И одни лишь неясные образы вокруг. Образы, отрывки, мысли, слова и лица. Тонкие, хрупкие волокна вьющихся рядом нитей. Не поймать, не удержать, не понять. Только лишь - увидеть...
Чтобы тотчас же забыть.
Ложь... или... быль...
Сон... или... явь...
Жизнь... или... смерть...
Пустыня
Песок, вокруг один только песок... Куда не глянь, расстилается бескрайняя, уходящая за горизонт пустыня. Кажется, что нет ничего живого, кажется, что весь мир - это барханы, камень и мелкие песчинки... Здесь нет дорог, никогда не проходят караваны. Тут царят тишина и покой и слышно только, как шелестят листья пальм на теплом ветру. Зеленый островок в знойной пустоши кажется чудом, маленькое царство жизни среди песчаного моря.
И, конечно же, от того и слезятся глаза: от вездесущего песка, от пыли, от яркого солнечного света, да-да-да...
Кап...
Слеза срывается с длинных, черных от туши ресниц, чертит влажную дорожку на запыленном лице, расплывается маленьким мокрым пятнышком на прозрачной вуали.
Нет-нет, это все песок, песок и ветер, нет, она не плачет. Она ведь... не умеет плакать. С тех самых пор, как стала Первой в Круге, дала себе слово - не плакать никогда. И держала его сотни лет, и сдержит и впредь!
Кап...
Все расплывается перед глазами. Сил нет. Не осталось больше, ни единой капли. Она опускается на колени, зачерпывает в ладони теплый песок, глядит сквозь непрошенные слезы, туманящие взор, как желтые песчинки сыпятся вниз...
Пустыня - ее царство. Здесь, среди безжизненного песка, теперь ее место. Она и сама отныне похожа на пустыню, такая же иссушенная... Без единой капли благословенной, дающей жизнь воды.
Уйти. Сбежать. Бросить все и уйти, пока они не поняли. Не объяснять же этим детям, глядящим на нее с таким благоговением, что она теперь пуста. Пуста, безжизненна и бесполезна, ни капли сил в ней не осталось, ни капельки маны, ни искорки магии.
Дар есть, но сил, чтобы его использовать, больше нет. Пусты невидимые вены, по которым, словно кровь, бежит внутри каждого мага Второй дар Асхи.
И даже долгожданная седьмая ступень уже не радует.
Серебряная Лига... Ее государство, ее дитя, ее жизнь. Столько лет Первая в Круге всю себя отдавала ей... Теперь - все, потеряна для нее Лига, любимая дочь. Разве можно было остаться там - такой? После сотен блистательных лет?
Магами может править только маг. Тот, в ком нет волшебной силы, не сможет вести войска в бой. Не сможет войти в Гильдию, не сможет поставить оттиск силы, как печать. Ничего не сможет.
Магия для Сайрус - суть жизнь. И она отдала свою жизнь за любимое дитя. За Аль-Сафир, за могущественные заклинания, спасшие город. Ее город, ее народ, ее сына.
Армии противников были слишком велики. Они бы не выстояли. Они бы проиграли. И Сайрус прочла заклинания, почти что самые могущественные из всех известных. Два разом - никто и никогда так доселе не делал. Прочла, отдав всю себя, все свои силы, до дна, до последней капли, выжав досуха всю ману, что была внутри нее. Прочла, зная, что так нельзя. Зная, что даже если она не израсходует энергию души и останется в живых, то волшебная сила может уйти... и никогда не вернуться больше.
Так оно и случилось.
А маги, молодые, глупые, так ничего и не поняли. "Зачем ты уходишь, Сайрус?" Как объяснить тебе, сын, зачем? Разве наберешься сил сказать что ты, великий герой и самый могущественный маг, теперь - никто, ничто, иссохшая пустыня?
Спасти то, что дороже тебе, чем жизнь...
Отказаться от всего. Потерять все.
Сар-Сайрус сидит на песке, в далеком оазисе, у самой окраины Южной пустыни. Она снова и снова зачерпывает песчинки в ладони, поднимает руки, глядя на то, как струится песок между дрожащих пальцев. А в зеленых глазах стоят слезы...
И не осмеливаются капать вниз.
Благословение
Стены здесь - тесное переплетение побегов плюща меж стволов высоких деревьев, крыша здесь - шумящая где-то в вышине густо-зеленая листва, а трава под ногами мягче, чем лучший из сотканных в Серебряной Лиге ковров. Ключ бьет посреди поляны, и вода в нем чиста, свежа и приятней на вкус, чем самое изысканное вино. Источник этот - гордость эльфов, дар Силанны, и не каждый из жителей Ироллана был одарен честью испить хотя бы один глоток священной влаги, а что уж говорить о смертных детях других Драконов... Говорят, что если король эльфов при ясной луне зачерпнет этой воды своими ладонями, а верховная жрица освятит молитвой, то в серебряной чаше можно будет увидеть прошлое, настоящее и будущее, глазами самой Силанны.
