Бунт


Душу от тоски дерёт,
как рот
от хрена.
А выйдешь с песней в народ,
на сердце -
              перемена:
"Лупят, лупят цепы
по башкам колосья!
Что ж крестят, крестят попы
крестьянские слёзы?"
"Эй,
не плачь,
душу не тяни,
зад с заплаткою!"
Скинь с барина штаны,
да по нагому -
плёткою!"
"На горе у нас
            дуб
весь расщеплен молнией!
Что уткнулся носом в пуп?
Гррроми-и-!..
Мы -
       люди вольные!"
Так пел твой прадед.
Он не лгал:
"Чем врать -
      лучше в омут".
Под балалайку -
просто песнь слагал,
как вязал
             солому.
И - поперёк дороги
                             дроги,
с кольями стоит народ.
"Эй, поди, поди, с дороги!" -
кучер орёт.
Блещут спицы.
В колеснице
барин с барыней:
"Евпатий?..
                  Отцов убийца!.."
Лбы у бар в испарине.
Народ -
не изюму фунт:
бар бьёт,
бунт!


Загорелась усадьба в лесу.
                              Пожар!
И не мужик-бедняк из пекла,
а сам помещик побежал,
помещик -
беглый!
Да что -
за околицей солдат полк...
Вот чем силён богатый
человечек!
И грызёт волк,
грызёт волк...
да не овечек!
Размахнулась оглобля из всех сил -
башку солдатскую не держит шея.
Но пуля длиннее вил
и обуха тупее.
И солдат - мужик,
и мужик - солдат,
а лупят, лупят, лупят друг друга...


Кандалы звенят,
кандалы звенят -
стонет округа.
"И велика же ты,
                             Русь!
Не дойду, свалюсь
в бледный снег падалью...
Нет, утрусь!" -
и сквозь грусть
глаза сверкнули удалью.
А мне за песню -
под плетями вой:
за песню -
не хвалы застольные.
Народ шумит -
лес в ливень грозовой,
песня -
             молния:
то кратко лишь блеснёт,
то плывёт всю ночь
              шаром,
то, как огниво, чирк -
     и обоймёт
весь лес пожаром.


1950, 1967.