Пар поднимался с земли и висел в воздухе. От этого все вокруг казалось зыбким, размазанным и влажным не только на ощупь, но и взгляд. Моросил мелкий дождь. Он был холодный, и Гортензия чувствовала, как кожа при соприкосновении с капельками охлаждается, съеживается. Неприятные ощущения накапливались. Гортензия мерзла. Хотелось зайти в помещение или хотя бы укрыться плащом, но она почему-то знала, что сделать этого нельзя. Оставалось стоять, дрожать и понимать, происходящее - поиск решения на незаданный еще вопрос.
Гортензия посмотрела по сторонам. Вокруг стена леса, мутная нечеткая картинка сумерек. Деревья уходили вертикалями, заканчиваясь наверху раскидистыми шапками листвы. Ряд за рядом, дерево за деревом. Ноги до колен окутывал белый, похожий на густой дым, туман. Он цеплялся за землю, стволы, ноги и медленно волочился, клубился белесыми клоками в синеве бесконечных теней. Словно декорация к мрачной сцене, в центре которой стояла она сама.
Гортензия вытянула перед собой руки, чтобы рассмотреть, почему они такие холодные и мокрые и, наконец, осознала, что обнажена. Женщина открыла рот, но крик увяз в груди и там остался. А потом она услышала треск. Звук нарастал, становился громче, невыносимо, подавляюще яростным. И тогда Гортензия осознала две вещи. Из глубины леса на нее катилась стена огня. Пожирающего монстра, которому нипочем были и дождь, и туман, и сырость. А также мучительно сладостное в этом кошмаре понимание - сон. Она спит. Крик, наконец, прорвал молчание и вырвался из нее, как новорожденное дитя, успокаивающим воплем. Гортензия кричала во всю мощь легких, дрожа и всхлипывая, пока не проснулась окончательно.
Эваль мягко удерживал ее за плечи и смотрел очень понимающим, очень ласковым взглядом. И тогда она положила голову ему на плечо и разрыдалась.
Минут через семь, Гортензия отодвинулась от мужчины, испытывая странную смесь чувств - облегчения и смущения. Она избегала смотреть ему в глаза и искренне надеялась, что ему хватит такта не спрашивать ее ни о чем. Тщетно.
- Гортензия, - услышала она обволакивающий голос и внутренне напряглась, - теперь мы сможем обсудить дальнейшие действия?
Женщина недоверчиво подняла голову. Ее заплаканные, покрасневшие глаза смотрели на Эваля с благодарностью, привычно скрывая боль как можно глубже. Растрепанные темные волосы рассыпались по плечам. Она немного подтянула одеяло, стыдливо прячась за ним, как за стеной.
- Конечно, - ее хриплый голос прозвучал карканьем. Гортензия досадливо поморщилась, - спасибо вам, за понимание.
- Думаю, вам больше не понадобится мое плечо, Гортензия, - так же мягко ответил Эваль, и она вся внутренне подобралась, насторожившись и разозлившись, ожидая продолжения, - теперь в вашей жизни все пойдет на лад. Это как горки - вверх, вниз. Внизу вы уже побывали. А теперь нас ждет работа. Я немного разведал, пока вы спали. Хочу рассказать.
Гортензия почувствовала, как расслабляется внутренняя пружина:
- Дадите мне пару минут? - Гигант поспешно кивнул, словно только сейчас обратил внимание на пикантность ситуации и подскочил с кровати. Подошел к окну и мягко распахнул створки. В проем хлынул воздух, круто замешанный на кристальной прохладе раннего утра, запаха навоза, зелени, пыли прибитой водой, цветов и выпечки. Гортензия не знала вдыхать полной грудью или зажимать нос. Она кашлянула и, потянувшись к прикроватной тумбочке, взяла кувшин с водой и кособокую глиняную кружку. Жадно отпив несколько глотков, женщина осторожно вздохнула. Пахло нежно и сладко.