Впрочем, сейчас стоявшие у священного источника Аларон и Исиль едва ли сумели бы сотворить зеркало богини. Ибо согласны и гармоничны должны быть мысли короля и жрицы, чисты помыслы и спокойна душа.
Прикушена губа, раздраженный, гневный взгляд, сжаты кулаки, громче, чем следовало бы, звучат взволнованные, резкие голоса... Двое спорят, давно и ожесточенно:
- А я говорю, казнить!
- Так нельзя поступать, это... это против всех законов, противно Силанне! Одумайтесь, Аларон, прошу вас, в вас говорят гнев и злоба, и не должно королю...
- Не тебе указывать мне, что должно, а что нет! Друидов своих готовь! - зло, совсем не по-эльфийски огрызнулся правитель светлых.
- Они не согласятся...
- Так заставь!
- Но не существует обряда расторжения...
- Придумайте! Или мне звать магов? Эти-то любой обряд изобретут и проведут!
- Не будет в том, что вы замыслили, ни капли гармонии...
- Гармония, гармония! Ну, и куда нас твоя гармония завела? Мне эта гармония чуть было жизни не стоила! - Аларон зло отвел в сторону ворот своей зеленой туники. На светлой коже алел неглубокий, совсем еще свежий порез. - Силанна, говоришь, благоволила этому браку, да? А когда будем отпевать тех, кто сегодня ночью погиб от рук наших темных собратьев, ты это тоже скажешь?
Исиль опустила глаза.
А ведь все начиналось так хорошо. Брак Аларона и Велдрин Валшарен, объединение сперва крупнейшего клана темных эльфов и Ироллана, а затем, глядишь, и всей сотни лет враждующей нации. Действительно, давно пора детям Силанны перестать убивать своих собратьев. Да, у них разная вера, но одна кровь, одна суть.
Так говорили друиды, убеждая Аларона. Пора уже оставить вековые разногласия, смирить ненависть. Силанна будет рада, если вместо смерти воцарятся мир и любовь. И такие же слова принес вестник от темных эльфов - Маласса благоволит браку.
Валшарен оказалась... красавицей. Ослепительной, завораживающей, притягательной, прекрасной. И прекрасной вовсе не той, обычно присущей подземным жителям темной, порочной красотой. Ее можно было любить, а не вожделеть. В робкой улыбке пухлых губ, в шелковистом водопаде темных волос, в мраморно-бледной коже, в глубине аметистовых глаз, обрамленных длинными ресницами, жила - гармония...
И изначально скептически настроенный король эльфов, увидев Велдрин Валшарен в первый раз, сразу же раскрыл ей свое сердце. Поверил чарующей красоте, смущенно опущенным глазам и теплой улыбке, поверил лестным словам, забыв точно так же, как и его советники, друиды и жрицы о том, что благословение Малассы - это совсем не то, что благословление их богини. Забыв, что быть темным эльфом - значит лгать, ненавидеть, не прощать, помнить и копить в себе зло. Предавать, обманывать, мстить...
Клан Велдрин не забыл ни о прошлых разногласиях, ни о том, что войска Ироллана помогли магам под стенами Аль-Сафира. А сама Валшарен ир Сигил ир Эрин ирни Туидхана не забыла о том, что века назад один король светлых эльфов изгнал ее род с родных земель, а другой сейчас прислал к ней с предложением не своих поданных, а чужака.
Спроси у Аларона, как он спасся, он не сумеет ответить. Видимо, Силанна охраняла своего сына, не настало еще время ему погибнуть...
Он среагировал быстрей, чем проснулся и понял, что происходит. Перехватил руку - стилет, что должен был вонзиться в сердце, лишь только скользнул по груди, неглубоко оцарапав. Вывернул тонкое, хрупкое запястье - злое шипение сорвалось с губ, изящные пальчики выронили оружие, оно упало на пол, едва слышно звякнув. Острые ногти разъяренно царапнули по лицу, но мужчина уже схватил и вторую руку, прижал к постели извивающуюся, злобно ругающуюся на своем резком языке Валшарен. Взглянул в аметистовые глаза, вчера полные тепла и смирения, а сегодня - холодной, расчётливой, непримиримой ненависти и словно бы почувствовал, как прахом истаивает все то, во что он успел уже было поверить.
- Зачем? - спросил он тихо.
Презрительно скривились нежные губы, которые ночью ласково отвечали на его поцелуи. А затем темная эльфийка страшно расхохоталась:
- Такова была воля Малассы!
И злобно плюнула своему мужу в лицо.
Пророчество
Аль-Медина... Маленький город, даже не город, а поселение при гарнизоне крепости, таких в пустыне - тысячи. Белые камни стен, светлое до белизны небо, белый песок вместо земли. Маленький островок среди вздымающихся грязно-желтых, выбеленных ветром и солнцем скал. Последний перевал в горах между южными и северными землями Серебряной Лиги.
Весь север государства магов принадлежит некромантам. И они не намерены останавливаться, их марш по пустыне быстр, четок, стремителен и победоносен. Позабыв про свои былые разногласия, они все объединились против общего врага. Отомстить, раздавить, сломать, уничтожить магов!
