- Почему я грусен? Потому что все не так как хотелось. Потому что мир устроен не так добро и светло, как нам внушали в детском саду. Потому что любовь не так чиста и взаимна, как показывали книжки в красочных обложках и быдло - сериалы. Потому что сердца друзей непременно должны находиться за стеной притворства и прочей грязи. Потому что чем ближе узнаешь людей, тем дальше от них хочется оказаться. Потому что любимая музыка, спасавшая в этом бессмысленном потоке лиц, перестала расслаблять, а стала вызывать лишь рвотные порывы. Потому что с экрана телевизора из дня в день промывали мозг новостями масштаба отелившейся Зорьки, в д. Пиздюки на фоне только что проведенного газопровода.
Примерно так отвечая на поставленный себе же вопрос, я вошел в шестнадцать лет. Вошел не один. Они потягивали пиво и сладко закуривали, наслаждаясь первым весенним теплом и с интересом поглядывая на проходящих мимо девушек. На меня они тоже поглядывали, в основном с непониманием, иногда презрением. Я же смотрел на них с презрением постоянно, но они не обижались. Они просто не понимали. Иногда хотелось, чтобы они осознали свою ничтожность, но в целом было плевать.
Приходилось учиться, не напрягаясь, как получалось. Получалось не очень, но было все равно. Еще была она...
Некоторые из них были мне ближе других. Даже они иногда поглядывали на меня как на ненормального, но мне было все равно, это были всего лишь друзья. Иногда мне было весело с ними, но потом становилось еще тяжелее. Они думали, что понимают меня, не понимая ничего.
Она вела правильный образ жизни, была уверена в себе, умна. Очень умна. Даже находясь радом, я скучал, понимая, что моей она никогда не станет. Запах ее волос я запомнил навсегда. Тогда я в этом был уверен абсолютно.
Они думали, что я не достоин проводить время с ними, мне было плевать, я хотел быть достоин лишь ее. Я пытался сделать себя лучше...
Она этого не замечала. Ей было все равно. Глядя на меня серыми глазами, она не понимала, что я хочу ей сказать... или понимала, но была умна. Очень умна. И старше.
Некоторые из них, похоже, в самом деле, что-то понимали, но не умели об этом говорить. Я тоже молчал. Теперь я не знаю, стоит ли жалеть, что я тогда озвучил то, что не передал взгляд...
Ее не стало.
Звездное небо перестало успокаивать, в отличие от туч безжалостно его пожирающих.
Они стали видеть во мне "ЧЕЛОВЕКА". Новости оказались не так уж плохи, даже не забывали о проблемах молодежи. Пенсионеров тоже не забывали.
В том, что я сказал, не было ошибки. Она была другом. Я забыл...