Аннотация: Небольшой фантастический рассказ, а точнее сценарий к моему мультфильму (ибо я аниматор), за который я пока вряд ли возьмусь
Пьеро
Глава 1. Во снах блуждающий
Бешено звенит будильник. Я открыл глаза, и яркий солнечный луч впился в меня. Досадно поморщившись, я повернулся на другой бок, нащупывая кнопку будильника. Будильник свалился на пол, продолжая грохотать, звенеть и раскалывать мою бедную голову. Вне себя от бешенства, я схватил наглеца, выключил его и швырнул подальше. Вот и еще одна полусонная ночь прошла, наступил вареный, знойный летний день. Чувствую себя паршиво, как вяленая рыба. Я потянулся, хрустнул пальцами и вкусно зевнул. Посмотрел в потолок. На нем сидела большая, жирная муха, чистила крылышки. Скучно... Делать сегодня абсолютно нечего; даже и не знаю как протянуть время до ночи, в которую осуществится мой сумасшедший план. Честно говоря, я романтик до ужаса, и нормальный здравомыслящий человек назвал бы меня психом и идиотом, узнав, что я собираюсь сделать этой ночью. Однако сейчас меня куда больше интересует причина моего вареного состояния. А причина проста: недосып, ночные кошмары, эти скорее больше непонятные, чем страшные, сны... Днем я простой парняга, бессмысленно и бесцельно проводящий лето, а ночью, едва закрыв глаза, я превращаюсь в командира артбатареи, участвующего в одной и той же истории с одним и тем же концом. Вот и в эту ночь, уснув, я опять вижу одну и ту же до боли знакомую картину: пожелтевшая осенняя трава, еловый лес неподалеку и много, много дыма. Дыма так много, что с трудом можно различить людей метрах в пятидесяти от себя. Совсем рядом здоровенная гаубица выстреливает с диким грохотом, стонут раненые, слышны бешеные крики солдат и отборные ругательства. Я сижу, оперевшись на какой-то камень, медленно поворачиваю головой и наблюдаю за происходящим. Вот справа, метрах в тридцати, вздымая клочья матери-земли, разорвался снаряд. Бедный артиллерист, извиваясь, как змея, видно, сильно переживал из-за оторванной руки, он сообщал об этом всем пронзительными воплями. Его крики раздирают душу, но они все больше сливаются с пушечной канонадой. Я вообще сейчас слабо соображаю, что происходит вокруг. Едким дымом немного режет глаза; я чувствую, как по виску медленно стекает струйка крови. Ко мне подбежал солдат, насколько я понял, военврач, и начал перевязывать голову. Я вижу его лицо очень смутно, как в пелене. Говорит он медленно, или мне просто так кажется. Я, похоже, контужен.
- Господин полковник, здорово вас зацепило, конечно. Француз лупит как сумасшедший...
"Надо же, господин полковник я" - пролетело в моей голове. Осенний листок, подхваченный ветром, скользнул по лицу... Еще один взрыв впереди редута окатил нас земляным ливнем. Муть медленно начинает сходить с глаз, ко мне возвращается память.
-Я в порядке, Николай, иди помоги тому раненому, - сказал я, указывая на извивающегося безрукого лейтенантика. Николай, молодой солдат, когда-то учился на врача, работал в Петербургской больнице и его знали как способного доктора. Когда объявили о мобилизации, он одним из первых взял в руки ружье. Мы оба родились тут, под Салтановкой, но, приехав в Петербург, я стал офицером, а он решил посвятить себя служению людям. Он был младше меня лет на десять, его родители жили в соседней усадьбе. Сейчас, когда враг совсем близко к нашему дому, нас утешает только то, что всё население Салтановки и окрестных поместий укрылось в близлежащих лесах, уведя с собой скот и припрятав съестное, по-партизански собрав даже недоспевшие плоды земли родной. Французики, насколько я знаю, испытывают жестокую нужду не только в фураже, но и в провианте. Широкая русская душа хоть и известна гостеприимством, но муравьям Бонапарта явно придется тут померзнуть и поголодать. Скоро выпадет снег, и ночи в теперешнем ноябре холодны, как сени крестьянина зимой.
Я глубоко вдохнул этот неспокойный воздух, встал. В голове звенит и в глазах всё еще немного мутит. Стирин еще десять минут назад должен был доложить о подкреплении! Где его носит?
- Где капитан Стирин? - спросил я у подносящего снаряд солдата.
- Капитан бежал, - ответил солдат, - бежал, захватив пару деревенских губошлепов, к французам.
"Так, уже дезертирство началось в наших рядах", - подумал я. - "Не просто бежал, но и толкнул на предательство подчиненных... Трус. Собака. Хотя он, возможно, и сдаться то не успеет, француз лупит без разбору, лупит на убой"
Спотыкаясь, поправляя треуголку, подбежал явно потрясенный капитан Чугунков.
-Нас прижимают со всех сторон. К этим собакам пришло подкрепление, целая тьма драгун, батарея капитана Усинского уничтожена, сам Усинский убит, нам не продержаться, господин полковник! - нервно и отрывисто доложил он. - Генерал Кукольник застрял с обозами в семидесяти верстах к югу отсюда... Ему не поспеть и к закату.
Моя голова хоть и трещит, но понимает, что нам конец. Первая линия обороны уже пробита, через минут десять мы все будем лежать тут, медленно остывая и готовясь стать ужином голодных ворон... Я размышлял. Повязка на голове немного давит, торопя принять решение.
-Нужно уходить... - медленно сказал я.
-Отступать? - изумился капитан, - Куда? Уланы французов скоро будут наступать нам на пятки, мы почти окружены, если уходить, то только на дно болота! Кроме топей, уходить некуда...
-Николай! - закричал я. - Николай!!!
Мой земляк прибежал, стирая кровь с лица.
-Помнишь, когда-то в детстве, мы ходили по тропкам в топях, и ставили зарубки? Ты поведешь капитана и оставшихся на задней линии артиллеристов по этим зарубкам. Француз не знает этих троп, ему не пройти по зыбким топям.
- А как же вы, Пётр Максимович? - с досадой спросил Николай.
- Ступай, тут у меня должок есть...
Я махнул рукой. Николай продолжал стоять и таращиться на меня непонимающими глазами.
-Ну же!!!
Николай молча кивнул и побежал. Капитан пожал мне руку и двинулся следом за ним. Я зарядил орудие, весь испачкавшись в саже, и выстрелил. "Хорошо дернуло" - подумал я, видя кучу падающих Жаков. - "Ну где ты, шакал?"
Я искал глазами капитана Стирина, этого предателя. Зарядил, выстрелил. Попал в коня под французским драгуном. Француз, падая с коня, был уже мертв. На горячей гаубице закипели капли крови и быстро испарились... Стирина не видать. Сквозь густой дым почти ничего уже не видно. Я обернулся - Николай с оставшимися был уже далеко. Стало немного радостно. Я со злобной улыбкой зарядил, выстрелил по всё ближе приближающимся французам. Пятеро окровавленных Жанов и Мишелей полетели к земле, вперемежку со своими конями и ружьями. Справа и слева меня уже прижимают. Молясь про себя, заряжаю, похоже, последний снаряд. Сквозь дым просветились несколько бегущих фигур. Кто-то, ругаясь, перепрыгнул через редут, перед моими глазами мелькнул приклад ружья. Дико зазвенело в голове. Вдруг стало темно...
