры! - выкрикнул Роберт, выхватив из-за пояса саблю.
   - Уходи отсюда, - приказал ему Франс. Роберт изумленно уставился на друга. - Хотя бы один лидер должен остаться в живых, - пояснил Франс.
   - Тогда я оставляю это право за тобой, Франс! Ты достаточно защищал меня! Теперь выживи сам! - Роберт ловко отмахнулся от пытавшегося удержать его Франса и одним из первых налетел на врага.
   - Болван! - проревел Франс, переполняемый безудержной яростью. - Эгоист, как и я, - процедил он сквозь зубы несколькими секундами позже, наблюдая за тем, как Роберт в мгновение ока смертельно рубанул двух мужчин с ружьями. Франс знал, что Роберту не было равных в обращении с саблей, однако к револьверу молодой Грэйдэн привыкнуть так и не смог, потому Франс продолжал считать, что Роберт нуждается в защите друга. Хотя сейчас, набравшись храбрости, Роберт демонстрировал обратное. Его самоотверженные атаки, заставляли Франса одновременно беспокоиться за него и гордиться им, принять его помощь и без промедления вступить в разгоревшийся бой.
   Солдаты в темных мундирах, которые, по заключению членов Круга, принадлежали к личной охране президента Касэды и по неизвестным причинам в последнее время все чаще появлявшиеся в императорском дворце, продолжали прибывать. В стенах небольшого и до сегодняшнего дня уютного кабинета развернулось массовое сражение. Эриху никогда ранее не приходилось участвовать в подобной бойне. Единственным его опытом были воспоминания барона Ви Кроля о беспорядках и вооруженных столкновениях городской полиции Миции и императорской охраны. Тогда боевые действия разворачивались у самых стен его родового замка, потому было опасно не только выходить на улицу, но и наблюдать за происходящим из окна. Ружья в то время особой популярностью не пользовались, однако в армии, в том числе и в полиции и в императорской охране, зачастую использовались.
   Теперь же все было совсем иначе. Беспорядочные выстрелы и запах пороха приводили в ужас и с легкостью могли лишить рассудка человека, не готового принять открывшуюся перед ним картину торжества смерти. В столь ограниченном пространстве, какими были стены кабинета, стрельба из ружей и револьверов были равнозначны смертельным играм: любой мог получить случайную пулю, которая при наилучшем исходе лишь ранит свою внезапную цель. Оставаться в кабинете было страшно и совершенно невыносимо. Горячий воздух, лязг металла, грохот выстрелов и низкие шансы на выживание заставляли многих покидать кабинет и продолжать бои в коридорах и других комнатах. И, даже несмотря на это, черные плащи падали замертво. Если присмотреться, то среди убитых можно было распознать и людей в мундирах Касэды. Выглянув в коридор, Эрих осознал, что враг имеет численное преимущество, причем довольно значительное. Еще изначально на каждого члена Круга приходилось около пяти темных мундиров. И уже спустя десять минут ожесточенной битвы это соотношение увеличилось в пользу последних. Временно поставив в приоритет свою жизнь, Эрих перебрался из кабинета в коридор. Он не желал принимать участие в бессмысленных убийствах, не желал убивать и становиться чьей-либо жертвой. Все его существо стремилось остаться в стороне, вдалеке от происходящего здесь ужаса. Но он наперед знал, что в этот вечер особняк Грэйдэнов станет отнюдь не безопасным местом. И понимая, что даже его жизнь может оказаться под угрозой, Эрих все же пришел сюда. Ведь только он способен изменить судьбу, изменить будущее и исполнить то, ради чего явился на Землю вновь - вернуть старый Авалас - тот, который он любил и тот, который называл своей родиной.
   Франс и Роберт в числе первых оставили кабинет и, по-видимому, сейчас сражались в одном из коридоров. Выстрелы слышались все реже, скрежет металла о металл удалялся, затихал. Кое-где последние герои Круга все еще противостояли темным мундирам. Больше медлить и укрываться в темном углу коридора было нельзя. Эрих верил в то, что Франс и Роберт еще живы. Нет, они не могут сдаться и умереть. Это слишком просто, слишком легко. Однако вероятность того, что Франс уже мертв, также присутствовала и мысль о том, что задуманное спасение истинного наследника Империи провалилось, не давала Эриху покоя. Обходя тела убитых, он направился в сторону холла. Что-то тянуло его именно туда. Должно быть, там и находился сейчас Франс. Сторонясь боев на саблях, он медленно, но верно шел по забрызганным кровью коридорам к назначенному месту. Чуть более трех минут занял его извилистый путь к холлу. И вот за последним поворотом снова раздались выстрелы, и взвизгнул металл. Звуки борьбы заставили Эриха проявить осторожность. Он крепче сжал в руке свою трость, которая до сего момента так и не нашла себе применения, и вышел в холл.
   Шестеро молодых офицеров в голубых мундирах достойно давали отпор мундирам Касэды. Одним из этих офицеров был Франс. Эрих облегченно выдохнул копившееся в груди напряжение и направился к нему, не обращая внимания на остальных, представляющих для него потенциальную опасность.
   Франс двумя выстрелами расправился с приблизившимся к нему темным мундиром и выбросил очередной револьвер. В условиях боя нет даже доли секунды на то, чтобы перезаряжать оружие, не говоря уже о том, что на перезарядку современных револьверов даже умелый офицер затрачивал куда больше секунды. Молодой Валиэс подобрал первое попавшееся под руку холодное оружие, которым оказался вражеский клинок. В это мгновение из главного входа в дом ворвались еще трое солдат, вооруженных такими же клинками, какой только что подобрал Франс. Все трое, завидев стоящего над убитым противником Франса, ринулись к нему.
   Эрих заметил, что движения Франса внезапно стали несколько скованными. Объяснение тому барон нашел не сразу. Лишь после того, как Франсу удалось справиться с одним из врагов, внимание Эриха привлекло медленно расплывавшееся красное пятно справа на животе у молодого Валиэс. Вероятно, Франс получил это ранение, когда отражал самую первую атаку одного из трех противников. Франс понимал, что с подобного рода раной отвечать на выпады сразу двух врагов невозможно. Силы покидали Франса с каждым новым наносимым им ударом. Он отошел к стене. Но даже здесь мундиры увидели свое преимущество. Довольно ухмыляясь, двое врагов подошли к Франсу с разных сторон и атаковали одновременно, так что отразить оба удара не смог бы даже здоровый офицер. Франс уныло глянул в лицо нападавшему слева противнику, игнорируя второго, и, соскользнув по стене на пол, снизу ударил в живот своего врага. Удар оказался смертельным. Резко обернувшись, он отправил решительный взгляд своему последнему противнику. Франс уже давно для себя решил, что свою смерть он встретит достойно, как подобает офицеру Империи и истинному наследнику престола. Увидев, занесенный над своей головой клинок, глаза Франса невольно округлились, выразив секундный испуг, смятение и безысходность. Ему оставалось смириться с этой участью, чего он вовсе не желал. Все внутри него горело, кричало: "Как это могло случиться?! Невозможно! Я не могу умереть сейчас!". Но понесшийся к его голове клинок заставил сердце замереть. Одно мгновение - и его жизнь оборвется. Если бы у него был шанс! Если бы смерть дала ему еще один шанс, то он бы сделал так много! Если бы..., но...
   - Прости, Роберт, - беззвучно шевельнулись его губы. Глаза Франса были прикованы к лезвию стального убийцы, которому оставались считанные сантиметры до цели. Но внезапно, к искреннему удивлению Франса, клинок чуть покосился на бок, и вся тяжесть удара пришлась на паркетный пол. Клинок болезненно звякнул и вывалился из рук своего владельца, глухо ударившись о пол покрытой кожей рукоятью. Еще несколько секунд искаженное отвращением лицо врага оставалось недвижимым и обращенным на Франса, а затем, тяжелое тело безжизненно рухнуло ему на ноги. "Если бы смерть дала шанс..." - вспомнил молодой Валиэс, сидя на полу и прижавшись спиной к стене. Однако человек, подаривший ему этот самый шанс, вовсе не походил на смерть, хотя...
   Ранение Франса заставило Эриха ускорить шаг. Неожиданностью стало для барона то, насколько велика была сила воли молодого Валиэс. Внешне абсолютно истощенный Франс нашел в себе достаточно силы, чтобы, совершив небольшой маневр, ударить своего второго противника. Из какого источника он черпал эту силу? Эрих, держа наготове идеально заточенное острие трости, все-таки ждал, что помимо невероятной силы Франс продемонстрирует еще и чудеса ловкости, молниеносно отразив атаку последнего врага. Но здесь Эриха настигло разочарование. Франс обернулся слишком поздно: клинок нападавшего уже пошел по заданной ему траектории и молодой Валиэс смиренно готовился к смерти.
   - Неизбежно, - вздохнув, буркнул Эрих, и острие трости пронзило спину темного мундира. После нескольких секунд ожидания враг упал. По-видимому, он был мертв. Что за сомнительная личность барон Ви Кроль? Каким он был в действительность? Эти вопросы внезапно родились у Эриха в голове. Пораженный своим спокойствием, он взглянул на изумленного Франса. Ни капли сомнения не возникло у барона, когда он неожиданно для себя ударил врага. Нет, то даже ударом нельзя назвать! Он просто сделал это - убил человека, воткнув в него свою трость. Не было ни сожаления, ни раскаяния. Железное спокойствие. Правильно ли это? И главное, почему ему было так легко?
   - Ты? - осторожно произнес Франс, не веривший своим глазам.
   Эрих выдернул застрявшую в спине врага трость, острие которой было перепачкано свежей кровью. Франс заметил, как глаза Эриха погрустнели при виде крови, но совсем ненадолго.
   - Тебе еще рано умирать, - чуть улыбнувшись Франсу, Эрих протянул ему свою руку, чтобы помочь подняться на ноги, - даже если ты думаешь иначе.
   Улыбка Эриха почему-то подействовала на Франса успокаивающе. Должно быть, причина крылась в том, что и сам Эрих сейчас был спокоен, словно ничего не произошло. Такой ли должна быть реакция человека, впервые совершившего убийство? Вскоре Франс отбросил подобные мысли и обнаружил себя послушно следующим за своим спасителем. Будто отвечая на немой вопрос, возникший у Франса, Эрих ответил:
   - Я найду господина Грэйдэна. А ты дождешься нас в безопасном месте.
   Сердце Франса больно кольнуло при напоминании о Роберте.
   - Я сам разыщу его, - возразил Франс. - Я должен был защищать его.
   - Пусть он твой друг и боевой товарищ, но он далеко не ребенок. Господин Грэйдэн сам вершит свою судьбу. Его защита лишь ослабляет тебя, что непозволительно для будущего императора.
   - Ты всерьез веришь, что я смогу стать императором?
   - Это входит в мои планы. Потому на сегодня одного ранения тебе достаточно.
   Они завернули в коридор и, удостоверившись, что все было тихо, ускорили шаг.
   - Ты не понимаешь. Роберт мне как брат. И я защищу его, даже если мне придется сразиться с самой смертью.
   Эрих повернулся в сторону Франса и остановился, приложив указательный палец к губам. Франс тоже остановился, вслушиваясь в тишину. Из соседнего коридора послышались чьи-то тяжелые шаги. Звук шагов приближался, набирая темп. Франс прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на своих мыслях, но силы покидали его вместе со струящейся из раны кровью. Хотя Франс сдавливал свою рану так крепко, как только мог, кровь не желала останавливаться. К боли молодой Валиэс привык еще будучи солдатом имперской армии. Во время восстания в Полетасе он пережил четыре ранения и ни разу не позволил себе слабости: ни стона, ни крика. Он научился принимать боль как часть себя. Единственным недостатком любого ранения в его случае оставались скорая потеря сил и снижение мыслительной активности. Потому в сложившейся ситуации ему оставалось лишь положиться на Эриха. Молодой барон не подвел. Его взгляд привлекла ближайшая арка восточного коридора. Массивная конструкция арки вполне могла сгодиться в качестве временного укрытия при условии, что враг не направляется именно в этот коридор. Но иных вариантов кроме как рискнуть не было. Чуть поддерживая Франса, Эрих поспешил к арке. Не прошло и пары секунд, как владелец шагов вышел в коридор, который только что покинули Эрих с Франсом. Франс устроился в самом углу, соединявшем конструкцию арки с начинающейся за ней стеной восточного коридора. Усевшись на пол, он откинулся спиной к стене и закрыл глаза в надежде на восполнение хотя бы грамма сил, чтобы не потерять сознание до тех пор, пока они не отыщут Роберта и не выберутся из особняка, где, возможно, еще оставались враги.
   Эрих осторожно выглянул из-за арочного столба и увидел человека, кому принадлежали устрашающие шаги. Коренастый широкоплечий парень, которому вполне подошло бы определение "гора мышц", грозно шагал в сторону холла. Его странная одежда и обувь сразу обращали на себя внимание. Нет, он явно не принадлежал ни к одной из трех держав материка. Эрих с воспоминаниями и опытом барона Ви Кроля знал достаточно о культуре и нормах этикета каждой из стран. Ни Дэлас, ни Касэда, ни уж тем более Авалас не допускали столь смелого стиля одежды. Парень - а он действительно был еще слишком молод, чтобы назвать его мужчиной - был одет в темные холщовые штаны, облегавшие его огромные бедренные мышцы так, чтобы подчеркнуть невероятную силу и мощь, не сковывая при этом его движений. Обнаженную грудь юноши перетягивал крест из двух толстых черных ремней, к которым по бокам на их пересечении с поясом крепилась пара однотипных ножен - слева и справа. Правые ножны были пусты: парень нес в руке грубый стальной меч. В оружии начисто отсутствовало какое-либо изящество. Однако длинный и тяжелый меч - под стать своему хозяину - вовсе не стремился быть изящным. Главная цель клинка - рубить и убивать без раздумий и без жалости. Брови Эриха приподнялись под маской, выражая ироничное удивление. После барон бросил взгляд на обувь юноши: опять множественные скрещения ремней из черной кожи, которые на крупных широких ступнях принимали облик сандалей. Грация и вкус отсутствовали - Эрих брезгливо поморщился - однако, такая обувь была куда более приспособлена для длительных боев, нежели чем солдатские сапоги. Кто этот человек? Наемник из колонии? Но из какой? Эрих невольно припомнил внешний вид воинов Ише. Несомненно, общие сходства нашлись: воинственная внешность, холщовые штаны и неприкрытая грудь, выкованное на скорую руку оружие. Ише приводили в ужас своей манерой сражаться, но этот человек внушал страх одним лишь своим видом. Мускулистому парню оставалось сделать еще шагов пять до того, как он скроется за поворотом. И тут Эрих заметил, что со склоненного к полу острия меча капает кровь. Алые капли, смешиваясь с вязкими темно-красными струйками, падали на каменную плитку, оставляя за парнем кровавую дорожку.
   - Он только что кого-то убил. Либо серьезно ранил, - промелькнуло в голове у Эриха. Его передернуло от представившейся ему жуткой картины.
   Стоило вражескому воину скрыться за поворотом, как нечто подтолкнуло Эриха покинуть убежище. Коротко бросив Франсу оставаться на месте, он практически бесшумно вышел в коридор и быстро зашагал в том самом направлении, откуда явился враг. Однозначно, это был враг. Его обувь, хотя и была крайне неуместной и странной, сейчас казалась Эриху знакомой. Напрягая память, он пытался припомнить, где же он мог видеть такого рода сандали. Но память наотрез отказывалась предоставлять лишнюю информацию. Видимо, он даже не заметил, насколько был сосредоточен на том, чтобы избегать шума, вслушиваться в посторонние звуки и реагировать на мельчайший шорох. Также ему было необходимо найти Роберта Грэйдэна - человека, без которого Франс не оставит особняк даже если к его голове приставить дуло револьвера. Эрих вздохнул. Завернув в соседний коридор, он окинул взглядом несколько дверей, расположенных слева и уперся глазами в еще одну арку, выводившую в более свободное пространство.
   - Мне это не нужно, - подсказал ему голос разума, и он сосредоточился на трех дверях слева. Высокие совершенно одинаковые двери из толстого дерева стояли молчаливо и в некоторой степени величественно. Первые две были закрыты, а вот третья оказалась лишь слегка прикрыта и вела в небольшую комнатку. По мнению Эриха, такие комнатки, которые в особняках встречаются сплошь и рядом, были абсолютно бесполезны и совместно с разнообразной длины и ширины коридорами создавали путаницу, даже лабиринт, в сознании любого не привыкшего к изыскам Империи человека. Однако для жителей Аваласа столь своеобразный дизайн дома был привычен. Уже не первую сотню лет мастера Империи продолжали возводить своды дворцов, храмов и даже особняков стиле "Аперфектума", иначе говоря "совершенной множественности". А все дело в сомнительной моде, которая стремилась угодить каждому в уединении, создать хозяевам и прислуге извечные хлопоты с провожанием гостей, чтобы те случайно не заблудились, и предоставить знати, то многообразие, которое они привыкли получать во всем.
   Эрих, не колеблясь ни секунды, подошел к последней третьей двери и потянул за позолоченную ручку.
  
   Глаза его были еще открыты, но смотрели куда-то в пустоту. Казалось, он больше не способен видеть ничего вокруг. Вероятно, так оно и было. Каждый новый вдох с болью врывался в грудь, не позволяя смерти поставить решающую точку в его судьбе. Только не сейчас. Время, которого совсем недавно было так много, что он не знал, как правильно им распорядиться, теперь текло, словно песок из разбитых песочных часов. Время нещадно убывало: его оставалось слишком мало даже для того, чтобы еще раз увидеть лицо, еще раз произнести имя и услышать ответ. В ушах то и дело хрипел противный нахальный голос, от которого так хотелось избавиться, но который произносил столь желанные слова.
   - Твои глаза еще не закрылись. В них все еще есть жизнь. Но надолго ли ее хватит? Ты ведь ощущаешь, как твое тело слабеет, как веки тяготят глаза. А боль? Ты ее чувствуешь?
   - Нет, - мысленно отвечал он неугомонному голосу.
   - Желаешь покоя? О, скоро ты познаешь небесный покой. А пока у тебя еще не иссякли силы, поговори со мной.
   - Чтобы быстрее умереть?
   - Именно! Я могу тебя понять. Я вижу таких, как ты, каждый день. Вы цепляетесь за жизнь на пороге смерти. А ведь смерть принесет больше блаженства твоей душе, чем жизнь в тесном теле. Меня занимает и другое: с какой неохотой души возвращаются к жизни. На Небесах они привыкают к легкости, свободе и покою, к голосу своего Бога и не желают после рождаться вновь в человеческом теле.
   - Оставь меня.
   - Сожалею, но твое время почти пришло.
   - Я не могу сейчас умереть.
   - Ха! Как часто я слышу эти слова! - рассмеялся хриплый голос. - Если ты столь сильно хочешь жить, то я готов предложить тебе сделку. Оставить тебе жизнь я, конечно, не могу. Но продлить ее минуты в моей власти.
   - Цена их будет велика, не так ли? Ты ведь дьявол, что искушает меня?
   - Нет! - хохотнул голос, - я всего лишь воплощение смерти. Однако в цене ты не ошибся. Она действительно будет высока. Так ты согласен?
   - Я не поддамся тебе.
   - Чего ты боишься? Тебе больше нечего терять. Соглашайся, ведь ты хочешь в последний раз увидеть того, кого называешь братом. Тебя мучают сомнения и тревоги. Ты задаешься вопросом о том, жив ли он.
   - Каковы условия твоей сделки?
   - ...
   - Имитис! - обозлено взревел Эрих. - Оставь его!
   Увидев лежащего на полу Роберта и склонившегося над ним с довольным видом Имитиса, Эрих на мгновение ощутил, как его пробирает жар. В сердце ворвалась слепая ярость.
   - Я несказанно рад тебе, прекрасный барон! - Имитис одарил Эриха широкой улыбкой.
   - Эрих? - простонал Роберт.
   - Да, молодой Грэйдэн, - беззаботно отвечал ему Имитис, - пожаловал тот, кто в свое время заслужил мое восхищение. Пожалуй, он был одним из немногих исключений. Барон Ви Кроль умел смириться со смертью, умел достойно и красиво уходить из жизни, и лишь он, обретя покой и легкость на Небесах, остался верен Земной жизни, изо дня в день наблюдая за людьми, разочаровываясь в них и желая исправить. ...
   Эрих с презрением смотрел на Имитиса, который, будто не замечая этого, продолжал.
   - Так на чем мы остановились? Хм, сделка! Минуты жизни взамен на ..., - закончить ему не удалось. Эрих бесцеремонно оборвал его мысль:
   - Дай ему прожить столько, сколько возможно! - грозно произнес барон.
   - Но в таком случае цена непомерно возрастет, - ухмылялся Имитис.
   - Пусть так. Я сам заплачу тебе цену его жизни.
   Глазки Имитиса возбужденно загорелись.
   - Право, не ожидал! - он уже собирался поаплодировать в своей обычной манере, однако лишь напряженно сложил ладони одну к другой и в предвкушении развлечения сцепил пальцы. - Что ж, не могу себе позволить упустить столь редкий шанс. О твоей оплате мы поговорим позже, - хищно улыбнулся Имитис.
   - Как много времени ты можешь ему дать? - решительный взгляд Эриха оставался невозмутимым.
   - Десять минут. Не более, - деловито ответил Имитис.
   - Я приведу Франса, - бросив это, Эрих поспешил к восточному коридору, где за арочной конструкцией его ожидал раненный Франс.
   Молодой барон понимал, что столь сильное потрясение, как неминуемая смерть друга чревато для Франса самыми тяжелыми последствиями. Трудно даже представить себе, какова будет реакция Франса, и как его душевная боль скажется на ране физического происхождения.
   Когда Эрих вернулся к восточному коридору, Франс по-прежнему сидел на полу с закрытыми глазами. Свою кровоточащую рану он больше не сдерживал. Расслабленные руки были неподвижны. Должно быть, у него совсем не осталось сил бороться с вытекающей из него жизнью.
   - Франс, - вполголоса позвал Эрих. - Тебе нужно идти.
   Веки Франса приподнялись, и усталые, полные безразличия глаза покосились на Эриха. Эти глаза не желали куда-либо идти или что-либо делать. Они сдались и будто спрашивали стоявшего над ними барона: "Зачем я должен идти? Ведь больше нет никакого смысла".
   - Ты должен! - с раздражением в голосе заявил Эрих, схватив Франса за плечи. - Роберт Грэйдэн еще жив! Но если ты не поспешишь...
   Продолжать было ни к чему. Франс уже знал, чем закончит Эрих свою мысль.
   - Где он? - выдавил из себя Франс, неуклюже поднимаясь на ноги. Его правая рука опиралась о стену, а левая, приняв помощь Эриха, теперь лежала на плече барона. Около трех минут потребовалось Франсу, чтобы добраться до маленькой комнатки, в которой его ожидал умирающий Роберт. Молодой офицер лежал в луже собственной крови с огромной продолговатой раной в самом центре грудной клетки. Его всегда непослушные пепельные волосы даже сейчас оставались своевольными: отдельные прядки упорно тянулись к лицу, а кончики других восставали из лужицы крови, в которой не желали тонуть.
   При виде Роберта Франс издал болезненный вопль, переходящий в крик, а затем сменяемый плачем. Несколько крупных слез сорвалось с его глаз.
   - Как это могло случиться?! - проревел он. - Кто?! Кто это сделал?! - Франс упал на колени рядом с другом и дрожащей рукой коснулся его раны. - Нет! Я не позволю! Не допущу! - тяжелым кулаком Франс ударил Роберта в грудь.
   - Не злись, - шепнул Роберт, и из его рта выскользнула струйка крови. Видя то самое лицо, которое он хотел увидеть, произнося последние слова, которые будут услышаны именно тем, кого он ждал, Роберт был по-своему счастлив. Ему удалось защитить Франса, пусть и ценой своей жизни. Губы умирающего офицера чуть искривились, принимая легкий изгиб улыбки.
   Франс приподнял голову Роберта и осторожно сложил себе на колени.
   - Кто это сделал...? - всхлипывая, вопрошал он. - Я не защитил тебя, не смог защитить единственного друга. ... Я никчемный лидер, никчемный наследник Империи. Я не достоин...
   - Это не так, - поспешно перебил его Роберт. - Помнишь, что я сказал тебе, когда начался бой? Выжить должен ты. Выжить, чтобы стать императором и вырвать Авалас из лап Касэды. Ты достаточно рисковал своей жизнью, защищая меня, принимая на себя мои раны. Там, в Полетасе, ни одно из твоих ранений не было твоим по праву. Все они были предназначены мне. Моя жизнь принадлежала тебе с тех самых пор. И я, наконец, смог распорядиться ею достойно. Я отдал свою жизнь взамен твоей, - не выдержав столь длительного монолога, Роберт внезапно закашлялся, давясь собственной кровью. Изо рта офицера вырвался поток красной жидкости. - Я счастлив, Франс, что ты жив. Живи за нас двоих, - еле шевеля губами, произнес Роберт. - Сможешь?
   Франс собирал в себе мужество, чтобы сдерживать слезы и всхлипы, однако, время от времени его мужество уступало неодолимой боли, раздирающей его душу на части, и тогда на волю прорывался самый горький и самый отчаянный всхлип. Франс смотрел на друга глазами старшего брата и, как ни старался, не мог принять его смерть.
   - Я отомщу Касэде!
   - Местью правды не добиться. Я верю, что ты найдешь иной способ.
   - Кто он, Роберт? Кто смог одолеть лучшего воина Империи?
   - Я ни о чем не жалею, - шептал Роберт. Франс слышал огромное напряжение в этом шепоте. Скоро и шепот иссякнет. Воцарится мертвое молчание. Неминуемо. - Он превосходный воин. Я еще не встречал таких сильных противников. Думаю, он служит Касэде, хотя сам он явно не оттуда. В отличие от темных мундиров этот человек имеет понятие о чести и достоинстве. Перед боем он назвал свое имя. Леонард.
   Услышав произнесенное Робертом имя, Эрих, словно проснулся ото сна, в который его увлекли скорбь, жалость, печаль и шепот умирающего офицера. Словно все это время, наблюдая сцену прощания лучших друзей, он тонул в холодном омуте пустоты. И сейчас лед, покрывавший поверхность того омута, изолировавший Эриха от истины, внезапно раскололся. По его поверхности побежали трещинки, вскоре образовав сколы и освободив окутанного сном пленника от туманного, непроглядного забвения.
   - Леонард? - повторил Эрих, обращаясь к своей памяти. Картинки и слова, зафиксированные в его недавних воспоминаниях, начали строить образ человека. - Это имя..., - перебирая мысли, Эрих искал ту единственную, которая даст ему желаемый ответ. - Вот и подтвердились мои догадки, - удовлетворенная улыбка просияла на губах барона. Эрих вышел из комнатки и на мгновение задумался.
   - Покидаешь столь трогательную церемонию прощания? - донесся из-за спины голос Имитиса. - А ведь это одна из лучших сцен нашего спектакля.
   - Я в ней прелести не вижу, - бросил ему Эрих, не отпуская с губ улыбку.
   - Очень жаль, - досадливо заметил Имитис.
   - Меня кое-что интересует. Скажи, я ведь сегодня не умру?
   Имитис чуть не поперхнулся от такого вопроса.
   - Нет. Но почему ты спрашиваешь?
   - Ты не говорил мне, что Роберт должен погибнуть. Или, изменив судьбу Франса, я обрек на смерть его товарища?
   - Есть вероятность, что молодой Грэйдэн со своей стороны тоже внес лепту в спасение своего друга.
   - Есть вероятность? - усмехнулся Эрих. - Иначе говоря, исход неизвестен даже тебе. Когда судьба одного человека изменяется, то это изменение сказывается на судьбах всех остальных. Причем, я убежден, что в число "остальных" входят не только члены семьи и друзья, не только те, кто находится рядом. Связь человеческих судеб намного шире. Она охватывает весь мир, переплетает судьбу каждого отдельного человека с судьбами всех других, диктуя отношения причины и следствия. Поэтому если судьба одного изменяется - в той или иной степени неизбежно изменяются судьбы всех, подобно звеньям в механизме системы. Значит, система - это и есть жизнь.
   - Довольно категорично, - протянул Имитис. - Но в целом, верно.
   - Итак, я оказался прав, - с долей огорчения в голосе произнес Эрих. - Разве, узнав об этом, люди пожелают продолжать жить? Быть ограниченным рамками системы, подчиняться механизмам жизни - я нахожу это скучным. Я могу лишь влиять на детали системы, видоизменять их, но разрушить совершенную систему, превзойти ее человек не способен.
   - Жизнь - далеко не обычная система. Развиваясь и изменяясь, эта система не имеет начала и конца. Ведь ты должен понимать, смерть и рождение - лишь ее механизмы. Так что течение жизни необратимо, пожалуй, даже вечно. Людям никуда не деться с этой арены. И нам с тобой тоже. Я - один из ее исполнителей, а ты - капля в океане судеб. Жизнь слишком сложна, чтобы ее объяснять и тем более, чтобы определять ее как систему. Этим-то она и интригует, заставляя подчиняться себе. Нет, ведя по бесконечной череде коридоров своей крепости.
   Эрих, размышляя, побрел вдоль стены.
   - И все же, Имитис, - подвел Эрих итог своих размышлений несколько минут спустя, - я не хочу оставаться ничего не значащей каплей. Мне нужно большее, чем границы системы, называемой жизнью. - Он решительно зашагал в сторону западной части особняка, где находилась еще одна дверь помимо главной, ведущая во внешний дворик.
   - Ты вновь задумал нечто интересное? - приободрившись, сощурился Имитис.
   - Капля превзойдет систему, докажет ей свою значимость, - услышал он ответ Эриха из конца коридора.
   - Удиви меня, прекрасный барон, - расплылся в улыбке Имитис. - Только тебе под силу привести в восторг саму смерть.
  
   Приглушая звук своих шагов, Эрих преодолевал коридор за коридором, приближаясь к западному выходу. В глубине души он знал, что если сейчас вновь вмешается в естественное течение событий, то последующие изменения могут привести к его скорой гибели. Возможно, это произойдет уже сегодня, едва он покинет пределы дома. Однако неодолимое желание воочию удостовериться в том, что его догадки оказались верны, толкало вперед. Разве смерть страшна? Вовсе нет, тем более теперь, когда ему открылась ее истинная суть. Жизнь скучна, ведь она подчинена правилам, отличным от правил Эриха. А потому он больше не желал подчиняться чужим, ложным правилам. Беззаботная жизнь барона Ви Кроля? Этого ли он хотел? Жизнь, проведенная в борьбе за свободу Аваласа, за избавление мира от несправедливостей, в которую искренне верил Эрих Фольстер? Или его душа стремилась совсем к другому? К чему-то ценному и значимому, что устроило бы и взбудораженную частицу барона Ви Кроля и мятежный дух Эриха Фольстера. И это "что-то" обязательно будет ждать его впереди. Именно поэтому, отбросив посторонние мысли, он неудержимо шел туда, где сходились его догадки, где ожидали его ответы и где затаились неведомые ему опасности.
   Добравшись до заветного выхода, Эрих уверенно толкнул незапертую дверь, которая тут же поддалась и распахнулась без единого скрипа.
   - Как же глупо надеяться на наивность врага, - на губах Эриха проступила слабая улыбка. Но сколько в ней было сладости и наслаждения!
   - Почему я не удивлен, мисс? - выходя во дворик, произнес Эрих, сделав акцент на последнем слове.
   Возле ближайшего к двери окна стояло несколько человек: четверо из них - солдаты в темных мундирах Касэды, пятый - закутанная в темно-синий плащ молодая особа. Ее-то Эрих и предполагал здесь увидеть. Личность девушки, представленной высшим чинам Империи в качестве племянницы герцога Ольстена, безусловно, скрывала массу тайн, которые Эрих с успехом раскрывал одну за другой. Молодая особа обратила все свое внимание на человека, показавшегося на пороге. Из-под аккуратного капюшона на Эриха смотрели голубые глаза. Однако их яркий цвет запечатлелся лишь в его памяти, и сейчас, когда часы уже давно пробили шесть, на улице было слишком темно, чтобы различить глубокую голубизну глаз девушки. Садовые фонари, которые прислуга зажгла еще в пять часов, озаряли бледным светом весь сад. При таком освещении силуэты врагов выглядели еще более устрашающе. В считанные секунды четверо мужчин в темных мундирах сняли ружья с предохранителей и приготовились стрелять. Двое из них вышли чуть вперед так, чтобы заслонить собой молодую госпожу.
   - Преимущество снова не на вашей стороне, - повелительным голосом заговорила леди, скидывая капюшон.
   - Отменная защита, - Эрих с серьезным видом сделал шаг ей навстречу. Пораженные его чрезмерной самоуверенностью, солдаты в темных мундирах растерянно переглянулись и вопросительно уставились на девушку. Но та не удостоила их даже мимолетного взгляда.
   - Полагаю, ваше появление здесь означает, что мои расчеты оказались неточны. Хотя моя цель достигнута, и я вполне удовлетворена результатом.
   - Должен признать, вы блестяще исполнили задуманное. Перебить меньше чем за полчаса тридцать человек, имеющих боевой опыт.... Но искреннего восхищения вы не заслужили. Имея численное преимущество и используя эффект внезапности, побеждать легко. Сколько людей вы задействовали?
   - Одно подразделение.
   - И личную охрану.
   - Нападать, не имея защиты, безрассудно.
   - Не могу спорить. Значит, в вашем распоряжении было пятьдесят солдат и еще человек десять для защиты?
   - Десять? Хм, ни к чему. Мне достаточно пяти.
   - Судя по тем боям, что мне довелось увидеть, с холодным оружием ваши солдаты обращаются неважно. Пожалуй, лишь пуль у них больше. Каковы потери с вашей стороны?
   - Еще ни один не вернулся, - поникший голос девушки выдал ее беспокойство и смятение.
   - Мы победили, - провокационно улыбнулся Эрих.
   - Я так не думаю, - с усталой улыбкой на губах, молодая леди достала из-под плаща небольшой револьвер. Глядя на направленное в его сторону оружие, Эрих в очередной раз убеждался в своих догадках. Подобного типа револьверов в Империи не используют. Просто потому что их здесь не производят и сюда не импортируют. Револьвер казался игрушечным: уменьшенный размер, несмотря на металлический корпус, делал его более удобным для дамской руки, неспособной выдержать сильную отдачу. Золотая гравировка на рукояти, несомненно, содержала информацию, которой Эриху недоставало для того, чтобы предъявить Франсу весомые доказательства. Однако хрупкая рука девушки сквозь грубую ткань стрелковой перчатки крепко обхватила рукоять револьвера, скрывая гравировку. - Я уже дважды совершила ошибку, оставив вам жизнь. И каждый новый раз эта ошибка дает о себе знать. Каждый новый раз вы встаете на моем пути, и я вижу вашу самодовольную ухмылку. - Девушка шагнула вперед, прицеливаясь. - Ненавижу ее. И вас.
   Осознавая безвыходность сложившейся ситуации, виновником которой был он сам, Эриху теперь оставалось лишь пойти на хитрость, так как способностями к столь тонкому лицемерию, какого требовали обстоятельства, он не обладал. Глазам Эриха не удалось скрыть напряженности. Сердце ускоряло свой ритм.
   - Вот к чему приводит несогласие с системой. Еще вчера я бы списал это на собственное упрямство. Но не теперь, - мысленно проговорил он. А вслух произнес. - Я имею право на последнее желание.
   Аргумент был поистине детским, но даже в таком виде имел право существовать.
   Надменный смех девушки разрядил обстановку.
   - И чего же желает достопочтимый барон в преддверии своей кончины? - насмешливо осведомилась леди, снимая палец со спускового крючка.
   - Я желаю знать о вас все. Все ваши тайны, которые не успел раскрыть, ваше настоящее имя и ...
   - Покойнику это не пригодится! - отрезала девушка, по-видимому, крайне возмущенная дерзким заявлением барона.
   - Тогда оставьте мне возможность выяснить правду о вас лично.
   - О приоритетах вам следовало подумать заранее. Если бы вы выбрали жизнь - вас бы здесь не было. А, следовательно, вы предпочли смерть.
   - Предпочел - не то слово. Меня не пугает смерть. И к тому же я с ней вижусь довольно часто. Кстати, я как раз имел удовольствие побеседовать с ней перед тем, как выйти к вам.
   - Ваши речи абсурдны.
   - Леди Катрина, вам доводилось раньше убивать? - посерьезнел Эрих.
   - Вас интересует, смогу ли я убить человека? Даже если моя рука дрогнет, то их - нет, - Катрина указала взглядом на все еще державших Эриха под прицелом солдат. - Но ведь собственные ошибки надлежит исправлять самой.
   - Что ж, стреляйте, - Эрих уже хотел было сократить дистанцию, отделявшую его от обаятельного противника, как внезапно его шеи слева коснулся металлический холод, а затем прогремел голос:
   - Клянусь честью, я проткну вам горло, - в голосе слышалась ревностная преданность и непримиримый гнев. - Больше ни шагу.
   Эрих в знак повиновения приподнял руки и взглянул на человека, удерживавшего острие грубого меча у самой его шеи.
   - Вот так же вы лишили жизни и господина Роберта Грэйдэна? - не скрывая раздражения, бросил коренастому парню Эрих.
   - Роберт Грэйдэн..., - задумался парень, но уже спустя пару секунд ответил, - помню его. Он был достойным противником. Мы бились в честном поединке, и я одержал победу.
   - Почему вы назвали ему свое имя?
   - Это дань уважения противнику. Этому воспитывают у меня на родине.
   - Итак, твое имя Леонард, - как ни в чем не бывало, продолжал диалог Эрих. - Откуда ты? Где твоя родина?
   Оставшуюся без внимания Катрину охватил порыв злости.
   - Леонард! - прикрикнула она. - Врагу этого знать не нужно.
   - Прошу вашего прощения, госпожа! - выпалил Леонард и смолк.
   - Достопочтимый барон, - обратилась к Эриху Катрина, ядовито улыбаясь, - как вы успели заметить, Леонард - мой самый преданный страж, мое смертоносное оружие. - Она приблизилась к барону, внимательно всматриваясь в его глаза. Немного помолчав, девушка произнесла тише. - Я хочу снять с вас маску. - Свободной рукой Катрина коснулась шелковой маски. Эрих яростно перехватил ее руку и отвел в сторону.
   - Сначала вы снимите свою маску, мисс Катрина, - полушепотом выкинул он, пронзая девушку пламенным взглядом. - Какие дела вас связывают с Касэем Дотским? Еще один политический союз? Вы - подлые захватчики из Касэды! Утопить Империю в восстаниях и гражданской войне, захватить власть изнутри посредством интриг и распрей! Вы мирно ожидаете в тени, пока другие, исполняя ваш приказ, пачкают руки в крови и получают смертельные раны! Вы ненавидите меня?! Империя ненавидит вас! Вас и всю вашу треклятую Касэду! - задыхаясь от собственной ярости, Эрих ощутил, насколько сильно сжимал хрупкую похолодевшую руку девушки. На минуту придя в себя, он ослабил хватку, предполагая, что Катрина в тот же момент высвободит свою руку. Однако этого не произошло. Сраженная его словами девушка, отрывисто выдыхая воздух, панически дрожала. Опущенные к земле глаза, казалось, стыдились правды.
   Воцарилось неловкое молчание. Хотя неловким оно было лишь для четверых солдат в темных мундирах и Леонарда, недоуменно уставившегося на свою госпожу и дерзнувшего бросить ей обвинения господина в маске. Эрих принудительно усмирял свои вырвавшиеся на волю чувства. А Катрина, должно быть, смогла осознать нечто важное для нее. По щеке девушки сбежала крошечная слезинка.
   - Все не так, - сглотнула она ком обиды, скопившийся в горле. - В Касэде есть прекрасные и порядочные люди.
   - Убежден, что вы знали правду еще до нашего сегодняшнего разговора, - проигнорировал Эрих попытку девушки оправдаться. - Чем же Касэда подчинила вас своей власти?
   - Вы знаете достаточно, - Катрина нерешительно подняла взгляд на Эриха и быстро отвела глаза в сторону.
   - Почему вы проливаете на Авалас жестокость Касэды?
   - Потому что Касэда - мой дом, - девушка отняла у Эриха свою руку и поймала встревоженный взгляд Леонарда. - Больше не надо, - поникшим голосом сообщила она коренастому парню и направилась к темным мундирам. - Сегодня Авалас одержал победу. Но мы не сдадимся. Война еще не окончена.
   Леонард настороженно наблюдал за разительными переменами в своей госпоже.
   - Я исполню ваше желание, барон Ви Кроль, - обернулась к нему Катрина, - ваше второе желание. Делайте, что пожелаете, но впредь не становитесь на моем пути. - Ее утомленный взгляд коснулся Леонарда, призывая опустить меч.
   - Запомни, я поступлюсь своей честью и убью любого, кто вознамерится причинить ей вред, - сквозь зубы прошипел Леонард, возвращая уродливую сталь в ножны.
   Катрина вяло побрела к воротам, сопровождаемая четырьмя мужчинами в темных мундирах и с ружьями наперевес. Чуть поодаль следом за ними шел Леонард, не сводя глаз с молодой леди. Эрих заметил тянущуюся за ним кровавую дорожку. Видимо, даже этот, на первый взгляд, совершенно непобедимый исполин, все же оставался человеком из крови и плоти. Видимых ран на его теле Эрих не разглядел. Должно быть, помешало расстояние, на которое уже успел отойти противник, либо Леонард просто не желал показывать очаровательной госпоже свою слабость, свою человечность. Глаза барона вновь вернулись к темному плащу, который скрывал изящную хрупкую фигурку молодой мисс.
   - Мы еще встретимся, Катрина, - Эрих попробовал улыбнуться, но губы не подчинились. И он лишь отрывисто выдохнул, заставляя себя смириться.
  
   ***
   Кому уйти,
   Кому остаться,
   Рай обрести,
   Продолжить драться,
   Забыться,
   Обратиться к свету,
   Или бороться
   Безответно.
   Кому уйти,
   Кому остаться,
   Не нам с пути
   Теперь сбиваться,
   Когда ведет
   Он к небесам.
   Не Бог там ждет,
   Победа там!
   Кому уйти,
   Кому остаться,
   Грехи простить,
   Правде отдаться,
   Во имя чести
   Справедливым,
   Без лжи и лести
   Мир воздвигнем.
   Те, кто ушли,
   Те, кто остались
   В сердцах несли
   Надежды малость,
   Одну на всех
   Мечту лелея,
   Страхи презрев,
   Стояли смело.
   Со смертью споря,
   Мертвецами,
   Зажгли герои
   Свое знамя.
   __________
  
   ***
   Молодая особа с сокрытым под капюшоном темно-серого плаща лицом быстро шагала по извилистым коридорам императорского дворца в сопровождении личной охраны из пяти человек. Свой привычный маршрут, который ей удалось выучить за два предыдущих визита во дворец, молодая леди помнила отлично. Повернуть направо, затем вновь направо, пройти через арку.... Все это мысленно комментировалось у нее в голове. Пройдя через позолоченную массивную арку, она пересекла еще один холл и поднялась по лестнице на этаж выше. Сопровождающие ее мужчины в темных мундирах стройным шагом следовали за своей госпожой, не отставая даже на долю секунды. Казалось, что каждое их движение было четко продуманно и отточено заранее. Не исключено, что подобная подготовка заняла у каждого из охранников не менее года.
   Наконец, молодая леди подошла к широкой двери из красного дерева, обрамленной золотыми уголками, где ее встретила женщина в простеньком зеленоватом платье с аккуратно зачесанными в высокую прическу темными волосами, утратившими свою яркость и блеск и прореженными сединой. Женщина по-матерински ласково улыбнулась молодой леди и, открыв ей двери и слегка поклонившись, пригласила ее войти в комнату. Молодая леди знала эту женщину, которая всегда была добра и услужлива, которая могла дать ценный жизненный совет, невзирая на то, что перед ней высокородная госпожа. И ее совет никогда не оставался без внимания, ведь он был искренен и чаще всего действенен. Леди чуть улыбнулась женщине и, поклонившись в ответ, вошла.
   В просторной, но довольно уютной комнате, оформленной в темно-красных с синевой тонах, было гораздо теплее, чем в коридорах и холлах, которые молодой особе пришлось преодолеть по пути сюда. Метрах в семи от двери справа располагался камин, от которого и исходило тепло. На стенах комнаты висели узорные масляные лампы, несколько дорогих картин с изображением снежных пейзажей и одна - с изображением красивой женщины, которая на вид была не намного старше молодой гостьи. Слева в точности напротив камина разбавляло снежный интерьер комнаты большое окно с серебристыми тюлями и плотными занавесками из синего бархата. Сквозь окно в комнату проникал свет заходящего осеннего солнца.
   Окинув взором комнату и отметив, что изменений с ее прошлого визита здесь не произошло, молодая леди приблизилась к камину, где, сидя в элегантном темном кресле, ее ожидал мужчина. На столике перед ним стоял поднос с чайным сервизом на две персоны. Небольшой беленький чайничек выглядывал из-за пустой чашки, а вторую чашку мужчина держал двумя руками так, словно пытался их согреть. Подняв взгляд на вошедшую гостью, он жестом предложил ей присесть и отхлебнул глоток горячего напитка. Молодая леди, поправив подол платья, легко опустилась в соседнее кресло и деловито глянула на мужчину. Тот ей в ответ улыбнулся, после чего взгляд его угольно-черных глаз вернулся к рыжим язычкам пламени, танцевавшим в камине.
   - Покорнейше прошу простить за столь скромный прием, - произнес мужчина. Одетый в светло-серый фрак с пуговицами из драгоценных камней, он оставался неподвижен, будто мраморное изваяние. На его плечах повисла красная бархатная накидка, которая вовсе не портила красоту сего произведения искусства.
   - Прием вполне достойный, учитывая сложившиеся обстоятельства, - ответила леди, деликатно наливая чай в свободную чашку.
   - Надеюсь, вы добрались сюда без помех?
   - Да, благодарю.
   - Как долго вы пробудете во дворце на этот раз?
   - Лишь несколько дней. Мне необходимо привыкнуть к здешней обстановке, уладить некоторые вопросы и, сказать честно, я желаю посетить сегодняшний бал.
   - Только не сегодня, - черные глаза пронзили молодую леди напряженным взглядом.
   - Почему?
   - Моя очаровательная госпожа, осенний бал предполагает маски.
   - Вот и замечательно. Я останусь неузнанной.
   - Боюсь, что вы ошибаетесь. Маски - это стихия Круга черных. А они, как вам известно, представляют для нас и, в первую очередь, для вас определенную опасность.
   - Полагаете, они осмелятся что-то предпринять?
   - Не сомневаюсь. Сегодня их ночь. И потому даже я не рискую появиться на балу.
   - Так когда же вы примите меры по устранению данной опасности? Насколько я знаю, Круг черных составляет не более пятидесяти человек. Почему же огромная армия Империи не может с ними справиться?!
   - Как политик я способен это понять, но столь юному созданию едва ли удастся.
   - И все же я готова вас услышать.
   - Армию Империи удерживают деньги, собранные с горожан в качестве налогов, а Круг черных держится на своих принципах и идеалах. Деньги для них не значимы.
   - В таком случае, они жаждут власти?
   - Именно так. Но не чистой власти, а воплощения своих идеалов.
   Молодая леди сделала глоток и на минуту задумалась.
   - Нет, я не понимаю, почему я должна их бояться. И главное, почему боитесь вы?
   - Моя очаровательная леди, это политика. Вы ввязались в безжалостный водоворот интриг, от которого вам теперь не убежать. Чтобы выстоять, вам необходимо идти со мной рука об руку, доверять мне и не сомневаться в моих поступках. Так пожелал ваш отец. Мы с вами не вправе прекословить его решению.
   - Меня, отнюдь, не радует наш предстоящий союз, - важно заявила леди.
   - А я буду счастлив видеть подле себя прелестную юную супругу.
   - Финансовую сторону вопроса отец готов взять на себя. Однако подготовить почву в Империи - целиком и полностью ваша задача.
   - Разумеется. Полагаю, вы не будете против маленькой лжи?
   - Маленькой лжи?
   - Я ведь должен представить народу будущую императрицу.
   - И она должна принадлежать Империи?
   - Однозначно. В ином случае Круг черных не только превзойдет нас числом, но и раздавит своей правдой.
   - Хорошо, я доверюсь вам. Поступайте, как знаете.
   - Я уже разговаривал с человеком, который готов нас поддержать и оказать всяческую помощь. Он - добрый друг моего отца.
   Леди допила чай и вернула чашку на поднос. Вопреки предпочтениям собеседника она обратила свой взгляд к окну. Их беседа длилась каких-то минут пять, а за окном было уже темно. Ее глаза погрустнели, и она продолжила:
   - У меня есть одно условие.
   - Все, что пожелает моя очаровательная Катрина, - довольно улыбался мужчина.
   - Вы оставите мне мое имя. Фамилию можете обратить в ложь.
   - Обещаю. Столь чудесное имя я бы не решился изменить.
   - Прекрасно, - буркнула Катрина, невольно встретившись глазами с собеседником. На мгновение растерявшись, она попыталась вернуть взгляд к окну, но задержалась на одной из картин. Полотно предлагало окунуться в фантазию, пересечь границы воображения и устремиться за океан к холодным землям северо-западных колоний, где, порой, можно наблюдать, как с небес на землю, кружась в причудливом вальсе, устремляются белые, воздушно легкие пушинки.
   - Вам нравится снег?
   - Он подобен чистейшему серебру. Он очищает мою душу, дарует ей покой.
   - Возможно. Но я предпочитаю теплую осень. Для меня - это наиболее красочное время года.
   - Значит, вы - осень. Яркая и всегда великолепная. Не думаю, что среди женщин Империи я смог бы встретить ту, что превзошла бы вас красотой.
   - Вы льстец, - надменно заметила Катрина.
   - Я говорю лишь то, что вижу. Мне нравится рисовать. И если бы я пожелал нарисовать вас, то вы, несомненно, были бы моей яркой и светлой осенью.
   Катрина смущенно фыркнула.
   - А кто эта дама на картине? - вглядываясь в портрет, поинтересовалась молодая леди.
   - Моя мать. Она умерла при родах.
   - Сожалею.
   - Говорят, я очень похож на нее.
   - Должно быть, это действительно так. Сходства в чертах лица явно имеются.
   - Приму к сведению, - мужчина отвлекся от пламени в камине и переключился на свою гостью. Катрина ощущала на себе присутствие его взгляда еще с того самого момента, когда их глаза встретились. - Вы голодны? Я распоряжусь подать ужин в вашу комнату.
   - Да, я была бы вам очень признательна.
   Едва Катрина успела закончить свою мысль, как в комнату без стука и привычного "Прощу прощения. Позвольте войти" вломился широкоплечий стражник, тяжело дыша и одновременно пытаясь говорить:
   - Ваше... Высочество....! Круг черных....! Здесь...
   - Что?! - в один голос воскликнули Катрина и ее собеседник.
   - Здесь небезопасно, - продолжил стражник, борясь с отдышкой. - Они оккупировали главные ворота и черный ход, перекрыли большую часть коридоров и ожидают леди Катрину! Эти люди знают, что она здесь.
   - Есть ли у нас шанс вывести ее отсюда? - встревожено спросил мужчина, оставляя свое кресло.
   - Мы можем только пробиваться и надеяться на то, что нам удастся выстоять.
   Катрина, никогда прежде не сталкивавшаяся с Кругом черных лицом к лицу, панически запротестовала:
   - Я не выйду к ним на растерзание! Вы должны что-нибудь придумать! Вы - наследник Империи!
   - Они не знают вас, - попытался успокоить Катрину мужчина. - Не знают, кто вы! Для них представляет интерес лишь раскрытие вашей личности.
   - Еще рано раскрывать мою личность! - взвизгнула Катрина. - Я остаюсь здесь!
   - Здесь опаснее всего, - мужчина схватил ее за плечи. - Отсюда есть безопасный выход. Вас выведут из дворца через сад, а затем, пока бал не закончится, моя охрана будет обеспечивать вашу безопасность. Но для начала, - он обратился к стражнику, - вы должны проигнорировать оккупацию. Если мы будем яро защищать леди Катрину, то привлечем к себе гораздо больше внимания.
   Катрина, вернув себе самообладание, яростно оттолкнула удерживавшего ее мужчину.
   - Если моя задача - выйти из дворца в сад, то я сделаю это. Со мной пойдут пятеро сопровождающих.
   - Вам предстоит пройти через бальный зал. Вы помните нужный коридор?
   - Конечно, - она враждебно глянула на наследника Империи.
   - Возьмите, - он достал из внутреннего кармана своей накидки синюю маску и протянул Катрине.
   - А ведь я все же увижу бал, - нервно усмехнулась леди, надевая маску.
   - К сожалению. - Мужчина учтиво поклонился и чуть коснулся губами ее руки, имитируя поцелуй. - Еще одно предостережение, очаровательная Катрина. Есть вероятность, что за вами последуют люди из Круга черных. Остерегайтесь их, как огня.
   - Каким образом я их узнаю?
   - Они все носят однотипные черные маски с символами, вышитыми серебром. Катрина, - тревожным голосом добавил мужчина, - если они вас поймают, то последствия могут быть непредсказуемы.
   - Не хотите же вы сказать, что они убьют меня?
   - Полагаю, до этого не дойдет. Но полной в том уверенности нет даже у меня.
   - Вы меня пугаете, - отшатнулась от него Катрина, внутри которой поднимался ураган ужаса и страха.
   - Поспешите, - отрезал наследник Империи, провожая девушку до двери.
   Двумя минутами позже Катрина и пятеро охранников в темных мундирах спешно шли по коридорам дворца. Чтобы выйти к тайному ходу, ведущему в сад, необходимо было пересечь бальный зал, где сейчас кипело веселье и танцы. Никогда прежде молодой леди не приходилось бывать на балу. Катрина часто рисовала себе чудесную картину, где она в пышном платье танцует с прекрасным кавалером, играет чарующая музыка, а вокруг них свет и непрерывный поток красок. Мечты о бале заставляли ее грудь восторженно трепетать. Но сейчас слово "бал" вызывало у нее крайне противоречивые ощущения. Одна мысль о том, чтобы пересечь бальный зал, подгоняла к горлу ком, который было невозможно проглотить, а визуализация потока красок вызывала тошноту. Страх жестоко посмеивался над ней в уголке ее сознания. Это не был страх перед балом или разоблачением. Корень ее нынешнего страха крылся в словах мужчины, которого она оставила минут пять тому назад. Она боялась встречи с черными масками. Боялась до ужаса, до дрожи. Катрина знала, что как только встретит одного из них, она вскрикнет, поддастся истерике, но упорно будет отстаивать свою жизнь.
   Так и случилось. Все ее нутро обратилось в ожесточенное противостояние, когда человек в черной маске под предлогом помощи потащил ее в неизвестный ей коридор. Разве тогда она могла поверить его словам? Разве могла счесть его слова правдой и отбросить возможность уловки? Нет. И только когда их губы соприкоснулись, когда она впервые в жизни ощутила вкус настоящего поцелуя, что-то внутри нее щелкнуло и обмякло. Ее прочный стержень гордости был сломан. Страх по неизвестной причине отступил. И Катрина еще какое-то время не могла совладать с новыми для нее чувствами и ощущениями. После ей вдруг вспомнился отец. Если бы его глаза увидели то, что только что произошло, то не только Круг черных, но и весь Авалас обратились бы в тлен и пепел. Да, она услышала за дверью голоса, которые явно принадлежали членам Круга, но человек в черной маске, стоявший перед ней, хотя и вызывал сомнения, но не внушал страха. Должно быть, причиной тому был поцелуй. Катрина слишком поздно осознала реальные намерения своего спасителя. Прислушайся она к его словам раньше, и злополучного поцелуя можно было бы избежать. Она разрывалась между благодарностью и гневом, потому и дала своему спасителю столь неоднозначный ответ. Ей было все равно, как он воспримет ее слова, все равно, что он будет думать о ней. Ей оставалось лишь трусливо сбежать от него, чтобы не последовало разоблачения и лишних разговоров. Играть Катрина с детства умела отменно, потому ее побег никак нельзя было назвать трусливым. Она и сама это знала, ведь именно она преподнесла свой побег красиво и загадочно.
   Выбравшись из дворца, Катрина встретилась с двумя стражниками, которые подчинялись непосредственно наследнику престола и входили в число его личной охраны. Они проводили госпожу до кареты, которая, сделав несколько больших кругов по городу, доставила ее обратно сразу же, как только гости разъехались.
   __________
  
   Часть 4. Сделка со смертью
  
   Франс стоял молча, опустив свой взгляд к земле и отвергнув прочие мысли. Сейчас он мог слышать лишь печальное подрагивание своего опаленного сердца. Еще будучи имперским солдатом, он успел познать опустошенность души, боль от выжженных на сердце ожогов, пережив смерти своих сверстников, своих товарищей. Немногим из его отряда удалось вернуться домой и быть удостоенными звания офицера. Тогда в Полетасе он, должно быть, ощущал нечто подобное, что и сейчас. Однако сейчас его внутренние раны саднили во стократ сильнее. Он совсем не чувствовал массивный компресс на животе, который плотно прилегал к месту его недавнего ранения. Вытоптанная трава под ногами, уже кое-где пожелтевшая, колосилась под яркими лучами подбирающегося к зениту солнца. Погода сегодня была неестественно спокойной. Вероятно, так она провожала покинувших этот мир в понедельник вечером членов Круга Ричарда Абвеля. Франс понимал, что его чувства крайне эгоистичны: ведь его совсем не беспокоили смерти всех тех, кто в тот злополучный вечер пришел на очередное собрание Круга. Его скорбь предназначалась лишь одному единственному человеку - его лучшему другу Роберту Грэйдэну. Несправедливая, незаслуженная смерть настигла молодого офицера именно тогда, когда он стоял у самого порога своего двадцатидвухлетия. А что теперь? Безжизненное, еще юное тело погружают в землю. Надоедливый священник монотонно бормочет подобие молитв, которые призваны помочь душе без сожалений оставить свой прежний сосуд и взмыть на Небеса. Более сотни человек сейчас вместе с Франсом наблюдают за ритуальной церемонией с полуравнодушными лицами. Многие из них даже не знали молодого Грэйдэна. Они пришли сюда, чтобы вовремя выказать свое почтение и выразить соболезнования приехавшим на похороны сына безутешным родителям. Так было нужно, так принято. В уголке души Франса таились остатки злобы: на себя, на всех этих чужих людей вокруг, на целый мир. Но в первую очередь все-таки он винил себя. Хотя Роберт и уверял перед смертью, что в случившемся нет вины Франса, что любой офицер был бы рад умереть, защищая своего истинного императора. Роберт защитил. И, даже несмотря на все это, чувство вины не покидало Франса.
   - К чему эта роскошь и показательность на обычных похоронах?! - мысленно возмущался он, приподнимая взгляд и ненавистно озираясь на толпившихся вокруг могилы людей. - Вам важна лишь личная выгода. Выразить соболезнования? Чушь! Если бы вас хотя бы немного заботило существование Роберта, то вы узнали бы его при жизни, а не использовали бы его смерть в целях личной политики. Будьте вы прокляты! Неужели вы и есть те самые люди, подданные Аваласа, за которых сражается Круг?! Неужели это ради вас тридцать человек отдали свои жизни в ту ночь?!
   Эрих не появился на погребении Роберта Грэйдэна. Однако его отсутствие отнюдь не было показателем безучастности и непочтительности. Скорее наоборот, Эрих был честен с собой и с другими. Наблюдать за нудной церемонией, слушать бесполезную болтовню священника и перешептывание за спиной, пребывать в унынии черного цвета лишь ради пятиминутной скорби? Едва ли удалось бы ему сохранить свое достоинство, не выказав скуки и не совершив поступка, балансирующего на грани этических норм. Пусть скорбят те, кому это нужно и те, кто того желает. Да, таково было его мнение. И он вовсе не стремился показаться бессердечным. Он просто знал правду, правду о том, как устроен мир, о том, какова смерть, и какова ее роль в судьбе человека.
   Утро среды, на которое и была назначена церемония погребения Роберта Грэйдэна, обещавшая затянуться до самого обеда, Эрих решил провести с большей пользой. Он навестил своего управляющего в замке Ви Кролей, познакомился с новой прислугой, которая, к его полнейшему удивлению, была ему несказанно благодарна. Управляющий клятвенно заверил барона, что в конце недели замок будет окончательно подготовлен к переезду господина. Эрих и не собирался ждать дольше. Скоро он вернется домой, в это странное место, в замок, который был ему одновременно родным и чужим. В полдень, на обратном пути к особняку Валиэс - своему временному пристанищу, Эрих задумчиво вглядывался в небесную синь. Его выражение лица было чрезмерно серьезным. Возможно, ему тоже было жаль, что он больше не увидит Роберта; возможно, он понимал всю глубину душевной раны Франса. Но останавливаться нельзя. Выбор был сделан, механизм миллионов судеб пришел в движение. И теперь ничего не закончится, ничего не остановится до тех пор, пока не будет положен конец внутренним противоречиям в Аваласе. А потому Франс должен стать императором. Отступать нельзя. И как бы ни было больно Франсу, Эрих не позволит отступить и ему. Еще с минуту молодой барон неотрывно наблюдал за чистым спокойным небом, но внезапно презрительно фыркнул и отвел взгляд. Этот цвет напомнил ему глаза той, благодаря кому Империя погрязла в интригах и тонула в хаосе недовольств и разногласий. Именно небесно-голубыми запомнил Эрих глаза Катрины Ольстен, учинившей кровавое безумие, праздник смерти в понедельник вечером в доме Грэйдэнов. Его чувства к этой юной особе были неоднозначны. Безусловно, всем своим сознанием и разумом он ненавидел ее, как злейшего врага, однако странности в ее поведении, которые он заметил при их последней встрече, не могли не затронуть иные частички его души. Нечто из глубин подсознания подсказывало ему, что все не так просто, как выглядит на первый взгляд. Неоднозначность пробуждала в нем неосознанный интерес к личности молодой девушки, принадлежащей враждебной стране, нации высокомерных богачей, большинство которых даже представления не имели о том, что в этой же самой вселенной, на этой же самой Земле существует бедность - люди с мизерным достатком, живущие за счет тех крох, которые им время от времени перепадают сверху. Такой ли в действительности была Катрина? Ответ приходил сам собой. Да, ведь иначе она бы не отправила на смерть пять десятков солдат Касэды для того, чтобы те всеми правдами и неправдами расправились с тремя десятками членов Круга Ричарда Абвеля.
   - Какие мысли тебя терзают? - полушепотом прохрипел явившийся из ниоткуда Имитис.
   - Тебе ли не знать, - равнодушно отвечал Эрих, даже не думая поворачиваться на голос.
   - Увы, изменять судьбы людей мне не подвластно. И воскресить человека я тоже не в силах.
   - Однако ты умело можешь подвести его к смерти. Нет, меня это не удивляет, ведь ты и есть смерть.
   - Чем я не угодил твоему нраву, мой друг? - хриплый голос прибавил серьезности.
   - Почему именно Роберт Грэйдэн?
   - Тебя интересует, почему я заговорил с ним? Почему предложил ему сделку? Ха, это ведь так занятно, - неестественно усмехнулся Имитис.
   - Почему из тридцати ты выбрал его? Что ты хотел получить от него взамен драгоценных минут жизни?
   - От него? Полагаешь, он мог меня чем-то привлечь?
   - Вот, значит, как, - раздраженный смешок сошел с губ Эриха. - А смерть поистине коварна. Я недооценил тебя, Имитис. Ты с самого начала рассчитывал заключить свою сделку со мной?
   - Разумеется, - Имитис довольно улыбался.
   - Ты сыграл на чужих чувствах. И даже если я промолчу, это не забудется.
   - Роберт Грэйдэн был важен для тебя. Я знаю. Но не способен понять. Ваши человеческие чувства слишком сложные.
   - Отец Эриха Ви Кроля тоже носил имя Роберт.
   - Помню.
   - Это имя моего отца. Роберт Грэйдэн был совсем другим человеком, и я даже поначалу относился к нему с предвзятым недоверием. Но мне удалось отбросить стереотипы и разглядеть в молодом офицере человека чести и верного товарища. А главное, он был дорог Франсу.
   - Прошу меня извинить, мой друг, но лишил жизни молодого Грэйдэна вовсе не я. Я лишь использовал удачно сложившуюся ситуацию.
   - Имитис, - устало выдохнул Эрих, будто ставя точку в их разговоре. Он помолчал, обдумывая что-то. - Мертвым сейчас хорошо на Небесах. Торгус позаботится о них.
   - Верно.
   - Какую плату ты ждешь от меня за подаренные Роберту минуты жизни?
   Имитис просиял всем своим видом.
   - Рад, что ты не забыл. Однако я сообщу тебе об этом позже.
   - Не желаю оставаться в должниках, - пристальный взгляд Эриха подавлял своим превосходством. Твердость и непреклонность барона легко смогли бы нанести противнику сокрушительное поражение, но Имитис предпочел избежать объяснений:
   - Наберись терпения, мой друг. Видишь ли, мне не хотелось бы продешевить, - черные глазки, казалось, улыбнулись, но в тот же миг исчезли, сохранившись в сознании Эриха лишь в качестве мистической галлюцинации.
  
   Суббота выдалась ненастной. С раннего утра и до позднего вечера за окном властвовало уныние. По крышам, не жалея силы, барабанил дождь. Погода была нещадна. Звук барабанной дроби раздражал, злил и на протяжении всего дня испытывал выдержку и терпение горожан. Эрих никогда не был против дождя, но сегодня широченные лужи воды на улицах и монотонный бой дождя о черепицу крыш выводили молодого барона из себя. И хотя жаловаться Эриху было не на что, сегодня он ненавидел дождь. Тихо, молча, ненавидел. Пожалуй, среди обитателей дома лишь одну леди Элизабет погода радовала, потому что ее супруг, Дорин Валиэс, с которым ей доводилось видеться не чаще трех-четырех раз в неделю, сетуя на затянувшееся ненастье, отменил все свои дела и остался дома. Супруги уединились в светлой гостиной. Должно быть, у них найдется немало тем для разговора.
   Ближе к четырем часам вечера Эрих задремал. Смутное осознание того, что к ужину он, скорее всего, уже не успеет, пробивалось сквозь хрупкий сон. Дрема была сладкой. Ему снилось нечто приятное, и он улыбался, но быстро разоблачал обман грез и стирал с губ улыбку, вновь углубляясь в сон. Его разбудил стук в дверь, сопровождаемый голосом дворецкого:
   - Господин Эрих, вас желает видеть господин Франс, - не исказив ни буковки, четко проговорил Вильс за дверью.
   Дверь была не заперта, однако правила этикета, рабами которых были все светские люди Империи, запрещали прислуге входить в покои господ без стука и без разрешения. Соответствующего ритуала требовал и прием гостя. Слуга уведомлял господина о визите гостя, после чего господин давал указания слуге о том, где и как скоро он будет готов принять пожаловавшую персону. В знатных кругах подобные ритуалы были естественны и прививались детям уже с младенчества. Но порой находились и те, кто предпочитал обходить длительные церемонии, особенно в случаях, требовавших незамедлительного принятия решения, либо когда один из собеседников торопился исполнить более важные дела, запланированные на день. В любом случае, протоколом пренебрегали в самых разных ситуациях, однако, сохраняя при этом требуемую галантность и вежливость.
   Эрих неторопливо потянулся, щурясь, заставляя свинцовые веки приподняться.
   - Пять минут, Вильс, - пробормотал молодой барон, перекатываясь на правый бок к краю кровати.
   Из-за двери донеслось несколько спешных шагов.
   - Ты заставишь ждать меня так долго?
   Узнав голос Франса, Эрих резко поднялся на кровати, отогнав сон. Дверь чуть вздрогнула, и сквозь стремительно растущую щель в полумрак комнаты стал поступать свет от коридорных ламп. Эрих рванул руку к прикроватной тумбе, на которой перед тем, как вздремнуть, оставил свою маску.
   Когда Франс вошел, прикрывая за собой дверь и вновь отдавая власть над пространством полумраку, Эрих сидел на краешке кровати, вертя в руках маску и пытаясь сообразить, как правильно надеть ее.
   - Можешь не надевать, - ровным голосом произнес Франс, прорезая тишину.
   Эрих смиренно отложил маску, отворачиваясь от гостя. Теперь он другой человек - барон Ви Кроль, которого никто не имеет права видеть без маски. Все, что было ранее, осталось в прошлом, в недалеком, но все-таки в прошлом.
   - Как погребение? - спросил Эрих. Его сейчас слишком многое раздражало и сбивало с толку: дождь, сонливость, отсутствие маски на лице. Спасал лишь полумрак. Эрих был не в духе вести беседу по протоколу даже с Франсом. Он был просто не в духе. Ему сейчас не хотелось становиться ни Эрихом Ви Кролем, ни Эрихом Фольстером. Он был собой, всего лишь Эрихом, всего лишь человеком.
   - Какой ответ ты намерен получить? - сдержал нахлынувший внезапно гнев Франс. - Это было не торжество и не бал.
   Если бы Эриха действительно интересовал его ответ, он сформулировал бы свой вопрос иначе. Он не имел ни малейшего желания получить ответ. Стоило признать, что заданный Эрихом вопрос, в самом деле, был неудачным. Требовалось поправить ситуацию и, наконец, проснуться.
   - Прими мои соболезнования. Мне действительно жаль, - ретировался Эрих. - Но ни ты, ни я уже не могли ничего изменить.
   - Я разыщу убийцу Роберта и лично всажу пулю ему в сердце.
   - Тобой руководят эмоции.
   - Эрих, - повысил голос Франс, - у тебя когда-либо был человек, которому ты доверял как себе? Который стал тебе не просто другом, но даже братом.
   Эрих поднялся с кровати и отошел к окну.
   - Был, - признался он, вспоминая ужасный пожар в доме Проффтов. - Но мне повезло меньше. Мне некому мстить за его смерть. А ожоги на лице всякий раз, когда я подхожу к зеркалу, напоминают мне о случившемся, о том, чему я не смог помешать и чего был не в силах изменить.
   - Что ж, - выдавил Франс уже тише. - Я пришел поговорить о другом.
   - Предлагаю перенести разговор, о чем бы ни шла речь, - поспешил упредить начало разговора Эрих.
   - Почему? - не выказав ни малейшего признака удивления, осведомился Франс.
   - Сегодня я не готов к разговору. Как видишь, даже внешне.
   Франс, до этого не обращавший внимания на удачно сокрытый в полутьме внешний вид собеседника, теперь разглядел его растрепанные волосы, помятую рубашку, лишь частично заправленную в светлые брюки, из-под полов которых выглядывали босые ноги. Да, внешность молодого барона к беседе явно не располагала.
   - Хорошо, - согласился Франс, не скрывая легкой брезгливости. - Но я, право, удивлен. Что послужило причиной столь кардинальным переменам в безупречном облике барона Ви Кроля? - съязвил Франс.
   - Дождь, - честно и с толикой детской наивности в голосе ответил Эрих.
   Невозмутимый вид Франса разбился об это безобидное слово. Еще минуту он пребывал в растерянности, наблюдая за светлым мужским силуэтом, затерявшимся на темном фоне. Ему так и не представилось возможности заглянуть собеседнику в глаза, снова увидеть уродливые следы ожогов на том лице. Впрочем, он к этому и не стремился.
   - Я останусь на ночь в особняке, - предупредил Франс, нащупывая в темноте дверную ручку. - Надеюсь, завтра дождь закончится, и барон Ви Кроль почтит мой взор надлежащим видом.
   Не дожидаясь ответа, Франс вышел из комнаты.
   И снова Эрих остался наедине с полумраком, заменившим ему сегодня маску. За окном тоже было темно. Лишь неугомонный дождь оживлял призрачное безмолвие улиц: шумел и мерцал в свете крохотных садовых фонариков и высоких уличных фонарей.
   - Тебе больше некуда бежать, Франс, - прошептал Эрих, водя пальцами по стеклу, - негде прятаться. Знаешь ли ты своего истинного врага? Знаешь ли, что имя всем твоим несчастьям - Катрина? И найдешь ли ты в себе смелости и мудрости сразиться со столь юным и очаровательным противником? Как ты поступишь,...Франс?
   Мысли вслух порой требовали излишней сосредоточенности, а потому утомляли. Эрих плотно задернул шторы и плюхнулся на кровать. Сон долго себя ждать не заставил и вскоре вновь окунул молодого барона в свои грезы.
  
   К утру дождь перестал. Погода все еще грустила, не позволяя даже крохотному лучику солнца пробиться сквозь бескрайний занавес седых туч. Деревья в саду вяло покачивали своими оголенными ветвями так, как диктовал им ветер. Осенью деревья всегда выглядят несчастными и жалкими. Кажется, будто им холодно, будто они взывают к милости природы. Но природа здесь бессильна. Так печальные деревья вынуждены смириться с жестокостью сезона. Говорят, что на мелких материках случается снег. Это когда с неба вместо дождя, кружась в воздухе, падают пушистые кружевные хлопья. Жители тех колоний с восторгом рассказывают об этом природном явлении, ведь даже там снег можно увидеть не часто. На материке трех держав снега не бывает. К концу холодного сезона, названного осенью, температура едва добирается до пяти-шести градусов, удерживает свои позиции пару дней, а затем сдается, уступая теплому ветру и согревающему солнцу. В Аваласе, также как в Касэде, Дэласе и в основной массе колоний сезона всего три, два из которых порой огорчают и рушат все планы. Это пронизывающий насквозь осенний ветер и летний зной. Однако наибольшую часть времени на материке тепло. Обладатели знатных титулов могут спокойно щеголять в роскошных нарядах, не пугаясь холода, дождя или зноя. Погода всегда осторожна и предусмотрительна. Она знает, когда люди ждут холода, и преподносит им холод, когда люди привыкают к теплому солнцу - накаляет его, и в воздухе расползается жар. Все привыкли к столетиями продолжающейся череде погодных проявлений. Так и вчерашний дождь не стал для горожан сюрпризом. Они знают, что осень подходит к своему пику, что скоро ударит холод, а затем погода медленно начнет возвращаться к привычным для всех теплым солнечным денькам, еще не летним, но осенне-весенним - намного более приятным и располагающим к прогулкам и празднествам.
   Проснувшись, Эрих поймал в коридоре двух мальчишек, которых обучал обязанностям прислуги Вильс - дворецкий особняка Валиэс. Эрих импонировал Вильсу. Это был тот идеал прислуги, которого порой не достает в домах многих представителей высшего света. Без Вильса в особняке не обходилось ничто: он присматривал за порядком, обучал манерам прислугу и был среди них единоличным лидером, он с легкостью умел угодить самым капризным гостям дома как словом, так и делом. Должно быть, поэтому даже Эрих не мог отказаться от его помощи. Или просто не хотел отказываться. В поисках Вильса мальчишки оббегали все этажи особняка, однако разыскать его им не удалось. Особого горя по этому поводу Эрих не испытывал. Он доверил приведение себя в порядок двум юным ученикам. Мальчишкам было лет по пятнадцать, и, как оказалось, свое дело они выполняли вполне сносно. Ребята помогли молодому барону принять ванну, подстричь ногти и убрать с лица лишние волоски. С последним было сложнее всего, ведь Эрих, по-детски упрямый, наотрез отказывался снимать маску даже на время купания. Вернувшись в комнату, он подобрал себе дневной наряд и самостоятельно оделся, не допустив мальчишек в свои покои.
   К завтраку Эрих спустился поздно. Столовая пустовала, однако стол был сервирован на две персоны. По-видимому, кто-то, также как и он, завтракать не торопился. Эрих занял свободное место за столом, деликатно управился с льняными салфетками, каждая из которых по правилам этикета имела свое особое расположение.
   - Кто еще из господ не спускался к завтраку? - поинтересовался Эрих у женщины, укладывавшей свежеиспеченный хлеб в специальную корзину.
   - Господин Франс попросил подать завтрак в половине одиннадцатого, - вежливо улыбаясь, ответила женщина. Эрих глянул на массивные настенные часы. Минутной стрелке оставалось до половины одиннадцатого меньше пяти минут.
   - Надеюсь, Франс пунктуален, - как бы, между прочим, заметил Эрих, нанизывая на хрустящую корочку багета тонкий слой масла.
   - Обычно господин не опаздывает, - не поднимая взгляда, отозвалась женщина и удалилась обратно в кухню.
   Когда Эрих уже покончил с бутербродом, со стороны лестницы, ведущей на второй этаж, послышался приближающийся глухой стук каблуков о паркет. Каблуки мужских туфель постукивали куда более приятно, чем звякали каблучки женских. Этот звук отчего-то вызвал у Эриха улыбку, с которой он и встретил Франса, вошедшего в столовую.
   - Доброе утро, - вежливо выдавил Франс, усаживаясь за стол напротив Эриха.
   - Не настолько доброе, насколько бы этого хотелось. Но и такое гораздо лучше вчерашнего, - прокомментировал Эрих, не снимая с губ улыбки.
   - Рад, что сегодня ты соответствуешь своему образу.
   - Мы оба соответствуем, - добавил Эрих.
   - Верно, - буркнул Франс, наливая в чашку горячий чай.
   - О чем ты хотел вчера поговорить?
   - Думаю, столовая - не самое подходящее место для серьезного разговора.
   - В таком случае, я готов и к несерьезному, - иронично ответил Эрих.
   - Сбереги свое отменное настроение до нашей скорой встречи.
   - Само собой. Хандре нельзя уступать. Однако каждому человеку дозволены маленькие слабости. Мы с тобой не исключение, ведь так? Даже самые сильные духом, самоотверженные и высокочтимые люди имеют слабости.
   - Не спорю.
   - О твоей слабости знаю только я. И мы не должны допустить, чтобы об этом узнал враг.
   - Враг? Кого ты имеешь в виду?
   - Того, кто правит пешками, кто выбирает правила игры, в которую втянута Империя.
   Ладонь Франса обрушилась на стол, чуть приглушив звуковой импульс удара. Глаза-хамелеоны вспыхнули. Прочая мимика лица оставалась под контролем.
   - Интриги всегда исходили от верхов. Эред, теперь Касэй...
   - Отчасти ты прав, но даже императоры Аваласа стали жертвами. Нужно подняться еще выше, Франс. Ты ведь знаешь, кто сейчас скрыто правит миром.
   - Касэда.
   - Да, полагаю, это их рук дело. Разобщая народ и власть, сея хаос и раздавая грехи, деятели Касэды получат истощенный Авалас без боя и сопротивления. Ничто не мешает Касэде проявить себя в качестве освободителя Империи.
   - Не позволю, - Франс напрочь позабыл об остывающем чае и, сжимая кулаки, силой сдерживал закипающую в груди злобу.
   - А теперь успокой свой пыл. Чувства и эмоции притупляют разум. В такие минуты логика недоступна.
   - Видимо, я не ошибся, и у тебя тоже есть, что мне рассказать.
   - Да, пожалуй, я могу рассказать тебе кое-что, достойное твоего внимания, - сделав большой глоток чая, Эрих отложил столовые приборы, несколько раз коснулся салфеткой губ, убирая последние следы масла, и поднявшись из-за стола, деловито сообщил Франсу. - Поговорим в библиотеке, если не возражаешь?
   - Не возражаю.
   - Буду ждать тебя через пятнадцать минут. Не торопись с завтраком, - уже подходя к дверям, не оборачиваясь, произнес Эрих.
   Библиотека располагалась на первом этаже в левом крыле особняка. Читать в Империи принято было любить. Иными словами, протокол обязывал обеспеченных людей быть образованными, эрудированными, грамотными и приятными собеседниками. И, наверное, единственным, что могло им помочь в этом, являлись книги, а точнее целые библиотеки книг, которые собирались, пополнялись и наследовались поколениями. Комплектовались библиотеки в зависимости от интересов и пристрастий господ и, как правило, занимали пространство большой комнаты или даже целого зала. Граф Валиэс ограничился комнатой. Светлая и просторная библиотека дома Валиэс, будучи относительно скромной, содержала самую разнообразную литературу. Здесь можно было найти книги как для самообразования, так и для удовольствия. И, конечно, Эрих помнил, что небольшая библиотека дома Валиэс способна дать вполне вразумительный ответ на многие вопросы. Однако на этот раз его вопросы оказались слишком сложными для книг. Должно быть, ни одна книга не способна раскрыть тайные замыслы Касэды, не способна поведать об истинной природе человеческой личности, о том, что скрыто в глубинах его разума и что руководит его выбором и поступками. Диванчик песочного цвета в центре комнаты-библиотеки приветливо ожидал очередного читателя. Рядом стояло кресло в тон. Знакомая тишина заставила Эриха умиротворенно закрыть глаза и с наслаждением вдохнуть запах старенькой книжной бумаги. Усевшись на диване, он откинул голосу на мягкую спинку, и вдохнул вновь. Тишина и книги. Когда-то это было его жизнью. Нет, не когда-то, а всегда, практически всегда, сколько он себя помнил.
   Эриху показалось, что он ненадолго задремал. Сквозь притупленный слух прошел звук закрывающейся на ключ двери. Вместе с вошедшим человеком в комнату проник прохладный воздух, потревоживший спящие ощущения Эриха. Молодой барон внезапно открыл глаза, оторвал голову от спинки дивана и с огромным усилием ликвидировал зачатки сонливости в глазах и в мыслях.
   Франс на этот раз вошел сравнительно тихо. Каблуки его туфель молчали, легко ступая по паркету. Как ему это удавалось? Франс уже сидел в кресле, когда Эрих, наконец, пересилив свое ленное настроение, готов был перейти к долго откладываемому разговору.
   - Если позволишь, я начну? - произнес Франс так, словно это разумелось само собой. - Тебя я выслушаю после.
   - Хорошо, - согласился Эрих с видимым безразличием.
   - У меня есть вопросы, ответа на которые я не нашел. И все они касаются непосредственно двоих: Эриха Фольстера и барона Ви Кроля. Один из них сейчас здесь и, я надеюсь, сможет разрешить вставшие передо мной неясности.
   - Если это в моих силах...
   - Не сомневаюсь.
   - В таком случае, я постараюсь ответить на твои вопросы.
   - Я не верю в волшебство, Эрих, - натянул маску холодной серьезности Франс, - могу допустить неточность сведений, поступающих ко мне от надежных людей. Но я верю своим глазам и своим ушам. У Эриха Фольстера не было и нет никаких родственных связей с фамилией Ви Кролей. Так каким образом девятнадцатилетний мальчишка смог получить мистическое наследство барона Ви Кроля, присвоить себе его титул, войти в наглухо замурованный и спрятанный от любопытных искателей приключений замок...? И это только начало. Как, Эрих?!
   - Разве возможен иной ответ помимо того, которого ты желаешь избежать? - Эрих отвечал непринужденно, будто знал все вопросы Франса заранее, будто предвидел его реакцию на каждый из них.
   - Должен быть иной ответ! - Франсу сейчас хотелось переступить через все нормы приличия, схватить Эриха за грудки, сорвать с его лица нелепую маску, явно покрывавшую часть правды, хорошенько встряхнуть зазнавшегося мальчишку и заставить говорить, выбить из него то, во что он, Франс Валиэс, способен поверить. Вот только этикет его сдерживал. Этикет допускает лишь словесный поединок. Этикет - есть та инстанция, которая делает светского человека высшим существом, а необразованных горожан - низшими животными. Франс не смел переступать черту, снисходить до удела животных, хотя его внутреннее животное уже было близко к пробуждению. И, тем не менее, его голос оставался ровным и строгим. - И все же я рассчитываю получить иной ответ.
   Эрих пожал плечами.
   - Ведь ты способен поверить в странности барона Ви Кроля, в его предсказания смерти...
   - Однако, ты не он, - не нашел достойного аргумента Франс.
   - А в чем различия? - на губах Эриха появились очертания улыбки, выжидавшей момента своего триумфа.
   Франс смерил Эриха суровым взглядом, обдумывая свои последующие слова.
   - На осеннем балу убитый мужчина, носивший цвета Касэды, вызвал у Эриха Фольстера страх, тревогу и панику. Тот Эрих Фольстер не умел принять смерть человека. А после кардинальных перемен нынешний барон Ви Кроль продемонстрировал потрясающие чудеса самообладания, решительности и отваги, собственноручно убивая одного из темных мундиров. Понимаешь, о чем я?
   - В какой-то степени. Вот только уточню, ты настаиваешь на переменах во мне или считаешь меня...,хм..., самозванцем, выдающим себя за Эриха Фольстера?
   - Черт возьми, я не знаю! - Франс соскочил с кресла. Казалось, можно было заметить, как в воздухе растворялись его сдержанность и терпение.
   - Ты сам загоняешь себя в тупик, создавая полнейшую бессмыслицу там, где нужно лишь немного приоткрыть наглухо запертые двери, где есть все доступные средства, чтобы если не сломать, то хотя бы отодвинуть стены, преграждающие дорогу пониманию.
   Слабые проблески улыбки еще оставались на губах Эриха, взгляд которого теперь принимал на себя серьезность Франса. Будучи бесконечно твердым в своем убеждении, Франс неторопливо достал из кобуры револьвер, произвел над ним необходимый ритуал перезарядки и направил оружие на Эриха. Молодой барон отреагировал на такой жест собеседника довольно спокойно.
   - Кто ты, Эрих? - произнес вполголоса Франс, разбавляя тишину несвойственным его сильной личности смягченным голосом.
   Оба собеседника замерли, воплощенные каждый в своей роли. Сцена длилась не менее минуты, после чего Эрих поднялся и приблизился к дулу револьвера. Франса подобные действия Эриха колебаться не заставили. Рука оставалась уверенной, хват рукоятки железным, выражение лица хладнокровным.
   - Ты не убивал стражника Касэды на осеннем балу. Ты предпочитаешь огнестрельное оружие, а за саблю берешься только тогда, когда под рукой не оказывается заряженного револьвера. Тот человек был убит саблей. Причем имперской саблей. Да, я запомнил его рану. Она была продолговатой. Касэдские солдаты используют клинки с более широким лезвием. Полагаю, вражеский стражник был убит твоими людьми. Теми, на ком в тот вечер были черные маски, схожие с моей.
   - Я могу разрешить наше недопонимание одним выстрелом. И я останусь прав, потому что буду жить. Твоя правда умрет с тобой.
   - Если ты считаешь такой ход разумным. Разве я вправе препятствовать истинному наследнику Империи...
   - А лгать истинному наследнику Империи ты вправе?!
   - Если ты желаешь видеть в моих словах ложь, то они для тебя ложью и останутся. Наш спор лишен смысла и не завершится ничем, кроме твоего опрометчивого поступка. - Эрих обхватил дуло револьвера и направил в пол.
   Грохнул выстрел. Отдача коснулась обоих. Непривыкший к мощной отдаче револьвера, Эрих поежился и рефлекторно отдернул руку. Пуля пробила паркет и скрылась сразу за ним.
   - Я не могу позволить тебе этого, Франс, - Эрих потирал ладонь, которая все еще сохраняла ощущения отдачи. - Я не позволю тебе совершить ошибку. - Присев, он попытался разглядеть вогнанную в пол пулю. Искомый объект заметить было не сложно, но вот достать ее, не повредив паркет, возможным не представлялось. - Ты уже принимал решение: ты удостоил меня своего доверия. Ничего ведь не изменилось, - Эрих поднялся на ноги и глянул Франсу в глаза. - Меня не ослепила злоба и жажда отмщения, я способен увидеть то, что скрывают от тебя твои стены. Моя цель - вернуть прежний Авалас, привести его к процветанию. Разве не достаточно?
   - Я не знаю, кто ты..., я...
   - Сейчас ты можешь потерять гораздо больше, чем уже потерял. На кону стоит Авалас. И тот, кто его желает, разнес в прах Круг Ричарда Абвеля и вместе с тем лишил тебя воли к борьбе. Не думаешь, что в таком случае победу и Империю ты отдаешь ему без боя?
   - О ком ты? Тебе ведь известно имя этого человека.
   - Оно и тебе известно. Но готов ли ты выслушать меня, поверить моим словам?
   Франс задумался. Напряженно потирая лоб, он прошелся вдоль стеллажей книг до противоположной стены, затем вернулся и занял прежнее место в кресле.
   - Значит, ты предлагаешь мне слепо верить твоей правде? - ровно произнес Франс.
   - Ты можешь чего-то не понимать, можешь отказаться от того, что слышишь и видишь. Не важно. Просто верь мне, Франс, верь в меня.
   Подперев голову рукой, Франс молча разглядывал книгу, лежавшую на столике перед ним. Последний пятый том истории Империи Авалас.
   - Если я хочу стать императором, правильно ли я поступаю? - мысленно спрашивал себя Франс. - Что я должен делать? - На мгновение он закрыл глаза в поисках ответов, затем открыл, переведя взор на Эриха. На Франса терпеливо смотрела пара блеклых голубоватых глаз. Их цвет был размытым, будто заволоченный дымом или туманом. Глаза-хамелеоны были другими - всегда строгими и пронзающими насквозь, сбивающими с толку размышляющего. Хорошо, что глаза Эриха не такие.
   - Расскажи мне, - наконец, решил Франс, - я готов тебя услышать и, если потребуется, принять то, что ты мне скажешь.
   - Замечательно, - сквозная улыбка и вальяжный жест Эриха, заставили Франса насторожиться. - Начнем с того, что завтра я намерен покинуть дом Валиэс и перебраться в замок Ви Кролей. В связи с этим хочу предложить тебе восстановить деятельность Круга Ричарда Абвеля там.
   - Полагаешь, что после бойни в особняке Грэйдэнов члены Круга рискнут собраться вновь?
   - Вопрос веры. И воли. В первую очередь твоей воли.
   - Ввиду сложившихся обстоятельств отказываться от твоего предложения неразумно.
   - Рад, что в этом наши мысли совпадают, - одобрительно улыбнулся Эрих. - Теперь мы можем вернуться к тому, на чем остановились. - Он выдержал недолгую паузу. - Человек, о котором шла речь, никто иной как прелестная Катрина Ольстен.
   - Племянница герцога? - с сомнением в голосе уточнил Франс.
   - Это лишь одна из ее ролей. Это ложь, которая так легко вплелась в канву действительности. Настоящая мисс Катрина - та самая молодая особа, которую пытались схватить на осеннем балу твои люди. Она же таинственная гостья имперского дворца и мнимая союзница Касэя Дотского.
   - Не может быть, - вырвалось у Франса. - Значит, темные мундиры, кишащие во дворце - ее личная охрана. Получается сам президент Касэды выделил для нее целую армию привилегированной охраны... Да кто же она такая?!
   - Кем бы она ни была, ее действия непредсказуемы и опасны. Неизвестно, когда она вздумает нанести следующий удар, и каким он будет. Однако, в отличие от нас, мисс Катрина в достаточной мере осведомлена о Круге Ричарда Абвеля. Потому ей и удалось застать нас врасплох.
   - Ты знал, что она готовилась к внезапному нападению на особняк Грэйдэнов? Несомненно. Иначе, к чему были твои предупреждения.
   - Полной уверенности у меня не было. Но я предполагал, что она сделает свой ход именно в тот вечер.
   - Догадки?
   - Подсказки. В которые ты предпочитаешь не верить.
   - Что ж, оставим сложные для понимания вещи. Надеюсь, однажды я научусь понимать тебя, и ты мне откроешь остальную часть своей правды.
   - Непременно.
   - Значит, мне противостоит юная леди, коварная, расчетливая и умная не по годам, как и ты. Становится ясно, почему ты с легкостью разгадываешь выстраиваемые ею планы.
   - Не так уж это и легко. У меня нет ни малейшего предположения относительно ее следующего шага.
   - Думаю, сейчас она празднует победу.
   - Не уверен. Ты сам сказал, что она умна. И это похоже на правду. А умный человек не станет останавливаться и давать себе послабление, когда желаемая цель уже в пределах видимости.
   - Тогда что же?
   Эрих отрицательно покачал головой.
   - Хорошо, - заключил Франс, - подождем. Однако мы должны быть готовы к следующему выходу юной леди на сцену. И мы должны иметь достаточно сил, чтобы отразить ее новый удар, каким бы он ни был.
   - Мы подготовимся, - мечтательная улыбка заиграла на губах Эриха, - и дадим достойный отпор прелестной мисс.
  
