Аннотация: Новый Год предстает странному пареньку по имени Джафар в образе джигита
Джафар всегда хотел понять: что это - "новый год"? Солнце каждый день вставало из-за горы Дидрымш, а овцы и козы каждый день паслись на склонах холмов - ничего похожего на какой-то там новый год, даже сегодня, в его канун. Строго говоря, скот мог пастись и сам по себе, и так принято во всей округе: что с ним сделается в такой глуши? Но в родной деревне Джафара все было иначе. Еще с четырехлетнего возраста маленький Джафар самочинно стал присматривать за скотом со всей их деревни, так что никто сейчас и не мыслил, чтобы скотина паслась сама по себе. Ишь чего, сама! А Джафар на что?
Присматривать за скотом само собой как-то у мальчика получалось, как будто третий глаз у него на лбу. Но с разной наукой: "Читай-писай", - как он сам говорил, у него выходило всё наоборот. Амза, местная учительница, хотела ещё в детстве обучить Джафара грамоте, но всё без толку. Сидит Джафарчик, водит пальцем по азбуке и тихонько поет что-то. "Джафарчик, скажи "А", скажи "Бэ", - просит Амза, а тот всё напевает себе под нос, потом повернется к учительнице и говорит по-взрослому так: "Что вы такое говорите? "А", да "Бе" - что я вам баран что ли?" - и дальше напевает.
Амза старая совсем теперь, лицо, как камни вокруг священной горы, - серое, морщинистое, но сама - еще бодрая. С утра Джафар слышал, как она хлопочет у школы, чтобы Новый Год праздновать, хоть и на пенсии уже. Детишки бегают вокруг нее, гомонят. Джафар видел всё это из-за школьного забора. Постоял, поулыбался на деток (самому-то ему гора ни жены ни детей не дала) и пошел скот пасти.
Всё понимает Джафар: календарь там и прочее. И праздник чувствуется, ну прямо в воздухе - всё какое-то светлое вокруг. Может это и есть новый год? "Не, так на любой праздник бывает. На "9 Мая" или на "День Освобождения", - думает себе Джафар.
Позапрошлый год ходил он в соседнюю деревню к жрецу священной горы, спросить про новый год. Жрец священной горы Зухур Чимба, хорошо знал Джафара и его странный характер, и поначалу хотел по-быстрому отделаться от него, но не вышло. Джафар не такой простак оказался - слово за слово, постепенно к теме разговора перешли.
- Вот вы в таких делах, Зухур, сведущи, кого как не вас спросить: что это такое - новый год?
Как объяснить Джафару, чтобы не обидеть, если он сам не понимает? Подумал Зухур немного и говорит:
- Год - это 365 дней. Считают их от 1-го января. Как 365 дней пройдет, да не просто, а 12 месяцев, - зачем-то уточняет Зухур, - так и новый год. Цифра на календаре стало быть меняется: был 2014-й, стал 2015-й, вот тебе и новый год.
- Почему же "новый", - не соглашается Джафар, - все как раньше остается. И кто решил что от 1-го января надо считать? 2-го января значит тоже новый год, если от 2-го января считать и так каждый день.
- Цифра на календаре меняется 1-го января, значит и новый год 1-го января, - Зухур нервничает и не рассчитывает своих слов, - ты вот буквы и цифры не учил, как мне рассказывали, потому тебе и невдомёк.
Джафар вскидывает взгляд на Зухура и смотрит с вызовом ему в глаза. Джафару - под тридцать, Зухуру - под восемьдесят, но стоят против друг друга, как молодые жеребцы, того и гляди закусятся. Жрец Зухур понимает, что сказал невежливо, хочет, вроде, извиниться, но тут Джафар молча разворачивается и уходит. "Эх, зачем человека обидел", - думает Зухур, потом еще, - "а не скажи я так, он бы сколько еще приставал? Видать на то воля горы." Так их разговор и закончился тогда ничем.
Джафар сидит в своем закуте, пережидает дождь и вспоминает тот разговор со жрецом Зухуром. Неприятно ему. "Вот что с людьми важность делает!" - мысленно сердится пастух. Джафар не потому про новый год не понимал, что глупый или упрямый был. По другой причине. Он умел говорить с травой и ветром, животными и птицами. Самый малый родник всегда отвечал Джафару: чиста ли в нем вода? можно ли пить? Спросит Джафар у родника, и если водоворот пойдет против часовой стрелки - чиста, если наоборот, значит скотина здесь испортила воду. Трава и деревья могли рассказать, кто мимо проходил, например. Прислонится бывало Джафар к дереву, прислушается к нему и всей спиной вроде как слышит: вот телега из соседней деревни проскрипела, а вот баран Абрек ходил. С горами тяжелей всего разговаривать. Поздороваешься: "Здравия тебе Ахадара-ныхы", - да и забудешь потом. А назавтра идешь и вдруг звук - не звук, будто в животе что-то забурчит, волосы на голове дыбом, вроде как от страха, - то гора на вчерашнее приветствие отвечает.
