Поселились скелеты в моём шифоньере,
Во весь череп оскалясь, запёрлись домой,
Дескать, мы твоей совести миссионеры,
Прошлых тайн неотмоленных личный конвой.

Мне теперь без оглядки нельзя ступить шагу,
Нельзя гостя желанного в дом привести,
Только молвишь про честь свою и про отвагу,
Сразу дверцы скрипят за спиной позади...

С каждым прожитым днём обрастая грешками,
Моя сущность играет постыдную роль.
Ходит шкаф ходуном, клацая челюстями,
И отплясывает на душе карамболь! 

Но однажды, устав в вечном страхе труси́ться,
Что из шкапчика выйдет треклятый скелет,
Опрокинув, пошёл в отделение милиции,
Все ж повинную голову меч не сечет.

Покаяние длилось три дня и три ночи,
"Квартиранты" мои обивали крыльцо,
"Настоятель", признанием растроганный очень,
На меня завёл дело  и запер в СИЗО.

Посидел я, подумал, и вот что созрело,,
Ведь рецепт чистой совести очень простой:
Поступай с людьми так, как тебе бы хотелось,
Чтобы люди всегда поступали с тобой.