   ***
   - Все еще не спишь?
   - Страна грез не жалует меня. Что она преподнесет мне при моем новом появлении там? Я устал. Я слишком устал видеть сны из прошлого.
   - Элис, верно?
   - И она тоже. Но вчера мне являлась не она. Вчера я вновь беседовал с Робертом Грэйдэном на балу у герцога Ольстена.
   - Отметил нечто странное?
   - Пожалуй. Все повторялось один в один как тогда. Но во сне я ощущал внутреннее состояние господина Грэйдэна. От него веяло предсмертным унынием. Да, он знал о грядущей смерти, чувствовал, ждал ее.
   - В действительности было именно так?
   - Теперь я уверен в этом.
   - Сделал какие-то выводы?
   - Выводы я сделал давно. Увиденный мною сон лишь подтвердил их.
   - Тебя это печалит?
   - Быть частью механизма жизни не доставляет радости.
   - То, что ты называешь механизмом, непостижимо для человека. Исключений нет.
   - Даже для тебя?
   - Порой и для меня. Хотя человек неизмеримо далек от моей сущности.
   - Но не я.
   - Ты - совсем другое. Особенно сейчас.
   - Должно быть.
   - Попытайся уснуть. Ведь барон Ви Кроль полон отваги. Завтра предстоит непростой день. Твой дом примет у себя первое собрание Круга Ричарда Абвеля.
   - Франс справился со своей задачей. Я не сомневался в нем. Кому, если не истинному наследнику Империи, сплачивать народ Аваласа и поднимать его против затаившихся в тени дворца захватчиков.
   - Да, молодой Валиэс достоин императорской короны. А ты? Не желаешь ли ты корону для себя? Прекрасный барон достоин ее не меньше.
   - Ха-ха...! Чем же я ее заслужил? Определенно, свою лепту в историю я внес. Вот только оставленный мной в истории след горит красным пламенем войны. Я заслужил не корону, а желаемую моей совестью возможность искупления. Это все, что я мог заслужить.
   - Слишком пессимистично.
   - Ничуть. Это правда. И спорить с ней ни к чему.
   - Засыпай, мой друг. Тебе нужно отдохнуть от серьезности. Она - вещь заразная.
   - Сейчас я не серьезен.
   - Возможно, но тебе потребовалось ее слишком много, чтобы изменить судьбу молодого Валиэс и вернуть ему самого себя.
   - Ты прав. Я устал быть таким. Серьезность, отвага, рассудительность, самообладание.... К чертям все! Я вернусь к тебе, Имитис.
   Томное зевание. Затем минутная тишина, за которой следуют слова уже откуда-то далеко, из страны грез.
   - Я знал, что смогу убить, Имитис.
   - Не сомневаюсь.
   - Ни сожаления..., ни раскаяния..., ни скорби...
   __________
  
   Время. Вечно оно спешит. Вечно его не хватает. Оно никого не ждет, никому не угождает. Оно идет само по себе. Ему чуждо все: человек, мир, жизнь. Но зато оно не лжет. Никогда. И не терпит лжи других, так как все равно открывает правду рано или поздно. Время. Оно не замедляет хода и не ускоряется, не изменяет направления, но и не указывает его. Оно одно на всех и неподвластно никому. Оно удивительно и просто.
   Франсу Валиэс потребовалось не менее месяца, чтобы по крупицам восстановить Круг Ричарда Абвеля. Чудовищная резня трех десятков человек на последнем собрании Круга, в числе которых оказался Роберт Грэйдэн - хозяин особняка Грэйдэнов в Миции и один из лидеров Круга черных, повергла в ужас всех. Горожане еще долго обходили стороной дом Грэйдэнов, считая его залитым проклятой кровью. Солдаты и офицеры, скрывавшиеся ранее под черными капюшонами членов Круга, запрятали свои плащи на самые дальние полки шкафов и комодов, не решаясь ни избавиться от них, ни надеть снова. Многие заочно известили Франса о том, что больше не желают участвовать в столь опасном мероприятии и просили более их не беспокоить. Имена не назывались. Все происходило под завесой тайны. Круг Ричарда Абвеля изначально также создавался тайно. Никто не предполагал, что неизвестный враг использует все мыслимые и немыслимые средства, чтобы получить сведения о Круге. И все-таки ему это удалось. Удалось и нанести удар из тени в самое сердце Круга. Франс слишком болезненно переживал неожиданно скорое прощание с лучшим другом и боевым товарищем. Черная злоба опутала его разум, жажда мести нестерпимо сдавливала грудь, рвалась наружу. Потеря контроля над своими чувствами могла бы довести Франса до безумия. Но пуля, выпущенная в паркет, смогла остудить его пыл. Была то пуля или загадочный Эрих Фольстер, натянувший на себя маску не менее загадочного Барона Ви Кроля, теперь уже не имело значения. Сейчас значимо было лишь то, что Франс Валиэс - единственный ныне лидер, способный возглавить и повести за собой недовольных императорской властью людей - вернулся на путь своей благородной цели. Молодому лидеру приходилось лично наносить визиты каждому имперскому офицеру и повторять то, во что он верил. Как не странно, следом за ним начинали верить и другие. Офицеры, даже те, кто ранее оставил Круг, воодушевленные высокими речами Франса, вновь готовы были следовать за ним, сражаться за правду и истинного императора. Должно быть, Франс, несмотря на свою строгость и жесткость, был человеком достаточно харизматичным. Иначе подобного рода чудеса объяснить невозможно.
   И вот, чуть больше, чем через месяц, в пятницу вечером состоялось первое собрание возрожденного Круга Ричарда Абвеля. На этот раз Круг впервые собрался в фамильном замке Ви Кролей на окраине Миции. Эрих был твердо уверен как минимум в двух вещах. Во-первых, Катрине Ольстен не может быть известно ни об этом собрании, ни о месте его проведения. И, во-вторых, атаковать фамильный замок Ви Кролей также легко, как особняк Грэйдэнов, у юной мисс не получится. Замок хорошо укреплен, да и все подступы к нему поросли высоченной травой. Чтобы атаковать этот замок, его сначала нужно отыскать, затем добраться до него и уж только после наносить удар по укреплениям замка. Но тот удар заведомо будет обречен на неудачу.
   С погодой в последние дни везло все меньше. Жуткий холод и ледяной дождь повергали горожан в тоску, а Эриха и вовсе заставляли хандрить. Четвертый день хозяин замка отказывался выходить из своих покоев. Ел он мало и на протяжении дня дремал, зарывшись с головой под одеяло. Обед ему приносили в покои, а о завтраке и ужине слышать он не желал. Иногда к нему заходил Франс, над которым погода власти не имела. Молодой Валиэс не переставал удивляться тому, как легко безобидному дождю удалось сразить столь сильного человека, на что Эрих отвечал ему:
   - Теперь и ты знаешь о моей слабости. Сохрани ее.
   Франсу ничего не оставалось, кроме как вяло усмехнуться и вернуться к своим делам. С переездом в замок Ви Кролей дел у него меньше не стало: восстановление деятельности Круга, связь с доверенными людьми из имперского дворца, сбор сведений о передвижениях императора и его наследника, а также о таинственной Катрине Ольстен, чьи замыслы были еще не вполне ясны.
   В пятницу утром дождь прекратился, и уже к обеду из-за туч несмело выглянули первые лучи еще заспанного солнца. В этом отношении Эрих прекрасно понимал солнце, потому как сам чувствовал нечто схожее, неуклюже скидывая с кровати на пол окостеневшие ноги. За четыре дня, проведенные в постели, ноги, казалось, разучились ходить. Но это лишь казалось. Опершись рукой о стену, Эрих поймал равновесие и начал медленно передвигаться.
   - Что же со мной случилось? В какое же ничтожество превратил меня этот дождь! Как он посмел возыметь надо мной такую огромную власть?! - бормотал он себе под нос, то повышая голос, то переходя на шепот. - Ведь раньше... Да не было такого раньше! Не понимаю. Не по-ни-ма-ю...
   Франса весьма поразило появление Эриха на собрании, однако опытный оратор не подал виду и продолжал вещать о своих планах, о всеобщих целях и обо всем том, что ни на йоту не стоило внимания с трудом добравшегося до гостевой залы Эриха. В замке Ви Кролей было решено проводить собрания Круга именно здесь, в гостевой зале, где достаточно места, чтобы вместить даже сотню человек, а также где хотя бы четверть из них сможет разместиться на диванчиках, в креслах и на стульях. Франсу было отведено отдельное кресло с деревянными подлокотниками, заменявшими стол, из которого он то и дело вскакивал, акцентируя внимание на какой-либо важной мысли, и совершал "круг почета" по всей зале, возвращаясь затем обратно. Мерно зевая, Эрих стоял в дальнем углу залы, удерживая свое тяжелое, ленивое тело на ногах лишь за счет стены.
   Из последних новостей, что он все-таки услышал на собрании сквозь свое зевание, Эрих отметил грядущий бал, который устраивал герцог Ди Корвэн по случаю годовщины своей свадьбы. Мысль об этом бале, почему-то напоминала Эриху о леди Элизабет, которая была чрезмерно возмущена переездом племянника в чужой дом. Эрих, разумеется, не мог раскрыть тетушке всю правду, потому поставил ее перед фактом, что он и Франс будут жить в доме их общего друга. Ни точного адреса, ни имени подозрительно гостеприимного друга леди Элизабет не получила, отчего была недовольна вдвойне. Да, леди Элизабет не пропустит такого события. Она обязательно выберется на этот бал.
   - И мне не помешает немного развеяться, - задумался Эрих, зевая в очередной раз.
  
   Кто же не любит роскошные балы и пышные торжества?! Выйти в свет, надев новенький наряд, который был куплен специально в преддверии заявленного события, узнать последние новости, пустить пару сплетен и весь вечер смаковать их, наслаждаясь оркестром, вином и лицемерным общением. Для большинства знатных особ это своего рода негласная норма, которую они с удовольствием соблюдают. Но, конечно, на любое большинство, найдется свое меньшинство, которых не устроит музыка, слишком сладкий вкус вина, слишком яркий свет люстр, слишком скользкий пол и еще множество других моментов, которые также входят в категорию "слишком". Гораздо проще все для того, кто наблюдает со стороны.
   За последнее время в обществе Миции прижилось несколько слухов о молодом господине, чью верхнюю часть лица скрывает шелковая белая маска. Говорят, что он носит титул барона и обитает где-то на окраинах города. Говорят также, что этот человек способен предсказать смерть любого, лишь взглянув на него.
   Если первый слух был истиной правдой, в чем успела убедиться знать Миции, присутствовавшая на балу у герцога Ольстена, то второй еще предстояло проверить либо доказать, прежде чем вешать на ни в чем не повинного человека столь жуткий "ярлык".
   Войдя в бальный зал, Эрих окинул ответным взглядом уставившихся на него гостей и, довольно усмехнувшись в душе, величественно прошествовал до ближайшего столика, где традиционно стояли бокалы с вином различных сортов и оттенков. С тех пор как Эрих Фольстер получил воспоминания барона Ви Кроля эффект "дежавю" посещал его неоднократно. Так и сейчас. Он будто бы видел все эти лица раньше, перепуганные и настороженные, наивные и озлобленные. Он будто бы уже стоял так раньше с бокалом кроваво-красного вина в руке и ловил на себе косые, порой презрительные, а порой восхищенные взгляды. Все повторялось снова. Еще раз. Хотя нынешний барон Ви Кроль и не мог самостоятельно предсказывать смерти людей, однако от своего мистического амплуа он не отрекся, напротив, всячески поддерживал его, рассказывая, вопреки протестам Франса, одному за другим членам Круга об их смерти. Одни отказывались верить в предсказания, смеясь над молодым шутником, другие же вспыхивали возмущением, принимая безобидные предсказания барона за оскорбление, а еще хуже, за личную угрозу. Однако разве можно забыть предсказание скорой кончины? Конечно, нет. Мучимые пугающими откровениями барона Ви Кроля офицеры, да и представители иных чинов, делились своими страхами и опасениями с родней и соседями, представляя им при этом личность предсказателя не в лучшем свете. Да, слухи в Миции порой могут быть куда эффективнее газет и писем...
   Не прошло и пяти минут пребывания Эриха на балу, как к нему подошел высокий молодой мужчина, одетый в темно-зеленый костюм прислуги, и вполголоса передал устное приглашение от хозяина дома:
   - Господин Ди Корвэн желает говорить с вами. Следуйте за мной, пожалуйста.
   И Эрих последовал, невинно улыбаясь.
   - Все повторяется, - прошептал он сам себе, пересекая полный гостей зал в направлении одноступенчатого подиума, где ожидал его герцог.
   - Твоя жизнь вернулась на круги своя. Удовлетворило ли это прекрасного барона? - льстиво заскрипел в ушах Эриха голос Имитиса.
   - Ты вовремя, - улыбка на губах барона стала шире. - Вероятно, мы заинтересовали герцога.
   - Его мог заинтересовать лишь барон Ви Кроль. И удивляться здесь нечему.
   - Да, вероятно, ты прав, - вздохнул Эрих из-под тени улыбки.
   - Я расскажу тебе о его смерти. И даже больше.
   - Замечательно.
   Имитис материализовал свой человеческий облик сразу же, как только Эрих остановился перед величаво восседавшем в широченном кресле герцогом Ди Корвэном. Стоя по левую руку от Эриха, Имитис задумчиво разглядывал статного мужчину уже далеко не молодого, но и еще не захваченного в беспощадные лапы старости. Сквозь темные волосы осторожно проступало несколько седых волос, а золотистые глаза смотрели на приглашенного гостя испытующе дерзко. Опершись на свою черную трость, Имитис презрительно фыркнул.
   - Господин грубоват и весьма надменен. Как подобному созданию до сих пор удается ладить с супругой и вести светскую жизнь? Поразительное недоразумение!
   - Имитис, - с ироничной улыбкой покосился на него Эрих, по-прежнему оставляя приоритет своего внимания герцогу.
   - Значит, вы - тот самый загадочный барон, о котором сейчас ходит немало самых разных слухов, - голос герцога звучал обособленно и жестко.
   - Мое имя - Эрих Ви Кроль. Рад знакомству с вами, господин герцог, - манерно кланяясь, Эрих улыбался, правда, в большей степени своим мыслям и словам Имитиса, о чем герцогу было знать совсем не обязательно. Да он и не мог об этом знать.
   - Извольте снять маску. Я привык видеть лицо собеседника, - приказал гостю герцог.
   - Позволю себе сохранить свои тайны нераскрытыми. Полагаю, вы человек благоразумный, и не станете расценивать мой отказ как оскорбление вашей персоны.
   Герцог промолчал, с явным раздражением встречая смелый взгляд наглеца.
   - Я несказанно счастлив, что вы оказали мне честь, пригласив на столь великолепное торжество. Сегодняшний бал бесподобен. Надеюсь, ваша супруга в добром здравии?
   - В добром, - бросил ему в ответ герцог, с равнодушием принимая предел лицемерия, на которое был способен Эрих.
   - Чудесно, - улыбка молодого барона сдавала свои позиции. - Если позволите, я присяду, - он глянул на пару скромных кресел рядом с тем, в котором разместился хозяин торжества, а затем перевел взгляд на самого герцога. Тот кивнул в знак одобрения.
   Эрих устроился в кресте, взял со столика бокал вина и, сделав глоток, продолжил.
   - Итак, почтенный герцог, признаюсь честно, я отвратительно играю незнакомые мне роли, за что прошу меня извинить. Я не интриган и не лицемер. Я - барон Ви Кроль. И поверьте, это далеко не пустое имя, это моя сущность, которой уже больше века. Не сочтите меня сумасшедшим. Ведь вы верите моим предсказаниям, раз уж отважились пригласить меня к себе в дом. - Эрих облегченно улыбнулся. - Так я могу задать вам вопрос?
   - Да, - с недоверием в голосе ответил герцог, чей взгляд был явно озадачен внезапным признанием барона.
   - Желаете знать, когда вы умрете? - с наслаждением задал свой излюбленный вопрос Эрих. Казалось, он был готов к любой реакции герцога, но только не к той, которая последовала за этим вопросом. Герцог Ди Корвэн смутился. Словно ребенок, случайно услышавший то, что для него вовсе не предназначалось. Внутри сурового облика мужчины рождался ответ, который отторгался разумом, титулом, положением в обществе, но который рождало его глупое светское любопытство, способное победить все.
   - Вы страшный человек, барон, - подавляя свое привычное превосходство, пробормотал герцог. - Я даже начинаю верить в то, что вы демон.
   - Как все просто, - усмехнулся барон, - стоит человеку открыть себя настоящего свету, и все начитают подозревать в нем странности, считать его демоном и высшим злом. Слухи облачаются в личину правды, так и не получив ни единого доказательства. А вам и не нужны доказательства, верно? Как не согласиться с мнением общества? Ха! Для таких как вы это немыслимо...
   Недоумение в глазах герцога возрастало.
   - Я знаю ответы на любые ваши вопросы, потому что они все типичны, однообразны..., банальны, если вам так будет угодно. Я даже знаю, что вы ответите сейчас. Я демон? Нет, но вы ответите "да", и едва ли что-либо или кто-либо заставит вас передумать. А желаете ли вы узнать о своей смерти? Конечно, желаете! Все желают! Это сила светского любопытства. И я не стану дожидаться вашего положительного ответа. Я расскажу вам...
   - Изумительно, мой друг! - Имитис аплодировал, не жалея ладоней. - Я в полном восторге!
   Скрывая за улыбкой ожидание, Эрих пронзал взглядом увлеченного развернувшейся сценой Имитиса.
   - Покорнейше прошу простить, - исправился тот, встретив, наконец, взгляд молодого барона. Откашлявшись, Имитис сменил тон и принялся рассказывать. - Господин Ди Корвэн умрет от сердечной недостаточности через два месяца и шестнадцать дней, - он расплылся в улыбке. - А случится это рано утром. Должно быть, господин так и не проснется тем утром.
   Эрих пересказал герцогу слова Имитиса. Рука мужчины невольно потянулась к груди и, смяв одежду в кулаке, застыла. Лицо герцога начало заметно бледнеть, а глаза смотрели уже не на сидящего перед ним барона, а сквозь него, в туманное будущее.
   - Герцогу дурно! - прикрикнул Эрих на стоявшего в замешательстве слугу. - Принесите воды и отведите его на балкон! - слуга сорвался с места и поспешно удалился в зал. Спустя две минуты герцогу был подан стакан воды, которую он отказывался пить, хватаясь за бокал с вином. - Так вы жизнь не продлите. А вот дату смерти ускорить можете, - сообщил ему Эрих, с безразличием наблюдая за терзаниями мужчины. - Пейте воду. И выйдите на воздух. С решением судьбы спорить бессмысленно. У вас нет иного выбора, кроме как принять это решение, - произнес напоследок Эрих, покидая подиум герцога.
  
   Эрих наблюдал за действиями на подиуме с другого конца зала. Прислуге все же удалось заставить своего господина выпить стакан воды, и теперь трое из них вели с трудом передвигающегося герцога на балкон.
   - У него случился приступ? - без интереса спросил Эрих у Имитиса.
   - Возможно, - отвечал тот, разглядывая, как в источниках света, освещающих зал, переливается рубиново-красное вино, бокал с которым он держал в руке.
   - Зачем ты пришел, Имитис? Ведь приглашение герцога Ди Корвэна не имеет отношения к твоему появлению здесь.
   - Не имеет, - подтвердил Имитис, загадочно улыбаясь. - Я вспомнил о нашей сделке.
   - Нашел равноценную плату?
   - Именно так.
   - И что же это?
   - Все просто. Ты попросил подарить минуты жизни Роберту Грэйдэну, взамен же я попрошу не больше и не меньше.
   - Не надо загадок. Их в моей жизни слишком много. Что ты имеешь в виду?
   - Я хочу, чтобы ты вернул мне минуты жизни, забрав их у другого человека.
   - У другого человека? Предлагаешь мне убить кого-то?
   - Нет, всего лишь остаться в стороне и принять измененное будущее. Не менять его более.
   - Значит, механизм жизни вновь изменил судьбы. Чья же судьба привлекла тебя теперь?
   - Изменилась твоя судьба... Твоя и еще одна.
   - Кто же это?
   - Юная леди, известная в Аваласе под именем Катрины Ольстен.
   На мгновение сердце Эриха замерло, но затем забилось вновь. Ровно. Спокойно. Будто он не слышал только что ее имени, никогда не говорил с ней и не видел небесно-голубых глаз. Таких чистых, ярких, красивых.
   - Она скоро умрет?
   - Не так скоро. Однако раньше, чем ей хотелось бы.
   - Ее убьют, - догадался Эрих.
   - Скорее всего.
   - Что ж, - задумчиво протянул он, поднимая бокал вина со столика. - Ты решил, что я брошусь ее защищать?
   - Зная тебя...
   - Зная меня..., что? Она - враг Империи. Почему бы ей не умереть раньше срока?
   - Разве ты позволишь этому случиться?
   Эрих промолчал, морща губы.
   - Я так и думал. Потому желаю получить именно такую плату и никакую иную.
   - Жестоко. Но какую выгоду будешь иметь ты?
   - Выгоду..., хм, дивный спектакль с достойным сценарием и расставленными мною декорациями. Помнишь?
   - Да, - кивнул Эрих, - сплетение человеческих жизней для тебя лишь очередной веселый спектакль. Полагаешь, так будет лучше?
   - Определенно.
  
   Отрешенный взгляд Эриха пробежал по залу: богатое убранство, палитра бархата и сверкающих драгоценностей, переливы рубинового вина - все выглядело так, словно самоучка-художник проводил очередной эксперимент, выбирая самые несочетаемые цвета и наугад разбрасывая их по своему полотну. И все же в этом цветовом безобразии Эрих заметил леди Элизабет, ведущую оживленную беседу с двумя дамами. Вероятно, они были хорошими знакомыми, либо становились ими в данный момент. Подойти и поприветствовать их? Показаться на глаза леди Элизабет? Попросить прощения? За что? Эрих долго не размышлял. Нет, дело было не в смелости, не в чувстве вины или признательности, нет. У него всего лишь отсутствовало какое-либо желание объясняться сегодня со своей тетушкой, знакомиться с ее собеседницами, как велел того этикет, и льстиво им улыбаться, отстегивая комплимент за комплиментом. Сейчас настроение было иное. Хотелось вина - этой сладкой опьяняющей жидкости, хотелось остаться лишь наедине с вином. Больше никого и ничего. Хотелось, чтобы все исчезло. Или пусть остается, но не вмешивается, не касается, не нарушает невидимого барьера мысли, который отделял барона от нелепости окружающих оттенков. Эрих обещал Имитису и самому себе, что избавится от серьезности, что будет жить так, как пожелает, и поступать так, как взбредет в голову. Именно этим он и занимался, по крайней мере, до тех пор, пока его барьер не треснул и не стал осыпаться тающими, подобно далеким сказочным хлопьям снега, осколками. Черный цвет. Он появился так внезапно: выплыл из неприметной точки и приближался, приближался. Но черный оказался лишь приманкой. На Эриха смотрели улыбающиеся глубокие голубые глаза, глаза цвета неба.
   - Не могу сказать, что не ожидала вас здесь встретить, но...
   - Поверьте, мисс, я тоже не испытываю ни малейшего удовольствия от встречи с вами. Особенно если учитывать обстоятельства нашей последней беседы.
   Молодая мисс хихикнула и кокетливо отвела взгляд.
   - Да, припоминаю. Но сегодня моя цель - исключительно бал. Согласитесь, иногда стоит отвлекаться от дел?
   - Вы пьете? - он указал взглядом на бокалы с вином.
   - Случается. Но не в этот раз.
   - Ха, в таком случае вам вряд ли придется по вкусу разговор со мной. У меня уже пятый..., нет, шестой бокал. Да, шестой, - Эрих допил содержимое своего бокала и вернул его на столик. - И останавливаться мне не хочется.
   - Пожалуй, полезным собеседником вы сегодня не будете. Однако позабавить меня сможете.
   Эрих обреченно глянул на девушку. Сегодня ее облик принадлежал Империи. Пышное платье из медно-красного бархата, коллекция драгоценностей, в число которых вошли даже золотые заколки поддерживавшие каркас высокой прически, популярной последние месяцы в Миции.
   - Выглядите, как истинная леди из высшего света.
   - Благодарю.
   - Что вы чувствуете, примерив одежды своего врага? - ехидно улыбнулся Эрих.
   - Безопасность, - посерьезнев, призналась девушка.
   - Наверное, вы правильно поступили, отдав предпочтение здешней моде. Но я сейчас не об этом. Как вам общество лицемерия и наигранного дружелюбия? Вся эта ложная идиллия рухнет в один миг, стоит ее немного пошатнуть.
   - За вас говорит вино? Или вы действительно столь невысокого мнения об Аваласе?
   - Я люблю Империю, ее народ. Даже всю эту фальшь вокруг я люблю. Так разве могу я позволить вам все это забрать, изменить, уничтожить?
   - Верно. А разве я могу предать то, что дорого мне?
   - Вы правы. Не хочу об этом говорить. А с вами общих тем для беседы у меня больше нет.
   - Что ж, вы упускаете свой шанс. У вас, должно быть, есть немало вопросов, которые вы бы хотели мне задать...
   - Разумеется. Но я не принуждаю вас на них отвечать. Да вы и не станете.
   - Предложите мне нечто взамен.
   - Вальс, - прокомментировал Эрих первые аккорды вальса, прокатившиеся по залу.
   - Подойдет, - загорелась азартом девушка.
   - Замечательно, - быстро вошел во вкус случайно предложенной игры Эрих, протягивая юной даме руку и приглашая ее на танец. Девушка охотно приняла приглашение и повела своего кавалера в центр зала, куда одна за другой выплывали пары, влекомые чарующей музыкой, заставляющей танцевать.
   Эрих вновь обратил внимание на хрупкие руки девушки, выглядывавшие из-под широких кружевных рукавов платья. Хрупкие и холодные. Должно быть, настоящая она именно такая. Отвыкший от танцев Эрих пытался ухватиться за ниточки нужных мыслей, убегающих от него прочь. Танец отвлекал, мешал сосредоточиться, но в то же время сближал, провоцировал неловкие взгляды. Кто бы мог подумать! Танец двух врагов, соперников, не желающих уступать друг другу.
   - Знаете, я решила оставить вам вашу маску, - первой продолжила беседу девушка.
   - Вы утратили интерес к моим тайнам?
   - Нет, я всего лишь научилась различать тайны. Ваши тайны - не те, которые должны быть раскрыты, они безобидны.
   - Вы так уверены в этом?
   - Да. Я не хочу видеть вас без маски. Пока не хочу.
   - Признаться, я рад, - внезапно открытая улыбка барона вызвала у молодой леди смущение. Ее глаза быстро отправили взгляд в пол, ища убежище. Однако следующий вопрос Эриха поставил все на свои места. Интрига продолжалась. - Мисс Катрина, вы ответите на мои вопросы?
   - Только на те, которые не несут угрозы Касэде.
   - Я буду осторожен, - ухмыльнулся Эрих. - Тот господин с мечом явился на бал с вами?
   - Леонард?
   - Да, кажется, так вы к нему обращались.
   - Сегодня Леонард не со мной. Он ожидает моего возвращения там, где я остановилась.
   - В императорском дворце? - уточнил Эрих.
   - Именно. Вижу, вам уже многое известно.
   - Я могу строить догадки, но даже они требуют подтверждения.
   - На бал меня сопроводила личная охрана из трех человек. Но вам не стоит беспокоиться о них.
   - Очень на это надеюсь.
   - Леонард дорожит мной больше жизни, - мечтательно улыбнулась девушка.
   - Я заметил. Откуда он?
   - Его еще ребенком привезли в Касэду из северной колонии и воспитывали в нашем доме в качестве моего личного стража.
   - Это объясняет его душевные порывы. В тот вечер вы приказали ему убить лидера Круга, не так ли?
   - В приоритете.
   - Он превосходно справился со своей задачей. Роберт Грэйдэн, которого он убил, действительно был лидером Круга. Вернее одним из лидеров.
   - Значит, их несколько?
   - Всего двое. Было двое.
   - Еще одно убийство, и Круг распадется.
   - Не хочу вас огорчать, но Круг теперь под моей защитой. И я не позволю вам более причинить вред кому-либо из его членов.
   - Я не в восторге от кровопролития, барон, но назад дороги нет. Круг черных - главное препятствие на моем пути. Они жаждут моей смерти. Поэтому я вынуждена избавиться от них первой, - грозно заявила Катрина.
   Эрих остановился, наградив ее ненавистным взглядом. Катрина недоуменно изучала этот взгляд, а затем, по-видимому, усмехнувшись в душе, с неявной улыбкой на губах вопросительно посмотрела на барона.
   "И что вы будете делать?" - таковым был ее немой вопрос.
   Эрих, ничего не ответив, выдернул девушку из вереницы вальсирующих пар и потащил за собой в главный коридор, ведущий к выходу.
   - Вы вновь переходите границы! - возмутилась Катрина, пытаясь сопротивляться.
   - Знаете, мисс, это вино! - с тем же возмущением бросил ей Эрих.
   Он замедлил шаг уже в коридоре. Отпустив руку девушки, барон остановился и натянул улыбку. Получилось жутко. Катрина поморщилась и принялась оправлять оборки платья.
   - В ваших интересах, чтобы наш последующий разговор не достиг посторонних ушей.
   - Разговора не будет, - отрезала девушка. - Больше вы не узнаете от меня ничего.
   - Нет, мисс, вы мне расскажете правду, - Эрих подступил ближе.
   Руки девушки задрожали, сердце в ее груди отчаянно колотилось. Страх. Крик был готов вырваться из ее горла, но она сдержала его. Зажимая рот ладонью, она невольно качала головой, отказываясь говорить что-либо, отказываясь воспринимать всерьез напугавшие ее слова барона, отказываясь от действительности. И снова этот человек! Снова эта маска, пусть она и поменяла цвет, но все же она остается маской, за которой кроется неизвестная истина. Как же было глупо играть с опасностью, вступать в разговор с этим человеком, верить в возможность превзойти его тайны! Глупо! Глупо! Ведь она была всего лишь наивной девчонкой, принявшей на себя роль самодостаточной и властной женщины. Разве она такая? Разве могла она такой быть? Нет. Она лишь стремилась к этому, хотела быть тем идеалом, которого от нее ожидали отец, брат и все те, кто был в этом заинтересован.
   - Возьмите себя в руки, Катрина! - приказал ей Эрих, заметив, как лицо девушки бледнеет, а открытые плечи покрываются гусиной кожей. Однако она его будто не слышала. Катрина всеми силами отторгала реальность. Почему? Почему этот человек сейчас стоит перед ней?
   - Катрина! - Эрих схватил ее за предплечья и прислонил к стене. Казалось, ее ноги вот-вот сдадутся и позволят девушке упасть. - Чего вы боитесь? - произнес он мягче и тише, стараясь успокоить ее.
   - Почему ваша маска преследует меня? - полушепотом спросила Катрина. - Какой бы ни был ее цвет, она всегда рушит все мои планы. Вы..., вы тоже хотите убить меня?
   У Эриха перехватило дыхание. Он вспомнил слова Имитиса. Да, он должен позволить ей умереть - такова его плата за импульсивную сделку со смертью. Он молчал. Его глаза налились сожалением. Неужели он действительно позволит ей умереть? Готов ли он заплатить подобную цену? Он осторожно прикрыл своей ладонью глаза девушки. Почему он хочет ее успокоить? Чтобы добиться от нее правды? К чему столько сложностей? Как же все это на него не похоже. В мыслях всплывал силуэт молодой леди, той единственной, которой принадлежало сердце барона Ви Кроля. Силуэт наполнялся светом, обращался в свет... Эрих попытался дотянуться до этого света, но ощутил лишь тепло внутри. Элис... Грустно улыбнувшись свету, второй рукой он закрыл свои глаза.
   - Катрина, я расскажу вам одну историю. Давным-давно на окраине города вдали от светского общества жил мальчик. В пять лет он потерял мать и остался вдвоем с отцом. Мальчик был нелюдим и не имел права играть с другими детьми, потому что отличался от них. Он запирался в своей комнате, задергивал окна шторами и погружался в темноту.
   - Почему? Что с ним было не так? - ровным голосом проговорила Катрина.
   - Он слышал в своей голове посторонний голос. Голос мучил мальчика, призывал сдаться и умереть.
   - Это ужасно, - выразила сочувствие девушка.
   - Отец по-своему любил мальчика, но побаивался его причуд. Отец знал, в каком ужасе вынужден пребывать его сын, но ничем не мог облегчить его участь. Мальчик не плакал. Он много читал и изучал свое внутреннее чудовище, с которым ему было запрещено говорить.
   - Но разве мальчику не было страшно в темной комнате наедине с этим ...?
   - Конечно, он боялся. Однако темнота научила его преодолевать свой страх. Когда мальчик уже стал юношей, голос чудовища в голове превратился для него в забаву. А после смерти отца он решился ответить на призыв голоса.
   - И что произошло потом?
   - Он подружился со своим чудовищем.
   - Добрый финал.
   - Мораль истории в том, что мальчик сумел побороть свой страх, - Эрих открыл глаза и убрал ладонь от глаз девушки. Катрина была спокойна. Ясные кусочки голубого неба смотрели на Эриха так, словно знали, о каком мальчике шла речь и искренне ему сопереживали. Эрих ухмыльнулся:
   - Теперь я могу вновь превратиться в бесцеремонного наглеца, совершающего все, что ему вздумается?
   - А какой вы настоящий? - Катрина оставалась удивительно серьезной.
   - Я уже и сам не знаю. Я такой, каким в данный момент мне хочется быть.
   - Тогда оставайтесь собой.
   - А что я получу взамен?
   Катрина расхохоталась. Эрих поддержал ее смех игривой улыбкой, а после вернулся к своему вопросу:
   - Так что?
   Девушка тяжело выдохнула воздух и глянула на арку, за которой ожидал бальный зал с внушительными звуками оркестра и пестротой платьев.
   - Господин Ви Кроль, - официально обратилась к нему Катрина, - благодарю вас за чудесный танец. И за историю, что вы мне поведали. - Уголки ее алых губ потянулись вверх, и она продолжила. - И все же вы позабыли упомянуть еще об одной странности того мальчика.
   - О какой?
   Улыбка девушки становилась все четче, в глазах загорелась интрига. Катрина, оказавшись вполне достойной актрисой, приподняла полы платья и, весело кружась, удалилась от Эриха шагов на десять. Обернувшись, она все еще улыбалась. Теперь с невинной кокетливостью, так присущей юным красавицам.
   - Мальчик носил на лице маску. Именно ее все сторонились и пугались, - девушка выдержала небольшую паузу. - Ведь тем мальчиком были вы.
   Сквозь изумленную улыбку Эриха прорвался дерзкий смешок. Вскинув голову, он теперь попытался разглядеть в девушке ту проницательность, которая далась ей также легко, как всегда давалась ему самому. Катрина. А ведь она не похожа на своих ровесниц. Нет, не внешностью, а силой и твердостью характера, этой проницательностью, способностью играть на публику, выстраивать стратегию, продумывая до мелочей каждую из ее тактик. Эта хрупкая девушка может быть жесткой и суровой, уверенно раздающей приказы. Такая Катрина напоминала своими действиями и поступками Франса. А уж Франс был неоспоримым лидером.
   - Признаюсь, поражен вашей смекалкой, прелестная мисс.
   - Когда я уйду, все останется, как и прежде. Ведь мы с вами находимся по разные стороны баррикад.
   - Разумеется.
   - Но вы заслужили знать правду, - девушка замялась, собираясь с духом. Улыбка покинула ее лицо, и оно стало подобно фарфору: бледным и холодным. - Мое имя - Катрина Софийская. И вы попали в самую точку, предположив возможность политического союза. Между Касэем Дотским - наследником Империи, и правительством Касэды заключен договор, одним из пунктов которого является наш брак.
   Эрих смотрел на девушку полным замешательства взглядом.
   - Вас интересует, почему именно я? Вероятно, потому что президент Касэды мой отец, - она натянуто улыбнулась. В глазах ее появилась горечь. - Вы имеете полное право передать услышанное от меня членам Круга и в особенности его лидеру. Однако я прошу вас сохранить мою тайну. Решать вам, господин барон.
   Катрина Софийская уверено шагала по широкому коридору в сторону главных дверей. На сегодня бал для нее был окончен. Она старалась не думать о совершенных ошибках, безжалостно разрывая в клочья всплывающие сомнения и страхи. Этот бал сделал ее взрослее. И, наверное, сильнее. Пусть враг знает правду, пусть предугадывает ее удары. Все равно! Империи не победить, и рано или поздно Авалас падет ниц перед величием Касэды, перед величием одной маленькой девочки - бесподобной Катрины.
  
  
  
  
   Часть 5. Противостояние
  
   Прославленная на материке своей неоспоримой мощью Касэда не одно столетие мелкими шажками ступала по пути усобиц и процветания, революций и реформ. Правители, державшие в своих руках власть, сменяли один другого, убивали друг друга, плели интриги и устраивали всевозможные подлости. В итоге у власти суждено было оказаться лишь самым хитрым и расчетливым, самым авторитетным и харизматичным лидерам. Так Касэда, основанная изначально как крохотное деревенское поселение, смогла пробиться сквозь тернии и достичь звезд. От самодержавия короля в стране быстро отказались, понимая, что доверять всю власть единственному человеку крайне опасно и неразумно. Потому местные жители скоро подхватили идеи свободы и равенства, когда каждый сам себе король и господин. Именно Касэда стала прародительницей духа демократии, который после долгую сотню лет висел в воздухе, и которого страна общими усилиями пыталась добиться. И вновь из народной толпы вышли лидеры, каждый из которых, пуская пыль в глаза доверчивым местным жителям, проповедовал свои демократические взгляды, которые в действительности были лишь субъективно-искаженным представлением об истинной демократии. Однако саму мечту, идеал реальной демократической власти было не под силу достичь никому. Опускать руки люди не желали. Появлялись все новые и новые трактовки пресловутой демократии, ставшей вскоре лишь пустым звуком, без опоры на который не имел права публично выступать ни один оратор. Появление лидеров было неизбежно. Хотя бы потому, что люди сами порой не понимали, как им хочется жить и какой должна быть идеальная демократическая страна. Бесконечные споры и вооруженные стычки лидеров могли привести лишь к новым гражданским войнам. Это осознавал каждый. И когда уже разросшаяся, не успевшая еще вдохнуть мирный воздух родной земли страна вновь стояла на пороге войны, лидеры одумались. Собравшись вместе, они решили основать демократическое государство, где будут соблюдаться все права народа, где каждый будет жить в счастье и в достатке, и во главе которого встанет единое правительство. В его состав должны будут войти все лидеры страны, и лишь самый достойный из них на условиях общего голосования станет олицетворением власти и символом демократии - президентом Касэды. Вскоре крупная держава заявила миру о своем статусе демократического государства и начала диктовать свои идеалы в завоеванных ранее колониях и в соседствующих странах - Аваласе и Дэласе. Президент, который должен был нести волю народа, поначалу старался соответствовать возложенной на него миссии. Но из года в год идеалы утрачивали свою яркость и твердость. Демократия сменяющихся у власти президентов ужесточалась и привела общество страны к его современному виду. Суровым законам своеобразной демократии оставались верны лишь те, чей уровень достатка позволял иметь определенные привилегии у членов правительства и ежегодно выплачивать в пользу государства нескончаемые налоги, средняя сумма которых была в два раза выше, чем годовой заработок людей, принадлежавших к низшим классам. Не способные платить столь высокие налоги жители Касэды, даже не задумывались о протесте и восстании. Страна ни в чем не виновата, она уже достаточно натерпелась. Пусть живет в мире. Со столь благородными мыслями бедняки и люди, которым просто не посчастливилось подняться выше среднего класса, добровольно или в рамках действующего закона, покидали родную страну и частично уходили в Дэлас. Авалас был закрыт для переселенцев. Многие, несмотря на тяжелую и далекую дорогу через океан, перебирались в колонии, где и обретали долгожданное место под солнцем.
   В отличие от сохранившего свою индивидуальность и верность придворному этикету Аваласа Касэда и Дэлас установили свои единые нормы общественного порядка. Так если в Империи к даме имели место обращения "госпожа" и "леди", то Касэда и Дэлас принимали лишь обращения "мисс" (для юной незамужней дамы) и "миссис" (для женщины, состоящей в браке), в редких случаях допускалось слово "госпожа". Отличались также речевой этикет и культура поведения. Возвышенная манера речи и реверансы, поклоны, разнообразные жестовые знаки, пышные дамские платья и нарядные мужские выходные мундиры, существовавшие по большей мере лишь для щегольства - все это сводилось при демократии к минимуму либо вовсе упразднялось. Высокую речь и кое-какие жесты можно было встретить в правящих кругах Касэды, однако это не являлось общепринятой необходимостью, а потому зачастую люди предпочитали обходиться без лишних сложностей. А ведь всем этим сложностям необходимо было учиться с малых лет, чтобы к выходу в свет иметь отточенные манеры и знать правила этикета на зубок.
   Катрина, родившаяся в Касэде и не покидавшая страну ни разу до полных девятнадцати лет, обучалась правилам этикета и культуре поведения, принятым в Аваласе, всего лишь три года. Запомнить ей удалось только самые необходимые вещи, без знания которых даже в светскую беседу неловко было бы вступить. Необходимость обучения этикету возникла сразу же, как только она узнала о возлагаемых на нее надеждах, о своей роли в будущем родной страны. Правительство Касэды намеревалось расширить границы государства за счет присоединения к себе Аваласа. Большинству членов правительства, как и самой Катрине, эта идея показалась безумной и неосуществимой. Однако когда ее посвятили во внутренние интриги между двумя державами, девушка быстро смекнула, что победа-то гораздо ближе, чем виделось изначально. Более того, ей требовалось лишь протянуть свою хрупкую, но уверенную руку и решительно сжать Империю в железном кулачке. Старый император Эред готов был возложить корону на голову своего тридцатилетнего сына Касэя, который уже имел договоренность с членами правительства Касэды о взаимовыгодном сотрудничестве. Точнее же, это сотрудничество было выгодно лишь одному Касэю Дотскому и, само собой, Касэде. Как только молодой и обаятельной Катрине дозволили покинуть пределы страны и действовать отчасти самостоятельно, девушка сразу же отправилась в Авалас, чтобы лично встретиться с человеком, ее союз с которым был предопределен еще несколькими годами ранее расчетливыми членами правительства. Конечно, и сам президент Касэды играл в развернувшейся авантюре далеко не последнюю роль. Ведь он уже три года, с того самого момента, как встал у власти, готовил свою дочь к важнейшей миссии - к политическому союзу и к агрессивным тактикам борьбы за власть в ослабленном Аваласе. Империя должна была стать ее собственным трофеем и свадебным подарком. Хрупкой не только внешне, но и по своей натуре Катрине приходилось быть жесткой и жестокой, изворотливой и коварной. Взращивание новых черт характера давалось девушке непросто. Но она не могла подвести любимого отца, твердо верившего в успех их кампании. Впервые увидев наследника Империи и своего будущего супруга, Катрина приказала себе смириться и с тем, что она никогда не сможет по-настоящему полюбить этого нелюдимого и подлого человека, добровольно согласившегося предать родную страну. Она бы даже под страхом смерти не предала цветущую Касэду - свой дом, место, которому она обязана своим рождением и достатком. Каждый раз, уезжая из Касэды, Катрина с благоговением и переполнявшим ее сердце патриотизмом провожала взглядом отдаляющееся от нее здание правительства, на крыше которого беспокойно развевался синий с серебром флаг страны. Эти два цвета синий и серебряный она любила и ненавидела. Именно они заставляли ее покидать пределы страны и вести политику на территории противника, и они же тянули ее обратно, призывали вернуться домой к отцу, матери и брату. Старший брат Катрины также исполнял волю отца, однако его "дела особой важности" не предполагали прямого влияния на взаимоотношения с Аваласом. В этом Катрина всегда завидовала брату, но оспаривать решения отца не смела: слишком строгими и прочными были воспитанные в ней чувства к отцу и понятия о долге.
   В свой первый же визит в столицу Аваласа город Мицию Катрина заочно познакомилась с Кругом черных, как его назвал Касэй Дотский. Девушке Круг представился некой скрытой силой, которая вознамерилась противостоять ее борьбе и помешать задуманному ее отцом захвату власти в Империи. Касэй, хотя и опасался членов Круга, отказывался предпринимать какие-либо решительные действия по их разоблачению и усмирению. Катрина этого не понимала и потому вскоре решила лично заняться объявившимся врагом. Такое решение родилось у нее не сразу. Оно было вызвано ее нежеланием бояться этих людей. А ведь все слухи о них, ходившие во дворце, были на то и рассчитаны - запугать императорскую семью и тем самым пресечь их тайные связи с Касэдой. Катрина испытала на себе страх, который вселяли члены Круга, носившие черные маски. И данное обстоятельство ее не устроило. Умело используя все, чему обучил ее отец за последние три года, девушка без труда продумала план разоблачения и собственноручного истребления назойливого врага - Круга черных. Шпионы и доносчики отлично справились со своими задачами, и Катрине стало скоро известно о месте и времени сбора заговорщиков, об их внутреннем составе и даже о тех сведениях, которыми они располагали относительно ее таинственной личности. Внезапное нападение ее солдат прошло бы легко и гладко, если бы не одно "но". Загадочный человек, назвавшийся бароном Ви Кролем. На балу у герцога Ольстена Катрина узнала в нем заговорщика, который, к изумлению девушки, не сдал ее на милость своим товарищам, а, напротив, защитил от них, позволив сбежать. Тогда она была ему бесконечно благодарна, но после, раскрыв его истинную сущность - дерзкую, наглую, надменную и, что хуже всего, пытливо-проницательную, Катрина осознала всю полноту опасности той ситуации, впутанной в которую оказалась. Разговоры с бароном были подобны хождению по остро заточенному лезвию клинка. Каждое его слово, каждый жест несли в себе угрозу для девушки и ее планов относительно Аваласа. Даже имея все возможные преимущества, Катрина видела, что барон всегда был на шаг впереди. За это она его ненавидела. Она ненавидела его самодовольную улыбку, его маску, которая скрывала от нее истинное лицо врага. Девушка корила себя за то, что не избавилась от своего спасителя еще при первой их встрече. И почему она не избавилась от него при последующих? Почему не отдала Леонарду приказ убить его? Девушка не знала ответы на эти вопросы. Был ли то пробудившийся в ней азарт или ее глупейший каприз? Тем не менее, пока барон Ви Кроль жив, она рисковала потерять все, к чему так старательно прокладывала себе дорогу, чего так упорно добивалась. Катрине оставалось лишь тешить себя мыслью, что в следующий раз она доведет дело до конца и поставит кровавую точку в судьбе загадочного барона - своей главной помехи.
  
   ***
   В одной из потайных комнат дворца все еще горел свет. Настенные лампы в отличие от камина были бесполезны для человека, желавшего согреться, однако своими скромными маленькими огоньками, они наполняли комнату волшебством, напоминая о том, что даже если на душе печально, в мире все еще существуют чудеса, способные дарить радость. В памяти всплывали воспоминания о детстве. Это та чудесная пора, когда каждое новое явление воспринималось как своего рода чудо, и жизнь была полна магии и мистики. А что же теперь? Казалось, магия давно утрачена, а мистики не существует вовсе. Казалось... Но как бы не так!
   - Вы снова говорили с человеком в маске? - негодующе вопрошал Леонард.
   - Да, - легко отзывалась юная мисс, - это не запрещено.
   - Я прошу вас быть осмотрительнее. Этому человеку нельзя верить!
   - Думаешь, он способен причинить мне зло?
   - Он подозрительный.
   - Может быть. Но у него есть на то причины. Я хочу узнать о нем больше.
   - Прикажете отправить для слежки кого-то из вашей личной охраны?
   - Нет необходимости. Лучше пусть выяснят все, что известно в Империи о некоем бароне Ви Кроле - человеке в маске.
   - Сейчас же распоряжусь.
   Леонард хотел было покинуть комнату госпожи, но девушка вновь заговорила:
   - Возможно, Круг черных не желал моей смерти... Они всего лишь испугали доверчивую впечатлительную девчонку.
   - Но была вероятность...
   - Была. А теперь я разозлила их еще сильнее.
   - Они будут мстить, - согласился Леонард, остановившийся в дверях.
   - Я должна была осуществить задуманное и остаться неузнанной. Я ошиблась, да? Как много ошибок я совершила, Леонард? - девушка виновато смотрела на своего стража.
   - Могу я позволить себе откровенность?
   - Говори.
   - Ваша единственная ошибка - это слишком близкое общение с человеком в маске.
   - Я рассказала ему, кто я.
   Леонард нахмурился, сдерживая злобу.
   - Вы готовы к последствиям?
   - Я выдержу все, - грустно вздохнула девушка. - Я должна выдержать. Я должна быть сильной.
   Леонард прикрыл дверь и вернулся к креслу своей госпожи. Преклонив перед ней колено, он коснулся головой ее ног:
   - Я буду защищать вас. Всегда. В этом смысл моей жизни. И если однажды настанет час нашей расплаты за грехи, я буду платить первым. И я возьму себе столько ваших грехов, сколько смогу. Клянусь.
   Катрина мягко опустила свою ладонь, на склоненную перед ней голову Леонарда и нежно провела ею по его волосам.
   - Я знаю... Ты ведь любишь меня?
   Леонарда смутили неожиданные слова госпожи, но он без промедления ответил на них.
   - Люблю.
   Катрина ласково улыбнулась. Но он не видел ее улыбки. Его глаза были закрыты, а все его ощущения были сосредоточены на хрупкой маленькой руке, уже в который раз касавшейся его волос. В мыслях он желал большего, но ясно понимал, что большее - не для него. Поэтому ему оставалось просто любить. Беззаветно. Сгорая от собственной безответной любви.
   В его груди все пылало, и он долго не мог придти в себя, борясь с этим беспощадным пламенем. Наконец, справившись с собой, он приподнял голову.
   - Вы не передумали относительно биографии человека в маске?
   - Нет.
   - Тогда я пойду.
   - Да. Спасибо, Леонард.
   Поднявшись на ноги, он коротко поклонился госпоже и покинул комнату.
   Оставшись одна, Катрина наблюдала за горением масляной лампы.
   - Почему все не так? - спрашивала она сама себя. - Я смирилась? Моя ненависть к барону Ви Кролю исчезла. И страх. Должно быть, ненависть была вызвана страхом. Страха стало меньше. Пожалуй, теперь я готова стать ему достойным противником. Я ведь смогу?
   __________
  
   Франс Валиэс вернулся в замок Ви Кролей лишь спустя два дня после бала в доме герцога Ди Корвэна. Разумеется, на бал Франс не явился, позже объяснив свое отсутствие необходимостью разрешения неотложных вопросов Круга. Впрочем, Эриху было все равно, а молодой Валиэс был уже достаточно взрослым человеком, чтобы самому нести ответственность за свои поступки.
   Эриха мучили сомнения. На этот раз разрушительной силой Касэды оказалась не обычная девушка, а особа, имеющая чрезвычайно высокий статус в стране. Определенно, в культуре Аваласа дочь президента вполне можно рассматривать как принцессу враждебной державы. И это обстоятельство было палкой о двух концах. Катрина Софийская стала тем инструментом власти, с помощью которого можно развязать войну или придти к обоюдному соглашению между державами, завоевать мир либо попросту его уничтожить. И подобная немыслимая сила заключена в хрупкой и еще совсем юной девушке. Однако если Катрина будет действовать по собственной воле, отличной от диктуемой ей воли Касэды и Аваласа, то результат может быть непредсказуемым. В своих руках эта девушка способна сосредоточить силу, достаточную для изменения судеб мира, для приручения механизмов жизни... Вот только Катрина слепо следует указаниям Касэды. Несложно догадаться, что сейчас она лишь фигура на шахматной доске, которая ход за ходом расчищает дорогу своему королю - правительству Касэды. Подобные размышления угнетали Эриха, а потому он предпочел бы обойти их стороной. Но мысли сами лезли в голову, подбрасывая ему все новые и новые развития сюжета.
   - Если Катрина и Касэй приведут в исполнение план правительства, и политический брак будет заключен, то ситуация, в которой окажется Империя, положит начало ее краху, - рассуждал Эрих. - Как же просто и идеально. Теперь я знаю все. И что с этим делать?
   Он понимал, что как только Франсу станет известно о планах юной мисс, и о том, кем на самом деле является Катрина Ольстен, молодой Валиэс перевернет весь Авалас и даже Касэду в поисках той, по чьей милости был убит Роберт Грэйдэн. И почему Катрина решила, что Кругу Ричарда Абвеля нужна ее смерть? Им всего лишь нужна была правда. Но теперь, когда и Франс и Катрина увязли в этой трясине слишком глубоко, надежды на спасение нет. Им не выбраться из ловушки судьбы. Трясина способна пощадить лишь одного из них, беспощадно сожрав при этом второго. И мистический барон Ви Кроль здесь бессилен. Судьбы этих двоих крепко скованы общей цепью. Эрих не мог предать Франса, но и беспомощно взирать на смерть юного амбициозного врага он тоже не желал. Однако он должен! Такова цена сделки со смертью. Будучи человеком, носящим знатный титул, он не имел права отринуть честь и отказаться от исполнения свой части сделки. Но достанет ли ему терпения и хладнокровия, чтобы не поспорить с судьбой и позволить Катрине умереть? Способен ли он так поступить?
   Эрих ударил ладонью по деревянной ручке кресла и обозлился на самого себя. Ситуация выбора ставит его в тупик. Разве есть верное разрешение данной ситуации? Разве можно предать или позволить умереть?!
   - Уверен, что именно Франс приблизит час смерти Катрины. Он не упустит возможности отомстить, уничтожить своего злейшего врага. Но ведь должно быть иное решение! Оно есть. И определенно, оно крайне простое, - он закрыл глаза и отрывисто выдохнул. - Вот только я его не вижу...
   С неделю Эрих пребывал в задумчивости, ища ответы и просчитывая возможные вариации. С его стороны требовался важный и взвешенный ход. И он, вероятно, смог просчитать вытекающие из этого хода последствия. Разговор с Франсом случился хмурым субботним вечером, когда лидер Круга Ричарда Абвеля старательно изучал письма и донесения, поступающие к нему из дворца и от приближенных к правящей элите Аваласа людей. У Франса везде были подручные, или другими словами, шпионы и доносчики, снабжавшие Круг запрашиваемыми сведениями, но не являвшиеся непосредственными его членами. Франсу было нелегко, да и непривычно заниматься работой, с которой раньше разбирался Роберт, однако пока молодой Валиэс успешно со всем справлялся.
   Рабочую атмосферу тишины бесцеремонно прервал стук в дверь, за которым последовал голос Эриха:
   - Я войду, - за открывающейся дверью показалась уже привычная для Франса шелковая маска, - с твоего позволения.
   - Ты уже давно не спрашиваешь моего позволения, - бросил ему Франс, изображая крайнюю увлеченность изучаемыми бумагами.
   - И то верно, - дерзко улыбнулся Эрих, прикрыв за собой дверь. Прогулочной походкой он прошел до строгого рабочего креслица и вальяжно опустился в него, закидывая ногу на ногу.
   - Когда же ты снимешь эту бестолковую маску? - спросил Франс как бы между делом, не отрываясь от чтения.
   - Возможно..., - протянул Эрих. - Нет, пожалуй, никогда.
   - Тебя устраивают слухи и сплетни?
   - Они мне не мешают.
   - Но я-то видел твое лицо и на память не жалуюсь. Кстати, не я один.
   - Не имеет значения, - отверг доводы Франса Эрих. - Маска - часть меня, моего образа.
   - Вся жизнь твоя - спектакль, да?
   - Именно так.
   - У тебя ко мне дело? - Франс отложил бумаги и сосредоточился на собеседнике.
   - Разговор. Касающийся нашей злободневной темы.
   - Я весь внимание.
   - Я знал, что заинтересую тебя.
   - Ты разузнал нечто важное?
   - Ранее я мог лишь предположить подобное, но теперь мне доподлинно известно, что существует некий договор между Касэдой и Касэем Дотским.
   - Политический союз?
   - Точно.
   - Проклятый изменник! - прошипел Франс.
   - Касэй Дотский, взойдя на престол Империи, сделает своей императрицей нашу знакомую мисс Катрину.
   - Вот как.
   - Надеюсь, ты понимаешь, что эти двое лишь фигуры на политической арене. Пешки. Удачная комбинация.
   - Понимаю, но...
   - Нет, Франс, мы не можем сейчас позволить злобе и мести взять над нами верх.
   - А что ты предлагаешь? Позволить Касэю сдать Авалас касэдской девчонке?!
   - Мир ведь не соткан из добра и зла, и не окрашен в контраст черного и белого. Это слишком категорично. Особенно для тебя.
   - Хочешь сказать, у Касэя благие намерения? Или, может, у Катрины?
   - Хм, - Эрих усмехнулся. - В таком случае, ответь мне, Франс, какого цвета я? Я - добро? Или я - зло?
   Франс помолчал, оценивая позицию собеседника.
   - Наверное, мне следует выбрать самому. Что же больше привлекает меня...
   - Достаточно, - отрезал Франс. - Я должен все обдумать. Скорее всего, ты прав, и не все стоящие у власти люди заслуживают моей ненависти к ним. Но заведомо доверять возможным противникам я не намерен.
   - Да. Эта твоя черта мне хорошо знакома. Ты ведь и мне все еще не доверяешь, верно?
   - Верно, - буркнул Франс, вглядываясь в бледно-голубые глаза Эриха.
   - Господин Валиэс, позвольте дать вам совет? - хитро улыбнулся Эрих.
   - К чему официальность?
   - Совет весьма ценен.
   - И каков твой совет?
   - Прежде чем зажигать волнения и готовить вооруженное нападение, оцените до мельчайших деталей последствия, которые они за собой повлекут. Оправдывает ли цель последствия? Утраивают ли Империю такие последствия? И каков масштаб ожидаемого ущерба? Потерь будет в разы больше, чем ты планируешь. А неверный расчет может вылиться в новую мировую войну.
   - Говоришь так, будто сам сталкивался с этим.
   - А если сталкивался? - Эрих ухмыльнулся. - Я обладаю знанием. И делюсь им с тобой. Но как и откуда оно появилось... Ты ведь еще не готов это принять.
   Суровый взгляд глаз-хамелеонов пронзил собеседника насквозь. Но Эрих грамотно отыграл безразличие, приправленное холодной улыбкой. Еще минуту они смотрели друг на друга в упор, словно продолжая разговор, используя язык взглядов и беззвучных слов. Затем Эрих сдался. Вернее, ему попросту стало скучно. Ему не был скучен сам Франс, но его нежелание понять и принять истинную реальность такой, какая она есть, убивало всяческий интерес и навлекало зевоту.
   - И все же, Франс, что я: добро или зло? - задал Эрих вопрос, ответа на который (и он прекрасно это осознавал) у Франса сейчас не было. Вопрос имел своей задачей разрядить обстановку и вновь подтолкнуть молодого лидера к переосмыслению своих категоричных суждений.
  
   Ожидаемые холода пришли в этом году с запозданием и продержались целых две недели. Привычная жизнь горожан на период заморозков остановилась: торговые площади пустовали, заставляя торговцев рвать на себе волосы из-за несостоявшихся сделок и крупных финансовых потерь. Миция, зачарованная холодным сном, дремала в ожидании тепла. Горожане старались не покидать своих обогретых домов без крайней надобности, а если все же приходилось выйти на улицу, то до вызвавшей их туда "надобности" они бежали бегом. Их многослойные одежды не были предназначены для холодов, ведь предполагалось, что несколько дней можно переждать дома, не оставляя пределов своих четырех стен. И никто не мог предположить, что нынешние заморозки обернутся для Империи столь неприятным сюрпризом.
   По обыкновению Эрих провел холода в уютном кресле за чашкой горячего чая. Однако даже такая ностальгическая атмосфера, само собой, наскучила молодому барону уже на пятый день. Следующая неделя в замке оказалась просто невыносимой. Спасение нашлось в пятницу второй недели вечером на собрании Круга Ричарда Абвеля. Эрих, хотя и не видел в этих собраниях ничего занимательного, все же посещал их, чтобы быть в курсе последних событий. Укутавшись в черный плащ, он занял свое привычное место у стены, где теперь для него был выставлен стул, и, закрыв глаза, мирно подремывал, пребывая между сном и реальностью.
   - Времени ждать у нас больше нет! - восклицал Франс.
   - Верно! Пора действовать! - поддерживали его сторонники, ряды которых с каждым днем пополнялись и плотнели.
   - Сколько у нас людей?
   - На сегодня Круг насчитывает девяносто семь человек.
   - Отлично. Но мало, - констатировал Франс.
   - Этого достаточно, чтобы открыть горожанам глаза и указать на истинного наследника Империи!
   - Церемония передачи императорской короны Касэю назначена на день весеннего бала, - напомнил Франс. - И здесь-то мы обязаны будем вмешаться.
   - Вы прочли доставленное утром письмо, господин Валиэс? - вступил в обсуждение один из черных плащей, молчавших до этого момента.
   - Да.
   - Тогда, полагаю, вам известно о тайной просьбе Его императорского Величества Эреда Абвеля?
   - Он просит шестерых офицеров в отставке сопровождать его экипаж в Птэльш. У вас есть какие-то предположения?
   - Возможно, Его Величество узнал о чем-то, что не должно было достичь его ушей.
   - Возможно.
   - Он просил меня лично собрать верных ему отставных офицеров.
   - Это достаточно осмотрительный поступок. Но вызван он может быть безвыходной ситуацией.
   - Думаете, императору угрожает опасность?
   - Вероятность есть. Но ничего не идет на ум. Хотя я знаю, кто может предложить нам пару ценных догадок, - сквозь столпившиеся в зале черные плащи взгляд Франса достиг дремавшего Эриха. - Пора проснуться, почтенный барон. Просим вас высказать свое мнение относительно вставшей перед нами дилеммы.
   Эрих внушительно зевнул, аккуратно потирая глаза через прорези в маске. Некоторые из присутствующих заметили его и обратили к нему свои любопытные взоры. Оправляя полы плаща, Эрих поднялся со стула и медленно проследовал к Франсу.
   - Я что же теперь оракул? - сонно усмехнулся молодой барон.
   - Почему бы нет. При всех моих стараниях, вам таки удается всегда знать больше моего.
   - Бывает, - самодовольно признался Эрих. Играть ему сейчас не хотелось, но Франс определенно призывал его именно к этому. Да и члены Круга, взиравшие на него из-под своих капюшонов, явно чего-то от него ожидали. - Франс, я не в настроении играть в задуманную тобой игру, - откровенно заявил Эрих, подойдя ближе. Его слова предназначались непосредственно лидеру Круга и кроме него никто их услышать не мог.
   - Но ты ведь мастер давать советы, - возразил Франс. - Так дай свой совет, пока он нам нужен.
   - Ладно, - хмыкнул Эрих, поворачиваясь лицом к собравшимся в зале членам Круга. - Если вы желаете услышать мое мнение, то..., - он на миг задумался, включая логические цепи в своих мыслях, - не предполагаете ли вы, что императору стало известно, скажем, о готовящемся на него покушении? Зачем, спросите вы? С какой целью? Я не знаю. Но есть вероятность, что об этом знают во дворце. Например, Касэй Дотский, которого утомило ожидание, и который желает власти "здесь и сейчас". Или же за ниточки дергает сама Касэда. Вы ведь помните о договоре между наследником Империи и правительством Касэды?
   - Вы намекаете на реализацию политического союза? - уточнил кто-то из зала.
   - Верно. Есть и такая догадка. Принимать на веру дары моего богатого воображения не обязательно, но, как подметил господин Валиэс, порой мои догадки находят подтверждение в жизни.
   - Мы должны выяснить, чего опасается император. И выяснять это нам придется на практике, - подытожил Франс.
   - Я выполню просьбу Его Высочества и буду сопровождать его в Птэльш.
   - По возвращении в Мицию надеюсь на подробный доклад, - обратился к отставному офицеру Франс.
   - Конечно.
   - Замечательно, - хлопнул в ладоши Эрих, чему был удивлен, припоминая, что эта особенность поведения всецело принадлежит Имитису, и ни у кого другого, молодой барон ее ранее не отмечал. - Что ж, поскольку все разрешилось, моя миссия исполнена, - Эрих воодушевленно побрел на свое место. Вновь задремав, он слышал сквозь сон пылкие осуждения предстоящего политического брака Касэя и Катрины, безжалостную критику в адрес наследника Империи, продавшего Авалас Касэде, и бранные слова, предназначавшиеся Катрине, вражеской марионетке, которая непременно должна быть ликвидирована для того, чтобы уничтожить все корни, которыми Касэда опутала Империю. Без Катрины, они считали, Касэда утратит влияние на Авалас, девчонка не будет больше мешаться Кругу, и вызволять ее никто не придет, если станет известно о ее смерти. Чтобы избежать мести, девушка должна быть убита как бы случайно, в суматохе, вызванной, например, сопротивлением народа. А ведь именно такая атмосфера и ожидается во время срыва коронации Касэя Дотского. Однако лишь Эрих знал ту значительную деталь, которую все они упускают, но о которой говорить им еще рано. Катрина была не обычной марионеткой. Убийство дочери президента Касэды не останется безнаказанным, и на истощенный Авалас прольется гнев могущественной Касэды. Вероятность развязывания войны слишком высока.
   - Видимо, придется рассказать Франсу о личности Катрины Софийской, пока он не натворил глупостей, - во сне пробормотал Эрих.
   Когда собрание было окончено, и черные плащи повалили к выходу, Франс разбудил окончательно уснувшего барона. Эрих скинул капюшон, лениво поглядывая на лидера Круга.
   - Твоя игра была слишком яркой, - с укором произнес Франс.
   - Потому что мне не нравится играть по принуждению.
   - Ты все придумал или действительно думаешь, что Касэй способен на столь радикальный способ получения власти?
   - Я не знаком с ним лично. Поэтому...
   - Больное воображение?
   - Нет, поэтому я осмеливаюсь делать подобное предположение. Ради своей мести, ты готов пойти на преступление и совершить убийство. Так почему наследник Империи ради получения законного наследства не может сделать того же?
   - Черт возьми, каким образом девятнадцатилетний мальчишка выдвигает такие взрослые догадки?! - возмутился Франс очевидности слов молодого барона.
   - Намекни мне, когда будешь готов услышать ответ на свой вопрос, - невинно хихикнул Эрих.
  
   В тот же вечер Эрих открыл Франсу оставшуюся часть известной ему правды о личности Катрины Софийской. Разговор был короткий. Сначала Франс долго молчал, осмысливая новую информацию, а после ответил. Ответил слишком легко, будто статус Катрины в Касэде не имел для него никакого значения.
   - Пусть так.
   - Надеюсь, ты осознаешь, что в Аваласе юная мисс пользуется правом неприкосновенности?
   - Да, Империя не выдержит еще одной войны. И потому нам следует пойти на риск.
   - Это безрассудно.
   - Нет, Эрих, - строго глянул на него Франс. - По ее приказу было перебито тридцать моих соратников. Был убит Роберт! И ты предлагаешь спустить ей с рук их смерти?
   - Ее убийство станет прямым вызовом Касэде. Ты тоже жаждешь крови? - с ноткой разочарования в голосе спросил Эрих.
   - Ее не избежать. Но я не намерен устраивать резню и идти к цели по трупам своих врагов и друзей.
   - Ты удовольствуешься одним трупом, - Эрих брезгливо фыркнул. - Ты не слышишь меня, Франс. Ты слеп. Я не буду содействовать тебе в столь подлых планах. Одумайся, пока еще не слишком поздно.
   Эрих не на шутку был зол. Его не устраивали ответы Франса. Жажда мести, овладевшая молодым Валиэс, не приведет ни к чему, кроме непоправимых ошибок. Фатальных ошибок. Невероятно! Даже после того, как Франс узнал, что Катрина - дочь президента Касэды, он не изменил своего решения отомстить. Нет, не таким должен быть истинный наследник Империи и будущий император.
  
   До весеннего бала, день которого приходился на дату коронации Касэя Дотского, оставалось ровно четыре месяца. А вот поездка нынешнего императора Эреда Абвеля в Птэльш должна была состояться уже через три дня. Догадки Эриха не давали Франсу покоя. Молодой Валиэс почти убедил себя в том, что Касэй действительно рассчитывает получить власть в свои руки чуть раньше назначенного срока. Однако какой в этом смысл? Что могут решить четыре месяца? Шестеро отставных офицеров уже снаряжались в дорогу, чтобы сопровождать императора во время его поездки. Франс лично проконтролировал их сборы, и на деньги предоставленные Кругом снабдил их лучшим обмундированием и вооружением. При этом во дворце активно шпионили его подручные, получившие приказ как можно скорее выяснить об угрожающей Эреду Абвелю опасности. Приближавшаяся с каждым днем угроза жизни императора лишила Франса сна и заставила его, запершись в кабинете, непрестанно размышлять.
   Эриха лидер Круга не видел с пятницы. За окном мирно сдавала свои позиции осень. Теплело. Бессонная ночь с субботы на воскресенье отчего-то напомнила Франсу о молодом бароне. Ведь этот дерзкий мальчишка всегда оказывается прав. Он говорит и делает все, что ему захочется, не считаясь с мнением окружающих. В некоторой степени Франс завидовал ему: его беззаботной жизни и необычайной проницательности. С самого первого их знакомства с Эрихом Фольстером, а позже с его образом барона Ви Кроля Франс определил его как одну большую загадку, разгадать которую едва ли удастся за тот срок, что отмерен ему на земле. Он не желал признаться самому себе, что привык к Эриху, привязался к нему. Во время беседы с ним Франсу казалось, что на юноше нет маски, что он ясно видит его лицо, обезображенное следами ожогов, которое вовсе не вызывало у него отвращения и не заслуживало быть названо "уродливым".
   - Я поговорю с ним позже, - пообещал себе Франс и закрыл глаза.
  
   Он давно уже не чувствовал себя так мерзко и отвратительно. Глубоко дыша, задыхаясь, он бежал по бесконечному коридору замка. Глаза застилала тьма. Пробиваясь сквозь нее, он пытался разглядеть очертания коридора, контуры стен и обитавших на них картин, ламп, ковров. Окон не было. Ни одного. Тьма гудела, посылая неразборчивые импульсы в тело. Черный пол. Черный потолок. Тьма впереди и позади него. А коридор то виделся ему мрачно-фиолетовым, то становился грязно-красным, а то и совсем исчезал, обращаясь во тьму.
   - Куда я бегу? Зачем? - спрашивал он себя, но продолжал бежать. Ноги не позволяли ему остановиться. Ступни горели, будто бы бежал он по раскаленным углям, однако бросив быстрый взгляд на пол, он убедился в том, что половицы на вид были из обычного отполированного дерева. Такие встречаются в особняках светских господ, хотя и довольно редко. - Куда? Зачем?
   Боль пронзила грудь справа - верный признак того, что пора остановиться. Он желал остановиться, мысленно приказывал себе перестать бежать. Но все его попытки оказывались тщетны. И он бежал, бежал...
   Внезапно тьма расступилась, и ему явилась пустота. Та, которую он презирал, ненавидел и до ужаса боялся. Пустота, в которой несчастные души ожидает Верге, словно паук, увлекающий мелких беспомощных мошек в свою паутину. Эта паутина и есть пустота. Сердце пропустило удар. И еще один. Затем дрогнуло, испугавшись, что перестанет биться совсем. Верге не появился. Лишь грозный властный голос наполнил пустоту его мнимым присутствием.
   - Ты ведь помнишь меня, никчемная душонка? Разумеется, помнишь. Твое место всегда было здесь. В пустоте. В моей обители. Ведь ты - моя душа.
   - Нет! Я освободился от тебя! Я свободен! - сокрушал пустоту, бьющийся в истерике крик.
   - Свободен, говоришь? Ха-ха-ха! Да, свободен! И что дала тебе эта свобода?! Смерть всегда была хитра, но оставить в дураках Бога?! Неслыханно!
   - Замолчи! Не разговаривай со мной!
   - Смерть - твоя свобода? Ха! Ты потерял все! Потерял родителей, дорогих тебе людей... Потерял ту, кого любил! Свобода?! И кто ты теперь?! Мальчишка! Жалкий смертный! Ты не способен ни на что..., даже понять себя, понять, кто ты есть.
   - Прекрати! - отчаянно молила душа.
   - Нет, не достаточно! Мне хочется посмеяться над тобой еще! Ведь теперь ты заблудился во тьме. Отринул мою прекрасную и глухую пустоту. Тебе не выбраться из тьмы! Ты будешь вязнуть в ней все сильнее. Вместе со своим сердцем. Вместе со своим любимым Аваласом. Почему ты предпочел Империю своему новому дому? Почему отказался от живого отца и признал мертвых родителей? А кровь? Ты помнишь о своей крови? Какая она теперь, твоя кровь? Ты все потерял! И даже кровь. Кровь Ише.
   Его губы дрожали, не решаясь произнести желаемое.
   - Пе-ре-стань, - пульсировало в мыслях.
   - Скажи же! Заставь свои губы говорить! - пригрозил голос. - Ты ведь желаешь знать!
   - Кто...я...? - из пересохшего горла прорезались невнятные звуки.
   - Нет! Ты можешь лучше!
   - Кто я?! - полушепот переходил в крик, вернее в визг. Визг ребенка. - Кто я?! Кто?!
   - Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! А теперь отвечай! - голос удалялся.
   Он ощущал, как пустота выталкивает его, измученного, истерзанного.
   - Кто я? - произнес он навзрыд.
   Тьма снова поглощала все вокруг. И его. Коридора больше не было. Сквозь тьму просочился звук. Нет, шум. Осколки. Он их ясно представлял. Это были осколки белого фарфора величественной маски барона Ви Кроля. Настоящей маски. В воздухе заискрилась древесная пыль.
   - Кто я? Кто я?! - взрываясь изнутри, повторял он. Выкрикивая. - Кто я?! - он подскочил в постели и глухо ударился головой об изголовье кровати. Однако боли от удара было много меньше, чем другой боли, той, что мгновение назад разорвала во сне его тело. Каждая частичка в нем изнывала от ужаса, от дрожи и боли. Он панически потирал свои плечи, отрывисто дыша. Холодящая дрожь в пальцах рук вовсе не успокаивала, а наоборот, лишь усугубляла скопившийся в груди ужас.
   - Кто я? - продолжал повторять он.
   - Это был сон. Пора возвращаться, мой друг, - полный серьезности вид Имитиса на долю секунды остановил дрожь, упорно не желавшую отступать. Человек в черном, присевший на прикроватную тумбу, коснулся рукой холодного лба своего друга.
   - Не могу, - бормотал тот. - Я больше так не могу.
   - Сон закончился. Вернись ко мне, прекрасный барон.
   - Не могу, - он замотал головой, скидывая со лба руку Имитиса.
   - Что ты видел? - Имитис говорил тихо, смягчая свой скрип.
   - Ничего. Но я слышал голос. Я не забуду его! Проклятый Верге!
   - Вот оно что, - уныло вздохнул Имитис. - Он приглашал тебя в пустоту?
   - Я был там, в его пустоте. И он запутал меня, - молодой барон схватился за голову. - Маска? Ее нет? - ладони ощутили противные на ощупь ожоги.
   - Я снял ее. Тебе и без нее было тяжело дышать, - Имитис повертел в руке беленькую шелковую маску.
   - Что со мной происходило?
   - Ты кричал. Извивался, словно порывался выбраться откуда-то.
   - Может быть, - попытался припомнить барон, но виски вспыхнули болью. - Черт! - он сдавил их.
   - У меня есть дела, мой друг. Я должен идти, - оповестил Имитис, поднимаясь с тумбы.
   - Нет! - остановил его барон, судорожно хватаясь за черную тень, превращающуюся в воздух. - Не уходи, Имитис! Я не хочу сейчас быть один.
   - Хм, - высокомерно усмехнулся Имитис, вновь материализуя свое тело на тумбе. - Меня ждут несчастные смертники. Им тоже плохо.
   - Все равно.
   - Как эгоистично.
   - Наплевать. Я ведь нужен тебе. Знаю, это лишь твои корыстные побуждения. Не иначе. Но ведь я прав.
   - Пожалуй, - чуть улыбнулся Имитис.
   - Нет сил унять дрожь. И бессмысленный страх. Сам не понимаю, откуда он взялся. Хотя...
   - Тебя ведь тревожит что-то?
   - Да. Я запутался. Окончательно запутался. Кто я, Имитис?
   - Забавный вопрос, - блестящие глазки уставились на барона. - Прежде всего, ты - барон Эрих Ви Кроль.
   - Неправда.
   - Правда. Ты - мой прекрасный барон. И пусть нынешний ты не был рожден в Империи, пусть при рождении ты получил фамилию Фольстер. Но ведь это все незначимо. Совершенно. Ты пообещал мне, что станешь бароном Ви Кролем. И стал им.
   - Я - Эрих Фольстер... Но почему я помню об этом меньше, чем о бароне Ви Кроле?!
   - Не удивительно. Жизнь Эриха Фольстера была пустой и бесполезной. А вот Эрих Ви Кроль изменял судьбы людей, вершил мировую историю, обманул Бога и в новой жизни стал Эрихом Фольстером.
   - Значит, я - барон Ви Кроль?
   - Именно.
   - Правильно ли я поступаю, возвращая прошлого себя в настоящее?
   - Не думай об этом. Наслаждайся беззаботными деньками своей жизни. У вас, людей, она так скоротечна.
   Дрожь стихла. Руки понемногу согревались, и страху не оставалось ничего иного, как покинуть изнуренного Эриха.
   - Я хочу спросить еще кое-что.
   Имитис согласно кивнул.
   - Почему я не могу коснуться тебя?
   - Мне неизвестны последствия.... Но ни один живой человек не может и не должен прикасаться к смерти. Или ты желаешь уйти со мной раньше времени?
   - Тогда почему ты свободно касаешься меня?
   - Это не так. Ты ведь не чувствовал прикосновение моей руки. Ни ее тепла, ни холода. Ничего. Это было лишь иллюзией. Мне просто хотелось коснуться тебя. И я создал такую иллюзию.
   Эрих улыбнулся.
   - Бестелесная субстанция принимает любой облик, но не способна коснуться ничего и никого. Ведь для тела ее не существует.
   - Угадал.
   - Однако тебе удалось снять с меня маску. Тоже иллюзия?
   - Конечно. Иллюзии помогают манипулировать материальными предметами.
   - Иногда мне кажется, что я понимаю тебя, Имитис.
   - Возможно. Но наперед знать о моих задумках не можешь даже ты, - горделиво фыркнул Имитис, и его облик растаял в воздухе.
   - Да, - мысли вновь выпустили в сознание Эриха картинки из сегодняшнего сна. Рассматривая их с позиции стороннего наблюдателя, он обреченно заключил. - Мой кошмар еще не закончился. В следующий раз моим противником может оказаться кто угодно. Кошмар будет продолжаться. До самой моей смерти, - Эрих тихо засмеялся. - И покой ожидает меня лишь на небесах в царстве Торгуса.
  