Непримиримо горят глаза живых, холодное пламя пылает в очах немертвых.
Ненависть движет ими, ненависть и жажда мести. Ложатся под их натиском гарнизоны, сдаются города, падают на иссушенный песок парящие в небесах крепости, горят в магическом огне. В руины вновь обращается то, что с таким трудом сохранили и подняли волшебники из обломков Семи Городов, своей великой империи...
И маги отступают. Огрызаются отчаянно, пытаются дать отпор, но неизменно терпят поражение за поражением. Пал Хиким... Взят Кадашман... Огнем пылают руины Азхара... Сдан почти без боя гордый Язар...
Некроманты торжествуют. Им сопутствует удача, у них талантливый генерал. Еще бы, сам Сандро, один из лучших учеников Белкета, ведет войска в бой! Его силы не знают границ. Армия его нежити растет с каждым днем. Тихим шепотом говорят, что Сандро непобедим. Еще бы! Ни в гражданской войне, ни сейчас, он еще не потерпел ни одного поражения.
Сандро умен, хитер, расчётлив и безжалостен. Он истинный, совершенный некромант. У него нет слабостей, он никогда не идет у ничтожных человеческих чувств на поводу. Ох, помнят все, какую блистательную победу одержал он над Яфайей... Уже который Первый в Круге пал от его руки. Как обычно, трясся перед смертью от страха, молил о пощаде, но Сандро одним взмахом боевого посоха перечеркнул его жизнь. Так же, как до этого сотни, тысячи других.
Говорят, Сандро даже могущественней, чем Белкет. А то и чем сам Сар-Илам...
Он отличный тактик и превосходный стратег. Порою кажется, что он читает мысли врага - иначе откуда ему знать, как расставить войска, кого отправить в резерв? На самые смелые, самые отчаянные выходки магов он легко находит управу. И его тысячники уже не спрашивают, зачем отправлять всех лучников на левый фланг... Или зачем держать всех до единого темных рыцарей в резерве... Или зачем поставить вампиров в центр, ведь разобьют их механические конструкты магов, легко разобьют!
Но отчего-то каждый раз оказывается так, что неожиданная тактическая выходка Сандро оборачивается залогом победы. Словно бы он читает мысли противников... или умеет заглядывать в будущее.
И вот - Аль-Медина. Последний перевал, последний гарнизон. Взять его будет просто, бывали битвы и посложней. Даже нет смысла держать городок в осаде, и потому Сандро командует готовиться к бою. Штурм на рассвете. Крепость стоит на земле, поэтому он даже не утруждает себя разработкой особого плана боя. Все как всегда: личи и скелеты прикрывают наземные войска, призрачные драконы атакуют с воздуха, чародеи-некроманты держат магическую защиту и пытаются пробить охранные заклинания магов, вампиры стараются устранить заклинателей, что будут прятаться за стенами. Немертвые прекрасно знают, что им делать. Ну а сам Сандро, как обычно, найдет очередного командующего войсками магов, который трусливо спрячется за спинами своих умирающих солдат или забьется в какую-нибудь дыру, и уничтожит его.
На утреннем построении Сандро говорит то же самое, что и обычно:
- Я видел нашу победу.
И войска ему верят, а восторженные голоса живых сплетаются с хрипом немертвых в едином выдохе:
- Во славу Асхи!
Все уже готово, лишь только отдать приказ о наступлении... Но тут герольды приносят новость: неслыханно, но маги открыли ворота крепости! Сандро, услышав это, усмехается и кивает:
- Разумеется.
Все в точности так, как он видел. Картины будущего, что он вызывает пред своим мысленным взором, всегда воплощаются в жизнь.
Он владеет тайной, не известной, наверное, больше никому в этом мире. Шестая ступень Пути Познания - вот залог его бесчисленных побед. Путь Познания - это то, что возвеличило Сар-Илама над остальными живущими, и Сандро уже не первый десяток лет идет по нему, никому не открывая, какими знаниями обладает. Он видит будущее. Он знает, что будет, наперед. Он уже предвидит, что новый предводитель волшебников бросит ему вызов... Его расчёт ясен - победи предводителя, и армия нежити потеряет свое сердце и голову. Ну, или по крайней мере, сильно ослабнет и придет в беспорядок. Но Сандро видел и знает, что все будет наоборот, что он одержит над дерзким магом верх, а потом скомандует наступление, и войска волшебников снова обратятся в бегство.
Сандро видел свою победу, поэтому он без страха подъезжает к стенам. Конь нетерпеливо переступает с ноги на ногу, ветер осторожно колышет полы черной мантии, сияющие огнем немертвых глаза вглядываются в приближающегося всадника из-под низко надвинутого капюшона. Некромант посмеивается про себя: на боевом слоне, в кресле восседает низенькая, полненькая фигурка. Докатились, маги! Раньше их предводители хотя бы издали напоминали воинов... А этот! Ох, постойте-ка постойте... Это что... женщина?
