Ей нравится, как я кричу, но сегодня я кричать не буду.
Часы показывали без пятнадцати час. За окном прогремел последний взрыв, и люди, уставшие от мирской суеты, легли спать. Убежище погрузилось во тьму. В одном углу камеры лежал кем-то оставленный алый кирпич, в другом носки, издававшие запах спелого мендаля. В центре находился огромный стеклянный стол, на котором лежала стопка обгорелых книг и груда разбитых зеркал. Свеча медленно гасла.
Он вошел в комнату первым. Его огромная фигура отбросила зловещую тень. Он подошел к столу, взял пару книг, пролистал и задумался. Затем положил их обратно и сел на старенький диван.
Вошла Она. Он внимательно разглядел Ее: у нее были красивые длинные ноги, тонкая талия, большая грудь (да! да! Бунин), румяные щеки и звезда во лбу. Она тотчас осветила камеру.
Он тихо прошептал: "Детка, я понимаю, что сейчас конец 23 века, глобальные кризисы, войны, терроризм и прочая чепуха. Знай это: у Меня есть Ты, а у Тебя - Я. Кончаем это хухло-мухло и давай зажигать!" Ловким движением он взял пульт, нажал кнопку, и в один миг камера стала похожа на берлогу Остина Пауерса. Набежал народ, заработал бар, и началась дискотека. Под сладкие звуки "Shake That" и "You're a woman" они тусовались и совокуплялись всю ночь.