 | |  | | | | -Слушай, а ты, правда, в общественную баню намылился? Там же бабы вместе с мужиками моются, а ты дворянин. Ну, что ты хохочешь? Ах, ну да, ну да. Ты ж мужчина, тебе надо.
-Елисава, ты с детства была очень забавной. У нас уже давно парни с девицами порознь в мыльню ходят. Для благородных Кузьмич отдельные номера открыл. Знаешь,- посерьёзнел Владимир и после минутного молчания удивил меня своим монологом:
- я год специально ждал, повод придумывал, чтоб с тобой встретится. Пить бросил, вот зубы вставил. Ты не смейся, я в тот день поднабрался для храбрости и пришёл к вам в гости. Спрашиваешь, почему в гости захотелось? Проходил накануне мимо вашего дома и такая ностальгия одолела. Вспомнилась юность, кареглазая егоза, со смешными косичками, шепеляво заявляющая это мой Вова. Меня за всю мою жизнь никто так не любил как мама и ты, бесёнок. Это я осознал много лет спустя. Ты жуть, какая бесстрашная была, а уж сладкоежка каких поискать. Мы, с моим батей, часто над тобой подтрунивали по этому поводу, обещая тебе беззубую жизнь. Пока были живы наши отцы, я был в курсе всех твоих событий в жизни.
-Я знаю, потому, что и сама много о тебе знала от своего папы. Тётя Мотя, когда бывали у нас в гостях с дядей Семёном, звала тебя непутёвым и придурией. А какие ты присылал мне подарки. Я все помню. Особенно от двух последних была просто в шоке. Помнишь, как на мою свадьбу прислал столовый сервиз на восемнадцать персон из ста пятидесяти предметов, у меня такого буфета на весь набор лет пять не находилось. Приходилось императорский фарфор держать в кладовке в ящиках. А на рождение дочери? Додумался прислать тибетского мастиффа, эту огромную лохматую зверюгу охранника. Как я поначалу с ней намучилась. Рыжая шерсть клочками по всему дому, к её аппетиту и подавно я не была готова, попался бы ты мне в тот момент, убила б, не задумываясь. И не смейся! А потом ты пропал. Ни слуху, ни духу. На Купаву как-то гадали с дамами, тебе выпадала дальняя дорога, казённый дом, больная постель и беспробудная пьянка. Мамы плакали, о чём-то шептались, горюя о тебе и не зная, что думать при таком карточном раскладе.
-А ты?
-Ты ещё спрашиваешь! Не помнишь разве, какая заварушка в ту пору в приграничье была. Мы, женщины, и то готовились наравне с мужчинами город от орчьей орды защищать. Сам знаешь, какой лавиной они накатывают, главное первый бой не проиграть. Потом с недельку город в осаде подержат, пограбят окрестные сёла и откатят в свою степь, чтоб с другим пограничным городком повторить попытку нападения, глядишь где-то и повезёт. Конечно, плакала, вообразив кучу страхов.
-Сава, гулянки в прошлом. А в тот день, прости что тревожу воспоминания, прихожу к вам в гости, двери все на распашку, во думаю люди живут, не чего не боятся, захожу в залу, а там ты вся в чёрном...одна...у гроба... Сидишь, смотришь в одну точку, слёзы по бледным щекам текут не переставая. Бросился вон из вашего дома и бежал всю дорогу до ближайшего питейного заведения. Сколько в тот день выпил, не помню, очнулся в казармах у Ольшевского. Валяемся с ним на пару меж коек на грязном полу. Так стыдно за себя впервые в жизни стало, бросил с того дня и кумпании развесёлые и благодаря отцу Василию развёлся с постылой женой. До того дня, как насмелился к тебе прийти, было всё безразлично женат не женат, всё одно домой появлялся крайне редко, только когда что-нибудь случалось в семье. Как в тот раз, когда жена серьёзно заболела, лет пять назад. Испугавшись, что умрёт, не покаявшись, мне призналась, что сын у неё не от меня, мной они с её отцом свой срам прикрыли. Кто настоящий отец ребёнка не сказала. Отец Василий до сих пор тайну хранит. За меня замуж шла уже тяжёлая, на втором месяце была. Мне сказали, ребёнок семимесячный родился, так, мол, бывает. Жить с ней дальше и по закону и по совести не стал, в дом к отцу вернулась, нелюбая она мне была с первых дней. Нас с ней застали в саду, когда мы там очень активно обнимались, гормоны играли у обоих. А оглядываясь на прошлое, уверен, что тогда всё подстроил её отец специально. Поднял шум, гам, пришлось жениться. После развода, как гири с ног сбросил. Сыну Александру правду не открыли, мою фамилию носит, наследства лишил, бывшая жена об этом знает, я всё своему младшему кузену отписал. Вот таки дела.