   Вечер был спокойным и молчаливым. Верно, погода постаралась. Чистое голубое небо, обжигаемое багрянцем заката, не предвещало ненастья. Эред Абвель доберется до Птэльша без дождя. Ветра тоже не было слышно. Обычно он завывал, бился в окна кабинета ветвями растущего возле дома тиса. Скоро все откроется. Уже завтра. Как только император сядет в свой экипаж. Где его настигнет та опасность, которой он страшится? По пути в Птэльш? На обратной дороге? Или в самом городе? Мысли об этом не шли у Франса из головы. Он уронил взгляд на графин с фруктовым вином. Вероятно, это был самый невинный алкогольный напиток. Зачем он принес его сегодня в кабинет? Днем замучила жажда. Да и хотелось утопить, наконец, противные мысли в чем-то сладком. "Сойдет", - решил он, приметив на стойке в гостиной хрустальный графин. Тогда ему это было необходимо. А сейчас понимание своего поведения вызывало у него некоторые трудности. Отнести обратно? Да пусть стоит! Он ведь не мешает. Всего лишь небольшой графин литра на полтора. "Хватит", - оборвал свой внутренний монолог Франс. Он откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. "Понедельник".
   Дверь открылась беззвучно. Ни скрипа, ни единого шороха. Только вот каблучки выдали вошедшего. И Франс, дернувшись, резко поднял веки. К его рабочему столу приближалась белая фигурка. Совершенно обычный, ничем не выделяющийся юноша. За исключением маски.
   - Эрих? - удивился Франс.
   Молодой барон оставался безмолвным, следуя по намеченному маршруту. Остановился он у самого стола, стройно выпрямился, сложил руки на груди и отвел взгляд к окну. Вряд ли он смотрел дальше самого окна, на улицу. Ему всего лишь было нужно спрятать глаза от Франса.
   - Чудная погода. Не находишь? - попытался завязать разговор Франс.
   - Ага, - едва уловимым кивком ответил Эрих.
   Неловкое молчание, воцарившееся после на несколько минут, смутило Франса. И это далеко не было его обычной реакцией. Его, Франса Валиэс, смутить было невозможно. Но в данный момент он просто не знал, как ему следует себя повести, что сказать внезапно заявившемуся к нему в кабинет взбалмошному мальчишке. Лидер Круга выходил из себя, сохраняя внешне холодное спокойствие.
   - Сегодня мне двадцать, - проговорил Эрих так, будто продолжал разговор о погоде. - Захотел сообщить.
   - И ты преподносишь это вот так вот просто, когда день уже подходит к концу? - не без труда сдерживая себя, упрекнул собеседника Франс.
   - Выпей за мое здоровье, - огрызнулся Эрих.
   Франс приподнялся в кресле, грузно ударяя ладонями по столу. Предел его терпения был достигнут.
   - Сядь! - приказал Франс.
   Эрих упал в креслице, уступая обозленному Франсу. Должно быть, он желал именно такого подарка. Должно быть, он пришел сюда за этим яростно пылающим взглядом. Глаза-хамелеоны готовы были принять цвет огня, но для этого им недоставало яркости. Франс схватил графин и налил вино в единственный бокал. Залпом выпив ровно половину, он отставил бокал, чуть пододвинув его к Эриху.
   - Поздравляю, - буркнул лидер Круга, испепеляя именинника взглядом.
   - Благодарю, - отозвался Эрих, косо поймав его взгляд.
   - Теперь становится ясно, для чего я принес сюда графин, - протянул Франс, а затем строго добавил. - Пей.
   Эрих надменно глянул на предложенный ему бокал, наполненный вином лишь на одну треть.
   - Пей! - повторил приказ Франс.
   Эрих хмыкнул, но все же поднял бокал и тут же заглотил содержимое.
   Поднявшись из-за стола, Франс еще долго смотрел на Эриха, которого, казалось, это вполне устраивало.
   - Что ты хочешь, чтобы я сказал? - сдался Франс. - Катрина Софийская? Ее защищаешь? И ради касэдской девчонки я должен отказаться от справедливости?
   - Я не вижу справедливости в твоем стремлении к убийству, - заговорил Эрих.
   - А как же Роберт?
   - Он погиб в честном поединке. И, умирая, он не винил в своей смерти никого. Он даже был рад умереть вместо тебя. А ты желаешь сделать из его смерти оправдание убийству врага? Кто из нас двоих прирожденный политик?
   - Предлагаешь, оставить ей жизнь? Тогда она заполучит Авалас.
   - А для чего тебе Круг Ричарда Абвеля?
   - Ты ведь помнишь, как эти трусы разбежались после той кровавой бойни.
   - Трусости им не занимать, правда твоя. Но разве не лидер должен вселить в их души отвагу и смелость? И разве лидер уже не добился в этом деле кое-каких успехов? - лукаво улыбнулся Эрих.
   - Совсем небольших.
   - Просто ты недостаточно старался. Ведь в твоих мыслях жила месть.
   - Ладно, - согласился Франс. - Я не стану убивать Катрину Софийскую. Пока не стану. Я дождусь ее хода. И, надеюсь, мне не придется после жалеть об этом.
   - Я рад, что ты принял мудрое решение. А что касается дня рождения, то я никогда его не праздновал. Вина и приятного собеседника бывает достаточно.
   - Кто-то еще знает?
   - О моем маленьком празднике? Да, еще трое. Я уже получил письма с поздравлениями от леди Элизабет и от ..., - он запнулся, подбирая подходящее слово.
   - От отца? - помог ему Франс.
   - Да, от него.
   - И кто же третий? Я?
   - Нет, один мой приятель из прошлой жизни. Дальнейшие пояснения бессмысленны.
   - Понимаю, - догадался Франс, которому уже порядком надоели загадки барона Ви Кроля. Хотя он все еще упорно отказывался от мистической истины.
   - Скоро я сам заставлю тебя сломать все свои предрассудки и поверить мне несмотря ни на что, - заявил Эрих с улыбкой. Враждебное выражение лица Франса явило собеседнику свой немой ответ.
  
   Все случилось слишком неожиданно. Нельзя сказать, что Франс не был готов к подобному, но, во всяком случае, произошедшее в его расчетах не значилось.
   Один из его людей, которому было поручено выяснить об опасности, грозящей императору во время поездки того в Птэльш, ввалился в кабинет лидера Круга весь растрепанный, обливающийся потом и с дикой отдышкой. При иных обстоятельствах, Франс, сполна поварившийся в жизни светского общества, захлебываясь от брезгливости, выгнал бы своего шпиона взашей из кабинета. Однако что-то подсказывало Франсу, что сейчас не тот случай, когда можно подождать, пока докладчик приведет себя в порядок.
   Следом за шпионом в дверях кабинета показались ошарашенные лица прислуги, по-видимому, встретившейся ему по пути до кабинета.
   - Воды! Живо! - заорал Франс прислуге, и те скоро исполнили приказ молодого господина.
   Уже через минут пять дворцовый шпион отдышался и был в состоянии четко и внятно передать Франсу суть дела. Как и подозревал Франс, эта суть ему очень не понравилась. А состояла она в том, что, по слухам, доступным крайне ограниченному кругу лиц во дворце, на императора Эреда Абвеля готовилось покушение. Дополнительные сведения были получены лишь сегодня утром, и шпион тут же поспешил с докладом к своему господину. На северо-восточной границе Миции в лесу императора поджидал его убийца. Более узнать не удалось, однако и этих сведений оказалось вполне достаточно, чтобы заставить лидера Круга сорваться с места и пересечь практически всю Мицию от одной окраины, где располагался замок барона Ви Кроля, до другой. На северо-востоке Миции заканчивались жилые районы, и начинался лес, по крайней мере, такое скопление разношерстных деревьев называлось лесом, хотя за ним никто не ухаживал и не стремился сохранить жалкий клочок живой природы. Наскоро собрав сопровождение из трех верных ему людей, Франс позаимствовал у своего докладчика лошадь и ринулся в погоню за экипажем императора. Остановить! Предупредить! Защитить! Главное - настичь императорский экипаж до того, как убийца совершит свое преступление. Путь верхом до обозначенного места при грубом подсчете занимал два с половиной часа. Однако Франс оказался быстрее. Его спутники едва поспевали за ним, а когда кроны лесных деревьев уже виднелись впереди, трое всадников и вовсе отстали. Франс же, увлекаемый в лесную тишь самыми скверными мыслями был невозмутим и держал прежний темп даже в лесу. Ветви деревьев норовили разодрать молодому лидеру плащ, исцарапать лицо, порой принуждали спешиться. Франс не уступил. Он хладнокровно ломал любую помеху, встававшую перед ним и, наконец, его глаза увидели то, чего не хотели видеть, чего боялись.
   Легкий ветерок пытался трепать его слегка изорванный плащ, но получалось плохо. Мешал ствол дерева, в который Франс уперся спиной, готовый вывалиться из седла. В груди все сжималось, а руки желали воли, чтобы пролить ярость хозяина на первого встречного противника. Он опоздал.
   Оставив лошадь, Франс ступил на ровную землю пролегавшей через лес широкой дороги. Ощутив под ногами достаточно твердую почву, он помчался к забрызганной кровью карете. Из четырех лошадей экипажа мирно топтали траву лишь трое. Значит, четвертая... Нет, не об этом сейчас стоит думать. Два еще совсем молоденьких офицера были застрелены у самой двери кареты. Вероятно, убийца использовал револьвер..., или ружье. Нет, все-таки револьвер. Так проще. Остальные члены свиты императора, трупов которых Франс насчитал с дюжину, были убиты клинком: слишком много колото-резаных и рубленых ран, слишком много крови. В глазах рябило от светло-голубой ткани офицерских мундиров, накрытой кровавым покрывалом. Приближаясь к экипажу, Франс разглядел в одном из убитых своего старого знакомого и члена Круга Ричарда Абвеля, вызвавшегося сопровождать императора в Птэльш. Неподалеку от него он приметил еще двух отставных офицеров. Они тоже принадлежали Кругу - были ему братьями по оружию, его соратниками. Молодого лидера пробирала злость. Снова погибли люди! Его люди.
   Подойдя к карете, он слегка толкнул приоткрытую дверь и увидел самого императора. Еще будучи офицером при имперском дворе, Франс знал, что Эред Абвель ему не только император, но и дядя по линии отца. Разумеется, император не был осведомлен о подобном родстве, иначе быстро разобрался бы с претендентами на престол, а Франс никогда не рассматривал Эреда Абвеля в качестве сводного брата своего отца. Все, что он видел в императоре - лишь касэдская кровь.
   Мужчина сорока восьми лет сидел с неестественно запрокинутой назад головой. Из пробитого пулей левого виска струилась кровь. Глаза мужчина успел перед смертью закрыть, а вот губы сомкнуты не были. Не удивительно, ведь страх - самая обычная реакция на застигшую врасплох смерть. И все же император предполагал именно такой финал. Он подготовился, хотя и верил в чудо. Но чуду нет места в этом мире, как нет места всяческой мистике и магии.
   - Вот так умирает надежда, - не отводя взгляда от императора, мрачно произнес Франс. - Чудеса для детских сказок, Эрих. В нашем мире люди не возвращаются с того света.
   Чтобы окончательно убедиться в успехе врага Франс прощупал пульс на запястье императора. Конечно, нет. Молодой лидер Круга не считал такой поворот судьбы личным поражением. Небольшая неудача - только и всего. Да, в его планы не входила смерть Эреда Абвеля. Он желал свергнуть старого императора, но убивать его не собирался. Теперь Касэй Дотский наденет на себя корону Империи много раньше. Тем самым он выигрывает время. Но зачем ему это?
   Когда трое всадников в черных плащах настигли своего лидера, тот стоял возле экипажа и пытался понять, что же он мог упустить в своих расчетах. Император не должен был погибнуть сейчас.
   - Убийц было несколько, - подошел к нему один из сопровождающих.
   - Я тоже заметил, - ответил Франс, не прерывая свои размышления.
   - Значит, двое. Или даже трое.
   - Человека три. И четвертый отдавал приказы.
   - Полагаете, тот, кто замыслил убийство Его императорского Величества, побывал здесь лично?
   - Не исключаю, что он сам же и убил императора.
   - Револьвер?
   - Револьвер. Но не армейский.
   - Личная охрана Касэя Дотского?
   - Не знаю. Не обращал внимания на их вооружение. А зря. Пригодилось бы.
  
   Иногда даже совершенно безобидные игры внезапно оборачиваются жестокой схваткой, яростным противостоянием и влекут за собой отнюдь не безобидные последствия. Тогда игра перестает быть игрой, она становится безумным настоящим, которое нельзя остановить так же просто, как перестать играть.
   Уже на следующий день после чудовищной расправы над Эредом Абвелем и его свитой, весь город, да что уж там, вся Империя трубила о смерти старого императора и возбужденно обсуждала о восхождении на престол его преемника. Народ был убежден в том, что Касэй Дотский в скором времени займет место отца на престоле, но тот же народ при этом не одобрял кандидатуру законного наследника. Причина была прекрасно известна на протяжении долгих тридцати лет. Касэй Дотский лишь на одну четверть являлся наследником Империи и на три четверти - сыном Касэды, как его прозвали в народе. Однако иных кандидатур не существовало. По крайней мере, кроме Круга Ричарда Абвеля и графа Дорина Валиэс об этом не знал никто, тем более обитатели императорского дворца.
   На первый взгляд, жизнь в Миции текла в своем привычном русле, но в действительности же активность среди противников и защитников Касэя сильно возросла. Горожане были крайне обеспокоены будущим Аваласа. Сложившаяся в городе обстановка тревожила и самого Франса, нагнетала отношения между членами Круга. Но это было далеко не самым худшим. Франс осознал всю безнадежность положения только тогда, когда в середине недели судьба преподнесла ему очередной сюрприз.
   - С кем имею честь говорить?
   - С хозяином замка, разумеется, - ухмыльнулся Эрих, демонстрируя собственную важность всем своим видом. Он встретил пожаловавшего гостя в гостиной, впрочем, как и всегда. По обыкновению он занял кресло у чайного столика и с любопытством разглядывал только что поклонившегося ему мужчину средних лет. Легкая щетина бросалась в глаза первой. Для себя Эрих отметил, что лишние волосы на лице лишь огрубляют его, а потому зарекся когда-либо доводить себя до подобного состояния даже в периоды повышенной лености. Одежду мужчины Эрих узнал не сразу. Бежевый мундир напоминал офицерский: покроем, вышивкой, оформлением имперской символики...
   - Офицер городской полиции, - представился мужчина, слегка поклонившись. - Я с личным поручением от капитана.
   - Вот как. И что же за поручение?
   - Расследование убийства Его императорского Величества Эреда Абвеля.
   - Чем могу вам посодействовать?
   - В вашем замке скрывается господин Франс Валиэс, сын графа Валиэс.
   - Почему скрывается? Господин Франс здесь живет.
   - Разница невелика.
   - И какое отношение он имеет к убийству императора?
   - Самое прямое. Однако дальнейший разговор будет касаться исключительно господина Валиэс. Потому попрошу вас пригласить его.
   - Что ж, присаживайтесь, - вежливо улыбнулся Эрих, а затем распорядился:
   - Сообщите господину Франсу, что к нему гость.
   Получивший приказ Эриха паренек резво зашагал вверх по лестнице и скрылся из виду в первом коридоре.
   Офицер городской полиции ожидал молча, скромно разместившись на гостевом диванчике. Предложенную ему дневную порцию вина мужчина, однако, не отверг. Пил он медленно, смакуя каждый глоток. Вскоре на лестнице появился Франс.
   Спустившись, он холодно глянул на гостя, затем переводя взгляд на Эриха, разбавил его вопросом.
   - Достопочтенный господин - офицер полиции, - любезно объяснил Эрих.
   - Я догадался, - кивнул Франс, усаживаясь в свободное кресло.
   Офицер отставил уже пустой бокал и серьезно глянул на Франса.
   - Господин Валиэс, перейду сразу к делу.
   - Пожалуйста, - разрешил Франс.
   - Вас подозревают в убийстве Его императорского Величества Эреда Абвеля.
   Сражен наповал был даже Эрих. Глаза Франса от удивления приняли более округлую форму. За пару минут тяжестью повисшего в гостиной молчания Франса успели посетить самые разнообразные чувства от лютой злобы до крайнего отчаяния. Совладав с ними, он вновь сделался строгим и суровым.
   - Чем же вызваны ваши подозрения? Есть ли у вас доказательства? Улики? - спокойно поинтересовался он.
   Тень улыбки скользнула по губам Эриха. Умение Франса держать себя на публике отлично работало и здесь. Эриху нравилась и эта черта молодого лидера Круга.
   - Капитану доставили письмо, в котором говорится о том, что вы, господин Валиэс, и трое ваших людей были замечены в лесу на месте преступления.
   - В письме утверждается моя вина?
   - Письмо написано от имени свидетеля, и в нем указываются лишь некоторые факты. Однако эти факты дают основание полагать, что...
   - ...что я и есть убийца, - закончил прервавший офицера Франс. - Кто свидетель?
   - Он не назвал себя.
   - Значит, письмо анонимное. Хм, не ожидал... Господин офицер, надеюсь, вы понимаете, что меня пытаются оклеветать? Каким бы не было содержание письма, факты, указывающие на мою вину, ложны.
   - Но...
   - Найдите отправителя, и вы найдете убийцу. Сомневаюсь, что кто-либо еще кроме истинного виновника решился бы на столь подлую и бесчестную клевету.
   - Письмо было отправлено из дворца.
   - И вы считаете, что никто из окружения императора не мог желать смерти Его Величеству?
   Офицер замялся с ответом.
   - Разрешите взглянуть на содержание письма? - деликатно попросил Эрих.
   - Боюсь, что этого я позволить не могу. Приказ капитана.
   - В таком случае, вы знаете, где искать убийцу, - добавил Франс.
   - И вы не были на месте преступления в тот день? - с подозрением сощурился офицер.
   - Не стану отрицать. Я там побывал. Как только узнал о случившемся. Императора сопровождало несколько моих хороших знакомых. И я надеялся..., - Франс заметно погрустнел и отвел взгляд.
   - Соболезную, господин Валиэс, - нахмурился мужчина. - Я выясню правду, будьте уверены. Но до тех пор вам запрещается покидать город. Городская полиция будет контролировать все ваши передвижения и действия.
   - Благодарю, - сквозь зубы процедил Франс.
   После того, как офицер городской полиции покинул гостиную, Эрих с Франсом еще некоторое время сохраняли молчание, выжидая слабого отзвука закрывающейся за ним парадной двери.
   - Вино? - с ухмылкой на губах предложил Эрих.
   - Оно мне не поможет, - сухо усмехнулся Франс.
   - И все же, - не отступал Эрих.
   - Не хочу. Теперь ты понимаешь, что происходит?
   Эрих, несмотря на отказ, быстро раздобыл два бокала и графин с вином.
   - Лучше скажи, что понимаешь ты, - отозвался он, наполняя бокалы.
   - Убийца был еще там, когда я появился в лесу.
   - Не обязательно сам убийца, - Эрих протянул Франсу бокал. - Это мог быть один из его шпионов.
   - Мог, - согласился Франс, по привычке делая глоток.
   Эрих улыбнулся.
   - Но вот случайность ли то, что он обвиняет меня в убийстве, которое совершил сам?
   - На мой взгляд, тебя сейчас должно беспокоить другое. Истинный убийца.
   - Поверь, меня это беспокоит.
   - Замечательно, - с иронией прокомментировал Эрих. - А еще тебе стоит задуматься над тем, каким образом ты будешь проводить собрания Круга под надзором городской полиции.
   - Ты прав, черт возьми!
   - Встречами с Кругом займусь я, - после минутного раздумья вызвался Эрих. - А вот тебе предстоит выяснить имя убийцы.
   - Да, так будет безопаснее.
   - Знаешь, мне кажется, что это не просто убийство. Это походит на один из пунктов какого-нибудь плана.
   - Может быть, - Франс залпом выпил налитое ему вино.
   - Отличная из нас с тобой компания, - посмеиваясь, сделал пару глотков вина Эрих, - демон и убийца. Как тебе, Франс? Ха-ха-ха-ха!
  
   В руках она сминала доставленную утром весточку от отца. Хотя они оба находились в одном городе, в последнее время отец предпочитал не приглашать в здание правительства свою дочь без крайней необходимости. Вся личная корреспонденция от правительства доставлялась адресатам посредством специальной тайной службы, о существовании которой горожане даже не догадывались. Полученная Катриной бумага, едва ли могла называться письмом: конверт отсутствовал, а небольшой лист бумаги, сложенный в три слоя, был скреплен печатью президента. Распечатав послание, девушка быстро прочла:
   "У тебя все получилось. Поздравляю, милая. Престол Империи уже близко".
   Катрина знала, о чем идет речь, однако она не считала себя победителем. Сейчас она как никогда ощущала свою слабость и ничтожность. Да, нельзя презирать себя, но она презирала. Безусловно, стратегия ее отца по приручению Аваласа была великолепна и беспроигрышна. Катрина понимала это и четко следовала всем его указаниям. За это-то она и презирала себя. За безвольное исполнение подлого плана. Авалас должен был придти в упадок и лечь к ногам Касэды без войны. Но кровь все же проливалась. И отец и Касэй Дотский уверяли ее в том, что без кровопролития не обойтись, потому пусть малая кровь сделает свое дело. Все так и происходило, ни на йоту не отступая от плана президента.
   Леонард вошел неслышно.
   - Мисс Катрина.
   Девушка вздрогнула и повернулась к нему.
   - Отчет, - Леонард с низким поклоном протянул ей лист бумаги.
   Катрина с грустью глянула на протягиваемый ей отчет.
   - Просто расскажи мне. Это ведь то, о чем я просила?
   - Да, - недоуменно подтвердил Леонард. - Что вас гнетет?
   - Я хочу забыть обо всех своих неверных поступках. Только и всего. Не спрашивай больше. Пожалуйста.
   - Тогда верните свою улыбку.
   Катрина попыталась улыбнуться, но даже улыбка не смогла спрятать за собой печаль.
   - Расскажи же, Леонард.
   - В Империи ходят разные слухи о бароне Ви Кроле. Однако среди них нет ни одного факта. Достоверно лишь то, что на окраине Миции строит укрепленный замок Ви Кролей. Еще при императоре Ричарде Абвеле замок был пожалован Роберту Ви Кролю вместе с титулом барона. У Роберта остался единственный преемник, получивший все наследство. Его сын Эрих Ви Кроль.
   - Эрих? - удивилась Катрина.
   - Именно. Причем он также носил маску.
   - Поразительное совпадение, - уставившись на Леонарда, протянула она. Леонард заговорчески смотрел на свою госпожу, терпеливо ожидая вопроса.
   - Ты говорил, что ходят слухи..., - задумчиво произнесла Катрина. - О чем?
   - О нем, - торжествующе ответил Леонард. - О бароне Ви Кроле. Якобы он демон, способный предсказывать смерть. И предсказания его всегда сбываются. Другие говорят, что он служит силам тьмы, разговаривает с являющейся к нему смертью. Всех настораживает его маска, ведь никто не знает, что он скрывает за ней.
   - Выдумки, - заключила Катрина.
   - А как же предсказания?
   - Этому должно найтись разумное объяснение. В конце концов, ничего подобного на материке не существует.
   - Но для любых слухов должна быть почва.
   - Все верно.
   - Как вы можете догадаться, в данной ситуации таковой почвы нет.
   - Интересно, - на печальном лице девушки вновь появилась улыбка. - Барон живет в замке один?
   - В настоящий момент в замке гостит его друг.
   - Не думала, что при подобных слухах можно завести друзей, - усмехнулась Катрина. - Имя?
   - Франс Валиэс. Сын графа Валиэс.
   - Валиэс..., - она напряглась, пытаясь припомнить, где могла раньше слышать эту фамилию. - Валиэс, значит.
   - Вы знакомы с господином Валиэс? - с недоумением посмотрел на свою госпожу Леонард.
   - О, да, - хихикнула девушка, переменившись в лице. - Хотя и заочно. - Она вожделенно сияла. - Благодарю, Леонард. Теперь все фигуры заняли свои места. Догадывается ли об этом почтенный барон...? Ведь партия уже началась.
  
   Первое свое собрание Круга Эрих проводил по инструкциям Франса. Однако примечания молодого лидера Эриху до жути не нравились. Потому он решил их пропустить. Так, барон Ви Кроль явился на собрание в своем традиционно белом одеянии и с тростью подмышкой. Дара речи были лишены не все, кто почтил в тот день своим присутствием замок барона, некоторые сочли белый цвет неуважением к их черным плащам, под которыми они вынуждены были скрываться. Возмущенный шепот недовольных скоро достиг ушей Эриха. И все-таки барон пересек зал до кресла Франса и остановился рядом, вальяжно опираясь на трость.
   - Господа, - начал он с дружелюбной улыбкой, - на роль оратора я не гожусь. Но временно вынужден занять это место.
   - Что-то произошло с господином Валиэс? - не удержался от вопроса один из собравшихся.
   - Уверяю, он в добром здравии. Всего лишь незначительные трудности.
   - Какие?
   - Он занят расследованием убийства императора.
   В зале послышались одобрительные возгласы.
   - Вам придется потерпеть меня еще пару-тройку собраний, - ухмыльнулся Эрих. - Полагаю, нет нужды представляться. Да и о вставшей перед Кругом проблеме вы осведомлены.
   - Проклятый Касэй что-то задумал! - выкрикнул кто-то слева от Эриха.
   - Это так, - поддержали его из правой половины зала. - Но мы не будем ничего предпринимать до коронации.
   - Если ее не решат провести раньше.
   - Да, такое возможно...
   Черные плащи вступили в оживленный обмен мнениями. Эрих не мог не улыбнуться их энтузиазму, ожидая подходящего момента для собственных комментариев.
   После окончания собрания, он пришел к выводу, что пользы от их сегодняшней встречи было мало. Все разговоры на собрании и даже его итог Эрих определил как "топтание на месте". Члены Круга вознамерились дожидаться дня коронации и, как было решено ранее, расстроить замыслы врага, подняв народ против Касэя Дотского и представив Империи ее настоящего кровного наследника. Выигрышный ход, но лишь при условии того, что все детали продуманы верно. Теперь в последнем Эрих уверен не был. Он еще не мог назвать причину своих сомнений, однако сознавал, что гибель старого императора принесла некоторые перемены, а в связи с этим запланированный срыв коронации уже не гарантировал Кругу победу. "Касэй Дотский должен умереть!" - провозглашали на собрании члены Круга. Определенно, его смерть безоговорочно свела бы на нет все недовольства, и развеяла тучи, сгустившиеся над Аваласом. Но убивать императорскую особу неэтично. Такое противоречие обязательно встанет если не перед горожанами, то перед солдатами, офицерами, стражей, личной охраной императора. Нет, Касэю нужно умереть ради блага Империи, и никакая этика не может быть правомерной в этом вопросе.
  
   Катрина Софийская была вне себя от возмущения. Она прибыла в Авалас на три дня раньше назначенной даты коронации и сразу же столкнулась с новыми порядками. За время ее отсутствия - а прошло всего лишь три месяца с небольшим - Касэй Дотский успел прибрать к рукам значительную часть военных сил Империи, включая армию, личную охрану императора и тайные службы.
   Двери тронного зала распахнулись, и ведомая ярым негодованием Катрина ступила на красную ковровую дорожку, расстилавшуюся до подножия императорского престола. Девушка быстро зашагала вперед по ковру, бросая обвинения скучающей на троне одинокой фигуре.
   - Уже примеряете престол?! Мой отец не давал вам права самовольно распоряжаться внутренними структурами Империи!
   - Тише, мисс, - умиротворенно отвечала фигура. - Одиночество императора так прекрасно. Это безмолвие холодных стен. Глубина. Ваш звонкий голосок разрушает мою идиллию.
   - Попрошу вас не забывать о том, кто является вашим покровителем. А также о договоре, который вы с ним заключили, - сдержанно произнесла Катрина.
   - Я помню, - вздохнул мужчина. - Но и вы, очаровательная госпожа, смирите свою гордыню. Через три дня вы будете коронованы вместе со мной. Вы станете императрицей и моей супругой. Не к этому ли вы стремились?
   - Не я. Отец желает этого.
   - А чего желаете вы? Единоличной власти?
   - Мои желания скромны, и потому несбыточны.
   - Вы откроете мне их?
   - Ха, вы не способны понять меня.
   - Почему вы так уверены?
   - Мы с вами слишком разные. И ценности наши разнятся не меньше. Вам нужна власть, величие, слава императора. Вам нужны богатство и красота.
   - А разве вам не нужна власть? Ради чего вы проливали кровь вместе со мной?
   - Ради чего...? Ради своих несбыточных желаний. Глупо, да?
   - Нет.
   Катрина, удивленно раскрыв рот, глянула на собеседника. Мужчина, пребывавший в своей идиллии, даже не смотрел на нее. Его взгляд отражали стены, а после он рассеивался в пространстве. Зачем этому человеку стены? Что он пытался в них увидеть? Девушка не находила слов для продолжения беседы. Ее дикое возмущение внезапно улетучилось, и теперь она смиренно стояла метрах в пятнадцати от пьедестала, на котором возвышался престол.
   - Вы не скорбите о случившемся?
   - Мне немного тоскливо. Но это не скорбь.
   - Как вы можете быть таким черствым? Словно у вас совсем нет сердца.
   - Каждый переживает утрату по-своему. А вы все еще мучаетесь угрызениями совести?
   - Я ли... должна..., - запинаясь, начала девушка, но вдруг остановилась, так и не закончив свою мысль. Она знала правду, до мельчайших подробностей. Должно быть, поэтому она предпочла смолчать. Ведь никто более не мог разделить с ней этой правды и ее чувств.
   - Вы презираете меня? - спросил мужчина после недолгого молчания.
   Катрина опешила. Ответить "да" не позволял этикет, хотя такой ответ был бы гораздо ближе к истине, чем "нет". Она задалась вопросом: действительно ли она испытывает нечто подобное в отношении своего собеседника? Если все же испытывает, то ей полагается также относиться и к себе, ведь они сообщники, действовавшие в интересах, общих для обеих сторон.
   - Я бы хотела, чтобы все было иначе.
   - Вы бы хотели, чтобы я был другим?
   - Да, - призналась Катрина.
   - Понимаю. Знаете, я рад, что мы с вами разные. И для вас в этом тоже есть преимущество.
   - Какое?
   - Вам не придется принуждать себя полюбить меня. Вы будете учиться понимать меня, будете изучать мою душу. Не скажу, что она достойна того, чтобы прелестная леди уделяла ей внимание. Да и то, что вам предстоит узнать, станет для вас разочарованием. Но так будет лучше. Я не позволю моей императрице умереть со скуки.
   - Вам это видится занимательным?
   - Нисколько. Но ведь я не требую от вас ни понимания, ни любви. Вы будете свободны.
   - Какая здесь может быть свобода? Я буду обречена на одиночество.
   - Хм, а вы все еще надеетесь от него сбежать? Оно ведь идет за вами по пятам, не так ли?
   Катрина поникла, повесив голову.
   - Я прав.
   - Люди не для того рождены на свет, чтобы быть одинокими.
   - Возможно. Вот только знают ли об этом сами люди?
   - Они знают.
   - В таком случае, очаровательная Катрина, вам остается лишь молить Создателя о том, чтобы ваша судьба не была к вам столь жестока.
   - Так и сделаю, - фыркнула Катрина, оставляя своего скучного собеседника наедине с его блаженным одиночеством.
  
   Перебирая письма, Эрих приметил два конверта, предназначавшиеся барону Ви Кролю. С появлением в замке Франса, вся корреспонденция поступала на имя лишь одного адресата - лидера Круга Ричарда Абвеля. Улыбнувшись тому, что про барона Ви Кроля, уже давно не появлявшегося на публике, еще кто-то помнит, Эрих рассмотрел первый конверт. Имя отправителя было ему незнакомо, однако в графе "обратный адрес" значился императорский дворец. Эрих извлек письмо и пробежался глазами по стандартному тексту приглашения. Верно, пригласительное письмо. Должно быть, точно такие же получили все представители знатных сословий Империи. И Франс. Так как Эрих носил титул барона и являлся членом высшего общества, ему всенепременно полагалось присутствовать на торжественной церемонии коронации нового императора, которая должна была состояться ровно через два дня. Эта церемония станет решающей для Круга и для самого Франса. Ведь молодой лидер приготовил для Касэя Дотского особый подарок. Уже три месяца прошло с тех пор, как Франса обвинили в убийстве императора, которого тот не совершал. Но, как оказалось, кто-то просто решил поменяться с молодым лидером ролями и, отдав роль убийцы Франсу, сыграл свидетеля. Вот только зачем это было нужно? Чтобы получить ответы и подготовить исполнение плана по срыву коронации, Франс, оставив на Эриха собрания Круга, тем временем знакомился и общался с нужными людьми. Молодой лидер был весьма осмотрителен, ведь каждый его шаг контролировала городская полиция. Виртуозно водя за нос надсмотрщиков, каждый свой выход из дома он преподносил им как наискучнейшую прогулку. Однако ни одна из таких его прогулок не была бесцельна. На время собраний Круга каждую пятницу Франс покидал замок и наведывался в особняк своего отца. Вероятно, молодому Валиэс приходилось нелегко, проявляя чудеса изворотливости, на глазах у ничего не подозревающей городской полиции реализовывать замысел Круга. И Эрих не переставал им восхищаться, открывая для себя незнакомые ранее качества отважного лидера.
   Он небрежно кинул приглашение на стол и обратил все свое внимание на второй конверт. Пожелтевшая бумага, хотя и достаточно плотная. Такую обычно не используют для конвертов. Письмо было из Дошу. Отправитель: "Ринке, дочь Ише".
   - Ринке, - заинтригованно произнес Эрих. Он помнил это имя, помнил эту женщину, которая подарила ему воспоминания барона Ви Кроля и тем самым в корне изменила его жизнь. - Значит, она не забыла про старого знакомого.
   Эрих нетерпеливо вскрыл конверт и прочел письмо. Ринке извещала барона Ви Кроля о том, что ей удалось найти нечто, способное очистить его лицо от всяческих изъянов, включая следы ожогов. Эрих неестественно посерьезнел. Конечно, он желал вернуть своему лицу прежний вид. Желал раньше. Но после того как Эрих Фольстер перевоплотился в барона Ви Кроля, ему это стало ненужно. Его лицо скрыто за гранью маски, и, каким бы безобразным оно не было, его все равно никто больше не увидит. Так стоит ли ехать в Дошу?
   - Тебе не идет серьезность, - подметил Имитис, объявившийся в комнате.
   - Ты давно не навещал меня, - произнес отчужденно Эрих, не обратив внимания на его появление.
   - В том не было необходимости.
   - А ты приходишь только по необходимости?
   - Я прихожу, когда мне захочется. Или когда это выгодно.
   - Хм, да.
   - Поедешь в Дошу?
   - А есть ли смысл?
   - Решать тебе.
   - В прошлый раз я желал избежать брезгливых взглядов, отвращения к себе. Но все изменилось. Неугодные обществу следы прошлого прячет маска, окружая образ барона Ви Кроля загадкой. А тайны и мистика всегда привлекали изнывающую от безделья титулованную публику.
   - Что верно, то верно, - задумался Имитис. - Как долго ты намерен пребывать в этом теле? Я вовсе не призываю тебя умереть. Мое любопытство направлено в ином направлении.
   - В каком?
   - Ты не думал о браке? О семье?
   Эрих засмеялся.
   - И об этом меня спрашивает смерть?! Забавно! При других обстоятельствах мне бы подумалось, что ты болен.
   Имитис смутился.
   - Но ведь в вашем мире именно так происходит продолжение рода.
   - А зачем мне продолжать род? Миру достаточно одного меня. Да и потом меня это не интересует.
   - Странно, - насторожился Имитис.
   - Ты знаешь причину. Она здесь, - Эрих положил правую ладонь на грудь. - Та, которую я не могу забыть. Даже сейчас сердце замирает, стоит мне вспомнить о ней, произнести ее имя.
   - Элис..., - догадался Имитис.
   - Да. И мне остается смириться с тем, что ее частичка живет во мне. Как бы я не боролся с ней, она не отпускает мои чувства. Я способен восхищаться красотой других женщин, и от праведности я слишком далек, чтобы оставлять без внимания кокетливые взгляды юных особ. Но, Имитис, к чему я все это говорю? К чему вообще наш разговор? Ведь ты не понимаешь сущность человека, и никогда не поймешь.
   - Никогда, - настороженно согласился Имитис. - Хорошо, я не стану призывать тебя к благоразумию и мыслям о будущем. Мне это не по душе. Однако, мой друг, у вас, людей, существует обычай: снимать любую маску перед близким человеком. Ты ведь снял свою перед Элис, - хитрые глазки Имитиса косо глядели на Эриха.
   - Вот о чем ты. Что ж, у меня еще есть время все обдумать.
   - Время, - буркнул Имитис. - Твой выбор и определит то время, которое останется в твоем распоряжении.
   - Выбор? - не понял Эрих.
   - Ты должен отдать мне жизнь юной мисс, - широко улыбнулся Имитис. - Не забыл о нашей сделке?
   - Ах, сделка... Я смогу принять решение, только встретившись лицом к лицу с ситуацией.
   - Полагаешь, что я предложу тебе более приемлемую цену? Как бы ни так, прекрасный барон! Я свой выбор уже сделал. И он не поменяется.
   - Но речь идет о жизни человека.
   - Ее убьешь не ты.
   - Но смогу спасти, верно?
   Имитис важно откашлялся.
   - Верно. Однако не советую изменять условия сделки, иначе...
   - Ты мне угрожаешь? - усмехнулся Эрих.
   - Предостерегаю, - поправил его Имитис. - Такова особенность сделки со смертью. Ты же читал в детстве страшные сказки и должен понимать, чем чревата связь с сущностями вроде меня.
   - Когда она умрет? - напряженно процедил Эрих.
   - В день коронации.
   - На церемонии?
   - Да, - протянул Имитис. - На церемонии, которая не состоится, - торжествующе произнес он, - ведь молодой Валиэс уже обо всем позаботился.
  
   ***
   О, величественный Авалас,
   Пред тобою дети твои!
   Защити ты от бед нас
   И навеки благослови!
  
   Славься, наш Авалас!
   Гордый и дивный храм!
   Чтобы твой свет не угас,
   Ты отступись от ран!
  
   Ширься и процветай
   В мире, Империя!
   Ты - на Земле наш рай!
   Чтим, превозносим и веруем!
   ___________
  
   У самых ворот, откуда дорожка вела через сад к парадному входу в императорский дворец, Эрих заслышал звуки гимна Империи. Молодой барон знал его хорошо, даже мог напеть, если того требовала душа. Мелодия гимна будоражила, вызывала гордость за великую державу. Эрих оставил свой экипаж и направился вдоль по дорожке. Сегодня многие поступали именно так. Погода стояла теплая, по истине весенняя. По небу раскинулась пористая дымка, сквозь которую проглядывала нежная небесная лазурь. Середина весны! Горожане с нетерпением ожидали ясных весенних деньков, их красок, свежести. Сад только начинал расцветать: распускались листочки, появлялись первые бутоны разномастных цветов. Аромат молодой зелени - всегда был ароматом весны. Ветерок теребил хрупкие веточки, а шепот листьев в саду казался песней, песней о птицах, о весне, о любви. Каждому слышалось свое. Каждый вырисовывал на страницах своего воображения собственные пейзажи, собственные истории. Окруженный цветением и благоуханием природы в саду шумел фонтан. Его шум не нарушал песни листьев, он вплетался в нее, дополнял своей тональностью. В точности такой же фонтан был выстроен перед дворцом императора в Ламбрее. Однако теперь Лабрей принадлежит Касэде и используется ею в качестве боевого рубежа. Но Касэда не удовлетворилась старой столицей Империи. Враг желает заполучить весь Авалас и пускает в ход для этого все известные ему методы. Кроме войны. С оружием в руках сражаются те, кто не способен побеждать иначе. Таково воззрение Касэды на происходящие в мире перемены. И в чем-то они правы, как считал Эрих, но все-таки не во всем.
   Миновав фонтан, он еще с минуту добирался до парадных дверей.
   - Коронация императора обещает обернуться довольно зрелищным представлением, - отметил про себя Эрих и, удостоив своей ослепительной улыбкой странные взоры стражников у дверей, вошел во дворец. Он чувствовал превосходство. Лишь он, Эрих Ви Кроль, знал, что должно сегодня произойти, и это знание было столь приятным, что даже прелести имперского дворца меркли в его глазах. Погруженный в собственные мысли, он не замечал ничего вокруг. Он просто шел вперед, к тронному залу, чтобы выжидать выхода Круга Ричарда Абвеля и после насладиться игрой.
   От приятных мыслей его отвлек шелест женского бального платья. Эрих безошибочно мог распознать этот звук из многих и, как правило, никогда не обращал на него внимания. На балу или на любой другой торжественной церемонии дамы всегда появляются в шелестящих платьях, и потому подобный звук был до банальности для него привычен. Однако сейчас шелест разбавлялся новым звуком. Будто удар крохотного язычка о тонкие стенки колокольчика. "Дзинь"... "Дзинь"....
   Эрих повернулся на звук. Силуэт молодой леди скользнул в арку западного коридора. Если он сейчас последует за ней, то, возможно, опоздает на начало церемонии. Ему не следует отвлекаться на пустяки в столь ответственный день. Да, всего лишь очередная безделушка молодой леди, желающей привлечь к себе взоры кавалеров. Но завороженный Эрих уже не слышал здравый смысл. Повинуясь своей безответственности, он последовал в западный коридор за звуками отдаляющегося колокольчика. Эрих помнил, куда ведет этот коридор: обратно в сад, но не в ту его часть, которая предложена гостям для прогулок, а в уединенные аллеи с ажурными скамьями и беседками, где деревья служат защитой для хрупких и "капризных" цветов.
   Когда Эрих вышел в сад, то сразу приметил беседку и женский силуэт внутри. Вьющиеся сине-фиолетовые цветочки оплели беленькую беседку со всех сторон. Деревья не позволяли солнцу сжечь ни единого цветка, а потому в беседку его лучи не проникали. Эрих, затаив дыхание, приблизился к беседке.
   Девушка нежно поглаживала лепестки одного из бесчисленного множества цветов. Какое-то время царило безмолвие. Она, без сомнений, знала, что ее уединение было нарушено, но продолжала увлеченно и заботливо дегустировать на ощупь сине-фиолетовые лепестки.
   - Они слишком беззаботны здесь, - произнесла, наконец, она.
   - А вы? - обратился Эрих к игнорировавшей его взгляд девушке.
   - Может быть, и я.
   - Вас прельстила тень беседки или сами цветы?
   - Мне нравятся эти цветы. Я похожа на них. Даже цветом, - усмехнулась она собственному замечанию.
   Молодая леди действительно походила на цветок: пышное фиолетово-пурпурное платье с синим отливом подчеркивало ее женственность, а заплетенные в богатые косы волосы образовывали на голове две крупные улитки и затем спускались на бледные обнаженные плечи.
   - Вы предпочитаете клематис?
   - Пожалуй.
   - А как же розы? Я считал, что все женщины любят розы.
   - Заблуждение. Розы, бесспорно, грациозны, но, на мой взгляд, слишком скованны. Они сами сковали себя рамками, установили для себя пределы. Этим они и отталкивают.
   - Если розы скованны, но цветы клематиса слишком просты. В них нет загадки.
   - А разве их цвет не загадочен? Они стремятся быть на высоте, поднимаются все выше и выше.
   - Действительно. Так похоже на вас, - улыбнулся Эрих. - Вы приехали на коронацию?
   - Да, - легко ответила девушка.
   - И чего вы ожидаете от гостей, выбрав подобный наряд?
   - Вам не нравится мое платье?
   - Дело не в этом, Катрина. Вы ведь понимаете, что ваше происхождение раскроют, как только вы появитесь в тронном зале.
   - Разумеется. Ведь я более не намерена скрываться. Сегодня я стану императрицей и супругой Касэя Дотского.
   Да, Эрих знал это. Он понял все с самого начала. Но почему-то, услышав слова Катрины, у него кольнуло в груди. Неприятное ощущение. Однако именно сегодня тот день, когда мир вокруг должен измениться. И перемены уже происходят, вот только он начал замечать их лишь сейчас.
   - Вам не страшно?
   - А чего мне бояться? Вернее, кого? Господина Франса Валиэс?
   И вновь укол в сердце. Что происходит?! Словно в крови внезапно подействовал неизвестный яд.
   - Почему вы заговорили о Франсе? - осторожно спросил Эрих.
   - Ведь он - лидер Круга черных и ваш добрый друг, не так ли?
   - Вы узнали и об этом, - сквозь зубы проговорил Эрих, продолжая улыбаться. Но его улыбка меркла на глазах, становясь злой и угрожающей.
   - Более того. Господин Валиэс готов сделать очередной ход. Но и у меня в запасе тоже есть козыри. Я не сдамся.
   - Кто же наш истинный противник: Катрина Софийская или Касэй Дотский?
   - Ваш противник я, - дерзко улыбнулась девушка.
   Эрих испытующе посмотрел на нее.
   - Вы полагали, что я всего лишь орудие? Марионетка Касэды? Это не так. Эреда Абвеля убила я. И ваш друг был обвинен по моему приказу.
   - Почему вы рассказываете об этом мне?
   - Чтобы увидеть ваш гнев на грани безысходности. Вам ведь доставляет наслаждение знать правду. Теперь вы ее знаете. Но никто вам не поверит. А господин Валиэс в скором времени получит свое наказание за убийство императора, за заговор против наследника престола и за поднятое восстание.
   - Это слишком подло! - не сдержался Эрих.
   - Я больше не испугаюсь вас. Будь вы даже самим дьяволом. Я одержу победу в войне против вас, и неважно, сколько битв было проиграно.
   - Вы омерзительны, мисс, - выдавил Эрих.
   - Мисс Катрина, - в сад спешным шагом вошел Леонард. На мгновение он застыл, увидев свою госпожу в обществе ненавистного ему барона Ви Кроля, но затем, смирив ревность, продолжил. - Вас ждут в тронном зале.
   - Спасибо, Леонард, - ее лицо вмиг переменилось, выразив мягкость и тепло.
   - Он тоже здесь? - удивился Эрих.
   - Да, ведь он - мой верный страж, - ответила Катрина, глядя на Леонарда.
   - Мое вмешательство не требуется? - деликатно осведомился страж.
   - Нет. Я уже иду, - улыбнулась ему девушка, выходя из беседки.
   Оставшись у нее за спиной, Эрих стоял в считанных сантиметрах от Катрины. Чуть наклонив голову к ее плечу, он тихо произнес:
   - Вы будете сломлены. Франс не позволит вам победить. А если с ним что-то случится...
   - То что? - с насмешкой перебила его Катрина. - Отомстите мне? Убьете меня?
   - Поверьте, мисс, наказание не ограничено местью и смертью. Есть вещи куда ужаснее.
   - Ваши угрозы бесполезны, достопочтенный барон. Сегодня прольется кровь, - она сглотнула. - Мы с вами оба это знаем и уже не сможем этого избежать, - завершила свою мысль Катрина и, взяв под руку, ожидавшего ее Леонарда, зашагала вдоль по садовой аллее. Звон колокольчика зазвучал вновь. "Дзинь", "дзинь". Это был браслет на тонком запястье Катрины. Вернее небольшая подвеска на цепочке браслета оказалась тем самым колокольчиком. Хотя Эриху и не удалось разглядеть подвеску ближе, он смог определить источник звука, завлекшего его в сад.
   - Ты умрешь сегодня, - с безразличием прошептал себе под нос Эрих.
   - Правда? - раздался внезапно голосок Имитиса. - Я счастлив, что ты сделал правильный выбор! - он зааплодировал.
   - Не могу судить о его правильности, - Эрих ухмыльнулся. - Нет! Я смешен.
   - И что это значит? - недоуменно спросил Имитис.
   - Юная мисс меня не на шутку разозлила. И аплодисменты по праву принадлежат ей. Ведь ей таки удалось добиться желаемого.
  
   В тронном зале, где должна была состояться церемония коронации нового императора, Эриха раздражало верещание дам, звонкие удары бокалов с вином, громкое чествование еще не успевшего принять корону Касэя Дотского. Знатные господа не испытывали неприязни к наследнику Империи. Более того, их вообще не интересовало, кто займет место императора на престоле, главным для них являлось сохранение своих прав и привилегий, своего богатства и роскошной жизни, своей неприкосновенности. И осуждать их было не за что. Каждый желает быть счастливым. Стоит ли упрекать человека в том, что счастье в его представлении - это праздная светская жизнь? Конечно, нет. Эрих не упрекал их, стараясь оставаться бесстрастным, однако идти наперекор своим истинным чувствам было сложно даже для него. Ему хотелось смеяться, смеяться над собравшейся вокруг благородной публикой. Все они здесь потому, что обязаны следовать злополучному этикету, потому, что титул предписывает им лишь те варианты поведения, которые угодны императору и Империи. И вот они здесь! Весь высший свет Миции, отдельные представители знатных фамилий из более мелких городков. Эрих искренне улыбался, ловя ответные улыбки на встречных лицах. Сколько лицемерия! Есть ли хотя бы одно лицо в этом зале, которое не побоялось явиться без маски. Нет! Все рады, все как один счастливы, и все играют. Не существует, пожалуй, актеров, которые могли бы сравниться своим мастерством со здешними господами.
   - Да, это весело, Имитис! - воскликнул Эрих. - Наблюдать за ними, видя их души насквозь!
   - Не предполагал, что тебя порадуют такие скучные души.
   - Скучные? Отчего же?! Они меня забавляют!
   - А вот меня они больше позабавят в своем бесплотном облике. Уже недолго ждать осталось, мой друг. Ты ведь будешь смеяться вместе со мной, когда их бездыханные тела украсят собой этот зал?
   Эрих помрачнел.
   - Люди не смеются над трагедией, Имитис. Их смерти порадуют лишь тебя. При всей их испорченности они лишь жертвы случая.
   - Людской сброд.
   - Хм, я такой же.
   - Не говори так, - огорченно буркнул Имитис.
   - Ты сам рассказывал мне об иллюзиях. Иллюзия прикосновения, иллюзия присутствия... Мы лишь иллюзии друг для друга, потому что обитаем в совершенно разных мирах. Ты вечен, Имитис, и ты снова и снова будешь видеть мою гибель, будешь провожать меня к Торгусу. Ты привязался ко мне, но рано или поздно тебе наскучит эта иллюзия. Ведь так? Сколько еще раз мне нужно умереть, чтобы ты осознал правду?
   - Я не хочу об этом думать. Сейчас ты жив, и ты - мой прекрасный барон. По-моему, все замечательно.
   Эрих рассмеялся. Сдерживать смех у него больше не было сил. Горький смех. Сладкий смех. С этим смехом наружу вырывалось нечто тяготившее его сердце и мысли. Теперь хорошо. Намного легче. Вот только привкус горечи не ушел. Горький смех. Горький. Разве так бывает?
  
   Под грохот первых фанфар на сцене появился Касэй Дотский, одетый в изящный красный камзол с вышитыми на нем золотом символами Империи. Он ловко поднялся на пьедестал, где располагался трон, и под громогласные аплодисменты жестом руки поприветствовал своих гостей. Удачно поймав момент, когда ладони господ подустали от монотонного хлопанья, наследник Империи произнес пару-тройку стандартных цитат своих предшественников, которые, наверняка, предварительно заучил. Никому не нужны лишние сложности, и в особенности готовящемуся принять императорский титул Касэю Дотскому.
   Эрих никогда ранее не присутствовал на коронации императора. На веку барона Ви Кроля был лишь один император - справедливый и любящий свою Империю, как родного сына, Ричард Абвель. Другие Эриху неизвестны. После встречи с Франсом Валиэс, кровным наследником Ричарда Абвеля, он посчитал, что молодой амбициозный лидер и великолепный оратор, способный повести за собой не знать, у которой отсутствует собственное мнение, а народ, который являет истинную силу Империи, сможет стать достойным приемником своего прадеда. Что до Касэя... Эрих совсем не знал его. Хотя члены Круга говорили о нем, как о человеке холодном и мерзком, живущего в собственном темном мирке, и готового изничтожить настоящий мир ради сиюминутной прихоти. Если Касэй Дотский именно такой, то доверять ему Авалас ни при каких обстоятельствах нельзя. Однако теперь рядом с Касэем появилось еще одно действующее лицо - Катрина Софийская, дочь президента Касэды, оказавшаяся вовсе не инструментом правительства враждебной державы, а вполне самостоятельным и серьезным противником. На первый взгляд, думается, что мисс Катрина готова поддержать Касэя и, приняв его сторону, стать ему супругой и императрицей. Но юная мисс, бесспорно, имеет собственные планы как в отношении Касэя Дотского, так и в отношении Империи. В сложившейся ситуации союз с Катриной Софийской будет идеальным символом мира между Касэдой и Аваласом. Но хитрости очаровательной мисс могут быть слишком непредсказуемыми, а ее ребенок, если Катрина все же смирится со своей участью, будет единоличным наследником двух держав, что приведет к их слиянию. Нет, к поглощению Аваласа Касэдой. Подобный исход и стремится предотвратить Франс, собрав вокруг себя единомышленников и объединив их в Круг Ричарда Абвеля. Однако Катрина умрет. Сегодня.
   Дав волю мыслям, Эрих взывал к своему вековому опыту. Осознание припозднилось. Ведь только после очередной встречи с Катриной он смог правильно оценить положение дел. Избранная Франсом тактика не принесет плодов, а лишь усугубит и без того нагнетающуюся обстановку. И даже если мисс Катрина выйдет из игры, Авалас будет порабощен Касэдой. Снова тупик. Свобода и благополучие Империи висят на волоске, который вот-вот оборвется. Есть ли способ все исправить, вернуть Аваласу прежнее величие? Размышления вели к очередному тупику. Но в темноте Эрих узрел тусклый блеск. Звезда надежды не оставила Империю. Да, выход был. Эрих понял, что нужно делать. Немало усилий потребуется приложить для того, чтобы оживить звездочку, чтобы сделать ее сияние ярче. Эрих осознал многое, он осознал, что... потери будут слишком велики. Его потери. А потому он смёл неугодные ему мысли, словно ненужный мусор. Звезда надежды вновь растаяла во мраке. Он отказался признать ее, отказался от единственного возможного способа защитить Авалас. Его желания и рассудок вступили в яростное противоречие. Внутренняя борьба. Пусть. Он согласится с волей того, что победит. Но до тех пор...
   Вторые фанфары возвестили о том, что прибыл архиепископ, приглашенный в имперский дворец, чтобы короновать нового императора от имени единого Бога. Оркестр заиграл мелодию, напомнившую Эриху церковную мессу. Архиепископ вошел в парадные двери в сопровождении восьми священнослужителей более низкого ранга и развалистым шагом двинулся к пьедесталу. Казалось, гости утомились, ожидая пока архиепископ достигнет места назначения и взберется на пьедестал. Молодые дамы начали перешептываться и хихикать, вежливо прикрывая рот. Однако Эрих был всецело солидарен с ними. Ожидание усыпляло и его. Томно зевая, он закрывал глаза и, чтобы открыть их вновь, всякий раз уговаривал себя проявить еще чуточку терпения. Франс может вторгнуться во дворец в любую минуту. Тогда-то и начнется самое интересное.
   Знаменуя начало церемонии, фанфары прогремели в третий раз. Зал не удержался от аплодисментов. Аплодировали преимущественно измученному походом по ковровой дорожке и восхождением на пьедестал архиепископу. Эриха умиляла эта картина, и, он, как большинство гостей, иронично улыбался. Пока священнослужители готовили для архиепископа все необходимые принадлежности, включая молитвослов, придворные, участвующие в церемонии, внесли в тронный зал императорскую атрибутику, которая будет вручена императору по окончании коронации. Этой задержкой в рамках трех минут воспользовался Касэй Дотский, чтобы вывести на сцену и представить публике свою невесту, пожелавшую короноваться вместе с ним.
   Катрина держалась безупречно. Уверенная в себе юная красавица уже ощущала себя императрицей. Она не желала более скрываться, она хотела сиять. И сияла. Сияла подобно молодому весеннему солнцу. Ее улыбка вызывала восторг у публики. Хотя гости были, безусловно, смущены тем, что невеста императора является дочерью президента Касэды, и тем, что ни ее прическа, ни фасон ее платья не соответствуют традициям Аваласа. Тем не менее, благородные господа одобрительно кивали и аплодировали. Они видели в этом союзе лишь одну выгоду - ближайшую. Эрих ехидно ухмылялся наивности и недальновидности знатной публики. Неужели только он один понимал, что помимо выгоды для Империи у данного союза существует и обратная сторона медали? И все же Эрих не мог не признать, что Катрина была восхитительна. А восхищало в ней именно то, что она выделялась на фоне других юных дам, выделялась прической, нарядом, поведением, чертами лица, даже взглядом. Одним словом, она была другая. Особенная. Потому, должно быть, у знати не вызывало сомнений то, что мисс Катрина избрана стать их императрицей. Пожалуй, она бы справилась с этой ролью.
   Касэй хищно улыбался, держа Катрину за кончики пальцев. Почему это так раздражает? Имея расположение двух крупнейших держав, что стоит завоевать расположение одной юной девушки? Конечно, Катрине оставалось лишь принести присягу императору и Империи, за которой следует последнее слово - "да". Тогда все может быть кончено. Но Франс обязан успеть вовремя.
   - Перед Богом и всеми собравшимися здесь людьми..., - начал свою церемониальную речь архиепископ, однако был грубо прерван.
   - Бог против ваших грязных замыслов! - голос Франса прокатился по притихшему залу.
   - А вот и ты, - мысленно отметил Эрих.
   Молодой лидер вошел через парадные двери тронного зала, ведя за собой не только своих товарищей в черных плащах и с черными масками на лицах, но и обычных горожан, представителей народа Империи.
   - Это мятеж? - холодно осведомился Касэй со своего пьедестала.
   - Называй, как хочешь, - бросил ему Франс. - Ты не угоден народу Аваласа, Касэй, поэтому я не допущу твоей коронации. А в особенности ее коронации, - он указал на Катрину. - Убийце императора не место во главе Империи!
   - Убийца императора?! - недоуменно заверещали гости из разных частей зала.
   - О чем вы говорите, любезный? - играючи вопрошал Касэй. - Разве моя очаровательная невеста может быть убийцей?
   - Вы надежно скрыли правду об убийстве Эреда Абвеля, но я отыскал все ответы на свои вопросы.
   - Действительно? Тем лучше, господин Валиэс, лидер Круга черных. Ведь это именно вас видели на месте преступления, вас капитан городской полиции подозревал в убийстве, и после расследования, проведенного тайными службами Империи, вас признали виновным. Вы - истинный убийца моего дорогого отца.
   Зал встрепенулся:
   - Сын графа Валиэс убил старого императора?!
   - Вы позабыли о доказательствах моей вины, - уверенно парировал Франс.
   - Свидетель перед вами, - Касэй приподнял подрагивающую руку Катрины.
   - Полагаете, народ Аваласа поверит интриганке из Касэды?!
   - Вероятно, в ваших словах есть здравый смысл. Я понимаю недоверие жителей Империи к дочери президента враждебной державы. Но поводов для того, чтобы чернить имя своей императрицы, у них нет.
   - Катрина Софийская не станет нашей императрицей! - провозгласил молодой лидер, гневно разя взглядом юную красавицу.
   - Пусть моя очаровательная невеста скажет последнее слово. Я готов повиноваться ее воле, - лукаво глянул на нее Касэй.
   Теперь слова Катрины станут искоркой, которая зажжет неудержимое всепоглощающее пламя. Еще одно кровопролитие. Но можно ли назвать его "малой кровью"? Ведь эта кровь окропит залы и коридоры императорского дворца. Есть ли способ избежать того, что вот-вот начнется, того, на что толкает ее Касэй Дотский. Благородные гости притихли в ожидании. Эрих тоже ждал. Он смотрел на юную мисс и прочитывал на ее лице страх. Она не желает говорить, не желает проливать кровь. Но смертоносный механизм уже был запущен и ничто его не остановит. Эрих понимал это. Должно быть, и Франс понимал, что боя не избежать. Его рука была готова в любую секунду освободить револьвер из кобуры и выстрелить в противника. На этот раз Франс вооружился двумя револьверами, а из-под полов его черного плаща виднелось острие сабли. Лидер Круга Ричарда Абвеля намеревался защищать свой народ и противостоять Касэю Дотскому до самого конца, каким бы он для него ни оказался.
   - Настало время перемен, - твердо заявила Катрина, сделав шаг навстречу публике. - К сожалению, обычно перемены сопровождают кровь и слезы, - она выдержала паузу, украдкой сглотнув горечь, копившуюся во рту. - Мне искренне жаль, - закончила девушка, опустив печальный взгляд в пол.
   - Слова, достойные императрицы, - хлопнув в ладоши, одобрил Касэй.
   - Прошу вас, не медлите, - шепнула ему бледнеющая Катрина. Девушка ощущала, как холодеют ее руки, как от волнения сводит живот, как беспокойно бьется ее сердце. - Я желаю покончить со всем как можно скорее.
   Касэй лишь заговорчески улыбнулся.
   - Да, мисс, сегодняшний день решит будущее Аваласа. Но вас в нем не будет! - обратился к Катрине Франс, сжимая рукоять револьвера.
   - Стража! Остановить мятежников! - громко озвучил приказ Касэй, и из ведущих в тронный зал коридоров повалили имперские солдаты. Голубые, красные, серые, бежевые мундиры с символикой Империи расталкивали толпу собравшихся в зале знатных гостей и пробирались к Франсу и его людям.
   - За наше будущее! - прогремел голос молодого лидера, бросившегося к пьедесталу. Его целью был Касэй Дотский. Как же давно он грезил этим сладостным моментом, когда сразится лицом к лицу со своим главным врагом, продавшим Империю Касэде. Франс никогда не сможет простить мерзкого предателя. Только собственной смертью Касэй искупит преступление против Аваласа. И Франс собирался помочь ему в этом.
   Суматоха и паника властвовали над благородной публикой. Гости кричали, визжали, возмущались. Дамы теряли сознание, не оставляя своим кавалерам иного выбора, кроме как оттаскивать их в более безопасное место. Но вряд ли такое место здесь теперь существовало. Тронный зал превратился в поле боя. Дворец превратился в поле боя! Над головами со свистом проносились пули, воняло порохом, в груди то и дело отдавался эхом очередной выстрел. Звон встретившихся клинков доносился из коридоров.
   - В столь знаменательный день револьвер не помешал бы, - с досадой подметил Эрих. Револьвера у него не было. Лишь верная трость вновь сопровождала его сегодня. Укрываясь от слепых пуль, он добрался до столика, где все еще стояли нетронутыми бокалы с красным вином, и, прижавшись спиной к стене, уселся на пол. Здесь он рассчитывал выждать время, когда револьверы противников истощат свои запасы пороха и пуль, после чего он будет волен прогуляться по дворцу, не опасаясь за свою жизнь.
   Знать покидала дворец. Эрих и подумать не мог, что горделивые и медлительные леди способны так резво бегать в изящных туфельках и туго затянутых корсетах, с бьющими по ногам металлическими каркасами платьев и с достаточно тяжелой прической на голове. Пожалуй, это выглядело комично. Страх смерти и животный инстинкт спасти свою жизнь заставлял дам отбросить элегантность и грациозность, уподобиться беспомощным зверькам, удирающим от грозного хищника. Но, увы, удача благоволила не всем. Невозможно было предсказать, когда очередная леди схватится за живот или грудь и обреченно упадет на колени. В единичных случаях кавалеры возвращались, чтобы помочь своей даме и вывести ее из зала, однако чаще женщина или еще молодая девушка падали замертво. Даже Эриху, который уже успел повидать за две свои жизни ужасы войны, становилось жутко от вида окровавленных бальных платьев. Да, он видел многое, мирился со многим, но убийство женщин, которые если и провинились в чем-то, то разве что в распускании сплетен, во лжи, в измене супругу, либо в дворцовых интригах. И обрекать на смерть за это?! Сейчас Эрих не думал о том, что смерть приносит душам блаженный покой в небесном царстве Торгуса, его мысли занимали картины родителей, рыдающих над могилами своих детей, и детей, оплакивающих своих покойных родителей. Вот они - кровь и слезы, о которых говорила Катрина... Катрина. Что же станет с ней самой? Эрих обратил свой взор к пьедесталу. Ни Касэя Дотского, ни Катрины там не было, лежало лишь четверо мертвых солдат. Нет, Катрина не умрет так просто. Эта девушка будет упорно сражаться за свою жизнь.
   - И я могу ее спасти..., - размышлял Эрих. - Тогда я не верну свой долг Имитису, но дам шанс Империи... К чертям все! Франс справится сам. Он вернет Империи ее утраченное величие.
  
   Пока Катрина пыталась принять продемонстрированную жестокость как часть собственной личности, Касэй Дотский раздавал приказы своим отрядам. Узнав о готовившемся против него заговоре, наследник Империи заранее продумал возможный исход событий. И для того, чтобы обеспечить себе боевое превосходство, он противопоставил врагу в лице Круга черных всю военную мощь Империи. Подразделения городской полиции, тайных служб, личной охраны, отряды имперской армии - все были вооружены и сосредоточены во дворце для подавления мятежа.
   - Заговорщиков убить, - сделав акцент на последнем слове, распорядился Касэй.
   Переполох среди гостей не позволял зачерстветь сердцу Катрины, которое она намеренно пыталась сделать твердым и холодным. Ведь она сама подвела Авалас к вражде и распрям. И все, что происходит сейчас вокруг нее - плоды ее трудов, ее хитростей и интриг. Теперь она не могла оправдывать себя тем, что не предполагала подобного финала. Катрина осознанно совершала каждый шаг, обдумывала каждый ход. Вот только в своих мыслях она не представляла себе насколько тяжело и больно ей будет видеть гибель горожан, благородной знати и даже солдат враждебной державы. Катрина не питала к Аваласу и его народу ни ненависти, ни отвращения. Авалас скорее был для нее жертвой, нежели чем врагом. Обращаясь к гостям в зале, Катрина не солгала, ей было действительно жаль, что она станет причиной их смерти. Как же противно понимать это!
   - Я должна довести начатое до конца, - несмело убеждала себя Катрина.
   На пьедестал выбежал Леонард.
   - Уведи ее отсюда, - строго приказал Касэй. - Ваша охрана справится?
   - Да, мы выведем госпожу из дворца, - быстро кивнул Леонард и осторожно коснулся ее плеча. - Мисс Катрина, здесь небезопасно...
   - Мое наказание, - тихо отозвалась девушка.
   - Что? - не понял ее Леонард.
   - Это мое наказание за совершенные преступления. Я не могу уйти.
   - Нет. Это вынужденная мера, - отрезал Леонард. - Их жертвы оправданны, - он взял госпожу под руку и повел прочь с пьедестала. Катрина не сопротивлялась: в действительности ей не хотелось смотреть на очередную бойню. Она смиренно следовала за своим стражем, то ускоряя, то замедляя шаг.
   Отпуская руку юной мисс, Леонард вскидывал свой меч и истреблял встававших у него на пути заговорщиков. Порой укола его меча удостаивались люди, не имевшие ни малейшего представления о том, как правильно держать в руках оружие. Но даже они предпринимали смелые попытки покарать убийцу императора. Горожане - представители народа, которых привел за собой Франс Валиэс, беззаветно верили своему лидеру, указавшему им на Катрину Софийскую, как на объект всеобщей мести. Теперь Катрина стала для них главной мишенью, о которой Франс мог больше не беспокоиться.
   Леонард уводил Катрину к коридорам, обещавшим им спасение и свободу. Там, в конце последнего коридора, находилась дверь, ключ от которой имелся лишь у нее. Эту дверь, которой раньше никогда не пользовались, Касэй открыл исключительно для своей юной невесты. Отсюда Катрина инкогнито проходила во дворец и незаметно покидала его. Вероятность того, что ей и сегодня удастся выбраться из дворца незамеченной и невредимой, была крайне невелика. Но девушку сейчас тревожило другое: Леонард в одиночку сражался с десятками противников, а ее личная охрана, которая должна была встретить и защищать свою госпожу, до сих пор не появилась. Леонард заметно утомился. Его движения утрачивали четкость и нуждались в повышенном контроле. Видя, как ее верного стража покидают силы, Катрина вспомнила о предмете, который она накануне припрятала под складками своего бального платья. Было бы глупостью принимать участие в столь рискованном предприятии, не имея при себе хотя бы малокалиберного револьвера. Девушка не использовала его. Вытащив оружие, она лишь крепко сжимала его за рукоять, чтобы облегчить сбивающееся от ужаса дыхание.
   Два десятка темных мундиров подоспели как раз тогда, когда опытные бойцы Круга черных теснили Леонарда к дверям тронного зала, за которыми проходили самые ожесточенные бои. Под натиском противников в черных масках двери распахнулись, и перед глазами Катрины предстал ад. Мужчины, женщины, старики, дети - все были мертвы. Трупы застилали окрашенный кровью паркет. Благородные господа и бедняки больше не имели различий. Теперь они все были равны. Невиновный или преступник - теперь всего лишь холодеющее тело.
   - Неужели такое искупление грехов ожидает и меня?! - испугалась девушка.
   - Мисс Катрина, осторожно! - проревел Леонард, отбиваясь сразу от четверых противников.
   Из самого центра тронного зала, перешагивая через трупы, к ней направлялся Франс. Ледяной взгляд и уверенная рука, держащая револьвер, невольно вызывали у девушки восхищение и страх. Его рука, казалось, совсем не ощущала отдачи, не вздрагивала и не ошибалась. Каждая пуля, выпущенная Франсом, точно поражала цель. Катрина стояла в изумлении, признавая, что Касэй Дотский явно недооценил своего молодого врага. Светло-голубой мундир Франса был слегка забрызган кровью, а черные сапоги, будто вовсе не знали иной почвы под ногами, кроме как окровавленный паркет.
   - Он убьет меня? - мысленно спросила себя девушка, но ответа у нее не нашлось.
   Леонард вырвался вперед, заслонив собой Катрину.
   Приблизившись, Франс испытующе посмотрел на покрытого напряженными до предела мускулами стража юной мисс и тихо поинтересовался:
   - Значит, это ты Леонард?
   - Я, - оскалившись, прохрипел страж.
   - Отлично. Честный поединок? - Франс освободил плечи от черного плаща, отбросил в сторону свой револьвер и выдернул из-за пояса саблю.
   - Ладно, - бросил в ответ Леонард, становясь в боевую стойку.
   - Он слишком уверен в себе, - шепнула ему Катрина, - нет, слишком сосредоточен.
   - Честный поединок священен, - ответил ей Леонард, и два клинка с воем сошлись.
   В сравнении с измотанным Леонардом Франс был быстр и проворен. Молодому лидеру легко удавалось уклоняться от ударов Леонарда. Одно неверное движение, и меч рассек бы Франса пополам, потому основное внимание его было уделено не нападению, а защите. Однако совсем исключать нападение было нельзя, иначе соперники полностью истощили бы свои силы, так и не закончив поединок. Франс знал, что меч противника намного прочнее и опаснее его сабли. Также он понимал, что может победить только за счет своей ловкости и скорости, ведь с клинком лидер Круга обращался не так хорошо как с револьвером. Чего не скажешь о покойном Роберте Грэйдэне. Боевая сабля была для Роберта таким же продолжением руки, каким для Франса являлся револьвер. Но этот бой Франс приказал себе выиграть, во что бы то ни стало. Этот бой - его месть за смерть Роберта, его подарок покойному другу. Франс прилагал все мыслимые и немыслимые силы, а также боевые уловки для того, чтобы противник ошибся, промедлил и не успел ответить на выпад. Леонард слабел. Его дыхание вскипало, и он приходил от этого в ярость. Он не желал признавать свою усталость, потому решил драться до полного изнеможения. Франс дышал ровно, будто такого рода поединки были для него делом совершенно привычным. Наконец, Леонарду удалось вывести противника из равновесия, и Франс, споткнувшись о руку одного из убитых гостей, оказался на паркете. Опередив его попытку подняться, Леонард занес над ним меч. Катрина зажмурила глаза с таким напряжением, что веки ощутили легкое покалывание. Однако звука разрубаемой плоти она не услышала. Франс не только смог уйти из-под удара меча, но и сбить с ног Леонарда. Теперь они оба лежали на паркете среди крови и многочисленных трупов. Катрина открыла глаза и невольно содрогнулась. Что эти двое собираются делать дальше? Леонард и Франс обменялись просчитывающими взглядами, после чего меч и сабля должны были вновь сойтись, но... Сабля оказалась быстрее. Чуть коснувшись меча, она пронзила грудь Леонарда. Его глаза налились сожалением. Франс, не торопясь, поднялся на ноги, брезгливо отряхнулся и, наклонившись к Леонарду, вытащил из его груди саблю.
   - Ты убил Роберта Грэйдэна. А я убил тебя. Все честно, - объяснил ему Франс. Вернув саблю на пояс и подобрав свой револьвер, молодой лидер презрительно взглянул на Катрину. Девушку трясло. Холодные пальцы свободной руки безуспешно пытались сжаться в кулак, правая же рука слилась со стальной рукоятью револьвера и утратила все ощущения.
   - Вы убьете и меня? - со страхом в голосе спросила Катрина.
   - Многие из тех людей, что пришли со мной, жаждут покарать вас за убийство их императора. Я не стану пачкать свои руки вашей кровью. Оставлю эту привилегию им. А моя месть уже свершилась.
   Катрина не верила своим глазам: лидер заговорщиков, которого она так страшилась, оставил ей жизнь и беззаботно возвращался в тронный зал, где все еще без устали лязгал металл клинков. Леонард же был повержен. Придя в себя, Катрина поспешила к нему.
   - Я подвел вас, - на выдохе произнес Леонард. В его глазах было много влаги, но освобождать слезы он не имел права даже сейчас. Тем более, сейчас.
   - Не говори так, - замотала головой юная мисс. - Ты ведь не...
   - Я горжусь тем, что умираю за вас, - пересиливая себя, улыбался он.
   - Ты не можешь оставить меня! - завопила Катрина подобно ребенку. - Ты всегда был рядом со мной, поддерживал, защищал... с самого детства.
   - Мисс Катрина...
   - Нет! Ты обещал мне! Ты поклялся! - слезы потекли по щекам девушки.
   Леонард протянул руку к ее лицу и нежно провел огрубевшими пальцами по ее щеке, сбивая слезинку. Его рука впервые касалась гладкой женской кожи. Ее кожи. Леонард не знал любви других женщин, не знал их ласки. Всю свою жизнь он всецело принадлежал лишь одной женщине - той, с которой свела его судьба. Он не жалел об этом, он желал умереть вот так, рядом с ней.
   - Да, я поклялся. И я забираю с собой все те грехи, что тяготят вас, - его обессилевшая рука упала девушке на колени.
   - Спасибо, - полушепотом проговорила Катрина.
   - Я люблю вас, - задыхаясь, признавался он в последний раз, - всегда любил.
   Катрина громко всхлипнула. Внутри нее все разрывалось на части. Ее настоящее, ее будущее рушилось. Осколки чудесного детства становились сверкающей пылью. В памяти одно за другим вспыхивали воспоминания, в которых ее верный страж всегда был подле нее. А в груди продолжали рваться невидимые нити. Почему? Почему мир так несправедлив к ней?! Именно несправедлив, ведь он отнимает у нее того, кем она дорожила с детских лет, с их первой встречи.
   Леонард умирал, обретая покой и умиротворение. Жизнь покидала отважного воина, и он будто засыпал, закрывая глаза, прекращая дышать.
   - Я тоже люблю тебя, мой добрый друг, - уверенно произнесла Катрина. Но, вероятно, Леонард уже не слышал ее. - Мой друг, - повторила она, вкладывая в эти слова всю свою любовь и скорбь. Катрина Софийская действительно любила Леонарда, любила больше, чем кровного старшего брата. Кем был для нее Леонард? Другом, братом или кем-то более близким? Она не задумывалась над этим. Она просто любила.
   - Без тебя мой мир опустеет и сгинет, - пролепетала девушка и сложила свою потяжелевшую голову на грудь мертвого стража. Кровь все еще пульсировала из его раны, и Катрина, отстранившись от царящего вокруг хаоса, пустыми глазами наблюдала за этим.
   - Госпожа! Вам нужно уходить! - кричали ей наперебой солдаты в темно-синих мундирах ее родной страны. Но безразличие полностью поглотило ее. - Мы не сможем долго сдерживать врага! Эти монстры в черном слишком сильны! Госпожа!
   Личная охрана Катрины Софийской теперь составляла около десятка человек. Трое членов Круга с черными масками на лицах рубили их одного за другим. К ним присоединялись горожане, вооруженные клинками тех, кому оружие уже было без надобности. Стремясь защитить свою госпожу, темные мундиры образовали вокруг Катрины кольцо. Не обученные фехтованию горожане угрозы для солдат Касэды, конечно, не представляли, но вот члены Круга во много крат превосходили своих оппонентов в искусстве владения саблей.
   - Госпожа! - стонали побежденные солдаты, но Катрина по-прежнему оставалась безучастной. Ее интересовал сейчас лишь крохотный ручеек крови, струившейся из раны павшего стража.
  
   Должно быть, револьверы исчерпали свои запасы снарядов. Выстрелы слышались редко, да и достаточно далеко, чтобы можно было не обращать на них внимания. Однако клинки не унимались. В тронном зале стоял неимоверный звон, к которому уши все еще не могли привыкнуть. Эрих огляделся и посчитал, что поле боя, где больше нет пуль, вполне подходит для его прогулки. Его щекотало любопытство. Чем закончится мятеж? Жив ли Франс? И удалось ли ему одолеть Касэя Дотского? Лишь одного вопроса Эрих избегал, убеждая себя в отсутствии к нему интереса.
   Осушив бокал с вином, подобранный со столика, рядом с которым находилось его укрытие, Эрих решил продемонстрировать чудеса проворности. Его стройный шаг был подобен шагу Франса. Словно преодолевая полосу препятствий, Эрих без колебаний шел мимо сражающихся солдат и офицеров Империи, мимо одержимых мятежным духом горожан, мимо тех, кого лично сподвиг на кровопролитие во имя будущего Аваласа. Черные плащи Круга ничуть не уступали даже имперским офицерам. А значит он, барон Ви Кроль, выбрал правильную сторону. Но дело было не в силе, он выбрал Франса преемником своего старого доброго императора Ричарда Абвеля. Франс Валиэс - достойный приемник. Таково было мнение Эриха.
   Молодой барон легко держал в руке свою трость, не представляя подобным жестом никакой угрозы ни для друзей, ни для врагов. Эрих вообще желал по возможности не искать себе противника, не пускать в ход трость и покинуть императорский дворец, не пуская в ход свое оружие. Он вспоминал кровавую бойню в особняке Грэйдэнов. Тогда он был вынужден убить. Эрих не хотел повторять этого вновь. Его терзали смутные сомнения, связанные с тем, что убить человека оказалось для него пустяком. При этом он не испытал ни сострадания, ни сожаления. Его не мучили угрызения совести. Совесть молчала. И осознание того было страшным. Убивать людей нельзя. Неправильно. Так определил для себя Эрих, тем самым заставляя себя в дальнейшем следовать своему новому правилу. Но сегодня существовала опасность его нарушить, ведь окружающие его люди порой не оставляли иного выбора. И пока его не пригласили на поединок, Эрих должен был оставить дворец. И все же любопытство оказалось сильнее. Потому он направлялся сейчас вовсе не выходу. Его привлекли коридоры, уводившие вглубь дворца. Возможно, в одном из тех коридоров находилась потайная дверь. Он был уверен в этом.
   Миновав пьедестал, Эрих завернул во второй северный коридор. И здесь его встретили звуки боя. Аккуратно обходя убитых солдат, молодой барон не мог ни заметить на некоторых из них темные мундиры Касэды.
   - Почему здесь? - промелькнуло у него в голове. Любопытство влекло его вперед, но рассудок советовал остановиться. - Будто мне не следует сюда идти... Что же не так?
   Ответом на его вопрос послужила дуэль одного из членов Круга с последним, остававшимся в живых солдатом Касэды. Израненный и истекающий кровью темный мундир стоял стеной, защищая что-то позади себя. И только когда он пал, Эрих, наблюдавший за поединком с расстояния шагов в десять, заметил девушку в синем платье, сидевшую на полу возле своего мертвого стража.
   - Разве не очевидно? - разочарованно спросил себя Эрих.
   Весь сегодняшний день он раздумывал над тем, как предотвратить эту судьбоносную встречу. Когда церемония коронации обернулась хаосом, Эрих не двинулся с места, чтобы избежать одной единственной встречи и своего права сделать непростой выбор. Он предпочитал, чтобы все произошло само собой без его участия, без его вмешательства. Но судьба зла, а механизм жизни действительно непредсказуем. Имитис предупреждал его. Но Эрих не желал признавать этого. Теперь он не сомневался, что перед его глазами та самая ситуация выбора. Однако все уже было решено. Неужели судьба отказывается принимать его решение?
   Катрина приподняла голову, чтобы взглянуть на склонившихся над ней мужчин в черных масках. Их было двое. Вооруженные саблями они с явной насмешкой разглядывали Катрину. Девушке стало не по себе. Мелкая дрожь прокатилась по ее телу. Ее глаза смотрели бесстрашно, хотя в душе Катрина все же боялась. Умереть вот так вот, от рук безымянных и безликих мужчин? Такая смерть не достойна императрицы Аваласа. Но она была загнана в угол. Бежать некуда. Бороться нет смысла. Стрелять? Пальцы онемели, да и противников было двое. Что может хрупкая девушка против двух опытных бойцов?
   - Что с ней делать? - тихо спросил один из мужчин другого.
   - Франс не давал прямого приказа убить ее. Он намекнул на то, что девчонка погибнет случайно, - хихикнул второй.
   - Может, заберем ее в качестве военного трофея? Что скажешь, виконт? Все равно никто не узнает. Она сама потом не вспомнит, кем была, - грубо рассмеялся первый.
   Эрих вспыхнул от переполнившего его гнева. Никогда раньше он не замечал за собой столь чрезмерной импульсивности. Прежний барон Ви Кроль, уравновешенный и расчетливый, не мог позволить себе подобную слабость.
   - И эти ничтожества вершат будущее Империи?! - мысленно вопрошал он, не позволяя гневу окончательно взять над собой верх.
   - Юная мисс! - закричал вдруг кто-то, появившийся из смежного коридора. В ту же секунду трое имперских солдат в красном ринулись на спасение Катрины.
   - Я разберусь с ними, а ты убей девчонку! - распорядился виконт.
   - Зачем? Мы ведь собирались...
   - Если ее найдут живой люди Касэя, то иного шанса покончить с ней нам может и не представиться! - раздраженно объяснил виконт и скрестил сабли сразу с двумя противниками.
   Следует отдать должное виконту - его искусство фехтования поражало. Эрих фехтовал гораздо хуже, но это его нисколько не смущало. Размахивание клинком не гарантирует успеха, а вот дипломатия и харизма, овладеть которыми дано далеко не каждому, обеспечивают своему обладателю безоговорочную победу и превосходство. Таким образом, вторые управляют первыми. Непреложный закон сего мира.
   Пока мужчина, названный виконтом, бился с солдатами Империи, его приятель приставил острие своей сабли к горлу девушки.
   - Нет! - взвизгнула она. - Я не хочу умирать!
   - Извините, госпожа, - улыбнулся он, пожимая плечами. - С аргументами виконта не поспоришь.
   Внезапно улыбку мужчины исказило недоумение. Вероятно, он не успел понять, что произошло. Медленно сползая на колени, мужчина неотрывно смотрели на Катрину сквозь прорези для глаз в черной маске, скрывавшей часть его лица. Перепуганная девушка несмело подняла глаза на стоявшего перед ней барона Ви Кроля. В белоснежном одеянии, не оскверненном даже крохотной капелькой крови, и в белой шелковой маске сейчас он напомнил Катрине ангела. Да, крыльев у него не было. Но вернувшееся с границы между жизнью и смертью воображение девушки довело образ своего спасителя до совершенства. После черно-красных оттенков смерти белый казался самым приятным и успокаивающим, самым чистым и светлым. Восхищение мистическим светом, исходившим от барона, длилось недолго. Катрина бросила взгляд на мужчину, лежавшего перед ней.
   - Он мертв? - осторожно задала вопрос девушка. Эрих ничего не ответил. - Вы убили его? - содрогнувшись, поняла Катрина.
   - Сегодня жизнь достается лишь одному из двух противников, - отрешенно произнес Эрих.
   - О чем вы?
   - Я нарушил правила. Вам интересно, чем это обернется для нас?
   - За императора Эреда! Отомстим убийце! - с диким воплем с противоположного конца коридора к ним неслись горожане. Человек пятнадцать, не меньше.
   - Будете ждать, пока вас растерзают мятежники, или пойдете со мной? - Эрих протянул Катрине руку, предлагая свою помощь. Без раздумий девушка схватила протянутую ей руку и последовала за бароном. Дрогнувшие пальцы разжали рукоять револьвера и тот, оборвав тоненькую цепочку браслета с колокольчиком, вывалился на пол. "Дзинь".
   Чтобы оторваться от разъяренных преследователей им приходилось бежать. Причем бежать быстро, порой перескакивая через трупы. Катрина держалась напряженно. Все ее движения были неуклюжи и далеки от грациозности. Резко завернув в первую попавшуюся на глаза комнату, Эрих надеялся оторваться от поглощенных жаждой убийства горожан. Заперев дверь изнутри, он прислушался. Преследователи остановились, громко переговариваясь между собой и споря о том, куда внезапно исчезла их добыча.
   Катрина пыталась успокоить сбившееся дыхание. В ушах гудели голоса преследователей. Мерзкие голоса. В голове словно били молотом по наковальне. А перед глазами лежали горы похолодевших трупов, приправленных соусом из крови. Среди них был и Леонард.
   - Итак, мисс, получив возможность жить дальше, вы не рады? - попытался разрядить обстановку Эрих. Он улыбался так, словно ему было весело.
   - Рада? - Катрина посмотрела на него глазам полными боли и усталости. - Он убил Леонарда. Он забрал его у меня!
   - Кто он?
   - Франс Валиэс.
   - Значит, он нашел свою цель, - отметил вслух Эрих. - Франс отомстил за своего друга, - пояснил он. - А ведь на месте Леонарда могли оказаться вы, мисс.
   - Я не убивала его друга! - возмутилась Катрина.
   - Но тридцать человек были перебиты по вашему приказу.
   Катрина промолчала, запирая глубоко в своем сердце обиду и желание отомстить за свою утрату.
   - У вас кровь? - только сейчас Эрих обратил внимание на перепачканное пятнами крови платье девушки.
   - Это не моя кровь, - грустно ответила девушка, осматривая свою ладонь, которая теперь имела неестественный кирпичный оттенок.
   - А я не ошибся, - усмехнулся Эрих, - те леди Аваласа, на которых вы старались походить теряют сознание при виде крови. Ха, забавно. Так они демонстрируют свою слабость и утонченность? Никогда не понимал этого.
   Катрина вновь воздержалась от ответа.
   - Я больше не слышу их. Мы можем идти, - Эрих приоткрыл дверь, чтобы убедиться в своих словах. Преследователей действительно не было. Более того, дворец будто опустел. Мертвое молчание изредка нарушал отдаленный звон клинков. Ни шагов. Ни голосов.
   Покинув комнату, Эрих и Катрина помчались к выходу. Девушка равнодушно следовала за своим спасителем, доверяя любым его решениям. Зачем он помогает ей? Она неоднократно задавалась этим вопросом, не понимая мотивов молодого барона. Но после своего чудесного спасения Катрина отвечала себе так: "Будь он ангелом или демоном, воплощением света или посланником ада, я не сомневаюсь в том, что он обладает мистической силой, способной изменять судьбы и характеры людей. Если он пожелает уничтожить меня... Что ж, пусть это будут именно он".
   Исходя из схем коридоров и комнат дворца, обнаруженных Эрихом в кабинете Франса незадолго до коронации, западные коридоры вели в сад, восточные - проходили через помещения, отведенные для прислуги, и выводили к конюшням или к летнему дворику, а вот все южные коридоры предназначались для входа во дворец и выхода из него. Через парадные двери идти было безрассудно. Следовало выбрать наиболее короткий и безопасный путь. Их единственным шансом был ожидавший у ворот экипаж барона Ви Кроля. Эрих уже знал, куда отправится после. И дорога предстояла не близкая, потому им стоит поторопиться.
   Выбрав нужный коридор, беглецы скрылись внутри.
   - Что я делаю? - в мыслях сомневался Эрих. - Почему я спас ее? Ведь Катрина Софийская - враг Франса, враг всей Империи! А значит, и мой враг. Что же я делаю?! Я не должен был спасать ее. Судьба приготовила для нее смерть. Но я снова вмешался... И наша сделка с Имитисом... Как я мог совершить поступок, последствия которого абсолютно не выгодны для меня?! Не разумно. Но самое омерзительное то, что я вновь убил. Зачем?! Я не желал этого! Не должен был... Почему я натворил столько глупостей ради вас, Катрина...?
   Задумка Эриха удалась. Южный коридор, который он выбрал, был пуст. Миновав его, молодой барон вывел девушку к воротам дворца. Катрина вдохнула свежий весенний воздух и осознала, что ее наказание на сегодня закончилось. Смерть и кровь остались позади, во дворце. Она же теперь свободна от терзавшего ее ужаса, от дрожи, от всего, что сковывало ее, не позволяло свободно дышать и двигаться. Она бессильно приподняла уголки губ, имитируя улыбку, но глаза радовались иначе. Ее глаза высвобождали слезы. Видя ее слезы, Эрих невольно улыбался. Им удалось сбежать. И что теперь?
   Ответ ждать себя не заставил. Парадные двери дворца с грохотом отворились, и два человека, облаченные в черные плащи, подобно сорвавшимся с цепи псам, ринулись за беглецами.
   Экипаж был уже близко.
   - Нам снова придется бежать, - оповестил Эрих Катрину, придерживая ее за предплечье. Девушка подчинилась. Ее ступни обжигала боль. Бальные туфельки не предназначались для бега, потому они щедро одарили свою хозяйку парой мозолей в отместку за ненадлежащее их использование. Катрина терпела, превозмогая мучительную боль. Еще немного. Слезы на ее щеках уже высохли, однако глаза еще сохраняли влагу. Показались стройно стоявшие в ряд экипажи. Десятки экипажей.
   Эрих все предусмотрел с самого начала, потому его экипаж стоял у самых ворот. Завидев своего господина, кучер, по-видимому, тоже напуганный поднятым во дворце мятежом, схватил поводья и приготовился погонять. У дверей экипажа молодой барон внезапно остановился и обернулся к Катрине.
   - Вы поедете со мной? - уточнил он, не сомневаясь в ее ответе.
   Катрина глянула на своих преследователей: они стремительно приближались.
   - Да.
   - Я уезжаю из Миции, - добавил барон.
   Катрина начала колебаться.
   - Тогда ответьте мне, почему вы спасли меня?
   На этот вопрос, к сожалению, Эрих не мог ответить даже самому себе.
   - Хм, - протянул он, загадочно улыбаясь. - Сам не понимаю. Должно быть, я влюблен в вас.
   Катрина пошатнулась от изумления.
   - Нет... Это невозможно, - мысленно вторила она. - Такого просто не может быть! Мы ведь... враги?
   Черные плащи на бегу обнажили сабли и уже хищно усмехались, считая метры до своей жертвы. Семь. Шесть. Пять...
   Времени ждать у Эриха больше не было. Запрыгнув в карету, он предложил свою руку девушке.
   - Решайте, - объявил он, переводя взгляд с Катрины на ее преследователей. Она слегка кивнула, подтверждая свое согласие. Обхватив ее руку, Эрих успел вырвать девушку из-под клинков черных охотников.
   Разместившись в карете друг напротив друга, молодой барон и спасенная им девушка молчали, занятые собственными терзаниями.
   - Невозможно! Невозможно..., - повторяла Катрина.
   - Что же я делаю? - не шло из головы у Эриха.
  
