Nadia, sadly, died in childbirth having Zehir. That was one of the reasons for his unusual personality, and also the reason that Cyrus grew increasingly cold and bitter over the years.
Jeff Spock, writer on Heroes VI
У Первого в Круге много дел: советы, решения, книги... Лишнего времени нет ни секундочки. Все расписано, распланировано на недели вперед. В понедельник - совет Девяти. Во вторник - библиотека. В среду - осмотр мастерских. В четверг - день решения вопросов подданных. Пятница - день Академий. Суббота - библиотека и принятие послов других государств. Воскресение - подведение итогов недели с архимагами Второго Круга.
А так же боевая магия, разработка новых заклятий, исследования в конструировании артефактов, еженедельное обновление защитных заклинаний Аль-Сафира... И всего полчаса в день на личное время.
На общение с сыном у Сайруса отведен ровно час, в четверг вечером. Конечно, какое там еще общение - мальчик еще только-только ходить учится. Но все равно, не было еще ни одной недели, когда бы правитель магов не появился в покоях сына. Не важно, спит тот, ест или играет, Сайрус всегда делает одно и то же. Просто стоит и смотрит на малыша, стоит недвижимо, словно изваяние. Не играет, не щекочет, не берет его на руки, не поет песенок, не смеется и не рассказывает сказок, как всякий другой отец. Просто стоит и смотрит, ровно час, а потом разворачивается - и выходит из детской.
Не было ни дня, чтобы Первый в Круге изменил свой напряженный распорядок. Поэтому он очень удивляется, когда во вторник к нему подходит Мадина, кормилица и нянька Зехира. Тратит целых полминуты, чтобы спросить - что случилось?
Женщина смотрит на него так, как будто бы он только что поднял зомби. У вашего сына сегодня день рождения, Первый в Круге. Вы не хотите... его поздравить?
Я занят, отвечает Сайрус.
Ну хоть на минутку загляните, говорит Мадина. Ей непонятно, каким таким человеком надо быть, чтобы не уделить своему родному сыну хотя бы десяток минут в его первый праздник.
Но она не находится, что сказать, когда слышит тихий ответ архимага. Просто коротко кивает, кланяется и уходит.
"Я не хочу никого видеть. Сегодня исполнился год с того проклятого дня, как умерла женщина, которую я любил больше жизни."
А Сайрус тратит еще десять минут - просто сидит и смотрит вникуда. А потом снова склоняется над книгой.
Зехиру три. Он уже умеет читать по слогам, легко собирает и разбирает игрушечных големов и учится выводить буквы. Учителя неделю за неделей докладывают Сайрусу об успехах его сына.
Когда архимаг приходит к мальчику, тот радуется - папа пришел! Бежит к дверям, обнимает ногу отца, прижимается щекой к мягкому шелку одежды. Смотрит восхищенными глазенками, показывает тетрадки. Взбирается мужчине на колени и, гордый, читает что-нибудь.
У Зехира - необычные светло-карие глаза, по-детски еще большие, и длинные черные ресницы. Первый в Круге старается не встречаться с сыном взглядом. А встречаясь, каждый раз поскорей отводит глаза: тяжело.
Сайрус вежливо улыбается - только одними губами. Без особого интереса просматривает палочки и каракули, помогает разобрать красивые цветные камушки, поглядывая на часы, слушает взволнованный голосок, рассказывающий ему о по-детски важных вещах. Зехир просит его о чем-нибудь ("Пап, а можно мне меч? Как у Драконьего Рыцаря Сар-Бадона?"), и он рассеяно кивает - можно.
Сын Первого в Круге почти ни в чем не знает отказа. Он одет с иголочки, у него уже есть свой собственный слоненок, на котором он выезжает на прогулки, сабля (пока что деревянная) и волшебная палочка. Его воспитанием и образованием занимаются лучшие учителя Серебряной Лиги. Его охраняют големы, изготовленные лучшими мастерами Аль-Сафира. Ему даже разрешается играть с другими детьми... Правда, под присмотром Мадины.
