| Николай Максимов |
 |
РАЗНАРЯДКА Перед глазами каменного Сталина полуторка дымящая поставлена. Ещё шеренгой мужики построены, хотя они крестьяне, а не воины. Отец смеётся: 'Не горюй, Марусенька: вернусь, ведь срок-то - год всего, ма-лю-сень-кай...' - 'Молчать!' - приказывает дядя в кожаном, с лицом, давнишним шрамом перекошенным. Потом шрам 'Рассчитайсь!' лайнул собакою и заскрипел протезом-деревякою. Идя, и сам шептал-считал внимательно. Но сбился. Взвывших женщин прочь гнал матерно. 'Семнадцатый!' - счёт кончил басом папа мой. - 'Семнадцать?! Двадцать надо!!! - взбеленясь, хромой в лицо колхозному парторгу выпалил. - Ты разнарядку почему не выполнил?' Бескровным стало всё лицо парторгово, щекой вдруг часто начало подёргивать. Безграмотный, в гражданскую контуженый, парторг умел считать-то лишь до дюжины. 'Ещё троим придумывай провинности! Чтоб тут же, ныне ж приговор им вынести!' Нашли троих - в кустах, в соломе, в хворосте. 'Ать! Два!' - ведёт хромой шеренгу вскорости перед глазами каменного Сталина к полуторке. Как дело-то поставлено! 1966. |
|