   Часть 6. Сорванные маски
  
   Мы не всегда поступаем так, как нам того хочется. Нас сковывают рамки приличия, этикета, морали и, в конце концов, закона. И мы вынуждены поступать так, как надо, как правильно, как будет выгодно. Понимаете? Ведь "выгодно" и "хочется" побуждения в корне разные, хотя и имеют общий источник - наше Эго. Спросите, в чем разница? Например, в том, что в жизни чаще приходится заводить дружбу с теми, с кем дружить выгодно, но вовсе не хочется. Иные суждения излишни. Таким образом, даже наше Эго часто ставит нас перед выбором. И когда это случается, что выбираете вы?
  
   Кони неслись без устали всю ночь. После пережитого потрясения и вечерней пробежки по коридорам дворца, Катрина крепко уснула. Эрих смотрел на спящую девушку, не переставая корить себя за излишнюю серьезность, от которой всегда стоит избавляться еще до ее появления. Серьезным быть скучно. Ты будто делаешь то, чего ожидает от тебя жизнь. А ведь душе это не нужно. Не весело. Улыбаться, смеяться, лукавить, играть и спасать от скуки не только себя, но и других - так интереснее. Быть дерзким, интригующим шутником, чьи шутки безобидны, но полны смысла. Почему он снова позабыл об этом?
   Спать Эриху не хотелось. Стоило ему закрыть глаза, как перед ними воссоздавалась сцена убийства. Один из членов Круга пытался отнять жизнь у юной мисс, и Эрих защитил ее. Увлеченный своим преступлением мужчина даже не заметил приближения барона. Это играло на руку. Выросшее вмиг хладнокровие Эриха стерло все сомнения в его мыслях, и он ударил. Ударил легко, не затрачивая дополнительных сил, которые могли еще пригодиться. Всего лишь заточенным острием трости в левый бок на уровне сердца. И мужчина медленно сполз вниз, на паркет. Да, страх в данном случае - вполне адекватная реакция. Не было сомнений в том, что Катрина увидела обнажившуюся хладнокровность барона. И все же она последовала за ним. Даже несмотря на его бестолковый неоднозначный ответ относительно мотивов, сподвигших его на спасение собственного врага.
   До постоялого двора экипаж барона Ви Кроля добрался поздним утром. Эрих не желал отдыхать, потому он настоял на смене лошадей и позволил Катрине и кучеру позавтракать. Эрих тоже попытался поесть, но организм не желал пищи. Промочив горло вином, молодой барон вернулся к экипажу. На душе было скверно. А спать по-прежнему не хотелось, хотя бодрствовал он уже почти сутки. Бессонница и отсутствие аппетита. Доктора сочли бы это симптомами болезни, придумали бы диагноз, обратись он в лечебницу. Но Эрих знал, что никакой болезни нет. Просто все внутри него сопротивлялось, боролось с серьезностью, стремясь вернуться к беззаботной обыденности, ища то, что предоставит дозу веселья. Но в этот раз отчего-то серьезность отступать не хотела.
   - Вы ничего не ели, - смущенно начала подошедшая к нему Катрина, избегая прямого контакта глаз.
   - Я не голоден, - сухо ответил Эрих.
   - Но у вас не будет сил...
   - Такой аргумент не действует даже на детей, - фыркнул он.
   Катрина сдалась. Она понимала, что совершенно не знает этого человека. Каким он бывает? Как он обычно ведет себя? Его предпочтения? Его цели?
   - Куда мы направляемся? - без интереса спросила девушка.
   - В Ля-Корсу. Это одна из провинций Аваласа.
   - Вы собираетесь кого-то навестить?
   - Да. Именно так. Знакомую, - на губах Эриха показались очертания улыбки. - Думаю, вам не понравится место, где она живет. Признаюсь, мне оно тоже не нравится. Но любой опыт ценен. Верно?
   Катрина насторожилась.
   - Что за опыт вы намереваетесь там приобрести?
   - Вы увидите все сами, когда мы приедем. Сегодня вечером.
   Позавтракав, кучер вернулся к своему экипажу. Барон Ви Кроль и его спутница уже ожидали в карете. После того, как желудок получил небольшую порцию злаковой каши, свиную отбивную и кружку утреннего пива, усталость ощущалась меньше. Однако еда способна лишь ненадолго заменить сон. А ему предстояло продержаться до самого вечера.
   - Да, жизнь полна испытаний, - тяжело вздохнул кучер.
  
   Внутренние противоречия и состояние поиска отражались в глазах Эриха, искажали его губы. Катрина старалась смотреть в окно, но иногда все же поглядывала на барона. И в эти моменты белый цвет его маски не имел ничего общего со светом и чистотой ангела. Теперь белый казался ей бледным и пустым, цветом смерти. Какой же Эрих Ви Кроль в обыденной жизни?
   Земли Ля-Корсы живописными назвать было трудно. В лучшем случае попадались поля и пастбища, но многочисленные территории были застроены заводами либо просто заброшены. Неухоженная растительность, искалеченные и скрюченные деревья, гибнущие от избытка солнечного света кустарники. И это цветущий Авалас?
   - Еще век назад все было иначе, - заговорил вдруг Эрих после трехчасового молчания.
   Катрина немного оживилась и продемонстрировала барону свою готовность внимательно его слушать. Эрих продолжал.
   - Тогда во главе Аваласа стоял прадед нынешних наследников престола - император Ричард Абвель. Он был достойным и мудрым человеком. И при нем Империя процветала. Ля-Корсу еще только покорили, а потому здешние земли были пропитаны кровью. Но спустя годы Авалас стал цветущей и сильной державой, какой его описывают в книгах. История не врет, мисс. Она правдива.
   - А как же Всемирная война?
   - Следует начать с того, что Авалас всегда желал лишь мира. Империя несла волю своего правителя. Ричард Абвель предпочитал заменять военные действия мирными переговорами. Он считал, что любой спор, даже в мировом масштабе можно разрешить с помощью слов и умелого дипломата.
   - Но войну начал Авалас.
   - Да, я знаю, - глубоко вдохнул Эрих, в душе признавая свою вину. - Однако я не лгу. Более того, император Ричард объявил войну Касэде не по собственному желанию.
   - Как такое могло произойти? - недоверчиво глянула на собеседника Катрина.
   - Однажды я расскажу вам. Но не сегодня.
   - Почему? - удивилась девушка.
   - Иначе мне придется раскрыть вам свои тайны. А я этого пока не хочу.
   - Пока?
   - Возможно, настанет день... Хм, - Эрих усмехнулся сам себе, - ... день, когда я сниму перед вами маску.
   - Вы пытаетесь пробудить во мне интерес к своей персоне? - сыграла кокетство Катрина.
   - Ни коем образом, мисс, - он сделал паузу. - Знайте же, если я того не пожелаю, вам никогда не узнать даже сотой доли правды обо мне, - строго сказал Эрих.
   - Знаю, - согласилась Катрина, вновь уставившись в окно.
   Оставшуюся часть пути до наступления сумерек Эрих молчал. Катрина тоже не решалась заговорить с ним, хотя и отметила, что его взгляд стал мягче, а губы успокоились. Должно быть, его борьба с самим собой завершилась.
   Когда сумерки сгустились, впереди показались огоньки. Для города огней было слишком мало, да и свет от них исходил чересчур тусклый.
   - Это деревня? - не удержалась от вопроса Катрина.
   - Деревня, - подтвердил Эрих. - Дошу.
   - Значит, ваша знакомая живет здесь?
   - Да, - он улыбнулся. Бушевавшие внутри противоречия заключили временное перемирие, и Эриху стало легче. - Но Дошу не простая деревня. Ее народ самобытен. Они политеисты. Вам еще много предстоит узнать об Ише.
   - Ише?
   - Последнее и единственное племя на материке. Ричард Абвель позволил сохранить им их веру и обычаи.
   - Вы говорите о них с такой загадочностью, - хихикнула Катрина. - Может быть, они еще и магию практикуют?
   - Верно, практикуют.
   Катрина чуть не поперхнулась. Сглотнув и показательно кашлянув, она уточнила.
   - Вы ведь шутите? Магии не существует. О ней лишь в сказках пишут.
   - Полагаете, авторы тех сказок тоже были шутниками? - довольный собой усмехался Эрих.
   - Нет, но...
   - И как я мог рассказывать вам о личности Ричарда Абвеля, если бы не был знаком с ним лично?
   Катрина пребывала в полнейшем замешательстве. Этот словесный поединок Эрих выиграл еще с первого хода. Вопросы заполонили сознание девушки. И Катрина с нетерпением ожидала получить на них ответы. Почему-то она была уверена, что получит их. Вот только не запутают ли они ее еще больше? Не потеряется ли она в том, чего не в состоянии понять?
  
   В Дошу гостей из столицы встретили недоброжелательными взглядами, которые будто спрашивали: "Зачем вы сюда приехали? Что вам от нас нужно? Почему вы не оставите нас в покое?" Эрих примерно так и представлял себе реакцию местных жителей на его нежданный визит. Ждал его здесь лишь один человек.
   Женщина в светлом балахоне направлялась к калитке, возле которой остановился экипаж барона Ви Кроля. Завидев году Ринке, с улыбкой на лице встречающей ненавистных им чужаков, женщины смиренно продолжили заниматься своей работой, а потрясенные мужчины насторожились и приготовились защищать деревню от вторжения незваных гостей.
   Эрих и Катрина уже стояли у дверцы калитки, когда женщина подошла к ним. Выражение лица Ринке вмиг переменилось, отразив сочувствие и странную боль.
   - Вам многое пришлось пережить вчера, - с сожалением произнесла она своим мягким притягательным голосом. - Я чувствую, Эрих, вы запутались... Но об этом мы поговорим после. А сейчас вам надо отдохнуть. О вашем экипаже я позабочусь.
   - Я тоже рад вас видеть, Ринке, - Эрих чуть приклонил голову, отвечая на приветствие годы.
   - Сире, проводи гостей в мой дом, - ласково обратилась Ринке к маленькой девочке. Эриху она показалась смутно знакомой.
   - Эя, года, - тоненьким голоском пискнула девчушка и побежала меж домиков, оборачиваясь и жестом приглашая гостей следовать за ней.
   Катрина, потерявшая дар речи еще тогда, когда только увидела жителей деревни и их году, до сих пор не могла придти в себя. Она словно оказалась в другом мире. Разукрашенные лица людей, недостаток одежды на их грязных, но на редкость крепких телах, каких не встретишь ни в Касэде ни в столице Империи. Кто все эти люди? И люди ли они? Катрине начинало казаться, что она сходит с ума и медленно утопает в своем безумии. Дома, улицы, одежда, лица..., особенно лица! Нет, Ише не просто самобытны, они разрушают все возможные границы здравого смысла.
   Эрих с неподдельным интересом наблюдал за своей спутницей, пока они шли к домику Ринке, и ему становилось весело. Да, он, наконец, смог найти долгожданный источник счастья. И нашел он его именно здесь, в Дошу. Сжалившись над девушкой, оцепеневшей от неоднозначных впечатлений, Эрих заговорил с ней.
   - Между собой Ише обычно общаются на родном языке. Общий язык, подаренный им более сотни лет назад, передается из поколения в поколение лишь среди тех, кому он необходим. Вероятно, общий язык учат и те, кому хочется знать и понимать больше.
   - Вы владеете их языком? - проговорила Катрина, дважды запнувшись между словами.
   - Нет, - беззаботно отвечал Эрих. - Но несколько слов мне известны. Вы быстро к ним привыкните.
   Девочка остановилась возле уже знакомого Эриху домика. Пролепетав что-то на родном языке, она указала на вход и поклонилась.
   - Благодарю, юное создание, - приятно удивленный манерами девочки, отозвался он и вошел в дом. Эффект дежавю сработал как часовой механизм. Мрак, который рассеялся лишь на треть после того, как глаза привыкли к нему, заставил Эриха вспомнить о его первом визите в Дошу. В тот раз его сопровождал Имитис. А сейчас.... Эрих ждал встречи с ним и одновременно не желал смотреть ему в глаза. Но Имитис рано или поздно смирится с ошибкой своего друга и явится к нему. Эрих готовился к этой встрече.
   Окинув взором помещение, он пришел к выводу, что ничего здесь не изменилось: циновки под овалом окна, странная кровать, полочки на стенах и свечи.
   - Так живут Ише, - пояснил Эрих вошедшей следом за ним Катрине. Девушка ужаснулась полному отсутствию цивилизации, по крайней мере, цивилизации в ее представлении.
   - Сире, - позвал Эрих. Как и ожидалось, девочка влетела в дом и подбежала к нему. - Ты ведь понимаешь общий язык?
   - Эя! - хихикнула Сире.
   - Но говорить на нем не умеешь.
   - Неде, - девчушка скорчила опечаленную рожицу и покачала головой.
   - Я так и думал, - отметил он для себя, а затем вновь обратился к девочке. - Я могу присесть?
   - Эя, - ответила Сире, указывая на циновки.
   - Благодарю, юное создание. Я тебя удивлю: я знаком с вашим бытом и знаю даже несколько обычаев, - Эрих прошел к окну и уселся на циновке.
   - Рада, что вы, Эрих, уже освоились, - на пороге показалась Ринке. Катрина рефлекторно повернулась на голос и в ту же секунду отшатнулась от женщины. При свете свечей, черно-красные символы на лице Ринке были ярче и четче.
   - Я - года Ринке, - представилась женщина, приближаясь к Катрине, - дочь Ише, которая несет в себе их боль и радость, их прошлое и настоящее.
   - Года - означает госпожа. Однако Ринке, скорее, жрица, - добавил Эрих.
   - По воле Великого Торгуса дети и женщины свободны от печатей на лице, - продолжила объяснять Ринке.
   - А для чего они? - неуверенно спросила Катрина.
   - Печати у мужчин символизируют смелость и воинственность, готовность принять смерть в бою и проливать кровь врагов. Эти печати дают им силу исполнять свой долг перед племенем. Мои печати иные. Каждый символ - есть печать, открывающая знания, устанавливающая невидимые связи, принимающая опыт... Все перечислять не буду.
   Катрина с недоверием смотрела на Ринке, не отрывая взгляда от ее печатей.
   - Вы боитесь меня, потому что не понимаете, - добродушно улыбалась Ринке.
   - Я не боюсь, - попыталась опровергнуть слова женщины Катрина.
   - Боитесь. Я знаю. Я ощущаю ваше непонимание. Людей пугает то, чего они не могут видеть, слышать, понять. Неизвестность. Я не всегда способна передать словами то, что я чувствую и знаю. Но мне всегда ведома истина.
   Катрина растеряно глянула на Эриха. Тот кивнул:
   - Да, это правда.
   - Вы оба пришли к Ише за ответами. Вас терзают сомнения, разрывают на части. Вы еще так молоды, но уже изранены жизнью. Как печально, - Ринке погрустнела.
   Эриху вспомнился вчерашний вечер. Когда он нашел опустошенную, пожираемую ужасом Катрину, сидевшую в луже крови перед бездыханным телом ее верного стража, он просто не смог оставить ее там умирать. Жалость ли двигала им, или нечто иное - тогда ему было все равно. Эрих желал помочь ей, защитить ее. Он посмотрел на Ринке понимающим взглядом.
   - Мне известно о вас все, Катрина, - женщина, отступаясь от грусти, облачалась в серьезность. - Я умею смотреть в души людей, заставлять их понимать то, что им не дано понять. Понимаете? Моя сила столь велика, что мне не всегда удается управлять ею. Такова ноша, которую вынуждена нести года. С каждым поколением ноша тяжелеет, а сила растет. Боюсь, что однажды эта сила убьет свою хозяйку.
   - Ринке, - Эрих выглядел обеспокоенным, - не надо, - прервал он ее.
   - Вы правы... Сире, - позвала Ринке, - проводи госпожу Катрину в соседний дом. Там ведь свободно?
   - Эя, года.
   - Тогда позаботься о нашей гостье.
   Девочка послушно кивнула и, поклонившись, протянула Катрине свою крохотную ладошку. Девушка обернулась к Эриху. Ее глаза искали свой первый ответ.
   - Вы ведь не испугались маленькой девочки, мисс Катрина? - съехидничал барон.
   Будто доказывая свою смелость, девушка схватила руку Сире.
   - Если юную мисс не удовлетворит приготовленное для нее ложе, то попросите деревянное кресло, - весело добавил Эрих.
   Катрина помрачнела. Ринке подошла к окну и опустилась на циновку, пряча свою хитрую улыбку.
   - Вы ведь ровесники, не так ли? - громко спросила женщина, позволяя еще не покинувшей домик Катрине услышать их с Эрихом разговор.
   - Может быть.
   - Я могу это утверждать.
   - Что ж, значит, ровесники, - согласился Эрих.
   - И когда барон Ви Кроль впервые приехал в Дошу, кажется, он тоже предпочел кресло кровати.
   Эрих понял замысел женщины.
   - Вы правы, я был крайне требователен ко всему, что меня здесь окружало.
   Катрина вышла из дома Ринке с улыбкой удовлетворения на губах. Она даже не заметила, как Сире привела ее к соседнему домику. Девушке на мгновение подумалось, что это был тот же самый дом, однако внутри расположение того, что следовало называть мебелью, имело некоторые различия. Окно было больше, а значит, в светлое время суток в комнату проникает достаточное количество солнечных лучей, чтобы прогревать и освещать помещение. Возле окна располагался самодельный деревянный столик и две табуретки. По-видимому, табуретки изготавливал более опытный мастер или просто способный человек. В сравнении со столиком табуретки выглядели крепче и устойчивее. Кровать же оказалась в точности такой же, как и в доме Ринке. Хлипкая деревянная конструкция, заброшенная соломой и тряпками.
   - Ложе, - пренебрежительно хмыкнула Катрина.
   Сире подала юной госпоже чистую одежду и выбежала из дома. Развернув серый сверток, Катрина узнала в нем простенький сарафан бедняка. Холщевая ткань без сомнений многократно подвергалась стирке, однако все еще была пригодна для носки.
   - Они хотят, чтобы я его надела? - поморщилась девушка.
   Когда Сире вернулась с жестяным блюдом в руках, Катрина сидела за столом, подперев руками подбородок. Переодевать свое платье она не стала. Сире поставила на стол блюдо, в котором были ягоды, два яблока и еще несколько видов неизвестных Катрине фруктов. Подойдя к юной госпоже, девочка с непониманием посмотрела на нее, а затем указала пальчиком на подол ее платья, где тот был испачкан въевшимися пятнами крови.
   - Аксату, - строго проговорила Сире.
   - Аксату? - повторила за ней Катрина, догадываясь, что имеет в виду девочка. - Кровь, да?
   - Эя.
   - Поэтому ты дала мне сарафан?
   - Эя, - радостно кивнула Сире и притащила брошенный на кровати серый сверток.
   С глубоким вздохом, Катрина приняла сверток.
   - Хорошо, я попробую переодеться.
   Сире поклонилась и важно зашагала к двери. После ее ухода Катрина осмелилась немного поесть и решилась переодеться. Брезгливо оценив свое ложе, девушка фыркнула и забралась на солому.
   - Почему я здесь? - бормотала она в полудреме. - Вот каков мой дворец! Императрица... Ха! Как бы не так! Катрина Софийская погибла во дворце во время мятежа. Ее убили. А я лишь тень, оставшаяся от нее. Тень.
  
   - Не желаете есть? - удивилась Ринке, после того как Эрих отверг предложенные ему фрукты.
   - Я с самого утра не чувствую голода, - объяснил Эрих. - Возможно, завтра.
   - Понимаю, - не стала настаивать женщина. - Я долгие месяцы искала для вас лекарство, и, наконец, нашла. Но вы приехали в Дошу не за ним.
   - Не стану отрицать. Расскажите мне, Ринке, что вы ощущаете, - Эрих попытался коснуться ее руки, но женщина отпрянула.
   - Не нужно. Мне не нужны прикосновения. Это слишком мучительно. Мне достаточно того, что вы находитесь от меня на расстоянии шага.
   - Вас тревожит ваш дар? - догадался Эрих.
   - Я не имею права жаловаться, ведь великие Боги подарили мне способность чувствовать. Жизнь всех Ише течет по моим венам. И это слишком большая ответственность. Но в душе я испытываю страх. Сила дочери Ише множится. Скоро она возьмет надо мной верх и убьет меня.
   - Вы ведь говорили, что это случится позже, в следующих поколениях?
   - Да. Но я слишком ослабла. Моя улыбка ничуть не лучше вашей маски. Мне приходится прятать то, что чувствую я сама, заботясь лишь о том, что чувствуют другие.
   - Остановитесь, - спокойно предложил Эрих.
   - Бежать от самой себя? Пренебречь своим даром? Я не могу. Не этого от меня ожидает мой народ.
   - Они все поймут, если вы им объясните, что существует риск смерти.
   - Нет, Эрих. И вы молчите.
   Подумав, Эрих продолжил:
   - Сире - ваша преемница?
   - Да, и мне жаль это дитя. На ее плечи упадет непосильное бремя, когда меня не станет. Сейчас ей всего семь, и она понимает основы, но еще не готова принять ответственность.
   - Прелестное дитя. Вы выбрали ее, как отмеченную Богами?
   - И здесь вы угадали.
   - Было не сложно. Ее глаза необычные. Два крупных изумруда. Лазурь была такой же?
   - Верно. Ваша лазурь сияла и всегда сохраняла свою чистоту.
   - Теперь она помутнела и стала тусклой.
   - Нет. Великий Торгус хранит ту лазурь у себя. Уверена, что она вновь вернется к барону Ви Кролю.
   - Проклятые глаза. Привлекающие и отталкивающие одновременно. Я не желаю иметь такие.
   Ринке лукаво улыбнулась:
   - А как же глаза вашей спутницы? Красивые, не так ли? Ясные. Небесно-голубые. Они тоже сияют, хотя в своем сиянии уступают лазури.
   - Так глубоко я не смотрел. Да и с лазурью их не сравнивал.
   - Вы сравнивали их со своими глазами, теряющими цвет, блеск, яркость. Но в Империи не верят в Богов. Там верят в людей, которые обманывают, предают и строят козни. Я не хочу сказать, что те, чьи глаза кардинально отличаются от прочих, добры и порядочны. Однако Ише верят, что на таких людей Богами возложена определенная миссия, и чтобы наблюдать за ее исполнением Великие отметили их.
   - На мой взгляд, это лишь предрассудки, которыми усложняют себе жизнь неразумные дикари, - откровенно высказался Эрих.
   - Будь Ише дикарями, разве смогли бы они сберечь древние знания и нести в своей крови магию?
   - Ринке, Ише, определенно, особенный народ. И таких за пределами материка много. Но все они не больше, чем дикари как для Аваласа, так и для Касэды с Дэласом. Особенно для Касэды.
   - Госпожа Катрина ведь именно оттуда?
   - Да.
   - Ее ощущения помутнены, но она явно не питает к Ише отвращения.
   - Все может измениться, - заметил Эрих.
   - Конечно, - подтвердила Ринке. - Так вы здесь из-за нее?
   Глаза Эриха застыли в напряжении.
   - Вот что я ощущаю. Вы сами спросили меня. Я вам отвечаю, - пояснила женщина свой внезапный вопрос.
   - Я запутался, Ринке. Поэтому я здесь.
   - А если я скажу вам, что вы не запутались? - мягкая улыбка посетила ее губы.
   - О чем вы?
   - Сейчас я понимаю вас лучше, чем вы сами. Вы не запутались. Вы изменили свой выбор. По какой причине? Ваша судьба изменилась, это очевидно даже для вас.
   - Помешав убийству Катрины, я лишь добавил сложностей. Знаю. Почему я так поступил? Из жалости? Должно быть, так.
   - Вы снова уходите от ответа. Подумайте еще, Эрих. Не спешите. В Дошу у вас есть достаточно времени.
   - Мне нужно отдохнуть, - отступился Эрих, прикрывая глаза рукой.
   - Поэтому я и подвела итог нашего разговора. Отдыхайте, - Ринке направилась к двери.
   - А как же вы?
   - Пока барон Ви Кроль здесь, меня приютит семья Сире.
   - Вот как. Тогда ответьте мне на последний вопрос.
   Ринке, остановившись, обернулась.
   - Катрина Софийская ведь мой враг?
   - А вы как думаете? - расплылась в улыбке Ринке. - Добрых вам сновидений, Эрих, - попрощалась она, покидая дом.
  
   Катрину разбудило солнце. Его прямые лучи, проходили сквозь оконные овалы и падали прямо на кровать, где спала девушка. Беспокойно спала. Потому солнце с легкостью справилось со своей задачей.
   Морщась, превозмогая свое нежелание просыпаться, Катрина открыла глаза. Ей снился день коронации, тот злополучный день, когда был убит ее страж. Ей снова снилась кровь. Пережитое потрясение не скоро уйдет из ее памяти и снов.
   Взглянув на свое ложе, девушка еще раз убедилась, что уже проснулась и действительно находится в деревне чудаковатого народца, странности которого порой приводят в ужас. На столе уже стояли блюда с фруктами, какими-то зернами, водорослями и пиала с травяным напитком. А вот ее синего платья с пятнами крови в комнате не было. Катрина быстро соскочила с кровати и обыскала помещение. Платья нет.
   - Неужели они ...? - споткнулась на своих подозрениях Катрина, когда в дом вошла Ринке.
   - С новым благополучным днем, - с неизменной улыбкой поприветствовала она юную гостью.
   - Благодарю, - отозвалась Катрина и сразу задала взволновавший ее вопрос. - Мое платье? Где оно?
   - Не стоит о нем беспокоиться. Сире забрала его стирать.
   Эти слова Катрину успокоили. Ведь то платье отражало ее сущность, делало ее цветком клематиса: ярким, пышным и прекрасным, стремящимся к высоте.
   - Поешьте, Катрина, - указала на стол Ринке.
   - Да, я поем, - кивнула девушка, проходя к столу.
   - Боюсь, что господин барон проспит сегодня весь день, - предупредила женщина.
   - Вы долго беседовали вчера? - предположила Катрина, вкушая чуть подсоленные водоросли, оказавшиеся на удивление съедобными и даже вкусными.
   - Он не спал два дня, - объяснила Ринке. - Искал ответы.
   - И нашел?
   - К сожалению, нет.
   - Почему? Его вопросы столь сложны?
   - Они просты, но лишь вы можете помочь ему ответить на них.
   - Я? - поперхнулась Катрина. Откашливаясь, она пододвинула к себе пиалу с травяным напитком.
   - Вас это смущает? Или вы тоже до сих пор считаете Эриха своим врагом?
   - Эриха? - промямлила девушка. Она не думала, что когда-либо в жизни произнесет его имя. Имя таинственного человека в маске. - А разве барон Ви Кроль не враг мне?
   - Именно об этом он сам спрашивал меня вчера, - многозначительно улыбалась Ринке.
   - И что же вы ответили? - не на шутку заинтересовалась Катрина, поворачиваясь к женщине.
   - Я не ответила. Задайте свой вопрос барону лично. Вероятно, тогда вы оба сможете получить ответ на него.
   - Но ведь...
   - Да, он пока спит. Ночь будет спокойной, располагающей к беседе.
   Катрина задумчиво смотрела на прозрачно-зеленый напиток.
   - Сегодня Ише готовятся к одному из весенних праздников. Поэтому я не смогу уделить вам время. Кстати, вы и господин барон тоже приглашены на праздник.
   Девушка рефлекторно отхлебнула из пиалы.
   - Не стоит беспокойства. Я весьма признательна вам за ваше гостеприимство, Ринке.
   Женщина одобряюще улыбнулась:
   - Сире принесет вам одежду и придумает, чем вас развлечь сегодня.
   Катрина согласно кивнула.
   Спустя минут пятнадцать после ухода Ринке, в дом, предварительно постучавшись, влетела Сире. На ее детском личике сияла улыбка. Девочка вручила Катрине плетеную корзинку и забрала со стола пустые блюда. Юная мисс успела крепко проголодаться за последние дни, и теперь ее организм нуждался в восполнении потерянной энергии. Еда Ише в данном случае оказалась достаточно питательной и пригодной для употребления.
   В корзинке Катрина обнаружила молочного цвета плащ с широким капюшоном и рукописную книгу. Плащ явно предназначался для того, чтобы прикрыть обнаженные плечи и руки от палящего солнца. Многие женщины здесь носили самотканые платья из светлых тканей. Их плечи были защищены короткими рукавами (не более двенадцати сантиметров в длину), однако начиная от предплечья их открытые солнцу руки, а также ноги (преимущественно ниже колен) имели стойкий бронзовый загар. Да и платьями называть женскую одежду Ише все же преувеличение. Скорее уж лохмотья, отдаленно напоминающие по форме платья. Лишь избранные - но Катрина не знала, по каким критерием их избрали - носили балахоны или рясы. Ей же, Катрине, доверили плащ. Однозначно, это было не самым худшим одеянием, а в Дошу, пожалуй, даже одним из самых лучших.
   Примерив плащ, девушка обратилась к книге. Написана она была давно, судя по желтизне страниц и исходящему от них подвальному запаху. И все же почерк был красив. Каждая буква общего языка старательно выведена автором. Изложение велось свободно и непринужденно. А рассказывала книга несколько историй: об ожесточенной борьбе племен Ише против их порабощения Империей, о доблестных воинах, чьи имена до сих пор живут на устах младенцев и стариков, о великом человеке, даровавшем Ише общий язык и о годе Рорле - самой прекрасной девушке с лазурными глазами и последней невесте Бога войны. В рассказах Катрина встретила множество неясностей, оставшихся для нее загадками, но в тоже время она узнала о злом Боге войны Верге, который, будучи отвергнутым Рорле, возжелал забрать себе душу ее маленького сына. История этого немногочисленного народа увлекла Катрину и заняла весь ее досуг до самого вечера.
   За окном темнело. Сире второпях принесла Катрине очередную порцию фруктов и кувшин с водой. Ринке же к ней сегодня больше не заходила. Съев несколько фруктов, девушка отложила книгу и вышла из дома. На улице пахло жареным мясом. Запах волновал ноздри и пробуждал скрытую в человеке хищную натуру. Совладав с соблазном, девушка решила осмотреться. Узкие улочки между хаотично разбросанными по деревне домиками не внушали доверия. Заблудиться здесь можно было в два счета, но Катрине сегодня приключений не хотелось. Она с лихвой насытилась ими два дня назад. Поэтому девушка шла прямо, никуда не сворачивая. На небе начинали зажигаться первые звезды. Здесь они казались Катрине крупнее и светлее. Остановилась она там, где тропинка раздваивалась. Ее левая ветвь вела к одинокому зданию в дальней части деревни. Разглядеть его было невозможно: густые сумерки размывали контуры и покрывали темной паутинкой силуэт постройки.
   - Это храм, если мне не изменяет память, - за спиной прозвучал ровный негромкий голос барона. Катрина слегка улыбнулась, но оборачиваться не стала.
   - Как вам спалось? - вежливо поинтересовалась девушка.
   - Скверно, мисс.
   - Почему? - с усмешкой спросила она.
   - Потому что соломенная перина - совсем не то, чего желает барон.
   - Стало быть, вы тосковали по роскошной кровати с шелковыми простынями?
   - Несомненно.
   - Вы ведь уже бывали здесь? - помолчав, продолжила разговор Катрина.
   - Бывал.
   - Что вас связывает с этим местом? Со здешним народом?
   - Очень многое, мисс. Само существования барона Эриха Ви Кроля начинается здесь.
   - Расскажите! - резко повернулась к барону Катрина с загоревшимися любопытством глазами.
   - Это печальная и длинная история. Мне не хочется вспоминать о ней, - отклонил просьбу Эрих.
   - Очень жаль, - заметила девушка. - В Миции о вас ходят дурные слухи. Но меня удовлетворит лишь правда.
   - Зачем вам правда?
   - У меня есть причины. Вы спасли мне жизнь - и это одна из них. Мне неведомо, что побудило вас защищать своего врага, - Катрина осеклась на последнем слове. - Почему вы помогли мне?
   - Я уже отвечал вам на этот вопрос, - глаза под покровом маски лукаво улыбались.
   - Но вы ведь не серьезно, - возразила девушка, чуть смутившись.
   - Правда в том, мисс, что тем же вопросом задаюсь и я. Почему без зазрений совести я убил человека, который заочно был мне товарищем? Почему моя рука не дрогнула? Почему я оставил Франса и как последний трус сбежал сюда с вами? Ха, - он отвел взгляд. - Размышления привели меня к вам. Вероятно, вы сможете ответить на мои вопросы.
   - Не смогу, - призналась девушка.
   - Наивно было полагать, что у вас найдутся для меня ответы, - с горечью усмехнулся Эрих.
   - Все ваши слова и поступки говорят лишь об одном: вы не видите во мне врага, барон. Ведь так?
   - Пожалуй.
   - В таком случае я выражаю вам благодарность за мое спасение и впредь больше не считаю вас своим врагом, - с достоинством произнесла Катрина.
   - Превосходно! - развеселился Эрих, а затем пригласил. - Пойдемте, в Дошу можно любоваться лишь звездами. - Он величественно зашагал вперед, туда, куда вела другая ветвь тропинки. - Иных развлечений здесь нет.
   - А как же книги? - девушка последовала за ним.
   - Никогда не читал здешние книги, - отрезал барон.
   - Мне довелось прочесть одну сегодня. И я нашла ее довольно занимательной.
   - Что занимательного в ней может быть?
   - История народа Ише.
   - Хм.
   - Думаю, она вам известна.
   - История Ише... В теории я ее не изучал, скорее познакомился с ней на практике.
   - Говорите так, будто побывали в прошлом.
   - Мы пришли, - Эрих подошел к изгороди и, облокотившись на нее, обратился всем своим существом к звездному небу.
   Катрина отметила для себя, что перед ними та самая изгородь, которая отделяет деревню от внешнего мира природы. Вдали виднелись высокие деревья. Там начинался дикий лес. Катрина запрокинула голову, придерживаясь руками за деревянный жердь изгороди. Подобное развлечение больше подходит либо детям, либо безнадежным романтикам. Ни к той, ни к другой категории Катрина себя не относила. Вернув голову в привычное положение, она продолжала поглядывать на звезды, которые так увлекли барона, позабывшего об их неоконченной беседе.
   - Вы верите в Богов, мисс? - загадочным голосом произнес вдруг Эрих.
   - В Касэде я посещаю храм, вместе со всеми произношу слова молитв, кланяюсь бездушной статуе. Но я уже давно знаю, что меня никто не слышит, что мои молитвы разбиваются о холодные стены, и мраморная скульптура Бога никогда им не внемлет.
   - Раньше я тоже отказывался верить в Богов. Ненавидел их. Да и сейчас не согласен с их решениями. Но они есть, они порой наблюдают за нами, вероятно, смеются над нашими неразумными деяниями в силу своей мудрости. Боги существуют до тех пор, пока мы в них верим, мисс. Забавно, даже ненавидя их, мы бессознательно признаем их существование. И это тоже вариант веры. А вера делает Богов сильнее. Пока хотя бы один человек верит, Бог не умрет.
   - Следовательно, если о Боге забывают все, то он исчезает?
   - Правильно. Но, видимо, я вас не убедил.
   - Я могу согласиться с вами лишь отчасти. Люди сами придумали себе Богов, потому что нуждались в объекте веры и поклонения.
   - Люди всегда жаждали зреть чудеса. И иногда чудеса свершались. Случайность?
   - Да. Слепая вера в чудо и случайность.
   - А ваши взгляды скептичны, - ухмыльнулся Эрих. - Я тоже сторонник логики и здравого смысла, но глупо отрицать то, свидетелем чего был лично. Вам так не кажется?
   - Чудеса непостоянны.
   - Да, верно, - хихикнул барон. - Значит, слухам обо мне вы не поверили?
   - Разумеется, нет.
   - Меня называют демоном, потому что я способен предсказывать смерти людей.
   - Выдумки. Вы - обычный человек. А ваши предсказания..., - Катрина задумалась. - Фокус? Хитрость?
   Эрих лихорадочно рассмеялся.
   Катрина в недоумении ожидала, пока ее собеседник успокоится. Но Эрих и не думал успокаиваться. Дождавшись момента, когда смех барона, наконец, пошел на спад, порядком раздраженная девушка жаждала получить подтверждение своей правоты.
   - Ведь я права?! - голосом, переходящим в крик, Катрина попыталась перекрыть новый раскат смеха.
   Но Эриха уже было не остановить. Корчась от смеха, он прижимал руки к животу, позволял глазам слезиться и наслаждался каждой новой спазмой нервных окончаний, рождающей чудесный безудержный смех. В таком состоянии молодой барон побрел обратно, в сторону деревенских домиков. Катрина смотрела ему вслед с глубоким непониманием происходящего. Что его так рассмешило? Почему он ничего не ответил ей?
   - Вот так вот, Имитис! - хохотал Эрих, восклицая про себя. - Ты всего лишь фокус! Ха-ха-ха-ха!
  
   Этой ночью Катрине пришлось ожидать свой сон слишком долго. Ее мыслям не давало покоя вечернее происшествие. Она никогда раньше не видела барона Ви Кроля таким, каким он предстал перед ней сегодня. Словно утративший рассудок, словно одержимый бесами, барон Ви Кроль разразился жутким смехом. Девушка была уверена, что не давала ему ни малейшего повода для смеха. Напротив, она была с ним предельно серьезна. Катрина сочла его способность предсказывать смерти людей не более чем ловко проделанным фокусом. Иначе просто не может быть. Так почему он не подтвердил ее слова? Или у барона есть иная точка зрения?
   Утро следующего дня мало отличалось от предыдущего. К Катрине заглянули Ринке и Сире. Девочка приготовила для гостьи завтрак и вернула ей синее бальное платье. Очищенное от крови и дорожной пыли, посвежевшее платье Катрина взяла в руки как самую дорогую в ее жизни ценность. Заметно повеселев, девушка поспешила переодеться, однако Ринке посоветовала ей не делать этого.
   - Сегодня день тотемов. Небольшой праздник, который имеет для Ише огромное значение, - объясняла Ринке. - Праздничная процессия начнет собираться в полдень, после чего отправится к тотемам для проведения обряда. Если на вас будет ваше бальное платье, то, боюсь, Ише расценят это как пренебрежительное отношение к Богам.
   - Я понимаю, - взгрустнула девушка и отложила свое платье.
   В полдень, когда колодец возле соседнего дома перестал отбрасывать тень (Ринке научила ее использовать колодец в качестве ориентира времени), Катрина накинула на плечи плащ и вышла из дома. Озираясь по сторонам, она остановила свой взгляд на домике, в котором жил барон. Секундой позже дверь открылась, и оттуда выскочил Эрих, отряхивая свой белый мундир и поправляя маску. Следом за ним вышла Ринке.
   - Вы ожидаете от меня слишком многого, Ринке! - сдерживая пыл, бросил женщине барон.
   - Но так нельзя! - уговаривала его Ринке. - Вы не можете участвовать в процессии в одеждах Империи. Вы оскверните своих Богов!
   - Я не изменю себе. Таков настоящий барон Ви Кроль. Таким он был всегда, Ринке. А Боги меня поймут, - сделав по инерции еще несколько шагов, он обернулся к преследовавшей его женщине. - И не стоит ворошить далекое прошлое. Боги Ише никогда не были моими Богами.
   - А как же Великий Торгус? Вы говорили с ним!
   - Да, он помог мне, когда я нуждался в помощи. Но Торгус - хозяин небесного царства. Он един для всех, хотят они того или нет, а потому я не считаю его своим Богом. Он просто существует, и я это знаю.
   - Боги могут разгневаться, - предостерегла его Ринке. - Особенно Верге.
   - Вы снова поклоняетесь ему? - с подозрением спросил Эрих.
   - Сколько бы зла он ни свершил, он, как и прежде, остается нашим Богом. Мы помним и чтим его.
   - А жертвоприношения?
   - Нет, Ише больше не обращаются к нему с молитвами, не проводят ритуалы в его честь и не приносят ему жертвы. Утрата Рорле оставила слишком больной след в сердце Ише. Мы не можем простить Верге.
   - Вам следовало забыть о нем вовсе.
   - Это невозможно, Эрих. Пока хотя бы один человек помнит...
   - Мне известно, - он громко выдохнул и поправил манжеты. - Наш спор не откроет истину ни мне, ни вам. Мое мнение неизменно.
   - Что ж, - серьезно взглянула на него Ринке, - будьте осторожны.
   Катрине потребовалось некоторое время, чтобы осознать услышанный разговор. Непросто принять то, чего не понимаешь. Девушку это беспокоило. У барона Ви Кроля было действительно немало тайн. И теперь Катрина рвалась их понять.
   Число ишейцев, собиравшихся на полянке, возрастало до тех пор, пока все без исключения жители Дошу не отложили свои будничные дела, чтобы присутствовать на священном обряде дня тотемов. Катрина вышла на поляну, следуя за Эрихом, но подойти к нему и заговорить она не отважилась. Его вчерашний смех и сегодняшний разговор с Ринке не позволяли ей приблизиться к барону. Вынужденная держаться в стороне девушка чувствовала себя неуютно и тревожно. Ише, окружавшие ее, переговаривались между собой на родном языке, к которому Катрина так и не смогла привыкнуть, радовались, улыбались и с недоверием поглядывали на Эриха, оставляя без внимания присутствие на поляне еще и девушки, приехавшей с ним и переодетой в их одежды. А барон Ви Кроль, как оказалось, не придавал их неприязненным взглядам ни малейшего значения. Вскоре появилась Ринке. Она вела под руку мужчину лет шестидесяти пяти. До сегодняшнего дня Катрина исправно выполняла данное себе обещание воспринимать все увиденные ею странности Ише спокойно, не позволяя местным жителям узреть ее страх, непонимание и отвращение, однако лицо мужчины все же заставило ее содрогнуться. Да и как можно сохранить самообладание при виде такого! Те символы, что Ринке назвала печатями, на лицо мужчины были нанесены совсем не краской. Они, будто стигматы, были вырезаны на коже его лица, причем достаточно давно. Его поседевшие кучерявые волосы ниспадали почти до самой поясницы и явно нуждались в хорошей стрижке. В этой копне волос Катрина разглядела предметы, которые едва ли можно было назвать их украшением: перья, кости, цветные ленты, лоскуты кожи и шкуры, когти и клыки крупных диких зверей, лапки зверьков поменьше.
   - Безумие какое-то..., - процедила она сквозь зубы, в последний раз вглядываясь в облик мужчины. Ряса, в которую он был облачен, имела в точности такой же цвет, что и балахон идущей с ним рядом молодой женщины. Катрина отступила на несколько шагов назад, а затем ее глаза случайно встретились с глазами скучавшего неподалеку от нее барона Ви Кроля, и он направился к ней.
   - Вас испугал Отши? - насмешливо обратился к девушке Эрих.
   - Кто он? - не придала значения его насмешке Катрина.
   - Шаман, полагаю. Ише называют его Отши. Скорее всего, обряд будет проводить именно он.
   Ринке и Отши возглавили процессию и под возгласы ликования ишейцев отправились в путь. Поляна переходила в луг, однако не усеянный цветами и душистыми растениями, а поросший золотисто-желтой травкой в десять сантиметров высотой. Солнце беспощадно било в лицо жаром и обжигающим глаза светом. Когда закончился луг, на пересечение которого было затрачено не менее сорока минут, процессия подошла к лесопосадке. После того как миновали и ее, показался высокий холм с причесанной позелененной травой. Холм был достаточно большим для того, чтобы на его вершине свободно разместилось племя ишейцев.
   Барон Ви Кроль шел подле Катрины, и девушка украдкой наблюдала за его походкой, его манерой поведения и его губами. В данной ситуации лишь губы могли говорить правду, которую упорно не хотела выдавать маска. Дорога была утомительна и скудна на впечатления. Потому Катрина все же отбросила сомнения и заговорила со своим спутником. Пусть это будет пустая бесцельная болтовня. Лучше так, чем вкушать мучительное молчание.
   - Вы, должно быть, уже бывали на подобном празднестве? - обратилась к барону Катрина.
   - Никогда раньше, - легко ответил он. - Хотя я как-то встречал здесь Светлую ночь.
   - Я читала о ней. Но не верю в существование волшебства, способного осветить небо ночью.
   - И я не верил. Пока не увидел собственными глазами.
   - Про день тотемов в книге тоже рассказывается. Ише - язычники, - делилась своими новыми знаниями девушка, - и они поклоняются множеству Богов. Но есть Боги, к которым Ише обращаются чаще всего, которых почитают превыше других.
   - Торгус и Верге? - предположил Эрих.
   - Верно, - просияла Катрина, - но не только. Их четверо. Помимо названных вами есть еще Венесус и Малиут.
   - И каково их назначение? - деловито спросил Эрих.
   - Венесус - Бог мудрости и удачи. К нему обращаются для того, чтобы предстоящий ритуал имел успех, либо чтобы с его помощью разрешить спор.
   - Ха, взвалили груз мудрости на Бога, чтобы упростить принятие решений. Да еще и мотивируют свой выбор, сетуя на волю Бога. Отлично! - оценил Эрих.
   - А Малиут считается Богом природы, - продолжала Катрина после минутной паузы, во время которой она предприняла попытку понять, чем был вызван столь колкий комментарий барона. - Малиут ведает стихиями, сохраняет в балансе населенность флоры и фауны.
   - Хм. Значит, виновником такого природного недоразумения как дождь является этот Малиут? - недовольно фыркнул Эрих.
   - Так и есть.
   - В таком случае, он меня явно не жалует.
   - Почему?
   - Дождливая погода уничтожает во мне того человека, которого вы видите перед собой.
   - Но я не знаю вас даже такого, - подумав, ответила девушка.
   - Вы так считаете? - теперь задумался Эрих. - Что ж, это к лучшему, - пришел к выводу он.
   - Нет, - опровергла его заключение Катрина.
   - Итак, мы говорили о Богах, - настоял на возвращении к непринужденной беседе Эрих.
   - Да, - вздохнула девушка. Она снова потерпела неудачу. Но сдаваться Катрина пока не собиралась.
   Поднявшись на вершину холма, члены процессии поочередно преклоняли головы перед пятью тотемами. Самый первый тотем достигал в высоте пяти метров и был сделан из бронзы. Он являл собой земное воплощение Торгуса - человек-солнце. У него имелись ноги, которыми он стоял на земле, крепкое, одетое в хитон тело, а место головы занимало огромное солнце, лучи которого скорее походили на крылья, торчавшие во все стороны. Следом за ним на расстоянии в семь-восемь метров располагались два других божества, чьи тотемы были сооружены из дерева и не могли похвастаться своей красотой и грацией в отличие от первого. По правую сторону от Торгуса стоял Венесус, а точнее он парил в образе крылатого змея, обнажившего свои ядовитые клыки. Малиут, чей тотем располагался по левую сторону от Торгуса, представал перед Ише в виде животного с телом оленя, клювом орла, огненным хвостом и жаберными щелями на шее. Для тех, кто видел Венесуса и Малиута впервые, тотемы могли показаться чересчур устрашающими, даже жуткими, но Ише, почитавшие их, были исполнены благоговения, стоя перед своими Богами. Замыкал четверку Верге - Бог войны. Он стоял последним и напоминал типичного мужчину племени Ише: нагое мускулистое тело в набедренной повязке, расправленные в стороны руки, в которых Бог сжимал меч и топор, а лицо вместо краски украшали шрамы. Причем лиц у Верге было несколько - четыре - по одному с каждой стороны. И все однообразны. Так он мог видеть своих врагов и всегда быть готовым к битве. Если присмотреться к тотему лучше, то становилось заметной еще одна его особенность: тело мужчины было соткано из пламени. Некоторые считали это пламя его жаждой убийства, другие же - мужеством и отвагой, которыми должен быть наделен любой настоящий воин. Если тотемы мудрости и природы имели всего около трех метров в высоту, то Верге - олицетворение войны - лишь на метр уступал Торгусу. Пятый и последний тотем впечатлял куда меньше. Это был некий сплав лиц и изображений всех оставшихся Богов Ише, которые также почитались племенем, но особой популярностью не пользовались. Тотем представлял собой каменную плиту до двух метров высотой и до полутора метра в периметре. Плита стояла чуть поодаль от других тотемов и кроме своего местоположения ничем прочим не выделялась.
   Когда все члены процессии поднялись на холм и разместились на коленях вокруг тотемов, Ринке незаметно оставила Отши и подобралась к Эриху и Катрине. Устроившись за ними, она пообещала переводить необходимые для понимания части обряда.
   - Обряды проводятся не на общем языке? - уточнил Эрих.
   - Да. Ише понемногу возвращаются к истокам, - ответила вполголоса Ринке.
   Отши возвел руки к небу и произнес небольшую речь.
   - После окончания обряда каждый из присутствующих здесь может обратиться к Богам от своего имени. Пока же Отши будет говорить с ними от лица всех Ише, - перевела Ринке.
   Обряд состоял из четырех этапов. Сначала Отши возносил слова молитв каждому из четверых Богов, затем уселся перед пятым тотемом и просидел возле него не менее двадцати минут, восклицая что-то далекое от понимания Эриха и Катрины. Ринке пояснила, что Отши обязан прочесть обращения к каждому из Богов пятого тотема отдельно, чем он и занимался. То, что происходило дальше, заставило Эриха насторожиться. Отши вызвал к себе троих мужчин.
   - Сейчас произойдет нечто ужасное, - стиснула зубы Катрина и закрыла глаза руками.
   Эрих внимательно наблюдал за вторым этапом обряда. Мужчины, избранные Отши, получили от него по ритуальному ножу, которым наносили себе неглубокие раны в грудь, резали кожу на руках и на бедрах.
   - Что они делают? - с отвращением выдавил Эрих.
   - Кровь Ише священна. Потому ею пропитывают ноги Торгуса, клыки и крылья Венесуса, голову и живот Малиута, меч, топор и шрамы Верге. Последний пятый тотем лишь опрыскивают кровью, чтобы Боги знали, что Ише помнят и не оставили их, - отвечала Ринке.
   - Дикость.
   - Нет, для мужчин Ише это честь - отдать великим Богам немного своей крови.
   - Немного? Они едва на ногах могут держаться, - скептично заметил Эрих.
   - Но таков обычай! - настаивала Ринке.
   - В Империи люди стремятся всеми силами избежать кровопролития, а вы проливаете свою кровь безвозмездно ради кусков дерева и бронзы.
   - Ише - другие. Они не желали быть частью Империи, никогда не понимали и не принимали вашу веру и традиции.
   Когда израненные мужчины закончили покрывать кровью тотемы, соплеменники помогли им вернуться на свои места. Отши бормотал, не смолкая, то шепелявя, то имитируя звериный рык.
   - Сейчас Отши будет приносить Богам дары.
   Катрина открыла глаза и, убедившись в том, что этап кровопускания окончен, облегченно выдохнула.
   Дары для каждого Бога были свои. Для Торгуса - фрукты и овощи, зерна и прочие плоды, выращенные благодаря солнечному свету. Венесусу подносили кувшин красного вина и пряди волос, срезанных с головы каждой из женщин племени. Сложенные в единую кучу, волосы напоминали шкуру длинношерстного зверя. Малиут традиционно получал в дар тушку зарезанного зайца или крупной птицы. Когда подошла очередь Верге, Отши приложил руку к груди и с печалью в голосе обратился к Ише. Он произнес всего несколько слов, которых соплеменникам было достаточно, чтобы ответить на них качанием головы и негромким перешептыванием.
   - Все мы помним, - тихо проговорила Ринке. - Так сказал Отши.
   - Помните что? - не сдержала любопытства Катрина.
   - Злодеяния Верге, - грустные глаза Ринке рассматривали сложенные на коленях руки. - Поэтому ему больше не приносят дары.
   - Вы хотели сказать жертвы, - ехидно поправил Эрих.
   - Жертвы? - Катрина вопросительно глянула на Ринке.
   - В дар Верге всегда приносили человеческие души.
   - Но ему было этого мало, - гневно процедил Эрих. - И он возжелал больше жертв.
   Для последнего каменного тотема в дар были приготовлены монеты, детские плетеные куклы, одежда и многие другие вещицы в соответствии с назначением каждого изображенного на плите Бога. По окончании подношения даров, Отши вновь выступил с речью, которая, по-видимому, ознаменовала заключительный этап затянувшейся на добрую пару часов церемонии.
   - Теперь вы можете подойти к тотемам и обратиться к Богам с мольбой или просьбой, - коротко перевела Ринке.
   Ишейцы по одному поднимались с колен и подходили к тотемам. Наиболее популярен был Торгус, также многие обращались к Венесусу и Малиуту. Порой какой-нибудь ишеец подходил к каменной плите и называл имя Бога, к которому намеревался воззвать. Однако тотем Верге все обходили стороной, и не находилось ни одного желающего просить о чем-либо Бога войны. Ишейцы демонстрировали свою веру смиренно и ревностно. Одни падали перед тотемом на колени, другие целовали холодные воплощения своих Богов, молча плакали, громко кричали, шептали. А затем кланялись и уходили. Наедине со своими мыслями и растревоженными чувствами ишейцы возвращались в деревню.
   - А знаете, Ринке, - Эрих поднялся с колен и отряхнул штаны, которые были уже безнадежно испорчены зеленью травы, - я не согласен с вами. Ише не только являются частью Аваласа, они очень похожи на имперский люд. Нас сковывают рамки этикета и законы Империи, которые мы не можем нарушить по тем или иным причинам. А вы скованы вашими традициями и обычаями, общностью племени и крови. Парадокс заключается в том, что и мы и вы сковали себя сами. Хм, должно быть, по правилам жить легче. Ведь так, Ринке? - самодовольно ухмыльнулся Эрих и уверенно зашагал в направлении тотемов.
   Ринке и недоуменно смотревшая ему вслед Катрина замерли в ожидании. Бросив короткий взгляд на Торгуса, барон прошествовал мимо Венесуса с Малиутом и подошел к тотему Верге. Катрина слышала, как среди ишейцев начал гулять беспокойный шепот. Человек в маске не поклонился Богу, не припал к земле перед ним, не сложил руки, чтобы произнести молитвы. Он стоял перед тотемом, приподняв голову, чтобы видеть одно из лиц Верге.
   - Ише столь милосердны к тебе, - говорил Эрих. - Они все еще верят в тебя, хотя я давно бы проклял и предпочел навсегда забыть. Можешь смеяться, Верге. Да, перед тобой сейчас стоит совсем другой человек в образе барона Ви Кроля. Но тот мальчик, с чьей душою тебе вздумалось однажды поиграть, до сих пор жив. Он живет во мне. И он ненавидит тебя, поэтому ты и существуешь. Ты слаб. Верно, очень слаб. Тебе больше не приносят жертвы, ради тебя не убивают и не проливают кровь. Люди пытаются жить в мире. И я помогу им, искупив тем самым свой грех перед ними.
   - Почему барон обращается к Богу войны? - измученная своим непониманием задала вопрос Катрина.
   - Он ненавидит Верге, - отозвалась Ринке.
   - Почему? - продолжила допрос девушка.
   - Не я должна отвечать вам, - сквозь печаль на лице Ринке проступили очертания улыбки. Женщина поднялась на ноги, подошла к тотему Торгуса и, поклонившись, отправилась в деревню следом за соплеменниками.
   Как только Ринке скрылась из виду, Катрина спешно оставила свое место и приблизилась к тотемам. Осторожно обойдя первые три, она остановилась в десяти шагах от четвертого.
   - Верге, - прошептала она, переполняемая мистическим чувством тревожного волнения.
   Вскоре Эрих, в чьих глазах Катрина также столкнулась с чем-то мистическим, но еще неизвестным ей, уже шел к девушке навстречу.
   - Думаю, мы можем идти, - с беззаботным видом проговорил барон, подходя к ней.
   - Да, - соглашаясь, протянула Катрина. - Вечером будет проводиться обряд в храме.
   - Вечером я буду спать. Меня утомило это паломничество к тотемам, - Эрих хотел было зевнуть, но вовремя остановился, прикрыв рот рукой.
   - За что вы ненавидите Верге? - решилась удовлетворить томившийся в мыслях вопрос Катрина.
   - По его вине я стал демоном, - не задумываясь, ответил барон, повергая тем самым девушку в полнейшее замешательство. Некоторое время она размышляла над его ответом, вконец измучив себя предположениями и невероятными догадками. Катрина отказывалась верить в мистику, из которой так или иначе был соткан барон Эрих Ви Кроль. Именно поэтому она не могла понять его, узнать его тайны и без опаски говорить с человеком, скрывающим свое лицо под маской.
   Катрина не заметила, как они с Эрихом подошли к знакомой изгороди. Девушка понимала, что должна что-то сказать, или элементарно пожелать доброй ночи. На Дошу опускались сумерки, и скоро в храме должны были собраться Ише, исполняя еще один свой обычай.
   - Мисс Катрина, - посмотрел девушке в глаза Эрих, когда они остановились возле ее домика, - вероятно, вам приходилось убивать людей. Я почти уверен в этом. Но в императора стреляли не вы.
   - Как ...? - потеряла дар речи Катрина. Она была поражена даже не тем, что он был прав, а тем, как уверенно он произнес это, как скоро сложил кусочки мозаики и разгадал ее очередную загадку. - Вы не можете этого знать, - пыталась ретироваться Катрина. - Вас там не было. И даже ваш друг...
   - И Франс знать об этом не мог, хотя был на месте преступления, - закончил мысль девушки Эрих. - Дайте подумать, - он потер подбородок, - как вы назвали меня... Хитрецом? Фокусником? Так вот, мисс, этот фокус исключительно для вас, - его губы изогнулись в улыбке. Победоносной улыбке.
  
   ***
   Внезапное нападение - тактика верная. Катрина знала об этом, ее научили этому. По распоряжению правительства Касэды девушка должна была пролить ту малую кровь, которая избавляла от необходимости созерцать ужасы войны и кровавые реки в дальнейшем. От нее требовался всего лишь один выстрел. Немногочисленный отряд ее личной охраны, состоящий из десяти темных мундиров и возглавляемый ее преданным стражем Леонардом, на глазах у девушки кромсал имперскими саблями свиту Эреда Абвеля. Среди сопровождения императора нашлись и отменные воины, рьяно бившиеся с неприятелем. Кровь. Катрина уже успела ее повидать, но здесь крови было слишком много. Светло-голубые мундиры имперских офицеров валились на траву, окрашиваясь в красный цвет. Брызги крови летели направо и налево, попадали на руки и лица касэдских солдат. Но девушка, по кусочкам собирая свою смелость, отшатываясь от летящих в ее сторону алых брызг, отрешенно шла вперед. Два до смерти перепуганных юнца, облаченные в те же офицерские мундиры, преградили Катрине путь к экипажу. Черная кожа перчатки придавала правой руке девушки твердость и уверенность. Свою непоколебимость Катрина продемонстрировала юным офицерам, наводя на них револьвер. Все было кончено в одночасье. Два выстрела с минимальным интервалом вспыхнули и растворились, заполнив ноздри девушки запахом пороха. Несчастные защитники полегли замертво на подступах к экипажу. Катрина крепче сжала рукоять револьвера. Казалось, как только она откроет дверцу и увидит искаженное страхом лицо императора, ее рука дрогнет и выпустит из пальцев оружие. Сердце тяжело билось, словно ему препятствовало нечто грузное и массивное. Лязг сабель стих, и за спиной девушки прошуршала трава. В то же мгновение дверца экипажа отворилась, и перед ней предстал богато одетый мужчина. Он обреченно смотрел на Леонарда, стоявшего перед ним с другой стороны кареты.
   - Госпожа, если пожелаете..., - начал было Леонард, но Катрина покачала головой и тихо отвергла его предложение.
   - Я должна сделать все сама.
   По ее глазам Леонард понимал, что девушка вовсе не желает смерти ни в чем неповинному мужчине. Ее скорбный взгляд бродил от револьвера к жертве, набираясь сил вновь спустить курок.
   - Не заставляйте себя, - взмолился Леонард, перенимая боль госпожи. - Я готов забрать у вас этот грех.
   - Нет.
   - Может быть, завязать ему глаза?
   - Не нужно, - глубоко вдохнула Катрина, наводя дуло револьвера на цель.
   Сглотнув образовавшийся в горле ком, девушка стояла с наведенным на императора револьвером, не решаясь выстрелить. Позади вновь зашуршала трава. Твердая мужская рука обхватила рукоять револьвера поверх ее руки.
   - Вы не сможете выстрелить, - коснулся ее уха полушепот, стоявшего у нее за спиной Касэя Дотского.
   - Я выстрелю, - с ложной уверенностью в голосе произнесла Катрина.
   Наследник Империи опустил ослабшую руку девушки, удерживающую револьвер.
   - Разве я вправе допустить, чтобы моя очаровательная невеста запачкала руки кровью императора? - его голос звучал мягко и искренне, хотя Катрина была уверена в том, что искренность его показная. Такой человек, как он, не бывает искренен с другими. Вероятно, он даже с самим собой не способен быть искренним.
   Касэй поравнялся с девушкой, вытаскивая из золоченой кобуры свой револьвер.
   "Неужели он убьет собственного отца?!" - поразилась Катрина, в ожидании уставившись на Касэя, беззаботно целящегося в императора.
   Касэй легко улыбнулся и придавил пальцем спусковой крючок. Грохнул заветный выстрел. Очумевшая девушка бросила взгляд на довольного собой наследника Империи, затем на его отца. Пуля пришлась императору четко в левый висок. Катрина чуть не вскрикнула от боли, боли переполнявшей ее сознание. В голове у нее не укладывалось случившееся только что преступление. Убить императора! Нет! Убить отца! Человека, который дал жизнь, растил, дарил свою любовь и нежность... И убить его?!
   Зажав рот руками, девушка стояла в оцепенении. Из глаз ее невольно текли слезы.
   - Неправильно..., неправильно все это, - пробормотала она сама себе. Ведь больше никто не мог ее слышать: ладони слишком плотно прижимались к губам.
   Катрина плохо помнила, как оказалась в укрытии за ближайшими деревьями. Касэй и Леонард оттаскивали ее под руки от кареты императора. Девушка не сопротивлялась, но идти самостоятельно не могла. Потому сейчас ее до сих пор поддерживали за руки, а Касэй для надежности держал вторую руку наготове, чтобы в случае необходимости закрыть девушке рот. Сложно было предугадать, какие сюрпризы может преподнести Катрина, когда оправится от шока. Однако она повела себя вполне достойно. Отняв у наследника Империи свою руку, одним лишь взглядом девушка дала ему понять, что повода для беспокойства нет, и глупости она совершать не собирается.
   Из-за листвы деревьев виднелся экипаж и разбросанные вокруг него трупы императорской свиты. Чудовищное зрелище. Но ведь они спрятались здесь не для того, чтобы наслаждаться видом окровавленных тел.
   Не прошло и пяти минут, как со стороны города появился всадник. Лицо молодого человека рассмотреть было сложно. Слишком далеко. Но вот его изодранный черный плащ наводил на некоторые мысли. Человек быстро спешился и направился к экипажу.
   - Куда делась четвертая лошадь? - заметила вдруг Катрина.
   - Ее одолжил один из ваших подчиненных, - ровно отвечал Касэй. - Я отправил его во дворец с поручением.
   - И какое право вы имели распоряжаться моей личной охраной? - попыталась возмутиться Катрина, однако скоро поняла, что наследника Империи подобные мелочи совершенно не волновали. Его взор был устремлен на молодого человека в черном плаще. Глаза Касэя Дотского выражали неоднозначные чувства. Наряду с интересом к молодому человеку в его взгляде прочитывались ненависть и презрение.
   - Кто он? - спросила Катрина, наблюдая за темной фигуркой, остановившейся возле экипажа. - Откуда он здесь? Как он узнал?
   - Полагаю, это и есть лидер заговорщиков.
   - Он? Лидер Круга?! - даже из своего укрытия Катрина точно могла сказать, что молодому человеку не было и двадцати пяти. Он еще слишком молод для лидера.
   - Мальчишка! - негодующе выплюнул Касэй.
   - Почему вы думаете, что именно он...?
   - Пока вы отчаянно сопротивлялись своему долгу, я успел побеседовать с одним из офицеров. Я предполагал, что отца вызовутся сопровождать члены Круга. И не ошибся. Я узнал кое-что достойное внимания.
   - Вы допрашивали офицера?
   - Я бы не назвал предсмертный бред допросом. Это были весьма ценные угрозы.
   - Что вам удалось выяснить?
   - Лидером Круга является некто Франс Валиэс. Они считают его истинным наследником Империи, который поведет за собой народ. И, по словам бедняги, господин Валиэс должен был прибыть с минуты на минуту.
   - Вот как, - задумалась Катрина. Франс Валиэс, представший перед ней, уставший и опустошенный, сейчас не имел ничего общего с человеком, способным встать во главе Круга черных. Катрина представляла его себе совсем другим: зрелым и рассудительным мужчиной с суровым взглядом, внушающим уверенность в завтрашнем дне. Девушка улыбнулась.
   И все же сомнения развеялись, когда молодого лидера догнали трое всадников в точно таких же плащах, какой носил Франс.
   "Определенно, он - Франс Валиэс. Лидер Круга черных. И мой главный противник".
   - И этот выскочка желает заполучить престол Империи? - ехидно усмехался Касэй Дотский. - Безрассудная затея. Насколько же наивным нужно быть, чтобы бросать вызов мне, императору по праву рождения?! Смешно! Ни ему, ни Кругу черных не выстоять против моей армии. Он заранее проиграл.
   - Но ведь армия принадлежит Империи, - уточнила Катрина.
   - Армия подчиняется императору. Да и не только армия. Личная охрана, стража, полиция, тайные службы. А так как император мертв...
   - Вы еще не стали императором.
   - Стану. Ждать осталось недолго. Мальчишка не успеет ничего предпринять. Даже если и успеет, ваш отец великолепный стратег, и его план в скором времени осуществится.
   - Пожалуй. В отце сомневаться не приходится, - подтвердила Катрина.
   - Почему его просто не убить? - предложил молчавший до этого Леонард.
   - Нет, господину Валиэс отведена важная роль в нашем замысле, - объяснил Касэй. - Пока он нужен живым.
   Когда Касэй Дотский, наконец, был удовлетворен проделанной работой и мирно сидел в карете, которая везла их с Катриной во дворец, девушка не переставала размышлять о случившемся. Преступление, которое поручено было совершить ей, взял на себя наследник Империи. Что скажет ее отец? Одобрит ли? И потом, разве она, Катрина, осталась невиновной? Ведь она тоже убивала. Но ее небольшое преступление не заслужит одобрения отца. Поэтому...
   - Я хочу вас попросить, - смущенно начала она, спотыкаясь на каждом слове.
   - О чем? - черные глаза Касэя мягко улыбались.
   - Я желаю сама нести на своих плечах вину за убийство императора.
   - Вы? - изумился Касэй.
   - Да. Именно я должна была выстрелить. Я благодарна вам за то, что мне удалось избежать этого.
   - Желаете присвоить себе всю славу?
   - Не только славу. Я готова понести и наказание.
   - Не делайте из себя мученицу.
   - Я прошу вас! - решительно взглянула на него Катрина.
   - Как пожелаете, - пожал плечами Касэй.
   - Я могу доверять вам?
   - Обещаю, что исполню вашу просьбу. Ни одна живая душа не узнает правду.
   - Благодарю.
   - Но если однажды ценой за эту тайну станет моя или ваша жизнь, я не стану молчать.
   Катрина покорно кивнула.
   - Все верно, эта тайна не стоит наших жизней, - мысленно заключила она.
   __________
  
   "...
   - Ты единственный сегодня осмелился заговорить со мной. Я ценю твое внимание, - леденящий душу голос скрежетал в голове Эриха.
   - Снова кошмарный сон? - спрашивал себя барон, насторожившись.
   - Мне приятна твоя ненависть. Она придает мне сил.
   - Уходи. Не желаю слушать тебя, - приказал Эрих.
   - Я не мог оставить твои слова без ответа. Хотя заблуждения ничтожеств вроде тебя доставляют мне радость, однако же я снизойду до откровения. Ты полагаешь, что Бог войны слаб? Отчего мне быть слабым? Оттого, что мир не охвачен крупномасштабной войной? Мне достаточно и того, что существуют враги, а то, какой способ противостояния они избирают - всего лишь детали. К примеру, мятеж. Да, мятеж. Ты помнишь, сколько людей жестоко убивали друг друга? Им даже не потребовалось мое благословение! Вдохновленные своими идеалами, люди рано или поздно прибегают к убийству. А вражда и вовсе бессмертна. Потому бессмертен я.
   - Уходи! Не говори больше со мной! - злился Эрих, осознавая, что истина Верге верна. Да, вражда существовала всегда. Да, Авалас и Касэда прекрасно обходятся без открытых военных действий. Но война идет. Противостояние двух держав продолжается еще с тех самых пор, когда Эрих Ви Кроль посеял между ними зерна раздора. И пусть ростки их были срезаны, но зерна все еще глубоко в земле. По этой причине война продолжается. Мятеж, бойня, убийства...! Не зная того, люди совершают злодеяния во славу Верге. Эрих понимал, что все это необходимо прекратить. Но возможно ли при нынешних обстоятельствах? Когда Франс встанет во главе Империи.... А встанет ли он во главе Империи? И когда ему, наконец, удастся свергнуть Касэя Дотского? Эрих терялся в своих вопросах. Убийствам и вражде нет конца! Мир устраивает такое положение дел? Почему даже Торгус ничего не предпринимает?!
   - Ты подумал о Тогрусе? Должно быть, задаешься вопросом, почему он допустил ваши игры в войну? Он наблюдает за вами. И наступит день, когда вы разочаруете его. Торгус поймет, что не состоялся как Создатель, что его творения не достойны жизни на небесах. И тогда...
   - Замолчи! Убирайся! - Эриха охватил жар. - Оставь меня! Прочь из моей головы! Прочь из моего сна! Убирайся!
   ..."
   - Убирайся! - он резко открыл глаза и поймал себя на том, что кричал вслух. Отдышавшись, Эрих встал с постели и подошел к окну. Казалось, в этой комнатушке воздуха было недостаточно для того, чтобы насытить его кровь кислородом.
   Первые краски скудной палитры рассвета вырисовывались сквозь отступающий мрак. Эрих чувствовал себя мерзко. И дурной сон не был тому главной причиной. Больше всего барона раздражало то, что Верге прав, и что он, талантливый и проницательный барон, не смог самостоятельно придти к столь элементарному выводу. Они продолжают враждовать, продолжают сражаться. А тем временем Бог войны восстанавливает силы, набирает мощь, питается их грехами. И даже он, Эрих, не исключение. Он собственноручно дважды доставил удовольствие злому Богу, предложил ему вкусить плоды своего правосудия, бесчувственного убийства. Эрих сжал пальцами виски. Нужно успокоиться!
   - Так-так, - скрипнул голос позади него. - Что тут у нас? Сломленный ядовитыми словами Бога войны барон занимается самобичеванием? - голос звучал с усмешкой.
   - Имитис?! - захлебнулся на вдохе Эрих. Обернувшись на голос, он обнаружил черный силуэт прогуливающийся вдоль по комнате от стены к стене.
   - Во что же ты превратился, мой друг, - нарочито причитал Имитис, постукивая тростью по полу. - Обмяк, затерялся в собственных сомнениях... Ты ведь сделал выбор, помнится мне. Так почему ты здесь? Почему та, что должна была умереть, все еще жива?
   Эрих звучно выдохнул. Ему стало спокойнее. Он ожидал от своего приятеля совсем иной реакции, и был тайно рад тому, что ожидания его не оправдались.
   - Мне с лихвой хватило беседы с Верге, - Эрих вернулся к кровати и опустился на соломенную перину. - Если ты явился с тем, чтобы бросать мне обвинения, лучше уходи.
   - Я не узнаю тебя, прекрасный барон, - поразился Имитис. - Все настолько плохо? - невинно поинтересовался он.
   - Отвратительно.
   - Что ж, - Имитис присел рядом с Эрихом. - Чем Верге вооружился на этот раз?
   - Я сам виноват, - отмахнулся Эрих. - Я был слеп и глуп. Я закрывал глаза на то, что происходит вокруг. Нет, не так. Я учел не все последствия. Война продолжается, Имитис. Та война, которую я развязал столетие назад.
   - Хм, и верно. А что тебя смущает? Люди умирают, а я наслаждаюсь своей работой.
   - Ошибочно было думать, что Верге повержен. И именно потому, что люди умирают, он счастлив и бессмертен.
   - Мы с ним похожи, - хихикнул Имитис.
   - Да, только ты намеренно не ищешь выгоды. По крайней мере, не в бессмысленных убийствах.
   - Моя выгода в другом.
   - Я знаю, в чем твоя выгода, - кивнул Эрих. - Потому-то ты и пришел сюда.
   - Мой друг, - посерьезнел Имитис. - Как нейтральная сторона, я не должен тебе говорить это, но, так как я уже сделал слишком много всего, чего не должен, то я все же скажу. Вспомни, с какой целью ты вернулся на Землю. Разве тогда ты сомневался? Или, может, думал о том, что играешь на руку Верге?
   - Я вернулся, чтобы все изменить. Чтобы исправить последствия своих ошибок.
   - Хорошо, - одобрил Имитис. - Торгус знал о твоих благородных желаниях, поэтому позволил тебе переродиться. И не считай его простодушным. Я, право, не поклонник Великого, но уже усвоил, что недооценивать его силу не стоит. С самых истоков этого мира Торгус верил в людей. И они уверовали в него. Взаимную веру трудно утратить. Верге же думает иначе, пэотому он никогда не сможет подняться до высот Торгуса, и тем более свергнуть его.
   - Однако обмануть Торгуса ему удалось довольно ловко, - высказал замечание Эрих.
   - Верге все же Бог.
   - Я не боюсь его, Имитис. Дело не в этом. Мне претит то, что я по-прежнему допускаю ошибки.
   - И одна из них сейчас мирно спит в соседнем доме.
   - Нет, теперь я кое-что понял. Спасение Катрины Софийской не было ошибкой, - Эрих повеселел. Его бледные глаза зажглись сладостной решимостью. Они даже будто стали ярче. - Да, это верный поступок.
   - Но теперь не понимаю я, - скорчил недоумевающую физиономию Имитис.
   - Я знаю, как с помощью Катрины вернуть Аваласу процветание. Я положу конец не только войне, но и вражде. Хватит убегать от себя и от реальности.
   - Видимо, мне придется простить тебе твою опрометчивость. Однако договор не выполнен. И я вынужден назначить новую цену, - расстроено проговорил Имитис.
   - Пожелаешь забрать мою жизнь? - усмехнулся Эрих.
   - Интересное предложение, - задумался мужчина. - Красивая смерть.... Пожалуй, нет, для тебя это слишком просто. Лучше позабавь меня своей непредсказуемой жизнью. Сможешь создать для меня достойную интригу?
   - На примете одна имеется, - хитро улыбался Эрих. - Думаю, она тебя не разочарует.
   - Чудесно! Я знал, что столь великолепный актер, как ты, не испортит мой спектакль!
  
   Он сидел на диванчике в своем кабинете, откинув голову на мягкую спинку. Уже третий день проходит для него в остром напряжении. К вечеру голова начинает гудеть от постоянных размышлений и тревоги. Лишь крепкое вино позволяет забыться и немного расслабиться. Нет, Франс не любил этот сорт вина. В нем слишком явно ощущалась горечь, не позволявшая насладиться прекрасным вкусом. Однако вино он сейчас пил не ради сладости. Его целью было состояние забвения. Говорят, опасно доводить себя до подобного состояния, но Франса здравый смысл больше не останавливал. В какой момент все пошло не так? Почему его безупречный план провалился? В тот вечер Империя понесла неимоверные потери. Горожане, знать, солдаты, офицеры, городская полиция, члены Круга Ричарда Абвеля.... Десятки убитых с каждой стороны! Очередная бойня. Мятеж был остановлен силами имперских солдат, а солдаты один за другим гибли под натиском людей в черных плащах. Франс видел, как умирали его друзья и враги, видел, как его рука, подчиняясь старым рефлексам, сама разила каждого, кто осмеливался приблизиться к лидеру Круга. Его револьвер был неумолим. Но желаемого Франс не достиг. Его сабля так и не скрестилась с саблей Касэя Дотского. Трусливый наследник Империи пропал без следа. Он бежал, исчез, не оставив врагу возможности настичь его. Но куда он мог сбежать из собственного дворца? Из столицы? Из Аваласа? Члены Круга прочесали всю Мицию в поисках Его императорского Высочества. Безрезультатно. Неужели он в Касэде? Насколько безрассудным нужно быть, чтобы явиться на милость враждебной державы без связующего звена, коим была Катрина Софийская? По крайней мере, Франс знал, что Катрины нет среди убитых, и что она все еще не покинула границ Империи.
   - Не стоило полагаться на мятежников, - посетила мысль одурманенную голову Франса. - Надо было самому убить девчонку.
   Барон Эрих Ви Кроль тоже пропал. Уже третий день замок обходился без своего хозяина. Франса, разумеется, не оставляли всевозможные догадки о его местоположении, но поступки этого человека предугадать непросто. И потому Эрих сейчас может быть где угодно.
   - Разрешите войти? - после короткого стука, в кабинет заглянул один из доверенных людей Франса.
   - Да, заходи, - отправил ему жест рукой молодой лидер. - Есть вести?
   - Кое-что есть, - кивнул гость.
   - Порадуешь? - устало глянул на него Франс.
   - Немного, - отозвался тот. - Касэй Дотский действительно покинул Империю и в данный момент находится под защитой правительства Касэды.
   - Проклятый трус, - спокойно прокомментировал Франс, заглотив остатки вина из своего бокала.
   - Пока он сам не изволит вернуться в Авалас, мы бессильны.
   - Знаю, - Франс небрежно брякнул бокалом о стол.
   - А еще вас заинтересует вот что. После того, как мятеж был подавлен, двое членов Круга видели человека в белой маске, покидающего имперский дворец.
   - Подробности?
   - Он был не один.
   - Дай угадаю, - щелкнул пальцами Франс. - С ним была Катрина Софийская.
   - Именно. Они сели в экипаж барона и уехали, скрывшись от погони.
   Франс улыбнулся.
   - Я ожидал, что Эрих выкинет что-то подобное.
   - Каковы будут дальнейшие распоряжения? Найти господина барона и его спутницу?
   - Нет, - Франс вновь наполнил бокал. - Полагаю, он отдает себе отчет в своих действиях. А у нас есть более серьезные проблемы. Пока Касэя нет, необходимо успокоить горожан и всех жителей Империи, восстановить работу подразделений, и, в первую очередь, городской полиции. Сможете? Нам не нужны беспорядки и новые восстания. Народ сейчас на пределе и может обезумить в любой момент.
   - Будем стараться, господин Валиэс.
   - Если потребуется, я лично приму участие в урегулировании внутренних дел Империи.
   Докладчик поклонился и вышел из кабинета.
   - Где же ты, Эрих? Что ты задумал? - обратился в пустоту Франс, поднося к губам бокал с вином.
  