Сандро усмехается еще раз, вглядывается повнимательней. И точно, на слоне, в богато изукрашенном кресле сидит не мужчина, а женщина. Лицо ее, по обычаю магов, скрыто тонкой вуалью, волосы спрятаны под ярким шелковым платком, на запястьях, едва виднеющихся из широких, искусно расшитых рукавов платья, блестят крупные, тяжелые браслеты. У правой руки приторочен боевой посох - изящное движение пухленькой кисти, и оружие ляжет в маленькую ладонь.
По причудливому навершию посоха, да по необычно ярким, зеленым глазам, Сандро узнает мага, что едет ему навстречу:
- Сайрус, мое почтение... - издевательски-учтиво кланяется он, не спешиваясь. И добавляет. - Что, совсем худо у магов с войнами?
- Приветствую тебя, Сандро. Да уж, бывало и получше, - женщина не отводит глаз, смотрит вызывающе-пристально. - Ты же знаешь, зачем я здесь?
- Хочешь предложить честный бой, не будешь прятаться? Что ж, похвальная смелость, интересное безрассудство... Предлагай, - тонкие губы изгибаются в торжествующей улыбке. - Я видел свою победу.
Порыв тревожного ветра бросает песок в лица, треплет яркий шелк платья. Сайрус глядит на некроманта без искорки страха и сомнения:
- Я тоже видела твою победу, немертвый, твою победу... и мою смерть. И то, что твои войска сотворят с моей страной.
Зеленые глаза волшебницы смотрят прямо в лицо-череп. И Сандро, вот странно, чувствует себя очень неуютно под этим пристальным, сияющим уверенностью взглядом. Она знает, она... видела? В медленно, ровно стучащее сердце робко колет иголочка неуверенности. Но как, это же величайшая тайна, не может же и она... А впрочем, это не важно. Ощущение истаивает, сменяясь привычной верой - в непобедимость война, несущего волю Асхи. Она не могла ничего видеть, а если и обладает пророческим даром, то не таким, как у него. Путь - это тайна. О ней никто, кроме него не знает. А если Сайрус тоже видела свое поражение и не отступила, ей же хуже.
- И что же ты тогда делаешь здесь, женщина? Ушла бы, бежала, спасла свою жизнь!
- Нет, - под тонкой прозрачной вуалью пухлые губки Сайрус расползаются в спокойной улыбке. - Ты еще не взял надо мной верх.
Новый порыв, солнце слепит глаза, где-то в небесной вышине тревожно и протяжно кричит какая-то одинокая птица. Конь всхрапывает и делает шаг назад. Сандро одёргивает поводья и, чуть повысив голос, говорит:
- Видения не лгут! Будущее не изменить!
- А кто-нибудь, когда-нибудь - пробовал?
Ответом ей было напряженное молчание. Сайрус улыбается снова:
- Нет, Сандро, еще никто и никогда. А напрасно, ведь будущего - нет. Мы творим его сами.
Ветер подхватывает ее высокий голос, и слова звенят над полем грядущего боя, неся в себе надежду и уверенность в души отчаявшихся уже магов:
- И мне плевать, что ваши силы превосходят наши многократно. И мне плевать, что мои люди измотаны, а ваши не ведают усталости. И мне плевать, что до сих пор вы раз за разом одерживали над нами верх, а ты слывешь непобедимым. Молитесь своим богам, просите победы, верьте в то, что они вам являют, верьте, что они все решили за вас! А я не отступлю. Я отдам свою жизнь и жизни всех, кто стоит за моею спиной, но вырву победу из твоих костлявых пальцев, слышишь, вырву! Дальше Аль-Медины вам не пройти. А твои кости, немертвый, запорошит песок. Я докажу, что сама владею своей судьбой!
И глядя в ее зеленые глаза, полные высокомерной уверенности, Сандро в первый раз в своей жизни чувствует... страх. Да, он был самым могущественным из учеников Белкета. Да, его армия слыла непобедимой. Да, он обладал властью над пространством и временем...
Но эта маленькая, бесстрашная женщина, смело глядящая в лицо своей смерти... Первый маг, не стремящийся спасти свою драгоценную шкуру, а готовый отдать свою жизнь за Серебряную Лигу.
Тревожный порыв ветра швыряет в лицо горсть белого песка.
- Я бросаю тебе вызов, Сандро, - тихо и уверенно говорит Сайрус, спешиваясь. - И всем видениям, всем богам вопреки, я одержу над тобой верх.
И берет в руки свой боевой посох.
Белый песок, раскаленный ветер, невыносимая жара пустыни. Ясные светлые небеса, ни единого облачка. Две фигуры стоят друг против друга. Высокая, худая, в просторном черном балахоне и маленькая, вся укутанная в пестрые, яркие шелка. За спиной мага - белые стены Аль-Медины, за спиной некроманта - огромная армия нежити.