- Тут яблони под окнами, обсыпаны плодами, - сообщил Эваль и снова демонстративно отвернулся. - Чудесный аромат, верно?
- Да, - Гортензия вылезла из кровати, зябко поежилась, когда ступни коснулись холодных досок пола. Ее ноздри улавливали все больше сложных запахов: дерева, пыли, воды с металлическим привкусом, из эмалированного тазика, которой она смывала отеки с лица. Их перебивало тянущим из окна сложным амбре куриного и свиного помета, душистого сена, свежескошенной травы. На это накладывался сочными нотами аромат горячего хлеба, готовящейся еды и чего-то неприятно кислого. И довершал ансамбль сильный и свежий запах чистого белья и шерсти от ее нового платья.
- Откуда одежда?
- Генератор, - коротко ответил Эваль. Нечто среднее, обычное, чтобы не выделятся, пока не поймем, что тут к чему тут. Роли госпожи и слуги нам подойдут, вот я и взял на себя смелость немного подготовиться.
Гортензия безжалостно раздирала спутанные волосы:
- У вас хороший вкус.
Он оставил ее фразу без ответа. Под окнами все громче орали. В разговоре явно участвовали несколько человек, и они в выражениях не стеснялись.
- Что там? - Спросила Гортензия, заплетая косу.
- Сегодня будут судить ведьму. Нам стоит понаблюдать. Это кое-что объяснило бы нам.
Женщина подошла к напарнику:
- Что объяснило?
Эваль обернулся. Со скрещенными на груди руками, он выглядел еще внушительнее, чем обычно, возвышаясь над ней горой. Гортензия поймала себя на мысли, что привыкает к нему, перестает замечать его уродство, его необычность.
- Как нам расценивать это общество, как вписаться в него. Мы ведь немногое увидели вчера ночью. А я побродил, как рассвело по улицам. Городок, но странный. Какое-то смешение старого, чуть ли не архаического, нарочито стилизованного и вполне себе современного. Я не понял. Мне необходимо проанализировать увиденное, посмотреть еще и послушать ваше мнение.
- Хорошо, - она выглянула в окно. Окна гостиницы выходили в маленький сад. Прямо под ними раскинула ветви старая яблоня, обсыпанная круглыми, розовато-желтыми плодами. Аромат от нее шел умопомрачительный.
- Гортензия?
- А... - она почувствовала, как за спиной смыкаются руки. В ее груди поднялась волна гнева, а ярость заставила резко отпрянуть. Но прежде, только за секунду до рывка, щелкнул замок на поясе и руки исчезли.
Гортензия сделала два непроизвольных шага назад, воскликнув:
- Какого...! - И стыдливо остановилась. Гнев схлынул, оставив гадкое чувство, что она снова повела себя как последний параноик и истеричка. На талии висел пояс защиты. Правда сейчас он выглядел скорее как массивное украшение, набор круглых бляшек скрепленных между собой, украшенный вязью и россыпью камешков. Гортензия безошибочно узнала бы пояс в любом виде, просто потому, что она видела символы, которые никто кроме них не смог прочесть, датчики, замаскированные под элементы украшения и чувствовала мягкое покалывание базовой защиты.
Эваль не выглядел смущенным или расстроенным, скорее озадаченным.
"Может это не я идиотка, а он идиот?" - С мрачной мстительностью подумала Гортензия. Она могла сыграть под дурочку, но это выглядело еще нелепее, чем попытки объясниться. Поэтому женщина немного схитрила:
- Я испугалась. Задумалась, а тут вы...простите.
Эваль приподнял бровь и промолчал. Гортензия же, терзаемая массой разнообразных эмоций и досадой, молчать не могла. У нее все еще ощутимо болел копчик и побаливал затылок. Единственное, что обнадеживало - голова не кружилась. Хотелось безмятежно насладиться предвкушением, свободой и свежестью дивного утра. Но нет, она сама становилась кислятиной, как та, что перебивала аромат яблок. Подозрительность, страх, недоверие, гнев. Не она! Какое-то проклятие, не дающее снова быть самой собой.
