Мрак редел, просветлялся, пропуская намёки на звуки: далекие барабаны били со сложным ритмом и, изредка, такой знакомый шелест, похожий на шум волн океана. Знакомый, но не узнаваемый.

Вплелся громкий, острый - до головной боли - звук, невидимая муха, забилась и зазвенела, запутавшись в паутине в темном углу, и мысль радостно ухватилась за него:

'Тишина! Так звенит тишина! А шелест - это мое дыхание!'

Теперь было, о чём думать, и мысль с наслаждением думала о каждом вдохе и выдохе.

Долго думала. Вечность.

Постепенно определился и рокот далеких барабанов - чуть живая память подсказала, что это бьется сердце.

'Почему сердце?! - тут же удивилась мысль, - Ведь я живу один, а своего сердца никто не слышит?'

Удивление вызвало попытку действия, но она не удалась. Мысль в панике забилась в точке сознания, расталкивая его во все стороны, стараясь отыскать в памяти рефлекс движения и, наконец, нашла.

Сознание залило хлынувшим из пустоты светом, и я понял, что это открылись глаза.

Огромным усилием воли я заставил зрачки повернуть и сфокусироваться на источнике мерных, как маятник , ударов.

ВРЕМЯ, - придумал название я, ЧАСЫ.

Время с холодным равнодушием заглянуло в мои глаза, а через них в мою душу. Монотонным, лишенным всяких эмоций тиканьем оно сказало: ЈМы - вечные враги. В войне со мной ты иногда будешь одерживать верх, но в конце ты проиграешь.." И неумолимо взорвало тишину невообразимым ревом и дребезжанием.

Губы скривились в попытке произнести слово, а может быть, и - СЛОВО, но ничего не произносили.

Тогда рука сотворила ЖЕСТ.

Жест заставил ненадолго утихнуть этот ужасно неприятный, бьющий по нервам на одной высокой ноте вой. Время, впрочем, не возражало - впереди у него была вечность..

УТРО, наконец, сказал я.