Сандро, отбросив все сомнения, атакует стремительно, на его стороне сила, выносливость, скорость. Это глупости, он тысячу раз побеждал магов, и победит в тысячу первый. Волшебная стрела, чтобы отвлечь противника, проклятье, еще одно точечное заклинание, уже скорее на удачу, и стремительный рывок вперед, резкое сближение дистанции. Разворот, росчерк, подсечка, широкий замах - острое навершие рассекает тонкие шелка просторного верхнего платья, но не достает до тела противницы. Предводительница магов оказывается на диво проворной, успевает уйти от выпада. Она не атакует, обороняется: быстрые заклинания Сандро рассыпаются ворохом искр, ударившись о ее щит. Просто щит, даже не Зеркало... Бережет ману, знает, что он сильней. Даже отбив удар, не делает ответный выпад, уходит в оборону. Некромант усмехается, атакует снова. Взлетают яркие рукава, глухо ударяется посох о посох, мастерски блокируя серию ударов. Выпад! Но Сандро уже отскакивает назад, увеличивая дистанцию, выбрасывает руку вперед. С сухих костлявых пальцев срываются слепящие искры заклинания, чтобы разбиться о торопливо выставленный щит. Одна пробилась-таки, едва царапнула по плечу, но маг даже внимания не обратила: мелочь!
Пауза, секундная передышка. Сайрус, раскрасневшаяся, с глазами, горящими небывалым возбуждением и азартом, дышит тяжело, приоткрытые губы кривит упрямая ухмылка. Маленькие ручки сжимают посох, слепящее солнце весело блестит на гранях ее украшений. Сандро - высокая, грозная черная тень - нависает над ней, словно призрачный дракон над гремлином. Они просто, оценивая противника, смотрят друг на друга - мертвенно-зеленое, давящее сияние разбивается о ясную изумрудную прозелень - а потом некромант снова атакует.
Звенят монисты в тяжелых косах, ветер развевает полы черного плаща, поднимается от земли растревоженная белесая взвесь, оседая на одеяниях сражающихся. Сандро не торопится, он уверен в своей победе. Сайрус замкнулась в глухой обороне, следит бдительно, легко отражает выпады, встречает магическим щитом все направленные в нее заклинания. У нее отменная реакция; даже странно, что такая невысокая, полненькая женщина ловчей и изворотливей, чем большинство из встречавшихся Сандро магов.
Но все равно ей не равняться с ним. Пропускает выпад, получает тычок - эх, жаль, не боевой частью! - падает назад, не выпуская верного оружия из рук, подставляет посох под мощный удар, что должен был раскроить череп. Ловко бьет снизу вверх, и тут же - ножкой, обутой в сафьяновый сапожок, прямо в колено. Сандро, выругавшись, отступает, небрежно опершись на посох, внимательно глядит, как маг торопливо поднимается на ноги. Вуаль сбилась на бок, из-под платка видны растрепавшиеся, покрытые белой пылью прядки... Надо отдать ей должное, искусна, искусна. Не зря ведь он о ней слышал.
Некромант бросает быстрый взгляд в небо. Солнце уже почти в зените... Поиграли, повеселились, и ладно. Пора заканчивать, хватит с ней возиться.
Он вдруг пропадает с глаз Сайрус - только взвихрилась легкая белая пыль на месте, где он стоял - и возникает у нее за спиной. Лишь чудом успевает женщина увернуться от обрушившегося на нее удара, скользит посох вниз по древку, оружие Сандро срывается, вскользь оцарапывая ногу. Быстро тяжелеет и темнеет от крови нежно-лиловый слоистый шелк, но вот удивительно, в глазах мага нет страха, только досада. Следующие выпады она отражает играючи, привычно отступает, уходя все дальше назад и оставляя за собой алые капли на слепяще-белом песке.
Странно, обычно маги паникуют, видя, как он перемещается без использования традиционных артефактов. Это сбивает их с толку: всегда пугаешься, когда сталкиваешься с тем, что считаешь невозможным... Сандро не переставая нападать, осторожно проверяет окружающее пространство - нет, мир все так же текуч, плавен и податлив его воле, никто не вмешивается, подобно ему, в устоявшийся ход вещей.
Он пробует переместиться еще раз, но хитрая девка, уже поняв, что к чему, поднимает вокруг себя барьер из лезвий, и он едва успевает, появляясь вблизи нее, отвести от себя удары вырывающихся из земли клинков. Власть над пространством - это не только телепортация... Некромант отступает на шаг, перебрасывает посох в левую руку, резко взмахивает кистью - рассеивание. Что же, Сайрус, если ты смекнула с телепортацией, давай попробуем чего-нибудь еще интересней.
Сандро замирает на миг, беря под контроль разума небывалую власть, заставляя, подчиняя своей воле то, что напрасно мнят неизменным невежды - время. И - вперед, сквозь застывающий серым туманом воздух, к яркому пятну впереди. Мелькает смазанным росчерком мир вокруг, Сандро торжествующие размахивается, зная, что ни одному человеку не угнаться за ним, когда он вот так вот сжимает в силках своей воли само время.
Посох бьет по коленям, выбивая землю из-под ног. Сайрус падает, растекаются по белому песку яркие шелка, падает платок с головы. Быстрее, чем успевает человеческое сердце сделать удар, быстрее, чем легкая ткань опускается на землю, острое навершие торжествующе ударяет сверху наискось, от плеча через все тело, разрывая плоть и ломая ключицы...