   Катрина пребывала в глубокой задумчивости. Со дня их с бароном побега из императорского дворца прошло четыре дня. Что за это время произошло в столице? Знает ли ее отец, что она жива? Что она вырвалась из лап смерти и доверилась судьбе? По ее предположениям, правительство Касэды не обрадуется известию о ее исчезновении и отправит в Авалас поисковые отряды. В таком случае Империя окажется под угрозой. Солдаты будут опрашивать каждого горожанина, что попадется им на глаза. Перепуганных людей захлестнет волна недовольства, которая легко может вылиться в бунт или восстание. Страдания народа Империи не ограничатся последствиями мятежа во дворце. Открытое вторжение в страну вражеских отрядов посеет панику и повергнет Авалас в хаос.
   - Возможно, мне следует уехать, - сообщила Катрина барону Ви Кролю, когда тот вошел в ее домик. - Так будет лучше и для Империи и для вас.
   - Еще рано, мисс. Слухи о вашей причастности к смерти старого императора, верно, уже достигли даже самых отдаленных уголков Аваласа. Жители Империи ненавидят вас и разорвут на части, как только вы рискнете появиться перед ними.
   - Но иначе первый шаг сделает правительство Касэды. Отец не простит Аваласу мое заключение.
   - Вы желаете отправиться сегодня?
   - Думаю, да.
   Катрина уже собиралась открыть дверь, но та отворилась сама. На пороге стояла Ринке.
   - Боюсь, что в ближайшее время вы не сможете покинуть Дошу, - угрюмо выдала женщина.
   - Почему? - послала ей непонимающий взгляд Катрина.
   - Жители соседнего поселения подняли восстание против местной власти. Ише собственными глазами видели, как люди там убивают всех, кто им ненавистен. Я ощущаю, как проливается их кровь. Много крови.
   - Предполагала, что это произойдет, - обреченно произнесла девушка и виновато глянула на Эриха.
   - Ише готовятся оборонять деревню. Отши считает, что восставший народ в порыве ярости может придти и сюда, - добавила Ринке.
   - Вы все еще не наладили отношения с соседями? - удивился Эрих.
   - Да. У Ише слишком суровый нрав и горячая кровь. Мы не готовы заводить друзей.
   - Предпочитаете оставаться нелюдимыми?
   - Только так, Эрих, мы можем сохранить чистоту своей крови. К сожалению. И это наш долг. Ведь кровь Ише священна.
   - Полагаю, мисс, теперь наилучшим для вас вариантом будет остаться здесь, - предупредил Эрих Катрину, оставив без ответа слова Ринке.
   Вторую половину дня Катрина провела сидя на табуретке. Прислонившись спиной к стене, она смотрела на деревянную конструкцию крыши, в которой ее взгляд терялся и растворялся. Девушку посещали противоречивые мысли, каждая из которых старалась привлечь ее на свою сторону. Находились должные аргументы, но затем все логические цепи рушились из-за одного единственного звена, в котором Катрине случалось усомниться. Вернуться в Касэду! Это было исходной точкой любого ее рассуждения. Вернуться в Касэду, чтобы защитить Империю, либо чтобы собрать достаточно сил для захвата власти в Аваласе. Место императора пустует. Некоронованные наследники не имеют законного права управлять страной, а значит, все в ее руках. Вернувшись в Касэду, она сможет уничтожить Касэя Дотского и Франса Валиэс, стоящих у нее на пути. Ей будут доступны все методы и средства, какие она только пожелает. Но здесь, в деревне Ише, где она не имеет никакой власти, не имеет ничего, Катрина бессильна. Ее чувства также были слишком перепутаны. Она признала барона Ви Кроля своим спасителем и отказалась от вражды. Но от власти Катрина не могла отказаться. Порой она настолько страстно желала встать во главе Аваласа, что готова была позабыть о мелком и ничтожном бароне - своей извечной помехе. Оставалось лишь принять решение. Хотя, нет, решение она уже приняла давно. Необходимо было собрать волю в кулак и набраться смелости для того, чтобы отправиться в опасное для жизни путешествие через Авалас до его границы с Касэдой. Два дня ужаса и страха, после чего ее ждет все, о чем она мечтала.
   - Если я не сделаю этого, то я буду жалеть об упущенной возможности всю жизнь, - призналась себе девушка. Она быстро переоделась и дождалась позднего вечера, когда улицы Дошу опустеют и можно будет незаметно вывести из конюшни лошадь, чтобы верхом на ней покинуть деревню.
   В домиках гасили свечи. На улицах становилось темно и немного жутко. В деревне не было уличных фонарей или какого-либо другого внешнего освещения. Катрина как можно тише вышла из дома и направилась к конюшне. Страх пробирал ее насквозь, молотом колотил в груди.
   - Всего лишь два дня, - повторяла себе под нос девушка, кутаясь в плащ.
   Вероятно, лошади тоже спали. Со стороны конюшни не доносилось привычного ржанья и переклича. Подобравшись ближе, Катрина еще раз окинула беспокойным взглядом соседние улицы. Добежав до деревянного подобия двери, девушка неслышно приоткрыла ее и шмыгнула внутрь. С облегчением выдыхая, Катрина принялась вглядываться в очертания едва различимых в темном помещении лошадей. Она не разбиралась в лошадях, однако предполагала, что сможет судить об их выносливости по внешнему виду. Ведь ей нужна была такая лошадь, что выдержит двухдневное путешествие.
   - Ни одна из них не сможет скакать два дня без еды и воды, - пронзил мрак конюшни голос барона Ви Кроля.
   Катрина обозлено стиснула зубы.
   - Как вы догадались?
   - Все просто, - Эрих приблизился к ней так, что она смогла увидеть его силуэт. - Престол Империи все еще свободен, и сегодня вы пришли к выводу, что при сложившихся обстоятельствах вам с легкостью удастся его присвоить.
   - Вы уже слишком хорошо меня знаете, а я по-прежнему слишком плохо знаю вас, - ответила Катрина, ощущая в душе чувство поражения. Она твердо знала, что даже барон Ви Кроль не сможет ее теперь остановить. Интуитивно выбрав лошадь, девушка подошла к стойлу и принялась отпирать заслонку.
   - Остановитесь, Катрина! - строго приказал Эрих.
   - Я все решила, - пропыхтела девушка, возясь с непослушной задвижкой. - Не отговаривайте меня.
   - Вас убьют. Не в городе, так на границе. Вы согласны умереть ради своей идеи? Ради власти?
   - Я - дочь президента Касэды, и, поверьте, я успела познать цену власти, - гордо отвечала Катрина. - Она отнимает огромное множество жизней. И выживает лишь тот, кто ее достоин.
   - Чушь! - отмахнулся Эрих. - В это верят наивные дети.
   - Пусть так, - она, наконец, справилась с задвижкой и издала протяжный писк.
   Эрих понимал, что как только Катрина выведет из стойла лошадь, его шансы остановить девушку резко приблизятся к нулю. Он прошел к стойлу и схватил Катрину за руку. Девушка вскрикнула, пытаясь рефлекторно освободиться.
   - Я не стану с вами спорить, мисс, - Эрих оттащил девушку от лошади и наспех запер заслонку. - Сейчас я не позволю вам покинуть Дошу.
   Катрина отняла у барона свою руку. Казалось, в темноте ее глаза зажглись пламенем ненависти.
   - Почему вы не оставите меня?! - в исступлении она готовилась ударить своего обидчика, но лишь изумленно застыла. Эрих протягивал девушке платок, по-видимому, такой же белый, как и его одежды. - Зачем? - тихо спросила Катрина, достигая границы между яростным гневом и слезами отчаянья.
   - Остановите кровь. И промойте водой.
   - Рассчитываете, что я сдамся? - натянув маску холодного презрения, девушка выхватила из руки барона предложенный ей платок и быстро зашагала прочь из конюшни.
   Она почти бежала, направляясь к своему домику. Жадно хватая воздух губами, Катрина пыталась унять переполнявший ее гнев. Нет, она еще никогда не ненавидела так горячо. Кровь в ее жилах вскипала, и девушка была не в силах остановить то, что происходило внутри нее. Если бы ее рука сейчас держала револьвер, то она бы, не задумываясь, выстрелила в барона.
   Вбежав в домик, Катрина сунула окровавленную ладонь в ведро с водой. Прошипев, подобно дикой кошке, она заставила себя привыкнуть к боли, которая была вполне терпимой. Всего лишь небольшой порез гвоздем! Раздражает, но не смертельно.
   Эрих прошел в комнату, ожидая, когда девушка обратит на него внимание. Катрина спиной ощущала его присутствие, но отказывалась говорить с ним. Ей потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться и пересилить свои эмоции.
   - Вы будете охранять меня всю ночь, чтобы я не сбежала? - презрительно усмехнулась она.
   - Если мисс того пожелает, - играючи поклонился ей Эрих.
   - А если я пожелаю, - хитро прикусила губу Катрина, - вы переступите через свое благородство и честь? Нарушите рамки приличия? Хотя вы уже недостойным образом обошлись с леди.
   - Ха-ха, - рассмеялся Эрих. - Вы думаете, что я подчиняюсь нормам этикета лишь потому, что так предписывает мне мое происхождение? Я вас огорчу. Этикет высшего общества мне нравится своей красотой, замысловатостью и грацией.
   - Вот как, - хмыкнула Катрина. - Значит, вы можете позволить себе пренебречь нормами этикета?
   - Обычно я так не поступаю. Скорее я их перестраиваю под себя.
   - Для вас не существует сложностей, - с укором произнесла девушка.
   Эрих пожал плечами.
   - Как видите.
   - Каковы ваши намерения, барон? Почему я должна оставаться здесь? Вы упомянули, что еще рано. Рано для чего?
   - Что ж, - сдался Эрих, - поговорим о судьбе Аваласа. Отбросим формальности, мисс, вы желаете стать императрицей. С какой целью? Уничтожить враждебную державу?
   - Нет.
   - В таком случае, вы также как и я заинтересованы в процветании Империи. Правильно?
   - Предположим. И что вы предлагаете?
   - Я сделаю вас императрицей Аваласа.
   - Что? - чуть не поперхнулась от удивления Катрина.
   - Разумеется, у меня будут свои условия. Вы готовы встать во главе Империи на моих условиях?
   - Я не верю вам, - пренебрежительно бросила девушка. - Да и потом ваши условия.... Я и без вашей помощи получу власть над страной.
   - Не получите. Я предлагаю вам единственный верный путь к престолу.
   - Если вы отпустите меня сейчас, то...
   - Нет! - грубо отрезал Эрих.
   Катрина посмотрела на свою пораненную ладонь, которая отчего-то дала о себе знать противным уколом. Девушка поморщилась, прикидывая, насколько велика будет ее доля выгоды в предлагаемом ей предприятии.
   - Если я соглашусь, - осторожно начала она, - вы расскажете мне о своих условиях?
   - Пожалуй, условие лишь одно - ваше доверие.
   Острый взгляд небесно-голубых глаз попытался пробраться под маску, однако был отвергнут. Катрина подошла ближе.
   - Я не могу вам доверять, - покачала она головой. - С каждым днем я осознаю, что понимаю вас все меньше. Чем больше я пытаюсь узнать вас, тем сильнее меня поглощает окружающая вас мистика. Должно быть, скоро я начну верить слухам.
   Уголки губ молодого барона чуть приподнялись.
   - Я - демон, да? Или, может, чародей?
   - Не вижу разницы.
   - Чудно, - всплеснул руками Эрих и уселся за стол. - Вы, как и все, влекомы любопытством. В действительности же вы не сделали ни шагу мне навстречу. Вы не старались понять Эриха Ви Кроля. Вы лишь удовлетворяли свой интерес. Само собой, ваш скептицизм пошатнулся, потому что я не раз сталкивался с тем, что вы называете магией. Я вижу смерть - в прямом и переносном смысле. Она говорит со мной. Так я и предсказываю гибель людей. Так я могу изменять судьбы, как изменил вашу. Но и это еще не все. Я знаю, где обитают Верге и Торгус - Боги, о существовании которых вы не ведали до вчерашнего дня. Я - сумасшедший, мисс?
   Катрина всеми силами скрывала свой испуг, но врезавшиеся в ее сознание слова барона, оставили там слишком глубокий отпечаток. Она не сможет забыть этих слов, однако поверить в них ей будет куда сложнее.
   - Так как насчет сделки с демоном? - внезапно оживился Эрих. Катрина молчала, собираясь с мыслями. - Сколько времени вам нужно, чтобы дать ответ?
   Сердце девушки тревожно билось, эхом отдаваясь в горле. Она хотела верить этому человеку. Но как? Магия, демон, смерть, Боги... Что еще окружает его?! Его странности выходят за границы разумного. Быть может, он действительно сумасшедший?
   Бледные глаза барона смотрели пристально, дожидаясь ответа. Они торопили, были нетерпеливы и странно серьезны. Спонтанный ответ вырвался из уст девушки под натиском этих глаз.
   - Я принимаю ваше предложение, господин демон, - Катрина хотела улыбнуться, но ее попытка успехом не увенчалась.
  
   ***
   Кутаясь в сумрак, вольной походкой
   Ты рассекаешь ночь,
   Серым туманом, дымкою легкой
   Вновь ускользаешь прочь.
   Грации полны,
   Снегу подобны
   Изысканные черты,
   Жизнью не принят,
   Всеми отринут,
   Тихо смеешься ты.
   Черный колдун ли, дух ли таинственный -
   Правда здесь не нужна!
   Тень приоткроет взгляд твой неистовый,
   Маска-то без лица.
   Тьма - твой союзник, свет - твой спаситель.
   Ангел - на первый взгляд,
   Памяти узник, прошлого житель,
   Где обретешь свой ад?
   Слово проронишь -
   Тайну откроешь,
   Что под покровом лет.
   Ангела крылья
   Сломят бессилье,
   Белый исчезнет цвет.
   Сам себя душишь ты одиночеством,
   Смерть и любовь не в счет.
   Сам себе выбрал это пророчество,
   То, где душа падет.
   Боль не тревожит дух бестелесный
   Небо - его удел.
   Страсти не гложут, здесь им нет места -
   Все, чего ты хотел.
   Жить меж мирами,
   Думу лаская -
   Мысль о земном плене.
   Все те дороги,
   Что одиноки
   Ты проходил смело.
   Пусть тебе грустно,
   В сердце не пусто,
   Что для тебя ценно.
   Чувства забыты,
   Но стук в груди той,
   В твоей груди, демон.
   __________
  
   В окне забрезжил солнечный свет, чтобы разбудить припозднившуюся с пробуждением девушку. Но Катрина уже не спала. Она неподвижно лежала в своей постели, глядя на деревянные балки крыши. Девушка не помнила, как уснула ночью. Вероятно, виной тому были ее мысли с поселившимися в них сомнениями. Пошевелив рукой, она обнаружила себя в синем бальном платье, в котором рассчитывала вчера отправиться в Касэду и которое позабыла переодеть после своего ночного приключения. Сейчас Катрина осознавала, что была слишком самонадеянна, решив, что сможет добраться до Касэды в одиночку. Необдуманными оказались все ее вчерашние действия и расчеты. Отправляться в дорогу, не взяв с собой ни воды, ни пищи чересчур беспечно. Если бы она и смогла продержаться в таких условиях два дня, то ее лошадь - нет. Отдых, требуемый скакуну, увеличил бы время путешествия и усугубил чувство голода. Она расплатилась за свое безрассудство малой жертвой, и если бы барон Ви Кроль не остановил ее, то последствия были бы непредсказуемы. Барон неожиданно заинтересовал ее своим заманчивым предложением. Можно ли ему верить? Как он намерен исполнить задуманное? И его рассказ о таких мистических вещах как магия, предсказание, Боги, смерть, не мог не впечатлить девушку. Одним словом, Эрих Ви Кроль всерьез заинтриговал Катрину, и теперь она желала узнать о нем правду, какой бы эта правда ни оказалась. Однако ей нужно выполнить поставленное бароном условие: доверять ему - чего она пока не могла себе позволить.
   Катрина подняла руку перед собой. Ее ладонь была неуклюже перевязана белоснежным носовым платком, сквозь слои которого виднелись запекшиеся капли крови. Девушка улыбнулась. Вчера ей это не удалось, а сегодня Катрина хотела улыбаться. Сердце ее тревожно трепетало, но улыбка надолго поселилась на ее губах. С этой улыбкой она спрашивала себя, почему так желает стать императрицей Аваласа. Потому что Империя необходима ее отцу, чтобы единовременно избавиться от соперника и расширить границы крупнейшей в мире державы? Или потому, что она приложила столько усилий и затратила столько драгоценного времени, чтобы достичь падения Аваласа? И ведь у нее все получилось! Авалас сломлен! Дело было за пустяком - провозгласить себя правительницей Империи. Однако это не было ее истиной целью. То, чего желала душа хрупкой юной девушки - не власть. Власть лишь средство. Ее душа желала отцовской любви, такой же как в детстве, внимания, заботы - всего того, чего Катрина была лишена слишком рано. Ее старший брат легко смирился с правилами отца, но только не она. В своем стремлении доказать отцу, что она достойна его любви, одобрения, похвалы, девушка готова была пойти на все: она изучала ненавистный ей этикет Аваласа, слепо подчинялась каждому приказу правительства, стала интриганкой и убийцей, изворотливой и беспощадной женщиной - той, кем она не являлась и никогда не стала бы, если бы не отец. Катрина вынуждена была носить маски, к которым, впрочем, быстро привыкла. Она уже не помнила настоящую себя - добрую и жизнерадостную девочку. Все, что у нее осталось - любовь к своей родине и семье. Девушка старалась не утратить эту любовь. Круг замыкался именно здесь. Любовь и желание быть любимой, заставляли ее идти вперед, перешагивая через мелких людишек и оставляя за своей спиной трупы тех, кому просто не повезло. Ее устремления не изменились и теперь, но изменилась она сама. Повзрослев, повидав жизнь и ее пороки, совершив непростительные грехи, Катрина посчитала, что Империя должна принадлежать ей. Ни ее отцу, ни правительству, ни возлюбленной Касэде, а ей одной. Так отец сможет увидеть, ощутить власть своей дочери. И если только так ей удастся достучаться до его черствого сердца, то она сделает это любой ценой.
  
   С той самой ночи, когда Катрина и Эрих заключили взаимовыгодное соглашение, девушка начала замечать перемены в поведении барона. Он стал более обходителен и вежлив с ней, постоянно улыбался в ее обществе и вычеркнул из своего лексикона слово "мисс". Теперь, обращаясь к Катрине, Эрих почтительно произносил "госпожа", не забывая вовремя прочертить поклон, подать юной мисс руку и оказать все предписанные этикетом знаки внимания. Девушку подобная галантность несколько настораживала. Эрих словно был сам не свой, словно другой человек являлся к ней в маске барона. Однако туманная голубизна его глаз оставалась прежней. Что-то внутри Катрины противилось почестям, заставляло прятать смущение и непонимание, прикрывая их ложной надменностью и насмешками. Но Эрих терпеливо продолжал свои игры в обходительность. Он даже пытался целовать девушке руку, что в Аваласе считалось вполне безобидным жестом. Но Катрина всякий раз злилась и не позволяла барону прикасаться к ее рукам. Она намеренно смеялась над ним, чтобы обидеть его, оскорбить. И все безрезультатно. Эрих не принимал ее гнев, не замечал ее оскорблений и насмешек. Вскоре Катрина напрочь измучила себя напрасным противостоянием и покорилась силе этикета.
   - Полагаете, люди смертны? - спросил ее однажды Эрих, когда их вечерняя прогулка подходила к концу.
   - Конечно, - не задумываясь, отвечала Катрина, - ведь рано или поздно всякое живое существо неизменно умирает.
   - Если так, то это ваше огромнейшее заблуждение, - вдохновился Эрих. - Душа всего лишь изменяет свою форму и утрачивает воспоминания. А телесная оболочка - есть сосуд, который с течением времени стареет и становится непригодным для обитания в нем души. Сосуд начинает разрушаться, и душа покидает его, обретя новый опыт, новые воспоминания. С ними она возвращается в свой дом - на Небеса. Спустя десятки лет истомленная покоем, заскучавшая душа решает вновь спуститься на Землю, где обретет молодой непорочный сосуд. Но существует условие: во вновь обретенном сосуде она утрачивает все свои воспоминания, начинает жить и набираться опыта с самого начала, чтобы, вернувшись в очередной раз в свой небесный дом, дополнить полученным опытом многовековую память и стать еще на одну земную жизнь мудрее.
   - Мир устроен так сложно? - не удержалась от скептичных замечаний Катрина. - Жизнь и смерть сменяют друг друга, будто день и ночь. Но механизмы существенно разнятся.
   - Именно, госпожа. Вот почему жизнь в целом скучна и интересна одновременно.
   - Может быть, - задумчиво пробормотала девушка. - Если сказанное вами верно, то жизнь души за пределами человеческого тела безрадостна.
   - В обители Торгуса нет понятий "радость" и "скука". Они свойственны живым людям, но не бестелесным душам. На Небесах души пребывают в покое. Нега, блаженство - пожалуй, так я бы определил небесный покой. На Земле же мы понимаем его иначе.
   - Хм, покой... Никогда не думала о том, что ожидает меня после смерти. Однако умирать мне теперь совсем не хочется.
   Эрих беззаботно усмехнулся.
   - Я тоже не имею желания туда возвращаться.
   - Но почему душа утрачивает воспоминания, приходя на Землю?
   - Так распорядился Торгус. И в этом есть смысл, госпожа. Вы так не считаете?
   - Смысл..., - отвлеченно протянула Катрина. - Есть. Да. - Ее оценивающий взгляд проскользил по груди барона и достиг его глаз. Девушке нужно было время, чтобы подкопить смелости, ведь ее вопрос снова мог встретиться с неприступной таинственностью Эриха Ви Кроля. Впившись в его глаза своими, Катрина озвучила вопрос. - Если на Земле все души теряют свои воспоминания, то как объяснить исключение из этого условия, сделанное для вас? Ведь вы помните.
   Губы молодого барона рефлекторно вытянулись в улыбке. Он готов был вновь рассмеяться, поддаваясь смеси изумления с толикой безысходности. Сдерживаясь, прикрываясь своей жутковатой улыбкой, Эрих вынужден был признать, что Катрине все-таки удалось заглянуть под его маску. Что она там увидела? Только ли с этой его тайны девушка сорвала замок?
   - Право, не ожидал, - деликатно откашлялся Эрих.
   - Я тоже умею разгадывать загадки, - с чувством произнесла Катрина.
   - Я не сомневался, - процедил барон. - Я помню лишь прошлую жизнь. И эти воспоминания довольно болезненны. Я хорошо понимаю, почему человеку не следует обладать такой ценностью, как воспоминания его души. Они сводят с ума, лишают рассудка.
   - Только не вас.
   - Вы ничего не знаете, - распалено продолжал объяснять Эрих. - Эта память способна сделать человека гением, правителем всего мира, возвести в ранг божества. Если не убьет раньше. Жить двумя жизнями в одночасье очень тяжело. Осознание прошлого и настоящего путается, и человек становится жертвой собственного разума.
   - Вы меня пугаете, - нахмурилась девушка. - Вы слишком умны для безумца, да и жертвой едва ли вас можно назвать.
   - Несомненно, - с мутной и холодной улыбкой отозвался Эрих. Катрина не выпускала его глаза из поля зрения. Казалось, они потемнели, стали мрачными и какими-то опустевшими.
   - Вас огорчили мои слова? - девушка попыталась выяснить причину столь резкой смены его настроения.
   - Нет, госпожа, - Эрих в очередной раз заставил себя улыбнуться. Улыбка получилось грустной и неуклюжей. Занятая безуспешными попытками понять, что происходит с ее собеседником, Катрина не успела заметить, как барон поднес ее руку к своим губам и наградил поцелуем. Учтивым и нежным. Сердце девушки екнуло и словно потяжелело в сто крат, осев где-то на уровне желудка. Дыхание стало горячим, хотя в руках она ощущала холод. И слова, которые она уже готова была произнести, внезапно затерялись в потемках подсознания. - Прекрасных вам снов, - пожелал напоследок Эрих, оставляя девушку на крыльце ее дома.
   Оставшись в зябком одиночестве, Катрина провожала взглядом удаляющийся от нее светлый силуэт. Когда-то она спутала его с ангелом, а теперь не переставала цепляться за нелепое оправдание своего неожиданного состояния тем, что барон Ви Кроль все же оказался демоном. Проникавший сквозь одежды ветер не мог охладить полыхавшее в ее груди пламя. Руки леденели, но девушке было жарко, душно. Что с ней происходит? Катрина приложила руку ко лбу. Но огонь и лед не желали нарушать контраста. Дыхание было отрывистым, будто сердце тревожилось, страшилось неизвестной угрозы. Однако все вокруг оставалось спокойным, не предвещавшим неожиданной беды. Так что же происходит? Придя в себя, Катрина ощутила нудящее покалывание в пальцах рук. Окоченели. Как долго она простояла здесь, на крыльце? Девушка вошла в дом и заперла за собой дверь. Огоньки свечей чуть колыхнулись, а затем выпрямились и продолжили смирно тянуться вверх. Но даже сейчас, уже с минуту наблюдая за их ровными рыжими хохолками, Катрина была не в силах успокоить свое сердце.
  
   Очевидно, юности положено наполнять жизнь безобидными шалостями, беспечностью и радостью, необычными ощущениями и бестолковыми поступками. Юность - это время страстей, пробуждения бурлящей крови и потаенных желаний. Катрине не дали возможности испытать чудеса своей юности. Она обошла стороной эту чудесную пору и была безжалостно брошена во взрослую жизнь. Поэтому, пребывая в Дошу, рядом с человеком столь же юным, как и она сама, Катрина начинала познавать прелести юности. Яркое солнце, играющие на траве дети, одаривающий ее своей улыбкой Эрих Ви Кроль и вера в исполнение мечты - заставляли Катрину сиять от счастья и возвращать чистую, искреннюю улыбку всему, что ее окружало. Прогулки и беседы с бароном о странностях бытия стали неотъемлемой частью ее жизни. Порой девушка проводила время с Сире, обучая девочку общему языку, обедала с Ринке или размышляла о своих новых чувствах. Катрина была готова поверить в Бога, даже во всех существующих в мире Богов, и благодарить их за то, что они дозволили ей переживать это счастье, за то, что показали ей красоту сего мира, где нет войн, боли и смерти, нет интриг и предательства, нет ненавистных приказов и суровых законов. Но больше всего душу девушки услаждали их прогулки с молодым бароном. Ей становилось теплее, когда он шел подле нее, ее щеки вспыхивали, когда он улыбался ей, и ее сердце все сильнее трепетало, ускоряя пульс, дыхание, давя в грудь, когда барон подчеркнуто вежливо касался губами ее руки. И лишь на этот короткий миг Катрина замирала, чувствуя в своем животе непривычную легкость, возносившую ее к Небесам. Но, то ли земное притяжение, то ли сам барон, удерживали ее на земле, что всякий раз немного расстраивало девушку. Однако достаточно было мимолетного взгляда в бледно-голубые глаза, чтобы вернуть Катрине прежнюю улыбку. О том, что с ней происходило, девушка больше не думала, ведь что бы это ни было, оно ей нравилось. Ее необъяснимые ощущения, буря самых красочных эмоций позволили ей изведать истинный вкус жизни.
   Но Катрину поджидали и неприятные ощущения. Ее обдавало холодным потом, когда она видела, что Эрих беседует с Ринке и обходится с этой довольно привлекательной молодой женщиной столь же любезно, как и с ней. Эрих улыбался Ринке той же улыбкой, и кулаки Катрины бесновались от гнева и ярости, внутри нее рождался маленький ад со своими страданиями, болью, жестокостью, неистовством. Девушка отворачивалась, не желая повергать себя в еще большее безумие. Да, это казалось безумием, одолевавшим ее в подобные моменты, когда Катрина яро ненавидела Ринке, презирала ее и подумывала над тем, чтобы оборвать их разговор, высказать женщине приготовленные исключительно для нее гадости и отнять у нее своего белого демона, чьи светлые глаза девушка теперь безошибочно могла распознать на фоне его маски даже в кромешной тьме.
   Однако Катрина понимала, что не имеет права ненавидеть Ринке - женщину, которая была так добра к ней и не обделила гостеприимством. Девушка пришла к выводу, что должна поговорить с Ринке, чтобы избавиться от ядовитых змей, затаившихся в ее душе.
  
   Уже девять дней Эрих Ви Кроль и Катрина Софийская, бежавшие из столицы, были дорогими гостями дочери Ише - годы Ринке. По словам Эриха, ждать оставалось недолго. Скоро они с Катриной покинут Дошу и вернутся в Мицию, где им предстоит пройти последнее испытание, открывающее дорогу к императорскому престолу. Катрина, изначально с вожделением ожидавшая часа своего триумфа, теперь заметно остыла и будто оставила притязания на престол. Сейчас ее занимали более приземленные вещи, такие как вспышки гнева и приступы ненависти при виде барона Ви Кроля в обществе Ринке.
   Так случилось и сегодня, когда Эрих и Ринке возвращались с утренней прогулки, увлеченные приятной беседой. Катрина дала волю своей ярости и нетерпеливо наблюдала за их размеренным шагом.
   - Я обдумал ваше предложение, Ринке. Вы говорили, что нашли способ излечить мое уродство.
   - Следы ожогов на вашем лице вовсе не делают его уродливым.
   - Вы мне льстите.
   - Нет, это правда, Эрих. Но я знала, что вы не упустите шанса избавиться от них.
   - Сколько потребуется времени на приготовления? Ведь здесь не обойдется без магии?
   - Верно, сам ритуал займет не более двух часов. Его должен подготовить и провести Отши. Я не настолько сильна и просвещена в магии, чтобы совершать ритуал самостоятельно. И потом магия всегда сулит опасность, даже если используется во благо.
   - Понимаю. А Отши согласится пойти на риск?
   - Я уговорю его.
   - Значит, я могу рассчитывать на вас.
   - Не торопитесь. Чтобы Венесус благословил этот ритуал, необходимо три ночи читать ему молитвы в храме. И только на четвертую ночь законы магии будет подвластны человеку.
   - Что ж, прекрасно, - Эрих выдержал короткую паузу. - Будет больно, не так ли?
   - Боль будет в точности такой же, как и в тот момент, когда вы получили свои ожоги. Ни больше, ни меньше.
   - Ха, тогда я был без чувств. И возможно, моей душе было все равно, что происходило с телом. Полагаю, она уже собиралась вернуться к Торгусу.
   - Рада, что она все же задержалась на Земле.
   Эрих весело усмехнулся, расставаясь с Ринке и поднимаясь на крыльцо своего домика. Катрина сорвалась с места, гонимая гневом, обидой и тревогами. Она направлялась к Ринке, и когда расстояние между ними сократилось до пяти шагов, женщина внезапно пошатнулось, болезненно исказив лицо, и преграждающим жестом руки велела Катрине остановиться.
   - Вы убьете меня, - тяжелым полушепотом проговорила Ринке. - Не подходите ближе...
   Катрина в недоумении остановилась. Женщина схватилась за грудь, в которой явно ощущала недостаток воздуха, и чуть было не упала. Однако Эрих подоспел вовремя. У изумленной Катрины отчаянно сжалось сердце, когда левая рука барона на лету мягко опустилась женщине на талию так, чтобы поддержать ее спину, а в его правую руку легла ладонь Ринке. Дочь Ише удержалась на ногах.
   - Ринке? - беспокойным голосом позвал ее Эрих. - Что с вами?
   - Все хорошо, - успокоила его женщина, бросив в сторону Катрины косой проникновенный взгляд. - Легкая слабость.
   - Я отведу вас в дом. Вам следует отдохнуть.
   - Мы обязательно поговорим с вами, Катрина. Сегодня вечером, - сказала девушке Ринке, входя в дом.
   Порыв злобы захлестнул Катрину еще сильнее. Почему эта женщина, понимая все ее чувства, обиды, страдания, не хочет оставить в покое барона?! И почему он, будучи столь разумным человеком, попался на ее женские хитрости и уловки?! Или, может быть, здесь замешана магия?
   Эрих усадил женщину на кровать и предложил ей стакан воды, стоявший на полу рядом с циновками.
   - Надеюсь, вы не думаете, что я не заметил происходившего снаружи? - со всей свойственной ему проницательностью заявил молодой барон. Его испытующий взор был требователен и настойчив. - Даже не обладая вашим даром, я ощутил злобу и презрение. Однако мне интересна причина.
   - Сначала мне стоит поговорить с юной госпожой и только после, возможно, у меня найдутся объяснения и для вас, - тихо произнесла Ринке.
   - И все же? Что заставило мисс Катрину пролить на вас свой гнев? Ведь он предназначался не мне.
   - Чувства, Эрих. Но вам они пока незнакомы. А вот она, к сожалению, уже познала их.
   - И что же это за чувства?
   - Желчь и яд, которые отравляют ее изнутри, уничтожают свет и приносят тьму.
   - Загадка, - хмыкнул Эрих.
   - Разгадывайте, - вяло усмехнулась Ринке.
  
   По обыкновению в дверях его встретил Вильс с поклоном и сухой улыбкой. Казалось, этот человек никогда не менялся. Всегда опрятный в старом будничном костюмчике Вильс пробуждал в молодом господине воспоминания о детстве. Ведь в воспитании Франса он принимал самое непосредственное участие. Причем, если уж говорить честно, то именно Вильс превратил дерзкого неугомонного сорванца в прилежного ученика, а затем и в статного аристократа. Франс был по-своему благодарен ему за терпение и строгость, однако открыто никогда не признавал этого.
   - Он в кабинете? - с порога уточнил Франс.
   - Нет, господин граф ожидает вас в гостиной, - стройно вывел Вильс.
   Франс небрежно кивнул ему и поторопился в названном направлении. Молодой лидер не хотел затрачивать свое время на беседу с отцом, если, конечно, она не откроет ему что-нибудь полезное, однако такой случай мог выпасть лишь единожды на миллион. Дорин Валиэс нечасто приглашал к себе сына. Граф был постоянно занят работой, а когда раз в месяц выделял свободную минутку, чтобы увидеться с сыном, они попросту не находили общих тем для беседы. Разумеется, если отец и сын пересекались на приемах или балах, то в ход шли навыки актерского мастерства, которым представители светского общества владели в совершенстве. Тогда, на глазах у умиляющейся публики Дорин и Франс являли собой идеал взаимного почтения, любви и заботы.
   Возвестив отца о своем появлении мелкой дробью по массивному дверному дереву, Франс вошел в гостиную. Дорин Валиэс, восседавший в огромном кресле с книгой в руках, обратил все свое внимание на гостя.
   - Здравствуй, Франс, - заговорил первым Дорин Валиэс, бережно складывая книгу на столик.
   - Признаться, удивлен, - с недоверием проговорил Франс, усаживаясь на диванчик. - Ты нашел время для встречи со мной, даже отправил слугу с личным приглашением.
   - Удивляться нечему, - отрезал Дорин. - Тебе ведь известно, что происходит в Империи.
   - К несчастью, да.
   - Где Касэй Дотский?
   - В Касэде. Этот предатель решил спрятаться там от меня.
   - Ты его недооцениваешь.
   - А разве он не предал Авалас?! - вспыхнул Франс. - Его тайный договор с правительством ...
   - Дворцовые интриги и сплетни уже дошли до моих ушей. Не спорю, Касэй - и изменник, и интриган. Но вот трус ли? Скорее хитрец, который пытается выглядеть трусом в глазах своих врагов.
   - Намекаешь, что он готовит для меня очередную ловушку?
   - Такая вероятность есть. И если ты ее не видишь, значит не в курсе последних вестей с границы.
   - Касэда начала действовать? - стиснул зубы Франс.
   - Они сосредоточили в Ламбрее все свои военные силы. Их армия в полной боевой готовности. А несколько отрядов, которые, осмелюсь предположить, ведет за собой Касэй Дотский, уже перешли границу и движутся в Мицию. Куда, по-твоему, они направляются?
   - Во дворец, - Франс тревожно сглотнул. - Должно быть, они нацелились на престол Империи.
   - В целом, ты прав. Иных вариантов быть и не может. Но Касэй сейчас во что бы то ни стало попытается найти свою пропавшую невесту. Эта девочка и станет главным козырем в его руках.
   - Не понимаю, отец, - Франс напряженно потер лоб, - к чему этот разговор? Ты никогда раньше не проявлял интереса к политике и не заботился о том, кто займет престол Империи.
   - Только слепец сегодня может оставаться равнодушным к судьбе родной страны. Потому что он не видит того, что творится вокруг. Волнения, уличные стычки, грабежи, убийства.... И не только в Миции. Восстания вспыхивают по всему Аваласу. Народ свергает наместников, жестоко расправляется с властями и знатью...! Не хочу даже думать об этом, Франс. А что нас ждет дальше? Порабощение и смерть?
   - Допускаю, что ты обеспокоен нынешним положением Империи. Но причем здесь я?
   - Обеспокоен?! Нет, это называется иначе. Я в отчаянии! Люди отказываются работать, жгут фабрики и заводы.
   - Твою уже сожгли? - язвительно поинтересовался Франс.
   - Нет, - угрюмо ответил Дорин Валиэс. - Но люди отказываются выходить на работу. И я их прекрасно понимаю. Даже меня одолевает страх при одной лишь мысли о том, что мне предстоит пересечь добрую часть Миции по дороге на фабрику. На улицах сейчас слишком опасно.
   - Я не герой, отец, и не Бог. Чего ты ждешь от меня? Мои руки связаны, как и твои. Круг Ричарда Абвеля сдал свои позиции. Все боятся. Большее, на что я сейчас способен, это собрать отряд из пятидесяти человек. И то мне потребуется не менее двух дней, - с досадой высказался Франс.
   - Ты законный наследник престола Империи.
   - Лестно знать, что ты хотя бы сейчас об этом вспомнил.
   - Мне не нужна была власть, и я по-прежнему не желаю ее. Но ты с детства мечтал стать императором. Видимо, унаследованная тобою кровь давала о себе знать. Ты ведь именно поэтому и ушел, Франс, чтобы сменить старого императора на троне.
   - Хм, значит, теперь ты одобряешь мои устремления?
   - Аваласу нужен человек, который по праву рождения возьмет на себя бремя правления и который сможет стать достойным императором. Касэя я в этой роли не вижу. И потом, он никогда не займет престол. Вместо него будет править правительство Касэды.
   - Но мы бессильны, отец!
   - У тебя еще есть возможность все исправить. Однако нельзя допустить ни одного неверного шага. Единственный твой путь к престолу - хлипкий мостик, под которым разверзлась бездна.
   Франс поднялся с дивана и прошелся по комнате, нещадно кусая губы. Он пытался понять, что ему следует сделать, с чего стоит начать, если он все-таки решится бороться за престол Империи до самого конца. Но в голову ему не приходило ничего, что могло бы хоть как-то помочь.
   - Хорошо! - громко освободил воздух из легких Франс, вновь обрушиваясь на диван. - Но что я должен делать?
   - Найди ее.
   - Ее? - не понял Франс.
   - Ту девочку, дочь президента Касэды. Найди ее раньше, чем это сделает Касэй Дотский. Она - главный козырь.
   - Ее нет в Миции.
   - Но ты знаешь, где она может быть.
   - Знаю лишь с кем.
   - И где он?
   Франс сдвинул брови и покачал головой.
   - Их нужно найти как можно скорее.
   - Я уже две недели занимаюсь этим, - оправдался Франс. - Безуспешно.
   - На тебе лежит ответственность за будущее Аваласа. И у тебя нет права на ошибку. Поэтому ...
   - Я все понимаю, - отозвался Франс, ощущая на своих плечах ту самую ответственность, о которой говорил его отец. Он быстро поклонился и зашагал к дверям.
   - Ты готов пересечь мост? Тот, что над бездной, - твердо спросил его Дорин Валиэс, вынашивая в душе сомнения.
   - Я уже на нем, - не колеблясь, произнес Франс, выходя в коридор. Он решительно шел по узкому коридору, на вдохе наполняя свои легкие смелостью и выдыхая тревогу и страх. Мост начинал раскачиваться. И Франс это чувствовал, но уже уверил себя в том, что не отступится и ни за что не повернет назад.
  
   Суровый взгляд Катрины, предназначавшийся изначально Ринке, теперь был устремлен в окно, туда, где догорали последние отблески заката.
   - Усмирите свой пыл, Катрина, - мягко обратилась к ней женщина, сидевшая напротив нее за столом.
   - Это нелегко, - девушка пыталась взять себя в руки, но гнев ее раненного сердца был неумолим.
   - Вы понимаете, что с вами происходит? - собравшись с духом, начала Ринке. Женщина с трудом удерживала свою спину ровной. Чувствуя каждой клеточкой своего тела гнев и ненависть, исходившие от ее собеседницы, Ринке готова была кричать от избытка ощущений и плакать от той боли, что они ей причиняли.
   - Вполне, - фыркнула Катрина, отодвигая миску с едой ближе к центру стола и складывая на ее место руки.
   - Расскажите мне, - ласково попросила Ринке.
   - При нашей первой встрече, вы говорили, что знаете все мои чувства, можете ощущать их. Так почему спрашиваете?
   - Я хочу понять, знаете ли вы о своих чувствах. Об их силе и границах.
   - Когда я вижу вас рядом с бароном, во мне вскипает ненависть, - смутившись, призналась девушка.
   - Чего вы боитесь?
   - Я? - удивилась Катрина. - Ничего.
   - Ненависть - это ваша защита. А в защите обычно нуждается тот, кто боится.
   - Я ничего не боюсь, - упрямо настаивала девушка.
   - В таком случае я спрошу иначе. Если рядом с Эрихом находитесь вы, какие чувства вы испытываете?
   Катрина растерялась, припоминая их с бароном прогулки и подбирая правильное определение для своих чувств.
   - Радость, - произнесла она так, что ее ответ скорее выглядел как предположение.
   - Да, и ее тоже, - улыбнулась Ринке девушке. - А что еще?
   - Мне весело, - поразмыслив, ответила Катрина, - и я счастлива.
   - Еще, - женщина вынуждала ее вспоминать дальше.
   - Мне спокойно рядом с ним. Я больше не знаю! - отступила девушка.
   - А вот мне известно больше, - лукаво подмигнула ей Ринке.
   - Вся та ненависть и гнев, что гложут вас - называются ревностью. Я пока не ощущаю в вас того, что именуют любовью. Но это лишь потому, что вы не осознаете причину, по которой вам хочется находиться рядом с бароном.
   Сердце девушки словно поразили разрядом тока. Она застыла в оцепенении, отказываясь верить словам Ринке.
   - Вы пытаетесь мне сказать, что я влюблена в барона Ви Кроля? - онемевшими губами выдавила из себя вопрос Катрина.
   - Не совсем. Но это неизбежно. Процесс уже был запущен, и вы не сопротивлялись ни его началу, ни его течению. Вскоре вы все поймете.
   - Такого просто не может быть. Да и не должно быть! - запротестовала девушка.
   - Повороты нашей судьбы непредсказуемы и крайне далеки от доступной нам логики. Учитывая то, к чему нас привел наш разговор, я спешу вас заверить, Катрина, я вам не соперница. Дочь Ише лишь однажды совершила ошибку, отринув Бога, предпочтя ему человека. Я - невеста Венесуса, Бога мудрости. Я не предам те узы, что навеки связали нас.
   Катрина поначалу сочла слова Ринке полнейшей бессмыслицей, однако сразу после того вспомнила, что уже встречала упоминания об узах, которыми дочь Ише обязана связать себя с одним из Богов. Таков обычай этого чудаковатого народа. Катрина вздохнула:
   - Возможно, вы говорите правду. Но я поверю вам лишь тогда, когда сама смогу убедиться в истинности ваших слов.
   Ринке одобряюще кивнула.
   - В вашем распоряжении осталось не более четырех дней, - напоследок предупредила девушку Ринке.
   - Четыре дня? - озадаченно переспросила Катрина.
   - Да, у вас всего четыре дня на то, чтобы разобраться со своими чувствами и насладиться ими. Ведь когда вы оставите Дошу, равенство между вами и Эрихом рухнет. Любовь утратит свою значимость и ценность. Поверьте, Катрина, Ише как никто другой знают, что такое истинная любовь.
  
   Катрину не отпускали мысли о том, что пыталась донести до нее Ринке. Нет, она не ощущала никакой любви, однако с ревностью дочь Ише не ошиблась. Ее злоба, обида, презрение к Ринке - были именно ревностью. Но почему она ревновала? Потому что влюблена? Запутываясь еще больше в собственных чувствах, Катрина сочла верным воспользоваться последним советом Ринке: провести отведенный им в Дошу остаток времени вместе с бароном Ви Кролем. Быть может, тогда ее сердце успокоится, и Катрина, наконец, осознает таящиеся в ее груди чувства.
   Стоило юной мисс принять это непростое решение, как погода выступила против нее. На следующий же день небо затянулось плотными свинцовыми облаками, не предвещавшими просвета. А после хлынул дождь. Будто обозлившийся на людей, он бил по деревянным крышам, топтал траву, топил посевы и отчего-то заставлял девушку грустить. Выйти на прогулку в такую погоду - просто безумие. Даже покидать дом не было желания. Но, несмотря на дождь, промокшая до нитки Сире с заразительной улыбкой дважды прибегала к Катрине и приносила ей завтрак, а затем обед. Ише, будто не замечая проливаемой на них с неба воды, занимались своими будничными делами на улице. Катрина осмелилась выйти под дождь лишь тогда, когда заметила удаляющийся от домика барона Ви Кроля полусухой балахон Ринке. Девушку бросило в жар, и сердце привычно вспыхнуло.
   - Опять ревность, - поймала она себя на мысли. - Значит, пора во всем разобраться! - утвердилась в своем решении девушка, накидывая на плечи плащ.
   Иногда судьба посылает человеку знаки, и одним из таких знаков Катрина посчитала внушительной силы раскат грома, обрушившийся на Дошу, когда девушка не жалея своей одежды бежала к домику барона. Постучавшись, она нетерпеливо ожидала дозволения войти, однако никакого ответа на ее стук не было. Катрина прильнула к двери и прислушалась. Глухая тишина.
   - Может быть, он спит? - быстро подумала девушка. - Но не прошло и пяти минут, как отсюда вышла Ринке. Так почему же...? Нет, времени действительно осталось слишком мало, чтобы заботиться о соблюдении этикета, - рассудила она и постучала в дверь вновь, уже громче.
   - Войдите, - барон Ви Кроль ответил не сразу, и в его голосе ясно звучали нотки недовольства.
   Катрина облегченно выдохнула и вошла. Прикрывая за собой дверь, она ощущала, как ее поглощает мрак. Свечи не горели, и единственным светлым пятном в комнате был овал окна. Благодаря свету, проникающему через него, предметы в комнате обретали серые мутные очертания. Но кровать Эриха, на которой он мирно лежал поверх прочих тряпок, находилась в самом темном углу помещения, где мрак становился полупрозрачным, упорно противясь надоедливому свету.
   - Так темно, - невольно вырвалось у Катрины, и она поспешила зажечь свечи.
   - Не смейте! - остановил ее строгий голос Эриха, едва девушка притронулась к первой обнаруженной ею свече. Она испуганно вернула свечу на место и вопрошающим взглядом уставилась в сторону кровати. Однако призрачный мрак скрывал все детали пространства, включая и этот взгляд.
   - Почему вы пришли, госпожа? - спросил Эрих, даже не потрудившись повернуть голову к своей гостье. - Погода сегодня не поощряет прогулки.
   - Увы, - отозвалась из темноты Катрина. - Я бы могла найти оправдание своему визиту, но, уверена, что оно ни к чему. Я пришла увидеть вас, поговорить с вами.
   - Хм, - донеслось с кровати. - Поговорить со мной? И о чем же?
   - О чем вам будет угодно. Мне нужно..., - Катрина замялась, - кое-что понять.
   - А если я скажу, что не имею желания с кем-либо беседовать сегодня?
   - Но Ринке вы все же время уделили, - огрызнулась Катрина, ощущая как на ее ладонях выступает холодный пот.
   - Да, она навещала меня недавно. Но ей известно намного больше, чем вам, а вам это "больше" знать не стоит.
   - Ха, - выдала девушка, на чьих губах вырисовывалась презрительная улыбка. - И почему же?
   - Поверьте, госпожа, сегодня я не тот человек, с которым вы можете завести непринужденную беседу.
   - Все равно, - стояла на своем Катрина. - Чем сегодняшний день отличен от вчерашнего?
   - Прошу вас, Катрина, не мучайте меня, - устало произнес Эрих. - Уходите.
   Внезапный приступ злости завладел ею.
   - Да что с вами происходит?! Почему вы не желаете со мной говорить?!
   - Я ненавижу дождь, - тихо признался Эрих после минутного молчания. - Вот и все.
   Катрину захлестнула волна истеричного смеха.
   - Дождь?! Вы испугались дождя?! - она сделала шаг вперед, ближе к его кровати. Сейчас девушке непреодолимо хотелось заглянуть в его глаза, узнать, что ей скажут они, ведь слова, случается, лгут.
   - Не подходите, - предостерегающе попросил Эрих.
   - Я вас тоже пугаю? - усмехнулась Катрина.
   - Нет. Вы нет. Но я не желаю, чтобы вы видели меня таким.
   Теперь девушка еще сильнее загорелась желанием узнать причину странного поведения барона Ви Кроля, и для этого ей было необходимо увидеть то, что он так упорно пытается скрыть.
   - Тогда остановите меня, - с вызовом в голосе бросила ему Катрина, делая уверенный шаг во тьму.
   - Нечестно! - будто обиженный ребенок, взвыл Эрих и перевернулся на бок, обращаясь к приближающейся девушке спиной.
   Когда Катрина достигла соломенной кровати, и ее привыкшие к темноте глаза уже могли видеть намного больше, чем пару минут назад, перед ней предстал молодой барон в обличии, которого она никогда ранее не наблюдала. Мундира на нем не было. Катрина его приметила чуть позже на каменном варианте тумбы неподалеку от кровати. Там же валялась и маска. Сквозь призрачный мрак, девушка, напрягая зрение, рассматривала облик лежащего на кровати барона. Рубашка была надета навыпуск, а на ногах отсутствовали туфли, к которым она успела привыкнуть. Правая рука барона, скрывала от упрямой гостьи его лицо, демонстрируя расстегнутую манжету, оголявшую довольно тонкое для мужской руки запястье. На нем не было маски. Осознавая это, Катрина вздрогнула, ища оправдание своей дерзости. Ее просили уйти, но она отказалась. Ей запретили приближаться к нему, но она переступила через этот запрет. Катрине стало немного стыдно за свои бесцеремонные выходки, но даже стыд и сожаление не могли заставить ее отступить теперь, когда она так близка к разгадке тайн мистического барона. В ее груди все сжималось и беспокойно металось. Она могла увидеть его лицо. По ее спине пробежали мурашки, ноги, задрожав, ослабли, и девушка практически упала на край кровати. Опасаясь прикосновений, Катрина лихорадочно отстранилась, усаживаясь удобнее и как можно дальше от молодого барона. Его спокойное размеренное дыхание позволило Катрине понять, что ему абсолютно безразличны ее дальнейшие действия. Пожелает ли она взглянуть на его лицо, коснуться его руки, или даже вонзить предательский нож в спину. В нем не было ни капли страха, и Катрина видела это. А его кричащая уверенность в себе вызывала у нее искреннее восхищение. И все же сейчас он казался девушке таким одиноким и беззащитным, нелюдимым и опустошенным, тем, кого хотелось пожалеть и защитить.
   - Что с вами? - с дрожью в голосе спросила Катрина.
   - Я скверно выгляжу, да?
   - Нет, - неуверенно ответила девушка.
   - Не обманывайте себя, - рука, скрывавшая его лицо, обессилено соскользнула, и Катрине открылся его профиль. Едва ли мрак позволил бы ей узреть больше, чем затушеванные черты его правой половины лица. Эрих Ви Кроль по-прежнему оставался для нее загадкой, такой, которую невозможно разгадать. Катрина бессознательно протянула к нему руку, но здравый смысл время возобладал, и девушка в страхе отдернула ее, будто побывавшую в огне. Кровь в руке бурлила. Сердце ощутило болезненный укол, и Катрина открыла для себя страшную правду. Человек, лежащий сейчас перед ней слишком многолик для того, чтобы узнать его до конца, он может прятать под маской тысячи своих сущностей, может устрашать, привлекать, умилять... Но все-таки он тот, с кем ее сердце желает быть рядом. Даже сейчас, от него исходит пленительное тепло, пусть слабое, но оно способно придать ей сил, вселить веру в то, чего, возможно, и нет вовсе. Всем своим существом Катрина стремилась к нему, не понимая своих чувств. Теперь ответ был как на ладони: ее неудержимо влечет к человеку, чьего лица она не знала. Пусть. Это было сильнее нее. Сильнее любого другого ее желания.
   - Эрих, - почти ласково произнесла девушка, страшась своей непочтительности и чрезмерной смелости. Барона передернуло при звуке собственного имени. - Я хочу помочь вам. Не отталкивайте меня. Прошу.
   - Почему именно вы? - обозлившись на самого себя, прохрипел Эрих, а затем, будто смирившись, ответил девушке. - Премного благодарен вам за подобное рвение, но помощь мне не требуется, - он на мгновение задумался. - Во всяком случае, не ваша.
   - Но...
   - Мне хочется спать, - показательно зевнул Эрих в надежде, что Катрина правильно поймет намек и оставит его наедине со злополучной хандрой.
   - Прекрасно, - вопреки намеку барона легко согласилась девушка. - Я останусь здесь и буду наблюдать, как вы спите. - Они оба понимали, что Катрина переступала через все рамки этикета и нормы морали, но девушка настойчиво следовала за рьяно идущей впереди нее смелостью.
   - Что ж, вы совершили ошибку, - услышала девушка его жутковатое хихиканье. Эрих догадывался о том, что стояло за смелостью юной мисс, и, пожалуй, приготовленная им для нее невинная шутка должна была подтвердить его предположение и вместе с тем проучить упрямую девушку. - Так что желает узнать юная госпожа? - его неожиданно бархатный голос пошатнул порывы отваги Катрины. - Кто я такой, верно? Сколько правды в моих сказках о смерти? Почему я скрываю свое лицо, и как оно выглядит без маски...? Поэтому вы пришли сюда и неотступно посягаете на мое неприкосновенное одиночество?
   Катрина не находила ответа. Он был прав! Почти во всем! Но одну деталь молодой барон все же упустил. Ведь она пришла сюда не только из-за его тайн, но и для того, чтобы узнать о своих чувствах. И теперь, когда она осознала, как много значит для нее Эрих Ви Кроль, девушка желала понять его, увидеть лицо, заглянуть в его сердце. Вот только позволит ли он?
   Пока Катрина медлила, пробираясь сквозь тонны собственных сомнений и мелких страхов, Эрих резко приподнялся и уткнулся лбом в ее плечо. Девушка онемела от неожиданности, голос не слушался ее, иначе она бы вскрикнула. Слишком близко. Ее смелость канула в небытие. Сердце волнительно застучало. И в ее мысли просочился страх того, что барон услышит бешеный ритм ее сердца и раскроет ее чувства, которыми Катрина еще не придумала, как распорядиться.
   - Итак, Катрина, - его голос звучал совсем рядом, дыхание обжигало ее плечо, и девушка что было сил зажмурила глаза, однако не притупила слух и терпеливо ловила каждое произнесенное Эрихом слово. - Уже дважды я изменил вашу судьбу и предотвратил смерть юной госпожи. Я нарушил заключенную мной сделку со смертью и отнял вас у нее. Почему? Потому что это наше с вами искупление. Я верну в Авалас мир и надежду на лучшее будущее, а вы станете мечом и щитом, что защитят Империю от козней Касэды. Понимаю, вам непросто принять мой приговор, но это уже неизбежно. Да, вы станете императрицей. Однако лишь для того, чтобы спасти Авалас от войны, унижений и притязаний вашего отца.
   - Вы уже распорядились моей жизнью? - превозмогая застрявшую в горле обиду, спросила Катрина.
   - Мы заключили с сами соглашение. И я исполню ваше желание, но оберну его во благо Империи.
   - Сколько же в вас хитроумия и коварства? - ее вопрос скорее звучал риторически, ведь ответ на него получить было невозможно.
   - Безрассудства в разы больше, - с сожалением проговорил Эрих, отрывая голову от плеча девушки. Катрина чуть отшатнулась от него, и ее глаза впились в открывшееся ей лицо. Но проклятый мрак одолжил молодому барону призрачную маску. Губы Эриха наслаждались улыбкой, глаза казались серыми, впрочем, как и все остальное. Перед девушкой будто поставили скульптуру из глины, где все допустимые цвета сливались в одно. Катрина разочарованно потупила взгляд. - Что скажете, госпожа? - развел руки в стороны Эрих.
   - Хм, - улыбнулась себе девушка, - вы поразительны, барон! Вынуждена признать, победа за вами. - Она поднялась с кровати и намеревалась уйти, когда услышала позади себя шаги Эриха.
   - Забавно! - усмехнулся он. - Сейчас я рассчитывал сдаться, но вы сами отдали мне победу. Не думаете, что так было и раньше?
   Катрина обернулась, чтобы наградить наглеца своим разгневанным взглядом, однако Эриха за ее спиной уже не было. Молодой барон стоял у самого окна, обратив свой строгий взор на девушку. Рот Катрины непроизвольно приоткрылся. Она узрела его лицо. Свет из окна полностью освещал молодого барона. И он был неизмеримо далек от того совершенного образа барона Ви Кроля, в котором он являл себя обществу. Помятая рубашка, порядком испачкавшиеся за время пребывания в Дошу штаны никак не могли принадлежать образцовому представителю высшего света. Но при этом Эрих стоял с гордо поднятой головой, расправленными плечами и толикой печали в глазах. Несмотря на свой внешний вид, он по-прежнему оставался бароном Ви Кролем, от которого веяло превосходством и безразличием. Но Катрину интересовало лицо. Она осторожно приблизилась. При каждом новом шаге ее сердце замирало, опасаясь спугнуть это лицо, открывшееся ей впервые. Девушка боялась, что вот сейчас в руке Эриха появится маска, и он снова спрячется за ней. Но молодой барон не сводил с нее глаз. И глаза его становились все ближе, пока, наконец, Катрина не достигла окна. Тихие, спокойные глаза, будто мутные воды озера. Их бледный, размытый цвет сейчас успокаивал девушку, хотя, бывало, она страшилась этих глаз, ненавидела их. И они тоже порой ненавидели, наливались гневом или смотрели с ледяным презрением.
   Стоя друг перед другом Катрина и Эрих молчали, избегая слов. Они могли слышать шепот уже заметно стихшего дождя, ощущать прохладный поток воздуха, укутывавший их в своих объятьях, и ровное дыхание друг друга. Но девушке было доступно большее. Ее сердце отчаянно трепетало, грудь переполнялась приятно согревающим теплом, а глаза непрестанно рассматривали те черты лица молодого барона, что до сего момента всегда таились под покровом маски. Да, стоило Катрине взглянуть на его лицо, как она сразу поняла, для чего предназначалось полотно маски. Безобразные следы ожогов покрывали его лоб и спускались ниже на виски. Они были видны невооруженным глазом и призывали к страху и отвращению каждого, кому выпадало увидеть их. Катрину следы ожогов не испугали. Ни отвращения, ни ужаса не выразила девушка при виде их. Они были безобразными, жуткими, но все же принадлежали ему, Эриху Ви Кролю, в тепле которого она нуждалась независимо от того, как от выглядел.
   - Маска сорвана, - тихо произнес он, отводя взгляд. - Теперь я открыт перед вами, госпожа. Как видите, я не демон, в чем вы не ошиблись однажды. Я обычный человек. Не настолько обычный, как большинство других людей, но, тем не менее, человек. Я не стану упрекать вас за презрение и отвращение, за страх. Я просто посмеюсь над этим.
   Катрина не осмеливалась ответить ему, прервать его откровение. Ведь сейчас Эрих говорил именно о том, что тревожило его душу, и, это несомненно было правдой.
   - Каков теперь будет ваш ответ? - он пронзил ее вновь обращенным к ней взглядом. - Я приму все, что вы скажете.
   Но Катрина лишь припала к его груди и готова была заплакать. С силой жмуря влажные глаза, она старалась побороть слезы болезненным ощущением, заменить резью или нездоровыми искорками. Сложив дрожащие от волнения руки на плечи Эриху, девушка желала, чтобы он понял ее без слов, ведь слова сейчас ей дались бы крайне тяжело, со всхлипами и запинками.
   - Это ваш ответ? - выждав с минуты две, холодно спросил Эрих.
   - Да, - промямлила она.
   Эрих нерешительно коснулся ее спины, по которой были разбросаны длинные мягкие волосы. Ответ девушки был очевиден: она принимала его таким, какой он есть, и она сожалела о том, что он слишком долго жил заключенным в уродливом одиночестве.
   - Для людей все предельно просто. Если я окружен тайнами, и знаю многое, о чем они даже не догадываются, то значит, я некий злой дух, колдун..., одним словом, порождение тьмы. Люди смешны. Я не такой, как они, и никогда не был одним из них. Не смотрите на мое лицо, Катрина, загляните мне в душу. Теперь понимаете меня?
   Катрина крепче прижалась к нему, стараясь унять невольную дрожь в груди. Эрих почувствовал это, и бережно положил свою ладонь на спину девушки, обнимая ее и спрашивая себя: "Зачем я это сделал? Зачем снял перед ней маску, показал свое безобразное лицо? Чего я добился этим? Сострадания? Жалости? Да кому они нужны! Глупости!"
   - Простите меня, Эрих, - смущенно пролепетала Катрина, - вы теплый.
   Сердце молодого барона сжалось в спазме. Теплый? Он нечасто обращал внимание на температуру своего тела. Но в данный момент тепла он не ощущал. Ветер веял в окно холодом, а руки Катрины на его плечах были совсем ледяными. Где она нашла тепло в нем? Может быть.... Он осознал, как пламенное дыхание опаляет его ноздри. Тепло струилось внутри него. Эрих понял это лишь сейчас, Катрина же опередила его. Значит, ей все-таки удалось заглянуть ему в душу. Эрих улыбнулся этой мысли, пальцами поигрывая с прядкой волос прижавшейся к нему девушки.
  
   После ухода Катрины Эрих еще некоторое время стоял у оконного овала и, наблюдая за посвежевшей после дождя природой, размышлял над своим поступком. Конечно, безрассудство имеет место быть в его голове, но сегодня оно явно погорячилось. Все зашло слишком далеко, и теперь Эрих прикидывал вероятность серьезных последствий. Его шалость может стоить будущего Империи. А этого он позволить себе не мог.
   - Имитис, - полушепотом позвал он, - знаешь ли ты о том, что в мире людей существует сила, способная в мгновение ока разрушить законы логики и математики?
   - Очень интересно, - скрипнул голосок Имитиса, появившегося рядом с Эрихом и вторившего каждому его движению. Имитис с любопытством глядел в окно, но ему не дано было понять того, что смог узреть в нем молодой барон. - Что это за сила? - нетерпеливо спросил он.
   - Это человеческие чувства, - досадливо ответил Эрих. Затем в его голосе заявили о себе твердость и решимость. - Больше ждать нельзя. Иначе моя задумка и все расчеты падут, обратятся в ничто перед силой чувств. А потому мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня.
   Имитис недовольно сдвинул брови.
   - Передай Франсу мое послание.
   - Я не посыльный, - сердито предупредил Имитис. - И я не властен над миром живых.
   - Знаю, - надменно взглянул на него Эрих. - Но с теми, кто находится на грани между жизнью и смертью, ты говорить можешь.
   - Что с того? - фыркнул Имитис, сложив руки на животе.
   - С их помощью тебе не составит труда передать господину Валиэс небольшое послание от меня. Думаю, он сразу поймет, что адресантом являюсь я.
   Имитис насупился.
   - Ты слишком самонадеян, если полагаешь, что я буду ...
   - Разве ты не желаешь узреть кульминацию своего спектакля? - бесцеремонно бросил ему Эрих. - Все слишком серьезно, Имитис. Уверен, что Касэда обратилась в наступление и уже рыщет по всему Аваласу в поисках своей драгоценной козырной карты.
   - Ха! Ты о моей несостоявшейся жертве?
   - Именно о ней.
   - Ладно, - неохотно согласился Имитис. - Я передам твое послание молодому Валиэс. Но впредь не вздумай более распоряжаться мной, как тебе заблагорассудится. Ты всего лишь человек, и видеть меня можешь только потому, что я так пожелал.
   - Разумеется, - не стал спорить Эрих. Он понимал, что на этот раз действительно был чересчур горделив и пренебрежителен со своим приятелем. Однако использовать Имитиса Эриху Ви Кролю было доступно всегда, причем, барон оборачивал все так, что Имитис даже не подозревал об этом. Обладая невероятной хитростью и многовековой мудростью, Имитис нашел в лице Эриха Ви Кроля достойного соперника, потому как в состязании хитрецов молодой барон уступать своему приятелю не желал. Барону была ведома слабость Имитиса, за счет чего он чувствовал себя увереннее в игре со смертью. Имитис не знал и не понимал человеческих чувств. Это-то и стало могущественным оружием в руках обычного человека - Эриха Ви Кроля.
   - Так каково будет послание?
   - "В одиннадцатый день сего месяца мы вернемся к воротам дворца. Будь готов постоять за честь Империи".
   - Я запомнил, - заговорчески улыбнулся Имитис, - и вынужден оставить тебя.
   Эрих кивнул.
   - Но не будь беспечен, мой друг, - посоветовал напоследок Имитис, растворяясь в полумраке комнаты. - Стоять у окна без маски неприемлемо для барона Ви Кроля.
   - Да, верно, - искривил бровь Эрих, припоминая, где он оставил свою маску. Однако большая часть его мыслей была занята другим. Его настораживала чрезмерная доброта и нежность Катрины. Реакция девушки на его безобразное лицо оказалась совсем не той, какую Эрих надеялся увидеть. И он опасался этого. Молодой барон успел убедиться в том, что Катрина Софийская ему больше не враг, но союзником она также не являлась. Девушка начинала влюбляться в него: он видел и понимал ее чувства, которые необходимо было пресечь на корню, уничтожить, пока юное создание не искалечило себе душу. У ее чувств нет будущего, и Катрина должна осознать это.
   - Почему же я позволил ей...? - Эрих пробежался пальцами по бороздам ожогов на лбу. - Болван. Нет, Катрина, я не допущу вас к своему сердцу. Это слишком... неправильно.
  
   - Это самая приятная неожиданность за последнее время! - воодушевленно пожал крепкую руку своего гостя Франс. - Я и надеяться не мог, что ты изволишь приехать в Мицию именно сейчас, когда над Империей сгустилась беспроглядная тьма.
   - У меня было достаточно причин, чтобы приехать, - заверил Франса встреченный им у парадных дверей замка Ви Кролей статный молодой человек. - Кстати, одна из них, твой отец.
   - Не думал, что он вспомнит про тебя. Хотя отец пребывает в отчаянии. А в такую пору люди хватаются за любую ниточку, которая может принести спасение.
   - Сожалею, но спасительная нить из меня не выйдет. Однако я готов помочь, чем смогу.
   - Поверь, сейчас любая помощь не будет лишней, - тяжело вздохнул Франс, приглашая гостя в дом. Молодой господин в сопровождении своей личной охраны из двух человек последовал за Франсом.
   - Ты живешь здесь? - с восторгом оглядывал богатое убранство замка приятного вида гость. Слуги с интересом наблюдали за визитерами, и в особенности за молодым господином, что шел рядом с Франсом. Еще с детства он был окружен повышенным вниманием, потому его не удивляли обращенные к нему украдкой неловкие взоры слуг, на которые он предпочитал не отвечать либо холодно улыбаться.
   - Да, - протянул Франс, быстро выбирая верное объяснение. - Это дом моего хорошего знакомого, который любезно приютил меня после смерти Роберта.
   - Роберта Грэйдэна? - пораженно переспросил гость.
   - Да, - закрываясь от болезненных воспоминаний, кивнул Франс.
   - Соболезную.
   - Разве отец не сказал тебе?
   - Нет.
   - И ты не знал о похоронах?
   - Разумеется, иначе я бы не пропустил их. Что же происходит у вас в Миции?!
   - Негласная борьба за престол. Но теперь уже все действуют открыто. А главные фигуры, к несчастью, сейчас за пределами моей досягаемости.
   - Вижу, мне известно не все. Расскажи об этих фигурах. И о том, как обстоят дела во дворце.
   В кабинет Франса молодые господа вошли вдвоем.
   - Там неопасно, - строго посмотрел Франс на охранников своего гостя, которые пожелали было войти следом. Перед самым их носом разгоряченный Франс захлопнул дверь и утомленно прошествовал к своему почетному месту за столом.
   - Так что?
   - Хм, - Франс насмешливо улыбнулся, предлагая гостю графин с вином. Однако тот жестом отклонил предложенный ему напиток. Франс оценивающе взглянул на чарующую рубиновую жидкость, искрившуюся сквозь тонкие стенки хрусталя, и с отвращением поморщился. - Я устал пить, Беррес. Хочу, чтобы это безумие скорее закончилось. И я уже не прочь отдать все, что имею за мир и покой.
   - Покой не для живых, - саркастично заметил Беррес.
   - И то верно, - вяло отозвался Франс. - Так что же еще, кроме моего беспокойного отца, привело Берреса Варингтона в Мицию? Какие причины? Да и где ты был раньше, когда мы с Робертом создавали Круг Ричарда Абвеля?
   - Слишком много вопросов, - отмахнулся Беррес. - Давай не будем о прошлом. Я помогу тебе на твоем непростом пути.
   - Да? Преподнесешь мне имперский престол? Или убьешь меня, чтобы я не помешал тебе самому сесть на трон?
   - Что за нелепые мысли! - протестующее прервал его Беррес. - У меня нет прав на престол.
   - Есть. И мы оба это знаем. Как ни посмотри, а ты - мой дальний родственник. Твои дед и отец мертвы, сестра уже немолода, и остаемся мы вдвоем.
   - Втроем.
   - Отец не в счет.
   - А Касэй?
   - Он получит свое, как только я доберусь до него.
   - Так или иначе, прямым наследником Империи являешься ты. Мое право наследования второстепенно. И я не стану чинить тебе препятствия. Я не жажду твоей смерти. Ты ведь мой старый друг и боевой товарищ.
   - Не забыл еще Полетас?
   - Разве такое забудешь.
   - Тогда почему ты ушел?
   - Вы с Робертом поддались горячей крови и по возвращении из Полетаса сразу сформировали оппозицию. Я же не был настроен столь серьезно. Да, связи Империи с Касэдой приходились мне не по душе, и правление Эреда я не одобрял, но, найдя себе увлечение, я освободил свои тягостные мысли. И, знаешь, я ни на минуту не пожалел об этом.
   - Какое увлечение могло заставить тебя забыть о своих друзьях?
   - О вас с Робертом я не забывал. А вот ненужные переживания и сомнения ушли без следа, - Беррес впервые улыбнулся, с ностальгией перебирая в памяти воспоминания прошлых лет. - Я путешествовал, Франс, по Аваласу, по его колониям. Однажды мне даже довелось побывать в Дэласе и на обратном пути заглянуть в Касэду.
   - И как там, в Касэде?
   - На удивление очень красиво. Они любят свою страну не меньше, чем народ Аваласа любит Империю. Конечно, у них свои порядки. Они искореняют бедность и, на мой взгляд, слишком жестоки к низшим социальным классам. Но касэдцы сильны духом и счастливы в своей роскоши и элитарной жизни.
   - Говоришь о них так, будто они наши друзья, - фыркнул Франс.
   - А я не могу назвать их врагами.
   - Если ты решил мне помочь, то тебе придется драться с ними, даже убивать их, причем и они будут пытаться убить тебя.
   - Я понимаю, потому и хотел этого избежать. Надеюсь, все разрешится наилучшим образом и с наименьшими потерями.
   - Мне тоже хотелось бы так думать, но тебя не было с нами, когда темные мундиры Касэды вырезали всех, кто явился на последнее собрание Круга в особняке Грэйдэнов. В живых осталось лишь двое: я и хозяин этого дома. Да и я-то выжил благодаря ему.
   - Где же тот великий человек? - заинтересовался Беррес.
   Франс пожал плечами:
   - Со дня сорванной коронации ищу его.
   - Сбежал? - усмехнулся Беррес.
   - Сбежал, - подтвердил Франс, - но, зная его, я бы сказал, что у него есть все для противостояния Касэде.
   - Интригует.
   - С ним Катрина Софийская.
   - Даже так, - удивленно выдал Беррес. - Значит, эти беглецы и есть твои главные фигуры?
   - Именно. Однако дольше ждать мы не можем. Я собрал отряд из верных мне людей и остатков Круга. Итого пятьдесят два человека.
   - Но ведь недостаточно.
   - Само собой. Если ты присоединишься к нам, то...
   - То перебьют нас всех, - закончил Беррес, грозно хмуря брови.- Это самоубийство, Франс. Пусть со мной будет двадцать человек, нет, даже тридцать. Все равно - недостаточно. Восемьдесят человек против многотысячной армии Касэды!
   - Та армия еще не пересекла границу, а Касэй вернулся во дворец с пятью отрядами.
   - Ты помнишь, сколько человек в одном сформированном отряде Касэды?
   - Пятьдесят.
   - И я помню. Разница в силах огромна. А по дороге во дворец есть возможность, что эта разница увеличится. На улицах Миции хаос. Двое моих людей погибли в стычке с вооружившимися горожанами. Один был тяжело ранен.
   - Им бы в самый раз атаковать дворец, - заметил Франс. - Но они не пойдут. Солдаты Касэды стали их ночным кошмаром за последние дни.
   - Они ищут ту девушку? - догадался Беррес.
   - Да. От них горожане прячутся, их избегают и боятся. Однако после оскорбленные притеснением люди неистовствуют в городе. Империя осталась без своего монарха. Новый император не коронован, а, значит, нет нужды подчиняться законам.
   - Я видел своими глазами, как в Птэльше рабочие подняли восстание и свергли наместника, как они шествовали от одного особняка к другому и разграбляли собственных господ.
   - Их ожесточил страх, Беррес. Как только император будет коронован, и Касэда отступит, народ успокоится.
   - Если отступит, - обреченно глянул на друга Беррес.
   Они помолчали, с мрачными каменными лицами погрузившись каждый в свои мысли. Но мысли их были об одном - о предстоящем сражении без надежды на победу.
   - Мы должны выступить завтра.
   - Обещанные мной тридцать человек приедут из Птэльша не раньше, чем завтра вечером, и им нужен будет отдых.
   - Еще один день, - Франс напряженно сжал кулаки. - Хорошо.
   - Ты ведь понимаешь, что у нас нет шансов?
   - Если я не попытаюсь, то весь остаток жизни буду жалеть о собственной глупости. А на Небесах жалеть уже будет не о чем.
   Беррес с одобрением улыбнулся другу.
   - Даже сейчас ты рвешься в бой. А вот мне страшно. Не хочу на Небеса после всех тех чудес, что смог увидеть на Земле.
   - Господин Варингтон! Господин! - в дверь кабинета забарабанили две пары рук.
   Франс гневно глянул на дверь, а затем на Берреса.
   - В чем дело? - устрашающим голосом осведомился Франс, подходя к двери. - Неужели кто-то умер? - открыв дверь, он с ядовитым презрением посмотрел на охранников своего гостя.
   Мужчины опешили и на секунду смолкли, после чего один из них, заикаясь, проговорил:
   - Да.... Просим прощения.... Но Рэйм умирает.
   - Тот, что был ранен? - встрепенулся Беррес, подлетая к двери.
   - Да.... И он говорит странные вещи. Верно, бредит.... Но, господин, он настаивает, чтобы его выслушал..., - мужчина запнулся, переводя взгляд испуганных глаз с Берреса на Франса, - чтобы его выслушали вы, господин Валиэс.
   - Действительно, бредит, - с долей разочарования отметил Франс.
   - Ты уверен в этом? - насторожился Беррес, обращаясь к своему охраннику.
   - Абсолютно. Он говорит, что должен передать какое-то послание господину Франсу Валиэс, - выпалил мужчина.
   - Франс, - посерьезнев, повернулся к другу Беррес, - я недавно принял того паренька на службу. Он не мог знать твоего имени.
   Франс испытующе смотрел в глаза своему гостю, по-видимому, опускавшемуся в пучину недоумения, и осознавал, что подобная мистика может быть делом рук лишь одного известного ему человека.
   - Черт возьми, Эрих! - яростно вырвалось у Франса, и он выскочил в коридор.
   - Где сейчас Рэйм? - тревожно спросил Беррес у своих подчиненных, догоняя опередившего его Франса.
   - Там, возле экипажа! Мы не успели оттащить его дальше. Он был словно одержим бесом.
   - Чушь! - изобразил скептичный жест Беррес.
   - Я бы не был столь уверен, - обернулся на него Франс.
   По тяжелому взгляду друга Беррес понял, что Франс явно догадывается о причинах мистического злоключения, жертвой которого стал человек из его охраны. Беррес догнал Франса и, спешно шагая вровень с ним по коридору, по которому не так давно они шли в противоположном направлении, осторожно уточнил:
   - Что ты имеешь в виду?
   Франс не стал отвечать ему, а, напротив, задал Берресу встречный вопрос.
   - Откуда этот Рэйм?
   - Из колонии, что восточнее Полетаса, - с долей непонимания быстро отвечал Беррес.
   Франс на мгновение задумался, после чего продолжил допрос:
   - Сколько ему лет?
   - Восемнадцать..., кажется.
   - Совсем еще юнец.
   - Да тебе самому всего лишь двадцать один, - добродушно ухмыльнулся Беррес.
   - Скоро будет двадцать два, - поторопился уточнить Франс.
   - И, тем не менее, разрыв невелик.
   - Когда ты нанял его? - вернулся к расспросу Франс, проигнорировав замечание Берреса.
   - Дай подумать, - напряг память тот. - Мы вернулись в Авалас три дня назад.... Значит, именно тогда и нанял.
   - Возможно, я не ошибся, - пробормотал себе под нос Франс.
   Пустой, однако, еще нераспряженный экипаж стоял за воротами замка. Неподалеку от него трое мужчин, в темно-серых одеждах и с фамильным гербом Варингтонов на внешней стороне дорожных перчаток сидели на траве вокруг ни на секунду не замолкавшего юноши. Обнаженная грудь парня была туго перевязана широким светлым бинтом, который на месте ранения насквозь пропитался кровью. Один из мужчин сложил голову юноши себе на колени, а двое других упорно старались остановить кровотечение всевозможными тряпками.
   Когда Франс подошел к нему, юноша приоткрыл глаза, стеклянные и мутные, будто уже мертвые.
   - Господин Франс Валиэс! Господин Франс Валиэс! - настойчиво стонал он, явно не осознавая смысла своих слов. - Я должен передать послание! Господин Франс Валиэс! - очевидно, парень не признавал даже того факта, что названный им Франс Валиэс уже стоял перед ним и готов был выслушать его.
   - Ответь ему, - растерянно предложил Беррес.
   - Я - господин Франс Валиэс, - преклонил он колено перед дергавшимся в спазмах юношей.
   - Франс Валиэс, - с перерывом на глубокие вдохи между слогами произнес Рэйм. Парень попытался приподняться, но лишь задохнулся и отхаркнул приличную порцию крови.
   - Он умрет? - жалостливо спросил Беррес у безуспешно возящихся с ранами юноши мужчин.
   - Боюсь, что он уже мертв, - с ужасом на лице ответил своему господину мужчина, поддерживавший голову Рэйма. - Его сердце остановилось около минуты назад. Но он до сих пор говорит и сплевывает кровью.
   - Выслушайте послание, - уже полушепотом со звериной отдышкой выговаривал юноша. - В одиннадцатый день сего месяца мы вернемся к воротам дворца. Будь готов постоять за честь Империи, - закончив, тяготившие его слова, Рэйм расслабил мышцы шеи и, закрыв глаза, замер с блаженной улыбкой на лице.
   - Жуть, - выразил общее мнение Беррес.
   - В одиннадцатый день сего месяца, - быстро повторял Франс, - у ворот дворца.
   - Что это значит, Франс? Ты понимаешь? - настойчиво тронул его за плечо Беррес, негодующий от того, что упускает нечто важное.
   - Да. Теперь мы можем не торопиться. Мои фигуры вернутся, чтобы выступить вместе с нами в последний бой, - улыбка невольно заиграла на губах Франса. - Вынужден признать, Эрих, ты и вправду не человек, но теперь мне это даже нравится. С тобой мы одержим победу, - с вожделением думал молодой Валиэс.
  
   Катрина проснулась с приятной мыслью о том, что произошло вчера. Эрих Ви Кроль, отгородившийся от мира маской, открыл ей свое лицо, свои тайны. Возможно, у него и не было никаких тайн. Возможно, это его маска создавала для окружающих впечатление того, что тайны есть. В любом случае Катрине теперь было известно многое, однако некоторые вещи девушка еще не понимала. Например, то, что молодой барон видит некую сущность, что зовется смертью, говорит с ней и тем самым приподнимает завесу иного мира, о котором людям знать не дозволено. Он словно незваный посредник между миром жизни и смерти. Катрина стремилась заставить себя поверить, что все это реально, но ее разум сопротивлялся всему тому, в чем усматривал нарушение логики. Здесь же логика отсутствовала вовсе. Потому ее спасала лишь вера, которая, к ее глубокому сожалению, была еще слепа и зыбка.
   Днем на небе появилось долгожданное солнце, и Катрина, переполненная надеждами и сладостными мыслями, которым отчасти поспособствовали солнечный свет и тепло, настойчиво вытащила Эриха из дома. Мысль о прогулке его не привлекала, тем более, о прогулке с Катриной Софийской, которой барон накануне открыл свое лицо. Однако отказать госпоже в сопровождении он не имел права. Эрих непринужденно улыбался ей, скрывая за маской морщинки сомнения и колебания. Катрине не следует сейчас находиться рядом с ним, кокетничать и смущенно отводить чарующий взгляд. Подобное проявление расположения к молодому барону со стороны девушки стимулировало учащение его сердцебиения. В груди у Эриха копилось необъяснимое волнение, а в голове множились тревожные мысли. Потому их послеобеденная прогулка обернулась для барона наивысшим мучением.
   В дом Эрих вернулся к ужину после непродолжительной беседы с Ринке. Женщина предупредила его о том, что сегодня ночью прочтет свои последние молитвы, обращенные к Венесусу, и завтра они уже смогут провести ритуал.
   - Лучше совершать очищение ночью, когда все уснут, - говорила Ринке. - Тогда мудрый Венесус обратит свой взор к нам и дарует все доступные человеку силы для того, чтобы свершилось маленькое чудо.
   Поужинав в столь привычном ему одиночестве, Эрих не стал дожидаться закатных сумерек и изнуренно упал на свою соломенную перину. Сегодня он действительно устал: утомительные мысли, странные чувства и тревоги вымотали его за день. Одна лишь прогулка с Катриной стоила ему немалых сил. Рядом с ней напряжение в нем стремительно возрастало и создавалось ощущение, будто он держит в своих руках обоюдоострый клинок, причем держит голыми руками, и не за рукоять, а за само лезвие. Притупляя восприятие пальцев и ладоней, он не позволяет клинку пустить ему кровь, но достаточно одного неловкого движения, единственной секунды, на которую он по каким-либо причинам ослабит свою бдительность, и клинок безжалостно вопьется в его плоть, оставляя после своих прикосновений терзающую колючую боль. Сравнение с таким клинком, по мнению Эриха, сейчас прекрасно подходило Катрине. Удерживая ее на расстоянии, он не позволяет клинку пролить кровь, но усилия, затрачиваемые молодым бароном на поддержание баланса, слишком велики.
   Сон пришел к нему незаметно, прокрался в его разум, не возвестив о своем приходе. Это был один из тех беспокойных снов, что навещали его редко, но каждый раз оставляли после себя неизгладимый и сдавливающий грудь след. Эриху снилась юная красавица, которую он когда-то знал. Она улыбалась ему так нежно и пленительно, что устоять перед ее улыбкой было невозможно. Девушка звала его, манила изящными пальчиками в белых кружевных перчатках. Но Эрих упрямо противился этому. Нечто неподвластное ему удерживало молодого барона здесь, на границе сна. А он так хотел последовать за своим наваждением, за мечтой, углубляющейся в ночной мрак. Оттуда, из мрака, к светлому силуэту девушки протягивались грязно-серые костлявые лапы, хватали ее за платье и затягивали к себе. Грозный голос торжественно гремел: "Ты больше не увидишь ее! Не найдешь ее! Теперь она моя!" Эрих узнавал в громогласном раскате слов и восклицаний хохот Верге, который он не забудет вовек. Девушка сопротивлялась, молила о помощи своего возлюбленного, но Эрих не мог пошевелиться. Его руки, ноги, даже горло - онемели. В груди бился огонь, опаляя разрывающееся от страха и боли сердце. Молодой барон открывал рот, хотел кричать, но лишь заглатывал воздух, не издавая ни звука. Его охватывало отчаяние, рассудок помутнялся, и он ощущал себя загнанным в угол диким зверем. Рыча и борясь с призрачным врагом, он рвал невидимые оковы, по-прежнему крича и сражаясь со своей немощностью.
   - Нет! Элис! - крик пронзил пустоту. - Элис!!! Моя Элис...
   В попытке успокоить дыхание, Эрих проснулся. В его глазах все еще бушевало пламя ярости и отчаяния. Он сел на кровати, отирая рукавом пот со лба, и заметил стоявшую перед ним Катрину. Глаза ее были полны влаги.
   - Катрина? - уставился на нее опешивший Эрих. - Что вы здесь делаете?
   В ответ на его вопрос девушка лишь обреченно шмыгнула носом. Все ее тело сотрясала обида и глубокая рана в душе, нанесенная ни оружием, а словом.
   - Вы кричали во сне, - крохотная слезинка упала ей на грудь.
   Эрих быстро оценил свои шансы на оправдание, но он догадывался, нет, он был уверен, что выкрикивал имя - имя той, которая стала однажды хозяйкой его сердца. Оправдываться не имело смысла. Да и почему он должен оправдываться?
   - Элис, - подчиняясь своему поражению, добавила Катрина. - Кто она? - нерешительно бросила вопрос девушка, стискивая зубы.
   - Неважно, - ответил в сторону Эрих, а затем строго взглянул на Катрину, - вас это не касается.
   - Вот как, - проглотила она застрявшую в горле злость, и хотела было продолжить, но внезапно сдалась. Дав волю слезам, девушка развернулась и, ускоряя шаг, почти бежала к двери. Выбравшись из дома, Катрина с силой толкнула дверь, чтобы та, закрываясь, ощутила на себе душившую девушку боль.
  
   За единственным в ее доме окном не так давно догорел закат, открыв дорогу вечерним сумеркам. Уткнувшись лицом в свою перину, составленную из заключенной в тряпки соломы, Катрина упивалась горем. Она всего лишь хотела увидеть его вновь, услышать его голос, ощутить ласковое тепло. Девушка не предполагала, что Эрих пожелает навестить страну грез в столь раннее время, пока алые лепестки заката нежились на горизонте. Но когда Катрина вошла в его дом, пренебрегая нормами этикета, предписывающими предварительно постучать в дверь и дождаться приглашения, Эрих уже спал. Она не смогла удержаться от одолевавшего ее желания подойти ближе и взглянуть на его спящее лицо. Наблюдая за сном молодого барона, Катрина была исполнена радостью и благоговением, томительным трепетом. В тот момент ей больше всего на свете хотелось, чтобы этот человек принадлежал ей сердцем и душой, чтобы у него не было от нее тайн, и чтобы он смог полюбить ее и испытать все те, сокрушавшие ее чувства, которые она волею судьбы испытывала к нему. Но вдруг он тревожно заметался на кровати, его дыхание стало порывистым и грузным, а губы что-то шептали. Катрина прислушалась, желая услышать тот шепот, но барон на миг застыл и в следующую секунду выкрикнул имя, которое пронзило сердце Катрины подобно охотничьей стреле, выпущенной из тяжелого арбалета и угодившей точно в намеченную цель. Наконечник стрелы застрял в ее сердце и напоминал о себе острой нещадной болью каждый раз, когда Катрина проговаривала про себя это имя или вспоминала тот строгий отвергающий и прогоняющий взгляд барона, который заставил ее подчиниться и отступить. Девушка сдалась, ведь невозможно ревновать к слову, к имени, принадлежащему кому-то, о существовании кого она не имела ни единого представления. И все же ревность сжигала Катрину изнутри, заставляя ненавидеть лживого барона, неведомую ей Элис и саму себя. Себя она ненавидела за слабость. Да, за слабость, однажды поддавшись которой, познала столь болезненную чудовищную ревность и столь сладкую искушающую любовь. Теперь сожалеть было поздно, да и ненависть бессмысленна. Но, даже понимая это, Катрина упрямо ненавидела. Она чувствовала себя обманутой и оскорбленной, будто пережила огромнейшее в жизни унижение. Почему всего лишь один человек вызывает у нее столь противоречивые чувства? Почему сегодня Эрих оттолкнул ее, не доверился ей, как это было вчера? Почему он отказался что-либо объяснять ей и даже не потрудился оправдаться? Ответов у нее не находилось, а обида была столь сильна, что девушка решила для себя не видеться с бароном Ви Кролем до дня их отъезда в Мицию просто потому что не сможет взглянуть ему в глаза без ненависти и слез.
   Эрих чувствовал себя не лучше. На душе у него отчего-то было гадко и паршиво, хотя умом он ясно понимал, что не совершил никакого преступления, не нарушил закон и сохранил преданность своим безупречным манерам. Катрина сама ворвалась к нему в дом, потревожила его сон и услышала то, что ей слышать не следовало. Хотя, вероятно, сегодняшний инцидент был провидением Торгуса, вероятно, то имя призвано было разбить любовь глупенькой девушки, рассеять ее слепые надежды. Эрих уверял себя, что все случилось так, как должно было случиться, что поступил правильно. Однако ощущение того, что он совершил предательство, не покидало его.
   Длительные размышления привели молодого барона к выводу, что ему все-таки следует поговорить с Катриной и разрешить вставшее между ними недопонимание. Убедив себя в том, что ночь - время для сна, а не для самобичевания, Эрих успокоился и уснул. Завтра необходимо все поставить на свои места. Но это будет еще только завтра.
  