- Мы могли бы поговорить за завтраком?
- Конечно, Гортензия. На первом этаже гостиницы трактир. Пахнет там вполне съедобно. Но я посоветую использовать нейтрализатор. На всякий, так сказать...
Она кивнула и, повернувшись спиной к мужчине, как можно увереннее понесла свой больной копчик к двери.
- Эээ, Гортензия?
Она обернулась. Эваль протягивал ей ботинки:
- Советую обуться. Маскировщик сам придаст обуви здешний вид. Улицы прямо скажем, не самые чистые.
Она молча кивнула и, вздохнув, проковыляла обратно в вязанных чулках.
- Спина болит? - В голосе напарника звучала самая искренняя забота на свете.
- Да. Немного.
Гортензия застегнула второй ботинок и опустила подол. Платья она не любила. Но, что не сделаешь ради работы.
- Ну что же, - она вздохнула и потянула ручку двери на себя, - идемте.
Гостиница удивила ее. Она приготовилась к захолустью условной архаичности, развалу, примитивности, грязи. Но доски пола были тщательно выметены и вымыты, половицы радовали взгляд яркими красками. Окошки аккуратно покрашены, лестница, хоть и поскрипывает, но без щелей, все балясины перил натерты. Гортензия довольно кивала, тихонько бурча под нос, рассматривая все вокруг и восстанавливая в памяти вчерашний вечер.
Они вышли из воды и мрачно брели по скудно освещенным улочкам. Гортензия почти не обращала внимания на дома, стараясь сосредоточиться на силуэтах, мелькающих в тенях и сомнительных объектах, в потемках похожих на уродливых гоблинов из сказок. Гостиница стояла на отшибе, на пригорке. Почти на перекрестье дорог, на выходе из поселения. На юг от гостиницы проходила большая дорога, видимо, тракт. Гортензия поразилась, как они с Эвалем сумели протащиться через весь городок, не встретив ни единой души. Само здание прилично освещалось фонарями, возможно в рекламных целях, или же потому, что у хозяев просто водились деньги.
Эваль толкнул массивную парадно-выходную дверь. Как и ожидалось, она не открылась. Он неторопливо пошарил рукой по деревянной поверхности, нащупал шнурок и подергал. Внутри раздался слабый звон колокольчика. Вскоре в двери прорезался квадрат неяркого света и на них кто-то уставился. Видно было лишь верхнюю, надо сказать, совершенно недружелюбную, часть лица.
- Что надо? - бодро и недовольно проворчал хозяин. Открывать дверь просто так, он не собирался.
Эваль бросил косой взгляд на Гортензию, взглядом призывая ее дать поговорить самому, без вмешательства. Но, скажем откровенно, она и не рвалась. Молча привалилась к стене и сосредоточилась всего на двух моментах: не упасть под стеной, как запаршивевшая пьяница и хотя бы отдаленно понимать, о чем сейчас пойдет речь. Чувствовала Гортензия себя не плохо, а отвратительно. В висках гулко ухало, ноги дрожали, поясницу ломило, копчик нестерпимо ныл. Хотелось сделать что-нибудь ужасное, только бы получить постель, тишину и одиночество. Усталость наваливалась каменной глыбой, заставляя жаться к стене дома и тихо ненавидеть окружающих.
- Мы хотим переночевать, - спокойно и дружелюбно сказал Эваль. Взгляд за дверью не потеплел ни на йоту. Гортензия вяло подумала, что и сама навряд ли поверила бы типу с внешностью ее напарника.
- А деньги у вас есть?
Жестом фокусника Эваль извлек две абсолютно гладкие, плоские серебряные болванки и покрутил перед глазами невидимого собеседника. Чаще всего в условно примитивных мирах использовались монеты различного достоинства и вида: бронзовые, медные, серебряные, золотые, реже железные. В основном, классически плоские и круглые, но встречались ромбовидные, удлиненные, даже бусины или кубики. Гортензия знала, они с напарником видят монетки как есть. Адапторы же, хитрые машинки, встроенные в браслеты на их руках, анализируют волны мозга человека, для которого болванки демонстрируются и считывают информацию. И потом в руки собеседника переходят настоящие местные деньги. Технологии продвинутые, результат почти мгновенный и более чем удовлетворительный.