И проваливается в пустоту, не встретив сопротивления.
Сандро едва не теряет равновесие, делает шаг вперед. Куда и как подевалась Сайрус? Неужели... Неужто... Осознание собственной ошибки обжигает, он разворачивается стремительно, делая широкий круговой замах и выставляя щит...
И чувствует, как пронзает спину острая боль. Удар, невозможный по силе удар смял ребра, перебил позвоночник и, будь Сандро простым человеком, он бы уже умер.
Серая взвесь осыпается, растворяясь, мир снова обретает краски, время начинает свой обычный бег. Шелковый платок с головы Сайрус наконец-то ложится на землю. Посох выпадает из слабеющих рук, Сандро опускается на колени, падает вперед, опирается на дрожащие руки. Нет, нет, быть такого не может, он сейчас... Осколки костей впиваются в плоть, рвут тело болью, переломанные ребра не дают вздохнуть.
Уйти, бежать, исчезнуть...
Но - нет, всегда раньше послушное воле пространство застыло враждебной, безжизненной маской, не отпускает, не пропускает, не дает уйти, словно бы кто-то держит мир и не позволяет ему использовать свою над ним власть.
Он слышит шум за спиной - Сайрус устало оседает на землю, с тихим шорохом падают на белый песок капли, пустыня жадно пьет их кровь...
А в голове бьется одна единственная мысль - как же так? Он же... Он же видел свою победу и ее смерть! Так почему же он сейчас на земле, на коленях, поверженный, судорожно силящийся сделать хотя бы один вдох, отрезанный от всех тех великих сил, что прежде верно служили ему? Неужто и она обладает таким же могуществом? Он все еще отказывается в это верить. Невероятно, невозможно! Он был уверен, что к нему в руки попал единственный экземпляр "Откровений"!
Сайрус за спиной стонет, тяжело опираясь на посох, поднимается на ноги, сплевывает.
- Что, выродок немертвый, и не предполагал, что не один такой путевый, а? - хрипит она, и Сандро кажется, что он видит, как пухлые губы, алые от крови, торжествующе ухмыляются.
Битва при Аль-Медине стала переломной в войне Сломанного Посоха. Там, под стенами маленького городка, маги впервые дали некромантам отпор. Наступление армии немертвых было остановлено... А всего через два года война уже ступила в пределы Хереша, и Маахир совершил свой победоносный гамбит.
Его имя будут восславлять в веках, называть героем и спасителем, потому что без его подвига волшебники и впрямь не одержали бы победы.... А еще все будут помнить, что именно Сайрус в первый раз взяла над некромантами верх, остановила их шествие по пескам пустынь.
Невысокая, полненькая, уверенная в себе женщина.
Всего лишь отказавшаяся верить, что ее судьбу может решить кто-то другой.
"Я рядом"
- Мойе!
- Нет, мое!
- Нет, мойе, даи-и-и!
Слышится треск разрываемой бумаги, один из малышей, мальчик, шлепается на пол, держа в руках половину книжки. В глазах второй, девочки, тут же набухают слезы, катятся вниз по щекам, крупные и горькие:
- Ма-а-а-а-а-ам!
- Лита, Мелис! Ой, горе вы мое, ну что вы на сей раз не поделили?
Из соседней комнаты появляется женщина. Высокая, красивая, в дорогом платье. В волосах у нее - тяжелая тиара, длинные темные пряди заплетены в толстую косу. Девочка, рыдая, показывает оставшуюся у нее в руках половинку книжки с яркими картинками. Мальчишка уже встал, стоит, насупившись:
- Она мне посмот'еть не дава'а!
Женщина тяжело вздыхает, садится рядом с девочкой на диван, усаживает мальчика на колени:
- Послушайте меня, вы, неугомонные. Я завтра ухожу...
- Войевать? - вдохновленно спрашивает мальчик. Девочка рыдает еще сильней, вцепляется матери в рукав, заливая легкий шифон слезами.
- Воевать. А вы тут остаетесь без меня. За вами будет присматривать Асия... И обещай мне, Мелис, что больше не будешь поджигать ее туфли.
- Но вы одну вещь должны понять. Что пока меня не будет, вы должны друг за другом присматривать. Не ругаться из-за книжек и игрушек, не лупить кулаками из-за того, что что-то снова не поделили... Следи за братом, Лита, а то его проказы до добра не доведут. Защищай сестру, Мелис - она девочка, а ты у нас мужчина, сильный. Ты должен о ней заботиться, а не книжки рвать. Будьте всегда рядом, вы друг за друга в ответе. Как следует себя ведите, мне ветер все расскажет. Вы же не хотите, чтобы мне пришлось из-за вас краснеть?
Близнецы тихо и недовольно сопят.
- Не уходи, мам... - наконец, вздыхает Лита, прижимаясь щекой к руке матери.
- Всех-всех. Победим, и обязательно вернусь. Обещаю. И первым делом, как вернусь, куплю вам две вот такие вот одинаковые книжки... Договорились?