Единственное, чего Зехиру не дают, так это побыть с отцом. Ровно через пятьдесят восемь минут после того, как он переступил порог детской, Сайрус ссаживает мальчика с колен и встает.
Ты не останешься еще на чуть-чуть, обиженно спрашивает его сын. Я же тебе не дочитал... Сайрус качает головой и уходит.
Зехир уже знает, что он - мужчина, и ему не положено плакать. Но все равно не может удержаться, и слезы катятся по пухлым щечкам. Почему ты всегда уходишь, спрашивает он у закрытой двери, зло вытирая покрасневшие глаза. Приходит Мадина, усаживает его на коленки, обнимает.
Почему он всегда уходит, спрашивает уже у нее разобиженный Зехир.
Потому что твой отец - Первый в Круге, и у него много дел, отвечает та, ласково поглаживая мальчика по кудрявой голове. Ему нужно управлять всей Серебряной Лигой, и он очень-очень занятый маг...
Не объяснять же малышу, что к чему.
Зехиру семь. В нем проснулся магический дар, и по четвергам он гордо демонстрирует отцу разученные им заклинания. Сайрус смотрит, сидя в кресле, сдержанно кивает и поправляет сына, если тот что-то делает не идеально. Впрочем, случается такое редко.
У мальчика теперь куда больше времени уходит на уроки, чем на игры. Он уже читает и пишет на двух языках, легко сплетает заклинания. У него отличная память и цепкий, сообразительный ум. Ваш сын - весьма одаренный ребенок, говорят Первому в Круге все без исключения учителя. Сайрус кивает точно так же, как если бы ему сказали о завершении партии големов.
Нархиз и Мадина все время спрашивают, не выйти ли им, пока архимаг проводит время с сыном? В этом нет нужды, говорит Сайрус.
У Зехира - темные, почти что черные волосы. Мадине как-то вздумалось посмотреть, что будет, если их отрастить, но отец приказал снова постричь мальчика. Женщина не осмелилась возражать, хоть и жалко ей было: гутые, блестящие, ровными волнами ложащиеся на плечи...
Зехир убирает палочку в футляр, смотрит на часы - есть еще целых семь минут. Подходит к креслу, про себя жалея, что он взрослый, и ему уже год не позволяют, как прежде, взбираться к отцу на коленки. Сайрус выжидающе смотрит на него, тоже бросает на часы торопливый взгляд. А Зехир, набрав воздуху в грудь, внезапно выпаливает:
- Пап, а где моя мама?
Мадина испуганно поднимает руку ко рту, а Нархиз жалеет, что стоит далеко и не может отодрать негодника за ухо... Он делает было шаг вперед, но женщина касается рукава его накидки и качает головой.
Сайрус молчит целых две драгоценных минуты. Зехир, уже догадавшийся, что спросил что-то не то, все равно по-детски упрямо хочет услышать ответ.
- Она... мертва.
Голос Первого в Круге звучит спокойно, но смотрит он не на сына, а куда-то в сторону. Зехир огорченно вздыхает: он и сам предполагал что-то подобное, но все-таки надеялся услышать другой ответ.
Сайрус поднимается с кресла, идет к двери. Оборачивается, смеряет сына внимательным взглядом.
- И это ты забрал ее жизнь.
И выходит, захлопывая за собой дверь. Зехир ошеломленно хлопает глазками. Беспомощно поворачивается к Нархизу и Мадине:
- Я забрал ее жизнь? Почему он так сказал?
Нархиз при всей его мудрости не знает, что ответить. Мадина же тяжело вздыхает, подходит к мальчику, садится рядом с ним и берет его за руку. И рассказывает ему, что его мать была дочерью архимага Серебряной Лиги... Очень красивой женщиной и сильным магом. И что она... ушла к Драконам в тот день, когда Зехир появился на свет.