- Не переживай, у тебя могут быть ещё свои дети. Ты в моём детстве был утончённым сказочным принцем, и мне это очень нравилось. А сейчас ты возмужал, появилось мужское обаяние, в плечах косая сажень, рост богатырский, любо дорого посмотреть, молоденькие девушки, поди-ка до сей поры табунами за тобой ходят. Игру на гитаре не забросил? Ох, как долго я всё тобой, принцем моим синеоким, бредила. Помнишь, как за тобой повсюду бегала, а синяк на вашей свадьбе у твоей благоверной, моя работа, ревновала жутко. Тебе что трудно было ещё немного подождать меня? Лет за шесть семь глядишь в большие чины бы вышел, и я б подросла. Ладно. Дело прошлое. Найду тебе жену, не расстраивайся. Мыться то будешь? Я ж велела баню стопить. Тимоха! Палаша, кликни истопника.
Посидели, помолчали каждый о своём, вернулась горничная с Тимофеем.
-Тиша. Баня готова? Веди барина. Владимир Семёнович извольте пройти. Вернётесь, ужинать будем.
И тише добавила:- Иди уж. Потом поговорим, не переживай, у бога дней много, всё друг другу перескажем.
Сколько всего накатило, вспомнилось. Помню, бежала из дому со своим будущим мужем, считайте, украл он меня. Я в том похищении принимала самое активное участие, впереди него, подобрав полы платья, неслась. Бедный муженёк еле у церкви догнал, толстый живот мешал ему, скорее мчатся. Бегу и думаю, хоть бы не отстал, хоть бы не передумал. Заранее, тайком договорилась за приличные деньги с местным попом, чтоб нас тот час обвенчали. Отец мой, царство ему небесное, ни в какую не хотел отдавать меня замуж за военного. Он и какого-то банкира гнома мне приглядел, чуть ли не прадедушкиного ровесника. Страсть как не хотелось за старика идти, канифоль все молодые годы нюхать. Почему канифоль? Да уж не знаю, почему ей старики пахнут, хоть и каждый день моются. А захомутала я своего Ивана Андреевича на спор, пари с подружками заключила. А что, парень красавчик. Да, военные все красивы, выправка, стать, к тому же приличная зарплата, на время службы женатые обеспечивались бесплатными квартирами. А тут неженатый капитан высокого роста, но слегка полноватый, такой себе богатырь. Это потом муж поджарым стал, когда понял, что детей, ковыляющих на своих кривоватых ножках, догнать не может. Помню, подруги спорили, что такой умный, самостоятельный молодой человек на меня несурьёзу и не посмотрит. Мол, взять-то мне его нечем. Ни кожей, ни рожей, ни образованием не вышла, да и приданным перебить любую из них не смогу, побогаче меня невесты найдутся. Я, обидевшись, рассвирепела и тогда-то со своей закадычной змеёй подруженцией поспорила на коробку конфет с её стороны и широкую фиолетовую ленту с моей, ту, что мне отец, с последней поездки на шляпку привёз. И начались мои скачки. Как только не выкручивалась, чтоб в парке на прогулке перед ним каждый раз в новом наряде пройтись. Гоняла тайком от домашних, истопника Тимофея до квартиры Ванечки, отнести свежих пирожков с мясом, булочек, рулетиков и прочей мясной ерунды. В случайных компаниях на балах у губернатора или ещё кого старалась блеснуть эрудицией или новым научным словцом, разок томно вздохнуть в его присутствии и отойти от него подальше, там и так на нём гроздьями винограда вешалась одна и та же группа моих конкуренток, закадычных подружек. Веселье било через край. Это была настоящая охота на жениха, в ней кроме невест ещё и их мамы участвовали. Двоих