Вечеряло. Лунный серб висел над гречной земьей, навивая всякие-разные мысли и так далее. Сом Тойер выдрался из окна сальни и по крохоотводу сгустился вниз, где его уже подождал друг-ободранец Хек с Тухлым Гошкой.
Прошло бремя и друзья-плеватели надраились в сторону лестного клабздища, где они совирались свезти в могилу бородавки и так далее. Проходя мимо дома адвогада, во дрове которого резвивались куклы-склановцы, Хек проворчал:”Черт бы подрал ентих проклятых Педерсонов”, а Сом Тойер мечтательно заметил:”А еще здесь прожимает моя любливая Бекки”, оченьвидно имея ввести дочерь зудьи Ревекку Самуиловну.
На гладбище друганы встрельнули своего старого знагомого Джека Гарпуна, умершего в позабродший поедальник. Залегши за кустыми густами, гребята стали ждать когда станет темно и страшно. “Сейчас должны паляница трое чердак”- подумал Джек, который читал книжку. И девствительно, всгоре невдалеку покасались три человека - прохиндеец Джо, Док Тор и Мэф Потный, от которого росило на всю подругу. Троица быстро выкопала свежего еще попойника и согрешила с ним возвратные девствия. Прохиндеец, очередь которого была на стреме, не выдрожал и в сердцах удавил Дока Тора ножом, а когда тот на конце умер, влажал огрудие упийства в руку Мэфа Потного - тот как раз лажался, оглашенный Сомом Тойером из-за густов.
Наутро жидели коротка узнали в Мэфе того подлого развращенца, который разрыгает могилы и так далее. Сом Тойер хотел сказать, что Мэф не вино вин, но Потного Мэфа так хотели повесить, что единственным скушателем была Бекки - и она очень смеялась.
Да, вот, и в махоньких коротках скучаются истерии, хотя и не все печатно.