   Позавтракав обнаруженными на столе ягодами и фруктами, Эрих уже застегивал последние золоченые пуговицы своего мундира, когда в дом, предупредив легким постукиванием о дверное полотно, вошла Ринке. С чуть заметной улыбкой женщина поприветствовала барона и уступила дорогу входящим следом за ней двум ишейцам. Мужчины принесли свежую солому, и принялись очищать постельные тряпки от старой. Эрих отметил для себя, что уже не раз замечал под выстиранными тряпками взбитую и источающую приятный свежий запах солому. Однако сам процесс смены постельных принадлежностей он созерцал впервые. Решив, что замена кроватной соломы не слишком веселое зрелище, Эрих намеревался покинуть дом и отправиться к Катрине, чтобы, наконец, освободиться от пробудившихся вместе с ним утром угрызений совести. Что породило их в его душе, для барона оставалось загадкой, однако факт того, что совесть умела "грызть" Эрих испытал на себе. Ринке мягко коснулась рукой плеча барона и проникновенно произнесла:
   - Вы еще не готовы к этому разговору, Эрих. Думаю, вам необходимо кое-что понять, прежде чем ранить несчастную девушку еще больнее.
   - Что вы ощущаете, Ринке? - задал вопрос Эрих, обращаясь к глазам женщины.
   - Ваши колебания и нерешительность, вашу борьбу с самим собой.
   - Так что я должен понять? - перешел непосредственно к делу барон.
   - Давайте, присядем, - предложила Ринке, взглядом указывая на циновки.
   - Как пожелаете, - покорился ее просьбе Эрих. За время, проведенное в Дошу, он смог привыкнуть практически ко всему, что его раздражало в местном народе, в его обычаях и быте. Он смерил свою гордость, поборол отвращение и брезгливость. Теперь Эрих с легкостью опустился на циновку, даже не задумываясь о том, что она потрепанная и грязная. Его белые одежды уже достаточно давно перестали называться белыми. Но сколько его ни уговаривали Ринке и Сире, барон наотрез отказывался доверить им стирку своего выходного наряда.
   - Вы ведь прекрасно знаете о чувствах юной госпожи, - продолжила разговор Ринке, опускаясь на циновку с почтенной улыбкой. - Так почему бы не помочь ей?
   - О чем вы, Ринке? Она должна стать императрицей.
   - Потому что так решили вы?
   - Потому что это единственный способ спасти Авалас. Вы знаете, не хуже меня, что грозит Империи.
   - Знаю, - с грустью в голосе призналась Ринке. - И вы готовы ради Империи пожертвовать счастьем юной госпожи?
   - Такая цена ничтожно мала.
   - А свое счастье вы тоже готовы предать во благо Аваласа?
   - Я буду счастлив, когда все закончится.
   - Нет, Эрих, если сейчас вы откажетесь от счастья, то оно больше не вернется к вам.
   - Я не понимаю, - отмахнулся барон. - Почему вы не ощущаете преимуществ той цели, к которой я стремлюсь?
   - Вы пытаетесь искупить грехи прошлого перед миром, но в действительности же вы избрали столь опасный для вас путь, чтобы покарать самого себя. Вы отрицаете свои чувства, не видите их, отдавая предпочтение великой и благородной мечте. Чем отблагодарит вас Империя за то, что бы положили свое счастье, свою жизнь во имя ее будущего? Что вам подарит Империя? Богатство и славу? Земли и свое расположение? Красивую историю? Пожалуй, все это вы получите с лихвой. Но признайте, ведь вам оно не нужно.
   - Хорошо. Допускаю, что вы правы. Однако что же мне нужно? Счастье будущей императрицы? - Эрих хихикнул. - Смешно, Ринке, и глупо. Барона Ви Кроля никогда не заботили такие мелочи. Я могу продлить жизнь человеку, которому суждено умереть раньше срока. Я могу изменять чужие судьбы, ставя под угрозу свою собственную. И это забавно. Но вы говорите о том, что счастье Катрины Софийской - девушки из враждебной Аваласу страны - я должен поставить превыше будущего Империи. Абсолютно неразумно, - посерьезнел он.
   - Юная госпожа не враг вам, вы сами понимаете. Она влюблена в вас, а вы...
   - А я нет! - отрезал барон. - Эрих Ви Кроль любил лишь однажды. И та любовь все еще живет в его сердце.
   - Элис отпустила вас, Эрих. Не мучайте себя. Едва ли вы встретите ее вновь в этой или какой-либо другой жизни. И даже если встретите, вы не узнаете ее, не вспомните о том, что было век назад.
   - Как я могу..., - он уронил взгляд в пол.
   - Минувшей ночью Элис оставила вас. Нет, она не угодила к Верге в объятья, его образ сотворили ваши страхи, не желавшие отпускать ее из своего сердца. Элис звала вас за собой, но вы не пошли с ней. Почему? Что держит вас здесь? Что стало для вас дороже, чем она?
   - Хм, - нервно хмыкнул Эрих. - Не знаю, - он сделал небольшую паузу, чтобы осмыслить слова Ринке. - Но вы знаете. Объясните же мне, чего я не понимаю?
   - Чего вы не понимаете? - повысила тон Ринке, напрягая слабые голосовые связки. - Вы любите другую! Вот чего вы не желаете понять. Ответьте мне, почему вам сейчас так скверно? Почему вы чувствуете себя предателем? И почему вы до сих пор боритесь с вашим благим намерением подарить Империи мир и свободу...? Подумайте над этим, - Ринке поднялась и направилась к двери, - продолжим разговор позже.
   Вместе с Ринке ушли и мужчины, которые к окончанию их беседы как раз завершили порученную им работу со сменой соломы.
   Дочь Ише ошибаться не могла. Эрих понял это еще около столетия назад, когда имел честь познакомиться с Роэки. Ринке была совсем не такой, не похожей на Роэки, но в одном они не отличались: в способности видеть душу человека насквозь, ощущать его мысли, чувства, эмоции, тревоги, сомнения как свои. Так почему же Ринке была так уверена, что Элис оставила свое место в сердце барона Ви Кроля? Нет, она никогда его не оставит! Он вечно будет помнить о ней. Но всего лишь помнить.... Эрих задавался тем же вопросом, который озвучила Ринке. Почему он утратил страстное желание привести в исполнение свой новый план? Эрих и раньше колебался, но сейчас на карту поставлено слишком многое для того, чтобы отступать. Однако внутри него, в его жилах, в его желудке, в его легких поселилось что-то, что, стремительно набирая силу, противилось этому его плану, его желанию. Ринке считает, что он, Эрих Ви Кроль, полюбил снова. Несомненно, она имеет в виду Катрину Софийскую. Но это вздор! Пусть Катрина перешла на другую сторону, пусть она больше не желает отдать Авалас Касэде, но разве эти обстоятельства способны сделать из простой фигуры на шахматной доске нечто большее? Разве может Катрина Софийская стать близким ему человеком? Нет, она не могла покорить его сердце! Она ведь совершенно другая! Ее волосы черные и гладкие, не предназначенные для того, чтобы быть вплетенными в высокую прическу, которую следовало носить в высшем обществе. Ее наряды полны вольности и своенравия, как и она сама. Она двулична, и склонна к смене масок. Элис же была самым чудесным существом, светлым и добрым, чистым и непорочным. Да как вообще их можно сравнивать! .... Но барон Ви Кроль стал на целый век старше, мудрее и проницательнее. Возможно, теперь его пристрастия претерпели изменения, и Элис осталась прекрасной юношеской мечтой прошлого. Должно быть, поэтому она ушла и освободила сердце барона для той, кто сможет зажечь его вновь. Ясные небесно-голубые глаза Катрины казались Эриху притягательными всегда. Но не более. Глаза не могут приказать любить. Однако позже Катрина сменила свою холодность, жесткость и властность на искреннюю и счастливую улыбку. Девушка разделила беззаботность и веселье молодого барона, которые отражались в ее глазах двумя яркими огоньками, напоминавшими далекое солнце на фоне безоблачной голубизны. Катрина подарила ему свои прикосновения, свои нежные слова и желала согреться его теплом, источником которого являлась именно она. Но Эрих запирал сердце на замок, не признавая ни своих, ни ее чувств. И даже сейчас, осознавая истину, открытую ему Ринке, понимая, что все его попытки удержать обоюдоострый клинок в руке так, чтобы не поранить себя, провалились, ощущая как саднят глубокие раны, оставленные тем клинком, Эрих упорно прогонял прочь свои чувства к Катрине, и даже малейшую мысль о них. Но осознаваемые ныне чувства теперь стали сильнее и не желали уступать упрямому хозяину. Они заставляли его думать о Катрине, вспоминать тот миг, когда он решился открыть ей свое лицо, когда ее ледяные тонкие пальцы касались его груди и плеч. Что происходит?! Это происходило и тогда, но сейчас оно стало сильнее, гораздо сильнее...
   Поздним вечером Ринке нашла измученного Эриха сидящим в дальнем углу комнаты. Запрокинув голову вверх, молодой барон был сломлен безысходностью. Его пустой взгляд рассеивался чуть выше над ним, не имея единой точки, на которой мог бы сосредоточиться. Однако появление Ринке барон заметил.
   - Это невыносимо..., - отрешенно пробормотал он. - Я начинаю сходить с ума, Ринке. Если я продолжу....
   - Теперь вы понимаете? - тихо уточнила женщина.
   - Я ничего не понимаю! - отчаянно вырвалось из груди Эриха. - И не хочу понимать.
   - Не понимаете? Вы любите ее. Любите юную госпожу.
   - Неправда. Я люблю Элис, - хватался за последние отблески собственной правды Эрих.
   - Элис была возлюбленной предыдущего барона Ви Кроля. Но он не делил свою жизнь с Эрихом Фольстером. Вы - другой человек, Эрих. И сейчас рядом с вами находится та, ради которой бьется ваше сердце. Почему вы не желаете понять этого?
   - Это невозможно, Ринке.
   - Будьте честны с собой и не противьтесь тому пути, на который уже ступили.
   - Но я не должен ее любить, - вздохнул Эрих, прикрывая глаза. - Не должен, потому что...
   - Потому что в вашем сценарии все написано иначе?
   - Вот именно, - кивнул Эрих, подбирая ноги к животу.
   - Что вы будете делать теперь, когда все знаете? - поинтересовалась Ринке после непродолжительной паузы.
   - Я поговорю с ней, - твердо заявил молодой барон, хватаясь за деревянные срубы стены, чтобы помочь себе подняться.
   - Уже стемнело, Эрих, - тревожно проговорила женщина. - Лучше дождаться завтрашнего дня. Юная госпожа, должно быть, спит.
   Поднявшись на ноги, молодой барон потоптался на месте, разминая затекшие ступни и недобро морщась, а затем подошел к Ринке и положил ее руку себе на грудь.
   - Вы чувствуете это? Я не могу ждать до завтра.
   Ринке понимающе покачала головой.
   - Но что вы ей скажете?
   - Все, что допустит рассудок, - устало усмехнулся он.
  
   Уснуть сегодня оказалось еще труднее, чем вчера. Вчера Катрину убаюкали слезы обиды и разочарования, а сегодня от них не осталось и следа. Внутри все болело, царапалось и кусалось, вызывая у девушки злость и гнев. Она была готова ненавидеть Эриха Ви Кроля - человека, который пронзил ее влюбленное сердце стрелой жестокости. Катрина думала о том, кем она была до встречи с таинственным бароном, до их приезда в Дошу. Что с ней стало теперь? Она совершенно размякла, утратила свои самые сильные качества. Из изворотливой и безжалостной женщины она вновь превратилась в хрупкую и ранимую девочку. Вчера ее обидели, и она проливала слезы. А сегодня осадок той обиды опустошает ее, причиняет страдания. В доступном ей арсенале защитных средств здесь нашлось лишь одно - смирение. Его-то она и собиралась использовать.
   Не желая больше мучить себя напрасными попытками заснуть, раздраженная Катрина быстро спрыгнула с кровати и, накинув плащ, вышла на крыльцо. Свежий воздух мгновенно наградил ее прохладой и приятными мурашками, побежавшими по рукам и шее. Глубоко вдохнув, она на пару секунд задержала дыхание, позволяя своим внутренним ранам насладиться холодом. Кажется, она начинала понимать, в чем заключается смирение в ее случае. Но стоило ей проникнуться этой мыслью, как...
   - Не можете уснуть? - произнесенные вполголоса слова человека, которого она сейчас меньше всего хотела бы видеть и слышать, ударили в уши девушки, будто звон колокола. Катрина вздрогнула и, заметив уже стоявшего возле крыльца Эриха, поспешила к двери. Яростно сжимая дверную ручку, девушка вдруг замерла и задумалась: "А почему я убегаю от него? Я чего-то испугалась? Нет. Пусть я не желаю его видеть, но ведь это не повод убегать! Да кто он вообще такой, чтобы пробуждать во мне сомнения!" С гордым видом Катрина обернулась к своему визитеру и с презрительным превосходством посмотрела на него. Она не позволит ему заблуждаться на ее счет, даже если ради этого придется надеть старые маски. Катрина решила, что не покажет ему больше своей слабости.
   - Да. И, признаться, я рада, что вы страдаете тем же недугом, - облачаясь в безразличие, высказала девушка.
   - Вы жестоки, - принял свою роль в поединке актеров Эрих.
   - Не больше, чем вы.
   - В чем же я провинился?
   - У меня нет права вас винить. Однако я вольна остаться при своем мнении.
   - Хм, - заинтригованно протянул Эрих, поднимаясь на ступеньку выше. - Поведайте же мне его.
   - Я считаю, что мы задержались в Дошу дольше, чем следовало.
   - Согласен. И мы отбудем сразу же, как только я завершу здесь свое дело.
   - Дело? - вскинула брови Катрина. - Разве у вас было не достаточно времени для того, чтобы завершить все свои дела?
   - Покорнейше прошу прощения, - отвесил поклон Эрих, - я помедлил. Но могу вас уверить, что уже завтра мы сможем выехать.
   - Замечательно, - холодно отозвалась девушка.
   - Однако я пришел к вам, госпожа, чтобы прояснить вчерашнее недоразумение.
   - Мне это неинтересно, - возразила Катрина, бледнея.
   - Я так не думаю, - Эрих сделал еще один шаг навстречу смотрящей на него сверху девушке. - Не желаете вернуться в дом?
   - Там слишком темно.
   - Здесь тоже темно.
   - И все же предпочту говорить с вами здесь, если, конечно, у вас найдется, чем заинтересовать меня.
   - Как пожелаете, - лукаво улыбнулся Эрих. Он воззрился на небо. Темное и мрачное ночное небо. - Ни одной звезды, - выразил разочарование он.
   - Вы ведь не о звездах хотели поговорить, - раздраженно бросила Катрина.
   - И луна сегодня такая далекая и мутная, - продолжал Эрих, разглядывая небосвод.
   Катрина начинала злиться. Казалось, барон испытывает ее терпение, либо он просто набирался смелости, которой ему недоставало. Вопреки гневу, девушка довольно улыбнулась своей догадке.
   - Боюсь, что буду лишен удовольствия наблюдать за вашей реакцией, когда разговор зайдет о чувствах. О ваших чувствах, госпожа, - Эрих преодолел последнюю ступеньку и поравнялся с Катриной. По телу девушки пробежал холодок. Она отступила на шаг назад и уперлась спиной в дверь. Вздрогнув от неожиданного препятствия, Катрина проглотила всплеск тревоги и опасливо посмотрела на Эриха, от которого ее отделяли какие-то два-три шага. Молодой барон посмеялся, стараясь при этом издавать как можно меньше шума. Его забавляло, что Катрина сама загнала себя в угол и уже совсем скоро будет неспособна удерживать свою маску. Тогда спектакль будет окончен, и истинная сущность девушки вырвется на свободу. Однако и Эрих вынужден будет изменить своей роли. Он ощутил, как в его груди все сжалось, когда расстояние между ними сократилось. Вены будто перестали проводить кровь, заменив ее раскаленной лавой. Терпеть подобное было очень сложно даже для него. - Позволю себе отбросить формальности, - предупредил Эрих со всей серьезностью. - Итак, Катрина, начнем с меня, - слабо улыбался он с явным напряжением. - Вам удалось покорить мое сердце, - легко признался Эрих. - Поначалу я не желал этого сознавать. Я корил себя за глупость и беспечность, за простодушие и неосмотрительность. А еще ранее я даже предположить не мог, что вы вздумаете нарушить мою сотканную из тайн ауру и вознамеритесь понять меня. Скажу честно, я поражен. Поражен вашим усердием и терпением, - Эрих приблизился и заглянул девушке в глаза. - А теперь я не знаю, что мне делать с тем огнем, что бушует внутри меня. Ведь это неправильно.
   Сраженная откровенностью барона Катрина обомлела. Во рту у нее пересохло, и даже высохшие губы не хотели размыкаться, чтобы хоть как-то отреагировать на столь дерзкое и в то же время искреннее признание. Нет, она ошибочно обвинила его в недостатке смелости. Катрине едва ли хватило бы всей своей натренированной в дворцовой жизни отваги, чтобы открыть Эриху жалкую часть того, что она сейчас чувствовала. Но ее ощущения были схожи с его: жар внутри, который порой компенсировался холодным ночным ветром, беспорядочные мысли и неудержимые эмоции. Однако хуже всего было ее влечение к барону. Пальцы желали прикоснуться к объекту страсти своей хозяйки, вновь ощутить тепло. Катрина жаждала растаять в его объятьях. Она чуть пошатнулась и стиснула зубы, осознавая, как теряет свою маску. Теперь Эрих узнает.
   - Уверен, что вам, как никому другому, знакомо то, что я чувствую, - Эрих пронзал ее взглядом. - Вы чувствуете то же самое, не так ли?
   Катрина отрывисто выдохнула и внезапно вспомнила имя, которое всей душой желала забыть.
   - Верно, - процедила она сквозь неподвижные губы. - Отрицать бессмысленно. - Катрина осознала, что ее маска была безвозвратно сорвана. - Но разве что-то изменится, если я признаюсь вам в своих чувствах?
   - Изменится.
   - Нет, Эрих, - тихо проговорила она, игнорируя формальности вслед за бароном.
   - Уже изменилось. Вы должны понимать, что для нас недопустимо...
   - Недопустимо?! - вспыхнула Катрина. - Недопустимо то, что эти проклятые чувства сводят с ума! Недопустимо то, что я сгорала от ревности, когда видела вас с Ринке, когда услышала имя женщины, которую вы звали во сне. Кто она, Эрих?! Почему мне причиняет боль ее имя?!
   Эрих отвел взгляд и склонил голову. Ему самому было больно снова произносить это имя. Но сейчас в двух шагах от него стояла другая девушка, которая имела право знать правду, имела право избавиться от ревности и боли. И Эрих понимал, что кроме него никто не способен унять боль юной Катрины. Может быть, тогда она приблизится к своему счастью.
   - Элис, - произнес он, и бушующее в груди пламя обожгло сердце. - Она..., - Эрих не мог признаться даже самому себе в том, что Элис всего лишь часть его прошлой истории, ведь на протяжении столетия ее прекрасный образ жил в его сердце, которое теперь по-прежнему тоскует по ней, хотя и покорилось новым, более сильным чувствам.
   - Простите, - Катрина свирепо дернула за дверную ручку и ринулась в дом.
   - Катрина! - Эрих, не медля, последовал за ней.
   Когда его глаза привыкли к темноте, он смог разглядеть в полумраке стоявшую посреди комнаты девушку. Осторожно подходя к ней, он заговорил:
   - Элис была той, кому принадлежало сердце барона Ви Кроля. Но теперь..., - Эрих остановился перед Катриной, - Элис мертва. Ее больше нет в этом мире. И в том сне я видел, как ее поглощает тьма. Я пытался спасти ее, но не смог.
   В доме повисло молчание. Спустя несколько мгновений, Эрих ощутил, как пальцы девушки неловко пробежали по его маске и ласково коснулись щеки.
   - Вы забрали мою боль себе, - печальным голосом пролепетала Катрина. Ее болезненные ощущения постепенно рассеивались, оставляя странный привкус. По пальцам девушки, лежавшим на щеке молодого барона, заструилось долгожданное тепло.
   Сердце Эриха отзывалось на прикосновения Катрины, беснуясь, оно устремилось к ней, выбрасывая в вены пламя с каждым новым ударом. Молодой барон обнял девушку, дав волю всем своим чувствам, позволяя себе ненадолго стать слабым и в первый и последний раз вкусить вожделенную сладость любви, забыться и отдаться страсти. Всего лишь раз. Он желал подарить Катрине все, что имел, и взамен обладать ею, как самой большой ценностью на Земле.
   - Я люблю вас, Эрих, - руки девушки нежно обвились вокруг его шеи. Молодой барон ощутил на своей коже ее дыхание и был готов сам искать ее губы, чтобы не погибнуть в пламени собственной любви. - И если вы всегда будете рядом со мной, мне не нужен никакой престол, не нужна Империя.... Мне нужны только вы, ваше тепло, ваша любовь. Пусть даже мы останемся здесь.
   Словно вспышка молнии, сопровождаемая раскатом грома, в голову Эриха ударило слово "Империя". Эхо заполнило все его сознание, и пылающее страстью сердце, которое уже почти победило разум, понесло потери. Самые яркие и нежные чувства комкались и нещадно рассовывались по углам под угрозой полного истребления. Стихнуть и молчать - сознательно было приказано им. Эрих отпустил девушку и чуть отстранился.
   - Нет, Катрина, - твердо ответил он, - мы поступаем неправильно, и должны на этом остановиться. Наши чувства - ошибка, вызванная тем, что мы слишком долго пробыли здесь вдвоем. Наш побег от реальности затянулся, в этом вы правы, и теперь нам следует вспомнить о том, кто мы есть, чтобы взять себя в руки.
   - Я не хочу возвращаться к реальности! - запротестовала девушка. - И если, по-вашему, наши чувства - это ошибка, то что прикажете с ними делать?
   Эрих не мог ответить на ее вопрос. Ответа он не знал. Все, на что он был способен, - продолжать удерживать невинные чувства под замком в глубинах своей души и не позволять им вылезти наружу.
   - Уничтожить, - жестоко огласил приговор Эрих. Он представлял себе, как больно это слово ранит Катрину, ведь даже его душа, привыкшая, казалось, ко всяческим причудам своего хозяина, ставившим порой под удар его самого, изнывала от увечий, нанесенных всего лишь одним словом.
   Катрина взорвалась от ярости и обрушившейся на нее жестокости.
   - Вот, значит, как! - поддельно торжественно проревела она. - Теперь и ваша маска сорвана! Я все поняла, - обреченный вопль ее израненной души пронизывал мрачную тишину комнаты. - Еще тогда, во дворце, вы спасали меня не из милосердия и не из добропорядочных побуждений. Вы уже знали, как сможете использовать меня. Уже тогда в вынашиваемом вами плане мое место было четко определено. И хотя ваш замысел целиком мне неизвестен, но я вижу, что в нем не учитываются чувства тех людей, которых вы намереваетесь задействовать. Правда, Эрих? Я угадала?
   - Отчасти.
   - Великолепно, - дрожа от раздирающих ее ненависти и презрения, ярости и гнева, Катрина из последних сил старалась удерживать в себе свирепеющих чудовищ. - Будьте любезны теперь открыть карты, господин победитель! Каков ваш замысел?
   - Согласно нашему договору, я сделаю вас императрицей Аваласа. Остальное вам пока знать не нужно, - сражаясь с пытающимися высвободиться чувствами, сухо произнес Эрих.
   - Нет! Я желаю знать, какую судьбу вы уготовили для меня. Вы ведь не отдали бы просто так престол Империи мне. Вы даже не потрудились спросить меня, какие цели я преследую, и для чего мне нужны власть и корона Аваласа! - выдержав мучительную паузу, Катрина продолжила уже спокойнее. - И все же мне безумно любопытно, почему вы спасли мне жизнь? Ответьте хотя бы на этот вопрос честно.
   Эрих молчал. Успокоившийся голос Катрины, ласкал его зажатые в тисках чувства, которые неминуемо просачивались сквозь все стены и баррикады, выстроенные им, ломали все замки и затуманивали рассудок, который все еще упорно продолжал стоять на своем.
   - Я прошу вас, Эрих, послушайтесь своих чувств и забудьте обо всем, что нас не касается, - нежным голосом уговаривала его Катрина. Она мягко положила свои ладони на плечи барону и приблизилась к его губам в надежде окончательно убедить его сладостным поцелуем.
   Но рассудок Эриха внезапно взял верх.
   - Я спас вас для другого, - перед самыми ее губами холодно проронил барон.
   Уловка Катрины не сработала. Обозленная собственным поражением и бессилием, распаленная дерзкими страстными желаниями, которые невозможно унять, девушка поддалась яростной ненависти и возжелала совершить маленькую месть. Ее рука непроизвольно взметнулась к лицу Эриха и подарила ему крепкую пощечину, заставив молодого барона на себе ощутить все те отравляющие душу ядовитые чувства, что собирались вокруг множественных кровоточащих ран в сердце Катрины. Уже мгновением позже девушка почувствовала себя виноватой. Подаренная барону пощечина причинила больше боли ей самой, нежели чем Эриху.
   Однако молодой барон понял все, что хотела сказать ему своим поступком Катрина. Он прижал обреченно повесившую голову девушку к своей груди и, будто оправдываясь, пленяюще прошептал ей на ухо:
   - Да, я спас вас для другого. И это именно та правда, которую вы желали узнать, - Эрих проглотил подгонявшую его неодолимую жажду страсти. - Но вы мой свет, Катрина, и уже не в моей власти что-либо изменить, - он поцеловал ее мягкие дрожащие в предвкушении губы и получил пылкий ответ. Сейчас Эрих готов был предать Империю и даже умереть ради сладости ее губ, к которым дозволил себе прикоснуться в первый и последний раз.
  
   Время близилось к полуночи, когда Эрих, смирив безумный пожар чувств в груди, оставил Катрину и направился к храму, где его уже ожидали Отши и Ринке. Именно на сегодняшнюю ночь был назначен ритуал очищения, как его назвала дочь Ише. Беззвездное небо и крохотный шар луны, который по ошибке вполне можно было спутать с крупной звездой, справно прислуживали опустившейся на Дошу ночной мгле. Глаза застилал черный, едва проницаемый туман, укрывший строение храма из белого камня так, что цвет здания сливался с травой, изгородью и даже далеким лесом. Лишь разница оттенков позволяла провести приблизительную линию горизонта и распознать контуры стен храма. В этом храме Эрих еще не был. В прошлом из воспоминаний барона Ви Кроля Эриху доводилось лицезреть храм Ише и даже бывать в нем. Однако он и подумать не мог, что Ише, столь преданные языческой вере, имеют в своей достаточно скромной по площади деревеньке не один, а целых два храма. И храм, к которому сейчас подходил Эрих являлся как раз вторым. Высокое строение с куполообразной крышей, как большинство домов в округе, содержало слишком мало окон по периметру. Разумеется, даже в солнечный день, в храме легко найдутся места, никогда не видевшие света. Храм был построен для служения четырем главным Богам: Торгусу, Венесусу, Малиуту и Верге. Здесь Ише проводят свой заключительный обряд в день тотемов, прежде чем разойтись по домам и предаться сну после длительного паломничества к холму. Потому строение и получило соответствующее название - Храм четырех Богов. И сегодня здесь Эриха ожидал ритуал освобождения от тех шрамов, которыми, несмотря на молодой возраст, его уже успела наградить жизнь.
   У дверей храма барона встретила Ринке. Она одиноко стояла, окутанная сумраком, словно мраморная скульптура: серая и без души.
   - Я ощущаю ваше успокоение и странную скорбь, - поделилась женщина с Эрихом, когда тот подошел к ней. Молодой барон согласно кивнул. - Что ж, я вам не советчик в сердечных делах, но, стоя на перепутье, вы погубите либо себя, либо ее. Вы не сможете получить все. Обычно, чтобы получить благо, мы должны чем-то пожертвовать.
   - Я это понимаю.
   - Понимаете. Однако не готовы принести жертву, потому как не желаете ничем жертвовать. Этому есть свое название, но для природы, и для Ише, суть его жадность.
   - Вероятно, так и есть, - задумался Эрих, - хотя для меня это скорее игра в амбиции.
   - С жизнью играть опасно, - предостерегающе пригрозила ему Ринке.
   - А разве жизнь не играет с нами? Мне известно ее устройство. Оно слишком замысловато, чтобы углубляться в сам механизм и попытаться проникнуть в суть вещей, но сыграть с жизнью, превзойти ее, обходя ее правила и устанавливая свои, попробовать стоит. Не считаете?
   - Как знать. Так или иначе, вы получите результат. Но вопрос в том, насколько он вас удовлетворит.
   Проводив Эриха внутрь, где мрак был настолько густой, что пламя единственный свечи казалось печальным маяком, таящим среди бездны, Ринке вдруг остановилась и попросила немного подождать. Ожидание действительно было недолгим. Спустя минуту женщина уже шла впереди гостя, освещая путь своей свечой и разделяя ее пламя между другими свечами, которые Эрих успевал примечать на стене. В оконных проемах также горели свечи, накрытые стеклом для защиты от ветра.
   Ринке провела Эриха через два зала и постучала в маленькую деревянную дверцу. За дверью что-то прошипело, а затем зашелестели полы робы и забрякали украшения встряхнувшейся шевелюры Отши, который стразу же после оказался перед своими ночными визитерами на пороге небольшой, но вполне вместительной комнатки.
   - Входите, - разрешил шершавый голос мужчины. Гости послушно вошли, и Отши поспешно запер за ними дверь.
   Поначалу комната напомнила Эриху миниатюрную библиотеку, потому как стены до самого основания купола были усеяны стеллажами с книгами, рукописями, а также с разными порошками и прочими магическими ингредиентами, содержащимися в баночках, бутылочках и коробочках. Позже барон отметил, что смог все это разглядеть лишь благодаря достаточному количеству свечей и исходящему от них свету.
   - Комната для особых ритуалов, - полушепотом пояснила Ринке, когда взгляд Эриха упал на алтарь в форме жертвенного прямоугольного камня, расположенный в центре помещения. Причем его длина была идеально подобрана под средний рост человека. Эрих метнул настороженный взгляд на Отши, возившегося у стола с баночками и травами, а после на Ринке, стоявшую рядом с ним и улыбавшуюся улыбкой матери, говорящей своему ребенку: "Не надо бояться. Ничего страшного не будет. Мама с тобой". Молодой барон вспомнил испуганную улыбку собственной матери, по щекам которой в тот момент текли слезы. Лишь одну женщину он помнил и знал, как свою мать - Розарин Ви Кроль, бывшую когда-то дочерью Ише по имени Рорле. Теперь же прекрасная Розарин - лишь отдаляющееся от него воспоминание. И это воспоминание нельзя назвать приятным, ведь Эрих запомнил Розарин ослабшей и болезненной, заплаканной и бледной, умирающей ради того, чтобы ее маленький сын жил. Она желала своему ребенку счастья, не предполагая, какая судьба ожидала мальчика впереди. Эрих поежился, бережно отстраняя мысли о матери. У того, кто стоял сейчас возле алтаря и носил ныне имя барона Ви Кроля, была совсем другая мать. Но ее Эрих ни увидеть, ни узнать не успел. А ведь она принесла ту же жертву, что и Розарин. Подарив жизнь сыну, Сара Фольстер добровольно отдалась в лапы смерти. Эрих горько улыбнулся, припоминая свое настоящее имя, которое слишком давно не использовалось и уже стало теряться в его памяти.
   - Эрих Фольстер, - воспроизвел мысленно молодой барон, - скоро ты избавишься от частицы своего прошлого, о которой тебе постоянно напоминает твое лицо и даже эта маска. Ты останешься бароном Ви Кролем. И только им. Навсегда.
   - Готово, - бросил Отши, с мрачным и чрезмерно сосредоточенным выражением лица приблизившись к алтарю. В руках он держал миску с веществом студенистой консистенции. Эрих брезгливо поморщился. - Принеси-ка мне Элмт, - велел он Ринке, и женщина суетливо кинулась к стеллажам. - А вы устраивайтесь удобнее. Эту ночь вам предстоит провести здесь, - обратился Отши к Эриху с некоторым пренебрежением.
   - Ритуал длится так долго?
   - Нет, но вы едва ли сохраните сознание по его окончании. И потом так будет надежнее.
   Эрих всем своим видом откровенно выразил непонимание ввиду недостатка предоставленной ему информации, но угрюмый старик объяснять не стал. Эриху оставалась лишь подчиниться. Он забрался на камень и ощутил спиной нечто знакомое: когда холод проступает сквозь одежду и обжигает кожу подобно пламени, проникая все глубже и глубже, пока не достигнет костей, которые вслед за кожей и мышцами тоже начинают промерзать. Противное ощущение. Но ведь для того, чтобы получить благо, необходима жертва. Слова Ринке проникали в сознание Эриха и утешали его всякий раз, когда холод каменного алтаря, преодолев очередное препятствие, подбирался все ближе к костям.
   Молодой барон отвлекся от мучительного осознания того, что замерзает, лишь когда Ринке свалила рядом с его головой огромный фолиант в кожаном переплете. Подпись на обложке, само собой, была сделана ишейцами на родном языке. Такие каракули не умел читать даже барон Ви Кроль.
   - Что это за книга? - поинтересовался Эрих, хотя его догадки опережали ответ.
   - Фолиант, - многозначительно произнес Отши.
   - Но вы говорили Элмт, - вспомнив, навязчиво уточнял Эрих.
   Старик накинул капюшон робы, пряча разгневанное лицо, глаза которого по-прежнему сохраняли ясность мыслей. Ринке слабо улыбнулась.
   - Да, Элмт, - пробурчал уже из-под капюшона Отши, перелистывая огромные пожелтевшие страницы. - Это книга той силы, которая принадлежит одной из магических печатей.
   - Вы о ...? - хотел было спросить Эрих, но запнулся, заметив на обложке помимо названия высеченный символ. Аналогичный символ имелся на лицах Отши и Ринке. - Полагаю, о значении символа спрашивать бесполезно?
   - Даже Ише не знают значения печатей, - честно призналась женщина. - Эти знания являются основами магии наших прародителей.
   - В таком случае, настаивать не буду, - отступился Эрих, вежливо улыбаясь.
   - Мы можем начать, - монотонно проговорил Отши. При этих словах Ринке достала с ближайшей полки ритуальный нож и сделала поперечный надрез на ладони. Эрих приподнялся, с беспокойством наблюдая за ней.
   - Для ритуала нужны не только мои молитвы, - с улыбкой, скрывающей явный дискомфорт от нанесенного себе повреждения, уточняла Ринке, - но и моя кровь. - Женщина поднесла сжатую ладонь к миске и освободила темно-красную жидкость, которая, сочась тонкой ленивой струйкой, ложилась поверх зеленовато-коричневой массы отвратительного вида и запаха. Подобный запах был Эриху незнаком, хотя желания вдыхать его до самого утра совсем не прибавилось.
   С минуту все трое выжидающе следили за струящейся в миску кровью, пока, наконец, Отши не возвестил о том, что более крови не требуется. Ринке замотала руку куском ткани, найденный на той же полке, где лежал нож, и обратила свой взор на Отши, принявшегося деревянным подобием ложки приводить содержимое миски к однородности.
   - Ха, - хохотал мысленно Эрих, - значит, для перемешивания зловонных зелий у них ложка имеется, а для того, чтобы культурно употреблять пищу они ее использовать не догадались.
   Вскоре смесь была готова. Ее цвет приобрел красноватый оттенок, а консистенция стала более мягкой и текучей. Ринке попросила Эриха опустить голову на алтарь и снять маску, чтобы Отши смог продолжить проведение ритуала.
   Голова молодого барона вновь ощутила твердость каменной плиты.
   - Вам лучше закрыть глаза, - предложила Ринке. - И отпустите лишние мысли, которые могут помешать нам.
   Эрих попытался отвлечься от щекотавшей его ноздри вони и немного расслабиться. Воображение сразу же среагировало на послабление воли, принявшись рисовать для Эриха приятные картинки, большинство из которых были посвящены Катрине.
   Картинки вмиг потемнели, когда Эрих ощутил, как его лба касается холодная и мокрая смесь, расползающаяся в разные стороны. Привыкнув к ощущениям, он осознал, что зловонная масса не образовала на его коже цельный слой, Отши небрежно выложил ее порциями на каждый из рубцов, соблюдая при этом контуры. Пока старик что-то шептал над его головой, временами поднося руки к покрытым вязкой кашицей участкам кожи, Эрих почувствовал, что его лоб становится непомерно тяжелым, будто кожа уплотняется и утолщается, при этом сдавливая череп. Затем добавилось жжение, кашица превращалась в огонь и заставляла барона скрежетать зубами от невыносимой боли. Но Эрих терпел, хотя и начинал сомневаться, действительно ли ему нужен этот ритуал, так ли сильно он желает вернуть своему лицу чистоту и естественность. Огонь сжег кожу до основания. Эриху стало казаться, что он даже слышит, как потрескивают озорные язычки пламени. А после, еще раз вспомнив об обворожительной Катрине и об ожидающей его хода Империи, молодой барон окунулся во тьму, теряя сознание.
  
   Он был окружен огнем, диким, яростным, поглощающим все на своем пути. Круг огня, в центре которого он находился, тянулся в высоту до самых небес, а оттуда, сверху, над ним смеялся раскаленный до красна солнечный диск. Словно заключенный в аду грешник, он обреченно наблюдал, как огонь подползал к нему со всех сторон, жаждая испробовать его плоти и стереть с лица Земли всю память о нем. Если это ад, то почему он в аду? Какой же грех он успел совершить, чтобы разгневанный Торгус сослал его в это ужасное заточение? На ум ничего не приходило, а пламя подбиралось все ближе, причмокивая и играя со своей жертвой, то бросаясь ему под ноги, то отступая назад.
   - Нет, это не ад, - тихо говорил огню Эрих, - это всего лишь мой сон. Да, сон. И я уйду отсюда, сразу же, как только меня поглотит пламя. - Прикрыв глаза и сделав глубокий спокойный вдох, он распростер руки в стороны, сдаваясь огню. Пламя заключило его тело в объятья, но Эрих не чувствовал более его прикосновений, не слышал его звуков. Он уходил, а точнее возвращался, возвращался туда, где должен был быть, где его ждут.
  
   - Вы видели приятный сон? - раздался голос Ринке, едва он открыл глаза.
   - Сон не был приятным, - кряхтя, попытался оторвать от камня затекшую и промерзшую спину Эрих.
   - Но вы улыбались, - настаивала Ринке.
   - Может быть, - усмехнулся Эрих, вспоминая стены пламени. - Я побывал в аду, Ринке.
   - Это лишь сон, - подошла к нему женщина, возвращая маску. - После ритуала Ише тоже видят странные сны.
   - Я не Ише.
   - Поэтому вы улыбались. Ише обычно попадают в ловушку и просыпаются в страшной агонии. Но они знают, на что идут, принимая условия ритуала.
   - Интересное замечание, - улыбнулся женщине Эрих. - И как все прошло? Я жив, но ...
   - Вам больше не требуется маска. По крайней мере, она больше не требуется господину Эриху Фольстеру. Однако барон ведь ее не снимет.
   - Конечно, - мягко произнес Эрих. - Найдется ли в Дошу зеркало?
   - Думаю, одно найдется, - Ринке протянула ему дамское зеркальце. Хрустальная отделка свидетельствовала о том, что вещица эта была изготовлена в Империи и принадлежала некогда знатной леди.
   - Откуда оно у вас? - поразился Эрих, разглядывая тонкие грани хрусталя. На обороте он узнал знакомый фамильный герб. - Так откуда? - уже строже спросил он.
   - Его оставила ваша мать своей преемнице. Вам ведь известно, что уже будучи госпожой Ви Кроль, Рорле не раз возвращалась в Дошу.
   - Да, мне говорили об этом, - кивнул Эрих, всматриваясь в старинное зеркальце. В своем отражении он узнал того самого мальчишку, каким он был до пожара в доме Проффтов. Чистая и нежная кожа его лица излучала молодость и свежесть так, что он просто не мог признать в себе барона Ви Кроля, которому при грубых подсчетах должно быть сейчас около ста лет. Но вот взгляд более не принадлежал ни Эриху Фольстеру ни барону Ви Кролю. Этот взгляд принадлежал тому, кто сейчас наблюдал свое отражение в зеркале, человеку, совместившему в себе две жизни и две судьбы, принявшему на себя непомерный для одного груз ответственности. Глаза, повидавшие разную жизнь и знакомые со смертью. Эрих придирчиво ощупал свой лоб.
   - Я рад, - подытожил он, совсем не выражая той радости, о которой упомянул.
  
   За окном вновь игриво поглядывало с небес солнце. Судя по погоде, это было уже чуть больше, чем весна, но чуть меньше, чем лето. С работавших на улице Ише градом сходил пот, но мужчины, казалось, не замечают этого, продолжая заниматься своими делами и принимая любые погодные дары. Эрих уже успел вернуться в свой временный дом, вкусить поданный ему завтрак и наскоро почистить мундир. Насколько это было возможно, разумеется. Однако на тон светлее его наряд вся же стал. Всего лишь час назад он проснулся в храме четырех Богов промерзший до костей, с затекшей спиной и задеревеневшими конечностями. Эрих до сих пор не мог решить для себя нравится ли ему его новое отражение, лишенное изъянов и уродства. Стоило ли это затраченного времени и усилий с каждой из сторон? Ведь он все равно навсегда останется бароном Ви Кролем, скрывающим свое лицо под маской. Судьба порой подбрасывает трудности, которые человек упорно старается преодолеть, но преодолев их, он осознает суровую истину того, что без этих трудностей жизнь кажется пустой и бессмысленной. Должно быть, так и рождается повод находить и преодолевать трудности. Иначе жить становится слишком скучно.
   К обеду экипаж барона Ви Кроля уже ожидал своего господина неподалеку от калитки, за которой поля и луга, равнины и леса - все было отдано на милость природы. Здесь проходила граница Дошу.
   У калитки Эриха встретила Ринке. Усилием воли она не позволяла своей привычной улыбке сойти с губ. Но глаза женщины ясно являли печаль, обличая иллюзию той улыбки.
   - Вы можете остаться в Дошу, - предложила она, прекрасно понимая, что молодой барон обязательно откажется. Ей не надо было даже приближаться к нему, чтобы почувствовать это. Ринке просто знала.
   - Сожалею, - обольстительно улыбнулся Эрих. - Я благодарен вам за гостеприимство и тепло, за кров и пищу, а также за помощь.
   - Надеюсь, я могу рассчитывать на то, что вы навестите меня снова?
   - Не обещаю, Ринке, - мрачно произнес Эрих. - Но мне бы хотелось в это верить. И вы верьте.
   - У меня недоброе предчувствие, - откровенно поделилась женщина, понижая голос. - Я не имею ни силы, ни прав, чтобы вас удержать. Потому прошу вас, будьте осторожны и не поступайте безрассудно.
   - Постараюсь, - весело улыбнулся Эрих.
   Позади приближался шелест дамского платья. Эрих давно не слышал эти ласкающие слух звуки и успел по ним соскучиться. Он обернулся, и его сердце вспыхнуло пожаром при виде очаровательной Катрины. Эрих не мог скрыть улыбки восхищения, наблюдая за изящными движениями хрупкой юной мисс.
   - Мы едем? - воодушевленно поинтересовалась девушка.
   - Да, моя госпожа, - глаза Эриха горели огнем страсти и счастья. Катрина одарила его кокетливой улыбкой и, простившись с Ринке, отправилась к экипажу. Молодой барон еще некоторое время провожал ее зачарованным взглядом. Сейчас в своем бальном платье Катрина была тем самым цветком клематиса, пышным и ярким, распустившимся и тянувшимся к недосягаемой для других высоте. Эрих восторгался этим цветком, любил его и тайно радовался, что он цветет для него.
   - Вы так и не выбрали? - отвлекла барона от приятных мыслей Ринке. - Чтобы получить благо...
   - Нужна жертва..., - закончил за нее Эрих. - Помню. Но думаю, что подобный подход для меня неприемлем. Я ведь не обычный человек, поэтому жертвовать ничем не хочу. Я желаю получить все.
   - И вас не страшат последствия?
   - Нет. Я смогу уберечь и Империю, и Катрину.
   - Что ж, - огорченно вздохнула Ринке. - Жаль, что кровь Ише больше не струится в ваших жилах. Иначе вы бы любили меня, вы бы с трудом могли совладать с собой в моем присутствии. И вы бы остались со мной.
   - Вас услаждает такая власть?
   - Ха, - насмешливо улыбнулась ему Ринке. - Если бы я имела власть над вашими чувствами, я бы не попросила более ничего.
   - Поверьте, Ринке, испытывать любовь и влечение к тому, к кому в отсутствии чар сердце совершенно равнодушно, отвратительно. Не перечесть всех ощущений, терзающих душу несчастного человека, которому выпала такая участь. Я знаком с этим. Однажды мне довелось испытать вашу странную любовь. Больше не хочется, ведь кроме отвращения к объекту любви, она ничего более не пробуждает.
   Ринке грустно опустила взгляд. Ее аргументы закончились, и женщина ощутила свое немое поражение.
   - И все же жаль.
   - До свидания, Ринке, - Эрих учтиво поцеловал ее руку, как это принято в Империи и, не дожидаясь ответных слов прощания, зашагал к экипажу. Не оборачиваясь на Ринке, словно сразу же позабыв о ней, Эрих помог Катрине забраться в карету. Бросив полный ностальгии взгляд на деревню, молодой барон приказал кучеру трогаться.
   - Мы возвращаемся в Мицию! - с наслаждением и толикой торжественности провозгласил он.
  
   Часть 7. Щит императора
  
   Долгое время Эрих и Катрина пристально смотрели друг другу в глаза, будто обмениваясь неслышными любовными посланиями. Глаза их то мягко и беззаботно смеялись, то становились серьезными и дерзкими, убедительно демонстрируя свою правоту. Безмолвно Катрина умоляла Эриха отступиться от его цели, оставить Империю тем, кто и без их участия прекрасно справится с накалом страстей в столице и расставит все по своим местам. Но Эрих был непреклонен в своем твердом стремлении, он обрушивал на страдающую от его упрямства возлюбленную свой неоспоримо убедительный взгляд, которой после обращался обезоруживающей улыбкой. Когда Катрина поняла, что мольба ее глаз не сулит успеха, девушка попыталась заговорить с Эрихом, на что тот лишь покачал головой, криво улыбаясь. В полной безысходности Катрина поддалась убаюкивающему воздействию ритмично покачивающейся кареты и провалилась в сон. Молодой барон остался в молчаливом одиночестве охранять покой обворожительной госпожи. Он старался расслышать ее ровное дыхание, мысленно касался ладонью ее щеки, перебирал пальцами ее гладкие шелковые пряди волос, целовал ее алые губы. Страсть и сладость возгорались в нем еще сильнее. Как он сможет оставить ее? Отдать Империи в качестве императрицы? Ведь сам он не метил в императоры, а значит, Катрина будет предназначена тому "другому", ради которого Эрих спас ей жизнь и оберегал до дня ее восхождения на высоту, куда самозабвенно тянется цветок клематиса. Но после того как молодой барон допустил ошибку, оступился, поддавшись обаянию и отваге юной мисс, он не признавал никаких оправданий собственного рассудка, яростно сражаясь с долгом перед Империей и с обещанием, данным самому себе.
   - Вижу, близится кульминация спектакля? - взвизгнул от удовольствия возникший рядом с бароном Имитис.
   - Да, - промямлил Эрих, подперев висок рукой. - Скоро ты насладишься финальной сценой.
   - Но ты отчего-то не весел, прекрасный барон, - отметил Имитис.
   - Если я скажу, что ты заблуждаешься, поверишь мне?
   - Н-нет, - смято протянул Имитис. - Разве ты все еще не заметил, что из нашего с тобой общения я извлекаю выгоду во всей ее полноте? Наблюдая за тобой, за твоими поступками и действиями, за мимикой твоего лица, я изучаю тебя, как представителя человеческого вида. Я пытаюсь узнать и понять твои эмоции, а также то, что ты назвал чувствами. Так что некоторых успехов я уже достиг! - гордо заявил Имитис.
   Из груди Эриха вырвался неудержимый смех. Помня о спящей Катрине, барон старался прикрыть рукой рот и успокоить упорные спазмы, заставляющие его хохотать, но все попытки были тщетны. Казалось, что вот сейчас юная мисс проснется перепуганная его безумным смехом, но девушка даже не шелохнулась.
   - Я дал повод для смеха? - обиженно пробурчал Имитис.
   - Чувства слишком сложны, чтобы их просто увидеть, - сквозь смех вырывал слова Эрих. - Они берут свое начало внутри человека, а мимика - лишь способ их выразить.
   - Значит, мне нужно научиться чувствовать, - уточнял правильность своих выводов Имитис. - И это невозможно без человеческого сосуда. Верно?
   - Верно, - унял смех Эрих, сохранив не сходившую с его губ веселую улыбку.
   - Надо поразмыслить, - всерьез задумался Имитис. Он ненадолго замолчал, отображая свой мыслительный процесс мелкими морщинками на лбу. - Кажется, я знаю! - возликовал он, а затем озадаченно добавил. - Однако придется подождать. Хотя одно или два столетия роли не играют.
   - Ты что-то придумал? - заинтересованно осведомился Эрих.
   - Да, но моя задумка нуждается в серьезной доработке деталей, а потому я ее озвучивать не собираюсь, - глаза Имитиса хитро сверкнули.
   - Твое право, - пожал плечами Эрих, прикидывая допустимость каждой из своих догадок, которые он успел сформировать, глядя на размышлявшего приятеля. Молодой барон нутром чуял подвох. От Имитиса внезапно повеяло опасностью и коварством. На миг Эрих даже признал в своем приятеле истинное воплощение смерти.
   - Итак, прекрасный барон, - широко улыбнулся ему Имитис. Эрих вздрогнул, отрываясь от своих предположений и обращаясь в слух. - Что же тебя печалит?
   - Имитис, - пристально посмотрел на него Эрих, - почему прекрасный барон? Если подумать, ты никогда не называл меня по имени.
   - Это ни к чему, - легко отозвался Имитис. - Прекрасный барон - скорее лишь образ. Теперь образ.
   - Теперь? - отыграл удивление Эрих. - Так тебе нравился мой предыдущий телесный облик? - он небрежно уронил смешок. - Ха-ха, мне казалось, что тебя больше привлекает душа.
   - Пожалуй, да, твоя душа особенная. Она не позволяет мне скучать. Скажем, я к ней привык, - Имитис нахмурился.- Мне пока сложно объяснять тебе то, что я еще только начал постигать, но обещаю, что через пару сотен лет, мы с тобой обязательно вернемся к этому вопросу, и я все тебе объясню.
   - Я дождусь, - ухмыльнулся Эрих.
   - Кстати, что до телесного облика барона Ви Кроля, то вынужден признать, что предыдущий его сосуд был поистине прекрасен. А вот твоя нынешняя оболочка, мой друг, выглядит довольно скудно.
   - Твои комплементы беспощадны, - новая волна хохота поразила Эриха. - Хотя спорить не стану, - вставил он, - но недостатками я обделен не был, как тогда, так и теперь.
   - А ты развеселился, - прокомментировал Имитис состояние барона. - Ты мне так и не поведаешь о том, что тебя угнетало?
   - Я уже и не помню, - продолжая смеяться, соврал Эрих.
  
   Вечером накануне назначенной Эрихом даты сердце Франса тревожно билось в предвкушении предстоящего непростого дня. Завтра в одиннадцатый день месяца произойдет нечто, которое непременно будет позже отражено в истории Аваласа. Завтра или никогда! Франс Валиэс - ныне единоличный лидер круга Ричарда Абвеля - ожидал своего часа. Он уже трижды проверил готовность своих пятидесяти двух человек и того же потребовал от остановившегося в замке Ви Кролей по его приглашению Берреса Варингтона. Франс как никто другой понимал всю важность завтрашнего предприятия и ответственность, лежащую на его плечах. Он знал, что завтра от него потребуются не только навыки лидера Круга и вдохновляющие речи оратора, но и его храбрость, его револьвер и сабля, его боевой дух и трезвость рассудка. Однако приглушить извергающийся в груди вулкан и снять сбивающее с толку напряжение могло лишь вино. Других способов он на примете не имел. А потому, скрывшись от зорких глаз прислуги и в том числе Берреса, он закрылся в кабинете и, прихлебывая вино, убеждал себя в неизбежности наступления завтра, в неизбежности серьезных потерь, которые понесут восемьдесят человек, возглавляемые им. Он разрывался на части между своей человечностью и кипящей императорской кровью. Учитывая свой строгий и стойкий даже к самым непредвиденным изменениям нрав, Франс обязан был оставаться собой и сейчас, когда ситуация в Империи, а особенно в столице, накалилась до предела. Только ради этого, чтобы сохранить самого себя, он пил, поддаваясь приятному дурману. Завтра он должен убить Касэя Дотского прежде, чем отряды Касэды убьют его и всех его людей. Завтра он должен занять престол Империи и объявить себя императором, чтобы успокоить волнения народа. И завтра он будет собой - суровым и твердым, стойким и хладнокровным. Но пока на часах еще всего лишь десять, он желает покоя, ласки и сладости вина, приносящего в кровь блаженную беспечность.
   В этот вечер Беррес Варингтон тоже нуждался в чудотворной жидкости, однако воздержался от ее употребления. В висках напряженно пульсировал ток, не унимаясь ни на секунду. Казалось, стоит закрыть глаза, и сон сам заберет его под свое крыло, но реальность оказалась жестокой. Сон был непозволительной роскошью для человека, готовящегося к роковому дню. План, продуманный Франсом, он знал. Но какая роль в нем достанется обещанным центральным фигурам, которые, по словам лидера, должны появиться в самой гуще завтрашней бойни? Кто такой загадочный барон Ви Кроль? Франс возлагает на него большие надежды. Неужели одному единственному человеку удастся вклиниться в ход битвы и что-либо изменить? Обычному человеку такое не под силу. Хотя Франс и не говорил, что барон Ви Кроль обычный. Напротив, молодой лидер отзывался о нем, как об одной невообразимо огромной тайне, спрятанной за гранью маски. Действительно ли барон именно такой? Однако явное преимущество на его стороне все же имеется. И это - Катрина Софийская, которую барон должен доставить к воротам имперского дворца. Она-то и станет той фигурой, что решит исход бессмысленного противостояния.
   Да, Беррес находил соперничество Франса и Касэя в борьбе за престол Империи бессмысленным. Так или иначе, Аваласу нужен император, нужна власть, или хотя бы ее видимость. И даже если Касэй встанет во главе Империи, это будет лучше, чем пустой престол и нескончаемые беспорядки в стране. Но вот будущее Аваласа претерпит значительные перемены, которые нельзя назвать благополучными для процветания державы. И хотя Берресу было отчасти все равно, какая из сторон получит власть в стране, у него имелись причины, по которым он отдавал предпочтение Франсу. Одна из них - кровь Ричарда Абвеля - великого и мудрого императора, которая пробуждала в молодом человеке чувства чести и долга перед родиной. Другая причина крылась в его давней дружбе с Франсом и в их дальнем родстве. Ведь именно граф Дорин Валиэс, отец Франса, в критический момент смог отыскать Берреса и направить его на помощь сыну. Таким образом, позиция Берреса была решена обстоятельствами, мало зависевшими от него. Но Беррес, несмотря на свою ангельскую внешность и тягу к просторам природы, также являлся человеком корыстным и расчетливым, умеющим извлекать выгоду из своего положения. Путешествуя, он никогда не был обделен женским вниманием. Молодой и статный господин с вьющимися золотистыми волосами сиял в любом обществе ярче небесного светила. Его улыбка свела с ума не один десяток юных красавиц, к которым его сердце всегда оставалось холодным. В свои двадцать пять лет Беррес был при деньгах, которыми обеспечивала его процветающая фабрика, доставшаяся от покойного отца. И даже не имея титула, молодой человек идеально вписывался в светскую жизнь, к которой порой относился крайне пренебрежительно. Если Франсу удастся взойти на трон, Беррес рассчитывал на ряд привилегий для себя. Жить в императорском дворце и ни в чем не нуждаться, стать приближенным и советником императора, получать удовольствие от своего высокого положения - все это заставляло Берреса идти за Франсом. Никакой титул не может сравниться со столь почетным местом, которое приметил для себя Беррес. И, конечно, у него появится шанс вмешаться в судьбу Аваласа, и, возможно, в будущем, когда все противоречия с Касэдой будут улажены, он уже на правах представителя Империи сможет узреть элитную красоту и богатство той своенравной страны, что на протяжении сотни лет враждебно смотрит на своего соперника.
  
   И вот день, когда все должно было решиться, настал. Франс напоследок грустным взглядом пробежался по сводам замка, откуда они отправлялись, и приказал своим людям трогаться в путь. В отряд Франса входило пятьдесят два человека, собранных из еще верных молодому лидеру членов Круга, неустрашимых и отважных отставных офицеров, презиравших касэдскую кровь Касэя Дотского, и воодушевленных словами Франса молодых людей, сохранивших способность здраво мыслить в сложной атмосфере всеобщего хаоса и верящих в возможность светлого будущего. Отряд Берреса в тридцать человек состоял преимущественно из наемников, находившихся на службе у молодого господина уже достаточно длительное время для того чтобы им можно было доверять в столь рискованном деле. Люди, последовавшие за Франсом, не могли не понимать смертельной опасности, что грозила им на всем протяжении нелегкой миссии, однако их устремления и помыслы, их личные желания, по-видимому, возымели больший вес. Оба отряда, включая лидеров, по распоряжению Франса облачились в черные плащи Круга, под которыми у многих красовались светло-голубые офицерские мундиры. Беррес также с гордостью надел позабытый за долгие годы мундир. В нем он вернулся домой после того, как исполнил свой долг человека, рожденного со знатной фамилией. Получив офицерское звание и голубенький мундир, молодые господа вставали перед выбором: продолжить служить в имперской армии, добиваясь более высоких званий и защищая Авалас, либо вернуться в семью и жить праздной светской жизнью. Большинство предпочитали второе. Немногие сохраняли юношеские амбиции и выбирали службу Империи. Франс, Беррес и Роберт, сдружившиеся за годы службы в одном отряде, также имели свои планы на отданную им свободу. Беррес с теплом вспоминал жестокие стычки с жителями принадлежащих Империи колоний, отказывавшихся подчиняться высшей власти. А ведь некоторые народы были весьма сильными противниками и умелыми воинами. Но Франс и Роберт всегда были рядом со своим старшим товарищем и другом, всегда прикрывали его спину и потому все вместе они смогли выстоять даже в наиболее ожесточенных сражениях. Теперь Беррес и Франс вновь отправились вместе туда, где им предстояло вспомнить прошлое, где они должны убивать и могут быть убиты. Однако теперь с ними не было Роберта Грэйдэна, человека и друга, который делал Франса Валиэс сильнее, и чья жизнь позволяла молодому лидеру быть неуязвимым.
   - Что же будет сегодня, Франс? - озираясь на молодого лидера, мысленно спрашивал его Беррес. - Сегодня ты сможешь победить, как тогда? Или ...
   Покинув замок Ви Кролей на рассвете, отряды Франса и Берреса на свой страх и риск двинулись по улицам города к воротам императорского дворца и были очень удивлены тому, что ни на одной из улиц не встретили сопротивления среди просыпавшихся горожан. Франс лично разнял пару драк и с грозным видом истинного императора отчитал пойманных на воровстве пятерых ребятишек. После этого он старался не показывать свое хмурое и расстроенное деяниями собственного народа лицо. Приближаясь к воротам, отряды рассредоточились, чтобы занять оговоренные заранее выжидающие позиции. Теперь им оставалось лишь ждать появления барона Ви Кроля и его спутницы, которая одним лишь своим присутствием должна была сбить противника с толку. Однако у Франса с Берресом имелся и запасной план. В случае если Катрина Софийская так и не объявится до четырех часов после полудня, отряды начнут самостоятельно атаковать дворец. Приоритетной задачей, как и на сорванной коронации, станет убийство Касэя Дотского, после чего Касэде придется признать Франса Валиэс в качестве законного наследника, либо собственноручно наводить порядок на всей территории огромной державы. Хотя даже Франс не мог предположить, какую из этих двух альтернатив изберет правительство Касэды.
   Шесть касэдских отрядов, разместившихся во дворце, составляли в общей сумме около трехсот человек. По последним сведениям, полученным Франсом накануне утром, выжившие солдаты имперской армии, подразделения городской полиции, личной императорской охраны, дворцовой стражи и тайных служб присоединились к вернувшемуся Касэю. Хотя те солдаты были подавлены предыдущим поражением и ослаблены неразберихой в Империи, их численность достигала семи десятков человек. В сравнении с отрядами Касэды это ничтожно малое число, ведь большинство тех, кто пережил день коронации, той же ночью покинули Мицию или даже Авалас вместе со своими семьями. Лишь дурак, лишенный рассудка, мог не почувствовать приближение алчущего и кровожадного смерча, несущего с собой хаос и разрушение, восстания и бесчисленные смерти, грабежи и свержение закона. И этот смерч сейчас буйствовал в Империи.
  
   Время подходило к обеду. Отряды Франса и Берреса все еще ожидавшие сигнала к наступлению от своего лидера, уже подустали и утомились. Беррес мог их понять. Ожидание способно сводить с ума и лишать боевого духа, что в их нынешнем положении было бы крайне невыгодно. Франс, до сих пор не терявший надежды, уже начинал готовиться к худшему. Он плохо представлял себе, как им удастся пробраться во дворец и, сражаясь против трех с половиной сотен солдат, добраться до Касэя Дотского. Однако Франс решил для себя одно: он непременно найдет изменника и, уважая его принадлежность к роду Ричарда Абвеля, сразится с ним в честном поединке на саблях за престол Империи.
   - Еще три часа осталось, - тихо уронил Беррес. - Хотя я бы выступил сейчас. Чем дольше мы ждем, тем...
   - Я знаю, но я не хочу безрассудно бросаться в лапы смерти, пока еще остается возможность сократить наши потери.
   - Ожидание погубит нас, Франс, - предостерегающе заметил Беррес. - Оно давит даже на меня.
   - На меня тоже, - вздохнув, признался Франс. - Но мы будем ждать!
   Беррес предполагал, что именно такой ответ он получит от своего старого друга. Франс не изменился за каких-то пару лет, разве что, напротив, укрепил свои положительные качества и отточил уже имевшиеся ранее навыки. Беррес хлебнул воды из дорожной фляги и, промочив горло, вновь бросил взгляд на ворота дворца.
   - Нам может улыбнуться удача, - насторожился Франс, когда внезапно створки ворот открылись и оттуда стройным шагом замаршировали касэдские солдаты. Франс и Беррес принялись считать.
   - Двадцать..., тридцать.... Да их пятьдесят, Франс! Это ж целый отряд! - завопил обрадовавшийся Беррес.
   - Тихо, - пригрозил ему Франс.
   - Они направляются в город?
   - Вероятно, да.
   - Это же знак свыше! Мы должны воспользоваться этим!
   - Не торопись, - уцепился за плечо друга Франс. - Смотри.
   - Еще солдаты? - удивился Беррес.
   - Должно быть, Касэй дал им поручение, - задумался Франс, - и, надеюсь, что мы к этому поручению отношения не имеем.
   Когда два отряда солдат, одетых в цвета Касэды, во главе со своими командирами дружным маршем зашагали в сторону города, ворота за ними закрылись.
   - Двести семьдесят человек, - настойчиво произнес Беррес.
   - Нет, - поколебавшись, твердо заявил Франс, - я не изменю своего решения. Мы будем ждать.
   Беррес собрал силу в сжатых до покраснения кулаках, но, не найдя подходящего объекта, к которому эту силу можно было бы приложить, безнадежно плюхнулся на землю. Достав из кобуры револьвер, он принялся с наслаждением полировать его корпус чистеньким носовым платком.
   - Может, мне тебя пристрелить? Франс? - устало покосился на друга Беррес. Франс ему не ответил, пропуская мимо ушей глупости своего товарища.
   - Что ты будешь делать дальше? - неожиданно спросил Франс, не поворачивая головы к адресату.
   - Дальше мы все умрем, - обреченно проговорил Беррес.
   - Не умрем, - возразил Франс. - Так что?
   - Если ты станешь императором, то я останусь с тобой, - без интереса ответил Беррес.
   - Хорошо, - легко согласился Франс.
  
   Едва экипаж барона Ви Кроля пересек лес, за которым начинались первые поселения Миции, Катрина, набрав воздуха в грудь, принялась преображаться в прежнюю себя. Ей этого не хотелось, но атмосфера столицы, включая даже сам воздух, всецело способствовали преображению юной мисс. Здесь ее ждет последнее испытание, о котором предупреждал барон, здесь наверняка она снова увидит ненавистных ей Касэя Дотского и Франса Валиэс, но здесь Катрина Софийская получит престол Империи и тем самым достигнет своей цели. Девушка убеждала себя, что нужно вновь стать сильной и жестокой, холодной и решительной, отодвинув на задний план свои пылкие чувства к Эриху Ви Кролю. Привести это в исполнение оказалось не так уж и просто, учитывая тот факт, что человек, рождавший в ее душе тепло и легкость, находился сейчас рядом, сидел напротив нее и, пленительно улыбаясь, советовал ей отбросить тревоги и напряженность. Сложности всегда неизбежны, но преодолевать их следует с улыбкой на губах. Так говорил Эрих своей прелестной госпоже.
   Уже в городе, на центральной площади, от которой оставалось рукой подать до императорского дворца, экипаж был остановлен солдатами касэдского отряда.
   - Кто такие и куда направляетесь?! - потребовал ответа у кучера солдат с ружьем в руках. Кучер оцепенел от ужаса и не смог проронить ни слова. Тогда трое солдат бесцеремонно ворвались в салон кареты, обнажая клинки. Однако здесь их встретил яростный и повелительный взор Катрины. Узнав мундиры Касэды, девушка обозлилась на своих солдат еще больше. Пронзая сердца солдат острым, как лезвие, взглядом, девушка вышла из кареты, оттолкнув и без того принявшихся расступаться солдат.
   - Я - Катрина Софийская! - с грозным видом бросила она. - И желаю говорить с командиром!
   Солдаты недоуменно переглянулись, хотя многие из них узнали свою юную госпожу и уже готовились понести наказание от командира за проявленную в отношении нее грубость. Вскоре подоспел и сам командир, вопрошая подчиненных о деталях ситуации. Завидев Катрину, он на мгновение застыл с приоткрытым ртом, но довольно быстро ретировался, окружив госпожу вежливостью и любезностью.
   - Юная мисс! Я - командир пятого отряда Рейн Лейский, - приклонил голову взволнованный мужчина. - Приношу извинения за возникшее недоразумение. Но позвольте спросить, где вы были все это время? Отправленные в Империю отряды уже неделю ищут вас в Миции и во всех близлежащих городах.
   - Хм, - усмехнулась девушка, - я была достаточно далеко, чтобы никто не смог меня найти, включая вас.
   Командир опешил.
   - Но почему?
   - Мне необходимо было придти в себя, после случившегося во дворце, а также придумать новый план, чтобы знать, к чему возвращаться.
   - Понимаю, - важно кивнул Рейн Лейский, который в действительности даже не вникал в пояснения госпожи. Все, что его заботило теперь, это сопровождение юной мисс во дворец, чтобы уберечь ее от уличных беспорядков и случайных стычек с горожанами. - Господин Касэй Дотский ожидает во дворце. Мы доставим вас туда, чтобы после вы могли благополучно вернуться в Касэду.
   Девушка задумалась, затем заглянула в карету и вопросительно посмотрела на молодого барона. Тот развел руками, дополняя свой жест ни на миг не потускневшей улыбкой:
   - Так будет безопаснее для вас. Хотя и осложнит исполнение моего замысла. Если госпожа все же отпустит меня, то я в любом случае прибуду во дворец, чтобы встретить вас и вручить вам обещанный престол Империи.
   - Что ж, - строго взглянула на него Катрина, в душе не желавшая разлучаться со своим возлюбленным.
   - Однако Касэй Дотский умрет, - серьезным голосом предупредил Эрих, - потому я рекомендую вам не присутствовать при этом и быть осмотрительнее.
   - Я учту, - Катрина отправила Эриху едва уловимую улыбку. Обернувшись к командиру, она продиктовала свое распоряжение. - Я отправлюсь с вами во дворец одна. А моего спутника вместе с его экипажем вы отпустите.
   Рейн Лейский замешкался, однако скоро согласился с условиями госпожи. В конце концов, что смогут предпринять два человека с экипажем, один из которых кучер. Ухмыльнувшись подобной мысли, командир приказал раздобыть для юной мисс лошадь и отправил карету восвояси.
   Экипаж барона Ви Кроля, обретя некоторую свободу дальнейшего продвижения к императорскому дворцу, вскоре скрылся из виду.
   Катрина не знала всей сути замысла барона, однако имела предположения на этот счет, и, если ее предположения верны, то от нее требовалось нечто большее, чем просто наблюдение за ходом событий и ожидание результата. Она была почти уверена в том, что ее роль в завоевании престола Империи далеко не последняя.
   - Я участвую в вашем представлении, не так ли, достопочтенный барон? - улыбнулась девушка своей убежденности в скорой победе.
  
   Экипаж остановился за деревьями невдалеке от дворцовых ворот. Франс сразу обратил внимание на измотанных лошадей в упряжи, испуганного, подрагивающего от страха кучера и покрытый не одним слоем дорожной пыли посеревший окрас светлой кареты. Насторожив слух и зрение, молодой лидер весь обратился во внимание и напрягся еще сильнее, когда из кареты неспешно вывалился Эрих. Барон потянулся и удовлетворенно зевнул, озаряясь на стены дворца, крепостью стоявшего за воротами. Размяв спину, Эрих важно направился туда, где разместились отряды Франса. Черные плащи переполошились, поглядывая на своего лидера, на что тот вяло махнул рукой, успокаивая товарищей. Несмотря на странность отданной команды, бывалые бойцы поняли своего предводителя и вернулись к наскучившему им ожиданию.
   Эрих, словно видя Франса, шагал точно в его направлении.
   - Где твоя спутница? - осведомился Франс, едва Эрих достиг его укрытия.
   - Я тоже рад тебя видеть, - от души улыбнулся барон. Казалось, его мутные голубоватые глаза чуть прояснились и налились цветом. Все внутри Эриха переполнилось благоговейным ощущением того, что он дома. Да, дома! Пусть не в своем замке, но в родном городе, где от самой земли высоко в небеса вздымается дух дорогой сердцу Империи. На миг закрыв глаза, он испытал приятные чувства гордости и патриотизма. Одним только этим чувствам стоило улыбнуться. - Катрина Софийская в скором времени прибудет во дворец. Ее сопровождает касэдский отряд, - продолжая невинно улыбаться, ответил Эрих.
   - Ты отдал ее Касэю? - недоверчиво посмотрел на него Франс.
   - Так ведь проще.
   Франс сверлил барона испытующим взглядом.
   - Каков твой план? - сухо спросил он.
   - Как только госпожа Катрина войдет во дворец, мы сможем пойти следом.
   - Госпожа? - презрительно фыркнул Франс. - Не много ли чести для касэдской девчонки?
   - Это еще не все, - игнорируя колкое замечание молодого лидера, продолжал Эрих. - Касэй будет занят чествованием вернувшейся невесты, и, когда мы неожиданно проникнем во дворец, солдаты и командиры отрядов будут в замешательстве, размышляя о том, кому из господ теперь стоит подчиняться. Не думаю, что если госпожа Катрина отдаст им свой приказ, противоречащий распоряжению Касэя, командиры беспрекословно последуют ему. Понимаешь?
   - Допускаю, - серьезно кивнул Франс. - А дальше?
   - А после все будет зависеть от тебя и твоих людей.
   - Я что-то пропустил? - подошел к беседовавшим Франсу и Эриху Беррес, который, будучи увлеченным полированием своего револьвера, не заметил появления барона Ви Кроля.
   - Это - барон Эрих Ви Кроль, - лидер учтиво представил Эриха другу. - А это - Беррес Варингтон, мой старый друг, боевой товарищ и дальний родственник.
   - Хм, - оценивающий взгляд Эриха пробежался по чертам лица и свежему мундиру молодого господина, с уважением отмечая, что Беррес был прекрасно вооружен, в отличие от Франса. Два револьвера, две сабли и несколько ножей входили в оружейный арсенал господина Варингтона.
   - Значит, это и есть тот самый барон, на которого ты возлагал большие надежды? - разочарованный Беррес брезгливо глянул на перепачканные одежды Эриха. - А для чего маска? - недоумевая, решил уточнить он.
   Эрих с наслаждением улыбнулся, что заставило разочарование Берреса серьезно пошатнуться. Молодой господин нахмурился.
   - Если вам интересно, то я расскажу, - услаждался своим таинственным превосходством Эрих.
   - Не стоит, - отрезал Франс, разрядив нагнетавшуюся обстановку. - Сейчас нас должно беспокоить другое.
   Беррес покорно согласился.
   - Верно, - подтвердил Эрих.
   - А где же мисс Катрина? - спросил вдруг озадаченный Беррес.
   - Она будет во дворце с Касэем, - отозвался недовольный положением дел и сохранившимся преимуществом противника Франс. - Таков его замысел, - сложил ответственность на Эриха молодой лидер.
   Беррес с подозрением искривил бровь.
   - И это весь план?! Чушь какая-то!
   - Я не ошибаюсь, - настоял Эрих, - однако меня кое-что смущает...
   Взгляд Франса, повелевающий говорить, углубился в сознание Эриха.
   - Как давно Касэй Дотский вернулся в Авалас?
   - Недели полторы назад, - припомнил Франс.
   - Если он сразу обосновался во дворце, то почему до сих пор медлит? С отрядами Касэды он с легкостью мог еще в тот же день объявить себя императором.
   Беррес задумался.
   - Он прав.
   - У Касэя было достаточно власти, чтобы устранить беспорядки и подавить восстания в Миции и соседних городах.
   - Не знаю, - признался Франс. - Но, предполагаю, что причина та же, что и у нас. Он ждал свою невесту. Вероятно, без нее Касэда не позволила бы ему занять место императора на престоле Аваласа.
   - Значит, Катрина, - довольно усмехнулся Эрих. - В таком случае пешка не сможет помешать истинному королю.
   Беррес ощущал, окружившую барона Ви Кроля странную мистическую ауру. Он сам едва верил в то, что такое возможно, но человек в маске улыбался так, будто был злобным демоном, бесстрашным и бессмертным. Эрих заставлял его кровь холодеть. Руки безнадежно потели, а по спине от самой шеи и до поясницы подобно пехотинцам на ратном поле пробегали мурашки.
   - Ты предлагаешь покинуть наши позиции и открыто выдвинуться во дворец? - расслышал Беррес голос Франса, когда понемногу начал приходить в себя, преодолев давление устрашающей ауры барона.
   - Примерно так. Я бы сказал, что тебе потребуется щит. Найдется?
   - Очень смешно, - хмыкнул Франс. - Мы не рыцари, Эрих. Не тот век. К сожалению. Мы - офицеры и солдаты, чьи пули неуловимы. Но и от вражеских пуль нам тоже не сбежать.
   - Для этого и нужен щит, - хихикнул Эрих.
   Франс утомленно вздохнул.
   - Ты должен добраться до Касэя Дотского живым, - повелительно проговорил барон. - В этом и состоит наш приоритет.
  
   Ступив за ворота императорского дворца, Катрина поежилась от всколыхнувшихся в ее памяти неприятных воспоминаний. В тот день ее пытались убить поднявшие мятеж горожане и члены Круга черных. В тот день она навсегда потеряла Леонарда и лишь благодаря барону Ви Кролю смогла избежать смерти и выбраться из дворца. Чудовищные воспоминания. Помрачнев, девушка спешилась. Рейн Лейский провел ее через парадный вход к тронному залу дворца. Хотя трупов здесь больше не было, но кое-где на стенах и паркете встречались кровавые разводы и багровые капельки. Сердце Катрины сжималась при виде наспех вымытых стен, которые еще недавно были окрашены в красный цвет. Чем ближе она подходила к тронному залу, тем сильнее девушку одолевал ужас, давивший на нее со всех сторон. Хотелось спрятаться, закрыть глаза, и очутиться там, где всего этого нет, где ее будет ждать Эрих, который сможет обнять и утешить возлюбленную, уничтожить сковывающий ее ужас.
   - Господин Касэй Дотский ожидает вас, - возвестил Рейн Лейский у дверей тронного зала.
   - У меня будет одно пожелание, - тихо проговорила Катрина свинцовым голосом. - Я хочу, чтобы ваш отряд перешел в мое подчинение.
   Командир чуть не поперхнулся от внезапного пожелания юной мисс.
   - Прошу извинить за вольность, но вам следует обсудить этот вопрос с господином Дотским.
   - Вот как, - глаза Катрины гневно сверкнули. - Командир Лейский, с каких пор преданные Касэде люди подчиняются имперским лакеям? Мы ведь с вами оба понимаем, что Касэй не более чем лакей правительства и моего отца.
   - Да, мисс, но... - нужные слова ускользали от командира, и он предпочел смолчать.
   - Я могу на вас рассчитывать?
   - Конечно, мисс, - склонив голову, покорился Рейн Лейский.
   - Превосходно! Теперь мы можем войти, - смягчила свой требовательный взор девушка.
   В тронном зале царствовали двое: алый хаос, который еще не успели вычистить до конца, и Касэй Дотский, ютившийся на троне, создавая своим присутствием образ тираничного властелина, истребившего все сущее и торжествующего в гордом одиночестве среди моря крови. Руки Катрины онемели от этой жуткой картины, представшей перед ней.
   - Вы вернулись, - поприветствовал юную мисс Касэй Дотский, словно убеждая себя в том, что зрение не обманывает его. - Я знал, что вам удалось сбежать, однако надеялся, что вы проявите благоразумие и отправитесь в Касэду.
   - А вот меня ничуть не радует то, что вы живы. Мне хотелось верить, что я вас больше не увижу.
   - Значит, я огорчил вас, - виновато заключил Касэй. - И все же наш союз еще в силе. Я жду вашего слова, очаровательная Катрина.
   Девушка настороженно воззрилась на темный силуэт собеседника, угрюмо властвующего над омертвевшим миром зала. Касэй даже сейчас был далек от нее. Причем не расстояние ограничивало их беседу и взаимопонимание, а добровольно принятая молодым мужчиной тьма. Он окружил себя ею, восторгался ею, находил в ней излюбленную ностальгию и успокоение. В призрачной таинственности он, пожалуй, не уступал барону Ви Кролю, но они были совершенно разные: как ночь и день, как мрак и свет. И все же Катрина не страшилась Касэя, уже ощущая себя в шаге от вожделенной власти. Желая заглянуть в глаза этому темному человеку, Катрина смелой поступью пересекала зал. Каблучки ее бальных туфель порой поскальзывались на окровавленном паркете, но девушка не обращала на то внимания. Ее цель была впереди. Ее мнимый союзник. Ее враг.
   - Вы станете мой императрицей?
   - И что я получу? Реки крови и нож в спину?
   - Я не предам вас.
   - Для чего вам Империя, Касэй? Для того чтобы угодить правительству, не так ли? Но даже если я права, я не понимаю ваших мотивов.
   - Мои мотивы, - усмехнулся мужчина. - Думаете, они есть? Я - человек без родины. А моя кровь... Да, она имеет ценность. Кровь императора Аваласа. И беспокойная кровь Касэды. Должно быть, именно последняя и управляет мной. Мне нужно все: и престол Аваласа, который я унаследовал от покойного императора, и расположение касэдского правительства. Если я получу и то и другое, то мне не важно, что будет с человечеством.
   - Разве императора не заботит его народ?
   - Эти никчемные оборванцы? Или титулованные лицемеры? Почему я должен беспокоиться за их жизни? Нет, Катрина, я готов отдать их на милость правительства. На материке восстановится мир.
   - Но тогда Империя исчезнет.
   - Формально нет. Мы уже обсудили с вашим отцом дальнейшие планы относительно Аваласа. Вы и я будем править здесь по законам Касэды.
   - И вы так спокойно об этом заявляете?! - рассердилась девушка, восходя на пьедестал.
   - А вы желаете отступить после всего, чего мы достигли совместными усилиями? - Касэй поднялся с трона и взял Катрину за руку. - Мы уже стоим у власти! Авалас принадлежит нам, очаровательная Катрина, нам, детям Касэды!
   В груди Катрины взыграли противоречивые чувства. Ревностная любовь к Касэде пыталась затмить недавно обретенное счастье иной любви, ответной, взаимной. Но свое счастье она нашла именно здесь, в Аваласе. Ее возлюбленный душой принадлежит Империи. И если Империя падет.... Девушка отняла у Касэя свою руку. Нет, она не имеет права предавать ни Касэду, ни Авалас. Потому ей оставалось лишь довериться холодным расчетам барона Ви Кроля. Он знает, как отстоять Империю. И он сможет защитить всех. По крайней мере, Катрина искренне верила в это.
  
   Тягостное ожидание отрядов Франса закончилось в тот самый момент, когда юная мисс в синем бальном платье скрылась за массивными парадными дверями императорского дворца. Незамеченные стражниками, сторожившими практически все входы и выходы, а также остановившимися обменяться с ними впечатлениями от похода в город касэдскими солдатами, опытные бойцы Франса подобрались к воротам. Перебравшись через них, они ловко шмыгнули в сад, чтобы с тыла атаковать вставшую у входа преграду. Выстрелы могли быстро возвестить противника о нападении врага, потому пятеро черных плащей, налетевших на десяток касэдских солдат, молниеносно вырезали своих неприятелей. И после все пошло так, как запланировал Франс. Пошаговая тактика, над которой молодой лидер размышлял не одну ночь, должна была сработать. При этом восемьдесят человек могли почти полностью уничтожить отряды Касэды. Однако если хотя бы один из пунктов плана не будет выполнен, то Франса ждет неминуемое поражение. Нет, не просто поражение. Он потеряет товарищей, корону Империю и свою жизнь. Отряды молодого лидера уже утратили нечто важное и бесценное в сегодняшнем покорении дворца - боевой дух, который улетучился в небытие после восьми часов безделья на выжидающих позициях.
   Франс и Беррес посвятили Эриха в избранную ими тактику, а также подтвердили его догадки о ситуации в столице. Беррес был поражен тем, что большинство догадок барона оказались верными. Господин Варингтон понимал, что загадочный человек в маске мог получить сведения о положении дел в Империи и там, где они с Катриной Софийской укрылись от хищных глаз Касэды и восставшего народа Империи, а затем на основе тех сведений строить планы по освобождению Аваласа, однако это не давало барону никакой выгоды. Вывод напрашивался сам собой: Эрих Ви Кроль обладает особой проницательностью и великолепным мышлением, делающими его невероятным человеком. А отсюда следовало то, что в будущем барон Ви Кроль может стать для Берреса сложным соперником и отнять у него выгодное место рядом с императором. Молодой господин не желал с этим мириться, однако во время штурма дворца выглядел таким обиженным и поникшим, будто уже проиграл своему воображаемому сопернику приготовленную для себя выгоду.
   После того как ворота были открыты, отряды черных плащей перешли к следующей тактической ступени. Продвигаться вглубь дворца они могли лишь скрыто и бесшумно, потому Франс разделил их на мелкие группы, которые подобно теням мелькали в дворцовых коридорах, сбивая стражников и касэдких солдат с толку. Не ожидавшие столь внезапного появления врага, обитатели дворца рассеянно защищались, не имея возможности самостоятельно атаковать противника. Однако ружья и револьверы решали исход сражения за каждый коридор. Вскоре выстрелы уже сотрясали дворец. Запах пороха проникал даже в самые отдаленные уголки, а гул, топот, лязг и грохот привлекли защитников дворца на помощь касэдским отрядам, подвергшимся нападению теней в черных плащах. Преимущество черных плащей было утрачено, а вернее оно перешло на сторону противника, численно превосходившего их.
   Франс и Эрих по-прежнему тихо передвигались по слабо освещенному коридору. Позади слышались крики товарищей и несмолкающие выстрелы. Молодой лидер яростно стиснул зубы, сжимая в каждой руке по рукояти револьвера. Стрелять левой рукой у Франса получалось чуть хуже, чем правой, хотя разница была лишь в скорости реакции. С меткостью же даже его левой руки пока не мог поспорить никто.
   - Все получится, - подбодрил его Эрих, похлопав молодого лидера по плечу. Улыбка барона была настолько уверенной и естественной, что Франс невольно ему позавидовал. Да, на плечах Эриха не лежал тот груз ответственности за судьбу Империи, что с рождения вынужден был нести Франс. Но молодой лидер неожиданно для себя самого начал доверять этому странному юноше, появившемуся из ниоткуда и заявившего о своем баронском титуле. Хотя сомневаться не приходилось: безупречные манеры были одним из положительных качеств своевольного барона, и порой именно они заставляли окружающих уважать и опасаться Эриха Ви Кроля.
   - Да, - кивнул Франс, - я не умру здесь!
   До тронного зала оставалось совсем немного, когда на них обрушились касэдские мундиры. Франс выстрелил лишь трижды, после чего пуля неприятеля угодила ему в плечо. Молодой лидер дико оскалился, понимая, что его левая рука сможет произвести еще не более двух выстрелов, после чего потяжелеет и обессилено повиснет. Глянув на Эриха, Франс вновь мог лишь позавидовать необычайному везению своего товарища, который, не имея возможности стрелять и держа в руках одну лишь трость, до сих пор не потерял ни единой капли крови. Однако Эрих и не убивал. Он защищался и уклонялся, ловчился и хитрил, наносил незначительные раны своим противникам, но не убивал. Эриху не раз выпадал шанс пронзить врага насквозь или ударить в спину, но он запретил себе использовать свое смертоносное оружие - способность равнодушно убивать без зазрения совести, без жалости, без колебаний. Франса удивляли, даже настораживали действия Эриха в таких ситуациях. Когда противник сам в благородном порыве убивал одного, подставляя голову другому, в Эрихе не пробуждалась жажда возмездия, его душа не ревела от боли и ярости. Барон Ви Кроль оставался спокоен и даже мог улыбаться. Для Франса же улыбка сейчас была непозволительной роскошью не только в битвах, но и в жизни. Едва он пытался искренне улыбнуться, как императорская кровь напоминала ему об ответственности, сдавливая грудь.
   - Если ты не будешь убивать их, они убьют тебя, - дерзко бросил Франс Эриху, вынимая обагренную кровью саблю из живота последнего касэдского солдата.
   - Мое время еще не пришло, - сообщил ему барон.
   - Значит, я буду первым.
   - Ты тоже не умрешь сегодня, истинный наследник Империи, - торжественно произнес Эрих. - Я не позволю.
   Впереди была видна арка, выводившая в тронный зал. Освободив левую руку от револьвера, молодой лидер поспешил встретиться со своей судьбой лицом к лицу. Эрих лишь улыбался ему вслед, замедляя шаг.
   - Надеюсь, ты смотришь, Имитис! Вот она, кульминация твоего спектакля! - презрительно выплюнул он в пустоту. Обходя мертвых и перешагивая через все еще полнящиеся лужи крови, Эрих с отвращением переводил взгляд от одного трупа к другому. Не они вызывали у него отвращение, не их изуродованные ранами и залитые кровью тела, а то, что это неизбежно. Это цена их скорой победы, цена, которую необходимо заплатить за мир и счастье, за надежду на светлое будущее. - Наслаждайся! - сквозь зубы ненавистно прошипел Эрих.
  
