Аннотация: Когда на башне бьют часы - все спят. К тем, кто не спит, приходит Дед Лайн и стирает их из реальности. Смывает, как дождь - дома и машины. А Дед Лайн стирает людей. Вроде, как ластиком.
Когда на башне бьют часы - все спят. К тем, кто не спит, приходит Дед Лайн и стирает их из реальности. Смывает, как дождь - дома и машины. А Дед Лайн стирает людей. Вроде, как ластиком.
Правда, кто-то говорит, что Дед уводит не-жильцов в другое измерение. А еще кто-то - что превращает их в призраков.
Но никто ничего не знает точно. Поэтому так страшно...
...Ночь шла попятам.
Дим усилил бег, хотя казалось быстрее бежать невозможно. Тошнило - потому что страх омерзителен по своей природе, а Дим брезглив...
Очнулся он уже стоя посреди спальни и понял: всё, он не успел - минутная стрелка дрожала в миллиметре от верхней отметки на циферблате.
На краю персонального апокалипсиса Дим поразился и успокоился оновременно, что Ланка в халате мирно сопела у стены. Он сделал к ней шаг... Но испугался, что может приманить к Ланке Деда. Быстро поковылял обратно в прихожку. Толкнул дверь в кухню с топчаном и увидел собственные пальцы, вымазанные красным, - косуха-то мокрая совсем не от пота.
Раздался первый бой часов. Звук оказался похож на скрежет плохо смазанной двери. Дим представил, как она открывается - там, в небесах, далеко над площадью; как из растворяющегося проема тянет кладбищенским холодом.
- Финита, - сказал он вслух почти с облегчением. И рухнул, где стоял.
* * *
- Сознание потерял, потому и спасся...
Дим очнулся на топчане. Сквозь смеженные ресницы он увидел, что Ланка у стола аккуратно нарезАла сыр. Временами она дула через нижнюю губу на непослушную челку или нервно смахивала ее тыльной стороной ладони. Знакомый жест. Диму стало хорошо.
Рядом с Ланкой сидел Нибелунг. Он с присвистом тянул из чашки чай и рассуждал:
- Крови из него вышло много. Когда ему пика под ребра воткнулась, я сразу подумал: у торгачей удар сильный, косуха не кольчуга - не выдержит. А он на месте крутанулся, пику в сторону, и - дальше их мочить. Я и решил, что обошлось... А тут на меня каракатиц сбоку вылез. Прикинь? Орет, как стадо слонов. Глаз кровью налитый. Жало из зада торчит. Лапы по бокам извиваются. Представь? Я ж, как всегда в таких случАях, трубку зарядил да и пыхнул. Ты знаешь, как я пыхчу? Ого сколько времени ничего не видать было! Только дым. И стонет кто-то. Потом рассеялось. Смотрю, каракатиц вроде как дохлый валяется. Торгачи побитые лежат. Дима нету. Значит, думаю, спать побег - до боя круг оставался. Я ни звать его не стал, ни искать. Домой пошел. Все ж как всегда - обычный вечер...
- А на перекрестке что? - робко поинтересовалась Ланка, подсовывая сырную тарелку Нибелунгу. Тот с готовностью причмокнул и продолжил:
- Утром, стало быть, иду - на перекрестке золотые гранки валяются. Ты ж знаешь: кто их увидит, тот с места не сойдет, пока не прочитает. А читать - быстро не уложишься, в зеркалке-то... Я испугался, думаю - зависну, кучу времени потеряю. Когда смотрю - а они пользованные! Прочтенные. Значит, выдохлись. На них всегда отпечатывается выходными данными: кто прочел и когда. Глянул - чуть не помер: Дим! За чуть-чуть до боя!
- От перекрестка до нас половина часового круга шагом... - прошептала Ланка.
- Так он, видать, бежал. И очень быстро. Потому как успел. В прихожке только сознание потерял. По лестнице за ним кровавый след тянется. А обморок - тот же сон. Даже крепче. Вот Дед его и не тронул.
Лана села на табурет и заплакала.
Дим пошевелился, чтобы дать знать, что пришел в себя. Рана почти не болела. Перевязка на боку не мешала. Только голова кружилась.
- Проснулся, - довольно сказал Нибелунг и засёрбал чаем.