- Она отдала тебе слишком много сил, слишком устала. И, уснув, уже не проснулась... И даже лекари эльфов и лучшие наши маги не сумели ее разбудить. Но его вины в этом нет, никакой.
Зехир слушает внимательно, слишком внимательно для семилетнего. А выслушав, почтительно просит Нархиза, чтобы тот передал Сайрусу его извинения. Голос у мальчика едва заметно дрожит.
Он больше никогда не зовет Первого в Круге отцом. Он обращается к нему на "вы" и говорит - Сайрус. А тот, похоже, ничего не имеет против.
Зехиру десять. Он учится в Академии и делает большие успехи. Читает книги, обучается все новым и новым заклинаниям.
Сайрус, не изменяя привычке, заходит к сыну вечером, по четвергам, и тот использует заветный час, чтобы выпросить доступ в очередную секцию библиотеки... Или спросить о толковании очередного трактата... Или продемонстрировать, чему он еще научился. Он говорит и показывает, с гордостью сплетает сложнейшие заклятья, рассказывает расшифровку обрядов и покрывает пергаментные листы вязью аккуратных рун.
Сайрус кивает, изредка поправляя его и указывая на ошибки. Но - никогда не хвалит. Зехира это очень задевает. Я ведь лучший, отец! Смотри, что я еще могу! Ну же, скажи хоть одно одобрительное слово, прошу тебя!
Но Первый в Круге только кивает, бросает взгляд на ненавистные часы и снова уходит, ровно через час. А уязвленный мальчик снова старается - еще лучше, еще совершенней! Чтобы удостоиться если не похвалы, то хотя бы одобрительной улыбки.
Он еще ни разу не видел, чтобы Сайрус улыбался искренне.
Зехир, который излазил весь дворец вдоль и поперек и знает его лучше, чем любой из слуг, иногда тайком пробирается в зал Совета или в галерею над рабочим кабинетом отца. Стоит в темноте, затаив дыхание, и смотрит за тем, как тот работает, читает, совещается...
Он завидует своим друзьям. Да, пусть Ямина - дочь посудомойки, у Джалиля отец - погонщик, а у Иссы ни один из родителей не обладает магическим даром... Но они хвалят их, радуются их успехам, помогают с уроками. А его отец...
- Мадина, расскажи еще о Надие, - просит он вечером. Он не говорит - о матери. И та, стараясь не смотреть на недовольно хмурящегося Нархиза, рассказывает.
Ты очень на нее похож, говорит она. У тебя ее глаза, ее черты лица, ее цвет волос. Она была очень красива, и они с Первым в Круге так сильно любили друг друга...
Зехир слушает, сидя подле ее ног на полу. Слушает внимательно, чуть прикрыв глаза и не перебивая, словно бы кормилица рассказывает ему сказку.
Зехиру пятнадцать, и по четвергам он уже не размахивает перед отцом палочкой. Он сидит напротив и разговаривает... О политике и истории, о врагах и союзниках, о познании и прочих взрослых вещах. Внимательно слушает все то, что говорит ему Сайрус, а после высказывает свое мнение.
Мадина и Нархиз все время спорят. Женщина говорит, что Зехир слишком много времени проводит за книгами, учебой и делами, а Нархиз - что все в порядке, и хорошо, что у мальчика не ветер в голове.
Он по-прежнему учится лучше всех. Правда, преподаватели отмечают его иногда проскальзывающую непочтительность... И то, что он нетерпим к тем, кто уступает ему в чем-либо. Но, как сыну правителя, ему все прощают.
Однажды, спускаясь в некрополь, Сайрус замечает, что он там не один. У статуи, стоящей у изголовья могилы Надии, стоит, прислонившись лбом к холодному мрамору, его сын. Заслышав шаги, юноша оборачивается. Глаза его подозрительно блестят... А может, Первому в Круге это только кажется.