...Открыв глаза, я не смог пошевелиться. Собаки привязали меня к дереву. Из носа течет кровь. Кашлянув, я заметил, что выхаркиваю тоже кровью. Я в совершенстве знаю французский, поэтому сразу понял, кого окружающие меня потрепанные французы называют "строптивой русской собакой". Злобно хохочут, стервятники. Если вздумали перед смертью попугать, то это лишнее, конечно. Мои солдаты спасены, уходить буду без сожаления. Я вновь кашлянул кровью. Посмотрел на одиноко стоящий засохший дуб, на корявых ветвях его сидело теперь много ворон, их больше не пугает канонада, они почуяли запах свежего мяса. Через пару часов дуб будет тоскливо наблюдать за их пиршеством, за их ленивыми склоками, разделом кусков лакомства. Я почти как он, я скоро, совсем скоро, так же буду стоять, мертвый, холодный, смотреть скучным невидящим взглядом на этих ворон... Тут вдруг я понял, что сожаление всё-таки остается. Из толпы французов вышел бледный, как смерть, Стирин. Улыбающийся Жак вручил ему ружьё.
- Стреляй, Ванья, - сказал он по-русски. - Служи Бонапарт.
Капитан Инженерного полка Иван Стирин стал еще бледнее, но почему-то на лице его разгладилась слабая, жалкая улыбка... Он прицелился. Громкий, оглушительный выстрел. Зазвенело в сердце. Загорелась пламенем моя грудь. Дико захохотали вороны, взлетев в небо. Стало темно...
... Бешено зазвенел будильник.
Глава 2. Любовь, цветы и высота.
Я встал, улыбнувшись, посмотрел на будильник. Бедняга, сколько ж ты терпишь каждое утро... Пошел в ванную, побрился. Взглянул на себя в зеркало. Да, вид у меня неважный. Глаза красные - последствия хронических ночных боёв, под глазами мешки, как от хорошо справленного дня рождения. Я прошел в гостиную, открыл небольшой футляр. Кольцо красиво переливается солнечным светом. А это точно сегодня? Да, сегодня. Сегодня в полночь я пообещал ей сюрприз. Я сделаю ей предложение. Не знаю, закончится ли это обмороком, но я сделаю это. Правда, в своеобразной, сумасшедшей манере (о да, я же чертовски оригинален!). Я вышел на балкон, глубоко вдохнул. Да, питерский воздух заметно отличается от того, салтановского дыма. Главное мне не сойти с ума от этих снов. Врач говорит, что я слишком много об этом думаю. Возможно. Да и быть полковником Инженерного полка, хоть даже и во сне, было бы куда приятнее, если бы сон проходил не под Салтановкой, а где-нибудь, скажем, во дворце на балу. Я посмотрел на соседний балкон. Тётя Полина выращивает розы в длинных ящиках, у нее весь балкон в розах. С улицы вид красивый... Присмотрев одну, поближе к моему балкону, я пошел за ножницами. Главное срезать поближе к корню, чтобы тётя Полина не заметила утраты, ибо зрение у нее неважное. Тихонько хрустнул стебелек... Отличная алая роза. Небольшое дополнение к кольцу. Я аккуратно срезал шипы, положил розу в вазу с водой. Время только еще полдень, можно заглянуть к старому товарищу, Сане, живущему в соседнем доме. Я прошел на кухню, открыл холодильник. Пусто, один лед. Надеюсь, у Сани в холодильнике хоть что-нибудь живет. Захлопнув дверцу, я пошел одеваться. Накинул футболку, шорты и залез ногами в тапки. Закрываю дверь, спускаюсь по лестнице. Сегодня как-то по-особенному мутит в голове. Я вышел на улицу, слился с идущим по тротуару потоком коренных и не очень петербуржцев. Мимо прошел паренек, держась за голову. Вид у него был прямо как у меня. "Бедняга", - подумал я, - "Тоже наверное плохо спит"... Но вот и дом Сани, старый дом, как говорил наш препод, в стиле барокко. Поздоровался с тётей Полиной (а тут-то она что делает?), зашел в подъезд. Нажимаю на звонок. Открывается массивная железная дверь, стоит Саня в одних трусах, взъерошенный. Видно, в отличие от меня, хорошо спал.
-Здорова, - говорит. Я протягиваю руку.
-Да ты чего через порог здороваешься? - сказал Саня. - Не выспался что ли?
-Ага, - ответил я, проходя. - Всё те же кошмары.
-Ты чего рано так? - зевая, спрашивает Саня.
-Да время то первый час уже! А ты дрыхнешь.
- Да я рисовал всю ночь, - оправдывается он. - Ладно, я в ванную, побриться бы не мешало.
Он ушел в ванную, ну а я, естественно, на кухню. Достал колбасы из холодильника, начал нарезать её кругляшками.
-И мне нарежь!! - услышал я крик из ванной. Саня, как детектив следы, чует еду.
Он пришел на кухню уже в более культурном виде, побритый и причесанный. Мы начали пожирать колбасу, а я думал, как бы рассказать Сане о своих замыслах. Главное, чтобы он со стула от смеха не упал.
-Саня, тут такое дело, - начал я свой рассказ. Выслушав до конца, Саня улыбнулся.
-Шутишь что ли? - сказал он. Посмотрев на меня внимательно, он понял, что я не шучу.
-Болван... Псих... Да и глупо это, мне кажется. Глупо, но... Красиво! Или это такая чистая философия, вроде: "я тебя завоевал штурмом"? -спросил Саня.
-Да нет, эту как раз-таки долгой осадой... - улыбнулся я.
-Ты главное поосторожней, чтобы мы потом тебе апельсины в палату не таскали... - сказал Саня.
-Ага. Да высота не такая большая...
... Выпив в парке по бутылке пива, мы разошлись по своим делам, я - домой, а Саня, как всегда, рисовать, хотя мы оба знаем, что занятие рисованием это проходит у какой-нибудь Наташи. Время уже одиннадцать вечера, день пролетел незаметно. Возле дома я еще раз поздоровался с тётей Полиной (да что она, шпионит что ли за мной?), зашел к себе в подъезд. Открываю дверь, кладу в карман футляр, заворачиваю розу в последний номер "Известий Петербурга". Ну всё, пора. Идти до её дому ровно сорок восемь минут, это я уже проверял. Ну, в добрый путь. Проходя по безлюдной улице, я увидел знакомое лицо. Нет, это не тётя Полина, это тот невыспавшийся парень с тротуара. "Шёл бы спать лучше, чем по улицам шататься" - подумал я.
Уже подхожу. Вокруг никого, и это хорошо. Стою под её балконом, смотрю на свой маршрут. Осталось двенадцать минут, должно хватить. Хватаю розу в зубы, и начинаю подниматься по выступающим частям карнизов и стены, подстраховываясь водосточной трубой. Первый этаж пройден, заканчивается второй, еще два. Случайный прохожий, наверное, подумает, что я лезу кого-то грабить, поэтому стоит лезть потише. Свет горит только из её окон. Пройден третий этаж, осталось покорить последний. Хватаюсь за перила её балкона. Пауза. Еще рывок, и я буду там. Розу обслюнявил, но это уже неважно.