Близнецы согласно кивают. Девочка взбирается на диван с ногами, тоже обнимает шею матери, прижимается к груди. Джора гладит детей по одинаковым светло-русым головкам, глядит в окно, улыбается грустно...
Лита снова роняет слезы, а Мелис кусает губы, чтобы тоже не расплакаться.
- Что это?
- Ну ты открой.
Треск раздираемой бумаги.
- Ох... Это та самая книжка, да?
Мелис улыбается смущенно:
- Ну... да. Я сегодня зашел в магазин, увидел и... вспомнил почему-то. Она же нам так нравилась. Ну и... принес.
Лита беспомощно смотрит на подарок. Поднимает глаза на брата, сглатывает тяжело, протягивает ему детскую книжку и тоже улыбается, растерянно и горько.
- Я дурак, да? - спрашивает он, перелистывая страницы с яркими картинками.
- Еще какой, - вздыхает девушка. - А почему не две-то?
- Да потому что мне книжки нравились только из-за того, что ты их читала, - признается Мелис. Девушка качает головой и тихонько смеется.
Близнецам уже лет по тридцать, но детскую книжку они смотрят все равно, целый вечер. Лита читает сказки вслух, Мелис лежит на ковре рядом с ней, периодически заглядывая под локоть сестре, чтобы разглядеть очередную картинку.
***
- Лита бинт Джора, у меня к тебе серьезный разговор. Задержись, пожалуйста.
- А я?
- А ты, Мелис, можешь быть свободен.
- Да, господин Келлор, - поправляет сумку на плече юноша. Бросает сестре:
- Я тебя в коридоре подожду.
Та кивает. Брат вслед за остальными учениками выходит из кабинета. Лита стоит у своего стола, вся взволнованная и раскрасневшаяся. В Келлора она уже влюблена, давно и безнадежно, но тот пока еще об этом не подозревает.
- Лита, объясни мне, пожалуйста, вот это.
На стол ложатся два свитка. Один исписанный строчками наклонных закорючек, чуть уходящих вверх, на другом жмутся друг к другу пляшущие, мелкие буковки.
- Это моя и Мелиса работы, - еле мямлит она.
- Твоя и Мелиса?
Девушка кивает.
- А если вот так?
Келлор проводит рукой над одним пергаментом... И вот чудо, косой почерк распрямляется, превращаясь в прямые мелкие буковки.
- Точно твоя и Мелиса? Может, две твоих? - усмехается преподаватель. Лита вздыхает. Ну вот, видимо зря надеялись, что никто не замечает...
- Я не знаю, что меня больше возмущает. Что ты делаешь за брата все работы, то, что этот оболтус не желает даже сам переписать готовый текст, или то, что вы пытаетесь обмануть взрослых магов. Обманывать как минимум нехорошо... И что твой брат будет делать на экзаменах? Ты разучишь заклинание иллюзии?
- Я так и хотела, - признается Лита. - А то он провалит половину предметов и его выгонят.
- Магов не выгоняют из Академии, Лита, - улыбается Келлор.
Та облегченно вздыхает.
- Чтобы больше я такого не видел, - указывает преподаватель на пергамент. Девушка торопливо кивает, длинные русые косы смешно прыгают в такт кивкам.
- Лита, какую специализацию ты хочешь выбрать? - спрашивает преподаватель, когда ученица уже берется за ручку двери. Он ожидает ответа из ряда: "Еще не знаю, господин Келлор, а вы могли бы что-то посоветовать?", но Лита отвечает весьма уверенно:
- Боевая магия, господин Келлор.
- Боевая магия, стихийники, наша кафедра? Очень странно для девушки... Ты не думала, к примеру, о школе иллюзий, раз уж они у тебя так неплохо выходят? Или хотя бы о школе призыва?
- Боевая магия нравится Мелису, - говорит Лита так, как будто бы это должно все объяснять.
Келлор усмехается, качает головой.
- Ну, чего? - подозрительно спрашивает сестру в коридоре Мелис. Та вздыхает:
- Придется тебе, похоже, самому все писать. Догадался.
Юноша разочарованно стонет. Близнецы идут к лестнице, Мелис забирает сумку у сестры, та благодарно ему улыбается.
***
- Эй, ты!
Старший ученик оборачивается:
- Чего тебе?
- Еще раз на Литу так посмотришь, будешь фонарем сверкать. А если тронешь, пальцы переломаю, понял?
- Ой, уже прям описался от страха, - смеется тот... и получает со всего размаху в челюсть. Мальчишка ниже его на полголовы и младше невесть на сколько лет, но его это, похоже, совершенно не смущает. Ученик выпрямляется, осторожно трогает разбитую губу, озабоченно глядит на алую кровь на своих пальцах. Переводит взгляд на презрительно щурящегося мальчишку:
- Сильно...
И делает легкий круговой жест рукой. Каменные плиты пола тут же вздымаются вверх, лопаются, разбрызгивая в стороны острые осколки. Гибкие обсидианово-черные плети вырываются из-под земли, захлестывают лодыжки юноши и поднимают его в воздух. Сумка падает на пол, из карманов сыпятся монетки и прочая дребедень, а синяя ученическая мантия смешно задирается до пояса, шаровары тоже съезжают почти до колен, приоткрывая худые лодыжки. Мальчишка извивается, ругается и дергается, но не может высвободиться из каменного захвата.