Ланка посмотрела на Дима долгим испуганным взглядом. Вода в кране позади нее побежала быстрее, и Диму от этого сделалось радостно - значит, время идет и жизнь движется.
* * *
Дед Лайн - местная смерть. Имя ее что-то значило - давно и не здесь, но теперь этот смысл потерялся. Дим так и не смог ухватить его за ускользающий хвост, точно рыбу ловил голыми руками.
С каждым днем становилось трудней вспоминать, откуда он прибыл. Прежний мир казался сном. Четко Дим помнил только момент прибытия. По утрам, в безвременье, он каждый раз заново прокручивал его в голове, потому что, чем дальше, тем меньше у него оставалось связи с реальностью, и тем реальней становился окружающий абсурд.
...В тот день, под дождем, он заглушил мотор старого харлея, посмотрел на серую растяжку между двух мокрых столбов, толкнул дверь и вошел в аптеку. Что было аписано на растяжке -он не запомнил.
- Вы прибыли недавно... - скорее утвердительно, чем вопросительно сказал старый аптекарь.
- Да, - признался Дим. - Только что.
Дядька похлопал себя по многочисленным карманам чистенькой, хотя и ношенной жилетки, извлек трубку неестественного ультрамаринового цвета и принялся набивать ее, ныряя в один из двух мешочков на поясе.
- Хм... - продолжал старик с интересом. - Можно спросить, что вы чувствуете?
- В смысле? - нервно сглотнул Дим, рассматривая трубку. "Я cошел с ума", - понял он.
- Позвольте представиться, я - Нибелунг. Местный врач и аптекарь, - сообщил мужик, не обращая внимания на то, что его предыдущий вопрос остался без ответа. - А это Черра.
Он кивнул в сторону азиатской крупной черепахи в клетке-колесе рядом с прилавком. Черра лениво скребла когтистыми конечностями по дну неуклюжей конструкции. Сфера подергивалась, точно раздумывая поворачиваться ей вокруг своей оси или заставить черепаху еще постараться.
- Нибелунг, - съязвил Дим, - вы... песни поете?
- "Песни нибелунгов"? Нет, к истокам европейской литературы я не имею отношения. Меня просто все так зовут.
- Странно, - сказал Дим, - я думал, что колеса крутят хомяки. Или белки.
- А к обеду и будет белка, - кивнул Нибелунг, щелкая зажигалкой и выпуская вонючий дым. - Разогреется. Запрыгает. Да и превратится в белку.
- Че... черепаха? В белку?.. Как это - превратится? - выдохнул Дим.
- Ну, все мы в кого-нибудь превращаемся, - усмехнулся Нибелунг. - Время от времени...
Дим стянул бандану и вытер лоб, мокрый не то от дождя, не то от выступившего пота.
- Слушайте... я что - умер? - напрямую спросил он.
Нибелунг прищурился.
- Умереть у нас не так-то просто, - шепотом сообщил он, словно по секрету. - Придется помучиться. А торопиться к Деду Лайну не советую.
Дим опустился на продавленную кушетку напротив черепашей клетки.
- Скажите, - жалобно попросил он. - Как хоть называется это место? Район?.. улица?.. Понимаете, я всего лишь выехал на мотоцикле за кормом для хомяков... в зоомагазин. Пошел сильный дождь, и я заблудился среди дождевых струй. Ехал-ехал... Даже голова начала кружиться... Но когда дождь стал смывать машины и дома... Представляете?.. Я остановился. Слез с мотоцикла. Зашел в первую попавшуюся дверь... и... и вот...
- И вот вы здесь, - с удовлетворением закончил Нибелунг.
- Да.
- Ваш мотоцикл, кстати, тоже смыло.
Дим испуганно оглянулся и понял, что все так и есть, но встать и подойти к окну, чтобы проверить, оказалось выше его сил.
- Сидите, - посочувствовал Нибелунг. - Разогреется Черра - тогда встанете, пойдете на улицу и убедитесь.
Нибелунг зевнул.
- Судя по всему, вы здесь надолго.
- Почему надолго и при чем "разогреется Черра"?- испуганно забормотал Дим.