Услышав приближающуюся по дороге машину, у меня прижались уши к голове... Дорога прямо за спиной. Я рванулся кверху. И вдруг резкий, душераздирающий скрежет тормозящих колес, глухой удар за спиной. Адреналин бешеной волной прокатился по телу, я разжал пальцы и полетел вниз. Опять звон в ушах и опять темно, но это уже не сон. Я, наверное, умер.
Глава 3. Бред наяву
Я открыл глаза, выплюнул кусочек розы. Было уже утро. Рядом валялись футляр и кольцо. Да, сюрприз не удался. Саня как в воду глядел, но в палату апельсины носить не придется. Я ничего не сломал, и у меня ничего не болит. По-видимому, я в рубашке родился. Упасть с четвертого этажа и ничего не сломать - такое редко бывает, или вообще не бывает. Слышу, совсем неподалеку от моей головы, по тротуару, топают ботинки и босоножки. Странно, я провалялся тут всю ночь и уже утро, а никто так и не подошел, не предложил помощь. Видно, думают, что я в стельку пьян. Отлично. Вот так и помрешь, через тебя переступать будут. Ну да ладно, пора уже и вставать.
Я приподнялся, и понял, что что-то со мной не так. Хотел стряхнуть траву с головы, посмотрел на руку - и - о Господи! - ужаснулся, рука была... Деревянная! Пошевелил пальцами, почувствовал легкий скрип. Может, я сплю? Может это такой новый сон, битва заменилась кукольным представлением? Я посмотрел на людей в ужасе, я хотел показывать свое уродство первому встречному, надеясь на помощь... Но люди по-прежнему шли по тротуару по своим делам...
- Извините, - обратился я к быстро проходящей даме, но дама так же торопливо прошла мимо меня, словно не слыша. - Постойте!
Я пошел по тротуару, начинал кричать, размахивал деревянными руками, но никому и дела не была до меня. Это настоящий ужас. Навстречу мне шла тетя Полина, я впервые был рад встретить ее на своем пути.
-Тетя Полина! - выпалил я, но она прошла мимо. Я оглянулся ей вслед, она шла, не узнав меня; едва не столкнувшись нос к носу с парнем, идущим навстречу, я хотел отойти, но не успел, он вдруг прошел сквозь меня... Я, похоже, сошел с ума...
-Господи, что за кошмар?! Сколько я еще буду спать? - завопил я, но повсюду мне отвечали такими же безразличными взглядами...
-Это не кошмар, брат мой, просто ты уже мертв...
Голос этот, как гром, раздался в моих ушах. Я слышал, но всё равно не воспринял этого бреда. Я обернулся, но никого не увидел, только удаляющиеся задние части туловищ прохожих. Сквозь меня прошло уже человек пять, мне они почему-то казались какими-то зомби.
-Где ты? - спрашиваю я у пустоты.
-Я тут, рядом, - ответила пустота.
Я резко дернул рукой, надеясь схватить невидимого собеседника, но нащупал лишь воздух, рука прошла сквозь спину пробегающего быстро парня.
-Кто ты? Я не вижу тебя! - совсем уже озадаченный утренними сюрпризами, удивленно сказал я.
-Меня никто не видит. Моё имя Проводник. А как зовут тебя, Новопришедший? - спросил он; мне показалось, что если бы я его видел, то увидел бы и саркастическую улыбку на его лице...
- Меня зовут... - я тщетно пытался вспомнить свое имя... Не могу вспомнить. Думаю, от удара головой я просто потерял часть памяти. - Я не помню своего имени.
- Это правда, Новопришедшие не помнят своих имен, - отвечает всё та же улыбающаяся интонация. - Ты умер, умер от падения с высоты четвертого этажа.
-Да ты Капитан Очевидность. Четвертый этаж я помню, - сказал я.
-Сегодня твои похороны, - продолжал этот таинственный "Проводник", - но ты не сможешь там быть. Ты будешь на встрече всех Новопришедших, ровно в полдень. Там ты получишь ответы на все свои вопросы.
Я посмотрел на дорогу, там лежал паренек. Похоже, это его сбили нынешней ночью. Наверное, водитель был пьян. Прохожим и на него было так же плевать, как и на меня. Он приподнялся, держась за голову, но тут же, сделав новое открытие в своей анатомии, завопил, встал, побежал по дороге, пытаясь привлечь внимание. Он в таком же замешательстве, что и я был недавно.
-Иди успокой его, - сказал Проводник, - и не опаздывай! В полдень, на пустыре возле скотобойни. И его возьми с собой.
-А ты куда? - спросил я, но ответа не последовало. Я оглянулся - сбитый машиной всё еще носился и вопил, как истеричка.
-Эй, парень! - крикнул я. - Иди сюда.
Тот, видимо, был очень рад неожиданному проявлению внимания к его деревянной сущности, и быстро зашагал ко мне. Мне показалось его лицо очень знакомым... Да, это он держался за голову на тротуаре утром, это его я встретил по дороге к возлюбленной. Кажется, всё было уже предрешено, муть в голове была не у меня одного. Это был знак.
-Слушай, - отрывисто начал он, сверля меня вытаращенными, почти в пять рублей, глазами. Показал мне свою руку, скрипнул пальцами. - Как это?
- Очень просто. Ты умер, дружище.
Глава 4. Новопришедшие.
На улице стоял такой же знойный и солнечный день, как вчера. На небе, как кистью, кто-то намазал легкие перистые облака. Я всё еще не перестаю надеяться, что проснусь. В голове уже не мутит, ничего не болит, но немного подташнивает, странно подташнивает. Прошла первая ночь, в которую мне не снилась битва. Да и мне вообще ничего не снилось, я провалялся всю ночь без сознания. Если это сон, то уж слишком он долгий...
Дует легкий ветерок, освежая мою деревянную голову... На электронных часах над аптекой, время от времени сменяющихся то датой, то температурой воздуха в тени, показывает половину двенадцатого. До скотобойни идти как раз полчаса. "Там ты получишь ответы на все свои вопросы"... Я на это очень надеюсь, вопросов у меня много.
- Слушай, Буратино, - обратился он ко мне, - а для чего эти пуговицы?
"Буратино", ну и обозвал конечно... Вообще-то я полковник Инженерного полка... Хоть и во сне.
- Да ты на себя посмотри, у тебя башка такая же деревянная, - ответил я. - Я вообще обо всем этом знаю ничуть не больше, чем ты.
Я посмотрел на свою белую рубашку. Она, в отличие от тела, не претерпела таких кардинальных изменений, кроме одного. Вместо обычных, маленьких пуговиц рубашка была застегнута на две громадные. Странно, что я это только сейчас заметил, пуговицы очень большие, такие застегнуть-то сложно. Я попытался их расстегнуть, не получилось, они не поддаются.
"Ну и хрен с тобой, проклятая", - подумал я.
- Ну, нам пора.
-Куда? - спросил мой новый товарищ.
- Один, образно говоря, человек, сказал, что в полдень мы должны быть на пустыре возле скотобойни, там мы получим ответы на все вопросы.
- Если я и вправду умер, так почему я здесь, а не в аду? - спросил он.
- Видно, еще не заслужил, - улыбнулся я в ответ. Мы пошли по тротуару в сторону пустыря, по привычке уступая дорогу идущим навстречу, хотя в этом не было необходимости, они все равно проходили сквозь нас...