Сайрус не ожидал увидеть его здесь. Откуда он знает? Они оба молчат и кажутся еще двумя мраморными статуями в тусклых отблесках холодного магического света.
- Вы... ненавидите меня? - тихо-тихо спрашивает Зехир наконец, нарушая священную тишину звуком своего голоса.
Сайрус подходит к нему, ласково проводит рукой по мраморному изваянию и говорит, не отводя взгляда от красивого, молодого и счастливого лица, навеки застывшего в камне.
- Она так радовалась, когда узнала, что носит тебя под сердцем. Гордилась. Говорила, что нет счастливей ее теперь женщины на свете... Ты пинался, а я прикладывал ухо к ее животу, и чувствовал, как ты ворочаешься, и тоже думал, что я самый счастливый на всем Асхане человек...
Он берет Зехира за подбородок и поворачивает юное лицо к свету.
- И разве я могу ненавидеть тебя - ее сына? Ее плоть и ее кровь?
Мальчик стоит, затаив дыхание и не смея шевельнуться.
- Но вот простить ее смерти я тебе... не могу.
И, круто развернувшись, Сайрус уходит прочь.
Зехиру шестнадцать, и Нархиз не без волнения в голосе говорит, что он слишком много читает книг по темной магии. Даже из закрытого фонда. Конечно ему, как сыну Первого в Круге, позволено и прощается многое, но все же... Он послушно кивает головой, выслушивая предупреждения и - снова проводит дни и ночи, вчитываясь в почти что запрещенные тексты, а Нархиз снова делится с Сайрусом своими опасениями. Архимаг кивает головой, словно бы ему сообщают о том, что завтра - внеплановое собрание заседания Круга.
Впрочем, в очередной четверг с сыном он все-таки говорит. Не о том, что не нужно слишком увлекаться, а о том, что делают с слишком темными магами или с демонопоклонниками. Зехир выслушивает его, как всегда, внимательно.
- Вы тоже думали об этом, да? - спрашивает он тихо, когда тот заканчивает говорить.
Зехир вырос высоким, на пол-головы выше отца. Но все равно тому удается смерить юношу таким взглядом, что он чувствует себя... Маленьким, бестолковым и ничтожным. Сайрусу даже не нужно ничего говорить или отвешивать затрещину - один взгляд и горько опущенные уголки губ действуют куда лучше.
Книги по темной магии исчезают со стола Зехира, как по мановению волшебной палочки.
Зехиру девятнадцать, и он уже открыто, не прячась, присутствует на заседаниях Второго Круга - он архимаг. Начинают поговаривать, что у него есть все шансы стать самым молодым магом, занявшим пост Первого в Круге. Сайрус вежливо, одними губами улыбается, когда ему говорят об успехах сына.
Мадина гордится, когда слышит разговоры девушек, прислуживающих во дворце, о молодом архимаге. Конечно, она одергивает глупышек и грозит им, но все равно - гордится. Да, ее малыш-воспитанник вырос в такого замечательного юношу... Словно бы мать при рождении действительно отдала ему все - и свою красоту, и свой ум, и свой магический дар.
Распорядок дня у него теперь не менее плотный, чем у Сайруса. Он продолжает учиться, читать, познавать, совершенствоваться. Молодой маг полон идей, и стол его завален пергаментами с разнообразными проектами. К примеру, раз уж у нас все равно парящие в воздухе города, так почему бы не попробовать сделать их перемещающимися? Пришли враги, а города - и нет, ищи снова по всей пустыне... Любимое занятие Зехира - спорить с Нархизом, и консервативный и постаревший наставник нередко приходит в ужас от мыслей, что появляются в дурьей голове его ученика.
По четвергам уже Зехир приходит к отцу, тратя час своего драгоценного времени. Они беседуют о делах государства, о новых законах, о вестях из-за границы пустыни. Сайрус выслушивает сына, сидя в кресле и глядя куда-нибудь в окно. Зехир уже не обижается - он знает, отец действительно его слушает и, может быть, даже в понедельник, на заседании Круга Девяти, предложит архимагам какую-нибудь из его идей. И это для него - самая лучшая похвала и лучшее вознаграждение.