- Черра крутит колесо времени. Сейчас утро. Она не разогрелась - поэтому безвременье. А по безвременью делать вообще ничего невозможно. Разве трубку курить или на кушетке сидеть. Сейчас дождь смоет лишнее. Выступит немного другая реальность. У нас всегда так после дождя - привыкайте. Признаюсь честно, вы первый, кто попал сюда таким странным образом: приехал на мотоцикле из другого мира.
"Из другого мира... - лихорадочно повторял про себя Дим. - Выступит немного другая реальность... Все ясно - аномальная зона... Или инопланетяне какие-то... Или машина времени... Или... или что за дурь?"
- Дурь, дурь, дурь, все вокруг - сплошная дурь, - пропела Черра и повернула к нему круглую голову. Приоткрыла пасть, показала торчащие спереди огромные нечерепашьи зубы. У Дима отвисла челюсть.
"Превращается", - понял он, опасливо встал и пошел вдоль витрины, чтобы держаться подальше от сумасшедшей черепахи. Впрочем, это он сошел с ума, а черепаха не причем.
Пытаясь вернуть ощущение реальности, он принялся вглядываться в упаковки лекарств и ценники за стеклом.
- Что это у вас все по сто - и аспирин, и виагра? Просроченными медикаментами торгуем - лишь бы сбыть? Или других цифр не знаем? - от волненья голос Дима дал петуха. На самом деле, его меньше всего интересовали сроки годности и цены товара в аптеке.
Нибелунг наблюдал за Димом строго и пристально.
- Медикаменты свежайшие, а цены разные, - с досадой ответил он, - смотри внимательно: аспирин - сто драхм, виагра - сто долларов. А других цифр, действительно, не знаем. Потому как не бывает других цифр. Бывает только сто - ключ к будущему.
- Темнота! - напряженно рассмеялся Дим. - Да вы здесь считать не умеете! Вот нас с тобой сейчас в этой комнате сколько?
- Столько - ты да я, - сказал Нибелунг.
- А ты плюс я это сколько?
- Ну? И сколько?
Дим понял, что не может сосчитать.
- Хорошо. А если еще кто придет - тогда сколько будет? - не унимался он, но цифры напрочь вылетели у него из головы. Исчез сам механизм складывания, вычитания и чего-то еще.
- Да кто ж придет по безвременью? - простодушно удивился Нибелунг.
- Ты дурака-то не включай, - обиделся Дим.
- А... Точно! Забыл. Сейчас Бешеный Иллюстратор придет. Ему ж тебе дом рисовать. Всем новоприбывшим надо где-то жить...
* * *
Иллюстратор пришел и нарисовал дом на пустыре неподалеку от аптеки Нибелунга. Дим с замиранием сердца следил, как на строительном заборе возникла сначала кружевная паутина ограды. За ней проступил силуэт облупленного, местами увитого плющом серого полудома-полусарая с крышей из старого, крашенного зеленым шифера.
В целом, хороший получился дом, большой - заблудиться можно. В меру захламленный исключительно полезными вещами. Все, как Дим любил. Только на кухне здорово протекал кран.
- Это потому, что твое время - вода, - пояснил ему Иллюстратор, торопливыми штрихами прорисовывая пейзаж на оконном стекле. - Капает кран - капает время. Нет воды - нет времени.
- Не понял, - признался Дим.
- Идиёт, - беззлобно бросил тот. - Простых вещей не понимаешь. Какие ты знаешь виды времени?
- Чё?
- Кисточки через плечо! Время бывает самодельное и покупное, - объяснил Иллюстратор.
Дим слушал и наблюдал, как на немытом стекле из-под кисти потихоньку выступает Эльбрус: одна башка справа от поперечки, другая - почти симметрично - слева. Окно было пыльным, краски смешивались с пылью, создавая ощущение не грязи, а почему-то предельной естественности.
- Лохи покупают время в глянцевых упаковках, хрустальных бутылочках, в журнальчиках ни о чем, - продолжал болтать Иллюстратор, энергично работая кисточкой. - Но им все мало! Чем больше покупают, тем меньше удовлетворены. Потому что покупное время - наркотик. Мы с торгачами, что его привозят, боремся. Так они, собаки, зубы себе отрастили. Они - хуже собак. Много хуже. К тому же у них пики.
-
У вас тут война?