... Подходя к пустырю, мы увидели довольное большое количество таких же, как мы, Буратино. Кто-то разговаривал, кто-то шутил и громко хохотал, кто-то неуверенно жался в сторонке.
- Вот и последние пришли, - подходя к нам, сказал буратино, видно, бывалый. Оказывается, даже на деревянных лицах можно оставить шрамы. Скорее всего, шрамы от неспокойности здешних мест, потому что из той, прежней жизни, шрамы не сохраняются. Во всяком случае, у меня не сохранились. Два шрама на моей руке, полученные давным-давно от неудачных испытаний соседского мопеда, напрочь исчезли. Честно говоря, я не чувствую себя настоящим "буратино", мое дерево какое-то живое, пластичное, оно может слегка сгибаться. По этой причине наши лица не лишены мимики, они не уродливы.
- Меня зовут Бегун. Я тут вроде за старшего, - сказал бывалый.
- А Проводник?
- Проводник только встречает вас и приводит сюда. А я сделаю всё, чтобы в отведенное для вас время с вами ничего не случилось.
Вокруг нас собралось много народу, почти все буратино. Лишь некоторые сидели то на деревьях, то на скамейках и улыбались. Они, видимо, не Новопришедшие, а "Давнопришедшие"...
- А почему тебя зовут Бегуном? - спросил мой товарищ, сбитый машиной.
Бегун улыбнулся.
- Бегает наверно быстро, - захохотал сидящий на скамейке буратино, только с одной пуговицей на свитере.
Я заметил, что и у Бегуна была только одна пуговица.
- А где твоя вторая пуговица? - спросил я.
-Ты не поверишь, но она отвалилась еще до революции, - сказал Бегун, и сидящие на скамейках снова захохотали.
- Понимаешь, нам только двести лет отведено жить в этом мире. Раз в сто лет отваливается первая пуговица, когда приходит время уходить, отваливается и вторая.
- А потом куда? - спросил буратино в очках, в прежней жизни явно бывший ботаником.
-В Париж! - захохотал занудливый обладатель свитера с одной пуговицей.
- А потом прямой дорогой на райские поля... В наших душах Свет, а не Тьма, поэтому вы все здесь. Не повезло тем, кого пригласили на Черные Поля. Вот они с падением второй пуговички отправляются вечно гореть в Преисподней. Вам повезло, что вы не грешники... - заключил Бегун.
"Я точно сплю" - сделал свое заключение и я. - "Но история эта уже интересна"
- Те, кто умирает молодыми, никуда не уходит. Они отправляются либо сюда, либо на Черные Поля. Черными Полями мы условно называем северную часть города, там обитает другая раса Кукол. Эти твари очень опасны, от их человеческой сущности остались лишь воспоминания. Берегитесь их, если увидите их - бегите! Не советую с ними драться, если еще хотите пожить. Их железные когти могут одним взмахом разнести ваши бедные головенки в щепы. Если услышите скрежет железных ботинок по дороге - бегите. Они медленно передвигаются, это наше преимущество. Мы зовем этих тварей Клоунами, когда увидите их, сами поймете, почему. Поэтому - никому и ни при каких обстоятельствах не совать свой деревянный нос на Черные Поля, если хотите жить. Их несравненно больше, чем нас, и нам даже нечем защищаться. Единственное безопасное место - это тут, возле скотобойни. Клоуны не могут сюда попасть. А теперь пойдем со мной, я покажу вам, как добывать себе пропитание.
Мы все двинулись за Бегуном. На многолюдном бульваре пахло шашлыком из какой-то забегаловки. Я очень голоден, но почему-то мне не хочется шашлыка. Я голоден как-то по-особенному...
- Думайте о еде, - сказал Бегун, - думайте о том, что хотите есть.
Я прищурился, и вмиг человеческие лица стали какими-то карикатурами... У улыбающейся прохожей растянулась улыбка до ушей, в буквальном смысле до ушей. Меня испугало это зрелище, она была похожа на шарж художников с этого бульвара. Но... Меня тянуло к ней, меня тянул к ней голод. Я не ощущал подобного чувства к другому прохожему, аналогично растянувшему рот, потому что он был грустным...
- Мы питаемся положительными эмоциями людей, а Клоуны, наоборот, гневом и грустью, - объяснял Бегун, - думайте о своем голоде и прыгайте сквозь радостных и счастливых. Это подло - отбирать их улыбки и счастье, но по-другому нам не выжить.
Я еще раз прищурился и прошел сквозь счастливую прохожую. Мне стало куда лучше, пропала тошнота, я чувствовал насыщение...
- Не злоупотребляйте и не обжорствуйте, и держите ухо востро, - сказал Бегун, - Клоуны иногда выходят за пределы Черных Полей. Скоро Золотая Ночь, и если вдруг вы услышите ревущую сирену, бегите что есть духу на пустырь, к скотобойне. Удачи, братья мои.
Бегун ушел по своим делам, а мы, сытые и довольно веселые, стали знакомиться.
Глава 5. Исключения из правил
Четвертый день я живу в этом странном мире. За четыре дня я сколотил небольшую банду из буратино, и вот сейчас мы весело беседуем на крыше пятиэтажки. Парня, сбитого машиной, мы прозвали Капотом, ботаника в очках - Эйнштейном, были также Летчик (упал с дерева и сломал шею), Ракета, Зануда и Мишень (рубашка его была изрисована мишенями). Ну а меня прозвали Пьеро, якобы я "так и не дополз до своей Мальвины, бедняжка"... Остроумно, конечно... Как оказалось, Ракету так же сбила машина, Эйнштейн и Мишень утонули, и только Зануда не хотел рассказать, как он умер. Наверное, упал в кастрюлю с борщом и захлебнулся вкуснятиной, как любил шутить Ракета. Зануда в ответ на такие провокации только улыбался, но потом вдруг становился грустен и подолгу молчал.
Честно говоря, в здешнем мире очень скучно, ведь кроме спанья на крышах, скамейках и деревьях, болтовни и пожирания человеческих радостей, делать тут больше нечего. Мы не боимся Клоунов, быть может потому, что их еще ни разу не видели. Да и держимся всегда вместе, так что, думаю, даже при встрече с ними шансы спастись есть.
- Как ты думаешь, когда Золотая Ночь наступит? - спросил Мишень.
- Ну, Бегун сказал, что через пару дней после каждого набора Новопришедших, - ответил Зануда, ковыряясь деревянным пальцем в неровностях крыши.
- Что-то они не торопятся...
-А ты что, ждешь эту Золотую Ночь?
-Просто хочется увидеть Клоунов в деле.
Зануда поморщился, задев ногой голубиный помет.
-Бегун сказал, что после каждой Золотой Ночи остаётся много убитых буратино, а многие вообще пропадают без вести. Может их уводят в плен и убивают, во всяком случае, Бегун сказал, что еще никто из пленных не возвращался.
-А чего нам бояться, - Мишень приподнял палец к небу, - нам же все равно туда...
-Ну, одно дело, когда уходишь сам, а другое, когда уходишь из-за разнесенной в щепки головы.
-Да ты просто боишься.
-Я просто думаю головой, а не строю из себя непобедимого буратино.
Не знаю, сколько продолжалась бы эта дискуссия Мишени и Зануды, если бы нас не привлекло происходящее внизу, возле соседнего дома. Там, под ясенем, четверо избивали одного. Вокруг, кроме старого дедушки, больше никого не было. Избиваемый орал как резаный, однако мои друзья опять продолжили дискуссию, словно перестали замечать это безобразие средь бела дня.