Про новый год Джафар спрашивал и у гор и у деревьев и у птиц. Но никто из них про новый год ничего не слыхал и не встречал его. Ветру такие вопросы задавать бесполезно: он все урывками отвечает, больше двух слов связать не может. Единственная, кого не решался спросить Джафар - священная Дидрымш-ныхы. Джафар уже засыпал и сквозь полуприкрытые веки ему хорошо видна ее вершина. В полудреме Джафар будто заговорил с горой:
- Дидрымш-ныхы, здравия тебе! Не откажи в моем вопросе: где он этот новый год, как с ним поговорить? - Джафар хотел было еще и поблагодарить наперед священную гору, но почувствовал что вот-вот уснет. И он бы уснул, но вдруг со стороны Дидрымш-ныхы послышался громкий рокот, как будто много больших камней падало вниз. Джафар вскочил на ноги, но земля под ним провалилась, и он полетел вниз.
Видит Джафар большой подземный зал. Посреди зала стоит трон, и сидит на нём лихой джигит; одну ногу поджал под себя, а другую свесил с трона, в руках сабля.
- Ну здравствуй, Джафар, я - Новый Год. Зачем хотел говорить со мной?
Джафар почесал ушибленный затылок и немного дерзко, но разбавляя дерзость деланной обидой заговорил:
- Извини, если прогневал тебя, достойный джигит! Я - простой пастух, но нет такого существа на земле, с которым я не мог бы поговорить. Но с теми, кого не существует, как поговоришь?
На лице джигита промелькнул неподдельный интерес:
- И ты, пастух, решил, что и меня тоже нет? Так? - грозно спросил джигит.
- Ты и скажи, - снова довольно дерзко ответил Джафар, понимая, что начни он оправдываться, джигит насядет на него так, что потом не спихнешь.
- Хм, - джигит поднялся с трона, роста он был под 4 метра, - ты, Джафар, привык иметь дело с "существами" и хотя ты преуспел в искусном общении с ними, но понятия не имеешь о том, что такое "принципы". С существами ты можешь говорить напрямую, а с принципами, только через окошко, так сказать, коллективного разума твоего народа. Ты целый день сидишь на горе со своими овцами, а жизнь проходит мимо тебя. Помнишь соседку твою Химцу? Ты ей нравился. Мог бы жениться на ней. А ты что? Когда ты узнал, что родственники хотят устроить вашу свадьбу, то убежал в горы. Ты антисоциальный человек, Джафар. Ты знаешь язык птиц и зверей - хорошо! Но теперь пора и с людьми начать говорить. Понял? А что касается твоего вопроса, то вот он я! Как видишь, я есть, но не про твою честь, как говорится! Ты не обижайся, конечно. Но пока ты не признáешь Новый Год, как признают его другие люди, то тебе не видать счастья. Так и будешь сидеть на горе и шептаться с деревьями и коровами.
Джафар хотел возразить джигиту, но пещера вдруг вся задрожала, под ногами у Джафара словно начал расти каменный столб и его самого вынесло наверх. Удар грома сотряс скалу, и молния расколола пополам пещерку, в которой отдыхал Джафар. Его же выбросило наружу, и он покатился по мокрому склону.
Прячась под деревьями от дождя, Джафар добежал до деревни. Уже смеркалось. Сверху хорошо было видно, как на площади у сельской школы мигает разноцветными гирляндами новогодняя елка. Дождь прекратился, и к площади потянулись люди со всей деревни, чтобы отпраздновать Новый Год. Джафар бросил взгляд на дом Химцы. В окнах горел свет. Откуда-то из глубин сознания Джафара всплыли воспоминания о том, как они с Химцой смотрели друг на друга, как он много раз порывался пригласить её на танец во время деревенских праздников, но так и не пригласил. А Химца тоже так и не ответила ни на чьи ухаживания.
- Вот оно - окно коллективного разума, и гори всё огнём! - не то сказал, не то подумал Джафар и размашистым шагом, решившегося на поступок человека, зашагал к манящему светом окон дому Химцы.