   Еще совсем недавно Франсу вспомнилась ночь, когда был убит Роберт Грэйдэн. Должно быть, тогда Катрина Софийская воспользовалась схожей тактикой, незаметно окружив особняк Грэйдэнов, перекрыв все входы и выходы, а затем начав бесшумное проникновение. Выжили лишь два человека, которые теперь руководят штурмом дворца. Вероятно, потому судьба и сберегла их жизни. Все ради сегодняшнего дня.
   - Я справлюсь, - твердил себе Франс, влетая в арку. - Я приму любую неизвестность, ожидающую меня там.
   Перед Франсом распростерся тронный зал, мрачный, пропитанный кровью сотен человек. Молодой лидер помнил, как град пуль сокрушал все живое на своем пути. Горожане и знать, мужчины и женщины... Пули не выбирали. Они лишь подчинялись, направляемые теми, кто держал в руках ружья и револьверы. Тот день не знал жалости ни к кому. И сейчас багрянец уже подсохших кровавых лужиц, пропитавший паркет насквозь, щекотал Франсу нервы, тяготил сердце. Жуткий, почерневший тронный зал напоминал ему о жестокости, которая, казалось, все еще витала в воздухе. Повелитель сего темного мира возвышался на пьедестале, свысока взирая на человека, дерзнувшего ворваться в его царство тьмы. Катрина, стоявшая рядом с Касэем Дотским, замерла на месте. Франс появился в ее поле зрения слишком внезапно. Ее сердце принялось отмерять громовые удары. В ней пробуждалась дремавшая до настоящего момента ненависть и жажда отмщения. Возможно, именно этого человека девушка ненавидела во стократ сильнее, чем предателя Касэя. Ее легкие горели от неодолимого желания уничтожить проклятого убийцу. Вновь и вновь в ее мыслях всплывал образ истекающего кровью Леонарда, вновь и вновь, она ощущала в груди боль, которая доводила девушку до безумия.
   - Касэй! - проревел Франс сквозь сбившееся дыхание, наводя на него дуло револьвера. Мужчина, стоявший на пьедестале и, несмотря на окружающую его мрачность, одетый в светлый выходной наряд, кротко улыбнулся.
   - Ха! Никчемный мальчишка снова нацелился на мой престол? Не надоело путаться у императора под ногами?
   - Спускайся! Никчемный мальчишка желает победить своего врага в честном поединке! - сдерживал свою ярость Франс.
   - К чему усложнять себе задачу? Даже если первая пуля промахнется, пока я здесь, у второй и третьей будет шанс поправить положение, - насмешливо отозвался Касэй.
   - Отказываешься от борьбы? - с подозрением спросил Франс. - Наследник Ричарда Абвеля не достоин такой смерти.
   - А я не собираюсь умирать, - хитро прищурился Касэй. По его самоуверенному тону было не сложно понять, что в рукаве молодого мужчины припрятаны козырные карты. Из соседнего коридора донеслись множественные шаги. В считанные секунды в зал с грохотом ворвался пятый касэдский отряд во главе с Рейном Лейским, поразившим алчущим крови взглядом сосредоточившегося на новом враге Франса. Позади молодого лидера возник догнавший его Эрих. Окинув оценивающим разницу сил взором тронный зал, он приметил на пьедестале Катрину. В груди что-то кольнуло, неприятно и болезненно.
   - Убить, - спокойно приказал Касэй солдатам.
   Катрина вздрогнула от смены сердечного ритма, когда увидела белую шелковую маску, мелькнувшую за спиной Франса. Бледные глаза, которые навсегда запечатлели свой цвет в ее памяти и душе, устремились к той, что была им дорога, и призывали отозвать отданный мужчиной приказ.
   - Нет! - отчаянный крик вырвался из горла Катрины. Солдаты растерянно уставились на своего командира, который в свою очередь непонимающе обратился к юной госпоже.
   Касэй наградил Катрину испепеляющим гневным взглядом и, сорвавшись с пьедестала вниз, нырнул в один из западных коридоров. Франс незамедлительно последовал за ним. Воинственные крики в тот же миг пронеслись по залу. Парадные двери взорвались под натиском черных плащей. Из коридоров, ведущих в тронный зал, послышался звон металла и сквозной гул. Загрохотали выстрелы. Еще одно мгновение спустя зал уже был заполонен цветами и звуками сражения. Черные плащи сражались с солдатами Касэды и поддержавшими Касэя остатками армии Аваласа. Рейн Лейский вместе со своим отрядом мог лишь защищаться, не получив от госпожи нового приказа уничтожить врага. Пока его солдаты отбивались от неприятеля, командир расчищал себе путь к Катрине, оставшейся одиноко стоять на пьедестале, представляя собой идеальную мишень. Девушка дрожала от охватившего ее страха. Ее руки судорожно искали любое оружие, нет, любой предмет, который мог бы стать ее оружием и средством защиты. Страх душил ее, заставляя вдыхать непомерно много раскаленного жаром битвы воздуха, вместе с запахом пороха и крови. Нужно уйти с пьедестала, спрятаться, в чем и убеждал ее разум, посылая сигнал всему телу: "Двигайся! Убегай!" Но, ни ноги, ни другие части тела не подчинялись. Они могли лишь испуганно дрожать, слабея и обмякая от звука очередного выстрела. Рейн Лейский подоспел не сразу. Враг в черном был слишком силен и бился подобно дьяволу. Командир затратил около десяти минут, чтобы подняться на пьедестал к своей госпоже и увести ее оттуда.
   Страх понемногу притуплялся, уступая место неутоленной ненависти и желанию отомстить человеку, чей непоколебимый взгляд убийцы превратил ее месть за Леонарда в одержимость. Эта одержимость теперь вела Катрину к тому самому западному коридору, в котором скрылись Касэй с Франсом. Рейн Лейский, предпочел бы обеспечить госпоже безопасное укрытие, однако вынужден был следовать за упрямой юной мисс, защищая ее от вражеских ударов и случайных клинков союзников. Уже возле коридора, Катрина преобразилась в решительную и холодную женщину, не заинтересованную ничем иным, кроме как слепой местью. Вероятно, неосуществленная месть вытеснила весь страх и тревоги, застлала глаза презрением и злостью.
   - Мне нужен револьвер, - стальным голосом потребовала Катрина.
   - Но солдатские револьверы слишком тяжелы для вас, и сила отдачи..., - попытался уговорить ее командир, но девушка неотступно стояла на своем.
   - Мне нужен револьвер! - повысила она тон.
   Смирив раздражение, которое он ни коим образом не смел выказать госпоже, Рейн Лейский протянул ей свой револьвер. Руки девушки чуть дернулись вниз, когда в них упал тяжеленный кусок черного металла. Катрина с трудом справилась с его весом, примерив его сначала в правой руке, а после, обхватив рукоять обеими. Отдача тоже являлась для нее проблемой. Утерянный ею в день коронации револьвер имел небольшую отдачу, которую Катрина едва ощущала. Здесь же отдача обещала быть гораздо мощнее. Прицелившись, юная мисс выстрелила в неприятеля. Отдача чуть не сбила ее с ног. Командир Лейский уже готов был подхватить госпожу за спину, но упорство Катрины, как оказалось, не имело предела. Девушка выстояла. Она стреляла еще и еще, принуждая себя принимать силу отдачи, справляться с ней, подавлять ее. Первый и последующие четыре выстрела обошли цель стороной, и лишь шестая пуля смогла ранить неугодного врага.
   - Этого недостаточно! - злилась девушка, с обидой глядя на револьвер, словно это по его вине пули летели мимо. Катрина попробовала снова. Промах. Однако отдача переносилась уже куда легче, чем изначально. - Небеса не позволят мне промахнуться. Я убью Франса Валиэс, - ядовито и страстно отчеканила она, заступая в коридор. Командир пятого касэдского отряда Рейн Лейский обреченно засеменил следом.
  
   Франс мчался по коридору, ведущему в сад. Именно там он рассчитывал настигнуть своего противника. Касэю не удастся избежать встречи двух враждующих клинков. Сегодня они сойдутся в чудной мелодии, которая решит судьбу Империи. На бегу Франс скинул плащ и разорвал стеснявший его рану рукав офицерского мундира, револьвер сунул наспех в кобуру и обнажил саблю, жаждущую пронзить свою трусливую цель. Молодой лидер чувствовал, как из его левого плеча стремительно высвобождается кровь, как она стекает на пол, оставляя кровавую дорожку. Потеря крови ослабляла, и Касэй наверняка поймет это и воспользуется счастливым преимуществом. Наконец, впереди показался дневной свет. Ноздри Франса захлестнул пленяющий цветочный аромат. Он на миг помедлил, закрыв глаза и вдохнув сие творение природы полной грудью. Франс наслаждался каждой частичкой благоухания и гармонии лежащего за приближавшейся аркой сада. Сможет ли он еще когда-либо вкусить этот аромат? Не станет ли дворцовый сад его могилой?
   - Неважно выглядите, господин Валиэс, - едко подметил Касэй, показавшийся из-за цветущего яблоневого дерева. - Ваша рана - предвестник моей победы.
   - Не стоит обольщаться, - враждебно прошипел Франс. - У меня еще достаточно сил, чтобы избавить от тебя Империю.
   Касэй Дотский лениво вытянул саблю из ножен, сосредотачивая ее острие на противнике, и хотел было нанести первый удар, когда Франс опередил его, резко сорвавшись с места и с разбега наскакивая на врага, тем самым в несколько раз увеличивая силу своей атаки. Металл пронзительно лязгнул, соприкоснувшись с металлом.
   Фехтовал Касэй достаточно хорошо, показывая Франсу свою смелость и твердость. Сам император Эред Абвель обучил его этому искусству. Франс же выучился самостоятельно, не без помощи отца и Роберта Грэйдэна, конечно. Потому прямые атаки и знакомые маневры молодой лидер легко предугадывал и отражал, однако в запасе у Касэя таилось множество хитростей и обманных техник, о которых Франс не подозревал. Упорно наступая, он теснил Касэя, вынуждая защищаться и отступать. Хотя Касэй в свою очередь намеренно хотел, чтобы Франс так думал. Стратегия загадочно улыбавшегося мужчины была проста: измотать врага так, чтобы тот потерял как можно больше крови и умер, возможно, даже без участия клинка. Но Касэй, несомненно, не упустит шанса ответного наступления и решающего смертельного удара. Скоро все закончится. В расчете Касэя на этот раз не было ошибок, а значит, победа достанется ему.
   Уже семи минут поединка было достаточно Франсу, чтобы понять всю силу своего противника. Он недооценил навыки фехтования оппонента, за что теперь и расплачивался. Да, он нападал, оттесняя врага назад, но улыбка Касэя не пыталась скрывать очевидной правды. Позиция отступающего была на данном этапе поединка выгодна Касэю. Франс ясно сознавал, что необходимо принять решение о перемене собственной тактики, но время было против него. И с каждой каплей крови, окроплявшей траву, шансы Касэя на победу возрастали.
   - Похвально, мальчишка, - ухмылялся Касэй Дотский, поигрывая саблей в руке, - я предполагал, что ты умрешь быстро. Но ты не хочешь умирать. Странно. Почему? - уклонившись от лезвия Франса, он провел внезапную атаку и, перехитрив противника ложным взмахом сабли, ковырнул острием его кровоточащую рану. - Почему ты противишься неизбежности?
   Франс в бешенстве отдернул руку, не забывая защищаться, и глянул на плечо. Изнеможенная рана выплеснула кровь с новой силой. И хотя боль Франс практически не ощущал, все внутри него вскипало от ярости. Касэй знал, куда следует бить. Этим ударом, он облегчил выход крови, которой у молодого Валиэс и без того оставалось слишком мало.
   - Потому что во мне, как и в тебе, течет горячая императорская кровь! - проревел, задыхаясь, Франс. - Но ты, касэдское отродье, никогда не поймешь меня! Твоя кровь испачкана предательством и трусостью!
   - Хм, - исполненный мнимой задумчивости Касэй поморщил губы. - Отец мне не говорил, что имеются и другие наследники. - Он снова противно ухмыльнулся. - Значит, ты несешь чистую императорскую кровь?
   - Да, - кинул Франс, с презрением всматриваясь в черные, как сама тьма, глаза противника.
   - А я ее проливаю, - засмеялся вдруг Касэй, - твою драгоценную кровь.
   - Я не считаю ее таковой, - негромко признался истощенный Франс. - Я не боюсь смерти. Но если она все же придет за мной, то я заберу на тот свет и тебя. Я ведь не единственный наследник, - он обессилено приподнял уголки губ, чтобы улыбнуться.
   - Что ж, полагаю, мне стоило обдумать это раньше. Но количество наследников меня не интересует. Я буду править Аваласом и убью любого, кто посягнет на мою власть, - посерьезневшим голосом выдал Касэй. - Я наигрался, мальчишка. Умирай! - приказал мужчина, повелительно ткнув в него саблей.
   Франс чуть отступил, понимая, что Касэй намерен перейти в наступление. Мужчина атаковал моментально. Реакция Франса, уже недостаточно быстрая, чтобы видеть и отражать все удары проворного и еще полного сил соперника, понемногу сдавалась. Франс уклонялся, аккуратно придерживая плечо, чтобы не повредить утратившую чувствительность руку. Он возвращался к началу аллеи, уступая Касэю занятые позиции. Чувствуя себя бессильным и немощным, Франс распалено дышал, удушая своей яростью врага. Касэя это обстоятельство забавляло. Уже скоро противник будет прижат к стене и повержен. Касэй был терпелив и умел ждать, потому не спешил ускорить казнь своего соперника. Однако Франс предполагал, что Касэй планирует отрезать ему пути к отступлению, и, предвидя неблагоприятный для себя исход, молодой лидер дернулся вправо, уводя своего врага в противоположную от намеченной стены сторону. Касэй презрительно сверкнул черными глазами, давая понять противнику, что тот поступил неугодным ему образом.
   В этот момент в арке показалось синее бальное платье, и воздушная фигурка юной мисс проскользнула в сад. Девушка остановилась и оцепенела, поражено уставившись на приостановленный ввиду ее появления поединок. За Катриной подоспел пыхтевший Рейн Лейский. Он не ожидал, что хрупкая госпожа, переодетая в тяжелое и пышное платье, а также в бальные туфельки, будет мчаться по коридору столь стремительно, чтобы не опоздать со своей местью. Касэй почтенно улыбнулся своей невесте, а Франс же посчитал, что явление юной мисс можно расценивать как удачное стечение обстоятельств, предоставляющее ему крохотный шанс на победу. Случайно взор Франса коснулся сотрясаемых напряжением рук Катрины, в которых девушка, прилагая громадные усилия воли, удерживала боевой револьвер.
   - И эта девчонка убила императора? - вдруг всплыло в памяти у Франса. - Невозможно. А значит...
   Молодой лидер шумно выдохнул, подступая к Касэю.
   - Если ты намереваешься убить меня, - начал издалека Франс, желая проверить свою неожиданную догадку, - то, может быть, поведаешь мне одну истину?
   - Какую? - воодушевился Касэй, улавливая в словах противника принятие неотвратимой смерти.
   - Об убийстве Эреда Абвеля. Ведь старого императора убил ты? - облачил свое утверждение в вопрос Франс.
   - Ха-ха, - не сдержал смешка Касэй. - Угадал все-таки.
   Катрина вздрогнула, вспомнив их с Касэем договоренность относительно совершенного им убийства. Он не сдержал обещание? Ведь ни ему, ни ей не угрожала сейчас смерть. Так почему он открыл Франсу Валиэс правду?! Девушка презрительно глянула на своего бывшего союзника.
   - Я предполагал это, - отозвался Франс, черпая силы из накатившего на него гнева. - Наследник престола убил собственного отца и императора. Чем же тебе не угодил тот, кто и так был готов передать тебе корону?
   - Он медлил, - легко ответил Касэй, - должно быть, подозревал о моем тайном договоре с Касэдой. Как действующий император, отец понимал, что для наследника престола это неприемлемо. Упрямство, порой, может привести к фатальным последствиям, - ухмылка просияла на лице мужчины.
   - Ты бесчестный человек, - заключил Франс, заметив, что последние слова Касэя имели отношения не только к покойному императору, но к нему самому. - Такие как ты смогут обрести желаемое лишь в кромешной тьме ада. Не на Небесах, не на Земле. Ты не получишь Империю! - свирепо вырвал из пылающего горла Франс, вознося саблю.
   Поединок продолжился. Наблюдавшая за дуэлью Катрина отдавала предпочтение лишь себе. Пусть эти двое убьют друг друга! И тогда Авалас будет принадлежать ей одной. Барон Ви Кроль будет принадлежать ей одной. Она получит все и сразу, познавая безграничное счастье. Согревая себя вдохновенной мыслью, девушка глубоко вздохнула, осознавая, что чудеса сами собой не происходят. Их нужно притворять в жизнь. И она приписывала роль творца себе. Катрина выстрелит, когда завершится поединок. Она собственноручно создаст новое чудо.
   Касэй протяжно взвыл. Вернув себе утраченную скорость реакции, Франс быстро заметил послабление в защите противника, нанося удар за ударом, пока тот не перешел к защите. Ранение пришлось в бедро. Не смертельно, но лучше, чем ничего. Причем подобная рана ограничивала передвижение противника, что немного уравнивало шансы оппонентов на победу. Касэй ощерился, лихорадочно сжимая в руке саблю. Ненависть выплескивалась из него неудачными выпадами и щадящими ногу атаками. Наконец, Франсу надоела их взаимная слабость. Если этот убогий поединок продлится дольше, то они умрут оба. В планы Франса такой поворот событий не входил.
   - Соболезную, - сухо бросил он, приближаясь к медлительному противнику. Так защищаться было сложнее, однако ранить и пронзить клинком намного проще.
   - Все же умрешь для меня? - усмехнулся сквозь болезненный оскал Касэй, нетерпеливо ускоряя парирование.
   Франс промолчал. Честь родилась вместе с его кровью императора, но теперь она становилась лишь помехой. Касэй мог позволить себе играть бесчестно, так почему бы теперь и Франсу не пренебречь этим двусмысленным качеством.
   Блок. Удар. Парирование. Блок. Снова блок. Удар! Отчаянный рык вырвался из груди Касэя. Франс вновь угодил ему в ту же ногу. Лезвие пронзило плоть, разрубив мышцу и притупив боль предыдущей раны.
   - Мои извинения, - Франс чуть склонил голову, не сводя сосредоточенного взгляда с озадаченного и опьяненного болью противника, а затем, миновав препятствующий его победе вражеский клинок, всей доступной ему силой воткнул свою саблю в грудь Касэя. У мужчины растерянно приоткрылся рот, и округлились глаза. Он не мог ожидать подобного, он не мог пропустить удар! Он не мог... так просто умереть. Опустившись на колени, Касэй попытался вытащить саблю из груди, но лезвие вошло слишком глубоко, чтобы поддаться беспомощным попыткам его сотрясающихся в судорогах рук. Его напуганные близившейся смертью глаза умоляюще поднялись к Франсу, но тот оставался холоден и бесстрастен при всей своей изможденности и губительной усталости. Глухой крик перетек в стон, который застыл на губах упавшего в траву бездыханного тела Касэя Дотского.
   В саду повисла тишина. Даже ветерок, убаюкивавший цветы и листья деревьев, притих, поддаваясь общему настроению скорби. Скорби безмолвной и неявной. Ни один из тех, кто находился сейчас в саду, не испытывал истиной жалости к павшему наследнику Империи, однако не смел позабыть о дани уважения перед пролитой императорской кровью. Катрина приняла смерть Касэя Дотского спокойно, хотя и с долей разочарования. Как же скоро он оставил борьбу за Империю. А ведь до престола ему оставался всего лишь шаг. Касэй был странным человеком, загадочным и темным с неведомыми никому помыслами и мотивами. Что двигало им, когда он предавал Авалас? Когда подписывал договор с Касэдой? Когда обрывал жизнь родного отца? Катрина не могла этого понять, а потому не желала оплакивать его смерть. Теперь на своем пути к престолу Империи девушка видела брезжащий свет, Касэй больше не заслонял тот свет своей тенью. Остался лишь Франс, который наравне с Катриной жаждал обладать светом. Именно его девушка должна была одолеть, чтобы сбросить с себя кандалы мести, чтобы купаться в блаженном свете, восходящем над Аваласом.
   Рейн Лейский, стиснув кулаки, уронил печальный взор на проигравшего поединок Касэя Дотского - человека, окутанного мраком и тайной - за которым он и его товарищи последовали в Авалас. Неужели все закончилось? Империя победила? Но ведь преимущество было на стороне Касэды! Как можно победить, не имея достаточного числа человеческих ресурсов?!
   - Вы последуете за ним, господин Валиэс, - пронизывающие глаза Катрины обожгли Франса ненавидящим взглядом. Она направила на него револьвер, поглаживая пальцем спусковой крючок. Руки девушки были тверды в своей жажде возмездия.
   Франс не произнес ни слова. В его взгляде, устремленном к ней, Катрина прочитала гордость и благородство, несгибаемее самообладание, соседствовавшее с вызовом. Что она могла противопоставить этому взгляду, пробуждавшему в ней крупицы сомнения и страха, противопоставить этому человеку, кто, даже будучи раненным, стоял сейчас перед ней нерушимой стеной?
   - Вы убили моего преданного стража и верного друга, - бросала ему обвинения Катрина, убеждая себя в необходимости произвести выстрел. - Моя месть требует вашей смерти.
   - Человек, о котором вы говорите, умер по велению моей мести, - строго ответствовал Франс. - Таково наше время. - Слова отнимали у него жалкие крохи сил, что еще берегло тело. Рана по-прежнему кровоточила, а дышать становилось все труднее. - Безусловно, вы имеете право на месть. Но я буду мстить тоже, - Франс привычным движением выдернул револьвер из кобуры, наводя прицел на Катрину. - Вы и Касэда - это то зло, что изранило мою страну, что унижало и притесняло мой народ, - он заглотил ртом воздух, стараясь компенсировать недостаток кислорода, вызывавший удушающие ощущения, - что вынудило людей Аваласа сражаться не против общего врага, а биться друг с другом, позабыв о моральных принципах и законах. Я не умру здесь! Я должен защитить Империю и вернуть ей будущее, что вы стремитесь у нее украсть...
   - Мисс Катрина!!! - крик отчаяния вырвался из груди перепуганного Рейна Лейского, когда оскорбленный взгляд Франса возвестил о своей готовности выстрелить.
  
   Внезапно тронный зал вновь стал полем брани, где бились и умирали черные плащи, касэдские солдаты и сторонники Касэя Дотского. По этой причине Эрих был отрезан от главных действующих лиц сего спектакля, обещанного Имитису. Франс ринулся за Касэем в западный коридор, который так или иначе приведет их в дворцовый сад, где два наследника Империи скрестят свои клинки за право обладать властью и короной. Катрину, оставшуюся на пьедестале в качестве отличного военного трофея для людей Франса, Эрих более там не видел. Пока он пытался протиснуться сквозь плотно столпившиеся ряды сражающихся, намеревавшихся втянуть в групповые бои и его, Катрина исчезла с пьедестала, оставив ему лишь две догадки. При благоприятном исходе, девушке удалось вырваться из зала живой, и, наиболее вероятно, что сейчас она направлялась в сад, дабы вмешаться в поединок Касэя и Франса. Если же нет, то ... Эрих отказывался даже допускать возможность того, что Катрина уже мертва. Сердце тревожно сжималось, а в животе его клокотал страх, страх потерять ту, что пробуждала в нем страсть, что своей нежной улыбкой вселяла в него спокойствие и умиротворение, а своими прикосновениями заставляла его вспоминать сладость ее губ. Нет, он не может ее потерять! По венам растекался холод. В голову ударила боль, навлекаемая неизвестностью. Эрих скривил губы, выражая свое недовольство тем, что ему все-таки придется ступить в разверзшийся перед ним океан хаоса и стать его частью, самому вершить хаос, защищаясь от врагов и друзей, расчищая себе путь к пьедесталу. Молодой барон нехотя приготовил свою трость к битве и окунулся в поток человеческих жизней и смертей. Может быть, он только отводил удары, может быть, он убивал. Эрих старался не замечать того, какие преступления совершают его руки. Он дал рукам волю, отдельную от своей, и, не принимая их деяния на свой счет, Эрих сохранял хладнокровный вид человека, идущего сквозь хаос и тьму по единственно верной тропе.
   Пьедестал был пуст. Эрих ощутил толику облегчения, и часть боли, раздражавшей его голову, ушла сама собой. Однако беспокойство не отступало. Там, в саду, все трое встретились лицом к лицу, и одному лишь Великому Торгусу известно, какие ошибки они сотворят, если их не вразумить. Теперь целью стал западный коридор. Руки вновь будут вершить собственное правосудие. Под угрозой сейчас огромные территории Аваласа и весь его народ - а это стоит много выше чем пара-тройка жизней озлобившихся вояк.
   Эрих спустился с пьедестала, обособляясь от общей атмосферы битвы и концентрируясь на области личного пространства, куда его руки не пропускали ни касэдские клинки, ни имперские сабли. Он продвигался быстро, минуя все препятствия, намеревавшиеся его удержать в пучине хаоса. Но одно лезвие он все же упустил. Оно неожиданно выросло слева перед его грудью, перекрыв барону путь вперед. Из глубины битвы прозвучал голос, чьего обладателя Эрих узнал, лишь когда тот объявился лично.
   - Торопитесь покинуть сражение? - ехидно заметил Беррес.
   - Именно так, - без тени сомнения отозвался Эрих, не выказав должной реакции на замечание молодого господина. - Не вижу в этом сражении смысла. Оно не стоит той крови, что проливают эти глупцы.
   - Глупцы? - презрительно фыркнул Беррес. - Здесь каждый борется за то, что считает правильным, за свое будущее и за свою страну.
   - Все верно, но в том нет необходимости. Эта сцена является второстепенной, где действуют безымянные актеры. Главная сцена, на которой решается судьба Аваласа, не здесь.
   - Где же она? - заинтересованно осведомился Беррес, недоверчиво глядя на барона.
   - В саду. Только те актеры заслуживают моего внимания, и я желаю лицезреть последний акт воочию.
   - Франс там?
   - Да. А также Касэй Дотский и госпожа Катрина.
   - Тогда и мне следует это видеть, - рассудил Беррес, отводя лезвие сабли в сторону, чтобы отразить удар несущегося на него врага.
   - Я не против вашего общества, - подчеркнуто вежливо проговорил Эрих, - однако смею просить вас об услуге.
   - Какой? - не обращая к барону взора, продолжал свой бой с подоспевшим касэдским солдатом Беррес.
   - Станьте нашим щитом.
   - Ха-ха, - посмеялся Беррес, - мы ведь не в рыцарей играем, господин Ви Кроль.
   - Ваша правда, - поддержал его смех Эрих, - и все же без щита не обойтись. Щит нужен не только Франсу, но и всей Империи.
   - Ваши мысли далеки от моего понимания, - бездумно ответил Беррес.
   - Уверяю вас, вы поймете, что я имею в виду. А пока я должен попасть в сад. Проведите меня, господин Варингтон, ведь сейчас щит требуется мне, - деловито объяснил Эрих.
   - Я наблюдал за вами, и могу с уверенностью утверждать, что вы превосходно обходитесь без какого-либо щита. Я никогда ранее не встречал столь опасного человека, как вы, который обращается с тростью так, будто держит в руках изящную саблю, и который убивает так, словно не имеет ни души, ни сердца.
   - Я вовсе не горжусь этим, - опустил взгляд Эрих. - Да, фехтую я сносно, но я должен искупить свои грехи, а не совершать новые. - Он решительно вскинул взор. - Я более не намерен убивать! - заявил барон.
   - И смерть настигнет вас, - усмехнулся Беррес.
   - Мы с ней давние приятели, - лукаво улыбнулся Эрих.
   - Неужели?
   - А вы, господин Варингтон, заинтересованы во мне гораздо больше, чем может казаться на первый взгляд. И мы с вами оба знаем тому причину, - улыбка Эриха таила в себе выражение хитрости и точнейшего расчета. - Вы ведь не откажете мне в услуге?
   - Черт с вами, - пробормотал сквозь зубы Беррес, покорно улыбаясь и давя в себе внезапное желание избавиться от наглеца здесь и сейчас.
   Однако кое в чем Эрих был, бесспорно, прав. И за эту правоту Беррес всей душой успел возненавидеть умного и проницательного барона. Он проигрывал Эриху в хитрости и расчетливости, в умении разгадывать загадки и быть окруженным притягательной, и в то же время устрашающей таинственностью. Но решающим фактором являлось то, что у Эриха всегда имелся ответ на любые вопросы, всегда имелась стратегия, в которой невозможно усомниться. Так и сейчас, когда план Франса был сокрушен на середине, замысел Эриха до сих пор стремительно претворялся в жизнь ход за ходом. И лишь этот замысел мог обеспечить Империи освобождение. Беррес негодующе покосился на Эриха, беззаботно шагавшего подле него. Плотью и кровью врагов прокладывая себе и барону дорогу к западному коридору, Беррес думал о том, что ему действительно есть чему поучиться у юного Эриха, и он должен стать хорошим учеником, чтобы превзойти своего коварного учителя.
   На то, чтобы пересечь западный коридор и выйти в сад Эриху и Берресу потребовалось чуть менее десяти минут. С каждым шагом, приближавшим его к саду, Эрих все сильнее ощущал внутреннее напряжение, которое заставляло его тревожиться за жизнь Катрины и за результат поединка Франса с Касэем. Как только в поле зрения показалась арка, служившая выходом в дворцовый сад, барон сосредоточенно всмотрелся в исходивший из ее недр свет. Легкие вдохнули бодрящую свежесть, в тот же миг растекшуюся по всему организму. Глаза уже приметили силуэты трех человек, окутанных посеребренной дымкой бликов и преломлений солнечного сияния. И когда, наконец, арка осталась позади, Эрих и Беррес смогли узреть волнующую кровь картину.
   Франс и Катрина стояли лицом друг к другу, разделенные расстоянием в каких-то семь метров. Каждый из них держал в руках револьвер, направленный на противника, и был невозмутим лицом и духом в своем намерении поквитаться за безвозвратно утраченные жизни и за искалеченное будущее. Однако дуэлянтов кое-что отличало. Холодный и ревностный взор Катрины пронзал Франса насквозь, не заботясь ни о чем ином, а вот молодой лидер выглядел куда хуже. Он тяжело дышал, борясь с мучительной слабостью, вызывавшей отдышку. Франс сражался за каждую каплю воздуха, с трудом попадавшую в его легкие. На лбу проступили бисеринки ледяного пота. И все же молодой лидер хранил стойкость, не позволяя своей руке, державшей револьвер, дрогнуть. Не было ни малейшего сомнения в том, что Франс даже в столь скверном состоянии выстрелит и попадет точно в намеченную цель. Рядом с Катриной стоял сотрясаемый ужасом Рейн Лейский, готовый сам изрешетить самонадеянного имперского офицера, дерзнувшего выступить с оружием против юной мисс, если бы имел под рукой револьвер. Разгневанный и всерьез обеспокоенный взгляд Эриха коснулся и убитого Касэя Дотского, лежавшего в траве неподалеку от Франса. По-видимому, Франс успел покончить с ним до того, как вмешалась Катрина. Но что же будет теперь?! Что будет, если эти двое, от которых зависит судьба Аваласа, убьют друг друга?!
   Первым заметил Эриха и Берреса Рейн Лейский. Приготовившись выхватить из ножен свой клинок, мужчина шагнул навстречу незваным гостям.
   - Оставь их, - тихо приказала Катрина, не сводя глаз с Франса. - Моя месть касается лишь его, - кивнула она в сторону своего противника. Молодой лидер бросил беглый взгляд на Эриха с Берресом.
   - Стоило убить ее еще в день коронации, - презрительно произнес Франс, вновь возвращая взор к Катрине.
   Девушка сглотнула. Воспоминания об их встрече с Франсом в тот день хлынули в ее сознание. Сердце бешено застучало, подгоняемое потаенным страхом. Несмотря на свой непоколебимый вид, на демонстрируемую противнику отвагу, Катрина боялась Франса. И если бы полы платья не скрывали сейчас ее ног, то господин Валиэс не отказал бы себе в удовольствии посмеяться над ее дрожащими коленями. Но он видел другую Катрину, вернее ее маску, которая не имела права поддаваться страху, которую он не сможет сломить. С появлением Эриха девушке стало легче дышать, ей стало чуточку теплее. Он защитит ее, как и всегда. Эрих не позволит этому раненому чудовищу окутывать ее зловещей сетью ужаса. Катрина ощутила, как силы бороться и сопротивляться страху возвращались к ней. Ее небесно-голубые глаза, наполненные светом надежды, на мгновение обратились к Эриху, которому так недоставало этой ясной поблескивающей голубизны.
   Берреса покорила хрупкая красота касэдской мисс. Он заворожено наблюдал за ее тонкими, маленькими ручками, упорно удерживавшими поднятый револьвер, оценивал ее утонченный профиль и фарфоровую кожу лица. Очарование юной госпожи сражало подобно выпущенной в сердце пуле. Эта девушка не была похожа ни на одну из тех, с кем Берресу доводилось ранее иметь знакомство. Ее свободные черные пряди волос, не удерживаемые тугой высокой прической, нисколько не отторгали своим цветом, напротив, их раскрепощенность манила и влекла, дополняя чудный образ прекрасной девы Касэды. Беррес возжелал обладать ее любовью, ее улыбкой и расположением, ради которых готов был бороздить моря и покорять горы... И пусть даже она осуществит свою месть, пусть она убьет... Он перевел взгляд на Франса. Его мечты о будущем вступили в противоречие с жаждой красоты. И Беррес еще долго противился необходимости выбора, разрываясь между властью Франса и очарованием Катрины. Когда он уже решился отдать предпочтение Франсу, события на его глазах приняли странный поворот, из которого он, Беррес, единственный извлек абсолютную выгоду.
   Катрина усилием воли заставила себя оторвать взгляд от Эриха и возвратить его в должном виде к Франсу. Свет в ее глазах мгновенно погас, и в них заплескались гневные волны ненависти. Эрих подступал ближе к дуэлянтам, вознамерившись уберечь их от непростительной ошибки, которую они могли совершить в любую секунду.
   - Не надо, Катрина, - осторожно уговаривал девушку Эрих. - Опустите револьвер, прошу вас.
   - Я уже говорила вам, барон, что не смогу простить этого человека. Месть завладела мною еще тогда. Потому молчите, - решительный голос Катрины чуть упал, - не позволяйте мне колебаться в моем возмездии.
   - Будьте благоразумны, госпожа, - нетерпеливо произнес Эрих, удлиняя шаг.
   - Не подходите ближе! - взвизгнула Катрина, теряя контроль над своими эмоциями.
   Эриха и Катрину уже разделяло немногим больше метра, когда ее слова пронзили его слух. Барон остановился, не в силах видеть внутреннее состояние своей возлюбленной. Он понимал Катрину, знал, что паника неотступно штурмует внешнее самообладание девушки. И если Франсу откроется правда, вероятно, один из них уже не сможет сдержать свою пулю при себе.
   Еще секунда, и Катрина покорилась своей истиной сущности. Глаза стали наполняться влагой, а руки исказила мелкая дрожь. Губы девушки искривились, придавая выражение ненависти и отдаваясь на милость всеобъемлющему страху. Эрих услышал прерывистое дыхание Катрины и, негромко выругавшись, кинулся вперед, чтобы дать девушке возможность, видя лишь его одного, успокоиться, и чтобы свести на нет шансы дуэлянтов поразить друг друга даже если один из них выстрелит. Эрих, безусловно, мог предположить, как все обернется, но у него не было времени для допущения в свой разум хотя бы самой короткой мысли, и уж тем более для того, чтобы просчитать неизбежную случайность. Франс встрепенулся, отметив, что Катрина утратила свою невозмутимость. При таких обстоятельствах глаза девушки, затянутые пеленой ужаса не смогут предупредить его о выстреле. Молодой лидер вынужден был признать всю непредсказуемую опасность, исходившую сейчас от юной мисс, и не нашел для себя иного варианта, кроме как произвести выстрел первым. Отбросив всяческие сомнения, которые порой проскальзывали в его голове, Франс выстрелил, однако в последнее мгновение на пути его пули возник Эрих. И ее траектория чуть скосилась вправо.
   - Эрих! - захлебнулась пронзительным воплем девушка, когда ее палец невольно воспроизвел привычную манипуляцию со спусковым крючком. Эрих уже стоял перед ней. Ему удалось на ничтожную долю секунды опередить пулю юной мисс. С горькой улыбкой на губах он принял кусочек стали, достигший его груди. Еще доля секунды и чуть ниже, справа в живот вошла другая пуля, встречная, которая предназначалась Катрине.
   Рот девушки раскрылся в немом крике ужаса, руки обмякли и выпустили револьвер. Дыхание ее застыло. Эрих прикрыл глаза и, будто насмехаясь над случившимся, выронил судорожный смешок. Ноги не удерживали его дольше. Упав на траву, он закашлялся сквозь широкую неуемную улыбку.
   - Нет, - одними губами прошептала Катрина. На ее глазах белый мундир барона Ви Кроля сразу в двух местах стремительно пропитывался кровью. Алые пятна ширились и расползались, нещадно поглощая белый цвет. Словно передвигая чужие, не принадлежавшие ей более ступни, девушка медленно придвигалась к кашлявшему барону. Он, несмотря на кашель, раскинул руки в стороны и продолжал упиваться своим истеричным смехом.
   - Не так я представлял себе свою смерть, - подумал Эрих, чувствуя, как сталь сжигает его внутренности, чувствуя, как сознание покидает его. Веки тяжелели, будто взвешивали на себе все совершенные бароном при жизни грехи. Голубое небо серело, выцветало и ускользало от него. - Таков мой финал? - Эрих уже хотел было смириться, но перед его глазами вдруг всплыл образ Катрины. - Нет, мне еще нужно немного времени. Иначе моя маленькая смерть будет бесполезной... - Имитис! - хрипло позвал он, ощущая привкус крови, поднявшийся из горла. - Имитис, дай мне времени!
   - С самой первой твоей встречи с юной касэдской госпожой, судьба распорядилась так, что ей было предначертано стать твоим палачом. А ведь я предостерегал тебя! - распалялся выросший над ним Имитис. В отличие от Катрины и отдалявшегося неба Эрих ясно видел своего приятеля, облаченного в вечный траур и негодующе сверлившего барона черными угольками глаз. - Механизм продолжал двигаться, и судьбы мира менялись, но, сколько бы изменений не произошло, исход, как ты понимаешь, остался тем же. Судьба давала тебе шанс, предлагая обменять твою жизнь на жизнь твоей убийцы. Но ты не принял столь щедрый жест. Неразумно!
   - Значит, ты тоже пытался вмешаться в мою судьбу? Ты требовал, чтобы я дал Катрине умереть... Так ты желал спасти меня? - догадался Эрих.
   - Именно. С твоей смертью мир вновь станет скучным, - взгрустнул Имитис.
   - Верно, - довольно ухмыльнулся барон. - Мне нужно время. Тогда я смогу сделать так, чтобы нам не было скучно после моей смерти.
   - Полагаешь, это возможно? Я о времени. Пуля сейчас вблизи твоего сердца. Ей достаточно пары секунд, чтобы оборвать твою жизнь.
   - Ты меня слышал, Имитис, - безразлично бросил Эрих.
   - Счастливый случай может даровать тебе минуту.
   - Пять. Дай мне пять минут.
   - Похоже на сделку, - загорелся Имитис. - Что я получу взамен?
   - А чего еще ты желаешь кроме забавы и моего общества?
   - Хм, - ностальгично протянул Имитис. - И правда. Ты ведь уже подарил мне чудный спектакль, и десятки жизней в придачу. Да! Я удовлетворен сполна. Что ж, пять минут в твоем распоряжении, но не секундой больше! - пригрозил Имитис барону черной тростью.
   - Я успею, - облегченно вдохнул Эрих, собираясь с нужными мыслями.
   Сраженный трагичной внезапностью Франс не верил своим глазам. Должно быть, зрение подводит его, либо он спит, и ему снится кошмар. Глаза-хамелеоны потемнели, приближая свой оттенок к цвету кофе. Глубоко дыша, Франс скоро вернул себе способность говорить в голос и двигать стонущими от бессилья конечностями. По-прежнему сдерживая эмоции, Франс, однако, не мог контролировать свой взгляд, одичавший и злобный, ломаемый безысходностью.
   - Эрих! - нетвердым голосом пробормотал Франс, бросаясь, что было сил, к барону. Когда он преодолел разделявшие их метры, Катрина уже сидела над Эрихом, бережно приподняв его голову. На губах барона виднелись свежие капли крови. Эти губы то и дело шевелились, что-то неразборчиво лепеча, причем, порой, делая внушительный и серьезный акцент на каком-либо слоге.
   Вскоре Эрих распахнул усталые веки, и порядком помутневшие зрачки уставились в лицо Катрине. Улыбка все еще играла на бледных губах барона.
   - Вот как, - грузно произнес он, словно говоря самому себе, хотя взор его был устремлен к ярко-голубым глазам девушки. - Жизнь - есть механизм, госпожа. Она обманывает нас, бросая в многообразие событий и их вариаций. Но это лишь крупицы ее системы, которую я безрассудно рассчитывал превзойти. Не вышло!
   - Эрих..., я...., - пыталась говорить Катрина, но слова терялись, так и не сойдя с языка. Горячие слезы воспламеняли щеки. У нее на руках умирал барон Ви Кроль, а где-то в глубине души погибала часть ее самой. Значительная часть. Без которой не обойтись. - Я проиграла, - шепнула Катрина, утирая запястьем скопившиеся в глазах еще не пролитые слезы. Опустошение. Именно его сейчас ощущала Катрина в груди, в сердце. Она перенимала боль от ран своего возлюбленного, желая разделить ее на двоих. Она очень старалась. Но одних ее стараний было мало для того, чтобы вернуть Эриха к жизни.
   - Нет, Катрина. Проиграл я. Проиграл жизни. Но я сдержу данное вам обещание, - превозмогая постепенно утрачиваемые тактильные ощущения, Эрих приподнял руку, касаясь ладонью щеки Катрины. Мелкие слезинки скользили меж его пальцев, смачивая похолодевшую ладонь. В какой-то момент, Эриху тоже захотелось заплакать оттого, что он более не ощутит нежность мягкой бархатистой кожи юной Катрины, не ощутит влагу на ее щеках и на своей ладони. Но барон лишь усмехнулся, печально и скорбно. Эрих Фольстер сейчас бы проронил слезинку. Так ему думалось. Однако барон Ви Кроль испытал за свои две жизни слишком много боли и страданий, чтобы пускать слезы из-за такого пустяка, как собственная смерть, разлучающая его с той, чьи прекрасные черты, вероятно, еще долгие века будут высечены в его сердце.
   - Вы стреляли в него? - дикими глазами впился в подавленную, охваченную горем девушку Франс.
   - Нет, - поспешил ответить ему Эрих. - Все случилось так, как должно было произойти. Я отыграл свою роль в этом спектакле. А выстрелили вы оба.
   - Но ...! - вспыхнул Франс в желании оправдаться.
   - Тебя беспокоит наш план? - нашелся Эрих.
   - Какой, к черту, план! - свирепо рявкнул молодой лидер. - Ты умираешь, Эрих!
   - Да, - посмеялся он. Новый приступ кашля ворвался в его горло. Эрих рефлекторно отнял ладонь от щеки Катрины и схватился за грудь. Жестокие спазмы вынудили его скрутиться на боку. Изо рта брызнула кровь. Катрина вся сжалась, будто не наблюдала это отвратительное состояние Эриха, а переживала его сама. - Но, Франс, для тебя все только начинается. Касэй мертв, - продолжил барон, как только кашель чуть отступил, - и будущее Империи в твоих руках. Нет, в ваших.
   - О чем ты? - внезапно переменился в лице Франс, подозрительно и поглядывая на Катрину.
   - Ты правильно уловил суть, - хихикнул Эрих, что далось ему крайне непросто. - Отбрось свою гордыню и ненависть. Ты ведь понимаешь, что это единственный способ вернуть в Авалас мир. Я осознал это уже давно, хотя и недостаточно рано для того, чтобы предупредить ненужные жертвы.
   - Я ни за что не ...! - воспротивился Франс, но Эрих вновь перебил его.
   - Даже если это - ключ к светлому будущему, о котором ты мечтаешь? Даже если это моя последняя к тебе просьба и мое предсмертное желание?
   - Я и в мыслях не могу допустить подобное!
   - О чем вы говорите? - вмешался нерешительный голосок Катрины.
   - Я объясню, - хитро улыбнулся Эрих. - Франс Валиэс - законный наследник престола Империи, в котором течет чистая кровь Ричарда Абвеля. Он - великолепный оратор и прирожденный предводитель. Народ признает его и пойдет за ним. Так Франс восстановит мир внутри страны. Но есть еще Касэда, у которой свои виды на Авалас. И чтобы успокоить ее пылкий нрав, чтобы обеспечить внешний мир и предотвратить вмешательство касэдского правительства в политику Империи, нужны вы, Катрина. Вы должны стать освободительницей Аваласа и последней императрицей, несущей в себе кровь Касэды. Таков был мой замысел. Можете презирать меня, поливать мое имя бранными речами. Однако я прошу вас отнестись со всей серьезностью к моим словам. Исполните мое желание, моя возлюбленная госпожа.
   Катрина обмерла, не находя в себе сил даже на то, чтобы свободно дышать. Вдох задерживался, вынуждая вдыхать воздух, через приоткрытые губы. Ее взгляд, приподнявшись, устремился сквозь пространство.
   - Значит, я для вас всего лишь ценная вещь, которую вы рассчитывали передать будущему императору? - ровно проговорила девушка.
   - У меня слишком мало времени, чтобы убеждать вас в обратном, - расстроено бросил Эрих, переводя взор на Франса.
   - Я не могу принять такой подарок! - раздраженно ответил ему Франс. - Никогда, Эрих! Никогда этого не будет!
   - Ха! Мой призрак будет навещать тебя, Франс, - шутя произнес Эрих.
   - Ты знал, как я отношусь к этой ..., - Франс осекся. - К ней, - исправился он быстро. - И все же ты распорядился нашими судьбами вот так. Как подло, барон!
   - Нет, это милость, - тихо прохрипел Эрих, не переставая бороться за последние капли кислорода, данные ему в этой жизни. - Это компромисс, если вам так будет угодно. Не желаете принимать милость, тогда остановитесь на компромиссе. Ваш брак будет выгоден обеим сторонам, обеим державам. Взаимной любви от вас никто не требует. Продолжайте играть, ведь для вас это привычно. У вас будут новые роли и взаимные обязательства.
   Слова Эриха ранили Катрину все больнее и больнее. Ее душа уже истекала кровью, непослушные слезы текли из застывших пустых глаз. Брак по расчету? Компромисс? А как же счастье, Эрих?! Как же мечты о будущем?! Как же любовь, что делает человека сильным и свободным, способным летать за горизонт?
   - Почему вы так поступаете? - пролепетала девушка, давясь слезами. - Почему вы предаете мою любовь и оставляете меня с ним, - она холодно глянула на Франса, - с этим убийцей ..., почему?
   - Я не предаю ни вас, ни вашу любовь. Я взаимно люблю вас, Катрина, - голос Эриха подрагивал, готовый вновь разразиться кашлем. - И я ни о чем не сожалею... Слышите меня! - повысил он голос. - Я не сожалею, Франс... и Катрина. - Ладонь Катрины припала к его маске. Эрих коснулся ее липкими от крови губами, имитируя поцелуй. - Обещайте мне, что последуете за Франсом, что вернете Империи надежду, - резко потребовал Эрих, стараясь говорить по возможности мягко.
   - Я не могу, - жалостливо пискнула девушка.
   - Можете, Катрина! - голос Эриха напряженный и сильный прорезался сквозь хрип. - Мне нет места рядом с вами, как и рядом с Франсом. Никогда не было. Обещайте же мне!
   - Обещаю! - вырвала противное и пугающее ее слово из своего сердца девушка. - Я исполню ваше последнее желание. Я знаю свои преступления. И если вы избрали для меня такое наказание, то я покорюсь вашей воле, - ее голос поник. Последние его нотки подхватил пронесшийся мимо ветерок. Катрина сглотнула и сложила свою голову на окровавленную грудь Эриха. Она понимала все. Она признавала свою вину. Убийца. Теперь и ее можно назвать этим презренным словом. Выпущенная ею пуля обрекла ее возлюбленного на гибель. Катрина крепко зажмурила глаза. Пусть боль поглотит ее целиком. Это будет куда лучше уготованной ей участи. Нет. По счетам нужно платить. Девушка узнала стоимость мира на материке, стоимость своего непродолжительного счастья, стоимость своих амбиций. Она больше не произнесла ни звука, лишь неслышные всхлипы рассеянно сотрясали ее губы и все тело. Катрина желала умереть вместе с Эрихом, чтобы сбежать из несправедливого к ней мира. Но обещание, данное ею барону, толкало ее подниматься и идти вперед, преодолевая боль, ненависть, отчаяние и страх.
   - Твоя очередь, Франс. Обещай мне, что приведешь Авалас к процветанию, что примешь Катрину в качестве своей императрицы.
   Молодой лидер стиснул зубы. Скрывая оскал, он помрачнел, словно переживал величайшее предательство в своей жизни, ставшее для него неимоверным испытанием. Оставить касэдскую девчонку во дворце?! Сделать ее императрицей? Не многого ли хочет этот самоуверенный барон?! Катрина Софийская - враг, факт чего неизменен.
   - Катрина более не враг Аваласу, - прочитал по лицу Франса его сомнения Эрих. - А друг твоего врага совсем не обязательно должен быть и твоим врагом. Понимаешь?
   Франс поразмыслил еще немного. Все внутри него упорно противилось принять требование Эриха. Молодой лидер позабыл о своем ранении и истощении, сосредотачиваясь на мыслях, отводя на второй план заботу о дыхании. Отдышка дала слабину, но так и не покинула Франса. Его угнетало горестное и отвратное осознание того, что Эрих по обыкновению мыслил разумно. Его замысел был идеален, и наилучшего результата, нежели чем предложенный им компромисс, просто не существовало. Но Катрина... Франс презрительно поморщился, лишь припомнив это имя.
   - Хорошо, - вымученно отправил Франс ожидавшему его ответа барону. - Я обещаю, - буркнул он недовольно, но с честью. А потому Эрих мог быть спокоен относительно соблюдения данного обещания.
   - Замечательно, - одобрил барон, а затем прокряхтел, явно от внезапного укола боли. Прочистив горло, которое непрестанно забивалось все новыми порциями крови, Эрих устало напряг мышцы губ, принуждая себя улыбаться до самой последней отпущенной ему секунды. - Я не успел составить завещание, потому скажу на словах. Фамильный замок Ви Кролей принадлежит лишь мне. Я вернусь спустя век или два. Вернусь домой. А до тех пор, Франс, я оставляю заботу о своем доме на вас с Катриной. И это не наглость, это привилегия. - Новые спазмы одолели его горло, а после и всю грудную полость, включая легкие. Катрина подскочила, отрывая голову от груди Эриха, и с выражением глубочайшей скорби на лице подалась к нему. Барон еще пытался что-то сказать, яро сопротивляясь подгоняющей смерти, но с его губ сходил лишь жалкий хрип. Не достойно! Он сдался, откинувшись на траву и сквозь хрипенье выдирая из горла последнее слово.
   - Простите, - разобрали по его губам Катрина и Франс, сосредоточенные на пылкой борьбе барона за жизнь. Рука Эриха, силясь, приподнялась к лицу и упала поверх маски, замерев. Мгновение спустя рука снова ожила, но лишь для того, чтобы сдвинуть вверх маску. Катрина, а следом за ней и Франс, содрогнулись. Неспособные здраво мыслить, они уставились на открывшееся им чистое лицо Эриха Ви Кроля, свободное от следов прошлого, от уродливых ожоговых борозд, искажавших ранее его верхнюю часть.
   - Невозможно, - поперхнулся Франс, не сводя глаз с бледного мертвого лица барона.
   Катрина же печально улыбнулась, ощущая во рту мерзкую горечь.
   - Он ушел весьма показательно, - несмело приблизился к ним Рейн Лейский, все это время наблюдавший за тремя молодыми людьми, чьи судьбы действительно тесно сплелись вопреки их желанию. Касэдский командир отчего-то не мог испытывать к покинувшему этот мир таинственному барону ни ненависти, ни должной враждебности. Скорее он был восхищен выдержкой и стойкостью юного Эриха, его отвагой и силой воли. Даже теперь алые от крови губы барона улыбались. Однако понять природу той улыбки не представлялось возможным. Единовременно на губах Эриха застыли искренность и достоинство, коварство и игра, превосходство и загадочность.
   Беррес долго не находил слов, которые соответствовали бы атмосфере печали и скорби. Он недоверчиво озирался на проигравшего смерти барона.
   - А ведь действительно эффектно ушел, расчетливый хитрец! - с долей зависти и порицания возмущался в мыслях Беррес. - Совсем еще юнец был. Но сколько величия он в себе нес, сколько надменности! - Беррес полагал, что Эриха следует ненавидеть за подобный уход, за его дерзкие выходки и, верно, за его статную жизнь. Но ненависть не разгоралась тем бурным пламенем, к какому привык господин Варингтон. Он сжал руку в кулак, поднося к груди, требуя страстной ненависти, требуя накала чувств... Ничего. Беррес огорченно фыркнул. Он воззрился на Франса, а затем медленно перевел взгляд с него на Катрину. В памяти молодого господина вспыхнули слова Эриха: "Станьте нашим щитом. ... Щит нужен не только Франсу, но и всей Империи". Беррес презрительно усмехнулся.
   - И все-таки щитом стали вы, господин барон. Я этого не забуду, - смиренно, подогреваемый зовом благородной крови, вслух произнес Беррес. - Если потребуется, я займу ваше место. Я буду щитом для Франса, моего императора. Я буду защищать Империю. Вероятно, лишь мне дано было понять вас. Да, - Беррес посмеялся над своими потаенными мыслями, - теперь я знаю, какова роль истинного щита императора.
  
   Барон Эрих Ви Кроль сражался за каждое мгновение своей жизни. Даже когда все ощущения были утрачены, когда в глазах потемнело, а кашель оборачивался кровавой рекой. Тело не слушалось своего хозяина, руки недвижимо валялись на траве. Удушье не позволяло ему более говорить, но так хотелось. Он еще не открыл Катрине своего настоящего имени, не удивил ее своим изменившимся благодаря годе Ринке лицом. Его слух перестал воспринимать окружающие звуки, голос Франса и всхлипы Катрины, однако неподалеку что-то позвякивало. Эрих так явственно слышал это, что был крайне поражен подобной избирательностью. Лишь один посторонний звук - постукивание тупым металлическим предметом о паркетный пол эхом отдавалось в его голове. Слуховой феномен приближался медленно, неторопливо.
   - Пять..., четыре..., три..., - донесся голос Имитиса, перекрывший стук. После паузы в две секунды явившийся перед мутным взором Эриха черный силуэт играючи огласил приговор. - Время истекло!
   - Да, Имитис. Жаждешь сопроводить меня к Торгусу? - изумился своему ровному и свободному голосу Эрих.
   - Хм, - помялся Имитис, - мне бы не хотелось показываться Великому на глаза. Его не обрадуют мои деяния. Но выбора у меня нет.
   - А как же другие души? Ты ведь каждого провожаешь на Небеса.
   - Многих, но не всех. Некоторые удостаиваются более печальной участи. Однако я еще не ступал в Царство Торгуса лично. Помнишь голубизну с отсветами серебра? Туда я имею право доставлять лишь особенные души.
   - А разве моя душа особенная?
   - В некотором смысле, да. Ты все еще не уладил свои разногласия с Верге. Бог войны гневается. Особенно теперь, когда ты посеял на материке семена мира.
   - Ха-ха, - самодовольно усмехнулся Эрих. - Злой Бог вновь возжелал мою душу?
   - Это так. Но ныне им движут иные мотивы. Едва ли он допустил бы тебя до службы ему. Скорее он утопит тебя в пустоте и неизмеримой боли.
   - Но ты ведь позаботишься о том, чтобы Верге не получил желаемое? - спросил Эрих, предвкушая заведомо известный ответ.
   - Разумеется, - подтвердил Имитис с неестественным блеском в глазах.
   - Знаешь, напоследок я попрошу тебя исполнить еще одну мою прихоть, - задумчиво улыбнулся барон.
   Вопросительный взгляд Имитиса дал понять о чрезмерной наглости барона. Но Эрих продолжал улыбаться, обретая вид беззаботного человека, которому ведомы лишь почести праздной жизни.
   - Не сердись, - иронично проговорил приятелю барон, - я попрошу тебя лишь снять с моего лица маску.
   - Но зачем? - звучно ударил тростью о землю Имитис.
   - Потому что Эрих Фольстер должен умереть тоже, - серьезно отозвался барон.
   Имитис понимающе кивнул, однако просьбу своего друга исполнил неохотно. Все выглядело так, будто мертвая, иссиня бледная рука без чьего-либо вмешательства самостоятельно поднялась из травы и сдвинула с безжизненного лица шелковую маску.
   Эрих удовлетворенно наблюдал за реакцией Катрины и Франса.
   - Прощайте, моя обворожительная госпожа..., моя Катрина, - с чувством пробормотал он.
   - Мы можем отправляться? - нетерпеливо поинтересовался Имитис.
   - Да, теперь я готов уйти, - улыбка Эриха была полна траурной печали.
   Имитис вгляделся в таинственные частички света, колосившиеся в бледно-голубых глазах молодого барона.
   - Великолепно! - подвел итог он, аплодируя. - Прекрасный барон не разочаровал меня даже в своей смерти. Прожив интересную жизнь, ты даже умираешь, оставляя после себя интригу. Красивый уход! Восхитительная смерть, мой друг! - восторженно разглагольствовал Имитис, нехотя исполняя свои обязанности по сопровождению души барона Эриха Ви Кроля на Небеса.
   - Мне так и не удалось превзойти непокорную жизнь, - притворно взгрустнул Эрих.
   - Попытаешься в следующий раз, - столь же притворно приободрил его Имитис.
  
  
   Часть 8. Сплетение судеб
  
   Династия Абвелей оборвалась со смертью последнего императора Аваласа - Эреда Абвеля. Касэй Дотский признавался в качестве наследника престола лишь немногими, большинство же предпочли в свое время не вмешиваться в борьбу благородных господ за власть, однако с удовольствием воспользовались воцарившейся в Империи смутой для того, чтобы свергнуть закон и обогатиться, расправиться со своими соперниками и вышестоящими чиновниками - со всеми, кто был им неугоден. Но стоило лишь маленькому юркому слушку пронестись по городу, как распри прекратились, и Миция притихла в ожидании развития событий. А слух касался новоиспеченного наследника престола, который в честном поединке одолел Касэя Дотского, погубившего собственного отца, и который несет в себе императорскую кровь рода Абвелей.
   Будучи незаконнорожденным и спрятанным от касэдских шпионов сын Альфреда Абвеля и графини Валиэс получил фамилию матери. Возмужав, мальчик узнал тайну своего рождения и возымел законное право на престол. Однако Дорин Валиэс отказался от столь хлопотной миссии со слишком обширным кругом политических обязанностей, о чем позже узнал его сын Франс. Молодую кипящую кровь захлестнули идеи о том, чтобы вернуть Аваласу былое величие времен Ричарда Абвеля, к чему Франс Валиэс и стал стремиться, собирая вокруг себя единомышленников. Так им был основан Круг Ричарда Абвеля, который несведущие попросту прозвали Кругом черных ввиду того, что все его члены носили черные плащи с покрытыми капюшонами головами и черные маски со специфическими узорами, вышитыми серебряной нитью.
   Буквально за два дня весть о смерти Касэя Дотского и появлении в имперском дворце Франса Валиэс разошлась по всей Миции, а спустя пять дней уже весь Авалас чествовал молодого наследника престола, признав в нем не только императорскую кровь, но и многие положительные качества, которыми, без сомнения, должен обладать будущий монарх. Франса приняли легко как простолюдины, так и люди благородные. Никто не испытывал неприязни в отношении наследника Империи, во всяком случае, никто не выказывал своего неодобрения.
   Остатки местных служб, включая военных, принявших ранее сторону Касэя Дотского, безоговорочно склонили свои головы перед Франсом.
   - Мы служим Империи, - объяснил главнокомандующий армией Аваласа столь странный в представлении Франса поступок.
   - В таком случае, с этого момента вы служите мне, - не растерялся молодой наследник Империи.
   Шесть касэдских отрядов, прилично поредевших после встречи с черными плащами, перешли в полное подчинение Катрины Софийской и вскоре вернулись на родину.
   За две недели хаос сменился смиреной тишиной в преддверии коронации молодого наследника престола и мира, что он обязался принести в Авалас. Однако Империя нуждалась в серьезных восстановительных работах, на проведение которых потребуется немало средств, сил и времени. Франс все понимал и был готов нести принятый им груз ответственности до тех пор, пока не передаст его своему преемнику.
   Короновали Франса в тот самый день, когда молодому императору исполнилось двадцать два года. Чуть позже, после урегулирования разногласий с касэдским правительством, Франс лично короновал Катрину Софийскую, публично объявив ее своей законной супругой и императрицей. Одобрили их союз далеко не все, а точнее лишь те, чей образ мышления позволял им увидеть необходимость данного тандема и преимущества, которые Авалас из него извлечет.
   Как и предвидел барон Ви Кроль, мирный договор с Касэдой сроком на пять лет был подписан Франсом только благодаря вмешательству Катрины в роли заинтересованного лица. Переговоры и обсуждение условий мира проходили в столице Касэды - Монарке, где Катрина впервые чувствовала себя так тревожно и наряжено. Родной город всегда был для нее отдушиной. До того дня.
   В день подписания договора Катрина, так и не увидевшись с матерью, в последний раз посетила Касэду. Старший брат, стоя подле отца, то и дело косился на сестру с явным неодобрением. Президент же лишь единожды холодно глянул на дочь, после чего нисколько не потеплев, обратился к ней, будто к чужому человеку:
   - Не боитесь столь огромной власти, госпожа Катрина? Хрупкой рукой управлять могущественной державой непросто.
   - Польщена вашей заботой, - прикрываясь маской безразличия, плакала в душе Катрина. - Но беспокоиться не стоит. Я успела убедиться в том, что нынешний император Аваласа справится с этим много лучше вас.
   - Что ж, Империя ваша, - бросил ей в ответ отец, смерив дочь колючим недобрым взглядом. - До первой ошибки.
   Возможно, именно слова юной Катрины послужили причиной того, что Касэда отвергла свое любящее дитя. В тот день Катрине было слишком душно в Монарке. Однако ни столичный воздух, ни жаркие дни начала лета не таили в себе ничего необычного. Тяжесть, нависшая над Катриной, больно давила, уничтожала ее до тех пор, пока имперский экипаж не покинул границ Касэды. Лишь в Аваласе девушка смогла вздохнуть свободно. Измученная и мертвенно бледная Катрина заставила содрогнуться даже совершенно равнодушного к ней и к ее страданиям Франса. Молодой император долгое время безучастно наблюдал за ухудшавшимся состоянием девушки, после чего все же решился взять ее за руку. Крепко сжав ладонь Катрины, он сухо произнес:
   - Империя не простит слабости своей императрице. Как избавиться от этих слабостей - решать вам. Но ради вашего же блага никто не должен видеть вас такой. Даже я.
   Девушка с укором посмотрела на Франса. Его совет был для нее сейчас излишне жесток. Новая обида подогрела томившуюся во тьме ее сердца ненависть к этому человеку. Вспомнив барона Ви Кроля, она вновь спрашивала его в мыслях: "Почему вы оставили меня здесь? Почему с ним?!" Катрина поспешила отвернуться от Франса, как только ощутила на щеке вырвавшуюся из плена глаз слезинку.
  
   ***
   - Ему было всего лишь двадцать лет. Эта душа вновь покинула еще совсем молодое тело.
   - Сожалею, Великий, - поддержал божественную грусть Имитис.
   - На этот раз Верге не причастен к гибели юного Эриха Фольстера. Его судьба изначально вообще не пересекалась ни с Кругом Ричарда Абвеля, ни с Ише. Ему было уготовано прожить долгую и спокойную жизнь в качестве простолюдина, завести семью и обрести счастье. Однако твое вмешательство привело к тому, что его душа вернулась ко мне намного раньше своего срока.
   - Не вините меня, - поспешил с оправданиями Имитис. - Вам ведь известно, какова сущность жизни, и каким образом изменяются судьбы. Я не причастен к переменам в работе механизма. И меня также как и вас опечалило столь резкое сокращение отпущенных прекрасному барону дней.
   - Ты пробудил в Эрихе Фольстере спящего барона Ви Кроль, который не должен был просыпаться. Ты нарушил правила и пошатнул свое положение стороннего наблюдателя. Смерть не имеет права вмешиваться в дела людей! - гневался Торгус. - Но ты привел Эриха в Дошу. И это стало главной ошибкой! Более того, ты диктовал человеку свою волю, что выходит за все рамки дозволенного.
   - А если я всего лишь желал спасти несчастную душу от гибели?
   - Ложь. Хитрость и корысть лежат в основе твоей сущности. Тобой движут странные желания, кои в большинстве своем присущи скорее людям, нежели существам из иного мира. Тебя увлекали забавы и интриги, окружавшие барона Ви Кроля. Потому ты и вернул его, не правда ли? Пробудившийся барон вновь вступил в опасную игру на грани жизни и смерти, обещая тебе тем самым чудесный спектакль. А ты, в свою очередь, всячески содействовал прихотям восставшего из прошлого Эриха Ви Кроля.
   - Разве небольшие развлечения не дозволены тому, кто честно нес свою службу с сотворения мира людей?
   - Твои развлечения пошатнули мировой порядок! - грозно проговорил Торгус. - Ты не искуситель, и не дьявол. Ты выше подобных им низких односторонних сущностей, которые не заботятся о мировом порядке и поступают так, как им вздумается! Власть смерти намного значительнее вседозволенности демонов. И ты достаточно мудр, чтобы понимать это.
   - Да, Великий, - виновато насупился Имитис.
   - И как ты намерен поступать дальше?
   - Согласно своим прямым обязанностям, - буркнул Имитис.
   - А в отношении людей?
   - Я более не превышу свои полномочия.
   - Искренне хочется в это верить.
   Имитис низко поклонился.
   - Теперь я могу вернуться к своим делам?
   - Благодаря вашим с бароном Ви Кролем трудам, число твоих дел сократилось. Масштабные убийства прекратились, кровопролитная борьба за престол Аваласа уже позади. Теперь в Империи наступили мирные времена. Пожалуй, лишь в колониях все еще возможны мелкие стычки. Полагаю, что ближайшие пять лет на материке будет спокойно.
   - Вы всецело правы, - показательно поддержал слова Торгуса Имитис. Черный силуэт уже хотел было покинуть серебряное сияние ласковой и величественной голубизны, однако голос Бога раздался вновь.
   - Скажу тебе еще кое-что, - настораживающая интонация Торгуса заставила Имитиса задержаться. - Людям не дозволено видеть облик смерти при жизни, даже столь исключительным личностям, как барон Ви Кроль. Я не могу контролировать твои действия и поступки. Это остается вопросом твоей совести и твоих обязательств перед миром. Я не имею права вмешаться даже тогда, когда ты нарушаешь положенный тебе нейтралитет и взаимодействуешь с людьми. Однако у меня достаточно полномочий, чтобы пресечь твое общение с интересующей тебя душой.
   - Вы говорите о прекрасном бароне? - встрепенулся Имитис.
   - Именно. Я не позволю тебе более оказывать влияние на его земную жизнь.
   - И каким образом?
   - Я спрячу эту душу от твоих проворных глаз. Даже чутье смерти не сможет помочь тебе отыскать человека, в котором воплотится новый Эрих Ви Кроль. Следующую свою жизнь его душа проживет спокойно, как ей и надлежит. Без твоего участия.
   Имитис недовольно фыркнул и исчез. Торгус не обманывал его, не угрожал ему. Имитис знал, что слова Великого Бога следует воспринимать серьезно, а значит, он не сможет увидеть прекрасного барона в новом воплощении. Имитиса прошиб гнев. Пусть возвращение Эриха Ви Кроля на Землю состоится не ранее, чем спустя век, но даже так Имитис не желал утрачивать свою мистическую связь с исключительной, столь гармонично дополнявшей его душой.
   - Вы переоценили свои возможности, Великий, - озорно хихикнул Имитис. - Я найду моего прекрасного барона в каждом из его воплощений. Я буду преследовать его, сопровождать его, играть с ним. Ни Боги, ни сам дьявол не отнимут у меня единственной в своем роде души, которую мне так интересно изучать.
   __________
  
   Со дня коронации молодого императора Аваласа и его прелестной супруги минул месяц. Между Касэдой и Империй установился зыбкий и шаткий мир. В городах на всей территории Аваласа местные жители при содействии господ и имперских служб восстанавливали все то, что было ими же разрушено за недолгое время отсутствия на престоле императора. Работы по восстановлению домов, заводов и фабрик, мостовых и прочих строений, представлявших эстетическую и культурную ценность, шли очень медленно. Однако известия о том, что простолюдины и знать научились взаимодействию дабы принести благо общему делу, радовали Франса, хотя он того и не выказывал. Молодой император предпочитал всегда оставаться серьезным и твердым, холодным и рассудительным. Эти черты составляли его личность как человека, и они же отныне стали бессменным амплуа новоиспеченного правителя.
   В память о бароне Ви Кроле, погибшем защищая будущее Империи, Франс лично занялся вопросами, касавшимися сохранения в надлежащем виде и безусловной защиты фамильного замка Ви Кролей. После смерти барона Франс и Катрина неоднократно посещали замок. Франс, погружаясь в ностальгию, обходил присутствующие в его воспоминаниях комнаты и помещения, а Катрина запиралась в покоях покинувшего мир Эриха и тихо оплакивала свою утрату, снова и снова заставляя свои сердечные раны кровоточить и болеть. Здесь же юная императрица засыпала, истощенная и изнуренная собственным горем. Тогда Франсу приходилось оставаться в замке до самого утра, ожидая пробуждения своей беспечной супруги. Катрина не снимала траура: темные одежды стали неотъемлемой частью ее гардероба. Черные волосы и бледная кожа дополняли мрачный образ юной императрицы, приводивший Франса в ярость. Члены императорской семьи не имели права поддаваться чувствам, особенно тем, которые могут пошатнуть их величие в светском обществе и в глазах горожан. Потому молодой император, неотступно следуя устоявшимся канонам, не одобрял пренебрежение императорским достоинством со стороны Катрины. Внушающим страх взглядом Франсу порой приходилось воздействовать на свою юную супругу, дабы та соблюла нормы приличия и явилась на торжественную церемонию в соответствующем для данного случая платье.
   На первый взгляд, Франс всегда сохранял благородное самообладание, и вывести его из себя не виделось возможным. Однако в душе он весь вскипал и обдавал пламенным взором каждого, в ком находил противоречие своим принципам и негласным законам Империи.
   В очередной раз приехать в замок Ви Кролей императорскую чету вынудила весть о том, что прислуга нашла некое письмо, адресованное бароном Ви Кролем Франсу и Катрине. Молодой император предпочел не мучить себя напрасными догадками и немедленно ознакомиться с письмом. Сомневался в подлинности письма Франс небезосновательно. Все-таки уже больше месяца прошло со дня гибели Эриха Ви Кроля, а письмо найдено лишь сейчас. Да и потом барон покинул Мицию за две недели до своей смерти и со дня кровопролития в императорском дворце не объявлялся в фамильном замке. Так почему письмо адресовано ему и Катрине? Как Эрих заранее мог знать, чем обернется противостояние сил Франса и Касэя?
   Когда Франсу с поклоном поднесли письмо, молодой император не приметил в нем ничего особенно. Обыкновенный конверт, содержавший самые обыкновенные листы бумаги. Значит, суть послания заключена в самом содержании письма.
   Развернув листы бумаги, Франс помедлил, не отваживаясь приступить к чтению, однако, поймав себя на мысли, что подобная нерешительность беспочвенна, он отринул свои тревоги и приступил к чтению. Читал он медленно, заставляя себя осознавать и принимать прочитанное. С каждым новым предложением лицо Франса становилось все более отчужденным и непроницаемым. Он хмурился, заглядывая в прошлое, о котором писал Эрих, и сердито кривил линии губ, будто осуждая автора письма. После прочтения Франс передал бумаги Катрине, молча и потупив взгляд.
   Катрина обеспокоенно взглянула на Франса и несмело приняла исписанные листы. С тревогой в груди девушка обратилась к тексту.
   "Меня зовут барон Эрих Ви Кроль. Я был рожден в Миции - обители титулованной знати. Мой отец - барон Роберт Ви Кроль после покорения Ля-Корсы стал одним из приближенных великого императора Ричарда Абвеля. Моя мать происходила из последнего племени Ише, что до сих пор сохраняет свои позиции на востоке Ля-Корсы. Роберт Ви Кроль дал матери имя Розарин. Однако на родной земле ишейцы помнят и почитают ее как году Рорле - дочь Ише и невесту Бога войны Верге. Разгневанный тем, что Рорле предпочла ему человека, Верге пожелал забрать душу пятилетнего мальчика - сына Роберта и Розарин. Чтобы спасти меня мать пожертвовала собственной жизнью и спрятала мою душу под языческой маской, позже облаченной в фарфор. Тогда Верге послал смерть караулить заветную душу до того дня, пока мальчик по глупости, либо по доброй воле не снимет маску. Смерть оказалась весьма занятным собеседником, несмотря на свои колкости и угрозы, обращаемые ко мне скрипучим голосом. Отец, хотя и по-своему любил меня, опасался и побаивался того чудовища, что ожидало меня и говорило со мной. Барон Роберт Ви Кроль ушел из жизни, когда мне было шестнадцать, оставив мне в наследство все свое состояние и титул. После этого я стал именно тем Эрихом Ви Кролем, каким явился и вам. Маска не позволяла смерти приблизиться ко мне. Она даровала мне бессмертие. Меня невозможно было ранить либо убить. Лишь сняв маску, я мог освободить свою душу от телесной привязи. Двадцать лет смерть терпеливо стерегла мою душу, пока одна злополучная случайность не стоила мне жизни. Маска была разбита, а моя душа отдана Верге. Злой Бог заставил меня испытать боль, что по своей сути несравнима с земной. Та боль оказалась невыносимой. Но бессмертная душа погибнуть не может, однако терпеть адские муки я тоже не желал, потому и согласился нести волю Верге на Земле. Мне было даровано созданное им тело барона Ви Кроля, совершенно идентичное прежнему. Я получил от злого Бога привилегии: бессмертие, перемещение внутри Земного пространства и способность влиять на решения и поступки людей. Верге возложил на меня миссию: повергнуть мир в хаос войны. И я выполнял его приказ. Чтобы жить. Я склонил Ричарда Абвеля к войне с Касэдой, о чем позже пожалел. Я обрек на страдания девушку, которую полюбил всем сердцем, и поклялся ей искупить свои грехи, вернуть на Землю мир вопреки воле Верге. С помощью молодой дочери Ише - годы Роэки, мне это удалось. Исправив свои ошибки, я был допущен на Небеса в царство Торгуса, именуемого вами единым истинным Богом. Там моя душа обрела покой на долгие годы.
   Спустя семьдесят шесть лет я вернулся в земной мир вновь. На этот раз я родился в Клеппесе (Дэлас). Мою вторую мать, Сару Фольстер, я не знал. Она умерла, подарив мне жизнь. Отец - Томас Фольстер, несмотря на отчаяние, после смерти супруги и на значительные финансовые затруднения, смог прокормить и вырастить меня. Мать дала мне необычное для Дэласа имя, которое больше подходило сыну вельможи, нежели чем мальчику из малоимущей семьи. Эрих Фольстер - за это благородное имя мне пришлось заплатить слишком высокую цену. Я испытал унижения и насмешки со стороны сверстников, я видел, как умирает мой единственный друг. Все мои попытки спасти его оказались тщетны. Смерть забрала Дэва на моих глазах. Я же получил лишь обожженное лицо. Смерть, что для меня принимала облик статного господина в черных одеждах, объявилась передо мной снова. Имитис - так он назвал себя. После я был отправлен Томасом Фольстером в Авалас. Судьба вернула меня в Мицию, где жила сестра отца, леди Элизабет Валиэс. После своего первого бала, где мне довелось повстречать господина Франса и мисс Катрину, я был склонен хитрецом Имитисом отправиться в ишейскую деревню Дошу, чтобы исцелить уродливые ожоги. Однако я нашел там нечто большее. Прежние воспоминания. Я обрел там себя - барона Эриха Ви Кроля. Далее я уже знал, что мне предстояло сделать. Я вернул себе замок и титул, позаботился о финансовом благополучии своей фамилии, а затем приступил к осуществлению своей цели, ради которой я и вернулся к жизни. Привести Авалас к величию и процветанию времен Ричарда Абвеля, и тем самым искупить свои грехи перед миром - такова была моя цель. Я созерцал мир в целом, потому без труда строил догадки, оказывавшиеся верными. Я проложил вам путь к тому, чего вы желали, взамен воспользовавшись вашей помощью и ресурсами. Смотря с высоты своего бытия на совершаемые мной поступки, мы с Имитисом нашли жизнь весьма забавной и интересной, хотя мне и пришлось столкнуться с горькой истиной. Жизнь - есть система, состоящая из сложного механизма, что сплетает человеческие судьбы и изменяет будущее каждого человека. Я стремился превзойти механизм, противостоять системе. На данный момент я так и не добился успеха в этом предприятии. Но однажды, я верю, что буду обладать достаточным количеством средств, чтобы побороть злосчастный механизм.
   Остальное вам известно. Если я погибну, то приближусь к Имитису и Торгусу, ведь там, за границей жизни начинается вовсе не смерть, а иная жизнь в ином мире. Не оплакивайте меня, мне это не нужно. Сохраните для меня мой родовой замок. Я люблю его и горжусь им. Пройдите свой путь до конца, неся в Авалас процветание и всеобщее счастье. Придет время, и я вернусь. Возможно, не один век минует с тех пор. Но для бессмертной души время - ничто.
   Надеюсь, что я смог сокрушись стены вашей крепости непонимания. Я доверил вам свои тайны. Защитите их, чтобы барон Ви Кроль и в будущем имел возможность ими воспользоваться.
   ...Я не забуду вас, обворожительная Катрина. Вам удалось покорить мое сердце, заставить его любить вас...
   ...Ты - станешь достойным императором, Франс. Твоя стойкость и верность Империи восхищают меня. И сейчас я с уверенностью могу назвать тебя своим императором и другом...
   Такова моя мистика! Искреннее верю, что вы удовлетворены.
   Ваш Эрих Ви Кроль"
   Катрина отложила бумаги на столик, косясь на Франса, пребывавшего в глубокой задумчивости. Несколько мгновений она колебалась, нервно скрещивая пальцы рук, а затем, направив уже осмелевший пристальный взгляд к Франсу, произнесла:
   - Эрих был поразительным человеком. И мы должны сохранить его тайны. Вы согласны?
   Тяжелый взор Франса упал на девушку.
   - Пожалуй.
   - Письмо следует сжечь, - приняла решение Катрина.
   - Тогда истории таинственного барона Ви Кроля не будет фактического подтверждения.
   - Ему не нужна история. Она для него слишком мала.
   - Хм, полагаю, вы правы, - хмыкнул Франс, не оставляя своих мыслей.
  
  
  
  
   ***

Два месяца спустя. Авалас. Императорский дворец в Миции

  
   - Ты не часто устраиваешь балы, мой император, - с ложным почтением заметил Беррес, разместившийся на мягком стульчике близ императорского трона. Старый приятель Франса Валиэс и ныне его приближенный, он довольно скоро адаптировался к дворцовой жизни и к роскошным одеждам, какие раньше его совсем не интересовали. Берреса можно было назвать правой рукой молодого императора, ввиду того, что он занимался делами, которые порой возлагал на него Франс. Среди благородных господ, посещавших дворец, Беррес пользовался особой популярностью и слыл не только человеком обаятельным, но также желанным собеседником и умелым дипломатом. Франс был единственным, кто не поддавался чарам Берреса и всегда знал, чего следует от него ожидать. Господин Варингтон, в свою очередь, считался с молодым императором, понимая, что на Франса ни одна из его привычных уловок не действует.
   - Тебе ли не знать, что бал я даю лишь для отвода глаз и укрепления своих позиций, - с притворной улыбкой на губах, нацеленной одновременно на всех присутствующих в зале гостей, пробормотал в ответ Франс. Молодой император занимал правый трон на пьедестале. Слева от него на троне равнозначного достоинства, погрузившись в свои грустные мысли, пребывала Катрина. Ее платье цвета спелой вишни явилось в этот вечер единственной из возможных альтернатив черному траурному наряду.
   - Конечно, - покорно согласился Беррес. - Осмелюсь дать тебе совет. Взгляни на свою императрицу. Госпожа выглядит прескверно. Не находишь?
   - Я уже устал говорить с ней об обязательствах, возлагаемых на императорский род, - сердито бросил Франс. - Должно быть, касэдской девчонке не дано усвоить нормы приличного поведения в обществе.
   - Не будь к ней излишне строг, мой император, - Беррес задумался. - Но, думаю, кое-что предпринять все же стоит.
   Франс воззрился на Катрину. Девушка выглядела отрешенной от окружавшей ее обстановки. Казалось, юную императрицу совершенно не заботит тот факт, что ее печаль могут наблюдать сотни глаз гостей, веселящихся на балу. Франс сделал глубокий вдох и оставил трон. Встав перед Катриной, он скрыл ее от обеспокоенных безрадостным состоянием императрицы гостей.
   - Поднимайтесь, - настойчиво приказал Франс девушке.
   - Не хочу, - угнетенно прошептала она.
   - Иначе мне придется самому поднять вас.
   Катрина сглотнула, устремив взгляд на Франса. Сжав губы, она повиновалась.
   - Мы идем танцевать, - предупредил ее Франс, подавая девушке руку.
   За последние три месяца Катрина привыкла неукоснительно подчиняться словам своего супруга. Поначалу ей это претило. Девушка была вынуждена подавлять в себе большинство человеческих чувств, становясь достойной партией для молодого императора: пассивной и холодной, покорной и безразличной ко всему. Катрина спряталась, закрылась от жестокой реальности в своем уютном мирке, где до сих пор живы ее любовь и надежды на счастье. Закрывшись, она подавила в себе нежность и искренность, хрупкость и невинность. Облачившись в вечную скорбь, вопреки желанию Эриха, продиктованного им в своем письме, Катрина оплакивала его, взывала к нему, когда сердечные раны саднили особенно сильно. Она умоляла его простить ее, вернуться к ней. Вера в то, что подобное чудо возможно, надолго поселилась в ее душе.
   Катрина равнодушно отпустила свою руку во власть Франса, и молодой император учтиво помог супруге сойти с пьедестала к гостям, которые склоняли головы и расступались перед почтившими их своим непосредственным участием в предстоящем танце императором и императрицей. Первые звуки оркестра ударили сразу же, как только Франс и Катрина достигли центра зала. Педантично исполняя мельчайшие детали, предписанные этикетом, молодой император показательно окружил Катрину своей заботой и расположением. Разобрав в музыке знакомые нотки вальса, девушка немного успокоила свое внутреннее волнение, не оставлявшее ее с того момента, когда Франс возвестил ее о том, что намеревается танцевать с ней. Вальс был одним из тех танцев, движения которого не требовали у Катрины серьезного сосредоточения.
   - Улыбайтесь, - надменно велел Франс, когда Катрина уже была готова расслабиться. Команда прошла моментально, и мгновением позже юная императрица уже блистала в своем танце, завораживая гостей чарующей улыбкой. Вскоре весь зал поддался пленительной мелодии вальса и, сраженные изяществом молодых супругов, знатные гости присоединились к танцу.
   Улыбка постепенно ускользала от Катрины, мутнела, сменяясь апатией. Франс пронзил девушку осуждающим взглядом. Но Катрина более не имела ни сил, ни желания улыбаться. Она ненавидела эту улыбку, ненавидела человека, с которым была вынуждена танцевать. Отчужденность не всегда могла спасти Катрину от надменности и презрения Франса. Иногда в ее груди пробуждались гнев и злоба, ненависть и отвращение, которые требовали выхода. Катрина старалась сдержать их, не дать возможности вырваться наружу. Так и теперь крик ее души воззвал к ожидавшим своего часа темным чувствам. Девушка не желала больше повиноваться. В ее глазах разгоралось пламя самых отвратительных побуждений, которые только была способна воплотить в жизнь ее душа.
   - Омерзительно, - ответила Катрина Франсу.
   - А чего вы ожидали? Таков удел императорской семьи, - ровно отвечал Франс.
   - Меня раздражает ваше лицемерие, - уничтожающий взгляд Катрины сосредоточился на лице супруга. - Оно будто пропитало дворцовый воздух. И я вынуждена изо дня в день вдыхать его.
   - Вы сами стремились стать императрицей. А так называемое лицемерие здесь часть дворцового этикета.
   - Без вас меня бы не принял народ Аваласа, - отвернувшись, с горечью проговорила Катрина поле минутной паузы. - Но, я считаю, что смерть Эриха Ви Кроля слишком высокая и несправедливая цена за власть, - ее голос дрогнул.
   - Это цена за будущее Империи, - поправил Франс.
   - Я любила его! - захлебнулась обидой девушка.
   - Он и мне был не чужим. Наверное, даже другом.
   - Тогда почему вы ...?
   - Не думайте, что я не способен понять ваши чувства. Несколько лет назад я полюбил молодую леди, которой готов был посвятить всю свою жизнь. Однако месяцем позже она умерла от смертельной болезни. Именно ее гибель подвела меня к противостоянию возмутительной власти Эреда Абвеля и Касэя Дотского. Теперь, я - император. Мне было известно и ранее, что исполнять эту роль предельно сложно. Долг императора включает в себя не только мастерство управления огромной державой, но и выбор достойной женщины, которая займет место рядом с ним на престоле. По определению, я должен ее любить, - Франс усмехнулся. - И мои предшественники в большинстве своем любили. Я не намерен жить прошлым, и все же я никогда больше не смогу полюбить. Единственная для меня достойная женщина оставила этот мир. И меня. Потому не имеет значения, какой будет императрица, что встанет рядом со мной, если союз с ней принесет Аваласу пользу.
   - Я сочувствую вашей утрате, - искренне отозвалась Катрина.
   - Мне не нужны ни ваше сочувствие, ни ваша жалость. Я не предполагал, что вместе со мной на престол взойдет та, что повинна в разрухе Империи и в смерти моего лучшего друга. К тому же в вас течет враждебная Аваласу кровь, которая отравила моих предшественников.
   - Значит, таково ваше мнение обо мне.
   - Я и не скрывал этого. - Франс говорил спокойно и строго. Ни на миг его голос не поколебался, звуча уверенно и непреклонно. - Вы оправдали мои слова, выстрелив в Эриха.
   - Пуля предназначалась вам! - руки Катрины задрожали от ярости. Глаза переполнились слезами горечи. - Я ..., я бы не смогла ..., - горло сжалось в спазме, и девушка замолчала.
   - Возьмите себя в руки, Катрина. Вы сами пожелали услышать правду. После нее мое лицемерие и притворство будут для вас каплей целительного эликсира.
   Гневно искривив губы, девушка безмолвно ненавидела Франса. Сейчас ее спасением могло стать лишь одно. Уйти, немедленно скрыться от любопытных и пытливых глаз гостей - таких же лицемеров, как и тот, кто все еще был ее партнером в вальсе.
   - Ваши уговоры более не помогут, - превозмогая потоки чувств, давивших на нее со всех сторон, почти твердо заявила Катрина. - Мне нужно немедленно покинуть зал. Иначе вы вновь сочтете мое поведение непозволительным.
   - А я полагал, что вы - хорошая актриса, - прикрываясь безразличием, не без азарта съязвил Франс. - Вы так восхитительно сыграли роль племянницы герцога Ольстен.
   - Замолчите, - с дрожью в голосе выплюнула побледневшая девушка.
   - Как только танец закончится, вы будете свободны, - смилостивился Франс, ощущая, как Катрину лихорадит от безуспешных попыток совладать со шквалом разнородных чувств и эмоций.
   Последние минуты вальса стали для юной императрицы пыткой. Казалось, ее ненависть к Франсу возрастала и множилась с каждой долей секунды. Дрожь нещадно колотила по рукам и плечам. Ярость и слезы прорывались через барьеры вымученной улыбки и терпения. Сердце неугомонно колотилось, вызывая головокружение. Лишь крепкие руки Франса служили опорой для Катрины. Всякий раз, когда его пальцы соприкасались с ее ладонью, девушка ощущала легкий импульс, который придавал ей сил бороться с дрожью.
   Аккорды, ознаменовавшие окончание танца, вернули Катрину к смутной реальности. В глазах все еще стояли слезы, но сердце будто провалилось ниже, к самому желудку, и там, в тесноте, ритм понемногу начал убывать. Как только Франс помог своей юной императрице взойти на пьедестал, та, руководствуясь нормами приличия, за несоблюдение которых корил ее супруг, выждала еще минуту, а затем поспешно удалилась из зала в свои покои.
   По коридору Катрина шагала быстро, отмеряя самый широкий шаг, какой только допускали ее немевшие ноги. Все ее тело было напряжено до последней мышцы. Девушка влетела в просторные апартаменты, не помня себя. Плотно закрыв за собой дверь, она даже не пригласила слуг, которые обычно помогали ей снять или надеть платье. Скинув тяжелые одеяния, Катрина облачилась в ночной халат и обрушилась на кровать. Подтягивая одеяло к щекам, она судорожно сжимала его края, давая выход заждавшимся своего часа ярости и гневу. Еще секунда, и слезы сорвались с глаз на подушку. Вопреки законам мирозданья для Катрины слезы на вкус были горькими. Частые всхлипы приглушало одеяло. Подавляя их, неверными губами девушка шептала: "Почему вы оставили меня, Эрих? Ведь я не убивала вас! Нет! Я любила вас... А теперь мне так больно..."
  