или троих, самых бойких девиц, из спальни Ивана Андреевича пару раз выгоняли. Он, от свалившегося на него табуна невест, начал прятаться по друзьям, в одном месте два раза не ночевал. Боялся, что в кровати неожиданное, незапланированное счастье найдёт. А ему это совсем не нужно. Поняв и прочувствовав, что житья ему в нашем городке не будет, а служить-то двадцать пять лет надо, решил жениться, на самой хорошенькой, так сказал мне после свадьбы Иван. В одну из ночей и пришёл ко мне под балкон со своим другом Фёдором. Сначала чуть камешком окно не разбили, потом полночи вели со мной душеспасительные беседы о любви, семье и браке. Сам - то Ваня от девушек и их матерей с их матримониальными планами ловко и бегал, и изворачивался. Случались в те времена и пограничные короткие стычки, бойцов, если надо в атаки водил, а вот предложение руки и сердца самостоятельно боялся сделать. Забыла сказать, городок то наш приграничный. Вот Федя и вызвался командиру помочь, судьбу устроить. Немного поломавшись для виду, дала своё согласие на побег, оказалось, будущий муж имел беседу с моим строгим родителем и получил отказ, которого ни как не ожидал. Вот только не надо про любовь. К кому она приходит, тому столько горя приносит. Мне Ванька нравился, я ему тоже, особенно после столярных кнопок на обеде у губернатора, куда был приглашён мой отец, как особа особо приближённая к самому хозяину дома. Я будущему женишку не пожалела, штук пять острых преострых кнопок воткнула в стул, а не фиг было моей сопернице глазки строить. Как сев на них он кричал, это песня. Потом дней пять искал, кто это сделал. Сдала меня подружка глупая, чем помогла ещё больше, на то время, внимание его ко мне привлечь и получить свой первый в жизни поцелуй. Я его сама поцеловала. Короче, не приставайте со своей любовью. Добрые тёплые чувства и уважение мы с мужем пронесли друг к другу до самой его кончины, и ни разу ни пожалела, что он был моим драгоценным супругом, давшим мне таких красивых и замечательных детей. Сразу после венчания пошли к моему отцу и бухнулись в ноги. Боялась, убьёт в сердцах, нет ничего, обошлось. Простил. Потом рассказывал, как попивая чай на веранде, сдерживал мать хотевшую бежать посреди ночи нас благословлять, слушал сватовство Фёдора и скромное, стеснительное сопение Ивана. Как сегодня бежал сначала в церковь на венчание со своим другом Семёном и обратно, чтоб успеть нас встретить. Мы сначала опешили от такого откровения, а потом хохотали как сумасшедшие.
-Я ведь,- говорил отец:- только по мясным беляшам понял, что ты его дочка любишь. Для кого попало, сама стряпать не стала. Мать наша мне глаза открыла на твою вдруг проснувшуюся тягу к кулинарии. Не серчай, зять, за отказ тогда, дочь-то у меня единственная. Низкий тебе поклон, что нашу родовую фамилию взял, не побрезговал. Слышал, как ты дочери отвечал: Ивановых много, продолжить род есть кому. Твоей семье важнее чтоб ты наше имя взял. Мои родители поймут, в обиде не будут. Ценю и буду помнить, сынок. А теперь подойдите, мы вас с матерью благословим, и достал из-за диванной подушки ремень, давай нас охаживать и приговаривать, чтоб в другой раз поспешными решениями род не позорили. Как людям в глаза смотреть будем. Погоняв вокруг стола, успокоился, просил зла не держать, мол, это нам ради пользы. Спасибо конечно, мы могли и без этого обойтись.