- Выучись контрзаклятьям, прежде чем со старшими за девушек соперничать, - миролюбиво треплет его по щеке уже почти что настоящий маг.
- Только притронься к сестре, убью! - злобно шипит тот, так и сяк изворачиваясь. С его дрыгающейся ноги слетает ботинок, шлепает ойкнувшего старшего по голове и улетает куда-то в темноту коридора.
- Ишь ты, - глядит на юношу тот уже куда уважительней. - Сестру, значит, защищаешь?
Тот сердито кивает, держа руками так и норовящее сползти до подбородка одеяние.
- Во-первых, тогда тем более учись магии, силой тут никто споры не решает. Во-вторых, от всех ты ее все равно не защитишь. А в третьих, я, кстати, понятия не имею, о ком мы все время говорим.
- Ты с ней в библиотеке сегодня за одним столом сидел, - сообщает Мелис. Старший закатывает глаза:
- О Сар-Илам великий, я же только попросил ее поделиться чернилами!
И смеется совершенно беззлобно, снимая заклятье.
***
- Это что такое?
Мелис и Лита развешивают выстиранное белье. У юноши в руках - туника. Белая, расшитая тонким серебряным узором по вороту мужская туника.
Мелис практически не носит белого. Ну и, в любом случае, это не его вещь.
Лита забирает одежку, встряхивает ее, вешает и отвечает невозмутимо:
- Туника Келлора, что же еще, по-твоему?
- А носков его там нет, а?! - возмущенно встряхивает корзину с мокрыми тряпками Мелис.
- Нет. Мы вчера попали под дождь, когда он провожал меня домой. Ну, я и сказала, чтобы он зашел и переоделся.
- Зашел? Переоделся? - возмущению брата нет предела.
- Да. Мы промокли насквозь. Я дала ему твою тунику... и плащ. Что тут такого? Увидимся, вернет.
- Ну, знаешь... - выдыхает тот возмущенно. Девушка слезает со стула, складывает руки на груди:
- Я ничего не говорю, когда ты приводишь домой девушек. Я сижу где-нибудь в библиотеке и не отсвечиваю, пока очередная бездарная девка стонет так, что я не могу нормально читать! Почему я спокойно реагирую на то, что ты с кем-то встречаешься, меняя девушек чаще, чем я - платья, а ты возмущаешься, узнав, что мужчина, которого я люблю, зашел к нам в дом? Он, между прочим, не в первый раз это делает.
- А я почему ничего не знаю?
- Чаще дома ночевать нужно, - ровные губки ехидно ухмыляются.
- Ты... вы... ты с ним еще и спишь, что ли?!
- Мелис, - девушка вздыхает, говорит, глядя на брата исподлобья. - Я так же, как и ты, уже четыре года как совершеннолетняя. Мы с Келлором встречаемся уже неведомо сколько времени. Ты что, всерьез думаешь, что мы просто держимся за руки и говорим о книжках?
- Но ты... я думал... ты расскажешь... - растерянно говорит тот.
- О чем? Зачем? Чтобы ты орал, вопил, возмущался и грозился надавать ему по роже за то, что он осмелился ко мне прикоснуться? Брось, братишка. Я вообще считаю это неправильным, что должна прятаться, как школьница, и посылать ему записки: "Приходи, Мелис сегодня снова не ночует дома"... И знаешь... Я думаю, что скоро уйду к нему. Насовсем.
- Куда уйдешь? - снова выходит из себя Мелис. - В комнату преподавателя при Академии, что ли?
Лита пожимает плечами:
- Нет, конечно. Домик какой-нибудь можно купить на окраине, или несколько комнат в башне, например, в восточном полукруге...
Мелису многое хочется сказать и сделать. И швырнуть куда-нибудь дурацкую корзину, которую он все так же держит в руках, и врезать как следует Келлору, и наорать на Литу, и спросить у нее растерянно: "А я, а я-то как же?"
Но тут раздается стук в ворота. Близнецы переглядываются, Лита недоуменно качает головой и идет открывать. Она возвращается вскоре, держа в руках скрепленный печатью свиток. На воске знакомый оттиск: четырехлучевая звезда и полумесяц.
- Голем, почтовый, - поясняет девушка, ломая печать и пробегая глазами по строчкам. Поднимает взгляд, смотрит на Мелиса недоуменно и растерянно.
- Ну, чего там?
- Нас с тобой... вызывает к себе Сар-Сайрус, - говорит та.
И у брата отчего-то становится тревожно на сердце.
***
Мелис спеленат по рукам и ногам зачарованными цепями, окружен заклинаниями - переплетаются, мерцая, вытягивающие ману и блокирующие магию чары. Глаза его щурятся, так и горят презрением, а губы кривятся в вызывающей ухмылке.
Лита стоит рядом, но глядит не на него - внимательно следит за работой магов, вычерчивающих на земле сложный узор ритуального круга.