- У нас тут - времяпрепровождение... Так вот. Кое-кто умеет делать время сам. Таких умельцев мало, но они представляют собой весьма любопытные экземпляры. Вот я, например.
Иллюстратор заляпанной рукой снял берет и картинно поклонился.
- Как же ты умеешь делать время сам?
- Идиёт, - еще раз обозвал Дима Иллюстратор. - Я его рисую. Не заметил, да?
- Заметил. Да. Рисуешь.
"Все вокруг - галлюцинация", - сказал он себе.
Но с другой стороны, нарисованный дом - вот же! Его можно пощупать, пройтись по скрипучему, темному от времени паркету, сесть на стул, погладить шероховатую отлипающую обоину на стене... И кран протекает. А что может быть реальней текущего крана?
- У некоторых время берется само, - продолжал поучать Иллюстратор. - Из разных источников. У Нибелунга, например, Черра крутит колесо, вроде как электричество вырабатывает, а на самом деле - производит время. А у тебя будет - капающая вода.
- Ил, - тихонько позвал Дим. - Почему у меня в одном окне Эльбрус, а в другом - статуя Свободы? Они же в разных точках земного шара. Их не может быть видно в окна рядышком.
- Не знаю, - пожал плечами Иллюстратор и удивился:
- Ну и вопросики у тебя!
- Идиёт, - печально согласился Дим.
Когда Ил ушел, Дим заметил бродящую по дому девушку. Молодая, девчонка совсем. В коротком халате и разношенных тапках - как у себя дома. Дим окликнул ее, но она даже не обернулась.
"Солярис какой-то", - насторожился он. Вечером, когда они заснули с Ланкой в обнимку, Диму показалось, что по-другому не было никогда.
"Будь что будет", - сказал он себе поутру и принялся жить: бороться с торгачами, беречься каракатица, любить Ланку и никогда не ремонтировать кран.
Единственно, что плохо - ему не давали покоя некормленые хомяки. Они остались дома, в прежней жизни и грозились сдохнуть с голоду. Если б не клетка - могли бы стать дикими и вольными, как мыши. Нашли бы чем питаться, а со временем - прогрызли ход к соседям, как в неизведанную Америку... "Граждане, выпускайте всех живых существ на свободу перед уходом - вы можете не вернуться никогда!" - длинный, но дельный слоган для плаката в психиатрической лечебнице. Надо подкинуть его Иллюстратору, пусть нарисует. А потом плакат можно будет повесить в городе. В качестве неуклюжей социальной рекламы. До ближайшего дождя.
* * *
- Дим, я описалась, - позвала Ланка на следующую ночь после ранения Дима.
- Не парься, - ответил он, встал и отправился на ощупь в темноте к шкафу с бельем.
Рана к вечеру затянулась, но слабость давала о себе знать. Нибелунг утверждал, что от нее тоже следа не останется, как только Дим выспится. Выспишься тут!
За окном стрекотали сверчки. Сто лет не слышал этого звука. Хотя может быть и не сто, но других чисел здесь не существует.
Он ничему не удивлялся и привык, что с Ланкой, как со многими в городе, случались необъяснимые вещи. Однажды, например, она проснулась жабой. Дим поцеловал ее, она квакнула, упрыгала в ванну и вернулась оттуда опять нормальной девчонкой.
Трудней приходилось, когда у нее из волос вырастали змеи, а глаза становились стеклянными, - тогда приходилось прибегать к сложным манипуляциям с зеркалом, вроде как в бою Персея с Горгоной...
Или когда она начинала тянуть паутину из-под ногтей - в таких случаях следовало просить Ила рисовать для любимой полное блюдо дохлых мух, чтобы она голодной паучихой не высосала заживо самого Дима.
- На что не пойдешь во имя высокого и светлого чувства! - морщился Ил, быстренько изображая отвратительный натюрморт. От мух Ланка вежливо отказывалась, но и паутина при этом куда-то исчезала.
С зеркалом, найденным среди вещей в доме, тоже происходило странное: змеи на Ланкиной голове в нем отражались четко, после чего послушно каменели и отваливались. А вот Дим, заглядывая в отражение, не видел ничего, кроме темного и размытого силуэта - вроде как неясная тень ночью в сильную грозу.