После чая отправил моего муженька в первую брачную ночь к себе на квартиру:
-Отоспись за ночь, отпросись в полку и телепортом иди за родителями. Езжай Ванюша домой, обрадуй, да послезавтра жду на свадебный пир. Всё должно быть честь по чести.
Через три дня грянула свадьба. С самого раннего утра, не дав даже и пяти минут повалятся в постели после побудки, повели меня в семейную мыльню париться. После баньки, разморившись, еще больше захотелось прилечь и поспать, но не дали. Одели тёплый халат, усадили возле открытого окна. Зимой наверно сидела б у камина в маминой спальне. В мои длинные волосы вцепились в две расчески, расчесали на сто рядов, подсушили на ветерке, накрутили на бумажные палочки. Пришла соседка Эвелина, сделала мне макияж. Слегка припудрила моё лицо, чуть тронула тушью ресницы, несколькими лёгкими мазками наложила розовую перламутровую помаду на губы. Применив свою эльфийскую магию, одним взмахом руки высушила мне голову. Горничная Палаша раскрутила бигуди, пряди волос рассыпались крупными локонами. Вошедший в комнату отец, с семейными драгоценностями в шкатулке на вытянутых вперёд руках, воскликнул:
-Дочь моя, ты воистину сегодня прекрасна, как это чудесное утро.
Захотелось расплакаться и бросится к нему на шею, мама не позволила. Поставили вместо этого, как манекен, на низенькую табуретку и начали истязать меня красавицу в шесть рук. Экзекуцией занимались мамулечка, крёстная мать и наша горничная Палаша, которая после моей свадьбы согласилась переехать со мной в дом моего мужа. Чем больше невесту наряжали, тем больше народу набивалось в комнату, все лезли с помощью и советами. Это было страшно. Так наверно преступников и то не пытают. Поверх нательной рубашки в районе талии подвязали ленту, отрезанную от рыбацкого невода, к лямке на правое плечо магией приклеила соседка листик дуба - оберёг от сглаза. Подошла очередь и до подвенечного платья. Обрядили меня по последней моде в белоснежное гипюровое платье, пышное к низу, с продетым по окружности китовым усом и зауженное к верху лифом, расшитое жемчугом и бисером. Папулечка, оказывается после нашего с Ваней уговора сбежать и тайно обвенчаться, прикупил сей дивный наряд в соседнем городе у знаменитой на всё приграничье своими изделиями белошвейки орчанки Ргтарии. Как только с мерками угадал. Может моё старое платье с собой брал. Как в дом его тайно пронёс, где прятал, не ведомо. Талию утянули корсетом уже вшитым в наряд так, что воздух кусочками приходилось откусывать и то с трудом. Вешало такое платье килограммов пятнадцать.. Украшения в волосы вплели столько, что просто голова отваливалась, рук из-за перстней не поднять. Пришлось грандиозную истерику закатить. Килограммы золота сняли, оставили одно ожерелье и серёжки из жемчуга. Мать из-за этого с поджатыми недовольными губами половину свадебного вечера ходила. А я мечтала добраться до Ванечки, он обязательно спасёт меня, расшнурует, чуть-чуть ослабит лиф платья, а то маман непреклонна. Эх! Приятно вспомнить. Расшнуровал, ослабил и его шаловливые, блудливые руки успели прогуляться по мне, было приятно и немного щекотно. Что-то отвлеклась маленько от темы. На распущенные волосы серебряными заколками закрепили двухслойную эльфийскую фату, поверх её водрузили восковые белые цветы в обрамлении зелёный листочков. Этот венок у нас в роду передаётся из поколения в поколение по женской линии на протяжении двух веков. Мама говорила, что этот артефакт приносит семейное счастье. Скоро я передам его своей заневестившейся дочери. На ноги обули белые атласные туфельки, украшенные бисером, подарок моего жениха, полученный магпочтой.