   Исполняя свои обязанности, не императора, но сына, Франс вынужден был отправиться на фабрику к упрямому отцу, не желавшему оставлять там дела, несмотря на поразившую его болезнь. На фабрике Валиэс сейчас происходили значительные перемены. Пользуясь удачным для людей, занятых в торговле и производстве, мирным договором с наиболее развитой в этом отношении Касэдой, Дорин Валиэс спешил перенять опыт временных союзников. В отличие от касэдских предприятий, на которых все стадии производства уже давно были доверены машинам, в скептически воспринимавшем подобное новшество Аваласе на заводах и фабриках по-прежнему трудились рабочие. Дорин, из чистого любопытства посетивший мануфактуры Касэды, изначально был шокирован отсутствием там людей, однако обойдя все залы и детально изучив способности иностранного оборудования, граф пришел к мнению, что такое новшество, как приборы и станки, приспособленные к определенному виду работ, должно появиться в Империи. Начав со своей фабрики, Дорин Валиэс решил усовершенствовать и в некотором смысле облегчить все производство в Аваласе. Закупив касэдское оборудование, теперь граф занимался коренной перестройкой фабрики, на которой находился постоянно, не жалея ни сил, ни времени. Леди Элизабет, изо дня в день навещавшая супруга, вскоре отметила, что его ослабший организм с легкостью сдался болезни, кочевавшей среди рабочих. Наотрез отказываясь возвращаться домой и лежать в постели, Дорин принял доктора у себя на фабрике. Как и ожидалось, доктор прописал графу постельный режим и лекарственные настойки. Однако Дорин Валиэс отверг все уговоры настойчивого доктора и всерьез обеспокоенной супруги. Последней надеждой для леди Элизабет был Франс. Она понимала, что долг императора предполагает постоянное внимание за каждым клочком территории огромной Империи, но верила, что лишь человек со столь же тяжелым нравом, как и у ее супруга, сможет смирить упрямство графа. Женщина лично прибыла с визитом в императорский дворец и с мольбой в глазах упрашивала Франса воздействовать на отца. К ее удивлению, учитывая непростые отношения между отцом и сыном семьи Валиэс, Франс быстро согласился и на следующий же день отправился на фабрику с расчетом пробыть там не менее двух дней. В глубине души под тенью устрашающей суровости, Франс любил своего отца и намеревался если не вразумить, то хотя бы помочь ему всем, чем сможет.
   О причинах и целях своего отсутствия во дворце Франс предупредил лишь Берреса, которому временно передал полномочия управления страной и принятие важных для Империи решений, постоянно требовавших непосредственного участия императора. Беррес искренне посочувствовал своему другу, ведь Дорин Валиэс был одним из тех людей, кого молодой Варингтон уважал и кому был благодарен за подаренное ему благосостояние. Соблазн власти в подобных условиях не привлекал Берреса так, как это случалось во время отъезда Франса в соседний город или провинцию, где порой спорные вопросы приходилось урегулировать на месте. Обычно Франс отсутствовал не более двух дней, либо, если дорога до назначенного города занимала больше времени, император брал с собой Катрину, чтобы уберечь свою юную супругу как от придворных, так и от горожан, не одобрявших их союза и способных на многие грязные поступки дабы избавиться от касэдской девчонки, оскверняющей престол благородной Империи. В этот раз безопасность императрицы Франс доверил Берресу и своей личной охране, состоявшей из людей, честность которых не подвергалось сомнению.
   Поначалу Катрина вздохнула с облегчением, узнав, что не увидит ненавистного супруга целых два дня. И хотя толика тревоги все же закралась в ее сердце, девушка не придала этому большого значения. Внутренними, впрочем, как и внешними, делами Аваласа юная императрица не интересовалась. В свое время Катрина провела не один день, стремясь вникнуть в политику державы, во главе которой теперь находилась, однако ее попытки не увенчались успехом. Казалось, что она попросту видит мир иначе, не так, как любой другой житель Аваласа или даже сам Франс. Смирившись с загадкой имперского менталитета, девушка поняла, что такой император как Франс Валиэс действительно необходим крупной державе, которую она считала своей. Катрина была лишь очаровательным образом, представлявшим власть императорской семьи. А все сложности правления и заботы о благе страны и народа, Катрина оставила Франсу, непосредственно в том заинтересованному. Порой она одобряла его действия во внутренней политике Империи, однако в иные моменты ей хотелось, чтобы Франса не стало. Нет, он не был тираном или фанатичным монархом, Франс был способным лицемером, вся искренность которого заключалась во взаимной ненависти и презрении к своей императрице. В его глазах Катрина являлась убийцей Роберта Грэйдэна и Эриха Ви Кроля, причиной кровопролитий и усобиц в Империи, приведших ее в упадок. Катрина также видела в супруге корень своих бед и страданий. Ей довелось узреть смерть своего верного стража, с которым еще с детства она была связана узами дружбы и привязанности. Она испытала страх и ужас, вынуждавшие плоть холодеть, а душу содрогаться. И все это заставил ее ощутить лишь один человек, взгляд и голос которого до сих пор способны были всколыхнуть жуткие воспоминания о минувших днях противостояния, вызвать колотящую дрожь и панический трепет жертвы, угодившей прямо в лапы беспощадного охотника. Катрина боялась Франса, как и прежде. Боялась и ненавидела всем сердцем.
   С того дня, когда молодой император покинул дворец, прошло трое суток. Берреса совсем не огорчало и не тревожило затянувшееся отсутствие Франса. Позабыв об истинной причине отъезда императора, Беррес наслаждался вверенной ему властью. Конечно, он не желал власти постоянной, потому, как лишь одному Богу известно, куда бы он привел Империю, доведись ему занять имперский престол. Рассудительный Франс был в данной роли более надежен. Да и по меркам Берреса постоянные вопросы внутренней и внешней политики, обязательства перед народом и повышенная ответственность выглядели крайне непривлекательно, скорее даже угнетающе. Для того, кто стремился к легкой и красивой жизни, место советника императора подходило как нельзя лучше. Однако власть неудержимо влекла господина Варингтона своей силой и величием, своей доступностью.
   Подписав стопку бумаг, скопившихся за последние три дня на рабочем столе Франса, Беррес уже чувствовал себя уставшим и разбитым.
   - Да, Франс, пожалуй, лишь твоя стойкость и выносливость могут справиться со столь скучной работой, - ворчал про себя Беррес, следуя в просторные апартаменты, служившие местом пребывания придворных господ. Сегодня комната, которую было бы вернее определить как небольшой зал, пустовала. Добыв графин с вином, усталый советник развалился на диванчике. Беррес заглотил две трети рубиново-красного напитка и созерцал последнюю треть сквозь тонкий хрусталь графина. - Даже ты меня не радуешь, - грустно признался он графину с вином. - Как-то тоскливо... ни одна дама сегодня не навестила одинокого меня...
   Внезапно в комнату ворвался шелест платья, и встрепенувшийся Беррес мгновенно отреагировал на звук. На пороге стояла Катрина, обводя спешным взглядом помещение.
   - Ваше Величество! - воспрял духом Беррес, сделавшийся неописуемо счастливым при виде неожиданного собеседника.
   - Я ищу свою прислугу, - несколько смущенно объяснила Катрина. - Но даже здесь их нет, - задумчиво отметила она, завершив изучение комнаты и обратив взор к дивану, где расположился Беррес.
   - Да, вы правы, - с поддельной печалью в голосе отвечал тот, - именно по этой причине я вынужден пребывать в глубочайшем одиночестве. - Красота касэдской мисс всегда вызывала в нем благоговейный восторг. Хрупкая фигурка юной императрицы приковывала к себе его взгляд, а алые губы пробуждали желание. Отчаянное сопротивление порывам слепой страсти к Катрине чаще всего пресекалось внушительным взглядом глаз-хамелеонов. Потому в присутствии Франса Беррес не способен был даже помыслить о том, чтобы когда-либо иметь возможность без гнета тех проникновенных глаз безобидно пофлиртовать со своей императрицей. Но сейчас что-то в голове Берреса щелкнуло и заставило забыть о существовании Франса вообще. Даже на вопрос Катрины о том, не вернулся ли еще император, Беррес ответил рефлекторно, не вникая в смысл ее вопроса и не придав значения слову "император". Плененный необыкновенным очарованием юной госпожи, Беррес не мог отвести от нее глаз.
   - Присоединитесь ко мне? - игриво предложил он растерянной Катрине, которая ощутила в его взгляде опасный интерес.
   - Благодарю за предложение, но вынуждена его отклонить, - быстро нашлась девушка, вырисовывая на губах неуверенную улыбку. Она оторвала от Берреса настороженный взор и, стараясь выглядеть как можно более естественно, скрылась в коридоре.
   - И даже вы, моя восхитительная госпожа, вот так ушли, не удостоив меня хотя бы ласкового слова, - разочарованно вздохнул Беррес и опустошил графин до дна.
   На следующий день Франс тоже не появился. Удовлетворившись обществом троих достаточно привлекательных молодых особ, отвечавших на знаки внимания обаятельного советника нескромным кокетством, Беррес в прекрасном расположении духа направлялся в отведенную ему во дворце личную комнату. Проходя мимо покоев Катрины, он замедлил шаг, припоминая, видел ли ее сегодня. Оказалось, что нет. Покинувшая в этот момент покои императрицы прислуга испуганно дернулась, раскрыв рот, когда неожиданно для себя натолкнулась на Берреса. Немедленно поклонившись, женщина побагровела от смущения. Однако молодой господин не придал этому значения, осведомившись лишь о том, выходила ли сегодня Ее Величество из комнаты. Беррес ожидал, что получит отрицательный ответ. Катрину что-то тревожило, да и потом юная императрица все еще носила траур. А ведь минуло уже более трех месяцев. Господин Варингтон знал достаточно о душевных ранах Катрины и об их с Франсом отношениях. Верно, потому и воспринимал ее не как замужнюю императрицу, а как наивную касэдскую мисс. Отпустив прислугу, Беррес повиновался требованиям этикета и прежде, чем войти, постучал в дверь.
   Летние сумерки еще только опускались, повисая над землей. Во дворце зажигались фонари, лампы и свечи. В ответ на стук Берресу было дозволено войти. Облаченная в черное шелковое платье, Катрина стояла перед массивным зеркалом, достигавшим в высоту на два с половиной метра. Завидев вошедшего Берреса, императрица коротко выказала удивление, после чего гордо вскинула голову и возобновила самосозерцание.
   Берресу ранее не приходилось бывать в покоях Катрины, однако его это не беспокоило. Все вокруг меркло и темнело в сравнении с непревзойденной красотой юной императрицы.
   - Вам что-то нужно? - спросила девушка, аккуратно укладывая снятые с пальцев перстни в посеребренную шкатулку. - Я несколько утомилась за день и, как видите, готовлюсь почивать.
   Беррес вспомнил цель своего визита не сразу, еще секундой позже ему удалось озвучить свой ответ.
   - Покорнейше прошу простить меня, - склонил он голову, чувствуя, как внутри него зарождается приятный трепет, предвкушавший долгожданную близость и алчущий блаженных прикосновений. - Что же вас утомило, моя императрица? Еще столь ранний час. Да вы и не выходили сегодня.
   Катрина помолчала, по-видимому, раздумывая над достойным оправданием.
   - Должно быть, болезненные воспоминания.
   Беррес, с трудом сдерживающий порывы своих страстных чувств, подступил ближе.
   - Вас не покидает печаль, - говорил он лишь для того, чтобы что-то говорить и иметь возможность незаметно приближаться к императрице. - Три месяца прошло с тех пор...
   - Будь они даже тремя годами, - приглушенно прозвучал голос Катрины. Ее тонкие пальцы мягко прикрыли крышку шкатулки и легли поверх нее.
   - Почему вы остались с Франсом? - Беррес пристально вглядывался в темный облик юной императрицы, который теперь ожидал его на расстоянии вытянутой руки. Беррес верил, что сможет помочь Катрине справиться с болью и одиночеством.
   Внезапный вопрос господина Варингтона обратил на себя не только взгляд девушки, но и ее мысли. Катрина не отвечала, сомневаясь в правильности откровенного ответа.
   - Придворные, прислуга, гости дворца и народ Аваласа - вы ловко лжете им, показывая притворное счастье. Улыбка, что вы дарите им, всегда безукоризненна, но искренности в ней нет.
   У Катрины упало сердце. Она более не решалась обернуться и заглянуть в глаза своему гостю. Девушка рассматривала собственное отражение. Упоминание о лжи пробуждало в ней чувство вины, которое Катрина спрятала за стекленеющими глазами.
   - Я знаю правду, - продолжал Беррес. - У вас был выбор. Но вы отвергли его. Так и сейчас вы не приемлете его. Стены Аваласа стали вашей тюрьмой, где вы заключили свою душу, отрезанную от познания счастья.
   Катрина сглотнула, терзаемая дурным предчувствием и дымкой страха, который все сильнее осознавался в каждой порции кислорода, поступавшего в ее легкие.
   - Но я не осуждаю вас. Я не смею осуждать вас, - вторил себе и ей Беррес, узрев свое отражение в зеркале госпожи. Теперь и Катрина могла видеть своего собеседника, чего так страшилась и желала избежать. Сохраняя достоинство, девушка не показывала Берресу щекотавшего ее страха. - Я понимаю ваши чувства, моя императрица. Они причиняют вам страдания, которые непомерно велики для столь хрупкой леди как вы. - Беррес стоял за ее спиной, пресекая порывы желания своих рук, коснуться водопада черных волос Катрины, источавших едва уловимый, но пленительный аромат. Девушка расправила плечи и устремила гордый взор на отражение глаз Берреса, в которых повис странный блеск.
   - Со своими чувствами я справлюсь сама, - холодно отправила Берресу Катрина, наблюдая за его реакцией.
   - Позвольте мне разделить их тягость с вами, - слова молодого господина исходили от сердца, но скрывали под собой притаившуюся надежду на взаимную любовь. Он не смог стерпеть близости. Руки не подчинились очередному предостережению своего хозяина и завладели прядью гладких волос юной императрицы. Будто драгоценность, Беррес лелеял в руке эту частичку, принадлежавшую объекту его страсти. Затем он вонзил свой взгляд в плечи Катрины, и девушка уловила природу неестественного блеска его глаз. Теперь в них ясно прочитывалась одержимость. Императрицу пробрала паническая дрожь. В ужасе она отшатнулась от Берреса. Контроль над собой был утерян, и губы Катрины исказились, выражая отвращение и страх. Одичавшими глазами юная императрица взирала на источник опасности. Беррес, застывший в растерянности оттого, что упустил заветную прядь волос, скоро ретировался. Он видел явившие себя испуг и враждебность девушки, чем был крайне удручен.
   - Уходите, - еще сильным голосом велела ему Катрина.
   Но Беррес усматривал в сложившейся ситуации шанс добиться желаемого. Он был так близко, лишь в шаге от касэдской красавицы. Ожидание этого момента затянулось на долгие месяцы подавления своих чувств и упорной борьбы с рвущимися наружу страстями. Нет, он не сможет простить себя, если уйдет сейчас. Сейчас, когда Франс далеко, а Катрина здесь, стоит напротив него, беззащитная и напуганная.
   - Моя императрица, не гоните меня, - уговаривал Беррес, протягивая ей руку, которую девушка, не задумываясь, отвергала, отступая назад. Но господин Варингтон уже торопился сделать равнозначный шаг вперед, чтобы не нарушать близости, чтобы дотянуться до своей императрицы. - Я хочу быть рядом с вами. Я знаю, что вас с Франсом не связывает ничего кроме взаимного безразличия и обязательств перед Аваласом. Потому позвольте мне..., - его рука случайно встретилась с рукой Катрины. Девушка хотела было вскрикнуть, но голос подвел. Его сковал страх. Тяжелое дыхание ужаса соседствовало со сдавливавшим грудь биением сердца.
   Однако Беррес воспользовался своей удачей. Его рука цепко схватилась за руку Катрины. После присоединилась и вторая рука. Похолодевшая конечность девушки, казалось, утратила способность к ощущению, и потому, не сопротивляясь, тонула в тисках одержимости Берреса. Девушка искала глазами спасение, не в силах противостоять человеку, имевшему за плечами тот же офицерский опыт, что и Франс Валиэс, представший однажды перед ней кровожадным убийцей с нечеловеческими способностями, совладавшими даже с мощью Леонарда. Франс... Сейчас Катрине думалось, что его лицемерие и презрение вправду были меньшим злом, нежели чем одержимость его приятеля. Франс никогда бы не позволил себе подобной бесцеремонности, он никогда бы не ... Ощущения вернулись столь же внезапно сколь и исчезли. Руку Катрины обжег поцелуй. Девушка побледнела и уставилась на Берреса округлившимися глазами. Почему?! Почему этот человек так поступает с ней?!
   - Да как вы смеете?! - теперь она вскрикнула. Голос острый и отчаянный прорезался сквозь пространство комнаты. - Отпустите меня и убирайтесь вон!
   Катрина безуспешно пыталась освободиться.
   - Прошу вас, Катрина, - умоляюще смотрел ей в глаза Беррес, - не отталкивайте меня. Забудьте о злосчастном бароне, о Франсе, которого вы ненавидите. Ваша красота стоит гораздо большего. Не отворачивайтесь от меня, Катрина, посмотрите на меня. ...
   Но Катрина не желала ни смотреть на Берреса, ни слушать его. Почему он позволяет себе подобное обращение с ней? Она - императрица, его высокочтимая госпожа! Он позабыл об этом? Губы девушки дрожали, ярость и ужас наперебой клокотали внутри нее. Сейчас Катрина ненавидела Берреса много больше, чем своего супруга. Она бы ударила его, даже убила, будь в ее хрупком теле сила или в ее свободной руке револьвер.
   - Катрина, - захлебываясь страстью, позвал Беррес, крепко удерживая ее руку. Теперь их разделяло лишь порывистое дыхание и слабые попытки сопротивления Катрины. Она постаралась ударить молодого человека в грудь, но ослабленная страхом и сотрясаемая ужасом, девушка едва ли могла сжать кулак. Удар получился мягким настолько, что Беррес вовсе не ощутил его. - Судьба распорядилась так, чтобы мы встретились. Вы видели наше отражение. Лишь вы можете затмить меня, лишь ваше очарование превосходит мою природную привлекательность. Не отвергайте меня, - последние слова Беррес прошептал Катрине, притягивая ее к себе.
   - Не надо! - взмолилась девушка, чуть повышая отчаявшийся голос.
   - Что здесь происходит? - повелительно и твердо раздался вопрос Франса.
   Беррес и Катрина замерли, воззрившись на приближавшегося к ним с порога молодого императора. На несколько секунд в комнате воцарилась тишина, которую затем вновь разрубил его голос.
   - Беррес, - со скрытым презрением произнес император. Ему не нужно было объяснять очевидного.
   Беррес словно очнулся ото сна. Франс пробудил его своим осуждением во взгляде, своим отвращением в голосе. Беррес переменился в лице. Его взор больше не умолял Катрину о взаимности. Он будто отражал состояние самого Франса, обретая уверенность и проявляя последовательность мышления. Глаза-хамелеоны изничтожали Берреса, а заодно и все еще не осознававшую смены обстоятельств Катрину. Беррес отвечал на тяжелый взгляд Франса нахальной усмешкой, однако оправдываться пока не решался.
   - Это покои императрицы, Беррес, - смирив раздражение, бросил Франс. - Ты помнишь об этом?
   - Императрица позволила мне войти, - лукаво улыбнулся Беррес, противостоя проницательным глазам молодого императора. Он по-прежнему стоял рядом с Катриной, прижимая к груди ее руку. Катрина неуверенно потянула руку на себя, но Беррес ее не освободил.
   Тогда девушка вымученно посмотрела на Франса, остановившегося на приемлемом для холодного диалога расстоянии и надменным взором оценивавшего связавшую Катрину и Берреса ситуацию. Девушка сразу вспомнила о достоинстве, которое должен сохранять член императорской семьи при любых обстоятельствах. Юная императрица подняла голову и постаралась очистить мысли от всего того, что ей довелось пережить за последние минут пятнадцать. Однако абсолютную беспристрастность вернуть не удалось.
   - Для начала будь любезен отпустить ее руку, - хладнокровно потребовал Франс.
   Беррес сощурился, стремясь понять, к какому исходу намеревался привести этот непростой разговор Франс. Господин Варингтон показательно разжал руки, и, ощутив свободу, Катрина сорвалась с места. Инстинктивно она скрылась за спиной у Франса, ища защиты.
   - Не думаю, что госпожа Катрина приемлет подобного рода обращение к себе, - добавил молодой император.
   Беррес оскалился, прикрывая враждебность улыбкой.
   - Мы поговорим об этом позже, - Франс глянул на потиравшую освобожденную руку Катрину. Ее лицо отражало смертельную усталость и истертую, полупрозрачную маску достоинства. - Я попрошу тебя покинуть покои императрицы.
   Беррес подчинился, проклиная свой статус советника императора, вынужденного повиноваться каждому слову Его Величества. Уже в дверях Беррес помедлил. С обидой, прожигавшей его грудь, он обернулся, чтобы мысленно проститься с Катриной. Снова Франс помешал им, разрушил их близость. Стиснув зубы, Беррес утешал себя тем, что однажды он сможет достучаться до сердца Катрины. Но стоило ему обернуться, как Франс, вероятно, приметивший это в зеркале, сокрушил все его надежды и утешения.
   - И еще, Беррес. Я запрещаю тебе приближаться к императрице на расстояние не менее, что разделяет вас сейчас.
   Беррес презрительно фыркнул, прикинув расстояние, и поспешил удалиться.
   - Около восьми метров, - прокручивал в голове он. - Вот, значит, каково решение справедливого императора.
   В комнате стало тихо. Настолько тихо, что эта тишина пугала. Франс с укором взирал на Катрину. Девушка молчала, выдерживая ледяной взгляд глаз-хамелеонов. Эти глаза были ей ненавистны также, как и их владелец, однако сейчас она была им благодарна, а потому могла стерпеть все, что они для нее приготовили.
   - Как вы себя чувствуете? - наконец, спросил Франс, нарушив молчание.
   - Лучше. Уже лучше, благодарю, - проговорила Катрина. Но пережитое потрясение все же сломило ее, хотя она и отказывалась признаваться в том даже самой себе. - Мне нужно отдохнуть, - девушка пошатнулась, направляясь к кровати.
   - Я пришлю к вам прислугу.
   - Не стоит, - пробормотала Катрина, но Франс ее не услышал. Возможно, это и к лучшему, ведь помощь прислуги ей бы сейчас не помешала.
   - Доброй ночи, - сухо произнес Франс, выходя за дверь.
   Катрина в ответ кивнула, не скрывая более своего душевного опустошения.
   - Я действительно благодарна вам, Франс, - прошептала она искренне, закрыв глаза. - Очень благодарна.
  
   Императорский дворец всегда был и оставался местом, где рождались сплетни, которыми потом полнился Авалас. И в тот день Катрине довелось услышать многое из того, что не было ей предназначено, окунуться с головой в дворцовый океан сплетен. Это знание бросило юную императрицу в пучину сомнений и страхов, таившихся глубоко в ее душе.
   Катрина как раз возвращалась с запоздалой утренней прогулки, когда ее слух был привлечен заразительным женским смехом, доносившимся из отведенной для постоянных гостей дворца залы.
   - В самом деле? - сквозь смех пробивались оторванные от смысла фразы. - Вероятно, так и есть. Я не сомневаюсь в себе. Ха-ха-ха...!
   Сочтя столь вызывающий смех вульгарным для дам из высшего общества, коими, безусловно, являлись особы, беседовавшие в зале, Катрина надменно глянула на приоткрытые дверные ставни и прошла мимо, уверив себя в том, что те леди ей совершенно неинтересны.
   - Надеюсь, вы не думаете, моя дорогая Мари, что за один лишь вечер, вам удалось покорить императора, - прозвучал уже тише второй женский голос.
   - Боитесь, что у стен есть уши? - резвым голоском вопрошала Мари. - Мне хочется танцевать, петь, кричать от счастья! Остальное все неважно!
   - Мари, - шикнула ее собеседница, - прошу вас!
   - Я, кажется, влюблена..., - призналась Мари, и в ее голосе исчезла всяческая игривость. - Пусть сердце Франса непроницаемо и соткано из крепчайшего льда, я смогу получить от него не только расположение к себе, но и любовь.
   Услышав имя своего супруга, Катрина вздрогнула и невольно остановилась, поглощенная легким шоком.
   - Умерьте свой пыл. Его Величество женат. Или вы вздумали соперничать с императрицей?
   - Императрица еще юна и наивна. И мне это на руку.
   - Вознамерились занять место подле Его Величества?
   - А почему бы и нет. Я не претендую на роль императрицы. К сожалению, место уже занято. Однако я могу стать матерью будущего наследника престола.
   У Катрины подогнулись колени. Она съежилась, от столь самонадеянных и пренебрежительных речей леди Мари.
   - Хм, - задумчиво протянула собеседница Мари, - учитывая то, что император крайне редко бывает с супругой наедине, не исключаю возможность вашего успеха, - хихикнула она.
   Потрясенная до ужаса Катрина, зажав рукой рот, испустивший свой первый болезненный стон, подобрала подол платья и бросилась бежать, не помня себя. Яркими искрами вспыхивали в ее голове мысли: "Ведь они правы! Но почему?! Почему они столь жестоки?! Проклятые имперские леди! Лицемерные интриганки! Да, они с Франсом стоят друг друга! Но..." Катрина задержалась в каком-то коридоре. Прислонившись спиной к стене, она все еще прикрывала ладонью онемевшие высохшие губы.
   - Но они ведь не хотят свергнуть меня? - спрашивала себя Катрина, ожидая утешающего ее самолюбие ответа. - Должно быть, Франс будет только рад, если его наследник не понесет в себе касэдской крови. Конечно, будет рад! И, тем не менее, это предательство. Предательство их обоих.
   Катрина пыталась найти оправдание своей столь бурной реакции на случайно подслушанный ею диалог. Несмотря на то, что пару месяцев назад Франс Валиэс защитил ее от Берреса, отношение Катрины к нему не изменилось. Да, первое время она была благодарна ему, уважала его благородство, но вскоре после того случая Франс доказал ей, что нисколько не переменился. Лед и безучастность, суровость и презрительное пренебрежение оставались прежними. Катрина и сама ощущала, как бьется в груди ее ненависть к Франсу. Девушка старалась видеться с императором как можно реже, обходя его стороной, просто не желая видеть ненавистное выражение лица, всегда серьезное и отчужденное от нее. Даже мнимая улыбка, которой он одаривал свою супругу на публике, отравляла Катрине душу своей лживостью. Если уж презирает, то пусть не скрывает этого! Манеры, этикет, достоинство...! Как глупо цепляться за столь абстрактные понятия! Катрина раздраженно потирала виски, бросая ищущий взгляд на увешанные предметами роскоши стены коридора. Она вспомнила слова Мари, врезавшиеся ей в мысли. Молодая леди желала родить императору наследника. Катрина не решалась себе признаваться в том, что наследником Империи должен стать не сын леди Мари, а ее собственный сын. Но достанет ли у нее силы духа и решимости, чтобы переступить через взаимную ненависть и .... Катрина отвергла это допущение. Едва ли она согласится на подобного рода унижение! Невзирая на ее заключение в Аваласе, касэдская гордость в ней все еще оставалась. Эта гордость и уверяла юную императрицу в ее правоте. Утихомирив разгоряченные эмоциональные порывы, Катрина побрела в свои покои. На сегодня одного потрясения ей было вполне достаточно. Так ей хотелось полагать. Но судьба подбросила еще один неприятный сюрприз, который разбил в кровь ее и без того зыбкую мирную жизнь во дворце.
   Интриги! Когда-то она сама их плела и провоцировала. Но как же больно, оказывается, быть жертвой этих чудищ. Как мерзко и противно!
   - Довольно, Беррес! Не намерен выслушивать это от тебя, - суровый голос молодого императора застиг Катрину посреди коридора, ведущего в ее покои. Девушка опешила, растерянно озираясь по сторонам в поисках укрытия. Она ни в коем случае не должна была столкнуться с Франсом. Только не сегодня. Не сейчас.
   - Но ты меня выслушаешь! - Беррес был предельно настойчив. - Уверен, что ты прекрасно осознаешь всю серьезность вопроса.
   - Еще даже года не прошло. Да и потом в моих планах смерти пока нет.
   - За дворцовыми стенами возрастает напряжение.
   - Завистники из среды титулованных господ мне не страшны.
   - Завтра их число может возрасти! Завистники и противники твоего брака с касэдской госпожой могут начать действовать. Мы с тобой поступили также, когда Касэй пытался захватить власть.
   - На это им потребуется немало времени. Собрать единомышленников, склонить их к убийству императора и перейти непосредственно к действиям - процесс длительный. У меня ушел на это год. При том, что весь Авалас не одобрял правление Эреда Абвеля. И все же старый император выстоял!
   - А после был убит, - нарочито равнодушно констатировал Беррес.
   - Собственным сыном, - добавил Франс свое веское слово.
   Катрина, притаившаяся за арочной колонной, дрожала всем телом. Разговор Берреса и Франса не касался ее. Они обсуждали внутриполитические проблемы. Но как случилось так, что возрождающий Империю Франс был кому-то неугоден? Для своих двадцати двух лет он явился достаточно способным и разумным императором. Вероятно, даже двое его предшественников значительно уступали своему преемнику. Они не заботились о благосостоянии страны, а Франсу это было необходимо. Он любил свою родную страну, как и Эрих Ви Кроль. Стоило Катрине на мгновение отвлечься от разговора молодого императора с его советником, как разговор принял новый оборот.
   - Что ты думаешь о Мари Кольден? - прозвучало из уст Берреса, и у Катрины екнуло сердце. Оно откликнулось на названное имя. Катрина была практически уверена в том, что Мари Кольден - это та самая леди Мари, чье признание в любви к императору она услышала четверть часа назад. Франс и Беррес скрылись в ближайшей дверной нише.
   Любопытство Катрины дергало ее за ниточки, словно марионетку, заставляя девушку делать шаг за шагом вперед к той самой двери, за которой сейчас продолжался разговор. Катрина непременно должна была знать, что же все-таки думает о леди Мари Франс. Ступая мягко и осторожно, чтобы не выдать себя ни единым лишним звуком, юная императрица подобралась к двери и, задержав дыхание, прислушалась.
  
   - Почему ты этим интересуешься?
   - Мари мила и обаятельна, не находишь?
   Франс пронзил собеседника острым и твердым, как сталь, взглядом.
   - Я не слепец, Франс, и при всем своем актерском таланте ты меня не обманешь. Вы с Катриной будто два абсолютно чужих друг другу человека. Ни брак, ни престол не изменили вас. И не объединили. Я вижу ваше непримиримое противостояние.
   - Я и не сомневался, что ты все сразу поймешь, - насмешливо произнес Франс.
   - Нам нужно укрепить свои позиции у власти. Не для этих ли целей ты устраиваешь показные балы и приемы?
   - Хорошо, - сдался Франс. - Я понимаю, к чему ты клонишь.
   - Аваласу необходимо показать то будущее, к которому ты его ведешь. И у тебя есть на это год.
   Франс смолчал, позволяя глазам-хамелеонам медленно испепелять навязчивого собеседника.
   - Давай смотреть правде в глаза, Катрина не сможет родить тебе наследника.
   - И поэтому ты решил отдать это право Мари Кольден?
   - Именно так.
   - Но госпожа Катрина фактически имеет столько же власти в Империи, что и я. Конечно, лишь фактически, и все же.
   - Наследник должен быть твоим сыном.
   - Вовсе не обязательно, - отмахнулся Франс. - Однако, учитывая происхождение императрицы..., - он погрузился в размышления.
   - Мари Кольден, - вынес приговор внушительный голос Берреса.
   - Пожалуй, да, - обреченно вздохнул молодой император. После незначительной паузы он добавил. - Но мы слишком спешим, Беррес. Столь важные решения нельзя принимать с пребывающими в хаосе мыслями. Я должен все тщательно обдумать.
   - Что ж, думай. Но помни, времени мало.
   - Возможно, наше решение не единственно верное. Мы могли упустить из виду какую-нибудь значительную мелочь.
   - Ответь мне честно, мой император, тебя не привлекает леди Мари?
   - Она вполне привлекательна, - сходу ответствовал Франс.
   - Госпожа влюблена в тебя.
   - Я заметил, - ответом была усмешка.
   - Так что тебя останавливает? - недоумевал Беррес.
   - В первую очередь, мой долг и моя честь.
   Пораженный Беррес смолк, не найдя достойного аргумента.
   - Не удивляйся, - приободрил его молодой император, - это мои личные убеждения, от которых ты, на мой взгляд, далек.
   - Франс, - задохнулся гневным презрением Беррес. - Ты будешь упрекать меня в бесчестии вечно?!
   - Если Катрина пожелает, - отвлеченно произнес Франс, устремляя рассеянный взор в саму суть пространства, - я отпущу ее. Будь то ты, или любой другой ее фаворит, я не стану препятствовать ее сердцу. Но ни ты, ни я не имеем права принуждать ее к любви. Независимо от моего отношения к ней, госпожа Катрина такой же человек, как и мы.
   Беррес повесил голову.
   - И как я, по-твоему, смогу обратить на себя ее внимание, если ты запретил мне приближаться к ней?
   - А разве твоя хитрость за два месяца еще нашла ответ на этот вопрос? - иронично заметил Франс с холодным выражением лица.
   - Госпожа Катрина не станет матерью твоего наследника, - обозлено бросил Беррес. - Никогда! - он поспешно вышел за дверь, оставив Франса одного в комнате, и его взгляд встретился с взглядом перепугавшейся Катрины, которую передернуло от неожиданной встречи. Первую секунду Беррес колебался, ощутив приятное чувство близости к прекрасной императрице, с коим не желал бороться. Однако, осознавая, что в любую следующую секунду Франс может выйти следом, Беррес лишь многозначительно улыбнулся. В его глазах властвовали самодовольство и неподдельный интерес. Наградив Катрину столь странными знаками своего расположения к ней, Беррес направился вдоль по коридору и вскоре скрылся из виду. В одном мысли Катрины и Берреса совпали: в любой момент дверь может распахнуться, и за ней покажется Франс. Потому Катрине тоже следовало немедленно удалиться. Она не стала дожидаться, пока Беррес достигнет конца длинного коридора. Сорвавшись с места, девушка ринулась в сторону своих покоев. Ее каблучки звонко ударялись о пол, платье шелестело, несмотря на приподнятые полы. Ей необходимо было сейчас о многом подумать, многое для себя решить и ...начать действовать самой, чтобы посеянные зерна интриг не дали свои ядовитые плоды.
   Не щадя утомленных ног, Катрина заставляла их прохаживать по комнате от стены к стене, не замечая того, с каким усиленным напряжением они передвигались. Напряжению подвергались не только ноги. Все ее тело от макушки до кончиков пальцев ног грезило об уютной постели или хотя бы о мягких диванных подушках. Услышанное всерьез обеспокоило девушку. Для нее, для императрицы Аваласа, будет неминуемым позором тот факт, что наследника престола родит императору его фаворитка. Думая об этом, Катрина все больше утверждалась в своей ненависти к Франсу, а вместе с ним и к леди Мари. А вдруг молодой леди действительно удастся зажечь в сердце холодного императора пламя страсти? Он нарушит данное Эриху Ви Кролю обещание? Катрина не верила в это, однако отчего-то ее беспокойство возрастало. Она не желала поддаваться интригам, но сможет ли юная императрица противостоять им? Сможет ли уберечь с таким трудом взращенное ею императорское достоинство? Да и как быть? Дрожь пробирала Катрину всякий раз, как ей представлялась сцена их с Франсом первого поцелуя. Большего она не могла даже вообразить. Затем девушка сдавалась чувствам и заменяла воображаемый образ Франса бароном Ви Кролем. Тогда все становилось легко: дрожь уходила, на губах появлялась счастливая улыбка, а из глаз порой катились градинки слез. Это было то счастье, что однажды коснулось ее и тут же исчезло. Когда-то Эрих Ви Кроль являлся одной из тех персон, кого Катрина внесла в список своих врагов. Девушка испытывала враждебность и раздражение по отношению к этому человеку. Злость и негодование душили Катрину при каждой ее новой встрече с бароном. Он был способнее нее, расчетливее, превосходил ее во всем. И его окружала тайна, которая не давала касэдской мисс покоя. Невольно Катрина заинтересовалась молодым бароном, а после и вовсе полюбила его. С Франсом все обстояло иначе. Он - совершенно другой человек, не похожий на Эриха Ви Кроля и неприятный ей во всех отношениях. ... И все же его возможная связь с Мари Кольден тревожила Катрину, призывала к серьезности, требовала внимания. Беррес был прав, Катрина не сможет стать матерью наследника престола не при каких условиях, но отдать эту привилегию леди Мари юная императрица тоже не могла. Ее раздирали бессилие и неуемный гнев. Да еще и этот Беррес, стремящийся заполучить ее любовь во что бы то ни стало. При всем его упрямстве ему не удастся завоевать сердце Катрины. В нем еще жив Эрих Ви Кроль. В нем нет, и никогда не будет места для столь скользкого, отвратительного человека, способного позабыть о почтении в угоду своей одержимости.
  
   Катрина так и не решила для себя, как ей следует действовать в складывавшейся во дворце непростой ситуации. Однако закрыть глаза и позволить интригам взять над ней верх девушка себе не позволяла. Она должна была что-то предпринять, повлиять на готовящееся для нее предательство. Но как?! Для начала, юная императрица будет наблюдать - так она сказала себе. И наблюдала. Ни один слух, ни одна сплетня не проходили мимо нее. Она была осведомлена обо всем, что просачивалось сквозь сплетенные ею сети, чтобы развернуться за ее спиной. По ее подсчетам, за последний месяц императора довольно часто видели в обществе Мари Кольден.
   - Мари Кольден, - процедила Катрина, клокоча зубами. Эта особа принадлежала знатному роду Кольденов, который располагал немалым капиталом как в Миции, так и за ее пределами. Отточенные манеры леди Мари не мешали двадцатичетырехлетней девушке вести себя безрассудно и вульгарно. В своих попытках заполучить расположение императора и пробудить в нем нежные чувства, Мари порой даже поступалась этикетом, предписывавшим молодым дамам скромное поведение в обществе кавалера и тем более, если ее кавалер сам император. Франс, казалось, оставлял без внимания погрешности в манерах своей собеседницы и фаворитки. Это-то и злило Катрину, которую молодой император упрекал за малейший недочет или упущение в соблюдении норм протокола. Франс всегда был любезен с леди Мари, однажды он даже улыбнулся ей искренне, так, как еще не улыбался никому. Тогда-то Катрина не на шутку испугалась. Она убеждала себя в том, что все - ложь, неправда. Но в душе засело противное чувство, схожее с обидой, чувство, которое сопровождалось неистовым гневом. Неужели Франс предаст ее вопреки светлой памяти о бароне Ви Кроле? Неужели Франс способен сбросить свой лед и полюбить кого-то? И неужели этот кто-то - Мари Кольден?!
   Интерес дворцовых обитателей к теплым отношениям между молодым императором и его фавориткой вот уже полтора месяца кружил под сводами дворца, кочевал из комнаты в комнату, улавливался в шепоте коридоров и в аромате садовых цветов. Катрина, не теряя достоинства, стойко терпела сплетни и каждодневные визиты леди Мари во дворец. Наглая леди получила доступ даже в кабинет императора. Но Катрина не выдавала своих истинных чувств. С презрением юная императрица поглядывала на свою соперницу, которая сблизилась с Франсом настолько, чтобы смело просить у него в дар престол Империи, все еще принадлежавший Катрине.
   Этот поздний вечер не предвещал ничего необычного. Он был абсолютно таким же, как и все предыдущие вечера, проведенные Катриной в гордом одиночестве. По привычке юная императрица после ужина, на который могла пожаловать в любое угодное для нее время, шествовала по коридорам дворца в сторону собственных покоев. Свою грациозность и изящество походка Катрины обрела еще в те беззаботные дни, когда юную мисс обучали высоким манерам Аваласа. Прилежная ученица даже сейчас помнила эти уроки. Более того, они все пригодились ей в условиях дворцовой жизни.
   Обыкновенно Катрина заглянула в залу, где чаще всего находила Берреса в компании кокетливых придворных дам, либо своего супруга, непринужденно беседовавшего с леди Мари. Сегодня же Мари Кольден пребывала в зале совсем одна. Молодая леди приятно улыбалась своим мыслям, которые витали вблизи соседнего кресла, где обычно сидел, сомкнув руки в пальцах, Франс. Катрина остановилась у дверей. Смакуя варившуюся в груди ненависть, она вглядывалась в облик леди Мари. Молодая особа не была обделена красотой: благородные черты лица, густые ресницы, тонкая улыбка, которая завлекала и приковывала взгляд. Леди Мари не выглядела хрупкой, но ее окружала загадочная аура женственности, которая, очевидно, и покоряла мужские сердца.
   - Войдете?
   Катрина вздрогнула. Внутри нее что-то оборвалось и зависло, не спеша упасть и разбиться. Девушка заколебалась, прежде чем ответить.
   - Хотя для вас будет лучше отправиться спать.
   Пряча за внешним спокойствием всплеск своей яростной ненависти, Катрина вошла, бросив своему обидчику:
   - Я останусь.
   - Ваша воля, - достиг ее ушей ответ, сотканный из безразличия. Франс вошел следом за Катриной и разместился в привычном месте.
   Мари Кольден, будто не заметив Катрину, воодушевилась с появлением императора и, вполоборота повернувшись в его сторону, с восхищением и любовью смотрела на своего избранника.
   Надменно фыркнув, Катрина заняла кресло напротив. От Франса и Мари ее отделял кофейный столик, на котором стоял графин с искрящимся в свете лампад вишнево-красным вином и два бокала, предназначенные для уединенной встречи. Катрина начала нервничать. Ей было не по себе. Однако и отказываться от столь щедрого приглашения ей не хотелось. Сегодня ей был дарован шанс увидеть воочию предательство своего супруга и глубину тех отношений, о которых ей доводилось ранее лишь слышать. Закусив губу, юная императрица попыталась справиться со своим потаенным страхом и паническим волнением. Внешне же Катрина этого не проявила. Лишь холодное презрение владело изгибом ее губ и ее взглядом. Озираясь вокруг, чтобы подчеркнуть свою способность игнорировать слухи и не замечать их воплощения в реальности, Катрина словно искала нечто крайне необходимое ей сейчас. Удовлетворенно вздохнув, она сфокусировала взор на стойке с графинами разнообразных сортов вина и запасом бокалов. В чистом виде вино девушка употребляла редко, однако не так давно во дворце появился чудесный напиток, основными ингредиентами которого стали вино и кофе. Юная императрица пристрастилась к интересному напитку. Зачастую она употребляла его за завтраком, чтобы опьянить разум и при этом не утратить бодрости. Теперь же Катрина предпочла этот неприглядно черного цвета напиток лишь потому, что игриво мерцающие блики его красного соседа могли сломить ее в самый неподходящий момент. Девушке требовалось занять свои руки и скрыть негодующе морщившиеся губы, а в данном случае бокал и наполнявший его мрак подходили как нельзя лучше. Юная императрица быстро раздобыла желаемое и, терпеливо цедя напиток по трети своего обычного глотка, прислушивалась к тихой беседе, которая велась слишком открыто, чтобы содержать в себе тайные послания влюбленных. Но нарочитое кокетство и откровенные жесты леди Мари Катрина приметила даже невооруженным глазом. Молодая особа вела себя так, будто Катрины в зале не было. Не страшась оскорбить или озлобить свою императрицу, Мари Кольден намекала Франсу на то, что его супруга не способна дать молодому императору всего того, что он заслуживает.
   - Мои чувства безмерны и неудержимы, - лепетала Мари, сладко улыбаясь своему избраннику. - Позвольте мне доказать вам свою преданность и любовь, Ваше величество.
   Франс порой соглашался с леди Мари, отвечал мягкостью на проявления ее чувств и скрывал правду за лучезарной улыбкой.
   - Верно, леди Мари понимает, что его улыбка фальшива, - думалось Катрине. - Если госпожа Кольден не глупа, то, несомненно, она понимает. - И все же пальцы императрицы гневно сжимали бокал, рискуя прожечь его насквозь своей яростью.
   - Значит, вы готовы сделать все, о чем я вас только не попрошу? - ловко подловил свою собеседницу Франс. Глаза-хамелеоны потемнели, выражая глубокую заинтересованность.
   Катрина насторожилась и обмерла в ожидании очевидного ответа леди Мари.
   - Разумеется, Ваше величество, - светилась от счастья молодая леди. - Любой ваш приказ, просьба, каприз... Я исполню все.
   - Вы чересчур беспечны, - усмехнулся Франс. - А если я попрошу вас о любви, на которую не смогу ответить взаимностью?
   Леди Мари на мгновение замялась, затем, выдержав благородную паузу, вскинула грустный взгляд:
   - Пусть так. Я верю, что искренние чувства никогда не остаются безответными.
   - Вы наивны, - похолодев, заметил Франс. - И вы поступитесь честью семьи ради того, чтобы быть моей приближенной дамой?
   - Разве я не являюсь ею сейчас? - сосредоточенно спросила леди Мари, слегка подавшись вперед.
   - Я подразумеваю иные обстоятельства, госпожа, - обратился в привычную серьезность Франс. Однако, уловив на лице собеседницы нотки испуга и печали, он постарался придать своим губам форму прежней улыбки.
   - Хм, - вмиг повеселела догадавшаяся о мыслях императора Мари. - Я готова подарить вам сына, Ваше величество, - самоотверженно произнесла она и пристыжено приклонила голову. Ее взгляд затерялся в том расстоянии, что разделяло их с Франсом, а вот губы... Катрина видела, как ликовали ее губы, как они улыбались, обнажая довольный оскал. Юная императрица ощутила, как с головой погружалась в пролитую коварной леди Мари мерзость и низость. Катрина будто задыхалась, вкушая вместо кислорода уготованный ей яд. Невольно ее ладонь припала к горлу. Дожидаться ответа Франса императрица не пожелала. У нее более не было сил терпеть отраву, что проникала в ее организм через уши, нос, глаза, что прожигала плоть и чернила кровь. Сдерживая дрожь, Катрина поставила бокал с недопитым напитком на столик и мгновенно вылетела из залы. Франс что-то говорил, отвечая на слова леди Мари, но юная императрица уже не слышала. Ее желудок сводили спазмы, вызванные все той же отравой. Нет, ни ужин, ни кофе с вином не имели отношения к этому отвратительному ощущению. Задержавшись в коридоре, девушка отдышалась, восполняя в крови кислород, после чего, прижав ладонь к животу, поспешила вернуться в свои покои. Слишком трудно, непосильно, невыносимо для нее оказалось познание истины.
   Захлопнув за собой дверь, уже в своей комнате Катрина взорвалась яростным гневом.
   - Будьте прокляты вы оба! - взревела она. - Мари Кольден! Франс Валиэс! Я ненавижу вас! Будьте прокляты! - Катрина сорвала с шеи колье и выбросила на пол. - Будьте прокляты! - твердила она, отправляя вслед за колье серьги и перстни.
  
   Когда юная императрица пришла в себя, то обнаружила сидевшую возле нее прислугу. В комнате стоял полумрак, разбавленный светом двух или трех свечей, высившихся на комоде. Встревоженная женщина поглядывала на свечи, умиленно чему-то улыбаясь, а затем вновь переводила взгляд на свою госпожу, взгляд уже тяжелый и болезненный. Катрина ощутила всем телом свободу от тугого корсета и неподатливого кринолина. Девушка не могла припомнить, как переодевалась, однако теперь она была одета в ночной халат и лежала в своей постели укрытая шелковым покрывалом.
   - Почему вы здесь? - недоуменно и сдержанно спросила девушка свою прислугу.
   Женщина опустила глаза.
   - Я нашла госпожу сидящей на полу и бредившей о чем-то, - осторожно заговорила она.
   - Вот как, - смирившись с действительностью, отозвалась Катрина. - И давно я сплю?
   - Вы потеряли сознание сразу же, как я уложила вас в постель, и пребывали в забытьи около двух часов.
   Катрина сложила между своими похолодевшими ладонями руку прислуги и благодарно стиснула ее. В теплой руке женщины Катрина почувствовала материнскую нежность, которой была лишена слишком рано, и частичку любви барона Ви Кроля, в чьем тепле она сейчас нуждалась больше всего. Но того тепла уже нет. Оно утрачено навечно. Сглотнув горечь, Катрина отпустила приятную руку женщины.
   - Благодарю вас. Мне уже намного лучше. Отправляйтесь почивать, - постаралась улыбнуться Катрина. Женщина кивнула, покорившись распоряжению своей госпожи. - Оставьте свечи, - предупредила девушка намерение прислуги погасить тусклые огоньки на комоде. Женщина пожала плечами и вышла за дверь.
   Сегодня Катрине не хотелось более думать о проклинаемых ею персонах. Она вспоминала Дошу и улыбку Эриха Ви Кроля.
   - Вернись ко мне, - тщетно молила она шепотом, погружаясь в сон.
   На следующий день, восполнив силы и запасы храбрости, Катрина принялась размышлять вновь. Вчера она увидела много ценного, о чем могла судить лишь теперь, когда вино более не оказывало на нее влияния, да и нестерпимое раздражение несколько поутихло. Свою ценность имели намеки Франса и его неоднозначные ответы, очевидная дерзость леди Мари и ее манера поведения, избранная лишь для того, чтобы оскорбить свою императрицу, вывести ее из себя, заставить нервничать. Замысел хитрой леди Катрина разгадала слишком поздно. Ей стало противно от осознания того, что Мари Кольден все-таки удалось добиться поставленной цели. Она разбила свою соперницу в пух и прах, уничтожила юную и наивную императрицу. Нет, сегодня Катрина на провокацию не поддастся. Сегодня ее рассудок достаточно холоден и беспристрастен. Но от злости Катрина удержаться не смогла. Скрипя зубами, вдавливая ногти в ладони, девушка корила себя за свой вчерашний побег. Всего лишь минута или две позволили бы ей обладать большими сведениями о том, что творится в покрытом льдом сердце молодого императора. Почему же Катрину это так беспокоило? Родственное обиде чувство снова вспыхивало в ее груди и скулило жалобно и упрямо.
   Весь день юная императрица провела в постели, отказывалась от еды и лишь изредка пила воду. Девушка мучила себя подозрениями и сомнениями, противилась нерешительности, боролась с неверными мыслями. Поступить правильно было очень сложно, но она должна это сделать.
   Окончательное решение Катрина приняла лишь вечером. Вероятно, добрая половина дворца уже уснула мирным сном. Другие, определенно, еще не спали. Катрина покинула постель, расчесала свои смятые волосы, умыла лицо и накинула поверх ночного халата другой, тот, что обретал вид вполне сносного платья, которое требовалось только зашнуровать. Прохладная вода не смыла с лица девушки следов сна, хотя и позволила векам держаться открытыми с меньшим напряжением.
   - Я же не бал иду, - сдалась Катрина, неудовлетворенная своим отражением в зеркале. Она оставила свои покои и зашагала в направлении покоев императора, в которых ей доводилось бывать лишь однажды при изучении дворцовых помещений.
   Достигнув дверей, Катрина несмело постучала и после одобрительного слова хозяина комнаты приоткрыла дверь и вошла во тьму. Призрачная атмосфера комнаты отчего-то напомнила девушке домик Ринке в Дошу, который в свое время стал приютом для барона Ви Кроля. Поддавшись грустному воспоминанию, Катрина задержалась близ дверей на пару мгновений, а затем продолжила свой путь, уже с куда меньшей решимостью. Просторную комнату освещали лишь две прикроватные лампады, свет от которых, тем не менее, распространялся достаточно далеко от кровати, не проникая под массивный навес, накрывавший ложе. Хозяин комнаты не спал, более того, он даже не сменил свои королевские одежды на ночной халат. Он лежал поверх покрывала, сложив руки под голову и скрестив обутые в сапоги ноги.
   Изначально Катрину смутила подобная картина, но девушка быстро отвергла сомнения и, подойдя к кровати, встала так, чтобы видеть лицо императора, скрытое в тени навеса. Франс тоже мог бы видеть Катрину, стоявшую в паре шагов от него, гордо вскинув голову и расправив плечи. Девушка пристально вглядывалась в лицо своего супруга, однако, напрасно. Глаза Франса были закрыты, и он явно о чем-то размышлял, покачивая носком сапога. Катрина не решалась заговорить первой. Да и не желала, учитывая непочтительное поведение молодого императора, не обращавшего на свою императрицу никакого внимания. По-видимому, он даже не удостоил ее косого взора, когда девушка вошла в комнату. Наглость! И этот человек еще смеет говорить ей об этикете?!
   Все же молчание не затянулось надолго. После нескольких минут ожидания, Катрина, наконец, уловила движение в тени лица императора. Франс отвлекся от своих мыслей и изволил уделить время пожаловавшей гостье.
   - Зачем вы пришли? - сухо бросил он лишь для того, чтобы разбить застывшее молчание.
   Катрина не удержалась от смущения. Благодаря тусклому свету молодой император не мог разглядеть ее покрасневшие щеки. Девушка ощущала, как они горят, будто их опалял огонь. Но Катрина намеревалась не затягивать свой визит и перейти сразу к делу. Ее сердце ускорило свой ритм, и девушка ощутила тяжесть дыхания. Должно быть, страх. Она сглотнула и произнесла слова, которых так боялась.
   - Вы избрали Мари Кольден матерью своего наследника? - сердце Катрины замерло, предвидя ответ, который больно его ранит.
   Но, к удивлению девушки, Франс тоже помедлил с ответом, не сводя с супруги взгляда глаз-хамелеонов, черных, как и все вокруг.
   - Это разумное решение, - твердо выдал Франс.
   - Но это неправильно! - сдалась тревогам Катрина. Ее голос невольно дрожал и сопровождался упреками и гневом, которые влекла за собой осознаваемая безысходность. - Вы подумали о том, что будет со мной?! Желаете обречь меня на всеобщий позор и унижение?! - озлобленно вырывала из горла слова Катрина.
   - Мы вынуждены так поступить. Разумеется, я все обдумал. Причем, неоднократно, - Франс поднялся с постели. Теперь тень покинула его лицо, и Катрина разглядела ледяную серьезность молодого императора.
   - Я могу лишиться престола, - пробормотала девушка. - Ведь так? - спросила на уже громче.
   - Вероятность есть.
   - И вы посадите на престол ее, Мари Кольден?! - вопрос звучал скорее, как утверждение. Но Франс ответил.
   - А у вас есть иные варианты? - он подошел к Катрине, и острый взгляд его глаз достиг самого сердца девушки. Мгновенный испуг заставил ее рефлекторно отступить на шаг назад. - Мы с вами видимся влиятельным господам Империи малыми детьми, которым вздумалось поиграть с властью. Вот в каком положении мы находимся. Госпожа Кольден сможет не только подарить Аваласу наследника, но и упрочить мою позицию как императора. Скажу откровенно, мне безразлично, лишит ли вас мой поступок престола или нет. После всего, что мне пришлось преодолеть на пути к короне, я не имею права проявлять слабость. Только я смогу вернуть Аваласу былое величие. И вы сами видите, что мои речи не пусты. Империя уже начала преображаться. И я приведу ее к процветанию, как и обещал своему народу.
   - А как же обещание, данное барону Ви Кролю? - тихим поникшим голосом проговорила Катрина.
   - Если я буду вынужден поступиться им, то да будет так.
   Ни единая морщинка не дрогнула на лице Франса при этих словах. Катрина стиснула зубы, но эмоции выходили из-под контроля. Еще несколько секунд юная императрица сдерживала себя от опрометчивых действий, однако в последний момент сорвалась и, подступив к Франсу, зарядила ему пощечину. Император остался холоден и непоколебим. Хотя глубоко в душе пощечина возымела эффект более действенный, нежели чем могло бы это сделать пулевое ранение. Франс не давал боли распространяться, скрыв ее даже от себя самого. Но боль кричала, кричала так неистово, что услышать и прочувствовать ее все же пришлось.
   Видя отсутствие реакции на ее выходку со стороны Франса, Катрина открыла в себе смелость не только уверенно смотреть в глаза императору, но и продолжать свой дерзкий выпад.
   - Вы позабыли о том, что я - ваша императрица. Я не кукла, украшающая престол, и я также способна на достойные поступки. Мы пришли к власти вместе, Франс, и только благодаря Эриху Ви Кролю.
   - Это так, - кивнул император. - Но чем вы можете помочь Империи и мне?
   - Я исполню свой долг, - страшась собственных речей, заявила Катрина. - Я не позволю Мари Кольден занять мое место на престоле. Я пресеку ваши подлые интриги и стану той, кто подарит Империи будущее в лице вашего наследника.
   Франс лишь хмыкнул, выражая сомнение.
   - Вы не понимаете, о чем говорите, Катрина. Это не игра. За каждым словом стоит непростой поступок.
   - Знаю.
   - Нет, не знаете! - внезапно вспыхнул Франс. Его лицо приблизилось к лицу девушки. Глаза и губы разделяло лишь несколько сантиметров. Катрину передернуло. Она ощутила пламенное дыхание разъяренного императора, но приказала себе терпеть, терпеть все, что, возможно, произойдет дальше. Глаза-хамелеоны были черны. Они пронизывали и испытывали само существо девушки, заставляя ее панически дрожать от ужаса. Ладонь Франса непринужденно легла на талию Катрины, и, предчувствуя неизбежное, девушка прикрыла глаза, чтобы не видеть взгляда проницательных глаз, чтобы не показать собственного страха. Катрина пребывала в состоянии на грани безумия с минуту, но так ничего и не произошло. Рука Франса вскоре оставила ее талию. Его дыхание более не ощущалось. Юная императрица набралась храбрости открыть глаза. Франс вновь стоял в шаге от нее, сложив руки на животе, и испепелял девушку взором колючим и надменным.
   - Итак, Катрина, - процедил он, - вы себя переоценили. Вы дрожите и трепещите от ужаса, стоит мне подойти к вам ближе, - Франс усмехнулся. - Как же вы рассчитываете исполнить то, о чем расточали столь высокие речи?
   Катрина не чувствовала злости. Разве что совсем немного. Да и злилась она не на Франса, а на себя. Он-то был абсолютно прав. И в душе Катрина благодарила Бога за то, что в отличие от Берреса ее супруг не обделен честью. Однако они вернулись к началу.
   - Идите в свои покои, Катрина. Не мучайте себя понапрасну, - посоветовал Франс со странной мягкостью в голосе. Он направился к кровати.
   - Подождите, Франс, - испуганно остановила его Катрина. С дрожью в коленях она последовала за ним. - Дайте мне еще один шанс! - потребовала она, не помня себя. Страх, стыд, безумие владели ею и разрывали ее на части.
   Франс немедленно обернулся к девушке. Он желал отвергнуть ее, прогнать и остаться наедине со своими раздумьями, но, видя ожесточенную борьбу разнородных чувств в ее глазах, молодой император взвесил свое намерение еще раз.
   - Я не уйду, - настаивала Катрина, хотя ее голос звучал слабо и угнетенно.
   Усталый взор Франса изучал измученную Катрину, ее эмоции и чувства, ее характер и императорские способности. На какой-то миг ему стало жаль юную девушку.
   - Хорошо, - кинул он, и без промедления его ладони легли на горевшие смущением щеки Катрины. Губы оказались непомерно близко, и ... Франс поцеловал ее. Поцеловал странно, будто исполняя проигранное в карты желание.
   Такой холод Катрина испытала впервые. Ничто не способно вызвать столько скорби и печали, как поцелуй безразличия, лишенный тепла, нежности и чувств. Теперь Катрина ощутила тот лед, что составлял сердце молодого императора. Ни единая женщина не сможет его растопить. Его можно только разбить, уничтожив при этом и самого владельца. Даже леди Мари не под силу справиться с этой ледяной глыбой. Душа Катрины чуть ожила, после мимолетной смерти от переохлаждения.
   На этот раз Катрина не успела вздрогнуть, она оцепенела от неожиданности и поглотившего ее страха.
   - Все это было глупо, - выдохнул легкое негодование Франс. - Вы ведь слышали наш с Берресом разговор. И я не изменил своего решения. Я не стану принуждать вас ни к любви, ни к чему-либо сверх того.
   Оцепенение Катрины продлилось. Сердце встрепенулось, припоминая день, когда ей довелось стать свидетельницей того разговора. Но как Франс узнал, что она была там и подслушивала их с Берресом разговор?
   Непонимание в глазах Катрины перевесило прочие составляющие внутренней борьбы. Франс заметил это и дал ответ на немой вопрос девушки.
   - Я видел вашу тень, слышал шаги и шелест подола вашего платья. Да и вы не скрывали после, что вам известно то, о чем мы говорили, хотя суть того разговора еще не была известна никому.
   Катрина пристыжено отвела взгляд. Она была противна самой себе. Недостойное поведение и куча ошибок - вот все, что она имела на сегодняшний день в глазах Франса. В его праве прогнать ее, лишить престола, если потребуется. Ведь чего уж кривить душой, Катрина действительно не способна даже вынести холодный поцелуй молодого императора. Поток ее самоосуждения прервал Франс.
   - Почему бы вам не предпочесть Берреса? Как вам известно, он влюблен в вас. Он боготворит вас.
   - Он одержим мною! - с отвращением возразила Катрина.
   - Он бы стал для вас замечательной партией. Разве он не красив? - Франс говорил серьезно и даже несколько заинтересованно, что поразило Катрину.
   - Соглашусь, господин Варингтон не дурен собой. Я считаю его весьма привлекательным молодым господином, однако его манеры и поведение чересчур скверны. Его душа уродлива, а его помыслы нечисты.
   - Пожалуй, - подтвердил Франс. - Но я способен принять его таковым, и я не стану отрицать того, что нуждаюсь в нем. Как советник, Беррес - ценная личность. Он достоин похвалы и моего личного одобрения.
   - Несмотря на это, я никогда не смогу принять ни его любовь, ни его самого.
   - Полагаете, что он не сможет сделать вас счастливой?
   - Я уверена в этом.
   - Что ж, - решительно произнес Франс, будто вынося приговор, - рядом со мной вы тоже не найдете счастья.
   - Не сомневаюсь. И все-таки, поскольку барон Ви Кроль связал наши судьбы, мы вынуждены отказаться от счастья, чтобы исполнить свой долг.
   - Я слышу в ваших словах логику императрицы, - пренебрежительно подметил Франс. - Я приму вашу судьбу, если вы того желаете.
   - Желаю, - не колеблясь, ответила Катрина.
   - Превосходно, - презрительно фыркнул он. - Но снисхождения не ждите. - Приложив ладонь ко лбу, Франс направил взор глаз-хамелеонов прочь от девушки, туда, где он ожидал получить немедленный совет относительно безошибочности своего сиюминутного решения. Напряженная тишина окружила собеседников. Их диалог словно продолжался, однако уже не здесь, может быть, в ином плане бытия или параллельном измерении.
   Вскоре голос Франса зазвучал вновь. Вероятно, Франс вывел для себя непреложную истину, которой собирался следовать.
   - Я и не заметил, как вы стали достойной императрицей, - словно признавая свою ошибку, холодно улыбнулся Франс, что было ему не свойственно. - Я должен уважать ваше стремление разделить со мной ответственность, возложенную на правителей Империи. - Взгляд молодого императора коснулся Катрины, и девушка его выдержала. - Я буду ждать до тех пор, пока вы не одолеете свои сложные чувства. Я не прикоснусь к вам и не упрекну вас за промедление. Бояться - вполне допустимо. Тем более, если речь идет о рождении наследника.
   - Но Беррес упоминал о том, что в вашем распоряжении лишь год времени, - с сосредоточенной серьезностью подчеркнула Катрина.
   - Так и есть, - Франс искривил губы в усмешке. - У нас был год. Уже меньше. Однако я сказал свое слово. Я не ограничиваю вас этим годом.
   - Вам совсем не страшно? - откровенно спросила девушка, будто улавливая отголоски мыслей и чувств императора, будто понимая его, пусть и немного.
   - Нет, - твердо заявил Франс. - И вам не следует поддаваться страху. На вашу защиту встанут армия Империи и моя личная охрана, стены этого дворца и я сам.
   Молодой император говорил искренне, Катрина ощущала это каждой частичкой своей души. Но что его так изменило? Почему он не прогнал ее, как того хотел? Почему согласился ждать, пока она наберется решимости и перешагнет через отвращение, ненависть и ужас? Почему он не предпочел пойти по легкому пути, на котором его ожидала Мари Кольден? Неужели обещание, данное барону Ви Кролю, все-таки не утратило для него своей значимости? Или, возможно, здесь нечто другое...?
   Пораженная переменой в своем супруге Катрина согласно кивнула. Все ее тело ощущало неодолимую усталость. Казалось, притяжение Земли пригвоздило ее к тому месту, где она стояла, и не отпускало, хотя девушке хотелось уйти, скорее исчезнуть из покоев императора, где ее нутро ежесекундно чувствовало неловкость и дискомфорт.
   Франс прошагал к своей кровати и плюхнулся поверх покрывала. Безмолвно скидывая сапоги, он давал понять своей гостье, что разговор исчерпан, и ей пора удалиться. Когда мундир небрежно был отправлен на скамью, разделявшую ложе и шкаф, Франс приступил к теснившим его запястья бархатным отворотам манжет. Беззаботно покончив со второй манжетой, он глянул на утопавшую в смущении Катрину.
   Девушка была полна негодования от того, что ее ноги отказывались ей повиноваться. Их сковывала столь невероятная слабость, что первый же сделанный ею шаг мог привести к падению. Почему?! Почему она не может заставить свои ноги двигаться?! Смущение захлестнуло Катрину целиком. Ее ладони покрыл холодный пот, по спине и плечам проносились табуны мурашек. Почему?! Почему ноги подводят ее именно сейчас?!
   - Вам следовало бы уйти, - нарушил молчание Франс тихим и размеренным голосом, - но я бы предпочел, чтобы вы остались.
   У девушки больно кольнуло в груди. Отступивший было ужас, вновь вторгся в пределы ее грудной клетки.
   - Полагаю, вы понимаете, что пища для интриг - это сплетни, которые взращиваются непосредственно нами.
   - О чем вы? - онемевшими губами произнесла Катрина.
   - Надежду своей сопернице даровали именно вы, госпожа Катрина, - без стеснения и скромности отвечал Франс. - Вы ведь впервые в моих покоях. Предлагаю вам подумать над теми сплетнями, которые наводнят дворец завтра, когда вы утром покинете эти стены.
   Катрина сглотнула. Она ухватила нить логики, которую ей бросил Франс, но вот стоило ли соглашаться на его предложение... Как вообще можно проводить ночь в одних стенах с ненавистным и столь опасным человеком?! Непостижимо. Девушка умоляюще воззрилась на молодого императора, который, словно даже не подозревая о том, что уничтожает свою юную гостью смущением, отправлял рубашку на скамью вслед за мундиром.
   Куда же подевалась ее смелость? Катрина не могла найти в себе хотя бы каплю той отваги, что позволила бы ей остаться в покоях своего супруга. Ноги, понемногу оттаивали. Ступни пронзили сотни мельчайших иголок, и Катрина осознала, что должна выдержать и это испытание.
   Франс потушил первую лампаду и отошел к задернутому атласными шторами окну.
   - Не смею лишать вас сна, - сухо проговорил он, - однако и своим сном я жертвовать не могу. - Выдержав паузу, он пояснил. - Решайте сами, госпожа Катрина. В вашей воле уйти.
   К ее немалому удивлению, слова Франса вернули ей смелость поступить так, как будет правильно, несмотря на столь непростые обстоятельства.
   - Я остаюсь, - с ложной уверенностью выдала Катрина, сломав все внутренние барьеры и преграды, удерживавшие ее на месте. Девушка подошла к постели и несмело забралась под легкое меховое покрывало. Ютясь на самом краю широченной кровати, она ощущала, как сердце невольно замирало на пару мгновений через каждые десять-двенадцать ударов. Кровать не подала ни малейшего признака того, что на нее рухнул Франс. По крайней мере, Катрина этого не почувствовала. Однако последняя лампада потухла и глаза прорезала мгла. Успокаивая свое сердце, девушка старалась ровно дышать. Теперь ей нужно было заснуть и проснуться уже утром, чтобы уйти, утерев нос своей сопернице. Но сон не шел. От излишнего волнения закружилась голова.
   - Что же я здесь делаю?! - внезапно прозвенело в мыслях Катрины.
   Она зажмурилась. С минуты две пролежав в напряжении, юная императрица услышала, как в тишине проливалась безмятежная мелодия мерного посапывания. Не поверив своим ушам, Катрина обернулась, чтобы позволить убедиться глазам. Заняв половину кровати, молодой император мирно почивал. Сейчас он выглядел вполне безобидно и казался обычным, ничем не примечательным молодым человеком. Даже господина в нем было не разглядеть. Но он - император.
   - Беззащитный и такой слабый, - подумалось Катрине. Сейчас она не могла ненавидеть его. И все же он был чужим. Даже будучи его супругой на протяжении многих месяцев, Катрина ясно ощущала его чуждость. - Если бы Эрих был жив..., - вздохнула она, прикрывая глаза.
  
   Утреннее пробуждение поначалу показалось блаженством. Катрина еще не понимала, где она находилась, и что произошло накануне вечером. Впрочем, ее это не заботило. Приятный мех покрывала был легок подобно пуху и охранял ее тепло. Плотнее укутавшись в покрывало, девушка перевернулась со спины на бок, затем на живот, лениво щуря глаза навстречу утреннему свету. Алые губы юной императрицы расползались в улыбке, а руки нежно обнимали бархат подушки. И только вернувшись в прежнее положение, потягиваясь на спине и открывая сопротивляющиеся веки, осознание времени и пространства внезапно свалилось на нее тяжелым грузом. Глаза уставились на массивный кроватный навес, выполненный в коричнево-красных тонах, и девушка застыла на вдохе. Воспоминания о вчерашней беседе долго себя ждать не заставили. Катрина стыдливо подтянула покрывало к носу, а после ее взгляд забегал по просторам комнаты, ища .... Да, Франс уже стоял возле комода, застегивая перламутровые пуговицы свежей рубашки. Девушка, морщась, покосилась на него. В ее голове властвовал хаос. Мысли пребывали в беспорядке, и она не имела возможности схватиться ни за одну.
   - Доброе утро, - пробормотал Франс, изображая жалкое подобие улыбки.
   - Доброе ли..., - процедила Катрина.
   Франс усмехнулся.
   - Не думал, что когда-либо еще мне доведется делить ложе с женщиной.
   Катрина смутилась. Сжав в кулаках мягкий мех, она злилась на Франса за то, что ее смущение на это раз было вызвано супругом преднамеренно. Однако девушка проявила сдержанность и промолчала.
   - Признаться, для меня ночь действительно была доброй. Привычные кошмары обошли стороной, - будто рассуждая, говорил Франс, выправляя перед зеркалом складки рубашки, чтобы застегнуть мундир.
   - Рада слышать, - фыркнула Катрина, которой по большому счету было все равно.
   Девушка быстро отбросила покрывало и, неловко оправляя свои одежды, принялась наспех обувать туфли.
   - Я наблюдал, как вы спите, - равнодушно признался Франс после глотка утреннего вина. Катрина опешила. Ее рука, спасаясь от дрожи, вцепилась в кружевной лацкан халата. - Право, вы походили на ребенка. Если бы я не знал всех свершенных вами ранее деяний, то, очевидно, умилился бы вашему детскому сну. - Он мрачно глянул на отвернувшуюся от него девушку. - Я никогда не прощу Касэде беды своего народа, разрушение чудесного мира, захват великолепного Ламбрея. Поэтому ни вы, ни ваша страна не заслуживаете ничего более кроме моего презрения. - Взор Франса вспыхнул ненавистью. Катрина спиной ощущала его взгляд, таивший в себе эту ненависть и холод. Поежившись, девушка набралась храбрости встретить тот взгляд, попытаться сломить его. Резко обернувшись, Катрина на шаг приблизилась к Франсу.
   - Я не желаю вновь слышать это, - повысила голос она, гневно глядя в самую глубину глаз-хамелеонов.
   Франс прошествовал к дверям. Задержавшись на пороге, он еще раз окинул взором Катрину.
   - И все же вы красивы, госпожа Катрина. Не могу не признать этого, - молодой император манерно поклонился. Еще какое-то время происходила борьба взглядов: воспылавшая ненависть противостояла ледяному презрению. Вскоре девушка была вынуждена отвести взор. Лед невозможно сокрушить, он тверже камня и зловещее огня.
   - Ненавижу вас, - обреченно прошептала Катрина, не сводя глаз с Франса.
   - Знаю, - смиренно произнес он в ответ и вышел за дверь.
   __________
  
   ***
   - Твои мысли снова устремлены к тем, кто сейчас недостижимо далеко от тебя.
   - Я не скрываю этого.
   В ночном сумраке улиц невесомая серая дымка была неуловима. Ни человек, ни зверь не смогли бы приметить призрак, облаченный в ничто. Он одиноко скитался по окрестностям Миции, не ища, но наблюдая и созерцая. Испещренное звездами небо стало ему безмолвным спутником. Однако вскоре явился и другой спутник, тот, кто тенью сопровождал своего приятеля всюду уже более века. Светлый и темный - призрак и его тень, вернувшиеся в мир людей за утраченной частичкой себя.
   Туманная дымка пронеслась по рыночной площади, вдоль причала, чтобы задержаться у воды. Тень следовала за ней. Водная гладь, необыкновенно спокойная, в точности отражала каждую точку мутного света на черном небе.
   - Ты что-то ищешь?
   - Я лишь хочу найти. Но еще не искал.
   - Почему? Хотя, не говори, мне известна причина. Торгус не позволяет тебе спускаться сюда.
   - Не позволяет, - призрак грустил. - Я смотрю на Авалас и вижу его прежним. Только теперь я вижу в нем былые черты. Его красота и гордость, слава и сила вновь воспарят над миром. Франс не разочаровал меня.
   - Но правильно ли будет возвратить Авалас к прошлому. Не следует ли обратиться к будущему? Касэда и Дэлас значительно опережают Империю во всех подвластных человеку достижениях. Колонии набирают мощь, и в скором времени возжелают потребовать свободу.
   - Авалас не такой, как Касэда и Дэлас. Сила Империи в ее гордом своенравии. Она неповторима!
   - Ты восхищаешься куском суши?
   - Я восхищаюсь своей родиной. Однажды Франс найдет способ вернуть Аваласу его сказочный Ламбрей.
   - Ты возлагаешь большие надежды на молодого Валиэс. Способен ли он оправдать их?
   - Я верю в него. Мои глаза не обманывают меня. Авалас выглядит ярче, величественнее. Он дышит свободой и оживает подобно спасенному от жажды цветку.
   - Есть еще один человек, чья судьба тебе небезразлична. Почему ты не упомянул о ней? Или ты усомнился в ней?
   - Катрина... Ха, я знаю где она, но не могу увидеть ее. Несправедливо. ... Конечно, я верю в нее. Как же иначе. Она была нашим ключом к свободе. Думаю, Франс так и не сможет понять всей ценности их союза.
   - Значит, желаешь ее увидеть? - возликовала тень. - Так посмотри! - бесформенная сущность приняла форму руки, указывавшей на дворцовый купол, высившийся вдали. - Разве она не близко? Ты окажешься там в одно мгновение.
   - Ты ведь знаешь, что это запрещено.
   - Но мы с тобой привыкли нарушать законы Земли и Небес.
   - Я должен вести себя примерно, иначе Торгус более не дозволит мне покинуть свое царство.
   - Одна возможность увидеть юную госпожу будет стоить тебе духовного заключения и целого мира. В понимании человека это достойная цена. Ты так не считаешь?
   Серая дымка растаяла в водном зеркале. А за ней последовала и тень.
  
   - Я не уйду, - тихо, но самоотверженно прозвучало из уст Катрины.
   - Она по-прежнему прекрасна. Но что-то гнетет и тревожит ее, - призрак вглядывался в лицо девушки, стараясь разглядеть в нем ее чувства. Притаившись у книжного шкафа, призрак и сопровождавшая его тень лицезрели поворот эпилога своего спектакля.
   - Хорошо, - кивнул Франс и поцеловал юную императрицу.
   Дымка на миг рассеялась, а затем вернулась вновь, скорбя и сожалея. На месте Франса сейчас мог бы быть Эрих Ви Кроль. Как жаль, что он мертв и не может прикоснуться к своей возлюбленной, подарить ей тепло, насладиться вкусом ее губ. Если бы ревность и боль имели власть над подобными ему субстанциями, то серый призрак испытал бы сейчас адские муки, кипятясь в пучине отчаяния. Однако он владел лишь памятью и опытом, пребывая в состоянии вечного покоя. И потому ....
   - А вот подобного я ожидал, - разочарованно протянул призрак. - Глухой и кромешный лед.
   - Чего-то не хватает, верно? - догадалась тень, которая едва ли могла проникнуться людскими чувствами.
   - Да, Имитис. Любви, - печально вздохнул призрак. - Хотя с моей стороны наивно было полагать, что они смогут полюбить друг друга.
   - Все это было глупо, - прозвучал голос Франса.
   - И, правда, глупо, - усмехнулся призрак. - Но тебе ведь нравится эта глупость. Как и я, ты скрываешь истинного себя под маской суровости. Холод, безусловно, обитает в твоем сердце, но в том количестве, какое смогло бы согреть тепло Катрины. Ты понимаешь ее, уважаешь ее устремления. Ты излишне строг к ней, но в этом проявляется твоя забота о хрупкой мисс. И ты честен с нею, честен ровно настолько, насколько честен с собой. Я ценю это твое качество.
   - Едва ли эти двое когда-либо смогут обрести счастье и родить наследника, - едко подметила тень.
   - Счастье? - весело подхватил призрак. - Оно уже в их руках. Но они его не видят. Я могу молиться лишь о том, чтобы им удалось его удержать.
   - Не понимаю, - недовольно пробурчала тень. - Юная госпожа не выглядит счастливой. Она, скорее, страдает, нежели радуется.
   - Верно, Имитис. Счастье для каждого свое и для всех общее. Оно больше, чем чувство. Даже смертному человеку порой непросто понять свое счастье. А смерти и вовсе не дано его постичь.
   Тень насупилась.
   - Что ж, - решительно произнес Франс, будто вынося приговор, - рядом со мной вы тоже не найдете счастья.
   - Не сомневаюсь. И все-таки, поскольку барон Ви Кроль связал наши судьбы, мы вынуждены отказаться от счастья, чтобы исполнить свой долг, - отвечала ему девушка.
   - И вы о том же, - хихикнул призрак. - Только вот от счастья нельзя отказаться, Катрина, ведь оно вам не подвластно. А сплетение ваших судеб - уже по-своему счастье, но счастье общее, от которого вам досталась лишь крохотная частица. Однако даже эту частицу нужно беречь, пока она у вас есть.
   - Счастье, - обиженно фыркнула тень, а затем отвлеченно отметила, воспылав жутким интересом. - И все-таки люди - занятные создания! - Она хищно воззрилась на своего призрачного спутника. - Очень занятные!
   - Возможно, однажды и мне выпадет шанс изведать счастье, - мечтательно проговорил призрак, с печалью глядя на Катрину.
   __________
  
   С течением лет Авалас все хорошел и набирался могущества. Посеребренные своды домов, золоченые купола и башенки храмов, стены из белого мрамора, улицы и переулки, вымощенные камнем - все это притягивало к себе завистливые и алчные взоры Касэды, Дэласа и укрепивших свое влияние колоний, готовых в любой момент объявить о суверенитете. Миция догоняла в своем великолепии некогда неповторимый Ламбрей, который ныне был мрачен и полуразрушен, имея статус военного городка Касэды. Франс уже твердо стоял на ногах, постигая мудрость предыдущих правителей. Он успешно поддерживал мир на материке, налаживал новые торговые связи с колониями и не стыдился пользоваться фактом своего брака с Катриной, когда правительство Касэды в очередной раз посягало на земли и корону Аваласа.
   Внутри Империи также гулял слабый штиль. Порой объявлялись благородные господа, недовольные правлением Франса и желавшие свергнуть его, ошибочно полагая, что при молодом и неопытном императоре им с легкостью удастся воплотить свои дерзкие замыслы. В отношении таких людей Франс был беспощаден и поражал даже Берреса своими хитроумными ловушками, расставленными для возжелавших власти мятежников. И, тем не менее, желающие проверить свои силы в противостоянии императору находились всегда. Хотя действовали они в большей степени из тени, скрывая свои имена и лица, Франс всегда оставался победителем, разоблачая недоброжелателей. Неоднократно на его жизнь покушались, и однажды он даже был ранен, защищая свою супругу от подосланного к ним наемника. Ранение было плохим. Молодой император потерял много крови, и Катрине оставалось лишь молиться о том, чтобы Франс выжил. Девушка понимала, что без него она не сможет управлять огромной державой, да ей и не позволят. Если Франса не станет, ее ждет незавидная участь. Но воля к жизни у Франса оказалась велика. Уже через месяц молодой правитель полностью восстановил свои силы: рана затянулась, и Франс твердо встал на ноги. Однако незримое для народа Аваласа противостояние господ и императорской семьи продолжилось.
   Годы не разрушили ледяного барьера между Франсом и Катриной. Беррес еще некоторое время не оставлял надежды заполучить расположение очаровательной императрицы, но после сдался, обратив внимание на прелестную Мари Кольден, с которой скоро обручился. На протяжении долгих лет Беррес наблюдал странную любовь Франса и Катрины, пропитанную взаимной ненавистью и привязанностью друг к другу. Было ли то притворство, или истинные чувства, даже Беррес не решался давать однозначного ответа, хотя раньше он мог безошибочно определить серьезность и глубину взаимоотношений между мужчиной и женщиной. А Франс и Катрина, в свою очередь, до скончания дней клятвенно соблюдали обещание, данное ими юному барону Эриху Ви Кролю, заслужившему их глубокое почтение, и навсегда оставшемуся в памяти первых императоров династии Валиэс.
  

Конец

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Содержание:
  
  
  
   Часть 1. Воля рока.................................................................3
   Часть 2. Противоречия .........................................................18
   Часть 3. Круг черных............................................................39
   Часть 4. Сделка со смертью.....................................................87
   Часть 5. Противостояние.....................................................108
   Часть 6. Сорванные маски...................................................146
   Часть 7. Щит императора.....................................................208
   Часть 8. Сплетение судеб.....................................................235
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Литературно-художественное издание

Arishy

ЗА ГРАНЬЮ МАСКИ - II

Сплетение судеб

No, Просто МИА, 2014г.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   174
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"