Аннотация: - Представляешь? - радостно орал Ерофей. - Какие-то синтезаны похитили тысячу граждан Империи, а Жандармерия покрывает этих преступников! Вот это поворот, не так ли, братец мой, мосье Иван Лавинь, шеф-капитан Имперской Жандармерии?
Иван Лавинь, шеф-капитан Первого Отделения Жандармерии, с презрением смотрел на своего младшего брата. Тот сидел напротив его стола на неудобном стуле для посетителей. Иван специально попросил сделать сидение стула покатым, чтобы посетители не засиживались.
Ерофей Лавинь был младше Ивана на семь лет, но выглядел старше на все двадцать. Волосы седой бородёнки остро топорщились, как намагниченная металлическая стружка. Осунувшееся лицо, красные глаза и мелкие нервные движения пальцев дополняли образ несчастного пейзанина, потерявшегося в столице Империи.
Запущенный вид брата подтвердил подозрения Ивана в том, что Ерофей продолжал "собственное расследование", то есть шлялся по улицам Моску, заглядывал в бандитские притоны, о расположении которых вычитал в криминальной хронике.
Бандитскими эти притоны были лишь в воображении журналистов. На самом деле Ерофей бродил по дешёвым кабаре, нарываясь на неприятности. Царапины и ссадины на лице указывали на то, что охранники, устав от плохо одетого типка, который задавал посетителям странные вопросы о мёртвых девочках, выкидывали его за дверь, отрабатывая боксёрские приёмы.
Ерофей поднялся со стула для посетителей и сделал шаг вперёд. Грязная одежда колыхнулась на нём, как простыня на трупе:
-- Иван, я не должен был... Прости.
Иван откинулся в кресле и брезгливо поглядел на брата:
-- А ну сядь обратно, слышишь?
Вены на тощей шее Ерофея вздулись от волнения:
-- Ты не имеешь права судить! Я не могу сидеть, когда... -- Вены сдулись, Ерофей поперхнулся словами и послушно сел.
Теперь Иван Лавинь резко поднялся с кресла. Поправил белый ремень мундира -- из-за выросшего живота, ремень постоянно спускался куда-то вниз, в ту зона тела, которую шеф-капитан давно уже не видел. Уперевшись кулаками в стол, Иван Лавинь перегнулся через него, приблизившись лицом к брату. Тот отпрянул и качнулся на стуле.
-- Когда что? -- зловеще переспросил Иван, зная, что тон его голоса пугал брата до дрожи.
-- Когда... всё неясно. Где моя девочка? Её нет, её не ищут...
-- Мне показалось, или ты обвиняешь меня в чём-то?
Ерофей сипло выдавил из себя "нет". Но тут же вскочил и грохнул кулаком по столу:
-- Да, чёрт побери! Обвиняю! Люди пропадают сотнями, а вы... ты...
-- Что мы? Что я?
-- Вы сидите и ничего не делаете. Продажные твари! Я сам должен собирать информацию о дочери... Я за неделю сделал больше, чем всё ваше продажное отделение.
Перегнувшись через стол, шеф-капитан коротко и быстро ударил брата в челюсть.
Ерофей мгновенно успокоился.
Стул под ним словно приобрёл ещё большую наклонную поверхность. Хватаясь за столешницу, Ерофей повалился на пол, утягивая за собой бумаги и шнур ординатёра. Иван спокойно придержал экран и вырвал шнур из рук брата.
Потирая ушибленную кисть, Иван поднялся и обошёл стол. Пнул Ерофея:
-- Вставай. Встань, я сказал.
Мотая головой, брат поднялся и косо сел на стул. Сплюнул кровь и поднял голову:
-- Сука... гад... имбециль.
Иван ухватил Ерофея за волосы и повернул его лицо к себе:
-- Теперь слушай.
-- Дармоеды... шлюхи в законе...
Иван рванул брата за волосы. Тот закричал и схватился за его руку, не решаясь применить силу. По опыту знал, что будет только хуже.
-- Слушай меня, дурак. Оленька -- моя племянница. Я не претендую, что её пропажа подействовала на меня так же, как и на тебя. Ты отец, твоё горе безгранично. Но не смей, слышишь, не смей говорить, что я ничего не делаю! Понял?
-- П-понял... отпусти волосы.
В ответ Иван дёрнул седые вихры Ерофея. Лучший способ образумить обезумевшего от горя и пьянства человека:
-- Ерофей, прекращай бухать и фантазировать, что ты ведёшь расследование. Ты фермер, а не сыщик. Всё кончится тем, что тебя грохнут в каком-нибудь кабаре, где, если и пропадают люди, то по вполне ясным причинам.
От боли и унижения у Ерофея потекли слёзы. Он держался за руку брата, боясь новых рывков за волосы:
-- Я... я не могу ничего не делать. Кроме того, у меня есть результат.
Не отпуская волос, Иван подвинул к Ерофею табло с его личным делом:
-- Вот он, твой результат! Тебя второй раз арестовали за оскорбление императорского величества. Я не могу тебя постоянно отмазывать, слышишь? Однажды ты пойдёшь на каторгу за свои слова.
-- Я был пьян.
-- Ты нанёс оскорбление чести.
Ерофей дёрнулся:
-- Да к чёрту твоего императора! У меня есть зацепка на похитителей людей.
В ответ Иван Лавинь только крутанул волосы, выжимая из глаз брата новые слёзы:
-- Возвращайся домой, в деревню, зацепщик херов! Твоей жене так же плохо, как и тебе. А ты шарахаешься по миру своих фантазий, пока жена тянет на себе хозяйство фермы. Она у тебя вместо трактора или комбайна?