Глаза за дверью немного потеплели, но не настолько, чтобы хозяин решил незамедлительно открыть дверь:
- Отлично. А где ваши лошади или волокуша? Вы добрались без сопровождения? В такое то время?
Гортензия вяло кивнула самой себе. Естественно. Начинаются неудобные вопросы. И теперь понятно, почему на улице никого. Что-то тут у них происходит нехорошее "в такое-то время", но не местные и не в курсе. Вопрос же в событии, мирового оно масштаба или местного. Тогда их проблемы либо очень большие, либо решаемые.
- Волокушу бросили. Шли с озер. Не подгадали немного. Лошадей собирались прикупить. Моя госпожа устала. Мы в пути целый день и хотели бы снять номер на ночь.
- Маловато вас для господарей, а для простых купцов или обычных бродяг самое то, но одежа приличная. Что-то не так с вами...
Гортензия почувствовала, что сейчас окошко захлопнется, и они останутся стоять под дверью. В свете новых событий, завуалированных намеков и явного неприятия чужаков, готовых заплатить серебром, ситуация складывалась критическая. На улице им торчать нельзя, опасно. Неизвестно пока почему, но опасно. Эваль уже упускал человека за дверью, их контакт был почти прерван. Ему не удалось бы задержать его больше, чем на несколько секунд...
Откуда силы взялись? Гортензия мягко оттерла напарника в сторону и ухватилась за ускользающий мужской взгляд. Ее черные глаза мягко и крепко зацепили в его глубине точку и потянули, одновременно раскидывая тончайшую сеть, маня в собственный неподвижный омут, лишая воли, поглощая, обволакивая, растворяя и подавляя полностью, наверняка.
Уже в номере Эваль почтительно склонил голову и протянул:
- Показательно.
Она, едва живая, безразлично пожала плечами. У Гортензии появились первые знания об этом мире, власть же над жизнью и разумом всегда оставляла ее несколько опустошенной, разочарованной и чуточку брезгливой. Нет ничего приятного в том, чтобы копаться в чужом разуме. Пользы на грош, а дерьма выгребешь на весь пуд. Но...работа есть работа.
Гортензия мечтала лишь о постели и тишине. В том числе в собственной голове. Но теперь несколько часов "чужое" будет лезть, разворачиваться все больше и больше. Пока из крохотного, плотно сжатого комочка, не превратится в огромное полотнище. И только тогда схлынет. Равновесие восстановится, в памяти останутся фильтрованные сведения, а воспоминания и чувства поглощенные и скопированные исчезнут. Растворятся и забудутся. Она по-прежнему оставалась профессионалом.
- А что с владельцем? - Некстати поинтересовался Эваль, снимавший у двери ботинки.
- А ничего, - Гортензия с усталым вздохом дохромала до кровати, - Голова потрещит, кое-что подзабудет на время, а потом пройдет все.
- Я думал...
- Что?! - Нервы не выдержали, и она сорвалась на крик, - Я не делаю лишних движений. Я профи. Его мозги в порядке.
- Простите, - мужчина босиком подошел к окну и заглянул за занавеску.
- Да нет, это вы простите, - женщина с досадой закусила губу, - устала я, выдохлась и у меня адски болит спина.
Потом...тихо, мирно, молча скинула верхнюю одежду, не обращая внимания уже ни на что, легла в постель и мгновенно вырубилась. До того самого мига, как проснулась от терзавшего ее кошмара. И...
- Гортензия?
Она вздрогнула, перевела взгляд на Эваля, спускающегося рядом по лестнице.
- Вы что-то спросили?
- Да. Я спросил, помните ли вы свою роль в нашей связке?
Она просто кивнула. Забудешь тут.