Свадьба началась, как ни у кого до этого в нашем районе. Подошло время, ехать в церковь, для оглашения нашего брачного союза во время обедни, а жениха нет. Строго по расписанию взвыли трубы полкового оркестра. Крёстные под белы ручки стали выводить меня на улицу. Где молодые и старые сплетницы чуть ли не в голос шушукались и подсмеивались надо мной несчастной. Мне хотелось или разрыдаться или провалится сквозь землю от отчаяния. Где муж? Убью! Но не судьба, не успела стать на путь преступления. Прямо перед нашим домом открылся радужный портал, откуда, гордо задрав нос к облакам, вышел придворный маг Агафон Распатинский, разбросивший лепестки алых и белых роз во все стороны разом. Поднялась розовая метель, аромат чайной розы окутал шёлковым покрывалом каждого находившегося на улице, заставив всех счастливо по - детски улыбаться. Следом величаво выступали родители Ивана сиятельные князья, затем сам жених в парадном мундире, красный, как рак, с огромным букетом белых роз. За ним следом из портала вышли ещё пара десятков их ближайших родственников разного калибра и статуса. И вот уже маршируют чинно две колонны. Невестин ряд самый многочисленный из дома, женихова вереница из портала, параллельными кривыми колоннами, где по двое, где по трое идут к церкви. Перед церковью гости, родственники, обгоняя молодых, спешат к высокому порогу перед ней, чтоб посмотреть, кто из молодожёнов первый за ручку двери возьмётся, ведь тот и главенствовать в семье будет. Нашли дуру, я и не думала к двери руку протягивать. Оно мне надо? Дверь дубовая, тяжелящая, в прошлые века осаду выдерживала. Муж он мне или не муж, вот пусть и надрывается. Я так надеюсь, к такому тяжёлому делу он привычен, что будущее и показало. Если Ванюшу разозлить, то от его удара кулаком по лбу, здоровый племенной бык замертво падал с копыт. В церкви нас поставили в центральном проходе перед алтарём на меха, точнее на шубу вывернутую мехом вверх. Это традиция, чтоб молодые жили здоровыми и богатыми. Началась двух часовая проповедь, и я поняла, вот она погибель моя. С детства на одном месте больше минуты, не то, что стоять, сидеть спокойно не могла. Надо срочно искать выход, как отсюда слинять, тем более мы уже женаты и все эти традиции для меня уже роли не играли. Я хотела танцевать и с Ксанки получить свой выигрыш. А что? Имею право. С ходу смогла придумать только глубокий обморок.
-Вань, а Вань,- зашептала я, стараясь не двигать губами, как чревовещатель.
В ответ муж легонько сжал мои пальцы, давая сигнал, что услышал.
-Вань, я сейчас в обморок упаду.- Молодожён вытаращил глаза.- А ты меня вынеси из церкви, там я сама до дому добегу. Ага?
Получив в ответ ещё одно лёгкое пожатие, приготовилась. Не я первая, ни я последняя, кто на свадьбах в обморок падает. Закатываем глазки, пошатываюсь назад и медленно по мужу начинаю сползать на пол. Ванюша подхватывает меня и бегом мчится на свежий воздух. От алтаря всё тише доносится проповедь отца Василия. Наши свидетели, Фёдор и его пассия навалившись плечами на двери, распахивают её настежь. Двери дружки с осторожностью прикрывают и вот она свобода.
-Куда рванём?
-Елисава, давай в другой раз. Я тебя ещё с родителями не познакомил.
-Так зачем уходить было?
-Да, ладно вам!- Это уж Федя влез.- Расскажите, что вчера на девичнике делали.
-Шили, вязали, пели грустные обрядовые песни.
-Сава, только не обманывай. Про ваш вечерок уже весь город говорит, как вы в окна к людям заглядывали...
-Должна ж была я узнать, как мы жить будем...
-Как дьяка Кондрата вчера напоили, его на службе сегодня нет...
-Да ну!
-Как Марьяне с соседней улицы подол на голове завязали, да так по улице и пустили...
-Пусть язык за зубами держит, а не полощет его на ветру.
-Ладно, успокойся. Что делать будем? По-хорошему вернуться в храм нужно.
-Чуть-чуть на крылечке ещё постоим, свежим воздухом подышим. Потом прокрадёмся в последние ряды.
|
|
| |  | |  |
|