Зехир очень сильно похож на Надию. У него ее глаза, ее волосы, ее улыбка. Он знает об этом, и потому не винит Сайруса. Он достаточно вырос, чтобы понимать все.
И он по-прежнему иногда спускается в прохладную тишину некрополя и стоит там, прислонившись лбом к холодному мрамору статуи его матери.
Зехиру двадцать четыре, и он сражается вместе с остальными магами за Серебряную Лигу. Сражается отчаянно, не жалея себя, отдаваясь битвам до конца, до последней капли маны. А когда запас духовных сил иссякает - достает саблю из ножен и идет биться врукопашную. Так же, как и все остальные, наравне с простыми войнам, не обладающими магическим даром.
Но врагов все равно больше. Империя Грифона, вчерашние союзники... И легионы нежити. Неметвые, оскверняющие пустыню одним фактом своего присутствия. Ложатся под их натиском гарнизоны, сдаются города, песок пропитывается кровью павших в боях...
Встречи с Сайрусом становятся редки и коротки, и напоминают внеочередной военный совет. Первый в Круге мрачен - в руках Маркела уже три части Плаща Вампира, уже четыре города из девяти принадлежат врагам, и скоро они доберутся и до Аль-Сафира.
И неоткуда на сей раз ждать подмоги.
Зехир смотрит на кольцо, с недавних пор неизменно украшающее один из пальцев его отца, с опаской и почти что ненавистью. Вот он, тот самый артефакт, что нужен некроманту.
Впрочем, ни один из них не осуждает королеву Изабель - ни за предательство, ни за союз с Маркелом.
Мерцает в руке небольшая искорка магического света. Зехир идет пустынными, тихими коридорами некрополя, и эхо его шагов - вот и все, что нарушает тишину.
Он знает путь так хорошо, что может пройти его с закрытыми глазами. Вот и конец коридора, знакомый поворот...
Маг спускается по ступенькам вниз, в небольшой зал. Огонек из его руки поднимается вверх, летит вдоль темных стен, зажигая маленькие светильники. Из полумрака выступают очертания двух саркофагов, и мраморные статуи у их изголовий словно бы светятся в полумраке. Зехир почтительно кланяется:
- Простите, что не приходил долго.
Голос его тих и слышен едва-едва. Первый в Круге садится на пол, скрестив ноги, и начинает говорить:
- Война закончена, Сайрус. Как я и обещал вам, я освободил все захваченные некромантами Серебряные города. Архимаги говорят, что их можно будет очистить от скверны... В государстве пока - беспорядок, но я стараюсь, чтобы все стало, как прежде. Налажены связи с Иролланом и несколькими герцогствами Империи Грифона... И даже с кланами темных эльфов. Представляете, я побывал в Шио, Сайрус, и бился с самим Кха-Белехом! А еще я упокоил Маркела. Отомстил за вас... За тебя.
Он поднимается, снимает кольцо Грешников с пальца и кладет его у изножья статуи. Смотрит задумчиво на застывшие в камне черты. Зехир помнит отца совсем другим - серьезным, сосредоточенным, строгим и молчаливым. А здесь Сайрус молодой и так радостно улыбающийся... Но смотрит он все равно не на него. Голова статуи чуть повернута влево - так, чтобы встретиться взглядом со стоящим рядом изваянием Надии. Их руки протянуты друг к другу, кончики пальцев чуть-чуть соприкасаются.
Зехир долго стоит, молча глядя на своих родителей. Когда он заговаривает, голос его предательски дрожит:
- Скажи, отец, хотя бы теперь - ты простил меня?
Но мраморная статуя, счастливо улыбаясь, глядит на свою любимую и ничего не говорит ему в ответ.