-И мы что, так и будем сидеть?! - изумился я.
-Ну а что ты сделаешь? Они тебя всё равно не видят и не слышат.
-Нет, ты не прав, они меня увидят, - со злостью выпалил я, прыгнул на водосточную трубу и скатился по ней вниз. Парняга уже лежал на асфальте, в крови, когда я приближался к ним.
-Эй, вы! Подонки полоумные! - крикнул я. Ноль эмоций.
-Ну, смотри, - я схватился за колесо автомобиля ВАЗ-2105, поднял его над собой... Избивающие встали как вкопанные... Висящая в воздухе машина - зрелище действительно странное и шокирующее... Один из нападающих сглотнул, попятился назад и побежал, за ним побежали и остальные, избитый же, забыв об увечьях, понесся по тротуару как ветер... Я бережно опустил эту развалюху тысяча девятьсот восемьдесят шестого года выпуска на землю, и довольно заулыбался. О да, я защитник слабых! Герой, мать их.
-Да ты, я смотрю, Геркулес... - прошептал кто-то сзади, я обернулся, но незнакомца уже не было... Слышен был только скрежет железа по бетону, кто-то прыгнул в подвал пятиэтажки...
"Клоун, черт побери!" - пронеслось в моей голове, и я без памяти кинулся бежать... Дедушка смотрел на эти безобразия так же скучно, как и на драку возле подъезда...
... Удивлению моих товарищей не было границ...
- Мало того, что поднял три тонны над головой, так ведь еще прикоснулся к ЧЕЛОВЕЧЕСКОМУ!
-А что в этом странного? - не понимая, спросил я.
-Смотри, - Ракета попытался взять пустую пивную банку, рука его скользнула сквозь нее, - видишь?
-Ну так и что? Мы все сейчас сидим на крыше ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО дома.
-Нет, этот дом уже часть земли, как и скамейки на ней, и деревья... Так Бегун говорил. Но машина...
Я взял пивную банку и смял ее. Действительно, что-то не так.
-Ты особенный какой-то, жених Мальвины, - улыбнувшись, сказал Ракета.
Зануда вдруг встал на край крыши, округлил свирепо глаза до размера теннисного мячика и громогласно завопил:
-Не перевелись еще богатыри на земле Русской!!!
Все засмеялись, и я тоже. Думаю, я не стану рассказывать об этих странностях Бегуну.
Глава 6. По ком звонит колокол
Сегодня погода немного испортилась. Пузатые, густые и темные тучи заволокли небо, скрыв веселое солнце. Я вспомнил о родных. Как они там? Убиваются с горя, наверное. Как там Она? Бедняги, они даже и не догадываются, что я живу бок о бок с ними.
Я решил прогуляться на кладбище, на свою могилу. Народу на улице было немного, люди поспешили укрыться от неминуемого дождя. По дороге я встретил улыбающуюся девушку, прошел сквозь нее, зажмурив глаза. Хорошо, хоть сегодня я нормально позавтракал. Улыбка с лица девушки исчезла, на нем осталось лишь тупое безразличие...
Здоровенный старый дуб на кладбище напомнил мне о моих ночных битвах. Он был очень похож на тот, где сидело множество ворон, но весь был усыпан не воронами, а зелеными листьями. В отличие от меня, он был еще жив.
"А вот и свежачок", - подумал я, приближаясь к новым могилам.
"Иван Алексеевич Петров, 1975-2012" - начертано на гранитной плите. С фотографии мне улыбается мой сосед. Умер через пару дней после меня... Но тут, в кукольном театре, его нет. Видимо, не так молод, так что он, наверное, сразу отправился "в Париж". Я прошел дальше. А вот, кажется, и моя. Фотография, где я жизнерадостно улыбаюсь окружающим, была сделана в Анапе, вроде. "13.05.1990 - 25.07.2012" - в этих ярких, четких черных цифрах обозначена вся моя жизнь. Имени, конечно же, не было, как будто его кто-то стер. На венках надписи: "От мамы и папы", "От друзей", "Любим, помним, скорбим", и один от Неё. Стало немного грустно. Эти люди уже больше никогда не увидят меня. Я могу встретить их на дороге, но они не увидят меня, точно. Закапал дождик... Пора возвращаться.
Если судить по Данте, то я, наверное, на Первом круге Ада. "Безбольная скорбь" - так значится наказание в его трудах, предусмотренное для Первого круга. Я действительно "безбольно скорблю", мне просто немного грустно. Наверное, это специально предусмотрено, чтобы никто не убивался с тоски по родным.
Когда я проходил по безлюдному бульвару, занятый этими размышлениями, хлынул ливень. Я еще при жизни любил гулять под теплым летним дожем. Я распростер руки, задрал голову и закрыл глаза. "Запах летнего ливня возвращает меня в антологии детства" - совсем как в песне...
Бегущий, как угорелый, буратино чуть не сшиб меня с ног.
Он побежал дальше. Где-то вдали загудела корабельная сирена... Никто не предупреждал, что Золотая Ночь может начаться вечером. Я не торопился никуда бежать. И вот... Из-за угла потемневшего от дождя кирпичного дома вышло Нечто... Оно было ростом с меня, но вдвое массивнее, полосатая рубашка его с двумя пуговицами, была скорее похожа на ватник, нежели на рубашку. Железные ботинки, грузно и тяжело скрипя, топали по матери-земле... Я посмотрел в его глаза - они были целиком черные, без зрачков. На шее - витой воротник, как у древних герцогов, на голове три аккуратных куска крашенных в зеленый, красный и черный волос, и злобная улыбка на лице, обнажающая ряд острых, белых зубов, вернее, клыков. Вот оно, воплощение местной Тьмы, самый что ни на есть настоящий Клоун. Длинные железные когти спускаются чуть ли не до уровня таких же железных ботинок. Теперь я верю, что одним взмахом можно разнести деревянную голову на много мелких деревяшек... Такими то когтями... Увидев меня, он еще раз злобно улыбнулся, и зарычал. Рык этот не был похож на рык льва или тигра, это был низкий, утробный рык, на который способен человек. Он тяжело задышал, перебирая пальцами... Тут-то я понял, что пора бежать. Я развернулся и понесся по бульвару, перепрыгивая через скамейки и цветочные клумбы; позади меня слышен был громкий стук ботинок по мостовой, я обернулся - Клоун бежал за мной! Бегун сказал, что они медленно передвигаются, а этот несется, как реактивный самолет. Я прибавил скорости своей деревянной подвеске, я бежал быстро, как только мог. Заворачивая за угол, я увидел бегущего Ракету. Мы не случайно его так прозвали, он несся по улице, как будто был заряжен до отказа ракетным топливом. Громкий стук железных ботинок позади был слышен все громче и громче, все громче я слышал за спиной тяжелое отрывистое дыхание, глубокий рык... Я тысячу раз успел укорить себя за свои гуляния. Собственно, какого черта меня принесло на этот бульвар?... Ракета, пытавшийся срезать поворот во двор какого-то дома, споткнулся и полетел на мостовую. Я обернулся - Клоун уже настиг его. Одной рукой он поднял Ракету над собой, разжал когти другой, размахнулся и снес Ракете голову. Всего лишь секунда, и мой друг упал на мостовую, как мешок с баклушами, обе пуговицы оторвались одна за другой и покатились к клумбе... Я, кажется, совсем не дышал, голова закружилась, стало тяжело держаться на ногах. Всего лишь секунда... Наконец я понял, что Ракете конец, меня охватила лютая, звериная ярость, глаза налились кровью, я завопил и бросился на железного монстра. Что же мне терять? Он размахнулся рукой, я машинально парировал этот удар, обломки когтей полетели на мостовую, он хотел размахнуться второй, я схватился за нее, вывернул и оторвал возле плеча; культя шмякнулась на дорогу, я одной рукой взял обезоруженного Клоуна за горло, другой обвил шею, схватился за подбородок, дико хрипнул и свернул ему шею. Бездыханный Клоун рухнул рядом с обезглавленным Ракетой. Я присел на корточки, ливень щедро поливал моего друга и злейшего врага. Услышав много рыков неподалеку, многочисленные топанья железа по мостовой, я понял, что их целая армия; я бережно поднял Ракету и побежал в сторону пустыря. Лежащий под ливнем Клоун истекал черной кровью из своих глаз, глаза у него когда-то были голубыми...