-- Отпусти волосы!
-- Твоё место возле жены, а не в грязных водах Ривьер де Моску, где скоро обнаружат твой раздутый труп.
Иван Лавинь отпустил волосы Ерофея. Открыл дверь в смежную с кабинетом ванную комнату:
-- Умойся.
Поглаживая голову, Ерофей покорно прошёл внутрь. Осмотрел ванну и душевую кабинку:
-- Хорошо вы устроились на деньги налогоплательщиков. Даже унитазы чистые.
-- Ещё одно слово, и я обмакну тебя в этот унитаз. Убедишься, какой он чистый.
-- "Империя -- это сила!" -- Ерофей саркастично произнёс строчку из гимна и заткнул слив раковины пробкой, чтоб наполнить водой.
Пока брат умывался, забрызгивая мраморные стенки розовыми каплями, шеф-капитан смотрелся в зеркало и утирал с лысой головы пот. Достал из зеркального шкафчика аптечку. Извлёк баночку и отвинтил крышку. Присел на закрытый унитаз.
Ерофей выключил воду и посмотрел на баночку:
-- Не надо меня лечить. Кровь больше не идёт.
-- Я и не собирался тебя лечить. Помылся? Теперь вали отсюда. Вообще убирайся из Моску.
Шеф-капитан смочил вату зелёнкой и обработал костяшки своих пальцев, дуя на кожу, содранную о зубы брата.
Ерофей продолжал стоять.
Шеф-капитан поднял на него взгляд, поморщился, как от боли. То, что он сидел на унитазе, добавляло сходства к сравнению, будто у шеф-капитана, при виде брата, приключился запор:
-- Ладно, говори, какую зацепку ты нашёл в пьяном угаре кабаре?
-- Данные, что я получил, стоили мне три тысячи эльфранков.
Брови Ивана Лавинь так красноречиво взметнулись, что Ерофей поспешил пояснить:
-- Продал часть земли и... и трактор. И комбайн.
-- Как же вы пашете?
-- Сейчас никак... Позже возьму кредит под залог имущества.
-- Ну и кретин же ты, Ерофей.
-- Но ты послушай, что я узнал! Один из следователей по делу массовой пропажи людей подогнал мне документы, подтверждающие, что на месте преступлений были обнаружены следы органики, содержащей один и тот же ДНК.
-- Чей ДНК?
-- ДНК синтезанов.
При этих словах с шеф-капитан мгновенно сменил презрительное выражение лица на озабоченное:
-- Ерунда какая-то. Не было ничего такого в деле.
Ерофей торжествующе сжал кулак:
-- Вот и нет! Следователь утверждал, что эти материалы были удалены из дела.
Шеф-капитан закрутил крышечку на баночке с зелёнкой. Если бы брат присмотрелся, то увидел, что пальцы Ивана мелко дрожали.
-- Представляешь? -- радостно орал Ерофей. -- Какие-то синтезаны похитили тысячу граждан Империи, а Жандармерия покрывает этих преступников! Вот это поворот, не так ли, братец мой, мосье Иван Лавинь, шеф-капитан Имперской Жандармерии?
-- Тебе впарили чепуху, дебилушка. Зря продал трактор. И комбайн.
-- Файлы у меня. Можешь сам убедиться, что на документах электронные реквизиты твоей канцелярии.
-- Подделка.
-- Я высылал копию специалисту по криптографии, он подтвердил, что криптоштемпель подлинный.
Иван Лавинь унял все признаки волнения, вернув на лицо привычное выражение покровительственного презрения:
-- Ага, а сколько так называемый "специалист" взял за экспертизу? Ещё тысячу? Ерофей, в тебе все видят пейзанина и обманывают на каждом шагу.
-- Почему ты не хочешь просто посмотреть на документы? Когда убедишься в их подлинности, тебе придётся начать внутреннее расследование. Ведь кто-то покрывает преступников прямо из недр твоей организации. Разве ты не хочешь узнать, кто этот предатель?
Шеф-капитан поднялся с унитаза:
-- Всё, чего я хочу, это чтоб ты вернулся к жене, на ферму. Хозяйство в упадке, а ты занят чёрте чем. Кроме того, эти фрондёрские высказывания об его величестве Володимаре Третьем... держи их при себе.
-- А документы?
-- Хорошо, хорошо, -- Иван нетерпеливо кивнул. -- Тащи завтра свои документы. Посмотрим, что к чему. После этого, слышишь, сразу вали на ферму и не лезь не в свои дела.
Немного помедлив, Ерофей вздохнул и вышел.
-- Запомни, -- прокричал ему вслед Иван Лавинь. -- Ещё раз у меня в Жандармерии появишься -- посажу в камеру. Если не за оскорбление императорского величества, то придумаю за что. Хотя бы за то, что ты уже месяц живёшь в Моску без регистрации.
Оказавшись вне досягаемости кулаков старшего брата, Ерофей огрызнулся:
-- Вы, продажные твари, всегда найдёте, за что посадить честного человека.
Не дожидаясь реакции шеф-капитана, Ерофей выбежал, хлопнув дверью.
Иван Лавинь добродушно усмехнулся. Добродушно ровно настолько, насколько позволяла его внешность прожжённого взяточника, грубияна и любителя предаться всем доступным порокам. Сложил аптечку в шкафчик и поправил перед зеркалом воротник мундира, отметив, что пара капель крови всё же попала на сорочку.
Снова усмехнулся: прямо как в старые добрые времена, когда он только учился выбивать из подозреваемых нужные показания.