Кто я? - спрашивал он себя, не в силах даже вспомнить, как выглядит. Он просил Ила нарисовать его портрет, тот послушно делал наброски, и тут же уничтожал их - чтоб не оживали ненужные клоны. На портретах каждый раз появлялись совершенно разные люди: то стареющий рокер, то юный музыкант, а то и вовсе вчерашний школьник, который сразу видно нацепил косуху, чтоб порисоваться перед сверстниками.
Однажды вместо косухи Иллюстратор "отобразил" вполне приличный кожаный пиджак. "Офисный планктон", - с досадой подумал о себе Дим, разглядывая вежливое выражение упитанного лица. Ему стало легче, когда Ил торопливо занес спичку над эскизом и он сгорел.
Хорошо Нибелунгу - он менялся исключительно манерой разговора. Например, во время первой встречи с Димом он производил впечатление старого обедневшего денди. А на следующий день - уже орал, придираясь к каждой мелочи, и матерился, как сантехник. Еще позже - стал говорить заумно и витиевато, что восточный мудрец. Потом - подолгу жевать губами перед каждой репликой, что-то прикидывая и высчитывая в уме.
Вот Иллюстратор оставался неизменен. Правда, он изрядно менял действительность оживающими картинами и этого, пожалуй, было достаточно, чтобы охарактеризовать его, как крайне непостоянную натуру.
- Не парься, - повторил Дим Ланке, возвращаясь к кровати с комплектом белья из шкафа.
Щелкнул выключателем настольной лампы на подоконнике, откинул одеяло на девушке и - замер.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы принять решение...
Ланка лежала по самую шею в крови. По телу прямо на глазах расползались, выворачивались наизнанку края глубоких ран, их было так много, что местами они уже соединялись в пульсирующие кровью озерца.
Дим молча сгреб Ланку вместе с одеялом в охапку и потащил к Нибелунгу.
Снова в затылок мертво дышала ночь. Звезды смаргивали дрожащие слезы. Дим скакал во всю прыть по онемевшему городу.
Дежа вю.
Ему некогда было об этом думать.
Ланка ушла в обморок. Или в безвременье.
А Дим так и не смог выяснить, что для нее - время.
Сейчас главное, что для него самого, несмотря на поздний час, в полную мощь бежала струя из крана. Выбегая за дверь с Ланкой на руках, он слышал шум воды. Значит, ничто не помешает ему быстро добраться до аптеки.
"Умереть у нас не так-то просто..." - повторял Дим, как заклинание, давние слова Нибелунга. Должно быть, ничего страшного не происходит. Просто если человек в кровати ни с того, ни с сего превращается в фарш, его следует показать врачу. Или хотя бы аптекарю.
Дим бодрился, стараясь не замечать крупную дрожь в руках и ногах. Не от тяжести - Ланка почти ничего не весила, - от страха неизвестности и отчаянного непонимания мира, где живет его любовь, друзья и где ему настолько хорошо, что он готов каждый день рисковать, сражаясь с зубастыми торгачами, смеющими засорять реальность фальшивым временем...
В круге света под фонарем у старой липы торчал мусоровоз. Возле него сидел на корточках мужик в синем рабочем комбинезоне и оранжевой жилетке. Хмуро провожал взглядом Дима с кровоточащей ношей, обернутой простыней...
* * *
- ...Я сказал, что умереть у нас не просто, но не сказал, что умереть нельзя, - шепотом разъяснял Нибелунг спустя пару часов.
Черра в виде крупной белки шла по клетке красивым галопом, что арабский скакун. Колесо гремело победным маршем. Значит, Ланка живо оклемается, когда проснется. Выздоровление, которое в мире Дима заняло бы дни и дни, здесь пойдет во много раз быстрее.
- По моим расчетам, к утру в твоей постели был бы труп... - признался Нибелунг и выпил спирту из пробирки на столе.
- А что с ней было-то? Как эта болезнь называется?
- Да ник-ак! - икнул Нибелунг. - Ты прошлой ночью много крови потерял, а сегодня она закровоточила... Само... У влюбленных баб так бывает - перенесение на себя опасности объекта, который она любит. Срабатывает чего-то в подсознании. Феномен.
- Часто у вас такие феномены случаются? Ты с ними сталкивался?