Глава 7. Куклодробилка
На пустыре уже собралось множество буратино, когда я принес на руках обезглавленного Ракету. Я весь запыхался, но Клоуны так и не настигли меня. Повсюду испуганные лица, тяжелая одышка от быстрого и долгого бега... Я искал глазами своих друзей, но тут был только Эйнштейн, ни Зануды, ни Мишени, ни Капота, ни Летчика не было. Увидев меня, Эйнштейн быстро подбежал.
-И его? - спросил он.
-Где остальные? Где Зануда, Мишень? - спросил я, голос мой был дрожащим, как и мои ноги.
-Летчика убили возле парка, а Мишень, Капот и Зануда пропали... От Летчика одни щепки остались... Я не знал, что они так быстро бегают...
-Этого никто не знал, - сказал подходящий к нам Бегун, - такого никогда еще не было, и они никогда не начинали вечером, только ночью... Пойдем за мной, неси своего друга.
Бегун открыл дверь скотобойни, обшитой железными листами, и это оказалась вовсе не скотобойня, а нечто другое. Большой, но полупустой, зал с серыми стенами, вмещал в себя какие-то металлические, массивные агрегаты. Всё было таким старым...
- Это Куклодробилка, - пояснил Бегун, - тела убитых Кукол разрубаются, прессуются в брикеты и складываются в соседней комнате...
- Убитых? А тех, что умерли своей смертью?
-Еще ни один буратино не умер своей смертью, - Бегун грустно улыбнулся, - Я самый старший из вас, но мне еще нет двухсот лет... Все умершие буратино были убиты Клоунами... А половина пропали без вести. Давай сюда своего друга, сейчас будем его хоронить.
Он положил Ракету и его голову на железную дорожку, ведущую внутрь агрегата. Дорожка понесла Ракету внутрь, в агрегате сильно застучало... Мы прошли вдоль этой машины, по звуку определяя, где сейчас находится Ракета... Сильный удар... Еще удар... Третий удар... Из самого конца агрегата вышел квадратный брикет с тем, что осталось от Ракеты... Как будто мусор спрессовали. Вдвоем с Эйнштейном мы отнесли брикет к двери, ведущей в соседнюю комнату. Открыв дверь, Эйнштейн чуть не выронил Ракету от удивления. Огромный, больше Куклодробилки в несколько раз, зал был доверху заставлен брикетами... Сколько, образно говоря, покойников... Вот и мы, совсем чуть-чуть пожив в этом мире, уже потеряли друзей... Мы вышли с Эйнштейном на пустырь, молча присели на скамейку. Мимо то и дело проносили на руках убитых буратино, агрегат-дробилка, похоже, будет работать всю Золотую Ночь. Ракете, сейчас, наверное, куда лучше, чем Зануде, Капоту и Мишени. Принесли на руках истерзанного Летчика, у меня уже не было сил встать...
Вышел Бегун.
-Как тебе удалось пережить столько Золотых Ночей? - спросил я у него.
-Я быстро бегаю и не оглядываюсь, - сухо ответил Бегун. - На бульваре эти твари убили своего. Что-то происходит не так.
-Это не они, это я его убил, - сказал я.
Бегун недоверчиво посмотрел на меня.
-Ты? Еще ни один буратино не смог убить Клоуна.
-Ага, и ни один буратино не может прикасаться к человеческому, - сказал я, - однако, смотри...
Я взял пустую бутылку пива в руку, сжал ладонь и раскрошил бутылку в мелкий порошок...
-Точно, что-то происходит не так... - сказал Бегун, - я никогда такого не видел. Впрочем, не видел чтобы Клоуны бегали. Что-то меняется.
Глухие удары в дробилке заканчивали всё новые и новые, едва начавшиеся, жизни...
Глава 8. Новые знакомства
С момента Золотой Ночи, или, как ее тут сокращенно называют, ЗОНы, прошло уже четыре дня. Мы с Эйнштейном не теряли надежды на возвращение пропавших Зануды, Капота и Мишени. На поиски отправляться бессмысленно, улицы Черных Полей буквально кишат Клоунами, и никто не знает даже их примерную численность... Кто-то говорил, что их тысячи...
С недавних пор я люблю гулять один. В одиночестве никто не отвлекает тебя от размышлений, не нужно ни от кого отвязываться, отвечать на глупые вопросы типа: "Как ты думаешь, куда их увели?". А я почем знаю? Я и сам хотел бы знать, где они. Может быть, их уже нет в живых. Допрашивать их смысла ведь нет, они новенькие, не знают ничего. Да и Клоунам незачем искать наш лагерь, они прекрасно знают, что мы укрываемся на пустыре. Интересно, есть ли у них своя Куклодробилка? Если это так, то я предоставил четыре дня назад им первого клиента. Единственный брикет с убитым мною Клоуном, наверное, сейчас одиноко стоит в помещении возле дробилки... Быть может, они прессуют и пленных буратино там же... Не знаю.
Кто-то закричал неподалеку. Похоже, опять драка; надо посмотреть. Я прошел вдоль набело выкрашенного резного забора, и увидел, что пятеро буратино избивают уже лежачего Клоуна. В одном из избивающих я узнал Эйнштейна. Я не торопился принять решение, пока не увидел глазаэтого Клоуна. Мне показалось, что они зеленые, это были живые человеческие глаза... Я зажмурился... Нет, я ошибся. Обычные, черные клоунские глаза. Я подбежал к месту потасовки, крикнул Эйнштейну:
- Да хватит уже, вы его убьете!
- Это ему за Ракету, за Капота, за всех! - завопил рассвирепевший Эйнштейн, ударил ногой Клоуна по лицу... - Что ты его защищаешь?
- Мы не такие как они, мы должны уметь прощать! - возразил я, видимо, с твердой уверенностью в голосе, потому что все буратино прекратили избиение и удивленно уставились на меня.
-Ты совсем рехнулся? Мать Тереза? Они убили наших друзей!
Клоун, не желая, видимо, дожидаться окончания нашей беседы, поднялся и побежал по тротуару, хромая на одну ногу...
Эйнштейн презрительно улыбнулся ему вслед и нахмурился.
-Что же он не поблагодарил тебя? Мог бы хоть "спасибо, я как раз собирался уходить" сказать. Очнись, это зло. У них душа такая же черная, как и глаза, - сказал он.
-Этим-то мы от них и отличаемся. Его смерть не вернет нам друзей, а месть - это удел зла, - ответил я.
-Надеюсь, ты не ошибаешься. На следующей ЗОНе мы можем быть следующими... Ладно, мне нужно кое-что спросить у Бегуна. Удачи, поосторожней шатайся тут...
... Возле панельной десятиэтажки меня настиг тот же Клоун. Ух, здорово его помяли.
- Спасибо тебе, - произнес он, - Ты меня спас. Они бы меня убили...
- Взамен твоего спасения я хочу задать вопрос. Где мои друзья, один в черной рубашке, зовут Занудой, другой в полосатой, серой, зовут Мишень, третий в зеленой футболке - Капот? Они пропали после ЗОНы.
- Не знаю, я не участвовал в Золотой Ночи. Я вообще не так давно тут появился, - ответил Клоун, я посмотрел в его глаза, мне показалось, что они просвечивали зеленым... Я, кажется, не ошибся. Под черной клоунской пеленой скрывались зеленые глаза.
-Как тебя зовут? - спросил я.
-Башмак, - ответил он, - Из-за этого...
Он показал на свои ботинки - они были в исцарапанных надписях. Похоже, Башмак на досуге занимается рисованием граффити своими когтями, упражняясь на железных ботинках.
-Как ты тут оказался? - спросил я. - Ты не такой как они.
-Я убил, я убил случайно, я сожалею об этом, я бесконечно сожалею... Но сейчас уже ничего не поделаешь... Так что поживу лет двести и на костер, - Башмак грустно улыбнулся, - Большего я не заслужил...
-Так неужели нет способа что-то исправить, раз ты убил случайно?
-Говорят, что можно снискать прощение, но это бредни, сказки, болтовня Клоунов, которым скоро уже на костер.
-И ты поэтому не ходил на Золотую Ночь? Значит, ты всё-таки веришь в сказки.
-Я не верю, я просто надеюсь, - ответил Башмак.
Мы помолчали с минуту, наконец Башмак царапнул свой и без того истерзанный ботинок, и спросил у меня:
-А тебя то как звать?
-Пьеро. А из-за чего, потом узнаешь. И ты приходи, мы тебя не тронем, я позабочусь.
-Спасибо еще раз. Я обязательно приду. Мне тошно жить в Черных Полях.
Мы разошлись, ни разу не оглянувшись, хотя я, право, не исключал вероятности удара в спину от нового приятеля. Так закончилось мое первое знакомство с Клоуном.
Глава 9. По ту сторону баррикад
...Башмак пришел на следующий же день. Эйнштейн, и другие наши приятели сначала были взбешены моим предложением "дружить" с Тьмой, но потом всё-таки немного успокоились. Башмак и в самом деле был славный малый, это заметили все. Со временем, конечно. Башмак проводил на нашей крыше много времени; он и умер, как он сам нам рассказал, упав с этой крыши. Что он тут потерял, он говорить не хотел, но сказал, что перед окончательным падением зацепился за штырь на нижележащем балконе и лишился куска штанов. Знатная подробность, однако.
-Что ты им скажешь, если они чего-нибудь заподозрят? - спросил однажды Эйнштейн.
-Да ничего они не заподозрят, еще ни один Клоун не заводил дружбу с буратино. Да и если что, скажу, к примеру, что на буратино охотиться ходил. Это у нас приветствуется...
... Прошло еще недели три с момента Золотой Ночи. Мишень и Зануда так и не вернулись. Через недельку я хотел упросить Башмака провести меня на Черные Поля. Но это случилось даже раньше...
... Я грелся на утреннем солнышке, вспоминая вкусную колбасу в холодильнике у Сани, как услышал грохот водосточной трубы. По ней лез запыхавшийся Башмак.
-Пойдем, - отдышавшись, сказал он. - Покажу.
-Что покажешь?
-Не буду объяснять, ты должен увидеть это своими глазами.
-Да что, черт бы тебя побрал, ты покажешь? Ненавижу сюрпризы! - Я чего-то заистерил.
-Мы пойдем на Черные Поля, я покажу тебе то, что удивит тебя. Я кажется видел твоих друзей.
Спустившись по водосточке, мы быстро побежали в сторону Черных Полей. Башмак проводил меня такими дорогами, которые сводили вероятность встречи с Клоунами до минимума. И вот за старой пятиэтажкой показался маяк.
-Это маяк? - спросил я.
-Ага, и там сидит наш хозяин, наш главный. Его зовут Вожаком, в этом маяке его резиденция, так сказать.
"Resident Evil, значит", - промелькнуло у меня в голове. Я когда-то любил постреляться в эту игрушку.
-И это все, что ты хотел мне показать? А откуда этот маяк, его тут никогда не было? А за ним что - море?
-Да, там море, а Маяк - это такое же нечеловеческое здание, как и ваша Куклодробилка. Но главное то, что находится внизу... Пойдем за мной.
Башмак нырнул под какой-то кустик. Оказывается, там была дыра. Я прыгнул за ним, и, упав, мы оба оказались в небольшой земляной норе. Метрах в двух уже светился ярким светом выход из нее.
-Тише, - шепнул Башмак, - ни звука!
Мы поползли на четвереньках к выходу. Дыра из норы выходила прямо на здоровенную широкую лестницу, ведущую вниз. Таким образом, выход из норы был в стене, обрамляющей эту каменную лестницу. Я тихонько высунул голову. Вокруг никого.
-Ночевать тебе придется на Черных Полях, на крыше какого-нибудь дома, - сказал Башмак. - Уже вечереет, Клоуны просыпаются на ночную охоту. А теперь пойдем вниз.
Мы спустились несколько десятков ступенек, пока не дошли наконец до поворота, отделяющего меня от неизвестного. Вот еще немного...
Я сглотнул и чуть не лишился дара речи. Огромная пещера, больше Куклодробилки и склада брикетов во много раз, открылась перед моим взором. Яркий оранжево-багровый свет переливался на глиняных стенах ее. Стены, высотой метров в двадцать, высотой в восьмиэтажный дом, снизу доверху были усыпаны прикованными к ним буратино. Каждый из них был прибит к стене парой кандалов на руках и парой на ногах. Но страшнее всего были стоны этих умирающих буратино. Я слышал, что голодный буратино умирает страшной, мучительной смертью, он разваливается на части... Стоны тысяч буратино, медленно мотающих головами и изредка дергающихся, сливались в единый адский хор. Если бы у меня были настоящие волосы, они бы вмиг поседели. Можно подумать, что деревянный человек не чувствует боли, но это не так. Дерево наше тоже живое и испытывает боль посильнее человеческой. Право, было бы лучше, если бы всех этих бедняг убили на месте в Золотую Ночь.
-Почему? - спросил я у Башмака. - Почему их не убьют сразу?
-Чистой воды зависть. Вам, в отличие от нас, уготована лучшая жизнь. Нам на костер, на вечные мучения. Вот поэтому пленников морят голодом, а когда готова отвалиться последняя пуговица, их кладут еще живыми в печь, в Крематорий.
-Почему ты раньше не сказал?
-Я и сам не знал. Нас сюда не водили. Я случайно нашел это место.
Один из стонущих буратино посмотрел на меня. Это был... Зануда. У меня еще сильнее застучало сердце, мне показалось, что оно стучит слишком громко... Помутнело в глазах.
-Зануда?
-Пье-ро. Ухооо-ди. - отрывисто простонал он. Видя, что я не ухожу, он только тихонько сказал:
-И ты с ни-ми...
-С кем это ты там разговариваешь, деревянная башка? - заорал кто-то в небольшой комнатке в стене, возле двери в нее показалась тень.
-Беги! - шепотом прокричал Башмак, - Прячься!
Из дверей вышел высокий Клоун с металлической плетью.
-Башмак? Что ты тут делаешь? А это кто? Это же... Буратино!
Я понял, что пора сматывать удочки. Никогда, даже в Золотую Ночь, я так быстро не бегал. Я скрылся за поворотом, глазами пытаясь найти дырку в стене. Ах, вот она... Я с разбегу буквально нырнул в нее, прополз до места, где нора становится вертикальной. Выбираться было так же трудно, как из колодца, в который я провалился в детстве. А вот и кустик... Приподняв веточку, я увидел с десяток бегущих Клоунов. Тревогу, кажется, подняли. Где бы мне спрятаться? Я присмотрел серенькую пятиэтажку возле магазина, в ней когда-то жил мой друг Серега. В его подъезде люк на крышу был всегда открыт... Надеюсь, мне повезет и в этот раз. Ну, пора. Посмотрев по сторонам, я побежал к подъезду. Ух, вроде никто не видел. Добежал до пятого этажа, поднялся по коротенькой лестнице, толкнул люк кверху. Открыт, как всегда... Отлично. Тут я переночую, а утром пойду к своим и всё расскажу. Утром. Хлынул ливень, холодный ливень. "И ты с ними"... Он, наверное, подумал, что я переметнулся к Клоунам. Ну ничего, завтра мы вызволим его, и у меня будет возможность доказать обратное... Завтра... Я так устал... Медленно закрываются глаза...
Глава 10. Завтрашнее утро
Яркий солнечный луч, как и всегда, уколол меня в глаз. Я зевнул, привстал, посмотрел вниз, на улицу. Никого. Только один-единственный Клоун безмятежно дрыхнет на лавке во дворе соседнего дома. Ну что, пора к своим. Я тихонько прошел тем же маршрутом до подъездного крыльца, осмотрелся, и пошел в сторону родного пустыря. Время еще раннее, думаю, часов четыре утра. Возле последнего подъезда серегиного дома одиноко копошится скучный дворник. Не думаю, что в четыре утра дворник будет рад чему-то или счастлив, поэтому и съесть с него нечего. А я ведь со вчерашнего дня не обедал. А вон за поворотом бежит какой-то паренек. Но и он напрочь лишен каких бы то ни было эмоций, просто бежит по режиму, потому что так надо, а не от радости за прекрасную погоду. Эх...
Пройдя еще пару кварталов, я завернул на бульвар. Всё тот же бульвар... Я подошел к клумбе, где последний раз видел свет Ракета, но пуговиц его там не было. Тюльпаны на клумбе завяли... Может быть они почувствовали чью-то смерть, смерть существа совсем не из мира привычных тюльпанам людей... Я чуть не засмотрелся на совсем безоблачное небо, как вдруг вспомнил, что времени на это у меня нет. Как же я мог забыть про своих друзей-пленников? Но сомневаюсь, что буратино соберутся идти на Черные Поля. От одного слова "Клоун" у них начинают дрожать коленки. Но рассказать о подземной тюрьме все равно нужно. Я прибавил шагу и завернул за книжным магазином, там открывалась дорога на пустырь. Я пнул пустую пивную банку, она подлетела достаточно высоко, и шмякнулась под стальным фигурным забором. Я посмотрел на забор и застыл... Не может быть. Этого не может быть! На острые наконечники забора, напоминающие копья, был насажен Башмак. Он был распят, он был уже мертв!!! Широко открытыми от ужаса глазами он смотрел прямо на меня, рот его был заплатан железными скобами... Кажется, целую вечность я простоял один на один с трупом одного из лучших своих друзей... Ноги мои подкосились, я упал на мостовую на свою деревянную тыловую часть туловища. Перед глазами замелькали картины из прошлого, прошлого реального и прошлого вымышленного, балкон, машина, деревянные пальцы, французы с ружьями, дым, последний для Ракеты удар когтистой лапой, вышедший из агрегата брикет... Наши веселые, безмятежные дни на крышах, улыбки Зануды и Мишени, смех Эйнштейна...
Я нахмурился и сжал зубы, почувствовал, что они начинают крошиться... Эти твари отняли у меня лучших моих друзей, а я ничего не могу сделать... "Мы должны уметь прощать", "Месть - удел зла", - теперь мои собственные слова, произнесенные совсем недавно, кажутся мне настолько глупыми и натянутыми, что мне хочется плюнуть на свое отражение в зеркале! Я не смог спасти Ракету, убитого на моих глазах, я подставил Башмака, это из-за меня они устроили показательную его казнь, я даже еще живого Зануду не могу вытащить из тюрьмы! Меня начинает бесить этот кукольный спектакль, эта Куклодробилка, эти пуговицы, эти чертовы Золотые Ночи. Но больше всего я ненавижу ИХ. Хватит сидеть в норе, довольно страха, я обладаю невиданной для буратино силой, и я пущу ее в нужное русло. Этот кукольный театр длится слишком долго, пора его заканчивать, пора устроить уже "Золотой День". И пусть я потеряю привилегии поездки "в Париж", пусть я отправлюсь в Преисподнюю вечно гореть в огне, но я заберу их с собой. Я заберу их всех! Пусть мне снесут голову, я буду давить этих тварей сколько хватит сил, а главное - я прикончу их главного, их Вожака. Око за око, значит? Так оно и будет. "Долго быть в миллиард пятом, конкретно - сколько? Влачить жизнь волоком, выть волком, спокойно, только без самоволок"... Одна из любимых моих песен. Спокойно, без самоволок! Нужно сходить на Маяк и узнать, что почем. Нужно оценить их силы, ведь я не хочу сдохнуть понапрасну.
До Маяка я добирался теми же дорогами, какими меня приводил Башмак. Большинство Клоунов еще спит, но у Вожака, наверное, охрана не дремлет. Думаю, со стороны моря их либо вообще нет (какой дурак будет нападать с моря?), либо малое число. Я обошел Маяк за полкилометра, спустился к небольшому обрывчику и пошел по берегу, заваленному водорослями и морскими раковинами. Тут меня вряд ли кто заметит... Морской волной меня окатило с ног до головы. Чайка села мне на плечо, отряхивая от капель Марины крылышки.
-Катись к черту, проклятая птица! - рявкнул я. Чайка в одну секунду от неописуемого птичьего ужаса взметнулась в небо.
Вот и фундамент Маяка. Под моими ногами, наверное, та самая подземная тюрьма. Но на этот раз мне наверх. Что ж, мне уже не привыкать лазить по стенам.
-С Богом! - прошептал я и полез вверх. Лез я достаточно хорошо, потому, что кладка была неровная, и потому что я сейчас гораздо сильнее, чем в той, уже забытой человеческой жизни. Вот и вершина задней стороны Маяка. Я посмотрел вниз. Внизу неистовствовала морская стихия, буйные волны словно пытались меня достать водяными лапами.